Дом оказался большим, с шестью спальнями, и располагался на тихой улице, где на равном расстоянии друг от друга выстроились элегантные здания, каждое в окружении идеально ухоженного сада размером с пол-акра.

Грант остановил серебристый «форд-гэлакси» в просторном гараже на две машины и выключил двигатель. Я осмотрелась, чувствуя страх и любопытство. Первое, что бросилось в глаза, были необыкновенная чистота и порядок. Гараж моих родителей всегда был завален старыми газонокосилками, инструментами и разным хламом, который мама не терпела в доме, но и выбрасывать не разрешала.

В гараже Ричардсонов всю заднюю стену занимал деревянный щит с закрепленными на нем всевозможными инструментами. Создавалось впечатление, что каждый инструмент занимает строго отведенное ему место. Пока дети выбирались из машины, я неторопливо разглядывала аккуратно выкрашенный пол, безупречную побелку на стенах и сверкающий чистотой серебристый «мерседес», стоящий в соседнем помещении.

Николь взяла меня за руку и легонько потянула к двери, которая, очевидно, вела в дом. Я последовала за девочкой и оказалась в просторной игровой комнате. Возле дальней стены одиноко стояла кукольная коляска; часть пола закрывала автодорожная карта с несколькими миниатюрными машинками и грузовичками. Перед старым телевизором лежала пара больших кресел-подушек, из открытого шкафа виднелись сваленные в кучу пазлы.

— Боже мой! — воскликнула я. — Вы навели порядок к моему возвращению?

Софи бросилась вперед и прикрыла дверцу шкафчика.

— Папа говорит, что мы не должны мусорить, — важно сказала она.

Белая стерильная кухня меня просто потрясла. Единственным цветовым пятном была стеклянная ваза, полная красных яблок, ранних мандаринов и небольших бананов. Идя следом за Грантом, я рассеянно провела пальцем по гладкой холодной поверхности стола.

— К нам приходит уборщица? — спросила я.

Он повернулся, и по его взгляду я поняла, как он обескуражен моим наивным вопросом. Лицо Гранта исказила судорога, но он заставил себя улыбнуться и сдержанно кивнул.

— Она приходит на два часа каждое утро.

Я смиренно последовала за ним в прихожую, где на высокой узкой полке под потолком стояли бело-голубые тарелки с ивовым узором, а на подставках по обеим сторонам входной дубовой двери — такие же вазы. На полу лежал ковер восхитительного бледно-голубого цвета. Я представила себе, как Фрэнки оставляет на нем грязные отпечатки лап и собачью шерсть, и развеселилась.

Наверное, я не удержалась и хихикнула, потому что Грант обернулся и с подозрением посмотрел на меня.

Скроив как можно более вежливую мину, я вошла в красивый холл. Здесь тоже лежал бледно-голубой ковер, идеально гармонирующий с цветом мебельной обивки. Вкус Лорен не мог не вызывать восхищения, но меня разбирало любопытство, как можно сохранить такой великолепный интерьер в его первозданном виде, если в доме четверо маленьких детей?

Вдруг меня осенило, что по дому мы ходим вдвоем.

— А где дети? — удивилась я.

— В игровой комнате, разумеется, — ответил Грант.

— Они проводят там все время? — спросила я, не обращая внимания на его настроение.

— Но ведь тебе не нравится, когда они бегают по дому, от них столько беспорядка, — коротко ответил он.

Я неловко облокотилась на спинку одного из двух диванов и попыталась вспомнить, кто из моих друзей не разрешает своим детям бегать по всему дому. Конечно, у меня не было большого опыта общения с детьми, но такое отношение я считала, мягко говоря, странным. При взгляде на безупречную гостиную мне пришло в голову, что Ричардсоны, пожалуй, слишком зациклены на порядке.

— А где ее… мои вещи? — поинтересовалась я.

— Какие вещи? — удивился Грант, явно озадаченный вопросом.

