Как и предсказывал Дэвид, гостиница «Лебедь» оказалась вполне комфортабельным заведением. В номере Фебы стояла большая крепкая кровать, накрытая мягким пуховым одеялом. Там же был вместительный гардероб. На дубовой подставке красовался фарфоровый кувшин с чистой горячей водой, в камине весело потрескивал огонь. Билли спал в соседней комнате под присмотром горничной, лорд Линсли расположился дальше по коридору. Он сказал, что зайдет за ней в восемь, и они отправятся ужинать.
Феба поблагодарила лорда за любезность, но не стала говорить о своем намерении переодеться в женщину: ей хотелось сделать ему сюрприз. Как странно, думала она, глядя на себя в большое овальное зеркало. Обычно она меняла костюм по утрам: ложилась в постель Фицем Марстоном, а вставала Фебой. Но сегодня вечером она сделала нечто такое, чего никогда не делала раньше: сняла мужскую одежду и тут же заменила ее женским платьем.
Лампа отбрасывала мерцающий свет на изображение в зеркале. Феба казалась самой себе каким-то бесплотным духом. Где она? Кто она? Ее ли это руки ловко одергивают складки на платье? Откуда в ней это причудливое сочетание полузабытых жестов и выражений лица? Она приобретала женские формы, словно восставая из тумана времени. Тайны превращения сбивали с толку и волновали.
Хозяева этой гостиницы будут также сбиты с толку, если увидят Фебу в женском наряде. Мистер и миссис Кокберн, владелец отеля и кухарка, производили впечатление приличных, дружелюбных людей. Они радушно встретили их компанию и так бурно приветствовали лорда Линсли, как будто он был королем, канцлером и архиепископом Кентерберийским в одном лице.
Феба была обрадована и слегка удивлена столь теплым приемом. Гостиница «Лебедь» располагалась к северу от Стамфорда, всего лишь на полпути из Лондона в Линкольн. Конечно, лорда Линсли знали в поместье, но почему его так встречают в этих краях? Впрочем, наверное, он был очень приятным и щедрым постояльцем.
– Обычно мы держим эти комнаты для него, – сказал словоохотливый паренек, перенося сумки на второй этаж. – Странно, что в этом году он не поехал домой на Рождество. Лорд любит справлять этот праздник со своими людьми и, конечно, со своим юным виконтом. Наверное, у него в Лондоне были неотложные дела. Но мы знали, что увидим его перед Крещением.
– Про какого виконта ты говоришь?
– Вы незнакомы с виконтом, сэр? Но вы должны о нем знать. Граф очень гордится своим взрослым сыном.
Взрослый сын. Праздники со своими людьми. Феба задумчиво посмотрела в окно, на черное звездное небо, распростертое за голыми деревьями. Ей предстояло так много узнать об этом человеке!
Феба оглядела себя в зеркало – так же придирчиво она проверяла свой туалет, когда их с Генри пригласили на обед в Карлтон-Хаус. Медленно поворачивая голову то вправо, то влево, она поправила розовую шелковую ленту, державшую ее короткие локоны. Она надеялась, что Линсли понравятся мелкие завитки на макушке и на висках.
Шелк хорошо гармонировал с атласным пояском. Она поправила низкий вырез платья, слегка задрожав, когда ее пальцы коснулись обнаженной груди.
«Понравятся ли ему мои груди? – подумала Феба. – Может быть, они покажутся ему слишком маленькими и отвислыми?» Но нет, это было явным преувеличением.
Она усмехнулась: «Хватит переживать, Феба. Ему придется принять тебя такой, какая ты есть».
Все ее тело пылало в ожидании прикосновений Дэвида: колени, шея, лодыжки. Одеваясь в дамское белье, она чувствовала себя так, как будто играла с порохом. «Господи, не дай мне взорваться!»
Наконец Феба закончила приготовления к ужину. Осталось только накинуть на плечи шаль.
