Вторая половина ночи 1 августа. Там же: Море Горгоны. Мега-яхта «Ecoil-Rig».

После огнеметного экстрима и диких факельных плясок на лодочном терминале, гости вернулись на главную открытую палубу, к ухо-подобному бассейну уже одной общей компанией. Конечно, не дошло до того, чтобы гости — нези, асси и киви, сдружились с гостями — мусульманами, но чтобы веселиться на общей вечеринке это и не требуется. Достаточно просто общаться без жесткого барьера между одними и другими. Эта цель (указала Герда в продолжении своего дебютного светского репортажа) была, в общем, достигнута. Но (увы) интрига постмодернистской буфф-оперетты была исчерпана, и в репортаже следовало поставить точку. Дальше ничего интересного не будет…

— Герда, ты уверена? — спросил фон Зейл.

— В чем, Хелм?

— В том, что ничего интересного тут больше не будет, — пояснил он.

— Э… Ты что, читаешь мысли?

— Нет, но ты так однозначно выражаешь эти мысли мимикой, что…

— …Понятно, — Герда вздохнула, — не быть мне артисткой и шпионкой.

— И не надо. Ты превосходно смотришься в качестве фрондерского профи-блоггера.

— Mauru! — она отвесила ему шуточный поклон, — А почему ты спросил, уверена ли я?

— Угадай, — предложил майор.

— Гм… Вероятно, это намек, что интересное на вечеринке еще не закончилось.

— Точно! — подтвердил он, — Я же говорил тебе о китах, танцующих на хвостах.

— Да, но я подумала, что это шоу для СМИ начнется, когда взойдет солнце.

— Ты абсолютно права, Герда. А хочешь неформально пообщаться с людьми, которые пригласили в море Горгоны этих китов, танцующих на хвостах?

— Спрашиваешь!

— Если это значит «да», то я познакомлю тебя с ребятами из подводной лаборатории в катамаране-цоколе мега-яхты. Они, что надо, но склонны к розыгрышам, имей в виду.

— Так, минутку, а ты не будешь там?

— Я, — ответил фон Зейл, — подойду через два-три часа. У меня политический раут.

— Ладно, я поняла, буду адекватно реагировать на розыгрыши. Веди меня, Вергилий!

…

Через четверть часа. Центральная башня мега-яхты «Ecoil-Rig». Нулевой этаж.

Экс-консул Старк встретил фон Зейла у лифта и для начала спросил:

— Твоя дама сердца не обиделась, что ты опять смылся?

— Нет, Ури. В приоритетах Герды любознательность и я на общем втором уровне.

— Ух, как! А что на первом уровне?

— Феликс, ее сын, и это правильно, — ответил фон Зейл.

— Это правильно, — согласился Ури-Муви Старк, — ну, что, переходим к делу, майор?

— Да, экс-консул. По словам Омара Зурарра, в пентхаусе нас ждут три фигуранта.

— Точно, майор. Расскажи: что ты о них думаешь? Главное, и кратко, если получится.

— Можно попробовать, кратко, но я воспользуюсь шпаргалкой… — тут фон Зейл извлек малоформатный планшетник-элнот из кармана и продолжил, — …Значит, так…

…Первый: Абдулла Ветчет из Ванкувера, Канада, сопредседатель фонда FINA «Fikr-Investment-North-America», операции с исламскими финансовыми инструментами.

…Второй: Карим Али ат-Тариди из Бахрейна, радикальный шейх, сейчас действует на севере Персидского залива, порт Басра, Ирак, пиратствует, крышует контрабандистов.

…Третий: Шахзар-Имран Мусаффар, шейх тариката Табрисийа из Гуджарата, Индия, пограничный район с Синдом, Пакистан. Живет в Лондоне рэкетирует единоверцев.

— Кстати, — произнес Старк, — я встречался с Шахзаром в апреле на Филиппинах. У нас случился с ним общий интерес: расследовать теракт на австралийском авиалайнере.

