До острова они не просто шли. Они мчались, словно это был спор на выживание.

— Какое счастье, что я в балетках-тапочках! Не представляю, как бы сейчас бежала на шпильках!

— Мне пришлось бы нести тебя на своих плечах!

До места назначения добрались минута в минуту, осталось только пройти по небольшому мосту, чтоб отправиться на набережную к заливу, где множество людей сегодня собирались вместе. Но не все обстоятельства были на стороне Марии. Тина вдруг решила обидеться, а это не поддавалось никакому логическому объяснению. Мария совершенно не была готова к тому, что кто-то может сейчас быть в плохом настроении.

— Что с тобой случилось?

— Эти дети свели с меня ума! Она стали смеяться над тем, как я пою сразу, как только вы ушли! Они издеваются. Я хотела уйти, но ведь обещала ждать тебя здесь, а я не из тех, кто не держит своего слова! — ее слова мешались с захлебываниями, и речь приобретала вязкость вместо отчетливости.

— Тина, успокойся сейчас же! Они совсем не понимают в чем дело! Над чем вы смеялись?

Животы снова надрывались от смеха, еще больше раздражая девушку.

— Ты не понимаешь! Все поддается точному логическому объяснению! Я не могу успешно закончить ни одно из своих начатых дел!

— Ну отчего же, грудь и губы вполне получились! — кто-то высунулся из-за кустов и прошипел змеиным голосом.

— Я — слабый человек! Грудь сделал доктор, душу после операции лечил психолог!

— Плохо, похоже, постарался, раз такие истерики на пустом месте! — снова прошипел кто-то в кустах. Тина не могла остановиться.

— Я совсем не понимаю, зачем мне дальше жить, Мария, зачем ты живешь? Ни детей, ни мужа — ничего у тебя нет так же, как и у меня! Не понимаю, как ты можешь улыбаться, и даже не намекаешь на то, что хочешь замуж!

— А я не хочу замуж. Посмотри вокруг себя, что ты видишь?

— Оборванных и грязных детей я вижу, находиться рядом с которыми мне очень страшно.

— Тина, допустим, они грязные только снаружи! Их вымыть, и будут совсем другие дети! Внутри эти прекрасные малыши видят истину, которая дарит им источник радости. В тебе, Тина, этот источник погас как-то внезапно.

— А в тебе горит? Конечно, ты же никого не любишь! Как может погаснуть источник смысла жизни, если его никогда не было?!

— О чем ты говоришь? — Мария пыталась быть справедливой, но мягкой. Только приглядевшись к ней так, словно она находится под лупой, можно было видеть, что поджилки все трясутся.

— Я так люблю человека, который теперь женится на молоденькой девочке! Я устала себя успокаивать тем, что у нас все на самом деле отлично, что это свобода, а любовь — она как была, так и останется в наших сердцах навсегда. Все не правда! И как ты можешь заниматься такими легкомысленными делами, никогда никого не любя!

Вокруг столпились люди, которые не знали, что здесь происходит, и почему девушки ссорятся. Проходящие, притормозив возле поля битвы, с виртуозной проницательностью во взгляде, пытались разобрать: кто виноват, а кто прав. Одна женщина даже выкрикнула, что согласна с Тиной, другая предложила выслушать Марию, прежде чем осуждать кого-то! Но тут их решительно остановил священник, который должен был начать праздник, посвященный свободе духа, с официального поздравления.

— Я призываю вас одуматься! Браниться — это грех! Покайтесь сию секунду и прекратите унывать, любовь сама вас найдет.

Мария словно не слышала все пересуды в толпе. Женщины раздражились на своих мужей. Кто-то вспомнил старые обиды, кто-то придумывал на ходу проблемы, чтобы не отставать от массы, тоже выкрикивать какие-либо ругательства.

— Сегодня мы были дома вот у этого мальчика, — она под руку взяла Патрика и крепко его обняла, после нежно поцеловав в лоб. — Он и его близкие показали мне, что любовь — она во всем. Все, что я делаю — это и есть любовь.

— Но Ваши поступки не должны переступать через закон божий! — святой отец поцеловал крест, после чего к нему подбежали несколько человек и умоляюще просили поцеловать руку. Он подал знак головой о своем согласии и, таким образом, все остались довольны.

— Я думаю, у каждого своя вера. Сегодня я громко сказала: «Я проститутка». И да, с радостью добавлю, что мне нравится то, чем я занимаюсь. Я долго думала, что все, что со мной происходит, — это последствие обиды на отца, но это не так. Если мои родители в чем-то и провинились передо мной, то это значит лишь одно: я заблуждаюсь.

