Глава 1. Пятница

Мария лежала в своей роскошной кровати. Тяжелое дыхание, боль в теле — все говорило о том, что она сегодня снова не выйдет из дома. Тело не поддавалось никаким уговорам. Руки свисали беспомощно с кровати, темные длинные волосы закрывали глаза, оставляя маленькую щелочку для обзора комнаты. Во рту пересохло, и голос раздавался редкими хриплыми звуками. Она очень устала и обессилила. Всю неделю Мария изгоняла бесов из душ страдающих мужчин и женщин.

— Да, я вижу, в моем баре стоит бутылка вина и немного виски, — произнесла она медленно, едва слышным для себя самой голосом, — значит сегодня пятница.

Уже в воскресенье бар снова будет полон. Об этом позаботится Анита — она всегда считала Марию своей покровительницей.

Красная помада осталась кровоподтеками по всей простыне — как следствие недельных утех с теми, кому она дарила себя.

Анита придет вечером. Я должна встать и убрать все сама. Она же просто добрая девушка, которая приходит ко мне за советами. Ах, ее пьяница-муж. Он появляется в понедельник первым, с утра, перед работой. Он любит, когда я сонная, поэтому у него есть ключ. Алекс тихо, на рассвете пробирается ко мне в кровать и начинает ласкать ноги. Он утверждает, что вся энергия любви заключается в лодыжках и коленях. Я верю ему, он же любит. А как можно не верить любящему человеку? Он пользуется добродушием и доверием своей жены, и каждый вечер воскресного дня забирает ключ из ее рук со словами: «Я хочу, чтобы ты была чистой во всем, даже в таких мелочах, как ключи. Завтра на работе я его отшлифую, как следует». Выходит так, что в понедельник он приходит в дом, который только убрала его чистая жена. К ней он совершенно не прикасается. Она, кажется, только рада этому.

А в пятницу приходит она, чтобы убрать за ним и ему подобным несчастным последствия изгнания бесов страдания.

Я люблю каждого.

Пролежав еще пару часов, Мария, наконец, села на краешек кровати и улыбнулась. В окно пробивался свет. Это была редкость, чтобы в ее особняк попадали лучи солнца, и ее тело в такие дни наполнялось удивительной жизненной силой. Мария подняла руки к небесам, забыв о бардаке в своем логове страдающих сердец, с легкостью подхватила шкатулку. И долго не решалась ее открывать. Мария поставила шкатулку на столик рядом с кроватью, нахмурилась и упрямо уставилась на дверь.

Ну, когда же ты придешь, Анита, ну когда, я не могу одна ее открывать, ты же знаешь, мне страшно, что все исчезнет. В этой шкатулке я родилась.

Шкатулка, как и многие предметы в доме, хранились в огромном антикварном шкафу. Дубовые двери шкафа были отделаны золотыми лентами и янтарем. Этот шкаф однажды прислал друг отца Марии из путешествия. Он так и написал в письме: «Нет ничего драгоценней, чем золото, нет ничего женственней янтаря, а дуб, в который заключен этот камень, является символом покровительства мужчины над женщиной». С тех пор этот шкаф стал алтарем Марии. Здесь хранились вещи для будней: высокие сапоги, латексные платья и юбки, откровенные костюмы, интимные игрушки. Книги тоже были в этом убежище от серого промозглого мира. Они стояли на самой верхней полке. Таким образом, никому и в голову не приходило добраться до них. Никому, кроме Аниты.

Анита чувствовала, что необходима Марии сейчас сильней, чем обычно и очень торопилась. Только Алекс, вернувшись с работы раньше обычного, увидел, как жена собирается куда-то и решил навести в доме порядок.

— Куда это ты пудришься, кукла недоделанная? — спросил Алекс, откидывая стул к стене.

— Но Алекс, любимый, малыш…

— Не называй меня так, какой я тебе малыш?! Я вешу 120 килограммов и могу убить любого с одного удара.

— Алекс, не надо никого убивать. И… не мешай мне, пожалуйста, мне надо идти.

— Куда?

— К Марии. Я помогаю ей убирать квартиру по выходным. Это странно, что ты пришел домой сейчас. Я тебя даже не ждала.

— К Марии? Ну, иди, иди, только смотри, не нахватайся от нее всяких пошлостей. Узнаю, что изменяешь, — убью!

Анита не слушала мужа. Он был ей противен. А последнее время даже жалость уступила место безразличию с некоторыми проблесками ненависти.

— Ну, если убьешь, значит, так располагает Господь, — только и успела сказать она, выйдя за дверь, как следом полетело обручальное кольцо Алекса.

Конечно, она знала, что муж был отходчивым и добрым. Особенно по понедельникам вечером. И иногда по вторникам, когда он ходил на работу только чтобы подшлифовать ключ. В доме и правда была кристальная чистота. Чистота, достойная Бога в лице Алекса.

Анита торопилась к Марии, но ей надо было по обыкновению забежать в магазин за бутылкой легкого розового вина, которое они выпивали вечером в пятницу, после уборки дома.

В этот раз все шло не так. Город, словно впал в кошмарный сон. Таксистов на обычном месте не было. Раздавались редкие и пронзительные звуки. Вдруг откуда-то послышались жуткие крики. Девушка подняла голову вверх и увидела, что с крыши скидывают цветы.

— Это тебе, лови их, это тебе, тебе.

Резко поправив воротник на голубоватой блузке, и еще раз бросив испуганный взор наверх, она побежала в сторону следующего магазина. Он был закрыт. Легкий ужас охватил ее и сжал в своих объятиях.

— Что же происходит? Почему никого нет? Где я достану вино?

Неожиданно навстречу вышел мужчина лет пятидесяти и прохрипел:

— Крошка, ты не меня ищешь? Сегодня чудесный день, не правда ли? День, когда все духи собираются в головах у людей для борьбы неизвестно с чем.

Но у меня, я тебе скажу по секрету, крошка, есть одно средство, — он достал из внутреннего кармана вельветового темно-фиолетового пиджака бутылку розового вина.

— Так какой сегодня день?

Анита была очень терпеливой девушкой, ведь ей часто приходилось вступать в душевные перепалки с мужем. Она неотступно пошла навстречу незнакомцу, протягивая свою белоснежную руку.

— Дай мне свою руку, незнакомец, я погадаю тебе или твоим детям.

— Нет у меня никаких детей, иди к черту! Да ты ведьма! Нет, ты же Анита! Та самая шлюха, которая живет со столяром Алексом! Нет, я не хочу иметь с тобой никаких дел!

Она решительно и не думала волноваться и выдавать себя за кого-то другого.

— Да, ты прав! Я тоже тебя узнала, ты приходишь по четвергам к несчастной Марии и заставляешь ее ползать перед тобой на коленях, тряся своим непревзойденным мужским достоинством!

Анита знала гораздо больше, чем мог себе представить этот несчастный любовник Марии. Произнеся еще пару слов, которые, видимо, накипели внутри из-за мужа, она ушла. Уже спустя пару минут, в ее руках вертелось долгожданное вино. Незнакомец исчез.

На часах было около пяти часов вечера, и легкий мрак окутывал все вокруг. В воздухе, как и прежде, пролетали звуки странных голосов. Анита достала из сумки палантин и с головой укуталась в него. Быстрым и стремительным шагом она отправилась в сторону леса, через который шла дорога к дому Марии.

По дороге она собирала опавшие желтые листья и совсем не оглядывалась по сторонам. Вдруг хрустнула ветка, она обернулась и встретилась взглядом с человеком в маске волка. За ним тихо и смирно сидели в круге люди, которые раскачивались из стороны в сторону и распевали песни.

— Доброго вечера вам, сударыня, — произнес волк, — не желаете ли вы присоединиться к нашему скромному огоньку в честь празднования ночи перед Днем всех святых?

Люди подняли глаза в сторону Аниты. Они не ожидали, что она откажется и побежит дальше.

— День всех святых! Это особенный праздник, к которому надо особенно готовить и дом, и себя.

С этими мыслями она ворвалась во двор дома и заметила, что только он посреди всего леса освещен лучами солнца.

Окна в комнате Марии были раскрыты настежь, поэтому было слышно, что играет музыка.

— И чего ты ждешь? Что стала, как ошалелая? Опять муж? Что случилось? Во мне столько энергии, я хочу танцевать и петь, а ты где-то ходишь! Знаешь, сколько времени уже на часах?

Анита не верила своим глазам. Никогда Мария не была такой веселой, как в этот день!

— Я не буду тебе рассказывать всего, что пережила за последние пять часов. Мне было плохо, ужасно плохо, я выла как сумасшедшая, мне казалось, что все кончено, что не будет больше в этом мире никакого просвета. Как я живу? Почему я так живу? Да, у меня есть все, что я пожелаю. У меня есть гораздо больше, что могут себе представить самые искусные мечтатели и фантазеры, но я умираю от тоски и боли внутри. Ты знаешь, что это такое? Ах, ну откуда же тебе знать, простой девушке, простой, добропорядочной, принимающей каждый удар своего мужа, как ценный дар жизни…

— Ты знаешь… Мария…

— Подожди, молчи! Что это за палантин на тебе? Он же стоит целое состояние! Откуда он у тебя? Я давно подозреваю, что ты что-то скрываешь. И вообще, признаться, мне не понятно, почему ты так любишь ко мне приходить. Что тебя тянет ко мне, ты же ведь знаешь, что я отдаюсь мужчинам, что я… Хотя ладно, что говорить, вижу, ты принесла бутылку розового вина. Точно такое, как приносит мне тот, что приходит по четвергам. Но вчера он подослал ко мне своего брата. Знаешь, такого рослого мужика, ходит все время с клетчатым портфелем? Он один в городе такой. Хотя и это не так важно, как то, что передо мной в эти секунды открывается истина. И если ты хочешь, у тебя есть выбор, ты знаешь, Анита, что у тебя всегда есть выбор? Сейчас тебе лучше уйти или придется остаться очень надолго.

— Мария, что за музыка у тебя играет, и почему ты гуляешь почти голая? На улице холодно, ветер.

— Это лунная соната Бетховена! Лучшая музыка для танцев под луной. Жаль, луна сегодня не полная, но мы можем это представить. Давай свой палантин, раскинь руки навстречу ветру, и танцуй, танцуй.

Они закружились в танце и кружились так долго, что казалось, время вокруг остановилось навсегда. Но это не был танец радости. Они вытанцовывали груз, который несли в себе долгие годы, сами не понимая этого.

— Девушки, можно к вам на огонек?

Подошел тот самый человек в маске волка, остальная компания резвилась за воротами.

— Кто вы и что вам надо?

Мария совсем не хотела видеть никого в своем доме, ведь прошла целая неделя тесного общения с постоянными любовниками и теми, кому рекомендовали ее сердобольные услуги.

— Мы хотели бы присоединиться к вашему танцу, нам как раз не хватает двух человек. Нас ровно одиннадцать, а с вами будет тринадцать! Устроим чертов хоровод, сегодня же 31 октября!

Эта информация, столь ценного характера для хозяйки особняка, была шокирующей. Мало того, что 1 ноября — это ее день рождения, о котором она, разумеется, забыла. Но это будет завтра, завтра всегда лучше, чем сегодня. Но сегодня что-то еще должно было быть, о чем она никак не могла вспомнить.

— Хорошо, будьте моими новыми друзьями, только проходите в дом, Анита покажет вам, где можно устроить любого рода хоровод. Можете, кстати, там убраться, мне было сегодня не хорошо, и я навела порядок на свой лад. Он вряд ли вам понравится.

Отправив гостей в дом, Мария решила прогуляться вокруг. В голове не было никаких мыслей, кроме скулящей тоски. Ей хотелось разорвать собственную грудь, вырвать собственное сердце, как это делают пеликаны, и прекратить этот ад внутри. Она заорала во весь голос. В доме ее не было слышно из-за музыки, которую она намеренно попросила не выключать. Вдруг мысль, пугающая мысль пришла к ней в голову. Может быть, все это бесполезно и стоит лечь на том самом семейном кладбище, что находится недалеко от дома? И она пошла к склепу, лукавя перед самой собой о том, что собирается выбрать местечко для себя поудобней.

Невидимая сила буквально тащила ее тяжелую душу к тому месту, где был похоронен ее отец. И вдруг слезы градом потекли по ее щекам. Она в невидимой для других истерике, с сожалением и непониманием смотрела на памятник отцу, как в собственное отражение.

— Прости, это, наверно, потому что я не могу поверить, что тебя нет рядом. Прости, что я забыла, что сегодня день твоей смерти. Но ты и не представляешь, как я живу, кем я стала. И самое главное — мне нравится так жить, но мне очень тяжело, очень…

Она упала на колени перед могилой, схватила голову руками и стала криками выбивать из себя тоску по тем временам, когда ее родители были живы. Все было иначе.

— Мария, что происходит? Ты можешь мне объяснить? Гости заждались тебя, они нашли…

— Да не важно, что они там нашли, им хорошо?

— Да, им очень хорошо, у них с собой оказались тыквы и огромный торт, так что они оформляют зал для ночи страшных историй.

— Хорошо, пойдем, расскажу я страшную историю своей никчемной жизни.

 

Глава 2. Бог дал, Бог взял

— И вот я говорю вам всем, слушайте меня! Когда духи спускаются на землю, они ищут неспокойных людей. И именно в эту ночь вы можете ступить на свой или ложный путь своей жизни.

Когда Мария и Анита зашли в зал, где горела сотня свечей, на столе с бокалом красного вина стоял человек в маске волка и гипнотизировал всех своей речью.

— До рассвета мы все должны пройти через свои внутренние муки ада. А духи сами решат, помогать вам дальше в жизни или нет. Все зависит от того, насколько откровенным будет ваш рассказ.

Мария тем временем поднялась в свою комнату, подошла к шкафу, открыла его, достала записную книжку и заветную шкатулку. Переоделась в белое легкое платье, выключила музыку и спустилась к своим гостям.

Она неспешно налила себе вина и начала рассказывать.

— А вы знаете, что мне уже 35 лет? Конечно, можно легко сказать — да какое это имеет значение, если в жизни все устраивает, в жизни все хорошо? Но почему тогда мне бывает так плохо, словно что-то рвется изнутри наружу, словно что-то кричит и обрывает душу?

В такие моменты я не знаю, хочу ли я жить так, как живу… Но, собственно, кто может мне сказать, зачем мне вообще жить?

В монолог вклинился человек-волк.

— Послушай, мы собрались не для того, чтобы выслушивать твои жалобы на жизнь, а чтобы повеселиться!

— А кто тебе запрещает веселиться? Может быть, тебя не учили в детстве, как себя вести в гостях? Может быть, ты хочешь рассказать мне о правилах поведения в обществе?

— Может быть, я бы и научил тебя кое-чему неприличному, а что ты так кичишься тем, что позволила нам прийти в твой дом? Разве у тебя полно друзей, которые готовы вот так вот выслушивать твои бредни?

Она замолчала. Друзей у нее действительно не было. Были только те, кому она давала, или те, у кого она брала. Но друзей у нее не было.

— Да, ты прав, волк, нет у меня друзей, но к чему они мне, если у меня все есть?! И вообще, если хочешь быть моим другом — попробуй им стать сначала, насколько хватит тебя?

— И что, ты всех потенциальных друзей вовлекаешь в игру: сможет или нет он вытерпеть твой скверный характер?

— Я не играю в игры. С тех пор, как я появилась в этом доме, кажется, я стала игрушкой этой жизни, но никак не хозяйкой своей собственной судьбы.

Все время она кидала взгляд на шкатулку, но навязчивый, как ей казалось в тот момент, слишком умный и чересчур болтливый гость мешал ей начать рассказ. Наконец, она резко поднялась и громко, отчетливо стала рассказывать, лишь иногда давая знак рукой, что ее нельзя перебивать, а если уж очень хочется, то дверь всегда открыта для выхода.

— Ровно 6 лет жизни в этом доме я не знала правды о своем появлении на свет. Мне никто никогда не врал, но и разговоров никогда не было напрямую. Все как-то хитрили и увиливали.

Меня всегда очень любили, заботились так, как только можно мечтать об этом. Каждую неделю папа привозил мне самую шикарную куклу. Я даже не знаю, где он находил таких прекрасных кукол. Фарфоровые балерины были его любимым подарком для меня. А мама… Она всегда мечтала отдать меня в балетную школу.

Ее белое платье при свете свечей подчеркивало то, что она говорит искренне, глаза то отражали огоньки свечей, то начинали подергиваться тревожными слезинками. Проницательному волку хотелось все время высказаться, но Мария настоятельно успокаивала его жестом. Она вообще привыкла указывать мужчинам, как им себя правильно вести рядом с ней.

— И вот в 4 года меня отдали в танцевальный класс, чтобы подготовить к поступлению в специализированную школу-интернат. Я совсем не хотела уезжать из дома. И стала бегать по следам матери с одной просьбой о том, чтобы они меня не отправляли жить в балетный дом. Я это делала по-детски. Однажды, когда отец привез очередную куклу, он зашел в комнату, а было это уже ночью, тихо поставил ее на пол и вышел. Мне было 5 лет. И эта картинка в моей голове до сих пор кружится каждый раз, как я готовлюсь к приему очередного клиента.

Штор не было на окне в моей комнате, и луна хорошо освещала комнату. Я встала, подошла к маленькой девочке на пуантах и стала с ней танцевать. Она была совсем холодная, поэтому я решила кружиться сильней и сильней, чтобы согреться, как следует, и передать тепло ей, но она выскользнула из моих рук и с треском разбилась.

Неспешно зашла мать. Потом отец. Я тихо сидела на полу, потому что у меня кружилась голова, и я не совсем понимала, что произошло. Мама сильно меня любила, как мне казалось. Она подошла ко мне, крепко обняла, но так крепко, что мне стало больно, и я увидела злой блеск в ее глазах. Мне стало страшно. Слезы сами потекли у меня из глаз. Она также тихо встала и стремительно покинула комнату. Отец же остался собирать статуэтку и порезался осколком. Я не смогла выдержать того, что ему больно, подбежала и стала облизывать пораненный палец, дуть на него и только шептала без остановки: прости, прости…

Мать тогда решила, что я нарочно разбила куклу из-за того, что не хочу уезжать от отца. Она ревновала его ко мне с первого дня моей жизни.

Когда я родилась, а случилось это 1 ноября в индийском поселке со стороны Бенгальского залива, моя кровная мать отказалась от меня. Причина подобного поступка была совершенно простой. Как-то прогуливаясь, она познакомилась с иностранцем из Европы, который тут же завладел как ее сердцем, так и телом. Она забеременела незаконно, поэтому боялась, что родители отрекутся от нее. Или просто не дадут жизни.

Перед моим рождением она собрала необходимые вещи и ушла к своей тетке, у которой и случились роды. Тетка молилась о том, чтобы я не осталась без присмотра. Но не было и речи, чтобы оставить меня с матерью.

В тот же день мои приемные родители путешествовали по Индии в поисках счастья. Они всегда улыбались. И в тот день они оба улыбались и пытались изо всех сил наслаждаться жизнью и своей поездкой. Только одно омрачало их существование в этом мире: они никак не могли завести ребенка. Знаете, как это бывает, когда двое счастливы, счастливы и вдруг понимают, что если им не завести в доме третьего человека, то не будет повода сохранить семью. Но это было не про моих родителей. Отец хотел ребенка еще до женитьбы. А мама просто в него влюбилась и была согласна на все его прихоти. Но в душе она детей не хотела, потому что, выйдя за него замуж, она только и слышала, что о детях. А ей хотелось как можно дольше кружиться в танце любви. Ей хотелось, чтобы он носил ее на руках, пел ей серенады под окном. Но он был старше ее на 7 лет. Не много — скажите вы, почти ровесники! Но нет, ему было 35, когда он предложил ей руку и сердце, и ему хотелось, чтобы дом был домом. Он всегда знал, что однажды этот дом должен наполниться звуками детских голосов. И не зря говорят, что, чем больше внимания уделяешь человеку, тем меньше он замечает это. Мама, кроме своей собственной любви к нему, не замечала ничего вокруг. И когда после многочисленных попыток зачать сына ничего не вышло, они решили обратиться к доктору. После смерти отца, я позволила себе открыть дневник матери, который она вела до моего появления в семье. Там она все и расписала о том, как она принимала лекарства, чтобы не забеременеть. Как она ходила к разным знахаркам, которые давали ей травы для компрессов после полового акта.

Но доктор сообщил неожиданную для них обоих новость: отец был бесплоден. Представляете? Как она обрадовалась этому факту! Наверно ей было тяжело хранить это сокровенное счастье внутри себя одной, поэтому она и писала все в своем дневнике. Никаких подруг у нее не было, потому что она была фанатично больна своим мужем.

После докторского открытия, папа ушел в глубокую депрессию и отправился, как сообщил матери, в командировку. Его не было месяц. Где он был и что делал — не было понятно. Но она подозревала, что он, всегда сдержанный и внимательный ко всем обстоятельствам, что случались в жизни, уехал в одну частную клинику. Разумеется, он хотел вылечить свое бесплодие, которое никаким образом не укладывалось в его голове. За месяц в дневнике матери почти не было, на удивление, никаких записей. Возможно, она нашла для себя какое-то развлечение, ведь она как раз была счастлива. А может быть, она просто сильно тосковала по нему и руки не поднимались, чтобы написать хоть строчку.

Отец вернулся таким же подавленным, каким был до отъезда. Это значило, что все его попытки излечиться не оказались успешными. Оставался лишь один шанс, как ему нагадала одна уважаемая колдунья. Раскинув карты, она сказала, что свое счастье он может найти, отправившись в долгую поездку по Индии.

Мама не любила дальние путешествия и настаивала на том, чтобы остаться дома. Стоит сказать, что месяц в одиночестве пошел ей на пользу. Она стала ласковей относиться к отцу и, возможно, перестала требовать от него постоянного внимания. Он сообщил ей, что не отступится перед последней возможностью излечиться, поэтому с ней или без нее отправится в путь.

Конечно, она не решилась отпустить его одного и поехала вместе с ним. Не знаю, как так произошло, что случилось на небе или в Аду, но карты гадалки и молитвы тетки моей кровной матери услышали друг друга. И именно тогда я впервые оказалась в объятиях своего отца.

Я была завернута в атласную ткань заботливыми руками тетушки. Аккуратно сделав кроватку из травы, она положила меня в кусты под огромным деревом, а сама спряталась за ним же и долго молилась о том, чтобы кто-нибудь из добрых людей нашел меня как можно скорей и приютил. Отец, откликнувшись на мой плач, подошел к кустам, взял сверток на руки, и в тот же момент счастье окутало его с головы до ног. Вместе со мной в атласной материи, он обнаружил записку, где было написано «Так желает Господь».

Теперь не было сомнений, что все сошлось. Он был счастлив и сообщил жене, что они незамедлительно едут обратно. И едут не одни, а с дочерью!

Тетка, которая сама не имела детей, не сдержала слез и выдала себя. Ей пришлось все рассказать про свою племянницу-неудачницу, про строгие традиции в семье и на коленях стала молить о том, чтобы со мной обращались с великой любовью, потому что я особенная.

Так в семье началась борьба за любовь одного мужчины. Но я еще не умела бороться, я просто была и ничего не знала, кроме одной фразы «Так желает Господь». Ее часто повторял мой отец, когда у меня что-то не ладилось. Он всегда был готов приободрить меня веселыми рассказами, он сочинял на ходу такие невиданные истории, о которых могла мечтать только моя мать. Она, конечно, осталась без значительной доли внимания. Поэтому стала заставлять себя относиться ко мне, как к собственной дочери. А я сразу полюбила ее, она была прекрасна во всем. Грациозна, красива, умна. Она всегда имела многочисленное количество поклонников, но никогда — друзей. Наверно, поэтому и у меня нет друзей, ведь воспитывала она меня по своим правилам: быть доступной для всех на расстоянии, быть красивой, любить себя и никогда не открываться до конца…

В красивом и богатом доме царила борьба за выживание. Когда я сказала слово «папа», в доме устроили такое пиршество, словно это был день долгожданной победы. Мать не выдержала и устроила истерику на следующий день. Но отец мягко и нежно ее успокоил тем, что подарил новые часы. «Твое счастливое время зависит от тебя», — сказал он ей, надевая часы ей на руку. С тех пор она стала больше прислушиваться и к нему, и ко мне. Но желание избавиться от меня у нее наверняка не исчезло.

Потому в 4 года меня и отдали заниматься балетом. Отец был не против того, что я буду воспитываться в строгости, а глядя на свою изящную супругу, доверял ей в вопросах воспитания женственности в своей дочери. Мама утверждала, что балет закрепит во мне твердость характера, решительность и я всегда буду прекрасно выглядеть.

Как я могла знать, что она хочет избавиться от меня? Ведь со временем она стала действительно любить меня, как свою родную и желанную дочь. Но в ту ночь, когда случайно разбилась статуэтка, моя детская интуиция расставила все по своим местам. Я не отходила от отца ни на шаг, всегда желала быть рядом с ним и хотела все делать вместе. Когда приходила мама, я просто замолкала и говорила отцу, чтобы он поцеловал ее так же нежно, как и меня, потому что она красивая. Он улыбался и целовал ее. Но все равно возвращался ко мне.

О балетной школе все забыли. А я стала во всем подражать матери. Она надевала длинное платье, я тоже просила нарядить меня так же. Мне хотелось во всем соответствовать ей. Я видела, что отец любит ее, и решила быть похожей на нее во всем. Мы вместе играли, веселились, радовались.

Однажды мы возвращались с дня рождения папиного друга, и в машине маме стало плохо. «О, ты наверно выпила лишний бокал вина, не расстраивайся, к утру все пройдет», — подбадривал ее отец. Но в ее глазах я увидела страх. Она схватила меня на руки и долго гладила по рукам. «Ты должна быть всегда красивой и желанной. Запомни это навсегда. Запомни и то, что лучше твоего отца нет никого во всем мире. Слушайся его, люби его так, как я люблю его…»

Через пару месяцев она ушла от нас навсегда. Ее похоронили за домом. Как она и просила за пару дней до смерти, никаких священников и отпеваний не делали.

С тех пор мы остались с отцом вдвоем. Каждый день он разговаривал с мамой на ее могиле, спрашивая о том, какое бы платье она выбрала для меня, если нам надо отправиться в картинную галерею, в гости, просто на прогулку.

Он так был обеспокоен тем, что во мне надо воспитывать порядочную прекрасную девушку, что нанял несколько женщин, которые заботились обо мне. Одна давала мне уроки живописи, другая шила для меня одежду, с третьей мы просто беседовали. Отец погрустнел и стал винить себя в смерти мамы. Он аргументировал это тем, что не уследил за ее здоровьем, уделял мало внимания, что ее раньше следовало показать врачу. Его больше не интересовала фраза «Так желает Господь». Он с горечью однажды посмотрел на меня и сказал «Бог дал, Бог взял». И не стоит надеяться на большее.

 

Глава 3. Анита

Мария еще не закончила свои откровения, но ее прервали гости. Кто-то стал кричать, что не стоило бы так откровенно показывать жалость к себе.

— Разве ты не видишь, какой жалкой себя представляешь совершенно незнакомым людям? Это просто неуважительно ко мне! В таком доме мог запросто жить кто угодно, но это несправедливо, что он достался именно тебе! По какому праву твои приемные родители нашли именно тебя? Такую невежду и шлюху?!

— Да, ты же развратница! Про тебя даже родители говорят своим детям, что таких женщин надо избегать в обществе. Что ты нам тут жалуешься на свою жизнь?!

— Да-да, и никто никогда в глаза тебе этого не скажет, потому что ты вечно прячешься, строишь из себя королеву, к которой приходят ее многочисленные любовники. Ты была хоть на одном празднике в городе? Ни разу тебя не видел.

— Да бывает она, просто свое истинное лицо она скрывает под величием разных вуалей, шляп и париков.

По ту сторону дома ветер разъяренно кидался в окно с такой силой, что, казалось, стекла вот-вот вылетят.

Гости выговаривались и дальше, и им никто больше не запрещал говорить. Мария думала, что нет больше в жизни греха, чем жалость к себе. А этих людей, ненавидящих ее, она просто слушала и демонстративно с ними соглашалась. Она не понимала, что они были правы. Тем более они пришли повеселиться, они мечтали хотя бы однажды оказаться желанными гостями в этом доме, но не знали: как именно это сделать.

— Скажите, друзья, а почему вы не пришли ко мне сами? Чего вы ждали все время? Когда можно будет надеть маски и ночью пробраться сквозь кусты, пока никто не видит? Зачем вы вообще пришли?

Все молчали. Никто не мог признаться в том, что им было просто интересно то, как живет эта женщина. Каждый видел в ней запретный плод. И те, кто приходил к ней, всегда врали своим друзьям, знакомым, родственникам о том, куда именно направляются, надевая свежую рубашку, предназначенную для парадных выходов.

Было слышно, как несколько собак разом завыли, и все погрузились в молчание.

— Хорошо, если вы не хотите слушать, я не буду продолжать, мне уже стало легче, ведь историю своей жизни я никому не рассказывала раньше, так что вы добились того, чего так хотели. Вы узнали обо мне почти все.

Гости продолжали молчать, и только Анита решила прервать молчание своим диким заявлением:

— У тебя, знаешь ли, Мария, сегодня чудесное платье! Да, у тебя всегда чудесные наряды, прекрасный дом, я тебя действительно полюбила, как родную сестру, но знаешь что?! Я тебе завидую, я открыто заявляю, что завидую тебе с того самого дня, как впервые пришла в твой дом.

— И правда, ты уже три года приходишь ко мне каждые выходные и я, дорогая, привыкла к тебе, как к родному человеку. Ты словно добрая фея, которая помогает мне просто жить. Но и подумать не могла, что ты умеешь завидовать.

— Это мучает меня больше всего на свете! Я живу со своим мужем уже пятнадцать лет, из них пять лет ты с ним спишь по понедельникам и иногда по вторникам! Ты думаешь, я ничего не знаю? Четыре года назад ты устраивала что-то вроде вечеринки. Здесь, в этом зале собрались десять мужчин и пять женщин, среди которых ты тоже была. Но ты в тот вечер находилась в стороне от всей компании, так как решила играть роль прислуги. Ты разливала им вино, подносила фрукты на подносе и говорила, что всех любишь. Я помню все!

— Но откуда тебе это известно? Я и не подозревала о том, что тебе что-то известно о моей жизни. Как я была наивна, я так тебе доверяла!

— Доверяла? Ты мне доверяла? Да как ты смеешь позволять себе такое? Это я стала преданной тебе жертвой. В ту ночь я незаметно пробралась в дом и спряталась за шторой. Все были так увлечены сначала выпивкой, потом игрой, которую ты устроила… А когда началась оргия, я не выдержала и тихо ушла.

— Но почему ты, Анита, не вышла к нам и не заявила о себе?

— Ох, ты не знаешь, как ревнив мой муж! Если бы он увидел меня в тот момент, он бы убил сначала меня, а потом тебя. Как думаешь, что бы ты ему сказала, если бы я вышла к вам?

— Не знаю, я бы хотела с тобой познакомиться. И меня бы совсем не смутило то, что ты его супруга. Раз уж ты говоришь, что тебе все известно, то ты должна знать, что ко мне приходят и семейные пары.

— Да! Но я не знала, как себя вести. В ту ночь я шла по следам мужа, даже не скрывая того, что я — это я. Я все время надеялась, что он решит оглянуться, что почувствует, что кто-то за ним идет, но он только ускорял шаг. Возможно, он знал, что я иду по следам, но не хотел опаздывать на встречу, поэтому не стал на меня отвлекаться. Злость разъедала меня, мне хотелось накинуться на него и колотить по его неуемной голове, пока он не сознается, куда идет и почему решил делать вид, что меня не замечает. Но я сдерживала злость внутри. Позже я стала замечать, что в том же направлении, обгоняя меня и мужа, идут другие люди. Кто они? Что там происходит? Может быть, это его напарники? Может быть, его собираются уволить и там, куда он направляется, просто будет собрание, важная встреча, где мне не место? Я остановилась и решила отдышаться. Но сумерки помогали моему мужу скрываться из видимости еще быстрей. Наблюдая за его отдаляющимся силуэтом, я и не заметила, как ко мне подошла какая-то женщина.

— Простите, Вы идете в дом Марии? — спрашивала она, — я не совсем хорошо поняла, как идти через этот лес, а уже темнеет, я боюсь оказаться в положении заблудившегося человека.

— Но я не знала, что это за дом и ничего не ответила. Когда женщина ушла в том же направлении, что и муж, на улице совсем стало темно. К этому моменту я поняла, что никакого собрания по работе не существует, что снова и снова оправдываю Алекса перед собой.

Я легко нашла твой дом, ведь это не сложно, он один во всем лесу и дорога к нему хорошо разъезжена. Двери были открыты. Видимо, гостей должно было прийти гораздо больше, чем оказалось на самом деле. Я тихо зашла, спряталась и стала выискивать глазами мужа. В тот момент он обнимал за плечи как раз ту женщину, что мне повстречалась на дороге.

— Вы так прекрасны, а как заманчиво со мной играет ваше ушко! — говорил мой муж этой шлюхе! Я никогда в жизни не слышала от него ничего подобного. Никогда он не дарил мне цветов, никогда не намекал на то, что любит, никогда не был со мной нежным! Первые десять лет жизни он просто пил. Пил на работе, после работы, избивал меня, чтобы разогнать свою тоску и никогда не говорил ласковых слов. Но то, что я слышала теперь, было гораздо больше, чем просто ласковое слово. Он соблазнял ту женщину, играл с ее цепочкой на шее, нежно и трепетно проводил пальцами по ее губам так, что она пищала от удовольствия.

— Но как ты все это вытерпела, Анита?!

