Как видит себя человек и каким его видят окружающие? Человек себя видит всегда ясным, всегда правым и убийственно последовательным. Логика его всегда для него самоочевидна.

Абай был человеком, нашедшим Мирзабая, сумевшим раскрыть его для себя и для других, открывшим его миру. В Мирзабае Абай нашел и осуществил свою мечту. Мирза был живой просветленный мастер, представитель древней коренной суфийской традиции, замаскированный бриллиант в оправе деревенского дурачка. Абай угадал и не ошибся. Он подобрал камень с пыльной обочины и обнаружил, что это бесценное сокровище. Он сумел извлечь из этой находки выгоду и силу для самого себя, и он принес это сокровище людям.

Это было в конце 70-ых. С тех пор много воды утекло. У Абая давно уже прошло первое опьянение после встречи с Мирзабаем. Мирзабая он больше не боялся. Все его ходы он читал, как свои пять пальцев, его трехрублевую мудрость — «тра-та-та — три рубля» — он презирал, и только ждал часа от него освободиться. До поры до времени Мирзабай был ему нужен как приманка для влиятельных дураков, и туристы, валившие валом в 6-ую бригаду, удобно подогревали общую обстановку ажиотации. Его проект института нетрадиционной медицины в Москве был ближе к осуществлению, чем кто-либо мог предположить. Байбаков обещал финансовую поддержку. Сергей Иванович с Пестряцовым по отдельности ходили на Старую площадь, и получили там принципиальное добро. Еще бы, если и военные, и Лубянка были в таком институте заинтересованы. Оставалось ждать, но ждать Абай умел хуже всего.

Он не терял времени. Силы его росли, и с каждым днем он их ощущал новый прилив. Он видел искрящиеся и переливающиеся потоки энергии, идущие от предмета к предмету, от человека к человеку. Он читал мысли, угадывал желания, простые человеческие страсти, будущие события являлись ему в виде картин наяву или во сне, и ему было просто, пользуясь этим даром, диктовать окружающим свою волю. Его интуиция, его ясновидческий дар, его власть над людьми гарантировали ему уверенный и скорый разворот.

Институт должен открыть ему международную перспективу, стать трамплином в большой мир, где таких мирзабаев пруд пруди. Практически Мирзабай уже давно был в его руках. С того страшного для него дня, когда он разгромил дом Мирзабая. Вся мирзабаевская тусовка была, фактически, под ним, и только несколько человек — Игорь, Валентин, кое-кто еще — пробовали еще брыкаться. С ними было нетрудно разобраться — подмять, а то и вовсе раздавить. Собственно, достаточно будет придавить одного, урок получат все остальные. Самое главное — не сбавлять темпа и не терять разбега. Пестряцовские ребята сделают все, что им скажут. Пестряцов только и ждет его сигнала: руки у него давно чешутся. Но почему нет подтверждения со Старой площади?

ЗДОРОВЬЕ ВОВЫ И САШИ!

Когда Байбакова погнали из Госплана, абаевская затея рухнула окончательно, и стало очевидно, что института не будет. Спецслужбы почувствовали провал, и сразу же Мирзабая и Абая забрали в психушку. Просто утром приехала машина, и санитары повязали обоих разом, однако распределили по разным отделениям: Мирзабая — к шизофреникам, а Абая — к психотикам. Васильевых — мужа и жену — и пестряцовскую компанию слегка припугнули.

В психушке — после затянувшегося ступора в Лаврушенском — Мирзабай вдруг ожил и повеселел. В критических ситуациях он был как у себя дома, наверное, потому, что дома он никогда из таких ситуаций не вылезал — сразу же установил отношения с персоналом и кухней.: «Доктор — молодец! Санитар — молодец! Суп — большой молодец!»

В палате тихих шизофреников, спасавшихся кто от армии, а кто — просто от жизни, стояло шесть железных кроватей. Мирзабай сидел на одной из них возле двери босой, в больничном полосатом халате и радостно заглатывал таблетки своих однопалатников: «Ну, кто у нас больной? Вова больной. Это за здоровье Вовы,» — в рот запускалась щедрая пригоршня лекарств. — «Кто еще больной? Саша больной. За здоровье Саши,» — заглатывалась еще одна пригоршня. От наслаждения он светился. Глядя на него, шизофреники тихо шизели.

Абай, напротив, был мрачен, он распух от отупляющих ядовитых инъекций и увесистых кулаков санитаров. Вокруг мелькали знакомые персонажи из спиркинской тусовки: жертвы преследований, гении с орденами и медалями, связисты из ближних Галактик, последние предлагали соединить его с Майклом Джексоном и гималайскими махатмами. Абай боролся с лекарствами, с бредом, но не столь успешно, как его учитель: позже он признался, что не смог вывести из себя галаперидол, застрявший у него в костях.