Ночь с 20 на 21 мая. Шоссе E25 Брюссель-Люксембург
Такси на 450 километров недешево, но если платит евро-бюджет, то почему бы и нет? Покинув Брюссель в 2 часа после полуночи, опергруппа катилась в комфортабельном автомобиле на юго-восток, и должна была прибыть на служебный аэродром Карлсруэ примерно в 7 утра. Как вдруг, проехав примерно треть пути, машина заглохла.
— Что за черт? — сердито произнес водитель, откатывая такси по инерции к бордюру на скоростной трассе, собираясь включить аварийные огни, но обнаружив, что они сами включились, — Что за черт! Извините, но сеть исчезла! А без сети эта модель не едет.
— Дружище, ты не одинок, — сообщила ему Жаки Рюэ. Она заметила, что неподалеку к бордюру таким же маневром с заглохшими моторами прижались еще две машины.
— Какой-то сбой интернета, — предположил полковник Штеллен, и тут машина громко запищала и завыла, мигая фарами.
— Противоугонная сигнализация! — констатировал майор-комиссар Тарен, — Давайте-ка выйдем из тачки, а то оглохнем.
Рекомендация была разумная, и все выполнили ее, включая таксиста, продолжавшего растеряно повторять:
— Что за черт? Что за черт?
— Дело-то дрянь, — заявила Рюэ, окидывая взглядом несколько автомобилей в таком же состоянии: прижавшиеся к бордюру, мигающие фарами, с вопящей противоугонкой.
— Дело темное, — высказал свое мнение Тарен, провожая взглядом автомобиль, который только что совершенно спокойно проехал мимо, без всяких неполадок.
— У меня тоже пропала сеть, — сообщил Штеллен, демонстрируя всем экран смартфона. Причем на втором, служебном смартфоне та же ситуация.
— Мой работает, — ответил Тарен, показав свой смартфон, который, судя по индикации, находился на устойчивой связи со станцией провайдера.
— Сейчас разберемся… — пробурчала Рюэ, и вытащила из карманов куртки сразу четыре разных гаджета. Между тем, мимо нормально проехали еще несколько автомобилей.
Она разбиралась около пяти минут, и объявила результат:
— Упало больше половины сетевых провайдеров, и почти все сетевые СМИ. Новостные агрегаторы залиты трэшем про Третью Мировую войну с клипами атомных грибов.
— Массированная хакерская атака? — предположил Штеллен.
— Тогда это атака-чемпион, — сказала стажер-эксперт, — как два года назад в Китае.
— А мне, — произнес Тарен, — не нравится зарево на востоке, рановато для утренней зари.
— Да… — Штеллен кивнул, и привычно определил азимут на тусклое зарево с помощью армейских наручных часов, — …Что-то горит немного южнее Люксембург-Сити.
— Вот и мне так кажется. Давайте пройдемся назад до полицейского дорожного пункта, который мы проехали. Это меньше километра.
Километр быстрым шагом — 10 минут. Они добрались до павильона — опорного пункта бельгийской дорожной полиции (последнего перед границей Люксембурга). Персонал опорного пункта, похоже, в полном составе находился на улице: полисмены глазели на зарево над восточным горизонтом. И тут опергруппа RCR допустила психологическую оплошность, предъявив свои служебные ID. Реакция оказалась неожиданной: полисмены, увидев эти ID, сразу послали гостей в… …В общем, метафорически очень далеко и лексически очень грубо. Лишь благодаря профессионализму Штеллена и Тарена, и обаянию Рюэ, удалось хоть немного поговорить в информативном ключе. Итак: Во-первых, полисмены были абсолютно уверены, что в случившемся дерьме виноваты спецслужбы, прежде всего — INTCEN (в структуру которой входит RCR). Во-вторых (почему они виноваты), какого хрена было провоцировать зоофилов? Кому мешало, что они трахают улиток? Так нет ведь: надо было наехать и довести до этого. Во-третьих (о природе случившегося дерьма), сейчас горят два крупных дата-центра в Гаспериче, на южной окраине Люксембург-Сити: EDH и EBRC. По слухам, горят еще несколько дата-центров: в Амстердаме, Страсбурге, Франкфурте, Цюрихе, Базеле, и на берегах Ла-Манша — и на французском, и на британском. Там же горит дата-станция трансокеанского оптоволоконного кабеля. Или может, станция горит южнее. В любом случае, дерьма столько, будто метагалактическая жопа насрала. Никто пока не сказал, сколько петабайт данных утеряно, но упали банковские серверы, упали диспетчерские службы аэропортов и морских портов, упала наземная трассировка грузоперевозок. Но страшнее всего то, что поджог дата-центров проведен чем-то радиоактивным, поэтому здания пришлось эвакуировать. Надежды восстановить работу в ближайшее время нет вообще. И все это из-за долбанных спецслужб, так что катитесь в… (Далее полисмены снова назвали метафорический адрес).