— Я в курсе, — сказал фон Зейл, — и что ты думаешь о Шахзаре?

— Сволочь, но реалист с понятиями, — сказал экс-консул, — в Лондоне он рэкетировал, в частности Омара Зурарра. Но сейчас Омар нужен Шахзару, и он вернул Омару деньги. Примитивный, но действенный метод исправить отношения и начать сотрудничество.

Хелм фон Зейл покивал головой в знак согласия со сказанным.

— Да, Омар нужен Шахзару. И Омар нужен Кариму Али ат-Тариди, и всю весну Карим доставал Омара звонками, упирал, что они земляки, в общем, добился контакта.

— Ровно так, Хелм. Вопрос только: зачем это нужно двум рэкетирским шейхам?

— Знаешь, Ури, до сих пор была версия, что Шахзар и Карим используют Омара, чтобы имитировать, будто у них секретный договор с нами. И это работало. Некоторые СМИ сообщали, что Народный флот помогает исмаилитам против ваххабитов.

— Но, — заметил Старк, — если так, то шейхам не нужны реальные переговоры с нами.

— Да, — подтвердил фон Зейл, — и на повестке дня новая версия, объясняющая, зачем тут третий фигурант: Абдулла Ветчет из Канады. Он родился в слабо-религиозной англо-канадской семье, и его назвали Майкл Ветчет. В университете Майкл связался с лево-коммунистическим движением. После университета он принял ислам, стал Абдуллой, занялся жилищной кооперацией малоимущих мусульманских семей, вошел во вкус, и добился таких успехов, что был принят в, скажем так: тайную канадскую корпорацию пилильщиков государственных дотаций для бедных. За 12 лет он наплодил несколько исламских инвестфондов, и нахапал более миллиарда долларов. Как-то так.

— Способный говнюк, — заключил Ури-Муви Старк, — но за хреном он приехал сюда?

— Возможно, — ответил майор, — он хочет инвестировать сюда. Его логика проста: если получилось у Омара Зурарра, то почему бы не попробовать тоже?

Экс-консул недоверчиво покачал головой.

— Логика, как бы, нормальная, но тогда зачем Абдулле нужны два шейха-рэкетира?

— Ну, вероятно, чтобы сформировать большой финансовый пул, — тут фон Зейл очертил руками в воздухе большой круг, иллюстрируя идею большого финансового пула.

— Вот как! — Старк хмыкнул, — Но, когда придет время делить табаш, эти шейхи поделят содержимое пула на двоих, поскольку Абдулле уже не понадобится доля.

— Только не в нашем море, — возразил фон Зейл.

— Вот как… — повторил экс-консул, уже другим тоном (задумчивым), — …Это, ты, типа, намекаешь, что в наше море хочет переселиться еще один исламский миллиардер?

— Да, типа того. Но, Ури, это предварительная версия. Глянем, как пойдет разговор.

— Глянем, — согласился Ури-Муви Старк, и нажал кнопку вызова лифта.

…

Холл пентхауса мега-яхты «Ecoil-Rig» не выглядел шикарным. Просто, комфортный и оригинальный дизайн в строгом стиле классик-техно с черно-белой гаммой цветов, и с минимумом мебели. Вокруг многоугольного стола, в удобных креслах сидели трое:

Англосакс с отработанным имиджем «Успешный, но лично-скромный брокер-янки».

Крепкий араб, наголо бритый, но с бородкой, одетый в простые брюки и футболку.

Уроженец Индостана в модном сингапурском костюме для дансинг-банкетов.

Старк и фон Зейл переглянулись, и молча сели на свободные кресла. Несколько секунд пятеро мужчин провели в тишине, и лишь затем уроженец Индостана произнес:

— Мистер Старк, я рад снова видеть вас. Мистер фон Зейл, я рад знакомству, поскольку наслышан о вас.

— А я наслышан о вас, мистер Мусаффар, — ответил майор INDEMI.

