Та же дата: 24 декабря, ранний вечер. Тонга-Хафулуху: от Тафахи до Ниуатопутапу.

В некоторых книгах сказано, что потерпевшие кораблекрушение по полгода питались кокосами, и больше ничем. Может, это правда, но интуиция подсказывает, что одними кокосами сыт не будешь. И майор Коттонс констатировала:

— Отличные кокосы, Квики, но хочется чего-то более существенного. Где тут кормят?

— Если хочешь хорошо пожрать, — ответил он, — то летим обратно на Ниуатопутапу. По программе, там на вечеринке тотальная халява. Все за счет истинного короля.

— Гм… За счет того парня, который стоял на балконе в компании с юниоркой?

— Точно, — подтвердил суб-инспектор, — ты ведь хотела глянуть на короля вблизи.

— Да. Хотя, халява помешает мне отдать долг чести: я ведь обещала тебе обед.

— Ну, если долг чести, то можно сделать это, когда мы придем в Паго-Паго.

— Годится, — согласилась майор, — значит, идем назад к вертушке?

— Точно, — снова сказал он.

— Слушай, а ничего, что уже темнеет? В смысле: как мы там найдем площадку?

— Найдем, — прозвучал лаконичный уверенный ответ.

Четверть часа быстрым шагом до плавбазы СКАГ, где был оставлен «Drago».

Дальше: проверка систем — запрос разрешения у диспетчерской башни — взлет…

…Вокруг уже темнота. Внизу — россыпи огоньков, и трудно понять, какие огоньки на островах, а какие — на кораблях. Кэми повернулась к стажеру — суб-инспектору.

— Куда мне рулить?

— Восточнее агломерации Хихифо, к школьной спортплощадке, — объясняя, он показал ладонью сначала на расплывчатое относительно тусклое пятно света, а затем на четко подсвеченный прямоугольный пунктирный контур рядом с более ярким пятном.

Майор Коттонс кивнула, направила вертолет указанным курсом, и поинтересовалась:

— А что, на школьной спортплощадке аэродром теперь?

— Нет, аэродром — подсвеченный контур, а спортплощадка, это яркое пятно. Там фест и халява. Мы опоздали на торжественную часть, но успеваем на жратву и выпивку.

— Квики, ты хочешь сказать, что король устроил пьянку рядом со школой?

— Не пьянку, а фест, все-таки, — поправил суб-инспектор, — и, прикинь: на Ниуатопутапу обычай: праздновать значимые события на этой площадке. Туземцам так удобнее.

— Ладно, их дела, — согласилась майор.

— Два вироплана по левому борту эшелоном ниже, — сообщил он.

— Вижу, — ответила она, — тут оживленно в воздухе. А нам хватит места на лэндинг?

— Хватит. Весь юго-западный угол парковки свободен, — Квэк коснулся пальцем экрана коммуникатора-палмтопа, давая понять, что отслеживает обстановку.

— Гм… Здесь что, диспетчерская служба online?

— Да. У нас такая страна: без этого было бы слишком рискованно летать.

— Ладно, — майор направила вертолет по дуге к указанному углу пунктирного светового контура. В 500 футах над грунтом, благодаря четко организованной подсветке, ей уже перестали требоваться указания. Было четко видно, куда можно посадить машину…

…Снижаясь, она еще успела рассмотреть здание школы, разделяющее авиа-паркинг и спортплощадку, временно превращенную в поляну для фестиваля, и высокий конус с разноцветными мигающими огнями. Здание небольшое, но оригинальное, и кажется, новенькое. А конус — синтетическая рождественская елка. Вглядываться некогда.

…Последние футы.

…Касание.

…Стоп роторов.

Прибытие состоялось. Фестиваль рядом. Со стороны спортплощадки доносится шум, состоящий из ритмично-гудящего стука барабанов или тамтамов, и туземного пения с отбивкой такта методом синхронного звонкого похлопывания в ладоши.