— Сумочка, книги, безделушки, письма, ну и всякое такое, — пояснила я, вспоминая свою квартиру с завалами нераспечатанных рекламных проспектов, недописанное письмо брату Саймону в Новую Зеландию и открытый пакет с землей для комнатных растений, небрежно стоящий в углу кухни.

— Твои вещи хранятся в твоей гардеробной. Идем, — он вышел в прихожую, — я тебе покажу.

Из прихожей я услышала, как дети шумят в игровой комнате.

— С ними все в порядке? — спросила я Гранта, который, не обращая внимания на крики и шум, поднимался по ступенькам впереди меня.

— Наверное, их надо отправить в сад, — предложил он. — Все-таки каникулы.

— А чем они обычно занимаются? — спросила я.

— Не знаю. Я прихожу с работы, когда они уже спят. Детьми занимаетесь вы с няней, потому что мне приходится работать допоздна.

— С няней? — повторила я.

Он кивнул.

— До недавнего времени у нас была няня. Несколько недель назад она уволилась, сказала, что дети слишком непослушные. Я думаю, они вместе ходили в магазин, в бассейн, в парк, еще куда-нибудь. Лорен не любила, когда они сидят дома.

Эта новость удивила меня. Мне казалось, что Лорен из числа очень заботливых мамочек.

Я смотрела, как Грант открывает дверь на втором этаже напротив лестницы. Мы вошли в просторную спальню, залитую солнечным светом; большую часть комнаты занимала кровать с роскошным балдахином в кремово-голубых тонах. Стараясь не смотреть на супружеское ложе, я подошла к огромному окну и выглянула в сад. Там царил такой же идеальный порядок, как и в доме. Аккуратно подстриженный квадратный газон оканчивался высокой живой изгородью, вдоль которой в изобилии росли яркие цветы. В дальнем углу, подальше от глаз, скромно притулился детский домик для игр.

— Разве у них нет качелей или чего-нибудь в этом роде? — спросила я, недоумевая, чем же занимаются дети, когда Грант выгоняет их гулять.

— Нам не нравится, когда сад загроможден детскими игрушками, — ответил Грант. — Если им захочется поиграть, всегда можно пойти в парк за углом.

Он открыл одну из дверей, ведущих из спальни, и жестом пригласил меня внутрь.

— Твоя гардеробная, — сказал он.

Комната была размером со спальню у меня дома. У одной стены стоял комод, а вдоль другой висели бессчетные ряды одежды. Так вот в чем дело, поняла я. А я еще удивлялась, как это Грант умудрился подобрать идеально подходящую одежду для выписки Лорен из больницы, даже про аксессуары не забыл. Никто из моих знакомых мужчин понятия бы не имел, что захочет надеть жена, включая аксессуары, и эта необыкновенная способность моего предполагаемого мужа сильно меня озадачила.

Теперь же, глядя на вешалки с полными комплектами одежды, я осознала, что Лорен была одержима своей внешностью. Все наряды были подобраны по цветам — от сиреневого и голубого до коричневого и черного. В углу стояла большая шкатулка с украшениями, а под одеждой ровными рядами выстроилась обувь всех цветов и фасонов.

Я сразу вспомнила про Имельду Маркос, а потом про свой собственный платяной шкаф, в котором можно было найти только два вида одежды: строгую, если не сказать скучную, — для офиса и джинсы с футболками — на каждый день. Была, правда, еще парочка более смелых нарядов для выхода в свет да несколько пар обуви, беспорядочно сваленных на полу.

Перебирая одежду, я почувствовала себя словно в невероятно дорогом бутике. Вот бы хорошо перенести пару-тройку вещичек Лорен домой, подумала я и тут же устыдилась своих мыслей. Да, здесь вещи Лорен по праву принадлежат мне, но желание присвоить их, будучи Джессикой, уже похоже на воровство.

