На следующее утро Феба проснулась одна. Ей понадобилось несколько минут, чтобы понять: она вернулась в зеленую спальню. Ее розовый халатик лежал в кресле возле кровати. На соседней подушке белела записка.
«Любимая!
Ты так крепко спала, что я сумел перенести тебя сюда рано утром, почти не разбудив. Ты помнишь, как заснула вовремя поцелуя? Надеюсь, ты понимаешь, почему я переложил тебя в твою постель. На нас смотрит вся домашняя прислуга, и ради нее мы должны соблюдать приличия.
Я уезжаю на несколько часов. Вернусь к завтраку, в девять.
Я принесу мои счета и корреспонденцию в комнату для завтраков и буду ждать тебя там.
Но не заставляй меня ждать слишком долго, соня! Предлагаю сегодня прокатиться верхом по холмам.
Целую, Д.
P.S. Я уже по тебе соскучился».
Феба смутно вспомнила, как он взял ее на руки – она прильнула щекой к его шее – и осторожно уложил на холодную шелковую простыню. Должно быть, это случилось рано утром: сейчас часы на камине показывали девять.
Феба зевнула, потянулась… Может, еще чуть-чуть поспать? Но нет, надо вставать. Она испытывала небывалый подъем сил. В комнате было тепло. Должно быть, пока она спала, служанка вновь растопила камин. Феба сбросила с себя одеяло. Витавшие в воздухе сладкие ароматы (на каминной полке стояли большие серебряные чаши с сухими цветочными лепестками) смешивались с терпким запахом, исходившим от ее тела. Она раскинула руки и ноги и глубоко вздохнула.
В стеклянные двери сочился слабый зимний свет. Интересно, что растет в саду? НавернЪе, какие-то вечнозеленые растения: остролист или плющ. Ей хотелось исследовать все уголки этого дома, осмотреть поместье и прокатиться на лошади по холмам.
И где же находится комната для завтраков? Надо позвонить Лисси. Феба умирала от голода. Кажется, миссис Йонг обещала на завтрак ветчину.
Она с удовольствием помылась в ванне, сделанной из бледно-розового мрамора с голубыми прожилками. Из кранов, весело журча, текла горячая и холодная вода.
Однако ванна была слишком большой – в нее без труда вместились бы двое, – и Феба чувствовала себя одинокой.
Весело напевая, она обсушила полотенцем мокрые волосы, завернулась в халатик и пошла искать звонок. Он обнаружился у двери, выходящей в коридор. Феба дернула за шнурок и вдруг услышала тихий шорох.
Мышь? Нет, не похоже. Три года маскарада научили ее всегда быть начеку. Звук в коридоре был едва различимым, но она поняла: кто-то стоит по другую сторону двери, прислушивается и смотрит на нее в замочную скважину.
– Стойте! Кто там? – крикнула Феба.
За дверью послышался легкий вздох. «Ага! Кажется, я тебя напугала!»
Удар, потом шуршание. Но никаких шагов. Злоумышленник застыл на месте, ожидая, что предпримет Феба. Очевидно, он надеялся, что она успокоится и отойдет от двери.
Она отступила назад, намеренно громко топая, потом быстро шагнула вперед и распахнула дверь.
По вощеному паркету застучали каблучки. Феба заметила растрепанные ярко-рыжие волосы, шерстяные чулки и рваный подол фланелевой нижней юбки, из-под которой выглядывали стоптанные башмачки. Таинственная нарушительница спокойствия ростом в три фута забежала за угол коридора и скрылась из виду.
Но она оставила улику – куклу. Большую красивую восковую куклу, одетую в красное бархатное платьице, такого же цвета шляпку и мантилью. Кукла была лишь вполовину меньше убежавшей девочки.
Феба услышала строгий, но ласковый голос, звучавший где-то в лабиринте коридоров:
– Не плачь, глупенькая! Я заберу твою куклу. Беги на кухню, я принесу ее, как только помогу даме собраться. Ну, чего ты ждешь? Нет-нет, малышка, я ничего не скажу бабушке.
Лисси.
– Я здесь, Лисси! – крикнула Феба. – В гардеробной. Ты поможешь мне надеть корсет?
Руки Фебы дрожали. Она повернулась спиной к горничной, и та ловко затянула шнуровку.
– Готово, мисс Браун.
– Отлично! Спасибо.
– Надеюсь, девочка не сильно вас напугала? Ей не следовало за вами шпионить, но она не хотела причинить никакого вреда. Это я виновата. Сегодня утром, отправляясь к вам в комнату, чтобы развести огонь в камине, я взяла малышку с собой. Ее мама нянчится с новорожденным, а бабушка вовсю готовится к празднованию пахотного понедельника. Мы по очереди следим за девочкой. «Пойдем со мной, Сьюзен, – сказала я ей. – Я покажу тебе даму, которая красивее твоей новой куклы». Вы ей очень понравились, мисс. Она прямо влюбилась в вас, пока вы спали. Прошу прощения за причиненное беспокойство.
– Все в порядке, Лисси. Просто я услышала, что кто-то притаился за дверью, и насторожилась…
Лисси пообещала, что это больше не повторится. Феба вспомнила маленькие стоптанные башмачки девочки, и сердце ее затрепетало.