Покинув кабину, Кэми Коттонс осмотрелась, и испытала легкий когнитивный шок от количества различных летательных аппаратов на парковке. Здесь были классические автожиры, и неклассические, ротор которых напоминал диск с прорезями. Крабоиды с пропеллерами на клешнях и штуки в форме мячей для регби с кольцевым крылом. На дальнем краю парковки наблюдался дирижабль — небольшой, 45-метровый.

— Ничего себе! — прокомментировала она, — Похоже, этот истинный король пользуется популярностью не только среди туземцев.

— Да, — подтвердил Квэк, — у короля Оехе много друзей в нашем море. Это правильно.

— Что ж, наверное, правильно… А где наши? Я имею в виду: с USS «Гичигами».

— Они уже на фесте, а джипы — на авто-парковке с той стороны спортплощадки, — Квэк махнул рукой на север, по направлению к полу-лагуне.

— Ладно, найдем, — решила майор…

…Но, немного ошиблась. Не они нашли, а их нашли. Едва они миновали торец здания школы, и вышли на спортплощадку, навстречу выскочила прапорщик Сюзи Лай — не в одиночестве, а вместе с очень стройным или, возможно, слишком худощавым парнем невысокого роста, этническим китайцем, как она сама. У парня были такие смешные заостренные уши, и вытянутое лицо, что он был похож то ли на эльфа, то ли лиса, но выглядел при этом симпатично. Была в его внешности какая-то гармония.

— Кэми, это Койотль, Койотль это Кэми! — выпалила прапорщик.

— Aloha! — поздоровался Койотль, — Мы виделись по сети при подготовке десанта.

— Aloha! — также, на полинезийский манер, ответила майор Коттонс, и уловила обмен взглядами между Койотлем и Квэком, — Кажется, парни, вы отлично знакомы.

Оба персонажа одновременно улыбнулись, и Квэк глубокомысленно произнес:

— У всех морей один берег.

— …И, — добавил Койотль, — все hombre придерживаются обычая взаимопомощи.

— Гм… — буркнула майор, — …Мне послышалось, или это эхо Великой Трансокеанской Кокаиновой Тропы с понятиями так называемых «hombres»?

— Между прочим, — встряла прапорщик Лай, — теперь новая политкорректность, и надо говорить просто Великая Трансокеанская Тропа, без слова «Кокаиновая».

— Это откуда такая политкорректность? — поинтересовалась Кэми.

— Это из Минобороны, инструкция по контактам с прогрессивными туземцами Тонга.

Майор снова внимательно посмотрела на обоих парней.

— Это вы, что ли, теперь прогрессивные туземцы Тонга?

— Я этнически наполовину то, что ты сказала, поскольку метис, — сообщил Квэк.

— А я, — продолжил Койотль, — этнически представитель местной китайской диаспоры, выступившей единым фронтом с прогрессивными туземными роялистами, чтобы, при поддержке американской демократии, сокрушить тоталитаризм зеленых человечков.

— Ладно, парни. Но причем тут Великая Трансокеанская Политкорректная Тропа?

— Кэми, ты ведь участвовала в Сальвадорской Заварушке, — ответил Квэк.

— Да, но при чем тут это?

— Просто, — пояснил он, — то, что здесь, это продолжение того, что началось там. После свержения хрисламского тоталитаризма в Сальвадоре, и установления демократии…

— …Что, хунта Гомеса и империя Укштлаштли теперь демократия? — перебила она.

— Да, примерно так по инструкции Минобороны, — ответила прапорщик Лай.

— Охренеть! — припечатала майор, — И что дальше?

— Дальше, — перехватил инициативу Койотль, — сотрудники Западного филиала фирмы «Robotron» и группы «Epakuolleet», в частности я, гордимся, что дружба двух великих народов: сальвадорского и тонганского, началась с интернационализма нашей фирмы.

На такой пафосный тезис хотелось ответить как-то язвительно, но Кэми вдруг поняла: тонганский китаец прав: с позиции голых фактов, колесо завертелась после заказного похищения восьми североамериканских инженеров силами сальвадорской мафии…

— Гребаная глобализация… — буркнула майор.

