Глава двенадцатая

ЭЛРУДОВА ПУСТОШЬ

В полдень Ахира объявил остановку, с трудом выбрался из седла, потом пустил пони к остальным коням – попастись под раскидистым вязом. Растирая горящие бедра, гном рухнул наземь. Добраться бы до того, кто придумал лошадь. На пять минут. Всего лишь на пять. Мне бы хватило.

– Ахира! – окликнул его Хаким с облучка фургона-плаформы. – Этих доходяг мне тоже отпустить? – Он потыкал пальцем в сторону двух тощих мулов, впряженных в фургон.

Ахира помотал головой.

– Не надо. Мне надоело каждое утро загонять их в упряжь. Закрепи тормоз, стреножь их и вынь удила – и сможешь напоить и накормить их на месте.

Аристобулус, слезающий с серой кобылы, покачал головой.

– У вас бы не было этих проблем, – заметил он, – имей мы нормальную упряжь. Эти идиотские ремни почти задушили…

– Хватит. – Взмахом руки Ахира заставил мага умолкнуть. Ременная упряжь, купленная в Пандатавэе, не годилась в подметки даже простенькому средневековому хомуту. Сделанный под руководством Аристобулуса – вернее, Лу Рикетти – подходящий хомут был достойным соединением произведения искусства и технической мысли, но…

Но неужто мне терпеть его высказывания на эту тему веки вечные?

– Нет, – сказал он. – Мы не станем распрягать мулов. Они могут снова удрать, а гоняться за ними у нас времени нет.

Может, Хаким и неплохо уживается с фырчливой парочкой – Ахира хмыкнул: даже с мулами он уживается, но к чему рисковать? Вовсе ни к чему – без необходимости. Например, почему бы не присоединиться к каравану? Все двадцать дней, которые занял путь от Пандатавэя до Аэрика, и ту пару недель, которые прошли с ночевки в Аэрике, где отряд остановился докупить необходимое снаряжение и пополнить запасы провизии, позади, отставая на какие-то трое суток, шел караван; Ахира порой видел его, даже ночью.

Возможно, караванщики – народ разумный и достойный; возможно, идти вместе было бы в обоюдных интересах, поскольку движутся они в одном направлении. Но…

Ахира со вздохом опустился на шишковатый корень, прислонился к шершавому стволу…. Но в том-то и дело: это всего лишь возможно. Лучше не рисковать. Лучше держаться подальше.

Андреа прошла мимо, улеглась на бок и вытянулась в высокой, по щиколотку, траве.

– Чудесно. – Отвязав небольшой мех, она сделала глоток и протянула мех Ахире. – Вряд ли и дальше будет настолько легко.

– Спасибо.

Гном тоже отпил, затянул мех и указал на пологий склон. Милях в десяти от них сочные травы обрывались Пустошью, граница между темной влажной зеленью и бурой, выжженной солнцем землей была пряма, будто ее провели по линейке ножом. Почему Пустошь не наступает на луговину или наоборот? Или… но нет, не может быть: вдали граница меж Пустошью и лугами изгибалась, и дуга казалась рукотворной, а не естественной. Это могло быть последствием той битвы магов, что породила Элрудову Пустошь, но…

…но ты все равно никогда не узнаешь, прав ли ты, да и какое все это имеет значение?

– Действительно вряд ли. – Он отдал Андреа мех. – И давай обращаться с этим побережнее; что-то наши запасы воды меня тревожат.

Девушка наморщила лоб.

– Но мы же купили в Аэрике еще два бочонка. Этого должно хватить – даже учитывая таких водохлебов, как Карл и лошади, разве нет?

Гном кивнул.

– Этого должно хватить. Но должно вовсе не значит, что хватит. – Ахира крякнул и махнул рукой. – Не обращай внимания: я становлюсь пессимистом.

В тысячный раз он мысленно перебрал их припасы. Двенадцать разных исцеляющих эликсиров в запечатанных темного металла бутылях; Карл хотел было использовать один, чтоб подлечить больное колено, но Ахира запретил: лучше придержать лекарства для серьезных случаев, а в остальных полагаться на силы организма. Колено распухло, но раны не было, значит, и заражению там взяться неоткуда.

Так… Что еще? Несколько белых шерстяных полотнищ и металлические «ребра» – заготовки для крыши фургона, чтобы прятаться там от жара Пустоши. Под полотнищами будет прохладно днем и тепло ночью.

И – еда: высушенное мясо и фрукты, сласти – для удовольствия и быстрого восстановления сил, корм для животных, кусок соли размером с голову – в общем, хватит и животным, и людям. С этим никаких сложностей.

Всякая всячина: наплечные мешки, семь масляных фонарей с двадцатью большими жбанами донельзя вонючего зеленого масла, мешочек с огнивом и трутом для каждого члена команды. Запасной арбалет, не такой тугой, как у Ахиры; восемьдесят запасных болтов к нему – если Ахире он будет не нужен (или гном не сможет им воспользоваться), этот арбалет запросто натянет Хаким. Правда, еще вопрос – попадет ли в цель?

И еще одна волшебная штучка, купленная им самим: комок «драконова рока», со всей осторожностью завернутый в холст и упрятанный в замшевый мешочек. Если у них не выйдет прокрасться мимо Дракона, возможно, аллергия твари на моховое снадобье позволит им воспользоваться Дверью.

Что еще? Запасные ножи для всех; несколько сотен ярдов невероятно легкой веревки – нож с трудом разрезал ее; несколько фунтов каменного угля – на случай, если понадобится огонь, а дерева под рукой не окажется; молоты и клинья – в случае необходимости можно использовать как скальные крючья. А кстати, о дереве… Ахира поднял голову.

– Карл, Хаким – у нас мало дров, а в Пустоши мы их вряд ли добудем. Идите нарубите.

Хаким кивнул и медленно поднялся; Карл вскочил и обернулся к Ахире.

– Зачем нам еще дрова?

В его голосе звучал вызов – правда, едва заметный.

Ахира мысленно проклял себя. Карл не стал бы возражать, не будь рядом Андреа. С их отношениями надо что-то делать.

Но не сейчас. Ахира заставил себя улыбнуться и с трудом встал.

– Прекрасно. Если ты считаешь, что они не нужны, я нарублю их сам. – Он отвязал топор и осторожно прислонил его к корню, на котором только что сидел. Боевой топор – не орудие, а оружие. – Кто-нибудь видел топор для дров?

Подбежала Дория – ее мантия хлопала.

– Что случилось?

Ахира пожал плечами.

– Ничего особенного. Не волнуйся.

Карл виновато смотрел, как он, покачивая головой, осматривает ладони.

– Прости, – наконец сказал он. – Я виноват – совсем забыл, что ты и пони не ужились. Я нарублю дров. – Он выудил топор из фургона и вслед за Хакимом пошел к роще поодаль.

Ахира тихонько потер бедра. Как любезно со стороны Карла напомнить ему об этом! Черт возьми, гномы не созданы для езды верхом, а этот треклятый пони – не иначе как замаскированный демон. Совсем чуть-чуть замаскированный.

С другой стороны – с первого дня в Пандатавэе Куллинан стал куда более внимательным к другим. И кстати…

– Дория, почему тебе и Аристобулусу не взять мех и не сходить за водой? Поищите поблизости источник, ладно? Ты посмотри за кустами, а он пусть…

Дория нахмурилась.

– Вряд ли за кустами есть родник. И почему я?

Потому что мне надо поговорить с Андреа, а это – удобный предлог на какое-то время избавиться от твоего присутствия. И вообще – почему я должен спорить по каждому поводу? Нет, вздохнул он, так не пойдет.

– Из-за твоей мантии. – Подобрав камушек, гном запустил им в рукав Дории; камень отскочил, будто от твердой стены. – Мне будет спокойнее знать, что никто не поцарапан.

Дория кивнула, чуть пожала плечами и отошла.

Ахира повернулся к Андреа.

Она понимающе улыбнулась, отбросив с лица волосы.

– Наконец-то одни? Хотя, – она потянулась и похлопала его по плечу, – ты для меня малость коротковат. Только не обижайся.

На то, что говорила она, обижаться было невозможно.

– Без обид. Но поговорить с тобой я хотел не о том.

Он помолчал. Личные отношения в команде не касались его никоим образом – если только не мешали делу, походу к Вратам. Но опять же – делу может помешать что угодно.

– Что там у вас с Карлом? Он-то ведь для тебя не коротковат?

Она одарила его пустой улыбкой.

– Нет.

– Надеюсь, ты не винишь его в том, что мы попали сюда? Если кого за это и стоит корить, так меня, а не Карла. Для Куллинана это всегда было игрой – не больше. И судя по тому, как меняется его поведение по мере приближения к Бремону, он будет просто счастлив, когда это станет игрой снова.

– Нет. – Девушка смотрела в никуда. – Я не настолько глупа.

Ахира хмыкнул.

– Ты вообще не глупа… Ты обращаешься с ним, как с прокаженным. Уверен, у тебя есть на то причины; мне хотелось бы знать, каковы они. – Андреа, мне плевать, с кем ты спишь, а с кем – нет. Но Куллинан совсем перестал соображать из-за тебя, а это может ослабить его как бойца. Я хочу, чтоб он думал о том, как нам уцелеть, а не о тебе. – Может, я могу что-нибудь сделать?

– Нет. – Она медленно покачала головой. – Вряд ли тут можно сделать хоть что-то. – Ее пальцы ловили воздух. – Он какой-то… скажи, ты хорошо его знал – там, у нас?

– Не так чтобы очень. Я и видел-то его – если не на игре – всего раза три. Ну, может, четыре. – Ахира улыбнулся. – И слушали мы разные курсы – по-моему, Карл не слишком интересовался компьютерами. Пока.

– Пока. – Андреа вздохнула. – Ты только дай ему время. Он вечно сует нос… во все.

– Дилетант. Не может интересоваться одним.

– Нет… Хотя – да, просто тут нечто большее. Он… своего рода фанатик, уходит целиком, с головой в то, чем интересуется. – Она потерла виски. – Потом делает выжимку из всего этого и кидается в следующий омут. – Руки девушки упали на колени, она подняла глаза и встретилась взглядом с Ахирой. – Мне трудно внятно объяснить, но ты ведь понял?

– Похоже, ты боишься оказаться… гм… соблазненной и покинутой. Так?

– Я знала, что не смогу объяснить. Дело совсем не в этом. – На ее пухлых губах расцвела широкая самоуверенная улыбка. – По-твоему, я из тех женщин, кого можно соблазнить и бросить, Ахира? – Подняв палец, она покачала им перед носом гнома. – Ты всерьез так думаешь?

Тон ее был игрив, чуть ли не легкомыслен, но под внешней легкостью скрывалась серьезность.

– Разумеется, нет. Уверен, ты сможешь разрулить любые отношения – и столь близкие, как у тебя с Хакимом, и более отстраненные – с… хм… чрезмерно нервным гномом.

Она засмеялась.

– Спасибо. Но с тобой и Уолтером все просто. А вот Карл и эта его проклятая…

– Ахира! – Дория мчалась к ним, размахивая тряпицей, с которой во все стороны летели капли.

Капли?! Гном вскочил на ноги.

– Что за…

– Мы нашли воду! – Дория остановилась перед ним, переводя дух. – Мы с Аристобулусом нашли родник, там за кустами. – Она покачала головой. – Он поразительный: бьет из одной трещины в скале и почти сразу исчезает в другой. Мы его не замечали, пока не наступили… ну, едва не наступили. Откуда ты знал, что он там?

Андреа фыркнула и уткнулась в рукав. Дория и Аристобулус были посланы искать родник, чтобы не мешали ей и гному поговорить по душам.

Ахира пожал плечами.

– Интуитивное восприятие среды, Дория, – проговорил он. – Подсознательная акцепция желаемого.

– Что?

– Ну, как если бы, копая червей, наткнуться на золото. – Он повысил голос: – Хаким, Карл – они нашли родник! Сегодня мы при воде: на обед будет суп, а на десерт – купание.

И больше не надо тревожиться о том, что воды не хватит. С семью полными бочонками и вдоволь напившимися людьми и животными переход через Пустошь будет легким.

Скорее всего.

Дория помотала головой.

– Не понимаю.

– И не надо. – Гном взглянул на Андреа и чуть заметно развел руками, давая понять, что договорят они позже. Когда снова сумеют остаться наедине. Девушка кивнула. Ахира повернулся к Дории и изобразил фокус из репертуара Хакима: подышал на ногти и принялся полировать их о грудь. – Я, бывает, заверну что-нибудь такое умное, что и сам себя не понимаю.