Впрочем, стыд не помешал мне снять с вешалки одно из ее платьев и приложить к себе. Я повернулась к зеркалу и немного покружилась, легкая ткань нежно обвилась вокруг тела. Платье выглядело очень дорогим, и я прикинула, сколько часов мне пришлось бы работать в своей адвокатской конторе, чтобы купить такое. Войдя во вкус, я выбрала другой комплект и представила себя в костюме кремового цвета с приталенным пиджаком и длинной юбкой и в подходящих по стилю туфлях. Мне ужасно захотелось примерить элегантный костюм, но страх предать собственное «я» остановил меня. Я порылась в шкатулке с украшениями и нашла перламутровое ожерелье, идеально подходящее по цвету. Потом приложила его к шее и представила себя, Джессику Тейлор, в этих шикарных побрякушках. Что ж, когда-нибудь я смогу позволить себе такие вещи, но это буду я, и добьюсь я всего сама, с помощью упорной работы и целеустремленности. Я еще немного повертелась перед зеркалом, глядя, как юбка мягко касается ног. Все равно Фрэнки сразу испачкала бы ее, подумала я и грустно улыбнулась.

— Твои драгоценности в сейфе, — проговорил Грант у меня за спиной. — Потом я скажу тебе шифр.

Мне сразу вспомнился шифр к сейфу, который стоял на работе. Как я могу помнить такие подробности, если моя другая жизнь — выдумка, вызывающе спросила я себя. Нахмурившись, я представила себе ежедневник на столе в «Чайслуорт и партнерах». Та жизнь отчетливо стояла у меня перед глазами; я могла вспомнить не только расположение столов и стульев в офисе и кофеварку в углу, но также даты и часы встреч моего начальника с клиентами, сроки окончания контрактов и время судебных заседаний. Та, другая жизнь — моя жизнь — не могла быть просто странным сном, вызванным коротким замыканием в мозгу этой женщины.

Грант исчез из виду, и я услышала, как он открывает другую дверь рядом с дверью гардеробной.

— Ванная, — объяснил он, когда я заглянула ему через плечо. — Твоя личная. Я пользуюсь ванной в комнате для гостей, поэтому мы не мешаем друг другу по утрам, когда собираемся на работу.

— Мы? — глупо переспросила я. — Разве я работаю? В смысле, помимо того, что занимаюсь детьми?

— Ты иногда мне помогаешь, — уточнил он, — когда администратор в приемной болеет или в отпуске. Так нам не приходится платить временным администраторам, а мне не надо обучать их вместо того, чтобы заниматься пациентами.

— Так ты врач? — изумилась я.

А мне еще казалось, что я довольно точно могу угадать профессию человека. Грант отнюдь не производил впечатления терпеливого и доброжелательного человека. Скорее наоборот — он был взвинчен и нервозен, но ведь и познакомились мы с ним при очень непростых обстоятельствах.

— Я стоматолог, — устало проговорил он — Специализируюсь в ортодонтии. Частная практика, разумеется, — добавил он.

Ну конечно, подумала я. Теперь все ясно: в присутствии пациентов он вынужден демонстрировать хорошие манеры, но ввиду специфики своей профессии встречается с ними не настолько часто, чтобы между ними возникли добрые отношения.

Я разглядывала шикарную ванную с кремовым джакузи и такого же цвета раковиной, унитазом и биде. Ковер василькового оттенка идеально гармонировал с мылом, свечами и цветами из шелка, тщательно подобранными Лорен. Это было красиво. Удивительно, когда она находила время наслаждаться всей этой роскошью, ухаживая за четырьмя маленькими детьми да еще помогая мужу на работе.

Внизу раздался грохот, и мы поспешили спуститься вниз, Грант даже перепрыгивал через две ступеньки. На первом этаже он наклонился и поднял разбитую тарелку, которая упала с высокой полки на лакированный телефонный столик в прихожей. Близнецы сжались в углу, Тедди не выпускал из рук мяч, на лице Тоби застыл испуг.

— Что здесь случилось? — грозно спросил Грант — Кто это сделал?

— Он взял мой мяч, — шепотом ответил Тедди.

Грант повернулся к Тоби.

— Тебе известно, что мяч Тедди брать нельзя, — укоризненно сказал он сыну. — Ты не должен дразнить брата. Мы говорили тебе об этом неоднократно. Посмотри, что ты натворил — разбил мамину тарелку в первый же день ее возвращения домой.