— Не такая уж гребаная, — возразил Квэк, — при правильной игре, борьба с глобальными угрозами бывает полезной. Например, если сложить деньги на борьбу с вооруженным экстремизмом, парниковым потеплением, и космическим мусором, то на такую сумму можно сделать что-то очень большое и реальное.

— Что сделать? — спросила Кэми, — Очередную кучку жуликов-миллиардеров?

— Нет, реально реальное! — сказала Сюзи, — например, колонизацию Марса!

На этот раз ничто не помешало майору Коттонс проявить язвительность.

— А! Марсианский проект! Помню, когда я училась в школе, какой-то южноафриканец поднял хорошие деньги, обещая колонизировать Марс в 2025-м. И где это?

— Но, кое-что ведь у него получилось, — возразила Сюзи.

— Да, — майор кивнула, — получился навар в миллиард баксов, или даже больше.

— С марсианским проектом Илона не все так просто, — заметил Койотль.

— Да, — снова сказала Кэми, — если было бы просто, то каждый дурак поднимал бы кучу денег. Короче: фигня все это. Лучше скажите: где наш кэп Бэйкон, и где тут жратва?

— Кэп и полковник Хардингом сейчас у короля, — сообщила Сюзи, — а жратва тут везде.

— Если везде, то идем к ближайшей, — решила майор.

— Тогда вот туда, — Сюзи махнула рукой, — там еще продвинутые библии раздают.

— Какие-какие библии?

— Продвинутые, — повторила прапорщик, — маленькие такие. Я еще не вникала.

Все четверо двинулись к ближайшему из столов, расставленных по всему периметру спортплощадки, где стали обладателями нескольких пластиковых мисок с образцами туземной кухни, и тонких книжек карманного формата с надписью на обложке:

«The Holy Bible /Popular edition — New Britain Catholic University».

Когда маленькая компания расселась на подходящем кусочке поля, майор Коттонс, со свойственным ей скептицизмом, взвесила подаренную книжку на руке, и сообщила:

— Когда я последний раз держала в руках библию, она была гораздо больше.

— А ты читала ту библию, или просто держала в руках? — спросил Квэк.

— Нет, это было в отеле в Сан-Диего, там библия лежала на тумбочке около телефона, поэтому я просто переложила ее, чтобы освободить место рядом с кроватью.

— Ясно, — суб-инспектор улыбнулся, — а вообще ты когда-нибудь читала библию?

— Ну, допустим, я читала. А к чему ты ведешь?

— Кэми, пока я просто хочу понять твой ответ: «допустим», или «читала»?

— Я читала только местами, — призналась майор, и уточнила, — я верю в бога, и иногда участвую в застольной молитве, если мы собираемся у двоюродного дедушки на День Благодарения или на Рождество, но для этого нет смысла читать толстую книгу.

— Вот эта библия как раз тонкая, — заметил Койтоль, — может, так лучше, а?

— Может, лучше, но я не священник, поэтому… — и майор, не договорив фразу, пожала плечами, взяла ложку, и занялась дегустацией содержимого одной из мисок.

Тем временем, прапорщик Лай раскрыла книжку, и углубилась в изучение текста.

— Ищешь что-то? — спросил Квэк.

— Даже не знаю, — сказала она, листая страницы, — просто: муж моей тетки работает на христианской радиостанции в Гарден-Гроув, и так увлечен своей работой, что всерьез воспринимает этот цитатник античных еврейских анекдотов про бога, сатану и людей…

— Эй, Сюзи! — возмутилась майор Коттонс, — Не надо так про библию. Это, все-таки, не сборник анекдотов, а великая книга, изданная самым большим тиражом в мире.

Прапорщик Лай кивнула.

— Да, верно, самым большим тиражом. Но этот тираж лежит на тумбочках в отелях, и только каждый пятый христианин читал библию хотя бы частично. А доля христиан, читавших библию полностью — ниже предела статистической погрешности.

— Но, — заметила майор, — это не повод говорить, что библия — сборник анекдотов. Там содержатся важные вещи. Ты сама сказала: каждый пятый христианин что-то читал.

