Тот же вечер 2 июля. Восточный край супер-архипелага Каролинские острова.

Косраэ (вулканический остров площадью примерно 100 квадратных километров).

Фармстэд (усадьба) семьи Саммерс на восточном берегу.

Гибкое производство авиатехники, а тем более — экспериментальное производство, это хитрая система. После любого перерыва в личном контроле хозяина-шефа появляются мелкие «баги». Джон Корвин Саммерс вместе с (условно) семьей — тремя подружками кйоккенмоддингерами, отсутствовал достаточно долго. Улетали — на 4 дня: Фестиваль Солнцестояния 21–22 июня на Аитутаки. Но… Застряли в Восточной Полинезии из-за подвернувшегося «дела межзвездных коммунистов — тау-китян». Прилетели 30 июня. Перерыв — декада. Много. Разумеется, все это время Корвина проводил мониторинг по видеофону, но это не может заменить личного контакта с коллективом.

Положа руку на сердце, все «баги», скорее всего, существовали и до отъезда Корвина, просто, раньше он считал, что это в пределах допустимого, но теперь (глянув свежим глазом) он заключил, что пределы кое-где нарушены, и занялся коррекцией. Впрочем, частично он свалил эту задачу на плечи кйоккенмоддингеров. Ведь ему, Корвину, еще следовало организовать деятельность четырех новых экзотических сотрудников…

…Четверо юных «тау-китян»: парень — Эмбо, и три девушки — Чаппи, Люми и Хитти, «влились» в команду Корвина по своему желанию, и по желанию профессора Ларосо. Невозможно было определить, который из двух факторов был первичным. Тау-китяне отличались таким командным духом, что не отделяли своих желаний от коллективных желаний (инициируемых Хуаном Ларосо — лидером сообщества Элаусестере). То, что Ларосо попал на каторгу на далекий островок Вастак, не снизило его авторитет среди воспитанников. Корвин принял четырех тау-китян, и занялся с ними исполнением своего обещания, данного профессору Ларосо: построить Астродемон, космический корабль — демонстратор нового пути астронавтики, причем не когда-то в будущем, а сейчас. Для некрупной авиастроительной верфи (какой являлась «Summers Warf») это выглядело запредельной авантюрой. Но, при наличии сильного дружеского источника ресурсов (команды Скйофа Исландца — советника трех королей) и сильной научно-прикладной поддержки (были тут интересные соседи: хиппи-инженер герр Геллер Пфенниг, плюс магистр физики мисс Кео-Ми), просматривались предпосылки успеха. Тем более, что Астродемон будет маленький и беспилотный. В общем — понятный, реальный проект.

Сейчас, устроившись на скамейке около любимой клумбы Ригдис посреди внутреннего двора фармстэда, Джон Корвин Саммерс наблюдал строительный процесс, идущий на шестом углу участка (последнем по номеру, и последним, остававшимся в резерве — до позавчерашнего дня). Теперь тут возводилась ажурная 100-футовая сфера…

…Корвин не замечал, как проходит время, пока со стороны пруда не появилась Эрлкег. Девушка-кйоккенмоддингер с фиалковыми глазами, почти бесшумным легким шагом пересекла половину двора, уселась на скамейку рядом, игриво толкнула его плечом, и процитировала известный афоризм:

— Можно бесконечно смотреть на огонь, на воду, и на то, как работают другие.

— Тебе смешно, — проворчал он, — а я наполняюсь комплексом неполноценности.

— С чего это? — удивилась она.

— А ты приглядись сама к тому, что делают эти четыре юных монстра.

— Ну… — протянула Эрлкег, и присмотрелась, — …По ходу, это каркас для сферического дирижабля «Sky-Tomato», прошлогодняя модель. Проще было купить готовый.

— А если внимательнее приглядеться? — спросил Корвин.

— Внимательнее… Хм… Тут каркас нестандартный, ребра гораздо мощнее. Что-то мне сомнительна способность этого дирижабля летать. И почему панели обшивки на этом каркасе монтируются из оргстекла? Бред какой-то.

