Полдень 20 декабря. Море Сулу. Остров Кагаянкилло. Предприятие CYW.

(Соответствует раннему вечеру 19 декабря на архипелаге Токеалау)

Есть в работе верфи особый момент: сход продукции со стапелей. Вы поднимаетесь на диспетчерскую башню, проталкиваетесь к парапету сквозь плотную команду коллег, и смотрите, как корабль, уже освобожденный от строительной оснастки, выдвигается на открытую воду. Это завораживает, это заводит, это вообще!..

…А если этот корабль — рекордный (как в данном случае — 1500-футовый тетрамаран-парусник «Эридан») то позитивно-возбуждающие психические эффекты можно смело умножать на три. Примерно об этом думал Кирилл Ершов, наблюдая, как «Эридан», с развернутыми жесткими парусами-крыльями, ориентированными оптимально к ветру, покидает свою колыбель (выражаясь поэтически), стремясь навстречу приключениям. Вообще-то, для похода за приключениями в водах Великого Мусороворота следовало оборудовать «Эридан» изрядным количеством специальной аппаратуры, но это будет сделано монтажной командой в пути, по мере авиа-доставки аппаратуры на борт. Для предприятия CYW работа над этим кораблем завершена. Хорошая работа…

…Будто эхо собственных мыслей Ершова, почти над ухом прозвучал голос:

— Хорошая работа, Кир.

— Доброе слово даже кошке приятно, — отозвался Ершов, повернулся и встретил взгляд резерв-штурм-капитана Азога, супервизора CYW. Страшненький стеклянный взгляд. Штурм-капитан не случайно получил прозвище воинственного короля орков из эпоса Толкиена. О его художествах во время Новогодних войн ходили слухи шепотом. Но, в цивильном рабочем коллективе, Азог был внимательным, отзывчивым дядькой, очень любознательным и достаточно тактичным (хотя иногда по-военному грубоватым).

— Кошке приятно? — переспросил он, — Почему кошке, Кир?

— Не знаю, — Ершов пожал плечами, — просто: такая русская поговорка.

— Ясно! — Азог кивнул, — Теперь вот что, Кир: двигай на Палау.

— Хэх… Это с чего вдруг?

— Вот с того, — и супервизор показал рукой на тетрамаран-гигант, удаляющийся на всех парусах курсом ост-зюйд-ост, к проливу между островами Негрос и Минданао.

— Ну, и?.. — снова спросил Ершов.

— Директор Йети Ткел распорядился, — пояснил Азог, — для разговора о большом бонусе коллективу, о новом подряде, и о краткосрочной задаче персонально для тебя.

— Как персонально для меня?

— Так. Это тебе скажет Йети.

Кирилл Ершов похлопал ладонью по парапету, и проворчал.

— Развели секретность. Азог! Скажи хоть приблизительно: о чем речь?

— Об этом, — и супервизор, отстегнув от пояса складной планшетник, развернул экран с отображенным фото, чтобы прораб мог хорошо рассмотреть.

— А-а… — протянул Кирилл, глядя на панораму строительного 3D-принтера (такого же огромного, как здешний), и на объект, лежавший на воде в операторном поле — между мостами 3D-принтера. Это был циклопический дисковидный пенобетонный понтон, а точнее: рафт-фундамент, ощетинившийся арматурой, как еж — иголками.

— Знакомая штука? — спросил Азог.

— Да. Это Институт Кино-Реальности в Рабауле. А штука, это 600-метровый базис для солнечно-энергетической водородной фабрики «Эколотос». Заказчики сингапурцы из компании «Interflug». Они играли в эстетику, и вдруг новый срок сдачи: послезавтра.

Азог вернул складной планшетник на пояс, и строго спросил:

— Откуда знаешь?

— Все знают, — сказал Кирилл, — даже тинэйджерки-уборщицы болтают об этом в кафе.

— И что они болтают?

— То самое. Про книгу рекордов Гиннеса. Величайшая жопа в кораблестроении.

— Уже не жопа, — сказал супервизор, — есть новая схема заливки. Упрощенный проект.