Я взяла половинки тарелки из рук Гранта и приставила их друг к другу.

— Уверена, что ее можно склеить, — сказала я. — У нас есть суперклей?

— Лорен, — проговорил Грант, едва сдерживая раздражение, — это антикварная тарелка, она стоит сотни фунтов. Нет никакого смысла ее склеивать. Она разбилась. Зачем хранить дефектную вещь? Теперь ей место только в мусорном ведре.

Глаза Тедди погасли, и я вдруг поняла, о чем он думает. Ребенок словно понимал: если он тоже дефектный, значит, с точки зрения отца, никуда не годится. Сердце мое заныло от жалости к несчастному малышу, и я протянула к нему руку.

— Покажешь мне свои игрушки? — спросила я.

— У Тедди нет игрушек, мамочка, — буркнул Тоби, пока Тедди с подозрением рассматривал мою руку. — Ты ведь знаешь, он любит только свой дурацкий мяч.

— В таком случае ты покажи мне свои игрушки, — предложила я Тоби — А Тедди пойдет с нами и посмотрит.

Грант тронул меня за руку, и я повернулась к нему.

— Прости меня, пожалуйста. Я совершенно выбит из колеи. Но скоро я привыкну, и все будет хорошо. Ты не возражаешь, если я немного поработаю в кабинете, надо просмотреть кое-какие документы? — спросил он.

Я кивнула, чувствуя смертельную усталость. Ожоги на плече Лорен снова начали болеть.

— Конечно, дети покажут мне все, что нужно, — ответила я, испытывая огромное облегчение оттого, что он не будет весь день ходить за мной по пятам. — Я ведь не больна, не волнуйся.

Грант никак не решался уйти, но после моих заверений о том, что для волнений нет причин, удалился. Я тут же забыла о нем. Как только он скрылся из виду, мы с близнецами отправились в игровую комнату, где Софи и Николь смотрели по старому телевизору викторину, лежа на креслах-подушках. Софи притворилась, что не замечает нас, а Николь порывисто вскочила и взяла меня за руку. Я стояла в растерянности, не зная, что делать дальше.

Мне было непривычно находиться дома в разгар рабочего дня, не говоря уже о необычности моего положения в целом. Николь крепко держала меня за руку, поэтому мы вместе подошли к окну. Я выглянула в сад и на дорогу, любуясь погожим осенним днем. Как хорошо было бы сейчас прогуляться с Фрэнки в парке, подумала я, но прекрасное настроение тут же омрачилось, когда я вспомнила, что больше не принадлежу сама себе. У меня было такое чувство, будто я попала в западню и не могу из нее выбраться.

Тем временем Тоби начал возить свои машинки по полу, то и дело врезаясь в плинтус, выкрашенный белой краской. При каждом ударе на ковер падали белые хлопья.

— Это моя любимая игрушка, — сказал он, поднимая желтый самосвал. — И еще экскаватор.

Николь с тревогой посмотрела на меня. Я уже поняла, что девочка принимает все близко к сердцу, и мне не хотелось ее разочаровывать. Легонько сжав руку малышки, я неохотно отвернулась от окна и сделала вид, что меня ужасно интересуют машинки ее брата.

— Они совсем как настоящие, — сказала я. — А ты когда-нибудь брал их на улицу, чтобы испытать в действии? Например, накопать земли или песка?

Тоби приоткрыл рот и покачал головой.

— Ты же говорила, что игрушки нельзя брать в сад, — ответил он.

— Знаешь, я передумала, — решительно заявила я и осторожно распрямила плечи, стараясь не думать о боли. — Пойдемте все со мной. Николь, Софи, вы покажете мне сад. А ты, Тоби, возьми с собой экскаватор и грузовик.

Не обращая внимания на возмущенные возгласы Софи, я выключила телевизор и вышла вслед за счастливым Тоби через прачечную в сад. За дверью оказалось довольно просторное патио с большим деревянным столом и такими же стульями — из окна мне его не было видно. Мощеные ступени вели к идеально подстриженному газону.