— Да! Но что читал каждый пятый? Таким вопросом теткин муж озадачился, и чуть не лишился работы. В стандартной «Библии Короля Джеймса» 3 миллиона знаков. Есть «Библия за 100 минут» в редакции преподобного Майкла Хинтона, 150 тысяч знаков. Статистика показала: даже при таком сокращении в 20 раз, это слишком много букв. Несколько лет назад появилась «Доступная библия для папуасов» в редакции патера Коннора Макнаба, 25 тысяч знаков. Такое сокращение стандартной «Библии Короля Джеймса» в 120 раз статистически оптимально для среднеамериканского читателя.

Майор Коттонс остановила ложку на полпути ко рту.

— Ты что, Сюзи, считаешь среднего американца — папуасом?

— Кэми, я считаю, как в Декларации Независимости: все люди созданы равными. Это значит: и американцы, и папуасы. Создатель наделил всех людей важными правами и, наверное, у американцев не меньше прав на читаемую библию, чем у папуасов.

— Вот ведь как ты завернула, — отозвалась майор, — ладно, может, это неплохая идея.

— Это отличная идея! — заявила прапорщик, — Проблема лишь в том, что патер Макнаб поссорился с Папой Римским. Теткин муж упустил это, и пихнул цитату из Макнаба в церковный радио-час. Начальство вознегодовало, но слушатели ничего не заметили, и только благодаря этому теткин муж отделался выговором без выгона. Happy end.

Произнеся заключительную фразу, прапорщик похлопала в ладоши. Между тем, Кэми Коттонс добила содержимое миски, и поинтересовалась:

— Так, патер Макнаб, это тот самый, который лже-апостол — людоед, зачинщик Летней Гибридной войны в Папуа?

— Все люди созданы равными, и взаимно съедобными! — тут же объявил Койотль.

— Хреновая шутка, — отреагировала майор.

— Вообще-то, — включился суб-инспектор Квэк, — Летняя Гибридная война в Папуа, как полагается любой войне, произошла по объективно-экономическим причинам. Всякие религиозные факторы вроде апостола Макнаба, это легенды-прикрытия, не более.

— Ты что, марксист? — спросила Кэми.

— Там дело не в марксизме, — сказал он, — в Папуа все было проще. Полугодом ранее, во Второй Новогодней войне, папуасский президент Меромис был в союзе с Меганезией, а малазийские масличные магнаты — в союзе с Международными силами вторжения. По правилам войны: угадал сторону — получил приз. Так 3 миллиона гектаров плантаций Северного берега Папуа получила семья Меромиса, а малазийские магнаты потеряли, соответственно, все, что у них там было. Дальше они интриговали, раздавали взятки в Канберре, и обещания исламистам в Азии, и сколотили внешнюю силу, которая резко скинула Меромиса. Президентом ненадолго стал про-малазийский Инсар. Но внешнее силовое вмешательство в Папуа, и отъем земель экс-президента Меромиса, нарушили Марианский мирный меморандум. Так снова случилась война. Гибридная. Вот.

Квэк замолчал, и занялся дегустацией имбирного эля. Прапорщик Лай спросила:

— А чем там кончилось? Кто президент и чьи плантации?

— Президентом стал умеренно про-австралийский Вунавалу, но периферийные районы Папуа контролируется локальными лидерами. А плантации возвращены Меромису.

— Примерно понятно. А где Макнаб?

— Он или на папуасской Новой Британии, или на филиппинском Минданао.

— Э-э… — Сюзи Лай еще раз посмотрела на обложку книги карманного формата:

«The Holy Bible /Popular edition — New Britain Catholic University».

…— Так это не та Новая Британия, которая в Канаде, а та, которая в Папуа?

— Да, это остров Новая Британия, он на четверть больше, чем весь штат Гавайи.

— И там есть университет? — скептическим тоном спросила майор Коттонс.

— Да, на северо-востоке, в Рабауле. Университет маленький, создан в этом году.

— Как создан? На какую-то папуасскую хижину приклеена табличка «Университет»?

