Та же дата, 13 июля. Вечер. Новая Ирландия, Кавиенг.

Вечерний клуб-ресторан «Ник-ван-Хоорн», как (по концептуальной сути) полагается заведению, названному в честь знаменитого флибустьера, размещался на паруснике. Конкретно — на 100-футовом галеоне, построенном для съемок новозеландского кино-сериала в марте, и отыгравшего роль к июню. Соответственно сценарию, полный залп королевского фрегата превратил правый борт галеона в решето. Фатальная проблема в смысле мореходности, но готовое оригинальное решение для дизайна ресторанчика.

Столик рядом с пробоиной в носовой части галеона был удобен тем, что кроме вида на темный залив, хаотично расцвеченный мачтовыми огоньками мини-яхт, тут был выход через пробоину на лестницу, стилизованную под якорную цепь. Если кому-то хочется прыгнуть в воду, вынырнуть, и вылезти сразу обратно за столик, то это удобно. Тэффи Саадат (как самая юная в компании) сразу же испытала этот метод.

— Замечательно! — сообщила она, возвращаясь за столик, — А снизу чуточку жутковато. Кажется, что это «Летучий голландец».

— Кстати, хороший миф о значении точных формулировок, — заметил капитан Техас.

— При чем тут точные формулировки? — удивилась Тэффи.

— Я думаю, — ответил капитан, — что мистер Тингели в курсе этой истории.

— Слушайте, — сказал Рэм Тингели, — мы ведь договорились: по-простому.

— ОК, Рэм. Я заметил, что ты этак вот поиграл взглядом. Это значит: ты в курсе.

— Разумеется, я знаю эту историю! — подтвердил бельгийский коммерсант, — Дело было в эпоху Race-for-spices. Капитан Филипп ван дер Декен продал душу дьяволу, чтобы тот провел шхуну мимо рифов Южной Африки. Но Декен забыл точно сказать, что дьявол должен сделать это лишь однократно. Вот, с тех пор дьявол водит шхуну туда-сюда от Мадагаскара до Берега Скелетов и обратно.

Тэффи Саадат заметно напрягла память. Вспоминая школьную историю, и спросила:

— А эпоха Race-for-spices, это то же, что эпоха Великих Географических открытий?

— О, нет, — бельгийский коммерсант покачал головой, — эпоха Великих Географических открытий была лишь фасадом гонки за специями. Политкорректность не способствует объективности, и стало принято не вспоминать, что и Крестовые походы, и все, якобы, Великие Географические открытия, были вынужденной мерой европейцев в ответ на мусульманскую монополию в торговле индийскими специями… Извини, Тэффи.

— Не за что извиняться, мистер Тингели… — начала она.

— Просто: Рэм, — напомнил он.

— Да. Рэм, не за что извиняться. У меня не такое отношение к религии, чтобы… Чтобы делать из этого проблему. Лучше объясни, почему ты сказал: «якобы»?

— Факты, — ответил он, — пожалуй, об этом лучше расскажет Кларион. У нас в семье она приняла на себя непростую роль корректора той ахинеи, которая преподается детям в обязательной государственной школе. Кларион, расскажи, пожалуйста.

Кларион Тингели отвлеклась от своего смартфона, и смущенно пробурчала:

— Извините, я решила глянуть, как там Свен, и…

— Как чувствует себя малыш Свен? — спросил капитан Техас, — Можно взглянуть?

— Да, Оули, конечно! — она подвинула к нему смартфон.

— Ну, что… — произнес он, глядя на маленького человечка в аквариуме сразу с четырех ракурсов (видеоряд с четырех web-камер выводился в маленькие окна на экране).

— Так лучше, — подсказала Кларион, и увеличила одно окно на полный экран.

— Ну, что… — повторил капитан-инструктор, — …По-моему, малышу что-то снится, или просто ему захотелось почесать ладошку. Вот что, Кларион, давай-ка я пригляжу, а ты рассказывай, почему Великие Географические открытия — якобы.

— Да, — согласилась бельгийка, и в этот момент подошедшая официантка водрузила на середину стола почти прозрачный пластиковый поднос с напитками и закусками…

…Не водрузила, а скорее грохнула поднос на стол (чтобы поддержать флибустьерский имидж заведения). Она несколько перестаралась, и так что столовые приборы слишком подпрыгнули. Одна пара нож-вилка полетела по параболе, выходящей за край стола, и неминуемо шлепнулась бы на пол, но…

(здесь было бы уместно замедленное воспроизведение видеоряда)

…Капитан Техас (сидевший левым боком к этому краю стола) протянул левую руку и, этаким, будто ленивым, естественным движением взял летящие предметы из воздуха, положил их обратно на поднос, и вернул левую руку в исходное положение.

