Ежесекундная практика

Одно из моих любимых буддийских поучений — бесстраст­ный обмен репликами между почтеннейшим Вебу Саядо из Бирмы и одним из его учеников:

Саядо: Скажи, не все ли мы дышим?

Ученик: Все, учитель.

Саядо: Когда же мы начинаем вдыхать и выдыхать? Ученик: Как только рождаемся, учитель.

Саядо: Дышим ли мы, когда сидим прямо?

Ученик: Да, учитель.

Саядо: Дышим ли мы, когда ходим?

Ученик: Да, учитель.

Саядо: Дышим ли мы, когда едим, пьем и работаем? Ученик: Да, учитель.

Саядо: Дышим ли мы, когда спим?

Ученик: Да, учитель.

Саядо: Бываем ли мы заняты настолько, что говорим: «Очень жаль, но сейчас мне некогда дышать?»

Ученик: Никто не может жить без дыхания, учитель.

Занимаясь с новичками, я стремлюсь с самого начала дать им правильное представление о медитативной практике. Первое занятие всегда посвящено постановке позы и простому, но важному искусству наблюдения за дыханием. Кроме того, я обу­чаю их медитации при ходьбе, — некоторые ученики склонны пренебрегать ею, но это очень важная часть нашей практики. И прежде, чем ученики уйдут с первого занятия, я инструктирую их, как интегрировать медитацию в повседневную жизнь.

Поначалу люди теряются. Они обнаруживают, насколько трудно сидеть и следить за дыханием, затем им приходится следить за дыханием во время ходьбы, и наконец, когда они уже собираются благополучно покинуть зал, я предлагаю им следить за дыханием постоянно — просто следить за каждым своим вдохом и выдохом с этого мгновения и до следующего занятия. «Встретимся через неделю. Желаю вам приятно про­вести время!»

Верный взгляд на медитацию совершенно необходим, и очень важно настроиться соответствующим образом с самого начала. Мы все склонны отождествлять буддизм с сидячей медитацией. На большинстве картин Будда изображен сидя­щим, то же касается и статуй. Он никогда не режет морковь на кухне и не подметает пол в зале для медитаций. Иконография буддизма ограничена сидячей практикой. Однако это не значит, что мы должны относиться к сидячей практике как к иконе. Нельзя ставить знак равенства между сидячей медитацией и практикой вообще.

Будда говорил, что необходимо развивать осознанность во всех четырех положениях: сидя, стоя, лежа и в движении. На самом деле, эти слова — только метафора. Будда имел в виду следующее: мы должны осознавать каждое мгновение своей жизни.

Однажды у Будды спросили, почему его монахи столь безмя­тежны и светлы. Он ответил: «Они не оплакивают прошлое, не стремятся к чему-то в будущем и остаются собой, что бы к ним ни пришло. Поэтому они так безмятежны». Будда даже не упо­минает о сидячей медитации, он говорит о повседневной жизни монахов. Анапанасати — путь к полной непрекращающейся осознанности, пролегающий через осознание дыхания.

Люди часто жалуются, что у них попросту не хватает вре­мени на медитацию. Они имеют в виду, что у них нет времени сидеть, — и это, вероятно, правда. Впрочем, скорее всего, найти время они все-таки могли бы, просто им невдомек, какую радость и пользу приносит сидячая медитация.

Но практика не сводится к сидячей медитации и потому специально отводить для нее время не нужно. Практика — это каждый миг вашей жизни. Где бы вы в данный момент ни находились и в каком бы ни были состоянии, сейчас самое время для практики. Как писал Догэн: «Если ты хочешь достичь таковости, практикуй таковость безотлагательно».

Меня познакомил с этой разновидностью практики мой первый учитель буддизма, мастер дзэн Сонг Сахн. Он гово­рил: когда мы сидим в зале для медитаций, нужно полностью отдаваться сидячей медитации. Когда мы моем посуду, нужно полностью отдаваться мытью посуды. Не следует проводить различий между этими видами деятельности, ибо жизнь — цельная ткань без швов.

Я не стану утверждать, будто сидячая медитация не зани­мает в нашей практике особое место. В процессе сидячей меди­тации человек намеренно ограничивает свою деятельность, чтобы остаться наедине с собой. Мы не говорим, не едим, не работаем. Мы не заставляем свое тело двигаться. Даже наше мышление изгнано нами из его высокого руководящего кресла и воспринимается как один из многих феноменов, которые мы не контролируем. Мы просто сидим и познаем себя такими, каковы мы есть.

И в то же время сидячая медитация не значит ничего. Как и все остальное, она способна порождать страдания, если мы к ней слишком сильно привяжемся.

Иногда пристрастие к формализованной практике может обретать почти патологические формы. Очень часто люди обращаются к медитации после жестоких ударов судьбы, видя в практике возможность исцелиться от боли. Сеансы сидячей медитации, девятидневные и даже трехмесячные ритриты становятся лечебным бальзамом для их душевных ран. Центр медитации превращается в своего рода полевой госпиталь для пострадавших в жизненных битвах.

И всегда находятся те, кто пытается поселиться в этом госпитале насовсем, — они живы и счастливы только во время занятий медитацией. За пределами центра медитации эти люди только и говорят, что о прошедшем или предстоящем ритрите. Они остаются в мире ровно столько времени, сколько нужно, чтобы заработать денег на следующий семинар. В жизни таких буддистов нет вообще ничего, кроме формализованной прак­тики. Они относятся к причудливой разновидности тихих шизофреников.

С определенной точки зрения эти люди — настоящие буд­дисты, посвятившие свою жизнь медитации. Но, по-моему, они не понимают главного. Я как главный врач этого полевого госпиталя знаю: да, человеку требуется некоторое время на то, чтобы залечить свои душевные раны. Но в какой-то момент я обязан отправить его обратно на фронт. Жизнь — настоящий учитель. Практика должна делать нашу жизнь полноценной, а не отрезать нас от мира.