— А что там, за елями? — спросила я, глядя в глубину сада.

Софи и Николь переглянулись, словно говоря: «Как можно быть такой глупой?», и Софи довольно снисходительно ответила:

— Джим хранит там газонокосилки и все такое.

— Джим — это садовник, мамочка. — Николь все-таки была добрее своей сестры. Она снова взяла меня за руку, словно ребенком была я, и повела к деревьям. Остальные последовали за нами. — Хочешь посмотреть?

— Очень хочу. — От радости, что удалось наконец вырваться из душной вялости дома, я чувствовала небывалый подъем.

Неожиданно мне пришла в голову занятная мысль. Если уж я застряла в этой чужой жизни, почему бы не попытаться сыграть по их правилам? Воодушевленная этой идеей, я добавила:

— Я хочу все вспомнить, чтобы снова стать хорошей мамой.

— Ты не сможешь, — раздался сзади тоненький голосок. — Потому что ты — не мама.

Я остановилась и повернулась к Тедди.

— Прости меня, Тедди, — сказала я и присела перед ним на корточки. — Нам всем очень трудно. Но я буду счастлива, если ты дашь мне шанс попробовать.

Малыш хотел что-то добавить, но, видимо, передумал, потом посмотрел мне в глаза и коротко кивнул.

— Вот и хорошо, — сказала я, выпрямляясь. — А теперь — вперед!

Когда мы пролезли сквозь узкий промежуток среди елей, перед моими изумленными глазами предстал совсем другой сад. По другую сторону живой изгороди оказался довольно большой и совершенно неухоженный участок. Траву здесь давно никто не стриг и не поливал, вдоль кривой, кое-как вымощенной тропинки лежали огромные кучи листвы, скошенной травы и обрезанных сучьев, на краю примостился небольшой сарайчик, где, по-видимому, Джим и хранил газонокосилку и прочие инструменты.

Я толкнула дверь, но она была заперта, тогда я прикрыла глаза козырьком ладони и заглянула в боковое оконце. Так и есть. В сарае находился полный арсенал садовника.

— Вы знаете, где Джим хранит ключ? — спросила я у детей.

Они беспомощно посмотрели на меня, и вдруг Тедди сказал голосом заговорщика:

— Я знаю, куда Джим его кладет.

Он исчез за сараем и вскоре вернулся с ключом в руке. Я быстро отперла дверь и, подбоченясь, остановилась на пороге.

— Прекрасно, — сказала я, взяла здоровой рукой лопату и вручила ее Тоби — Ты будешь копать, а землю вывозить в самосвале. Очень важно выкопать большую яму, потому что мы с папой собираемся устроить для вас песочницу.

Глаза Тоби засияли, и он радостно всадил лопатку в мягкую почву. Я заметила, что Тедди с интересом наблюдает за братом.

— Тедди, хочешь помогать? — подбодрила я его и уселась на перевернутый деревянный ящик. — Ты уже здорово помог, когда нашел ключ. Можешь копать с другой стороны, так работа пойдет быстрее. Я дам тебе лопатку.

Он восторженно закивал, глаза засветились от непривычной похвалы. Я повернулась к Софи и Николь, которые с неодобрением смотрели на мальчиков.

— А что, если у вас будет свой уголок в этом тайном садике? — спросила я их — Что бы вы тогда сделали? Хотите помочь строить песочницу, а может, хотите посадить цветы? Или давайте поставим здесь качели, знаете, похожие на лодочку, с двумя сиденьями.

Софи внимательно рассматривала кончики своих туфель, потом быстро взглянула на меня и снова опустила голову. Я видела, как она сомневается — то ли напустить на себя равнодушный вид, то ли признаться в тайных желаниях.

— А можно нам держать здесь клетку с настоящими кроликами? — наконец решилась она — Я знаю, мама, ты не любишь животных, но мы будем сами за ними ухаживать, правда, Николь?

Младшая девочка кивнула, и ее глаза заблестели.

— А можно мне еще морскую свинку?