— Что ты говоришь? — Тина еще содрогалась от нахлынувших эмоций, но все с большим интересом слушала Марию, — выходит так, что мой возлюбленный действительно любит эту девицу, раз женится?

— Конечно, и ты воспринимаешь эту ситуацию так, как свойственно тебе беспокойной. Только представь, что ты успокоилась. Отбрось своего возлюбленного и его жену, и родителей, и себя саму. Останься опустошенной и посмотри, чем ты можешь заполнить себя, оглянись вокруг и выбирай сама!

Святой отец не мог поверить в то, что говорит эта безумная!

— Подождите, на все воля божья, не забывайте!

— Я об этом и говорю. Просто надо помогать себе, а не противиться. Я так долго к этому шла, и теперь вижу все иначе. И, если хотите, называйте меня безумной, но не надо меня убеждать в том, чего нет!

— Что ты скрываешь под своими словами?

Дети стали расходиться кто куда. Основная часть направилась в сторону праздника.

— Я не верю, что есть какой-то один вид любви. Я уверена, что любовь всеобъемлюща, она захватывает все вокруг и поэтому люди — каждый — с рождения счастливы! И мне хочется делиться со всеми тем, что у меня есть. Собой, своим телом, своими деньгами, своим настроением! Я хочу все-все разделить с людьми, которые так же достойны счастья, как и я.

— Да ты точно с ума сошла! — утвердительно заявила Тина. Ее лицо вдруг преобразилось, она словно чувствовала свое собственное превосходство и активно демонстрировала его всем своим видом. — Я заявляю, что люблю одного человека! Я ради него свое тело переделываю каждый день, разве это не жертва?

— Ну вот, сама утверждаешь, что жертвуешь собой. Но и это твой, выбор и я не смею тебя осуждать!

Неподалеку уже давно остановился черный автомобиль. Неизвестный опустил стекло, лица его не было видно. Никто не обращал внимания на автомобиль, пока оттуда не выскочила худощавая девушка в длинном, прилипшем к телу платье и простых босоножках светлых тонов. Подол мешал ей свободно двигаться, но она пыталась быстро перейти дорогу. Машина, которая ехала достаточно быстро, едва не сбила ее, притормозив в сантиметре от ее удивительно стройного тела. Свист тормозов заставил всех замолчать.

— Добрый день! Что у вас за собрание? Я могу принять участие?

— Ты что здесь делаешь!? — теперь Тина отчетливо видела, что это жена ее любимого человека.

— Это я у Вас хочу спросить. Впрочем, не совсем я, пошли в машину, он сломал себе ногу и не может выйти. Говорит, что без твоих нежных рук никогда не вылечится. Пойдем со мной! Нам через неделю лететь в свадебное путешествие. Я хочу в Бразилию, а если он не поправится, придется лететь во Францию. Он хромой будет! Да зачем он такой мне там нужен?!

Девушка за пылким рассказом и не заметила, как Тина стремительно улетучилась в сторону автомобиля, и они уехали, оставив изящную красотку одну. Все внимательно смотрели на нее и не стеснялись проявлять интерес к тому, что произошло. Когда она поняла, что ее бросили, ее лицо исказилось в ужасающую гримасу, изображающую злость и ненависть. Гнев овладел ей в той мере, когда человек хочет одного — мести.

— Тетя! Тебе плохо? — Спросил совсем маленький ребенок, который шел, крепко держась за мамину руку. Мама взглянула на девушку и велела ребенку бежать вперед и не смотреть на незнакомых.

— И что мне теперь делать? — вдруг, отчаявшись, произнесла она, глядя на тех, кто стал свидетелем ее позора и поражения, — детей и взрослых, явно отличающихся от того мира, к которому она так привыкла.

— Оставайся с нами, видимо, тебе предначертано быть здесь и сейчас, — святой отец подошел к ней ближе и раскинул руки, чтобы обнять девушку, но та отстранилась.

— Что мне делать среди оборванцев?! Еще кто-нибудь из знакомых увидит!

Мария подошла к ней и шепнула на ухо успокоительные слова.

— Все мы иногда бываем сиротами. Если не умеешь, то притворись, что ты уважаешь этих людей и тогда они, возможно, притворятся тоже. А Тина еще вернется ко мне, вот увидишь, в моем номере остались ее туфли, без которых она жить не может.