— Охереть! — прокомментировал Кирилл, — Это насколько же упрощенный?

— Настолько, что можно успеть, если будет ультра-эффективный мастер-прораб.

— Азог, это что намек на меня?

— Нет, это намек на сумму твоего бонуса, если все будет ОК. Итак: двигай на Палау, получай инструкции, а дальше тебя забросят суперсоником в Рабаул.

— Суперсоник? Интересное кино. Я еще не летал быстрее звука.

— Все когда-то бывает впервые, — философски произнес Азог.

Кирилл Ершов снова похлопал ладонью по парапету, и поинтересовался:

— А правда, что Институтом Кино-Фактографии реально владеет Жерар Рулетка?

— Кир, мне интересно: как ты представляешь возможные ответы на такой вопрос?

— Ладно, черт с ним. Так, мне лететь на остров Пелелиу, в клуб «Hit-Takeoff»?

— Нет, — сказал супервизор, — на остров Ореор, в клуб «Future-Wild». Йети будет там от заката до полуночи, но чем раньше тем…

— …Лучше, — договорил прораб, — ладно. Я хлебну кофе, заведу «SkyEgg», и метнусь.

— Кофе это правильно, — одобрил Азог, — а ты можешь неформально взять попутчика?

Кирилл Ершов пожал плечами.

— Возьму. Вдвоем веселее. А кто попутчик?

— Он филиппинец, нормальный дядька, как бы, коммивояжер.

— Как бы?.. — переспросил прораб.

— Увидишь, — пообещал супервизор, — зайди в техно-тренинг-зал, к Алуэтте, он там. За чашкой кофе заодно поговоришь с Алуэттой про юниорку Пич. Экзамен, все такое.

— Ладно, — сказал Ершов, пожал руку супервизору, и двинулся к техно-тренинг-залу.

Как говорилось в отчете супервизора Азога: «метод сенты Шарден показал высокую эффективность в синхронизации коллектива и в профессионально-личностном росте, особенно — у локального и особого юниорских контингентов».

Тут требуется небольшое терминологическое пояснение к отчету Азога.

«Локальный юниорский контингент» обозначал просто филиппинских тинэйджеров.

«Особый юниорский контингент» обозначал индомалайских девушек-подростков, чья судьба привела их в рабство, откуда их извлекли флибустьеры президента Нгеркеа.

Так, например, Тришулирамро из Непала (которая улетела стажироваться на Самоа).

Или, например, Пич из Камбоджи (с которой в данный момент работала Алуэтта)…

…Техно-тренинг-зал, созданный для обучения операторов тяжелых машин на верфи методами компьютерных игр и виртуальной реальности, сейчас был почти пуст. Весь персонал с неявного разрешения начальства, гулял под открытым небом, наблюдая за уходящим «Эриданом». На тренажере работала одна тинэйджерка, под руководством инструктора. А если точнее, то Пич под руководством тренератора Алуэтты Шарден. Филиппинец — как бы коммивояжер, тоже был здесь. Дядька средних лет, вероятно, из манильской буржуазии или из офисной интеллигенции, одетый в легкий превосходно подогнанный деловой костюм, с которым никак не гармонировали старомодные очки (дымчатые, с большими линзами в толстой серебряной оправе). У Кирилла мгновенно возникла мысль: очки выбраны, чтобы скрыть лицо «как бы, коммивояжера», значит: известное лицо. Иначе, зачем скрывать? Кстати, ничего нового. Кирилл не первый раз замечал, что значимые фигуры филиппинской политики и бизнеса используют CYW в качестве площадки для тайных визитов на Палау под маской, как бы, коммивояжеров. Фигура, как бы, отдыхала пару дней на Кагаянкилло, не покидая Филиппины…