— Ots NOK? — осведомилась официантка, которая не заметила этот финт капитана (она смотрела на людей за столом), но заметила удивление, мелькнувшее на их лицах.

— Ets OK, mauru-roa, — сказала Тэффи, уже чуточку освоившая местный креольский.

— Maeva oe! — отозвалась официантка, улыбнулась, махнула ладошкой и удалилась.

— Приступаем! — объявил Оули, — Тут принято хватать все прямо с подноса.

— Мы уже поняли, — сказал Рэм, и повернулся к жене, — ты рассказывай. А я налью тебе кокосового молока с чем-то салатным, в общем, того, что ты заказала.

— Спасибо. Между прочим, это не «что-то салатное», а специальный кактус…

Она сделала паузу, собралась с мыслями, и приступила к историческому уроку. Стиль «домашняя школа» был не совсем уместен для компании в ресторане, но информация излагалась любопытная. Например: Кларион легко опровергла привычную историю о сложных поисках морского пути из Европы в Индию вокруг Африки. Не было в этом сложностей — маршрут ясно присутствовал уже на античных картах (включая самую знаменитую карту Эратосфена — III век до Новой эры). Так что в XIV веке Новой эры, европейские мореходы искали на известном маршруте лишь точки стоянки кораблей, неподконтрольные арабам. И если исходить из этого, то многие (якобы) странности в (якобы) первых европейских морских экспедициях в Индию выглядят логично. После востока, Кларион рассказала еще о западном (американском) направлении. Приоритет Колумба (фигурирующий в школьных учебниках истории), выглядит как несмешной анекдот. За 500 лет до Колумба существовали поселки викингов в Восточной Канаде (Винланде), они обнаружены и датированы археологами. Открытие Америки (сказала Кларион) это особая тема, а в общем, XV век, это не столько великие географические открытия, сколько монетизация предшествующих географических открытий.

Завершив свой доклад (или урок) Кларион занялась коктейлем из кокоса и кактуса. А капитан Техас спросил: что в данном случае следует понимать под монетизацией? Рэм Тингели пояснил: имеется в виду превращение открытий в систематический источник прибыли, который может быть оценен методами, общими для любого бизнеса. Тэффи задала провокационный вопрос: когда что-то монетизируется — хорошо это или плохо? Провокация не была сразу распознана, и Рэм ответил, что монетизация — необходима и прогрессивна. Что монетизация это основа Западной экономической системы, которая признана, как эталон, во всем мире… Или почти во всем мире. Что она упорядочивает общество: устанавливает единую шкалу ценностей, единые правила игры. Только так можно вовлечь в экономический оборот весь существующий потенциал, и обеспечить благоденствие. Тут Тэффи сделала свой ход, спросив: а почему бы не монетизировать дружбу, и любовь, семью, вообще всех родных и близких, включая детей? Почему не монетизировать любого человека? А если этому мешает закон, то, может, надо просто монетизировать законы? Может, тогда настанет превосходное благоденствие?

Рэм Тингели оказался психологически не готов к такому повороту разговора, и начал неловко выкручиваться. Но, капитан Техас выручил бельгийца — предложил оставить монетизацию человека, как тему для памфлетистов, и подумать: что получиться, если монетизировать монетизацию? Во что она будет оценена по общим правилам? Рэм с готовностью ухватил шанс уйти от этически-неприятной темы, но попросил таймаут — поскольку вопрос поставлен неожиданный: монетизировать монетизацию, вот черт! А Кларион Тингели заявила, что это уже дебри, и что она приглашает Тэффи поплавать, полюбоваться с воды подсвеченным пиратским флагом на мачте «Ника-ван-Хоорна», посекретничать немного (да-да — как же без этого?). И Тэффи ответила согласием.

У двух мужчин за столом случился нежданный тет-а-тет. Они чуть-чуть помолчали, а капитан Оули даже успел закурить сигару. Рэм Тингели покачал головой и сообщил:

— Твой вопрос о применении монетизации к монетизации застал меня врасплох.

— Рэм, неужто ты никогда не задумывался об этом или о чем-то типа того?

— Разумеется, я задумывался. Мы даже вчера в баре обсуждали это с Форкисом.

— С Форкисом Констакисом, который с греческого Крита? — уточнил капитан Техас.

— Да. У нас разный бизнес, но правила общие, как я говорил. Впрочем, ты знаешь.

— Я знаю, — подтвердил капитан Техас.

