Под куполом небес, усеянным недвижными звездами и танцующими огоньками фей, Карл Куллинан со своими тремя спутниками въезжал в Эвенор – меч в ножнах поперек седла, правая ладонь – у взведенного короткоствольного однозарядного пистолета.

Кетхол, широкоплечий рыжебородый воин слева от Карла, проверил пистолет: легко ли в случае надобности, выхватить. Просто по привычке: наплечную кобуру не надо даже расстегивать, чтобы достать содержимое.

– Берегитесь психов, – негромко напомнил он. – Награда им, ясное дело, не нужна – но они все равно опасны.

– Скажи мне то, чего я не знаю, – отозвался Пироджиль, почесывая кустистую бровь коротким толстым пальцем. Он был потрясающе уродлив; его широкий нос после какой-то давней драки так и остался свернутым на сторону. Карл понимал, почему Пироджиль не удосужился поставить его на место: этим делу было не помочь.

Время от времени Пироджиль заметно морщился. Близ Тинкира они попали в засаду, Арен и Фердом погибли, а Пироджиль получил стрелу в бедро – но малая доля бальзама, которой его оделил Кетхол, и невозможность остановиться не дали ране толком зажить. Но Пироджиль не сдался: он ехал сзади, прикрывая тыл, и вел в поводу пару их вьючных лошадей, чтобы припасы всегда были под рукой.

– Движение слева, – предупредил Дарайн. Подобный древесному стволу воин изящно держал в одной мясистой руке повод, а в другой – легко, как пушинку – заряженный пистолет.

– Просто кролик, – проворчал Пироджиль. – Та хават, да?

Киррик мерцал в звездном свете, небольшие волны лизали берег. Пока отряд подъезжал к Эвенору, Карл разглядел, что в гавани стоит всего два больших корабля, и, кажется, еще один широкобокий шлюп подходил к пирсу.

Меж берегом и дорогой лежал Эвенор. Ждал.

Эвенор. Форпост Фэйри в Эрене. Вдали, сотканное из тумана и света, переливалось в ночи посольство, но его блеску было не разогнать царящей вокруг тьмы. Оно было вроде бы цилиндрическим, вроде бы в три, может, в четыре этажа высотой. Вроде бы, вроде бы, вроде бы – всегда только вроде бы. Рассмотреть что-нибудь точней было трудно: здание менялось перед его глазами, одна форма то и дело перетекала в другую, но изменения были столь мимолетны и тонки, что Карл не смог бы сказать, что и как менялось.

– Мне поехать вперед, государь? – спросил Кетхол. Он был, конечно, не Уолтер Словотский, но все же неплохой разведчик.

– Нет. Просто будьте настороже. – Лучше не разделяться. Эвенорские психи порой сбиваются в стаи. И какая радость воину убить хоть дюжину вонючих тварей, если в конце концов его все равно затопчут? Нет, с психами надо не биться – их надо избегать. – И давайте потише.

Кетхол кивнул, переложил повод из правой руки в левую, а правой обнажил черненый меч.

Главный городской тракт шел мимо глинобитных домиков, ни в одном не было ни огонька. Отличное место для еще одной засады – пожелай кто-нибудь получить обещанную Гильдией награду за голову Карла.

Карлу это вовсе не нравилось; он кивнул Кетхолу, и тот свернул в боковую улочку.

Улочка изгибалась и извивалась во тьме; отряд ехал по загаженным мостовым Эвенора, мимо его хибар и хижин. Изредка в окнах или за ставнями мелькали лица – чтобы тут же отшатнуться, увидев поднятый пистолет Дарайна или услышав негромкий шелест Кетхолова клинка.

Они собирались добраться до порта и там встать лагерем до утра, когда – как они надеялись – можно будет найти перевозчика в Мелавэй. У них было с собой двадцать пандатавэйских золотых и десять мечей работы Негеры; и то, и другое было поделено меж членами отряда: оставлять этот груз в поклаже на вьючных лошадях было слишком рискованно: а ну, как те отстанут по дороге или вообще потеряются?

В переметных сумах было и еще несколько сюрпризов. Эта сторона еще не привыкла к взрывам, и двадцать или около того фунтов пироксилина, что везла последняя лошадь, могли оказаться весьма полезны.

Только вряд ли от него будет польза при долгом бегстве, подумал Карл, мечтая, как было бы здорово вновь надеть спрятанный в его переметной суме амулет.

