— Где вас высадить?

Такси уже ехало по жилым районам Нови-Сада, чистенького и упорядоченного, как австрийские города. Было чуть позже четырех утра, но на остановках появились первые рабочие, дожидавшиеся автобуса, который, как обычно, отвезет их на завод.

Тревога не покидала меня с тех пор, как я узнал о слежке.

Поэтому я несколько секунд размышлял и только потом ответил:

— Отвезите меня в недорогую гостиницу. Не хочу будить свою девочку в столь ранний час.

Шофер кивнул и предложил:

— Гостиница «Дýга». Мне о ней рассказывали.

Димитрий не уточнил, что именно ему говорили, однако я принял его предложение. Любое место подойдет. Мне нужно вздремнуть на несколько часов, а потом отправляться на прогулку в надежде на встречу с Сарой. Если только она уже не уехала из Сербии.

Пока мы спокойно катили по улице Кирилла и Мефодия, на которой располагалась гостиница, у меня внезапно возникло странное подозрение: а вдруг сама француженка и отравила сотрудников журнала «Мистерие»? Она покинула прием в самый удачный момент, когда все угощались коктейлем, и исчезла бесследно. С другой стороны, Сара Брюне вполне могла принимать участие и в убийстве Йосимуры.

Стоя пред дверью «Дуги», я убеждал себя в том, что в этой истории концов пока не найдешь и связную гипотезу не выстроишь — особенно в половине пятого утра. Как бы то ни было, если именно француженка устранила Йенсена и его людей, то лучше бы она исчезла из моей жизни навсегда.

В таком вот растерянном состоянии я вошел в холл, облицованный белым кафелем, как ванная комната.

Сонный портье с громадным зобом сказал, что у них найдется номер за цену, соответствующую сорока пяти евро. Я согласился на его условия, как положено, зарегистрировался и в пять утра оказался в помещении, более всего походившем на комнату в студенческом общежитии: две узкие койки, разделенные столиком, по обеим сторонам — табуретки. Несомненно, в этой комнатенке было разыграно немало карточных баталий.

Я закрылся на ключ и растянулся на койке, слишком уставший, чтобы заснуть. Я был настолько измотан, что не заметил, как свет электрической лампочки начал гаснуть как раз в тот момент, когда я принялся за рукопись японца — мне надлежало заполнить какой-то пробел в разделе о первой статье Эйнштейна:

«Великая новизна этой статьи состояла в предположении, что если свет поступает порциями, значит, он подразделяется на части — кванты. Так их называл Эйнштейн, хотя впоследствии эти частицы получат название фотонов. На основе этой масштабной теории вскоре были созданы телевизор и фотоэлемент. Он ведь и является устройством, позволяющим преобразовывать световую энергию — фотоны — в электрическую — электроны. На этом же принципе работают и солнечные батареи».

Когда я добрался до слов «солнечные батареи», лампочка на моем столе потухла окончательно, оставив меня в кромешной тьме. Мое бессонное возбуждение сохранило сноску внизу страницы, в которой меня просили разгадать задачу про свет и зеркало.

То был классический пример из научно-популярных книжек об Эйнштейне. Вопрос заключался в следующем: что будет, если, путешествуя со скоростью света, мы попытаемся заглянуть в зеркало? Учитывая, что скорость света превзойти невозможно, отразит ли зеркало наше изображение?

В целом известные мне авторы сходились в том, что задача не верна уже в своих условиях, ведь никакой предмет, обладающий массой, не может передвигаться со скоростью света. Следовательно, ответ таков: в ситуации, когда астронавт уже почти приблизился к световому барьеру, фотоны все-таки получат возможность достичь зеркала на скорости триста километров в секунду и вернут путешественнику его изображение.

Не помню, когда именно я погрузился в сон. Судя по свету на стенах моего номера, солнце, должно быть, приближалось к зениту.

Глаза мои снова начали закрываться навстречу катакомбам сна, в которых человеку не приходится решать неразрешимых проблем, как вдруг я почувствовал, что на мой живот что-то слегка давит. Все еще полусонный, я попытался отделаться от помехи, и рука моя натолкнулась на маленький угловатый предмет.

Не дав ему свалиться на пол, я покрепче сжал пальцы, а сам в это время приподнялся на постели.

И не поверил собственным глазам.

Я долго взирал на маленькую книжечку «Молескин», зажатую в моей руке, прежде чем отважился ее открыть. Именно такую штучку я когда-то забыл в Кадакесе. Как она добралась до моей спальни в Нови-Саде, оставалось выше моего разумения.

Я обшарил помещение взглядом. Все вроде бы оставалось на своих местах. Все, за исключением записной книжки, материализовавшейся у меня на животе.

Я наконец-то заглянул внутрь, чтобы убедиться в том, что знал и так: странички были испещрены моим собственным почерком.