Карл и его конь первыми достигли Пустоши; Ахира отправил воина вперед – на разведку, и Карлу это нравилось. Ему было спокойно, почти уютно на крупной светло-гнедой кобыле в седле с высокими заостренными луками. Но дело было не только в седле. Карл наслаждался, выпустив «погулять» личность Барака. Крепкие мышцы держали его в седле как влитого, бедра привычно сжимали бока лошади – он сидел ровно, не валясь с боку на бок и ничего не стирая: беды, преследовавшие остальных почти всю дорогу, пока они не научились ездить верхом.

Кроме Уолтера, разумеется. Карл обернулся кивнуть вору: тот развалился в лучах послеполуденного солнышка на покрытом полотнищами облучке и управлял мулами, чуть шевеля пальцами поводья. Возможно, восторженная привязанность Уолтера к мулам была отчасти искренна: наверняка выбрать фургон его побудила забота о собственной нежной заднице. Его мерин бежал позади, привязанный к платформе, – и вор ничуть о том не жалел.

– Нравится кататься?

Уолтер кивнул и подмигнул. Какое уж там сожаление!

До Карла донеслись жалобы. Аристобулус. Ноет, как всегда. Карл послал кобылу вперед. Добрая лошадка: не успеешь коснуться ее пятками, и она уже идет рысью, а стоит коснуться повода – переходит на шаг.

Он похлопал светло-гнедую шею.

– Ты хорошая девочка – даже не против нести такую тяжесть, как я, правда?

Кобыла вскинула голову и фыркнула.

Впереди, до самого горизонта, лежала Элрудова Пустошь: плоский бурый океан выжженной солнцем грязи, покрытый переплетением трещин – будто сетью или кружевом, сплетенным безумной великаншей.

– Карл, – громыхнул позади голос Ахиры, – подожди!

Карл придержал лошадь, давая гному, качающемуся на спине пони, нагнать себя.

– Что-то стряслось?

– Да нет. Просто хочу посоветоваться. Эти… твари вроде бы шарахаются от такыра и всего… окружающего. Как по-твоему, не стоит их немного повести в поводу – может, привыкнут?

Карл обернулся. Кони остальных прядали ушами – понятно. Фыркают и артачатся? Значит, устанут быстрее, чем ожидается.

– Не вижу смысла. Взгляни на них. Черт, да взгляни на себя. Ты же хуже всех.

Гном осклабился.

– А что я?

– Цель верховой езды, знаешь ли, не в том, чтобы сохранять как можно больше воздуха между задницей и седлом. Причина, по которой ты вынужден столько времени вести своего пони в поводу, в том, что ты понятия не имеешь, как именно на нем ездить. То же относится к остальным – просто у них все не настолько запущено.

Лошадь Аристобулуса, огибая рытвину, прянула в сторону; как обычно, маг попытался усмирить кобылку, изматывая при этом и себя, и ее.

Правая рука Ахиры скользнула на рукоять топора. Скорее всего – бессознательно; Карл подавил желание вытащить меч из прикрепленных к седлу ножен. Спокойнее, ты среди друзей.

– Черт возьми, Карл, имей хоть какое-то снисхождение. Сам-то ты сколько учился ездить?

Карл пожал плечами.

– Просто обнаружил, что умею, и все.

– Получил на месте, да? Как Хаким – умение бесшумно ходить, а я – ночное зрение?

– И что?

Ахира вскинул руки, напугав пони.

– Тише ты, чертова тварь… тише, я говорю! А то, что я такого умения не получил. Как и Дория, Хаким, Андреа или Ари. Так что не раздражайся от того, что другие ездят хуже тебя: тебе просто повезло. Удачный бросок – и ничья вина. – Гном, яростно почесываясь, извернулся в седле.

– Не надо.

– Чего?

Карл вздохнул.

– Не вертись так в седле. Твой пони не понимает, что ты делаешь, и ему это не нравится.

Ахира открыл было рот, чтобы сказать, до какой именно степени ему плевать, что там думает его пони, но только пожал плечами.

– Ты так и не ответил на мой вопрос.

Карл немного подумал. Идея Ахиры даст всадникам возможность отдохнуть от коней – и хоть чуть-чуть разгуляться. А то у них уже все затекло.

– Знаешь, у меня есть идея получше.

Ахира ухмыльнулся.

– Попробую угадать. Мы заставляем скакунов привыкнуть к Пустоши, гоня их по ней галопом. Верно?

– Нет. Лошадь – не автомобиль, если ее гнать, загонишь насмерть. А как тебе такое: мы разбиваем здесь лагерь до вечера, а ночью продолжаем путь. По крайней мере сегодня; и сделаем из полотнищ тенты от солнца. Я знаю, вода тебя больше не тревожит, но поберечь ее нам не мешает. А тем временем лошади – по крайней мере те, кому это нужно, – он похлопал по шее свою кобылу, – привыкнут к местности.

– Решено! – Гном принудил пони встать и сполз с седла. – Всем – стоп. Дневка!

Андреа осела в седле.

– Слава Богу!

– Самое время. – Аристобулус съехал с кобылы.

– Я в порядке. – Дория наклонилась и легко спрыгнула на землю.

Уолтер натянул поводья, остановив мулов.

– Не понимаю, зачем. – Он повел плечами. – Но – пожалуйста. – Перебросив поводья через облучок, он соскочил на выжженную почву. – Что будем делать? До заката еще добрая куча времени – может, пройдемся немного?

Теперь, уже не в седле, не обязанный следовать Карлову совету не раздражать пони, Ахира так яростно скреб копчик, будто надеялся выскрести из него всю боль.

– Тут так плоско, что безопасно ехать и ночью, – отозвался он. – Так мы и сделаем – по крайней мере сегодня. Натянем тенты, спрячемся в тень и немного поспим, а около полуночи двинемся дальше. К тому времени такыр успеет остыть.

Дория качнула головой.

– Ты по-прежнему волнуешься о воде.

– Не волнуюсь. Просто забочусь. – Ахира с наслаждением потянулся. – Я хочу, чтобы к окончанию перехода Пустоши у нас осталось ее как можно больше. Мы не знаем, как глубоко под Бремоном лежат Врата, и нам может понадобиться все, что есть.

Карл кивнул. Верно подмечено; и как это он сам не догадался? Впрочем, умение жить под горами скорее всего Ахира обрел так же, как сам Карл – умение ездить верхом.

Ахира вытащил из фургона тонкие белые полотнища.

– Мы с Хакимом натянем тенты. Есть добровольцы стоять в карауле?

Андреа улыбнулась.

– Как не быть. – Она подошла к Карлу и пальцем постучала его по груди. – По-моему, Карл довольно отдохнул в седле. Пора ему поработать.

Гном кивнул.

– Прекрасно. Вы двое подежурите первые несколько часов темноты. Потом Уолтер и Ари вас сменят.

– Нет, погоди…

– Вы двое.

Карл, будто от боли, наморщил лоб. Странно… Ахира старался держать его и Андреа подальше друг от друга. Кстати, вполне разумно. Ну да ладно. Понимай я людей, стал бы психологом.

Он глянул на закатное солнце. Что ж – ему доводилось уже переживать худшее, чем два часа ледяного молчания.

Андреа смотрела на Элрудову Пустошь. В звездном свете она походила на снимки, привезенные с Луны астронавтами «Аполлона» – Океан какой-то, Море чего-то там. Она вздохнула. Утром после игры в общежитии я должна была это сдавать – может, еще и сдам.

Звезды мерцали над обожженной землей. Ровное, все в трещинах поле, серое в темноте. Чародеи, что дрались здесь, были, должно быть, ужасно могучи – и совершенно безумны: разве может существо в здравом уме желать превратить зелень в это?

Она повернулась глянуть на остальных. Под днищем фургона спокойно похрапывал Уолтер. Лица его Андреа разглядеть не могла, но была уверена: на нем играет легкая улыбка. Поддерживает имидж… Первая драка в Ландейле оставила в его душе страшный шрам, но он ничем не выдавал этого – даже во сне.

Дория, крутясь с боку на бок, свернулась с ним рядом. Видишь ли, – хотела сказать Андреа, – мне дела нет, что там между тобой и Карлом, но…

Но – что? В том-то и дело…

Аристобулус и Ахира мирно спали каждый под своим тентом. Было в этих двоих нечто похожее. Возможно, их целеустремленность. Ари стремится получить заклинательные книги, и этот поход через Пустошь для него – путь к их обретению. Часть пути.

Ахира, конечно, дело иное. Он просто хочет доставить их всех домой. Кроме себя, Джеймс Майкл Финнеган. Думаешь, ты хоть кого-нибудь обманул? Гном никогда этого не говорил, но все понимали, что он идет лишь для того, чтобы провести остальных во Врата. Когда дело будет сделано, Ахира повернется и уйдет. Ты же ведь не думал, что мы поверим, будто ты решил вернуться в тело калеки? И это когда здесь он здоров и силен.

Она восхищенно повела головой. Не впервые. Ответственность – вот что было главным в Ахире. Он чувствовал вину за то, что они оказались здесь. Нет, не вину. Первое слово было точнее. Ответственность – именно так.

Девушка снова повернулась к Пустоши. Карл по-прежнему исподволь следил за ней, делая вид, что совершенно ею не интересуется. Может, оно и к лучшему. По крайней мере сейчас. По крайней мере это то, в чем я себя убеждаю.

Он поднялся со своего места на охапке сложенных полотнищ и подошел к ней.

– Довольно игр, Энди. Нам надо поговорить.

Она указала подбородком на равнину.

– Тогда давай отойдем немного. Ни к чему будить остальных.

Чуть улыбаясь, он двинулся за ней.

– Я не собираюсь рыдать и стенать. А ты?

Она помотала головой.

– Тоже нет… Ну вот, теперь мы достаточно далеко. Не хочешь присесть?

Он хмыкнул.

– Лучше, чтобы я сидел? Ладно.

Они по-портновски уселись на истресканную землю. Карл пристроил на коленях меч.

– Тебе обязательно таскать его за собой? Не думаю, чтобы его похитили – неведомо кто, неведомо откуда, да еще посередь ночи.

Карл пожал плечами и на пару дюймов вытянул клинок из ножен.

– Прекрасный металл, правда ведь? – Серебристый металл загадочно поблескивал в свете звезд. – А у меня есть эта дурацкая привычка все терять… Я просто боюсь, что, если когда-нибудь выпущу его из рук, он возьмет да и исчезнет. – Он вдвинул клинок назад. – Но ты уходишь от темы. Нарочно?

– Не уверена. А что – должна?

– Нет. Я не задаю правил. Порой я вообще не знаю, что они существуют, а если существуют, то каковы они.

Андреа закусила губу.

– Как в нашем с тобой случае.

Он кивнул, глядя ей прямо в глаза.

– Именно. Не знай я тебя лучше, я бы решил, что ты пытаешься заставить меня возненавидеть себя – или по крайней мере невзлюбить. Я вот только никак не мог понять – почему. Порой я бываю сущим тупицей. Невнимательным и толстокожим. Мне это не так давно объяснили.

– Дория?

– Не совсем. – Карл скрестил руки на затылке и откинулся на спину. – У меня изо рта плохо пахнет? Или дело в другом?

А Карл сильно изменился – не только внешне. Такой разговор мог быть у нас и несколько месяцев назад – и Карл внутренне содрогался бы от страха, что я отвергну его. Сейчас этого страха нет.

– Говорил тебе кто-нибудь, что ты порой бываешь дьявольски фанатичен в своих увлечениях? – Андреа сама поразилась неприязни в своем голосе. – Чем бы ты ни занимался, чему бы ни учился, чем бы ни увлекся…

– К примеру – тобой? – Он едва слышно фыркнул. – Это что – еще один из Законов Словотского?

– Что?

Карл помотал головой, глаза его были закрыты.

– Одна из мыслей Уолтера про жизнь. Что-нибудь вроде: «То, что вам хочется сильнее всего, вы не получите никогда – поэтому, если вы действительно хотите чего-то, постарайтесь хотеть этого не так сильно». Дело в этом?

– Нет. Это не то. Просто я не уверена, что готова принимать столь страстную увлеченность мной. – Андреа потянулась взять его за руку; Карл отдернул руку. – Можешь ты это понять? Ты не неприятен мне, вовсе не отвратителен, меня к тебе даже влечет…

– Ну ясно. – Карл поднял руку, напружинив мышцы. – Теперь, когда я с новым – улучшенным – телом и всем таким прочим. – Он опустил руку. – Это то единственное, с чем мне будет жаль расставаться при возвращении.

– Ты жалеешь, что вернешься?

– Не глупи. – Он улыбнулся. Улыбка вышла кривой. – Я люблю простые житейские удобства. Ежедневный душ, телевизор, зубных врачей… то, что за мою голову не назначена награда. И так далее, и тому подобное. А ты снова уходишь от темы. Что означает, что когда мы вернемся и я снова стану невысоким тощим Карлом Куллинаном…

– Заткнись. – Порой с ним можно сойти с ума. – Женщины не столь поверхностны, как мужчины.

