10 мая, вечер, Карлсруэ. Информационно-компьютерный комплекс спецслужбы RCR

Любой офицер спецслужбы хоть раз влипал в огромное дерьмо, и Вальтеру Штеллену, конечно, приходилось. Но он ранее никогда не влипал в такое мутное дерьмо. Данный случай отличался тем, что непонятно было абсолютно все. Совершены ли теракты фетишистом-маньяком или фетишизм лишь прикрытие? Работает маньяк в одиночку, или у него есть помощник/помощники? Правда ли это Руди Ландрад, или имя выбрано, чтобы запутать? Последний вопрос казался нелепым. Кто же проворачивает такие дела, представляясь в телефонных разговорах своим официально зарегистрированным гражданским именем? Но психологическому портрету, построенному ИИ-профайлером, соответствовал некто Рудольф Ландрад, 32-летний гражданин Германии, живущий во Франкфурте.

ИИ выдал этот результат, обнаружив новый клип на блоге Bloody-Street, популярном у любителей документальных слэшеров. В начале, шел видеоряд расстрела сотрудников плантации Мюнхаузен, снятый со стрелковой позиции, затем речь, адресованная всем виновникам гибели Помми. Это имя любимая виноградная улитка получила посмертно, видимо, от латинского названия Helix Pomatia, принятого в биологии для этих существ. Автор клипа утверждал: Помми была самой нежной, самой доброй девушкой на свете, поэтому все, кто причастен к ее гибели, и глумлению над ее телом, будут гореть в аду. Автор уточнил: самые отъявленные виновники получат ад прямо на земле, и никакого спасения им не будет. Справедливое возмездие настигнет их, несмотря на должности и богатства. «Я, ваш адский демон, иду за вашими телами и вашими грязными душами». Угроза, заявленная на фоне горящих машин и убитых людей — это серьезно…

«Схематическая карта действия и речи» террориста — совпали с таковой для Рудольфа Ландрада, образцы речевой акустики тоже совпали. Таков был вывод ИИ-профайлера. В полицейской базе данных имелся файл Рудольфа Ландрада в связи с букетом различного криминала. Его «унесло» после службы в Бундесвере, в составе KFOR. Рудольф Ландрад находился там более года, разминировал инфраструктуру после Ибарского конфликта, и участвовал в международных полицейских действиях против партизан-крестоносцев на Ситницком радиусе. Вернувшись домой с вьетнамским синдромом, он пристрастился к эфедрону, сел на год в тюрьму за распространение наркотиков, вышел, сразу покалечил полицейского, упаковавшего его, и сел в тюрьму на два года. Затем вышел, связался с веганскими биоцентристами, совершил несколько экологических терактов, снова сел в тюрьму, вышел около года назад. Теперь живет в социальном общежитии, работает на полставки уборщиком, периодически исчезает куда-то. Последние три дня Рудольф не появлялся ни на работе, ни в общежитии. А сегодня около полудня его засняла камера пограничного супермаркета в Шейбенхарде, это по дороге из Майнца в Мюнхаузен…

Все сходилось, все вписывалось в типологию экотерроризма. Можно было с черной иронией отметить: власти Объединенной Европы, объявляя «зеленые» кампании…

— Против атомной энергетики.

— Против «карбоновой» энергетики и парниковых газов.

— Против потребления мясомолочных продуктов.

— Против пластиковых пакетов, и вообще синтетических полимеров.

— Против «избыточного» потребления тепла, воды, и электричества.

— Против генной модификации растений, животных, и особенно — людей. …Сами инициировали (а зачастую сами финансировали) зарождение и рост зеленого экстремизма в социальном сегменте бездельничающей малообеспеченной молодежи. Закономерный итог: уличные беспорядки, эковандализм, экофайтинг и экотерроризм. Ранее, то же самое реализовалось в ходе борьбы против «религиозной ксенофобии». Может в этом и смысл Большой Государственной Бюрократии: создавать проблемы на пустом месте, чтобы обосновать свое расширение, свои полномочия, свое право брать с обычных людей еще больше налогов на поддержание своей разбухшей структуры? Впрочем, это философия, не относящаяся к оперативной работе криминалиста. Для оперативной работы в данном случае важно лишь, что все сходилось… Но… …Все слишком сходилось. Это заметила даже Жаки Рюэ — не криминалист, а стажер-эксперт по техническим аспектам терроризма.