Опергруппе RCR оставалось только катиться… Точнее, идти пешком, поскольку было просто не на чем катиться. Впрочем — благодаря наблюдательности Тарена — был шанс решить проблему. Пока такси ехало, он видел дорожный магазин 24 часа с прокатом и продажей туристических велосипедов. Предстояло топать три километра — ну и ладно. Дорога была пуста: кто мог — проехал. Остались лишь заглохшие машины у бордюров. Водители и пассажиры растеряно торчали рядом, не зная, что делать. Некоторые даже окликали деловито идущих трех персонажей, надеясь получить какую-нибудь помощь. Тщетно. Сейчас опергруппа RCR не могла помочь никому из них. Они и сами пока не представляли, что делать дальше. Пока была высказана лишь идея, чего не делать.
— 300 километров до Карлсруэ на велосипедах мы не поедем, — твердо сказал Штеллен.
— Мы можем проехать 60 километров до Тьонвиля, — предложила Рюэ.
— Гм… — Тарен помахал руками на ходу, — …Тьонвиль. 40-тысячный городок, где всем скучно, кроме туристов. И что мы будем там делать, потратив два часа на дорогу?
— Там, — сказала стажер-эксперт, — мы зайдем к Юхану и одолжим его пикап. Это старая японская тачка без дурных сетевых вставок.
— Гм… А ты не хочешь сначала позвонить ему?
Жаки Рюэ кивнула и уточнила:
— Позвоню, когда мы добудем велосипеды.
— Ладно, давайте-ка прибавим шагу, — сказал майор-комиссар, и сделал это.
— Давайте, — согласилась она, и тоже ускорилась.
— И давайте обсудим ситуацию, — произнес Штеллен, тоже перейдя на быстрый шаг.
— Ситуацию? — Рюэ фыркнула, — Это не ситуация, это метагалактическая жопа, как нам лейтенант полиции заявил.
— Конкретнее? — спросил полковник.
— Конкретнее: ты помнишь, чем угрожал фантомный улиткофил Руди?
— Помню. Дословно: «я сотру Четвертый рейх из памяти человечества».
— Вот, — продолжила Рюэ, — практически так и сделано. Я, разумеется, против грубого и циничного именования Евросоюза — Четвертым рейхом…
— Жаки, мы поняли, что ты против именования. А что по существу?
— По существу, если тот лейтенант не ошибся про разрушения дата-центров, то Европа действительно стерта из памяти человечества в социально-техническом смысле. Такой объем информации о людях, имуществе, и корпорациях невозможно восстановить. На цифровом отражении мира, которое только и имеет значение для нынешней культуры, Европа похожа на труп, эксгумированный из брюха акулы через год после съедения.
— Но… — не очень уверенно произнес майор-комиссар, — …остались какие-то архивы на бумажных носителях.
— Ну конечно! — откликнулась она, — В библиотеках и нотариальных конторах что-то из прошлого века. Еще в музеях, рядом с вавилонскими клинописными табличками или средневековыми пергаментами. Чертовски актуально для сегодняшней экономики. Но, впрочем, я не уверена про библиотеки и нотариальные конторы. Там все оцифровано в прошлом десятилетии, и бумага утилизирована. На дворе эра цифровой бюрократия, а жизненный принцип бюрократии: загружать общество максимумом информационного мусора. В прошлом веке мусор исчислялся мегабайтами, сейчас — петабайтами. Проще говоря: бюрократического мусора стало в миллиард раз больше, чем 100 лет назад. И, разумеется, каждый долбанный байт мусора считается очень важным для общества.
Майор-комиссар снова помахал руками на ходу.
— Погоди, Жаки! Ты хочешь сказать, что эта прорва петабайт безвозвратно пропала?