…А сейчас забавно было наблюдать, как этот филиппинский дядька старается как-то поворачивать голову, чтобы, с одной стороны, не выглядеть невежливым, но, с другой стороны, не видеть Алуэтту на табуретке за столиком, и тинэйджерку Пич в кресле за пультом компьютерного тренажера. Этот филиппинец, как свойственно буржуазному классу Манилы, нес на себе клеймо католического воспитания, а тут обе девушки (23-летняя Алуэтта и 13-летняя Пич) были одеты только в «zayfu». К слову: «zayfu» такая минимальная набедренная повязка — полоска ткани со шнурком, которая применялась средневековыми южно-китайскими ныряльщицами за моллюсками, а в современном варианте вошла в моду совсем недавно, после фестиваля Хэллоуина в Паго-Паго. Еще (опять-таки) к слову: по твердому убеждению тренератора, такая телесная открытость помогала «особому контингенту» психологически раскрепоститься после трагически-шокирующих жизненных обстоятельств (рабство, побои, сексуальное насилие и т. п.). Кирилл Ершов считал это рискованным, но это работало. Практика — критерий истины (согласно марксисткой диалектике — тоже рискованной, но тоже работающей)…

…Между тем, как бы коммивояжер заметил вошедшего прораба, и шагнул навстречу.

— Добрый день! Это вы мистер Кир Ершов?

— Да, — ответил прораб и пожал протянутую руку, — а вы?..

— Меня зовут Суверте, — тут филиппинец улыбнулся, — я рад знакомству, мистер Кир!

— Я тоже рад, мистер Суверте. Как я понял, вам по пути со мной.

— Да, мистер Кир. Мне тоже надо на Ореор, в клуб «Future-Wild».

— Ясно, мистер Суверте. Выпьем кофе, я пообщаюсь с коллегами, и полетим. ОК?

— ОК, — согласился как бы коммивояжер, и Кирилл обратился к девушкам.

— Hei foa! Что там Азог говорил мне про экзамен?

Алуэтта и Пич развернулись в его сторону.

— Aloha, босс, — сказала юниорка, — вот, тренератор говорит, что я набрала 54 балла!

— Ну, прекрасно, если так! — прораб козырнул ей, — Ты растешь, стажер!

— Mauru-roa, босс! — 13-летняя камбоджийка ответно козырнула.

— Прикинь, Кир, — объявила Алуэтта, — баллы Пич соответствуют норме для оператора-крановщика. Я думаю, хватит Пич ходить с пылесосом по палубам. Найти кого-то для хождения с пылесосом — не проблема, а Пич займется проф-ростом. E-oe?

— Мысль интересная, — произнес Кирилл, — а ты, Пич, как смотришь на это?

— Я не знаю, босс, — тут юниорка пожала плечами, — страшно немножко.

— Что тебе страшно? — с укоризной спросила Алуэтта, — Ты пойми: на реальном кране-полуавтомате управление, как здесь. У тебя получился тест, значит, получится реал.

Пич снова пожала плечами, вероятно, в смысле: «все так, но в реале, если управляешь полуавтоматической стрелой крана, где на подвесе 20 тонн груза, то страшно».

— Алуэтта, — строго сказал прораб, — пожалуйста, не дави на подростковую психику.

— Кир, я не давлю, я мягко и пушисто объясняю.

— Нет, Алуэтта, если честно, то ты мягко и пушисто давишь, а нам надо, прежде всего, учитывать персональные склонности подростка. Пич, я говорю о твоих склонностях.

Кирилл Ершов поймал себя на мысли, что несколько раз в день делает точно такие же замечания другим сравнительно молодым специалистам, которые или осознанно, или спонтанно, стремятся тянуть юниорок из ЮВА вверх по линии техноэволюции. Такое стремление можно понять, но кто-то должен защитить юниорок от слишком быстрого подъема, способного напугать и шокировать. Между тем, юная уроженка Камбоджи в третий раз пожала плечами, и сообщила:

— Мне хорошо на работе по уборке палуб. Я справляюсь. Зачем менять?

— Пич, — укоризненно произнесла Алуэтта, — мы ведь обсуждали с тобой проф-рост.

— Алуэтта, не дави на психику, — снова сказал прораб.

— Пич, разве я давлю? — спросила тренератор у юниорки.

— Нет, ты не давишь, — ответила та, — но, когда мы с тобой говорим про рост, мне сразу понятно, а когда я думаю сама, мне сразу непонятно.