«Хватит! – одернула она себя. – Тебя ждет Дэвид».
Феба вошла в комнату для завтраков. Дэвид оторвался от чашки кофе.
– Отлично! Я вижу, ты оделась для верховой езды. Думаю, день будет солнечным. Зато вечером начнется буран.
– Тебя что-то беспокоит, Дэвид?
– С чего ты взяла?
– Вижу. – Феба подошла к буфету и наполнила свою тарелку. – Расскажи, что случилось.
– Я не хотел тебя тревожить. Да, собственно, ничего страшного не произошло. Просто Алек не приедет сюда на Крещение. Сейчас он в Лондоне. Пишет, что был в поместье, но меня не застал. Он приносит свои извинения. Сын живет у друга по университету, а у того есть…
– Сестра?
– Точно. Откуда ты знаешь?
– Просто я подумала, что молодой человек, который извиняется перед своим отцом, должен иметь веский довод.
– Да, пожалуй. Я понял, что он счастлив. Вот, прочитай этот абзац. Здесь он описывает свою девушку. На отдельной странице перечисляет всех тех, кому я должен передать приветы: Стивене, миссис Оутон, миссис Йонг и так далее. Он не забыл даже Гулдингов, к которым всегда питал симпатию. Я очень хочу, чтобы ты с ним познакомилась. Жаль, что на этой неделе его не будет.
Дэвид протянул Фебе газету:
– Новостей особых нет, поскольку парламентарии ушли на каникулы. Но тебе понравится очерк о борьбе за свободу в Греции.
Феба удивленно уставилась на Дэвида. Нет, он не шутил. Ему и впрямь было известно, что именно должно заинтересовать ее в сегодняшней газете. А она безошибочно определила, что его что-то тревожит. Они начали притираться друг к другу, и это казалось Фебе настоящим чудом.
Леди Кейт Беверидж тоже получила письмо. Правда, в отличие от письма Алека Харви в нем не было добрых пожеланий. Дрожащей рукой она протянула листок адмиралу Вулфу, который сидел рядом с ней за обеденным столом.
«Сообщите Ф., что побег невозможен».
– Наверное, я напрасно волнуюсь, но меня напугали эти послания.
Сегодня утром она прочитала все анонимные письма, адресованные Фебе.
– Как ты думаешь, она и мистер Линсли сейчас в безопасности?
– Да, Кейт. Дэвид – очень надежный человек. Мало того, я не знаю такого джентльмена, у которого были бы более преданные слуги, чем у него. И все же, – продолжал адмирал, – я напишу ему, чтобы он повнимательнее приглядывался к незнакомым людям. На следующей неделе у него в доме соберется большая толпа: они будут праздновать пахотный понедельник. Для Дэвида это большое событие. Впрочем, я не разделяю его любви к народным традициям. Однажды он затащил меня на это скучное мероприятие, с тех пор я всегда держу наготове веские отговорки.
– Хм-м. Интересно, понравится ли этот праздник Фебе? Она привыкла к светской лондонской жизни. Однако она влюблена…
– Надеюсь, Феба не разочарует моего друга.
– Можешь в этом не сомневаться.
Адмирал пожал плечами. Кейт временами была чересчур упрямой. Правда, ему нравились упрямые женщины.
– Ты уверена?
– Конечно. Я многое знаю о Фебе. И немножко – о любви.
Он тронул ее за руку.
– Полагаюсь на твое мнение. Давай теперь поговорим о нас. Я решил, что мы поженимся весной. Возражения не принимаются.
– Ранней весной, если можно. Я так счастлива, Джон!
Фебе понравилось кататься по холмам. Дэвид подобрал для нее большого черного мерина по кличке Оберон, но, к сожалению, ей приходилось сидеть в дамском седле. Она с удовольствием оглядывала необъятные пространства земли и бескрайний горизонт, испещренный строгими куполами церквей.
– Если не хочешь, можешь не ездить в дамском седле, – сказал Дэвид, когда они бродили, взявшись за руки, по развалинам древнего монастыря. – Миссис Оутон даст тебе старые брюки Алека. Он высокий парень, но худой. Ты наденешь их с сапогами Марстона и с этим сюртуком.
Феба засмеялась:
– Хороший костюмчик! Фиц никогда не надел бы такого. Я буду похожа на огородное пугало.
– Ты будешь похожа на мисс Браун. Вот, возьми яблоко. Я принес несколько штук из погреба.
Феба откусила от яблока.
– Я буду выглядеть как актриса из спектакля, который готовят твои люди к пахотному понедельнику. В детстве я сердила маму, надевая несовместимые вещи.
– Я вспомнил, что сказал Алек, когда был маленьким…
Они шагали по холмам, хрустели яблоками и с удовольствием вспоминали разные веселые эпизоды из своего прошлого.
Остановившись на вершине одного холма, они принялись рассматривать расстилавшиеся внизу поля. Некоторые из них были засеяны озимой пшеницей, некоторые стояли под паром до весны. Щеки Дэвида раскраснелись от холодного воздуха, густые волосы растрепались. Косой луч вечернего солнца высветил щетину на его подбородке. Феба провела кончиками пальцев по колючему подбородку Дэвида.
