Это же время. Палау. Кампус Лабораториума (Политехнического университета).

Из сегодняшних случайных гостей кампуса больше всех повезло кианг-пони по имени Намиками. Студенты (с разрешения Микар Унгилранг) кормили лошадку бананами, и арбузами, катались на ней по кругу (с переменным успехом — не так просто ездить без седла и управлять без уздечки), а когда лошадке становилось жарко, тащили шланг, и поливали прохладной водой от носа до хвоста. В общем — развлечение.

Напротив, молодожены Февре чувствовали себя очень невесело. Наверное, если бы не социальный наблюдатель Микар Унгилранг, то они впали бы в тихую панику. Только спокойное дружелюбие этой малайско-полинезийской метиски — их ровесницы давало психологическую опору Кристоферу и Франсуазе. После понятного шока, вызванного арестом, они успели «оттаять», и начали попытки обратить Микар в свою веру. Можно сказать: обстановка (веранда у бассейна) располагала к философскому флейму.

Стартовый заход сделала Франсуаза.

— Послушай, Микар, если ты соцнаблюдатель, то тебе, наверное, важно разобраться.

— Разобраться в чем? — спросила та.

— Разобраться, за что мы выступаем, — пояснила француженка.

— Я и так знаю, — невозмутимо ответила Микар, наливая всем цветочный чай в чашки.

— Что ты знаешь? — поинтересовался Кристофер.

— Я знаю, что вы веганы. Вы считаете неэтичным питаться или пользоваться чем-либо, получаемым из животных. Теперь вы решили, что неэтично трогать любые гены. Я не понимаю, как вы к этому пришли, но это, в общем, не главное.

— А что главное? — спросила Франсуаза.

— Главное, — ответила Микар, — что вы попытались тут сделать запреты для kanaka-foa.

— Kanaka-foa? Так вы себя называете?

— Да. Обычно мы говорим просто: foa.

— Понятно! — Франсуаза кивнула, — Но ответь: ты считаешь, вам вообще все позволено?

Меганезийка качнула головой.

— Нет. Не вообще все, а только все, что не запрещено Великой Хартией.

— Послушай, Микар! — воскликнула Франсуаза, — Ты говоришь, как фундаменталист!

— Как фундаменталист? Хэх! Почему ты так решила?

— А потому, что ты все объясняешь вашей Хартией, как фундаменталист все объясняет Библией, Кораном, или Торой!

— Нет, Фран, я ничего не объясняю Хартией. Ты спросила: как я считаю? Я ответила.

— Подожди, — встрял Кристофер, — а из чего следует, что ваша Хартия правильная?

— Крис, а из чего следует, что твои кроссовки правильные?

Молодой француз, сильно удивленный таким поворотом, уставился на свою обувь.

— Э… А какое это имеет отношение…

— …Прямое! — авторитетно объявила Микар, — Просто ответь. Из чего следует, что твои кроссовки правильные? Ведь ты бы их не выбрал, будь они неправильные. Да?

— Да, — согласился он, — ладно, если ты настаиваешь. Эти кроссовки легкие, удобные, по размеру подходят, не жмут, не натирают ноги. Еще: они недорогие, и они мне нравятся.

— Вот, — сказала меганезийка, — наша Хартия примерно так. Легкая, удобная, по размеру подходит, не жмет, не натирает ноги. Еще она недорогая, и она нам нравится. Поэтому, олдермены коллективов foa собрались позапрошлой осенью, и приняли такую Хартию.

— Послушай, — перехватила эстафету Франсуаза, — пусть, эта Хартия вам нравится. Но в окружающем мире не только вы живете. Есть другие живые существа. Другие люди и животные. Разве это правильно — жить, как вздумается, наплевав на жизнь соседей?

Микар Унгилранг неопределенно пожала плечами:

— Это слишком общо. Одно дело: конкретно мой сосед, или соседская кошка. И совсем другое дело какой-то незнакомый туркмен в пустыне Каракумы. Я без понятия, что он существует, а он без понятия, что я существую. У меня с ним только небо общее. Типа: атмосфера и звезды. Делить нам нечего, договариваться не о чем.

— А морские животные? — возразил Кристофер, — Они ваши конкретные соседи!

— Да, — Микар кивнула, — киты, например, наши соседи. Мы с ними разные, но каждый разумен на свой лад. Мы можем хоть немного понимать друг друга, и договариваться. Поэтому Хартия защищает морских животных, которые выглядят для нас разумными. Аналогично — человекообразные обезьяны. Они вообще почти как мы. Такие дела.