— Никто не знает, что я испытывала в тот момент. Мне хотелось убить всех вокруг, я сжала штору с такой силой, что она чуть надорвалась. Тогда мне показалось, что если рухнет эта прекрасная гардина, то рухнет вся моя жизнь. Приступ ревности, недоумения и злобы сменился страхом. Теперь, прячась от всего, что меня окружало, я просто боялась. Позже вышла ты, Мария, в твоих руках был поднос со льдом. Каждому в рот ты положила по кусочку и сообщила, что игра началась. Я заметила, что Алекс исчез с той дамой, но мое внимание привлекли остальные. Лед стали передавать изо рта в рот, после ты каждого одарила страстным поцелуем и скрылась за следующим подносом, на котором лежали фрукты. Теперь тот, кто последним съест свой фрукт, должен был снять всю одежду. Тот, кто быстрей остальных, мог остаться пока одетым. Но что стало происходить? Никто не торопился играть в эту игру и все попросили принести еще льда. Когда ты принесла лед, мужчины сняли с дам все, что им мешало наслаждаться их телами. В сторону летели палантины, платья, жакеты, юбки. И вот передо мной оказалось пять женщин в чулках, которые просто легли на пол. А мой муж тем временем раскладывал по их телам кусочки льда, нежно обсасывая каждый перед тем, как положить его на свою хозяйку. Женщина с дороги стонала громче всех. Внутри меня все ныло, я не понимала, что происходит, и в какой-то момент хотела раздеться и выйти ко всем, лечь рядом с ними и молча, закрыв глаза, наслаждаться тем, что происходит. Но вдруг мой муж подошел так близко к тому месту, где я пряталась, что мое тело содрогнулось от ужаса. А он просто бросил поднос мне под ноги и снова ушел с той женщиной. Больше я не могла смотреть на то, что происходит. Мне было стыдно от того, что я захотела присоединиться. Но потом я стала рассуждать иначе: если моему мужу не стыдно приходить сюда, почему я должна этого стыдиться? Я ушла так же тихо, как и пришла в этот дом. До рассвета я просидела прямо на дороге, пытаясь разобраться в том, что чувствую. Я стала молиться всем богам сразу. Но что мне мог в тот момент посоветовать любой из богов, когда дело надо было иметь с самим дьяволом? В ту ночь все казалось мне странным, пугающим, загадочным. Я не хотела больше жить так, как всегда жила. Разве это жизнь? Разве это счастье? Что такое любовь, когда ты живешь вроде при муже, но знаешь, как он проводит время… И я стала ненавидеть его больше, чем могла себе представить.

Но к тебе, Мария, меня стало тянуть. Ведь ты в ту ночь так же, как и я, не участвовала во всех этих играх, ты не раздевалась, а просто им помогала расслабиться. Они наслаждались обстановкой, друг другом, своими собственными телами. А ты, как и я, просто наблюдала, но была совершенно спокойна. Почему?

— Потому что мне нравится то, что я делаю.

— Нравится, нравится, нравится! Я бы тоже хотела сказать о себе и своей жизни: «мне нравится то, что я делаю!» Но все, что мне нравится, это приходить в этот дом, потому что я хочу хотя бы день провести так, как ты проводишь всю свою жизнь. Почему тебе так повезло? Почему тебя так наградила удача? Потому что твоя тетка наколдовала тебе такую судьбу? Где она живет, скажи, я тоже поеду к ней, пусть она и за меня помолится своим богам, может быть и мне повезет хотя бы немного.

Мария обняла Аниту и крепко прижала к себе, но порыву нежности и заботы противостоял гнев разъяренной Аниты.

— На рассвете, сидя под каким-то деревом около дороги, в полном затмении сознания, я стал слышать смех тех, кто от души развлекался в доме ночью. Выходили люди, влюбленные в жизнь. Я ненавидела всех. Я накинула капюшон так, чтобы не было видно моего лица. Для того чтобы встать и скрыться в лесу от людей у меня не было сил, поэтому я осталась на том же месте. Мне было совсем безразлично все, что меня окружало, и люди, которые шли мимо уже не представляли такого интереса. Мне казалось, что в мире больше нет никого, кроме меня и вообще весь мир — это ложь, фантазия какого-то урода. Я и не думала молиться о своих грехах и помыслах, мне хотелось познать все, что я видела, и в тот же момент хотелось уничтожить из памяти каждый момент этой ночи.

— О, посмотрите! Бедняжка, наверное, у нее нет доооома! — Ко мне подошла та самая женщина с дороги и потрогала за рукав.

— Не трогай ее, вдруг она мертвая?! Пойдемте дальше.

— Нет, я узнаю ее, я видела вечером ее здесь же на этом месте, думала, что она подскажет мне дорогу в дом Марии…

— Да кто их знает, это, наверное, одна из заблудших сумасшедших, которая сама не знает, чего хочет.

— Подождите, давайте оставим ей хотя бы денег, кажется, она просто выбилась из сил и спит.

— Ах, как жаль, надо было взять ее с собой вчера, она бы сейчас была вполне счастлива! И Мария так добра ко всем, что наверняка бы приютила у себя бедняжку.

И тут я вздрогнула от холода. Они отшатнулись, но стали доставать деньги, передали их моему мужу и он засунул их ко мне в карман. Как он мог не узнать меня? Что помутило его рассудок? Уже было достаточно светло, чтобы разглядеть человека на расстоянии нескольких шагов. Но он меня не узнал, и я знаю причину.

Все долгие годы совместной жизни он приходит домой пьяный. Когда приходит, сразу заваливается спать или ревнует. Последние пять лет особенно ревнует по понедельникам. Но тогда он просто был настолько невнимательным, что и забыл, как я выгляжу. Конечно, приятно ли смотреть на лицо жены, которое постоянно в ссадинах и синяках?

Когда мой муж пришел домой, меня не было дома. Но ему было так хорошо после той ночи, что он сделал вид, что все в порядке. Несколько недель я послушно делала то, что он просил. Я готовила лучшие ужины за всю нашу жизнь. Однажды я не заметила, как мой взгляд упал на его лицо, когда я задумалась о той ночи. Воспоминания взбудоражили мою душу, и он это заметил.

— Эй, Анита, ты что-то от меня скрываешь? Он сидел как всегда с бутылкой в руках.

— Если я что-то узнаю, что может меня опозорить, я тебя убью. Надеюсь, ты знаешь, что я не шучу.

Следующие месяцы я просто молчала. Иногда я за ним следила, и он всегда приходил к Марии. Несколько раз, когда я видела, что он в спокойном расположении духа, я хотела заявить ему: «Ты знаешь, мне известно, где ты проводишь время». Но это грозило тем, что он просто мог выгнать меня из дома. Поэтому я молчала, пока не решилась прийти сюда. Мне казалось, что Мария — единственный человек, который должен мне что-то в этой жизни. Хотя бы свое драгоценное внимание, которое она забирает у моего мужа. Я решила через тебя, Мария, вернуть заботу мужа к себе.

Путь мне был хорошо известен. Также я следила за тобой весь год и знала, что по субботам к тебе никто не приходит. В один день, когда мой муж еще с пятницы оставался где-то со своими друзьями, я отправилась к тебе. По дороге я купила бутылку розового вина, чтобы хоть как-то начать разговор. Как это было глупо, но я не знала, что и придумать, что сказать тебе. Кто я? Зачем пришла? Ты гуляла во дворе в этом же платье, что и сегодня. Когда я зашла, ты словно ждала меня, подбежала и с радостью забрала бутылку вина, пригласила в этот зал и сказала, что счастлива, что твое объявление в газете так быстро сработало! Как оказалось позже, тебе нужна была помощница по дому. С тех пор каждую пятницу я прихожу к тебе, мы весело проводим время, убираем все дерьмо, что оставил мой муж и другие люди. Ты очень удивилась, когда я отказалась брать у тебя деньги.

— Да, но я решила, что это довольно благородный поступок с твоей стороны, и могу тебя считать своим другом, своей любимой сестрой…

— Ты понимаешь теперь, что это не совсем так. Как я могла брать деньги у той, что заставляет моего мужа ползать перед ней на коленях? Я тебе завидовала с первого дня. Шикарный дом, окружение, любовники. Ты же счастливая! Такое счастье достается редко.

— Ты, правда, думаешь, что я счастлива? Вы тоже так считаете?

— Мы все думаем, что у тебя лучшая жизнь.

— Но вот я тебе не завидую, — начала одна девушка. — Наверно очень тяжело отдавать себя другим, а взамен не иметь возможности спокойно выйти из дома.

— Да нет, из дома я выхожу, просто мне редко хочется видеть людей на выходных. Я езжу на конюшню и катаюсь на лошади. Анита тоже со мной ездит и, кажется, тебе это нравится?

— Вот не надо меня выставлять, как неблагодарную девицу, о которой ты заботишься. Ты же все делаешь для других ради себя. Чтобы скрыть от себя свое же одиночество, свою боль. Мне жалко тебя, Мария. Мне жалко себя, мне жалко нас всех. Почему вы все сюда пришли?

— Надо признать, мы думали, что здесь будет развратный прием. Такого точно никто из нас не ожидал.

 

Глава 4. Букет желаний

— Это все, что ты хотела нам сказать?

— Я это говорила тебе, а не им. Тебе, тебе одной. Мне приятно проводить время с тобой. Но я понимаю, что вру себе. Я хочу такую жизнь, как у тебя. Я хочу управлять всем, отдавать приказы другим. И ни в чем себе не отказывать. А больше всего меня поражает твое спокойствие. Твой цинизм.

— Я так не считаю, мне кажется многим далеко до моей доброты. Я даже денег не беру с тех, кто сюда приходит.

— Ну, хватит врать!

— Но это не моя игра, это игра тех, кто хочет мне делать подарки.

— Подарки? Не у всех есть деньги, чтобы делать тебе такие подарки. И те, у кого этих денег нет, заставляют страдать свои семьи из-за голода. А все ради того, чтобы показать себя перед другими, что они могут покорить твое сердце. Хотя, есть ли у тебя сердце?

— Не знаю.

— Дамы! — в разговор включился один из гостей. — Позвольте напомнить, что здесь есть и мы! Уже снег идет, уже праздник, а вы все еще жалеете себя.

Этот голос был настолько пронзительным и неестественным. Этот голос проник сразу в сердце обеих. Но его не услышали в физическом смысле. Этот голос был, как голос из самого пекла ада, его никто не хотел замечать.

— Я вас призываю опомниться, посмотрите в окно! Если бы все в жизни было так плохо, как вы тут обе рассказываете, никто бы из нас не видел этого снега. Разве вам так не кажется?

— Это величайшее заблуждение, что снег приносит счастье.

— Бред! Бред! Не снег приносит счастье, а вы сами приносите счастье.

— Да, на мой день рождения всегда идет снег, — робко и очень неуверенно произнесла Мария.

— Да лучше б тебя не было! Из твоего рассказа ясно, что ты какая-то особенная. А я тебе скажу точно — лучше бы тебя и вовсе не было. И первое ноября я вообще объявляю днем траура. Как бы я хотела остаться одна, расслабиться, не видеть вас всех, особенно тебя, Мария.

— Я ничего не сделала, чтобы так тебя разозлить.

— Да о чем с тобой разговаривать? Ты невыносима. Тебе вообще известно значение слов: «нежность», «любовь»?

— Ну, хватит! Ночь вы уже нам испортили, я не позволю испортить еще и день. Может быть, у вас тут предостаточно время для развлечений и в понедельник, и в среду, а мне надо будет работать, я хочу, чтобы все замолчали и просто вышли из дома. — Настойчивый голос продолжал привлекать к себе внимание.

— Почему вы все еще в масках? Снимайте их сейчас же! — Мария приняла свой обычный вид неукротимой, сильной и стальной женщины-победителя. — Я никого не хочу слышать сегодня, я никого не хотела бы видеть сегодня, но вы уже здесь, поэтому вам придется праздновать мой день рождения так, словно это первый и последний мой день рождения!

— Хорошо было бы, чтоб он стал последним, — добавила девушка с короткими каштановыми волосами, которая оказалась хозяйкой настойчивого голоса.

— Настя? Как ты здесь оказалась? Как ты меня нашла?

— А знаешь… Наша встреча — случайность. Меньше всего я бы хотела видеть именно тебя.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, но я вообще забыла о тебе, ведь мы не виделись, можно сказать, с самого детства. Когда умерла моя мама, отец перестал общаться с твоей семьей. Он не хотел видеть никого из тех людей, кто был знаком с ней.

— Вот так же и я тебя не хочу знать. Знаешь, а мне даже стало немного тебя жалко сегодня ночью. Но все равно, я не могу тебя простить.

— Простить? Меня? Да за что тебе меня прощать?! За ту куклу, которую я нечаянно порвала?

— Ты не куклу порвала, ты всю жизнь мне порвала. Попробуй вспомнить человека по имени Михаил. Невысокий, крепкий молодой человек с татуировкой дракона на спине. Помнишь?

— Ну да, был такой. Всегда приходил с небольшой корзинкой сухоцветов.

— Вот не надо подробностей. Я очень любила этого человека, я готова была ради него сделать все, что угодно. В тот день, когда я узнала, что беременна от него и собиралась сообщить ему эту новость, он вернулся домой поздно. Очень поздно. Я не успела даже подойти к нему, как он сообщил: «Я ухожу от тебя, без выяснения причин». Как же ему было нелегко от меня уходить, собирать вещи, ведь он действительно меня любил.

— А сейчас что, не любит? Я давно про него ничего не слышала.

— Он любил меня. И поэтому сказал, что не хочет больше меня предавать. Мой милый, заботливый, мой любимый и самый родной человек сказал, что не может отказаться от своей привязанности к тебе. Я ничего не сказала про ребенка. Я так сильно его люблю и сейчас, что не изменила бы своего решения никогда. Я решила позволить ему жить и наслаждаться похотью вместе с тобой.

— Не понимаю, почему тогда ты меня ненавидишь, ты ведь сама решила оставить его со мной.

— Отпустить его мне подсказывало сердце. Что ему подсказало не приходить больше к тебе — я не знаю. Но и ко мне он не вернулся. Его измучило чувство вины передо мной. На втором месяце, когда я переехала уже к своей сестре в другой город, у меня случился выкидыш. И снова была случайность! Именно в тот день, когда меня отвезли в больницу, он решил приехать ко мне, чтобы выпрашивать прощение. Я была не в силах больше скрывать свои переживания, но принять его отказалась. Я не приняла его заботливые руки, которые в тот день меня обнимали, я сама его оттолкнула.

Настя не выдержала собственного напряжения, подошла, сжавшись в один комок энергии, к Марии.

— Я всегда хотела просто посмотреть в твои жалкие глаза, которые так любили маленькие корзиночки с сухоцветами. Я не убью тебя, живи, надеюсь, к тебе все вернется, и ты изрядно пострадаешь за моего ребенка и за моего любимого человека.

Тихо, все тем же невыносимо-сжатым голосом проговорила Настя, глядя прямо в глаза Марии. В ее руках был зажат нож, а в глазах горело пламя ненависти. После она вышла во двор.

— Я жду вас снаружи, давайте сожжем ее на костре, благо кладбище за домом.

— Я ничего не знала. Он всегда приходил сам, его никто не звал.

— А мужья, они такие, не идут почему-то к женам, которые их любят, ждут, готовят, а идут к той самой шлюхе, которая утверждает, что никого не ждет, — добавила Анита и тоже отправилась во двор.

— Михаил утопился, когда узнал о ребенке. Он не смог смириться с тем, что все произошло из-за его похоти. — Добавил парень в маске волка. — Я его брат, и я не попал в твои сети, боги милосердны к некоторым.

В комнате было слышно, с какой частотой бьется сердце каждого, кто остался. Кто-то не выдержал и упал в истеричном припадке на пол. Больше желающих выговориться, казалось, не осталось. Мария встала, медленно осмотрела все, что ее окружало.

— Вы говорили, что хотите веселиться, так что ж, повод придется искать каждому самостоятельно. Лично я собираюсь праздновать свой день рождения, несмотря ни на что. Кто-то сегодня говорил, кажется, про радость снега, можете ему радоваться, как хотите. Можете уходить, можете оставаться. Мне все равно.

Она лукавила, когда пыталась держать себя в руках. Но характер непокорной для обстоятельств женщины не позволял ей показать то, что она чувствовала в эти минуты. Она взяла шкатулку, достала заветную записку. Снова прочитала «Так желает Господь». Губы ее дрогнули, но она нашла в себе силы сжечь записку.

— Начнем, пожалуй, день рождения с маленькой смерти. Моей смерти.

Все, что она услышала от Аниты, каждое слово, произнесенное Настей, — сдавили все ее внутренности. Она не могла дышать. Она потеряла способность просто двигаться. Ей хотелось кричать, но она никогда себе не позволяла делать то, что хочет, перед другими людьми. Ее могли осудить, о ней могли подумать, как о дешевой и невоспитанной, если она позволит себе сказать то, что думает. И вообще мать учила ее, что людям верить нельзя. Вообще никому верить нельзя. А если кто-то и кажется добрым и надежным, то это значит лишь одно: надо с большей осторожностью относиться к этому человеку.

Она всегда была уверена, что осторожна в своих связях. Она всегда знала наверняка, что произойдет в следующий момент, что будет дальше. И вот она ошиблась сегодня. Главной ошибкой, как ей казалось в эту минуту, была Анита, ее преданная и надежная подруга. Вторая ошибка была в незнакомых людях. Она впервые в жизни решила открыться перед другими людьми, доверить им свою личную трагедию жизни. А что из этого получилось? Они все готовы были ее убить. И за что? За то, что она такая, какая есть? За что ее обвинять? «А этот брат, — думала она, перебирая обрывки сказанного. — Почему он тогда не оказался вовремя рядом, что толку от него сейчас для этой Насти? И что теперь от меня хочет Анита? Разве я могу ее мужу запретить приходить ко мне? Почему бы ей вообще не остаться здесь вместо меня? Кажется, она этого хочет. Неужели она хочет именно этого? Они говорят, что им жалко меня. Да ведь они сами все жалкие, несчастные…»

Мария не знала, куда себя деть, но гости в доме — это гости. Им надо уделить внимание так, чтобы все остались довольны. Настю и Аниту она решила игнорировать. Просто не подходила к ним, чтобы не провоцировать. Тем более, что они, объединившись против общего врага, казались неразлучными. Мария не понимала, что они тоже пытаются держаться, что это она в их глазах выглядит несчастной. Она не видела никого кроме себя. И как она могла быть несчастна, если у нее все есть. Даже чужие мужья — в ее руках.

На улице действительно все изменилось за эту ночь. Снег легкими мазками гениального художника покрывал землю и деревья белым цветом, скрывая все изъяны. Мария смотрела на снежинки, кружащие в воздухе, и представляла себя в танце, как этого хотела мать. Ее белое платье идеально гармонировало с новым обликом природы. В некоторые минуты казалось, что ничего не произошло. Как-то хорошо и спокойно было на душе. «На душе? Что такое душа?» — думала Мария. — «Разве у людей, которые так сильно способны ненавидеть, есть душа? Душа… Как снег. Летит, летит, потом падает и ее давят ногами те, кто просто желает услышать хруст, насладиться этим звуком. Нет, я не позволю себя сломать. Неблагодарные, неблагодарные».

Ее мысли путались. Хотелось танцевать и кинуться у всех просить прощение одновременно. «Но за что у них просить прощение? Они сами виноваты в своих бедах. Почему я должна была беречь их покой, заботиться о чужом счастье? А счастье? Что такое настоящее счастье? Ведь Анита сказала, что хочет жить так, как я. Ни это ли значит, что она считает меня счастливой? Нет, я еще выясню, что ей действительно надо. Ах, отец, если бы только ты был жив, ты бы объяснил мне, что происходит. А мама, да ты бы просто прогнала всех прочь… Дайте мне знак, появитесь в моей жизни снова».

— Мария! Мария, где ты?! — во двор вошел человек с огромным букетом самых разных цветов. Они завораживали взгляд уже издалека своими яркими красками на фоне побелевшего пейзажа. — Вот видишь, дорогая, этот букет цветов я дарю тебе день в рождения. Обычно я приношу изысканные, но простые цветы. Я очень люблю каждый из них, а ты… Ты — не простой цветок, ты — целый букет самых невероятных соцветий. Посмотри, желтые — их лепестки опадут первыми. И это то, от чего я тебе желаю отказаться. То, что тебе мешает в жизни. Пусть оно уйдет от тебя вместе с тем, как быстро будут опадать лепестки с этого цветка. А знаешь что, загадывай желание, все сбудется! Обязательно. Прощай, Мария, очень рад, что ты оказалась дома, и у тебя гости. Я не рассчитывал, что ты сегодня будешь гостеприимна, ведь в свой день рождения ты предпочитаешь быть одна, поэтому не имею в запасе времени, чтобы остаться. Прощай. И хорошо подумай над каждым цветком! Загадай желание!

— О, какой интересный мужчина, — раздался голос Насти. — Это еще одна жертва твоих цепких коготков?

— Не волнуйся, у него точно нет ни жены, ни детей. И ко мне он приходит только по праздникам.

— Ну да, ну да, бывают же и те, кто ничего не требует взамен. Просто пришел, просто букет подарил. И снова тебе. За что? Просто так!

— Да день рождения у меня, что тут особенного? От вас, конечно, поздравлений я не жду. Да и не важно.

Ее больше не интересовали гости и их проблемы. Она смотрела на цветы и пыталась понять то, что сказал этот человек. «Что все это значит? Почему цветы должны погибать? Хотя все погибает. И я сама объявила сегодня день моей маленькой смерти. А этот белый, совсем прекрасный, но его название я тоже не знаю. Но мне дано право придумать каждому свое название. А что, если этот букет отдать на растерзание гостям? Они лучше меня, кажется, знают, от чего мне стоило бы избавиться!»

— Друзья! Можно я в честь дня рождения так вас назову? Потом забудем об этом.

— Вот видишь, Мария, ты даже сейчас пользуешься нами, ты всегда так цинична, так жестока. Ты живешь с закрытыми глазами! Не будем мы ничего тебе говорить. Это тебе притащили цветы, вот и разбирайся с ними сама.

— А что значит то, что у меня закрыты глаза? Я все прекрасно вижу и всех вас понимаю. Я знаю, где мое место и придерживаюсь его так, как считаю нужным. А вот вы, позволю себе заметить, до сих пор на моей территории.

— Ну, все, с меня хватит. Что я тут, действительно, делаю? — Настя незамедлительно пошла к выходу. За ней пошел человек с маской волка в руках.

Неторопливо к выходу потянулись все невольные участники происходящего.

— Не зря сегодня день всех святых. Хотела бы я знать, с какой целью мужчина может приносить «просто так» цветы женщине, но он, видимо, один из тех святых духов, которые сегодня приходят к людям. И хорошо, что вы все уходите, очень хорошо.

— Ну уж нет, Мария. Я остаюсь. Я не вернусь к мужу. Я останусь у тебя. Позволь мне остаться здесь.

Анита говорила прерывисто, ей было страшно от той мысли, что кто-то из этих незнакомых людей может знать Алекса и расскажет ему все, что она рассказала ночью.

— Не надо было ничего тебе рассказывать. Я раскаиваюсь и разочарована. Я не знаю, что делать, но к мужу не пойду. Пока не пойду.

— Но ведь и меня ты ненавидишь.

— Я не знаю, как быть. Я привыкла к тебе, твоему дому.

— И я не знаю, что дальше…

 

Глава 5. Вопросы

Больше в субботний день никто не побеспокоил Марию. Все, кто ее знал, были уверенны, что она не ждет гостей и в воскресение. Поэтому Анита и Мария спокойно занимались уборкой дома. Атмосфера была достаточно легкой. Но иногда Анита останавливалась и озадаченно вздыхала, глядя в окно. Мария была довольно спокойной, но ее лицо тяготила грусть.

— Анита, что ты хочешь увидеть за окном? Ты кого-то ждешь?

Этот вопрос растворился тут же. Никто сегодня никого не ждал. Но девушка повернулась к Марии. Осторожно повернула голову в сторону голоса Марии. Остановилась. Видно было, как ее плечо слегка дернулось от того, что тело было в замешательстве: повернуться к Марии? Или остаться в прежнем положении? Анита сама не знала, стоит ли теперь вообще разговаривать, и так наговорила лишнего. Она переживала свою беду, Мария переживала свою, но, тем временем, продолжала свои попытки тихим голосом проникнуть в душу Аниты.

— Ты ведь знаешь, я люблю осень. Насколько я знаю, и тебе она нравится. Наверное, мы действительно в чем-то похожи.

Она убрала вымытые стаканы в шкаф и, сама того не желая, очень громко захлопнула его. От неожиданности обе вздрогнули. Мария смотрела на свою помощницу так, словно перед ней был ребус, который надо разгадать сею секунду. Анита молчала и продолжала делать вид, что она вытирает пыль с лакированного столика, в центре которого была зеркальная округлая поверхность. Но она смотрела в свое отражение на столе. Она пыталась понять, как жить дальше. Потом снова посмотрела в окно. Настенные часы пробили 12 часов дня. Мария подошла ближе и увидела, как из глаз Аниты на ее же лицо в отражении падают слезы. Мария не выносила слез и решила оборвать это скучное занятие девушки.

— Послушай, ты ведь знаешь это древнее гадание на зеркалах, когда вызывают своего суженого? Интересно, глядя в этот стол, — получится увидеть будущего жениха?

— Что за бред!? У тебя в голове кроме чужих суженых нет никого?

— Спасибо, заговорила. Я уже стала чувствовать себя виноватой…

— Тебе разве знакомо такое чувство? — Анита пыталась повысить голос, но не могла. Ее беспокоил только Алекс. Она боялась, хотя еще вчера была настроена решительно не возвращаться домой.

— Да что ты от меня хочешь? Анита! Что ты от меня хочешь?!

— Верни мне моего мужа.

— Я у тебя никого не забирала. Он пришел ко мне точно так же, как и ты — через входную дверь. Пришел однажды, а потом стал приходить постоянно. Ты действительно хочешь с ним жить дальше? Зачем?

— Когда я выходила за него замуж, думала, что люблю.

— А знаешь, когда он пришел сюда, я была уверена, что он не женат. О том, что он твой муж, я узнала совсем недавно, из твоих рассказов о нем. Да и какая разница?

— Действительно, никакой. Теперь никакой. Только хочется с камнем на шее кинуться в холодное море. Мария, тебе знакомо такое чувство как «боль»? Ты когда-нибудь хотела умереть? Да так сильно, что тебе самой бы стало страшно от этого желания?

— Не уверена. Я считаю, что человек — сам виновник всех своих бед. Я родилась — я в этом виновата! Но видишь, как удачно я умела выкручиваться с первого дня своей жизни!

— Снова бред, Мария. И снова мне тебя жаль. Уже день, пора отправляться за новым содержимым для твоего рабочего бара. Или ты передумала принимать моего мужа завтра?

Обычно по дороге в магазин они обсуждали что-то из одежды, рассказывали истории, случившиеся за неделю. Обычно разговор вела Мария, но она всегда больше придумывала на ходу. Очень часто она просто не помнила, то происходило в течение недели — так много было посетителей, что она не могла запомнить их всех.

— Анита, почему ты хочешь жить так, как я? Что тебе нравится в этом? Я всегда считала, что я помогаю справиться мужчинам со стрессом, депрессией, скукой.

— Но неужели ты думаешь, что я не способна помочь своему мужику справиться со стрессом? Я что, не могу ноги вовремя раздвинуть? Могу! Но тут появляешься ты! И у него вдруг новая форма стресса, от которой я уже не помогаю. Ты занимаешься грязным делом, понимаешь? Зачем тебе, живя в таком шикарном доме, заниматься всем этим?

— О каком виде грязи ты говоришь? Все люди, что приходят ко мне, достаточно приличные. Может быть, не всегда обеспеченные, но это меня не смущает. Да и вообще, мы любовью занимаемся! С каждым своей любовью.

— Это ты называешь любовью? Я вот вообще не уверенна в ее существовании.

— А я уверена, дорогая Анита. Поэтому замуж и не собираюсь. Мне нравится вести такой образ жизни, я ни от кого ничего не скрываю, и мне все нравится.

— Ты бесконечно цинична. Ты невозможна! Каждый раз, оголяя свою грудь, срывая рубашку с мужчины, ты «занимаешься любовью»? И тебя устраивает, что об этом будет знать его жена?

Дальше они шли молча. Первый снег почти растаял, и снова показались пожелтевшие листья.

Таким же пожелтевшим Марии показалось утро понедельника. Она не спала всю ночь. Ей казалось, что она лежит на дне океана и у нее есть несколько часов, чтобы придумать способ выбраться на поверхность. Иначе ей перекроют кислород. Анита спала в соседней комнате, куда никто никогда не заходил. Это была спальня бабушки. Всю ночь она сидела и разглядывала старые деревянные игрушки. Ей казалось, что это ее собственные игрушки, которые теперь будут всегда радовать ее. Ей было спокойно и хорошо. Она не сомневалась, что муж придет и план, который они придумали с Марией вечером, сработает в ее пользу.

В 7 утра раздались шаги в коридоре. На зеркальном столике уже стояла бутылка виски. Но наполнена она была лишь наполовину. Первым делом Алекс подходил к окну, раздвигал шторы и с восторгом, беря бутылку виски, произносил:

— Утро первого дня недели всегда должно быть торжественным! Как начнешь неделю, так ее и проведешь! За тебя, голубка, за тебя, женщина, что спит и не ведает, что сама любовь сейчас поднимет ее прекрасное тело.

Анита в этот момент стояла за дверью и сжимала в руках обручальное кольцо. Ее терзали сомнения, что Мария хорошо понимает то, что ей придется сделать уже в ближайшее время. Мария ждала своего первого гостя и с должным уважением подготовилась к встрече. Еще вечером она надела длинный полупрозрачный пеньюар, несмотря на то, что должна была быть полностью голой.

Алекс выпил почти все, что ему было предложено сегодня, и быстрыми движениями стянул с себя брюки и рубашку. Раздевшись полностью, он устремился ближе к ней.

— Первый день начался неплохо, но и не совсем хорошо! Разве в твоем доме закончился весь виски? Что ты можешь мне предложить вместо него? Хотя я согласен сразу преступить к делу.

Мария поднялась и направилась к выходу. Было слышно, как захлопнулась дверь на улицу.

— Куда же ты? — Алекс не понимал, что происходит. Он даже не заметил, что она забрала его одежду с собой. «О, эта дама роскошна, она готовит мне какой-то сюрприз!» — подумал он и лег на кровать в позе ожидания. Глаза его горели, а кровь стала бегать по жилам. Он чувствовал, как возбуждается. Но его томление никто ублажать не собирался. Прошло два часа, и он стал беспокоиться. Выходить в голом виде в дом он не решался. В 12 часов дня снова хлопнула входная дверь, и раздался женский голос.

— Мария, я пришла! Ты уже проснулась? Я принесла свежий хлеб и последние новости.

Женский голос Алексу показался знакомым, но он не мог никак вспомнить: кому именно принадлежит этот голос.

— Доброе утро, я сегодня неважно себя чувствую. Если ты поможешь мне с баром, будет просто замечательно, — отозвалась Мари.

Анита взяла еще одну бутылку виски, так же наполовину заполненную, но водой, и отправилась в сторону мужа, который готов был лезть на потолок, лишь бы его здесь никто не увидел.

— Доброе утро, малыш, — Анита наслаждалась тем, что впервые в жизни ведущая роль в ее семейном союзе досталась ей. — Я слышала, ты очень любишь виски?! — Она поставила воду на стол и почти удалилась, но что-то ее остановило. Перед ней сидел совершенно другой человек. Его вид был жалким, глаза то наливались гневом, то излучали ненависть, его трясло.

— Эй, потаскуха, стой! Что ты здесь делаешь?

— Прости, малыш, что?

— Не называй меня малыш! — он подскочил к бутылке, сделал долгожданный глоток и пришел в ярость еще сильней. — Что ты мне принесла!?

— Это, малыш, твои ожидания. Кажется, именно этого ты ждал?

— Что ты себе позволяешь? Ты кто вообще такая? Посмотри на себя! Облезлая стерва! Даже не можешь принести мужу бутылку виски!

— Меня не волнует, что ты говоришь, Алекс, я всего лишь выполняю просьбу своей подруги. Это она попросила меня принести тебе воды.

— Где она? Где Мария?

— Я здесь. И ты знаешь, мне кажется, тебе стоит извиниться передо мной и своей женой. Сначала я хотела заняться с тобой любовью. Но сегодня я не спала в тот момент, когда ты пришел, и наблюдала за всем, что ты делаешь. В один миг ты стал мне противен. И я решила ненадолго уйти от тебя. Но какое-то отторжение не проходит и сейчас. Алекс, зачем ты ко мне приходишь? Что ты от меня хочешь? Я знаю, я никогда тебя не спрашивала об этом, но вот ты обнаженный, стоишь передо мной, своей любовницей и перед Анитой — той, которая тебя ждет дома изо дня в день.

— Я что-то не понимаю, что здесь происходит. — Алекс и теперь показывал свое превосходство над обеими женщинами. — Зачем я сюда прихожу? Чтобы неделя прошла хорошо, чтобы овладеть женщиной, которая никому не принадлежит.

— Ну как же никому? После тебя и другие приходят. Или ты думаешь, что я тоже жду тебя, беспрерывно глядя в окно?

Анита впервые за долгое время видела мужа трезвым. Она видела, как он упрямо избегает ее взгляда. У нее больше не было к нему вопросов. Она не решилась подойти к нему, как они договаривались с Марией, и сказать в глаза все, что хотела сказать долгие годы. Она не подошла из страха, что он накинется на нее и убьет тут же, поэтому просто вышла, а в карман брюк положила обручальное кольцо и записку: «Может быть, когда-нибудь я захочу к тебе вернуться, но теперь прощай». После этого Анита ушла снова в комнату бабушки и крепко уснула.

Мария выгнала Алекса так, что ей стало жалко его. Но она решила не отступать от намеченного плана и помочь Аните покончить с прошлой жизнью. Ей казалось, что так она поможет и себе разобраться в том, что же такое любовь и счастье.

Во вторник Мария надела короткое черное платье и ботфорты на высоких каблуках. На столе теперь стоял графин, наполненный рубиновым вином. Сегодня приходил очень уважаемый в обществе человек. Он всегда ходил в солнцезащитных очках. Перед тем, как войти, надевал повязку на глаза. Он был очень уважаем в обществе, так как его работа была связана с образованием детей, поэтому он очень боялся, что его кто-то узнает, сфотографирует, нароет компромат. Но Марии он доверял почти так же, как себе.

— Я помогу тебе раздеться, мой министр образования, если ты ответишь мне на пару вопросов, — сказала она, стягивая с него галстук.

— Я весь твой, но у нас не больше трех часов на все!

— Тебе не надоело бояться?

— Мария! Выпьем вина? Может быть, ты расслабишься?

— Пожалуйста, ответь мне на вопрос и ты получишь все, что захочешь.

Его губы задрожали от раздражения. Все вокруг на него давили, и он чувствовал себя обязанным перед каждым человеком на земле.

— Мария, твой вопрос меня возбудил до самых штанов, сейчас дырку просверлю, ты не видишь?