На шее у нее поблескивал маленький гранатовый крестик – подарок Джонатана. Жаль, что проколы в ушах заросли и она не могла надеть серьги, подаренные братом через год после свадьбы. У нее был целый сундук украшений, но со временем она начала относиться к этим блестящим штучкам с отвращением. Единственное, что она признавала, это гранаты Джонатана.
К несчастью, Феба взяла с собой только одну подвязку – бледно-серую, украшенную мелким жемчугом. Пришлось отказаться от чулок.
В дверь тихо постучали. Неужели пора? Сколько же времени она потратила на сборы?
Впрочем, часы на камине показывали всего двадцать пять минут восьмого.
– Лорд Линсли? – крикнула Феба.
– Это не лорд Линсли, сэр, – сказали за дверью. – Это миссис Кокберн. Вам что-нибудь нужно, мистер Марстон?
«Мистер Марстон»! Наряжаясь в женское платье, она совсем забыла про существование Фица Марстона.
Но сейчас она хотела быть женщиной. И эта женщина нуждалась в подвязках.
«Я сумасшедшая», – сказала она себе и, медленно приоткрыв дверь, поманила к себе хозяйку гостиницы.
Миссис Кокберн с похвальным спокойствием обнаружила, что мистер Марстон – женщина, и сочувственно выслушала ее просьбу.
– Я заплачу вам за ваши подвязки, – поспешно сказала Феба, – и подарю вам свою, если хотите.
Она кивнула на кровать – туда, где лежала ее единственная подвязка.
– Красивая штучка, мисс…
– Мисс Браун. – Это была фамилия той женщины, которую похоронили вместо нее. – Спасибо, но она совершенно бесполезна, потому что у нее нет пары. Я тороплюсь, миссис Кокберн.
– Да, милая. Мы скоро принесем ужин в номер графа. Светло-карие глаза миссис Кокберн лучились веселым удивлением. Она была очень симпатичной женщиной – слишком элегантной для хозяйки провинциальной гостиницы. На ней были черное платье, белый фартук и шейный платок из светло-зеленого шелка. В ушах поблескивали золотые сережки.
Женщина быстро задрала свою темную юбку, обнажив стройные ножки в черных чулках.
– Наверное, эти подвязки будут просвечивать сквозь ваше тонкое платье, но вы можете сделать вид, что так и задумано. Мне нравится ваша греческая прическа. Хорошо, что вы отказались от модной ныне заниженной талии.
«Просто я не меняю свой стиль по первому требованию модных журналов», – подумала Феба. Приезжая к своим родным в Девоншир, она носила платья трехлетней давности.
– Вам кажется, что я выгляжу старомодно?
– Нет, милая, мне так не кажется. Просто я не могла не заметить, что такие фасоны давно вышли из моды. Впрочем, я никогда не любила джентльменов, которые интересуются платьем, а не тем, что под ним.
«Судя по разговору, она приехала из Лондона. Интересно, как она оказалась здесь?» – спросила себя Феба.
– Держите, милая.
Миссис Кокберн протянула ей простые черные подвязки. Феба отдала женщине свою жемчужную подвязку и села на кровать, чтобы надеть чулки.
– Сколько я вам должна?
– Разрешите, я помогу вам застегнуть пуговки. Вот так, хорошо. Какие у вас красивые туфли! Нет, вы нисколько мне не должны. Жемчужины на вашей подвязке – вполне достаточная оплата. Самую большую я повешу на цепочку, а маленькие пущу на вышивку ко дню рождения мамы Эрнеста. У меня хорошая свекровь. Она никогда не тычет мне в глаза моим прошлым. «Главное, что вы с Эрнестом понимаете друг друга, Элисон», – говорит она мне.
Феба не знала, что на это ответить. Ей нравилась миссис Кокберн, но время шло, и она с минуты на минуту ожидала, что лорд Линсли постучит в дверь. Она взяла шаль и накинула ее на плечи.
– Какой чудесный рисунок! Золотая нить придает ему изящества. Не слишком броский, он лишь оттеняет вашу красоту. Должно быть, вы хорошо зарабатываете.
«О чем она говорит?» – удивилась Феба.