— Неразумных существ, по-твоему, можно убивать? — воскликнула Франсуаза, — Можно охотиться на них, сдирать с них шкуры, съедать их мясо, уничтожать их просто так?

— Опять слишком общо, — сказала Микар, — а, например: если на вегана сел комар, то что следует делать? Прихлопнуть? Или только сдуть? Или терпеть, пока комар кушает?

Смущенное молчание французской парочки стало признаком того, что верен, все-таки, первый вариант ответа, и Микар продолжила:

… - Если слишком философствовать про это, то докатишься до джайнизма. Это такая религия, где ортодоксы, если идут куда-нибудь, то подметают перед собой тропинку специальной метелкой, чтобы случайно не раздавить какую-нибудь букашку. А рядом может скакать птичка, и склевывать этих букашек. Ну, какой смысл в этой метелке?

— Ты доводишь до абсурда! — обиженно сказала Франсуаза, — И мы ушли куда-то далеко. Вообще-то мы здесь в Океании агитируем против того, что опасно для всех существ на планете. Против ГМО. Против морских ферм ГМ планктона в первую очередь.

— Что, по-вашему, плохого в плаферах? — удивилась Микар.

— Хотя бы то, — ответила француженка, — что те самые киты, которые у вас тут, будто бы, защищены Хартией, задыхаются! Они не могут всплыть к поверхности за воздухом!

Меганезийка непонимающе покрутила пальцами у себя перед носом.

— Почему киты не могут всплыть?

— Планктон! — пояснил Кристофер, — Толстый слой ГМ планктона, площадью в десятки квадратных миль, блокирует поверхность. Там даже рыбы гибнут, поскольку в воду не поступает кислород из атмосферы. Морские птицы, если садятся на этот слой, то сразу увязают в нем, как в болоте, не могут взлететь и тоже гибнут.

— Хэх!.. — Микар задумалась, и почесала сначала левое колено, затем правое, — …Хэх! Я спросить хочу: вы хоть раз были на каком-нибудь плафере?

— Мы там не были, — сказал он, — но у нас есть видеозаписи! Там все ясно!

— Хэх… А можно глянуть?

— Как? — буркнула Франсуаза, — Полисмены отняли у нас все электронные гаджеты.

— Точно! — Микар постучала себя пальцем по лбу, — Это я затупила. Подождите, сейчас я позвоню судье, и притащу вам другие гаджеты, на то время, пока ваши в полиции. Для примерно таких случаев и есть в Хартии пункт про социального наблюдателя!

…

Следующее утро, 5 июля, 8:00. Палау. Кампус Лабораториума.

Аудитория с планировкой «полуоткрытая веранда» вполне годилась на роль зала суда в такое тихое ясное утро. Локальный судья Алекс Чо (обычный дядька, одетый в простой спортивный костюм) выглядел не как представитель власти, а как довольно молодой и эксцентричный профессор, принимающий экзамен. Эксцентричность состояла, прежде всего, в манере курить трубку а-ля Шерлок Холмс прямо в ходе процесса.

…Судья пыхнул трубкой, понаблюдал, как легкий ветерок рассеивает дым и спросил:

— Франсуаза Февре, Кристофер Февре, понятна ли вам предъявленная претензия?

— Да, ваша честь, — сказала Фран, — но…

— …Но, — подхватил Крис, — мы только хотели рассказать об опасности от предприятий, которые создают и применяют ГМО. Может, мы в чем-то ошиблись, но…

— …Но, — в свою очередь подхватила Фран, — мы точно никому не причинили вред!

— Вообще-то, — произнес Алекс Чо, — вы пропагандировали запрет ГМО. Да или нет?

— Да, — сказал Крис, — но только тот запрет, который действует почти во всем мире.

— Ясно… — тут судья сделал паузу, чтобы снова пыхнуть трубкой, — …Ну, а теперь чуть проясним цепь событий. Как у вас обстоят дела с материальным благосостоянием?

— Простите, ваша честь, — удивился Крис, — а разве это как-то связано?

— Связано-связано, — и судья покивал головой, — скажите, молодой человек, вы с вашей подругой оплатили кругосветный круиз из своих средств, или некто спонсировал вас?

— Нам помог Благотворительный Фонд «Жизнь и будущее». Мы с Фран подали в фонд анкету-заявку на спонсирование отдыха в летние каникулы, как многие другие семьи студентов. Наша анкета-заявка была принята, и фонд оплатил нам этот круиз.