— Нет, это серьезно, — ответил он, — зайди на их сайт, и увидишь сама.

— Лучше я зайду и полазаю там, — сказала прапорщик Лай.

— Хорошая идея, — одобрил Квэк, — а мы с Кэми пойдем, пообщаемся с королем.

Майор Коттонс посмотрела на суб-инспектора с некоторым недоверием.

— Что, прямо так пойдем и пообщаемся?

— Да, тут недалеко, полкилометра на запад, — ответил он.

— Король Оехе это парень, что надо, — авторитетно добавил Койотль.

Короткая прогулка через полосу почти нетронутых джунглей, затем мимо нескольких аккуратных новеньких домиков с огородами, привела Кэми и Квики к руинам чего-то каменного в центре участка, окруженного ржавым и частично разобранным железным забором. Среди руин, освещаемых двумя переносными фонарями, прицепленными на угловые столбики забора, бродили двое молодых мужчин — полинезиец и англосакс…

…Снаружи забора казалось, будто руины разбросаны по всему огороженному участку примерно четверть гектара. Но внутри оказалось, что руины собраны у забора, а центр участка расчищен, причем там прорисовывался фундамент небольшого здания. Затем, майор Коттонс узнала полинезийца: король Оехе, хотя, он одет иначе, чем на балконе диспетчерской башни. На короле был килт из шкуры акулы, скрепленный крупными и грубыми бронзовыми заклепками, и ожерелье из еще более крупных акульих зубов. В завершение имиджа, на поясе висел бронзовый ko-i (боевой топорик). Англосакс имел худощавое телосложение, и был одет в довольно простой светлый нео-викторианский тропический костюм, дополненный серебряным кельтским крестом на цепочке.

Между тем, Квики МакКои (или Квэк Фуга) приветствовал этих двоих:

— Aloha, hoa-hoa!

— Aloha! — откликнулся король, — Это с тобой майор Кэми Коттонс. E-oe?

— E-o! Ну, Кэми, знакомься: Оехе-Аи фаа-Татокиа те-Ахакеа, ariki Тонга, и сэр Невилл Кавендиш, архиепископ Апиа.

— Добрый вечер, джентльмены, — сказала майор, — я рада знакомству. Что это у вас?

— Это, — ответил король, — бывшая церковь, и будущий храм для христиан и бахаи. Для пользы дела, я объявил в королевстве соразмерную свободу религии. Вот, теперь мы с Невиллом прикидываем, как организовать храм эстетично, быстро и дешево.

— По логике Алюминиевой революции, — добавил архиепископ, — все церкви следовало уничтожить, как источники дегенеративной оффи-культуры и пуританской морали.

— Типичный случай, — констатировала Кэми, — так делали талибы в Афганистане.

Король Тонга-Хафулуху посмотрел на нее с веселым любопытством.

— Ты про статуи Будды, разрушенные исламистами. E-oe?

— Да, э-э… Как лучше обращаться к тебе?

— Как тебе удобнее, — сказал он, — например: Ваше величество, или просто Оехе.

— Тогда я выбираю второй вариант. И все верно, Оехе, я про статуи Будды.

— Кэми, ты не видишь три большие разницы, — спокойно сообщил он, — во-первых: мы в нашем море не разрушили храмы религий, пришедших сюда без насилия, как буддизм, например. Во-вторых: мы сохранили красивые храмы, как собор в Апиа, например. В-третьих: люди стали свободнее и экономически благополучнее от наших действий.

— Знаешь, Оехе, такое «в-третьих» часто заявляют тоталитарные режимы: людям стало лучше. Попробуй, проверь, если люди бояться говорить правду из-за репрессий.

Говоря это, майор Коттонс не отводила взгляд от лица короля. И реакция поразила ее. Условный потомок божественного Тангалоа улыбался. Его полные губы все сильнее растягивались, а в глазах плясали этакие смешинки. Выдержав паузу, он ответил:

— Кто не хочет слышать, что думают его люди, тот труслив и слаб, тот не ariki, а грязь, упавшая на гребень волны, тот исчезнет, когда волна перекатится. Это слова ariki-roa Мауна-Оро, объединителя Гавайики, и первого из древних морских королей.

