60 лет назад закончилась мировая война — вторая и, видимо, последняя в человеческой истории. Мы действительно можем надеяться на то, что она была последней — поскольку в этой войне поражение потерпел не какой-то альянс государств (как это бывало раньше), а определенная политическая идеология, называемая фашизмом. Идеология, суть которой можно выразить очень просто: «Государство выше личности, поэтому ради национальной идеи допустимо приносить в жертву миллионы человеческих жизней».
Мы можем на это надеяться — но лишь при выполнении определенных условий…
…Финал этой страшной войны отличался от всех предыдущих тем, что впервые инициаторы войны были признаны уголовными преступниками, и предстали перед международным трибуналом.
До того времени поступки лиц, осуществлявших власть в странах-агрессорах, совершенно не ассоциировались с понятием «преступление». Как-то само собой считалось, что действия государственных мужей, освященные атрибутами государственной власти, по своей сути не могут быть преступными — поскольку государство стояло в сознании общества выше законов, регулирующих человеческие отношения. Никому не пришло бы в голову судить Наполеона, или кайзера Вильгельма, или Николая I, или любого другого правителя, развязавшего войну, за убийство людей, погибших на этой войне.
Но вот — что-то изменилось. Может быть, дело в изменившемся к середине XX века общественном сознании, а может — в невообразимом количестве жертв и в том цинизме, с которым уничтожались люди на этой войне. Так или иначе, была перейдена грань, за которой наступило массовое прозрение: люди поняли, что убийство путем войны — это прежде всего убийство. Что война не оправдывает преступления, а статус главы государства не является гарантией неприкосновенности и неподсудности.
То, что произошло в Нюрнберге, полностью называлось так:
«Судебный процесс над главными немецкими военными преступниками. Союз Советских Социалистических Республик, Соединенное королевство Великобритании и Северной Ирландии, Соединенные Штаты Америки, Французская республика против обвиняемых:
Германа Вильгельма Геринга, Рудольфа Гесса, Иоахима фон Риббентропа, Роберта Лея, Вильгельма Кейтеля, Эрнста Кальтенбрунера. Альфреда Розенберга, Ганса Франка, Вильгельма Фрика, Юлиуса Штрейхера, Вальтера Функа, Гельмана Шахта, Густава Крупп фон Болен унд Гальбаха, Карла Деница, Эриха Редера, Бальдура фон Шираха, Фрица Заукеля, Альфреда Иодуля, Мартина Бормана, Франца фон Папена, Артура Зейсс-Инкварта, Альберта Шпеера, Константина фон Нейрата, Ганса Фриче — индивидуально и как членов любой из следующих групп или организаций, к которым они соответственно принадлежали, а именно: правительственный кабинет, руководящий состав национал-социалистской партии, охранные отряды германской национал-социалистской партии (СС), включая службу безопасности (СД), государственная тайная полиция (гестапо), штурмовые отряды германской национал-социалистской партии (СА), генеральный штаб и высшие командование германских вооруженных сил».
Членов руководящих органов страны судили, как уголовную банду. Государственная политика, с присущей ей мифологией о «высших мотивах», об «интересах нации», о «геополитике» и прочих патетических элементах, была отложена в сторону — как нечто несущественное.
