Много часов спустя Жас очнулась в лазарете клиники Бликсер Рат. Она ничего не помнила. В голове была путаница. Она упала. Или все-таки спрыгнула? Что на нее нашло? Но память молчала. Только падение и холод. Ужасный холод воды. Холод конца. Холод утраты.
Как она выбралась и где Тео? Память молчала.
Медсестра померила температуру и облегченно вздохнула. Доктор боялся последствий переохлаждения, пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Жас.
Когда девушка проснулась в следующий раз, у ее постели сидел Малахай Самюэльс. Пятнадцать минут он расспрашивал ее о случившемся. Но она не помнила! Стучало в висках, тело было тяжелое от усталости.
Она ударилась головой?
Этого она тоже не знала.
Очередное пробуждение пришлось на середину дня. Ярко светило солнце, голова больше не болела. У вошедшей медсестры Жас спросила про Тео. С ним все в порядке, ответили ей. Но произнесено это было таким странным тоном, что Жас засомневалась. Когда позже к ней снова зашел Малахай, она задала тот же вопрос ему.
– Он уехал домой.
– А когда вернется? Мне нужно с ним поговорить. О том, что случилось. Я не понимаю, только он сможет мне помочь.
– Он уехал насовсем и больше сюда не вернется.
Жас все приставала к Малахаю, как можно написать Тео и поблагодарить его за спасение. Она все-таки вспомнила, что он прыгнул за ней следом, вытащил из воды и наполовину приволок, наполовину принес в клинику. Но Малахай твердо сказал – нет, не время. Тео без того сейчас непросто.
– В каком смысле непросто? – не поняла она.
– Это врачебная тайна, Жас. Я не могу обсуждать с тобою другого пациента.
– Он не «другой пациент», он мой друг. – Жас глотала подступившие слезы.
Она никогда не плакала.
* * *
Жас пробыла на острове уже несколько дней, но ей все еще не представился случай поговорить с Тео о том его последнем дне в Бликсер Рат. Однако разговор был нужен прежде всего ей самой.
Они шли вдоль берега, и она призналась:
– После твоего отъезда из клиники я чувствовала себя осиротевшей.
– Прости. Они заставили меня уехать. Я страшно за тебя беспокоился. Я писал.
Она кивнула.
– Мне не показали ни одного письма.
Он взял ее за руку. Чтобы не споткнулась на каменной извилистой тропинке или в знак дружбы? Или чего-то большего? Как ни странно, связь, которая установилась между ними много лет назад, не порвалась, Жас ощущала это совершенно ясно. Крепкая упругая нить, что тянулась между ними все эти годы. На минуту ей вспомнился Гриффин. Ведь их связь тоже была прочной и долгой. Была. Больше не будет. В самом низу живота поселилась тянущая пустота. Жас вспомнила грозу и содрогнулась. Ребенок был зачат в любви. Он заслужил хотя бы того, чтобы о нем горевали… Но отдать всю себя скорби она была не готова. Пока нет.
Они почти забрались на вершину, когда один из камней под ногами у Жас зашатался. Она потеряла равновесие, Тео ее подхватил.
Жас выпрямилась, но сердце колотилось, как бешеное. Тео все еще держал ее руку.
– Мы почти пришли.
Океан остался справа. Сейчас они находились на высоте чуть больше метра. Бояться нечего. Она подняла взгляд. Еще пара шагов – и все.
Он заметил, что ей не по себе.
– Здесь не очень высоко. А внизу – песок. На этот раз точно ничего не случится, обещаю.
Он помнил.
– Тео, когда мы были в Бликсер Рат…
Внезапно Жас поняла: она не так уж хочет знать, что случилось в тот день.
– Да?
– Я знаю, я просто поскользнулась. Несчастный случай. Поскользнулась на камнях и свалилась в озеро. Но почему ты уехал так внезапно?
– Суеверие.
– Не понимаю.
– Даже в клинике, в этом оплоте свободомыслия, даже там боялись того, что не могли понять. А нас они не понимали.
– А что там можно было не понимать?