– Ну, спасибо.

– Просто ты не способен ни на что… постоянное. Нет, не то. Я пытаюсь сказать тебе, что…

Чей-то взгляд коснулся ее затылка, рождая страх. Не обращая внимания на то, что говорят ей чувства, Андреа прикрыла глаза. Сила незримым облачком окутала ее. В нескольких футах алым маяком сиял в ночи Аристобулус; однако было и нечто еще – не настолько ясное, чтобы Андреа могла увидеть это внутренним взором, но было.

– Карл!

Она открыла глаза.

Он тряс головой, будто пытался проснуться, веки его никак не желали подниматься.

– Энди, я… – Он повалился навзничь. Невидимые пальцы сомкнулись на ее горле, не давая дышать. Андреа попыталась разжать их, но это было все равно, что разжимать стальной ошейник.

– Не отпускай ее, Ольмин, – пронзительно прошипел чей-то голос. – Не отпускай, пока как следует не заткнешь.

– А потом, – ответил другой голос, – можно будет развлечься.

Она открыла рот, чтоб крикнуть, но в рот тут же набилась мягкая ткань. Грубая ладонь сжала ей грудь. Андреа яростно взбрыкнула.

– С этой я и начну. В ней еще осталась строптивость.

* * *

Карл просыпался с трудом. И даже в полусне его встревожило, с каким трудом он просыпается. Он хотел опустить руку, протереть глаза…

И не смог опустить ее: запястье сжимало что-то холодное и жесткое.

Минуточку! Я только что говорил с Энди – и не помню, чтобы будил Уолтера.

– Какого черта…

Непонятно откуда взявшийся кулак ударил его в скулу. Боль пронзила голову. Карл привычно бросил руки вниз, в стойку…

… Его запястья дернулись в железных браслетах, крепкими цепями притянутыми к чему-то позади него – и выше его головы.

– Я же говорил, что никто не побеждал меня, – прошипел Ольмин. – Никогда.

Карл помотал головой, прочищая мозги. Его глаза медленно привыкали к темноте. Бесчувственные Хаким и Ахира сидели подле него на низкой скамье, прикованные за лодыжки и талии. А над ним, склонясь так низко, что Карл чуял запах чеснока и винный перегар из его рта, с мерзкой улыбочкой стоял Ольмин.

– Отличная штука сонные чары. – Он легонько похлопал Карла по щеке. – На магов они, правда, не действуют… Зато чары невидимости могут отвести глаза и им.

– Что ты… – Получив сапогом в живот, Карл на какой-то момент задохнулся.

– Будешь говорить, когда позволят. Понял? – Теперь Ольмин говорил ровно, но это спокойствие было почему-то страшнее прежней издевки. – Впрочем, я не намерен слишком калечить тебя, Карл Куллинан. Я собираюсь продать тебя в Пандатавэе. Ты сделаешь меня богачом.

Карл попытался плюнуть в него, но не смог справиться с дыханием. Как и набрать хоть каплю слюны. Рот его был сух, точно Пустошь.

Прекрати действовать и начни думать. Он ощупал цепь. Бороздки на звеньях – значит, железо литое, не кованое. А это может оказаться Карлу на руку… Если у него достанет сил, если он найдет нужную точку, он сумеет порвать их. Возможно. Литое железо хрупче кованого. Так что, быть может…

В нем заговорил Барак. Цепи слишком толсты. Но стена за тобой – из дерева. Может, ты сумеешь выдрать их из стены.

– Помечтай о свободе, Карл Куллинан. – Ольмин хрюкнул. – Все мечтают. О свободе, о бегстве… Но учти… – Он постучал по стене. – Фургон укреплен железными ребрами, а цепи прикреплены к ним.

Фургон? Значит, это все же не комната. Они в фургоне. Проку им от этого – ноль.

Но одним преимуществом воспользоваться можно – если поспешить. Ольмин достаточно близко. Если постараться… Карл выбросил вверх правую ногу.

Кандалы остановили ее в паре дюймов от Ольмина.

Смешок.

– Мы свое дело знаем. Кстати, чтоб успокоить тебя – остальные твои приятели целы и невредимы. У магов и лекарки заткнуты рты. Старику мы скорее всего отрежем язык, ну а для дам отыщется что-нибудь другое… Вот будет потеря так потеря!

Он протянул руку и потрепал Карла по волосам. Почему-то это оказалось хуже, чем побои. Ласка показала Карлу, что его считают ничтожеством. Пустым местом. Совершенно неопасным.

Карл заставил себя говорить спокойно:

– Не расскажешь, как ты нас нашел, – или предпочитаешь, чтоб я умер от любопытства?

Ольмин захохотал.

– Ты прекрасно держишься. Можно подумать, тебе совсем не страшно, но меня не проведешь. – Он чуть пожал плечами. – Но – почему бы нет? Совет Гильдий повелел одному из сильнейших магов принести хрустальный шар и взглянуть в него, дабы узнать, кто похитил дракона. – Он снова погладил Карла по голове. – И ты, друг мой, нынче очень мне дорог – за тебя мне отвалят двадцать пять сотен золотых. Мой маг, Бленрит, ты вряд ли с ним знаком, содрал с меня чертову уйму за все эти сонные и невидимые заклятия, с которыми мы поймали тебя, и еще больше – за то, чтобы не терять твой след. Но главное – я первый. – Он плюнул Карлу в лицо. – Я всегда первый.

Карл не мог дотянуться до лица, чтобы утереться; сгусток слюны медленно сползал по его щеке.

Ольмин вздохнул.

– Но хватит об этом. Мне пора возвращаться к дамам. Темноволосая была очень хороша; сейчас я, наверное, попробую и вторую. Да и надобно убедиться, что Гирус их не поуродовал. Они должны быть в форме – для помоста. – Он нахмурился. – Ах да, я совсем забыл. – Отойдя в дальний угол фургона, Ольмин принялся рыться в куче мечей, кинжалов и арбалетов.

Наше оружие. И всего в нескольких ярдах дальше, чем я могу дотянуться. Точно так же оно могло быть и в нескольких милях: чтобы перерубить эти цепи, требовалось нечто большее, чем меч. Он ощупал браслеты на запястьях. Проклятие. Даже будь у Уолтера отмычки, это ничего не даст – браслеты проклепаны.

Ольмин вытащил из груды длинные черные ножны.

– Это ведь твой меч? – Вытянув клинок, он осмотрел его в тусклом свете подвесного фонаря. – Отличная работа. Не думаю, чтобы мне доводилось видеть лезвие острее. Он, должно быть, очень тебе дорог?

Карл напрягся. Я не стану молить о жизни. В любом случае это бесполезно.

– О нет, – с улыбкой протянул Ольмин. – Храбриться незачем. – Поставив ногу на короб, он осторожно взял меч за клинок – и опустил его на колено. Меч хрустнул.

– Не жди, что умрешь легко. – Обломки полетели на пол. – В Пандатавэе публичные казни длятся долго. – Ольмин отворил дверь. – Подумай об этом на досуге.

Дверь за ним со скрипом закрылась.

– Проклятие, да проснитесь же вы! – прошипел Карл. Ему было не дотянуться даже до Уолтера, а гнома приковали еще дальше. Повысить голос – привлечь внимание. Оставалось одно: шептать.

Фургон заскрипел, затрясся – и тронулся. Уолтер лениво приоткрыл один глаз.

– Умолкни, будь добр. – Он говорил совершенно спокойно. Как всегда. – Мы оба проснулись прежде тебя.

Голос его был едва различим за грохотом и лязгом фургона.

– Тогда почему…

Ахира тряхнул головой.

– Потому что мне показалось, что, изображая сонь, мы получим преимущество. – Он пожал плечами. – Это не сработало, но еще может сработать, так что умерь свой глас.

– Но кое-что полезное мы все же услышали, – вставил вор. – Мы не сразу вернемся в Пандатавэй. Один из его людей сказал, что Ольмин намерен сделать хороший навар на… – он сглотнул, но лицо его осталось бесстрастным, – …на бабах в Метрейле – лучший, чем в Пандатавэе. Так что сейчас мы катим по краю Пустоши.

Ахира кивнул.

– Из Метрейля идет дорога к Храму Длани, тому, что на Пустоши. Сестричество скорее всего выкупит Дорию – и за хорошую цену.

– Если она к тому времени будет жива. То же относится к Энди-Энди.

– Не будь дурнем, – оскалился гном. – Эти парни свое дело знают, как он тебе только что сказал. Они довезут женщин живыми. А это уже хрестоматия: Правящая Матерь Целящей Длани может воскрешать даже мертвых. Впрочем, пользы нам от всего этого никакой.

Карл сплюнул.

– Что еще столь же бесполезного вы выяснили?

Ахира покачал головой.

– Не много. Их десять или пятнадцать – вместе с Ольмином и нанятым им магом. Еще я знаю, что эти цепи дьявольски прочны, что мы с Хакимом предназначены для рынка в Пандатавэе, а еще… – он на мгновение смолк и покачал головой, – …еще я знаю, что у Андреа или Дории вынимали кляп – по крайней мере на время.

– Вот как?

– Я не знаю, у кого из них, – побелевшими губами продолжал Ахира, – потому что не могу отличить крик Дории от крика Андреа. Хочешь подробностей? Изволь. По доносящимся оттуда звукам, они сменяли друг друга, прежде чем окончательно решить…

– Замолчи. – Карл обхватил руками цепи и потянул. Ничего.

Он попробовал снова, задержав дыхание, с резким выдохом налег на цепи. Пот выступил у него на лбу, перед глазами вспыхнули огоньки. Кожа на правой ладони лопнула, оросив цепи кровью. Карл не замечал боли, не замечал, что голова его вот-вот лопнет.

Он тянул.

Ничего.

Цепь не ослабла, не разошлась – вообще не поддавалась.

– Прекрати, – Ахира громыхнул кандалами. – Их делали не дилетанты.

– Дилетанты?

– Именно – вроде идиота, которому в голову не пришло поинтересоваться, что это за караван и почему он преследует нас. Вроде тупицы-дилетанта, который позволил своему отряду сделать остановку, зная, что за голову одного из его членов назначена награда. – Гном горько проклинал себя. – Но я должен был оставить вас на часах. Пусть Карл и Андреа разберутся между собой, попробуют улучшить отношения, сказал я себе. А покуда вы этим занимались, на вас напали. – Он яростно глянул на Уолтера. – Хочешь что-то сказать?

– Я – нет, – сказал Карл. – Не освободи я Эллегона, не побей Ольмина – ничего этого не случилось бы. Во всем виноват я.

Откуда-то донесся дрожащий вскрик, быстро став приглушенным поскуливанием.

Уолтер проговорил – быстро, со спокойствием, поразившим Карла:

– Думаю, решение вопроса, кто во всем виноват, можно отложить на потом. Ты ничего не знал, Карл ничего не знал, а Андреа, как сенситиву, далеко до Ари – даже если бы они оба несли стражу, она могла бы не понять, что в ход пущены чары невидимости. Поэтому заткнитесь оба и подумайте, что делать дальше. Ясно?

Карл и Ахира одновременно вздохнули. И кивнули – тоже одновременно.

Гном указал подбородком на дверь.

– Как по-вашему, сколько времени они будут заниматься… этим?

– Что ты хочешь сказать? – Голос Карла стал резок и сух.

– Я хочу сказать, – выдавил гном сквозь стиснутые зубы, – что сейчас они все… развлекаются. Они возбуждены. Нам же нужно, чтоб они расслабились, может, даже устали…

Он спрашивает, сколько времени потребуется пятнадцати мужикам, чтоб досыта изнасиловать Андреа и Дорию.

– Думаю, несколько часов. А что?

Ахира явно заставил себя успокоиться.

– Тогда мы подождем несколько часов. – Снова отдаленный придушенный вскрик. – Мы подождем. Другой возможности не представится.

– Ну, подождем. И что?

– Я стану берсерком.

Ахира сидел спиной к мерцающему свету масляной лампы, не обращая внимания на горящие огнем плечи. Эти цепи придумывались для безопасности – не для удобства жертв. После многочасового сидения с руками над головой его плечевые суставы терзала жгучая боль.

Ждем.

И ничего не поделаешь. Даже сумей они освободиться от цепей раньше, вооружиться и напасть – ситуация в любом случае была бы не в их пользу. Возможно, Ольмин и правда единственный у врага серьезный боец, а другие почти наверняка в подметки не годятся ни Ахире, ни Карлу, но все равно их пятнадцать против двоих. Хаким не в счет. Вот уж кто никакой боец. Хаким нужен, чтобы найти и попытаться освободить Аристобулуса. Если он сможет это сделать – у нас появится шанс.