Именно эту задачу решает Кембриджский Центр Медитации Постижения. Как обычно бывает?

Люди приходят на ритрит, где им предоставляются все усло­вия для медитации. Еда — в столовой, режим дня поддержи­вается звоном колокольчика, в зале для медитации — тишина. Все вокруг — колоссальная декорация, которая помогает погрузиться в себя.

Затем человек возвращается в Кембридж, и — бах! — оказы­вается в самой гуще нашего безумного мира. Иными словами, человек либо в одной ситуации, либо в другой, и они никак не связаны между собой. Я понял, что этот разрыв необхо­димо преодолевать. И вот мы, несколько единомышленников, открыли центр прямо посреди этого безумия. Мы создали место, где можно заниматься формализованной практикой в течение достаточно коротких промежутков времени (один день или в выходные), а затем возвращаться к своей обычной жизни. Мы хотели, чтобы формализованная практика была в меньшей степени отделена от повседневной жизни.

Все учители дхармы поощряют учеников переносить практику в повседневную жизнь, но нередко это наставление превращается в очередное клише, игнорируемое учениками, с точки зрения которых буддизм — это сидячая медитация, формализованная практика и ритриты. А уборка в доме, уход за ребенком и работа — просто жизнь. Но обратите внимание, сколько времени вы (сколь бы ни было велико ваше рвение) уделяете медитации, а сколько — повседневным делам.

Поэтому неверно считать наблюдение за дыханием формали­зованной практикой, ибо это означало бы превратить практику в нечто искусственное. На самом деле это образ жизни, ведь мы, прежде всего, заботимся о том, чтобы научиться осознавать каждый прожитый нами миг. В конечном счете это вовсе не техника и не практика. Это — нечто гораздо большее.

Я не считаю, что приготовление обеда, купание в ванной или разговоры с женой — нечто менее значимое, чем сидячая медитация. Ведь все это и есть наша жизнь. Взгляните на вещи непредвзято, и вы убедитесь, что это так. Практика — не часть жизни. Практика и есть жизнь. А жизнь — это практика.

Вот почему дыхание — оптимальный объект для наблюде­ния. Оно совершенно обыденно (мы дышим все время) и в то же время занимает особое место в нашей жизни (мы не можем жить без дыхания). В дыхании нет ничего сугубо буддийского. Дышат все. Кроме того, оно необычайно транспортабельно. Мы везде берем его с собой. То есть, если вы решили рабо­тать с дыханием, у вас всегда при себе будет то, что нужно для практики. Сколько бы раз вы ни забывали о дыхании в течение дня, к нему всегда можно вернуться. Еще один вдох. Еще один выдох.

Некоторые полагают, что требование постоянно следить за дыханием — метафора. Мы и в самом деле говорим не бук­вально. Вероятно, нет на свете человека, который мог бы осо­знавать каждый свой вдох в течение дня. Кроме того, у разных людей разный темперамент. Те, кто с удовольствием следят за дыханием во время сеанса сидячей медитации, зачастую не любят следить за ним в других ситуациях, и это нормально. Дыхание должно способствовать осознанности, а не мешать ей. Если вам проще сохранять осознанность, не следя за дыханием, пусть будет так.

Однако не следует утверждать что-либо наверняка, не предприняв искренних усилий освоить практику. Многие ученики убеждаются, что чем больше внимания они уделяют дыханию в течение дня, — принимая пищу, занимаясь мытьем посуды, слушая музыку, прогуливаясь по лесу, — тем легче им это дается. Их способность удерживать внимание на дыхании усиливается, кроме того, само дыхание становится все более живым и ярким. Хотя, конечно, от одних моих слов толку мало. Просто попробуйте, и вы все поймете сами.

 

Перенести практику в повседневную жизнь

Дж. Кришнамурти совершенно недвусмысленно говорил, что главный учитель человека — жизнь и что практика не должна прекращаться ни на мгновение. Что касается меня, я не всегда был ярым приверженцем практики сохранения осо­знанности с помощью наблюдения за дыханием. Несколько лет назад я познакомился с учением китайского мастера по имени Сюй Юнь. Он проводит ритриты с использованием коанов и наставляет монахов удерживать коан в сознании в течение всего дня — с момента пробуждения до самого сна.

Некоторое время спустя мне в руки попала его книга. Там он то же самое говорит о мантрах: целый день удерживайте в сознании мантру. На первый взгляд, тут есть противо­речие — над чем работать, над коанами или над мантрами? Однако в конце концов я понял, что метод для этого учителя не главное. Каков бы ни был метод, погрузись в него всем сердцем. Чем больше ты используешь любой метод, тем больше толку. Современные жители Запада пока мало практикуют анапанасати с полной отдачей, а ведь это могло бы принести им немало пользы.

На Западе активным популяризатором идеи работы с дыха­нием в повседневной жизни является учитель Тик Нат Хан. В его книгах очень много практических рекомендаций. Но, например, Буддхадаса говорит о повседневной жизни мало. Чтобы облегчить практику своим ученикам, я советую им для начала привносить осознанность в какое-то одно повседневное занятие. Это может быть что угодно: душ, бритье, приготовле­ние завтрака, сам завтрак (или любая трапеза, которую человек совершает в одиночестве). Если вы полностью погрузитесь в одно занятие и вам это понравится, скоро вы привнесете осо­знанность и в другие дела.

Речь вовсе не идет о развитии сверхвнимания. И, конечно, не нужно привносить в свою повседневную жизнь дополни­тельное напряжение. Наоборот, осознание должно исключить лишние усилия и облегчить любую деятельность. То же касается и сидячей медитации. Тут главное выполнять за один раз только одно дело и мягко направить все внимание на свои действия.