– Когда я работала в Лондоне, – продолжала хозяйка гостиницы, – я не знала людей с такими привычками. Но я слышала, что некоторые джентльмены платят огромные деньги девушкам, которые изображают мужчин. Вы так убедительны в галстуке и брюках! Знаете, милочка, что вам нужно? Муж или приличная работа. А лучше и то, и другое. Пусть вам повезет так же, как мне.
– О, – только и смогла вымолвить Феба, наконец-то поняв смысл слов миссис Кокберн.
«Обижаться глупо, – укорила она себя. – В конце концов, что еще могла подумать про меня эта женщина?»
– Вы правы, миссис Кокберн, – весело ответила она. – Но к сожалению, я не могу с вами долго беседовать. Скоро придет лорд Линсли.
Миссис Кокберн кивнула:
– Надеюсь, он поможет вам начать новую жизнь, как помог мне. Ведь это он познакомил меня с Эрнестом. Он добрый человек, и я всегда буду ему благодарна.
Она пошла к двери. Феба улыбнулась:
– Спасибо. Мне было приятно с вами побеседовать. Хорошо, что вы рассказали мне о лорде Линсли.
Ее восхищала та забота, которую Дэвид проявлял в отношении своих работников. Но эту заботу можно было приписать эгоизму мудрого землевладельца. Однако то, о чем поведала Фебе миссис Кокберн, было благотворительностью чистой воды. Дэвид совершенно бескорыстно помог женщине обрести свое счастье.
Миссис Кокберн задержалась в дверях.
– Он очень хороший и добрый. А я на своем веку повидала немало мужчин. – В уголках ее глаз появились лучики-морщинки. – Лорд Линсли – мечта любой девушки, не правда ли, милая?
Может, он вовсе не был таким уж бескорыстным? Феба не знала, что ответить, поэтому просто кивнула. Миссис Кокберн усмехнулась:
– Да, он редкий мужчина. Такой скромный с виду, а в постели – настоящий сатир. Во времена моей молодости все девушки были от него без ума. Каждая надеялась, что он выберет ее для продолжительных отношений. Но лорд любил разнообразие и каждую ночь спал с разными девушками. Думаю, он и сейчас такой же энергичный, как раньше.
Она подмигнула:
– Я предупрежу горничных о вашем маскараде. Они воспитывались в деревенской глуши и не привыкли к таким вещам.
Сверкнув напоследок хитрой усмешкой, миссис Кокберн вышла из комнаты, плотно затворив за собой дверь. Безупречно одетая Феба осталась стоять столбом.
Хороший мужчина. Бескорыстный. Само воплощение щедрости и доброты.
Ну что ж, вот она и узнала его получше. Правда, все произошло слишком быстро и совсем не так, как она мечтала. Миссис Кокберн показала ей, так сказать, изнанку графа Линсли, слывшего в светских кругах благородным, достойным уважения джентльменом. Впрочем, светские круги очень часто близоруко смотрели на многие вещи. Чтобы получить достоверную картину, надо было пообщаться с более зоркой частью населения.
«Он любил разнообразие и каждую ночь спал с разными девушками».
Да, пожалуй, такому «энергичному» мужчине действительно требовалось разнообразие. Интересно, насколько хватает его энергии?
Феба криво усмехнулась. И он посмел сердиться на нее из-за Билли? Ее попытка постигнуть мир плотских удовольствий была воспринята им в штыки. Она хотела ему все объяснить и даже повиниться перед ним!
Объяснить? Повиниться? Черт возьми, она собиралась униженно просить у него прощения за то, что не сидела сложа руки, ожидая, когда на ее горизонте появится он, странствующий рыцарь в блестящих доспехах!
Теперь же выясняется, что ее «рыцарь» спал каждую ночь с разными девушками и не считал нужным объяснять свое поведение.
Она вспомнила, что было в ее гостиной после ухода доктора. Лорд Линсли просто кипел от ярости, а она смиренно выслушивала его обвинения. Если бы не дурацкая подвязка, миссис Кокберн не поделилась бы с ней своими секретами, и она, Феба, с замиранием сердца ждала бы, когда он постучит в ее дверь. А между тем она была для него всего лишь очередной симпатичной куколкой.