— Во-первых, — сказал Корвин, — это не просто оргстекло, а высокопрочный прозрачный композит с армированной структурой. Во-вторых, этому объекту не нужно летать. Это искусственный домашний космос, а не дирижабль.

Девушка-кйоккенмоддингер с сомнением поморгала своими фиалковыми глазами.

— Искусственный домашний космос?

— Да, — резерв-штаб-капитан кивнул, — прикинь: после монтажа, и герметичной сварки в стыковых линиях обшивки, из этой 100-футовой сферы выкачивается воздух, и мы тут получаем примерно 1400 кубометров отличного регулируемого космоса.

— Получаем, — согласилась она, после паузы, — а на хрен нам космос в доме?

— Я расскажу на ближайшем семейном чаепитии, — пообещал Корвин.

— А что, — произнесла Эрлкег, — если придет судья Люпус, и вклеит штраф за то, что на береговом, не вахтовом предприятии, четверо рабочих начали пахать через час после рассвета, еще пашут в полдесятого вечера? Особенно, с учетом того, что эти рабочие — тинэйджеры. Нашему семейно-фирменному бюджету это недешево обойдется.

Резерв-штаб-капитан отрицательно качнул головой.

— Если бы вчера в обед ты была дома, то заметила бы, что судья Люпус уже приходил, поскольку я пригласил его для расследования экстремальной социальной ситуации.

— Э… А на хрен нам расследование экстремальной?..

— Элементарно, Эрлкег! Я превентивно защитил наш семейно-фирменный бюджет. На лейтенанта Люпуса произвело неизгладимое впечатление то, как пашут тау-китяне. Я сообщил, что опасаюсь за их юное здоровье, а выгнать их силой из ангара-мастерской значит нарушить артикул Хартии о свободе культурного выбора. Типа, ребята вот так самовыражаются. Люпус поглядел вот отсюда, от клумбы, потом зашел в ангар, и стал рассказывать Эмбо, Чаппи, Люми и Хитти, что трудоголики портят свой биоритм. Но, межзвездных коммунистов не возьмешь на дешевый понт. Они предложили Люпусу прокатиться вместе в лагуну, и понырять там за мидиями 100 минут, и проверить, кто больше соберет в режиме натур-фридайвинг нон-стоп. Типа, никаких гидрокостюмов, только маска, трубка, и пояс. И никакого отдыха на лодке. Такой эксперимент: у кого испорчен биоритм, а у кого — ОК. Люпус, как ты знаешь здоровый парень-киви, 27 лет, виндсерфер-любитель. Но 100 минут нырять голым, без перерывов на согреться… Он дрогнул, и тау-китяне мягко выпроводили его, загрузив на дорогу своим межзвездным коммунизмом по книге Хуана Ларосо «Город Галактики». В финале он настрочил мне протокол, что все честно, по Хартии, и спросил: «Корвин, а у тебя не срывает к чертям крышу от контактов с этими космическими пришельцами?». Я сказал, что срывает, но ежедневные упражнения по контролю внутренней энергии Ци спасают мой разум.

— Достойный ответ, — похвалила Эрлкег, — но я реально думаю: а не опасно ли ребятам работать столько часов в неделю? Норма 25 часов, лимит 40 часов, а они, как японцы-менеджеры в долбанном автомобильном концерне, пашут 70 часов.

— Биомедицинские параметры у них превосходные, — сказал Корвин, и добавил, — пока.

— Пока, — откликнулась Эрлкег, — и лучше не дожидаться, пока там что-то сломается. Я думаю: надо использовать сверхвысокую общительность тау-китян, чтоб дорыться до психической кнопки, которая на какое-то время отключает этот их трудоголизм…

Тут Эрлкег (в порядке иллюстрации) вскочила со скамейки и сделала движение, будто копнула лопатой. Вдруг со стороны навеса дворовой кухни раздал ся сердитый голос:

— Ну-ка, вы оба! Прекратите пугать мои хризантемы!

— Мы не пугали! — возразила Эрлкег, и нежно погладила одну хризантему по стеблю.

— Ригдис, — произнес Корвин, — я трепетно отношусь к твоим хризантемам, но хотел бы отметить, что у них нет нервной системы, поэтому они не могут пугаться.