Но надо дать время работорговцам утратить бдительность. А крики? Не замечать их, хотя бы постараться не замечать. Сейчас не время геройствовать – время делать дело.

Так что – ждем.

Но не до рассвета; днем таланты Хакима почти бесполезны. Днем лучники превратят их в ежей еще на полпути к двери.

Днем ночное видение гнома обернется почти слепотой.

Ждем. Но уже недолго.

В игре стать берсерком проще простого. «Я становлюсь берсерком» – заявляешь ты, бросая четвертый дайс. Если выпадает ноль, единица или двойка – у тебя ничего не вышло. Хочешь, пробуй еще раз на следующий ход.

А вот если выпала тройка – тебе повезло. Сила твоя увеличивается вдвое, намного превысив пределы, возможные для смертных в обычных обстоятельствах. Интеллект и Мудрость почти исчезнут, заодно с ними – Ловкость; Умение обращаться с оружием и Скорость останутся прежними, и Обаяние – тоже, а вот Выносливость станет такой, что уложить тебя сможет только смертельный удар. Да и то не убить, а всего лишь притормозить.

Разумеется, позже за это придется платить. Потом, когда берсеркерство схлынет, ты надолго превратишься в бессильного котенка.

Но до того времени ты станешь уничтожать, ломать, крушить.

Или погибнешь.

Ахира ощупал толстую цепь. Возможно, он и не сможет порвать ее – даже берсерком.

Не важно. Это наш единственный шанс. Он поднял голову.

– Карл. Пора.

Куллинан медленно кивнул.

– Да. Постарайся только вспомнить, что и нас тоже надо освободить.

– Вспомню. И… вот еще что: пока я безумен, командуешь ты. Убедись, что увел всех, кого можно. А обо мне не тревожься. Я…

– Нет.

– Не спорь. – Это уже не игра; герои-дилетанты хороши были за удобным столом в студенческом общежитии. Но не здесь. – Когда меня охватит безумие, ты не сможешь ни в чем меня убедить. Я не побегу. Не смогу бежать.

Куллинан тихо хмыкнул.

– По-моему, ты сказал, когда ты обезумеешь – командовать мне.

Ахира вздохнул.

– Хаким, объясни ему.

Вор помотал головой.

– И не подумаю. Коли он командует вместо тебя – он во всем разберется сам. Поэтому ведь ты и выбрал его, а не меня, так?

– Точно. – Ахира откинулся на шероховатые доски стены. – Пора. Мы ждали достаточно долго. Будьте осторожны.

Есть единственный путь к боевому безумию. Уйти в себя, в самую глубину, найти искру ярости, неукротимого гнева…

И раздуть ее.

Спецклассы – так это называлось. Будто быть калекой – особый дар. Специальные классы, особенные дети – это ведь звучит просто изысканно!

Миссис Хеннесси – так ее звали. Маленькая, остролицая, рыжая, всегда одетая чуточку слишком аккуратно, источающая жалостливое всепонимание и долготерпение, которым можно научиться только на лучших специальных курсах. Но даже на курсах ей не смогли вдолбить осознание того, что увечное тело вовсе не обязательно означает дурную голову.

Она подняла голову от соседней с ним парты, где уже в тридцатый раз объясняла маленькой Жаклин Минелли, что фиолетовый кубик надо вкладывать в фиолетовую же лунку.

– В чем дело, Джимми?

Он всегда ненавидел сокращенное имя. Даже родители, когда он пошел в первый класс, стали называть его Джеймс Майкл. А было это шесть лет назад.

Но отстающих в развитии не называют полными именами. Сокращенными – да, причем желательно из тех, что оканчиваются на гласный. Таковы правила. А если «отстающий» – мальчик с нормальным интеллектом, просто больной мускульной дистрофией? Не стоит ли для него изменить правила?

Ну разумеется, нет.

– Я решил эту чепуху. – Ребром костенеющей ладони он ткнул в задачу, сбросив листочки на пол.

Она наклонилась и принялась устало собирать разлетевшиеся листки.

– Джимми, это плохой поступок.

– Меня зовут Джеймс Майкл. И я с десяти лет запросто решаю чертовы алгебраические уравнения…

– Это плохое слово…

– … и меня чертовски раздражает, когда всякие драные суки обращаются со мной, как с недочеловеком.

Она ударила его по щеке.

И, разумеется, прижала руку ко рту, тут же возненавидев себя, и до конца дня была с ним добра и предупредительна: извинялась.

Если подумать, та пощечина была самым приятным, что он когда-либо получал от учителей.

Ахира слегка потянул цепь. Потом сильнее… еще сильнее… Нет. Пока – нет.

– Эй! – донеслось из холла. – Кто за пивом?

Его сосед-сиделка уже уложил Джеймса в постель и отправился в библиотеку. Конечно, можно было попросить кого-нибудь поднять и одеть его, но Джеймс Майкл провел уже немало часов в общей комнате, ловя косые взгляды и потаенное содрогание, пока хоть кто-то из них не начинал видеть больше, чем скорченное в коляске тело. А сосед ушел. И если Джеймс Майкл отправится со всеми за пивом, по возвращении его ждет выбор: просить кого-то трижды, а то и четырежды носить его в туалет или…

… Или провести несколько часов, купаясь в собственной моче.

Не выходит. Старайся лучше. Рванись в огонь, добудь искру… Раздуй ее…

Дория опустилась в кресло – стараясь, чтобы он не решил, что она нарочно устроилась подальше, – с минуту боролась с собственным страхом перед Джеймсом Майклом Финнеганом, а потом решительно придвинулась на пару дюймов.

Проклятие, Дория, неужто ты не можешь обращаться со мной, как со всеми?

Ничего. Он повис на цепях. Обычными гномьими силами их не порвать, так что если он не станет берсерком, все пропало.

Вот он я, такой же беспомощный, каким был всю жизнь…

Такой же…

Сердце его зашлось, забилось, как барабан…

беспомощный…

Алая пелена застлала глаза, огонь опалил мозг…

каким был…

Кожа горела от прилившей крови, мышцы пели гимн мощи…

всю жизнь.

Безумие снизошло на него.

Что-то держало его запястья. Ахира хотел опустить руки, ломать, рвать, крушить. Но что-то мешало.

Он не мог этого стерпеть. Не трудясь сжать кулаки, он дернул руки вниз.

Металл взвизгнул, разошелся, руки освободились. Освободились. Он нагнулся и выдрал из пола цепи кандалов.

На скамье рядом два человека. Прикованы. Почему они не освободятся? Не хотят крушить, уничтожать, ломать? А может, просто слишком уж тупы? Гном потянулся, ухватил цепи, что стягивали руки ближайшего, и дернул. Звенья лопнули.

Почему у него такие влажные непослушные руки? Не важно. Рывок. Еще. И еще.

Из человеческих ртов вылетают звуки, но все они сущая бессмыслица.

– Уолтер – возьми какие-нибудь ножи и отправляйся искать Ари. Скорее всего он в фургоне мага. Я – за остальными.

– Тебе понадобится помощь. Лучше я…

– Шевелись, черт тебя дери, шевелись!

Один из людей схватил что-то в углу и выскочил из дверей. Тут же, будто ему на смену, ввалились трое.

– Ахира – займись ими. Я пошел за Энди и Дорией.

Слова, все это только слова. Ничего не значат.

Но самый крупный из новой троицы вытащил меч. Вот это Ахира уже понял!

Гном схватил звенящий конец свисающей с запястья цепи и петлей хлестнул мечника по лицу. Небритая рожа треснула: осколки зубов и костей полетели в стену, кровь обдала Ахиру с головы до пят.

Он отшвырнул с дороги упавшее тело. Прямо перед ним – двое врагов. Всего-то пара человеков, а туда же – махают мечами!

Мечи полетели прочь, вырванные петлей цепи, но и саму цепь Ахира отшвырнул. Она его не устраивала. И оставалось двое врагов.

Парой мгновений позже это стало уже неправдой: людей не было, только ошметки от них усеивали фургон. Ахира, отплевываясь от теплого мяса, рванулся в ночь.

Надо найти, кого еще разорвать. Такие тут есть. Должны быть.

Спокойнее, Карл, – у тебя всего один шанс, так воспользуйся им с толком. Рукоять Уолтерова ятагана была неудобна ему; баланс изогнутого меча – непривычен.

Так что не пытайся ничего изобретать. Догадаться, в каком из четырех кубиков-фургонов везут Энди-Энди и Дорию, просто: только оттуда несутся пьяный хохот и приглушенные стоны.

Карл помчался по ухабистой земле. Тремя длинными прыжками догнал медленно катящийся фургон. За спиной раздавался лязг стали, вопли раненых – и неумолчное низкое рычание.

Не твое дело. Там разберется Ахира. Он распахнул заднюю дверь и нырнул внутрь.

Яркий свет фонаря ослепил его. Значит, иди на ощупь. Его ищущие пальцы наткнулись на бороду; покрепче ухватив, воин рванул за нее вниз, одновременно подставив колено. Чья-то челюсть хрустнула, как стеклянная. Не стремись убить. Быстрый наскок, и дальше. Карл швырнул тело за себя, из фургона.

Круги перед его глазами развеялись – быстрее, чем он ожидал. Осталось трое; – двое поднимаются с избитых обнаженных тел…

Не сейчас. На тебя идут с ножом. Карл ушел в сторону и ударил мечом; наградой ему было безошибочное ощущение входящего в тело клинка и стук выпавшего из фургона тела.

Двое пьяно тянулись к мечам. Карл выпустил ятаган, схватил парочку за волосы и с силой свел руки. Черепа раскололись, точно яичная скорлупа.

Он схватил Энди-Энди и, как пушинку, перевернул на живот.

Не сейчас, сказал Барак. Займись сперва возницей.

Нет, ни мгновения неволи больше. Ни для одной. Руки Карла дрожали так, что он не смог развязать узлы; он пошарил по полу, наткнулся на нож и перерезал кожаные ремни, что стягивали руки девушки за спиной. Минутой позже была свободна и Дория.

Кляпы вынимать времени нет – пускай вынимают их сами… погоди-ка!

Просунув нож под ремешки, удерживающие кляп Энди-Энди, он повернул лезвие.

– Твое сонное заклятие. Наведи его на возницу, потом стань невидимой – и используй вот это. – Он вложил рукоять ей в руки.

В ответ – дикий взгляд. Правая щека девушка была одним сплошным синяком, глаз заплыл так, что стал едва видим.

Она молчала.

– Дория. – Нет, Дория еще хуже: не то и правда без сознания, не то притворяется… Карл снова повернулся к Энди-Энди. – Я не могу ждать. Сделай это, и все.

Она так закусила губу, что показалась кровь. И кивнула.

Он не мог ждать. Времени было в обрез. Надо найти Уолтера и Аристобулуса и собрать всех в один фургон. В этот. Так проще, чем переносить Дорию.

Одеяние Дории рваной кучкой валялось на полу. Карл поднял его, замотал себе левую руку и взял ятаган.

– Я вернусь.

Сперва Уолтер и Ари, потом, если выйдет… Он выпрыгнул из фургона и покатился по земле.

Раздавив расставленными пальцами лицо человека, Ахира споткнулся и едва не угодил под фургон. Мулы вздыбились, грозя гному копытами.

Он отбил копыта мертвецом, как дубиной, и нацелился на возницу, отшвырнув во тьму смятое тело. Худосочный блондин поднял арбалет, трясущимися пальцами натянул тетиву и пристроил в желобке болт.

Ахира захохотал. И полез на облучок, протягивая руки к возничьему горлу. Тетива пропела.

Время, думал Карл, время – главная проблема. Враг захвачен врасплох. Прошло лишь несколько минут, как Ахира освободил их. Работорговцы – скорее всего – напуганы, растеряны. Но все это не надолго. Задача очевидна: разыскать Уолтера и Ари, погрузить их в фургон с женщинами и кануть в ночь.

Но где их искать?

Карл кинулся было к первому фургону, но тут же остановился. Шесть – нет, семь человек с мечами торопливо выпрыгивали из задней двери фургона. Времени терять нельзя – Уолтера и мага там нет.

Он повернулся и побежал мимо фургона с Дорией и Энди – на его облучке покачивался спящий возница, – пропустил следующий фургон, он как раз проскрипел мимо и оттуда не доносилось ни звука, и собрался уже бежать дальше…

– Какая встреча, Карл Куллинан, – раздался позади голос Ольмина.

Карл резко повернулся. Рядом с Ольмином стоял толстый коротышка в одеянии мага. Он поднял руки и улыбнулся грязным от вина ртом.

– Оставь его, Бленрит. – Ольмин не спускал глаз с Карла. – Этот – мой.

Ольмин обнажил меч и ударил – сразу и со всей силы. Прямо по левой руке Карла, защищенной одеянием Дории. Меч звякнул и отскочил – будто наткнулся на стену. Не успел Карл ответить, как Ольмин закусил губу и попятился.

