Москва прилегла отдохнуть до зари. На улицах сонных горят фонари. Уж полночь давно, но мне все равно никак не уйти от знакомого дома. Опять, как вчера, не спать до утра — смотреть на твое окно. Чего я хочу? И сам не пойму. Я к дому опять подхожу твоему. Все шесть этажей уснули уже, и только окошко твое не гаснет. И только одно не гаснет окно — это твое окно. На улицах города гаснут огни. Родная моя, поскорее усни. О чем ты грустишь? Зачем ты не спишь? Ведь мне все равно не уйти отсюда. Опять, как вчера, не спать до утра — смотреть на твое окно.

Где-то есть город тихий, как сон. Пылью тягучей по грудь занесен. В медленной речке вода, как стекло. Где-то есть город, в котором тепло. Наше далекое детство там прошло. Ночью из дома я поспешу. в кассе вокзала билет попрошу. «Может, впервые за тысячу лет дайте до детства плацкартный билет!..» Тихо кассирша ответит: «Билетов нет…» Так что ж, дружище! Как ей возразить? Дорогу в детство где еще спросить? А может, просто только иногда лишь в памяти своей приходим мы сюда?.. В городе этом сказки живут. Шалые ветры в дорогу зовут. Там нас порою сводили с ума сосны – до неба, до солнца – дома. Там по сугробам неслышно шла зима. Дальняя песня в нашей судьбе. Ласковый город, спасибо тебе! Мы не вернемся, напрасно не жди. Есть на планете другие пути. Мы повзрослели. Поверь нам. И прости.

У тебя сегодня грустные глаза. Через час я уезжаю на вокзал. За окошком по-особому близки Паровозные протяжные гудки. Что ж, давай перед разлукой посидим. Помолчим. И друг на друга поглядим… Будто мы с тобою встретились вчера. А потом ты тихо скажешь мне: «Пора…» Пора. Пора. Ни пуха ни пера!.. Если письма вдруг задержатся в пути, Ты, пожалуйста, не плачь и не грусти. О любви моей ты знаешь все сама, Знаешь все без телеграммы и письма. Что ж, давай перед разлукой посидим. Помолчим. И друг на друга поглядим… У тебя сегодня грустные глаза. Через час я уезжаю на вокзал. Пора. Пора. Ни пуха ни пера!..

Синева, синева, синева упала с неба. Высоко над землей в синеву летят слова. Я хочу о любви говорить и тепло и нежно. Помоги, синева, Научи, синева. И дожди, и снега, и озер густые сини, тишина и рассвет, уходящий за моря, широта и размах — это все страна Россия, где любовь, где любовь и жизнь моя. Синева, синева, синева стучится в двери, у цветов и людей синевой глаза полны. Синева, синева, я твоим просторам верю, торжествуй, синева, от весны до весны. По земле без числа города в спокойной силе. В сыновьях, в дочерях повторюсь, как песня, я. Мы в тебе на века, навсегда, страна Россия, где любовь, где любовь и жизнь моя!

Все у Земли впереди. Утро, опять приходи! Я говорю тебе: «Царствуй в моей судьбе!..» Птицы над миром летят, люди за ними следят. Колокола рассвета пусть над землей гудят! Светом наполни, заря, песни, сердца и моря. Жарким взмахни крылом, всех одари теплом. Птицы над миром летят, люди за ними следят. Колокола рассвета пусть над землей гудят!

А зори встают, будто праздники. Светлеет на сердце от них. Великие деды и прадеды глядят на потомков своих. Земля дорогая, рассветная — любовь и забота моя, с тобою, — такою бессмертною, — быть может, бессмертен и я. Твои перелески извечные, сады, где поют соловьи, дороги твои бесконечные, просторные песни твои! Однажды под шелесты дождика уйду я в объятья к тебе. Но пусть моя песня продолжится Когда-нибудь в чьей-то судьбе! Земля дорогая, рассветная — любовь и забота моя, с тобою, — такою бессмертною, быть может, бессмертен и я.

Не печалься о сыне, злую долю кляня. По бурлящей России он торопит коня. Громыхает гражданская война от темна до темна. Много в поле тропинок, только правда — одна. Бьют свинцовые ливни, нам пророчат беду. Мы на плечи взвалили и войну, и нужду. Что ж, над нашей судьбою неспроста пламенеет звезда. Мы ей жизнью клянемся навсегда, навсегда. И над степью зловещей ворон пусть не кружит. Мы ведь целую вечность собираемся жить. Если снова над миром грянет гром, небо вспыхнет огнем, — вы нам только шепните — мы на помощь придем!

