Главное, чем должен овладеть студент юрфака, – это научиться справляться с ситуацией, когда вы окончательно выбились из сил и пребываете в полном отчаянии. Это случается довольно часто, и стрессов в нашей профессии хватает. Однако когда проходишь через мясорубку юрфака, об этом как-то забывают упомянуть. А было бы неплохо, скажем, во вторник после лекции по разделу гражданского права, занимающегося вопросами передачи недвижимости, поставить семинар по язве желудка в тридцать пять лет.

Правда, в «Баббингтон Боттс» негласно признается существование этой проблемы: у нас роскошные туалеты с мягким, успокаивающим освещением, прохладным мрамором повсюду и множеством кабинок. У всех нас есть свои любимые. Моя – в дальнем конце, и там можно прижаться лбом к стене или размозжить об нее голову. А еще на двери изнутри есть граффити, которое не удается уничтожить, несмотря на все попытки: «Если ты здесь служишь, ты еще не сумасшедший. Но нужно быть законченным психом, чтобы стать трудоголиком, страдающим бессонницей, который хочет пожертвовать своим здоровьем, детьми, досугом и способностью общаться с кем-либо, кроме диктофона».

В пятницу во время ланча я укрылся в туалете, задыхаясь от волнения. Хотя порой мне приходилось туго, когда клиенты требовали немедленно ответить на вопросы, которые я даже не понимал, или когда на заседании мне внезапно приходилось демонстрировать отличное знание закона, о существовании которого я и не подозревал за секунду до этого, – предстоящая встреча с аттестационной комиссией лицом к лицу была самым жутким моментом в моей профессиональной карьере. На этот раз за последствия ошибок придется расплачиваться мне самому, а не клиенту. Ставки были слишком высоки. Конец. Капут. Попытайтесь в следующем году, скажут они, – как будто через двенадцать месяцев у них изменится обо мне мнение.

Я попытался подбодрить себя, думая о заседании, которое состоялось накануне в «Бритиш Навигейторз». Я был там. Том Галливер, Грэхем и Йан представляли там результаты работы, проведенной нами в информационном центре. Они опирались на обстоятельный отчет, составленный Элли, Ханной и мною, а мы трое должны были осветить детали, если потребуется. Так получилось, что все три заданных вопроса касались той части работы, которой руководил я. Как мне кажется, я хорошо себя проявил – Том даже потрепал меня по плечу, когда мы вышли. Элли поздравила меня с улыбкой, и я так и не смог решить, завидует она мне или нет. «Скорее пройдешь ты, а не я», – сказала мне Ханна.

Элли уже «отстрелялась»: она предстала перед комиссией еще перед ланчем. Она со вздохом облегчения плюхнулась в кресло, стоявшее возле моего стола, в то время, как я мучился проблемой: должен ли я выйти и купить себе новый галстук. Предчувствуя, что эта проблема может встать передо мной, я еще когда одевался утром, выбрал темный костюм и белую крахмальную рубашку, к которым подошел бы любой галстук. Не говорил ли мой галстук сливового цвета без какого-либо рисунка о том, что я скучный и нудный? Я не суеверен, но это был мой счастливый галстук я выигрывал в «Уголке свидетеля» три недели подряд, когда носил его.

– Могло быть и хуже, – сказала Элли. На ней был костюм очаровательного зеленого цвета. Да, такой оттенок мог сработать. – Гораздо хуже. Они были весьма любезны со мной. – Интересно, подумал я, а не оттого ли это, что у нее уже все схвачено? – За исключением Айвора Таунсенда. Он все время сердито на меня смотрел. Наверно, они используют тот же прием, что и в детективах: добрый полицейский и злой полицейский.

Таунсенд был тот самый компаньон, который на днях проболтался об Элли.

– А какие вопросы они задавали? – В голосе моем звучала такая тревога, что даже я сам это заметил.

Элли взглянула на меня нежно и насмешливо.

– Много спрашивали о том, чем я занималась в своей старой фирме, какие цели преследовала. Ну, и все в таком роде. Никаких гипотетических задач, никаких исследований судебных дел. В общем, все было намного проще, чем я ожидала.