– Коли так – действуй ты, маг.

Бленрит поднял руки выше, поток резких звуков сорвался с не отертых от вина губ…

Тьма разорвалась: молния, вылетев из-за спины Карла, взрезала воздух и поразила мага в самую середину груди.

Бленрит взорвался, осыпав Карла ошметками мяса и обломками костей. Воина швырнуло наземь, дыхание его пресеклось.

Шевелись. Ты понятия не имеешь, где Ольмин…

Руки опустились на его плечи. Карл рванулся назад и вверх.

– Успокойся, – прошептал Уолтер. – Это всего лишь… гм… кавалерия.

Карл поднялся на ноги. Стоя рядом с вором, Аристобулус, серый от усталости, отряхивал дымящиеся ладони. И усмехался.

– Поздравления потом. – Карл ткнул пальцем в фургон с женщинами. – Они там. Забирайтесь и двигайте. Я догоню. – Он быстро осмотрелся. Ольмина след простыл. Умен, гад, понял, что пора удирать…

С минуту никто не двигался.

– Пора. – Карл легким пинком придал Уолтеру скорости в нужном направлении. – Я – искать Ахиру.

И Ольмина.

Он покрепче сжал ятаган.

* * *

Мир был невообразимо глубокой, невероятно темной бездной. Ты живой, Ахира?

Нет, не живой. Я мертв, разве нет?

– Передай мне ту последнюю бутыль. – Голос Хакима спокоен. Как всегда или почти всегда. – Хочу налить еще немного на рану, пока она не закрылась.

– Он шевелит губами, – заметил Аристобулус. – Лучше налей бальзам ему в горло.

– А если он не сможет глотнуть? Или бальзам пойдет не в то горло?

– Не дури. Это целебные эликсиры. Единственный способ причинить ими вред – это избить бутылкой.

Заботливая рука приподняла гному голову. Приторно-сладкий, густой, как сироп, бальзам смыл вкус крови во рту. Ахира поднял не свою ладонь, оттолкнул бутылку.

– Оставьте. На потом. – Он открыл глаза. Над ним, освещенные тусклой масляной лампой, стояли на коленях Аристобулус и Хаким. – Мы… – Он с трудом сглотнул и начал снова: – Мы – не – едем.

Хаким шевельнул рукой.

– Не важно. Мы уже достаточно далеко. – Он поднял голову: – Карл! Он очнулся.

Достаточно далеко? Нигде не может быть достаточно далеко.

– Кто… – Голос гнома был хриплым, как карканье ворона. – Кто это сказал?

В дверь, пригнувшись, заглянул Карл Куллинан. На лице его засохшая кровь перемешалась с сажей.

– Это сказал я. Там хватит других проблем, кроме как гоняться за нами – в темноте.

– Что с… – Дыхание гнома пресеклось. – Что…

– Ш-ш-ш. – Карл на мгновение выглянул, потом вернулся. – Они обе… здесь. Энди не так уж плоха. – Он пожал плечами. – Как посмотреть, конечна. Дория… вроде как окаменела. Не физически, – добавил он с бледной улыбкой. – Им туго пришлось. Обе они хлебнули лиха – по полной.

– Что… случилось?

– Потом. – Карл успокаивающе кивнул. – Главное – мы удрали. Ты получил болт в легкое; не найди Ари в ящике под фургоном укладку целебных эликсиров, быть бы тебе мертвецом. Но он нашел их, и ты жив. Кстати – как себя чувствуешь?

Ахира попытался бодро покивать. Вышло только чуть шевельнуться.

– Как я… сюда попал?

Уолтер похлопал его по плечу, отошел и уселся на скамью у дальней стенки фургона. Неспешно взял арбалет, перебрал стрелы в колчане.

– Карл нашел тебя на земле, если ты об этом. Тащил тебя на себе, как взбесившийся жеребец – прости за выражение, – пока не нагнал нас. – Он покосился на великана, который все еще торчал в дверях. – Одиннадцать болтов – маловато, учитывая мою меткость.

– Пристегни еще один колчан. Да не забудь тряпки и фонарное масло.

– И огниво.

– Непременно. – Воин взглянул на Ахиру. – Те двое снаружи, если тебя интересует. Они… они хотят немного побыть одни. И кто бы их за это винил. – Карл тронул Аристобулуса за плечо. – Ты уверен, что сможешь охранять… всех, пока нас не будет?

– Положись на меня. – Аристобулус сжал кулаки. – У меня осталось еще заклинание Огня – любой, кроме вас, кто рискнет подойти сюда, сгорит. И, кстати… Как ты считаешь, заклинательные книги Бленрита остались в его повозке?

– Сомнительно… – помотал головой Карл. – По-моему, как раз этот фургон мы и сожгли. Но я проверю – если удастся.

– Вот и ладно. А не выйдет – забудь.

Хаким рассмеялся.

– Ари, приятель, ты начинаешь мне нравиться.

Маг осклабился.

– Будьте осторожны.

Ахира попытался встать, приподняться на руках. И – не смог. Спокойнее. Он заставил себя расслабиться. Это всего лишь последствия раны.

– Вы никуда не пойдете. И уж в любом случае – не вернетесь туда.

Карл шагнул в фургон, ткнул Хакиму и Аристобулусу на дверь:

– Оставьте нас.

Те молча вышли; Карл сел рядом с Ахирой.

– Мы вернемся туда. Я и Уолтер.

– Нет! – попытался повысить голос Ахира.

– Ш-ш-ш. Давай я сначала объясню – зачем. Во-первых. – Он поднял палец. – В этом фургоне мало воды. Во-вторых. – Второй палец. – Мы остались без припасов – ни еды, ни веревки, единственный жбан фонарного масла и полбутылки целительного эликсира. – Он похлопал по Хакимову ятагану. – Да и клинок этот меня не устраивает. Я намерен добыть себе что-нибудь более подходящее – хоть как у Ольмина. А ежели я с ним покончу, меч ему более не понадобится. И последнее. Их там осталось пятеро, ну, может, шестеро. Имей они хоть каплю ума, они не рискнули бы преследовать нас, но я не стал бы закладываться даже и на эту каплю. Понимаешь? Мы – лисы; единственная хорошая гончая для нас – мертвая гончая.

– Сколько причин… А настоящая? Хочется сыграть в героя?

Прежде чем ответить, Карл долго молчал.

– Не сыграть. – Воин крутанул стальные браслеты на запястьях; брякнули обрывки цепей, – Эти мерзавцы изнасиловали двух дорогих мне женщин. Моих друзей, будь оно всё… Сейчас и Дория, и Энди-Энди… они… вроде как… – Карл закрыл глаза и сжал кулаки. Потом заговорил тише: – Им больно и страшно. И если я… ч-черт. Говоря с ними в следующий раз, я хочу иметь возможность сказать, что звери, причинившие им боль, мертвы. – Он разжал кулаки и спрятал лицо в ладонях. – Я хочу сказать им, что они в безопасности, но в этом треклятом мире это будет ложью. Господи, как бы мне хотелось быть дома! – Он поднял с пола шерстяное одеяло и принялся ятаганом кромсать его на полоски. – И если уж быть правдивым до конца, дружище гном, Ольмин изрядно напугал меня. Я хочу, чтоб он был мертв.

– Нет. Ты никуда не пойдешь. Я не отпускаю тебя. – Как же Карл не поймет, что эта затея слишком рискованна? Главное – спешить к Двери, а не выслеживать выживших работорговцев.

– Ты не остановишь меня. – Карл привязывал болтающиеся цепи к запястью, пропуская тряпочки в звенья. Привязал, сильно встряхнул… Ни звука. – И не пытайся отговаривать Уолтера. – Воин повторил ту же процедуру с другой рукой и занялся ногами. – Ты оставил меня за себя, помнишь?

– Только пока…

– Вот именно. – Карл повел плечами. – Ты все еще не можешь командовать – насколько мне известно. – Сильными пальцами Карл сжал плечо Ахиры. – Мы вернемся. Не волнуйся.

Два шага к дверям – и Карл Куллинан исчез.

До самого рассвета Аристобулус сидел на страже: маг по-портновски устроился на одеяле на крыше фургона, пристроив рядом мех с водой и держа в голове наготове заклинание Огня.

Когда занялся день, на горизонте показалось пятнышко. Маг поднялся и приготовился. Если это возвращаются Карл и Хаким – что ж, отлично. Если нет – тоже неплохо, только по другой причине. Маленькой группке обычных людей не совладать с ним, кроме как стрелой, а он сожжет их задолго до этого.

Пятнышко постепенно увеличивалось – и наконец стало видно, что это их прежний открытый фургон, только тащат его на сей раз восемь коней. Карл и Хаким сидели на облучке – перемазанные, но невредимые.

– Карл, Хаким, – окликнул маг, – все ли… – Не сумев подобрать подходящего слова, Аристобулус смолк.

Куллинан натянул поводья.

– Тихо-тихо, – сказал он животным. Взял со дна кожаный мешок, спрыгнул с облучка и похлопал крупную кобылу, что прежде была под ним. – Больше тебе не придется таскать фургон. Завтра же возвращаюсь в седло.

Он остановился перед магом и, задрав голову, взглянул на Аристобулуса.

– Мы убили их всех, – сказал он так просто, будто сообщил, который час.

– Ты уверен? – спросил Аристобулус. – И Ольмина тоже?

Карл полез в кожаный мешок.

– И Ольмина. – Он вытащил руку. Покачиваясь на зажатых сильными пальцами черных волосах, голова Ольмина тихонько кивала, соглашаясь со сказанным.

 

Глава тринадцатая

К БРЕМОНУ

Карл не знал, когда это случилось, но у него появилась привычка – растирать запястья, словно чтобы убедиться, что наручники сняты. Уже скоро неделя, как Ахира с помощью добытых у работорговцев инструментов освободил друзей от остатков кандалов. Во всяком случае, от физических остатков.

Карл опустил правую руку на седло и покачал головой – левое запястье было красным и горело. Он встряхнулся, потом резко натянул повод; кобыла перешла с рыси на шаг, остановилась и пропустила мимо два фургона.

Карл с ласковой улыбкой потрепал ее по шее.

– Я дал бы тебе имя, но нам придется расстаться у подножия горы. У меня нет ни малейшей надежды провести тебя сквозь Дверь – мне будет легче, если ты останешься безымянной. Понимаешь?

Она вскинула голову и заржала. Карл хмыкнул. Это не был ответ на вопрос; лошадь просто возмущалась, что ее обгоняют упряжные одры, такое оскорбление было невыносимо для нее – представительницы верховой знати.

– Что ж, хотя бы я тебя понял.

Карл пустил кобылу медленным шагом, а сам привстал в седле, вдыхая прохладный, сладковатый воздух из земель за Пустошью. Восточный ветер принес ему слабый мятный запах, напомнив об охапках скошенных сохнущих трав, и едва заметный намек на мускус.

Уолтер, восседавший на своем обычном месте – на облучке их фургона, – кивнул ему и приподнял мех.

– Хочешь?

Движимый больше солидарностью, чем жаждой, Карл подвел кобылу к повозке и наклонился взять воду, а кобыла, послушно приноравливаясь к скорости фургона, вскидывала голову и выделывала коленца, всем видом показывая, насколько она не пара этим понурым пыльным тварям в упряжке.

Карл лениво размышлял о судьбе пары мулов. Возможно, они тоже сбежали от работорговцев; а возможно, кусок жаркого над костром был как раз куском мула. Он пожал плечами: те, кто знал это, благополучно умерли, и он вовсе не собирался воскрешать их, чтобы задать этот вопрос.

Но по нашему следу могут идти и другие. Надо быть настороже – все время, пока не дойдем до горы и не уберемся из этого вонючего мира. Раскупорив мех, воин пригубил теплую, пахнущую кожей воду, потом заткнул ею и возвратил Уолтеру.

– Когда остановимся, я хотел бы потренироваться. Поиграем? Если не возражаешь.

Меч Ольмина был отличной работы, с легким изгибом и плетеной чашкой – и без малейшего следа ржавчины. Но он был вполовину короче меча Карла; чтобы работать им, требовалась совершенно иная техника, умение отслеживать и наносить удары в ближнем бою. Этот меч был оружием скорее колющим, чем рубящим, хотя лезвием его можно было бриться. Бараку он явно пришелся по душе; тем не менее лучше поскорее свыкнуться с ним – а значит, тренироваться, где только можно и когда можно.

Уверен, Ольмин хотел бы, чтобы я хорошо владел им, пришла Карлу саркастическая мысль. Однако это несправедливо – что до этого гада уже не дотянешься. Подонок, сбежал без боли… Ишь чего захотел от жизни – справедливости…

С высокого облучка другого фургона на свою запряжку тихонько ругалась Энди-Энди. Может, для такой повозки шестерня была и больше, чем нужно, но лишней упряжи у них не было, так что впрячь разом всю шестерню означало сэкономить время: не приходилось дважды в день останавливаться и перепрягать лошадей.

