30 июля. После обеда. На стоянке у юго-восточного края Новой Гвинеи.

Незийский конверсионный «морской трамвай» — скоростной 20-метровый кораблик на подводных крыльях — стал микро-лайнером для бывших пассажиров «Мидгардсорма», решивших продолжить круиз (по новой программе). Правда, уровень комфорта такого «морского трамвая», даже переделанного внутри по «каютному интерьер-проекту», не соответствует мировым туристическим стандартам, но, тут чувствуешь море. Оно вот, совсем рядом. Можно оттолкнуться ногами, и нырнуть прямо с квартердека (открытой площадки на хвосте), проплыть немного, а затем, по лесенке-трапу забраться обратно, устроиться в пластиковом шезлонге под навесом, и заняться чем-нибудь креативным…

…Герда Шредер устроилась поудобнее, открыла на ноутбуке «родной» сайт сетевого журнала «Hauswirtschaft», и создала новую запись в своей колонке. Настроение было подходящее, слова будто сами собой приходили в голову, и выкладывались на экран.

*** Луизиада — бывшая папуасская глубинка, ныне — меганезийская ***

Если представить себе Новую Гвинею мультяшной лисицей, бегущей вдоль экватора между двумя океанами вслед за солнцем, то Луизиада покажется ее пушистым хвостом.

Архипелаг Луизиада это не просто острова с причудливыми вулканическими горами, покрытыми джунглями, и берегами, заросшими цветущими манграми, среди которых прячутся изумительные песчаные пляжи, и кокосовые рощи. Это не просто огромные лазурные лагуны, окруженные барьерным рифом, который защищает фантастические подводные коралловые сады от ярости океанских штормов. Это страна мифов, сказок, историй одного из самых древних и загадочных уголков Океании. Живое хранилище, которое дышит, веселится, грустит, спит, играет. Волны у берегов Луизиады не просто набегают на ваши ноги, они будто легонько похлопывают вас ладошками по бедрам, и говорят вам: «Aloha oe! Давайте поиграем в пятнашки!». А когда вы лежите на песке, солнце Луизиады не просто светит, а вылизывает горячим языком вашу спину, будто огромная ласковая кошка — призрачная, но осязаемая. Поэзию этого места невозможно передать словами, поэтому пусть будут два видеоклипа: с борта лайнера и с пляжа.

(ВСТАВКА: клип с борта «морской трамвая» — лагуна, причудливые горы, и деревня).

(ВСТАВКА: клип с пляжа на «морской трамвай» у дальнего края бамбукового пирса).

А теперь немного публицистики — о реалиях жизни типичной деревни на Луизиаде.

Сетевые источники сообщают об опасных агрессивных туземцах, но эти данные явно устарели. По моим впечатлениям, туземцы дружелюбны, а их первобытность условна. Моду в первобытных деревнях задают колонисты kanaka-foa. Их гораздо меньше, чем туземцев, но у них техника, медицина и оружие. Они доминируют над туземцами не в хрестоматийном стиле белых плантаторов, а совсем иначе. Я заметила, что kanaka-foa иногда даже стесняются своего огромного авторитета, и внешне не выделяют себя из туземной среды: живут почти в таких же хижинах, одеваются почти так же, помогают соседям-туземцам по хозяйству, играют с туземными детишками, пляшут на туземных вечеринках. Но — колонисты это хозяева. Как в экономике, так и в социальной жизни.

Туземцев это не напрягает, скорее, наоборот, они довольны, что место традиционных деревенских вождей (склонных к мелкому насилию над подданными) заняли толковые пришельцы (которые просто хотят, чтобы в деревне была комфортная атмосфера).

Я неспроста пишу, что первобытность тут условна. Она существует лишь постольку, поскольку не противоречит комфорту (как это понимают колонисты). «Первобытные хижины» (у всех колонистов, и у многих туземцев) тут снабжены водяной цистерной, электрогенератором, бойлером, холодильником, и душевой кабиной. У деревенского причала, с деревянными каноэ соседствуют гидропланы — необходимый атрибут для колонистов kanaka-foa, как джип для европейского или американского фермера.