– А я все думаю, какой галстук надеть. – Элли улыбнулась.

– Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Весь мой гардероб выложен у меня на постели. В общем, обычное дело, как у всех девушек: сначала надела один костюм, потом перемерила все остальные и закончила тем, что вернулась к первому – только в это время я уже опаздывала на свой поезд. Я почти ни в чем не завидую мужчинам, но выбор наряда – это как раз тот случай. – Она сделала вид, будто распахивает дверцы платяного шкафа: – «Надеть ли мне синий костюм в полоску – или синий костюм в полоску? Нет, пожалуй, сегодня я буду безумствовать и надену свой синий костюм в полоску!».

Я приподнял ногу, чтобы продемонстрировать, что смело выбрал черный в полоску.

– Но это не означает, что у меня не было времени подумать о моем Чарли. – Элли открыла свой дипломат и вытащила плоскую коробку, перевязанную ленточкой с маленьким бантиком. Потом передала мне ее. – Я знала, что ты будешь дергаться из-за галстука. Это так на тебя похоже. Знаешь ли, у тебя детали часто заслоняют главное.

Может быть, ты захочешь этим заняться перед собеседованием.

Я взял коробку, испытывая чувство вины за то, что не был так внимателен к Элли, и вытащил темно-зеленый галстук с приятным рисунком. Он был очень элегантным.

– Он подходит к цвету твоих глаз, – сказала Элли.

Впервые за весь день меня покинули мысли о том, как я вхожу в комнату и, споткнувшись о ножку стула, опрокидываю поднос с кофе на колени начальника корпоративного отдела.

– Ты – чудо, – заявил я. – У меня нет никаких шансов.

– Возможно, и нет, – ответила она, – но, по крайней мере, у тебя теперь есть симпатичный галстук, в котором ты сможешь приходить на собеседования, когда будешь искать новую работу.

Мы поболтали еще немного о вопросах, которые ей задавали, и я чуть-чуть успокоился. Похоже, это не так уж страшно. Но как только Элли ушла, чтобы ознакомиться с последним вариантом договора о купле и продаже, меня снова одолели сомнения. Гожусь ли я в компаньоны? Нет, правда, положа руку на сердце, – гожусь ли? Или я просто мальчишка, притворяющийся взрослым юристом, и сейчас меня выведут на чистую воду?

Полчаса спустя я удалился в туалет и, потратив десять минут на завязывание и развязывание нового галстука (узел не должен быть слишком большим или слишком маленьким), скрылся в своей любимой кабинке. Я уселся в брюках на сиденье и стал себя успокаивать. В конце концов, неужели я, в свои тридцать с лишним лет, боюсь собеседования с какими-то компаньонами? Да ведь все они могли бы признать себя виновными в том или ином мелком преступлении, поэтому они не более меня достойны занимать положение компаньона!

Скажем, возьмем самого Тома Галливера, который несколько лет тому назад так по-детски ссорился с другим компаньоном из-за благосклонности одной дамы-юриста, кабинет которой находился между их кабинетами. Том устроил так, что летом у его соперника отключали кондиционер, а зимой – отопление. Не удовольствовавшись этим, он даже вызвал специалистов из службы дезинфекции, борющейся с вредными насекомыми, и у бедняги опрыскали какой-то гадостью кабинет, так что в нем нельзя было работать целых две недели. Именно в этот период Том ринулся в заключительную атаку на даму сердца – и победил. Этот эпизод также демонстрирует поразительное хитроумие Тома, благодаря которому он и занял столь высокое положение.

Затем я перешел к следующей фазе: «Ничего страшного, если я даже не стану компаньоном?» Она включала грандиозный самообман, выражавшийся в следующих мыслях: зачем мне надо было ишачить последние восемь лет? Моя жизнь была бы такой же полной, если бы я вечно оставался старшим сотрудником или покинул бы «Баббингтон», чтобы сделаться компаньоном в менее значительной фирме. Но эта фаза быстро закончилась, как только я представил себе такую картину: управляющий моего банка звонит мне, дабы пригласить к себе домой на эксклюзивное суаре с сыром и вином – после того, как мне впервые выплатят жалованье компаньона «Баббингтона». И окончательно добило меня следующее промелькнувшее видение: Элли, весело вращающаяся на своем кресле для компаньонов, вызывает перетрусившего Чарли к себе в кабинет.