— Значит ли это, что тебя возбуждает страх? Я хочу, чтобы ты снял повязку с глаз!

— Нет, я лучше сниму с тебя это платье и возьму то, зачем пришел.

— А зачем ты приходишь?

— О, дорогая, — он расстегнул пуговку на брюках и приблизился к ней, обхватив ей талию. — К чему все вопросы?

Мария поцеловала его в шею и резко сняла повязку с глаз.

— Улыбайся, министр! — в комнате стояла Анита и делала снимок за снимком.

Министр пришел в бешенство, перевернул стол с графином, дернулся в сторону Аниты и не запнулся о собственные спущенные штаны.

— Я отдам тебе все кадры, а хочешь, мы сделаем снимки и развесим здесь на стенах? Но сначала ты скажешь мне, зачем ты приходишь.

— Мария, — начал он умоляющим голосом. — Для тебя не секрет, что ты просто шлюха? Ты не берешь деньги, ты ничего не требуешь. У меня к тебе тогда встречный вопрос: зачем тебе это надо?

— Не приходи больше, уходи. Оказывается, я тебя совсем не знаю. Почему ты вообще здесь появился? И ты прав. Я не знаю, зачем мне это надо.

— Отдай пленку.

— Да не было там пленки, ты просто трус. Но уважаемый трус.

Эта недолгая встреча тронула Аниту впервые за долгие годы. Ей всегда нравилось, что так много мужчин проявляют к ней внимание. Ей даже нравилось, что ее называют шлюхой. Она, порой, видела, обожание в их глазах. И никогда ничего не требовала. Этого было достаточно. «Но почему он так и не ответил на вопрос?». Ее мучили вопросы, но ответов так и не было. Оставалось еще несколько дней, чтобы выяснить хотя бы что-то. Она чувствовала, как что-то внутри начинает умирать.

Следующим посетителем был старик, которого всегда надо было ублажать, начиная с массажа. Он так и говорил: «Ты же понимаешь, что я старый. Мои кости никуда не годятся и надо бы их поразмять перед нашей небольшой прогулкой в мир удовольствий».

Он как обычно пришел после обеда в хорошем расположении духа. В руках он держал букет роз. И Мария вышла к нему обнаженная. Она чувствовала к нему какое-то тепло, но страсти никогда не было. Этот старик хорошо знал, как доставить ей удовольствие одним только своим словом. Поэтому она ставила все фишки на него.

— Вы не представляете, как я рада видеть Вас сегодня! — встретила своего гостя Мария.

— А я думал, что меня рады видеть только в морге. — Он снял шляпу и расправил свои седые кудрявые волосы до плеч.

— Давайте я помогу Вам раздеться, хотите вина, виски?

— Нет, я хочу массаж твоими чудесными пальчиками, которые в этот день принадлежат мне одному. Он лег на кровать, а она села на него верхом.

— Что это за запах такой, Мария?

— Это лавандовое масло, мой старик. Но подождите, я хочу, чтобы вы ответили мне на вопрос: Зачем Вы ко мне приходите?

— А ты в зеркало-то себя видела?

Перед кроватью было огромное зеркало, поэтому она слегка приподнялась и осмотрела себя.

— Видела, ничего вроде.

— Так какие могут быть вопросы?

— Я понимаю, Вас привлекает моя красота, массаж! — она ущипнула его за ягодицу так, что ему стало больно, но он засмеялся.

— Заешь что, мне просто с тобой хорошо. Не могу сказать, что будь я моложе, то променял бы свою жену на твои золотые руки, но с тобой действительно хорошо.

Она легла на него всем своим телом так, словно окутала его всем своим существом.

— Так вы вдовец?

— А что, тебе от этого будто грустно стало?! Да если бы моя Нонночка была жива, моей ноги бы у тебя не было, потому что любил я ее больше жизни.

— А сейчас что, не любите?

— И сейчас люблю. Поэтому и у тебя. Она всегда говорила мне: «Муж, тебе хорошо? Главное, делай так, чтобы тебе было хорошо». Поэтому я здесь.

— Значит, со мной Вы счастливы?

— А ты со мной?

Он перевернул ее так, что она оказалась под его грузным телом, и посмотрел в бесконечно печальные глаза. Убрал пряди волос с лица, поцеловал ее в соблазнительное плечо и снова посмотрел в глаза.

— Вижу, что не счастлива. И не со мной, а сама по себе. Но, собственно, закончи массаж, сегодня хороший день и не стоит его портить вечными вопросами. А то я чувствую себя уже мертвым.

Ее всегда веселил этот старик, и ей вдруг стало грустно от его слов. Она совсем не хотела, чтобы он умер или просто исчез из ее жизни. Она поняла, что он больше всех напоминает ее отца.

 

Глава 6. Останься

Мария стояла во дворе дома и смотрела перед собой. Она стояла так уже больше двух часов и не помнила, как вышла из дома. Перед ней проносились картинки из прошлой жизни. «Люди говорят, что в жизни все стабильно, — прерывисто думала она. — О какой стабильности они говорят?»

Она была в полном замешательстве по поводу того, что говорят все люди. Можно ли им верить? Нужно ли им верить? Стоит ли прислушиваться к тем, что надо искать свое счастье в замужестве? Хотя, наверняка может быть, что правы те, кто утверждает совсем обратное. Но ведь есть еще и третья сторона: всем повелевает Бог. «А где эти всевышние силы? В чем они себя проявляют? Вот то, что сейчас происходит — это Он так придумал все?» — поток мыслей то лился беспрерывной нитью, то останавливался. В воздухе кружился мороз, который иногда щекотал Марию, и она на секунды возвращалась в мир реальности. Но потом снова погружалась в себя, словно там было уютней. Словно она сама была тем самым местом, где проще всего спрятаться от любого холода. Внутри можно было укрыться от любых невзгод. Ей было спокойно, но в то же время, она сомневалась в том, что это спокойствие — правда. «Хорошо было бы уснуть сейчас и не просыпаться…» Ей вдруг стало страшно от того, что наговорили все эти люди, что приходили в дом в течение недели. Она переступала с ноги на ногу, но не желала идти в тепло. Ей все больше казалось, что именно в таком неудобном положении, когда немного холодно ногам — она лучше думает. Потом стали мерзнуть руки, и она грела их дыханием. Она стала представлять, как сейчас где-то далеко-далеко кто-то так же греет свои руки. Захотелось как можно скорей обнаружить этого человека — одного или целую компанию людей, греющих руки, рядом с собой.

«Но зачем они нужны рядом? Разве от этого согреются мои руки?». Она вспомнила свою бабушку, которая была такой же чужой, как и родители, но она так же умело стала любить маленькую девочку Марию. Заплетала ей волосы, умывала по утрам. Но вот рассказать, как и для чего надо жить — не успела. Бабулю отвезли в какой-то загородный дом, о котором Мария ничего не знала. А спустя некоторое время сообщили, что бабушки больше не стало. На семейном кладбище ее тоже не было. «Как интересно. Эта женщина — мне самый близкий человек. Ведь она так же, как и я, появилась ниоткуда, моя названная бабуля, и исчезла в никуда». Мария подошла к старым разваленным кормушкам для птиц, но там не было никого. Мария долго разглядывала, подпрыгивая к окошку кормушки: что там есть? И с удивлением обнаружила, что внутри стоит маленькое блюдечко, которое туда поставила еще бабуля. Бабушка была удивительно строгой женщиной, которая все пыталась контролировать. Но при этом, она заботилась об уюте каждого живого существа. Мария не задавала никогда лишних вопросов по поводу переселения бабули, так как боялась гнева мачехи. Кормушка и то маленькое серебряное блюдечко для птиц привели к тем мыслям, которые сложно было назвать неожиданными. Мария всю неделю пыталась разгадать многочисленные загадки, и кормушка оказалась маленькой искоркой на пути к большому жаркому пламени, которое должно было вычистить все ненужное в жизни. Сейчас, в эти минуты, ей казалось, что она и есть та самая маленькая птичка, которая пригрелась возле серебряного блюдечка. «Как легко птицы оставляют свои гнезда. Как легко они улетают в новые земли. Как у них все просто! Стало холодно — полетел в южную сторону. Почему у людей не все так легко, как у птиц?..»

Ей хотелось стать перышком и пуститься в полет, но тяжелый груз пока незнакомых чувств и эмоций давил сверху так, что взлететь казалось невозможным. Она вспомнила, что в доме находится Анита. От этой мысли стало теплей. Девушка уже неделю проводила время здесь и так привыкла ко всему, что ее окружало, что почти простила Марию за своего мужа. Ей было комфортней в этом доме. Все, что ей надо было сейчас, у нее было. Самое главное, что давал этот дом — это полное отсутствие страха перед тем, что сейчас придет муж и закатит ей очередное ревностное представление, которое не имеет никаких причин, кроме его собственного глупого существа.

Было видно, как Анита похорошела. На щеках появился румянец, губы все чаще улыбались той милой улыбкой, о которой Анита совсем забыла. «Как удивительно! Я умею улыбаться!» Даже обыкновенное слово «удивительно», что вдруг она стала произносить, растягивало великолепную улыбку человека, который рад сам себе. Конечно, ее тревожило то, что теперь ее будут осуждать в обществе. Что теперь скажут соседи? И вообще не ясно, каким образом преподнесет всю историю ее благоверный своим друзьям и общим знакомым. «Да… представляю, что он будет врать всем! Он же так умело врет. Хотя, ему только кажется, что хорошо умеет врать. Как я вообще могла выйти замуж за него?» Она убирала опавшие листочки с букета, который подарили на день рождения Марии, в тот момент, как хозяйка дома с радостным смехом забежала в дом.

— Анита, дорогая! Скажи, тебе сейчас хорошо? Скажи только честно, не ври себе или мне.

— Да, мне хорошо. — Она снова чуть-чуть погрустнела, но тут же выпрямилась, и улыбка украсила ее лицо.

— Ты знаешь, что ты очень хорошо выглядишь! Не будь ты замужем, можно было бы сейчас идти знакомиться хоть с кем, все бы лежали у твоих ног.

— Нет, Мария, я не хочу замуж. И сомневаюсь, что захочу.

— По мужу не соскучилась? — Мария спросила и почувствовала на себе колючий взгляд Аниты. Ее смутили собственные же слова.

— Нет. Не скучаю по этому хаму и невеже. Больше он не заслуживает никакого внимания. Знаешь, Мария, удивительно, что ты опустилась до такого ничтожества, как мой муж.

Девушка тоже неосознанно колко ответила, показав тем самым, что она вполне может постоять за себя и не стоит напоминать ей о прошлой жизни.

— Все, что было у меня с этим человеком — прошлое. Мария, я слишком долго к этому шла, чтобы сейчас портить себе жизнь, которой пока еще нет. Ты вообще, представляешь, что значит прожить в собственной клетке пятнадцать лет и не позволять себе спокойно выйти из дома? Ты вообще, представляешь, как мне теперь придется жить? Мне некуда идти, у меня нет никаких родственников, да если бы и были — что полезного от них? А как мне теперь показаться в обществе? Я не хочу, чтобы в меня тыкали пальцами, как в тебя, и кидали постыдные словечки мне вслед.

Марии стало не по себе за то, что она неожиданно для себя заставила расстроиться человека, который в эти минуты казался ей родным. Ей хотелось сделать что-то хорошее для Аниты, но она не знала, как и что. Исправить ситуацию, казалось, просто невозможно. Анита снова ушла в себя, отвернулась и слезы показались у нее на глазах. Мария сама готова была разрыдаться от любого звука. Атмосфера в доме снова стала напряженной, как вспышка молнии. Марии никогда не приходилось кого-то просить о чем-либо и она не знала, как подойти к девушке так, чтобы не упасть в собственных глазах. «Как так: попросить ее улыбаться? Что еще сделать, чтобы она перестала чувствовать себя плохо?» Мария решила, несмотря на уже расстроенные чувства Аниты, задать еще несколько вопросов, но уже осторожней, обдумывая каждое слово.

— Нет. Я не знаю, что значит сидеть в одной клетке пятнадцать лет.

Эта фраза никак не тронула девушку, она лишь фыркнула в сторону Марии недовольно и показала всем своим видом, что не хочет ее слышать. Но Мария не отступала.

— Я сейчас разглядывала кормушку во дворе. Вот ты знаешь, никогда не обращала на нее внимание.

Она вся развалилась. С тех пор, как бабушку увезли, за ней никто не присматривал. А бабуля любила кормить птиц.

— Я тоже люблю птиц. Они свободные. Но что-то мне сейчас совсем не хочется возиться с кормушками.

— Но все же, хочешь, пойдем, посмотрим, как можно починить этот маленький домик?

— Да ты просто не в себе, Мария! Ты посмотри, на кого ты сама похожа! Ты не причесывалась со вчерашнего дня. Я к тебе вообще боюсь подходить. У тебя такой вид, словно на тебя напали в подворотне и вытащили из тебя все нутро, перетрясли как следует, а потом засунули обратно, только чего-то не доложили обратно.

Они обе рассмеялись. Мария ярко представила, как ее тело трясут десять разбойников с целью найти там что-то ценное для собственной выгоды. Но ничего не нашли.

— Не думаю, что они нашли бы там что-то ценное.

— Зря ты так, Мария. У тебя есть душа, я это вижу. Ты не совсем конченая девка, оказывается, с тобой наверняка можно найти общий язык.

— А ты разве не нашла?

— Я тебе не доверяю. Ты сейчас добрая, а не пройдет и часа, как вышвырнешь меня на улицу.

— Ну… возможно, ты и права. Если ты выпьешь со мной чаю, обещаю этого не делать.

Анита только сделала вид, что ее тронули эти слова. На самом деле она не воспринимала их как добрый знак, она просто ушла делать чай. Мария это заметила и пришла в еще большее замешательство.

Она совсем не понимала, как подобраться к этой девушке, как сделать ее жизнь лучше. Марии действительно стало казаться, что стоит помочь Аните, как и ей самой станет лучше. Но почему так? Ее мучили сомнения, потому как она знала: за все, что происходит в жизни, человек сам отвечает.

Анита принесла чай.

— Держи, я сделала тебе с мятой. Говорят, он человека в чувства приводит.

— Откуда в доме мята? Я никогда такой не пью.

— У меня всегда есть пучок мяты с собой. Говорят, что она изгоняет дьявола из человека, потому он и начинает мыслить ясно.

— А чеснока у тебя с собой нет?

— Есть, конечно. Заварить?

Наконец-то Мария почувствовала, что долгожданное взаимопонимание появляется в отношениях. Анита тоже это заметила и немного расслабилась. Им обеим было странно находиться в обществе «новых» друг друга. Им обеим больше нечего было скрывать, как прежде. Обе чувствовали себя лишними в этом положении. Смущало все вокруг. Руки, ноги, движения, да весь дом, этот чай — все казалось каким-то неловким, игрушечным. Казалось, что все сейчас исчезнет, ничего не останется.

Наконец Мария взяла себя в руки, несмотря на то, что смущение скрутило ее дух и тело в одном положении, она решила быть откровенной и дальше.

— Анита, может быть я не права, может быть, мне только так кажется, но разве я не могу называть тебя своей подругой?

— Я не знаю, Мария, делай, что хочешь.

— Нет, я прошу, попытайся меня понять, для меня важно то, что ты думаешь и чувствуешь.

Аниту действительно удивили и приободрили эти слова. Она решила, что пусть они будут простой лестью, но ей необходимо было это услышать от человека, который столько лет является основным источником боли в ее жизни.

— Возможно, мне только кажется, что мы с тобой находимся сейчас в одном положении, но ведь может быть, что ты поймешь меня и что-то объяснишь.

— Что ты хочешь услышать? Я совсем не думаю, что мы в одном с тобой положении. У тебя есть все, у меня нет ничего. Как ты можешь сравнивать? Ты сидишь в шикарном платье в свой обычный, самый обычный день жизни и убеждаешь меня в том, что находишься со мной на одной ступени? Ты шутишь?

— Я хочу сделать для тебя что-то хорошее, понимаешь?

— Что, чувство вины появилось? Раскаиваться начала? Ты пойми, что поздно танцевать, вечеринка окончена, я ничего не хочу слышать об этом. Я бы и тебя не хотела видеть сейчас, но так уж вышло, что больше мне некуда пойти.

— Да. И мне тоже некуда пойти.

— А зачем тебе куда-то идти?

— Потому что я не хочу больше так жить. Я не понимаю, зачем я живу. У меня все есть, ты права, но мне не приносит удовольствие то, что я делаю.

— Правда? А я думала, что как раз этим ты целыми днями и занимаешься в то время, как я…

— Анита, прошу тебя. Давай поменяемся местами, если хочешь. Давай ты оденешь любое платье, что тебе понравится, и начнешь жить так, как я живу.

— Нет, Мария, не хочу. Я не заслужила столь дорогие наряды и не собираюсь ими пользоваться. Мне в них будет некомфортно.

— Вот и мне некомфортно. Хорошее слово ты подобрала для моего состояния. Но я немного о другом. Сегодня я стояла возле кормушки, но птиц там не было. Я даже не уверена, что они туда прилетают, ведь их никто не прикармливает. Но я решила, что должна отправиться в путь, как это делают птицы.

— Ты хочешь научиться летать?

— Да, можно и так сказать. Я хочу почувствовать, что мне хочется открывать утром глаза и улыбаться. Если хочешь, ты можешь отправиться со мной в путешествие.

— Нет, Мария, не хочу. Что я там буду делать? Выслушивать твои стенания о том, как плохо жить, когда у тебя все есть? Нет… Или ты так намекаешь, что мне пора убираться отсюда? Так ладно, пойду искать себе другую кормушку. Не удивительно, это так на тебя похоже.

Марию огорчило то, что говорит Анита. Она никогда не думала, что ее кто-то видит в таком жестком свете. Она привыкла к тому, что ее все любят, приносят подарки, от которых она часто отказывается. Но в любом случае — ей это приятно. Ведь если приносят подарки, значит любят.

— Я не хочу, чтобы ты уходила. Если ты со мной не поедешь, оставайся здесь. Все равно надо, чтобы за домом кто-то следил.

Во дворе раздался какой-то шум, Мария подошла к окну и увидела, что к кормушке подлетела огромная птица пестрой окраски.

— Посмотри! Анита, оставайся здесь, я прошу тебя. Мне хочется сделать для тебя что-то хорошее, позволь мне сделать что-то хорошее, оставайся.

На самом деле Анита радовалась такому стечению обстоятельств и с радостью в глазах, которую тщетно пыталась скрыть, отправилась открывать дверь. Нежданным гостем оказалась соседка Аниты, которая была обеспокоена ее пропажей, ведь девушка сидела с ее детьми, когда соседка брала дополнительную работу. Она рассказала, что Алекс устроил дома погром, потом стал бегать по всем соседям в поисках жены — ему казалось, что она прячется от него. А когда соседка пришла за помощью, сказал ей: «Вы наверняка знаете, где живет эта ужасная Мария, так вот ваша любимая помощница решила пойти по ее стопам, там ее и ищите».

 

Глава 7. Бог внутри

Оставляя свой дом, Мария чувствовала, что не вернется сюда никогда. По крайней мере, ей хотелось бы так сделать. Она сделала пару шагов за ворота и остановилась. «Что я делаю?» Через пару минут она шла, ускоряя шаг, боясь передумать и вернуться обратно.

Но пути назад не было. В доме вовсю хозяйничала Анита, к которой обещала приходить соседка. Мария понимала, что, возможно, из обители любви дом может перевоплотиться в детский сад с появлением соседки, но ее это не беспокоило. Она доверяла тому чувству, что ее вело теперь вперед, хоть она и сама еще не понимала, что это за чувство.

На улице она совсем не замечала людей, которые шли мимо. Она упрямо вышагивала в сторону порта, как вдруг услышала едва знакомый голос.

— Мария, это ты? Я хотел с тобой обсудить нашу последнюю встречу. — Он подошел близко и говорил так тихо, что ей пришлось остановиться. — Сделай вид, что мы только что познакомились!

Это был тот самый министр образования. Он торопился на очередное собрание по решению вопросов дополнительного образования детей, которое проходило достаточно близко от места, где он встретил Марию и не хотел, чтобы его увидели с этой женщиной.

— Так зачем ты ко мне вообще подошел, если боишься испортить свою святую репутацию, хотя я бы твоих детей вместе с их родителями могла бы кое-чему научить!

— Мария, ты знаешь, я не верю, что ты удалила пленку.

— Да не было никакой пленки.

— Как я могу тебе верить? Ты же всегда делаешь все так, чтобы было по-твоему.

— Этот случай был забавным, согласись. И та девушка, которая тебя сфотографировала, будет меня замещать по всем интересующим тебя вопросам. Я уезжаю, так что это лучшее доказательство того, что ты больше меня никак не интересуешь.

Министр лишь вздохнул и, ничего не понимая, отправился в сторону предстоящего собрания. Он действительно любил детей и не хотел бы примешивать свои личные предпочтения к работе.

Она укутала лицо шарфом так, что выглядывали лишь одни зеленовато-синие глаза. Они всегда становились ярче ближе к зиме. Ей казалось, что корабль уйдет без нее, что она не успеет на последний рейс и придется вернуться. Но она хотела найти себя и уже не могла остановиться. Ей надо было найти что-то, что она не могла себе представить никак. Казалось, что какой-то незримый дух зовет ее бежать из дома, куда с такой радостью однажды ее принесли много зим назад. Вдруг она стала замечать вещи, которые никогда не замечала раньше. Старая женщина с огромными серьгами в ушах встретилась ей на пути. Она стояла на дороге и смотрела Марии прямо в глаза. Мария побежала, спотыкаясь, и обронила сумочку. Поднимая ее, она заметила, как женщина слегка наклонилась и продолжала следить за каждым движением Марии. «Какой ужас, может быть, это еще одна жена? Или чья-то мать? Прочь, прочь, отстаньте от меня все!» Женщина так и продолжала смотреть ей вслед. Еще раз обернувшись и убедившись в этом, Мария зашла в здание, где спешно купила билет-люкс. Она купила номер в каюте, убедившись у администратора, что с ней никто больше не поедет. Ей казалось, что только одиночество сейчас может понять ее и не осудить все ее действия. «Покой, покой — это все, что мне сейчас нужно».

На корабле шумели люди. Они радовались жизни и разливали по бокалам шампанское. Была очередная суббота, и кто-то другой праздновал свой день рождения, отправившись в круиз. Обычно по субботам Мария медитировала под спокойную музыку. Так она пыталась освободиться от груза будничных дней. Эта привычка появилась еще при жизни отца — включать молитвы индусов и вслушиваться в каждый звук до состояния полной гармонии. «Наверное, в тебе говорят твои корни», — часто посмеивался он над ней, будучи атеистом, но поверившим в колдовство однажды.

В атмосфере шума и праздности ей было сложно находиться в эти минуты, а в каюте оказалось совсем неуютно. «Надо расслабиться, надо расслабиться», — думала она и начала уже напевать родные душе песни, как увидела лежащую на столе брошюру. Она долго убеждала себя в том, что не стоит читать то, что она сама не пыталась найти. «Не стоит забивать голову ненужной информацией», — говорила она себе и уже через 5 минут мучений строчки бежали перед глазами, а пальцы только успевали переворачивать страницы с картинками в виде легких карандашных набросков. «Неважно где вы находитесь, важно то, что вы несете внутри себя». Она улыбнулась, но смутилась. Эти строчки казались такими знакомыми, словно она где-то их уже слышала, но понимала, что в практике никогда ничего подобного не использовала. «Любить себя и быть эгоистом — это не одно и то же», — прочитала она еще и еще одну фразу и погрузилась в себя совсем сильно. Из всего, что она успела мельком просмотреть, в ее память крепко засела одна фраза: «Вы никогда не найдете Бога и покой, если ищите его в вещах. Ищите Бога внутри себя». Она сморщилась, ей совсем не хотелось думать о том, что внутри нее. Теперь она точно не могла оставаться одна, ей необходим был свежий воздух.

На палубе кружились люди. Кто-то курил, кто-то смеялся, кто-то выяснял отношения. Она смотрела на людей и думала: «Чему они все радуются? Они выглядят ненастоящими». Пошел дождь и все с радостными криками забежали внутрь. Музыка играла все громче. Какой-то парень подхватил ее под руку и закружил в танце. Она не стала сопротивляться, так как была неподвластна перед его стремлением. Неожиданный поток энергии, который овладел ее телом, оказался гораздо приятней, чем она могла себе представить. Она не чувствовала ничего подобного раньше. От нее никто ничего не требовал, а она ничему не сопротивлялась. Она просто отдалась случаю. Музыка не останавливалась, но парень, улыбнувшись, выпустил Марию из рук и подхватил в свой безудержный танец следующую девушку.

Мария присела за столик и внимательно стала изучать движения пары. Больше всего удивляла мимика и жесты тела. Они словно светились, несмотря на то, что музыка изменила ритм, они продолжали двигаться в своем собственном ритме и пространстве. Они были счастливы. «Вот что значит: неважно, где вы находитесь, а важно то, что вы несете внутри».

Больше не хотелось неожиданных танцев и неконтролируемых движений, потому как ей до сих пор было важно: где она находится и что вокруг происходит. От этого, ей так казалось, зависит внутренний настрой.

Рядом с игровыми автоматам стояли дети. Они смеялись и размахивали руками, совершенно не обращая внимания на мир вокруг них. «Вот кто счастлив, так это дети!» — она присела рядом с ними в надежде перехватить их эмоциональное состояние. Но вместо этого в голове появились картинки из собственного детства и затмили восприятие окружающего.

Мария ясно видела себя крошечную, в коротком зеленом платье с белыми крупными цветами. Ей нравилось это платье. «А ведь я всегда смеялась. Особенно, когда отец поднимал меня на руки и кружил. Как этот парень, что сейчас неожиданно схватил меня». Ей совсем не хотелось вспоминать отца, она бежала от мыслей о нем, как от самого страшного ужаса.

Вдруг она заметила, как кто-то выглянул из-за двери напротив и поманил одного из мальчиков к себе. «Кто бы там мог быть? Я думала, там вообще туалет». Мальчик скрылся за дверью и вышел оттуда с яблоком и кока-колой. «Интересно, что там. Никогда не замечала эту дверь». Ей все казалось новым, неопознанным. Она смотрела на вещи совсем другими глазами, но не понимала этого сама.

Мария подошла сначала к мальчику и попыталась выспросить о том, что же кроется за дверью. Мальчик скорчил рожицу так, будто последнее дело в его жизни будет разговором с этой женщиной. Он отвернулся и засмеялся со своими друзьями, оглядываясь на Марию.

Путь к двери преградили две девушки. Они активно спорили и никак не могли найти решение своей проблемы. На одной из стоек корабля девушки обнаружили каталог косметики, и не могли решить, какой лак больше подойдет одной, а какой — второй из них.

— Как хорошо, что мы Вас встретили. Ну не случайность ли. У вас такой чудесный маникюр. Как вы сделали такие ногти? — одна из девушек принялась рассматривать руку Марии. — Скажите, как называется этот лак? В каком салоне Вам делали маникюр?

Мария молчаливо смотрела на девушек и не знала, как им объяснить, что лак ее интересует теперь меньше всего. Ее тянуло к двери.

— А Вы не знаете, — робко спросила она, — что за той дверью?

Девушка оглянулась и непонимающе посмотрела на Марию.

— А зачем Вам туда? Пойдемте лучше с нами в бар! Я угощаю! Заодно расскажете, как сделать такие бархатные коготки.

— Да, она наверняка много знает о преимуществах острых кончиков. — Подхватила вторая девушка. — Мы в баре, приходи!

Наконец она стояла у двери и осторожно ее приоткрыла. Перед ней открылось зрелище, которое острым лезвием прогулялось по тому самому «то, что внутри вас».

За дверью в полумраке скрывалась огромная пустая комната. Лишь после того, как Мария услышала, как кто-то кашляет, она решила войти внутрь. Где-то у стены слышался шепот. Вокруг плясали огромные тени. Она сделала пару шагов вперед, и кто-то вскрикнул.

— О нет, простите, простите. — То, что она увидела, поразило ее. — Я не хотела, я не видела.

На полу лежали дети. Под ними ничего не было, лишь пол служил им кроватью. Одеял, покрывал Мария тоже не обнаружила. Рядом с детьми сидела женщина на белом куске ткани и что-то шептала, глядя в одну точку. Мария осторожно присела рядом. Женщина совершила поклон и повернулась к детям. Маленькая девочка закашлялась и обеспокоила этим свою мать, которой пришлось отвлечься от молитвы. Она погладила ребенка по голове, положила ее на свои колени и продолжила что-то шептать.

Мария почувствовала, как слезы покатились маленькими капельками по ее щекам. Она отвернулась, незаметно достала платок из сумки и вытерла щеки. Женщина оглянулась и словно своей улыбкой так же, как маленькую девочку, приласкала Марию.

Двери в эту комнату постоянно открывал кто-то из подвыпивших пассажиров. Они бесцеремонно заглядывали и не давали спокойно отдыхать этим измученным людям.

— Закрыть дверь? Вам мешает? — Мария спрашивала шепотом у женщины, но женщина не отвечала. Лишь позже стало ясно, что она говорит на каком-то азиатском языке.

Мария легла на пол и стала внимательно рассматривать картину перед собой. Ее больше не волновало то, что вместе с ней, на одном поверхности, спят около тридцати человек непонятного происхождения, что большинство из них больны. А некоторые, вполне возможно, неизлечимо больны.

«Вы то, что вы несете внутри себя. Так вот я и есть эти люди. Мне хорошо здесь», — ее искренне удивило то, что женщина, которая спит не на роскошной кровати, а на пустом полу, так спокойно улыбается, укрывая ребенка лишь собственной ладонью.

Но она еще побаивалась этих незнакомых людей, поэтому крепко держала сумочку в руках. Позже она положила ее под голову. И, видя это, мужчина, который сидел напротив и все время наблюдал за Марией, открыто усмехнулся. Он ясно давал понять своей ухмылкой, что их здесь волнует все, что угодно, но не эта расфуфыренная персона, благодаря которой вся комната заполнилась дорогим ароматом духов.

Увидев это, Мария приподнялась в напряжении, и чья-то рука опустилась на ее спину. Рука медленно и нежно стала поглаживать спину, прощупывая каждый позвонок сквозь шелковую блузку. Мария так разомлела в атмосфере непонятного для нее внутреннего умиротворения, словно она именно сейчас медитировала в своей комнате под любимую музыку.

Она совсем не сопротивлялась и показывала всем своим видом, что не против того, что происходит. Руки блуждали по всему телу, а человек с ухмылкой напротив — прикрыл глаза и улыбался уже чему-то своему. Это еще больше расслабило Марию.

Перед ее глазами появился хозяин нежных рук — темнокожий парень, который показал на пальцах, что он немой, а потом в воздухе нарисовал сердечко и отправил ей воздушный поцелуй.

Мария оторопела от происходящего. Что происходит? Снова от нее требуют любовных утех? Молодой человек вернул ее в реальный мир и исчез за дверью. Но что теперь было реальным миром? Там, где ее ждали люди, жаждущие ее тела, ее поддельных ласк? Чужие мужья, жаждущие сострадания к их нелегкой жизни? Маникюрные салоны и дорогие автомобили? Разве это реальный мир? Она снова посмотрела на женщину, которая больше не стояла на коленях, а легла отдельно от детей в углу огромной комнаты. Ей стало и противно, и больно одновременно. Мария быстро встала, словно пришла в себя от глубоко сна и вышла вон от всех этих странных людей, унося с собой запах дорогих духов.

За дверью стоял темнокожий парень. Тепло его рук еще бегало мурашками по спине Марии и она взглядом показала ему дорогу к своей каюте.

— Жаль, что ты не можешь говорить. А, может быть, и не слышишь меня? — она внимательно посмотрела на него, но он никак не реагировал, и она решила, что не слышит, поэтому позволяла себе говорить все, что думает. — Интересно, когда у тебя была девушка в последний раз и зачем я тебе понадобилась? Хочешь меня? Да? Хочешь сделать перерыв в своей беспросветной никчемной жизни? Как мне тебя жаль, — она показала ему на дверь в душевую комнату и сунула в руки полотенце. — Иди и отмойся, как следует, не хотелось бы мне подцепить заразу.

Но он лишь мило улыбался и думал о чем-то своем. Мария закрыла за ним дверь и стала распевать неизвестную ей самой песню, которая плавно перетекла в слезы. Молодой человек вышел с широкой белоснежной улыбкой и страстно схватил ее в свои объятия. Каждая его клетка светилась от происходящего, и он не скрывал ни на секунду своего счастья.

— Вот от чего ты так улыбаешься? Почему ты такой счастливый?

Он не слышал ее или не хотел слышать и ловко прятал свою улыбку в ее теле. Постепенно Мария расслабилась от удовольствия, и ей казалось, что она так же счастлива, как этот незнакомый парень. Утром она снова взяла брошюру и на обложке нашла незнакомый почерк: «Так желает Господь».

 

Глава 8. Доктор

Она знала, что еще ночь и до утра оставалось несколько часов. Но казалось, что снаружи раздается какой-то шум.

Она вышла из каюты и стала подниматься на самый верх. Ей казалось, что именно оттуда что-то падает. «А вдруг все спят? И капитан спит! Вдруг случится так, что система автоматизирована, но произошел сбой. Вдруг я одна не сплю?» — думала она, поторапливая себя собственными мыслями. Грохот усиливался и подгонял ее на самую верхнюю палубу.

— Девушка, куда же Вы так спешите, туда нельзя сейчас! — навстречу показался один из работников судна. — Опасный для Вашей чудесной жизни шторм! Не вздумайте ломать стекло.

— Стекло? Зачем же мне ломать стекло? — Ее очень удивило замечание незнакомого мужчины, и она по инерции двинулась дальше. Вдруг она ощутила невероятную потребность в свежем воздухе и неистово посмотрела на человека, в чьих руках были ключи от двери. Ее глаза пытались вызвать в нем сочувствие, но она быстро пришла в себя. «Разве я могу у кого-то что-то просить?» Она недовольно отвернулась от мужчины и увидела в глубине зала женский силуэт. Марию заинтересовала эта женщина. Она, несомненно, была прекрасна и обворожительна. Красоту ее женственности подчеркивало длинное зеленое платье из бархата и тонкое рубиновое ожерелье.

— Неужели это ты, Мария? Ты слегка полновата, тебе не кажется?

— Что? Кто Вы?