Феба искоса взглянула на себя в зеркало. О да, очень симпатичной. Жаль, у нее не было времени на то, чтобы опять превратиться в Марстона! Она предпочла бы встретиться с лордом Линсли в наглухо застегнутой рубашке и с галстуком на шее. А лучше всего надеть подбитый ватой сюртук и маску.
В дверь тихо постучали.
Феба не стала запираться после ухода миссис Кокберн.
– Да, войдите! – крикнула она, сама удивившись тому, как естественно звучит ее голос.
Она шагнула к двери и остановилась в круге света от лампы, каким-то шестым чувством поняв, что это самая выигрышная позиция. Ее щеки пылали от гнева. Отлично! Пусть думает, что она волнуется. Феба быстро облизнула губы и сложила их трубочкой.
Лорд Линсли открыл дверь, вошел в комнату и замер на пороге с открытым ртом.
– О Боже, – пробормотал он, – вы… вы просто великолепны!
Странно, но где бы он ни появлялся, вместе с ним в комнату врывалось живительное дуновение ветра. Ее затрясло от ярости. Лорд Линсли медленно пошел вперед. Еще немного, и он возьмет ее за руку, вежливо поклонится и поднесет ее пальцы к губам, окончательно обезоружив Фебу.
Нападение – лучший способ защиты, сказала она себе и наотмашь ударила его по щеке:
– Лицемер и ханжа!
Лорд попятился – скорее от удивления, чем от силы удара. Она с удовлетворением заметила на его лице след от пощечины.
– Ч-что… что случилось? – запинаясь, пробормотал он. – Что я такого сделал, черт возьми? П-почему ты меня ударила, Феба?
– Я запрещаю вам называть меня по имени, лорд Линсли!
– Простите. Но скажите, Бога ради, чем я вас обидел? Она отвернулась к окну. Ночное небо было усыпано яркими звездами.
– Пока я одевалась, я немного поговорила с миссис Кокберн.
– Вот как? Значит, она уже знает, что вы женщина? Обычно вы ведете себя осторожнее.
Феба тихо усмехнулась и вновь повернулась к. нему лицом.
– Нам все равно пришлось бы с ней объясняться, ведь завтра утром я выйду к завтраку в женском платье.
– Вы правы. Я об этом не подумал. Все мои мысли занимает сегодняшний вечер. – Он нахмурился. – Но вы не сказали, каким образом вы вступили с ней в разговор и что вас так сильно расстроило. Миссис Кокберн – хорошая женщина, хоть и немножко грубоватая.
– Я бы так не сказала. Откровенная – это да. Она поведала мне о вас.
– Хм-м.
Феба решила, что он понял ее намек.
– Вы разговаривали на интимные темы?
Она на мгновение приподняла юбку и холодно улыбнулась, увидев, как он пытается не смотреть на ее ноги.
– Мне понадобились подвязки. Я хотела одеться как можно лучше. Ради вас.
– Понятно.
– Две женщины могут стать близки, поделившись друг с другом интимными предметами туалета. Особенно если у них есть общий любовник.
Лорд осторожно кивнул.
– Впрочем, даже не любовник, а скорее клиент, – продолжала Феба. – Миссис Кокберн решила, что у нас с ней одна профессия.
– О Боже! – Дэвид явно рассердился, но в его взгляде читалось странное облегчение. – Теперь я понимаю, почему вы расстроились. Простите. Я должен был объяснить Кокбернам вашу ситуацию.
Он так обворожительно улыбнулся, что Фебе захотелось влепить ему еще одну пощечину.
– Нет-нет. Не подумайте, что я оскорбилась из-за того, что она обо мне подумала.
– Но…
– В некотором смысле она права. Мое неудачное замужество было не чем иным, как узаконенной формой проституции. В результате я получила много одежды и драгоценностей. Миссис Кокберн совершенно верно подметила, что я хорошо зарабатываю.
– Мне очень жаль.
