На исходе ночи 1 августа. Там же: Море Горгоны. Мега-яхта «Ecoil-Rig».

Герда Шредер не впервые замечала, что в Море Нези вещи часто не то, чем кажутся, но каждый раз открытие такого рода приводило ее в изумление. И сейчас, обнаружив, что мега-яхта «Ecoil-Rig» является не только большой статусной игрушкой биотопливного миллиардера Омара Зурарра, но и (прежде всего!) плавучей лабораторией, Герда была предельно изумлена. Спонтанный гид, магистр Марракот, дядька-австралиец, сразу же сообщил, что это имя не настоящее, а взято из НФ-романа Конан Дойла «Марракотова бездна». «Я экстерьерно напоминаю профессора Джорджа Челленджера, героя другого романа Конан Дойла, однако бороду я не отращиваю, поскольку мои подружки… Вы понимаете» — так представился этот невысокий, широкоплечий, очень жизнерадостный субъект в первую минуту знакомства. Чуть позже (в главном зале лаборатории) Герда, отметив мимолетные невербальные реакции девушек из персонала, сделала вывод: у магистра Марракота есть харизма, что ли… Герде не нравилось это слово (как любые подобные слова, служащие заменой честному «черт его знает»), но как еще объяснить наблюдаемый эффект? Почему при наличии в персонале очень симпатичных парней, большинство ЗНАЧИМЫХ взглядов девушек достается этому эпическому магистру?

Впрочем (решила Герда) лучше оставить эту тему психоаналитикам-неофрейдистам. У Герды другая тема: понять, чем занят этот коллектив (около 100 человек, из которых в данный момент на борту — треть: ночная смена), и как они относятся к Омару Зурарра, миллиардеру, владельцу этого плавучего комплекса (КАК БЫ мега-яхты), субъекту из совершено иной культурно-религиозной среды, с иными ценностями и обычаями.

Герда прямо объявила магистру Марракоту о своем журналистском интересе и (вот же приятный сюрприз!) он воспринял это с веселым азартом: «Превосходно, фройляйн! Я уверен: вы соберете на этом поле такой мешок информационных корнеплодов, что вам хватит на королевский обед для вашего интеллектуального любопытства!». Марракот обожал создавать такие экзотические словесные конструкции. Высказав это, он весьма церемонно проводил Герду в свой кабинет (отгороженный угол лаборатории, с окном — между прочим, под водой на глубине около 7 метров), и объявил: «Чтобы доставить в создавшейся диспозиции максимум иллюзорного сюрреализма, я брутально поменяю местами ответы на два ваших вопроса, чтобы вы чувствовали себя психонавтом под воздействием экзотического галлюциногена. Я сначала устрою вам беседы тет-а-тет с сотрудниками, и лишь после объясню, чем мы тут занимаемся! Ха-ха-ха!».

И с таким смехом (как у Мефистофеля Гете, играемого избыточно пафосным актером-любителем) магистр Марракот пригласил «первого аудируемого» (как он выразился)…

…Это был обыкновенный парень-британец, портовый инженер из Кардиффа… Герда беседовала с ним четверть часа, и получила лавину неожиданной информации… Затем второй собеседник: девушка-киви из Фангареи, механик-ремонтник… Третий: парень костариканец, подводник из турфирмы… Четвертый: девушка-британка, математик из Гемпшира. По шагам выстраивалась общая картина — необычная, как те рыбы, которые подплывали к окну, чтобы поглядеть на двуногих в застекленном мега-террариуме.

Через полтора часа Герда поняла: материала собрано достаточно, и вопрос только: что делать с этим материалом? Как обойти дилемму: информативность или этика? Если не оглядываться на этику, то получится сильный репортаж, вот какого содержания:

…Проект «Гигаплафер» стартовал в мае прошлого года — на волне камуфляжной игры-реформы Накамуры, изобразившего, будто страшная Меганезия уже почти приручена мировой олигархией. Тогда (с мая по сентябрь) многие миллиардеры ринулись на эту перспективную свободную поляну, но проект семьи Зурарра отличался от прочих. Он выглядел, как околонаучная сверхдорогая фантазия. Да, фантазия, настолько дерзкая и красивая, что некоторые молодые специалисты — нези сделали исключение из правила: «никакого сотрудничества с мусульманами», и вписались в эту интересную работу.