Они поднялись на вершину. Тео сел на камень и болтал ногами над краем обрыва. Действительно, невысоко. Жас присела рядом. Линия берега извивалась, создавая заливчики и маленькие бухты. Вокруг царило запустение и одиночество. Время будто остановилось.
– Мы с братом вечно цапались, – сказал Тео. – Я на год старше, а он сильнее и выше. Я все время пытался взять верх. Ни разу так и не получилось. Но всякий раз я впадал в особое состояние. На несколько часов. Своего рода раздвоение – так они говорили.
– Они?
– Ну да. Те они, которые так и не смогли мне помочь. Тут и наступил черед Клиники Последней Надежды.
Вспомнив старое прозвище, Жас улыбнулась. Тео вернул ей улыбку. Осторожно спросил:
– Ты совсем не помнишь, что произошло?
– Очень мало. Мы выложили круг из камней – как на твоих рисунках. Сидели внутри и медитировали. А потом ты дал мне какой-то наркотик. Грибы?
Он кивнул:
– Не очень-то разумно с моей стороны… Да, грибы.
Она перечислила ему все, что помнила о подъеме в гору и о падении.
– Я очнулась в лазарете и обнаружила, что ты уехал. Почему?
– Меня выставили, Жас. Формально – за грубое нарушение распорядка. Последней каплей оказались те самые грибы и то, что я угостил ими тебя. Но я считаю, настоящая причина в другом: они полагали, что я тебя столкнул.
– Какая ерунда! Я сама прыгнула… правда, не могу понять, с какой стати.
Она прикрыла глаза, воскрешая в памяти тот день.
– Не знаю почему, но сама. Почему меня-то не спросили?
Тео пожал плечами.
– Но почему они вообще решили, что ты меня столкнул?!
– Я был трудным подростком. Своевольным, угрюмым. Ни с кем не ладил. А брат – прямая противоположность. Золотой ребенок с миллионом друзей. В школе все отлично, в спорте – сплошные награды. Послушный. Правильный. У него не было никаких причин для ревности, но он ревновал. Вечно насмехался надо мною и лез в драку. А я, как все мальчишки, презирал ябед и не хотел жаловаться родителям. Я просто хотел его победить. Но не мог. Что бы ни делал. Ни разу. Когда мы были маленькими и он нападал, мне обычно удавалось защититься. Но однажды драка закончилась плохо. Я попытался его оттолкнуть – просто не позволить ему меня ударить. Он споткнулся, упал и расшиб лицо о ножку стола. Удар был ужасный, и Эш почти потерял зрение на один глаз. После этого я впал в непонятное оцепенение. Месяцами молчал, перестал есть. Все считали, что это психоз и я хочу уморить себя голодом. Позвали миллион докторов, пичкали меня немыслимым количеством таблеток. Я честно их глотал, а однажды попытался съесть сразу горсть. Меня еле откачали, а потом отправили в Бликсер.
– А потом, когда ты вернулся? Что было?
– Отец пришел в ярость и отправил меня в закрытую школу.
Жас вздрогнула. Все-таки это ее вина.
– А там? Как тебе там жилось?
– Кошмарно, – сказал он и встал. – И скучно.
Тео протянул руку и помог ей подняться. А потом так и не выпустил ее ладонь из своей. Она испытала непонятную неловкость. Тео показал в сторону каменного откоса.
– Нам туда.
Солнце вырвалось из-за туч, и свет разлился по поверхности моря, окрашивая ее желтым, – как на полотнах импрессионистов.
– Как на пейзажах Клода Моне, – сказала Жас.
Однажды мама взяла ее с собой на выставку его работ. Какой это был музей – Мармоттан или Оранжери? Последний раз она побывала там прошедшей весной, вместе с братом.
Наверное, после Джерси она поедет в Париж и проведет неделю с Робби. Он поможет ей разобраться во всем, разделить прошлое и настоящее. А после придет черед подумать о будущем.
Тео выпустил ее руку и спрыгнул вниз. Чуть меньше метра. Позвал:
– Давай, Жас. Я поймаю.
Она примерилась. Не так уж и высоко. Бояться совершенно нечего. Однако она боялась. Страх был иррационален.