— Логическая ошибка, кэп! — объявила Ригдис, легким шагом направляясь к клумбе, и к маленькой компании на скамейке, и ее глаза сверкнули холодным льдистым блеском в теплом свете фонаря.

— Какая ошибка? — поинтересовался Корвин.

— Такая же, как в ложном силлогизме: чтобы ходить, нужны ноги, у автомобиля нет ног, значит, он не самоходный.

— Ты хочешь сказать, — медленно произнес резерв-штаб-капитан, — что растения имеют систему, альтернативную нервной системе животных?

— В точку, кэп! — подтвердила Ригдис, подойдя вплотную, и хлопнула его по плечу.

— Ты, — добавила Эрлкег, — мог бы догадаться, просто наблюдая за растениями. Как они реагируют на солнечный свет, на капли воды, а некоторые — даже на прикосновение?

— Так, девчонки, а где про это можно прочесть?

— Запроси в сетевом поисковике: «Нейробиология растений», — предложила Ригдис.

— Типа, магия, или типа наука? — спросил Корвин.

— По такому запросу будет, типа, наука, — сказала она, — ведь я знаю, что ты скептик, не доверяешь даже нашей магии, хотя полтора года знаком с нами. Ты не доверяешь даже магии нео-хиппи, хотя пользуешься их методами и результатами.

— Девчонки, давайте не будем путать магию, как оккультизм, и магию, как прото-науку, происходящую от синтеза исторически-объективного опыта, интуиции, и эвристики.

— Отговорки упертого сторонника доквантовой трактовки материализма.

— Девчонки, только не говорите, что квантовая физика обосновывает оккультизм.

— Ты сам сказал, — иронично заключила Эрлкег.

— Не самый честный прием в диспуте, — заметил Корвин.

— Зато эффектный, — парировала Эрлкег, и обе девушки-кйоккенмоддингеры заржали.

Резерв-штаб-капитан улыбнулся и поднял ладони над головой.

— ОК, я капитулирую. Теперь скажите: описана ли нейробиология растений в каких-то реферируемых научных источниках? Вопрос не праздный. Это для бизнеса.

— Хэх! — удивилась Ригдис, — И когда эмоции моих хризантем стали вопросом бизнеса?

— Тогда, когда я услышал, что эти эмоции не просто твоя метафора.

— Ясно, кэп. Мой ответ: Нейробиология растений это признанная штука, и есть статьи в реферируемых научных журналах. Проверь, увидишь сам.

— Кино и самураи… — проворчал Корвин, поиграл пальцами на сенсорном экране своего коммуникатора — витифона, посмотрел на результат, и повторил — … Кино и самураи.

— Как ты хочешь это применить в бизнесе? — поинтересовалась Эрлкег.

— Да. Ты же знаешь Скйофа Исландца,

— Знаю. Типа: твой боевой товарищ по пиратскому инжинирингу и по спецбатальону.

— Ну, вот. У него бизнес на Футуна-Алофи вместе с Королем Говна: фирма «Taveri».

— Ага, — Эрлкег кивнула, — это я тоже знаю.

— Ну, вот, — повторил Корвин, — фирма «Taveri». Профиль там: раскроечные, швейные и вязальные роботы. Прикиньте: добавить туда, хэх… Нейропроцессоры нового класса.

— Хм… — Ригдис задумалась, — …Тут не угадаешь, выйдет из этого толк, или нет.

— Может нет, — ответил Корвин, — а что блин, если да?

— А-г-а… — протянула Ригдис.

В этот момент среди темноты на высоте примерно 4 человеческих роста открылся круг оранжевого света: входной люк башенки для релаксации (в недавнем прошлом — просто водонапорной башни, поврежденной при вражеском ракетном обстреле в ходе Второй Новогодней войны). Сооружения фармстэда Саммерс в значительной мере состояли из крупных послевоенных руин — так что среди них встречались такие странные объекты.