Смысл происшедшего был выражен словами, характерными для деятельности нормального уголовного суда:
«Все обвиняемые совместно с другими лицами в течение нескольких лет, предшествующих 8 мая 1945 года, являлись руководителями, организаторами, подстрекателями и соучастниками создания и осуществления общего плана или заговора для совершения преступлений против мира, военных преступлений и преступлений против человечности, как они определяются в уставе данного Трибунала, и в соответствии с положением Устава несут индивидуально ответственность за свои собственные действия и за все действия, совершённые любым лицом для осуществления такого плана или заговора. Общий план или заговор включал совершение преступлений против мира, выразившееся в том, что подсудимые планировали, подготавливали и вели агрессивные войны, которые являлись также войнами, нарушающими международные договоры, соглашения и обязательства. В своем развитии общий план или заговор охватывал военные преступления, выражавшиеся в том, что обвиняемые намечали и осуществляли бесчеловечные войны против стран и народов, нарушая все правила и обычаи ведения войны, систематически применяя такие способы, как убийства, зверское обращение, посылка на рабский труд гражданского населения оккупированных территорий, убийства, зверское обращение с военнопленными и лицами, находящимися в плавании в открытом море, взятие и убийства заложников, грабеж общественной и частной собственности, бессмысленное разрушение больших и малых городов деревень и неоправданное военной необходимостью опустошение. Общим планом или заговором предусматривались, а подсудимыми предписывались к исполнению такие средства, как убийства, истребление, обращение в рабство, ссылки и другие бесчеловечные акты как в Германии, так и на оккупированных территориях, совершённые до и во время войны против гражданского населения, преследования по политическим, расовым и религиозным мотивам во исполнение плана по подготовке и осуществлению беззаконных или агрессивных войн. Многие из таких действий были совершены в нарушение внутренних законов соответствующих стран».
По итогам 407 заседаний, Международный военный трибунал приговорил:
«Геринга, Риббентропа, Кейтеля, Кальтенбруннера, Розенберга, Франка, Фрика, Штрейхера, Заукеля, Йодля, Зейсс-Инкварта, Бормана (заочно) к смертной казни через повешение.
Гесса, Функа, Редера — к пожизненному заключению.
Шираха, Шпеера — к 20, Нейрата — к 15, Деница — к 10 годам тюремного заключения.
Трибунал признал преступными организации СС, СД, СА, гестапо и руководящий состав нацистской партии».
Кто-то из нацистских лидеров покончил с собой до суда, кому-то удалось бежать, но все это уже не имело особого значения. Политической системе, основанной на безусловном приоритете национальной идеологии над интересами человека и человечества, и всем общественным институтам, поддерживавшим эту систему, был вынесен приговор — со всеми вытекающими последствиями.
Этот приговор касался уже не только лидеров нацистской партии и правительства, а вообще всех, кто активно участвовал в нацистском движении. Собственно нацистская партия была признана инструментом преступной деятельности — что означало соответствующие последствия для всех, кто в этой партии состоял.
Все граждане Германии, по крайней мере — ее западной части, были обязаны заполнять особый документ «Fragebogen» (анкета), включавший 131 вопрос касательно политической деятельности при нацистах. Отказ дать правдивые и полные ответы означал автоматическое лишение карточек на продовольствие и разрешения на работу. В одной только американской зоне, путем перекрестного анализа 13 миллионов анкеты, было выявлено 3 миллиона участников или пособников нацистского движения.
Их разделили на категории — от ответственных официальных лиц до простых «попутчиков», после чего судьбу каждого решали органы военной полиции, следствия и суда.
По приговору военных трибуналов были казнены 481 человек.
Тюремному заключению подверглись 9000 человек.
Конфискации имущества — 25.000 человек.
Запрету занимать должности в государственном секторе — 22.000 человек.
Административные штрафы были применены более чем к 500.000 человек.
Всего санкции разной степени были применены более чем к миллиону человек.
Этот процесс, названый «денацификацией», также представлял собой нечто совершенно новое в истории. Людей судили за поддержку правящего режима суверенного государства — как за соучастие в тяжком преступлении. Иначе говоря — было раз и навсегда установлено: люди отвечают в первую очередь перед человечеством, как особым субъектом и носителем прав, и только потом уже — перед законами страны.
Никогда в прошлые времена частным лицам не вменялось в вину следование принципам, провозглашенным их собственным правительством. Лишь после Нюрнберга такая практика стала возможной — поскольку были сформулированы принципы человечности, нарушение которых любым лицом — независимо от должности, независимо от мотивов, независимо от национальных законов — считается международным преступлением и преследуется всем человеческим сообществом.
Ранее считалось, что власть, давая приказ, освобождают подчиненных от ответственности за свои действия. Гитлер говорил нации: «Уничтожайте... за все отвечаю я», и значительная часть нации ему поверила. Все эти люди ошиблись — потому что каждый оказался в ответе за себя, за свои действия.
