– Саша, не ешь столько на ночь, а то спать будешь плохо, – в который раз слегка упрекнула мама.
– Я еще не наелся, – соврал я, улепетывая четвертый пирог с мясом. Мама их так вкусно готовит, что трудно не поддаться искушению и не съесть еще один пирог, а затем еще и еще.
– Смотри, я тебя предупредила, – вздохнула она и выложила на большую круглую тарелку последнюю порцию горячих пирожков.
От них шел такой запах, что живот заурчал, то ли прося еще, а может, говоря, что уже хватит. Однако я пожирал глазами смазанные сливочным маслом пироги, которые еще дымились после жаркой духовки, а руки так и тянулись взять очередной пирожок… Мама как всегда оказалась права – не надо было столько есть. С перенасыщенным желудком и вздувшимся животом, я с трудом добрался до постели и улегся на нее, тяжело дыша.
– Объелся, – простонал, пытаясь дотянуться до пульта от телевизора.
На дисплее вспыхнула картинка, и по комнате пронесся звук автоматной очереди, следом раздались взрывы гранат и крики раненных. Я несколько раз переключил каналы, пытаясь найти что-то интереснее боевика, но вскоре вернулся к взрывам и перестрелкам. Полчаса спустя в комнату заглянула мама и сказала, что идет спать. Посоветовала тоже долго не смотреть телевизор.
– Мам, мне двадцать лет, а не десять, – поморщился я. – К тому же я завтра не работаю, так что могу позволить себе не спать всю ночь.
– Как хочешь, – пожала она плечами и напомнила, что отец приедет утром со смены.
Боевик закончился в первом часу ночи, я еще посмотрел телевизор, но сытный ужин дал о себе знать, и меня потянуло в сон. Летняя ночь была жаркой, и вентилятор работал на всю мощь, поворачивая голову из стороны в сторону, с легким шелестом лопастей. Сон шел тугой и липкий, с непонятным сюжетом, суть которого мне никак не удавалось понять. Неожиданно я оказался у нас в квартире, в ванной комнате. Ярко горел свет, дверь была распахнута, но во всей остальной квартире было темно. Я знал, что мне нужно выйти и пройти в свою комнату. Пошарив рукой по стене, я нащупал выключатели туалета и кухни, пощелкал ими, но свет так и не зажегся. Легкий холодок пробежал по спине, я знал, почему нигде не горит свет и знал, что за этим последует. Я вышел из ванной комнаты и остановился напротив темной кухни. Шторы на окнах были закрыты, но они волнообразно ходили из стороны в сторону, потому что кто-то стоял за ними и дергал. Неожиданно они распахнулись, и в мою сторону побежал человек в черном цилиндре, черной рубашке и почему-то белых брюках. Он всегда появлялся неожиданно и я никогда не мог разглядеть его лица.
Это был мой давний кошмар, который я никак не мог преодолеть. Я хотел встретиться с человеком в черной шляпе лицом к лицу, но всякий раз, когда он находился слишком близко, я просыпался. Кошмар не успел добежать до меня совсем немного, я не выдержал и резко открыл глаза. Сердце яростно билось в груди и потребовалось какое-то время, чтобы его успокоить. Сейчас важно было вновь не заснуть, иначе человек в черной шляпе опять появиться. Я перевернулся на спину и попытался думать о чем-то хорошем, чтобы отвлечься от страшных мыслей, но они упорно лезли в голову. Неожиданно из спальни родителей, которая располагалась за стеной, раздался легкий шум, словно кто-то уронил на пол куль тряпок, потом последовал негромкий противный смешок и все стихло. Несколько минут спустя мне удалось вновь заснуть, в этот раз без кошмарных снов.
Утром меня разбудил встревоженный отец. Еще находясь в сонном состоянии, я не сразу смог понять, что он от меня хотел.
– Ты мать не видел? – наконец дошел до меня вопрос. – Дома ее нет, к телефону не подходит, на сообщения не отвечает, – недоумевал он. – Она вчера ничего не говорила?
– Нет, – покачал я головой, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна. – Может в магазин решила сходить?