Итак, в этот момент из люка башенки появилась третья кйоккенмоддиннгер. Согласно кроманьонской ведьмовской классификации, рыжие зеленоглазые связаны с солнцем, поэтому третья кйоккнмоддингер (по имени Лирлав) укладывалась спать вскоре после заката, однако, запросто могла проснуться хоть посреди ночи — если было зачем.

— Ага-ага… — пропела она, — …Все веселятся, а меня не позвали.

— Лирлав, разве ты не спишь? — удивилась Эрлкег.

— Я дремала, но вы так азартно спорили… О чем, кстати?

— Об эмоциях моих хризантем, — ответила Ригдис, — я на кухне варила грибы фихоно, и заметила, что кэп и Эрлкег пугают мои хризантемы. Конечно, я вмешалась.

— Что-что ты варила? — переспросил Корвин.

— Грибы фихоно, — повторила она, — находка наших историографов на озере Чамбри, в провинции Сепик, Папуа. При аккуратной варке, из этих грибочков, кстати, отлично растущих в домашних условиях, экстрагируется энтактеогенный алкалоид, без затей названный фихонолом. Можно попробовать уже сегодня, когда варево остынет.

— Хорошая идея! — поддержала Лирлав, — Не зря же вы разбудили меня.

— Хорошая, — согласилась Эрлкег, — можно сделать это около моего водяного колеса. В крутящейся воде есть магия, хотя кэп скептически на это смотрит.

— Почему скептически? — возразил Корвин, — Просто, я считаю это не магией, а особым воздействием крутящихся бликов на сознание человека через визуальное восприятие.

— Глубокое объяснение, — иронично прокомментировала Ригдис.

— Мнение, а не объяснение, — спокойно поправил он, — и вот что, девчонки: пожалуйста, соблюдайте разумную осторожность в психонавтике с этим папуасским зельем.

— Конечно, мы будем осторожны, за счет тебя, — она погладила Корвина по спине.

— Э-э… Это в каком смысле?

— В таком, кэп. Ты ведь не откажешься присмотреть за нами в процессе?

— Вот, блин… — штаб-капитан вздохнул, — …ОК, так всем будет спокойнее.

…

Водяная мельница на ручье у края фармстэда была несложной стилизацией под домик деревенской ведьмы раннесредневекового европейского образца. Правда, бревна здесь применялись бамбуковые, а водяное колесо вообще пластиковое, но аура места была… Аутентичной, можно сказать. Особенно — если поздний вечер, и звезды, и магический напиток, изобретенный папуасскими шаманами в неопределенной древности.

Как понятно из сказанного ранее, в компании из четырех персон, капитан Корвин был единственным, не пьющим отвар грибов фихоно. Он присматривал. Впрочем, у него с собой была бутылка эля с местной пивоварни нео-хиппи. Обычай такого присмотра за «психонавтами» идет с 1960-х, когда первоначальные хиппи в США очень рискованно экспериментировали с продуктами кустарной химии. Здесь и сейчас риска не было: в чашечках находился напиток из папуасских шаманских грибов, описанных доктором Сэлдоном Трентоном и проверенных химиком из группы «историграфов». Но все же, присмотр — полезная штука. Ведь в психике человека возможны всякие эффекты…

…А пока действие «грибного супчика» не началось…

— Хэй, — окликнула Ригдис, — о чем вы таком говорили перед тем, как начали пугать мои хризантемы?

— Кэп рассказывал о нашем домашнем космосе, — ответила Эрлкег.

— Ого! К тебя уже пришли грибочки?

— Это не грибочки, — вмешался Корвин, — речь о сферической инсталляции тау-китян. В функциональном плане, это стенд для тестов неракетных суборбитальных движков.

— Звучит странно, — заметила Лирлав, — на чем, кроме ракетного движка, можно летать в безвоздушном пространстве?

— Хоть вообще ни на чем. Любая пушка с начальной скоростью снаряда более полутора километров в секунду, может плюнуть выше 100 километров — формально в космос.

— Кэп, мы в курсе, — отозвалась Ригдис, — проект HARP, 1960-е, классика. Но ты сказал: движок, значит, ты, не имел в виду заброску пассивного снаряда по инерции.

Резерв-штаб-капитан неопределенно покачал ладонью перед лицом.