Но сделать этого он не мог. Должно быть известно, что Карл Куллинан…

Без всякого предупреждения из тьмы выскочила темная тень и сдернула Кетхола с седла, прежде чем тот успел пустить в ход меч. Довольно и низко рыча, она вцепилась в воина.

Мгновенно обнажив меч, Карл спрыгнул наземь. Стрелять в то, что схватило Кетхола, было нельзя: скорей всего он убил бы своего человека.

Конь Дарайна вздыбился; гигант напрасно искал цель для своего пистолета.

Карл не мог бы сказать точно, что именно вцепилось в кетхола, но зато он точно видел, что именно в этом клубке не принадлежит его воину. Карл ударил – и ощутил, как клинок вошел в плоть и разрубил кость.

С жутким, чмокающим всхлипом тело забилось, руки и ноги выгнулись – и опали, когда оно, как все животные, вытянулось в последнем смертном рывке.

Ударом ноги Карл сбросил вонючую кучу с Кетхола – и тут же отпрыгнул вбок, уходя от следующей атаки. Но ничего не произошло.

– Я ничего не вижу, – сказал голос Пироджиля.

– Я тоже, – добавил Дарайн. – Ничего.

Кетхол медленно встал; он был в порядке, только слегка помят.

– Свет, Пироджиль, – велел Карл.

Пироджиль вытащил из-за пазухи светящуюся сталь – и проулок озарился ярким голубым светом; любопытная крыса метнулась от него в темноту. Но больше никого и ничего в улочке не было – кроме убитого Карлом замотанного в лохмотья изможденного человека. С трудом поднявшись, Кетхол носком сапога перевернул психа, но перед тем – на всякий случай – несколько раз ткнул его собственным мечом.

Ничего особенного – просто псих. В Эвеноре такое случается. Жизнь рядом с фэйри пагубно отражалась на некоторых людях, превращая их в бешеных берсерков, стремящихся уничтожить и себя, и тех, кто попадется под руку. Психоз поражал не многих – примерно одного на пять сотен, но и этого было довольно.

Над головой в ритме Карлова пульса замигали огоньки фей.

Иди за ними. Приди ко мне.

Кетхол изумленно вскрикнул. Дарайн вытащил пистолет. Пироджиль завертел лошадь волчком.

Иди за ними. Приди ко мне.

Карл вздрогнул.

– Кто это? Пироджиль – убери свет.

Иди за ними. Приди ко мне. Стоило Пироджилю спрятать светящийся металл – и огоньки выстроились вдоль проулка, их мерцание казалось настойчивым подмигиванием. Странно – но в улочке от этого светлей не стало.

Иди за ними. Приди ко мне.

Карл вытащил из седельной сумки амулет и надел ремешок на шею. Феевы огоньки протянулись через улицу, образуя воздушную дорожку к посольству Фэйри.

Посольство – какое-то глупое слово. Куда лучше «перст указующий».

Иди за ними. Приди ко мне.

– Ты за меня или против?

Не то чтобы он поверил в положительный ответ – но отрицательный помог бы ему принять решение.

Не так. Иди за ними. Приди ко мне.

Он решил не ходить и собирался напомнить остальным, что пора ехать дальше, но тут вселенная завертелась юлой.

Когда она успокоилась, они стояли перед посольством фэйри, и неверные тени клубились перед их взором.

– Что будем делать, государь? – подал голос Кетхол. Мясистое лицо Дарайна в резком белом свете лоснилось от пота. Тыльной стороной ладони он стряхнул пот со лба.

– Что-то мне не хочется внутрь.

Карлу вспомнилось: он велит остальным следовать за собой к посольству по указанному огоньками пути.

Но воспоминания были отстраненными, размытыми, бестревожными.

Верно. Я изменила события. В Фэйри мне это доступно. Это развлекает меня.

– Но здесь не Фэйри.

Это лишь вопрос взгляда на вещи. Я смотрю на них иначе, чем ты, Карл Куллинан. В Фэйри ли, в Эвеноре – имеет значение лишь мой взгляд. Я решила, что ты и я…

Мир снова завертелся вокруг – и вот уже Карл один в мерцающем нечто. Это не комната, решил он. Хоть на комнату и похоже.

…должны встретиться.

Хоть место и было совсем не похоже, ощущения от него были в точности теми же, что от комнаты, где в последний раз принимал его Дейтон. Или Арта Мирддин, или какое там у него настоящее имя.

– Оба настоящие, – сказал голос над ухом.

– Дейтон?