— Нет, Поль. Я думаю, пропала примерно четверть, в общем, меньше, чем половина.
— Это, — заметил полковник, — даже хуже, чем если бы пропало все.
— Так и есть, — откликнулась она.
Остаток пути они прошагали в быстром темпе, и вышли на парковку, с типовым ярко освещенным павильоном магазина-24. На парковке стояла одинокая малолитражка, и жалобно гудела, мигая фарами. По самому павильону уныло слонялся единственный сотрудник — мальчишка чуть старше двадцати лет.
— Простите, пожалуйста, но у нас ничего не функционирует, — сообщил он, когда трое посетителей вошли через автоматически открывшиеся стеклянные двери.
— Сраный цифровой мир, — ехидно прокомментировала Рюэ, — без подключения к сети нельзя купить даже бутылку воды.
— Воду всю скупили еще до полуночи, — сообщил сотрудник, — еще консервы, сахар, и спагетти. Еще мыло. В общем, все, что для апокалипсиса нужно.
— А ты самый смелый и не испугался апокалипсиса? — предположил Тарен.
— Не то, что я смелый, но мне предложили тройную ставку за эту ночную смену. Вот, я подумал: может ничего не случится. Но, на всякий случай, я запасся чернобыльскими таблетками с йодом от радиации. Как апокалипсис начался, я сразу принял две штуки.
— Чернобыльские таблетки от радиации? — удивился Штеллен.
— Да. Украинцы-гастарбайтеры продавали недорого, — мальчишка-продавец извлек из кармана пластмассовую банку с яркой картинкой (наподобие скриншота из триллера о падении астероида) и надписью «Vita Naturals (tm) Radiation protect. Potassium Iodide». Дальше на этикетке было еще что-то западно-кириллическим шрифтом.
Жаки Рюэ скептически хмыкнула, и парень немедленно спросил:
— Что, думаешь, не поможет?
— Зависит от дозы, — ответила она, — а дозу надо измерять.
— Так я купил дозиметр, вместе с таблетками, со скидкой, — с этими словами продавец извлек из другого кармана включенный украинский армейский дозиметр, — только я в цифрах радиации не очень разбираюсь. Думал: гляну это в Google, но сеть упала.
— Дай посмотреть, я разбираюсь, — сказала Рюэ.
— Ух ты, правда что ли?
— Да, — она махнула перед его лицом своим ID эксперта-стажера RCR/INTCEN.
— Wow! Круто! — обрадовался он, и передал ей украинский армейский гаджет.
— А почему ты решил, что апокалипсис начался? — спросил Тарен.
— Так это сразу видно было. Над Люксембург-Сити синенькая хрень вспыхнула. Как в сериале HBO-Sky про Чернобыль. Я сразу проглотил две таблетки, включил дозиметр, надел противосолнечные очки, чтобы защитить глаза, вышел на улицу, и снял клип на смартфон. Но не очень получилось. Во-первых, синенькая хрень уже погасла, и только оранжевые искры прыгали. Во-вторых, сеть пропала, а я-то хотел залить клип на блог, который у меня на MySpace. Было бы круто! Апокалипсис online, это сразу рейтинг, а рейтинг, это свисс-коины за рекламные вставки. Профит. Эх, некстати сеть пропала.
Стажер-эксперт похлопала его по плечу.
— Не переживай. Свисс-коины и архивы MySpace в Европе, вероятно, накрылись.
— Как накрылись?
— Элементарно. Вместе с ключевыми европейскими дата-центрами.
— Хреново. У меня в свисс-коинах была почти сотня евро по курсу. Мир — дерьмо. Зря я старался. Хорошие клипы, а на хрен они теперь?
— Вообще-то пригодятся, — сказала она, — как тебя звать?
— Денкер. Это в сети. Или Денни Керрик, если для протокола.
— А меня — Жаки Рюэ. Вот что, Денкер, скачай мне твои клипы и массив данных твоего дозиметра. Я напишу тебе расписку… Хотя, лучше если Вальтер напишет.
— Точно лучше, — подтвердил тот.
Продавец внимательно посмотрел на него и произнес.
— Вроде, я видел тебя по TV.
— Вполне возможно. Я полковник Штеллен, шеф RCR.
— Wow! Круто! А можно будет сфоткаться вместе? Мне ведь не поверят иначе.