— Приятно иметь дело с информированным человеком, мистер фон Зейл. Вероятно, вы изучали также досье мистера Карима Али ат-Тариди и мистера Абдуллы Ветчета.

— Да, это часть моей работы.

— Хорошо! — сказал Ат-Тариди, — Не придется терять время на церемонии.

— Точно подмечено! — обрадовался Абдулла Ветчет, — Не терять время на церемонии! Я предлагаю обращаться друг к другу по именам, если никто не возражает.

Получив согласие Старка и фон Зейла на такое неформальное обращение, Ветчет сразу воодушевился, и повел разговор по заранее продуманному плану. Он начал с того, что предубеждение нези против мусульман — трагическая ошибка. Смотрите сами (говорил Ветчет) мы с вами на одной стороне. Ислам и Tiki противостоят империалистическому глобализму, всемирному ростовщичеству, и всеобщей продажности! Шариат и Хартия утверждают твердые и неизменяемые религиозно-этические принципы, имеющие силу закона. Простого и ясного закона, действующего быстро и непосредственно. Никакого адвокатского крючкотворства, никаких уловок, и промедлений! Народ сам вершит суд справедливости — открыто и честно, опираясь на древние мудрые обычаи…

…Завершив первую часть своего выступления, Абдулла Ветчет сделал паузу, чтобы у слушателей была возможность возразить или задать вопросы. Но Старк и фон Зейл не собирались возражать или спрашивать. За время его монолога, они закурили толстые «фиделевские» сигары, молчали, и только переглядывались. Такое раньше никогда не случалось в долгой агитаторской практике Ветчета, и он, подождав немного, спросил:

— Ури, Хелм, вы согласны?

— Пока, — откликнулся Старк, — не с чем соглашаться.

— Мы, — добавил фон Зейл, — не услышали конкретных предложений.

— А! Да, разумеется! Сейчас я перейду к более конкретным вещам, — сказал канадский оператор исламских финансов (постаравшись преодолеть легкую растерянность из-за странной реакции, и убедив себя, что визави согласны с приведенными доводами).

Исходя из этого, он перешел ко второй части. Сейчас (сказал он) время осмотреться и выяснить: кто стравливал мусульман и нези? Легко увидеть, что это сделали хитрые и бесчестные империалистические финансовые олигархи, банкиры, полагающие, будто купили весь мир, обманщики-адвокаты, лживые TV-мейкеры, и продажные политики. Столпы прогнившего миропорядка, построенного на долговом рабстве, на фальшивой либерально-буржуазной демократии, и на безволии народа, лишенного традиционных жизненных ориентиров. Дряхлые олигархи в своих зажравшихся государствах Запада дрожат от страха перед неотвратимо наступающим новым справедливым порядком. И общая миссия мусульман и канаков в том, чтобы установить этот порядок, прекратить тянущиеся войны в тропическом «горячем поясе», дать людям Третьего мира пищу и безопасность, вместо пустых обещаний «общества благоденствия» от ООН и МВФ.

После этой (второй) части выступления Абдулла Ветчет снова сделал паузу.

— Ну, и?.. — спокойно поинтересовался Ури-Муви Старк.

— Если вы хотите, то я могу разъяснить каждый тезис, — предложил Абдулла Ветчет.

— Экс-консул и я ждем конкретных предложений, — сказал Хелм фон Зейл.

— А, да, я понимаю… — Ветчет кивнул, — …Вы представители военного бизнеса, значит, оцениваете идеи, только когда они доведены до конкретных планов и действий.

— Типа того, — подтвердил экс-консул Старк.