— Давайте-ка я изложу сабж систематично. Во-первых, космос вовсе не безвоздушное пространство. На условной границе космоса атмосферное давление порядка микрона ртутного столба, и плотность порядка миллиграмма на кубометр. Далеко не ноль!

— Ага! — она кивнула, — Но в этом микроне ртутного столба не может работать никакой двигатель воздушного сжигания! Ни поршневой, ни турбинный, ни какой-либо еще!

— Лирлав, а какой нужен минимум давления воздуха, чтобы что-то работало?

— Вот, кэп, ты спросил! Кажется, я где-то читала, что 2 миллиметра ртутного столба.

— Кажется! А нам надо найти реальный инженерный предел.

— Зачем, кэп? — поинтересовалась Ригдис.

— За хорошие деньги из фонда Короля Говна и Скйофа Исландца, — ответил он.

— Тогда тема ясная! — Эрлкег энергично потерла руки, — Значит, во-первых, мы строим воздушно-реактивный движок для полета в верхней стратосфере. А что во-вторых?

— Во-вторых, — сказал Корвин, — я прошу Лирлав ответить на ее собственный вопрос.

Зеленоглазая и рыжеволосая кйоккенмоддингер сделала такое удивленное лицо, что в течение нескольких секунд даже утратила имидж классической молодой ведьмы.

— Это на какой мой собственный вопрос?

— Это: на чем, кроме ракетного движка, можно летать в безвоздушном пространстве?

— А-а… Точно, я спросила… Типа, риторически.

— Попробуй не риторически, — предложил Корвин.

— Хэх… А! Точно! Солнечный парус!

— ОК, Лирлав! Солнечный парус. Обычно это просто сверхлегкое зеркало, отражатель солнечного света. Имеется иной вариант: электрически заряженная сверхлегкая сетка, отражатель ионов солнечного ветра. Но мы займемся более экзотической машинкой: микро-магнетарным парусом Нанджендры, придуманным в 2004-м, и никем пока не реализованным практически. Это скорее не парус, а ионный пропеллер. Переменное магнитное поле микро-магнетара, отклоняя поток ионного ветра, создает тягу. Чисто теоретически, эта штука способна летать во всем диапазоне высот полярных сияний: примерно от 60 до 1100 километров. Нам надо проверить это в домашнем космосе.

— Я не догоняю, — сообщила Эрлкег, — откуда в домашнем космосе ионный ветер?

— Геллер обещал источник ионного ветра из простого плазмотрона для резки металла.

— Ну, если Геллер обещал, то да…

Эрлкег подняла ладони вверх, показывая, что вопрос исчерпан. Инженерная репутация Геллера Пфеннига, лидера германских нео-хиппи, обосновавшихся на Косраэ, была по умозрительной высоте сравнима с Джомолунгмой (причем не в пользу Джомолунгмы).

— Микро-магенетар тоже Геллер обещал сделать, — добавил Корвин, и добавил, — но при условии, что магистр Кео-Ми рассчитает параметры. Я договорился, она рассчитает.

— Просто фиеста, — задумчиво произнесла Ригдис, глядя в небо, — и я впервые вижу тут полярное сияние. Оно чуть заметно, однако меня возбуждает. Странно, правда?

— Может, это из-за сочетания созвездий и перистых облаков? — предположила Эрлкег.

— По-моему, это грибочки, они пришли, ОНИ ПРИШЛИ, — мелодично попела Лирлав.

…Так вечеринка у водяной мельницы на фармстэде Саммерс перешла в предсказуемо-ожидаемую психотропную фазу: папуасские грибочки фихоно «пришли».

…

Утро 3 июля. Там же (остров Косраэ, фармстэд Самммерс).