…Проект развивался, и обретал неожиданную реалистичность, в то время как главные инициаторы-инвесторы (которым, по условию сделки, принадлежала треть в будущих доходах) сидели в Британии и Бахрейне. Лишь Омар изредка прилетал на объект. Так продолжалось до сентября. Но затем Накамура атаковал, и в Море Нези за сутки была истреблена вся «неоколониалистская агентура», включая все мусульманские поселки и предприятия… За исключением Гигаплафера (признанного полезным для foa).

…Исключение сыграло злую шутку с семьей Зурарра: братья по вере приговорили их к смерти, как предателей. Спасся лишь Омар, успевший бежать в Меганезию. Но там к мусульманину из элитно-нефтяной семьи отнеслись настороженно. Поэтому: защита и участие в проекте — по договору, но жизнь и работа — под колпаком. Офицеры INDEMI сказали Омару: надзор — это в обоюдных интересах (ваших и наших), и разрешили ему выбрать надзирателя из числа полувоенных сотрудников. Он выбрал Аладдин Надир.

Это была ошибка (из-за ее имени, он сначала думал, что Аладдин — мусульманка).

Это была судьба (вероятно, подстроенная INDEMI — см. «имя» и «ошибка»).

Это была удача (поскольку Аладдин была банши, а у банши свой этический кодекс).

Собеседники Герды пояснили: согласно этому кодексу, любой, кто принят в команду, считается человеком (с литерной буквы «Ч»). Любой! Будь он хоть мусульманин, хоть марсианин — если вы с ним в одной команде, то фокусы вроде холодной протокольной тактичности вместо естественного товарищеского отношения — это свинство. Если он работает заодно с вами, прилагая свои силы, время и способности для решения общей задачи, то он такой же человек, как вы. И какая, на фиг, разница, к каким оккультным сущностям он обращается в магических ритуалах? Мы, люди, все со странностями, и давайте признаем естественное право каждого из нас на свои странности. Все! Точка!

Возможно (сказал по секрету парень-костариканец) Аладдин стала спать с Омаром из принципа, чтоб показать: «я считаю его человеком, даже если вы все считаете иначе».

Именно из-за «этического кодекса банши», и логичной бескомпромиссности Аладдин, отношение к Омару со стороны магистра Марракота и его ребят стало… Не то, чтобы товарищеским, но почти. Настолько «почти», что Марракот придумал ему мега-яхту. Впрочем (как отметили все собеседники) об этом лучше спросить самого Марракота.

…

Именно так поступила Герда, когда после бесед с сотрудниками, в кабинет вернулся Марракот, и налил себе и ей по чашке какао по-ацтекски: с острым красным перцем.

Такой розыгрыш был уже знаком Герде. Она невозмутимо сделала пару глотков этого зверского напитка, похвалила букет (чем согрела сердце магистра), а затем спросила:

— Марракот, а вы прокомментируете слухи, что вы инициатор мега-яхты «Ecoil-Rig»?

— Просто, — ответил он, — люди в наше время не соображают. Даже мои ребята, хотя, вы понимаете, они — лучшие из лучших. Но, они тоже тормозят, когда перед ними неявно возникает по-настоящему интеллектуальная задача. Вы представляете, что это такое?

— Мм… — Герда задумалась, — …Видимо, это задача, требующая интеллекта.

— Чушь! — буркнул Марракот, — Если известно, что задача требует интеллекта, то это уже техническая задача. Много ума не надо, чтобы собрать команду спецов под конкретную задачу. Но если неизвестно, что перед вами интеллектуальная задача, то действительно требуется интеллект. Вы поняли?

— Э-э… Да. Кажется, я поняла.