— Ничего страшного, — Алуэтта улыбнулась, — давай, обсудим это еще раз.

— Давай, — согласилась камбоджийка, улыбнувшись в ответ.

— Так, девчонки, — произнес Кирилл, — вы обсуждайте, а я сварю кофе.

— Ты настоящий друг! — отреагировала тренератор.

— Я такой, — подтвердил он, и спросил у филиппинца, — мистер Суверте, хотите кофе?

— Да, с удовольствием, благодарю вас, мистер Кир.

Ершов кивнул ему, и начал манипуляции со старомодным электрическим самоваром-кофейником. Такой фокус: в самом компьютеризированном зале — очень примитивный бытовой аппарат. Приготовление кофе в этой штуке — дело креативное, но не слишком сложное, так что можно было параллельно прислушиваться к диалогу Алуэтты и Пич. Стремление к большему, чем умеешь и чем имеешь, тривиальное для человека из нео-европейской культуры, незнакомо для социальных низов Юго-Восточной Азии. Зачем стремиться к большему, если есть работа, за которую хозяин дает пищу и кров? Такое правило прошито в сознании Пич всем опытом ее семьи, и ее личным опытом. Задача Алуэтты: найти такие слова, жесты, и действия, которые сотрут эту прошивку. Может показаться, что это невыполнимо, но Кирилл уже видел работу тренератора, и знал ее своеобразный талант. Она сумеет, если не сейчас, то в следующий раз. А он (Кирилл) постарается, чтобы обошлось без избыточного давления на психику — пусть это не его работа, но… Это такая добровольно принятая общественная функция. Типа того…

…С такими мыслями, прораб сварил кофе, вернулся к столику, и аккуратно разлил по четырем пластиковым чашкам.

— Надолго улетаешь? — спросила Алуэтта.

— Как получится, — сказал он, глотнув кофе, — вероятно, завтра вернусь.

— У вас странная кофе-машина, мисс Алуэтта, — произнес Суверте, попробовал кофе и, попробовав, с некоторым удивлением, добавил, — но на ней получился хороший кофе.

— Это только Кир так вкусно умеет, — ответила тренератор.

— О-о! — протянула Пич, тоже попробовав кофе, — Босс, как ты так вкусно варишь?

— Ну, — он подмигнул, — я русский балтиец, знаю тайны ледниковых шаманов.

— Совсем тайные тайны? — осторожно спросила она.

— Ну, — ответил Кирилл Ершов, — могу научить по дружбе. Напомни, когда я вернусь.

— Wow! — воскликнула 13-летняя камбоджийка юниорка на американский манер.

Послеобеденное время 20 декабря. Небо над востоком моря Сулу.

Легкий полувоенный самолет «SkyEgg» энергично набрал высоту сразу после взлета с маленького острова Кагаянкилло, и горы острова Негрос впереди, сейчас уже казались декоративными, как в ботаническом саду, хотя их высота почти 2500 метров. До этого момента, пассажир — как бы коммивояжер молчал, и только теперь начал разговор.

— Мистер Кир, у вас очень необычные отношения на предприятии.

— Возможно, мистер Суверте. Со стороны виднее. А что, по-вашему, странно?

— Странно, — произнес тот, — что вы, а ранее мисс Алуэтта, выполняли работу, которую принято поручать молодым сотрудникам, еще не заслужившим авторитет.

— Вы о варке кофе, мистер Суверте?

— Да, мистер Кир. Мне кажется, это странно и не совсем рационально.

— Извините, мистер Суверте, но я думаю, это рационально в данной ситуации. Такие тинэйджерки находились в рабстве. Фонд Нгеркеа вытащил их, и адаптирует в стиле Хартии и культуры Tiki по рекомендации Верховного суда Меганезии.

— Я знаю, мистер Кир. Но почему менеджер вашего уровня обязан варить им кофе?