Еще несколько минут я внушал себе мысль, что я действительно идеальный кандидат в компаньоны. Разве я не обладаю всеми качествами, необходимыми для представителя легендарного юридического племени – того, кто добывает выгодных клиентов для фирмы, обеспечивая работой захребетников? У меня приятная внешность, опыт, умение найти правильный подход к клиентам и внушительная осанка.

Я почувствовал облегчение, когда наконец настал мой час. Громко постучав в дверь конференц-зала, я подождал, пока меня пригласят, и сделал глубокий вдох.

Это был самый обычный прямоугольный конференц-зал. По одну сторону стола сидело шесть компаньонов, напротив них был поставлен одинокий стул. Тут были Том Галливер, Таунсенд и еще четверо очень важных шишек из разных отделов.

Том встретил меня ободряющим взглядом.

– Садитесь, Чарлз. Не бойтесь, больно не будет.

– Значит, тиски для больших пальцев – всего лишь миф, не так ли? – спросил я весело, но реакции не последовало: у всех были непроницаемые лица. О'кей, вот вам и правило номер один: не остри.

Правило номер два, как я узнал несколько позже – это: не пялься с отвисшей челюстью, если тебе задали трудный вопрос.

– Что бы вы почувствовали, Чарлз, если бы не прошли?

Правило номер три: не ной. «Вы не задавали Элли никаких сложных вопросов, так что же вы прицепились ко мне?»

К счастью, прежде, чем ответить, я выработал правило номер четыре: подумай очень хорошо, а уж потом говори. Моя первая реакция – что я уйду и буду рыдать в уголке три дня, если не пройду, – вряд ли произвела бы благоприятное впечатление. Я потрогал свой галстук.

– Я бы подумал, что вы все совершили очень большую ошибку, – сказал я наконец, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно.

По крайней мере один из них слабо улыбнулся. Айвор с агрессивным видом наклонился вперед.

– Мне постоянно твердят, что в корпоративном отделе слишком много компаньонов. Зачем же нам нужен еще один?

Меня пробрала дрожь. Значит ли это, что есть всего одна вакансия?

Но тут вдруг я осмелел. Было что-то в этом типе, от чего я завелся. То ли его мерзкий характер, то ли остатки ланча на лацкане, то ли его отношение к женщинам, то ли то, что по какой-то неведомой мне причине он считал, что моя фамилия Везунчик – уж не знаю, что меня достало больше всего.

Я тоже слегка подался вперед.

– Не в обиду будь сказано, но средний возраст компаньонов в корпоративном отделе – около пятидесяти, – сказал я. – Этот отдел – двигатель «Баббингтон Боттс», и нужна более молодая кровь, чтобы поддерживать огонь в топке. Я хороший юрист, напористый, амбициозный, умеющий ладить с клиентами и способный раздобыть новых. – Я откинулся на спинку стула, сам себе удивляясь. Слова мои прозвучали так, словно я знал, что делаю. Это доказывало, что я юрист «Баббингтона» до мозга костей – то есть обладаю невероятной агрессией и прямотой, которые делали наши советы столь ценными.

– Значит, я уже двигаюсь под гору, не правда ли, Чарлз? – мягко спросил Том.

– Нет, я этого не говорил. Я просто думаю, что вам нужно достаточное количество юристов, которые еще бегут в гору, а не обозревают пейзаж с вершины. – Я не собирался вести себя столь развязно, но теперь уж нужно было продолжать в том же духе.

* * *

Впрочем, вполне могло быть, что это – самая верная линия поведения.