Один из лучших способов развития осознаности — отме­чать моменты, когда вы действуете неосознанно. Например, застилая утром кровать, вы строите планы на вечер, вспоми­наете то, что было вчера, или же погружаетесь в фантазии. В таких ситуациях следует поступать точно так же, как во время сидячей медитации: отметьте, что отвлеклись, и, ни в чем себя не упрекая, вернитесь к своему занятию. И пусть при этом дыхание играет роль фона, помогающего вам осознавать свои действия. Практикуйте такое осознание неосознанности столько, сколько нужно, не задумываясь о своих успехах, и вы увидите, насколько это вас изменит.

Иногда ученики неправильно понимают совет следить за дыханием в течение всего дня. Они уделяют дыханию непро­порционально много внимания и забывают об окружающем мире. Если у такого буддиста спросить во время беседы, следит ли он за разговором, он ответит: «Нет, я слежу за своим дыха­нием». Это неправильно. Дыхание — дверь в здесь и сейчас, оно должно помочь вам уделять настоящему больше внимания, а не меньше.

Бывают минуты, когда можно уделять внимание почти исключительно одному дыханию. Вы едете в лифте, стоите в очереди в магазине, ждете, пока клерк заполнит какие-то бумаги, — в подобных случаях большинство людей почти не присутствуют в настоящем, их внимание блуждает и рас­сеивается. Попробуйте в такой ситуации сосредоточиться на дыхании, хотя бы в течение нескольких вдохов и выдохов, и вы станете гораздо спокойнее и собраннее — ведь вы сопри­коснетесь с энергией.

Многие ситуации, доставляющие нам неудобство, — пре­красный повод для практики. Тик Нат Хан советует исполь­зовать красный сигнал светофора аналогично тому, как в монастырях используют гонг (звучание гонга возвращает отвлекшихся монахов к настоящему). В некоторых буддийских странах в гонг периодически звонят даже в офисах. В таких случаях принято прекращать работу, делать три вдоха-выдоха и таким образом возвращаться в здесь и сейчас.

Люди нередко раздражаются, когда им приходится оста­навливаться на красный сигнал светофора, — сказывается утомление. Но ведь можно использовать светофор как повод вернуться к дыханию, сосредоточиться и встряхнуться (а также напомнить себе, что не стоит слишком торопиться). Точно так же можно использовать и звонок телефона. Пускай он прозво­нит несколько раз, а вы тем временем вернитесь к дыханию. Таким образом, вы не просто осознанно возьмете трубку (вме­сто того, чтобы механически реагировать на внешний стимул и хвататься за телефон едва он зазвонит), но и подготовите себя к предстоящей беседе.

Я постоянно бываю то в Кембридже, то в Бостоне и нередко пользуюсь метро. Люди часто жалуются, что поездки в обще­ственном транспорте утомляют и подавляют их. Я же с удовольствием езжу на длинные расстояния и медитирую во время этих поездок: без специального одеяния, без подушечки, без колокольчиков и благовоний. Обычный пассажир метро. Я сосредоточиваю свое внимание на текущем опыте и пребы­ваю здесь и сейчас (не испытывая при этом чувства подавлен­ности). Любые промежутки времени, которые люди терпеть не могут, например, ожидание в аэропорту или в приемной у стоматолога, можно использовать точно так же. На самом деле, нет никакой необходимости когда бы то ни было убивать время. Наоборот, его всегда можно оживить при помощи осо­знания.

Я очень люблю пешие прогулки. Мало того что они полезны для здоровья, гуляя на свежем воздухе всегда можно практико­вать осознание. Медитируйте во время ходьбы. Сосредоточьтесь на своих шагах, на ощущениях в теле, на дыхании — на любом факторе, который возвращает вас в настоящее. Я часто во время долгих прогулок созерцаю свой ум (девятое наблюдение) — это всегда было одним из любимейших моих занятий. Дэвид Гай, который помогал мне в работе над этой книгой, занимается плаванием и использует его для работы над осознанием. Любая физическая деятельность — подметание листьев, стрижка газо­нов — является идеальной возможностью для практики.

Конечно, если я во время прогулки встречаю друга, от меня требуется внимание иного типа. Беседа представляет собой ком­муникативную деятельность, требующую сосредоточенности на словах собеседника, при этом дыхание из объекта наблюдения превращается в фон. Умение слушать — настоящее искусство, причем отчасти утраченное, поскольку люди то и дело отвлека­ются от разговора или обдумывают, как ответить собеседнику. Подлинное внимание к словам собеседника — редкостный дар. Оно делает беседу намного интереснее и содержательнее.

Я очень часто провожу личные беседы с учениками, как во время ритритов, так и в нашем центре в Кембридже. Это очень интенсивная процедура: один за другим к тебе приходят люди, чтобы обсудить те или иные аспекты своей практики. Когда ученик говорит, я сосредоточен на его словах и на том, чтобы быть открытым (как открыт по отношению ко мне он). Дыхание, как фон, помогает мне в этом. Кроме того, я обяза­тельно на несколько секунд возвращаюсь к дыханию между беседами, чтобы взбодриться и подготовиться к общению со следующим человеком.

Бывают ситуации, когда вообще неуместно обращать вни­мание на дыхание. Если вы заняты каким-то исключительно сложным делом — операцией на головном мозге, или прочи­щением зубного канала, или огранкой алмаза, — возможно, правильнее сосредоточить все свое внимание исключительно на работе. В этом и будет заключаться осознанность: полнос­тью погрузиться в выполняемую задачу. Если вы замечаете, что ваше внимание отвлеклось, верните его. Принцип тот же, однако в данном случае вы используете в качестве объекта внимания не дыхание, а свою задачу.