Я засмеялась, мне было так хорошо с этими детьми, что я даже удивилась. Во всяком случае, гораздо веселее, чем с их папочкой — капитаном фон Траппом, — в тягостно безукоризненном доме.

— Думаю, не всё сразу. И конечно, надо спросить у папы.

Я посмотрела на часы и поняла, что не только устала, но и проголодалась. Ни я, ни дети не ели уже несколько часов.

— Вот что я вам скажу, — начала я, заставив себя не думать об усталости, угрожавшей свалить меня с ног. — Сейчас я поговорю с папой, и, если он согласится, мы поедем в зоомагазин и выберем клетку. А потом пойдем есть пиццу. Как идея?

Девочки завизжали от восторга, Николь от волнения даже запрыгала на месте. Я оглянулась на мальчиков: Тоби жужжал и рычал, подражая звукам работающего самосвала, а Тедди молча и сосредоточенно рыл ямку, придерживая мяч свободной рукой.

— Мальчики, оставайтесь здесь и продолжайте работу, — сказала я, — а девочки покажут мне, где папин кабинет. Когда мы будем готовы, я вас позову.

Грант был поражен, когда я сказала ему про кроликов.

— Это неразумно. — Он встал из-за широкого стола красного дерева и подошел ко мне. — В нашей семье не любят животных. Они грязные, негигиеничные, и от них дурно пахнет. Пару лет назад, когда Николь попросила хомячка, мы уже обсуждали этот вопрос. Ты была категорически против.

— Дети испытали сильнейший шок, — проговорила я, тщательно подбирая слова. — Они думали, что потеряют меня. Я лишь надеялась, что забота о домашних животных поможет им отвлечься. И разумеется, — быстро добавила я, — клетки мы поставим в дальнем углу сада, чтобы из дома не было видно.

Грант поджал губы, но потом кивнул.

— Ну, если ты действительно считаешь детей достаточно взрослыми, чтобы ухаживать за ними…

— Да, папочка, мы обещаем! — запрыгали в коридоре Софи и Николь. — Пожалуйста, папочка, мы будем хорошо себя вести.

Грант взглянул на бумаги, разложенные на столе, потом на часы.

— Я понимаю, ты только что вернулась домой, но не пора ли приготовить детям чай? Уже почти четыре часа.

— Мама сказала, что мы пойдем есть пиццу, когда выберем клетки, — услужливо подсказала Николь.

Я едва не расхохоталась, глядя на лицо Гранта, пока он переваривал эту информацию. За короткое время знакомства я уже успела его немного изучить и видела, что он растерян, хотя и пытается не подать виду.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — осведомилась я.

Он медленно кивнул.

— Точно?

— Просто ты не любишь животных и терпеть не можешь пиццу, — изумленно ответил он. — Может, тебе лучше прилечь, а я сам приготовлю детям сэндвичи?

— Да, я устала, — призналась я, — но слова своего нарушить не могу.

— С тобой ничего не случится?

Теперь настала моя очередь изумляться.

— Разве ты не поедешь с нами?

— Мне казалось, вчера в Чессингтоне я уже выполнил свой долг за все каникулы, — заявил Грант.

— Но я не знаю, где здесь магазины, даже не знаю, где ключи от машины, — напомнила я. — Если ты покажешь мне дорогу, дети будут в большей безопасности.

— Хорошо, позови мальчиков, — покорно сказал он. — Я проведу для тебя экскурсию по окрестностям, чтобы ты могла ориентироваться, когда я вернусь на работу. Полагаю, мне также следует показать тебе, где находятся школы.

Когда близнецы прибежали домой, мне пришлось отправиться с ними в ванную и отскребать их от грязи, пока Грант приводил в порядок свои бумаги. Только в четверть пятого мы наконец уселись в машину, мальчики тут же заспорили, кто где будет сидеть, а девчонки шумно препирались, какой диск поставить в проигрыватель.

Галдеж не утихал, пока Грант не повернулся ко мне и не попросил утихомирить детей.

— Тише, дети, пожалуйста, или мы никуда не поедем, — сказала я решительным голосом, которым иногда успокаивала трудных клиентов.

