Поражение немецко-фашистских войск под Москвой серьезно отразилось на экономическом и внутриполитическом положении Германии и всей фашистской коалиции. Вместо «молниеносной войны» гитлеровцы оказались вынужденными вести затяжную войну, к которой экономика фашистской Германии готова не была. Недооценивая военно-промышленный потенциал Советского Союза и рассчитывая на близкую победу, гитлеровцы в первые месяцы советско-германской войны не форсировали производство вооружения и боеприпасов для сухопутных войск. Более того, в предвидении скорого столкновения с Англией и США в августе 1941 года последовала команда готовиться к постепенному переводу промышленности на форсированное производство подводных лодок и морских самолетов. В 1941 году производство оружия и военных материалов сохранялось в основном на уровне 1940 года, а производство артиллерийско-стрелкового вооружения и боеприпасов даже несколько сократилось. Выплавка стали уменьшилась с 2,3 млн. т в марте 1941 года до 1,82 млн. т в феврале 1942 года. Почти прекратилось строительство новых военно-промышленных объектов. В ожидании близкой победы монополии считали нерентабельным приступать к строительству новых больших военных предприятий.

Провал планов «молниеносной войны», огромные потери гитлеровцев в живой силе и технике на восточном фронте заставили руководство фашистской Германии срочно поставить вопрос об изыскании новых ресурсов для продолжения войны против Советского Союза. «Расширение военно-воздушных сил и военно-морского флота для борьбы против англосаксонских держав продолжает и впредь оставаться нашей целью. Однако ведение военных операций в 1942 году запрещает нам сокращение вооружений сухопутных сил в пользу этой цели... — говорилось в приказе Гитлера от 10 января 1942 г. — Все средства вооружения должны быть поставлены на службу сухопутным силам» 1.

Гитлеровцы резко усилили ограбление оккупированных стран и в огромных масштабах стали использовать в промышленности и сельском хозяйстве принудительный труд иностранных рабочих и военнопленных. «На оккупированных территориях, которые мы контролируем,— заявил Гитлер, — мы заставим работать на нас всех до последнего человека».

Нацистское правительство издало 21 марта 1942 г. декрет о назначении гаулейтера Заукеля генеральным уполномоченным по рабочей силе. Ему поручалось обеспечить военную экономику рабочей силой, мобилизуя ее в Германии и на оккупированных территориях. «Я с фанатичной волей приложу все свои усилия, чтобы оправдать ваше доверие», — заверял Заукель фюрера. Ведомство Заукеля определило потребность Германии в рабочей силе в 1,6 млн. человек. Во всех оккупированных гитлеровцами странах началась охота за людьми, напоминавшая самые мрачные дни рабовладения. Геринг приказал сократить снабжение населения оккупированных стран до такой степени, чтобы «рабочая сила была склонна к работе в рейхе». Принудительно угнанных в Германию иностранных рабочих и военнопленных держали на положении рабочей скотины в холодных бараках и сараях, полуголодными, без медицинской помощи. Немецкие монополии, на предприятия которых поступали миллионы иностранных рабов, интересовало лишь одно — выжать из них все и как можно скорее. «Умрут ли при строительстве противотанкового рва 10 тыс. русских женщин от истощения или нет, — говорил Гиммлер, — интересует меня лишь потому, будет ли готов противотанковый ров или нет»2.

Согласно официальным нацистским данным, лишь за апрель — ноябрь 1942 года в Германию было угнано более 2,7 млн. иностранных рабочих, а общее число превысило 5 млн. человек. Вместе же с военнопленными к концу 1942 года в военной экономике рейха было занято 7 млн. иностранцев3. Только на предприятиях Круппа находилось 93 тыс, иностранных рабочих и военнопленных, на заводах Флика — 40 тыс., в концерне Сименса — 87 тыс. 3 марта 1942 г. Гиммлером было отдано распоряжение об усиленном использовании труда заключенных и о перестройке в связи с этим структуры концлагеря. Отныне основным его типом стал «трудовой концлагерь», где при сохранении тюремного режима заключенных одновременно варварски эксплуатировали на близлежащих предприятиях.

Весной 1942 года в военно-хозяйственном аппарате фашистской Германии был произведен ряд изменений. Гитлеровское правительство устами Геринга провозгласило наступление «новой фазы военного хозяйства». Эта фаза, как разъяснял «программу Геринга» имперский министр хозяйства Функ, «характеризуется более резким вмешательством в работу отдельных заводов, сосредоточением производства на наиболее рационализированных предприятиях, перераспределением заказов, сырья и материалов, изменением трудовых методов, упрощением и сокращением количества типов и форм продукции, а также расширением серийного и массового производства. Коренная реорганизация военной промышленности сильно отразится на всем хозяйстве, в частности на снабжении предприятий сырьем, а также на производстве экспортных товаров. Главенствующая роль военной промышленности требует повсеместной перестройки, поэтому новая фаза военного хозяйства охватит всю экономику и государственный аппарат».