— Гм… — не вербально отозвалась Кэми, не зная, как реагировать на такую реплику.

— Все просто, — заметил Квэк, — ты видела школу, поселок и людей. Как ты считаешь, похоже это на обстановку при талибах?

— Материальное благополучие — не всегда показатель, — ответила она, — в тоталитарных странах вроде Сингапура и Кувейта простые люди не бедны, но жизнь безобразна.

Квэк с энтузиазмом поаплодировал.

— Wow! Хороший экономический прыжок от Афганистана до Сингапура и Кувейта.

— Не передергивай, — проворчала Кэми, — это были просто примеры.

— В Сингапуре, и в Кувейте, — заметил архиепископ, — режимы построены на произволе государства, и на бесправии людей. А что ты скажешь о режиме в Меганезии?

— Что я скажу?.. — она задумалась, — …Кажется, будто у вас очень свободная страна. На блогах многих туристов из Америки просто восторг по этому поводу. Но я говорила с нашими военными, видевшими религиозные зачистки на Самоа, на Науру, и на Новой Каледонии. Теперь я вижу взорванную церковь. Наверное на этом острове все церкви взорваны… Да, вы киваете… А туземцы, вероятно, с детства ходили в эти церкви. Ты, Невилл, играешь роль архиепископа. Что ты можешь ответить этим людям на вопрос: почему власть kanaka-foa лишила их места общения с богом, в которого они верят?

Невилл Кавендиш негромко и четко процитировал:

— Иисус сказал им: разрушьте этот храм, и за три дня я восстановлю его.

— Это из библии что ли? — предположила майор Коттонс.

— Да. Евангелие от Иоанна. Слова о Иерусалимском храме Ирода Великого. Храм был впоследствии физически разрушен римлянами, а метафизически — кармой, потому что использовался несообразно: там аудитории внушались дурные догмы, и шла торговля аксессуарами праведности. Примерно как Ватикан позже торговал индульгенциями.

— Ладно, а при чем тут восстановление за три дня? — спросила майор Коттонс.

— В случае Евангелия, это была метафора, — сказал молодой архиепископ, — но здесь мы можем построить на этом месте храм действительно очень быстро.

— Мм… — протянула Кэми, — …Но ведь не за три дня.

— За три часа, если без интерьера, — сообщил Квэк, — но сначала эти два лидера должны выбрать проект. Оехе, Невилл, этот намек просила передать экспресс-команда.

— А, может, леди выберет? — спросил архиепископ Кавендиш.

— Мне нравится идея! — объявил король, — Кэми, давай ты выберешь, а?

— Гм… Что я выберу?

— Проект храма из пяти предложений, вот что.

— Гм… Ладно. А где можно посмотреть предложения?

— Прямо здесь, только надо сначала отойти к забору, иначе будет плохо видно, — сказал Кавендиш, и извлек из кармана какой-то кнопочный пульт.

Кэми не ожидала, что два переносных фонаря, прицепленные на столбики забора, это элементы голографического проектора. Она догадалась лишь, когда над фундаментом внезапно возник мираж некого архитектурно-оригинального здания.

— Ух ты… А какие еще?

— Смотри, — ответил он, и с небольшими паузами прокрутил еще четыре миража.

— Да, впечатляет… А можно чуть медленнее, чтобы приглядеться?

— Смотри, — повторил он, и прокрутил все пять вариантов с минутными паузами.

— Мне кажется, лучше всего четвертый, — решила она.

— Этот? — спросил архиепископ, возвращая предпоследний мираж.

— Да, определенно, этот, — подтвердила майор Коттонс.

— Ну, что, звонить ребятам? — спросил Квэк Фуга.

— Да, — уверенно ответил Невилл Кавендиш.

— А мы пойдем, и послушаем, что думают люди, — сказал король Оехе-Аи.

— Как? — не поняла майор.

— Просто, выпьем с ними и поговорим, — загадочно произнес король.