Возникла пауза. Судья Алекс Чо еще раз пыхнул трубкой, и поинтересовался:

— На каких условиях фонд «Жизнь и будущее» оплатил ваш круиз? Вы обязались нечто сделать, поучаствовать в какой-то программе этого фонда, или еще в чем-то?

— Мы не обязывались, — ответила Фран.

— Девушка, — укоризненно произнес Алекс Чо, — зачем же обманывать в суде? Тут в зале несколько репортеров, которые ведут видеозапись. Так вы испортите себе репутацию.

— Но, ваша честь, — возразил Крис, — это правда! Мы не обязывались, а только указали в анкете-заявке, что мы активисты ИВО, и что на каникулах хотим помочь в агитации.

— ИВО это Интернациональное Веганское Общество? — уточнил судья.

— Да, ваша честь, — Крис кивнул.

— …Тогда вопрос, — продолжил судья, — те агитационные материалы, которые вы вчера демонстрировали на площади, получены вами от ИВО, или из другого источника?

- От ИВО, ваша честь.

Судья Алекс Чо покрутил курительную трубку, обдумывая что-то, а затем спросил:

— Материалы ИВО общие, или разные, в зависимости от страны, куда едет активист?

— Конечно, они разные, — ответила Фран, — ведь в разных странах разная культура.

— И вы получили материалы, специально сделанные для Меганезии. Да или нет?

— Наверное, да, — Фран явно была неуверенна в ответе, — мы не знаем точно. Когда мы сообщаем нашему супервайзору, что мы едем в какую-то страну, он это записывает, и звонит в главный офис. А оттуда присылают материалы. Мы не знаем, как их делают.

— Вы не знаете… — задумчиво произнес судья, — …Скажите, а в этот раз вы, как обычно, сообщили супервайзору, он позвонил в офис, оттуда прислали, или было иначе?

— Было иначе, — сказал Крис, — ведь никто из активистов ИВО еще не был в Меганезии. Поэтому, к нам специально приехал региональный менеджер, и передал материалы.

— Он приехал по своей инициативе, без вашего звонка? — уточнил судья.

— Да, — Крис кивнул, — мы всем рассказали, что у нас круиз через Меганезию. И ничего удивительного, что региональный менеджер узнал об этом, после чего приехал к нам.

— Ничего удивительного, — эхом отозвался судья, — ну, разумеется, ничего. А вы как-то проверяли фактическую достоверность материалов, или у вас там полное доверие?

— Мы, — сказал Крис, — доверяем нашей организации. Конечно, иногда бывают ошибки. Например, о ГМ планктонных фермах была случайная неточность в материалах.

— Случайная? — переспросил судья, — А вы, Франсуаза, тоже считаете, что случайная?

— Я… — француженка задумалась, — …Я надеюсь, это было сделано без умысла.

Алекс Чо скептически хмыкнул, и прокомментировал:

— В агитационных материалах, толкующих об опасности ГМ-плаферов, напечатано, я цитирую: «На этих фермах слой ГМ планктона, площадью десятки квадратных миль, блокирует поверхность моря. Киты не могут всплыть за воздухом, и задыхаются. Без доступа атмосферного кислорода гибнет морская фауна: рыбы, моллюски и кораллы.

Морские птицы, севшие на слой ГМ планктона, увязают в нем, и тоже гибнут». Как я отметил, это цитата. А теперь внимание на стенной экран. Я прошу техника показать фотографии-слайды…

…Слева — из агитационного материала ИВО об опасности плаферов.

…Справа — из оригинального репортажа, совсем другого, который был найден нашей разведкой в сетевых архивах и, как оказалось, вовсе не имеет отношения к плаферам.

…Как видите, эти фото идентичны. В агитационном материале ИВО сказано, что это — плафер «Горгона», Соломоновы острова, якобы, май текущего года. Но в оригинале это — разлив нефти в Мексиканском заливе после катастрофы на нефтяном промысле британской BP-company «Deepwater Horizon» в 2010 году — одно из самых масштабных экологических бедствий в истории. Как видите, имеет место подмена…

После того, как слайды были прокручены, судья произнес.

… - А теперь я прошу техника дать на экран настоящее слайд шоу с плафера «Горгона». Репортеры могут не торопиться делать фото с экрана. Всем желающим будут переданы копии хорошего качества. Просто, в перерыве подойдите к технику. Смотрим слайды…

…Сейчас обратите внимание на стаю дельфинов, пересекающую пятно плафера. Как нетрудно заметить, они без проблем выпрыгивают сквозь слой планктона. Живой слой одноклеточного планктона даже теоретически не может стать плотным, как стена. Его предельная густота — примерно как у яблочного сока-фреш. Еще обратите внимание на крупную птицу, заснятую в момент заглатывания рыбы. Я думаю, достаточно…

Заявив это, судья прикурил погасшую трубку, и обратился к активистам.