Усталость забыта. Колышется чад. И снова копыта, как сердце, стучат. И нет нам покоя, — гори, но живи! Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови. Есть пули в нагане. И надо успеть сразиться с врагами и песню допеть. В удачу поверьте — и дело с концом. Да здравствует ветер, который в лицо! И нет нам покоя, — гори, но живи! Погоня, погоня, погоня, погоня в горячей крови.

Встала пшеница спелая, Тихо плывет рассвет… Все, что могли, вы сделали, ребята, которых нет. Голос, к живым взывающий, в наши сердца проник. Мы поклялись, товарищи, прожить за себя и за них. Плакать устали матери. Но через толщу лет смотрят на нас внимательно ребята, которых нет. Будто склонясь над судьбами, Будто шагая вслед, нам они стали судьями, ребята, которых нет!.. Голос, к живым взывающий, в наши сердца проник. Мы поклялись, товарищи, прожить за себя и за них.

Смотри, какое небо звездное. Смотри, звезда летит, летит звезда. Хочу, чтоб зимы стали веснами, хочу, чтоб было так, было всегда. Загадай желанье самой синей полночью и никому его не назови. Загадай желанье, пусть оно исполнится — будет светло всегда, светло в нашей любви! Мне этот час мечтою кажется, все соловьи земли спешат сюда. И сердце вдруг по небу катится — оно звезда теперь, оно звезда. Загадай желанье самой синей полночью и никому его не назови. Загадай желанье, — пусть оно исполнится… Будет светло всегда, светло в нашей любви!

В этом мире, в этом городе, там, где улицы грустят о лете, ходит где-то самый сильный, самый гордый, самый лучший человек на свете. Вновь зима в лицо мне вьюгой дунула, и навстречу вьюге я кричу: «Если я тебя придумала, Стань таким, как я хочу!» Ходит мимо в этом городе и слова пока не слышит эти самый сильный, самый честный, самый гордый, самый лучший человек на свете. Знаю, скоро в этом городе непременно встречу день желанный с самым сильным, самым честным, самым гордым, самым ласковым и самым славным. Вновь зима в лицо мне вьюгой дунула, и навстречу вьюге я кричу: «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу!»

Я давно снам не верю. Ты сейчас идешь сквозь огни. Оглянись на мгновенье, просто так рукой взмахни. Если вдруг трудно станет, если вспомнишь ты о любви, позови меня, позови меня, хоть когда-нибудь позови! Высоко в поднебесье самый первый гром протрубил… Ты звучишь, будто песня. Жаль, что я слова забыл! Если вдруг трудно станет, если вспомнишь ты о любви, позови меня, позови меня, хоть когда-нибудь позови!

Где-то посредине земли люди все мосты развели. Над водой застыли мосты и молчат, как заломленные руки. Ты видишь, медленно плывут корабли, большое солнце исчезает вдали. Это для того, чтоб в ночи мы друг друга не нашли. Я свою любовь сберегу, через море перекину мосты, если только я поверить смогу, что идешь навстречу ты! Зыбкая обманет вода. Раньше отойдут поезда. Закричат о чем-то своем, зашумят потревоженные птицы. Холодный ветер не оставит следа. В далеком небе замигает звезда, словно говоря, что тебя не найду я никогда. Тысячу дорог я пройду, без вести во тьме пропаду, только мне и смерть не страшна, не страшны и любые испытанья. Пускай я темную узнаю беду, пускай я буду задыхаться в бреду, — где бы ни был ты, все равно, все равно тебя найду! Я свою любовь сберегу, через море перекину мосты, если только я поверить смогу, что идешь навстречу ты!

Слишком холодно на дворе, Зря любовь пришла в декабре. У любви зимой — короткий век. Тихо падает на землю снег. Снег – на улицах, снег – в лесах И в словах твоих. И в глазах. У любви зимой — короткий век. Тихо падает на землю снег. Вот прощаешься ты со мной, Слышу голос я ледяной. У любви зимой — короткий век. Тихо падает на землю снег. Клятвы зимние холодны, Долго буду я ждать весны… У любви зимой — короткий век. Тихо падает на землю снег.

По проселочной дороге шел я молча, и была она пуста и длинна. Только грянули гармошки, что есть мочи, и – руками развела тишина. А это свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала. И крылья эту свадьбу вдаль несли. Широкой этой свадьбе было места мало! И неба было мало, и земли! Под разливы деревенского оркестра увивался ветерок за фатой. Был жених серьезным очень, а невеста ослепительно была молодой! Вот промчались тройки звонко и крылато, и дыхание весны шло от них. И шагал я, совершенно не женатый, и жалел о том, что я не жених. А это свадьба, свадьба, свадьба пела и плясала, и крылья эту свадьбу вдаль несли. Широкой этой свадьбе было места мало, и неба было мало, и земли!