— Кажется? Давайте проверим. Ну-ка сообразите: для какой задачи требуется не просто интеллект, а высокий интеллект? Включите свои мозговые извилины, это полезно.

— Стоп-стоп, Марракот! Не давите на меня, — сердито сказала Герда.

— Вы правы. Я не буду давить, я буду стимулировать. Если вы найдете верный ответ, то получите такой приз, о котором мечтают тысячи журналистов, но у них нет шанса.

— Мм… Заманчиво… Дайте подумать.

— Даю. Думайте, — и Марракот замолчал, чуть насмешливо разглядывая собеседницу.

Герда Шредер прикрыла глаза, и сосредоточилась, вызывая в памяти фразы магистра.

…Неявно возникает по-настоящему интеллектуальная задача.

…Если неизвестно, что перед вами интеллектуальная задача, то требуется интеллект.

…Для какой задачи требуется не просто интеллект, а высокий интеллект?

…Неявно… Неизвестно… Высокий… Высокая не явность, или неизвестность.

— Это, — медленно произнесла она, — такая задача, о которой заранее неизвестно, что она перед вами, и что она вообще существует. Задача-невидимка. Как хамелеон в кустах.

— Holy shit… — задумчиво откликнулся магистр, — …Я не ожидал, что вы найдете верный ответ. Как правило, у таких вот женщин с мальчишеской фигурой, глазами испуганной антилопы, и стрижкой под классику эмансипации, мозги заточены только на поэзию.

— Mauru-roa, Марракот, вы тоже очень сексуальный и привлекательный.

— Да, я такой. А к чему это вы?

— Ну, по ходу, к слову. Вообще-то я хотела напомнить, как бы, о призе, или типа того.

Эта реплика Герды, пародийно имитирующая незийский небрежный стиль речи, очень развеселила магистра.

— Ха-ха-ха! Беру назад ту испуганную антилопу! Вы освоились в Море Нези, я вижу. А относительно приза — да, вы выиграли, но это высокоинтеллектуальная задача.

— В смысле, Марракот, вы еще не придумали приз. E-oe?

— E-o! Я придумываю его, а параллельно, я буду отвечать на ваш вопрос о мега-яхте.

— Очень любезно с вашей стороны, я внимательно слушаю, — вежливо сказала Герда.

— Aita pe-a! — он улыбнулся и махнул широкой лапой, — Итак, в мае Гигаплафер достиг 5 процентов проектной мощности: 4.000 тонн, или 32.000 баррелей биотоплива в день.

— Э-э… Простите, Марракот, но я не очень чувствую эти большие топливные цифры.

— Я поясню. На получение литра бензина тратится 2 литра нефти. Значит, мы считаем майскую добычу, как 64 тысячи баррелей нефти. Для сравнения: Бруней добывает 100 тысяч, Бахрейн — 200 тысяч, страны из «нефтяной десятки» — от 2 до 10 миллионов.

— Больше половины добычи Брунея, это очень серьезно, — оценила Герда.

— Сейчас, — сказал магистр, — мы уже добываем больше, чем Бруней, но в мае мы только вышли на достойный уровень. Омар начал крупные переговоры по экспорту, но у него получалось вяло. Что заставило задуматься. При его опыте должно было идти веселее.

— Высокоинтеллектуальная задача? — предположила Герда.

Магистр Марракот бесшумно поаплодировал.

— Вы правы! Эту задача требовалось увидеть, а это сложнее, чем найти решение! У нас хорошая команда, мы разыграли несколько мозговых штурмов. И внезапно: эврика!!!

— Wow!!! — в тон ему откликнулась Герда, — И в чем состояло озарение?

— Элементарно! — тут Марракот взмахнул лапами так, будто собирался взлететь, — Это действительно элементарно! Омару не хватало аксессуаров, свойственных финансово-политическому либерально-демократическому истеблишменту, назовем это так.

— Аксессуаров, таких как мега-яхта, да, Марракот?

— Да, в частности, мега-яхта. Конечно, есть еще аксессуары, но остановимся на этом.