Он шагнул вперед, чтобы взять ее за руку.
– Не прикасайтесь ко мне!
– Но…
– Вы в самом деле не понимаете, отчего я так разозлилась?
Дэвид неуверенно пожал плечами и приоткрыл рот, собираясь что-то сказать.
– Конечно. Вам кажется вполне нормальным то, что вы переспали с половиной лондонских проституток…
Он вскинул руку:
– Ну, допустим, не с половиной. Проходя мимо несчастных больных женщин, жмущихся гоэ краям тротуаров, я обычно даю им монетки.
– Но вы не отказывались от услуг молоденьких симпатичных девушек, специально отобранных для представителей высшего общества, не так ли, лорд Линсли?
– Я пытался им помогать.
– Не уходите от темы. По словам миссис Кокберн, вы снискали себе славу в кругу жриц любви.
В глазах Дэвида зажглись веселые лучики.
– Она назвала вас сатиром, милорд.
– Все это в прошлом. Я спал с этими женщинами до встречи с вами.
– Конечно. Позвольте вам напомнить один маленький эпизод из моего прошлого. Когда вы узнали, что до встречи с вами я забавлялась с Билли…
– Но это совсем другое.
– Почему же?
– Потому что…
По его лицу пробежала тень сомнения, но в следующее мгновение ее сменила упрямая уверенность.
– Потому что я мужчина, черт возьми! А вы женщина.
На этот раз ей захотелось не просто влепить ему пощечину, а исцарапать его лицо или пнуть коленом в пах. Но лорд схватил Фебу за руку, предотвратив возможную травму, и уставился на нее с нескрываемым любопытством.
«Я мог бы поцеловать ее прямо сейчас, – подумал Дэвид, – просто чтобы доказать ей, насколько сильно мужчина отличается от женщины и как неумолимы его желания». Она была необычайно сильна: он видел, как под ее пышным рукавом вздуваются мускулы. Но устоит ли она против поцелуя?
Он заглянул Фебе в глаза, ища в них сигнал к действию. Он знал, что она его хочет. Потом, остыв, она, возможно, поблагодарит его за то, что он прервал поток взаимных упреков и обвинений. Гнев – сильная страсть, а все страсти берут начало в желании.
Но в ее глазах не было гнева. Только глубокое разочарование.
Он уронил руку:
– Прошу прощения. Я, пожалуй, пойду.
– Да. Я думаю, так будет лучше…
Феба опять повернулась к окну и стала смотреть на сияющие звезды. Она слышала, как он закрыл за собой дверь.
Вот и все.
Вчера вечером она боялась, что потеряет лорда Линсли, когда он узнает про Билли. И вот сейчас это случилось.
Силы их взаимного желания оказалось недостаточно. Ей лучше и дальше рядиться в костюм Марстона, даже если Марстон в опасности. Она поживет в Линкольншире недельку-другую, а потом вернется в Лондон вместе с Билли. Не может же она вечно рассчитывать на защиту лорда Линсли.
У их отношений нет будущего. Сегодня в карете она была так счастлива, что на время забыла об их разногласиях.
Может быть, снять платье и одеться мужчиной? К своему удивлению, Феба поняла, что не хочет этого делать, и решила навестить Билли в женском наряде.
Горничная тихо сообщила, что он проснулся четверть часа назад.
– Его все еще беспокоят сильные боли, – добавила девушка, стараясь не смотреть на одежду Фебы. – Он отказался от овсянки, но позволил мне сменить бинты.
– Я попытаюсь его накормить, – сказала Феба. Просияв при виде ее красивого платья и яркой шали, Билли съел несколько ложек каши. Она сидела с ним до тех пор; пока он не заснул, а потом с сожалением вернулась в свою комнату, которая показалась ей еще более одинокой и мрачной, чем раньше.
Что, если спуститься вниз и поужинать? Но миссис Кокберн удивится, увидев ее без лорда Линсли. Фебе не хотелось объясняться с этой женщиной. К тому же она была неголодна.
Лучше лечь спать, а завтра пораньше выехать из гостиницы.