К долгожданной гитаре я тихо прильну, осторожно и бережно трону струну. И она отзовется, зазывно звеня, добротою наполнив тебя и меня. От зари до зари, от темна до темна о любви говори, пой, гитарная струна! Я гитару настрою на лирический лад и знакомой тропинкой уйду в звездопад. «Будь счастливой, как песня», — попрошу я ее, и гитара взорвется, как сердце мое. К долгожданной гитаре я тихо прильну, осторожно и бережно трону струну. Ведь бывают гитары, они зазвучат, и большие оркестры покорно молчат! От зари до зари, от темна до темна о любви говори, пой, гитарная струна!

Благодарю тебя за песенность города, и откровенного, и тайного. Благодарю тебя, что всем было холодно, а ты оттаяла, оттаяла. За шепот и за крик, за вечность и за миг, за отгоревшую звезду, за смех и за печаль, за тихое «прощай» — за все тебя благодарю! Благодарю тебя за то, что по судьбе прошла, за то, что для другого сбудешься. Благодарю тебя за то, что со мной была, еще за то, что не забудешься. За шепот и за крик, за вечность и за миг, за отгоревшую звезду, за смех и за печаль, за тихое «прощай», за все тебя благодарю!

Колышется дождь густой пеленой, стучатся дождинки в окошко твое. Сегодня мечта прошла стороной, а завтра, а завтра ты встретишь ее. Не надо печалиться, вся жизнь впереди. Вся жизнь впереди, — надейся и жди. Тропинка в лесу запахла весной, земля разомлела от солнечных дней. Сегодня любовь прошла стороной, а завтра, а завтра ты встретишься с ней. Как в поле роса, как в небе звезда, как в море бескрайнем веселый прибой, пусть будет с тобой, с тобой навсегда большая мечта и большая любовь. Не надо печалиться, — вся жизнь впереди. Вся жизнь впереди, — надейся и жди.

Степная птица вдаль зовет, а степь привольна и чиста. Во мне моя мечта живет, такая непонятная, такая непонятная мечта. Она горит в моей груди, ее костер всегда горяч, и мне за ней всю жизнь идти. Не плачь, моя хорошая, не плачь, моя хорошая, не плачь. Скажу я: здравствуй и прощай, пиши, любимый человек. Ты встречу мне пообещай, хотя бы после дождичка, хотя бы после дождичка, в четверг. Недолго будет дождик лить, заря взойдет еще не раз. А мы на свете будем жить, и молодость не кончится, и молодость не кончится у нас.

На смену закатам привычно приходят рассветы. Летит над дорогой крыло ветрового стекла. И медленно крутится очень большая планета, которая, в сущности, так безнадежно мала. Нам эта планета для жизни пока что удобна, мы будем ее до конца для себя открывать. И мы уезжаем, мы вновь уезжаем из дома, быть может, затем, чтоб о доме своем тосковать. За слишком короткие письма ругайте не строго. И сами пишите не длинно: «Дружище, держись…» И если однажды моя оборвется дорога, заранее знай, что это закончилась жизнь. Почтите товарища честной минутой молчанья и крепче сомкните ряды, чтобы дальше идти. Я только прошу об одном: оставайтесь в начале, все время в начале дороги. В начале пути.

Подрастают за ночь только в сказках, в жизни – дольше происходит это. И не просто дети спят в колясках — дремлет завтрашний народ планеты. Хотите ли вы, не хотите ли, но дело, товарищи, в том, что прежде всего мы — родители, а все остальное — потом! Потом – астрономы, потом – агрономы, пилоты, актеры, врачи и шахтеры. Да, прежде всего мы — родители, а все остальное — потом! Человечек зашагал отважно. Вот он книжку первую листает. Кем он станет – это очень важно! Но еще важней – каким он станет! Разберемся в этом сложном деле. Солнце доброе найдем за тучей. От того, какими будут дети, целиком зависит мир грядущий! Хотите ли вы, не хотите ли, но дело, товарищи, в том, что прежде всего мы — родители, а все остальное — потом! Потом – астрономы, потом – агрономы, пилоты, актеры, врачи и шахтеры. Да, прежде всего мы — родители, а все остальное — потом!

Мальчишки уснули, подушку дыханием грея. Мальчишки уснули на теплой ладони страны. Пожалуйста, тише! Ведь в это полночное время снятся ребятам крутые звездные сны. Сны, сны, сны о больших марсианских веснах. Сны о молчанье Луны, сны о звездах. Сны, сны, сны, приходите почаще, пожалуйста, Простые сны, великие сны. сны, сны. Они вырастают, веселые мальчики эти. Они покидают с улыбкой края тишины. И где-то на дальней, еще неизвестной планете снятся ребятам земные синие сны. Сны, сны, сны о дождях, пролетевших косо. Сны о разбеге волны, сны о росах. Сны, сны, сны, приходите почаще, пожалуйста! Простые сны, великие сны, сны, сны.