— Мы, — продолжил Рэм, — приехали из Лоренгау после освобождения, и мы были, прямо скажем, не в лучшей форме. Форкис — особенно. Он ведь провел все это время, ожидая обезглавливания. Хотя, это ты тоже знаешь. В общем, я заглянул в ЦЭБИМ, поцеловал Кларион, посмотрел на нашего малыша, и… Кларион у меня замечательная. Когда она услышала, что было с Форкисом, то сказала: «побудь с ним». И мне тоже требовалось, наверное, снять это мерзкое чувство… Страха и беспомощности. Знаешь, мне стыдно. Стыдно, что я ничего не сделал… Там. Сидел и дрожал, как ягненок на бойне.

Капитан Техас махнул дымящейся сигарой.

— Наплюй и забудь. У тебя не было оружия, и вообще у тебя другая профессия. Решать проблемы такого типа, это не твоя работа, а моя. Элементарное разделение труда.

— Слова, всего лишь слова, — отозвался Рэм, — истина в том, что мужчина всегда должен оставаться мужчиной. Защитником для своей семьи. Иначе грош ему цена.

— Это вредный конфуцианский стереотип, — прокомментировал меганезийский капитан-инструктор, — хочешь знать, что сказал майор фон Зейл нашей команде перед атакой на охранение непальских «голубых касок» и азиатских исламистов там, в Лоренгау?

— Хочу.

— Он сказал, типа, так: «Задача: поддержать людей, у которых проблемы вне сферы их компетентности, но в сфере нашей компетентности. Завтра будет наоборот. Тогда они, действуя в сфере их компетенции, поддержат нас, наших близких, и наш образ жизни. Принцип Tiki — в этом», — сделав ударение на слове «Tiki», капитан Техас замолчал.

— И все? — удивился бельгиец, — Это были все слова перед боем?

— Ну, типа, остальное было про технику исполнения, и сейчас к делу не относится.

— Но, Оули, насколько я знаю, в Меганезии, почти все граждане владеют оружием.

— Так точно, — подтвердил Оули, но, «почти» это не «все». И еще: одно дело застрелить гопника, другое дело выиграть против организованного формирования. Граждане, для которых персональное оружие не главный рабочий инструмент, умеют решать первую задачу, но не вторую. У каждого есть профессия, а есть хобби, просто второстепенные навыки. Ты, Рэм, наверное, водишь автомобиль, но не будешь выступать в авто-гонке.

— Ладно, а как быть с тем, что пассажиры «Мидгардсорма» не ваши граждане?

— Вообще-то, Рэм, мы еще посмотрим, как руны лягут. Вот, Форкис, например, решил делать бизнес в нашем море. Не только он, а его семья. Крупная бизнес-группа. У нас открытая страна. Любой нормальный человек, который хочет тут работать, или просто жить, может это сделать. Мы так построили нашу страну, потому что мы так хотим.

Бельгиец немного растеряно сделал глоток коктейля, и произнес:

— Черт побери! Ты умеешь быть убедительным даже без оружия.

— Ну, — капитан покрутил пальцами, — в прошлом году я был шефом охраны профессора Лукаса Метфорта, социального философа. Вот, нахватался, как-то так.

— О! Это тот Метфорт, транс-марксист. Автор Лантонской хартии?

— Ну, возможно, он — автор. Хотя, точно я не знаю. Но про монетизацию монетизации я услышал от Метфорта. А что об этом думаешь ты, Рэм?

— Вряд ли после Метфорта я расскажу об этом нечто новое для тебя. Хотя, может, тебя заинтересует то, что говорил Форкис тогда, в баре. Он здорово зажегся, когда пришла доктор Синти Росетти. По-моему, это любовь, но сейчас о другом. Когда она пришла, Форкис стал развлекать ее афоризмами об экономике. В частности таким: мы должны доказать людям в слаборазвитых странах выгоду от вхождения в глобальный товарно-финансовый рынок, даже если для этого придется лишить их последнего куска хлеба.

— Красота! — восхищенно прокомментировал Оули Техас.

— Вообще-то, скорее, свинство, — сказал Рэм Тингели, — слава богу, что наша фирма не работает в слаборазвитых странах. У нас hi-tech продукт, в общем, другой сегмент. Но иногда мы работаем с концернами, продвигающими западные торговые сети в нищие регионы. Они лоббируют там закрытие дешевой фермерской торговли, и вынуждают туземцев судорожно искать деньги на покупку дорогой пищи в супермаркете.

Капитан Техас попыхал своей сигарой и прокомментировал:

— Обычное дело, Рэм. Мне довелось воевать за одну маленькую страну, куда вторглись международные миротворцы потому, что местные научились производить в гаражных условиях более дешевые и качественные электронные гаджеты, чем те, что предлагает картель IT-производителей. У этих гаджетов была своя программная среда, на порядок компактнее и лучше, чем в микрокомпьютерах того же IT-картеля.