Во исполнение «программы Геринга» все руководство военной промышленностью было сосредоточено непосредственно в руках наиболее могущественных кругов германского монополистического капитала. В марте 1942 года Гитлером был издан специальный указ «О передаче ответственных задач хозяйственникам». «Цель указа,— писал орган концерна «ИГ Фарбениндустри» — газета «Франкфуртер цейтунг», — состояла в том, чтобы создать такое положение, когда «хозяйственники, то есть виднейшие руководители концернов и банков, занимают в то же время высшие посты в государстве и в партии». Полномочия министерства вооружений, в функции которого до этого входило «направление, поощрение и контроль над производством боеприпасов», были значительно расширены. К нему перешли все основные вопросы контингентирования и снабжения сырьем, сосредоточенные до этого в управлениях министерства хозяйства. В рамках министерства вооружений были созданы комитеты, распределявшие заказы на разные виды вооружения среди монополий. Министр вооружений Шпеер одновременно был назначен генеральным уполномоченным по вопросам вооружений. В мае 1942 года был создан совет военной экономики, взявший в свои руки руководство всем хозяйством Германии. В состав совета вошли председатель имперской группы промышленности, генеральный директор маннесмановского концерна Цанген, председатель наблюдательного совета Стального треста Феглер, председатель наблюдательного совета концерна АЭГ, доверенный человек Круппа Бюхер, генеральный директор концерна Геринга Плейгер и ряд других крупнейших монополистов, а также несколько представителей фашистского генералитета.

Совет военной экономики возник как государственный орган, облеченный диктаторскими полномочиями во всех областях хозяйства. Он имел право издавать правительственные распоряжения и давать указания министерству хозяйства. Создание совета военной экономики означало новый этап в подчинении монополиям фашистского государственного аппарата. Руководители совета не только хозяйничали в своих концернах, но с помощью занятых ими командных должностей в государственном аппарате получили возможность в своих эгоистических целях распоряжаться всей экономической мощью страны. Само министерство вооружений являлось, по существу, лишь исполнительным органом совета военной экономики. Это подчеркивалось тем обстоятельством, что председатель совета — ставленник монополий Шпеер был одновременно и министром вооружений. В распоряжение совета был предоставлен и аппарат фашистской партии. По приказу Гитлера окружные руководители фашистской партии были обязаны оказывать всемерное содействие совету военной экономики в выполнении его задач. Исполнительными органами совета на местах являлись окружные хозяйственные палаты, председательские посты в которых занимали крупнейшие промышленники-консультанты фашистской партийной организации по вопросам хозяйства. Прежние промышленные и торговые палаты на местах, где ощущалось еще некоторое влияние мелкой буржуазии, были ликвидированы.

Наряду с советом военной экономики в течение 1942 года «для непосредственного управления важными в военном отношении отраслями промышленности» был создан ряд так называемых имперских объединений. Их полномочия были чрезвычайно широки. Имперское объединение контролировало все производство в данной отрасли, начиная с сырья вплоть до готовой продукции, распоряжалось экспортом и импортом, снабжением топливом, устанавливало цены. Имперские объединения являлись своего рода сверхкартелями, они могли закрывать существующие монополии и объединения предпринимателей. Во главе имперских объединений, захвативших в свои руки целые отрасли экономики, встали крупнейшие германские монополисты. Руководителем имперского объединения железоделательной промышленности стал владелец металлургических предприятий Саара Рехлинг, а его заместителем — А. Крупп; руководителем имперского объединения химического волокна — председатель правления крупнейшего в Западной Европе концерна по производству искусственного шелка Фите и т. n. Усиливая мощь своих монополий, руководители имперских объединений беспощадно расправлялись с конкурентами, сосредоточивали на своих предприятиях сырье и рабочую силу. Сильным ударом по мелким и средним предпринимателям явилось распоряжение совета военной экономики от 13 июля 1942 г., согласно которому все машины и оборудование, которые не служат военным целям, должны быть превращены в лом и отправлены на переплавку.