Карл повернулся к Уолтеру.

– Она приходит в себя. Понемногу – но все же.

Уолтер взял с сиденья подле себя пропыленную тряпку и отер лоб.

– Она – приходит.

А Дория – нет. Но вслух он этого не сказал. Дория стала почти автоматом, отвечала только на прямо поставленные вопросы, да и то односложно. Того, что она съедала, не хватило бы и ящерке, а фургон она покидала лишь по приказу. Карл попробовал как-то отвести ее в сторонку, объяснить, что бояться нечего, что она под защитой…

Больше он не пытался. Любое прикосновение вызывало у нее крик – пронзительный вой на одной ноте, который затихал лишь тогда, когда ей изменяли силы.

Возможно, при правильном уходе Дория когда-нибудь и поправится. И возможно, следовало сделать крюк, завернуть в храм Целящей Длани. Но Ахира воспротивился: прямого пути туда нет, а воды у них – только-только пересечь Пустошь. А ну как появятся другие работорговцы…

Ахира был прав. Лучшее, что они могли сделать, – идти вперед, как можно скорее попасть домой. Там, дома, психиатрическое лечение, может, и не слишком эффективно, но Карл найдет врача, который разберется, что с Дорией, и поможет ей, даже если при этом придется сломать пару-тройку рук… Пусть себе история последних месяцев их жизни будет записана в историях болезни как пример группового помешательства – зато Дория получит необходимую ей помощь. Во всем.

Уолтер, морща лоб, снизу вверх смотрел на Карла.

– Ты ведь знаешь, да?

– О чем?

– Дория.

Карл кивнул.

– Да.

Уолтер немного подумал, повертел в пальцах поводья.

– Это должно быть… как бишь его звали… тот дракон.

– Эллегон.

Вор содрогнулся.

– Как думаешь, она поправится – учитывая, чего ей пришлось хлебнуть?

Карл покачал головой.

– Вряд ли.

– Но надежда…

– Не много. – Было в этом разговоре нечто странное. Уолтер советуется с ним? – Помню, прежде ты был больше уверен в себе.

– Я и сейчас уверен. – Уолтер перегнулся назад, вытащил бутылку с вином и отхлебнул. – Уверен и сейчас. – Он предложил выпить и Карлу, но тот отказался. – Карл? Что же нам с этим делать?

Карл пожал плечами и пустил лошадь рысью.

– Отправимся домой. А там сделаем, что сможем. – И бремя своей вины я унесу с собой в могилу. Не освободи я Эллегона, не побей Ольмина – ничего этого не случилось бы. Но даже знай я, что будет, – оставил бы я Эллегона прикованным в выгребной яме? Или предпочел бы жить с этим остаток своих дней?

– И что же мы сделаем? – спросил Уолтер. Ветер уносил его слова.

Карл не ответил. Время ответов еще не пришло.

 

Глава четырнадцатая

ПЕЩЕРЫ

Бремон высился впереди – темный, островерхий, заслонивший добрую половину неба.

Правящий открытым фургоном Ахира потряс головой и тихонько выругался себе под нос. Проклятая гора все время маячила впереди – тогда как запечатленная в его голове карта Ореена утверждала, что они должны быть уже возле самого входа. Возможно, тут пригодилась бы сделанная гномом грубая копия, но она, как большая часть их припасов, досталась работорговцам.

Но нет – дело не в этом. Ореенова карта четко отпечаталась в его голове. Просто Бремон слишком велик, слишком высок, слишком громоздок и расплывчат – у него нет явных границ, нет внятной линии предгорий.

Хаким, сидящий с ним рядом на широком облучке, скосил на гнома глаза.

– Мы уже подъезжаем? – поинтересовался вор – тринадцатый раз за утро.

Ахира натянул вожжи. Тянущие фургон лошади резко встали на полого идущем вверх склоне.

– Что ты творишь, мелкий придурок?! – раздался вопль Андреа. Ахира оглянулся: она всей силой налегла на вожжи, принудив шестерню встать, носы передней пары лошадей были всего в паре дюймов от задника его фургона. – Ну, доберусь я до тебя… – Она спрыгнула с высокого облучка своего фургона и зашагала к гному по высокой, до колен, золотистой траве.

– Прости, – поспешно сказал Хаким, – мне надо кое-что обсудить с Ари… – Он быстро спрыгнул, пробежал с другой стороны – не с той, где подходила Андреа – и скрылся во втором фургоне.

Ахира не винил его за изобретение необходимости срочно поговорить с магом, как не винил и Карла, пославшего свою кобылу вперед, мимо фургонов. Такие взрывы становились уже привычны.

Не могу сказать, что она не права, но мне-то что с этим делать? Возможно, самым верным было бы передать командование Карлу… А впрочем, нет, нет. Карлу и Хакиму повезло, но поступили они неправильно.

Когда Андреа подошла, он протирал пальцами глаза, потом опустил руки.

– Что на этот раз?

Андреа воздела руки.

– Сколько раз я просила тебя – вежливо, заметь – предупреждать меня прежде, чем останавливаешься? Ты что – и впрямь хочешь, чтоб моя шестерня въехала в эту твою чертову телегу?

Лицо девушки пылало. Ахира проглотил резкий ответ и поднял ладонь.

– Успокойся, пожалуйста.

Если тебя так бесят мои внезапные остановки, почему бы тебе не отстать немного со своей шестерней? Ответ был очевиден – и неверен. Ясно же: она «наступает ему на пятки» из неосознанного желания подогнать его, подогнать их всех. Чтобы поскорее выбраться из этого мира и оказаться дома.

– Прости, – сказал он. – Я виноват. Просто…

Гном постарался, чтоб голос его звучал ровно, – но только лишь больше обозлил ее.

– Не смей снисходить до меня! – Губы ее побелели. – Я вкалываю как проклятая, правлю этой упрямой, дурной шестерней…

– Я сказал…

– … бьюсь с ними почти весь день! Они же должны мне верить, знать, что я не заведу их в…

– Ничего. Они. Не. Должны. – После каждого слова гном пристукивал кулаком по облучку. Ахира с трудом сполз на землю. – Все. Остановка.

Хватит с меня. Понятно, Андреа пришлось нелегко; отчасти в этом его вина. Но довольно обращаться с ней, как… как…

… как все привыкли обращаться со мной. Как со своего рода калекой. Поручили ей править большим фургоном – просто чтобы у нее было дело, а не потому, что она умеет это лучше других. С этим надо кончать – сейчас же.

– Здесь мы постоим. Можешь распрячь свою шестерню или задать им корм. – Гном поднял голову и повысил голос. – Карл!

Великан развернул лошадь.

– Что? Обед? – Он ткнул пальцем в гору за спиной. – Я там впереди видел рощицу, так примерно в миле. Там будет удобнее.

Ахира покачал головой.

– Нет. Я сказал Андреа, что мы остановимся здесь. Насовсем. Фургоны дальше не пройдут. Хаким сейчас во втором, беседует с Ари. Вытащи его оттуда, и пусть оседлает лошадь. Потом вы вдвоем отправляйтесь на прогулку – и заодно поищите вход. Тот самый.

– А если не найдем? – Карл неодобрительно нахмурился.

Руки Ахиры легли на топор.

– Тогда возвращайтесь с закатом. И попробуете завтра, как рассветет.

Кобыла Карла плясала на месте.

– Я придумал кое-что получше. У Дории есть Отыскивающее заклятие. Пусть она и поищет вход.

Андреа подняла руку.

– Можно и мне сказать, или вам наплевать на мое мнение? – Губы ее шевелились, рот приоткрылся – она явно хотела продолжать, но перевела дух и начала снова: – Дорию лучше не тревожить. По двум причинам. Во-первых, Отыскивающие заклятия капризны: если она сама точно не знает, что ищет, заклятие укажет нечто, соответствующее ее… внутренним представлениям о предмете. А кроме того, – девушка повела плечами, – мне думается, ее в любом случае нужно оставить в покое. Не требуйте от нее ничего, кроме как в крайнем случае. Я… не уверена, что попытка заставить ее что-нибудь сделать не окажется последней каплей.

С высоты седла послышался вздох Карла.

– Думаю, ты права. Я… как раз прикидывал, может, немного действия пойдет ей на пользу, поможет отвлечься от… – он неопределенно покрутил рукой, – всего.

– Можно подумать, ты знаешь, от чего ее отвлекать! – зло фыркнула Андреа.

Карл ответил не сразу; потом медленно покачал головой.

– Знаю? Не сказал бы, что я знаю много хоть о чем-то.

Он скупо улыбнулся, поворотил кобылу и рысью направился ко второму фургону.

Ахира смотрел вдаль – на гору, не на Андреа – и молчал.

В конце концов девушка не выдержала.

– И что это значит?

Гном направился к своему фургону.

– Я услышал только две вещи. Первое – он тебя не понимает. За что я, честно говоря, не могу его винить. И не стану.

– Я пыталась ему объяснить, когда… – она запнулась, задохнулась, закашлялась, – …когда все рухнуло. А теперь он обращается со мной, будто я… грязная.

– Не надо. – Ахира резко повернулся. – Не думай так. Я вовсе не в восторге от Карла, но тут ты ошибаешься. – Гном протянул руку; она вцепилась в нее дрожащими пальцами. – Не слишком приятно чувствовать себя виноватым, и Карл просто не знает, как себя вести. Вот это ты и видишь – и ничего иного. Карл понимает – мы все понимаем – разницу между жертвой и… – Он скрипнул зубами. Может, и был прав Карл, когда, несмотря на риск, вернулся прикончить Ольмина и его подонков. – Просто поверь мне на слово.

Она медленно кивнула.

– Ты сказал, что услышал в его словах две вещи.

Ахира вернул ей кивок.

– Что между пониманием и заботой может быть разница. Карл заботится о тебе, ты об этом знаешь? Однажды он едва не убил за тебя Хакима, но остановился. Может, из щепетильности, может, и нет. Но прикончить Ольмина ему не помешало ничто.

– И что – за это я должна кинуться…

– А то, – оборвал он ее, – что поэтому ты можешь делать что угодно, не оглядываясь поминутно через плечо. – Гном выпустил ее руку. – Мне понадобится помощь с этими лошадьми. Поможешь?

Она помедлила – и кивнула.

Карл и Уолтер отыскали вход на второй день поисков. Двигаясь по спирали, они видели с коней голые, кое-где покрытые жидкими кустиками, а порой густо заросшие склоны, пару дюжин мелкого зверья, что торопливо прятались при их приближении, и чертову уйму птиц, которые с радостью отрывались от повседневных поисков еды, чтобы обкричать и обчирикать Карла и Уолтера.

Вор взглянул на Карла со своего скакуна – невозмутимого гнедого мерина.

– У меня мысль – что, если мы остановимся и я чуток отдохну от этой твари? – Уолтер похлопал по притороченному к седлу арбалету. – И, может, добуду чего на обед.

Карл хмыкнул и похлопал свою кобылу по шее. Кожа сухая, ни капли пота. Наверное, вот так, шагом, она могла бы идти вечно.

– Почему нет? Моя лошадка, кажется, подустала, – солгал он. – Хотя ставить на то, что ты что-то подстрелишь, я бы не стал. С твоей меткостью…

– … я вполне попадал в кого надо, нет?

Ответ был «в яблочко». Карл спешился; над головой Уолтера, спикировав с заросшего плющом склона, кружилась птичка, насмешливым чириканьем высказывая свое мнение об Уолтеровой меткости.

Уолтер остановил мерина, неловко сполз с него – и сразу принялся растирать спину и бедра. Сам виноват – садись он в седло хоть иногда, научился бы ездить хотя бы как Ахира или Энди-Энди.

Птица по-прежнему издевалась над ними.

Карл снял с кобылы уздечку.

– Кажется, эта ворона невысокого мнения о тебе как наезднике, – заметил он.

Вор ухмыльнулся, отвязывая арбалет.

– Это не ворона. Слишком мала. – Он натянул тетиву и уложил болт в желобок. – Может, она вкусная. – Уолтер поднял арбалет и прицелился.

Совершенно бессмысленно – пытаться снять пикирующую птицу. Карл пожал плечами. С другой стороны, Уолтер не слишком точен. В ночь охоты на Ольмина и остальных нам на руку сыграла способность Уолтера бесшумно и почти невидимо подкрадываться в темноте, а вовсе не его невообразимая меткость.

С другой стороны… ладно, сторон не напасешься.

– Оставь птицу в покое! Твин-нг!

Болт прошел по низкой дуге и канул в заросли. Трепеща крылышками и пища во все горло, птица улетела. Карл выдавил улыбку.