— Кажется, я знаю, о какой стране речь. Это в Карибском бассейне, не так ли, Оули?

— Ну, видишь, — капитан Техас улыбнулся, — всем, кто в теме, известно, что почем в этой глобальной монетизации. Но почти все бизнесмены, приезжающие сюда с Запада… С условного Запада, включая, например, Тайвань. Так вот, почти все сперва удивляются нашей Хартии, запрещающей социальную монетизацию и банковские финансы.

— Я тоже удивляюсь, — сообщил бельгиец, — зачем запрещать эффективные методы? Да, сейчас они применяются анти-рыночно. Но в XIX веке эти методы были эффективны.

— Вот, — сказал капитан, — когда мы построим продвинутый нео-XIX век, тогда увидим, согласуется ли отражение этих методов с Хартией. Хартия неизменна по-любому.

Рэм Тингели глотнул еще коктейля, и признался:

— Я знаю о принципе неизменности Лантонской хартии, но о нео-XIX веке не слышал.

— Это, — пояснил капитан, — идея второго шанса. В эпоху Возрождения политэкономия повернула не туда. В том самом XV веке, про который рассказывала Кларион. А проф Лукас говорит: возрождение античности после средневековья было однобокое. Часть античной науки, и часть античной философии. Остальное не возродилось, потому что религия осталась средневековая, библейская. Она даже после реформы крутила руль в неправильную сторону. Хваленая протестантская этика порождает хрематистику.

— Что? — переспросил бельгиец.

— Хрематистика, — сказал капитан, — это противоположность экономике по Аристотелю. Экономика учит, как создавать материальное благополучие. А хрематистика учит, как плевать на благополучие, и копить деньги. Типа, пуританство. Деньги для экономики — просто инструмент обмена одних благ на другие, а деньги для хрематистики — фетиш. Поэтому от монетизации в современных условиях сплошной вред.

— В логике тут не откажешь, — согласился бельгийский бизнесмен, — но я пока не понял: второй шанс, это что в данном случае?

Капитан Техас снова пыхнул своей сигарой и пояснил:

— Это как в любом тренинге. Если ошибся, то вернись, и пройди снова, правильно: нео-возрождение, нео-просвещение, нео-промышленная революция. Нео-возрождение мы провели зачетно. Библейскую заразу погасили. Теперь нео-просвещение начинается.

— Подожди, Оули. Я опять не понял. Нео-возрождение какой античности?

— Так, полинезийской же. Ты читал магистра Ахоро О'Хара, сборник «Мифы Tiki»?

— Нет, я не читал. А это интересно?

— Это, типа как мифы Эллады. Взрослым для общего развития, а юниорам интересно. Мальчишке твоему, например. Ему сколько?

— Дидрику 8 лет, — ответил Рэм и, помедлив немного, продолжил, — обычно Кларион не разрешает ему гулять без присмотра в незнакомых местах, но сейчас Дидрик вместе с местными подростками болтается в школьном кампусе, здесь рядом.

— Ну, типа, все правильно, — и капитан Техас коснулся пальцем смартфона бельгийки, на экране которого отображался условно-рожденный Свен в «аквариуме», — за него, как я понимаю, маме психологически трудно не беспокоиться. Хотя у биомедицины все под контролем, наше сознание не очень-то воспринимает такие необычности. Но 8-летний мальчишка в нашем школьном кампусе, это обычно, это нормально, и это безопасно.

— Да, Оули, наверное. Но, как ты сам сказал: наше сознание не очень-то воспринимает необычности. Тут у вас как-то слишком необычно. Какое-то Зазеркалье.

— Ну, со стороны вернее. Может, Зазеркалье, — ответил меганезийский капитан.

…

Пока два джентльмена за столиком обсуждали хрематистику и Зазеркалье, две леди, в спокойном темпе, доплыли от борта плавучего клуба-ресторана «Ник-ван-Хоорн» до объекта с (опять-таки) пиратским названием «Глаза Дьявола». Это были две штанги с красными люминесцентными огнями: маркеры краев кораллового поля опасного для водоизмещающих кораблей. Маленькая платформа для техобслуживания этих огней-маркеров, вроде бы, не годилась ни на что другое, но владельцы клуба-ресторана тут проявили находчивость: оборудовали скамейку, бочку с бесплатным чаем, и коробку бумажных стаканчиков. Отсюда открывался отличный вид на подсвеченные мачты и условно-пиратский флаг. На первый взгляд — классика: «Веселый Роджер» (череп над скрещенными костями), но если приглядеться, то тыква с Хэллоуина и две ложки…

…Кларион Тингели, устроившись на скамейке, и глядя на флаг, произнесла:

— У нези странное чувство юмора, ты не находишь?