Жас вздохнула глубже, посмотрела Тео в глаза. И прыгнула.
Падение. Секунда невесомости. Мгновение паники. Мое тело, я его не чувствую!!! Словно она заблудилась и уже никогда не найдет дорогу назад. Словно…
Его руки подхватили ее и обняли за талию.
Отсюда до скал было несколько минут неспешным шагом. Каменные плиты, как крыша, венчали каменные столбы, создавая своего рода крытую аллею.
Тео показал внутрь.
– Нам туда.
Перед ними простирался каменный коридор. Почти сразу Жас почувствовала запах. Пахло огнем, березовыми и сосновыми поленьями. Ее ноздри наполнились древними ароматами древней земли. Не то чтобы неприятными – чуждыми.
– Что это за место? – спросила она.
– В преданиях говорится, что чуть не с семнадцатого века здесь назначали свои сборища ведьмы и дьяволопоклонники. Археологи, проводившие тут раскопки, утверждают, что еще раньше, много веков назад, это сооружение использовали для своих ритуалов язычники… Ну что, рискнешь?
– Рискну, – сказала Жас и шагнула следом за Тео.
Они достигли внутреннего круга. Что-то хрустело под ногами. Негромкий звук, но Жас его узнала. Посмотрела вниз. Земля рядом с кострищем была покрыта ракушками и костями. Дрожь опять пробежала по ее рукам; их кололи холодные иголочки тревоги…
Не проваливайся. Останься.
Разум Жас, скользя, погружался в мир потустороннего, в мир незнакомых голосов, запахов и ощущений, принадлежащих… кому?
– Жас! Что с тобой?
Голос Тео, как спасательный канат, вернул ее обратно в настоящее.
– Всё в порядке. Что известно про это место?
– Археологи считают, что мегалиту более шести тысяч лет.
– Похоже на сакральное сооружение кельтов.
Двигаясь вперед, они прошли под каменной аркой. За ней обнаружилась вторая группа камней, широкие плиты, равномерно расположенные через каждый метр. Ряд за рядом. Тео уверенно пробирался между ними. Бывал здесь не раз?
– Узнаешь место?
Она кивнула.
– Как и скалы на берегу. В Бликсер Рат я его рисовала.
– Да. Думаю, это что-то внутри нас. Что-то, напугавшее Малахая. Между нами существует своего рода психическая связь. Я писал тебе. И об этом тоже… Даже тот несчастный случай в самом конце. Ты совершила то, о чем мечтал я. Это я хотел спрыгнуть с утеса. А спрыгнула ты.
– Не понимаю. Как такое вообще возможно?
– И я не понимаю. Ни того, что существует внутри нас, ни того, что это значит. И существует ли вообще. Но может быть, сейчас, вместе, мы разберемся.
Она повторила:
– Может быть, разберемся.
Они достигли дальнего края дольмена и следов от погребального костра.
Жас подалась вперед и наклонилась.
– Чувствуешь запах?
Тео покачал головой.
– Минеральный обертон. А еще хвойное дерево и что-то сладкое.
Он снова принюхался.
– Ты что-то чувствуешь? Я ничего. А чем пахнет?
Она предприняла еще одну попытку.
– Не различаю. Что-то совершенно незнакомое.
Тео поискал подходящий булыжник, достал спички и чиркнул по камню. Появилась искра. Со второй попытки ему удалось высечь крошечный огонек. Жас вдохнула дым. Вокруг все закружилось. Старое ощущение, признак галлюцинации. Руки охватила предательская дрожь.
Она попыталась начать дыхательные упражнения, но в воздухе висел чужой запах. Он лез в ноздри, заполнял все вокруг. Огонь освещал каменные колонны, отчего резьба на них приобретала объем. Прежде Жас не замечала, что на камнях что-то изображено; сейчас же сосредоточилась и внимательно рассмотрела.
По поверхности колонн метались птицы; распахнув крылья, они устремлялись ввысь. Она никогда не видела ни на одном сайте фотографии этого места – но оно было ей знакомо.
Сейчас Тео позовет меня дальше, в следующее помещение. И там будет алтарь.
Она не ошиблась.