И для полноты описания деревни: колоритная инсталляция у причала, напоминающая небольшую обсерваторию — квадратный домик с алюминиевым куполом. Общинный самогонный аппарат. Все растительные отходы сбраживаются, и из браги отгоняется этиловый спирт — самое распространенное моторное топливо в Меганезии.

Жизнь в море Нези лоскутная, будто хиппи-джинсы с множеством дыр, на которые грубыми сверхпрочными морскими стежками приляпаны зверски прочные заплаты из разных материалов (которые попались под руку). В лексиконе менеджеров-нези есть термин: «мозаичная социально-сетевая экономика». Тут точнее не скажешь. Мозаика. Первобытное полотно, сплошь в ярких заплатках сверхпрочного милитаризованного анархистского постиндастриала. Зверски надежная штука — судя по тому, что об этом говорят политические аналитики — как сторонники, так и противники режима нези…

* * *

…Волна вдохновения убежала, и, в ожидании следующей волны, Герда (отложив свой ноутбук) огляделась по сторонам. Очень вовремя, чтобы увидеть, как лучшая подруга Азалинда Кауфман (куда-то улизнувшая после завтрака ради очередного эротического приключения) возвращается с берега. Итак, Азалинда, абсолютно голая, но с пляжной сумочкой в руке, и мечтательной улыбкой на лице, шествовала по бамбуковому пирсу, улыбаясь окружающему миру, как солнышко на детских рисунках. Дойдя до трапа, не особенно торопясь, она поднялась на квартердек, и шлепнулась на соседний шезлонг.

— Похоже, ты совсем потеряла тормоза… — слегка восхищенно пробормотала Герда.

— А чего стесняться? — отозвалась Азалинда, и бросила взгляд вдоль корпуса «морского трамвая», в сторону носовой части, где на крыше ходовой рубки сидели четверо голых французов (два парня и две девушки) и играли в карты, — Да, чего стесняться? Теперь в круизе только взрослые пассажиры, причем без дурацких психических комплексов.

— Угу… — Герда хмыкнула, — …Знаешь, ты похожа на кошку, только что обожравшуюся сметаной. У людей вообще-то не бывает выражения такого полного счастья на лице.

— У меня — бывает! — гордо парировала Азалинда, и сладко потянулась, — Я попробовала межрасовый секс-свинг трое на трое. Вот это отрыв, черт возьми! Круче, чем в кино!

— У тебя это так просто, — со вздохом констатировала Герда, — я тебе даже завидую.

— Эй! Ты что? — тут Азалинда внимательно посмотрела на подругу, — Если ты серьезно влюбилась в незийского майора Гестапо, то это просто ни к черту! Курортные романы хороши потому, что они как порыв ветра: раз-два и исчезли без следа. А ты…

— Азалинда, не учи меня жить, ладно?

— Но, Герда, я не учу тебя жить, я просто хочу помочь. Если ты скажешь, что у тебя все прекрасно с этим майором, и тебя ничего не беспокоит в этом, то я умолкну.

Герда Шредер снова вздохнула, и чуть заметно покачала головой.

— У меня все прекрасно с Хелмом, но я не буду врать, будто меня ничего не беспокоит.

— Поделись, — предложила Азалинда Кауфман, — я тебе подскажу. Я такая практичная.

— Да, ты вообще Номер Первый. Но все слишком сложно. И меня беспокоит Феликс.

— А при чем тут твой сын? — удивилась Азалинда.

— Ты правда хочешь знать?

— Глупый вопрос, Герда! Конечно! Иначе я бы не спрашивала.

— Ладно, я расскажу. Дело вот в чем. Феликс увлекается любительской мангой.

— А-а, ты говорила, что он подсел на рисование этих комиксов в японском стиле. Но, я думаю, это не худшее хобби.

— Азалинда, я же говорила: это не хобби, это то, что Феликс выбрал, как профессию.

— Да, ты говорила. А я говорила тебе, что на этих комиксах люди делают такие деньги, которые на обычной работе даже во сне не привидятся. Главное: попасть в струю.

— Вот-вот! — Герда кивнула, — А я тебе ответила, что не хочу, чтобы мой сын зависел от попадания в какую-то струю. Не случайно на одного талантливого художника, который завоевал славу, есть сто талантливых художников, которые спились от безысходности. Конечно, я не давила и не собираюсь давить на Феликса, чтобы он менял увлечение, но настороженность остается. К тому же, я слабо понимаю этот японский жанр комиксов.