Так или иначе, главный критерий один и тот же — целесо­образность. Если осознание дыхания помогает вам сохранить внимание на ситуации, следите за дыханием. Если не помо­гает — не следите.

 

Советы практикующим осознанность

В нашем кембриджском центре я выдаю ученикам распе­чатки со следующими рекомендациями относительно того, как практиковать осознанность в течение всего дня:

По возможности делай только одно дело за один раз.

Полностью сосредоточь внимание на том, что делаешь.

Если ум отвлекся, верни его.

Возвращай ум обратно хоть сто тысяч раз.

Исследуй то, что тебе мешает.

1. По возможности делай только одно дело за один раз.

Знаменитое дзэнское наставление гласит: «Когда сидишь, сиди. Когда идешь, иди. Не мечись из стороны в сторону».

Всегда уместно задавать себе вопрос: Что я делаю в этой ситу­ации? Если вы моете посуду, просто мойте ее. Если вы ведете машину, ведите (это особенно актуально в наши дни, когда водители, изредка поглядывая на дорогу, курят сигареты, слу­шают радио и разговаривают по сотовому телефону). Когда я вижу наклейку на бампере «Лучше бы я сейчас играл в гольф», мне становится любопытно, где тот, кто сидит за рулем этого автомобиля? Конечно, не исключена ситуация, когда вам необ­ходимо поддерживать разговор с человеком, который сидит рядом с вами на переднем сиденье, но и тогда несложно выде­лить главное действие и сосредоточиться на нем.

Иногда человек оказывается в ситуации полного хаоса. Если нечто подобное происходит с вами, оставайтесь в этой ситуа­ции и внимательно рассмотрите ее. Это может быть сопряжено с некоторым беспокойством, однако у вас больше шансов обрести ясность, если вы смиритесь с неопределенностью и избежите искушения предпринять те или иные действия про­сто потому, что она кажется вам непереносимой. Хаос ведет к ясности, если он осознан. Тут может помочь сосредоточенность на дыхании, поскольку благодаря ей вы не позволяете своему уму действовать импульсивно. Иногда мудрость заключается в том, чтобы воздержаться от действий.

Нередко меня спрашивают: можно ли успеть сделать все необходимое, если выполнять только по одному делу за раз? Да, можно, и куда более эффективно. Занимаясь одним делом, вы менее напряжены и более внимательны, и это вполне ком­пенсирует то время, которое вам удалось бы сэкономить, если бы вы занимались несколькими делами сразу.

И еще люди опасаются, что, следуя правилу «Не больше одного дела за раз», они растеряют всех своих знакомых.

Я не предлагаю вам во время пасхального ужина забиваться с тарелкой в угол и там в молчании сосредоточенно поедать угощение. За праздничным столом нам приходится есть, пить, говорить и слушать, используя необходимое в подобных ситу­ациях круговое внимание. Самадхи в таких случаях должно быть одновременно устойчивым и гибким. От вас требуется непринужденно переходить от сосредоточенности на одном человеке к восприятию всего, что происходит вокруг, — так широкоугольный объектив фотоаппарата может охватить обширную панораму. Детали выделяются менее отчетливо, зато охват шире.

В нашей жизни нет ничего сложного, — или может не быть ничего сложного, если делать по одному делу за раз. Требования тех или иных возникающих ситуаций обычно ясны и понятны. В дом вбежал ребенок, чтобы рассказать вам о чем-то? Так выслушайте же его!

2. Полностью сосредоточь внимание на том, что делаешь.

Наше внимание полностью сосредоточено только в тех случаях, когда между нами и выполняемой нами задачей ничто не стоит. Если перед вами полная раковина грязной посуды, а ваш ум переполнен отвращением, нетерпеливыми подсче­тами, сколько времени уйдет на то, чтобы все это перемыть, и мыслями о фильме по телевизору, — вы отделены от своего действия. Руки моют посуду, а ум — нет. Такое разделение означает, что вы живете не полностью.

Полностью отдать работе ум и тело, обрести близость и единство со своим действием — это и есть то, что китайские мастера называли «давать жизнь жизни». Так рождается «делание без делателя» — состояние не менее глубокое, чем просветление. У вас всегда есть возможность сосредоточить внимание на своей жизни здесь и сейчас, как в обыденных, так и в нестандартных ситуациях.

В следующий раз, когда вы будете выполнять какое-нибудь простое дело, постарайтесь заметить, не сопутствуют ли вашим действиям какие-либо посторонние мысли. Это, конечно, не означает, что не следует думать вообще. Если ситуация тре­бует обдумывания — думайте! Но когда все, что от вас требу­ется, — это заполнить налоговую декларацию, — заполняйте ее, и ничего более.

Если ум отвлекся, верни его.

Иногда ум уходит в сторону так далеко, что вы вообще забываете о деле. В других случаях блуждание ума намного слабее. Со временем, благодаря практике, вы научитесь отчет­ливо видеть, как мысли мешают вам сосредоточиваться на действии. Не пытайтесь вернуть себя к действию усилием воли, просто осознайте, что вы отстранились от своего дела, и это вернет вас обратно. Посторонние мысли сгорают в огне внимания.

Возвращай ум обратно хоть сто тысяч раз.

Очень важно возвращать свой блуждающий ум мягко и без упрека. Практика состоит не только в том, чтобы пребывать с объектом, но также и в том, чтобы, увидев себя отвлекшимся, грациозно вернуться.

Исследуй то, что тебе мешает.

Если ум снова и снова отвлекается на что-то, полезно при­стально изучить то, что его отвлекает. Возможно, он пытается привлечь ваше внимание к чему-то, что вам следует сделать или же, наоборот, делать не следует. Жизнь умеет напомнить о себе, когда мы реагируем на нее неадекватно. В очередной раз отвлекшись на что-либо, сосредоточьтесь на помехе (если позволяет ситуация). Уделите ей некоторое время и затем вер­нитесь к своей основной задаче.