Осуществление «программы Геринга» вело к новому обогащению монополий, способствовало дальнейшей концентрации в их руках капиталов и промышленности. К концу 1942 года 16% акционерных обществ сосредоточили в своих руках 83% всего акционерного капитала. Крупнейшие акционерные общества с капиталом выше 50 млн. марок, составлявшие лишь 2% всех обществ, завладели половиной всего акционерного капитала 4.

«Программа Геринга» тяжело отразилась на положении трудящихся Германии. Рост военного производства происходил за счет свертывания отраслей гражданской промышленности. В 1942 году выпуск потребительских товаров сократился по сравнению с 1939 годом на 14%» а продовольствия — на 21%. В марте 1942 года нормы выдачи населению хлеба, мяса и жиров были снижена на 20—25%. В июне последовало новое снижение продовольственных норм. Объясняя немцам, почему они вместо 350 г хлеба в день стали получать 285 г, фашистская газета «Кельнище цейтунг» писала: «Глубочайшие изменения в военной обстановке требуют от нас определенных жертв. Впереди — еще большие затруднения». Из-за нехватки товаров все более изощренные бюрократические формы принимало рационирование. К концу 1942 года существовало 148 видов карточек и талонов, выпущенных лишь центральными властями. Все шире практиковалась выдача по карточкам вместо продуктов малопригодных эрзацев. Хлеб стал выпекаться с химическими примесями, добываемыми из целлюлозы. Вместо кожаной обуви по особым талонам выдавались башмаки на деревянной подошве. Жилищное строительство сократилось по сравнению с довоенным уровнем почти в 10 раз.

Путем усиления эксплуатации и грабежа трудящихся Германии и оккупированных стран, нажима на мелкую и среднюю буржуазию гитлеровцам удалось к концу 1942 года добиться расширения военного производства. Выпуск военной продукции увеличился в течение года на 81%.

Хотя фашистская Германия вместе с оккупированными странами и сателлитами превосходила в 1942 году СССР по объему важнейших видов производства в 1,5— 2,5 раза, советская промышленность выпустила военной техники больше, чем Германия.

В ходе гигантского единоборства плановая социалистическая экономика СССР, опирающаяся на героический труд советских людей во имя достижения победы, доказала свое превосходство над экономикой капиталистической Европы, на которой базировалась фашистская Германия. Осуществление «программы Геринга» вело к углублению экономических, социальных и политических противоречий внутри фашистской Германии. Выявились разногласия в самих фашистских кругах. Промышленники, учитывая острую нехватку рабочей силы, вызванную огромными людскими потерями на советско-германском фронте, требовали проведения в сельском хозяйстве такой же жесткой «рационализации», как и в промышленности, то есть беспощадного удушения мелких и средних сельских хозяйств как «нерентабельных». Стремясь обеспечить рабочей силой в первую очередь крупные поместья, дававшие наибольший выход товарной продукции, владельцы военных концернов, являвшиеся зачастую одновременно и крупнейшими помещиками, потребовали установления своего контроля над распределением рабочей силы в сельском хозяйстве. Однако министерство земледелия пыталось защищать интересы «дворянства крови и земли» — фашистского кулачества, владельцев «наследственных дворов», требования которых на рабочую силу оно не хотело игнорировать. Эта борьба за рабочую силу между монополистами и юнкерами, с одной стороны, и кулачеством — с другой, кончилась поражением последнего. По требованию совета военной экономики фашистский министр земледелия Дарре, занимавший этот пост бессменно в течении девяти лет, в мае 1942 года был уволен в «бессрочный отпуск».

Провал планов «молниеносной войны», ухудшение продовольственного положения поколебали веру населения фашистской Германии в «непогрешимость» Гитлера и непобедимость немецкой армии. После получения в Берлине известий об исходе битвы под Москвой, рассказывает буржуазный историк Фредеборг, «тревожные настроения стали нарастать. Пессимисты припоминали войну Наполеона с Россией, и все книги о Великой Армии вдруг стали пользоваться спросом. Предсказатели занимались судьбой Наполеона, астрология стала популярной».

Фашистское правительство пыталось поднять дух населения Германии, расписывая богатства временно захваченных областей Советского Союза. «Мы вырвались из тесноты на беспредельный простор, — заявил на «празднике урожая» Геринг, — на целые мили, куда ни кинешь взгляд, тянутся поля подсолнечников. А ведь подсолнечное масло куда лучше, чем наше немецкое сурепное масло... Мясо, яйца, масло, мука — все там есть в таком изобилии, о котором мы не смели и мечтать».

Однако от населения Германии нельзя было скрыть основного факта: широко разрекламированное «молниеносное» наступление немецко-фашистских войск захлебнулось у стен Москвы и Ленинграда, немецко-фашистский вермахт потерпел первое крупное поражение.