Женщина стояла так, что ее лицо скрывал полумрак и виден был только рот. Она говорила медленно и тихо, растягивая каждое слово. Мария, словно маленькая девочка, пыталась уловить интонацию и понять — кто перед ней стоит.

— Ты не узнала меня. Ну конечно, тебе было шесть, когда я в последний раз держала тебя за руку и рассказывала историю Майи Плисецкой. У тебя были все данные стать хорошей балериной. Женщина сделала шаг вперед и Мария узнала в ней когда-то любимого преподавателя танцев и пения. — А что ты сейчас хочешь? Зачем тебе нужно в такой шторм выходить наружу?

— Я… Я проснулась и услышала грохот. Мне показалось, что мы тонем. А сейчас чувствую, что задыхаюсь. И голова кружится. — Она стала растирать свою шею, не отрывая взгляда от ключей, которые уже были в руках учительницы.

— Ты всегда была сложным ребенком, всегда хотела невозможного. Но сейчас, вероятно, у тебя разыгралась морская болезнь и тебе лучше прилечь. Я могу тебя проводить.

Неожиданно для себя Мария крикнула так, что испугала уже нахмурившегося от непонимания ситуации шкипера. Она тут же пришла в себя, но не решалась заговорить. Учительница взяла ее за руку, жестом показала молодому человеку на дверь и он быстрыми движениями ее открыл. Мария под руку с таким далеким и в эти минуты близким человеком, вышла на палубу.

— Вот здесь можешь проораться, деточка, никто тебя не услышит. Я тебя оставлю, мне надо голос беречь, а тебе я даю ровно пять минут или останешься здесь до утра. Только учти — подохнешь.

Мария не верила своим ушам. Ее оставили одну рядом с бушующей природой. Она поняла, что падает — пол заливало ливнем, и ноги не подчинялись контролю. Ее телом владела неуемная стихия. Мария закрыла глаза, решив, видимо, что сейчас произойдет чудо и покажется свет. Ее швыряло из стороны в сторону так, что она несколько раз упала на пол. Ей совсем не хотелось, чтобы представление, в которое она попала, закончилось. Когда она в очередной раз пыталась подняться с колен, раздался голос шкипера, который звал ее обратно, но она ничего не ответила.

— Сумасшедшая! Я пошел за доктором! — крикнул он напоследок и скрылся. Мария так и сидела, опустив голову вниз, мокрая, но наполненная какой-то невиданной силой.

Спустя еще несколько минут она почувствовала, как все вокруг затихает. Она подняла голову и увидела, что дождь лишь маленькими капельками кружит в воздухе. Мария поднялась и подняла руки к небу. Сзади послышались шаги, шкипер буквально тащил за собой сонного доктора.

— Вот она, осмотрите ее немедленно! Уверяю вас, она сошла с ума.

— А что с ней? Стоит человек, воздухом дышит… Дорогой, не вы ли с ума сошли, чтобы будить меня на рассвете? Это же самое пригодное время для глубокого сна. Разве вам не известно? — доктор был из болтливых, поэтому быстро взбодрился, когда почувствовал, что появилась возможность высказаться.

— Да что вы говорите?! Осмотрите пассажирку, я Вас зачем будил?

— Я Вам, шкипер, выпишу больничный на пару дней. Проспитесь, как следует молодому организму, отдохните. С чего Вы взяли, что с ней что-то не так. Ой, разбудил, да зря, теперь и не усну! Зайдите ко мне после 9-ти, после завтрака.

Доктор покачал головой, глядя на Марию, и улыбнулся ей, после чего ушел досыпать свои сны. Шкипер только развел руками, что-то пробурчал и ушел. На палубу стали подниматься первые проснувшиеся. Кто-то делал зарядку, кто-то вышел покурить.

Мария почувствовала усталость, как после недельной физической нагрузки. Сильная жажда привела ее к барной стойке.

— Дайте что-нибудь покрепче! — довольно весело и уверенно сказала она официанту.

— Не рановато ли?

— Главное, чтоб поздно не было. Подумайте об этом. — Она ответила дерзко, чем нисколько не задела паренька, только раззадорила. Она легла на руки и погрузилась в мир собственных грез. Казалось, ее ничто не волнует.

— Вот, держите, — он протянул ей полотенце, сухие носки и одноразовые душевые тапочки.

— Что это? Вы издеваетесь? Я так плохо выгляжу?

— Я обеспокоен лишь тем, что Вы можете простудиться. Хотите, могу помочь вытереть голову? — Было видно, что он хорошо выспался и ему приснился замечательный сон, возможно о том, как он станет когда-нибудь капитаном корабля.

— Вы не много себе позволяете, молодой человек? И где то, что меня согреет изнутри? — Она снова ткнула пальцем в несуществующее меню на барной стойке.

— Наденьте носки, пожалуйста, и я все принесу. Могу Вам обеспечить еще и халат, но до этого, наверное, Вы бы предпочли сходить в душ.

На этот раз она решила уступить заботливому бармену, который был не только обаятелен, но и заботлив, как настоящий мужчина.

— Да из тебя выйдет хороший капитан, — сказала она и остановила себя на мысли: «Позвони мне, когда им станешь», — она поняла, что, скажи она эти слова вслух, заботливые руки бы тут же опустились. Она поняла, что он делает все это для нее просто так.

— Вот Ваш утренний завтрак и очень крепкий черный чай с небольшим количеством мяты.

Мария больше не смогла спорить с его добротой и положительно улыбнулась. За долгое время кто-то ей предложил обычный завтрак, состоящий из пары круассанов с малиновым джемом и чай. Она не стала скрывать, что это ее очень тронуло, и с большим удовольствием позавтракала, наблюдая за тем, как заботливый паренек натирает до блеска посуду. Было видно, что он любит то, что делает.

Казалось, что в зале бара никого больше нет, кроме них, и она решила привлечь его внимание. Его упругое молодое тело ее привлекало все больше и больше.

— А как же тебя зовут? И как мне тебя отблагодарить за твою доброту?

— Мне ничего от Вас не надо, что за глупости!

— Глупости? Разве ты ничего от меня не хочешь? — она соблазнительно стала поглаживать себя по оголившемуся плечу.

— Нет. — Он помрачнел и ушел к себе в подсобку.

Из-за спины послышался голос, она обернулась. В зале бара была небольшая сцена, где микрофон настраивала та самая женщина-учитель. Но она уже была в более легком платье и мягких балетках. Удобно разместившись на высоком стуле, женщина взяла в руки микрофон и тихо стала напевать мелодию без слов.

— Это моя мать. Я знаю, что вы знакомы, — он принес стакан с водой и снова решил удалиться, но Мария остановила его.

— Послушай, а ты знаешь тех людей, что там спят на полу? Они какие-то странные, не правда ли?

— А что в них странного?

— Но как можно спать на полу? Они в своем уме?

— А зачем Вам о них думать? У них просто нет денег, чтобы спать в уютной каюте, да еще и выкупать ее полностью только для себя.

— Но неужели нет каких-то других способов передвижения?

— А они и не требуют. Их это устраивает. Мария не могла поверить в то, что слышит.

— И куда они плывут?

— Не знаю, и это не мое дело. Когда я был младше, мне тоже было интересно, но отец мне объяснил, что не стоит лезть в чужие дела.

— Странный у тебя отец. А как его зовут? Возможно, мы знакомы… — Она решила поинтересоваться, так как быстро сообразила, что ее учительница танцев и пения не могла выйти замуж за бедного человека.

— Мой отец сегодня спас этот корабль от шторма, он капитан и владелец этого судна. А куда Вы плывете?

— Это совсем не важно. А магазин уже открылся? Что они едят? — к этому моменту у Марии был совсем отстраненный взгляд. Ее словно что-то повело из зала.

— Вот, держи на чай, мне надо идти, — она поспешила в сторону магазина, оставив немного чаевых молодому бармену.

Время близилось к завтраку, и она вспомнила доктора, который выдает больничные по настроению. «Интересно, а к нему все могут обращаться на корабле?» Она брала с прилавков все без разбора: зубная паста, мыло, хлеб, булочки, салфетки — ей казалось, что это просто необходимо тем людям, которые наверняка так и не спали всю ночь. Как они могли уснуть в такой шторм?

Выходя из магазина, она встретила доктора, спешившего к шведскому столу.

— Доктор, скажите, где Вы располагаетесь? Мне все же необходима Ваша помощь!

— О, как Вы прекрасны, только не спешите, Вас наверняка еще покачивает! Скажите лучше мне, где Вас найти, — он добродушно рассмеялся и отечески похлопал ее по плечу.

— Это будет очень кстати! Приходите вот сюда. — Она показала на дверь, из-за которой уже выглядывали просунувшиеся дети.

Доктор слегка нахмурился, покряхтел недовольно, но дал утвердительный знак, еще раз с крепко оценив Марию.

В комнате не было темнокожего парня, но Мария и не рассчитывала его увидеть. Ее одолевала потребность совсем другого характера. Она подошла к женщине, которая укуталась в какое-то тряпье.

— Простите, Вы будете молоко? Хлеб? Что Вы хотите? Вы голодны?

Женщина нехотя повернула голову в сторону ухоженной незнакомки. Мария поставила пакет перед ее глазами и повернулась к детям. Она знала, что им просто необходима новая одежда и решила сейчас же решить этот вопрос.

— Кто-нибудь понимает то, что я говорю?

— Я понимаю, — отозвался мальчик лет шестнадцати. — Что Вам надо? Разве Вы не ошиблись номером? — в комнате снова раздался знакомый смех, и она заметила мальчика, который стоял возле игрового автомата.

— Хорошо, — ее совсем не беспокоили их насмешки. Она даже обрадовалась, что на нее обратили внимание. — Ты знаешь, где продают одежду? Правильно, надо подняться на один этаж. Возьми с собой всех детей и отправляйтесь за одеждой.

— Но у нас нет денег, — снова раздался смех. — Может быть, тебя разденем? Что на это скажешь? — Еще один подросток решил выступить со своим остроумным предложением. Мария не поддалась его влиянию и протянула мальчику свою карту.

Мать больных девочек приподнялась и с трудом подозвала Марию ближе к себе.

— Их туда не пустят, как ты не понимаешь? — она сильно закашлялась и легла обратно.

— Ладно, стойте здесь, сейчас придет доктор и будет всех осматривать, так что даже лучше, если вы все останетесь.

— А я здоров!

— И я! Не надо меня щупать, вот еще!

Мальчики удалились из комнаты, а Мария принялась подсчитывать, сколько человек надо одеть. Она достала записную книжку и написала, чтобы не забыть после визита врача, что необходимо купить: 18 брюк, куртки, платья девочкам, колготки, платки и шапки. Она подчеркнула несколько раз строчку с носками и нижним бельем, и снова обратила свое внимание на женщину.

— Чем вы больны? Вы знаете? Вам нужны какие-то лекарства? И куда Вы едете?

— Мы здесь все незнакомы, но нас объединяет голод. Мы просто хотим жить.

В дверь кто-то скромно постучал, чему Мария и женщина удивились.

— Так-так, что тут у нас происходит? Снова наркоманы и бездельники? — В комнату вошел доктор. Он успел надеть халат, маску и перчатки. Для Марии он так же принес защитную от вирусов маску и надел, не спрашивая разрешения. Мария хотела сорвать ее, но доктор остановил своим строгим на этот раз голосом.

— Я сказал быть в маске! Не смей меня ослушаться. Ты думаешь, мне хочется возиться с этими несчастными? С чего это ты решила им оказать первую медицинскую помощь? — он был очень не доволен. Видно было, что мысли о посещении этих людей испортили ему аппетит до такой степени, что он остался голодным. — Да еще и продуктов им принесла! Ты знаешь, что у них через одного туберкулез?

— Нет, я ничего не знаю, но прошу, помогите им. — Мария не скрывала своей тревоги. Она взяла женщину за руку, в которой оказались четки.

— Слабо молитесь, грешница, раз такой кашель. Давайте поднимайтесь, буду Вас прослушивать.

Пока женщина расстегивала тугую кофту, доктор изменился в лице. Он пристально смотрел за движениями больной, изучал ее глаза, кожу, прислушивался к дыханию.

— Подождите, дайте руку, — он посчитал пульс. — 50 значит. Это уже очень плохо. Потом он долго прослушивал легкие, ловко орудуя стетоскопом — было видно, что он профессионал и умеет работать.

Он достал спирт и попросил Марию протереть все предметы по нескольку раз, после чего сел, обхватив одной рукой бороду.

— А это кто? Тоже больные… Вижу, вижу. Идите сюда. — К доктору подошли две маленькие девочки, которые тоже подверглись всем проверкам.

— Значит так. Ситуация сложная, — она говорил осторожно, обращаясь к Марии. — У меня в кабинете, здесь, есть дорогущий аппарат, который позволит в течение десяти минут сделать нужный анализ крови, но это стоит денег, разумеется. Я все же только доктор. Если есть, чем платить, приходите, дальше будет видно, что с ними делать.

— Конечно, конечно, я заплачу, — Мария снова взяла за руку женщину, которая умиротворенно, но с достоинством смотрела на доктора.

Все процедуры длились не больше минуты. Девочки только успели взвизгнуть от небольшого укола каким-то маленьким роботом. Доктор смотрел на экран компьютера и только успевал что-то записывать. Он позволил Марии присутствовать тут же, чему она была очень рада. Мать или тетя детей — было не совсем ясно — приободрилась от такого количества внимания и непрерывно молилась своему Богу, постоянно оборачиваясь в сторону Марии. Вдруг доктор кашлянул, отодвинулся от своего стола.

— В общем так. С девочками ничего страшного не происходит, самый обычный бронхит. Лекарства есть даже у меня. Тоже, конечно, за отдельный расчет, — он внимательно посмотрел на Марию, а она лишь закивала в ответ. — А вот у Вас, похоже, туберкулез, вам срочно надо ложиться в больницу, — он замолчал и отвернулся обратно к монитору.

— А лекарства? Какие нужны лекарства? — Мария беспокойно затрясла доктора за рукав.

— Вам лично вот, — он пододвинул стоящий на столе пузырек с успокоительным. — А что с ней делать? В больницу или на кладбище сразу. Но на кладбище дешевле, только и всего.

— Я заплачу. Скажите, что делать.

— Да подождите Вы. А вообще, мне кажется, что я Вас вспомнил.

Она напугано стала всматриваться в его лицо. Она совсем не помнила этого человека, хотя всех своих клиентов знала по именам и всегда запоминала их намеренно. Но он продолжил.

— Это же вы живете сейчас в том доме, где жила бабуля, которую потом привезли к нам в клинику?

— Наверное, это я… — она смутилась, потому как ей самой неизвестна была эта история в ее истинном виде.

— Тогда все ясно. Ваша бабушка была удивительным человеком. Она поступила бы точно так же.

Мария с облегчением выдохнула и собралась рассчитываться с доктором, когда он добавил:

— Я напишу направление в одну клинику, как раз там лежала ваша бабуля, отвезите женщину туда.

 

Глава 9. Лошадка Бэлла

В оставшиеся три часа, удовлетворенная заключением доктора, Мария возилась с остальными детьми, большинство из которых были уже подростками.

— А у тебя ничего попка! — Высказывался один из них в тот момент, когда она выбирала ему новые джинсы. Ему казалось, что таким образом он выказывает высшую степень похвалы девушке, которая ему понравилась.

Мария только усмехалась. Она посчитала забавным то, что пятнадцатилетний мальчишка с ней заигрывает, и решила ему отвечать тем же.

— Я бы не сказала, что ты не прав, но попрошу тебя придержать язык за зубами! Поверь, у нас еще будет время поговорить обо всем, но для этого тебе придется надеть вот эти брюки!

Она заманивала шутками-прибаутками в магазин вещей этих детей. Они же чувствовали себя там лишними, они не знали, что и как правильно говорить, когда консультант спрашивает: «Юный мой друг, какой длины рукав ты предпочитаешь?». В такой момент детям казалось, что над ними издеваются. В итоге парочка мальчишек исчезла из обзора Марии в первые же 10 минут. Она не могла понять какое-то время причину их исчезновения, пока более старший мальчуган, который рассыпался комплиментами насчет ее шикарной груди и зада, не раскрыл причину.

— Вот послушай, тетя. Давай я тебе честно скажу, потому что ты мне нравишься. Случайно нравишься, ведь обычно таких как ты, богатеньких потаскух, которые вдруг решили поиграть в мамочку, я отправляю на все четыре стороны, — при этих словах с лица молодого паренька мигом исчезла ухмылка, игривость, зазнайство. Он стал серьезным и черты лица теперь выдавали в нем человека, знавшего ни одну трагедию жизни. Он продолжал, перебирая тонкие стальные прутья в руках, которые каким-то образом задержались у него в кармане старой куртки.

— И слушай меня внимательно, если ты собираешься играть с нами в свои игры и дальше. Понимаешь, тебя никто здесь, среди моих друзей — а они мне все равно, что семья — не будет воспринимать, как причину для счастья. Здесь ты наоборот — причина для драк.

— Почему же? Разве мой вид вызывает агрессию? — взволнованно спросила Мария.

— Да. Твой вид, твои манеры. Но ты, конечно же, не догадываешься о причине!

— Нет, я думаю, что здесь все не против новой куртки, да и обед лишним не будет! — она искренне не понимала о чем речь и хотела им помочь.

— По крайней мере, двое из ребят тебя недолюбливают из-за того, что ты богата. Этих сведений пока будет предостаточно. Ну а я все тебе прощу, покажи мне только коленочку!

— Ты мне нравишься! Определенно, но показывать тебе я ничего не буду! — Она заигрывала с ним так, как будто бы ей было с ним действительно легко и хорошо. На самом деле, она мучилась вопросом о том, как ей подобраться к остальным детям. Ведь она просто хочет их приодеть и накормить! А некоторых немного подлечить. Но что значит то, что она «поиграет с ними в добрую тетю и бросит?» Слова мальчика погрузили ее в себя. Она совсем забыла о том, что на этом корабле есть отличный отдел с часами, куда она обязательно собиралась заглянуть и сделать себе небольшой подарок. Все прелести, которые радовали раньше, в чем она уже стала сомневаться — были забыты из-за хлопот с детьми и больной женщины. Женщина призналась, что зовут ее Аиша.

— Мария, говорить я не люблю, я привыкла молиться, но других в свои молитвы я не посвящаю. Я тебе благодарна, но вряд ли смогу тебе чем-то отплатить, поэтому не могу принять твою помощь и в клинику не поеду.

Аиша говорила серьезно и почти уверенно. Голос ее дрожал на словах «в клинику не поеду». Было видно, что она очень благодарна случаю и не желает его упускать. С корабля приятно смотреть на берег. Все кажется заколдованным. Они проплывали мимо рыбацких домиков и видели, как старые профессора крючка и лески закидывают удочки, стоя точным рядком: один к другому.

Как собака, которая мучается на цепи возле огромного современного коттеджа, прыгает в сторону проплывающей мимо лодки. Конечно, ведь на лодке сидят мужики, которые на спор дразнят несчастного кобеля, пытаясь высвободить его из заключения. Им интересно: как долго будет рваться на свободу этот пес? Как быстро он сдастся, обессилит и упадет, заскулив, на свои лапы. Но собака не сдавалась. В этом месте капитан корабля сделал остановку: «Ему тоже стало интересно, наверное, чем закончится история с псиной». Но нет, оказалось, что с другой стороны палубы кто-то прыгнул за борт и шустрые матросы кинулись спасать человека.

— Я не хотел, я случайно! Я думал, у меня получится устоять на одной ноге, — кричал упавший в воду. Матросы смеялись. Капитан тоже вышел и стал смеяться громче всех. Утопающему стало совсем стыдно, и он уже не знал, куда себя деть, как вдруг капитан сам прыгнул за борт и свистнул как-то особенно матросам, которые тоже прыгнули за борт.

Собака сорвалась с цепи и кинулась к лодке, с которой ее дразнили неизвестные.

А капитан поднялся на судно, пожал руку главному «злодею» прыжков в воду и отдал приказ срочно двигаться вперед. Все знали, что он фанатично любит тех, кто хотя бы раз совершал этот безумный поступок, даже если ему, позже, пришлось бы отвечать за это перед судом.

— И все же я настаиваю на том, чтоб Вы, Аиша, отправились на лечение. Как можно противиться желанию другого человека помочь Вам?

— Благими намерениями вымощена дорога в Ад, знаете? — Аиша была напряжена и невольно пыталась спровоцировать в Марии ее прежнюю натуру. Она говорила:

— Любая женщина — всего лишь змея, которая скидывает время от времени свою шкуру.

— Ну, все верно, в таком случае я с вами соглашусь, потому что сейчас как раз происходит линька. Я бы хотела так думать, — Мария перебила женщину, которая теперь решила замолчать совсем, и потребовались усилия, чтобы вытянуть из нее хоть какие-то слова.

— Когда теряешь 10 шкур — это не значит, что теряешь память. Сейчас ты добра ко мне, а завтра вернется та, другая Мария, и что я буду делать? Нет! Я не могу принимать от тебя подарки, я не верю тебе.

— Но Вы же постоянно молитесь какому-то своему святому, что-то просите у него…

— Ты верно все подметила, Мария, но не прошу. Я — благодарю их. Я благодарю небо, воздух, землю, тепло — это мои Боги, их я и благодарю за то, что они так милосердны ко мне. А кто твои покровители? Наверное, деньги? Мужчины?

— Я не знаю. Может быть, долгое время им был мой отец. Можно ли назвать Богом человека, который нашел тебя в кустах, воспитал и отдал все, что у него было?

— Так ты приемная? Сирота? Ну, точно, нельзя тебе верить. Ты же нервная!

Мария не верила тому, что происходит с этой женщиной, но та добавила:

— Да шучу я. — И снова закашлялась. — Что с детьми тогда делать? Моих кровных детей — двое. Одну, правда, нашла, но это ничего.

— Я уже договорилась обо всем. Девочки будут в санатории рядом с клиникой, так что вы без меня справитесь.

Наконец показался порт, и все стали пробираться с вещами ближе к выходу. Мария стояла в стороне и смотрела на людей, что проходили мимо нее. «А ведь они мои братья и сестры». — На нее внезапно нахлынула волна самых нежных эмоций, и она не хотела уходить с корабля в страхе потерять все, что чувствует теперь. Каждый шаг в сторону выхода для нее был новым шагом в жизнь, где она не знала, что нужно делать, но она хотела узнать. Она чувствовала потребность найти себя, истинную себя.

— Эй, мадам, до встречи! В чем я сомневаюсь! — Задорно крикнул один из подростков, хвастая пред всеми новыми брюками и ботинками.

Мария улыбнулась и сделала еще несколько шагов вперед. Она не хотела видеть то, как они все отдаляются. Словно это собственная часть ее души уходит в неведение. Наверное, где-то далеко за стенками своего сердца, она понимала, что совершенно им не нужна. Но вот что ей нужно было от всех этих людей?

Она не поехала со всеми на автобусе от порта, хотя ей хотелось. Возможно, впервые в жизни ей хотелось сесть в общественный транспорт без страха, без сомнений. Она решила тут же оборвать все, что сделала. «В любом случае, со временем станет ясно, как и для чего я так поступила». — Она пыталась контролировать каждую мысль и отдавать себе отчет в том, к чему она приходит с каждой новой мыслью.

Улочки Стокгольма наполняли ее тело внутренним изяществом. Она тянулась ввысь, не оглядываясь по сторонам. «Как здесь всегда уютно и хорошо, словно я приехала домой. Может быть, остаться здесь на какое-то время?» Она представила, что посреди улицы можно поставить ванну, обязательно прозрачную, чтобы всем было видно, как ей хорошо здесь, под этим небом.

Прибывая в состоянии полной эйфории, Мария увидела, как перед ней выросла церковь святой Гертруды. В тот же миг легкость, сопровождавшая ее весь путь, исчезла. Если бы кто-то увидел ее со стороны, можно было бы подумать, что она — монашка, которая возвращается с повиновением в свою келью. На ее лице выразилась покорность и умиротворение. Она присела на лужайку возле церкви и погрузилась в бессознательное путешествие, где перед ней предстал четкий, словно совсем живой, образ отца.

— Привет, моя малышка, — говорил он так тихо, словно пытался ее убаюкать своим голосом. Мария открыла глаза и посмотрела на высокий, строгий шпиль церкви. Вместе с отцом они любили разглядывать церковь, начиная с самой верхушки.

— Мария, ты все делаешь правильно, не останавливай себя, не сомневайся, — его голос продолжал властно руководить ее сознанием, а она поддавалась и слушала, внимая каждому слову.

— Только не уходи, папа, — вдруг вслух начала говорить она. — Ты снишься мне каждую ночь, и я не могу простить себе то, что тебя нет. Я знаю, что виновата перед тобой так, как никто другой.

— Мария, милая моя девочка, почему ты так себя мучаешь, зачем? — Голос отца становился строгим, словно уговаривал ее не показывать слез при людях, но она не могла себя остановить.

— Иногда мне кажется, что я ищу тебя повсюду. Я владею телами и сердцами многих мужчин. Многие женщины ненавидят меня за это. Прости меня, папа.

— Любимая моя Мария, тебе не за что просить прощение. Ты не виновата ни в том, что я умер, ни в том, что ты нравишься мужчинам.

— Не смей так говорить! Ты не умер! Ты жив! — Мария попыталась встать, но дух отца опрокинул ее обратно на землю.

— Мария, ты должна смириться с моей смертью. Ты все делаешь правильно. И помни, что я всегда с тобой, и ты ни в чем не виновата, Мария… Вспомни историю про маленькую лошадку, что я тебе так часто рассказывал. Помнишь?

— Да, я помню. Маленькая лошадка Бэлла ушла из своего стада, потому что на ее боку было пятно, не свойственное породе. И ей пришлось уйти из стада еще жеребенком. Хозяин очень был расстроен потерей, потому что за это пятно ему давали хорошие деньги. Но среди лошадей была своя система отбора лучших из лучших.

— Верно, все верно. И когда Бэлла оказалась одна среди чужих лошадей, ей стало спокойно. Она стала подвозить сама незнакомых детей до дома. Она полюбила мир людей. Он был другим, не таким, из которого пришел ее хозяин.

— Но однажды хозяин стада породистых лошадей нашел Бэллу в поле, когда она играла с другими лошадьми. Он подошел к ней и попытался накинуть хомут.

— Она попыталась увернуться, на секунду посмотрела ему в глаза, и слезы потекли из ее глаз. Хозяин решил, что она действительно больная, но Бэлла знала, что она свободна.

Мария открыла глаза и почувствовала, как кто-то положил руку ей на голову.

— Спасибо, папа. Я не буду больше терзать тебя.

Она сидела там долго. Послышались звуки органа. Кто-то готовился к выступлению. Перед ее глазами возникали картинки и образы всех мужчин, с которыми она проводила долгие ночи. Она видела и свое лицо: измученное, раненное усталостью, изможденное болью и муками. Казалось, что лица не останавливаются, а только ускоряются и увеличиваются в количестве. Голова кружилась, но она заметила, что среди различных образов лишь один она замечает — образ собственного отца. «Прости меня, прости. Я все поняла. Да, кажется, я все поняла», — бормотала она в ожидании прощения, облегчения, но ничего не происходило, и ей становилось только тяжелей. Она попыталась подняться и уйти с территории церкви, чтобы ее никто не видел. Но на улице появились музыканты, которые играли в барабаны и громко призывали людей участвовать в каком-то фестивале. Облокачиваясь на стены домов, она прошла мимо, волоча за собой сумку. Несмотря на то, что поднялся сильный ветер, Мария сняла пальто и подставила грудь и лицо ветру — ей хотелось исчезнуть вместе с ветром прочь отсюда.

Ее догнал один из музыкантов, сунул в руку какую-то бумажку, сообщив, что это очень важно для нее, после чего скрылся за поворотом. Мария, наконец, остановилась и стала оглядываться по сторонам. Вокруг никого не было. И ветра не было. Также, как и несколько часов назад, светило солнце. «Надо зайти в кафе и умыться. Отец бы не одобрил подобный внешний вид!» — вдруг ей снова показалось, что кто-то поглаживает ее по плечу. Она обернулась и увидела свое отражение в витрине картинной галереи. «Я не одобряю, я», — решительно сказала Мария и сделала уверенный шаг вперед.

 

Глава 10. Кукловод

Mария стояла, глядя в воду с моста. Мимо проносились машины и велосипедист. Конечно, она понимала, что увидеть свое отражение в воде у нее не получится, но она вглядывалась с каждой секундой все сильнее. В один момент она вдруг снова почувствовала себя девочкой, которая впервые посетила этот город и ждет, когда мама и папа вернутся с сахарной ватой к ней. Ей вдруг очень захотелось покататься на карусели, забраться к отцу на шею и говорить ему, что он самый быстрый конь на свете! Тут же она оборвала свою мысль, заметив, что именно таким эпитетом награждает своих любовников, когда провожает за двери. «Но ведь может быть, это нормально, если я ищу в каждом встречном что-то похожее на моего отца? Кто сказал, что это не правильно? И почему вообще я должна кого-то слушать? Мне хорошо и точка!» На этих словах она встрепенулась и выпрямилась, словно впервые в жизни она почувствовала уверенность в себе и своих силах.

Она радовалась новому чувству, но состояние менялось ежесекундно. Вдруг она увидела себя подростком и вспомнила, что носила в тот период одежду исключительно темных оттенков. Впрочем, ее с детства привлекали черные вещи. В них она чувствовала особый уют тела. Черный цвет словно окутывал каждую клеточку и защищал от пагубного влияния окружающей среды. Например, однажды она придумала, что если родители ругаются и она наденет черную кофту, то все плохие эмоции разобьются о тонкую стенку материи. А в школе, где каждый день кто-то из одноклассников пытался самоутвердиться различными способами, она и вовсе носила исключительно черные платья и костюм. Ее пристрастие к темной одежде всегда подпитывало то, что мать тоже любила черный цвет, утверждая, что он лучше всех подчеркивает индивидуальность женщин.

— Только не забывай добавлять в свой туалет маленький сюрприз для окружающих — брошь другого тона или заколку с яркими камнями, — постоянно твердила она, когда видела, что Мария крутится возле нее, пока они собираются на прогулку или в гости. Но она добавляла еще одну важную фразу, которую обязательно подчеркивала интонацией. — Выбирай всегда аксессуары так, чтобы они в первую очередь нравились тебе. Лично твое настроение для тебя должно быть важнее всего. Будешь в хорошем настроении ты — и все вокруг будут тебе благодарны, сами того не понимая!

Будучи подростком, она всегда выбирала сумку ярко-красного цвета. Все может быть черным, но не сумка! Уже в 10 лет Мария экспериментировала с макияжем, который многих отпугивал. Незнакомые люди навскидку давали ей 15 лет. А молодые люди приглашали на свидание. Приглашением, конечно, это сложно было назвать, вид Марии располагал к фривольностям со стороны противоположного пола, и она привыкла к этому так сильно, что, повзрослев, стала требовать внимания к себе все больше и больше. Она была ненасытна абсолютно во всем.

Наметив целью определенный объект, будь то сумка в магазине из новой коллекции, о которой она всегда узнавала первой, потому что в магазине эту клиентку не стремились потерять — она зверем брала то, что считала необходимым. Подобные сделки происходили и в отношениях с людьми. Уже в школе о ней говорили учителя, что эта девочка выживет даже при взрыве ядерной бомбы. Настолько она была увлечена своими собственными желаниями и страстями.

Теперь же, опустив свой взор вниз, на воду, она постепенно, бессознательно, выстраивала логическую цепочку своих стремлений, побед и поражений. Последних было совсем не много, как она думала. Что касается мужчин — здесь точно ей не было равных. Даже если ей хотелось завладеть душой и телом женщин, она всегда побеждала. Мария знала, какое оружие применять в той или другой ситуации. Природа наградила ее удивительной проницательностью, которую Мария использовала для достижения своих целей.

Она легко видела слабее стороны в людях и умела сказать те слова, которые бы задобрили сердце человека, тем самым подготовив площадку для контрольного выстрела. Было ли самообманом то, что Мария считала себя на самом деле спасительницей этих людей? Ведь с ней действительно было хорошо каждому. Различие заключалось в том, что одни уходили со своей личной победой — это был их самообман, а Мария оставалась при своей победе — и в этом она обманывала себя. Игра не стоила того, что она делала. Обычно перед подобными характерами она закрывала свои двери.

Ей было не интересно встречаться снова с теми, кто воспринимал ее натуру спокойно, как данность, как обычную девушку, женщину, любовницу. Ее интересовали те, кто просил о пощаде, которая заключалась лишь во встрече с ней. Такие люди привлекали ее неотступно. Но она и их допускала к себе лишь тогда, когда чувствовала, что он или она сейчас исчезнут. Никогда она не понимала, что может сделать кому-то больно, поступая таким образом. Наоборот, ей хотелось все больше и больше «жертв», которым бы она подарила свою ласку и заботу. По крайней мере, ей так казалось.

Теперь, стоя на мосту, она с сомнением смотрела на себя, словно она не была больше собой. Скорее, ей подходил образ той змеи, о которой говорила мудрая Аиша. «Интересно, какая я змея? Удав? А может быть анаконда? Или обычная гадюка?» — Она представляла себя: то одной змеей, то другой и не могла найти свою кожу. «Вероятно у этой змеи особое имя — Мария», — от этой мысли ей стало совсем грустно.

— Простите!

— Что? — она не могла сосредоточиться на человеке, который что-то пробормотал. Он был ниже ее ростом, а кудрявые чернее волосы закрывали один глаз так, что складывалось впечатление, что этот человек что-то скрывает.

— Простите, что Вы здесь делаете?

— Что я здесь делаю?

— Да-да, что Вы здесь делаете? — переспросил одноглазый тип.

— Меняю шкуру! — с диким хохотом произнесла она так, что человек подхватил и тоже расхохотался. Вдруг он махнул рукой, и перед лицом Марии возникла черная кукла. При этом странный мужчина продолжал хохотать. Марию этот жест привел в состояние умиротворения, ведь кукла была черной.

— Какое чудо, откуда это у Вас? Вы работаете в цирке? — Почти шепотом, наклоняясь к его уху, спросила Мария.

— Нет, — искажая голос под кукольный, речитативом тарабанил одноглазый тип. — В цирке делать нечего, там клетки, звери люди. Я живу на улице и кукол продаю!

Марию забавляла встреча с загадочным человеком, и ей захотелось с ним разговориться.

— Вы такой забавный. Что у вас со вторым глазом?