— …Мистер и мисс Февре. Допустим, вы верите, что фото катастрофы в Мексиканском заливе 2010 года случайно попали в ваш агитационный материал. Какой-то клерк, по небрежности вставил эти фото вместо настоящих фото плафера. но как вы объясните текстовую часть материала? Например, вот эта строчка о рыбах, гибнущих оттого, что кислород не поступает из атмосферы в море. Как вы полагаете, что в экосистеме Земли выделяет в сумме больше кислорода: наземные растения или морской фитопланктон?

— Мы… — нерешительно протянул Крис, — …Мы не уверены.

— Но, — добавила Фран, — мы постараемся найти научно-популярный фильм об этом.

В зале послышались смешки. Алекс Чо похлопал ладонью по столу.

— Публика! К порядку! Тут не студенческий капустник, а судебное заседание. Итак, мы выяснили меру необъективности агитационных материалов ИВО. Теперь перейдем к источникам финансирования. Мистер и миссис Февре, я думаю, вы понимаете: создать такой массив технически-высококачественных материалов — очень недешево. Создание фальсификатов лишь увеличивает цену вопроса. Скажите, известны ли вам инвесторы-спонсоры ИВО? Кто платит за эту профессиональную киносценарную работу?

— Неравнодушные люди, — мгновенно ответила Фран.

— Меценаты, — конкретизировал Крис.

— Меценаты… — откликнулся Алекс Чо, — …Ну, разумеется, меценаты. Суду интересны персональные данные меценатов, и суд пригласил суб-лейтенанта Джоттэ из INDEMI. Офицер Джоттэ, подойдите к столу.

— Да, сен судья! — отозвался разведчик, поправил зеркальные очки (полагавшиеся ему в случаях публичных выступлений под TV-съемку), и быстрым шагом вышел к столу.

— Офицер Джоттэ, — продолжил судья, — установила ли ваша спецслужба, кто инвесторы проекта манифестации ИВО на Палау?

— Да, сен судья. Если вы позволите, то я сейчас передам технику ряд слайдов со схемой инвестирования, и прокомментирую материально-денежные потоки.

Судья молча кивнул, и суб-лейтенант, вместе с техником, моментально организовали демонстрацию слайдов с яркими стрелочками материально-денежных потоков и очень артистично подобранными пиктограммами в виде стилизованных нефтяных платформ, кудрявых овечек, финансовых «прачечных» (банков, отмывающих деньги) и прочего. Вооружившись лазерной указкой, суб-лейтенант Джоттэ артистично комментировал:

— Эта развесистая клюква, волшебное дерево из русского фольклора, изображает ИВО. Ветви, соответственно, изображают приток средств. Посмотрим, кто сидит на ветвях.

… - Вот тут дерево первый раз ветвится, и мы видим две крупные благотворительные организации: «Движение за экологическую и духовную безопасность человечества» и «Всемирный фонд содействия устойчивому развитию». Размеры бюджетов этих двух организаций превышают 10 миллиардов долларов, и пришлось приложить усилия для трассировки потоков денег прошедших через эти два бюджета, и попавших в ИВО на спонсирование проекта в Меганезии. Смета этого проекта: 15 миллионов долларов. Я подготовил для репортеров файл-схему прокачки денег через банковские структуры. Желающие получить этот файл — прошу ко мне после заседания. А пока я расскажу о меценатах, точнее о спонсорах — первичных источниках этих средств.

Тут Джоттэ начал менять слайды-карточки спонсоров, кратко поясняя:

… - Нефтегазовый концерн «British Gasoline», это один из наследников BP, компании, ответственной за упоминавшуюся катастрофу в Мексиканском заливе в 2010-м.

… - Специальный фонд «Очищение», штаб квартира в Ватикане. Ну, это понятно.

… - АПХМАТОР: ассоциация производителей халяльных мясных продуктов Азиатско-Тихоокеанского Региона. Как это мило в плане спонсировании веганства.

… - Союз бизнесменов-овцеводов Австралии и Новой Зеландии. Тоже очень мило.

… - И, вы будете смеяться: Всемирная фастфуд-сеть «Макдоналдс».

… - Вот пять спонсоров, вложившихся поровну, по 3 миллиона USD в связную серию провокаций ИВО в Меганезии против проектов генной инженерии. У меня все.