В новой обстановке, созданной провалом гитлеровских планов «молниеносной войны», антифашистские силы Германии, возглавляемые КПГ, усилили свою борьбу, добиваясь скорейшего крушения фашистской диктатуры. В январе 1942 года 60 видных немецких общественных деятелей, находившихся в эмиграции, — писатели и художники, бывшие члены парламента и профсоюзные работники — обратились к германскому народу со страстным призывом дополнить сокрушительные удары, наносимые гитлеровской военной машине Советской Армией, ударами изнутри. Вера немецких коммунистов в победу социалистического Советского Союза над силами фашистской реакции была непоколебима. Когда фашистский тюремщик с торжеством объявил Эрнсту Тельману о нападении фашистов на СССР, тот ответил ему словами: «Сталин свернет Гитлеру шею!»5.

Немецкие коммунисты-подпольщики приложили колоссальные усилия, чтобы разъяснить немецкому населению, в первую очередь рабочим и солдатам, какое чудовищное преступление против национальных интересов немецкого народа совершил Гитлер, напав на СССР. Если в начале 1941 года число подпольных листовок и брошюр, выпущенных КПГ, колебалось ежемесячно от 65 до 519, то в июле оно достигло 3797, а в октябре — 10227. В Берлине был налажен выпуск периодического нелегального издания «Фриденскемпфер», в Дюссельдорфе— «Фрейхейт», в Вуппертале — «Рурэхо». Одна из статей в газете «Фрейхейт» заканчивалась словами: «Мы, коммунисты, протягиваем руку всем честным немцам, борющимся за мир. Мы протягиваем руку всем тем, кто старается работать медленнее или отказывается от сверхурочной работы, тем, кто совершает хотя бы незначительные, самые мелкие акты саботажа и, дезорганизуя работу в промышленности и на транспорте, помогает тем самым скорее покончить с войной». Члены молодежной антифашистской группы под руководством Баума сожгли устроенную Геббельсом в Берлине антисоветскую выставку. Активизировалась деятельность ранее существовавших подпольных групп антифашистов, возник ряд новых групп. Немецкий буржуазный историк Ротфельдс в своей книге о сопротивлении Гитлеру приводит воспоминания французского рабочего, бежавшего из гитлеровской Германии в 1942 году. «Почти на каждом предприятии в Германии,— заявил тот, — не менее 4—6 человек принадлежат к организованным социалистам, многие им сочувствуют».

Гитлеровцы пытались усилением кровавого террора заглушить нарастающую у населения тревогу и рост антифашистского движения в стране. В конце 1941 года количество арестов, произведенных гестапо, возросло по сравнению с началом года в два раза6. 26 апреля 1942 г. фашистский рейхстаг объявил Гитлера безграничным владыкой рейха. Он получил право чинить расправу над всеми, кто выражал недовольство политикой фашистов, без всякого суда 7.

Провал гитлеровских планов «молниеносной войны» против Советского Союза отразился и на состоянии блока агрессивных держав. Чтобы ускорить нападение Японии на СССР, 25 ноября 1941 г. в Берлине была организована торжественная церемония продления «Антикоминтерновского пакта», заключенного в 1936 году сроком на пять лет. «Если бы немецкая армия имела еще хотя бы 6 дней до наступления морозов, то она без всякого сомнения ворвалась бы в Москву»8, — заверял японцев Гитлер.

Однако, подписывая пакт, японские представители одновременно дали понять, что не следует рассчитывать на вступление Японии в войну против СССР ранее лета 1942 года. Японские милитаристы отнюдь не считали сломленной силу Советской Армии и явно предпочитали выжидать дальнейшего развития событий на советско-германском фронте.

Тем не менее нацистское руководство считало военнополитическую ситуацию благоприятной для себя. Гитлеровцы полагали, что весной и летом 1942 года им удастся добиться того, чего они не смогли сделать при попытке осуществить план «Барбаросса», — сокрушить и уничтожить Советский Союз. Фельдмаршал Паулюс пишет в своих воспоминаниях, что «летнее наступление 1942 года означало попытку в новом наступлении осуществить планы, потерпевшие провал поздней осенью 1941 года, а именно: довести войну на Востоке до победного конца». Зимой 1941/42 года Гитлер не раз говорил об уверенности в том, что самое позднее по окончании зимы немцы вновь захватят инициативу на Востоке. Выступая 15 марта 1942 г., он объявил, что «большевистские орды, которые немецкие и союзные солдаты не имели возможности разбить этой зимой.., будут уничтожены этим летом»9.