Хорошо просыпаться не очень рано, в хорошей компании. Корвин проснулся в 8 утра, окруженный тремя девушками-кйоккенмоддингерами и (мысленно глянув со стороны) нашел сходство с отдыхающей семьей морских котиков (несколько морских кошечек образуют этакий кружок около своего общего мальчика, приваливаясь к нему с целью эмоционально-физического контакта). Картинка выглядит очень мило. Далее, Корвин прислушался к внутреннему состоянию, и нашел в себе сходство с эллинским воином, пробежавший (согласно легенде) 40 километров от Марафона до Афин, чтобы громко крикнуть: «радуйтесь, афиняне, мы победили!». Тот воин умер от усталости, а Корвин пережил Марафон без вреда для здоровья. Но, Эрлкег, Лирлав и Ригдис укатали его до неподвижности. Это не был маниакальный секс, или еще что-либо маниакальное. Была семейная вечеринка (с танцами, подвижными играми, шутками, и сексом). Просто, эта вечеринка получилась фантастически насыщенная идеями, действиями, и эмоциями. В памяти Корвина осталось нечто вроде многомерного сверкающего водоворота, каждая капелька которого была ярким впечатлением от прошедшего вечера и ночи.

Аккуратно переместившись в сидячее положение, резерв-штаб-капитан тихо хмыкнул, глянул вверх, где сквозь круглое маленькое окно в кровле домика-мельницы, сверкали солнечные лучи, а затем погладил ладонью свой бритый затылок.

— Уф… — выдохнула Лирлав, приоткрыла глаза, протянула руку, похлопала ладонью по левому бедру Корвина, — …Это утро, верно?

— Утро, — подтвердил он, и поинтересовался, — как твое самочувствие?

— Хорошо, только странное ощущение: будто я — африканский тамтам, на котором так чудесно играл кто-то, что остались отголоски. Такое, мелодичное тихое эхо. Странное объяснение, но это первая ассоциация, которая пришла мне на ум.

— Выразительная ассоциация, — Корвин погладил ее по руке, — а сейчас мне неплохо бы появиться на верфи. Психонавтам, включая тебя, Лирлав, я советую еще отдохнуть, и бодрыми прискакать на верфь после сиесты. Там будет, чем заняться.

— ОК, — лаконично согласилась она, махнула рукой и…

…Чуть-чуть зацепила Ригдис.

— Ой, блин! — отреагировала та, открыла глаза, резко приподнялась на руках, и быстро оглядела себя, — Hei foa! Что нарисовано фломастером у меня на животе?

— Это, — сообщил Корвин, — схема формирования классической спиральной галактики. Возможно, я нарисовал не совсем четко, но ты торопила.

— Да! Я вспомнила… — она широко улыбнулась, — …Какой смешной вечер получился!

— Позитивно повеселились, — согласился штаб-капитан, — но, мне пора на верфь.

— Ригдис, мы отдыхаем до конца сиесты, — проинформировала Лирлав.

— Что вы обсуждаете? — сонно поинтересовалась Эрлкег, и сладко потянулась.

— Обсуждаем рабочий график, — сказала Ригдис.

— А-а… — Эрлкег потянулась энергичнее, — …Корвин!..

— Да, — отозвался он.

— …Корвин, этой ночью ты был чутким, как жираф.

— Хэх… Спасибо, Эрлкег, доброе слово и кошке приятно. А что, жирафы — чуткие?

— Ну, — она пожала плечами, — я не знаю, почему так подумала. Скорее всего, дело не в жирафах, а в том, что я еще не проснулась. Тебя не затруднит бросить меня в пруд?

— Aita pe-a, — ответил Корвин.

— Почему только тебя? — поинтересовалась Ригдис.

— Я не сказала «только», — заметила Эрлкег.

— Да, действительно, — признала Ригдис, — я просто хотела сказать, что меня тоже.

— Тогда и меня за компанию, — добавила Лирлав.

— ОК, значит: я брошу вас в пруд, и двинусь на верфь, — подвел черту Корвин.