– Это его имя. Ой, ты решил, что я – это он? Зря. – Голос обрел интонации и глубину. – Он человек – в своем роде.

– А ты – нет?

– Ты догадался верно, Карл Куллинан.

– Кто же ты?

– Как мое имя? Зови, как хочешь. – Отдаленный смешок был почти женским. – Впрочем, больше всего подходит Титания – учитывая все в целом. Если ты способен его учесть. Но даже если и нет.

– Царица фей?

– Она самая.

Карл заставил себя говорить спокойно.

– Тогда тебе вряд ли нужна Гильдейская плата.

Еще один смешок.

– Ты понял верно.

Она возникла из ничего: чудовищно уродливая, жирная баба, полулежащая на крытом пурпуром диване. Одной рукой она играла золотой цепочкой на обтянутом алым шелком бюсте, другой держала жареную баранью ногу. Откусила добрый кусок.

– Ты предпочел бы иной облик? Это не важно. Я немного изменю правила игры – для тебя. – Толстуха откинулась на диване. Баранья нога исчезла.

Должно быть, он моргнул, потому что не заметил, когда она изменилась. Диван остался тем же – но вот на спинку его опиралась совершенно иная женщина, столь прекрасная, что у Карла захватило дух. Ее высокие полные груди только что не рвали туманное одеяние, что струилось кругом ее тела, оставляя обнаженными длинные красивые ноги.

– Так лучше, Карл Куллинан? – спросила она теплым контральто. Взгляд ее был ровен; опершись подбородком на руку, она созерцала Карла. По лицу ее было видно, что тревоги не касались ее ума; оно было гладким, высокие скулы чуть тронуты розовым. Из-под длинных ресниц, не мигая, смотрели на Карла холодные глаза. Алые губы разошлись в мгновенной улыбке, по белоснежным зубам пробежал язычок – и спрятался.

– Нравится тебе то, что ты видишь? – Она поднялась и встала перед ним. Туман прижимался к ней, словно живой, обнимая налитое тело.

Она была прекрасна, в ней словно слилось воедино все, что принято считать красивым в женщине, но результат леденил кровь. Она была не живой – картинка из мультика.

Тыперестаралась, царица.

Груди настоящей женщины трепетали бы от дыхания, дрожали от тяжести; настоящая женщина не парила бы над полом, опираясь лишь на кончики пальцев, чтобы выставить напоказ красоту ног. Плоть тепла и мягка, она – не холодная иллюзия.

Карл зажмурился: тоска по Энди охватила его. Как же мне не хватает тебя, девочка…

– Прости, Карл Куллинан, – сказала Титания. – Я не хотела задеть тебя. Я просто хотела встретиться с тобой и – возможно – указать правильный путь. Прими облик как пустую прихоть. – Она засмеялась, смех раскатился серебряными колокольцами. – У меня – у нас? у них? – много пустых прихотей. Вот хоть эта.

Он снова моргнул – а перед ним уже стояла Энди-Энди, одетая в одну лишь шелковую рубаху. Она тряхнула головой, волосы разлетелись.

– Энди? – Карл Куллинан ни о чем не спрашивал; он просто шагнул к ней.

– Нет, – произнесла она голосом Титании. Она качнула головой, отступила, черты подернулись дымкой. – Я снова задела тебя. Вы, люди, такие… ранимые. Так лучше?

Он, должно быть, снова моргнул; теперь она стала чем-то средним между Энди и прекрасной женщиной, в чей облик наряжалась за пару минут до того: Энди, но без груза прожитых лет, без горбинки на носу, без смешливых морщинок у глаз, без седины в волосах.

Энди. Как он скучал по ней! Они не были вместе с той ночи в Святилище Длани, и с тех пор у него не было другой женщины. Это не значит, что они не спорили, не ссорились, что их не одолевали соблазны. Все очень просто: она одна могла разогнать тьму, пусть хоть на время.

А это… создание имело наглость притвориться ею! В его голосе заскрежетал лед:

– Покончим на этом, фэйри.

– Это не была издевка. Возможно, так будет лучше всего. – Теперь голос исходил от темного облачка, окутанного туманом. – Я хочу кое-что тебе показать.

– Зачем?

– Потому что мне скучно, а с тобой не соскучишься. Веди себя хорошо, и я, возможно, кое-что тебе предложу.

Воздух перед ним дрогнул, засверкал – и сгустился в план берега. Вид был с высоты самое меньшее в тысячу футов: Карл не мог различить деталей, хоть и видел с дюжину мелских шлюпок, вытащенных на песок, и покачивающийся на волнах близ берега двухмачтовый корабль.