— Я не знаю, — Тэффи Саадат пожала плечами, — тут все происходит так быстро, что я не успеваю задуматься. Представляешь: сегодня утром я почти управляла самолетом. Так получилось: меня с кем-то спутали, и пихнули за штурвал. Хорошо, что автопилот…

— Конечно, я уже слышала, — Кларион улыбнулась, — хорошо, что обошлось.

— Вот, — продолжила юная канадская египтянка, — а дальше я уже не очень соображала, поэтому, согласилась на… Оргазмотрон. Еще я залила на блог про это. И что теперь?

— А что говорят доктора? — спросила бельгийка.

— Они говорят, все ОК, и мне надо… Развивать мою сексуальность. Знать бы: как?

— Тэффи, у тебя ведь есть парень. Я имею в виду: капитан Оули Техас.

— Да, но… Мы с Оули не так близко знакомы… Пока… И, я даже не знаю..

Если бы Тэффи высказалась определеннее, то и события развивались бы иначе. Но она постеснялась признаться, что капитан Техас согласился присмотреть за ней по просьбе Корвина, друга Маргарет Блэкчок. Для 18-летней девушки бывает обидно, что многие взрослые продолжают относиться к ней, как к ребенку. И, ей хочется представить себя взрослой молодой женщиной, у которой есть парень, причем довольно знаменитый.

В свою очередь, Кларион интерпретировала недоговорку Тэффи, как стеснительность неопытной девушки, и решила помочь ей (чем косвенно помочь капитану Техасу).

— Видишь ли, Тэффи, — мягко начала она, — здесь, в Меганезии, принято более простое, прямолинейное отношение к сексуальности, чем в Европе и Северной Америке. Это, в некотором смысле, непривычно для нас, но в этом есть свои плюсы, особенно в такой немного необычной ситуации, как у тебя. Попробуй быть прямолинейной, как они.

— Прямолинейной? — переспросила канадская египтянка.

— Вот именно. Скажи ему, что доктора рекомендовали тебе развивать сексуальность.

— А-а, Кларион, ты уверена, что это будет правильно?

— Конечно! Я вижу, ты стесняешься. Хочешь, я сама это скажу, вроде как невзначай?

— А-а… Да, если ты уверена… Заранее спасибо, Кларион.

Бельгийка снова улыбнулась, но затем сделала очень серьезное лицо и посоветовала:

— Только не забывай: тут между мужчиной и женщиной все иначе.

— Э-э… Что ты имеешь в виду?

— Тут считается странным хранить верность друг другу. Даже когда любят друг друга, запросто изменяют. В Меганезии нет морали, и тут никакое сексуальное поведение не осуждается. Запрещено только заставлять кого-либо делать или не делать что-либо.

— Я знаю, — сказала Тэффи, — мы с Маргарет гостим на острове Косраэ в доме капитана, который живет с тремя бисексуальными девушками и, по-моему, у них замечательная любящая открытая семья. Я не уверена, что смогла бы так, но это не выглядит плохо.

— Главное, это не будет для тебя внезапным душевным ударом, — заключила Кларион.

Вот так они посекретничали, еще немного полюбовались видом, и поплыли обратно, к клубу-ресторану, взобрались по трапу, стилизованному под якорную цепь, и прервали затянувшийся политэкономический диалог двух джентльменов. Серьезные разговоры сменились флеймом под кофе и гвоздичный пунш. А еще через час, к финалу флейма, сохраняя легкий флеймовый стиль, Кларион, с шуточно-загадочным видом спросила:

— Кто-нибудь знает продвинутые методы быстрого развития женской сексуальности?

— О-о! — отозвался Рэм и подмигнул жене.

— Вообще-то… (она встречно подмигнула) …Меня воодушевляет твоя реакция, но это вопрос, который я задала не для себя.

— Хэх… — подал голос капитан Техас, обращаясь к Тэффи, — …Типа, для тебя?

— Доктора Дюбуа и Винсент мне рекомендовали, — смущенно пояснила она.

— Хэх! Они что-то конкретное рекомендовали, или вообще, в принципе?

— А-а… Наверное, ближе ответ «в принципе».

— Aita pe-a, — сказал капитан, — можно сразу после ужина начать быстрое развитие.

— Сразу? — переспросила она.

— Ну, не обязательно сразу, — сказал он, — можно погулять сначала. Или можно утром.