Искусство привнесения практики в повседневную жизнь сводится именно к такому смещению фокуса внимания. Выполняйте только одно дело и отдавайтесь ему полностью, но будьте гибкими: если ваш ребенок вернулся домой с разбитой коленкой и весь в слезах, значит, мытье пола уже не является для вас главной задачей. Отставьте швабру в сторону и полностью переключите свое внимание на ребенка.

Осознанная жизнь требует от нас искреннего интереса к происходящему и мягкой, но неустанной решимости: вы то и дело засыпаете, так что не забывайте снова и снова будить себя. Слишком часто люди приступают к занятиям медитацией без радости — с угрюмой решимостью на лицах и амбициозными планами в уме. Китайский мастер By Мынь говорил, что такая практика «подобна кандалам и железным цепям». Для того чтобы овладеть искусством осознанной жизни, необходимо приложить усилия, но эти усилия не должны быть отягощены духом соревнования и самоосуждения. Настоящая осознан­ность делает наш ум легче и свободнее.

Некоторые полагают, что привносить простоту в свою жизнь — то же самое, что себя ограничивать. Это не так. На самом деле простота делает нашу жизнь полнее. Мы говорили о необходимости отыскать эту простоту в медитации, но не менее важно перенести ее в повседневную жизнь. Подлинное удовлетворение нам приносит не бесконечное стремление к новым целям, а умение радоваться мелочам, которые в дей­ствительности и составляют нашу жизнь.

Моя бабушка любила рассказывать следующую старую еврейскую притчу. Жил на свете человек по имени Бунка Цвейг. Бунка вел праведную жизнь, был добр и великодушен к людям, работал не покладая рук и нежно заботился о своей семье. После смерти он попал на небеса. У райских врат его встретили ангелы и сказали:

Поздравляем, Бунка. Ты жил достойно и праведно. Теперь ты на небесах. Можешь просить что угодно. Что ты хочешь?

Бунка задумался, но ничего не смог придумать.

Не стесняйся, Бунка, — подбодрили его ангелы, — ты же на небесах. Ты всегда заботился о других, больше чем о самом себе, и вполне заслужил любую награду. Просто скажи, чего ты хочешь.

Бунка опять погрузился в раздумья, и снова не смог ничего придумать.

Давай же, Бунка, — торопили ангелы, — ты уже в раю. Здесь есть все, чего только может пожелать твоя душа. Проси! Наверняка ты чего-нибудь да хочешь.

И снова Бунка долго думал. Наконец он ответил:

Ладно. Вы можете устроить так, чтобы я получал по утрам булочку и чашку кофе?

 

С чего начать

Я надеюсь, что эта книга станет не просто комментарием к Анапанасати-сутре, который поможет кому-то углубить свою медитативную практику, но и привлечет к занятиям новых людей. Сама сутра позволяет надеяться на это. Она описывает практику целиком — начиная с наблюдения за вдохом и выдо­хом — и вплоть до полного просветления.

В конце каждого ритрита я даю новичкам советы относи­тельно того, как медитировать дома. Лучше всего заниматься медитацией ежедневно, в специально отведенном месте — выделите для этого тихий спокойный уголок в своем доме. Сложно сказать, как долго должен длиться сеанс. С новичками я начинаю с пятнадцати или двадцати минут и постепенно довожу продолжительность медитации до сорока пяти минут и более.

Во время ритритов сеансы медитации продолжаются от трид­цати минут до часа — чаще всего, сорок пять минут. В нашем кембриджском центре сеанс длится час. Продолжительность не столь важна, как регулярность. Полезно сидеть чуть дольше, чем хочется, чтобы пронаблюдать ту часть ума, которая сопро­тивляется занятиям, но мучить себя не нужно. По той же при­чине очень важно заниматься даже в те дни, когда вам этого не хочется. Если человек медитирует только тогда, когда желает этого, он знакомится лишь с той частью своего ума, которая любит занятия.

Хочу особо подчеркнуть, сколь полезно иметь учителя и место для интенсивных занятий. Люди часто спрашивают, как отличить хорошего учителя. Трудно сказать. Во многих странах не существует системы аккредитации буддийских учителей. Кое о чем можно судить исходя из того, где и у кого учился этот человек. Важно, чтобы учитель был опытным, ибо с опытом глубина постижения углубляется. И наконец, нужно просто присмотреться к учителю, так же, как вы делаете это в любой другой сфере жизни. Если, по-вашему, он искренен и увлечен, начните с ним работать, а там посмотрите.

В нашей стране есть немало центров медитации, и можно найти учителя, пройдя ритрит при одном из них. Иногда эти центры выпускают брошюры, где есть информация об учи­телях, и вы можете выбрать того, кто, с вашей точки зрения, подходит вам лучше всего. Кроме того, интенсивная практика, осуществляемая во время ритритов, исключительно полезна сама по себе, а выполнять ее в домашних условиях может быть нелегко.

Даже если поблизости от вашего дома нет учителей или медитативных центров, можно регулярно ездить туда, где они есть. Таким образом, вы сможете обрести и учителя, и сангху (группу практикующих). В древние времена люди нередко в течение многих месяцев практиковали медитацию само­стоятельно, но регулярно приходили к учителю за советом и наставлением. Вы тоже можете следовать этой модели.

Если вы не нашли поблизости центр, можно попытаться организовать группу самостоятельно. Пусть даже вы найдете только одного человека, интересующегося медитацией, все равно вы можете встречаться раз в неделю, практиковать медитацию сидя или при ходьбе и слушать записи лекций учителей. Иметь единомышленников очень важно. Вы полу­чаете моральную поддержку и не чувствуете себя в изоляции. Со временем ваша группа может вырасти до двух, трех, четы­рех человек. Многие крупные буддийские центры начинали именно так.