– Армин там, – сказала Титания. – Ждет тебя. Сейчас ты основательно отвлек его. Пока твой сын бродит по Пандатавэю и его окрестностям – он в безопасности: внимание Гильдии привлечено к другим местам.

Мне тоже надо быть в этих других местах. Но, правду сказать, это было – славно: все шло, как надо.

– Почему ты мне это показываешь?

– Это начинает утомлять меня: у тебя нет ни шанса.

Он заставил себя говорить медленно и спокойно.

– Ты думаешь, это лишь игра, госпожа?

– Не глупи. Угрожать мне – абсурдно. Ты не можешь убить туман. А кроме того, не это я имела в виду. Я имела в виду – когда ты и твои товарищи доберетесь туда, работорговцы вас схватят. Один их корабль в море: ждет, чтобы отрезать путь к отступлению. Жителей поселка Эриксенов угнали. Почти всех.

Карл Куллинан, если ты будешь ждать корабля, чтобы попасть в Мелавэй, ко времени, когда ты окажешься там, ловушка будет насторожена. Армин захватит тебя – живым или мертвым. Я предлагаю тебе выбор. Поворачивай и возвращайся назад. Либо…

– Что?

– Либо я из воздуха, света и мглы сплету тебе лодку и пошлю эту лодку в Мелавэй – с тобой и парой багажных мешков. Больше никого и ничего. – Она снова рассмеялась. – Ты прибудешь туда совершенно голым, Карл Куллинан,

– Почему?

Он ничего не понимал. Похоже, она играет с ним. Но зачем?

– Так интересней. Не ищи глубинных мотивов. Их у меня нет. Все, что я предлагаю тебе, – это малый шанс выжить самому, и огромный – спасти тех, кого ты любишь. – Туман сгустился. – Выбирай.

– Почему?…

– Почему я помогаю тебе? Не считая того, что мне скучно, а ты забавен? – Туман взвихрился. – Ну, если тебе нужна причина – вам всегда нужны причины, не так ли? – думай, что я делаю это из-за Гильдии: она ведь пандатавэйская, а Пандатавэй – средоточие человеческой магии, как я – средоточие магии фэйри. Мы не только не одно и то же, мы попросту противоположны друг другу.

Это было не ново.

– Но почему ты мне помогаешь?

– Причины, причины… Тебе нужна причина? Потому что я в долгу перед Арта Мирддином за то удовольствие, которым он и ты одарили меня.

Карл взъярился.

– Мне не нужны никакие одолжения от Арта Мирддина! И я не намерен бросать своих людей.

– Что до второго – они будут думать, что ты сам отослал их домой. А насчет первого… это не одолжение от Арта Мирддина. Это ход могущественного и усталого создания, чтобы продлилась игра, которая развлекает ее. Даже если сейчас ты, Карл Куллинан, начинаешь утомлять меня.

Мир дрогнул – и все припасы, что везли с собой он, Кетхол, Пироджиль и Дарайн, оказались разложенными перед ним на полу.

– Выбирай.

Карл указал на свой меч, на мешок со взрывчаткой, на…

– Довольно. Ход твоих мыслей мне ясен. Очень хорошо. Мир снова завертелся.

Карл Куллинан, совершенно голый, стоял близ Эвенорского порта, а перед ним громоздилась груда вещей.

Близ порта… Он стоял на плоту в пять квадратных метров, сотканном из света, тумана и воздуха. Плот был прочный, но как-то неубедительно: он колебался и прогибался, грозя уйти из-под ног. Бесшумно отойдя от пирса, плот едва заметно, но неуклонно набирая скорость, направился в море.

Даже во тьме Карл разглядел три фигуры, что, окликая его, неслись к порту. Кетхол, Пироджиль и Дарайн.

Он поднял руку и помахал им на прощание: плот уже давно оставил порт позади.

– Лучше займись своим снаряжением, Карл Куллинан. Ты прибудешь в Мелавэй к утру. Прощай. – Голос растаял.

– Черт! – пробормотал он. – И во что же это я ввязался?

М-м-м… возможно, это как раз то, что нужно. Чтобы увести Армина с Джейсонова следа, Карлу не был нужен никто. Кстати сказать, он уже и так неплохо отвлек его.

Теперь пришло время закрепить успех. Существует такое выражение – последний патрон, не раз говаривал он. Смысл в том, что жизнь задешево не отдается.