Видишь, птицы летят осторожно на далекие вспышки огня. И распахнут весь мир, и дорога так и просит: шагни на меня! Там, где небо шторма занавесили, там, где вязнут в тумане слова, обязательно есть неизвестные, неоткрытые острова. И взлетают соленые брызги, закипают, нацелясь в луну. И тяжелые мокрые бриги разрезают большую волну. Там крутые права и законы, там закаты литые, как медь, и продрогшие синие горы ждут людей, презирающих смерть! Эти земли в раскатистом громе, в незнакомом тревожном дыму покорятся лишь храбрым, а кроме — ни за что! Никогда! Никому! Там, где небо шторма занавесили, там, где вязнут в тумане слова, обязательно есть неизвестные, неоткрытые острова.

Об этом, товарищ, не вспомнить нельзя. В одной эскадрилье служили друзья. И было на службе и в сердце у них огромное небо — одно на двоих. Дружили, летали в небесной дали. Рукою до звезд дотянуться могли. Беда подступила, как слезы к глазам — однажды в полете мотор отказал. И надо бы прыгать — не вышел полет. Но рухнет на город пустой самолет. Пройдет, не оставив живого следа. И тысячи жизней прервутся тогда! Мелькают кварталы, и прыгать нельзя! «Дотянем до леса, — решили друзья, — подальше от города смерть унесем. Пускай мы погибнем, но город спасем». Стрела самолета рванулась с небес. И вздрогнул от взрыва березовый лес!.. Не скоро поляны травой зарастут… А город подумал: «Ученья идут…» В могиле лежат посреди тишины отличные парни отличной страны. Светло и торжественно смотрит на них огромное небо — одно на двоих!

Даль великая, даль бескрайняя за околицей и в судьбе. Я тебе, земля, низко кланяюсь, в пояс кланяюсь тебе. Мой родимый край, место отчее, ты – и праздник мой, и броня. Память общая и песня общая у моей земли и у меня. Я качал тебя на своих руках, то кляня судьбу, то моля. Друг без друга нам не прожить никак. Будем дальше жить, земля. Мой родимый край, место отчее, ты – и праздник мой, и броня. Горе общее и счастье общее у моей земли и у меня. В свой последний час я вздохну, скорбя, и на жизнь свою оглянусь. Малым зернышком упаду в тебя, спелым колосом вернусь. Мой родимый край, место отчее, ты – и праздник мой, и броня. Сердце общее и солнце общее у моей земли и у меня.

Нам рано на покой. И память не замрет. Оркестрик полковой вновь за сердце берет. Прости, красавица, что жизнь пехотная вновь расставание сулит тебе. Не зря начищена труба походная — такая музыка звучит у нас в судьбе! С ним трудно, как по дну, сквозь огненную тьму я шел через войну, шел к дому своему. Вновь блещет серебром оркестр полковой. Он, словно вешний гром, над нашей головой. Прости, красавица, что жизнь пехотная вновь расставание сулит тебе. Не зря начищена труба походная — такая музыка звучит у нас в судьбе!

Не думай о секундах свысока. Наступит время, сам поймешь, наверное, — свистят они, как пули у виска, мгновения, мгновения, мгновения. У каждого мгновенья свой резон, свои колокола, своя отметина. Мгновенья раздают – кому позор, кому бесславье, а кому бессмертие. Мгновения спрессованы в года, Мгновения спрессованы в столетия. И я не понимаю иногда, где первое мгновенье, где последнее. Из крохотных мгновений соткан дождь. Течет с небес вода обыкновенная. И ты порой почти полжизни ждешь, когда оно придет, твое мгновение. Придет оно, большое, как глоток, глоток воды во время зноя летнего. А в общем, надо просто помнить долг от первого мгновенья до последнего. Не думай о секундах свысока. Наступит время, сам поймешь, наверное, — свистят они, как пули у виска, мгновения, мгновения, мгновения.

Я прошу, хоть нена́долго, грусть моя, ты покинь меня! Облаком, сизым облаком, ты полети к родному дому. Отсюда к родному дому. Берег мой, покажись вдали краешком, тонкой линией. Берег мой, берег ласковый, ах, до тебя, родной, доплыть бы! Доплыть бы хотя б когда-нибудь. Где-то далеко, где-то далеко идут грибные дожди. Прямо у реки, в маленьком саду созрели вишни, наклоняясь до земли. Где-то далеко, в памяти моей сейчас, как в детстве, тепло. Хоть память укрыта такими большими снегами. Ты, гроза, напои меня до́пьяна, да не до́ смерти. Вот опять, как в последний раз, я все гляжу куда-то в небо, как будто ищу ответа… Я прошу, хоть нена́долго, грусть моя, ты покинь меня! Облаком, сизым облаком, ты полети к родному дому. Отсюда к родному дому.