Планируя новое наступление, гитлеровцы, прежде всего, исходили из отсутствия второго фронта в Европе. Это позволило им весной 1942 года сосредоточить на советско-германском фронте основные боеспособные силы фашистской коалиции в Европе: 5388 тыс. солдат и офицеров вермахта и 810 тыс. солдат союзников. На восточный фронт были переброшены в полном составе свежие армии — 8-я итальянская, 2-я венгерская, 3-я и 4-я румынские. Против частей Советской Армии были нацелены 184 немецкие дивизии, 22 румынские, 14 финских, 13 венгерских, 10 итальянских дивизий, испанская «Голубая дивизия» — всего 244. Для ведения военных действий против англичан в Северной Африке гитлеровским командованием было оставлено лишь 4 немецкие и 11 итальянских дивизий.

Вторым фактором, который решающим образом влиял на выработку нацистских военно-стратегических планов на 1942 год, было вступление в декабре 1941 года Японии во вторую мировую войну. К весне 1942 года японские милитаристы захватили обширнейшие территории на Тихом океане и в Юго-Восточной Азии.

В январе 1942 года Германия и Япония подписали сверхсекретное соглашение о разграничении сфер военных операций, а фактически о разделе мира на зоны влияния. Граница между ними устанавливалась по меридиану Омска. Бассейн Тихого океана, Восточная Азия, включая современную Индию, признавались сферой Японии, европейский континент, бассейн Атлантики, Африка, страны Ближнего и Среднего Востока, а также территории нынешнего Пакистана включались в сферу нацистской Германии. Американский материк предполагалось разделить несколько позднее. Кроме того, был подписан японо-германский договор об экономическом сотрудничестве между «хозяйственными сферами» Германии и Японии.

Официальные документы и заявления нацистских вожаков о целях наступления летом 1942 года едва ли дают полное представление о действительных замыслах гитлеровцев. Так, в «директиве Верховного командования № 41» от 5 апреля 1942 г. указывалось: «Как только природные условия станут благоприятными, немецкое командование и войска вновь должны захватить в свои руки инициативу и навязать противнику свою волю. Цель состоит в том, чтобы окончательно уничтожить еще остающуюся в распоряжении Советов живую силу, лишить русских важнейших военно-экономических центров» 10. В сентябре 1942 года, когда наступление уже развернулось, Гитлер так формулировал его конечные цели: «Во-первых, захватить у противника последние крупные хлебные районы; во-вторых, захватить у него оставшийся уголь, который можно превращать в кокс; в-третьих, продвинуться к его нефтяным источникам, взять их или во всяком случае отрезать; в-четвертых, наступление должно продолжаться для того, чтобы отрезать его последнюю крупнейшую водную артерию — Волгу».

Наступление немецко-фашистских войск в 1942 году преследовало далеко идущие политические цели. 3 января 1942 г. состоялась встреча Гитлера с японским послом Осима в Берлине, в ходе которой были согласованы германские и японские военные действия. По существу, был разработан грандиозный план достижения агрессивных целей, зафиксированных через несколько дней в официальном протоколе. Под большим секретом («лишь для информации правительства») Гитлер заявил Осима, что он не намерен вести наступление в центре, а «полон решимости возобновить наступление в направлении Кавказа... Это направление является решающим. Можно приблизиться к нефти, к Ирану и Ираку». Японцы, в свою очередь, должны были начать мощное наступление из района Бирмы и Малайи на запад в направлении Индии— навстречу частям немецко-фашистского вермахта. Вспомогательный удар планировалось нанести силами группировки Роммеля через Египет и Суэцкий канал в сторону Ирака.

Осуществление этих замыслов замкнуло бы немецко-японскую петлю вокруг Советского Союза и привело бы наконец, по замыслам авторов плана, к его крушению. В беседе с Гитлером Осима от имени своего правительства заявил: «Естественно, что Япония должна ударить по России, потому что иначе новый порядок в Азии невозможен». Как и гитлеровцы, японские милитаристы видели в Советском Союзе главное препятствие на пути осуществления своих агрессивных планов.

Известную роль в нацистских планах на 1942 год должна была сыграть и позиция, занимаемая правящими кругами Турции. В 1942 году турецкий министр иностранных дел Нуман Менеменджоглу говорил, что Турция «самым решительным образом заинтересована в возможно более полном поражении большевистской России... Турция во всех отношениях заинтересована... оказать империи (т. е. гитлеровской Германии.— Г. Р.) помощь». После второй мировой войны в печати были опубликованы материалы, свидетельствовавшие о том, что тогдашние правители Турции были готовы втянуть страну в антисоветскую авантюру, они ждали лишь обещанного Гитлером крушения Советской Армии.