Отец огляделся, словно пытаясь что-то найти, неуверенно дернул плечом.
– Может и решила. Ладно, ты спи, я тоже сейчас пойду, – широко зевнул он и закрыл за собой дверь.
Некоторое время я пытался вспомнить, говорила ли вчера мама об утренних планах, но ничего путного не припомнив, вновь провалился в сон. К вечеру мать так и не появилась дома. Отец нашел ее мобильный телефон под кроватью, когда тот еле слышно завибрировал от очередного звонка с работы. Там очень сильно интересовались, почему Лидия Николаевна сегодня не пришла в офис. Мы с отцом не знали что делать; обзвонили всех ее знакомых и подруг, но никто не слышал о маме со вчерашнего дня. Через два дня отец написал заявление в милицию о пропажи человека, но местный лейтенант дал четко понять, что такие происшествия редко раскрываются и чаще выясняется, что супруг или супруга попросту сбежали из дома. У родителей были проблемы в отношениях и последнее время они часто ссорились, но мама бы никогда не бросила отца вот так, уйдя среди ночи неизвестно куда, оставив все вещи, деньги, документы и телефон. Неделю спустя и отец был уверен, что мать нас оставила, но я знал, что мама не ушла – ее забрал человек в черной шляпе.
За три года отец сильно постарел. Из крепкого сорокапятилетнего мужчины он превратился в сухого старика, который часами сидел перед телевизором с бутылкой пива в руках и постоянно переключал с одного телевизионного канала на другой, словно пытаясь что-то найти на экране. Папа все еще ходил на работу, но все чаще я слышал недовольство в коллективе, да и начальство намекало, что скоро будет сокращение штата и отец может оказаться в списке. Я пытался поговорить с родителем, но на меня смотрели полупустые глаза, в которых уже не было той, прежней, жизни. Хотелось вывести куда-то папу, съездит с ним в отпуск, но на все предложения он отмахивался и говорил, что никуда не хочет. Потом садился в кресло, открывал бутылку пива и включал телевизор. Знаю, что отец сильно любил маму, но был еще я – сын, которому требовалась родительская любовь, забота и понимание. С маминой пропажей моя жизнь не остановилась, но где-то в сердце была пустота, которую я пытался заполнить.
Человек в черной шляпе еще несколько раз являлся во сне. Всегда это происходило в нашей квартире, где не было света, и каждый раз он прятался в глубине темной комнаты, за шторами, чтобы неожиданно выскочить оттуда и бросится в мою сторону. Только теперь я не ждал, пока он приблизиться и просыпался с частым сердцебиением, а потом подолгу мучился, пытаясь заснуть. Я не говорил отцу о своих догадках по поводу исчезновения матери, да и вряд ли бы он поверил в это. Трудно было осознать, что такое вообще возможно, но сердце подсказывало – это может быть.
Постепенно жизнь налаживалась, и тот ужасный день все более забывался, заваленный повседневными делами и проблемами. Я встретил хорошую девушку, к которой в скором времени и переехал жить, оставив отца одного со своими мыслями. Родитель тоже понемногу выходил из затяжного состояния и даже стал вести более-менее активную жизнь, что не могло меня не радовать. И все же у него бывали дни, когда он полностью уходил в себя и вновь сидел перед телевизором с бутылкой пива. Обычно это происходило на годовщину исчезновения матери, и в такие дни я старался быть рядом с отцом, чтобы поддержать его.
– Ты к отцу? – поинтересовалась Наташа, прихорашиваясь возле зеркала.
– Да, сегодня пять лет, как мамы не стало, – с грустью в голосе ответил я. – Не волнуйся, я быстро, только проверю как там папа и приеду в ресторан.
– Хорошо, не торопись, – улыбнулась любимая и помахала на прощание рукой.