— Я думаю, — заметила Кларион, — что Рэм и я для этого не нужны. Тем более, что нам неплохо бы пообщаться с Дидриком, и убедиться, что он вовремя ляжет спать.

— Да-да! — поддержал Рэм, — Спасибо за прекрасный вечер. Еще увидимся.

Сделав такое заявления, бельгийцы (очень тактично, по их мнению) оставили юную канадку-египтянку наедине с меганезийским капитаном-инструктором коммандос. У капитана возникло подозрение, и он немедленно высказался на эту тему:

— Тэффи, по-моему, тут какая-то ролевая игра, и мне никто не сообщил правила.

— Нет, что ты!.. — воскликнула она, вздохнула, и после паузы призналась, — …Просто, я немножко недоговорила. И Кларион подумала не совсем то, что на самом деле.

— Ясно, — сказал он, — в действительности никогда не бывает, как на самом деле. Такое свойство действительности. А теперь процедурно определись, и просто скажи мне.

— Определиться в чем? — спросила Тэффи.

— Определиться в пожеланиях. Ты хочешь сейчас вернуться на Косраэ, или ты хочешь вернуться туда завтра днем, или ты хочешь вернуться туда после полета на Луну.

— А ты, Оули? Чего хочешь ты?

— Философский вопрос! — сказал он — Прикинь: любой человек, который возвращается с войны, даже с маленькой войны, сначала несколько дней адаптируется. Или не дней. А иногда вообще не может адаптироваться — вьетнамский синдром. Но конкретно у меня ничего трагического. Неделю я впитываю удовольствие оттого, что не надо постоянно заниматься решением специфических задач. В эту неделю мне, как бы, все равно, чем заниматься. Играть в футбол, ловить рыбу, или спорить о политике. Вот, я сижу тут, с симпатичной девушкой, пью пунш, и впитываю.

Капитан Техас попробовал экспромтом-пантомимой изобразить, как он впитывает.

— А-а… — протянула Тэффи, — …Когда неделя проходит, что тогда?

— По обстоятельствам, — сказал он, — а сейчас я не думаю так далеко.

— А что бы ты делало сейчас, если бы меня тут не было?

— Тэффи, не отвлекайся на абстракции. Ты тут есть, и тебе надо определиться.

— Ладно, я попробую… — и Тэффи чуть растеряно покрутила в пальцах первобытную свистульку-флейту (случайный подарок Оули при знакомстве), — …Я бы хотела как-то опробовать эту флейту. Где-нибудь, где нет посторонней музыки.

— Это легко, — ответил капитан Техас, и…

…После четверти часа прогулки по какой-то тропинке среди зарослей, они оказались в полном одиночестве на пустом темном кусочке пляжа, где из посторонних звуков был только ритмичный шорох волн и шелест пальмовых крон. Там Тэффи Саадат при свете карманного фонарика разобралась с доисторической музыкальной техникой, и сумела исполнить на трех нотах (максимум возможного на свистульке) канадскую ковбойскую песенку «Red River Valley». Окрыленная таким триумфом разума, канадская египтянка решила показать капитану рисунки фантастических существ на своем блоге. Включив витифон (эх, жаль, экран маленький) она открыла галерею, и стала комментировать:

— Вот пушистая гусеница, она танцует на всех своих лапках.

… - Вот ежик-одуванчик. Он тоже пушистый и может лететь по ветру.

… - Вот белый дракон-одиночка из сериала Маккэфри. Он получился такой грустный, потому что не похож на других драконов. Но это в нем главное, что он не похож.

… - Вот тот самый дельфин цвета радуги, в честь него Маргарет назвала новеллу.

… - Вот толстенькая улитка, у нее круглый домик, а на ее мягких рожках-стебельках — большие глаза, как в японских «manga». Это первое существо, которое я придумала и нарисовала. У меня тогда появился дешевый планшетник — подарок с рекламной акции супермаркета, там был простой пакет графики для детей, и медиа-учебник. Я рисовала, конечно, в тайне и мой блог в сети Live-Art, тоже был тайным. Ведь шариат запрещает рисовать животных и людей. Но я уверена: бог не хочет такого запрета…

…Тут Тэффи осеклась и умолкла. У нее не было намерения снова подчеркивать свою конфессиональную принадлежность. Она ведь знала о (мягко говоря) не толерантном отношении kanaka-foa к исламу. Просто, с языка сорвалось. Но, вопреки ее опасениям, капитан Техас отреагировал на это спокойно, даже философски:

— Я не в курсе насчет богов, но все мировые религии придуманы, чтобы дурить людям голову, пока государство потрошит их карманы. Это факт, проверенный практикой. А существа у тебя классные! Только про белого дракона я не в курсе темы.