Судья Алекс Чо кивнул.

— Спасибо, офицер Джоттэ. Побудьте, пожалуйста, в зале, вы еще понадобитесь.

— Да, сен судья, — и суб-лейтенант INDEMI вернулся в кресло на заднем ряду.

— …У меня, — продолжил Чо, — простой вопрос к мистеру и миссис Февре: скажите, вы поняли, на кого работали?

— Мы не думали об этом, — пробормотала Фран.

— Мы действительно не думали, — поддержал Крис, — это все так запутанно.

— А теперь что? — спросил судья, — У вас появилось желание задуматься на эту тему?

— Ваша честь, — тут Крис вздохнул, — нам очень не хочется касаться политики. И нам так неприятно, что мы попали в непонятные политические интриги.

— Мы больше никогда не будем трогать политику, — немного по-детски добавила Фран.

— Ваша позиция понятна, — Алекс Чо еще раз кивнул, — а теперь объявляется перерыв на полтора часа. Я посоветуюсь с коллегами, и мы вынесем решение.

…

Через полтора часа. Примерно полдень 5 июля.

Коралловое поле Гринайл, 200 км севернее Сайпана.

Борт микро-фрегата «Шербургский зонтик» ВМФ Автономии Бугенвиль.

В хвосте микро-фрегата под «грибом» — платформой для дрона-геликоптера была тень. Хорошее место, чтобы поставить шезлонги и раскладной столик. На столике, конечно, кувшин легкого коктейля со льдом (пить что-то со льдом в жару перед полуднем надо осторожно — а то раз и получишь ангину). Адмирал-президент Оникс Оуноко сейчас с внимательностью семейного медика следил, чтобы Герда Шредер соблюдала нужную осторожность. Надо отметить, что Герда была взволнована. Она поглядывала на экран ноутбука, и ждала, когда (вот-вот) «Palau-Infoline» начнет трансляцию из зала суда.

— У тебя нежная душа, — добродушно проворчал адмирал-президент, и мягко отобрал у германки стакан с коктейлем.

— Оникс, — сказала Герда, — моему сыну 17 лет, он всего на два года моложе этих ребят. Наверное, психологический перенос… Аналогия… Даже не знаю, как объяснить.

— Я понимаю, — сказал он, — у меня тоже есть дети в таком возрасте. А твой сын, он чем занимается?

— Феликс учится в школе, — ответила она, — точнее, он перешел в 12-й класс и сейчас на летних каникулах.

— Уф! — вздохнул адмирал-президент, — Я никак не пойму: зачем в Западном мире дети столько лет учатся в школе? Конвент нези в позапрошлом году придумал школы, где программа 6 лет с 3-дневной учебной неделей. Все нужные науки туда включены, а все ненужные — нет. Теперь я сделал такие же школы на Бугенвиле, а генерал Тевау Тимбер начинает делать так же на Фиджи-Тонга. Фиджи-Тонга большая страна, там труднее.

Герда Шредер очередной раз глянула на экран ноутбука (там еще не началось), и затем призналась:

— У меня в голове получился винегрет от здешней геополитики. Меганезия, Бугенвиль, Фиджи-Тонга, две Новые Зеландии, и три островных эксклава США.

— Да, здесь не очень просто, — сказал генерал-президент Бугенвиля, — лучше взять в сети книжку: «Правдивая повесть Джеффри Галлвейта, эсквайра из Сиднея, о пребывании в стране канаков». Там несколько томов. Геополитика в предисловии к третьему тому.

— Название книжки, — заметила Герда, — похоже на стилизацию под XVIII век.

— Странное название, — согласился Оникс, — но книжка очень современная. А Джеффри Галлвейт очень образованный в политике, он был советником МИД Австралии, но так получилось, что сейчас он сидит на незийской каторге на островке Косраэ, и разводит овцекроликов. Книжки он пишет в свободное время, и foa очень уважают его.

— Брр! — германка покрутила головой, — Я гляжу: здесь в Океании из любой темы сразу возникает винегрет. Советник МИД Австралии на каторге пишет о геополитике. А эти овцекролики? Что они такое? В деле Криса и Фран Февре они ведь упоминаются.

— Да, — Оникс кивнул, — овцекролики важны. Они — база мясомолочной независимости, примерно как плаферы — база топливной независимости. Вот почему такая драка. Хотя, возможно, драка на самом деле не из-за овцекроликов и плаферов, а из-за эдропов.

— Брр! А что такое эдропы?