— А что с ним? — по-прежнему кривляясь и пританцовывая куклой в руке, усмехался человек. — Мой глаз в порядке, лежит он дома в банке.

Мария не верила ему и без спроса отодвинула густую прядь волос. Перед ней открылось яблоко без зрачка. Человек оказался альбиносом на один глаз.

— А, впервые вижу подобный глаз! Передо мной стоит уникальный продавец кукол. Она всматривалась в его лицо и пыталась что-то разглядеть. Человек это заметил и немного смутился.

— Купите у меня куклу, я сам ее сшил. И вы обязательно станете счастливой хотя бы на сегодняшний день.

— А я несчастна?

— Определенно, — человек снова смутился, но таков был его характер — всегда говорить людям правду. Может быть, поэтому природа и наделила его одним зрячим глазом: чтоб он видел сразу суть, или, наоборот, видел лишь части сущности человека.

— Хорошо, я куплю у вас куклу, сколько она стоит?

— А посмотрите, сколько мелочи лежит в вашем чудесном кармане, и не надо больше! Мария стала искать в карманах деньги.

— Вот, две кроны только, но это совсем мало!

— Что Вы, Мария, две кроны — это очень много за счастье на один день.

От этих слов ей стало тошно. Этот человек словно был ясновидящим и знал наверняка, что она привыкла покупать вещи и людей для того, чтобы удовлетворить свою похотливую натуру. Но больше ее смутили другие слова незнакомца.

— Разве я говорила, как меня зовут? Почему Вы решили, что я — Мария? — Она стала говорить еще ласковее, по привычке, когда ей нужно было выудить из собеседника какое-то признание.

— Мне не нравится, как Вы со мной говорите, — тут же отступился он.

— А что я сказала не так? Всего лишь спросила, откуда вам известно мое имя, — досадное разочарование подступало к ней и она приблизилась к нему вплотную. Он был на голову ниже нее ростом и она явно смотрела на него сверху вниз. Его это нисколько не потревожило.

— Мария, почему Вы считаете, что человек, стоящий на голову выше, обязательно сильней? Почему Вы думаете, что мне меньше от этого видна Ваша душа?

— Я совсем ничего не думаю. Ответьте на вопрос! — она резко села на асфальт. Это был еще один из способов манипуляции людьми — быстро и без конфликтов удовлетворить его незначительное замечание, — Вы теперь довольны? Теперь я ниже, можете уже ответить?

Он тоже сел на асфальт.

— Я долго стою рядом с Вами, но почему-то остаюсь незамеченным все это время. И вот вы стали говорить вслух, словно призывая кого-то. Что-то говорили про змей… А потом я услышал имя «Мария».

Мария поверила ему и снова расхохоталась. Он поддержал ее смех, продолжая разговор.

— Почему же вы — змея?

— Я сама не знаю, меня так назвала одна хорошая женщина, но она имела в виду плохое значение. Я с ней согласна.

— Странно, но я бы сравнил вас с другим животным.

— И каким же?

Альбинос стал осматривать Марию, оценивая что-то, о чем ей пока не было известно. Но он молчал.

— Почему Вы молчите? Я что, совсем не гожусь в сравнение с каким-либо животным?

— Да нет, Мария. Что это за медальон у Вас на шее?

— О, это старая история. Я не всегда его ношу. Это подарок моего отца. Он, как и я, любил лошадей, поэтому подарил мне медальон с изображением красивой лошади. Отец всегда говорил, что лошадь — это выносливость и богатство.

Незнакомец расстегнул рубашку, и перед ней открылась мужественная грудь, на которой висел точно такой же медальон.

— А я знал, что сегодня встречу Вас. Возможно, вам очень хочется сахарной ваты?..

— Почему Вы так решили? Вы ясновидящий?

— Это не я решил. Это Вы решили. Позвольте быть с Вами откровенным, Мария.

— Да, очень прошу!

— Я вызываю у вас страх? Ужас? Недоверие?

— Нет, абсолютно нет, но Вы мне кажетесь непонятным. Ваша прозорливость меня удивляет, словно Вы — мое зеркало. Утром я думала о любви к черному цвету и Вы принесли мне черную куклу. А у Вас есть другие расцветки?

— Нет, я шью только черные.

— Вы сами шьете?

— Конечно, я люблю то, что делаю, и ничто не остановит меня. А что любите Вы, Мария?

— До некоторых пор я думала, что дарю людям счастье и любовь. Но теперь я в этом не уверена. Мне кажется, что я — маленькая девочка, которой необходимо упасть в руки любящего и заботливого человека. Такого, как мой отец.

Он взял ее руку и надел на нее куклу. Теперь кукол было двое.

— Мария, что Вы видите перед собой?

— Себя.

— А какая Вы?

— Черная, — ей была интересна эта игра, и она весело подключилась к ней, пока он не выдал ужасающую, на ее взгляд, фразу.

— Нет, не верно. Вы видите меня, а не себя.

Она сняла куклу с руки, а раздражение заставило ее повысить голос.

— Да кто Вы такой и что Вам надо?! Это обыкновенные совпадения! Подобных кулонов очень много у абсолютно разных людей. И у нас с Вами нет ничего общего. Я заплатила Вам, можете идти дальше!

Она просто бесновалась. Ей было неприятно разговаривать с ним больше. Она поднялась и отвернулась. Но кукловод не отставал.

— Мария, космос посылает нам в нужный час нужных людей, поймите. Нужные знаки, такие как кулон! Вас очень, видимо, любят там, наверху, раз так явно предлагают Вам взглянуть в глаза своих проблем. Посмотрите еще раз на меня. Может быть, у нас есть что-то общее?

Она повернулась к нему и стала внимательно смотреть.

— Я думаю, что все люди одинаковые, абсолютно все!

— Вы не правы, Мария, Вы — одна такая.

Ее очень задели его слова, ведь она действительно искала ответы на многие вопросы именно сейчас и любая подсказка была бы очень кстати. Но ничего общего с этим человеком она не видела. Он продолжал.

— Мария, я вижу, что Вы немного желчная и тщеславная. Я тоже когда-то таким был. Не сомневаюсь, что именно поэтому я случайно оказался у Ваших ног здесь и сейчас, когда Вы вдруг называете себя змеей!

Она еще внимательнее посмотрела на него и решила, что за куклу нужно отдать в несколько раз больше денег, чтобы он наконец-то ушел. Пока она доставала деньги в сумме тысячи крон, он добавил еще несколько фраз.

— Если кто-то меня раздражает, я знаю, что это я себя раздражаю в этом человеке. Если мне нравится человек, это значит, что я люблю в нем лишь то, что люблю в себе.

После этих слов он молча забрал деньги и скрылся.

Что все это значит, черт возьми?! Мир полон сумасшедших людей. И почему ко мне вдруг притянуло какого-то психа? — подумала она, и через пару минут поток мыслей невозможно было остановить.

Неужели я тщеславная? Надо было дать ему еще больше денег, чтобы он извинился заодно. Но этот негодяй, наверняка, не такой уж простачок, как кажется, прикрываясь своими куклами, — она посмотрела на черную мордочку с тонкой белой улыбкой из ниток и невольно улыбнулась в ответ. — Почему он ушел? Нет, все правильно, не хочу разговаривать с подобными людьми. Ничего общего не может быть у меня с этим проходимцем.

Она не привыкла к тому, что кто-то другой, а не она, ведет игру. Внутри Марии началась самая настоящая война. Слова незнакомца кололи ее и отзывались в каждой клетке тела. Ей было больно. Она оглядывалась по сторонам, в надежде увидеть его снова.

Ну, где же ты, кукловод? Я решила продолжить твою игру. Я хочу знать ответы. Появись снова.

Она решила, что если будет его звать, то он обязательно найдет ее в любой точке мира. Ведь он сам сказал, что сам космос привел его к ней.

Через час Мария сидела в уютном ресторане и пыталась не думать ни о чем.

— Бутылку красного вина, будьте добры! — она решила просто поплыть по течению, отпустить себя по волнам ситуаций, которые неизбежно возникают всегда. — В вашем отеле есть свободные номера? — обратилась она к официанту, разглядывая пустой бокал.

— Уверен, что мы найдем для Вас самый лучший номер.

— Постарайтесь! Если мне понравится, я останусь на неопределенный срок.

 

Глава 11. Неожиданная новость

Номер в отеле оказался весьма маленьким. Два шага в сторону — и Мария оказывалась у противоположной стены. Она с сомнением оглядела все вокруг. Ничего примечательного, роскошного она не видела. Ее заинтересовала лишь люстра, которая была встроена в потолок таким образом, что лампочки едва просвечивали сквозь потолочные плитки. Когда Мария ходила по комнате, свет становился ярче. Когда ложилась в кровать, свет постепенно угасал. Она не сразу догадалась, что в прикроватной тумбочке лежит пульт управления.

— Как интересно. Вот свет, которым я могу управлять, держа в руке этот пульт. Кто же управляет мной?

Она наслаждалась своим одиночеством. Светлые плотные шторы с голубоватым оттенком отражали свет, и комната наполнялась каким-то исключительным уютом. Она даже подумала о том, что было бы неплохо выкупить этот номер для себя, но тут же отогнала эту мысль. Почему-то она снова вспомнила слова Аишы о том, что нельзя доверять человеку, который внезапно возомнил себя благодетелем.

Мария позвонила в клинику, желая убедиться в том, что с женщиной и детьми все в порядке. При этом она слышала, что в дверь кто-то стучит, но она игнорировала внешние звуки. Телефон оказался спрятан под кроватью на специальном выдвижном механизме, который она обнаружила не сразу.

— Добрый день, я звоню по поводу женщины с подозрением на туберкулез или рак…

— Да, я все понял, не кладите трубку, я все узнаю.

Прошло пять минут. Она неотрывно следила за стрелкой на настенных часах, изображающих затонувший в семнадцатом веке корабль «Васа». Стрелки передвинулись еще на пять минут. Стук в дверь не прекращался, но она спокойно ждала ответа. Прошло около часа, когда наконец послышалось чье-то дыхание.

— Алло. Мария, Вы слышите? Она умерла через два часа после того, как ее привезли.

— Вы ошиблись! О ком Вы говорите!? Уточните еще раз, я подожду еще, — ее уже нервировал стук в дверь, а то, что она услышала, совсем никуда не годилось.

— Нет, я не ошибся. Сожалею, видимо она была Вам близким человеком.

— Да, очень близким, — и добавила чуть слышно: — Она была моей линькой. Но подождите, а что с девочками, которые были при ней?

— Девочки? Ничего не знаю об этом.

Мария остановила разговор и набирала номер санатория.

— Скажите… Как те две девочки, что к Вам поступили по направлению от вашей же клиники? Мне сказали, что их мать умерла, — она не знала, как правильно подобрать слова, чтобы ей быстро сообщили все новости. Мария изнемогала от чувства вины, ей казалось, что надо было поехать с ними, и тогда все было бы в порядке.

— А кто Вы им? Родственница?

— Практически родственница, я собираюсь над ними взять опекунство, — на ходу придумывала она, понимая, что по телефону незнакомому человеку не дадут информации о несовершеннолетних детях.

— К сожалению, мы не разглашаем информацию, но в качестве опекуна Вы опоздали. Право опекунства уже получил один человек, который очень быстро сообразил, что девочки — беженки. Недавно здесь скончалась его собственная дочь, и он приходил каждый день уже почти год к кровати, где она лежала под капельницами. И тут он увидел этих милашек-сестренок. Документы еще оформляют, но ему официально выдали разрешение увезти домой их раньше…

Дежурная медсестра любила раскрывать чужие тайны и совсем забывалась, когда ей выпадала возможность с кем-то обсудить чужую жизнь. Она уже перешла к высказыванию собственного оценочного отношения к этому «странному мужчине».

— А не педофил ли он на самом деле?! Здесь и других детей полно, а он выбрал именно сестренок!

— Да что Вы за женщина такая?! Бог Вам судья! Спасибо за информацию! — Мария не могла это слышать, ее сердце разрывалось от подобных слов, ей хотелось на воздух, бежать, бежать как можно дальше!

Она подошла к окну, и перед ней открылся потрясающий вид. Шпили соборов, дома, разные люди, спешащие куда-то, — все это впечатляло ее так, словно она впервые видела окружающий мир.

— Как ужасно, наверное, Аиша никогда не видела церковь святой Гертруды с высоты. Возможно, она никогда не спала на такой мягкой кровати и не ела таких чудесных яблок, как те, что мне принесли сегодня утром в номер. Но она всегда улыбалась. Аиша, я знаю, ты умерла счастливой, покидая этот мир со спокойствием.

Мария удивлялась потоку своих собственных мыслей. Она с замиранием впервые в жизни прислушивалась к собственным словам, и они приносили ей странное ощущение, похожее на радость и облегчение. В то же время ей было невыносимо больно, но она чувствовала, что теперь ее кожа становится не только защитной пленкой от окружающего мира. Ее змеиная кожа становилась чувственной, позволяющей проникать внутрь самым различным эмоциям. Мурашки бегали огромными слоновьими стаями по всему телу так, что становилось жутко.

— Меня нет. Меня больше нет. От меня ничего не осталось. Все ушло с тобой, Аиша.

Она втянула руки вверх и стала изгибаться, изображая змею.

— Но я не буду ядовитой змеей.

В двери снова кто-то стучал. Она равнодушно подошла к двери и облокотилась на нее всем телом, словно это была ее кровать.

— А ведь иногда ничего родней стен нет. Они — самые близкие. Причем, любые, — с этими словами она неистово стала колотить двери и стены. Когда она замолчала и немного успокоилась, за дверью послышался громкий ответ на ее стенания: «Кто там?».

Мария не выдержала и открыла дверь. Человек рывком отодвинул ее в сторону, видимо ему очень надоело ждать ответ на свой клич. В его руках были огромные сумки из вельветовой материи, обшитые бисером. На сумках был изображен осенний солнечный пейзаж и морды несуществующих животных.

— Что тебе надо? — спокойно и равнодушно спросила она. — Я никого не ждала, и нет таких людей, которых бы я сейчас хотела видеть, уходи. Впрочем, мне все равно, если ты останешься, я могу сама уйти.

Может быть, тебе нужен душ? Или ты хочешь спать? Хочешь, обед закажу в номер или, наверное, стоит тебя выслушать. Говори, что ты хочешь.

— Я знал, что ты странная. А теперь вижу, что все намного хуже! — кукловод, улыбаясь, протянул руку Марии, чтобы поздороваться. Она ухмылкой ответила на этот жест.

— Так зачем ты пришел?

— Ты ведь сама меня звала. Я почувствовал и пошел тебя искать.

— Уже поздно, я вчера тебя звала.

— Понимаю, понимаю, но я уезжал на похороны одной знакомой. Очень ранняя смерть, я считаю.

— У тебя тоже кто-то умер, очень жаль. Наверное, это просто осень. Все начинает тихо умирать.

— Нет, не все! Я не думаю, что моя знакомая умерла навсегда. Я уверен, что она уже завтра разольется солнечным светом вокруг всех людей. Ее душа очень добрая. — Он улыбался все шире с каждым сказанным словом.

— То есть ты совсем не сожалеешь о том, что рядом с тобой больше не будет этого человека?

— Не буду тебе врать! Я очень грущу по этому поводу. Но это лишь от того, что я не совсем хорошо умею чувствовать души на расстоянии. И, кстати, когда люди физически живы, они очень часто отвлекаются на всякую ерунду и их душу сложнее прочувствовать!

— Хороший повод умереть. Сейчас мне кажется, что все в этом мире ерунда, пустяк!

— Так и есть, Мария. Все ценно настолько же, насколько и не имеет никакого значения. Даже все наши слова сейчас.

— Совсем? Ничего? — Мария вновь смотрела пристально на этого человека. И видела в нем какой-то особый огонек жизни, который вчера кукловод подносил ей сам, раскрыв широко объятия души и сердца, но она его отвергла. Он потупил взор и осматривал ее ноги, как знающий свое дело массажист, который мысленно расставляет приоритеты: с какого места начать массаж сегодня.

— Я думаю, душа моей Аишы превратится в огромное поле с лиловыми тюльпанами, — вдруг произнес одноглазый чудак.

Мария удивилась такому ответу, но возражать не стала.

— За одну ночь, совсем недавно, одна женщина стала мне очень близким человеком, и я только сегодня узнала об ее кончине. Ее звали так же — Аиша. Ты не знаешь, что обозначает это красивое имя?

Он удивленно посмотрел на Марию и откровенно обрадовался ее продвижению по космической лестнице познания себя.

— Ты меня поражаешь! — сказал он, закрывая ее лицо своими ладонями. — Посмотрите! Есть Мария, нет Марии, есть Мария, нет Марии! — Чудаковатый паренек стал играть с ней, как с маленьким ребенком. — Ты понимаешь, что она во всем: в тебе, во мне, в стуле, в цветах, в дороге.

— Кто? Аиша?

— Да, она! Потому что она всю жизнь шла, ведомая под руку самой Любовью.

— Странно, что любовь не спасла ее от смерти.

— Но ведь ты пыталась это сделать…

— Да, но плохо вышло…

— Все вышло лучше, чем даже можно было себе представить. А у тебя крепкая гордыня, между прочим, сообщу тебе! Зачем ты записываешь на свой счет очередную вину? Скажи, ты же думаешь, что это ты виновата в ее смерти?

— Частично, — созналась Мария.

— Это кощунство — делать вид, что переживаешь по поводу смерти человека, а на самом деле винить себя. Ты в этом абсолютно не виновата. Но спорить я с тобой не буду.

— Правильно, не стоит со мной спорить. Это заведомо проигранное для тебя дело, — в ней вдруг появилась искорка жизни, которую она с огромным трудом разжигала, подавляя слезы внутри.

Мария вдруг подумала: как же ему тяжело сейчас…

— Так зачем ты пришел? — уже с большей бодростью в голосе спросила она.

— Ты вчера дала мне очень много денег. Я думал вернуть тебе позже, но все происходит очень быстро.

— Я не помню, сколько дала тебе денег, и ничего не хочу об этом слышать! Только не сегодня!

Она тревожно заходила от одной стены к другой, перебирая в руках невидимый предмет.

— Видишь, какая ты нетерпеливая, еще выгони меня! — он встал и показал на дверь, изображая обиду и разочарование.

— Нет, я не хочу, чтобы ты уходил, но мне неприятно говорить о деньгах. Буду очень благодарна, если ты немедленно прекратишь.

— Мария, повторяю: не торопись доказывать свою правоту. Твои деньги очень пригодились, я их отдал на похороны, чтобы Аишу не поселили на кладбище бродячих беженцев.

Мария не прекращала удивляться, но особо ничего не чувствовала к сказанному.

— Ты пришел сказать спасибо?

— Я решил отблагодарить тебя вот этим сокровищем — это все, что у меня есть в запасах.

Кукловод подтянул к себе сумки и раскрыл каждую из них. Мария безразлично смотрела на эту картину. Сумки были настолько огромные, что она не могла представить: как этот маленький человек их принес на себе, да еще и так далеко, пешком.

За закрытыми замками прятались звериные мордочки: кошки, собаки, медведи — мягкие игрушки, которые кукловод шил ночами и днями… весь этот сюрреалистический зоопарк в полном составе предстал перед взором Марией.

— Но зачем это? Ты предлагаешь мне начать с тобой торговать куклами? Хороший бизнес, наверное, я подумаю! — она сжимала одного из котят в своих руках, а потом стала вытаскивать остальные игрушки, внимательно разглядывая каждую.

— Нет, Мария. Я почувствовал необходимость тебя отблагодарить и не придумал ничего, кроме этого. Обычное спасибо здесь было бы неуместно — слишком велико мое чувство благодарности. Поэтому я решил подарить тебе самое дорогое для моего сердца — всех кукол, которые украшали мой дом.

— Я думала, у тебя нет дома.

— Так и есть. Это был дом кукол. А теперь, временно, там проживет пустота. Так надо. И ты должна осознать, что даже в моей пустоте ты сыграла большую роль.

— А что мне делать с этими игрушками? Продавать?

— Не знаю, Мария, это должен быть только твой выбор, чтобы не нарушать гармонию событий. Я не имею права тебе советовать. На этом этапе мне нужно покинуть тебя.

— На каком этапе? — спросила она уже просто воздух, ту самую пустоту, которая открылась теперь перед ней. Кукловод исчез, не попрощавшись.

Она сидела на полу перед двумя огромными горами глаз и улыбок. Эти милые зверюшки напоминали ей о детстве, забавных вещах, уюте, родителях, чудесах. Рядом с ними хотелось петь и мечтать.

— Что же мне с вами делать? — неожиданно для себя самой она почувствовала дикую усталость и, повалившись прямо на игрушки, уснула.

Во сне к ней пришел отец. Он ничего не говорил. Но она об этом и не просила. Потом он перевоплотился в дьявола, который пожирает душу невинной незнакомой девушки. Вдруг Мария приблизилась к ней ближе и увидела себя. Появилось много кошек, которые прыгали прямо на шею, царапали когтями друг друга и, казалось, они устроили соревнование — кто громче будет орать. Мария увидела деревья, под которыми одиноко раскачивается в разные стороны желтый мяч, а рядом, чуть слышно, играет на дудуке менестрель. Ей захотелось его поцеловать, но он вдруг размножился в миллион менестрелей, и теперь она не знала, кто именно ей нужен, поэтому стала целовать всех подряд. Она бежала по полю, спотыкалась, падала, вставала, а после снова пыталась догнать ветер.

Очнулась Мария ближе к вечеру от телефонного звонка.

— Добрый вечер, вас беспокоит администратор отеля. У Вас все в порядке? Мы стучались в Ваш номер весь день, но Вы нам не открыли. И ключа нет на доске.

— Да, все чудесно. Как мило, что Вы волнуетесь обо мне.

— Мы рады за Вас беспокоиться столько, сколько Вы посчитаете необходимым, — голос вернул ее из глубокого сна в реальность, где деньги правили всем. Это была ее реальность, и ей стало противно от того, что ее окружает. — Для Вас некто оставил письмо. К Вам подняться и занести, или Вы спуститесь за ним?

— Кто это мог быть? Из моих знакомых никто не знает, что я приехала сюда! Я спущусь! Спущусь! Она понимала, что очередная новость о чьей-то смерти провалит ее в более глубокий сон.

Мария не торопилась идти вниз, ей хотелось насладиться приятным пробуждением, которое так дерзко попытались испортить. Но разве можно испортить все то, что теперь происходит?

Она по привычке сотворила макияж леди-вамп, который очень подчеркивал ее утонченную красоту. Надела длинное платье и высокий каблук. Ей не хотелось, чтобы на стойке ресепшена кто-то задавал лишние ненужные вопросы, поэтому она сделала вид, что торопится на ужин, предварительно вызвав такси.

— Простите, вы сказали, что меня ожидает загадочное письмо, — обратилась она к администратору.

На что он только кивнул и протянул смятый листок бумаги.

— Что это? — удивилась она.

— Я ничего не знаю. Просили передать и все.

— И сколько Вам заплатили за этот мусор? — молодой парень, который только поступил на курсы менеджера-управленца, удивленно пожал плечами, делая вид, что ничего не понимает.

— Запомни, дорогой, у тебя сегодня счастливый день, — Мария сказала фразу так, что ей самой захотелось понять значение собственных слов. То ли она хитрила с парнем, то ли вызывала его на дуэль, то ли действительно пожелала ему хорошего вечера — она не понимала, что заставило ее сказать эти слова.

 

Глава 12. Такси

В Стокгольме лил дождь. Такси по какой-то причине не подъехало вовремя, и Марии, во избежание общения с мальчиком на ресепшене, пришлось стоять у входа в ожидании машины.

— Позвольте, — к ней подошел незнакомый мужчина с лучезарной улыбкой и заговорил с ней, ловко управляя своим пронзительно-ловким взглядом. — Позвольте, я подержу над Вами свой зонт. Вы так прекрасно выглядите, не хотелось бы, чтобы Ваше платье пострадало хоть от одной капельки дождя.

— Благодарю, но Вы должны видеть, что над нами достаточно широкая крыша и ничего страшного с моим платьем не случится.

Ей совсем не хотелось общаться с людьми. Она хотела слиться с дождем. Спокойствие, которое обрушилось на нее после странного сна, не удивляло ее. Возможно, это было только начало нового пути. Не зря же говорят, что перед бурей обязательно бывает затишье. И мужчина с зонтом оказался рядом совсем не вовремя.

— Девушка, я понимаю, что Вы ждете кого-то другого, но неужели мне нельзя полюбоваться Вашей красотой вблизи, насладиться моментом? Вы сделаете меня счастливейшим человеком!

— Так просто? Вот я, стою здесь, мне холодно, Вы подходите, мне становится теплее от Вашего тепла, а Вам счастливее от моей красоты? Я что, правда, так красива?

— Вы божественны!

— Тогда молчите, счастливец. Стойте и молчите.

Сцена счастливого молчания длилась недолгие минуты три, но в них для Марии открылось многое.

Никто и никогда на нее не смотрел «так просто», чтобы наслаждаться красотой. Никому и никогда она не позволяла трогать свое тело «так просто», не ожидая какого-либо удовлетворения. Он смотрел на не, не отводя взгляда в сторону, и крепко держал зонт, хотя дождь действительно не попадал на них.

— Так зачем Вы держите зонт? Я не понимаю.

— Мне так хочется. Просто держать зонт, понимаете?.. Тень от зонта скрывает ваши глаза наполовину, и остается маленькая полосочка нижнего века. И губы, конечно же, губы.

— Замолчите! Сейчас начнете меня раздевать прямо здесь! Губы. Что Вам нужно от моих губ? Поцелуй? Секс? Назовете это любовью? Что Вам нужно?

— Я просто смотрю, — он понимал, что ему следует уйти, но Марию было жалко. Мужчина вдруг захотел защитить ее от всего мира, но он не понимал — надо ли это прекрасной и несчастной в одно время женщине?

— Молчите. Я жду такси. Мне не хочется говорить, — она сжала губы так сильно, что ей стало больно и она тяжело выдохнула. — Да где же этот таксист?!

— Вы знаете, что Ваши ожидания никогда не оправдываются. Не желайте, и все будет так, как надо. — Он закрыл зонт и хотел удалиться от Марии, но она резко дернула его за рукав и сильным рывком притянула его к себе. После поцеловала. Нежно и долго, не закрывая глаз, которые заблестели от удовольствия.

— Вы знаете, мне отец всегда говорил о том, что у меня безумно красивее губы. И однажды я не сдержалась и поцеловала его. Так же, как и Вас сейчас. — Она отвернулась и тихо добавила. — Уходите, мне кажется, я больше не могу выносить этих мучений и пора расстаться со своими мыслями, а Вы теперь тоже стали частью моих мыслей. Кажется, все люди, что меня окружают — иллюзия, часть меня, моих фантазий. Кажется, я во всем себе вру, но не могу понять — почему так происходит. Именно так.

— Простите меня.

— За что Вас прощать?

— Что сказал Вам про губы. Простите за это. И спасибо.

— Спасибо за что? И про губы — зря просите прощения, не виноваты Вы ни в чем.

— Спасибо за поцелуй. Меня никто так не целовал, с такой любовью.

— Я же не думала о Вас.

— О ком тогда Вы думали?

— Ну, вот что Вы пристали?

— Простите еще много-много раз. И здоровья Вашему отцу, он счастливый человек.

— Да, спасибо, на том свете ему очень пригодится здоровье.

— Простите… Как Вас зовут?

— До свидания. Больше поцелуев не будет. Идите-идите, — Мария удивлялась сама, как, ей казалось, она спокойно сама признается себе в том, что открывается перед ней. — И будьте счастливы, вы слышите? Обязательно будьте счастливы. Вы — удивительный человек! Знаете что? Спасибо за Ваш зонт, возьмите мои перчатки!

— Зачем же перчатки?

— Я так хочу, пусть будут у Вас! Во мне есть частица Вас теперь, заберите мои перчатки, я так хочу!

— Возьмите тогда зонт.

Таксист вырулил из-за угла так неожиданно, что Мария снова забыла о смятой в руке бумажке. Ей откровенно не хотелось расправлять этот клочок. Раньше она бы просто выкинула его, но теперь временно защитила себя от неизвестного послания.

— Добрый вечер. Меня зовут Мария. Я хочу поехать в пустоту.

— Знаете, пустота разная бывает, — водитель не повернулся и говорил очень тихо.

— Вы опоздали, Вам и решать — в какую именно пустоту мне надо. — Она легла на свою руку, опираясь на переднее сиденье автомобиля. — У Вас есть диски с классической музыкой?

— Нет, у меня вообще нет музыки, — таксист хитро оглянулся, но Мария не заметила.

Он ехал нервно, будто впервые сел за руль сегодня. Он останавливался через каждые несколько шагов и оборачивался.

— Вы же не против, если мы не будем торопиться? Ей было безразлично, что он говорит.

— В общем, девушка, нам с Вами повезло. Вы меня слышать не желаете, а мне поговорить хочется, поэтому музыки не будет. — Человек лет сорока с выбритыми висками и пирсингом на правой щеке не очень располагал к себе, но ей было безразлично кто ее везет и куда.

— Вы не очень похожи на таксиста. И машина у Вас странная.

— Для Вас это имеет значение?

— Не особо. Давайте разгонимся, может быть, это заменит отсутствие музыки?

— Мария, дорогая Мария! — неожиданно он стал любезничать и даже попытался погладить ее по голове, но она отшвырнула его руку. — Я желаю вам только добра, не бойтесь меня!

— Я и не боюсь. Вы — водитель такси… Я… я Вам за это плачу. Вот и все, никаких обязательств. Он молчал пару минут. Остановился возле кафе.

— Держите, это Ваш кофе, Вам просто необходимо взбодриться! Посмотрите, эта ночь хороша для приключений.

— Ой, не хочу я больше приключений, я хочу покоя, — она взяла кофе, так как забыла о существовании еды. Видимо, таксист это заметил.

— Пожалуйста, у меня есть и шоколад, — водитель достал огромную коробку с конфетами в хрустящих обертках и медленно стал открывать одну из конфет.

— Скажите, Мария, правда приятный звук издает обертка?

— Не знаю, не думаю, что мне нравится.

— А точнее? Нравится или нет?

— А должно нравиться?

— Пейте кофе, ваши глаза должны блестеть от радости, а не от слез и отчаянья. Я везу Вас… Впрочем, хотите устрою сюрприз! — Мария стала сомневаться, что это таксист, она стала подозревать, что это маньяк, поджидающий другую жертву, и она случайно к нему подсела, а таксист так и не приехал. Но она согласилась.

— Вы сделали правильный шаг. — Он резко повернул обратно и помчался по улице вперед. На одном из перекрестков их поджидала девушка в блестящем платье с рваными краями. Ее накладные ресницы отражали свет, как и ногти, на которых были наклеены флуоресцентные стразы.

— О, какая милашка в твоей карете сегодня, Эдвард!

— Эдвард? — Мария встрепенулась и не подпускала незнакомую девушку к себе.

— Да, его зовут Эдвард! — девушка неподдельно удивилась. — Эдвард — таксист, все его так зовут в клубе, потому что он любит…

— Ну что ты говоришь? — Эдвард рассмеялся в голос так, что обе девушки подхватили его смех.

— Меня зовут Жюстин, Люция, Кристина — как хочешь, мне все равно, я свободна от имени! Эй, Эдвард, есть баночка кофе? Очень хочется взбодриться!

— Спроси у Марии, может у нее осталось.

Мария была шокирована свободным поведением этих незнакомых людей, которые также, как и все, с кем она столкнулась за последние дни, становились частичкой ее самой.

— Прошу меня извинить, но я все выпила. Я не ожидала, что кто-то к нам подсядет…

— Ага, и захочет выпить твой кофе! — Эдвард и свободная от имени девушка снова рассмеялись в голос. — Ну ладно, тогда гони на мост!

Эдвард кивнул и сосредоточенно поехал в сторону Vasterbron — тот самый мост, где Мария встретила кукловода.

— Почему мы едем именно туда? — возмутилась Мария.

— Ты же согласилась на сюрприз, больше ничего не имеешь права говорить, — таксист быстро ее остановил, она замолчала. Ее внутреннее состояние напоминало сморщенное яблоко, которое упало с верхней ветки и запуталось в крепкой паутине. Она не могла понять, как так вышло, что она попала в эту паутину, из которой ей не позволяет выбраться этот паук Эдвард.

На мосту было пусто, Кристи выскочила босиком под дождь и начала танцевать так, словно это был последний танец в ее жизни. Мария стояла в стороне.

— Эй, недотрога! Иди сюда, что ты там встала? Ты мне должна свой танец!

— Что? — Мария не решалась выйти на мост и отправиться в безумный пляс под дождем вместе с этой девушкой.

— Я говорю, кофе надо всегда оставлять другим! Хотя бы маленький глоточек! Как ты его выпила? Жадно? Залпом? Ты предлагала его Эдварду?

— Нет, — Мария решительно не понимала, чего от нее хочет эта девушка, ресницы которой отражали свет фонарей, а ногти иногда ловили своеобразные искры. Юбка Кристины разлеталась, головной убор, похожий на хиджаб, улетел с ветром, и девушка схватила руками абсолютно лысую голову, после вскинула руки к верху и побежала навстречу Марии.

— Освободись, дорогая! Освободись от всего, что тебя тревожит!

— И это твой сюрприз? — Мария скромно, почти послушно задала вопрос Эдварду.

— Это начало сюрприза, поверь! — сообщил он и побежал навстречу лысой девушке. Мария стояла в стороне, на нее давило открытое пространство, крики этих людей. Несколько раз она почти решилась на то, чтобы побежать по мосту, но, сделав несколько шагов, останавливалась.

— Поехали отсюда, прекратите! Вы сводите меня с ума! Поехали отсюда! — кричала она.

— Нет! Никуда мы не поедем!

— Прошу Вас, умоляю, поехали! — сначала отчаянно она звала их, но потом, наблюдая, как утопично они исчезают в своем безумном танце, она замолчала и просто смотрела на них. Когда они подошли к ней и посмотрели на нее обиженно-счастливыми глазами, она сказала:

— Вы были невероятны, словно любовь зародилась здесь и сейчас.

— Так и есть. Почему ты отказалась участвовать в зарождении любви?

Мария побоялась признаться, что ей больно было наблюдать, как Кристина свободно бежит по мосту, как Эдвард легко превратился из страшного таксиста в парящего в воздухе человека, переполненного радостью.

— Отвезите меня в отель.