Я сегодня до зари встану. По широкому пройду полю. Что-то с памятью моей стало: все, что было не со мной, помню. Бьют дождинки по щекам впалым. Для вселенной двадцать лет — мало. Даже не был я знаком с парнем, обещавшим: «Я вернусь, мама!..» А степная трава пахнет горечью. Молодые ветра зелены. Просыпаемся мы. И грохочет над полночью то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны. Обещает быть весна долгой. Ждет отборного зерна пашня. И живу я на земле доброй за себя и за того парня. Я от тяжести такой горблюсь. Но иначе жить нельзя, если все зовет меня его голос, все звучит во мне его песня. А степная трава пахнет горечью. Молодые ветра зелены. Просыпаемся мы. И грохочет над полночью то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны.

Ночь прошла, будто прошла боль. Спит земля. Пусть отдохнет, пусть. У Земли, как и у нас с тобой, там, впереди, долгий, как жизнь, путь. Я возьму этот большой мир, каждый день, каждый его час. Если что-то я забуду, вряд ли звезды примут нас. Я возьму щебет земных птиц, я возьму добрых ручьев плеск, я возьму свет грозовых зарниц, шепот ветров, зимний пустой лес… Я возьму память земных верст, буду плыть в спелом, густом льне. Там вдали, там, возле синих звезд солнце Земли будет светить мне. Я возьму этот большой мир, каждый день, каждый его час. Если что-то я забуду, вряд ли звезды примут нас.

Как безмерно оно — притяженье Земли, притяженье полей и печальных ракит, всех дорог, по которым мы в детстве прошли, и дорог, по которым пройти предстоит. Там горы высокие, там степи бескрайние, там ветры летят, по проселкам пыля. Мы – дети Галактики, но самое главное — мы дети твои, дорогая Земля! Притяженье Земли, притяженье садов, и закатов, и сосен в пушистом снегу, небольших деревень и больших городов, и ночного костра на пустом берегу… Не изменится этот порядок вещей, и настигнет меня, и припомнится мне: притяженье Земли, притяженье друзей, притяженье любимой в далеком окне. Там горы высокие, там степи бескрайние, там ветры летят, по проселкам пыля. Мы – дети Галактики, но самое главное — мы дети твои, дорогая Земля!

Раненая птица в руки не давалась, раненая птица птицей оставалась. Этот сон давнишний до сих пор мне снится: на траве кровавой вздрагивает птица. Птицы, рыбы и звери в души людям смотрят. Вы их жалейте, люди, не убивайте зря! Ведь небо без птиц — не небо! А море без рыб — не море! И земля без зверей — не земля! Люди-исполины, люди-великаны, есть у вас винтовки, сети и капканы, есть у вас бесстрашье, сила есть навечно. И должно быть сердце — сердце человечье. Люди-человеки, страны и народы, мы теперь навечно должники природы. Надо с этим долгом как-то расплатиться, пусть расправит крылья раненая птица! Птицы, рыбы и звери в души людям смотрят. Вы их жалейте, люди, не убивайте зря! Ведь небо без птиц — не небо! А море без рыб — не море! И земля без зверей — не земля!

Луна над городом взошла опять. Уже троллейбусы уходят спать. И, словно ветры счастья, в мое окно стучатся лишь воспоминания. Воспоминания о давнем дне, когда однажды ты пришла ко мне, в дожде таком веселом, цветном и невесомом, ты пришла ко мне. Плывут дома-воспоминания, слова любви, слова признания. Живут во мне воспоминания, живут во сне и наяву. Они – тепло мое весеннее, моя мечта, мое везение, моя надежда и спасение. Пока я помню, — я живу! Воспоминания глядят в глаза. Воспоминаний обмануть нельзя. Они по самой сути — мои друзья и судьи, и мои наставники. Давно расстались мы с тобой, но все ж в воспоминаньях ты моих живешь, в дожде таком веселом, цветном и невесомом вновь идешь ко мне. Плывут дома-воспоминания, слова любви, слова признания. Живут во мне воспоминания, живут во сне и наяву. Они – тепло мое весеннее, моя мечта, мое везение, моя надежда и спасение. Пока я помню — я живу!

Здравствуй, мама! Опять мне снится песня твоя. Здравствуй, мама! Светла, как память, нежность твоя. Этот мир не от солнца такой золотой, — он заполнен до края твоей добротой. Ты слабеешь — в меня уходят силы твои. Ты стареешь — в меня уходят годы твои. Все равно, несмотря на любые года, будешь ты для меня молодой навсегда. Натрудились на десять жизней руки твои. Народились под этим небом внуки твои. Ты опять колыбельную песню поешь и во внучке своей вдруг себя узнаешь. На земле хороших людей немало, сердечных людей немало. И все-таки лучше всех на земле — мама. Моя мама.