Вот это, пожалуй, главный итог Нюрнберга: что бы ни говорили правители, начальники, лидеры о своей готовности «решить за всех» и «ответить за все» — это ложь. Ответственность лежит на каждом человеке и никакой вождь не в состоянии освободить человека от этой ответственности. Потому что любой вождь — это не более, чем человек, занимающий какую-то нишу в общественной структуре. Лишь человеческая глупость и легковерие создают временную иллюзию, будто он является чем-то большим.
Почему это так важно сейчас? Почему в день победы над фашизмом, мы не только отдаем дань безмерного уважения и огромной признательности тем, кто одержал эту победу — но и вспоминаем все горькие уроки фашизма (или нацизма)?
Просто потому, что само явление не исчезло вместе с фашистскими режимами Европы. Однажды созданная идеология, построенная на патетичном лозунге «нация превыше всего», продолжает существовать до тех пор, пока жив хотя бы один ее носитель.
И стоит хотя бы одному носителю этой идеологии проникнуть во власть или в околовластные структуры — как мир снова окажется в опасности.
В сегодняшней России мы наблюдаем сразу нескольких «консультантов власти», которые пропагандируют именно эту идеологию — прямо или слегка завуалировано. Наиболее известные в этом смысле фигуры — это Станислав Белковский (Институт национальной стратегии) и Александр Дугин (движение «Евразия»). Все та же картина — коктейль из религиозной мистики и деклараций «особой миссии» некого «богоизбранного» или «богоносного» народа. Призывы пожертвовать «низко-материальным» ради «высокой идеи», а «маленьким человеком» — во имя «великой нации». Гитлер тоже начинал с чего-то вроде «советника» или «консультанта» в правительстве Гинденбурга, потом стал рейхсканцлером, а потом…
Gott mit uns — «С нами бог» было выгравировано на пряжках ремней эсэсовцев.
Подобные консультанты всегда толкают власть к созданию или поддержке радикальных движений, в основе которых мистический пыл, слепая вера в сфабрикованные кем-то «национальные идеалы» и «национальную исключительность», и обязательно — унификация (вспомним факельные шествия и коричневую униформу штурмовиков Людвига Рэма).
Примечательно, что наиболее широкое из вновь созданных молодежных движений такого рода — реформированные «Идущие вместе» носящие претенциозное название «Наши», пресса уже классифицировала словом «нашисты». Никого не обмануло наличие в названии этого движения слова «антифашистское» и «демократическое». Все уже слишком очевидно.
Примечательно, что Глеб Павловский (Фонд эффективной политики), стоявший некоторым образом у истоков «поиска национальной идеи» как волшебной палочки для российской политэкономии — уже и сам заговорил об угрозе проникновения фашизма в сферу государственной идеологии (хотя, спрашивается, чем, кроме фашизма, могут кончиться упования на какую бы то ни было «национальную идею», как на панацею против экономических неурядиц и социальной апатии).
Национальная идея может появиться, как естественное следствие общих интересов людей — но такая идея, как и любое естественное явление, не нуждается в словесных формулировках и, тем более — в идеологах, которые озвучивают и пропагандируют такие формулировки.
Но та «национальная идея», которую специально придумывают и представляют народу как «палочку-выручалочку» — это нечто совсем иное. Можно сказать, что это и есть зернышко, из которого вырастает фашизм. И снова появляются вожди, которые «отвечают за все», и обманутая нация, которая это «все» делает.
А потом вожди куда-то пропадают (умирают или пускаются в бега), а нация за это «все» расплачивается. 60 лет назад Россия заплатила огромную, непомерно высокую цену за то, чтобы в Европе не было фашизма.
Сейчас от нас требуется гораздо меньше усилий, чем от наших дедов, воевавших на фронтах второй мировой войны. От нас требуется просто гражданское противодействие — четкая, последовательная, открытая позиция каждого. Пока фашизм можно остановить без оружия. Пока…
Но у нас есть альтернатива — не предпринимать этих усилий. И потом отвечать за последствия. Каждому. Персонально.