— Ни за что! — хором ответили новые друзья Марии. — Ты нас зачем вызывала?

— Я ждала такси. Мне просто надо было уехать из отеля. Вы понимаете? Просто уехать. И все.

Теперь Кристина села на переднее сиденье и включила тихую спокойную музыку.

— Мария, мы едем в клуб. Мы будем танцевать. Ты хочешь танцевать? Твои руки, такие сильные, нуждаются в танце, тебе необходимо забрать энергию мира этой ночью, чтобы завтра отдать ее обратно желающим вдвойне.

— Что ты говоришь? Мне уже все кажется таким странным, что, определенно, надо ехать домой.

— Вот смотри, я — Кристина. Я желаю тебе только добра, любви и света. Я не люблю зло и вижу в тебе бездну любви. Ты разве ее не видишь? Что ты хочешь делать дальше? Зачем ты в этом городе?

— Я не могу вам об этом рассказать.

— Не доверяешь, значит?

— Не в этом дело.

— А в чем?

— Не хочу, надоело об этом думать.

— Так не думай об этом.

— Не могу! Чувствую себя грязной, неуместной. У меня очень-очень много денег, Вы понимаете? И они мешают мне жить. Но нет, я не могу об этом говорить.

— Можешь. Но не хочешь. Мы приехали. Ничего не бойся. Обычный клуб, где проходят закрытые вечера. Ты же знаешь, что такое «закрытые вечера»?

— Знаю, — она вздохнула так, словно ее тащили насильно обратно в ту клетку, где ей совсем не хотелось оказаться именно сейчас. — Мне кажется, если бы сейчас на землю спустился Бог, он бы прямиком отправил меня в ад.

— Ты так любишь жар и огонь? — со смехом спросила Кристи.

— Я не люблю слово «любишь».

— Тебе самое место в нашем клубе. Если хочешь, между собой мы называем его «храмом». Спускайся в ад, здесь самое пекло, если тебе угодно.

Марии завязали глаза, связали руки и повели по лестнице вниз. Она молча выполняла все, что ей говорили, так как полностью зависела от того, куда ее ведет невидимый путь. Повязка на глазах обострила слух, и были слышны женские и мужские крики и стоны — с правой стороны. И громкая музыка, периодически затихающая, — с левой стороны. Она слышала, что Эдвард отправился в тот зал, что находился справа. Кристина осталась с ней.

— Здесь никто не причинит тебе боли без твоего желания точно так же, как и не принесет тебе радости. Не попросишь — никто не обратит на тебя внимания. Я — женщина и буду вести тебя дальше. Воспринимай все происходящее, как пожелаешь. Сейчас я помогу тебе разместиться в одном чудесном кресле, которое поможет тебе в таком нелегком деле, как сделать свой личный выбор.

— Что это, я имею право знать?

— Кресло «вскружит тебе голову»! Вот что произойдет. Не бойся ничего, ты же хочешь знать, что будет дальше! Хочешь, хочешь, конечно, хочешь!

Мария покорно согласилась на приключение. Она добровольно села в кресло. Кристина пристегнула ее ремнями. Все началось достаточно спокойно. Мария услышала, как кабинка закрылась, щелкнув несколько раз. Теперь раздалось шипение. Голос с другой стороны сопровождал процесс:

— Это чистый эфир, небольшая доза облегчит твой груз. Мария почувствовала, как расслабилась. Кабинка стала раскачиваться из стороны в сторону. Сначала движения были медленными, а потом ускорились до такого степени, что любой мог потерять сознание. Кристина остановила движение, кабинка резко открылась, и Эдвард, который давно наблюдал за происходящим со стороны, помог Марии встать на ноги.

— Держись, не падай и выбирай — в какой зал ты идешь.

— Я хочу в оба! — она не чувствовала землю под ногами, ей хотелось просто упасть.

— Хорошо, идем направо.

Мария услышала, как за ней закрыли тяжелее двери, после чего с глаз сняли повязку. Кристина стояла рядом и поглаживала Марию по руке, Эдвард удалился вглубь зала. У Стены Мария увидела девушку, руки которой были связаны. Она подошла ближе, узлы веревок крепко цеплялись к крючкам в стене так, что она не могла опереться телом на стену. А если пыталась снять руками веревки с крючка — падала вперед на пол.

— Она сама так решила, мы просто помогли осуществить ее желание. Этот сеанс будет длиться три часа — тоже ее решение.

— И что, она вот так вот и будет висеть?..

 

Глава 13. Проводник боли

Мария три часа смотрела на девушку, привязанную к стене. Девушка стонала и изгибалась. В ее нежный рот был вставлен кляп. Она не могла издать ни звука.

Спустя отведенное время, к ней подошел человек, пол которого сложно было понять — человек был одет в сплошной костюм без каких-либо намеков на отверстия. Он развязал девушку, вынул кляп. Она упала на пол и долго билась в судорогах. Ей принесли воды.

Позже она подползла к Марии и стала целовать ее ноги.

— Что ты делаешь?

— Я так хочу, позволь.

Мария не поняла, что происходит, и быстро направилась к выходу. Путь преградил Эдвард.

— Куда ты спешишь? Это был твой выбор.

— Я же не должна подчиняться? Вы сами говорили, что все только по желанию. И я не хочу, чтобы у моих ног кто-то ползал.

— Но ты так восторженно смотрела в ее глаза, пока она была привязана, не говори, что тебе не захотелось присоединиться.

Мария, наблюдая за девушкой, совсем забыла, что кто-то находится рядом, поэтому не учла, что за ней тоже кто-то может наблюдать.

— Поверь, она очень хочет то, что делает, — Кристина настаивала на том, что надо остаться и дождаться до желаемого конца.

Но Мария ушла. Глядя на девушку, которая, как кошка, пыталась обвиваться вокруг ее ног, Мария вспомнила про Аниту. Наверное, впервые за все время, она захотела узнать, как дела там, за границей ее сознания, куда так не хотелось возвращаться еще вчера, но сейчас, в этом клубе, вдруг стало интересно, что там происходит.

Мария поспешила к отелю, но по дороге свернула в ресторан, где заказала стакан воды и крепкий эспрессо. Когда ей принесли счет, она поняла, что оставила сумочку в клубе. Она просто про нее забыла. Может быть, сумочка лежала в автомобиле — она не могла вспомнить.

— Простите, — обратилась она к официанту, но, похоже, у меня совсем нет денег, я только что обнаружила, что забыла сумку в… — она не знала, как называется место, откуда только что пришла. Да и вообще не была уверена, что об этом стоит кому-то рассказывать. Ей стало неловко, пошарив в карманах, она обнаружила лишь пару монет, которых не хватило бы даже на глоток воды.

— Я знаю, откуда вы идете, — вдруг заговорил официант. — Сейчас позвоню им и узнаю, осталась ли там ваша сумочка.

Официант ушел звонить, а Мария раскрыла скомканный листок, в котором очень бледным почерком было написано: «Боль — путь к любви», а рядом был нарисован маленький ангелочек. Такую символику Мария видела на ручках в клубе. Ей казалось, что она попала в западню. Вернулся официант.

— Так и есть, ни о чем не беспокойтесь, можете заказать все, что пожелаете, — теперь лицо официанта приобрело выражение человека, который за спиной держит нож, но никогда об этом не скажет.

— Могу ли я позвонить от вас? В Финляндию. Я недолго буду говорить.

— Сколько угодно! — ответил официант, протягивая телефонную трубку, которую он держал при себе, словно зная о ее желаниях.

В ресторане проходила выставка неизвестного фотографа, который прислал свои снимки, желая остаться неизвестным публике. На стене, возле столика, где сидела Мария, с фотографии смотрела на посетителей девушка, скрывающая свою наготу прозрачной тканью. На ногах лежал маленький щенок, и она укрыла его голову своей рукой. В целом Мария успела насчитать около тридцати черно-белых снимков и несколько цветных, но в темных тонах, на которых были сняты отдельно руки, ноги, пальцы с кольцами, браслетами и без них. Особенно ее заинтересовала шея одной девушки на одном из фото. Девушка стояла на стуле и тянула голову с такой силой, что на шее вздулись все прожилки. Ее руки тянулись вниз. Фотография излучала напряжение, которое пугало и завораживало ее одновременно.

— Этот фотограф — настоящий гений. Жаль, что имя его неизвестно.

Сделав глоток воды, которая казалась сладкой и немного розовой, Мария протерла указательным пальцем кнопки телефона. Официант поправлял столы и расставлял аккуратно стулья, не обращая внимания на Марию. В ресторан зашла девушка с огромной коробкой, из которой в помещение быстро проник запах свежих булочек.

Мария уже минуту звонила домой, но никто не отвечал.

— Наверное, Анита спит, еще слишком рано. Будет ли она рада меня слышать? Алле, Анита? — Мария услышала, что кто-то снял трубку, но молчит. Даже дыхания не слышно. Прошло какое-то время, прежде чем на зов Марии эхом отозвалось с другого конца провода тихое, дрожащее «доброе утро».

— Кто говорит? Вас плохо слышно…

— А меня хорошо слышно? Анита, это ты?

— Да, я — Анита. Мария?! Не может быть! — девушка завизжала в трубку, она радовалась голосу Марии, словно ребенок первому снегу. Официант принес пирожное с вишней и еще кофе.

— Девочка моя, еще раннее утро, но я решила позвонить именно сейчас. Я хочу знать все, что происходит в твоей жизни.

— Я не ожидала звонка от тебя. Не ожидала. Совсем.

— Да, я тоже не собиралась звонить.

— Я думала, ты умерла. Почему-то мне так казалось несколько дней уже, что ты умерла…

— Тебя это ощущение радует, наверное?

— Нет, я не знаю, все так сильно вдруг изменилось. Теперь то, что было раньше, — не имеет абсолютно никакого значения. Ты знаешь, меня это даже пугает. Я будто чувствую себя виноватой.

— За что ты чувствуешь себя виноватой? Анита молчала. Потом вдруг коротко сказала:

— За то, что живу так, как хочу. Ты не понимаешь! Или понимаешь? Я не знаю! Я схожу с ума от того, что делаю то, что хочу, и каждый день мучаюсь от мысли, что это не правильно!

— Я, кажется, говорила тебе, что мы похожи. Вот в этом мы и похожи. Мучениями. Ну, расскажи, что происходит? Как там твой муж?

— Тебе интересно?

— Очень, правда.

— В первые дни мне было совсем плохо и тоскливо, поэтому я попросила соседку, с которой ты знакома, остаться здесь, со мной.

— Правильно, все правильно, я рада, что ты поступила так.

— Мария, тебя я не просила одобрять свои действия.

Анита постоянно колола своими фразами. Она обрывала ее и не давала договаривать фразы до конца. Постоянно вставляла непонятные звуки, словно что-то пытается сказать, но не позволяет себе это сделать.

— Понимаешь, соседка оказалась совсем другим человеком. Она обошла весь дом, я не сразу это заметила. И, разумеется, привела с собой детей, поэтому я не могла следить и за детьми, и за ней. Ты же будешь в ярости, когда увидишь, что вазу разбили!

Анита замолчала. Она проговорилась. Но Мария молчала.

— Понимаешь, соседка разбила вазу, которая стояла на шкафу, и ты всегда говорила, что трогать ее нельзя, что это слишком личная вещь.

— Возможно… Возможно я была бы в гневе тогда, но не сейчас. Я даже не удивлена, что эта ваза разбилась, надо было давно это сделать. Все не случайно. Так надо. Что-то еще разбилось?

— В общем, я забежала в комнату, она рассматривала какие-то бусины и сказала, что это очень плохие камни. Потом я подошла ближе и увидела, что внутри каждой бусины скрывается маленький паук. Что это значит?

— Ничего, не важно, выбрось их, закопай, сожги — не важно!

Анита не стала расспрашивать подробности о бусах, потому как давно их продала. Вернее, соседка сказала, что бусы стоят очень дорого, и через пару дней созналась, что продала их.

— Я рада, что ты не расстроилась из-за вазы. Мне даже легче стало. Но это не моя вина! Эта женщина невыносима! Как мне могло прийти в голову позвать ее в твой замечательный дом, в мой любимый дом?! Она решила, что теперь ей можно здесь хозяйничать, а я буду ее слугой. Меня это очень расстроило, ведь я так привязалась к ее детям.

— Это плохо, Анита, дети ведь тоже к тебе привязались. Скверная соседка, но ты не прогнала ее?

— Нет, ты что?! Она очень злила и раздражала меня, пока я не раскрыла одну маленькую тайну. Однажды я ушла в магазин. И что-то меня потянуло пойти не по прямой дороге, а через лес, помнишь, там есть совсем узкая тропинка, о которой знают немногие. Я пошла по ней и увидела знакомый силуэт человеческого тела в брюках морковного цвета — они были такими яркими, что я не могла пройти мимо! Остановилась. Я поняла, что человек движется в сторону дома, но ведь и просто гулять по лесу он тоже мог. Но я решила проследить, куда он идет. Пошла тихонько за ним. Он ускорил шаг, потом остановился, закурил и обернулся. Я не поверила своим глазам!..

— Что?! Говори!

Анита замолчала, и Мария услышала всхлипывания и частое сопение.

— Я пошла за ним, ближе к дому. Соседка выбежала из дома со словами: «Иди ко мне скорее, она вернется быстро, такая исполнительная твоя женушка, и что я раньше не пользовалась ее наивностью?!».

— Это был Алекс?! — Мария крепко сжала от злости трубку телефона.

— Да, как ты уже поняла, это был он. В общем, младший ребенок, с которым я все время оставалась по ее просьбе, — его производства. Понимаешь? Она, видите ли, хотела, чтобы ребенок побыл с отцом, поэтому мне его приводила, а в это время бежала к Алексу. Мария, мне так плохо! Было плохо. Я хочу, чтобы ты приехала.

— Расскажи, что случилось дальше, Анита, как ты с ними разобралась?

— Когда она накинулась на шею Алекса, выбежал маленький и крикнул: «Папа, ты пришел!». Я даже не знала, что он умеет разговаривать! Она так всеми хорошо руководит, ее так сильно боятся собственные дети.

— И Алекс, похоже, тоже боится.

— Не знаю, мне кажется, что ее он любит. Так, как я хотела бы, чтобы меня любили.

— Да не может быть, боится просто!

— А может быть, из-за ребенка с ней, я не знаю. Зачем он вел такую скрытную жизнь? Я ничего не знаю и знать не хочу. Соседка мне предложила отдать им ключи от дома, а мне уйти в квартиру, где я сжила с мужем.

— Что? — Мария немного была шокирована услышанным.

— Именно так. Я даже хотела согласиться — так хорошо и легко мне стало в тот момент, когда все раскрылось, но его взгляд в мою сторону не изменился. Он так же, как и прежде, смотрел на меня. Словно я — самая опротивевшая ему вещь в этой жизни. Я подошла к нему и плюнула прямо в лицо. Потом повернулась к ней, понимая, что терять мне больше нечего, сказала забирать своих выродков и отправляться куда подальше. Не знаю, какая сила мне помогла справиться с гневом, но я спокойно дождалась, пока они уйдут, а уж потом разгромила все, что была в твоем доме.

Анита не ожидала, но Мария расхохоталась. Они помолчали минуту, успокоившись, Анита продолжила.

— Мне стали являться призраки и привидения. Страшно спать одной. Очень страшно. Поэтому я взяла твою записную книжку. Ты не предупреждала меня, что в твоей книжке такой выбор любовников! Но это развлекло меня на целый вечер. Я не могла одна убираться дома, и открыто заявила министру образования, что мне нужен помощник. Он согласился и пришел уже ночью. Он удивился, что тебя нет, очень. Но помогать не отказался. Сказал, что я буду ему должна. Разумеется, я поняла, о чем речь, но совсем была не против ублажать его до такой степени, чтобы совсем выбиться из сил. Мы вынесли весь мусор из комнаты на улицу в мешках, и он накинулся на меня прямо там. Я даже забыла, что ужасно холодно.

— Он подумал, что история с мусором — моя игра, правда?

— Да, я это поняла уже утром, когда он оставил деньги, какие-то серьги и сказал, что ты превзошла сама себя.

— Это ужасно.

— Совсем не ужасно, я ему так понравилась, что мы договорились сходить вместе на детский спектакль! Он же очень любит детей. И он ничего не спрашивал о тебе, будто все, что произошло, действительно хорошо. Когда он ушел, я принялась изучать дальше записную книжку и нашла интересное имя в графе на букву «Р».

— Рикардо?!

— Да, я позвонила по этому номеру, и мне ответил мужчина. Мы долго говорили обо мне, потом он рассказал, что уехал в Австрию, где сейчас и находится. А потом, Мария, я не знаю, как получилось, он завлекал меня своими словами, и я, словно под гипнозом, все ему рассказала. Я рассказывала с удовольствием о том, что у тебя здесь происходило. Я рассказала ему абсолютно все.

— Зачем?

— Я не знаю, он такой интересный, так расспрашивал о тебе.

— Он пообещал приехать к тебе?

— Нет, он живет один, и я ему не нужна, потому что любит он только тебя. Единственное, что он не сказал мне, — почему вы перестали общаться…

— Потому что я не верила ему, он был слишком навязчивым, постоянно хотел быть рядом со мной, всегда слушался меня во всем и пытался угодить.

Мария поняла, что еще одному человеку сделала больно.

— Потом я позвонила еще по нескольким номерам. Несколько раз отвечали женщины, и я просто им говорила: «Мне нужно поговорить с вашим мужем». Некоторые женщин кидали трубку, а одна сказала: «Если ты та самая Мария, то можешь прийти и забрать его вещи, он повесился, узнав, что ты ему изменяешь». В своей предсмертной записке жене, он все изложил так, как есть.

— Анита, кто это был?

— Не знаю, в книжке он подписан «По средам, в нечетные дни», под буквой «Г».

— Бедная женщина, его жена. Вот о ней я знала, и он все время грозился себя убить, но я только смеялась, мне никогда не приходило в голову его жалеть. Больше ты туда не звонила?

— Нет, зачем? А еще приходит какой-то старик — я не могу сказать, что он мне нравится, но он настойчиво пьет со мной чай и говорит, что не важно, сколько тебя нет, он будет ждать тебя здесь. Кажется, я его видела раньше…

— Не прогоняй его, он — очень милый и заботливый.

— Не прогоняю. Он рассказал, что после вашей последней встрече ему приснился сон. Он видел свою жену, которая настояла на том, чтобы он следил за тобой.

— Вот старик, он же придумал это! Он просто очень любит свою жену и ждал одобрения от нее, чтоб приходить ко мне.

Официант подошел к Марии.

— Вам пора, Вас ждут в клубе.

— Еще минуточку, я только попрощаюсь, — он одобрительно кивнул.

— Анита, прости меня за все, прости, Анита. Я искуплю свои грехи пред тобой, перед всеми, я такая жалкая.

— И ты меня прости. Но скажи, правильно ли я поступаю? Здесь теперь гораздо меньше вещей, прости, но лучше мне сейчас об этом сказать. И, кажется, соседка украла кое-что из твоих драгоценностей.

— Решать только тебе, как поступать. Разве я могу тебе что-то советовать? Я крепко обнимаю тебя и хочу, чтобы хотя бы ты стала абсолютно счастлива, Анита, делай для этого все, что захочешь. Я чувствую, что все меняется. Я не знаю, как тебе объяснить. Но иногда годами смотришь в одно окно и видишь один и тот же пейзаж, а в один момент подходишь к тому же окну — и пейзаж уже совсем другой. А иногда, оказывается, надо разбить окно, чтоб начать видеть мир по-другому. Мне кажется, сейчас окно трещит и трескается, и скоро его вынесет совсем. Прощай, живи, как хочешь.

Мария почувствовала, как ее бросило в жар, и она еще попросила воды у официанта, но он отказал.

— Вам следует пройти в клуб. Срочно! Вас ждут люди, невежливо заставлять ждать людей, Вы разве не понимаете? Идите быстрее!

Все были очень странными. Или это был сон?

 

Глава 14. Очищение

У входа в клуб Марию ждала Кристина. Она обрадовалась встрече, но Мария уловила в ее глазах намек на грусть.

— Ты пришла за сумочкой? Или решила остаться? Знай, что я в любом случае рада тебя видеть.

— Ты права, я хочу остаться. Но как вы появились в моей жизни?

— Ты вызвала такси, и мы появились. Пойдем, нас ждут внизу.

Эдвард сидел в эфирном кресле с кружкой кофе в одной руке и тростью в другой. Взглядом он изучал кончик трости и в воздухе рисовал области, которые после разбивал ударом. Рядом с ним, на коленях, стоял мужчина в костюме, скрывающем все тело, и внимательно слушал пояснения Эдварда.

— Видишь, вот эта точка, ее нужно предварительно одарить ласками, устроить праздник этой точке, а потом кончиком, как указкой, точно нанести рефлекторный удар, после чего… — его перебила Кристина.

— Вы не слишком увлеклись? Время вышло. Поднимайся с колен, мой верный пес, можешь сторожить снаружи наше жилище и не появляйся до тех пор, пока эта дама не выйдет, ясно?

Человек что-то промурлыкал, медленно качая головой, он встал. Эдвард попросил Кристину присесть рядом на пол и усадить Марию так, чтоб она могла расслабиться.

— Мария, чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы меня отлупили, как следует. В детстве меня никогда не били, но в последнее время я стала думать, что зря.

— Это не ответ. Ты знаешь, что сейчас у тебя взгляд блаженной?

— Блудный?

— Нет, блаженный. В твоих глазах я вижу покой и уверенность. В них нет страха. Ты знаешь, что с тобой здесь будет?

— Я хочу, чтобы мне сделали больно. Та девушка, которую я видела сегодня, она, испытав столько мучений, казалась счастливой в конце пути своих страданий.

— Так и есть. Главную суть происходящего ты уловила. Я вижу твое рвение быстрей оказаться связанной и отшлепанной, но с этой минуты ты должна выбрать: кто будет отдавать тебе приказы: я или Кристина. Если мы тебя не устраиваем, мы можем пригласить еще людей. Они с радостью придут заняться новенькой.

— А вам доставляет удовольствие делать людям больно? — она обратилась к Эдварду, так как Кристи вышла отпустить своего сторожевого пса на волю. Она поняла, что сеанс с Марией будет продолжительным.

Эдвард встал, снял с себя рубашку и остался в одних кожаных штанах. Он стал ходить кругами, что очень надоедало, но говорить что-то против его движений, слов, решений уже было запрещено.

— Мария, все знают меня, как Эдварда-таксиста. Я хочу тебе рассказать немного о себе, чтобы установить некоторую нить доверия. Я вижу, что ты не умеешь доверять людям, а просто их используешь. Даже когда пытаешься сделать добро, ты умышленно извлекаешь из этого эгоистичное моральное удовлетворение для себя. Поэтому, я хочу, чтоб ты доверилась мне.

В комнату вернулась Кристина.

— Я полностью согласна с вышесказанным, поэтому располагайся поудобнее и пытайся понять.

— Вы так добры ко мне. Откуда Вы появились в моей жизни?

— А зачем тебе это понимать? Это случилось, вся твоя внутренняя энергия была направлена на то, чтобы наша встреча состоялась, так всегда бывает, нами руководит Бог или космос — неизвестно, каждый сам выбирает, кто им руководит, но мы всегда появляемся там, где необходимо, — добавила Кристина и попросила Эдварда продолжить.

— Меня действительно зовут так, как я тебе сказал. Я работаю таксистом, не совсем обычным, об этом все знают, но ведь эта строчка прописана в каждом объявлении напротив моего имени, поэтому ничего удивительного нет в том, что мы встретились.

— Я не видела никакой строчки. И имени не было, в номере просто лежала визитка с нарисованным такси с подписью «Твое лучшее путешествие начинается здесь» и номером — все!

— Визитка без имени? Но такие визитки принадлежат только тем, кто является постоянным участником нашего клуба. Незнакомым людям их не раздают, особенно не раскладывают в отелях. Видимо, к тебе в гости кто-то заходил из наших.

— Я ничего об этом не знаю. Но доверие к вам и правда появляется.

— Почему? От того, что мы просто разговариваем, не задевая тему денег, еды, секса мы не обязуемся ничего друг другу давать или выполнять какие-либо обещания, поэтому тебе спокойно. Тогда я скажу тебе еще кое-что. Большую часть времени я провожу с растениями. Я профессиональный высококвалифицированный садовник, Мария. Мое занятие — выращивать красивые цветы, деревья, кустарники — следить за их жизненными силами и помогать тянуться к солнцу.

— Не могу в это поверить. Здесь, в этих пыточных комнатах, работает садовник? Вы, наверное, маньяк! — Она и правда немного напряглась от этой новости. Но тут за Эдварда вступилась Кристина.

— Он работает в саду моей сестры, так что, уверяю, до маньяка ему далеко.

— Когда я вижу, что цветок покрывается белой пленочкой — это явный признак того, что он болеет. Иногда и человек покрывается бледной пленкой, от которой не так просто избавиться. Мне ничего не остается, как опрыскать цветок нужным химическим составом и ждать, чтобы увидеть результат. Я начинаю порхать, как бабочка над зеленым стебельком, оберегаю его сон, добавляю еще света, чтобы ему стало теплей. Но иногда случается так, что цветок умирает. А в чем виноват цветок? Почему ему кто-то или что-то не дали жить? Люди приходят в сад и видят, что цветок умер — им тоже становится грустно. Поэтому мое дело заключается в том, чтобы вовремя взять в руки садовые маникюрные ножнички и аккуратно удалить больной лепесток, а уж после опрыскать для профилактики.

— Эдвард, вы — молодец, но причем здесь я и мое доверие? Что вы делаете здесь?

— А вы что здесь делаете? Раскиньте руки в разные стороны, — Мария все делала моментально, он и не успевал договорить до конца фразу. — Вы пришли за исцелением, и садовник вам даст его. Ваши лепестки, я имею в виду руки, требуют внимания, поверьте. — Он легонько задел тростью ее запястье на левой руке и она вскрикнула.

— А вот кричать не надо! — она резко отстранилась от Эдварда.

— Хорошо, я постараюсь, я просто… не ожидала.

— Это нормально, страх пройдет, и вы поймете, что может дать Вам терпение. Благодаря ему многие люди приобрели новых себя — счастливых и свободных. Когда я остригаю сухие или поврежденные ветки с кустарника, я знаю, что делаю больно умышленно своему дереву. Но тем самым, я проявляю заботу о растениях, которые обязательно, чуть позже, если терпеливо ждать, расцветут и пустят новые побеги.

Он подошел к Марии и прижал ее к себе. Она оттолкнула его и показала на Кристину.

— Я хочу, чтобы вы оба участвовали в сеансе обрезания сухих листьев. Жалко, что нельзя вырезать части души, которые, кажется, уже погибли и гниют внутри меня, издавая такую вонь, от которой меня тошнит. Можем приступить, если вы готовы.

— Сейчас мы тебе даем полчаса, чтобы ты вспомнила все, что тебе нужно переработать из внутренней боли в физическую. Будь пластична в своем воображении.

— Отпускай себя, Мария.

Она осталась одна перед тростью, которая лежала теперь на кресле. Не дожидаясь того, что кто-то придет, попыталась ударить себя один раз, но этот незнакомый пока предмет не поддавался ей.

— Ты что делаешь? Тебе никто не разрешал! — раздался голос Кристины. Ты должна выбрать кого-то из нас.

— Я могу выбрать обоих?

Кристина поднесла к губам Марии чашу с маслом с невероятным ароматом цитруса, кардамона и корицы. Мария глубоко вдохнула и неожиданно для себя решила точно, что главенствовать должны оба. Кристина одобрила ее решение, обмакнула три пальца в масле и легкими движениями нащупала точку за ухом Марии, от которой все тело стало расслабляться. Так длилось какое-то время. После чего Кристина перебралась пальцами к позвоночнику и стала нежно его массировать, время от времени окуная пальцы в масло. Оно было теплым и очень приятным.

— Почему ты меня не разденешь? — спросила Мария.

— А ты что хочешь? Просто заняться любовью или искупить свои грехи?

— Нет, я хочу понести боль, чтобы прийти к облегчению…

— Тогда не задавай вопросов, впрочем, чтоб ты мне не мешала, в рот тебе я засуну кляп. Эдвард! Она слишком много говорит, и будет нам мешать!

Он, молча, отдал ей в руки кляп, а Мария видела перед собой главенствующую Кристину так, словно в ней возродилась душа матери. И подчиняющегося, хоть и властного отца в лице Эдварда. Кристина завязала кляп и приказала встать Марии на колени.

— Тебе надо запомнить некоторые правила, прежде чем я начну. Не проси прощения, когда я буду тебя пороть. Будет больно — терпи. Орать нельзя до тех пор, пока я не скажу, что можно. Если ты решишь стонать, то, пожалуйста, подумай сначала, потому что за стон ты немедленно понесешь наказание. И лучше тебе не знать о том, какими они бывают. Об остальном позже.

— Не волнуйся, скоро твой рот я освобожу, но если ты заговоришь, все повторится сначала и размер шарика, который застрял между твоих губ — будет больше. Поняла? — добавил умиротворенно мужчина.

— Да! — хотела крикнуть Мария, но ничего не вышло, она была беспомощна, но ничему не сопротивлялась.

Все тело сочилось маслом, которое способствовало облегченному восприятию того, что делают с телом. Кристина туго затянула ошейник на шее покорной девушки и добавила.

— Если мне что-то не понравится даже во взгляде, я затяну ошейник еще сильней. Ты должна быть послушна и покорна.

Кристина надела высокие ботфорты на платформе, чтобы быть немного выше Марии. После чего взяла Марию за правую руку и отвела ее к стойке, где связала тугим корсетом из узлов грудь так, чтобы торчали только соски.

Все это время Эдвард стоял напротив и наблюдал.

— Кристи, ты так умело справляешься с веревками, это удивительно!

— Да, я отлично знаю, как ухаживать за прекрасными цветами.

Теперь, когда руки Марии были привязаны к стойке по разным сторонам, Кристина взялась связывать ноги, но их она связала не так сильно, как руки.

— Видишь, я даю свободу твоим ногам, но я не разрешаю тебе двигаться.

— Как она красива, ты не находишь? — Эдвард принес фотоаппарат и начал фотографировать девушек. Мария была бессильна и ее глаза выражали боль, отчаяние и надежду одновременно.

— Сейчас ты получишь 100 ударов этой замечательной плеткой, — Кристина провела кончиками пальцев по голым ягодицам своей пленницы. — Тебя кто-нибудь раньше порол? Хотя да, разве ты могла это кому-то позволить, ведь только ты, властная и кровожадная госпожа, указывала другим на свою дверь и только ты знала, кому в нее можно входить, а кому надо срочно выйти.

Кристина понизила голос, интонация стала напряженней. Перед Марией стоял сам дьявол, который устраивает ей здесь и сейчас настоящее чистилище.

— Эдвард, принеси свечи. Одну — ту, что будет подогревать ее снизу.

Он принес пять свечей. И одну из них, самую большую, сантиметров пятьдесят высотой, поставили между ног Марии так, что она чувствовала жар пламени.

— Ты же похотливая сучка, не так ли?! Та самая, что спит с чужими мужьями, не правда ли?

Эдвард зажег еще две свечи. Удары плетью становились все сильнее и яростнее. Кристина превращалась из танцующей послушной девочки в зверя, чей дух креп с каждым прикосновением к заду несчастной. Когда на спине стали просачиваться длинные узоры с проступающими красными точками, Кристина выхватила свечи из рук партнера и с удовольствием разносила обжигающие капли на краснеющую плоть похотливой сучки.

— Я вижу, как тебе хорошо, чувствую, как ты возбуждаешься. Видишь, тебе приносит удовольствие любая боль — и чужая, и твоя собственная. Ты должна быть мне благодарна!

Она вынула кляп и посмотрела в глаза Марии. Они горели тем же огнем, что и глаза Кристины. Эдвард заметил это и приказал им целовать друг друга, тем самым выказать благодарность обстоятельствам, которые для всех очень удачно сложились. Так он посчитал нужным.

— Что ты знаешь, наказанная своей похотливой натурой, о боли? — девушка стояла теперь с хлыстом, глядя в глаза Марии, и продолжала пытать свою подопечную моральными и физическими издевательствами. Хлыст радостно попадал в болевые точки на теле и оставлял памятные следы, от которых будет не так-то просто избавиться. Через некоторое время рот высвободили из тугого заключения.

— Ты что-нибудь хочешь нам рассказать? — Эдвард не унимался, он хотел услышать историю Марии.

— Да, хочу. Воды, воды, — ее голос оказался бодрым и поражал своей уверенностью. Принесли воду.

— За каждое слово ты будешь получать по капле воды, поняла?! Так что постарайся устроить свой рассказ так, чтобы получить хотя бы полную чайную ложку. Впрочем, больше ты и не получишь.

Из коридора раздался шум. В двери кидали какие-то предметы. Люди по ту сторону кричали, как звери. Эдвард выглянул и рассмеялся так, что все утихли. Он что-то им сказал на неизвестном для Марии языке. Она лишь поняла, что он отправил их в танцевальную зону клуба. Ей хотелось вырваться из связанных веревок, но за каждое движение Кристина наказывала ее хлыстом. Жажда сдавила голос, рассказ не складывался. Эдвард не закрыл двери, он занял позицию выжидателя и через некоторое время его ожидания оправдались. Музыка стала безумно громкими и обрывистыми звуками доходить до заключенной в тиски боли и уныния души Марии.

— Если ты молчишь, значит, просишь снова кляп?

— Нет, воды.

— Ну, мы же договорились! — Кристина взяла фляжку и с упоением стала пить из нее воду, то же повторил и Эдвард. — Как тебе ощущения? У нас есть то, что тебе не доступно. И мы этим пользуемся, а тебе и капельки не достанется! Нравится?

— Я не хочу воды.

— Вот и правильно, можешь умереть от злости, можешь умереть от зависти, можешь умереть от жажды — нам все равно.

— Прости меня, я признаю, что не послушна и требую наказания. Я согласна даже на смерть!

— Ты не заслужила такой пощады, как смерть! Как ты можешь просить о смерти, недостойная?!

В комнату по одному стали входить люди, облаченные в черные костюмы. Мария моментально вспомнила про отель, в одном из номеров которого не так давно поселились маленькие куклы.

— Все эти люди, что сейчас встанут вокруг тебя — души тех, кому ты сделала больно. Проси у них пощады. Ты не видишь лиц, потому что душа бесполая. А бывает так, что одна душа живет сразу в нескольких людях. И когда ты делаешь больно одному, боль терпит и другой.