Целый ряд причин подталкивал гитлеровцев к развертыванию наступления на южном фланге восточного фронта. Что касается других участков фронта, то в отличие от 1941 года сил для наступления здесь у нацистов уже не было. По данным германского генерального штаба, с 22 июня 1941 г. по июнь 1942 года немецко-фашистская армия потеряла почти 2 млн. солдат и офицеров (больше чем за всю первую мировую войну), более 25 тыс. самолетов. Чтобы скрыть направление главного удара, германский генеральный штаб решил создать у Советского командования впечатление, что немецко-фашистские войска начнут мощное наступление в направлении Москвы. Для этого был проведен ряд дезинформационных мероприятий под кодовым названием «операция Кремль». Само название уже говорит о многом. После провала операции «Барбаросса» Гитлер стал бояться связывать великие имена из немецкой истории с риском военных операций. В апреле 1942 года, утверждая директиву о наступлении, он зачеркнул первоначальное кодовое наименование «Зигфрид», а в июне заменил его новым «Брауншвейг».

Первоначально операцию «Брауншвейг» планировалось начать 20 июня, но в связи с затяжкой боевых действий в районе Севастополя этот срок был перенесен на 28 июня. Финал операции «Брауншвейг» известен. Он разыгрался утром 31 января 1943 г. в подвале Центрального универмага Сталинграда на площади Павших бойцов революции. Именно здесь размещались штаб окруженной 6-й немецкой армии и ее командующий Паулюс.

Гитлер требовал от Паулюса держаться любой ценой. После того как кольцо окружения замкнулось вокруг 330-тысячной немецкой группировки, Гитлер послал Паулюсу приказ: «Войска 6-й армии временно окружены русскими... Личный состав армии может быть уверен, что я предприму все для того, чтобы обеспечить нормальное снабжение армии и своевременно освободить ее из окружения». Занятые немецкими войсками кварталы были объявлены «крепостью Сталинграда». Гитлер заверял приближенных: «Я не оставлю Волги, я не уйду с Волги!». При этом он ссылался на то, что он снимет с западного фронта свежие части и бросит их на деблокаду 6-й армии. Однако к концу января положение окруженных в Сталинграде войск стало катастрофическим. Группировка немецко-фашистских войск «Дон» под командованием фельдмаршала Манштейна, пытавшаяся прорвать кольцо окружения, была разгромлена.

В ночь на 31 января 1943 г. в штаб 6-й армии пришла телеграмма о присвоении Паулюсу звания фельдмаршала. Гитлер явно рассчитывал, что Паулюс покончит с собой, и тогда можно будет возложить на него всю ответственность за неминуемое поражение. Получив сообщение о присвоении ему звания фельдмаршала, Паулюс заметил: «Должно быть, это — приглашение к самоубийству! Но я не доставлю ему этого удовольствия». И действительно, когда Гитлер узнал о капитуляции командования 6-й армии, он вышел из себя. Разъяренный фюрер объявил, что впредь до окончания войны он никому больше не присвоит звания фельдмаршала.

В сражении за Сталинград советские войска разгромили 32 немецкие дивизии и 3 бригады. На поле боя осталось свыше 800 тыс. трупов немецких солдат и офицеров. Попала в плен 91 тыс. человек, в том числе 2500 офицеров и 24 генерала во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Всего же потери вермахта с начала наступления 1942 года превысили 1,5 млн. солдат и офицеров — четверть всего боевого состава немецко-фашистских вооруженных сил.

В истории человечества еще не было ни по размаху, ни по политическим последствиям битвы, равной той, что продолжалась 200 дней и ночей на огромных просторах от Днепра до Волги и предгорий Кавказа. С обеих сторон в сражении приняло участие более 2 млн. человек, почти 25 тыс. орудий, тысячи танков и самолетов. Нацистская Германия не выдержала этого генерального столкновения со страной социализма. Исход Сталинградской битвы не только развеял в прах гитлеровские планы мирового господства, но и под Сталинградом была решена судьба фашистской Германии и фашистского «нового порядка» в Европе.