— ОК, — согласилась Герда, — и какова же история мега-яхты «Ecoil-Rig»?

— Элементарно! — снова сказал магистр, — Была небольшая заварушка в индонезийской акватории, и насколько нефтяных платформ… Ты понимаешь?

— А-а… — Герда кивнула, — …Случайности, неизбежные на море, это так называется?

— Да, приблизительно так. Я не буду вдаваться в детали, но платформа досталась нам в хорошей кондиции, только чуть-чуть обгоревшая в надводной части. Омар был слегка шокирован, когда мы буксиром притащили эту платформу сюда, и сказали, что с него причитается кое-какое финансирование, чтобы сделать из этого стильную мега-яхту.

Герда сделала большие глаза — она действительно была удивлена:

— Вы что, э-э, поставили его перед фактом?

— Да, — Марракот улыбнулся, — у Омара нашлась куча возражений, и я понимаю его. Он опасался, что такой масштабный аксессуар разрушит его репутацию в команде.

— Обалдеть! — спонтанно выдохнула Герда, но через секунду добавила, — Хотя, конечно, игрушки за сотни миллионов долларов не добавляют уважения в стране канаков.

— Да, если это игрушки. Но «Ecoil-Rig» не игрушка. Это полифункциональный научно-коммерческий комплекс. На топе — прикладная соцпсихология, а в трюме — прикладная океанология. Вы уже догадались, я полагаю. Отсюда мы видим все море Горгоны. Мы наблюдаем течения, и профили температур, распределение кислорода и минералов по участкам плафера, плотность планктона, дрейф стай рыб, и каждого пасущегося кита.

— А… — произнесла Герда, — …Значит, надводная часть, это чтобы пускать пыль в глаза буржуям, а подводная часть — чтобы сканировать и исследовать акваторию. Так?

— Да, приблизительно так. Только не публикуйте это в своем журнале прямым текстом. Найдите иносказание вроде: биотопливный супер-бизнесмен использует мега-яхту для научного хобби. У «Ecoil-Rig» должен быть имидж мега-яхты, а не лаборатории. ОК?

Тут Герда снова подумала об этической проблеме с полученной информацией. Все это чертовски интересно, только вот никакой нормальный человек не станет вываливать в публичную сферу те детали, которые… В общем: детали, которым не место в СМИ.

— Знаете, Марракот, многое из того, что я узнала сегодня, я напишу в иносказательном изложении. Но, давайте, я сама придумаю, как именно сделать это. ОК?

— Приятно быть понятым, — сказал магистр, и снова улыбнулся.

— Кстати, вопрос, — продолжила она, — как персонал относится к тому, что Омар, это не обычный коллега, а соучредитель предприятия, и биотопливный супер-бизнесмен? Я полагаю, вряд ли другие чувствуют себя на равных с миллиардером. Что скажете?

— На равных в чем? — поинтересовался магистр.

— Вообще на равных, — пояснила она, — разумеется, я знаю, что в Море Нези нет общего измерителя, вроде положения в социальной иерархии, нет даже самой иерархии. Но и коммунизма тут тоже нет. Значит, у миллиардера гораздо больше возможностей.

— Видите ли, Герда, это крайне сложная область соцпсихологии. Судя по дайджестам социологических опросов, комфортнее всего чувствуют себя специалисты с высоким заработком, работающие по контракту. С высоким, а не сверхвысоким. Это оптимум. Отклонения вправо и влево снижают комфорт. Справа низкие заработки и проблемы нехватки средств на что-то полезное в быту. Слева сверхвысокие доходы, и проблемы

ответственности. Богатый человек обрастает обслугой: людьми, которые материально зависят от него. Если это только девчонка-уборщица и мальчишка сбегай-принеси, то ничего особенного, но если это десятки, или сотни людей, то… Я бы не хотел. Мне на работе хватает ответственности за персонал. На кой черт мне это в личной жизни?

Герда Шредер покивала головой, чувствуя, что в этом монологе есть здравый смысл.