— Я не достойна смерти, я хочу простить всех.

Она не понимала, что говорит, и Эдвард с Кристиной, обладая глубокой проницательностью и хорошо владея эзотерическими знаниями, с первых минут знакомства с Марией подозревали, что в этом теле кроется нечто необычное, во что стоит погрузиться с головой. Поэтому они и не думали останавливаться, хоть и видели, что их гостье становится все хуже. Кристина острыми зубами вцепилась в беспомощное тело девушки и решительно разрывала ее волю и чувства на маленькие кусочки, которые разлетались тут же на клочки и бились о стены. В этот момент Мария истошно стонала, ей было больно, но совсем не удары приносили боль.

— Скажи, сколько человек ты погубила? Кто-нибудь желал тебе смерти?

— Да, да! — она кричала, но слез все еще не было. С тела скатывались капли пота. Люди встали вокруг нее с огромными свечами, а Кристина продолжала.

— Смотри в глаза Эдварду, видишь его глаза? — мужчина смиренно стоял напротив и, казалось, не испытывал никакого интереса к происходящему.

— Вижу, — ответила Мария. — Я хочу, чтобы все люди, которые пострадали от моих рук и желаний, простили меня, вот чего я хочу. Чтобы они перестали меня ненавидеть.

— О, глупая, этого никогда не произойдет. Но у тебя есть шанс попытаться пережить то, что пережили они, когда страдали из-за тебя, — она добавила, что теперь каждая раненная душа будет выливать на тело Марии горячий воск. И только Мария может решать, когда им остановиться.

— Через некоторое время тело привыкает и к боли, и к стрессам, и к воску. Поэтому тебя будут приводить в чувства разными способами. Я ухожу. Эдвард будет на своем месте и не тронется с него даже при угрозе твоей смерти. Все решаешь ты. Если ты все сделаешь правильно, в конце сеанса почувствуешь невероятный прилив сил и бесконечную любовь. А теперь, начинайте!

Кристина скомандовала и вышла за дверь. Люди тихо и равномерно стали мучить тело Марии. В голове рисовались кошмары, сплетенные из боли, смерти, словно перед глазами оживали картины Иеронима Босха. Периодически сверху на нее выливали ледяную воду, и тогда она приходила в себя и вспоминала, что здесь происходит. Она не собиралась говорить «стоп» до тех пор, пока не увидела, как среди миллиона мрачных образов появляется какой-то светлый круг, больше похожий на огромный экзотический цветок. Вдруг ей стало казаться, что она в саду, где царит гармония, покой и счастье. На своих руках она увидела ростки зеленых растений, как вдруг пошел дождь.

— Очнись уже! — Мария открыла глаза и долго не могла понять, где она находится и что произошло.

 

Глава 15. Внутренняя империя

Она бежала по коридору. Помещение, в котором она находилось, было абсолютно незнакомым. Пол был сплошь усеян цветами, лепестками и еловыми ветками вперемешку с мусором. Всюду возникали препятствия. Окна то раскрывались, то захлопывались. Мария чувствовала, как сильно дует ветер, сбивает с ног, но она не падает, а бежит дальше еще сильней. Потолок обваливается, создавая новые помехи. Страх и ужас пробирается все глубже, ей неизвестно куда бежать дальше. Она пытается увернуться, но внезапно появляется круговая лестница, по которой ноги сами несут тело. Тело стало воздушным, и летит, не касаясь ногами ступеней.

— Я не понимаю… Объясните, не понимаю…

Мария пытается увидеть хоть один знакомый предмет, но кроме лестниц теперь в проходе ничего нет, и это продолжается целую вечность. Кажется, что больше не будет выхода, она навсегда заключена в этот кошмарный побег от того ужаса, который сейчас ее окружает. Слышен истошный вой, который приветствует ее. Внезапно кто-то ударил ее в спину, и удар остановил ее.

— Оглянись вокруг, — она слышит голос, похожий на колокольный звон. — Все, что ты видишь, принадлежит тебе, потому что все это — ты и есть, Мария.

Она пытается говорить и не может.

— Не бойся, посмотри под свои ноги, посмотри по сторонам. Что ты видишь?

Сначала она ничего не могла разглядеть, попыталась сделать шаг, но голос снова остановил ее.

— Пока ты не посмотришь вокруг и не увидишь то, что действительно тебя окружает, лучше не делать шаг вперед. Остановись, Мария, оглянись спокойно вокруг и запомни: все, что ты увидишь — это ты. Если ты сделаешь шаг, не разобравшись в своем внутреннем мире, тебя снова захватит то, откуда ты только что пришла. Не бойся, смотри смелей. Страх — это твой первый враг.

Но она боялась, она очень боялась посмотреть вниз, так как впереди была только пустота. Ей казалось, что она висит в воздухе, и нет ни одной стены, которая бы стала сейчас опорой. Под ногами было что-то острое, от чего ноги сводило и становилось больно, поэтому она решила посмотреть. Это был шпиль прекрасного светлого здания, на верхушке которого она стояла. Страх упасть пропал, и перед ней появилась одна ступенька, но вверх. Она, осмелев, сделала шаг, ничего не ожидая.

— Мария, радость посещает меня, когда я смотрю на тебя и вижу, что ты перестала бояться. Сейчас ты на пути к самой себе, не бойся, иди вперед. Только не сомневайся.

Она снова попыталась заговорить, но не вышло. Эта сказка, которую сопровождал неизвестный голос, начинала нравиться ей. Радость пришла на место страхам и сомнениям. Она решительно посмотрела вниз еще раз. Не было ничего, что бы заставило ее усомниться в своей радости, ей нравились абсолютно все детали.

— Запомни, все, что ты видишь — это ты, твой мир.

И она смотрела, вглядываясь в прекрасные облака, отточенные до совершенства здания, мимо летели красивые платья, танцующие женщины и мужчины. Она решила поприветствовать их.

— Доброе утро, вы так прекрасны, — вдруг появился голос.

— Потому что прекрасна ты, ты прекрасна, — услышала она в ответ.

Через мгновение появилась вторая ступень.

— Это ступень голоса, ты заметила, что можешь говорить? И твой голос — лучший голос на земле. Теперь, когда ты понимаешь, как ты красива, ты можешь спокойно со всеми говорить, и всем будет хорошо от твоих слов.

— Спасибо.

— Спасибо тебе, что замечаешь себя истинную. Мария, ступень с правом говорить исчезнет, если ты усомнишься в том, что прекрасна.

Она озвучивала все, что теперь ее окружало. К ногам прибилась стая птиц, и ей захотелось покормить их хлебом. Появился и хлеб, и она раскрошила его так, что хватило всем, даже той кошке, что теперь терлась о ее ноги. Птицы с благодарностью кружились вокруг, они хвастались своими безупречно созданными для полета крыльями, и Мария решила, что может лететь. Перелететь она смогла лишь еще на одну ступень.

— Теперь ты научилась без сомнения желать чего-то больше, чем есть. Твои мысли чудесны, потому что они наполняются любовью.

Она закружилась, и легкий ветер унес ее далеко от устрашающего коридора, шпиля, птиц и лестницы, она кружилась и наслаждалась тем, что кружится. Это ощущение было таким новым, таким неистово-нужным, что она рассмеялась от удовольствия. Смех подхватили возникшие тут же перья, они снова танцевали в воздухе, в такт раскачиваясь вместе с ней. Она решила обнять себя, и только теперь обнаружила, что совсем обнажена. Но страха нет, что кто-то увидит, наоборот, есть легкость и необычное ощущение, с которым ее тело и ее внутренний мир совсем не знакомы.

— Знакомься, здесь тебе не нужны ни одежда, ни стены, ни голос, ни люди — потому что то, что ты чувствуешь, — твоя личная свобода.

Она снова повисла в воздухе. Сомнения и страх подкрались незаметно, и мир вокруг стал терять красочность, разлетелись птицы. Появилась прекрасная маленькая лошадка, которая человеческим голосом произнесла:

— Я Бэлла, помнишь меня? Садись, рада буду показать мой дом, полный любви и счастья!

Но Мария испугалась сделать шаг, испугалась, оглядываясь, на себя голую. Испугалась и с треском провалилась в начало коридора. Попыталась закричать, но не получилось. Снова страх и сомнения подгоняли ее по коридору, который теперь стал уже и вдвойне опаснее. Появились острые стеклянные выступы вместо окон, она боялась, но шла вперед.

— Бэлла, Бэла, — пыталась она звать на помощь, но ничего не происходило — ей никто не отвечал.

Неизвестно, сколько времени она бежала снова среди мусора и темных окон, — все оборвалось в один миг.

— Девушка, проснитесь! Девушка!

— Да оставь ее, никуда она не денется, мы же не можем все время рядом стоять, очнется и сама прибежит.

— Но как мы ее оставим в таком виде? Надо прикрыть хотя бы, — два парня крутились около Марии и решили отойти.

Мария мысленно попыталась представить, что же происходит. Даже имя свое она не сразу вспомнила. «Как меня зовут? Б… Бэлла? Нет… Но как?»

— Впрочем, не важно, как меня зовут, — эхом отзывалось где-то в глубине мыслей.

Трава, в которой она сейчас лежала, не казалась ей холодно или мокрой. Трава казалась ей божественной. Может быть, это результат аффективного состояния. Мария не хотела никуда бежать, скрываться. Радость переполняла ее, несмотря на то, что она была абсолютно голая. Это ее совершенно не беспокоило.

С удовольствием она подняла правую руку и посмотрела на нее, глаза искрились от счастья!

— Рука, моя прекрасная рука, нет ничего совершенней, а вот — вторая рука, как же хорошо.

Вздохнув, она приподнялась.

— Где люди? Хочется с кем-нибудь поболтать. Ау!

Ау! Кто-нибудь! Парни моментально подскочили к ее ногам.

— Девушка, Вам следует прикрыть себя, — воскликнул один.

— Да! Обязательно, у Вас будет переохлаждение, Вы понимаете? Вам срочно нужна кружка горячего чая или кофе.

— А лучше — в горячую ванную! Помоги ей одеться, я быстро схожу за горячим чаем. — Один из добровольцев по спасению прекрасного тела Марии исчез. Второй стал дальше уговаривать Марию надеть хотя бы штаны — все ее вещи, в том числе и сумочка, — лежали рядом с ней, чему Мария не удивилась. Она послушно стала одеваться.

— Девушка, милая, зачем Вы разделись? Вы — такая странная… Вы — нормальная? Красивая, видно, что очень себя любишь, можно, я скрашу простотой наше общение.? — он погладил ее по плечу и помог с одеждой.

Мария не могла оторвать взгляд от собственного тела, ей нравились все ощущения, которые она испытывала.

— Мне кажется, я люблю, — сказала вдруг она. К этому моменту подошел второй парень с литровой кружкой чая.

— Ничего себе, пока я ходил за лекарством, она уже в любви тебе признается?! Мы так не договаривались! Мы вместе ее нашли, не забывай! — парень был настолько серьезен, что Мария рассмеялась. Сложно было сказать окружающим о том, в каком состоянии она находится, но лишь она одна знала, что теперь все понимает лучше, чем когда-то раньше.

— Не волнуйся, мой друг, — с восторгом и азартом произнесла она. — Любви хватит на всех, не стоит ссориться! Лучше скажите и мне, и себе, и друг другу, что тоже любите!

— Кого я должен любить? — удивился один.

— Да, а я кого должен любить? Никого я не люблю! Мне и так хорошо, — распереживался второй. Она еще больше рассмеялась. Ей нравилось смеяться, она чувствовала, что раньше смех вызывал в ней чувство боли, но теперь она заряжалась бодростью.

— Да ну, себя хотя бы полюби! Зачем же ты ко мне подошел, если говоришь, что никого не любишь?

— Не знаю, жалко стало!

— А ну, не надо врать. Вон, видишь, на той лавке женщина лежит, иди, подойди к ней в таком случае и пожалей ее так же, как меня!

Он посмотрел в сторону вытянутой руки Марии, на лавке спала женщина лет восьмидесяти, рядом с ней спал огромный пес.

— Не пойду, у нее собака большая есть, вот и пусть жалеют друг друга.

Второй тоже отказался, сославшись на то, что он уже подходил к ней раньше, а она стала ругаться и прогнала его.

— А ведь ты, и правда, к ней подходил. Угости же меня чаем! — все это время она была в полулежащем положении и чувствовала себя превосходно, но теперь ей предстояло встать.

— Ай! — проскрипела она, падая обратно на траву.

— Что с Вами? — снова забеспокоились молодые люди.

— Ничего, не волнуйтесь. Я лучше посижу, как сидела, пока чай пью, позволите? — сказала она, в момент осознав, что теперь все ее тело — это не просто инструмент для удовольствий. В мыслях Мария ликовала: «Теперь со мной мой личный тренер воли, терпения и любви». Каждое движение сказывалось болью то в лодыжке (в процессе сеанса ноги приковали кандалами, т. к. она сильно стремилась вырваться). Она понимала, что теперь много времени проведет в своем номере в отеле. Хотя отель в сознании помрачнел, ей совсем не хотелось туда возвращаться. Разве что за милыми игрушками, которыми можно было бы заселить целый необитаемый остров.

Чай, хоть и не самый изысканный, как она привыкла, очень и очень ей пришелся по вкусу, она даже так и объявила в благодарность молодому человеку:

— Ваши руки принесли чай, созданный для этого момента. Просто неподражаемо. Благодарю.

Молодые люди раскраснелись, им еще больше захотелось остаться с ней рядом и дальше, она поняла это и решила занять их своими мыслями.

— Скажи, возможно ли, чтобы ты принес еще стакан чая? Нет, лучше два.

Он кивнул и тут же отправился за чаем, теперь она обратилась ко второму.

— Помоги мне, пожалуйста, подняться. Ты знаешь, я забыла, что у меня некоторые проблемы со спиной, наверное, поэтому я здесь и оказалась. Бывает, знаешь, так, что теряю сознание. Это абсолютно нормально, и мне никогда не мешало, так что ваше беспокойство, конечно, приятно, но совсем не хотелось бы вас отвлекать от ваших личных дел. Сколько вы возле меня находитесь?

— Да недолго, часов пять.

— Что?! Зачем же?!

— Ну, честно сказать, вот на этом месте, где Вы потеряли сознание, я должен был встретиться со своей девушкой, а ее все нет и нет. Потом я подумал: а что, если я уйду сейчас, а она придет и обнаружит здесь Вас, голую?! Вы понимаете? — молодой человек сконфуженно объяснял, что к чему, а Мария снова впала в состояние целебного смеха.

— Понятно, а друг откуда пришел?

— Он пришел со своей девушкой, когда она увидела меня, стоящего возле Вас… — и тут ему тоже стало смешно от всей абсурдности ситуации.

— Ну, хорошо, значит, теперь вам надо спешить налаживать отношения? Обоим надо спешить!

— Нет, я никуда не пойду. Да и куда мне идти, она не пришла, может быть, мне вообще некуда теперь идти… Бросила она меня.

Мария смотрела с улыбкой на парня. Ей нравилась его детскость, его желание быть любимым и любить. Ее непреодолимо влекло к обоим, но она сдерживала себя и только улыбалась на все их слова.

— Да, да, может быть и так. Может быть, вы расстанетесь, а может быть, у вас родится девочка или два мальчика — кто знает, что будет дальше?! Я могу с ней поговорить, если хочешь. А пока пойдем к той женщине.

Они пошли к женщине с огромной собакой. Ее лицо было закрыто плотным платком, одежда не вызывала отвращения. Казалось, что она действительно просто прилегла отдохнуть. Собака заскулила, оповещая хозяйку о приближении чужаков, и та незамедлительно открыла глаза.

— О, надо же, проснулась! А я пришла в первый раз, ты здесь в одежде лежала, — хихикая и немного хрипя басом, начала женщина. — Прогулялась в парк, вернулась, а ты раздеваешься. Да так раздеваешься — быстро, с улыбкой, что мне самой захотелось раздеться и рядом лечь! Смотрела я, смотрела, да, видимо, и заснула. Кто ты?

Мария немного растерялась, ведь это она хотела задать тот же самый вопрос. Но дело было даже не в этом, она не знала, что ответить на вопрос «кто ты?».

— Я? Я — человек! И не просто человек, я хотела Вам помочь, я думала, что Вы нуждаетесь в…

— Ну, тоже мне, нашлась тут благородная, тебе зеркало-то дать? Посмотришь на себя? — Женщина достала маленькое складное зеркальце и открыла его, подставляя к лицу Марии. — Да смотри же, смотри! Кто тебя так?

Мария отвернулась. Она не испугалась, она просто отказывалась видеть, что с ней происходит.

— Вы знаете, я не видела себя, и видеть пока не хочу, — они обе засмеялись.

— И правильно, радуешься, значит все хорошо, — добавила женщина и переключила внимание на своего пса, который уже крутился вокруг людей и желал, чтобы кто-нибудь с ним поиграл.

— Хотите поиграть с Бобиком? — Женщина достала игрушку-косточку из кармана своей куртки и кинула вдаль. Мария хотела включиться в игру, но боль остановила ее.

— Эй, вы зачем кидаете в меня непонятные вещи? — раздался голос парня, который с трудом нес два огромных стакана с кипятком.

Все смеялись, собака принесла кость и, виляя хвостом, указывала мордой, что пора бы игрушку снова отправить в полет. Пес делал выпады вперед и, казалось, танцует перед собравшейся публикой.

— Ой, люблю собак! Заберите уже чай у меня, я поиграю с незнакомым рыжим чудовищем, раз моя девушка меня бросила! И, может быть, забуду все страдания, которые сейчас вьют себе гнездо в моем бедном сердце. Мне так горько! — парень умилял своими откровениями всех вокруг.

— Его Бобик зовут, какое он тебе чудовище? — по-доброму высказалась женщина, отпивая горячий чай из стакана. — Звони своей барышне, пусть приходит. Если не совсем дура, то поймет все, выслушает. Ох, молодые вы совсем. Вот не знаете, где счастье свое искать.

Парня задели слова этой особы, которая еще в горизонтальном положении ему не пришлась по нраву.

— А вы что, нашли свое счастье? Лежите тут, на лавочке!

Женщина, глядя то на парней, то на Марию, рассмеялась так, как, она сама призналась тут же, никогда не смеялась в жизни!

— Ну, молодой совсем! Говорю же! А что, ты не видишь разве, в чем мое счастье?

— Нет, не вижу! — Ответил он, продолжая при этом играть с собакой.

— Бобик, пойдем домой! Всего Вам доброго, молодые люди. А тебе, — она повернулась к Марии. — Я вижу, девочка, тебе очень повезло в этой жизни. Возможно, даже в прошлой твоей жизни о твоей душе как следует позаботились. Я пойду, но если захочешь встретиться, я здесь гуляю с собакой каждый день, приходи!

 

Глава 16. Возлюбленная Тина

Солнце играло лучами в волосах Марии. Она неспешно шла по улице. Хотелось радоваться и лететь над городом. Но больше всего ей хотелось разделить радость, то новое чувство, что теперь маленькими шажками заселялось в ее сознание и еще недавно растерзанную сомнениями душу. Она смотрела на мимо проходящих людей, и не видела лиц, ей казалось, что все люди — это одно целое, неразлучное и счастливое целое, к которому она так долго шла. Теперь все возможно и ничто не помешает ей и дальше чувствовать себя так же свободно, как в эти минуты. Своим мыслям она удивлялась и не отказывалась больше от таких глупостей, как «мечта». Она вспомнила, что умеет в собственной душе рисовать разные картинки, придавая им оттенки волшебства. Иногда в голову приходило такое, что невозможно, кажется, представить. Но раньше ей нравилось мечтать и «ни в чем себе не отказывать».

Как давно она не представляла, что будет летать на воздушном шаре! Как давно ей хотелось исполнить свою самую заветную мечту — устроить во дворе дома свой собственный райский сад. Но со временем сад стал мрачнеть в ее глазах. Теперь она вспомнила о том, что хотела посадить в саду прекрасные растения, которые будут удивлять не только ее, но и гостей. Вдруг в ее мечтах пролетели совсем ранние воспоминания. Совсем девочкой она мечтала создать приют для домашних животных. «И как я могла об этом забыть? Как я могла просто отказать себе в удовольствии осуществить эту мечту?!» Она остановилась возле витрины, где располагались манекены, наряженные в «новую коллекцию сезона» и долго вглядывалась в одежду. Из магазина вышла какая-то девушка и направилась в сторону Марии, утопающей взглядом в модной куртке.

— Чао, крошка! — девушка подошла так близко, что загородила весь обзор своим существом. — Правильный выбор сделаешь, если купишь эту курточку! Тебе очень подойдет к этим сапожкам. — Она перевела взгляд в угол витрины. — Посмотри, какие стильные! И цвет, один в один, как у твоей сумочки! Впрочем, сумочку тоже здесь можешь обновить, эта ведь, что у тебя, с прошлого сезона!

Мария подняла глаза на девушку и пристально посмотрела на нее. Длинные волосы, ногти, ресницы, грудь, губы — все детали когда-то прекрасного тела были подправлены пластической хирургией так сильно, что девушку можно было заметить, не выходя из дома. Но девушка искрилась от счастья!

— Послушай, у тебя вид какой-то потерянный! Может быть, ты не можешь сделать выбор? Так я тебе помогу, пойдем вместе к нашим игрушкам для девочек! Ты почему-то мне сразу понравилась, ну давай же, пойдем.

— И как тебе, нравится твоя грудь? — вопрос незнакомку совсем не смутил, ей нравилось рассказывать о всех нововведениях в своем организме. В такие моменты она чувствовала свое превосходство над окружающим ее миром.

— Вот! Я так и знала, что ты со мной на одной жизненной волне! Как ты думаешь? Рада ли я? Конечно, я рада. Операция мне обошлась в стоимость моей квартиры, правда не в городе, менее значительном месте, но все равно жалко было ее продавать, жалко. Там ведь и родители мои жили, и даже прадед, сестры, братья — все! — Мария слушала и удивлялась тому, что девушка вот так вот запросто начала рассказывать о своей семье. — В общем, если ты хочешь себе «четверочку», то знай: придется не только раскошелиться на разных докторов, но, возможно, и нервы потом свои лечить, а еще лучше иметь знакомого хорошего адвоката, если врач что-то сделает не так, как ты пожелаешь.

— А что тебе сделали не так? Все очень даже красиво.

— Да, мне повезло, подруга у меня есть, вот ей пришлось судиться с доктором. А я только на психолога потратила почти половину от той суммы, что ушла на новую игрушку для богатых любовников. И все же я рекомендую тебе эти сапожки, очень уж они модные! Может, у тебя денег нет, так я тебе дам, мне сегодня повезло ночью в казино, для таких ножек совсем не жалко!

Мария еще больше удивилась странной знакомой, и решительно отказалась. Девушка же не отставала совершенно.

— Послушай, у меня просто очень много свободного времени, понимаешь, а если я приведу тебя в этот салон, то мне начислят бонус на следующую покупку, а тебе сделают скидку.

— Нет, ты знаешь, мне больше не интересно следить за модой.

— Хм… Ну бывает, бывает, — девушка погрустнела от мысли, что ее услуги консультанта в модном магазине сегодня не пригодились.

— Если у тебя и правда много свободного времени, пойдем со мной! У меня много дел, но таких незначительных, что тебе может быть скучно.

— Отлично! Значит, ты меня ведешь гулять! Я давно не гуляла, согласна, идем! Но честно, ты похожа на какую-то ненормальную, у тебя все в порядке? — это было очень неожиданно, ведь раньше люди казались совсем другими. А эта яркая, любопытная красавица мигом очаровала Марию своей простотой, которую сложно разглядеть за слоем пудры и нарощенными ногтями. Они, молча, словно давно сговорившись о встрече на этом самом месте, на улочке возле витрины с модной одеждой, побрели в одном направлении. Только изредка Мария останавливалась и смотрела на небо. Девушка шла рядом, думая о чем-то своем, и изредка шептала что-то, видимо, вспоминая прошедшую ночь.

— Меня зовут Тина, теперь мы должны знать имена, не так ли? — сказала она громко и отчетливо, как новобранец.

— Возможно, да, а может быть и нет… Меня Мария зовут…

Им встретились дети, которые раздавали голубые ленточки, как знак, что они являются защитниками окружающей среды.

— Вот дети, такие маленькие, а уже в бой идут, уже природу защищать. А ведь она сама знает, как и что делать! — Силиконовая Тина комментировала отряд подростков-волонтеров.

— А мы тоже в бой идем, только со взрослым миром, — подумала Мария, но говорить ничего не стала.

— Вот сегодня ночью мой покровитель, король ночных дорог и дорогих автомобилей, вышел в центр зала, сделал поклон и сообщил всем, что собирается жениться! Я с ним встречаюсь уже 7 лет. Встречалась в «досисечный период», и теперь, когда его так забавляет все, что я сотворила с собой. Встречалась с ним, когда работала официанткой, собственно, там он меня и подцепил, в придорожном кафе, где начальник спал со всеми, кто там работал. Ты не представляешь, со всеми спал, иногда сразу, в одну ночь. И вот пришел он, мой возлюбленный! Я и называть не могу его по-другому, потому что по радио услышала тогда это слово «возлюби» — и так сильно мне понравилось его повторять, что я не могла остановиться. Наш баристо даже коктейль придумал, в мою честь! Которой так и назвал: «Возлюби Тину». Мы долго смеялись. И я не знаю, что тогда завлекло моего покровителя в наше кафе, но он сел за барную стойку, заказал много разной еды, в основном, мясную нарезку, фрукты и коктейль «Возлюби Тину». Потом он повторил заказ выпивки и спросил у официанта о том, кто придумал этот чудесный напиток, и кто такая Тина!

Наш начальник предупредил, что надо быть очень вежливой в общении с этим господином, так как он может стать хорошим вложением в бюджет общего дела. Так и сказал мне: «Вот, Тина, ты поешь хорошо, а нам так не хватает живой музыки. Подружись с ним, и может быть, он купит микрофон и какой-нибудь инструмент. Узнай, что он любит, будешь к нему подкрадываться». В первую ночь он сказал, что купит все, что скажет мой начальник, потому что такого сладкого языка, как мой, ему не приходилось встречать, — Тина остановилась и посмотрела на Марию. — А теперь, когда мы прошли вместе так много, он женится на маленькой девочке, которой только исполнилось 20 лет. Но я знаю, что я, его «возлюбленная Тина», — всегда буду с ним.

Снова опустилось облако молчания. Они шли, не сбавляя темп, который непроизвольно установился с самого начала. У обеих в руках были голубые ленточки и небольшие бумажные цветы — символ чистоты, как утверждали школьники.

— Было бы правильно, если бы он на тебе женился, если все так, как ты рассказываешь.

— Да, мне немного грустно. Я даже хотела спустить весь силикон в унитаз, но так я чувствую, что мои родные совсем рядом со мной, — она засмеялась, видя реакцию Марии. — Девочка — это хорошее вложение в его бизнес, а против этого я ничего не имею. И знаешь, ведь от того, что он женится, он не перестанет быть моим «возлюбленным». Но… Я не знаю, разве ты осуждаешь меня за то, что я останусь его любовницей, союзницей? От меня отвернулись некоторые друзья, зная эту девочку и меня… Они так и сказали: «Вот она ему — пара». А я… Ну кто я?.. А я настаиваю на своем!

— Какое счастье, что я тебя встретила, Тина! Совсем не буду тебя осуждать, раньше, может быть, и стала, но раньше я и за своими делами не замечала многого. Сейчас я не могу осуждать никого. А вообще, знаешь, я бы хотела попробовать этот коктейль. Наверное, он так же хорош, как и твой рассказ.

— Я могу сама его приготовить где угодно. Главные ингредиенты — грейпфрутовый сок, корица, совсем немного виски и ликер — под настроение! Важно с корицей не переусердствовать, а то получится «Ненавистная Тина»! Такой коктейль тоже существует.

— Я совсем не против того, чтобы попробовать оба, позволь представить тебе: отель, в котором я сейчас живу…

— Давай, удиви меня своим роскошным номером. Надеюсь, в нем есть бар и джакузи?! — она была одной из тех девушек, которые никогда не отчаиваются, и любое происшествие в жизни рассматривают исключительно с выгодной стороны. Если выгоды не случалось, Тина всегда искала способ посмеяться над ситуацией. Мария обычно избегала таких людей, считая подобное поведение легкомысленным и лицемерным. Ну как можно смеяться, если вокруг все рушится? Тина на это сказала бы так:

— Из старого платья всегда можно сделать новую сумку, из разрушенной мечты всегда можно извлечь бесценный опыт!

Мария восхищалась оптимизмом своей новой подруги, но отчетливо чувствовала, что Тина многое пережила в этой жизни и очень часто улыбка была единственной поддержкой и опорой.

На входе их встретил администратор. Он мигом оказался возле Тины, не обращая внимания на то, что она была не одна.

— Добрый день, мы рады снова видеть Вас в нашем отеле. Вам тот же номер? — Тина пожала ему руку и сказала: нам, будьте добры, сок апельсина, виски и корицу в номер этой женщины, — администратор оценивающе посмотрел на Марию и вопросительно уставился на ее обувь. Мария подтвердила заказ и, спросив, не было ли каких-либо писем для нее или звонков, отправилась в свой временный дом, обнаружив только теперь, что она была в легкой обуви.

— Так вот по какой причине мне так срочно надо купить те сапоги?! — подумала она и засмеялась в голос.

— Что тебя так раззадорило? Он странно на тебя смотрел! Ты с ним спишь? — за все время их общения на лице Тины впервые проявились проблески раздражения.

— Впервые его вижу! Значит, и он, и все люди сегодня улыбались, глядя на меня, не просто так! Они так же, как и ты, забавлялись моим тапочкам! — Мария с восторгом сделала для себя маленькое открытие. — Невероятно, еще несколько дней назад я была маленькой черной куклой, а теперь я стала тапочками, которые всех смешат! И знаешь, мне неинтересно знать, что у тебя было с этим молодым человеком, разве это важно?

— Ты очень наивная и добродушная, Мария. Наверное, это мне и нравится в тебе. Разумеется, важно все! Мне почти 40 лет, и мне кажется, что надо бы все-таки выйти замуж.

— Разве это так важно? Или ты хочешь отомстить своему возлюбленному?

— Нет, но так было бы спокойнее для меня и моего будущего.

— А я больше не верю в будущее. Как-то так вышло, что теперь все совсем по-другому. Теперь есть только настоящее. Я даже не вспомню, что было лет пять назад, а ты вспомнишь?

— Да, было все так же, как и сейчас.

— Вот и выходит, что кроме сейчас ничего больше нет. А как ты думаешь, если бы твой возлюбленный женился на тебе, что бы ты чувствовала? Счастье?

— Я не знаю. Я так часто представляла себя в роли его жены, что пришла однажды к пугающему выводу: стань я его супругой, наши отношения сразу испортятся. А раньше я его еще и ревновала. Как я его ревновала, ты даже не представляешь! А вот если выйти замуж за человека, который не представляет для меня интереса, все будет спокойно. Я буду и дальше делать то, что хочу.

— Но это как-то лицемерно, ты же открыто заявляешь, что собираешься обманывать человека, который будет каждый день и каждую ночь делить с тобой, постель, стол и крышу над головой.

— Никого я не обманываю! Я открыто заявляю о том, что будет, — она заговорила тише и покраснела. — Но пока не было человека, который бы согласился, одни эгоисты встречаются на моем пути. А я такая, какая есть! — она снова расхохоталась так, что Мария вздрогнула.

— А я вот такая! — Мария подвела Тину к ярко-расшитым сумкам. — Я — одна из этих кукол.

— Держи тапочки, надевай, в шкафу возьми брюки, если хочешь.

В номер постучался администратор и принес все составляющие для создания непревзойденного коктейля.

— Тапки, допустим, я с удовольствием приму, они близки моей душе, но вот брюки — нет! Мои ноги еще слишком хороши, чтобы я их скрывала какой-то тканью! — слова сопровождали активные действия со стаканами и яркими ароматными жидкостями. — Без ликера он называется «Чистейшая Тина» — вот, что я придумала, — и она снова залилась смехом, пока Мария была в душе.

Ее тело по-прежнему болело и ныло, но все муки она принимала спокойно. Больше она никогда не согласится на подобные эксперименты, но сейчас он был частью ее тела и души. Она решила, что это — лишь часть той боли, которую она причинила другим людям.

Уже через полчаса, выпив чудесный коктейль, Мария громко смеялась, как ребенок, показывая на Тину всем прохожим пальцем. Тина бесилась.

— Прекрати, что ты делаешь?! Зачем привлекать внимание людей?!

— А мне нравится, что они смеются. И не только надо мной!

— Ладно, давай мне несколько игрушек, ты одна и за месяц их не раздашь…

Мария и Тина пошли по улицам города, раздавая игрушки. По пути Мария покупала мороженое и угощала им стариков.

— Как это странно! — говорила она. — Те, кому за пятьдесят, так просто соглашаются взять игрушку и мороженое!

— Да, я бы тоже взяла, хоть мне пока только под сорок! Но это я, я — особенная! А они идут и отворачиваются!

— Ничего, значит надо отдать эти вещи другим.

Через несколько часов они дошли до маленького мостика, который вел на остров. Перед мостиком висела табличка: сегодня праздник, приглашаем всех, а под табличкой расположились несколько подростков, Мария подошла к ним.

— Что вы здесь делаете?

— Не ваше дело, вы нас заберете в интернат?

— Нет, я хотела… вот! — она дала одному мальчику куклу. Он схватил ее и сказал:

— Почему игрушка черная? Она так давно не умывалась, наверное, как мы! — все дети захлопали в ладоши.

— Да нет, это она снаружи черная, а внутри белая, ты посмотри! — другой ребенок тут же порвал игрушку и раскидал вокруг себя белую вату.

— Вы голодные? Где вы живете? Почему убежали?

Один ребенок истошно завопил, обливаясь слезами.

— Я хочу к маааме, — кричал он.

Мария подбежала к нему, обняла и спросила, где его мать.

— Я не знаааю, она нас бросила!

Тина стояла в стороне все это время и не могла представить, что она может сделать в этом случае.

— Может быть, я в магазин схожу? Может быть, воды купить? — казалось, что она впервые в жизни видит детей, которых бросила мать.

— Говорят, ты хорошо поешь, Тина, спой нам что-нибудь про маму.