За ходом Сталинградской битвы с напряженным вниманием следило все человечество. Народы всего мира видели в Советском Союзе силу, способную переломить хребет немецко-фашистской армии и открыть порабощенным народам Европы путь к избавлению от фашистского рабства. Советский народ и его вооруженные силы оправдали эти надежды. Победа под Сталинградом подняла в оккупированных странах на борьбу с гитлеризмом миллионы людей, запуганных, отчаявшихся, придавленных нацистским сапогом. «Сообщена волнующая весть, — писал Поль Крубейс, один из руководителей французских партизан, — мощная вражеская армия разгромлена и взята в плен вместе со своим штабом и генералами. Бит, ва, которая решает все, выиграна... Сталинград! Озаряются счастьем лица, повсюду радость. Во Франции, во всем мире вера превращается в уверенность».

Президент США Ф. Рузвельт, выражая восхищение американского народа героизмом советских людей, прислал Сталинграду грамоту. В ней говорилось: «От имени народа Соединенных Штатов Америки "я вручаю эту грамоту городу Сталинграду, чтобы отметить наше восхищение его доблестными защитниками, храбрость, сила духа и самоотверженность которых... будут вечно вдохновлять сердца свободных людей. Их славная победа остановила волну нашествия и стала поворотным пунктом войны Союзных Наций против сил агрессии».

Фашистская пропаганда долго скрывала от немецкого народа правду о катастрофическом положении частей вермахта под Сталинградом. Чтобы как-то успокоить потрясенное население, была пущена в ход фальшивая версия о том, что «героизм немецких солдат в Сталинграде» измотал советские войска и привел к стабилизации восточного фронта. В связи с «героической гибелью» 6-й армии по всей Германии был объявлен траур с 4 до 6 февраля 1943 г. Геббельс распорядился на это время закрыть все увеселительные заведения. А ведь в июне 1940 года в честь победы над Францией по распоряжению фашистских властей целую неделю гремели колокола всех немецких церквей. Прошло всего лишь два с половиной года, и вот сейчас звон церковных колоколов три дня вновь звучал над фашистской Германией. Но это был уже погребальный звон...

Летом 1943 года немецко-фашистское руководство предприняло последнюю отчаянную попытку добиться целей, намеченных планом «Барбаросса». Из материалов ряда совещаний у Гитлера в марте — апреле 1943 года ясно, что их участники видели единственный для нацистской Германии выход в том, чтобы любой ценой вернуть себе стратегическую инициативу, окружить и уничтожить крупные силы советских войск и вновь развернуть наступление для захвата жизненных центров Советского Союза. При этом откровенно подчеркивалось, что наступление необходимо не только по военным, но и по политическим соображениям. Продемонстрировав мощь и непобедимость немецко-фашистской армии, оно должно было не только предотвратить назревавший распад фашистского блока, но и внести разлад в ряды антифашистской коалиции, помешать открытию союзниками второго фронта в Западной Европе. «Этому наступлению, — говорилось в оперативном приказе Гитлера от 15 апреля 1943 г., — придается решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом... Каждый командир, каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира» и.

Не имея сил и средств развернуть наступление на всем советско-германском фронте, как это было в 1941 году, гитлеровцы намечали первоначально нанести удар на узком участке. План, разработанный новым начальником генерального штаба Цейцлером, сменившим на этом посту обанкротившегося генерала Гальдера, предусматривал прорыв двумя танковыми таранами советского фронта севернее и южнее Курска, окружение путем концентрического наступления находящихся здесь советских войск и уничтожение их. Вся операция планировалась как «молниеносный удар». Уже к исходу четвертого дня наступления немецко-фашистские войска должны были замкнуть кольцо окружения восточнее Курска.

Вслед за этой операцией, которой Гитлер присвоил кодовое наименование «Цитадель», по замыслам фашистских вожаков, должно было развернуться второе сражение летней кампании 1943 года — операция «Пантера»— окружение силами двух танковых армий советских войск в излучине Донца. Эта операция должна была значительно переместить линию фронта к востоку и открыть путь для осуществления далеко идущих замыслов нацистской верхушки — захвата Москвы и Ленинграда, прорыва на Кавказ.

Все ресурсы фашистской Германии, ее сателлитов и оккупированных территорий были брошены весной и летом 1943 года на осуществление готовящегося наступления. В результате тотальной мобилизации численность фашистского вермахта возросла почти на 2 млн. солдат и офицеров. К лету 1943 года на советско-германском фронте действовало 196 дивизий, на 42 больше, чем в начале войны. Против СССР на узком участке фронта в районе Курска гитлеровскому командованию удалось сконцентрировать около 70 дивизий, в том числе 16 танковых и моторизованных, 900 тыс. солдат и офицеров, 10 тыс. орудий и минометов, 2700 танков и штурмовых орудий, свыше 2 тыс. самолетов. Этот ударный кулак был призван обеспечить успех замыслов руководителей фашистской Германии. Особые надежды возлагались на новинки немецкой военной техники — танки «тигр» и «пантера», штурмовые орудия «фердинанд».