— Возможно, Марракот, вы правы. А как Омар справляется с грузом ответственности?

— В точку! — одобрил магистр, — Для Омара это огромная проблема. В нашем море, как правило, менеджеры или хозяева бизнеса это люди с априори высоким неформальным авторитетом. Это инженеры, или мафиози, или ученые, или боевые офицеры. За ними история их деятельности, внушающая уважение и доверие. А Омар… Вы понимаете.

— Я понимаю. Омару Зурарра, видимо, даже сейчас трудно заработать авторитет среди персонала. Он ведь не только пришлый из чужой олигархии, но еще и мусульманин.

— Да. Сейчас к нему нормальное отношение, но все-таки…Омар предпочитает меньше командовать во внутренних делах Гигаплафера, и больше по внешним бизнес-связям. Внутри лучше получается у шефа из нацфонда НТР. Или у Аладдин, она ведь банши.

— Э-э… Кстати, о банши. Я никак не могу понять: это что: какой-то спецназ?

— Какой-то… — задумчиво проворчал Марракот, — …Знаете, Герда, я изобрел вам приз. Хотите, я организую вам встречу тет-а-тет с Аладдин Надир, скажем, в 5 утра?

— Вот это да! Было бы отлично! — мгновенно согласилась германская колумнистка.

— ОК. А сейчас идем, я покажу вам интерактивный стерео монитор Гигаплафера.

…

Там же. Море Горгоны. 5 утра 1 августа. Мега-яхта «Ecoil-Rig». Не тот «Subway».

На двери имелась маркировка: зеленый квадрат с белой литерой «S», нижний хвостик которой переходил в стрелку. Как на логотипе всемирной фастфуд-сети «Subway».

— Но вряд ли тут есть филиал этого фастфуда… — недоуменно пробурчала Герда.

— Герда Шредер? — раздался резковатый голос Аладдин Надир из динамика на стене.

— Да, — ответила германка.

— Aloha! — продолжил голос, — Я открыла. Просто толкните дверь и заходите.

Герда открыла дверь и шагнула внутрь. Дверь бесшумно закрылась за ее спиной.

— Aloha, мисс Надир! Странный значок. На фастфуд тут непохоже, — говоря это, Герда исследовала взглядом пустое помещение, этакую металлическую коробку размером с небольшой спортзал. Но тут не было спортивных снарядов, лишь несколько каких-то металлических грибов с широкими шляпками, высотой по колено. А секундой позже, шляпка одного гриба откинулась с негромким лязгом, и из открывшейся трубы вдруг возникла голова и плечи Аладдин Надир.

— Скажите Герда, вы не подвержены клаустрофобии?

— Вроде бы нет.

— Ну, тогда двигайтесь за мной. Там немного тесно для двоих, но мы с вами некрупные девушки, так что нормально. Только не забудьте закрыть за собой люк. Для порядка.

И, видимо, считая эту информацию достаточной, надзиратель миллиардера скрылась в глубине трубы. Герда помедлила чуть-чуть, и полезла следом за ней, уже догадываясь примерно, куда попадет.

— Люк! — напомнила Аладдин.

— Да, конечно, — Герда захлопнула шляпку гриба над своей головой.

— Соскальзывайте и устраивайтесь, — последовала еще одно предложение.

— Я сейчас… — и германка оказалась на сидении рядом с Аладдин внутри прозрачного пузыря, торчащего в толще зеленоватой воды, подсвеченной откуда-то с боков.

— Ну, как? — спросила Аладдин.

— Нормально. В час пик в метро Франкфурта приходится уплотняться сильнее.

— Зачетный прикол, Герда!.. Расстыковка! Выполнение задания!

— Да, шеф, — раздался ответ (очевидно, робота-автопилота), и прозрачный пузырь чуть провалился вниз. Затем, постояв секунду-другую, он двинулся вперед.

— Это, — сообщила Аладдин, — мини-субмарина «Bushnell-Turtle», кратко: БуТу. Первая боевая субмарина: создана в Коннектикуте в год Декларации Независимости США.