Азалинда Кауфман покивала головой в знак того, что помнит, а затем спросила:

— Слушай, что мы перескочили на Феликса и японские комиксы? Мы говорили о твоих отношениях с майором фон Зейлом, и о том, что, по-твоему, все слишком сложно.

— Вот-вот, — ответила Герда, — все слишком сложно еще и потому, что Хелм фон Зейл, в отличие от меня, хорошо понимает принципы манги. Впервые у Феликса появился тот взрослый не чужой человек, который понимает в этом и готов общаться на эту тему.

— Взрослый не чужой человек? — отозвалась Азалинда, — Говори лучше прямо.

— Ладно. Феликс в курсе, что я сплю с Хелмом. Я вообще никогда не скрывала от сына своих отношений с мужчинами, кроме, конечно, случаев «на одну ночь». Я думаю: так правильно. Это основа доверия, и Феликс тоже ничего не скрывает от меня. Или почти ничего. А если мать стесняется того, как она живет, то ребенок будет замкнутым.

— Герда, не трудись повторять, я уже не раз слышала эту твою философию. Я могла бы возразить, но не буду, а то мы уйдем от темы. Кстати, просто сказать: ты спишь с фон Зейлом, это ничего не сказать. Я же вижу, как ты на него смотришь.

— Э… А как я на него смотрю.

— Вот так!

Азалинда широко раскрыла глаза, и похлопала ресницами, одновременно изобразив на своем круглом лице улыбку почти до ушей, так что стала похожа на картинку Крайне Влюбленной Девушки в стиле тех самых комиксов манга.

— Неужели у меня такой глупый вид? — взволновалась Герда.

— Нет, еще глупее. Но, не переживай, тебе это даже идет.

— Спасибо, Азалинда, ты умеешь вовремя сказать теплые слова подруге.

— Конечно, я умею. Итак: насколько далеко зашло общение твоего сына с фон Зейлом?

— Настолько, что Феликс звонит ему запросто: aloha, Хелм, ты не очень занят сейчас?

— Ох, черт… Вот это ты влипла, Герда…

— Спасибо, Азалинда, как мило, что ты это сказала!

— Извини, это я от неожиданности. Слушай, Герда, а может, все не так уж плохо?

— О, да, конечно, Азалинда, все не так уж плохо. Бывает гораздо хуже.

— Нет, правда, Герда, это даже здорово. Я не припомню случая, чтоб у кого-то из твоих мужиков было взаимопонимание с твоим сыном. Ты еще переживала из-за этого. Твои мечты сбываются, а ты капризничаешь, опять тебе все не так.

— Азалинда! Ты не забыла кто такой Хелм фон Зейл?

— Нет, я не забыла. Он майор незийского Гестапо, военный преступник и все такое. Но сейчас мы говорим не о политике, и не о международном криминальном кодексе.

Герда покачала головой и негромко произнесла:

— Хотя мы говорим не об этом, в какой-то момент это, к сожалению, начинает влиять.

— Это как? — удивилась Азалинда.

— Это так! Хелм не может приехать ни в какую цивилизованную страну. Нет, я вру. Он может приехать в Новую Зеландию, а теперь, кажется, еще в Австралию. Нези и асси в Кавиенге подписали новое соглашение. Аннулируется полицейское преследование по действиям военнослужащих обеих сторон в предыдущих вооруженных конфликтах.

— Вот видишь, Герда! Твой майор может поехать сразу в две цивилизованные страны!

— Да. Но в Европу он не может поехать.

— Минутку! А зачем тебе нужно, чтобы фон Зейл поехал в Европу?

— Зачем мне?.. — переспросила Герда, — …Черт побери! Я не знаю! Я запуталась!

Азалинда дружески похлопала ее ладонью по затылку.

— Вдохни глубже, подруга!… Вот так… И медленно выдохни… Хорошо. Теперь еще раз повтори… Отлично. Теперь представь фон Зейла у нас в Штайнау-ан-дер-Штрассе.

— Ох… — Герда покачала головой, — …Чушь какая-то получается.

— Вовсе не чушь! Просто, свет клином не сошелся на нашем городке, и на Германии.

— Подожди, Азалинда! Ты что, намекаешь на мой переезд сюда?!