5 июля 1943 г., в день, когда немецко-фашистские войска перешли в наступление, Геббельс объявил по радио: «Немецкий народ может быть совершенно спокоен». Офицерскому составу, участвовавшему в операции «Цитадель», был зачитан специальный приказ Гитлера. Там вновь подчеркивалось огромное значение предстоящего сражения для судеб фашистской Германий. Значение операции, говорилось в приказе, «исключительно велико»; она «не только укрепит наш собственный народ, произведет впечатление на остальной мир, но и прежде всего придаст самому немецкому солдату новую веру. Укрепится вера наших союзников в конечную победу, а нейтральные государства будут вынуждены соблюдать осторожность и сдержанность. Поражение, которое потерпит Россия в результате этого наступления, должно вырвать на ближайшее время инициативу у советского руководства, если вообще не окажет решающего воздействия на последующий ход событий» 12.

Действительно, Курская битва и ее последствия оказали огромное воздействие на «последующий ход событий». Гитлеровцы явно недооценили возросшую мощь Советского Союза и его вооруженных сил. Советское командование своевременно раскрыло замыслы немецких генштабистов и противопоставило ударной группировке гитлеровцев превосходящие силы. 50 дней и ночей длилось самое крупное в истории войн танковое сражение. Нацистским полчищам, нацеленным для броска на восток, не только не удалось прорвать фронт советских войск, но и сами они были разгромлены.

Полмиллиона убитых немецких солдат и офицеров, 30 разбитых наголову дивизий, в том числе 7 танковых,— таков непосредственный военный итог Курской битвы для нацистской Германии. Ее политические последствия были еще более грандиозными. Фашистская Германия предприняла последнее «решающее сражение» и проиграла его. «После провала операции «Цитадель», — признает западногерманский историк К. Рикер, — каждому здравомыслящему человеку стало ясно, что, нельзя более думать о наступлении в России и, таким образом, о решающей победе над Советским Союзом». Генерал Гудериан, впоследствии преемник Цейцлера на посту начальника немецко-фашистского генерального штаба, писал: «В результате провала операции «Цитадель» немецкие войска потерпели решительное поражение... Инициатива окончательно перешла к врагу».

Благодаря героизму и мужеству советского народа на повестку дня отныне были поставлены иные проблемы: полное изгнание гитлеровцев с захваченных советских земель, братская помощь порабощенным народам Европы, ликвидация преступного фашистского рейха.

«Коренной поворот в ходе второй мировой войны, начавшийся в великой битве под Москвой и получивший дальнейшее развитие в Сталинградской битве, был окончательно завершен в сражениях на Курской дуге. Москва, Сталинград, Курск стали, таким образом, тремя историческими рубежами на пути к победе над фашистской Германией — победе, к которой привела наш народ Коммунистическая партия Советского Союза» 13.

Насколько изменилось военное и политическое положение фашистской Германии, наглядно свидетельствует запись беседы Гитлера с генерал-полковником Цейцлером и командующим группой армий «Центр» фельдмаршалом фон Клюге 26 июля 1943 г., когда стало очевидным, что тщательно подготовленное летнее наступление немецко-фашистской армии потерпело полный крах. Навсегда ушли в прошлое времена, когда Гитлер и его генералы манипулировали десятками и сотнями дивизий вермахта, бросая их против очередной жертвы нацистской агрессии. Сейчас важнейший союзник гитлеровцев в Европе — Италия выходила из войны, фашистский дуче Муссолини уже был свергнут и сидел в тюрьме. Гитлер, Цейцлер и Клюге не могли решиться снять хотя бы несколько дивизий с советско-германского фронта, чтобы послать их на усмирение «непослушной» Италии.

«В данный момент, — уныло констатировал Клюге,— я не могу снять с фронта ни одного соединения. Это совершенно исключено в настоящий момент». Ему вторил Гитлер: «Создалось отчаянное положение», «Мы здесь не являемся господами своих собственных решений» 14.

Знаменательное признание! После поражений под Москвой, Сталинградом и Курском даже нацистские во жаки и стоявшие за их спиной заправилы военных концернов Рура, еще недавно вынашивавшие планы установления своего господства во всем мире, были вынуждены признать, что не являются больше «хозяевами положения». Судьбу фашистской Германии прочно держали в своих руках миллионы советских людей на фронте и в тылу, поднявшихся под руководством партии Ленина на борьбу за свободу и независимость своей социалистической Родины.