— Это типа синтетических микробов, — пояснил генерал-президент Бугенвиля, — еще это называется: «оружием последнего ответа». Если эдропов выпустить, то на планете все передохнет. Люди. Животные. Растения. Останется лишь серая пыль, как на Луне. Но, неизвестно, существуют эдропы, или нет. Они как Сэм Хопкинс, Демон войны.

— Сэм Хопкинс? — переспросила Герда, — Я что-то читала о нем в журнале «Шпигель».

- Да, про него много пишут, — сказал Оникс Оуноко, — а сейчас смотри: будет вердикт локального суда на Палау.

…

На экране, судья Алекс Чо отложил свою курительную трубку, неспешно надел очки, и спокойным деловым тоном зачитал следующее:

«Локальный суд Палау, по Великой Хартии, рассмотрел дело мистера и миссис Февре, устроивших проп-шоу, направленное на запрет ГМО, и пришел к таким выводам:

Франсуаза и Кристофер Февре, 19-летние студенты из Франции, веганы-активисты, получили от структуры меценатов кругосветный круиз, с заходом в порты Меганезии. Перед круизом Ф. и К. Февре получили от другой структуры меценатов агитационные материалы для распространения в Меганезии. Материалы специально сформированы в нарушение запрета запрещать, т. е. против Хартии (см. Директиву судьи Малколма). У Франсуазы и Кристофера Февре были только поверхностные знания о составе данных материалов, и о процедурном риске распространения таких материалов в Меганезии. С уверенностью можно определить, что меценаты построили провокацию, в результате которой Ф. и К. Февре должны были (по прогнозу меценатов) подвергнуться ВМГС. Учитывая позитивные личности Ф. и К. Февре, это резко ухудшило бы отношение к Меганезии, и к генно-инженерным проектам в Меганезии, со стороны образованной, автономно мыслящей публики в Первом мире. Следует указать, что при формально-юридическом толковании Хартии (т. е. таком толковании норм, которое свойственно меценатам), ВМГС была бы неизбежна. То, что меценаты ошиблись в этом пункте, не отменяет того, что являлось их целью в исследуемой провокации».

Тут судья сделал многозначительную паузу, после которой объявил:

«Суд применяет меры, необходимые для пресечения таких провокаций на территории Палау, и уведомляет все локальные суды, а также Верховный суд, о данном случае. Суд запрещает любую социальную и любую экономическую активность всех меценатов и спонсоров, названных в деле. Все имущество названных субъектов на подконтрольной территории или в акватории, подлежит конфискации, а сами субъекты и любые лица, работающие по их заданию, подлежат аресту, и предстанут перед судом. Суд поручает INDEMI оперативную разработку ИВО, и всех названных меценатов и спонсоров. Суд направляет Верховному суду Конфедерации материалы о системной диверсии против Меганезии, и просит Верховный суд включить эту тему в экстренный календарь».

Алекс Чо сделал еще одну (на этот раз короткую) паузу и сообщил:

«О Франсуазе и Кристофере Февре. Суд отметил, что некоторая их ограниченность в актуальных знаниях и жизненных методах делает их практически недееспособными в Меганезии. Поэтому суд не применяет к ним санкций, и учреждает над ними опеку до момента, когда они покинут атолл Ламотрек — последний остров Меганезии, который значится в программе круиза. Роль опекуна выполнит соцнаблюдатель, резерв-капрал Микар Унгилранг, за что получит компенсацию. Всем ли понятно решение суда?».

…

Досмотрев репортаж, Адмирал-президент Оникс Оуноко сладко потянулся, откинулся в шезлонге, заложил свои массивные руки за голову и проворчал:

— Вот и все дела. А ты нервничала. Нези отрицают немотивированную жестокость. Они никогда не убьют человека из-за формальной закорючки, даже если эта закорючка не в простой книжке, а в Великой Хартии. Нези смотрят не по закорючке, а по жизни.

— Да, — сказала Герда, — я это уже поняла по репортажу. Очень необычно. Хотя, я сейчас подумала, что судить так более разумно и естественно, чем по букве, как это принято в большей части мира… Правда, очень многое зависит от судей.

— Ты права, — согласился адмирал-президент, — поэтому, нези назначают судей либо по рейтингу — и тогда про человека известно: он то, что надо, либо по жребию — и тогда это человек, который будет отвечать перед Паоро — богиней судьбы. Так говорят. В любом случае, судью выбирают лишь на год, причем не очень сильно отрывая его от обычных занятий. Судья не переселяется в кабинет власти, а остается тем же, кем был. Рабочим, фермером, ученым, солдатом… Так что он судит нормально, как разумный человек.