Дети внимательно посмотрели на Тину, и ей ничего не оставалось, как сочинять слова на ходу и петь.

 

Глава 17. Я обо всем позабочусь

Мария смотрела на детей, которые обливались слезами от песенки, которую придумала Тина, и видела в них себя. Она все больше удивлялась собственному восприятию ситуации, в которой находилась. Тем переменам, которые произошли в ней так стремительно, так настойчиво.

— Да как я могла столько лет жить в своей собственной тюрьме? Я придумала себе оболочку, кокон, в котором жила, никого не допуская к себе.

Мысли вели Марию по полям воспоминаний. И она вдруг вспомнила, что ей запрещали есть сладкое — мама всегда боялась, что девочка начнет набирать вес, поэтому запрещала есть конфеты. Когда мать умерла, она находила любой повод, чтобы съесть как можно больше шоколада. Это происходило из ненависти, в этом заключалась месть за смерть матери. Но потолстеть не удалось. Наоборот!

Ее стали называть все вокруг «Сладенькая». А с возрастом это прозвище крепко приклеилось к ней. Со временем злость была забыта. И вот теперь, стоя перед этими детьми, грозящий указательный палец матери витал в воздухе. Потом появилась улыбка отца. Но ей Мария всегда не доверяла. Как можно было понять то, что мать говорит: нельзя, а отец, после ее смерти, сам покупал конфеты, приговаривая: «Моя сладенькая девочка». Теперь она совсем не любила сладкое, но теперь все перевернулось и даже обычные конфеты приобрели другой смысл.

В то же время дети неоднозначно смотрели на высокую девушку, которая, распевая трогательные песни, иногда забывала, что она сейчас отнюдь не в казино и ей не надо раздеваться перед жадными глазами богатеньких игроков. Мария подозвала Тину и сообщила, что уйдет в ближайший магазин, который находился на соседней улице, чтобы купить как можно больше сладостей.

— А я тебя узнал! А ты меня? Узнала? Ты вроде похудела, даже нет, ты исхудала совсем, а не виделись-то месяц, не больше!

Мария обернулась и долго пыталась понять, кто же стоит перед ней.

— Ну, давай же, вспоминай, не ты ли мне в любви признавалась?! Смотри, я до сих пор хожу в брюках, которые ты мне подарила!

Она не могла поверить в то, что перед ней стоит тот самый мальчишка, который постоянно задирался, и она даже хотела нажаловаться капитану на его бесцеремонное поведение в отношении благочестивых пассажиров. Радость, словно теперь она сделала первый глоток воздуха, переполнила ее сердце, она схватила мальчика, обняла и стала трясти, словно он задолжал ей несколько дней своего внимания.

— Я не верю своим глазам! Я не верю своим чувствам, это такое счастье, что я теперь встретила тебя! Где ты живешь, как ты здесь оказался? Как твои братья, сестры, друзья? Где они все?

Мальчик оторопел от неожиданного взрыва эмоций и немного попятился назад.

— Извините, я не хотел так Вас напугать. У меня все хорошо, ну ладно, я пойду.

— Куда же ты пошел, не уходи! Мне теперь так нужна твоя помощь!

— Да чем я могу тебе помочь?! Я тогда узнал, сколько тебе стоили все эти покупки для наших — да мне в жизни тебе на такую кучу денег не придумать помощи…

Она боялась, что он убежит сейчас же, в этом сорванце сейчас она видела себя — ту, которой так не хватало любви и заботы, понимания и обыкновенного внимания.

— Ты знаешь, ты мне очень нравишься, и я совсем не против слушать и дальше твои дикие комплименты в свой адрес!

— Конечно, ты же шлюха!

Это заявление сильно кольнуло ее, но она решительно держала себя в руках.

— Я не знаю, откуда у тебя такая информация, ты же видишь меня второй раз в жизни!

— Да так, рассказал мне кое-кто о тебе. Ты мне и правда понравилась, правда мне еще всего лишь шестнадцать и наши отношения были бы незаконными, — Марию распирало от удивления, она не ожидала услышать ничего подобного. — Так вот, я и подумал, может быть ты бы могла меня усыновить, раз богатая и одна живешь?.. Навел справки. А ты, оказывается, публичный дом держишь и сама там играешь главную роль. Так я этого добра столько насмотрелся за свои шестнадцать лет жизни, что тебе и не снилось!

Рука уже поднялась дать ему пощечину. Слова уже почти сорвались с языка, чтобы защитить свою честь, но сказала она совсем не то, что хотела.

— Ах ты!

— Что?

— Ах ты, глупенький! Ну, шлюха, да! И что теперь, мне нельзя тебе брюки купить? Что мне теперь, нельзя тебя угостить вкусным обедом? — она говорила о себе так, словно сознавалась в том, за что ей больше не стыдно.

— Я никогда раньше не видел порядочных продажных женщин. Все воруют! Если не воруют деньги, то украдут твою душу, и потом — страдай! Я так не хочу.

— Мне нравится, что ты искренен со мной, спасибо тебе за это.

— Да не за что, сама не ври. Зачем ты одела весь корабль? Что тебе нужно от нас?

— Ничего. Мне просто нравится делать подарки, понимаешь?

— Что-то не похоже это на поведение грязной шлюшки.

Она поняла, что сложно будет объяснить маленькому мальчику весь водоворот событий, которые сплелись в один клубок с момента их первой встречи. Поэтому она насколько смогла, смягчила тон и стала умолять его быть добрее к ней.

— Прошу тебя, отведи меня туда, где ты сейчас живешь, пожалуйста.

— Вот еще! Сейчас начнется праздник и все сами придут.

— Нет, ты не понимаешь, я хочу знать о том, как вы все живете.

— Купишь новые штаны? — он засмеялся, но было видно, что ему нравилось то, как она с ним разговаривает. — И я ведь понимаю, что ты меня охмуряешь, это твое профессиональное. Но предупреждаю! Если кому-то из-за тебя будет больно, я тебя убью собственными руками! — он показал ей свои уже достаточно мужественные руки.

— Дай мне руку, мы должны вернуться быстро, скоро праздник. А что это за кукла распелась на углу? Тоже проститутка? Так не на том гулу встала! — Он быстрым шагом приблизился к девушке и почти зарычал на нее. — Не смей обижать моих братьев — убью!

Тина взвизгнула, но больше от неожиданности, чем от испуга.

— Мария, это твой кавалер? Да, с ним не пропадешь! Завидую!

— Побудь здесь немного, мы скоро вернемся, — Мария видела, как Тина присела рядом с детьми, взяв одного к себе на руки, и тихо пела дальше уже о какой-то своей личной печали, но дети благодарно слушали.

— Бежим! Давай же, сладенькая, держи меня за руку, хватит утопать в своем горе, сейчас я тебе покажу, что такое настоящая боль! Бежим скорей, мы должны успеть на праздник!

Он верной хваткой вцепился в ее руку и, не останавливаясь для каких-либо объяснений, повел ее в свой дом.

— Подожди, стой! Нам надо в магазин!

— Что? Сейчас? Нет времени!

— Сразу видно, что ты бродяга! А еще рассчитывал на мою любовь! Разве можно в гости с пустыми руками? Нет! Элементарные правила приличия.

Его поразило то, насколько откровенно она с ним стала общаться.

— Хорошо, только быстро, быстро. Я тебе помогу, я знаю, что нам надо купить. Не тратить же зря твои бесценные деньги!

— Молодец! Ты прав! Мне как раз нужен такой человек, как ты, который будет мне говорить: куда можно тратить мои деньги, а куда нельзя.

— Рад помочь, мадам, держите тележку, я буду скидывать продукты.

Ей давно не было так легко и весело. А ведь они всего лишь пришли в самый обычный магазин с продуктами.

— Ты знаешь, я редко хожу сама по магазинам, у меня есть, то есть была, помощница, которая занималась хозяйством.

— Ну, ты удивила! Можешь не объяснять мне ничего, я же понимаю, что тебе руки нужны не для того, чтобы посуду мыть и лук резать. Эта участь, как полагается, достается самым обычным людям, вроде меня.

— А где тебе приходилось резать овощи и посуду мыть? — она только успевала складывать аккуратно пакеты в тележку. Он засмущался, но быстро сообразил, что сам вызвался откровенничать и теперь нечего скрывать.

— Хорошо, я скажу, только тогда возьмем еще порошок, мыло, шампуни, можно? — она радостно повернула в хозяйственный отдел.

— Два раза в неделю я подрабатываю здесь в доме неподалеку у одного мужчины, он сутенер.

— А ты что там делаешь?

— Посуду мою! — было видно, что ему стыдно в этом признаваться. — Но меня там кормят и выдают продукты, еще он постельное белье дал. Даже не он, а женщина, которая тоже там работает. Она вроде тебя… Обслуживает всех…

— Тебе нравится там работать?

— Нравится с ней разговаривать, она добрая, мне жалко ее. А тебя вот нисколько не жалко. Ты — жестокая, а она по глупости своей попала в этот дом и не знает, как оттуда выбраться, понимаешь?

— А что ей мешает?

— Да денег нет, отбирает он все у нее, говорит, что потом отдаст.

Они вышли из магазина и направились в сторону дома мальчика.

— Если бы я только знал, как ее оттуда вытащить, но ведь всем не поможешь!

— Кто такое тебе сказал?

— Я сам вижу. Но ты можешь тоже попытаться. Ганди голодал, например, помнишь? Но мы тоже голодаем, постоянно, и ничего хорошего из этого не входит. Значит мы не такие святые, как великий Ганди.

— Я думаю, мы все одинаковые и разные одновременно.

— Тссс, — он показал ей, что надо идти тихо, не шуметь. Они пришли в квартиру, где жили человек пятнадцать. Первыми встречать гостей вышла огромная белая кошка, за которой появилась другая, а следом за ними — маленький котенок.

— Это еще не все животные, моя бабушка собирает их, нравятся они ей. Говорит, тепло от них исходит такое, что люди становятся лучше и злость вся улетучивается. Идем на кухню.

На кухне в манеже сидели два годовалых ребенка, и вокруг не было никаких взрослых. Мария отметила, что все прибрано, но очень пусто. Никакой мебели не было. Всего в квартире было четыре комнаты, и кровать стояла лишь в одной из них.

— Почему здесь одна всего кровать?

— Здесь спит старая хозяйка, она сдает нам комнаты и достаточно добра. Не рассказывает полиции, что мы здесь живем. Нас выгонят сразу. Только у меня скоро появятся документы, у остальных — нет.

— Хорошо, давай накормим животных. А что с этими детьми? Они чьи? Разве можно оставлять их одних?

— А что, меня оставляли, я всю жизнь один — везде и всегда, разве плохо вырос? Нет! Все умею! Ты тоже много умеешь, но рассказывать об этом никому не собираешься!

— На корабле вас было намного больше, где все остальные?

— Ты права, нас вообще намного больше. И с документами, и без документов. В этом доме еще три квартиры снимают сразу несколько семей. В одной — с двумя комнатами и без душа — живут пятнадцать человек. Возможно, кто-то уже умер, я давно к ним не заходил, денег не было.

Через мгновение они уже были в той квартире. И там встретил Марию запах смерти. Она хорошо его знала с самого детства. Запах лекарств, больницы и смерти всегда был рядом. Открыла дверь старая женщина, в глазах которой читалось безумие.

— Зачем ты открыла дверь? Ты же не понимаешь, кто там пришел!

— Эй, не волнуйся, это я, Патрик! Привел к вам в гости одну прелестную девушку, она желает помочь вам.

— Пусть убирается! Нечего ей здесь делать! Передай ей, что все благие намерения ведут в ад!

— А я не боюсь ада! — она громко бросила пакет с яблоками к кровати мужчин, который лежал с повязкой на голове, плотно укутавшись в одеяло. — Мне и так предстоит гореть в аду так долго, что другие об этом могут лишь мечтать!

— А ты смелая! Не боишься, что я тебя изнасилую сейчас? Хороша ведь!

— Давай, не боюсь, могу даже сделать так, что тебе действительно понравится, не придется насиловать.

— Ой, какая, безумная! Т где ее нашел, Патрик?! А? Ты где?!

Теперь Мария заметила, что эти слова обидели мальчика, он испытывал к ней самые нежные чувства и теперь понял, что он просто маленький мальчик. Она тоже стала звать его.

— Иди сюда, помоги мне поправить постель, и вообще здесь уборку надо сделать!

— Некогда нам, хочешь — оставь здесь денег — и уходим. Нет — значит я один пошел, вся семья ушла просить милостыню на праздник.

— Какой праздник? — мужчина приподнялся на кровати.

— Не знаю, на острове, где мы обычно улиток собираем. После двух часов будет платный вход — нам нельзя опоздать!

— Но сейчас только одиннадцать часов утра, мы успеем здесь убраться!

Мальчик не смог отказать. За час они вынесли из дома мешки с мусором, мальчик сбегал еще в магазин и купил несколько пакетов с конфетами. Теперь, оглядывая незнакомый дом, ей хотелось кричать от радости — так хорошо там стало.

— Спасибо, милая, прости, что нагрубил тебе. Жена совсем больная, я болею, и работать пока не могу, худо нам, дети разбрелись неизвестно куда… Спасибо тебе, спасибо.

— Вечером, прошу вас, откройте дверь, я закажу вам ужин, из ресторана принесут пасту и пиццу. Не вздумайте платить, я обо всем позабочусь.

Мария и Патрик вышли из дома в направлении острова, где их ждала Тина.

 

Глава 18. Пути открыты

До острова они не просто шли. Они мчались, словно это был спор на выживание.

— Какое счастье, что я в балетках-тапочках! Не представляю, как бы сейчас бежала на шпильках!

— Мне пришлось бы нести тебя на своих плечах!

До места назначения добрались минута в минуту, осталось только пройти по небольшому мосту, чтоб отправиться на набережную к заливу, где множество людей сегодня собирались вместе. Но не все обстоятельства были на стороне Марии. Тина вдруг решила обидеться, а это не поддавалось никакому логическому объяснению. Мария совершенно не была готова к тому, что кто-то может сейчас быть в плохом настроении.

— Что с тобой случилось?

— Эти дети свели с меня ума! Она стали смеяться над тем, как я пою сразу, как только вы ушли! Они издеваются. Я хотела уйти, но ведь обещала ждать тебя здесь, а я не из тех, кто не держит своего слова! — ее слова мешались с захлебываниями, и речь приобретала вязкость вместо отчетливости.

— Тина, успокойся сейчас же! Они совсем не понимают в чем дело! Над чем вы смеялись?

Животы снова надрывались от смеха, еще больше раздражая девушку.

— Ты не понимаешь! Все поддается точному логическому объяснению! Я не могу успешно закончить ни одно из своих начатых дел!

— Ну отчего же, грудь и губы вполне получились! — кто-то высунулся из-за кустов и прошипел змеиным голосом.

— Я — слабый человек! Грудь сделал доктор, душу после операции лечил психолог!

— Плохо, похоже, постарался, раз такие истерики на пустом месте! — снова прошипел кто-то в кустах. Тина не могла остановиться.

— Я совсем не понимаю, зачем мне дальше жить, Мария, зачем ты живешь? Ни детей, ни мужа — ничего у тебя нет так же, как и у меня! Не понимаю, как ты можешь улыбаться, и даже не намекаешь на то, что хочешь замуж!

— А я не хочу замуж. Посмотри вокруг себя, что ты видишь?

— Оборванных и грязных детей я вижу, находиться рядом с которыми мне очень страшно.

— Тина, допустим, они грязные только снаружи! Их вымыть, и будут совсем другие дети! Внутри эти прекрасные малыши видят истину, которая дарит им источник радости. В тебе, Тина, этот источник погас как-то внезапно.

— А в тебе горит? Конечно, ты же никого не любишь! Как может погаснуть источник смысла жизни, если его никогда не было?!

— О чем ты говоришь? — Мария пыталась быть справедливой, но мягкой. Только приглядевшись к ней так, словно она находится под лупой, можно было видеть, что поджилки все трясутся.

— Я так люблю человека, который теперь женится на молоденькой девочке! Я устала себя успокаивать тем, что у нас все на самом деле отлично, что это свобода, а любовь — она как была, так и останется в наших сердцах навсегда. Все не правда! И как ты можешь заниматься такими легкомысленными делами, никогда никого не любя!

Вокруг столпились люди, которые не знали, что здесь происходит, и почему девушки ссорятся. Проходящие, притормозив возле поля битвы, с виртуозной проницательностью во взгляде, пытались разобрать: кто виноват, а кто прав. Одна женщина даже выкрикнула, что согласна с Тиной, другая предложила выслушать Марию, прежде чем осуждать кого-то! Но тут их решительно остановил священник, который должен был начать праздник, посвященный свободе духа, с официального поздравления.

— Я призываю вас одуматься! Браниться — это грех! Покайтесь сию секунду и прекратите унывать, любовь сама вас найдет.

Мария словно не слышала все пересуды в толпе. Женщины раздражились на своих мужей. Кто-то вспомнил старые обиды, кто-то придумывал на ходу проблемы, чтобы не отставать от массы, тоже выкрикивать какие-либо ругательства.

— Сегодня мы были дома вот у этого мальчика, — она под руку взяла Патрика и крепко его обняла, после нежно поцеловав в лоб. — Он и его близкие показали мне, что любовь — она во всем. Все, что я делаю — это и есть любовь.

— Но Ваши поступки не должны переступать через закон божий! — святой отец поцеловал крест, после чего к нему подбежали несколько человек и умоляюще просили поцеловать руку. Он подал знак головой о своем согласии и, таким образом, все остались довольны.

— Я думаю, у каждого своя вера. Сегодня я громко сказала: «Я проститутка». И да, с радостью добавлю, что мне нравится то, чем я занимаюсь. Я долго думала, что все, что со мной происходит, — это последствие обиды на отца, но это не так. Если мои родители в чем-то и провинились передо мной, то это значит лишь одно: я заблуждаюсь.

— Что ты говоришь? — Тина еще содрогалась от нахлынувших эмоций, но все с большим интересом слушала Марию, — выходит так, что мой возлюбленный действительно любит эту девицу, раз женится?

— Конечно, и ты воспринимаешь эту ситуацию так, как свойственно тебе беспокойной. Только представь, что ты успокоилась. Отбрось своего возлюбленного и его жену, и родителей, и себя саму. Останься опустошенной и посмотри, чем ты можешь заполнить себя, оглянись вокруг и выбирай сама!

Святой отец не мог поверить в то, что говорит эта безумная!

— Подождите, на все воля божья, не забывайте!

— Я об этом и говорю. Просто надо помогать себе, а не противиться. Я так долго к этому шла, и теперь вижу все иначе. И, если хотите, называйте меня безумной, но не надо меня убеждать в том, чего нет!

— Что ты скрываешь под своими словами?

Дети стали расходиться кто куда. Основная часть направилась в сторону праздника.

— Я не верю, что есть какой-то один вид любви. Я уверена, что любовь всеобъемлюща, она захватывает все вокруг и поэтому люди — каждый — с рождения счастливы! И мне хочется делиться со всеми тем, что у меня есть. Собой, своим телом, своими деньгами, своим настроением! Я хочу все-все разделить с людьми, которые так же достойны счастья, как и я.

— Да ты точно с ума сошла! — утвердительно заявила Тина. Ее лицо вдруг преобразилось, она словно чувствовала свое собственное превосходство и активно демонстрировала его всем своим видом. — Я заявляю, что люблю одного человека! Я ради него свое тело переделываю каждый день, разве это не жертва?

— Ну вот, сама утверждаешь, что жертвуешь собой. Но и это твой, выбор и я не смею тебя осуждать!

Неподалеку уже давно остановился черный автомобиль. Неизвестный опустил стекло, лица его не было видно. Никто не обращал внимания на автомобиль, пока оттуда не выскочила худощавая девушка в длинном, прилипшем к телу платье и простых босоножках светлых тонов. Подол мешал ей свободно двигаться, но она пыталась быстро перейти дорогу. Машина, которая ехала достаточно быстро, едва не сбила ее, притормозив в сантиметре от ее удивительно стройного тела. Свист тормозов заставил всех замолчать.

— Добрый день! Что у вас за собрание? Я могу принять участие?

— Ты что здесь делаешь!? — теперь Тина отчетливо видела, что это жена ее любимого человека.

— Это я у Вас хочу спросить. Впрочем, не совсем я, пошли в машину, он сломал себе ногу и не может выйти. Говорит, что без твоих нежных рук никогда не вылечится. Пойдем со мной! Нам через неделю лететь в свадебное путешествие. Я хочу в Бразилию, а если он не поправится, придется лететь во Францию. Он хромой будет! Да зачем он такой мне там нужен?!

Девушка за пылким рассказом и не заметила, как Тина стремительно улетучилась в сторону автомобиля, и они уехали, оставив изящную красотку одну. Все внимательно смотрели на нее и не стеснялись проявлять интерес к тому, что произошло. Когда она поняла, что ее бросили, ее лицо исказилось в ужасающую гримасу, изображающую злость и ненависть. Гнев овладел ей в той мере, когда человек хочет одного — мести.

— Тетя! Тебе плохо? — Спросил совсем маленький ребенок, который шел, крепко держась за мамину руку. Мама взглянула на девушку и велела ребенку бежать вперед и не смотреть на незнакомых.

— И что мне теперь делать? — вдруг, отчаявшись, произнесла она, глядя на тех, кто стал свидетелем ее позора и поражения, — детей и взрослых, явно отличающихся от того мира, к которому она так привыкла.

— Оставайся с нами, видимо, тебе предначертано быть здесь и сейчас, — святой отец подошел к ней ближе и раскинул руки, чтобы обнять девушку, но та отстранилась.

— Что мне делать среди оборванцев?! Еще кто-нибудь из знакомых увидит!

Мария подошла к ней и шепнула на ухо успокоительные слова.

— Все мы иногда бываем сиротами. Если не умеешь, то притворись, что ты уважаешь этих людей и тогда они, возможно, притворятся тоже. А Тина еще вернется ко мне, вот увидишь, в моем номере остались ее туфли, без которых она жить не может.

 

Глава 19. Огонь в сердце

На острове царил хаос. Пришли люди самых различных конфессий. Здесь собрались бедные и богатые. Богатые — чтобы похвастать перед другими, что они не брезгуют благотворительностью, а бедные — чтобы выпросить немного денег. Люди устраивали свои маленькие островки: расстилали коврики, доставали еду, булочки и бутерброды. Сиротские дети бегали вокруг, заискивающе смотрели в глаза тем, у кого была еда, но ничего не просили. Один ребенок чуть не потерял сознание, когда увидел на одном из «столов» большой торт. Он просто стоял и смотрел. Его долго звали, но он никого не слышал. Он думал только об одном маленьком кусочке торта, что так и стремится попасть к нему в рот.

Женщина, которая резала торт на восемь равных частей — для себя, мужа, сестры и детей, — заметила его и повернулась так, чтобы он вместо торта видел ее большую спину заботливой мамаши. Ребенок не растерялся, он медленно перешел на другую сторону и смотрел дальше.

— Посмотри, этот паренек не сводит с нас глаз, что ему надо? — раздраженно спросила женщина у мужа.

— Да не обращай внимания, их здесь много ходит. Мы пришли сюда радоваться тому, что мы счастливы, а будешь отвлекаться — разве успеешь порадоваться?

Женщина так и поступила. Ребенок сел на том месте, где и стоял. Чуть позже пришел священник, потирая микрофон на батарейках, он чуть не наступил на малыша, так как искал кого-то в толпе.

— Осторожней! — крикнула Мария, которая уже принялась расспрашивать у всех пришедших о здоровье и делах. — Смотрите под ноги!

Святой отец, не сходя с того же места, начал всех приветствовать.

— Я рад, что мы все сегодня здесь! По моим подсчетам, нас человек 300! Это внушительное число по сравнению с прошлым годом. Как вы себя чувствуете? — в толпе раздались ответные голоса.

— Сегодня в наш Бог послал нам совершенно не случайно девушку, которая в своем сердце еще совсем маленькая девочка, познакомьтесь, Наталия! — он вывел из толпы ненавистную для Тины двадцатилетнюю красавицу. Она непонимающе смотрела на него, на людей, и изо всех сил стала улыбаться, вспоминая слова Марии об уважении. В ее голове строился план мести и глаза выдавали истинное настроение. Сидящие же здесь поприветствовали ее аплодисментами, свистом и криками.

— Теперь я предлагаю, по традиции, начать делиться теми событиями, изменениями, что произошли в вашей жизни!

На воображаемую сцену стали выходить желающие рассказать какую-нибудь историю. Все увлеченно слушали и задавали вопросы. Главной темой первого часа стал страх. Именно он привел многих людей туда, где страха быть не должно — в церкви и храмы, к психологам и на различные тренинги. Но и там люди сталкивались со своими страхами. Один участник праздника свободного духа открыто заявил, что боялся собственного отражения в зеркале, потому что видел, как появляются первые седые волосы и морщины. Конечно, все стали спрашивать, как он преодолел этот страх, ведь в Библии ничего не написано про подобные случаи, а что бы сказал по этому поводу психолог — мужчине было известно заранее, ведь он посещал их постоянно.

— Я решил, что надо просто перестать бояться. Вот и все. Но это не помогло, тогда я решил, что сбрею все волосы, чтобы не было причины для одного из страхов. А когда побрился, заметил, как помолодел. На меня стали обращать внимание женщины, я стал любимым мужем! И вообще, я, наконец, перестал бояться смерти. Этот страх так сильно владел мной, что я боялся кому-либо рассказать об этом. Оказалось очень много желающих поговорить на тему страхов, как вдруг раздался истошный женский крик! Вдруг несколько человек стали бегать, не понимая, что же так напугало кричавшую женщину.

— Я говорила, что его надо сдать в полицию! Я тебе говорила, что он хочет нас обворовать! Нет же, дал мне хороший совет!

Ребенок уже сидел на руках Марии в тот момент, когда женщина собирала вещи, чтобы уйти с этого праздника жизни.

— Ну, зачем тебе чужой торт, а? — маленький мальчик облизывал губы и руки. Он, увидев, что женщина и ее семья засмотрелись на человека с микрофоном, украдкой схватил весь торт и решил бежать. Но бежать не удалось, его поймали. Когда у него из рук выхватили коробку, он успел отломать рукой маленький кусочек торта.

— Кто еще хочет торт? А конфет? Пойдемте со мной! Не хорошо слушать про страхи на голодный желудок!

Мария подошла к святому отцу.

— Позвольте, я скажу кое-что в микрофон! Здравствуйте, я хочу, чтобы те кто голоден и хочет есть, сейчас же отправились за мной. Если вам негде ночевать или вы потеряли документы, тоже приходите ко мне. Патрик, помоги всем собраться!

Парень, как послушная собачка, уже вилял своим распушенным хвостом возле Марии и послушно стал делать то, что она говорит.

— Мария, если Вы хотите помочь этим людям, не делайте таких опрометчивых поступков!

— Что вы имеете в виду?

— Вами управляют эмоции, а не Бог. Вы потом пожалеете, увидев количество тех, кто хочет питаться за чужой счет. Вы видите специальные контейнер для еды, вещей и денег — можете оставить там все, что пожелаете, а мы раздадим тем, кто действительно в этом нуждается.

— Хорошо, святой отец, я зайду в Вашу церковь позже, но люди голодают сейчас!

Больше половины присутствующих ушли вместе с ней. Девушка, строившая планы мести, решила остаться.

 

Глава 20. В конце пути

— Я не знаю, какие беды вас привели к такой жизни. Я не знаю, что с вами произошло, когда вы стали голодать и бедствовать, я знаю, что теперь у вас всегда будет еда и крыша над головой.

— А мне нравится, что у меня ничего нет!

— А зачем же ты пошел?

— А мне интересно, что будет дальше!

— Как странно, — думала она, не озвучивая свои мысли. — Что меня привело сюда? Какое-то Провидение? Я никогда в жизни не встречала подобных мероприятий. Но я абсолютно спокойна и знаю, что делаю все правильно, и знаю, что хочу делать дальше.

— Куда мы идем? — спросил ее какой-то старик.

— В ресторан!

— О, но у нас ведь совсем нечем расплачиваться!

— Да заплатит она, молчи! — заворчала рядом женщина.

— Стойте, стойте! — кто-то истошно кричал во весь голос. — Патрик, сын!

Мария и мальчик остановились, остальные медленно плелись по длинной улице дальше.

— Что случилось?

— Все сгорело! Соседка забыла выключить утюг и ушла на вот это вот сборище, в этом парке! — обезумев, кричал мужчина, которого Мария совсем недавно видела лежащим на койке с полотенцем на голове.

— Это не совсем сборище.

— Да откуда я знаю, что это?! Мы болеем круглый год! Она сожгла несколько квартир своим утюгом, где она, я ее убью! Приехал хозяин дома, он оказался очень влиятельным человеком. Сказал, что всех нас за этот пожар сотрет с лица земли. И куда мы теперь пойдем?!

— Ко мне пойдете, собирайте всех, поедем в мой дом. Там места всем хватит! — Мария не знала, как успокоить мужчину. — Патрик, вот тебе деньги, накорми всех в пиццерии и потом приходи за вещами, остальных отправляй в порт.

Они помчались в сторону пожара. Мария запомнила еще утром, как идти по короткому пути, поэтому они добрались очень быстро.

Первым их встретил дым. Он залетал в нос, и быстро стало ясно, что дышать абсолютно невозможно даже на расстоянии от происшествия.

— Какой ужас! — она не верила своим глазам. Уже подъехали пожарные машины. Пожарники заливали дом пеной. Когда подъехала машина скорой помощи, из подъезда на носилках вынесли несколько человек.

— Живы?

— Не все. Старушка одна скончалась. Видимо пыталась найти вот эту фотокарточку, — медработник раскрыл сжатый кулак старушки, где была фотография с изображением, которое было понятно и дорого ей одной — на фото был обычный букет цветов.

Хозяином сгоревших квартир оказался один и тот же человек. Пока пожарные работали, он ушел в кафе, чтобы сделать несколько звонков по поводу жильцов. Он решал, как с ними поступить и каким образом они будут расплачиваться, несмотря на то, что все имущество, принадлежащее ему, было застраховано. Когда с огнем и дымом пожарные совладали, явился хозяин и долго смотрел на дом со стороны двора, размышляя о своих дальнейших действиях.

— Простите, вы хозяин дома? — Мария закрыла нос и рот детским шарфом, чтобы появилась возможность дышать — дым еще кружил внутри, но хозяин приказал сейчас же собрать вещи и освободить помещение.

— Да, кто вы? Мне пока не о чем с вами разговаривать, когда я придумаю, как вы будете расплачиваться, найду вас в самом отдаленном месте земли.

— Нет, вы не поняли, я просто помогаю им. За что вы так на них сердитесь? Он внимательно посмотрел на нее.

— Вы считаете, что я должен вести себя так, как будто ничего не произошло?

— Вы понимаете, что погибло два человека?

— Ну и что, все умирают. Я пока жив.

— Ясно, ну простите, если будут вопросы по каким-то выплатам, потрудитесь все делать официально, потому что я знаю отличного адвоката, который засудит вас в любом случае. Особенно, если квартира застрахована, и вы не займетесь организацией похорон людей, которые погибли в вашем доме. — В ней снова заиграли нотки бойца, охотника, который теперь думает не только о себе и своих прихотях.

— Это похоже на шантаж.

— Нет, какой шантаж, я хочу, чтобы все было честно. И если они что-то должны, я заплачу!

— Да кто ты такая?! Безумная, которая банк ограбила?! Откуда ты возьмешь адвоката, деньги? Ммм?

Он снял солнцезащитные очки, достал платок и стал вытирать стекла.

— А в очках я тебя и не узнала, — Мария освободила свое лицо, широко улыбнулась и прильнула всем телом к мужчине. — Но ведь Анита сказала, что ты в Австрии, кажется!

Он потерял способность говорить и только смотрел на нее, молча.

— Ну, смотри, смотри. Что ты наговорил бедной девочке?

— Кому? Какой?

— Аните! Ты ей звонил, она сейчас вместо меня следит за порядком в доме! — к ним подошел Патрик, но он не был расстроен. Он привык к тому, что их выгоняют, и приходится выкручиваться постоянно.

— Не помню, но объясни, зачем тебе нужны все эти бродяги?

— Это еще не все! Патрик! Скажи, все ли остались сытыми? Где они?

— Они пошли в порт, но многие разошлись после того, как наелись. Сказали, что им есть, где ночевать.

Рикардо начал понимать, что с его подругой и любовницей происходит что-то не то.

— А ты как-то похудела. Даже очень. И глаза словно цвет поменяли. Ты сделала какую-то операцию?

— Да! На сердце, мне сделали операцию в голове, в сердце, в душе многие и многие люди, пользуясь лишь одним инструментом — любовью!

— Поехали со мной в ресторан, в магазин, тебе срочно нужно новое платье! Накормить тоже тебя надо, в первую очередь, а не этих оборванцев!

— Я согласна, дорогой, только при одном условии! Что эти люди и дальше останутся здесь жить, а ремонт я сделаю своими усилиями.

Он не верил в то, что она говорит. Рикардо посмотрел на Патрика — тот улыбался, ему было смешно слушать Марию. Даже он считал, что она сошла с ума.

— Хорошо, пусть остаются, но при одном моем условии. Что они сами, своими руками будут делать ремонт. Ты же знаешь, я — архитектор-строитель и знаю, что после пожара можно своими руками все привести в норму.

Мария пошла к обитателям дома, которые безуспешно копались в куче горелых вещей, и сообщила им новость.

— Вот, хозяин убеждает меня, что вы бездельники, но я попыталась его переубедить. Он мне поверил, но условия нужно выполнить.

Через пару минут, Мария и Патрик сидели в машине Рикардо и мчались в порт с большими и внушающими уверенность кораблями. По пути Рикардо все же свернул в бутик женской одежды и заставил Марию примерить изящное бархатное платье горчичного цвета и новые туфли.

— Если ты решила обнажить свое сердце, это не значит, что тебе обязательно все время ходить голой! Хотя я совсем не против! — сказал он и пообещал, что после ремонта квартир приедет к ней навсегда.

— Только не думай, что я буду ходить голая только для тебя! — дерзко, но с улыбкой ответила она.

— На это я и не рассчитываю. Но что ты собираешься делать теперь?

— Жить, просто жить.

Они замолчали и посмотрели в удивительно-синее небо. Они увидели, как на горизонте поднимается полная, с красными прожилками, луна. Это был момент полной гармонии и настоящего счастья, которое досталось такой сложной ценой им обоим.