Шум немедленно прекратился, а по взгляду Гранта, который он бросил на меня, я поняла, что Лорен обычно использовала несколько иной лексикон для усмирения детей.

Литтл-Крэнфорд оказался небольшой деревней с церковью, пабом и горсткой магазинчиков. Грант проехал мимо частной начальной Школы для мальчиков, куда мне следовало каждый день привозить близнецов в подготовительную группу. Вскоре мы выехали на шоссе, и я с удивлением читала на указателях совершенно незнакомые названия.

— Сколько отсюда до Лондона? — поинтересовалась я.

— Миль тридцать пять, — ответил Грант — Ближайший крупный город — Крэнборн.

— Вот это да! — Я и не представляла, как далеко оказалась от дома.

Следующие несколько минут я молча разглядывала в окно проносящиеся мимо красивые сельские пейзажи. Как же мне все-таки не повезло оказаться в неподходящее время в неподходящем месте, думала я. Мало того что угораздило попасть под удар молнии в далеких холмах Эпсома, так еще и в то же самое время другая молния накрыла Лорен в этом захолустье. Неужели действительно от судьбы не уйдешь? Я невольно поежилась и попыталась переключиться на что-нибудь более приземленное.

— Нам ведь не придется ехать до самого Крэнборна, чтобы поесть пиццы?

Софи и Николь на заднем сиденье хихикнули, и Гранту пришлось объяснить, что мы направляемся в ближайший торговый комплекс, в котором есть и зоомагазин, и большой садовый центр.

— А чуть дальше по дороге — итальянская пиццерия, — добавил он — Кажется, она открыта круглосуточно. — Он посмотрел на часы. — Но сначала заедем в зоомагазин. Если я не ошибаюсь, он работает до пяти.

Мы действительно успели в зоомагазин перед самым закрытием, но владелец охотно задержался, почуяв хороший куш. Девочки по очереди тискали всех кроликов, не решаясь сделать выбор. Николь и Софи в своих свободных джинсах на бедрах и ярко-розовых футболках с блестками казались очень худенькими и невероятно трогательными. Я отправила Гранта с близнецами в садовый центр покупать песочницу и пару мешков с белым песком, а сама начала изучать клетки и вольеры. После недолгих раздумий я остановила свой выбор на довольно вместительной клетке с отдельным вольером.

— Почему нельзя купить такую клетку, чтобы кролики сами могли добираться в вольер? — спросила Софи.

— Потому что тогда тебе не придется брать их в руки каждый день и они не будут такими ручными, — объяснила я. — В детстве у меня был кролик, и я знаю, что очень заманчиво бросать еду в клетку, которая выходит в вольер, вместо того чтобы впускать и выпускать его каждый день. Если ты хочешь завести кролика, ты должна быть готова приходить к ним ежедневно. Даже когда идет дождь, — добавила я.

Софи обнимала карликового голландского кролика, прижимаясь лицом к мягкому черному меху.

— Ты говорила, что ненавидишь кроликов, — сказала она, укоризненно глядя на меня поверх спины зверька, — а у тебя, оказывается, был свой кролик.

Я почувствовала, что краснею. Да, у меня были кролики, но не у Лорен.

— Хочешь этого? — спросила я, поспешно меняя тему.

— Да, пожалуйста, — мечтательно ответила она. — Он мне так нравится.

— А ты, Николь? — спросила я.

Николь держала в руках маленькую пеструю морскую свинку с забавной красной челкой до самых глаз.

— Можно мне ее вместо кролика? — попросила она.

— Конечно можно, — сказала я. — Ты уже придумала ей имя?

— Джинни, — хитро улыбнулась девочка. — Как Джинни Уизли из «Гарри Поттера». Она будет моей свинкой Джинни.