– Что ж, теперь у нас будет на ужин целый… горный склон. Что предпочитаешь – середку или… Эй! Ты что делаешь?

Вор бросил арбалет наземь и шел к горе.

– Подсади меня, – попросил он, не отрывая глаз от места, куда улетел болт. – Он там застрял, или воткнулся, или что-нибудь в этом духе.

Карл нагнал его, опустился на колено, а потом, когда нога Уолтера встала ему в ладони, поднялся. Вор уцепился за что-то руками и полез наверх.

Карл поднял взгляд. Уолтер пропал.

– Где…

Улыбающееся лицо Уолтера вынырнуло из гущи плюща.

– Знаешь, мне сдуру выпало очко. – Он хлопнул невидимыми ладонями. – У меня тут нет света, но, кажется, эта дыра уходит вниз на многие мили – может, и на миллион. Хочешь сам вернуться за нашими или это сделать мне?

– Банкомет решает, – спокойно сказал Карл, сердце его выбивало бешеный ритм. Мы возвращаемся домой. Там безопасно, уютно.

Я возвращаюсь домой.

Слава Богу.

Все собрались внутри, у самого входа; Ахира, потратив еще несколько минут, проверил каждый мешок: ему вполне хватало того рассеянного света, что проникал сквозь плющ. Возможно, стоило бы заставить каждого самого проверить взятое, но это означало ждать, пока глаза людей привыкнут к сумраку. А идти надо было чем быстрее, тем лучше. Он проверил и пять водяных мехов. Хватит на четыре дня, возможно – на пять, если расходовать воду экономно. Было бы хорошо иметь запас, но большая часть их мехов сгинула вместе с Ольмином, а тащить по подгорным ходам бочонок – неудобно, чтобы не сказать сильнее.

Ахира поплотнее умял Хакимов мешок.

– Ни к чему, чтобы все выпадало, – заметил он. Хаким улыбнулся.

– Как скажешь, бесстрашный вождь. Можно мне кое-что предложить?

– Да?

– У Ари и Дории есть чары Сияния. Почему бы не поберечь масло и не воспользоваться ими сейчас?

Ахира немного подумал. Неплохое предложение, хотя заклинание мага действует лишь какое-то время; свет постепенно тускнеет, пока не погаснет вовсе. А вот чары Дории более качественные: то, на что их наложит она, будет сиять вечно.

– Карл, пожалуйста, твой меч.

Карл, склонив голову под нависающим сводом, шагнул вперед.

– Что – боишься доверять мне острые предметы?

Ахира с улыбкой принял у него клинок. Отличная сабля, но до сломанного Карлова меча ей далеко.

– Ага. А вдруг ты себе ногу отхватишь? Ну а серьезно – я хочу попросить Дорию… – Он указал подбородком на целительницу, что безучастно сидела подле своего мешка. – … Хочу попробовать уговорить Дорию зажечь его для тебя. – Оставив Дорию в покое, улучшения они не добились; возможно, если она чем-нибудь займется, это пойдет ей на пользу.

– А смысл? – Карл нахмурился. – Не хочу критиковать командира, но ты ведь не поставишь меня впереди? Чем никогда не занимался – так это спелеологией.

Проклятие, Карл, дашь ты мне договорить? Не перебивай, сделай милость – хотя бы ради разнообразия.

– Ты пойдешь сразу за мной. Мне свет не нужен. Я вижу в темноте, помнишь?

Если эти проходы такие древние, как утверждали Ореен и этот Карлов дракон, Ахире, возможно, не будет нужды идти первым: все, что могло в них обвалиться и осесть, давным-давно обвалилось и осело.

Но рисковать не стоит. Кроме того, этот путь легок для Ахиры. Гномы созданы бродить по туннелям. Люди, оставшись без света, запутаются в собственных ногах.

С мечом в руке Ахира подошел к Дории и присел перед ней.

– Дория?

Она продолжала сидеть, как сидела, расправив свои одежды; глаза ее смотрели сквозь гнома.

– Дория, мне нужна твоя помощь.

Никакой реакции.

– Прошу…

Ничего.

Он протянул руку и легко коснулся ее плеча.

– Дория!

Ее лицо ожило, дрогнуло, глаза распахнулись. Она бешено содрогнулась.

И закричала.

Вопль длился. У Ахиры зазвенело в ушах. А потом Дория съежилась на полу, поскуливая и тяжело дыша.

Ахира взглянул назад. Аристобулус, Хаким, Андреа и Карл стояли плечом к плечу – и все, как один, сердито хмурились.

Я должен был попытаться. Она может понадобиться нам – позже. Нет – сейчас.

– Я обязан попробовать, – сказал он Дории, делая вид, что не замечает четырех пар глаз, готовых прожечь восемь дырок в его спине. – И ты тоже обязана. – Я должен что-то сделать. Должен. – Дория, прости, что коснулся тебя…

– Оставь меня. – Голос ее был тих, лишь чуть-чуть громче шепота.

– Нет. – Гном сказал это так твердо, как мог. Возможно, если он станет держать себя так, будто с ней все в порядке, так оно и будет. Если я закрою глаза – исчезнет мир или нет? – Мне нужно, чтобы ты Зажгла этот меч. Заставь его сиять. – Словно по собственному желанию, его рука потянулась к девушке; он отдернул ладонь. – Ты – член отряда; ты одна из нас. И нам нужна твоя помощь.

– Ахира! – Карл вцепился ему в плечо, намереваясь оттащить. – Не сейчас. Мы можем пока попользоваться и фонарями. А потом она придет в себя… возможно.

– Нет! – Гном стряхнул руку. Нельзя помочь калеке, притворяясь, что не замечаешь его немощи. Это только ухудшит дело. Обращаться как с равным – да; не замечать его болезнь – ни в коем случае.

Ахира потряс головой: его мозги явно нуждались в чистке. Но разве не именно это я пытался проделать минуту назад? А почему ты думаешь, что другим было легче с одним твоим знакомым?

– Дория, – проговорил он, – я от тебя не отстану. Пока ты не выполнишь мою просьбу. – Стараясь не коснуться ее, он взял меч за клинок и просунул рукоять меж ладоней Дории. – Возьми его. И зачаруй, чтоб сиял.

Ее губы нервно, беззвучно задвигались.

– Давай.

Сперва голос ее был лишь шепотом, отдаленным шорохом, эхом дыхания. Потом он стал громче, ближе, окреп, обратился потоком звуков, что срывались с губ Дории и исчезали, едва коснувшись чужих ушей.

И меч засиял. Слабо, неярким свечением предрассветного неба. Потом – ярче. Стал голубым, как яйцо малиновки.

Меч продолжал наливаться светом, пока, сияя, словно полотнище голубого пламени, не озарил лица Дории. Тогда она выпустила его из рук. Ахира потянулся к мечу, но в паре сантиметров от рукояти придержал пальцы. Жара он не почувствовал, хотя клинок просто-таки исходил яростным синим огнем. Гном вытянул палец и коснулся металла.

И не обжегся. Металл был холодным.

Ахира улыбнулся.

– Очень красиво. Мне стоило бы пойти с Ари, посмотреть, как сиял меч, что он зачаровал для того кузнеца в Пандатавэе. – Гном поднял меч и протянул его Карлу.

В сиянии клинка стало видно, что Аристобулус улыбается.

– Ты будешь поражен. Попытайся я сделать клинок таким ярким, он сиял бы всего пару часов.

– Дория, – ласково проговорил гном, – сколько он будет светиться? Это очень красиво. – Он знал ответ, но хотел услышать от нее.

Голова ее дернулась, дрожащие пальцы сплелись.

– Вечно.

Рука Карла легла ему на плечо.

– Пора двигаться.

– Да, – прошептала Дория. – Домой.

Подняв меч повыше, чтобы всем было светло, Карл шагал за Ахирой. Плечи его горели от напряжения. Путь больше всего походил на странствия по внутренностям гигантского каменного червя: ход изгибался и извивался, уводил все ниже и ниже, но не терял округлой формы и нигде не разветвлялся.

Руки Карла болели, но он не мог опустить обе одновременно, если только на остановке. Последний раз они останавливались довольно давно. Но – насколько давно? Кто мог сказать точно?

Просто чтобы хоть что-то сделать, он чиркнул острием по потолку.

– Прекрати, – тотчас одернул его Ахира.

– Почему? Я просто…

– Прекрати. – Чем ниже они спускались, тем несноснее становился гном.

– Ахира?

Гном не оглянулся.

– Что еще?

– Скоро ли…

– Что? Дверь? Не знаю.

– Не Дверь, – подал голос Аристобулус. – Стоянка. Чтобы отдохнуть. – Говорил он отрывисто: магу было нехорошо.

Сзади донесся баритон Уолтера:

– У меня другой вопрос: скоро ли кончится вода? И что мы станем делать потом?

– Успокойся, – проговорил гном, но сам он спокоен не был. – Я уже думал об этом. – Он умолк, обходя груду мелких камней; в потолке в этом месте зияла дыра. – Мы идем вперед, пока не отыщем Дверь – либо пока не выпьем половину воды.

Карл, расцарапав в нескольких местах кожу, протиснулся между стеной и камнями и остановился на той стороне. Дождавшись, протянул руку Аристобулусу.

Маг благодарно кивнул.

Следующей шла Энди-Энди; чуть поколебавшись, она приняла его помощь.

– Спасибо.

Слова прозвучали неискренне. Какая официальность…

– Всегда к услугам госпожи.

Она отвернулась, но Карл успел заметить легкую улыбку.

Карл пожал плечами и отодвинулся, пропуская Дорию. Почему, думал он, Энди-Энди ведет себя так, что все обращается в пустую трату времени и сил? Ну, или почти все. Беда с этими женщинами: слишком они нежные.

Уолтер легко, будто танцуя, миновал тесную щель.

– Лампочка, хочешь на время выключиться?

Карл с благодарностью передал вору меч, взял его ятаган, сунул за пояс, опустил руку и принялся с наслаждением растирать плечи. Отличная пытка – заставить кого-нибудь все время держать руки поднятыми. Может, ею когда-то и пользовались.

В Колизее Пандатавэя? Нет. Слишком мягко. Люди, приковавшие Эллегона посреди выгребной ямы, смогут придумать что-нибудь похуже для того, кто их разозлит.

Но мы идем домой. Все, что нам нужно – это обойти дракона. Обойти. На цыпочках. Дракона.

– Карл! – На фоне света от меча Энди-Энди казалась просто плоским силуэтом. – Ты что – так и будешь стоять столбом? Или все-таки пойдешь с нами дальше?

Он не стал отвечать саркастической усмешкой; скорее всего она ее просто бы не заметила. Продолжая растирать плечи, он двинулся за всеми.

Когда мы окажемся на той стороне, Андрей Андропулос, нам с тобой придется серьезно поговорить обо всем этом – и так, чтоб никто не мешал. А потом один твой знакомый намерен убедиться, что сумеет уложить Уолтера Словотского пьяным под стол.

Первым должен был увидеть скелет, разумеется, Ахира – во-первых, потому, что шел впереди, во-вторых из-за того, что видел в темноте.

Но он подошел так близко, что едва не споткнулся об него: гнома отвлек едва ощутимый странный запах. Далекий, но даже и так отличный от прохладного, влажного запаха бесконечного коридора.

Возможно, у меня просто разыгралось воображение. Он тряхнул головой и еще раз принюхался. Ничего. Гном пожал плечами и пошел дальше.

И застыл на полушаге: там, куда он собирался поставить ногу, лежал потемневший череп. Какой-то миг Ахира, как журавль, балансировал на одной ноге.

– Посвети-ка.

Он восстановил равновесие, поманил Хакима и отошел, чтобы не загораживать череп.

Мертвая голова лежала на боку посреди прохода, слепо пялясь пустыми глазницами, издевательски скаля зубы, а позади обугленной чередой растянулись кости.

– Что за…

– Ш-ш-ш, – прошипел Ахира. – Замолчали – все. И стойте, где стоите.

Он опустился на колени на каменный пол возле черепа, Хаким поднес поближе сияющий меч – вора даже просить не пришлось.

Череп лежал здесь очень давно: пыль покрывала его таким толстым слоем, что палец Ахиры утонул в ней на целую фалангу. Ну разумеется – ему не меньше пары веков.

Ахира отер палец о грудь.

За черепом лежала обугленная грудная клетка; вытянутые по бокам кости рук, таз и ножные кости расположены были таким образом, будто жертва, до того как плоть исчезла, куда-то ползла.

Слева от грудной клетки, внутренней стороной к полу, лежал круглый щит. На внешней стороне не было ничего – одна чернота.

Чернота, обугленные кости – бессмыслица какая-то. Если только… Ахира провел рукой по щиту.