— Отлично! — Абдулла Ветчет снова кивнул, — Поговорим об этом! Конкретные планы и действия начинаются с финансов. Идеи Tiki в сфере финансов созвучны идеям ислама. Принципы исламских финансов: поощрение инвестиций в производство и торговлю за договорную долю в доходе, но запрет ростовщичества, передачи денег или товаров за договорные проценты. Также запрещены азартные игры, как бизнес. Нельзя торговать будущими деньгами или рисками. Запрещены фьючерсные биржи, хеджевые фонды, и спекуляции со страховками. Главное: запрещен потребительский кредит, загоняющий население в долги, и вздувающий цены из-за накачки рынка виртуальными деньгами. Возможно, вы незнакомы с исламскими финансовыми инструментами…

— …Мы знакомы, — лаконично оборвал его майор фон Зейл.

— Отлично! — повторил Ветчет, — А вы заметили, что Хартия, справедливо запрещая все западные финансовые инструменты, не запрещает этичные исламские инструменты?

— Мы не заметили, — все так же лаконично ответил майор INDEMI.

Канадский оператор исламских финансов, казалось, был, искреннее удивлен.

— Но, мне кажется: это очевидно!

— Нет, Абдулла. Очевидно как раз обратное: любой бизнес с исламскими финансами в Меганезии, это анти-хартийная деятельность, согласно директиве Малколма. Значит: ликвидация всех участников, с рапортом суду постфактум, об исполнении.

— Но почему, Хелм?!

— Достаточно того, — ответил майор INDEMI, — что исламские финансы инвестируют в халяльный и только в халяльный бизнес. Халяльная пища, халяльные товары и услуги, халяльный образ жизни. Вот ответ. Хотите проверить — welcome. Суицид не запрещен.

— Но, — продолжал спорить Ветчет, — халяльная пища не содержит ничего вредного! Это просто определенный способ забоя скота или подготовки пищевого полуфабриката.

— Абдулла, мы зря тратим время. Откройте ваш коран, и прочтите суру «Аль-Маида», конкретно: третий аят. Там ясно сказано: это НЕ ПРОСТО определенный способ.

— О! Вы читали Священный Коран? Это сближает нас, вы не находите?

— Сближает, — лаконично согласился фон Зейл.

— …И, — продолжил Ветчет, — если вы читали, то знаете: для абсолютного большинства товаров нет требований халяля. Например, бизнес мистера Зурарра. Биотопливо. Или незийские витифоны и элноты. Пользоваться ими, это не харам для мусульманина.

— Ну, и?.. — снова поинтересовался Ури-Муви Старк.

— Я хочу сказать, — пояснил оператор исламских финансов, — что мы могли бы прийти к договоренности об исламском инвестфонде, который будет заниматься только таким религиозно-нейтральным бизнесом в Меганезии. Вы знаете, что с 2010-х в мире растет популярность исламского банкинга. Если мы соединим эту популярность с факторами инвестиционной привлекательности вашей страны, то привлечем огромные ресурсы в научно-производственное развитие. И многие отличные проекты, которые пока, из-за недостаточности ресурсов, отнесены у вас на будущее, смогут стартовать уже завтра.

Майор фон Зейл покрутил в пальцах чуть дымящуюся сигару, и произнес:

— А что исламского вы предлагаете в этом фонде?

— Сам инструмент привлечения средств, — пояснил Ветчет, — это будет sukuk, исламская ценная бумага, аналогичная паю в коммандитных партнерствах: той форме, которая на сегодняшний день применяется у вас в стране для привлечения внутренних, и крупных иностранных инвестиций.

— Хм! — буркнул Старк, — Какая разница, наш уже привычный com-pie, или ваш sukuk?

— Торговая инфраструктура, — ответил Ветчет, — электронный путь размещения sukuk в мировом масштабе отработан в начале века. А после 2020-го года объем рынка sukuk устойчиво превышает 3 триллиона долларов. Через эту инфраструктуру, мы можем к середине следующего года привлечь в Меганезию 50 миллиардов долларов.

— Хелм, что скажешь? — спросил экс-консул, повернувшись к фон Зейлу.

— Позвони Норне, спроси, что она думает о такой сумме, — предложил майор.