Кроме того, практикуя медитацию, очень важно придержи­ваться определенных этических стандартов. На протяжении веков буддисты следовали пяти наставлениям, и даже суще­ствовала специальная церемония, когда они эти наставления «принимали»: не убивать, не брать того, что не предложено, воздерживаться от неправедных проявлений сексуальности, воздерживаться от неправедного использования речи, не употреблять средств, затемняющих разум. Эти наставления требуют комментариев, но они совпадают с минимальными требованиями любого цивилизованного общества.

Эти наставления — не правила, навязываемые извне, а рекомендации, которые способны помочь вам жить осознанно. Внутренняя мудрость подсказывает нам, что следовать им требует обыкновенный здравый смысл. Тик Нат Хан видит в этих наставлениях ориентиры, подобные Полярной звезде. Мы не можем достичь их (никто не избежал неправедного использования речи), но они указывают нам общее направ­ление движения. Они словно предупреждающие знаки: стоп, такое поведение порождает проблемы.

В традиционном буддийском учении есть три области практики, и обычно считается, что их нужно прорабатывать последовательно: сила — этика, самадхи — сосредоточенность, спокойствие и ясность ума и панна — мудрость, которую мы называем випассаной. Обучение начинается с этики, основан­ной на пяти наставлениях, после чего следует медитативная практика и, наконец,ученик достигает истинной цели — мудро­сти.

Но по сути эти три сферы вообще невозможно разделить. Для того чтобы принять этические наставления, нужно изна­чально в некоторой мере обладать мудростью. Например, если человек собрался воздерживаться от неправедного использо­вания речи, ему нужно видеть, что неправедная речь влечет за собой страдания. В противном случае это наставление не имеет для него никакого реального смысла.

Кроме того, чтобы следовать наставлениям, необходима некоторая осознанность. Нужно сознавать, что разговор содер­жит возможности как праведной, так и неправедной речи. Люди создают очень много страданий своими словами.

Дыхание может помочь нам обдумать свои слова. Иногда лишь секунды отделяют нас от того, чтобы сказать то, чего говорить не следует. Сосредоточившись в эти секунды на дыхании, мы обретаем ясность мысли, необходимую, чтобы промолчать. Один ученик рассказывал мне о том, как однажды он был в каких-нибудь тридцати секундах от неблагоразумного использования сексуальной энергии. Он хотел женщину и чувствовал, что она тоже его хочет. Но он на тридцать секунд сосредоточился на дыхании и сумел отказаться от соблазна. В одолевавшей его фантазии было много общего со сторонними мыслями, отвлекающими людей от медитации.

Он увидел, что эта близость вынудила бы его врать и, конечно, негативно сказалась бы на взаимоотношениях как в его семье, так и в семье той женщины. Иными словами, в данной ситуации мудрость взяла верх. Именно в этом власть пяти наставлений. Они помогают предотвратить многие стра­дания.

Впрочем, в жизни бывают ситуации, когда необходимы и правила, навязываемые извне. Но я намного больше верю тем наставлениям, которым человек следует, видя присущую им мудрость, — все обдумав и осознав, что следует вести себя именно так, а не иначе. Когда мудрость, обретаемая в процессе медитативной практики, сочетается с осознанностью, внешние моральные предписания оказываются не то чтобы не нужны, просто они становятся совершенно очевидными. Зачем делать то, что обязательно станет причиной страданий для тебя и твоих близких? Однако до того, как человек обретет доста­точную духовную зрелость, — а многим для этого требуется немалое время, — они приносят несомненную пользу.

Кроме того, человеку, практикующему медитацию, полезно развить в себе здоровую боязнь перед ситуациями, которые могут повлечь за собой страдания, и здоровую способность раскаиваться в заведомо неправильных поступках. Да, и то и другое может проявляться чрезмерно. Но если, сделав нечто нехорошее, мы испытываем раскаяние, полезно прочувство­вать его в полной мере, дабы познакомиться с ним столь же близко, как с любыми другими эмоциями. Это поможет вам воздержаться от неразумных действий в будущем.

В конечном счете практика не отделена от остальной жизни. Не нужно никакой одержимости, не следует превращать работу с дыханием в идола. Я часто предлагаю ученикам ответить на простые вопросы: «Умею ли я жить? Умею ли я есть? Знаю ли, сколько мне нужно спать? Умею ли заботиться о своем теле? Способен ли я общаться?» Однажды я понял, что не умею жить, — это был один из самых поучительных моментов в моей жизни. Я, взрослый человек, доктор философии, профессор солидного университета, не умею жить. И я начал учиться. Я понял, что осознанность может научить меня всему, что мне нужно.

Особенно много осознанность может дать нам в сфере человеческих взаимоотношений. В наше время эта область привлекает к себе больше внимания, чем любая другая, и все же в большинстве случаев мы муссируем одни и те же идеи и прибегаем к старым поведенческим моделям. Человеческие взаимоотношения представляют собой плодородную почву для практики, особенно если удается использовать их как зеркало, в котором вы видите себя.

Как правило, мы полагаем, что другие люди злят нас, радуют или же ввергают в уныние. Буддийская философия утверждает следующее: когда происходит А, происходит и В. Это не то же самое, что сказать: А служит причиной В. Если ваш партнер делает нечто такое, что вас злит, вы можете отнестись к этому как к ценной возможности изучить свой гнев. Если регулярно сосредоточиваться на каком-либо состоянии, оно со временем неизбежно ослабнет. Любые взаимоотношения — даже самые сложные — помогают нам узнать что-то о себе. А новые знания о себе не могут не сказаться на наших взаимоотношениях.