Три слова, будто три огня, Придут к тебе средь бела дня. Придут к тебе порой ночной, Огромные, как шар земной. Как будто парус – кораблю Три слова: «Я тебя люблю». Какие старые слова, А как кружится голова, А как кружится голова… Три слова, вечных, как весна, Такая сила им дана. Три слова, и одна судьба, Одна мечта, одна тропа… И во однажды, все стерпя, Ты скажешь: «Я люблю тебя». Какие старые слова, А как кружится голова, А как кружится голова… Три слова, будто три зари, Ты их погромче повтори. Они тебе не зря сейчас Понятны стали в первый раз. Они летят издалека, Сердца пронзая и века. Какие старые слова, А как кружится голова, А как кружится голова…

Придет и к вам любовь. Зимою иль весной вы встретите ее случайно. И сразу же быстрей закружит шар земной. И жизнь начнется вдруг сначала. Придет и к вам любовь. Придет она всерьез, напишется сама, как повесть. Желаю жарких слов, желаю светлых слез, — не бойтесь этих слез, не бойтесь. Придет и к вам любовь. Высо́ко-высоко́. И молнии сверкнут над вами. Как будет трудно вам, как будет вам легко, нельзя и рассказать словами. Придет и к вам любовь. Но если свысока привыкли вы шутить над нею, то, значит, на земле не жили вы пока. И я вас от души жалею. Придет и к вам любовь…

Зачем на склоне дня холодный дождь полил? Ты целовал меня, а на губах – полынь. Опять приходишь ты, но сердце зря стучит: завяли все цветы, и лишь полынь горчит. Горчит полынь-трава. Теперь-то знаю я: полынь – твои слова! Полынь – любовь твоя! Полынь стеной растет. Стоит в полях теплынь. Твой голос – будто мед, а все равно – полынь. Полыни я нарву, себе гнездо совью. И на полынь-траву Полынь-слезу пролью.

А ты полюбишь, ты полюбишь. А ты прольешься, как заря. И сердце – надвое – разрубишь… А он тебе не скажет: зря!.. А ты поверишь, ты поверишь. Начнешь выклянчивать слова. Ты никогда не овдовеешь… И все же будешь — как вдова. А ты устанешь, ты устанешь смотреть в густеющую тьму. В квартире мебель переставишь… А он не спросит: почему?.. А ты привыкнешь, ты привыкнешь. И будет ночь белым-бела. И ты одна из дома выйдешь… А он не спросит: где была?.. А ты обманешь, ты обманешь. На пальце перстень заблестит. Глаза обманом затуманишь… А он в глаза не поглядит. А ты заплачешь, ты заплачешь. В окне застынешь, как во льду. А ты беду свою запрячешь. Свою беду. Его беду.

А свадьба твоя продолжается. И ты не волнуйся, пожалуйста. Смотри, с женихом я беседую, танцую с твоею соседкою, тебя поздравляю я вежливо, мне весело! Ах, как мне весело!.. А в общем, спасибо, что вспомнила в такой серьезный день. А помнишь, как зябкою полночью снежинки кружились беспомощно. Мы шли по огромному городу. А помнишь пустынную комнату. И крик твой, похожий на таинство: «С тобою мы не расстанемся!..» Во мне, будто вечная музыка, твои слова звучат… А свадьба твоя продолжается. И ты не волнуйся, пожалуйста. Смотри, с женихом я беседую, танцую с твоею соседкою, тебя поздравляю я вежливо, мне весело! Ах, как мне весело!.. Наверное, только поэтому горчит мое вино.

Без напыщенных фраз и братаний навеки, без объятий и шума вокруг, но один человек о другом человеке неспроста говорит: «Он – друг…» Да, – говорит, — есть, – говорит, — друг, – говорит, — друг. И когда ты в беде, как в сраженье неравном, так что, вроде бы, рушится жизнь, он приходит – твой друг — и становится рядом. И тебе говорит: «Держись!..» Верь, – говорит, — я, – говорит, — здесь, – говорит, — здесь. Прямо в сердце врывается ветер упругий, налетел, просвистел, зазнобил. Только самое страшное, если о друге — о живом – говорят: «Он был…» Вот, – говорят, — друг, – говорят, — был, – говорят, — был.

В небе колышется дождь молодой. Ветры летят по равнинам бессонным… Знать бы, что меня ждет за далекой чертой, там, за горизонтом… Шел я к высокому небу не зря. Спал, укрываясь большими снегами. Но зато я узнал, что такое заря — там, за облаками. Верю, что, все неудачи стерпя, жизнь отдавая друзьям и дорогам, я узнаю любовь, повстречаю тебя там, за поворотом. Если со мною случится беда — грустную землю не меряй шагами. Знай, что сердце мое ты отыщешь всегда там, за облаками!