Экс-консул кивнул, извлек из кармана витифон, ткнул клавишу, и…

… - Aloha, Норна. Извини, что ночью…

… - Ну, по-любому, извини. Вопрос: нужно ли нам к середине следующего года 50 миллиардов долларов внешнего паевого капитала?

… - Это предлагают, как бы, знакомые Омара.

… - Нет, не их деньги, но они, типа, соберут через инструмент sukuk. Знаешь такое?

… - Конечно, в нашем море только под контролем Полифема. А что про сумму?

… - Сколько ты сказала? Не более, чем 800 миллионов в месяц?

… - Да, понятно, что только если Верховный суд разрешит. Хелм и я как раз сидим с предлагающими людьми, и выясняем, что печатать в раут-рапорт для наших судей.

… - Ясно. Тогда я тебе утром позвоню… ОК, в полдень… Aloha!

Абдулла Ветчет дождался, пока Старк прервал связь, и спросил:

— Ури, кто такой Полифем?

— Не кто, а что. Это полиция по мониторингу финансово-экономической деятельности потенциально опасных бизнесов: обще-криминальных или анти-хартийных. Чтобы вы понимали принцип: исполнительный директор фонда будет из Полифема, а вам будет предоставлено место в правлении с должностью генерального консультанта. Все как в случае Гигаплафера. Детали вам расскажет Омар Зурарра. Только целевые проекты по инвестициям в области, где есть дефицит капитала, и только распределение прибыли от инвестиций. Никаких фокусов вроде поддержки исламских миссий, никакого участия в религии и политике. Шаг влево, шаг вправо считается за побег, прыжок на месте — за попытку улететь, и Полифем стреляет по-боевому без предупреждения. Как-то так.

— Ури, мне жаль, что вы так предубеждены. А что вы говорили о сумме?

— Вы слышали, Абдулла. До середины будущего года можно разместить 8 миллиардов долларов из ваших источников.

— Но, — заметил Ветчет, — можно выгодно разместить средства в соседних регионах, где влияние Меганезии может надежно защитить инвестиции. Например, север Папуа.

— Нет, — резко припечатал фон Зейл.

Карим Али ат-Тариди нахмурился.

— Ваше «нет» звучит обидно. Ваша сторона уже выдвинула ряд жестких условий, и мы рассчитываем на ваши уступки по географии, доступной для работы нашего фонда.

— Мы, — ответил майор INDEMI, — обещали север Папуа определенным инвесторам.

— Тогда, — высказался Шахзар-Имран Мусаффар, — другой вариант: острова и акватория Молуккского моря в 1000 километрах к юго-западу от вашего Палау.

— Молуккское море? — переспросил фон Зейл и поглядел на Старка.

— Что ж… — пробурчал экс-консул, — …При некоторых типовых условиях, годится.

— Годится, — эхом повторил майор, — при условии, что предприятия, финансируемые из вашего фонда, станут источниками негласной информации о криминалитете.

— Источниками? — переспросил ат-Тариди, — Иначе говоря, вашими доносчиками?

— Да, — фон Зейл кивнул, — такое наше условие по Молуккскому морю.

— По-моему, — твердо сказал ат-Тариди, — это уловка, чтобы мы отказались.

— Карим, мне не нужны уловки, если я могу сказать: «нет». И поэтому, когда я говорю: «условие», это значит: условие. И если вы откажетесь, то будет легко найден другой инвестор, который согласится. Белое золото Хальмахеры влечет не только вас.

— Белое золото Хальмахеры? — повторил за ним ат-Тариди и посмотрел на Мусаффара.

— Это огромные полиметаллические залежи, очень дорогостоящие, — пояснил тот.

— Простите, я не понял: а чья там территория? — вмешался Абдулла Ветчет.

— Формально индонезийская, — ответил Мусаффар.

Тут Абдулла Ветчет недоуменно повернулся к меганезийцам.

— Простите, джентльмены, а почему вы объявляете какие-то условия? Мы можем сами договориться с официальными властями в Джакарте о проекте развития этого района.