Германка сделал маленький глоток ледяного коктейля, и кивнула.

— Это я тоже поняла. Знаешь, Оникс, в истории уже случалось, что после революции на некоторое время устанавливается справедливость. Но затем приходит новое поколение, которое хочет не революционной романтики, а богатой жизни. Тогда все рушится.

— Ты снова права, — и адмирал-президент улыбнулся, — так бывает. Так сказано в книгах разных историков. Я это читал, когда думал: нужна ли нам уния с нези? Я думал очень старательно. Многие военные лидеры делали самые большие ошибки, когда выбирали неправильных стратегических друзей. Это тоже сказано в книгах разных историков. Я должен был понять: что будет с моей семьей и моими людьми, с Бугенвилем, если мы свяжемся такой Политэкономической Унией с людьми нези, с kanaka-foa.

- О! — Герда тоже улыбнулась, — Я чувствую, что сейчас последует сильный ответ.

— Ты еще раз права, — сказал он, — сейчас я объясню, почему думаю, что у нези не будет проблемы нового поколения, которое хочет богатой жизни, рекламируемой Западом. У Алюминиевой революции, с которой началась Меганезия, есть большое отличие от тех революций. Те революции — восстания нищих против богачей с целью отнять у богачей богатство и власть. А вот Алюминиевая революция была восстанием самостоятельных благополучных людей против богачей и нищих, с целью защитить свое благополучие и самостоятельность, которую хотят отнять богачи и нищие. Мечта лидеров революций: завладеть имуществом и властью богачей. А мечта лидеров Алюминиевой революции: создать абсолютное оружие против классового врага: люмпен-плутократии, которая, в соответствие с Карлом Марксом, стремится разрушить Меганезию. Парадокс: мировая люмпен-плутократия заставит новое поколение нези защищать идеалы Алюминиевой революции. Тоже по Карлу Марксу: правящий класс выращивает своего могильщика.

— Люмпен-плутократия? — переспросила Герда Шредер, — Звучит как-то нелогично.

Адмирал-президент снова улыбнулся и утвердительно кивнул.

— Звучит нелогично, а по факту существует. В мире много нелогичного. Я об этом уже догадался, когда стал думать в нужную сторону. А недавно, в майском выпуске «The Economist», прочел статью Картера Клеймора «Фобософия». Там все по-научному, и с правильными понятными словами. Хорошая статья, по ходу.

— А-а, — произнесла Герда, слегка удивленно (поскольку вспомнила: эту статью Картера Клеймора рекомендовал ей Марк О'Бирк — после прогулки по острову Хахадзима). Тем временем Оникс Оуноко продолжил:

— Вот тебе другой пример нелогичного в мире: красивая женщина и тоже симпатичный мужчина в прекрасный день, на хорошей яхте, в красивой части моря разговаривают о политике, а вокруг — мелководное коралловое поле, рыбки всякие, рядом еще островок замечательный, как круглый маленький пляж с клумбой из пальм. И как-то нелогично поступают эта женщина и этот мужчина, которые посреди этой природы, почему-то…

— …О! — эмоционально перебила Герда, — Конечно, Оникс, ты прав. Суд завершился без ужасов, и мы можем с легким сердцем сплавать к островку. Я немного беспокоюсь за Азалинду, и за твоего друга-ирландца. Они уплыли туда два часа назад, исчезли в этой пальмовой клумбе и… Наверное, надо проверить, как они там.

— Можно проверить, — согласился Оникс Оуноко, — а можно взять с них пример.

…

В общем, адмирал-президент оказался прав. Там (в одном из уголков клумбы, точнее — миниатюрной рощи) германка Азалинда Кауфман и канадский ирландец Хебер Дэфф показывали хороший пример того, чем взрослые разнополые люди могут заняться на природе в такой замечательный день. Не то, чтобы Герда Шредер была приверженкой экологически-ориентированной камасутры (или, проще говоря — пляжного секса), но в данном случае, пример подруги выглядел так возбуждающе и заразительно…

…Что у Герды вспыхнул адекватный порыв. И, хотя сегодня утром принимая душ, она думала, что после ночной секс-сессии в президентской каюте ее потенциал исчерпан на неделю вперед, волшебная природно-психологическая атмосфера сыграла с ней сейчас веселую шутку. Таких фокусов Герда за собой не помнила со студенческой поры… Это немножко пугало даже. Совсем немножко — придавая происходящему дополнительный авантюрный шарм. Адмирал-президент был, конечно, не герой-любовник из женского романа в яркой обложке, но мужик вполне такой… Такой, как надо, в общем.