— Заметь, Герда, ты сама это сказала!

— Черт побери! Конечно, я это сказала после такого намека! Ладно, я. Но Феликс!

— Но, — заметила Азалинда, — ты ведь сама сказала, что фон Зейл ладит с Феликсом.

Герда выразительно покрутила пальцем у виска.

— Ты что, Азалинда? Мы знаем фон Зейла всего три недели!

— Да! Но, какие три недели! Или ты думаешь, этого мало?

— Черт побери! Я не знаю! Это… Это слишком сложно.

— Тогда, просто подожди, пока узнаешь его лучше. Тогда ты решишь.

— Что я решу?!

— Что-нибудь. Откуда мне знать, Герда, что у тебя в голове? Но, я тебе так скажу: Если майор фон Зейл нравится тебе, как мужчина, а твоему сыну — как старший напарник по рисованию японских комиксов, то не зевай. Понятно?

— Знаешь, Азалинда, ты со своими советами такая простая вообще.

— Я знаю. А зачем разводить сложности на пустом месте?

— На пустом месте?.. — переспросила Герда, и…

…Резко прижала палец к губам. Потому что по пирсу к «морскому трамваю» легко и уверенно шагал майор фон Зейл. В следующий момент Азалинда повернулась и тоже увидела его. Слегка надув губы, она весело фыркнула, приветственно махнула майору ладошкой, встала с шезлонга, и пошла к палубному люку, откуда внутренний трап вел в коридор к каютам. Майор фон Зейл успел ответно отсалютовать ей. Минутой позже он поднялся на квартердек и, быстро наклонившись, поцеловал Герду в кончик носа.

— Ua-here oe!

— Ua-here oe! — ответила Герда (уже запомнившая эту короткую полинезийскую фразу, означающую: «я люблю тебя»).

— Как ты провела день, если не секрет? — спросил он.

— А если секрет? — подмигнув, спросила она.

— Тогда, ни за что не рассказывай! — артистично-серьезным тоном прошептал майор.

— Увы! — Герда вздохнула, — Я не догадалась сделать ничего секретного. А ты?

— Я успел. Во-первых, кое-что по работе, во-вторых, кое-что совместно с Феликсом.

— О! У тебя с моим сыном появились мужские секреты, я не ошибаюсь?

— Ты не ошибаешься. Но через минуту это перестанет быть секретом для тебя. Феликс нарисовал тебе модельное платье в стиле «manga-girl», а я дал заказ в 3D-ателье. Вот: готово. Идем в каюту, ты примеришь, — с этими словами, майор вытащил пластиковый пакет из широкого кармана своей флотской жилетки-разгрузки.

— Вы два хитрых авантюриста! — объявила Герда, — Ладно, идем, посмотрим.

…

Модельное платье в стиле «manga-girl» оказалось чем-то вроде короткого спортивного «теннисного» сарафана, но из интересного тускло-серебристого вязаного материала, с бешено-смелыми выемками и разрезами. Будь Герде сейчас 20 лет — ей бы мгновенно понравилось. Но, будучи примерно вдвое старше, она, надев это, засомневалась:

— Слушай, Хелм, это для юной отвязанной девушки на сомнительную вечеринку!

Майор фон Зейл энергично покивал в знак согласия.

— Тебе отлично подойдет амплуа юной отвязанной девушки на вечеринке-фестивале Имболк, в ночь на 1 августа. У нас есть фантастически-сомнительные приглашения!

— Хелм, если ты о неоязыческих фестах, то Имболк в феврале, а в августе — Ламмас.

— Мы в Южном Полушарии, — напомнил фон Зейл.

— А! — она легонько хлопнула себя по лбу, — Точно! Солнечное Колесо пол-оборота по часовой стрелке. И где будут рады видеть нас на Имболк-фесте?

— Вот! — объявил майор, и передал ей элнот, на экран которого был выведен список.

— Рассмотрим… — произнесла Герда, быстро читая строчки, — …Ох! Омар Зурарра, яхта «Ecoil-Rig», море Горгоны, Соломоновы острова. Это как понимать?

— Так и понимать. Нас приглашает Омар Зурарра. Ты, вероятно, слышала о нем.