Рассказывают, что в одной из общин Гурджиева был очень неприятный человек, изрядно действовавший всем на нервы. В конце концов этот человек почувствовал, что окружающие относятся к нему враждебно, и ушел. Но Гурджиев догнал его и заплатил ему, чтобы он остался. Гурджиев понимал, что столь несносный тип может преподнести общине более цен­ные уроки, чем иные учителя. Это не означает, что вы должны годами поддерживать отношения с неприятными вам людьми. Очевидно, расстаться с ними будет мудрее. Но как минимум, сделав это, вы осознаете, что не стоит заискивать перед обсто­ятельствами и стараться любой ценой угодить всем.

Расскажу вам об одном из самых ярких своих воспомина­ний. Мой учитель-буддист Сон Суним решил открыть центр медитации в Нью-Йорке. Вместе с нами — группой учеников —- он колесил по городу в поисках помещения. В конце концов мы оказались на четырнадцатой улице. Отвратительное, надо сказать, место — винные лавки, наркоманы, наркоторговцы. Хотелось сразу же бежать оттуда, не оглядываясь.

Я никогда не забуду реакции нашего наставника: «Нет-нет, все не так просто. Чем хуже, тем лучше!» Он понял, что это место обладает огромной, хотя на первый взгляд и негативной, энергией и организовал там вполне успешный центр. Дело вовсе не в том, что Сон Суним слепо искал позитив во всем. Так, неко­торое время спустя он попытался организовать еще один центр в другом месте, но понял, что новое место никуда не годится, и вскоре без всякого сожаления съехал оттуда. Он умел ясно видеть ситуацию и не делал скоропалительных выводов.

 

Целостная практика

Я хотел бы закончить наш разговор о практике и повседнев­ной жизни беседой о ритритах. В других странах буддийскую медитацию как правило практикуют монахи. Но у нас, по раз­ным причинам, медитацией, в основном, занимаются миряне, причем это далеко не единственное их занятие. Медитация очень помогает им в повседневной жизни. Но и этим мирянам весьма полезен длительный ритрит.

Я не собираюсь расписывать здесь прелести ритритов, однако уверен, что они могут углубить вашу практику, как ничто другое. Я руковожу ритритами как учитель и еще еже­годно устраиваю для себя месячный одиночный ритрит. Кроме того, в первые годы практики я совершал множество ритритов в качестве ученика. Я считаю, что они дают бесценный опыт. Многие мои ученики нашли возможность совершать ритриты регулярно.

Бывают различные формы ритритов. У нас, в кембриджском центре, организуются сеансы медитации, продолжающиеся целый день, ритриты выходных дней и трехдневные ритриты (выходные плюс какой-нибудь праздничный день). В Центре Медитации Постижения мы, кроме ритритов выходных дней, проводим также девятидневные ритриты. Люди приезжают к нам в пятницу, живут целую неделю и уезжают в следующее воскресенье.

День ритрита проходит по строгому расписанию. Мы встаем рано, первый сеанс медитации начинается в 5:45. В 6:30 мы завтракаем и затем с 7:15 до 8:15 работаем.Утро поделено натри сеанса сидячей медитации и два сеанса медитации при ходьбе. То же самое после обеда. Вечером у нас два сеанса сидячей медита­ции и один сеанс медитации при ходьбе, а также беседа о дхарме. Если не считать ежедневных личных бесед с учителем, участники ритрита не разговаривают, не смотрят друг другу в глаза, не пере­писываются. Мы также просим учеников не читать и не писать. В течение этих девяти дней практикующие остаются наедине со своим сознанием.

В других традициях расписание дня может быть иным, но все буддийские школы, отводящие центральную роль меди­тации, настаивают на необходимости длительных ритритов. Люди, давно практикующие медитацию, могут совершить трех­месячный ритрит при Обществе Медитации Постижения, а в некоторых традициях ритриты длятся годами.

Очевидно, ритрит представляет собой особую среду, значительно отличающуюся от того, что мы имеем в повсе­дневной жизни. За многие века были разработаны различные типы ритритов, благодаря которым практикующие получают уникальную возможность заглянуть в себя. И, несомненно, ведущую роль в занятиях всегда играет сидячая медитация. Впервые предпринимая ритрит, многие медитирующие даже высказывают сомнение, смогут ли они сидеть так долго. Что ж, к этому действительно нужно привыкнуть.

Второй по важности, на мой взгляд, является медитация при ходьбе. Кроме этого, есть и работа, и вкусная вегетарианская пища, а так же перерывы и вечерняя беседа о дхарме. Но вполне естественно, что некоторым людям, особенно начинающим, кажется, что самое главное в ритритах — сидячая медитация. Для многих так оно и есть.

Кроме того, начинающие склонны проводить черту между ритритами и обычной жизнью. Как я уже отмечал, у некоторых людей возникает страстная привязанность к интенсивным занятиям. Они с нетерпением ждут очередного ритрита, а повседневную жизнь стараются вообще не замечать. Точно так же многие полагают, что во время ритрита важна лишь сидячая медитация, а остаток дня считают пустым времяпре­провождением.

Подобные разграничения, несомненно, ложные — это одна из самых сложных проблем буддийской практики. Поскольку учители подчеркивают важность сидячей медитации, ученики делают вывод, что она является сущностью буддизма и что только благодаря ей можно достичь настоящего успеха. Однако если мы подчеркиваем важность повседневной жизни, ученики начинают пренебрегать сидячей медитацией.

Сложность в том, что правильны оба подхода. Сидячая медитация очень важна и занимает особое место в нашей прак­тике, что неустанно подчеркивали все учители на протяжении многих веков. С другой стороны, невозможно переоценить и значение повседневной жизни.