Покроется небо пылинками звезд, и выгнутся ветки упруго. Тебя я услышу за тысячу верст. Мы – эхо, мы – эхо. Мы — долгое эхо друг друга. И мне до тебя, где бы ты ни была, дотронуться сердцем нетрудно. Опять нас любовь за собой позвала. Мы – нежность, мы – нежность. Мы — вечная нежность друг друга. И даже в краю наползающей тьмы, за гранью смертельного круга, я знаю, с тобой не расстанемся мы. Мы – память, Мы – память. Мы — звездная память друг друга.

Глянул в небо грозовое молодой трубач. Расстаемся мы с тобою, ты не плачь. Есть за тучею огромной неба синева. Ах, как нужны нам в этот век суровый нежные слова! Вот он настал — миг прощанья. Любить и ждать обещай мне. Ты улыбнись мне на счастье, твои глаза запомню я. Пройду я холод и ветер, превозмогу все на свете! Я буду жить. Я – бессмертен, пока ты ждешь, любовь моя! Не печалься, заклинаю. Я тебя люблю. Все я выдержу, родная, все стерплю. Будет нужно, я бесстрашно встречу жаркий бой. Со мной мой дом, земля родная наша и твоя любовь! Вот он настал — миг прощанья. Любить и ждать обещай мне. Ты улыбнись мне на счастье, твои глаза запомню я. Пройду я холод и ветер, превозмогу все на свете! Я буду жить. Я – бессмертен, пока ты ждешь, любовь моя!

Реет в вышине и зовет за собой Олимпийский огонь золотой. Будет Земля счастливой и молодой. Нужно сделать все, чтоб вовек Олимпийский огонь не погас. Солнце стартует в небе, как в первый раз. Еще до старта далеко, далеко, далеко, но проснулась Москва, посредине праздника, посреди Земли. Ах, как шагают широко, широко, широко по восторженным улицам королевы плаванья, бокса короли. Сегодня никуда от спорта не уйдешь, от спорта нет спасения! А стадион гремит, как будто подошла волна землетрясения! Гул стадионов сто раз повторит дальняя даль, Солнце в небесах горделиво горит, будто медаль! Москва просторна, а над нею, над нею, над ней в небе флаги плывут, словно разноцветная стая облаков. Сегодня лучше и добрее, добрее, добрее станет все человечество. В спорте есть соперники, в спорте нет врагов. Сегодня никуда от спорта не уйти, от спорта не избавиться. Сегодня на Земле прибавится тепла и радости прибавится! Гул стадионов сто раз повторит дальняя даль, Солнце в небесах горделиво горит, будто медаль!

Как много лет во мне любовь спала! Мне это слово ни о чем не говорило. Любовь таилась в глубине, она ждала — и вот проснулась и глаза свои открыла. Теперь не я пою — любовь поет. И эта песня в мире эхом отдается. Любовь настала так, как утро настает, она одна во мне и плачет, и смеется. И вся планета распахнулась для меня. И эта радость, будто солнце, не остынет. Не сможешь ты уйти от этого огня, не спрячешься, не скроешься, любовь тебя настигнет. Как много лет во мне любовь спала! Мне это слово ни о чем не говорило. Любовь таилась в глубине — она ждала — и вот проснулась и глаза свои открыла.

Ах, как невеста смотрит отрешенно! Ах, как взволнован гордый жених! Главное слово — вам, молодожены, свадебный танец — для вас двоих. Прямо к небу взметнулся, по земле расплескался светлый танец надежды — торжественный вальс. И далекое эхо, эхо этого вальса пусть останется в сердце навечно у вас. Вы не забудьте, вальсу подпевая, жить начиная нынче всерьез, что, к сожаленью, в жизни не бывает счастья без горя, любви без слез. Пусть эхо вальса вас хранит бессонно, вы этот вечер вспомните вновь. Пусть, как большое ласковое солнце, с вами по жизни идет любовь. Прямо к небу взметнулся, по земле расплескался светлый танец надежды — торжественный вальс. И далекое эхо, эхо этого вальса пусть останется в сердце навечно у вас.