— Ты что, не смотрел сериал «Всадники Перна»?

— Нет. А про что там?

— Там… — начала Тэффи Саадат, экстренно собираясь с мыслями, чтобы кратко и ясно пересказать сюжет, причем без спойлера (в смысле — не раскрывая интригу).

Следующий час был наполнен головокружительной НФ-историей колонизации некой планеты, где особый периодический природный катаклизм привел колонистов к идее создания (методом генного дизайна) огромных летающих огнедышащих драконов. У капитана Техаса эта дизайнерская идея вызвала легкий восторг. Хотя, биологическая возможность летучего существа размером с бизона вызвала у него сомнения. Тогда он сочинил и отправил на несколько адресов E-mail с этим вопросом. Тэффи удивилась:

— Оули! Неужели твои друзья будут всерьез рассматривать инженерию драконов?

— Да! Это же реально любопытно! — без тени сомнения ответил он.

— Но, — заметила она, — даже если такой дракон окажется возможным, потребуется еще генная инженерия, чтобы он появился. А генетика еще не на том уровне, вроде бы.

— Тэффи, я знаю своих друзей. Когда они решают такую задачу, то у них появляется в процессе еще несколько параллельных задач. Например, было дело…

…Договорить он не успел. Со стороны моря вспыхнул яркий луч, затем женский голос, усиленный мегафоном, объявил (с довольно сильным японским акцентом):

— Aloha, кэп Оули! Мы тебя нашли!

— Aloha, лейтенант Нэко! — отозвался капитан Техас, — Кто меня потерял, чтоб искать?

— Никто тебя не потерял. Просто на юге некоторая жопа случилась. В пути объясню.

— Хэх! В пути куда?

— К полуострову Таласела, что в Новой Британии. Это 140 миль к югу. На «Пингвине» скользнем за час с четвертью.

— Хэх! — повторил капитан Техас, глядя на дальне-патрульный экраноплан «Пингвин», подкативший к пляжу. На крыше пилотской кабины (ходовой рубки), выступавшей над фюзеляжем, стояла девушка-японка, и продолжала говорить (уже без мегафона):

… - Aloha, glo! Я лейтенант Тако Нэко! Поехали, глянем на папуасского миллиардера!

— На папуасского миллиардера? — переспросила Тэффи (поняв, что обращаются к ней).

— E-o, — подтвердила лейтенант, — реальный миллиардер Иероним Меромис, в недавнем прошлом президент охеренно суверенной Республики Папуа.

— Что опять устроил этот проглот? — поинтересовался капитан Техас.

— Время не ждет, давайте на борт, я по дороге объясню, — сказала Тако Нэко.

…

И канадская египтянка (уже устраиваясь среди экипажа в маленьком салоне-кубрике экраноплана «Пингвин») поняла, что влипает в очередную авантюру. Экипаж, кстати, состоял сплошь из японцев — два парня, четыре девушки (включая Тако Нэко, которая сейчас была в пилотской кабине вместе с Оули). Сержант Акиро (заместитель лидера экипажа) сразу после старта приступил к изложению краткой сути происходящего.

Сначала — география. Остров Новая Британия похож на огромную (500-километровую) изогнутую колбаску, ориентированную примерно с северо-востока на запад. Немного западнее середины, в колбасу будто бы воткнута с севера 50-километровая вилка — это полуостров Таласела. На конце ручки вилки — широкое ушко, это кратер супер-вулкана, залитый пресной водой, 12-километровое озеро Дакатауа. Север полуострова с озером называется Уангуангу. Он почти не населен. Здесь только руины «самурайских» дотов, причала, и аэродрома — еще со Второй Мировой войны.

Теперь переход от географии к геополитике-экономике. Весь остров Новая Британия считается территорией Республики Папуа. А район Уангуангу относится к «землям в управлении Национального Земельного Министерства». Точнее, относился, поскольку президент Мустафа Инсар продал земли Уангуангу с озером некой турфирме «Jinny». Совершив этот выдающийся акт приватизации, президент Инсар исчез на служебном самолете, груженом личными вещами, и экспонатами из национального музея. Кстати: сумма, поступившая в Национальное Земельное Министерство от турфирмы «Jinny» (в оплату покупки Уангуангу) оказалась раскидана по оффшорным инвестфондам. Проще говоря: президент Инсар украл все, что можно унести, а что нельзя унести — экстренно продал, и украл выручку. В общем, его действия по-человечески понятны.