Я выскочил на улицу, стараясь быстрее добежать до машины, чтобы сильно не вымокнуть под дождем. Двигатель приглушенно заурчал, дворники зашуршали по лобовому стеклу, я включил магнитолу и медленно выехал со стоянки. Отец жил всего в двадцати километрах от нас с Наташей, но из-за вечных московских пробок этот путь занимал минут пятьдесят, вместо положенных пятнадцати. Дождь еще сильнее затормозил движение на дороге, из-за чего автомобили двигались с черепашьей скоростью. Я уже думал бросить машину и пойти пешком, чтобы было быстрее, но остановил ливень, который скрыл окружающий мир за плотной серой пеленой.
Через полтора часа я подъехал к дому отца. Забрал из салона пакеты с продуктами, которые успел купить по дороге и зашел в полутемный подъезд. Тускло мигала лампочка, нервно подмигивая, пока я ждал лифт. Он доставил меня на десятый этаж. Звонить в дверь я не стал, так как, зная отца, понимал, что если он и встанет из кресла, то только за очередной бутылкой пива, поэтому открыл дверь своим ключом и вошел в квартиру.
– Ну и темень, – пробурчал я, пытаясь одной рукой закрыть дверь, а другой нащупать выключатель, однако он не работал. – Пап, у тебя свет не работает! – крикнул в темноту комнаты, в которой одиноким светом горел телевизор.
Я прошел на кухню и убрал продукты в холодильник, после чего зашел в комнату. Отец сидел ко мне спиной, в своем любимом кресле – темной фигурой он выделялся на фоне телевизора. На столике рядом расположилась открытая бутылка пива и пульт дистанционного управления.
– Как у тебя дела?
Родитель неоднозначно дернул плечом.
– Понятно. Я тебе продукты привез, если ты что-то хочешь поесть, то могу разогреть, – предложил я, хотя знал, что отец откажется.
Он махнул рукой, не отрываясь от просмотра какой-то телепередачи. Разговор не складывался, да и я стремился быстрее приехать к любимой в ресторан, но чувство сыновнего долга останавливало. Понимаю, что отцу одиноко, тем более в такой день, но все мои попытки вывести его из гнетущего состояния были тщетны.
– Ладно, ты смотри телевизор, а я пойду, – в голосе чувствовалась вина.
Я похлопал по спинке кресла и вышел в темный коридор.
– Да, и свет сделай, а то разобьешь себя что-нибудь! – посоветовал я на прощание.
Мобильный телефон пискнул эсемэской. Не успев открыть дверь, я посмотрел на входящее сообщение, высветившееся на дисплее смартфона: «Сын, если ты у нас дома – подожди меня. Буду через полчаса. Папа». Я несколько раз прочитал эсэмеску, прежде чем до меня дошел смысл написанного.
– Пап, тут от тебя сообщение пришло, – недоуменно произнес я, возвращаясь в комнату.
Отца в кресле уже не было. На столике лежала опрокинутая бутылка, и пиво из нее стекало на пол. Я обескуражено оглядел комнату и взгляд наткнулся на шторы, прикрывающие окно. Они ходили волнами, словно кто-то стоял за ними и дергал их. Раздался ехидный смешок и по моей спине пробежали мурашки. Сердце на миг замерло и тут же судорожно забилось с невероятной силой, а шторы все дергались и дергались.
– Ты, – еле слышно выдохнул я, зная, кто прячется в темной комнате.
– Я, – раздалось в ответ.
Шторы распахнулись и в мою сторону ринулся человек в черной шляпе, такой же темной рубашке и почему-то в белых брюках. Только в отличие от сна, я смог разглядеть его лицо, и оно было…
Николай Алексеевич открыл дверь, вошел в квартиру и включил свет. Не разуваясь, прошел на кухню и поставил в холодильник упаковку пива.
– Сын, ты здесь?! – крикнул он, когда увидел разложенные на полке продукты. – Са-аш?!.. Не дождался, – констатировал он, не услышав ответа.
Раздевшись, прошел в комнату, где с удивлением увидел включенный телевизор, опрокинутую на столе бутылку пива и распахнутые настежь шторы.
– Неряха, – пробурчал мужчина, поставил бутылку и сел в любимое кресло. – Завтра с ним поговорю.
Шторы вдруг колыхнулись, словно от ветра и где-то вдалеке послышался ехидный смешок.