Карл сглотнул. Раз, другой. Задешево меня не возьмешь.

Черт, у него даже появилась некоторая возможность выжить. Чего бы ни ожидали работорговцы – это наверняка был не Карл Куллинан, приплывший на подаренном фэйри плоту. Скорее уж они ожидали бы, что он прибудет верхом на драконе. Но если Арминовы соглядатаи узнали, что Эллегон не может сейчас покинуть Срединные Княжества – или если это Армин организовал все так, чтобы Эллегон оказался нужным и в Холтунбиме, и в отряде Давена, – работорговцы будут ожидать, что он придет наземным трактом или – более вероятно – с моря.

Но если они с помощью магии следят за ним, они видели, что он движется, даже если и не могли точно определить, где именно он находится.

Рука Карла потянулась к торбе – достать амулет. Он мог бы надеть его и спрятаться от врага.

Нет, решил он. Еще рано. Очень важно, чтобы работорговцы охотились за ним, не отвлекаясь на другие цели. Он наденет амулет, только когда доберется до Мелавэя – не прежде того. Если Армин не сможет обнаружить Карла, он может направить своих людей – и свое внимание – на поиски Джейсона.

Он стиснул амулет, пожал плечами и засунул его назад в торбу.

Что дальше?

Заняться осмотром снаряжения, разумеется.

Меч и нож работы Негеры – оба в порядке. Карл полюбовался узорами дамасской стали.

Этот нож никогда не пробовал крови. Ничего – скоро попробует.

Четыре его пистолета – выложены рядком вместе с ружьем и обрезом. Запчасти и рога с порохом – следом.

Он наклонился проверить содержимое следующих двух мешков – так и есть: пятьдесят футовых стальных цилиндров, в каждом – добрая порция пироксилина, каждая бомба тщательно упакована в чехол из свиной кожи, чтоб не намокла. Ну точь-в-точь стальные сардельки. С ними все тоже в порядке, как и с детонаторами в отдельной сумке.

Моток запального шнура и мешочек с огнивом довершили этот саперный набор.

«Ну надо же, – запоздало поразился он, – и как это я ничего не забыл? Ведь напуган был до смерти. И растерян к тому же…»

Юного Карла Куллинана, которого рвало от ужаса после убийства тех солдат под Ландейлом, более не существовало. Пролитие крови стало его второй натурой; ему не хватало этого с самого окончания войны.

Единственное, о чем он жалел, – это об оставленных им людях. Расставание затянулось.

И что это мне дает?

Все равно, решил он, вытягиваясь на слишком мягком плоту и силой воли заставляя себя уснуть.

Он не мог сказать точно, сколько времени плот плыл до Мелавэя. Пока шорох песка под днищем не разбудил его, Карл спал. Спал и даже храпел – впервые с того дня, как оставил Бимстрен.

Оказавшись на берегу, плот, сплетенный фэйри из тумана, света и воздуха, неожиданно и стал туманом, светом и воздухом: с глубоким вздохом он испарился, оставив еще не до конца проснувшегося Карла лежать на влажном песке.

Он-то, может, еще и не проснулся – а вот воин в нем уже пробудился. Мгновенно подхватив оружие, насторожив уши в ожидании выстрела или крика, Карл метнулся к деревьям.

Но ничего не случилось. Только шипели на песке волны, шелестел листвой ветер, да вдали насмешливо орали вороны.

Ничего.

Он глянул вдоль берега. Пусто.

Ни следа людей. Карл был между поселками – или там, где мелцы вообще не селились.

Скорей уж первое, решил он.

До рассвета было еще какое-то время: небо на востоке только-только начало светлеть.

Он не знал точно, куда попал, но, поосмотревшись, узнает. Первым делом надо найти, где спрятать не нужное ему в разведке оружие, вторым – отыскать укрытие на день.

Скрадывать дичь лучше всего ночью.

Он повесил на шею амулет. Сейчас он может просто спрятаться в лесу, но на будущее надо бы отыскать более надежное укрытие.

Итак – где спрятаться?

Ну разумеется! Есть такое место, одно-единственное, и он полный болван, что не сообразил сразу.

– Вы то видите меня, то нет, – прошептал он. – А я буду вас видеть всегда.

Он молча обругал себя за то, что сказал это вслух. Кретин. Сейчас время не болтать – действовать.

Он вытащил из торбы кусок твердого сыра, мгновенно проглотил его и запил глотком воды из меха.

Его улыбка была улыбкой крадущегося тигра.