Я полагаю, что проблема — в самом стремлении разделять эти сферы. Лучше всего выработать целостный подход к прак­тике и не считать один ее аспект более важным, чем другой. На мой взгляд, ритриты предоставляют идеальную возможность обучения, но при этом я не устаю подчеркивать (и поначалу многие видят в этом некий парадокс) важность повседневных мелочей в жизни участников ритрита.

В конце концов, даже во время ритрита нам приходится про­сыпаться утром, чистить зубы, принимать душ и одеваться. Мы принимаем пищу и ходим в уборную. Так же, как и в обычной жизни, у нас есть работа и есть медитация (просто изменяется соотношение времени, уделяемого тому и другому). Все не так, как обычно, и в то же время так же. Жизнь идет своим чередом.

«По меньшей мере, у нас тут не завязываются взаимоот­ношения друг с другом!» — часто возражают мне участники ритритов. И слава богу, отвечаю я им. Но даже и здесь есть различия: хотя во время ритрита контакты между людьми происходят (некоторые участники живут по двое в комнатах, другие работают группами), все же, когда люди не разговари­вают друг с другом, их взаимоотношения носят совсем другой характер, чем в обыденной жизни.

Кроме того, есть и такое явление, как «дхармический роман», когда кто-то воображает, что у него незримая любовная связь с другим участником ритрита. Но рано или поздно человек пони­мает, что эта связь — лишь у него в голове (возможно, одно­временно он осознает, что то же самое нередко бывает с ним и во внешнем мире). Некоторых же раздражает до бешенства, что кто-то из участников ритрита ходит во время медитации слишком медленно или же носит слишком яркие носки.

Я пытаюсь подтолкнуть медитирующих к тому, чтобы они воспринимали ритриты как повседневную жизнь. Сидячая медитация важна, медитация при ходьбе важна, но есть еще трапезы и перерывы после трапез. Есть необходимость вставать по утрам и одеваться. И есть работы, распределяемые между участниками ритрита.

Существуют разные способы распределения этих работ. При длительных ритритах некоторые учителя распределяют работы после того, как немного познакомятся с учениками. Например, во время своей поездки в Корею я оказался одним из трех американцев, приехавших туда практиковать дзэн. Мое появление стало событием: меня представляли как бывшего профессора, рассказывали, где я преподавал. Очень важная персона. Поэтому, когда распределяли работу, учитель поручил мне убирать в туалете.

Одно время я позволял медитирующим выбирать работу самостоятельно. Нравится готовить? Нарезайте овощи. Любите возиться с растениями? Хорошо, трудитесь в саду. Но потом я заметил, что многие постоянные участники прибывают в центр за много часов до начала ритрита, чтобы записаться на свою любимую работу — как правило, легкую, приятную и не отнимающую много времени.

Тогда я решил изменить процедуру и стал распределять работы наугад. Есть список работ, и каждый новоприбывший получает следующее назначение из списка. В результате вообще исчезает возможность выбора (исключения делаются лишь по медицинским соображениям).

Я поступаю так не из вредности. Просто мне не хочется, чтобы ритрит казался его участникам уютным защищенным местом, где человек сам определяет свою участь. В нашем спи­ске сотни работ. Некоторые из них просты и приятны (резать овощи, вытирать пыль в помещениях), другие нет (мыть убор­ную, чистить кастрюли). Случается, что ученики, получившие тяжелую работу, злятся на тех, кому приходится легче, чем им. Однако, исследуя возникающие при этом эмоции (гнев, отвра­щение, возмущение царящей в жизни несправедливостью), они очень многое могут узнать о себе.

И вообще, чем бы ни были заняты участники ритрита помимо медитации сидя или при ходьбе, они в действитель­ности выполняют два дела: режут овощи или моют туалет и в то же время работают над собой.

Я советую ученикам относиться к ритриту не как к некоей особой среде, где должно происходить что-то необыкновен­ное, а видеть в нем просто часть своей жизни: секунда, за ней следующая, и ни одно дело не предпочтительнее другого. Наша задача всегда остается неизменной: присутствовать здесь и сейчас. У вас не будет иной задачи, даже когда вы обретете просветление.

В качестве иллюстрации рассмотрим дыхание. Чтобы вдох­нуть, нужно вначале выдохнуть — очистить легкие от старой порции воздуха и освободить место для новой. Точно так же, чтобы вдохнуть новый опыт, необходимо освободиться от старого. Возможно, прежний опыт был поистине прекрасен (глубочайший покой и умиротворение во время медитации) или же неприятен вам (беспокойство и душевная боль), в любом случае, он завершился, и пора идти на обед. Если прежний опыт остается с вами, то ваш новый опыт окрашивается в его цвета и вы не можете в полной мере прочувствовать все, что происходит здесь и сейчас.

Если медитирующий относится к ритриту именно так, ему потом проще вернуться к своей обычной жизни. Некоторые люди приходят в замешательство, когда после девяти дней тишины оказываются в центре Бостона или в суматохе город­ского аэропорта. Они поневоле начинают сравнивать окружа­ющую их суету с идиллическим покоем, испытываемым ими во время ритрита, и огорчаются, видя, как исчезает самадхи. Но ведь самадхи нельзя удержать, нельзя удержать ничего, и ваша задача — бодрствовать, какими бы ни были обстоятельства. А в полной мере «вдохнуть» аэропорт можно только после того, как «выдохнешь» ритрит.

За всеми формами буддийской практики и даже за самим Буддой стоит жизнь, которую нужно прожить. Наш подлин­ный учитель — жизнь; все, что в ней есть, входит в программу обучения. Вопрос вот в чем: готов ли учиться ученик? Ни одна форма обучения — сидячая медитация, медитация при ходьбе, уборка в доме, беседа с другом — не уникальна, и в то же время уникальна каждая из них, так же как и каждое про­житое нами мгновение. Когда мы это осознаем, начинается настоящая практика.