— Разумеется, мистер Суверте, я не обязан. Просто, я решил, что в данной обстановке лучше, если это сделаю я. Видите ли, первый параграф нашей программы адаптации: самоуважение kanaka-foa. Никто не может помыкать канаком. Если кто-либо захочет помыкать канаком, то получит доходчивое объяснение, что это очень плохая идея. У юниорок не должна возникнуть даже тень мысли, будто кто-либо в этом мире может принудить их к приватному сервису. Даже если это мелочь: сварить кофе, сбегать за покупками. Мелочь для канака, у которого все ОК с собственным достоинством. А у юниорок с такой судьбой наблюдается, типа, хрупкость по этой линии.

Филиппинский как бы менеджер подумал несколько секунд, и сообщил:

— Теперь я понял, мистер Кир. А что вы скажете о наших юниорах, о филиппинцах?

— Ваши — нормально, мистер Суверте. Просто, мальчишки и девчонки. Только у них со школьным образованием проблема. Мы как-то решаем эту проблему, но базис знаний, вообще-то, должен закладываться не у тинэйджеров, а у детей вдвое младше.

— Вы правы, мистер Кир. Наша школа еще остается наследием колониализма. Калька с американской школы. Не очень хорошая калька. Но мы улучшаем это шаг за шагом.

— Хэх… А хотите честно, мистер Суверте Окирито?

— Простите, как вы меня назвали, мистер Кир?

Кирилл Ершов чуть повернул голову, улыбнулся пассажиру, и повторил детальнее:

— Мистер Суверте Окирито, президент Республики Филиппины.

— А-а… Как вы догадались? — спросил как бы коммивояжер, слегка опечаленный.

— Во-первых, — сказал русский прораб, — не беспокойтесь, мистер Суверте. Как говорят правильные hombre на моей исторической родине в подобных случаях: я вез человека, похожего на президента. Каждый человек похож на кого-то. Бывают курьезы. Можно вычислить вероятность того, что даже имя совпадет. Суверте — распространенное имя. Насколько я знаю филиппинский tagalog, оно означает: «удача».

— Да, мистер, Кир. У вас верный подход к таким секретным делам. И все-таки, как вы догадались? Ведь европейцу трудно узнать азиата. К тому же, мои дымчатые очки.

— Вот, — сказал Кирилл, — ваши очки сразу наводят на мысль, что вы прячете лицо. Это намекает: есть смысл приглядеться. Узнать индивида другой расы труднее, чем своей, однако, если прицелиться и перебрать возможные варианты, то получится. Когда вы произнесли тираду про наследие колониализма, я четко узнал вас, мистер президент.

В разговоре возникла протяженная пауза, в течение которой Кирилл успел мысленно прокрутить всю информацию о президенте Филиппин, которая была в его памяти…

…Суверте Окирито стал президентом в июне позапрошлого года. А уже в октябре по Тихоокеанским тропикам от Туамоту до Палау прокатилась Алюминиевая революция. Сложившийся политэкономический порядок в Океании рухнул, а в 800 километрах от Филиппин — на Палау сформировался северо-западный форпост гигантской анархии — Меганезии. Западный Альянс, понятно, не обрадовался этому феномену геополитики, направил военные флоты в Индомалайский пояс, и покатилось колесо…

…Будто огромный и злой великан открутил исторический календарь в прошлое, в эру горячих мировых войн, и проливы Филиппин, снова стали «межокеанскими каналами военной логистики». Опять старая игра: одна сторона тащит свои грузы в Тихий океан, другая сторона — мешает этому, выполняя авиа-налеты, и минно-торпедные удары…

…Уже горел порт Сингапур, горели танкеры севернее Лусона, казалось: все, ЖОПА.