Я засмеялась. У скромной молчуньи Николь, оказывается, замечательное чувство юмора. Меня вдруг осенило, что я начинаю привязываться к этим детям. Это открытие поразило меня. До сих пор я воспринимала свое пребывание в этой семье лишь как забавное приключение, сулящее мне массу новых впечатлений о тайнах семейной жизни. Я чувствовала себя тетушкой, приехавшей погостить. Разумеется, я понимала, что их мать умерла, и покорно играла ее роль, но для меня это была всего лишь роль приглашенной актрисы в эпизоде фильма, а воображаемая семья Ричардсонов — лишь результатом стечения времени и обстоятельств.

Но теперь, глядя, как Софи поглаживает кролика, а Николь прижимает к себе морскую свинку, я вдруг открыла в себе совершенно незнакомые чувства. Несколько часов с этими детьми заставили меня ощутить ответственность за них, чего я от себя никак не ожидала, по крайней мере не так скоро.

— Сегодня мы не сможем забрать животных, не забудьте, — предостерегла я. — Домой мы вернемся поздно, а надо еще найти безопасное место для клетки, наполнить ее опилками и сеном, поставить еду и воду. А завтра, как только я… э-э-э… проснусь, мы быстренько приготовим новый дом для ваших питомцев и вернемся за ними.

— Я хочу забрать кролика сейчас, — упрямо сказала Софи.

Я покачала головой. Нет, мы приедем за ними завтра, и точка.

— Завтра ты передумаешь и вообще не разрешишь нам их заводить! — расплакалась она. — Я помню, как ты говорила, что у нас никогда не будет животных! Так я и знала!

С этими словами Софи схватила кролика и метнулась в другой конец магазина. Сначала я испугалась, но быстро взяла себя в руки и побежала за ней.

Девочка стояла возле птичьих кормушек и внимательно разглядывала их, не выпуская из рук кролика.

— Софи?

Не дождавшись ответа, я присела на корточки и заговорила с ней тихо, но решительно.

— Этому кролику очень повезло, — сказала я, — ведь его хозяйкой будет добрая девочка, и она не допустит, чтобы ее любимец просидел в коробке всю ночь. Это так, Софи?

Софи пожала плечами, и я продолжила:

— Мы вернемся за ним, я тебе обещаю. Но сначала нужно приготовить ему дом.

Софи выпятила нижнюю губу и стала возить по полу носком бело-розовой туфельки. Я уже приготовилась к новым возражениям, но девочка наконец кивнула и отдала кролика продавцу, который слонялся поблизости в ожидании, когда можно будет нести клетку в машину.

Николь тоже безропотно вернула морскую свинку, потом взяла меня за руку, и мы все дружно пошли к выходу. Было довольно непривычно чувствовать в своей руке маленькую теплую ладошку, и я легонько сжала ее, не зная точно, кого я пытаюсь успокоить — девочку или себя.

Когда мы закрыли багажник, в котором разместились большая клетка, вольер, мешок опилок, сено и кроличий корм, появился Грант с близнецами. Он тащил на плече огромный мешок.

Я снова открыла дверцу багажника, и мешок с песком тяжело упал рядом с нашими покупками.

— Бог мой, Лорен, — проговорил Грант, вытирая лоб носовым платком. — Вы что, скупили весь магазин?

— Вообще-то это еще не куплено, — усмехнулась я. — Я сказала продавцу, что ты сейчас заплатишь. Поторопись, ему нужно закрываться.

Грант повернулся и с ворчанием направился в магазин. Тоби подпрыгивал от волнения.

— Папа сказал, что мы заберем песочницу завтра, — громко затараторил он. — Она зеленая, пластмассовая и ужасно большая. Завтра мне придется много работать самосвалом, чтобы выкопать большую яму!

— Прекрасно, Тоби, — сказала я, открывая заднюю дверь, чтобы они с Тедди могли найти себе местечко среди тюков с сеном. — Отличные будут каникулы.

Помогая Тедди пристегнуть ремень, я посмотрела в его встревоженные глаза и ободряюще улыбнулась.

— Тебе понравится играть в песочнице, Тедди. Она ведь будет и твоя тоже.

Он с тревогой смотрел на наши покупки, не выпуская из рук мяч.

— Мама рассердится на тебя, — услышала я его тихий голос. — Когда вернется домой и увидит беспорядок. Она заставит тебя все унести.