— Мм… Это же 1776-й, как я помню. На вид не скажешь, что технология XVIII века.

— Ну, конечно, эта наша реплика постмодернизирована.

— Как почти все в вашей стране, — заметила Герда.

— Так живем, — отозвалась Аладдин, и продолжила, — но габариты БуТу сохранены. Как двухметровый кокосовый орех. Только скорлупа прозрачная. Хотя, у первых моделей скорлупа была просто из пластмассы маскировочного цвета.

— Минутку, Аладдин! Пластмасса была изобретена много позже, в середине XIX века.

— Да, но я сейчас говорю не про первую модель Буншелла, 1776-го, а про первую нашу реплику позапрошлого года. В ней незачем было делать обзорный корпус, поскольку некому смотреть. Роботизированная модель с выносными видеокамерами контроля.

— Самоходная морская мина-автомат? — предположила Герда, оглядевшись.

Аладдин Надир утвердительно кивнула. Герда помолчала немного и заметила:

— В Меганезии куда не глянешь, каждый раз натыкаешься на эхо войны.

— Так живем, — снова сказала Аладдин, — по крайней мере, мы обращаемся с этим эхом рационально, по-хозяйски. В отличие от Америки, Европы, Японии и Австралии.

— В отличие?.. — переспросила Герда.

— Ну, я хочу сказать: там эхо трех выдающихся войн, потеряно в большей части.

— Вы сказали: эхо трех войн потеряно?

— Да. Первой и Второй Мировой, и Первой Холодной.

— Аладдин, я поняла, о каких войнах. Я не поняла, что значит: эхо потеряно.

— Герда, я объясню чуть позже, если вам интересно. А сейчас утренняя заря и киты.

…

Киты! Они воспринимались, как огромные разумные существа с другой планеты — так сильно они отличались от всех знакомых обитателей нашего мира. Герде казалось, что сейчас она не на борту маленькой прозрачной субмарины, а на шаттле со звездолета, и исследует планету-океан, вроде Соляриса из НФ-романа Станислава Лема. Но, если на Солярисе разумным был весь океан, то здесь таковыми являлись огромные формации, напоминающие подводные дирижабли с геометрически-плавными силуэтами. Иногда длинные и стройные сигарообразные тела, иногда более толстые, снабженные рулями-крыльями. Они медленно скользили мимо прозрачного корпуса БуТу, и эта маленькая субмарина качалась, даже слегка закручивалась в медленных вихрях, возникавших от подводного движения огромных существ. И еще звуки. Скрип, мычание, хрипловатый мелодичный свист. Киты общались, или пели, или тихо ворчали о чем-то (может, они рассуждали вслух о каких-то своих делах). Аладдин объясняла что-то, но Герда, как загипнотизированная миром китов, лишь фрагментарно воспринимала ее слова.

…О малых и больших полосатиках (от 7 до 30 метров), и об их загадочных песнях. В частности, о песнях горбатых китов — может лирических, а может — навигационных.

…О малоизученных кашалотах-пигмеях — семья этих китов обосновалась тут, в море Горгоны, и группа ученых-киви следит за ними, как папарацци за рок-звездами.

…О морских свиньях, касатках и дельфинах. Особенно — о дельфинах-белобочках (как догадалась Герда, именно с этими существами предпочитала работать Аладдин).

Вдруг все пространство маленькой субмарины заполнил булькающий звук. Этот звук казался осязаемым, будто вы лежите в ванне, наполненной желе, и это желе трясется.

— Песня финвалов, — прокомментировала Аладдин, — у нас тут стая семь хвостов.

— Э-э… Хвостов?

— Да. Китов считают по хвостам. И тут семь хвостов, считая двух детенышей. Можно всплыть, и глянуть на них. Вероятно, в этом месте скопление креветок или кальмара, и поэтому финвалы решили покружить на этом пастбище. Ну, что скажешь?

— Конечно, всплываем! — воскликнула Герда.

…