Она почернела, а на щите проступил измаранный контур некогда украшавшего его рисунка: три золотых круга.

Ахира коснулся стены – она тоже была в саже.

Хаким улыбнулся и наклонился так, что губы его почти касались уха Ахиры.

– Друг мой, – прошептал он. – Кажется мне, мы почти дошли.

Ахира кивнул. Только не спешить.

– Передай назад: всем снять мешки и оставить здесь. И обувь – тоже: дальше пойдем босыми.

И тише, тише. Но когда, обернувшись, он увидел побелевшие от страха лица, то понял, что этого можно не говорить. Сердце Ахиры бешено билось. Я отправлю их домой. И если не сумею потом выйти вдвое быстрее, чем мы заходили, то не заслуживаю ничего лучшего, чем смерть от жажды.

Хаким дошептал приказ Энди-Энди и повернулся.

– Думаю, Джеймс, пора нам кончать притворяться. Твой путь кончается здесь, так? Ты не идешь с нами.

Ахира улыбнулся.

– Я доведу вас до Двери… и помашу вслед. Но… – Он умолк и пожал плечами.

Хаким кивнул.

– Я понимаю. Объяснишь это ребятам сам или объяснить мне?

– Объясни ты. На той стороне.

Ну вот, все и кончается. Дело почти сделано. И как мне теперь проститься с ними? В глазах у него защипало. Он взял себя в руки. Не время для сантиментов.

– Кстати, – прошептал он с нарочитой грубостью, – этот меч нам больше не нужен. Брось его прямо здесь.

Хаким ухмыльнулся, выпустил сияющий меч – и подхватил его в паре дюймов от пола, не дав зазвенеть о камень. Прости, сказал его взгляд, я просто не смог удержаться.

Следующий раз старайся лучше, – ответили глаза Ахиры.

 

Глава пятнадцатая

ДРАКОН У ВРАТ

Постепенно таяло вдали сияние брошенного меча – и на стенах впереди яснее проступало радужное зарево.

Карл наморщил лоб. Счастливое предвидение – или Ахира понял все еще там, у скелета?

Воин сжал рукоять ятагана. Возможно, это не так уж и важно; если впереди не станет светлее, Ахира пошлет его назад за мечом. Ломание ног в темноте наверняка куда опаснее капельки света. Есть, конечно, еще один выход – взяться за руки, но… Вот именно. Нет у них другого выхода, не бросать же Дорию здесь.

Ход, как змея, свертывался в кольца и все круче уходил вниз. Воин порадовался, что Ахира заставил их разуться. Идти по такой крутизне босиком куда надежнее – будь они в обуви, Аристобулус наверняка бы уже упал.

Прямо перед ним споткнулась Энди-Энди; Карл успел обхватить ее свободной рукой за талию и приподнять прежде, чем она упала. Когда он поставил ее на ноги, девушка слегка пожала ему руку и наградила быстрым кивком.

Сейчас не время для объяснений, подумал он. Еще успеем – когда вернемся. На той стороне. Дома.

Идущий впереди Ахира подал знак остановиться и подозвал Уолтера. Несколько тихих слов – а потом вор на четвереньках пополз вниз и скрылся за поворотом.

Текли секунды. Карл был совершенно уверен, что именно – секунды: он считал время по ударам сердца и успел насчитать их восемьдесят девять, прежде чем возвратился Уолтер, и Ахира заставил всех вернуться за поворот и усесться кружком.

Карл оказался между Энди-Энди и Дорией; он отодвинулся от целительницы, а с другого ее бока точно так же – и почти придавив Аристобулуса – поступил Уолтер.

– Я ее видел. – Уолтер шептал так тихо, что Карлу пришлось хорошенько напрячь слух, чтобы расслышать его за ударами собственного сердца. – Это футах в ста от места, где обрывается ход – и примерно на десяти часах, если стоять спиной к туннелю. Понятно?

Карл кивнул одновременно со всеми.

– И Дракон спит, – продолжал Уолтер. – Но чтобы попасть к Двери, нам придется пройти перед ним. И я не знаю, нужно ли будет Ари открывать ее нам.

Маг покачал головой.

– Или нам очень не повезет, или все, как я думаю: Дверь автоматическая. Она похожа на воду? Отлично. Тогда мы спасены.

– Есть еще одна вещь, – прошептал вор. – Места там только, чтобы идти цепочкой – или по одному.

Ахира потер виски толстыми пальцами.

– По одному – и Хаким первым.

– Нет. – Карл покачал головой и ткнул в Энди-Энди. – Первой – она.

– Сделаем, как сказал я! – прошипел гном.

Что ж, определенный смысл в этом был: вор двигался тише всех. Карл медленно кивнул.

– Но следующей – она.

Я втравил ее в это; я и позабочусь, чтобы она из этого выбралась.

Гном колебался один миг.

– Согласен. Потом – Дория.

Ты разучился думать, Ахира. Дория вполне может стать камнем преткновения.

– Нет, потом Ари.

Мы с тобой, если до этого дойдет, вполне сможем выпихнуть Дорию в Дверь. И, каждый по-своему, мы оба в ответе за нее.

Но Карл не мог сказать этого – да и не нужно было говорить. Подумав пару секунд, гном сам поймет, что к чему.

Ахира вздохнул.

– Возможно, ты прав. Хаким – вперед.

– До встречи.

Уолтер легонько шлепнул по ладони Карла, потом Аристобулуса, потом чмокнул в подбородок Энди-Энди. Она отдернула голову и пожала ему руку.

– Будь осторожен, – прошептала она. – Я – следом.

Уолтер обвел Дорию долгим, тягучим взглядом, потом обнялся с Ахирой. Карл не смог расслышать из его шепота ничего, кроме последних двух слов:

– Удачи тебе.

Вор осторожно пошел прочь, поднялся на цыпочки и исчез за поворотом.

Тишина. Ахира тронул за плечо Энди-Энди.

– Давай.

Карл улыбнулся.

– До скорой встречи.

Подбородок девушки дрогнул; прядка волос упала ей на нос.

Карл отбросил ее.

– Вперед.

Она кивнула и ушла.

Ахира поманил Аристобулуса.

– Приготовься.

Аристобулус приподнялся было, но сел обратно.

– Нет. Все вместе.

– Нет. – Гном замотал головой. – Следующий – ты. Мы с Карлом позаботимся о Дории.

Маг пожал плечами и с показным безразличием устроился на полу.

– Я подожду.

Мы повзрослели, подумал Карл. Зря он уперся, но это не из проклятой эгоцентричности, которую я так в нем всегда ненавидел.

– Нет времени спорить.

Карл протянул руку к магу… и обнаружил, что запястья его сжимают могучие длани Ахиры. Гном выпустил его и чуть развел руками, словно говоря: «Что ж тут поделаешь?»

– Хорошо. – Гном отвязал топор. – Идем гуськом: первым Карл, потом ты, потом Дория, я – последним.

Маг кивнул и встал.

Карл, как и Аристобулус, поднялся бесшумно. Ахира убеждал встать Дорию. В конце концов неохотно поднялась и она.

Карл встал впереди, на цыпочках обогнул поворот…

… и едва не ослеп от ударившего в глаза свечения; в ноздри ему тихонько вползла затхлая вонь – пахло древностью, жестокостью, ненавистью… и Драконом.

Спящий Дракон лежал в огромной палате, пещере, что освещалась сиянием радужных кристаллов: они покрывали стены, смыкающиеся с потолком ярдах в ста над грубым неровным полом. Огромная голова твари покоилась на скрещенных лапах, каждая из которых размерами не уступала столетнему дубу.

Эллегон был прав. Он действительно был младенцем, уменьшенной, смягченной копией Этого. Самая малая из драконьих чешуи накрыла бы Карла с головой, в пасти зверя запросто поместился бы слон. А от вида его зубов по спине Карла побежали мурашки. Длинные, острые, они грозили желтоватыми краями, между которыми, как ветер сквозь деревья в мертвом лесу, со свистом прорывалось зловонное дыхание.

Воин отвел взгляд от Дракона и оглядел пещеру. За левым плечом твари мерцало зеркало, по глади его бежала рябь.

Дверь. Карл тихонько крался вперед, ноги его немели на холодном полу.

«Зеркало» без всякой поддержки висело в воздухе над узкой каменной полкой. Поверхность Двери рябила, мерцала в переливчатом пещерном сиянии – она словно молчаливо ждала, как озеро, кем-то повернутое набок.

К Двери вел каменный карниз – начинаясь с площадки, выше он переходил в узкую полку. Кроме как поодиночке, по ней не пройти: хорошо, если ширины в ней наберется фута два. Идти им придется гуськом.

Карл повернулся и помахал Ахире и Аристобулусу: ведите Дорию.

Гном и маг одновременно поманили ее.

Ну же, Дория. Осталось чуть-чуть.

Никакой реакции. Дория застыла, вперив взгляд в Дракона, челюсти ее были сжаты, подбородок дрожал. Струйка крови сбегала из угла рта, капли одна за другой падали на белые одежды.

Повернувшись лицом к Карлу, Ахира покачал головой.

– Плохо, – одними губами проговорил он. – Нужно ее отвлечь. Оттянуть. – Он показал на Карла, потом на Аристобулуса, потом – на Дверь. – Вы двое – подождите на карнизе. Я принесу ее.

Карл кивнул и медленно двинулся вдоль головы Дракона. Аристобулус шел следом. Сотня ярдов до карниза провела воина мимо вздымающегося драконьего тулова. Если б только он мог позволить себе обнажить меч, он бы…

… что? Москит смог бы больше навредить мне, чем я – Этому. Он сжал рукоять Хакимова ятагана. Конечно – если только я не поражу Его в глаз. Да даже и будь у меня лестница – до глаза мне не добраться. К тому же неизвестно, сможет ли он пробить мечом веки. Да и вообще…

Дория закричала. Тяжкая тишина рассыпалась.

«ЛЮДИ». Рев сотряс пещеру, сияющие камни посыпались со стен. Карла сбило с ног.

Медленно, неуверенно гигантская голова поднялась, тяжелые, в рост человека веки дрогнули…

– Оглянись! – раздался прерывистый крик Аристобулуса. – Глаза, Карл, глаза!

Пошатываясь, но крепко держа ятаган в правой руке, Карл встал на ноги.

– Знаю. Я сей… – Тут слова застряли у него в глотке: голова повернулась, огромные влажные глаза уставились прямо на него.

Позади себя Карл слышал голос Аристобулуса: резкие, звонкие звуки речитативом срывались с губ мага – и тут же развеивались, а у входа Ахира перебросил орущую, вырывающуюся Дорию через плечо и рысью припустил вверх.

Пасть Дракона раскрылась.

«СЖЕЧЬ». Его глаза сверкнули…

– Свершись! – Аристобулус хлопнул в ладоши…. и вспыхнули, разгораясь все ярче, пока не засияли огнем, тысячи солнц.

Ари произнес заклятие Света – Дракон ослеп!

Карл метнулся в сторону – в самое время: язык пламени опалил камни там, где он только что стоял. Аристобулус подобрал мантию, промчался по уступу и, не замедляя шага, нырнул в Дверь.

Тяжелое, безвольное тело свалилось на Карла. Дория!

– Сюда! Жги меня, свинячий сын! – заревел Ахира, потрясая боевым топором. Он уже бежал вниз, от Двери. Дракон поворачивался следом. – Уходи – уноси ее. Шевелись!

Карл подхватил Дорию, как куль тряпья, и понесся с ней вверх по полке, к Двери. Быстрый взмах рукой – и она исчезла.

Он обернулся. Ахира увильнул от огненного выдоха и бежал к выходу. Драконий хвост, как срубленное дерево, рухнул перед проемом, пол вздрогнул… Ахира упал.

– А теперь – сюда! – завопил Карл. – Смотри, не прогляди меня, Дракон!

Свет в глазах Дракона медленно гас. Заклятие Аристобулуса развеивалось. Еще несколько секунд – и Ахире с Карлом не выйти из пещеры. Дракон прозреет.

«ТЫ БУДЕШЬ ГОРЕТЬ».

Ахира бежал к Карлу. Голова Дракона поворачивалась следом.

Карл медлил на пороге Двери. Ахира бежал недостаточно быстро; Дракон или поджарит гнома, или схватит его пастью.

– Не его! – выкрикнул Карл. – Попробуй спалить меня, Тварь!

У самого начала полки Ахира споткнулся и принялся карабкаться по ней на четвереньках.

– Карл, уходи!

Огненный шквал настиг Ахиру. Сила языка пламени покатила гнома вверх по полке – а он горел, крича и размахивая руками.

Карл повернулся и нырнул в Дверь. Ему обожгло ноги. Что-то горячее ударило его в спину…

… и мир обратился горячечным бредом – для того лишь, чтобы медленно кануть в непроглядную тьму.