Может, политические игроки Ново-гвинейского региона плюнули бы на это, но стало известно, что турфирма «Jinny» принадлежит некой Джинни Каннам, дочке Иеронима Меромиса (прошлого президента Папуа, встретиться с которым жаждет Интерпол). И, возможно, даже это не возбудило бы указанных игроков, но Иероним Меромис лично прибыл в Уангуангу, чтобы осмотреть покупку и дать распоряжения подрядчикам по ландшафтно-строительному проектированию. Тут чаша терпения ряда австралийских политиков переполнилась, и в дело внезапно вступил вертолетоносец «Несторис».

Точнее: авторы тактического плана предполагали внезапность, но для маленького (20 человек) отряда незийских флибустьеров-фрилансеров, приглашенного Меромисом на всякий случай, такие финты были не в новинку. Шеф отряда: Хубал Хареб, 25-летний судано-сомалиец, обладал достаточным боевым опытом, и проницательностью. Когда оператор мини-радара сообщил ему об австралийском вертолетоносце, движущемся с запада, Хубал (не допуская мысли, что это лишь маневры в нейтральных водах) четко подготовился и дал достойный ответ. Сейчас в Уангуангу непонятная ситуация, и надо «разрулить» ее. Для этого направлена разведгруппа лейтенанта Тако Нэко, и также для этого приглашен кэп-инструктор с разносторонним опытом: Оули Техас…

…Между тем, на ходовом мостике (в пилотской кабине) Тако Нэко излагала капитану Техасу ту же обстановку детально, с момента, когда стало очевидно, что австралийская сторона нарушила свежий (вчерашний) протокол об анти-конфликтных мерах в Папуа.

Картина (в хронологическом порядке) получалась следующая:

После заката, австралийский вертолетоносец «Несторис» подошел на 15 миль к берегу Уангуангу, и отправил вертолеты: 2 тяжелых десантных, и 2 огневого прикрытия.

Все 4 вертолета приземлились на самурайский аэродром, но никого там не встретили.

Хубал Хареб успел увести своих бойцов и клиентов на милю к северу, в горы, передал радиограмму об этом, и предупредил, что работает далее в режиме радиомолчания.

Стремительный скрадывающий рейд не удался австралийцам. Так бывает, и для таких случаев единственный разумный шаг: отозвать рейдовую группу, пока путь свободен.

Сейчас почему-то это не было сделано, и австралийская группа, вместе с вертолетами, осталась на самурайском аэродроме, несмотря на риск оказаться под ударом.

На этом пункте рассказа лейтенант Тако Нэко уточнила, что этот австралийский рейд вообще был авантюрой по расчету времени. В радиусе полтораста миль от Уангуангу находятся в боеготовности две меганезийские авиабазы, и фиджийский авиаотряд на бугенвильском авианосце «Хаббакук-плюс». Это значит, что при идеальном раскладе, австралийские десантники располагали получасом на то, чтобы захватить Меромиса, и вернуться на свой вертолетоносец в нейтральных водах (чтобы далее все отрицать, по сложившемуся в мире обычаю для подобных скрадывающих рейдов). Такой расчет по времени значит: рейдовой группе следует сразу смываться, если что-то пошло не так.

Но сейчас группа не смылась, хотя все пошло не так. Это было настолько странно, что возникли сомнения: может, это не рейд вовсе? Суб-коммодор Нгоро срочно позвонил адмиралу Дулларду, и спросил: какого хрена творит австралийский вертолетоносец на участке, обозначенном по протоколу, как демилитаризованный? Дуллард ответил, что вертолетоносец в нейтральных водах, значит, ссылка на протокол не по теме. Нгоро, в порядке уточнения вопроса, сказал о вертолетном десанте на Уангуангу. Но, Дуллард возразил, что никакого десанта нет, и быть не может. Австралия соблюдает протокол.

Разговор длился четверть часа, и за это время вертолетоносец «Несторис» (наверняка получив шифровку) покинул позицию рядом с Уангуангу, и полным ходом (25 узлов) двинулся на восток, возможно, в Маданг. Получалось, что рейдовая группа брошена в оперативном поле на произвол судьбы, и это выглядело настолько непохоже на стиль австралийцев, что суб-коммодор Нгоро притормозил. Несколько лет назад он служил в морском спецназе Австралии, и сейчас был уверен: есть какая-то недостающая деталь картины. Если послать авиа-штурмовики, которые за минуту «решат проблему», то эта деталь всплывет, когда уже ничего не изменишь. Фарш невозможно провернуть назад.

Убедившись, что ситуация в Уангуангу пока заморожена (рейдовая группа торчит на самурайском аэродроме, а флибустьеры Хубала Хареба на закрытой позиции в горном массиве) суб-коммодор Нгоро принял решение: направить звено морской разведки, и пригласить эксперта (капитана-инструктора Оули Техаса). Такие дела…

.

…