Позвони мне, позвони. Позвони мне, ради бога! Через время протяни Голос тихий и глубокий. Звезды тают над Москвой. Может, я забыла гордость? Как хочу я слышать голос, как хочу я слышать голос, долгожданный голос твой! Позвони мне, Позвони… Без тебя проходят дни. Что со мною, я не знаю. Умоляю, позвони, позвони мне, заклинаю! Дотянись издалека. Пусть под этой звездной бездной вдруг раздастся гром небесный, вдруг раздастся гром небесный телефонного звонка! Позвони мне, Позвони… Если я в твоей судьбе Ничего теперь не значу, Я забуду о тебе, Я смогу, я не заплачу. Эту боль перетерпя, Я дышать не перестану, Все равно счастливой стану, Все равно счастливой стану, Даже если без тебя! Позвони мне, Позвони…

Было. Я от этого слова бегу и никак убежать не могу. Было. Опустевшую песню свою я тебе на прощанье пою. Было. Упрекать я тебя не хочу, не заплачу и не закричу. Было. Не заплачу и не закричу! Ладно. Пронеслось, прошумело, прошло. И земля не вздохнет тяжело. Ладно. Не завянет ольха у воды, не растают полярные льды. Ладно. Не обрушится с неба звезда. И не встретимся мы никогда. Ладно. Пусть не встретимся мы никогда! Никогда тебя мне не забыть! И пока живу на свете я, не забыть тебя, не разлюбить! Ты – судьба. Судьба и жизнь моя. Снова, не страшась молчаливых дорог, я однажды шагну за порог. Снова я, как будто по тонкому льду, в затаенную память приду. Снова над бескрайней землею с утра зашумят и закружат ветра. Снова над землею закружат ветра! Слышишь? Я когда-нибудь встречу любовь, обязательно встречу любовь. Слышишь? Половодьем подступит она, будто утро, наступит она. Слышишь? И от счастья смеясь и любя, в этот миг я забуду тебя. Слышишь? В этот миг я забуду тебя! Никогда тебя мне не забыть! И пока живу на свете я, не забыть тебя, не разлюбить! Ты – судьба. Судьба и жизнь моя.

Между мною и тобою – гул небытия, звездные моря, тайные моря. Как тебе сейчас живется, вешняя моя, нежная моя, странная моя? Если хочешь, если можешь – вспомни обо мне, вспомни обо мне, вспомни обо мне. Хоть случайно, хоть однажды вспомни обо мне, долгая любовь моя. А между мною и тобой – века, мгновенья и года, сны и облака. Я им к тебе сейчас лететь велю. Ведь я тебя еще сильней люблю. Как тебе сейчас живется, вешняя моя, нежная моя, странная моя? Я тебе желаю счастья, добрая моя, долгая любовь моя! Я к тебе приду на помощь, – только позови, просто позови, тихо позови. Пусть с тобой все время будет свет моей любви, зов моей любви, боль моей любви! Только ты останься прежней – трепетно живи, солнечно живи, радостно живи! Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи, счастливо живи всегда! А между мною и тобой – века, мгновенья и года, сны и облака. Я им к тебе сейчас лететь велю. Ведь я тебя еще сильней люблю. Пусть с тобой все время будет свет моей любви, зов моей любви, боль моей любви! Что бы ни случилось, ты, пожалуйста, живи. Счастливо живи всегда.

Песня пусть начинается, до небес поднимается, светом пусть наполняется, как заря. Посидим по-хорошему, пусть виски запорошены. На земле жили-прожили мы не зря. Над рекой вспыхнет зорюшка, высоко встанет солнышко, упадет в землю зернышко в нужный срок. Только бы в поле, во поле дождичек сыпал вовремя. А потом, чтобы вовремя лег снежок. Спелый хлеб закачается, жизнь, она не кончается, жизнь, она продолжается каждый раз. Будут плыть в небе радуги, будет мир, будут праздники. И шагнут внуки-правнуки дальше нас.

Вы не верьте в мою немоту. Даже если я вдруг упаду, даже если уйду, то не в землю уйду. Я не в землю, а в песню уйду. Будут яблони осень встречать, и посыпятся звезды в траву. И пока на Земле будут песни звучать, в каждой песне я вновь оживу. Я открою глаза и проснусь, гляну в небо и вновь улыбнусь. Вздохом ветра вернусь, хрустом снега вернусь, эхом ласковой песни вернусь. И обрушится дождь голубой. Будут листья дрожать на ветру. И пока на Земле существует любовь, не умру я, друзья, не умру. Пусть в долину помчатся ручьи! Пусть очнутся в садах соловьи! Я люблю эту жизнь, и все песни свои я писал ради этой любви. Вы не верьте в мою немоту. Даже если я вдруг упаду, даже если уйду, то не в землю уйду. Я не в землю, а в песню уйду.

Пусть голова моя седа, — зимы мне нечего пугаться. Не только груз – мои года. Мои года — мое богатство. Я часто время торопил, привык во все дела впрягаться. Пускай я денег не скопил. Мои года — мое богатство. Шепчу «спасибо» я годам и пью их горькое лекарство. И никому их не отдам. Мои года — мое богатство. А если скажут мне века: «Твоя звезда, увы, погасла…» — подымет детская рука мои года — мое богатство.