Еще, адмирал-президент был пунктуален, как швейцарский хронометр. Микро-фрегат «Шербурский зонтик» доставил Герду и Адалинду на причал в порт Сайпан за час до объявленного выхода лайнера «Мидгарсорм» в море. Состоялось короткое, но горячее прощание участников курортной интрижки, и… Вручение каждой леди по конверту с оригинальной картинкой-эмблемой: стилизованная пальма с кленовым листом вместо обычной пальмовой кроны. Под картинкой имелась надпись: «СП Геономикс, Канада — Бугенвиль, разведка минеральных ресурсов в Австронезийском регионе».

Герда Шредер (вспомнив СП «Itokawa-Wyrm» на острове Хахадзима) сразу подумала: «похоже, что политический дальтонизм свойственен не только нынешнему японскому правительству, но и канадскому». Это было в чем-то даже забавно.

Герда и Азалинда открыли конверты только в каюте, уже после выхода лайнера в море. Каждый конверт содержал полдюжины желтых блестящих листков с отштампованным изображением девушки-полинезийки. Девушка одета в набедренную повязку, и легкие сандалии. Она, кажется, делает шаг вперед, протянув перед собой раскрытую ладонь.

Над изображением — надпись: «Laonirua ariki-hine te Hawaiika o utuafare te Mauna-Oro».

Под изображением — четыре слова: «Let my people go».

Сбоку — немного странная фраза: «Nearly 50 Aluminum pounds».

Азалинда покрутила в пальцах первый же листок, посмотрела через него на свет лампы, присвистнула, и заявила:

— Ого! Там, где тонко — зеленым люминесцирует! Настоящее золото. Вот так сувениры!

— Не сувениры, — поправила Герда, — это алюминиевые фунты. Меганезийские деньги.

— Ты что? Какие же они алюминиевые, если это золото?

— Азалинда! Прочти то, что сбоку. Это листки золота, которые по цене примерно как 50 весовых фунтов алюминия. Об этих деньгах есть статья в Глобопедии.

— Черт! — тут Азалинда хлопнула в ладоши, — Ну конечно! Я как-то не сообразила. Негр-папуас обещал нам по 300 фунтов за ночь любви, и это те самые деньги! Просто отпад! Подумай, Герда! Незнакомые мужики оттрахали нас за 300 фунтов каждой!

Герда в некоторой задумчивости пожала плечами.

— Да, как-то странно все это получилось.

— Почему странно? Меня тот ирландец оттрахал качественно! А как тебя негр-папуас?

— Все хорошо, — ответила Герда, — я сказала «странно» про деньги. Мы же не…

— …Не шлюхи? — иронично договорила Азалинда, — Но, не переживай из-за этого! Ты читаешь Глобопедию, а я читаю блоги теток, которые катались в туры по Морю Нези. Оказывается, тут вообще нет шлюх, а за деньги трахаются обыкновенные женщины.

— Я знаю. В Глопедии об этом целый абзац. Похоже на парадокс. Лантонская Хартия с одной стороны запрещает организованную проституцию. За сутенерство — расстрел. С другой стороны — запрещает публично осуждать любительскую проституцию. За такое публичное осуждение — тоже расстрел. Но я как-то не представляла себя в роли… Э…

— Да, — согласилась Азалинда, — если подумать, то это немного необычно. Скажи-ка, ты собираешься написать про это в своей колонке-блоге на «Hauswirtschaft»?

— Я, конечно, напишу… — произнесла Герда, — …Но, как-нибудь обезличенно.

Азалинда в знак одобрения похлопала подругу по спине.

— Вот это лучше всего! Обезличенно! А то мало ли, что люди скажут? Даже мой тюфяк Матиас, и то может заворчать, что неприлично это. Кстати, надо бы позвонить ему, а то вдруг он оторвался от своих файлов в офисе, вспомнил, что у него, вроде, есть жена, и забеспокоился: где же она? Скорее всего, он не вспомнит, пока я не вернусь домой, и не примусь ворчать, что он слишком громко смотрит футбол, но мало ли…

— А вот я, — сказала Герда, — не могу жить с мужчиной, которого не люблю. Я пробовала, ничего не получается. Может, это глупо, но это так.

— Ты неисправимая фантазерка! — объявила ей Азалинда, — У тебя полная голова детской романтики. Прекрасные принцы. Хрустальные туфельки. Золотая карета из тыквы. А в результате, у тебя вся жизнь вверх тормашками. Надо быть проще, вот что я скажу!

…