…

Взять на руки девушку вполне спортивного телосложения, пройти с ней до мостика, и бросить в пруд (точнее, в запруду-бассейн водяной мельницы). Проделать это трижды (поскольку девушек — три). Вот такая утренняя физзарядка. Теперь можно принять душ, пересечь двор, сказав заодно «aloha oe» нескольким встречным обитателям фармстэда (практически, встретились двое мальчишек техников-стажеров из числа маори, и одна девчонка-неохиппи, германка, младший инженер), услышать в ответ «aloha cap», и…

…Одевшись, и оседлав мотороллер, прокатиться пять минут до куполов верфи. Кстати, Корвин очередной раз похвалил себя за толково устроенный камуфляж. Замаскировать четыре купола диаметром 60 метров так, чтобы они почти слились с ландшафтом. При ракетном ударе в январе, верфь не была задета. Разведка Альянса не распознала ее, как производственную структуру. Но вот фармстэд был разбомблен… Ладно, новый даже симпатичнее. И (что радует) летучие лисицы, обитавшие в мансарде, не пострадали. У симпатичных зверушек сработал какой-то рефлекс, или они просто в тот момент были заняты мелким грабежом фруктового сада на корейской ферме, либо на нео-хипповом стойбище. Теперь летучие лисицы жили в новой мансарде — более просторной…

…Улыбнувшись своей мысли об этих существах (духовно-близких людям-авиаторам), резерв-штаб-капитан вошел в купол «D», и нырнул в локальную рабочую инфо-сферу. Команда цеха «D», разместившаяся на позициях около шести огромных лап кругового монтажного конвейера-полуавтомата, последовательно превращала шесть комплектов модулей и деталей в финальную продукцию. Только что завершенный экземпляр этой продукции как раз выкатывался из ворот на буксире за квадроциклом…

…Так начал новый рабочий день хозяин-шеф-инженер «Summers-Warf». У цеха «D» в текущем периоде было задание: проверить и скорректировать регламент производства машины, названной «Рингфлюгер». Для человека с традиционным представлением об авиации, эта штука выглядела дико. Даже самолет-бесхвостку (вовсе нередкая схема в авиастроении) многие люди воспринимают, как нечто странное. А в данном случае у самолета-бесхвостки крылья будто изгибались, соединяясь над фюзеляжем в кольцо.

Подобная схема называется «крылом замкнутого контура», и известна с 1906 (!) года. Удачные самолеты с такой схемой появились в 1930-х, но, несмотря на интересные и перспективные аэродинамические свойства, они не стали серийными. В те времена не существовало технологичного пути производства таких штуковин. И это полбеды. Не существовало даже пути технологичного проектирования — приходилось практически вручную строить десятки прототипов, пока, методом проб и ошибок, не выходила та геометрия летательного аппарата, которая удовлетворяла нормальным требованиям к полетной устойчивости, управляемости и технической безопасности.

Иное дело сейчас, в эру пластичных технологий, сборочных роботов, и компьютерных имитационных моделей прочности, аэродинамики, и ситуационного управления. Но, в любую эпоху, шеф-инженер (если он ответственно относится к бизнесу) сам проверяет каждую сборочную стадию. Джон Корвин Саммерс был из таких шеф-инженеров. Его рабочий планшетник в шутку назывался «Xin Yi-Jing» — Новая Книга Перемен (прямой намек на древнекитайскую гадальную Книгу Перемен — «Yi-Jing» из 64 гексаграмм). В планшетнике Корвина содержались не гексаграммы, а заметки по поводу предыдущих инспекций — о выявленных «багах» или об иных специфических факторах монтажного процесса. Каждая новая технология, каждый новый вид продукции, даже каждая новая единичная рабочая операция должны быть отражены в файлах «Xin Yi-Jing» — это было мнение резерв-штаб-капитана Джона Корвина Саммерса — и это был первый ключевой принцип его верфи. Второй принцип: каждый сотрудник примерно представляет себе общий процесс, и видит смысл своей работы. Третий принцип: каждый думает, любая полезная идея включается в бизнес, и поощряется. Четвертый принцип: летают все.

Четвертый принцип (как и предыдущие три) следовало понимать буквально. Летают вообще все. Будь работник хоть стропальщиком, хоть оператором робота-станка, хоть электриком, хоть водопроводчиком, хоть лаборантом ультразвукового контроля, хоть инженером-сборщиком или инженером проекта — он периодически садится за штурвал готовой продукции, и летит. Можно с инструктором, но штурвал в руках у работника.

Вот так. У неординарных бизнесменов — неординарные методы организации труда.

…