Однако в ответ посылались все более агрессивные вопросы. Солгала ли мне Элли или я просто раздразнил гусей? Мне подкинули премерзкую гипотетическую задачу с невероятными предельными сроками, невероятными клиентами и невероятными правовыми препонами, и я еще раз нарушил правило номер один.

– Это будет тот случай, когда я передам полномочия на вершину, – ответил я.

– И что же это означает, черт побери? – взорвался Айвор.

– Что он спросит одного из нас, – с улыбкой пояснил Том.

– Я усвоил на этой работе одну вещь, – подтвердил я, – и это: «Никогда не бойся спрашивать».

Это был деликатный способ сказать, что если я чему и научился на этой работе – так это быстро и надежно прикрывать свою задницу. Так что всегда лучше задействовать кого-нибудь из старших, чтобы в конечном счете он за все отвечал.

– А теперь, – не унимался Айвор, – эта ваша благотворительная работа. – Он произнес «благотворительная» так, словно речь шла о том, что я хватаю детей на улице и поставляю их торговцам белыми рабами.

– Я дежурю пару часов раз в месяц в Фаррингдонском центре юридической поддержки населения. Самые обычные юридические проблемы. Я получаю удовольствие от этой работы – это приятное разнообразие после того, чем мы здесь занимаемся.

– Я когда-то делал нечто в этом роде, – вспомнил Том. – Мою клиентуру в основном составляли дамы легкого поведения.

Я подхватил с излишним жаром:

– Ничего не изменилось. Моя самая постоянная клиентка – проститутка. Она все время приходит.

Обозначилось правило номер пять. Если ты собираешься все время нарушать правило номер один, хотя бы не делай это столь неподобающим образом – если не хочешь, чтобы несколько людей, которых тебе меньше всего хотелось бы провоцировать, синхронно приподняли брови.

Том взглянул на своих коллег.

– Вообще-то там приобретаешь неплохой опыт – в некотором роде. Я кое-что узнал о взаимоотношениях с клиентами, скажем так. – Послышалось подхалимское хихиканье, и именно тогда я осознал, до чего же мне хочется стать членом этого клуба.

Собеседование продолжалось – слава богу, без детальных вопросов о законе о проституции. Таунсенд бросал взгляд на свои часы примерно каждые десять секунд, и вскоре меня отпустили, пообещав, что вскоре меня известят, прошел ли я на следующий тур.

Вернувшись к себе, я обнаружил на столе договор о купле и продаже со списком вопросов, по которым Эш хотел узнать мое мнение. В тот момент я был совершенно не в состоянии сосредоточиться на договоре. Глядя в окно, я проигрывал в уме собеседование. Меня беспокоило, что я вел себя слишком агрессивно, чем явно разозлил Таунсенда. По лицам остальных ничего не удалось прочесть. Что касается Тома Галливера, то у него был ровный нрав. К тому же он знал, что для того, чтобы воткнуть кому-нибудь нож в спину, нужно сначала оказаться у него за спиной.

Зазвонил телефон, и я снял трубку, полагая, что это Элли. Но это оказалась Искорка. Я удивился: она никогда не звонила мне прежде на работу.

– Привет, – сказал я. – Легка на помине: я только что о тебе говорил.

У нее был взволнованный голос.

– Чарли, я могу попросить тебя об одолжении?

– Надеюсь, оно не имеет отношения к сексу?

У Искорки не было настроения сейчас шутить.

– Билли Хлюст в больнице. Кто-то его избил.

Я присел к столу.

– Это серьезно?

– Избили не очень сильно, но он же старик.

– Чем я могу помочь?

– Двое других говорят, что это как-то связано с домом, и они насмерть перепуганы. Мне не хочется тебя об этом просить, но ты не мог бы сегодня вечером подъехать в больницу и перекинуться с ними парой слов?

Мы с Элли собирались сегодня уйти пораньше: нам нужно было передохнуть, и мы хотели классно провести время вместе. Но я сдержал вздох. Я могу заскочить туда по-быстрому, и у нас с Элли еще будет вся ночь впереди.

– О'кей, – ответил я. – Скажи, куда мне приехать.