Вооруженные силы Филиппин ориентированы на внутренние задачи, так что пехота и средства борьбы с партизанами — хорошие. Но флот открытого моря, и боевая авиация дальнего радиуса, мягко говоря, не соответствуют задачам современной войны. В этих условиях, у президента Окирито (раньше не хватавшего звезд с неба) вспыхнула искра дипломатического гения, и он умудрился, будто некий супер-Тесей, без нити Ариадны, провести родные Филиппины по лабиринту мимо стада озверевших минотавров…

…Две Новогодние войны едва затронули Филиппины. Пришлось вернуть янки старую военную базу Субик-бэй около Манилы. А для баланса продать бизнесу нези островок Кагаянкилло в море Сулу, с правом свободного прохода к нему из Тихого океана…

…Отдав эти кусочки земли, Окирито получил только плюсы. База янки — это источник дополнительных денег, а экономическое сотрудничество с нези — это дополнительные рабочие места для филиппинцев, и в итоге тоже дополнительные деньги…

…Филиппины стали трехсторонним тихоокеанским буфером между Силами Мировой Демократии, Азиатской Гига-Экономикой, и Диким Атомным Югом. Эти три стороны неспособны стабильно договориться, и такой буфер будет актуален еще очень долго.

…Как бы, все ОК. Президент Окирито может править 100-миллонной страной, правда, небогатой, но фантастически перспективной в этой новой ситуации. Своим гражданам можно вешать лапшу на уши, списывая современные проблемы на «тяжелое наследие американского колониализма» (имевшего место во времена прабабушкиной юности).

…Так зачем Окирито метнулся в этот тайный политический вояж на Палау?..

…Президент Филиппин, кажется, телепатически угадал мысли пилота, и ответил:

— Возникли проблемы из-за «ERGRUNO». Может, вы слышали о таком, мистер Кир.

— А то ж! — отозвался Ершов, — У нас на предприятии пять недель назад было ЧП.

— Я знаю, — объявил Окирито, — ЧП у вас, это часть большого ЧП в политике. С подачи международного концерна «ERGRUNO», власти Таиланда публично обвинили меня в поддержке незийского карательного рейда против тайских рыбаков около Борнео, и в захвате полусотни подростков — тиморцев и батаков с гуманитарного транспорта.

— Мистер Суверте, в XIX веке около Полтавы дьявола обвинили, что он украл Луну.

— Луну, в смысле небесное тело? — переспросил Суверте Окирито.

— Точно, — подтвердил прораб.

— Гм… — филиппинец задумался, — …А Полтава, это где?

— Это в Украине, на юго-востоке Европы.

— Гм… А при чем тут Луна около Полтавы?

Кирилл Ершов задал встречный риторический вопрос:

— А при чем тут тайские рыбаки около Борнео? Вы, видимо, знаете, мистер Суверте: в Индонезии нелегально рыбачит дюжина тысяч тайских флотилий с рабами в качестве трудящихся. Это длится четверть века. Полиция Индонезии считает такие флотилии — пиратскими и при встрече обстреливает из пулеметов. Какие претензии к вам, если в протоколе у полиции Индонезии сказано: огнестрельные разборки тайских пиратов?

— Мистер Кир, откуда вы знаете, что сказано в протоколе у полиции Индонезии.

— Из интернета, мистер Суверте. Сводка полиции Восточного Калимантана 15 ноября. Группа подполковника Сусило Топроджо выехала из Самаринды к месту инцидента, вступила в бой, и ликвидировала знаменитого пиратского лидера Лангхуэна. В итоге, подполковник Топораджо награжден медалью «Звезда Шакти» и денежным призом.

— Гм… А полсотни подростков — тиморцев и батаков фигурируют там?

— Там их нет, — ответил Кирилл, — но они есть в протоколе жандармерии Кагаянкилло. Обнаружив в море старый моторный катамаран, и 53 подростка на борту, наши парни эвакуировали их, и пригласили жандарм-лейтенанта. Эти подростки: 29 батаков и 24 тиморца. Батаки были захвачены в рабство пиратами, а тиморцы ранее были рабами концерна «ERGRUNO». Такие дела, мистер Суверте.

— И что произошло дальше с этими подростками? — спросил Окирито.

— Дальше, им была оказана медпомощь в амбулатории верфи. Остальное не мое дело.

— Гм… Мистер Кир, а вы могли бы намекнуть, чье это дело?

— Ну… Мистер Суверте, вы, вероятно, встретитесь с мэром-президентом Нгеркеа.

— Да, — подтвердил президент Филиппин, — это одна из целей моего тайного визита.

— Так вот: Нгеркеа в курсе, — сообщил Кирилл Ершов.