— У всех морей один берег, — насмешливо ответил Старк, — идите, договаривайтесь, как хотите, и с кем хотите. Флаг вам в руки, барабан на шею.

— Э-э… Видимо, я не все понимаю. Объясните.

— В экваториальных австронезийских морях, — ответил Мусаффар, — контроль дается не бумагой, а огнем. Поэтому Джакарта и не смогла продать белое золото Хальмахеры.

— А-а… — протянул канадский инвест-оператор, — …Тогда понятно. А цена какая?

— Такая… — и Мусаффар показал ему визитную карточку с какой-то надписью от руки.

— А-а… Тогда, быть может быть, имеет смысл согласиться с мистером фон Зейлом?

— Если согласится Карим, — сказал Мусаффар и показал ему карточку.

— Иншалла, — спокойно ответил Карим Али ат-Тариди.

После этого ответа (дословно означающего «если будет на то воля Аллаха», а с учетом контекста — просто: ОК), Абдулла Ветчет оживился, энергично потер ладони, и заявил:

— Нам остается придумать достойное название для инвестфонда. Я надеюсь, условие о религиозно-политической нейтральности в Море Нези не касается названий.

— Касается, — сказал фон Зейл, — никаких слов вроде «ислам», «шариат», и аналогов.

— Но, Хелм, это слишком! Мы работаем с исламскими финансовыми инструментами, и принципы бренд-дизайна требуют отсылки к исламской культуре в названии!

— Абдулла, у нас нет возражений против названия из исламской культуры, но у него не должно быть императивной отсылки к вашей религии. Назовите свой инвестфонд, ну, например: Альгамбра. А что? Памятник мировой архитектуры, мавританский дворец в Испании, он даже внесен в листинг ЮНЕСКО.

— Слишком затасканно, — возразил Ветчет.

— А вот, — произнес Старк, — назовите: Шаверма. Общеизвестно, позитивно, народно.

— Ури, вы что? Назвать миллиардный инвестфонд, как арабский фастфуд! LOL!

— Абдулла, хотите сильный бренд — назовите: Каддафи, — предложил фон Зейл.

— Что?! Каддафи?! — Ветчет схватился за голову, — Хелм, а вы представляете реакцию западных СМИ на инвестфонд, названный в честь военно-тоталитарного ливийского диктатора, который, кроме геноцида в своей стране, провел теракт в Шотландии? Вы военный разведчик, и наверняка знаете про взрыв самолета над Локкерби в 1988-м!

— Да, я знаю об этом. Но я знаю также, что Муаммар Каддафи был самой выдающейся фигурой арабского социализма — движения Ba’ath, и в мировой политической истории Каддафи остался именно в этом качестве. Да, будет резкая реакции западных СМИ, но посмотрите с позиции PR. Это плюс, а не минус. Абсолютно бесплатная раскрутка.

— Раскрутка? Но какой ценой?! СМИ станут ассоциировать нас с терроризмом!

— Ну, — фон Зейл пожал плечами, — по-любому станут, если ваша штаб-квартира будет в Меганезии. А если негативный PR-мем нельзя устранить, то его надо использовать.

Между тем, Карим Али ат-Тариди, составил свое мнение, и громко высказал:

— Офицер гестапо прав! Имя Каддафи сразу принесет нам авторитет!

— Каддафи, а теперь еще гестапо? — внезапно упавшим голосом переспросил Ветчет.

— Без паники, — сказал фон Зейл, — нашу разведку называют «гестапо» просто в шутку.

— Плохая шутка какая-то, — уныло прокомментировал канадский инвест-оператор.

— Мне, — объявил Шахзар-Имран Мусаффар, — тоже понравилось название: инвестфонд Каддафи. Мы осмелимся на такое, что другие даже шепотом боятся сказать. Это сила!

— Это сила, — подтвердил ат-Тариди, и строго посмотрел на Абдуллу Ветчета.

— Ладно, я не спорю, пусть будет Инвестфонд Каддафи, — тихо согласился он.

…