– Боюсь, что сегодня утром я плохо побрился. Мне не терпелось заняться делами.
– Мне нравится.
Дэвид нагнулся и легонько поцеловал ее в губы.
– Ты замерзнешь, – пробормотал он. – Чувствуешь, какой ветер?
– Скоро начнется предсказанный тобой буран?
– Совершенно верно. Давай вернемся в дом. Наши лошади могут испугаться сильного ветра.
Когда они поставили лошадей в конюшню, было уже темно. Они спустились в погреб и набрали еще яблок. Миссис Йонг была очень занята, но они все же выпросили у нее несколько кусочков жареного хлеба и немного чеширского сыра.
– Ты еще не согрелась, – сказал Дэвид, когда они вошли в зеленую спальню. – Давай сядем у камина. А хочешь, я приготовлю горячую ванну? Мы можем помыться вместе.
Они сели в большую мраморную ванну лицом друг к другу. Их ноги переплелись.
– Просто рай, – проговорила Феба, поглаживая ступней голень Дэвида.
Он согласно кивнул, прикрыв глаза и довольно ухмыляясь. Интересно, если скользнуть глубже под воду, дотянется ли ее нога до его чресел? Дотянулась! Он открыл глаза и удивленно охнул.
– Будешь озорничать, я тебя накажу!
Дэвид замолчал, подбирая в уме достаточно тяжелое наказание.
– Вымой меня! – наконец объявил он и встал, как Нептун из волн.
На мраморный пол ванной комнаты выплеснулось несколько ведер воды.
Взяв в руки мыло и мочалку, он подошел к Фебе.
– Возьми и вымой меня. Ну же, давай! – Изображая нетерпение, он похлопал мочалкой по кончику ее носа.
– Ну что ж, раз вы так настаиваете, милорд…
Феба встала коленями на полочку, которая тянулась вдоль края ванны, и принялась намыливать мускулистые плечи и руки лорда. К своему удивлению, она обнаружила на руках Дэвида безупречный маникюр, странный для человека, напрочь лишенного тщеславия.
– Сегодня утром я постриг ногти, – объяснил он.
– Очень мило. – Она поцеловала кончик каждого пальца. – Ну-ка, повернись.
Феба прижалась грудью к его спине, обхватив руками его талию, но он выпутался из ее объятий. Ей ничего не оставалось делать, как только намылить его со спины.
– Все? – спросил он.
– Повернись еще раз.
Она занялась его животом и тем, что располагалось ниже.
– Что ж, неплохо, но ты пропустила некоторые места. Придется показать тебе, как это делается.
Линсли поставил Фебу на ноги, а сам сел на ее место и начал быстро намыливать ее тело. Она чувствовала себя маленькой девочкой, которую моют в железном корыте на кухне. Но очень скоро эти ощущения сменились другими, совсем не детскими.
– Встань коленями на полочку. Нет, повернись ко мне спиной. И раздвинь ножки. Пошире. Вот умница.
Наконец он нагнулся и поцеловал ее в затылок.
– Все. Давай я тебя вытру.
Он закутал ее в мягкое пушистое полотенце, а потом натер ее кожу ароматным миндальным маслом. Она жадно смотрела на его блестящее от воды тело.
– Мне кажется, – сказала она, когда они взялись за руки и пошли в его спальню, – что я скинула с себя слой кожи и оставила его в ванне.
Это был ненужный, бесполезный слой, который сковывал ее движения. Теперь же она чувствовала себя свободной и смелой до сумасбродства. Теплые воздушные волны, исходившие от огня в камине, приятно окутывали их нагие тела.
– Что это за шум? – спросила Феба, услышав какие-то завывания.
– Ты забыла?
Он раздвинул красные бархатные шторы, скрывавшие высокое окно, и она увидела, что на улице бушует буран.
– Да, забыла.
Она утратила всякую связь с внешним миром, пока сидела в уютной, наполненной ароматным паром ванной. Между тем метель была нешуточной. Серовато-белый снег косо падал на землю с морозного черного неба. «Каково сейчас бездомным?» – сочувственно подумала Феба. Однако ее радовал этот разгул стихии. Он вторил той буйной страсти, которой было объято все ее тело.
Дэвид подошел сзади и прижался к ее спине, обхватив руками ее мягкие груди.
Оконное стекло, за которым чернело небо, походило на старое серебряное зеркало. Феба задержала дыхание, увидев бледное отражение его руки, медленно скользившей вниз по ее животу.
– Ах! – тихо вздохнула она.
Теплое облачко пара, вырвавшееся из ее рта, затуманило стекло и то, что в нем отражалось. Они с Дэвидом остались одни перед лицом бушующей непогоды.
Тихо усмехнувшись, она обернулась и обхватила его руками.
– Пойдем в постель, – прошептал лорд и, взяв ее за руку, подвел к кровати.
Дэвид лег на спину и попросил:
– Сядь сверху.
Феба подчинилась, и они устремились в волшебные дали.