— Можно, — сказал Штеллен, и повернулся к Рюэ, — что там с радиацией?
— Сейчас 40 микрорентген в час, это втрое выше природного фона, но безопасно.
— Так мне дальше глотать таблетки, или нет? — спросил Денкер.
— Проглоти еще две, вреда не будет точно. А если на дозиметре вот эти циферки станут больше чем сотня, то сматывайся отсюда.
— Как сматываться? Моя тачка накрылась, гудит на парковке, видели наверное.
— По-любому сматывайся. Хоть на велосипеде…
— Кстати, о велосипедах… — напомнил майор-комиссар Тарен.
— Да, — она кивнула, — вот что. Денкер, мы реквизируем три велосипеда, ОК?
— Берите, никаких проблем. Только мне на это тоже расписка нужна.
— Будет, — подтвердил Штеллен, и тут ожил его смартфон, издав трель приема SMS.
Все напряглись в ожидании. Полковник прочел короткий текст и сообщил:
— Предсказуемый приказ из штаба. Вылет откладывается, однако оперативное задание сохраняется, теперь под кодом top-secret.
— Ух, круто! — обрадовался Денкер, — Как в X-files. Классный сериал, хотя старый.
— Был культовый во времена моей юности, — сообщил Тарен.
— Короче, Денкер, показывай велосипеды, — сказала Жаки Рюэ.
* * *
Примерно часом позже. Предрассветное время 21 мая. Городок Мон-сен-Мартен, у схождения границ Бельгия-Люксембург-Франция.
Юхан Эбо на пикапе встретил их, как договорились: у моста через речку Шинет, очень удачно отмечающего северный край городка Мон-сен-Мартен.
— Чудно смотритесь на велосипедах! — заявил он, — Как три всадника Апокалипсиса.
— Тебя четвертого не хватало! — резко огрызнулась Жаки Рюэ, затем прыгнула на него, повисла на его шее и торсе, как белочка на ветке, и куснула за ухо, — Юхан, ты вообще классный! Мы бы загреблись крутить долбанные педали, но ты поехал на встречу, как Лоэнгрин на лебеде. Знаешь, кто такой Лоэнгрин?
— Солнышко, я ведь психоаналитик, — напомнил он, — и если говорить о Лоэнгрине, то с позиции архетипов Юнга, это эпигон Зевса-лебедя из мифа о Леде и рождении Елены Троянской. В мифах Круглого Стола короля Артура, спасение Эльзы — Лоэнгрином не содержит эпизод секса. Но спасение отменило ее брак с Тельрамундом, а значит…
— …Значит, — перебила Рюэ, — эпизод секса никуда не денется. А пока знакомься.
— Вальтер Штеллен к вашим услугам, — слегка церемонно произнес полковник.
— Юхан Эбо к вашим, — так же церемонно ответил психоаналитик и они раскланялись.
— Ну, а я Поль Тарен, — сказал майор-комиссар, и добавил, — вы смелый человек. Такая неспокойная ночь, но вы сразу решились поехать навстречу.
— Нет, Поль, дело не в смелости, а в любопытстве. Я искал лишь повод, чтобы поехать кататься. Мои предки в Вальхалле начали бы презирать меня, если бы я просидел дома великую ночь Рагнарека, ночь гибели богов и рождения новой вселенной.
— Вы этнический скандинав? — спросил Штеллен.
— Да. И даже внешне соответствую. Ne ladno skroen da krepko schit, как говорится.
— Это по-японски? — предположил Тарен, сопоставив фонетику и японский пикап.
— Нет, это по-русски, и значит: похож на очеловеченного медведя. В моем бизнесе это помогает, поскольку архетип медведя, происходящий из символизма мифов древнего язычества, ассоциируется с жизнеутверждающей биологической стороной человека. И кстати, имя короля Артура происходит от кельтского названия медведя.
— Понятно… — майор-комиссар кивнул, затем прислушался к интуитивному ощущению сходства между фразами этого психоаналитика и фразами гуру аргонавтов, с которым довелось общаться в городе Неум, и спросил — …Юхан, вы знакомы с Яном Хубертом?
— Да, я знаком с доктором Хубертом, и мы с ним неоднократно полемизировали…
— …Милорды рыцари, — вмешалась Рюэ, — может, уже погрузим велосипеды и поедем?