— Хелм! Конечно, я слышала. Омар Зурарра, богатый бахрейнец, бежал в Меганезию от саудовских киллеров, и живет тут под спецнадзором, потому что он мусульманин.

— Нет. Потому, что он мусульманин, влияющий на экономику нашего юго-запада.

— Это я тоже знаю, — сообщила Герда, — мистер Зурарра, автор проекта «Гигаплафер», и генеральный консультант — участник правления проекта. Бешеные объемы биотоплива, получаемого из планктона с Гигаплафера, поставляются в Новую Зеландию с мая этого года. По сети ходят слухи, что Омар Зурарра на днях договорился с австралийскими бонзами о поставках биотоплива еще в Квинсленд, и биржа Сиднея на грани паники.

— О! Ты неплохо информирована. Что еще ты знаешь?

Герда Шредер загадочно улыбнулась.

— Еще, по слухам, надзирает за Омаром Зуррарра молодая женщина, офицер разведки Народного флота, причем мусульманка. И, якобы, она спит со своим поднадзорным.

— Все правда, кроме одного, — прокомментировал фон Зейл.

— Что неправда? — спросила Герда.

— Неправда, что лейтенант Аладдин Надир мусульманка. Она коренная австралийка по этносу, неоязычница по религии. Я знаю ее по войне на Гуадалканале.

— Гм… А почему такое имя?

— Так сложилось. Надир это в навигации направление, противоположное зениту. Такое прозвище было у некого моряка, попавшего в Австралию на каторгу в XIX веке. Затем прозвище стало считаться фамилией. А имя Аладдин, это из сказки «Волшебная лампа Аладдина». Неудивительно при склонности австралийцев к оригинальным именам.

— Занятно! Значит, незийская австралийка-язычница празднует Имболк, а бахрейнский миллиардер-мусульманин платит за все это, поскольку куда же он денется?

Майор INDEMI сделал отрицающий жест ладонью.

— Нет, инициатива исходит от Омара Зурарра. Он, в общем, адекватный дядька, он тут надолго, возможно, на всю жизнь, и он не хочет выглядеть инородным телом. Просто прикинь: он раскрутил потрясающий проект. Он стал бы популярен, если бы не.

— Если бы не был мусульманином? — расшифровала Герда.

— Точно, — подтвердил фон Зейл, — в нашем море плохое отношение к мусульманам.

— Минутку, Хелм! А как же Тэффи Саадат?

— Ну, мисс Саадат это уникальный случай, с ней все иначе.

— Итак, — предположила Герда, — Омар Зурарра тоже хочет стать уникальным случаем.

— Да. Ты абсолютно права, однако стратегия мистера Зурарра сложнее. Как говорят в подобных случаях русские: он хочет залезть на елку, и не ободрать задницу.

Герда Шредер задумчиво потерла висок пальцем.

— Я знаю эту русскую пословицу, но при чем тут случай Омара Зурарра?

— Поясняю, — сказал фон Зейл, — для мисс Саадат не важно, как ее воспримет Умма.

— Умма это мусульманская община, не так ли? — спросила Герда.

— Примерно так. Это условное объединение всех правоверных мусульман. Так вот, для мистера Зурарра контакт с Уммой — это ресурс лоббирования в Австралии и Северной Америке. Поэтому он хочет и устроить фест на Имболк, чтобы показать симпатию к неоязычеству канаков, и организовать там же фуршет для авторитетных мусульман из ближайших регионов, чтобы избежать обвинения в отступничестве от Уммы.

— Гм… Знаешь, Хелм, я сомневаюсь в возможности объединить две такие штуки.

— На самом деле, три штуки, — сообщил майор.

— Три? А что третье?

— Третье, это пикник с австралийскими журналистами экологической ориентации для доказательства безвредности Гигаплафера для морской фауны.

— Я не понимаю. Как можно на пикнике доказать безвредность чего-то для фауны?

— Ну, научное доказательство на пикнике не найти, однако оно не требуется. Я думаю, журналистам будет достаточно увидеть, как веселые киты танцуют на своих хвостах.

— Киты танцуют на хвостах? — недоверчиво переспросила Герда.

— Почти танцуют, — уточнил майор INDEMI, — если ты захочешь посмотреть…

— Будто ты сомневался, что я захочу посмотреть на это! — энергично отозвалась она.

…