— Слушайте, мужчины, кто-то явно подсунул нам ложный указатель.

— Явно, — согласился полковник Штеллен, — но нам придется идти по этому указателю.

— Видите ли, Жаки, — пояснил майор-комиссар Тарен, — это дело стало экстремальном не только из-за числа жертв в Майнце и Мюнхаузене, но еще из-за того, что послезавтра, в Лихтенштейне стартует всемирный симпозиум «Пищевые технологии будущего». Как нетрудно догадаться, формально принимающей персоной будет Его Высочество принц Амброз, а фактически — холдинг «Eltsen», флагман пищевой индустрии Евросоюза.

— Ого! — воскликнула Рюэ, — Этот Ландрад и улитка Помми подложили холдингу свинью.

— Грандиозную свинью, — подтвердил майор-комиссар, — а поскольку дирекция «Eltsen» обосновалась в клубе кукловодов за кулисами правительств Европы…

Он не стал договаривать. И так ясно, о чем речь. Выводы ИИ-профайлера пересланы в Еврокомиссию по безопасности. Не позже, чем завтра утром, оттуда позвонит какой-то титулованный чиновник и поинтересуется, пойман ли уже террорист Рудольф Ландрад. Бессмысленно объяснять такому чиновнику, что Ландрад — не тот фигурант. Бюрократия Евросоюза верит в магию цифровых технологий, включая искусственный интеллект.

Жаки Рюэ тихо выругалась, и покачала головой.

— Дело дрянь. Нам придется ловить Ландрада вместо того, чтобы ловить террориста.

— Дело дрянь, если завтра мы поймаем его, — уточнил Тарен, — ведь тогда служба охраны отменит режим антитеррористического усиления в Лихтенштейне.

— Полагаю, завтра мы поймаем его, — проворчал полковник Штеллен.

— Почему вы так думаете? — спросила стажер-эксперт.

— Потому, что этого хочет настоящий террорист.

— Э-э… Вы хотите сказать: он этого хочет, чтобы… Э-э… Атаковать симпозиум?

— Я полагаю, таков его план, — подтвердил он.

Полковник не ошибся. По ориентировке ИИ-профайлера, французская полиция нашла Рудольфа Ландрада ранним утром 11 мая еще до рассвета. Подозреваемый просто спал в комнате дешевого мотеля в Сен-Луи у швейцарской границы. А ночной портье указал автомобиль, на котором тот приехал: пикап Jeep Gladiator — внедорожник с габаритами армейского Хаммера, и ценой примерно полста тысяч евро. В кузове пикапа оказался малокалиберный пулемет Гатлинга, модель XM-556-Microgun. Похоже, тот самый. По инструкции для таких случаев, Ландрад был предельно быстро доставлен в Карлсруэ и передан дежурному офицеру RCR для дальнейшего дознания. К этому времени стало известно, что «Jeep Gladiator» — контрабандный, его транспортная смарткарта — дубль: хакерская копия смарткарты другого автомобиля той же марки. Типичный метод, при котором водитель-перегонщик может изображать невинность. Ландрад изображал.

Допрашивать арестанта выпало, опять же, Штеллену (поскольку общий родной язык). Рудольф Ландрад — рослый худощавый и жилистый парень, без особых примет, сильно нервничал (как любой бы на его месте), но вел себя уверенно и даже агрессивно. Когда полковник задал стандартную серию протокольных вопросов (имя, гражданство, место жительства), арестант сердито огрызнулся:

— Обойдетесь. Я не попугай, чтоб везде повторять. И вообще, вы сами знаете, кто я.

— Ладно, тогда я пишу: вы подтверждаете ответ, данный вами в полиции Сен-Луи.

— Пишите, что хотите. Все равно я не подпишу ничего без адвоката.

— Герр Ландрад, зачем вам адвокат? Вам ведь не предъявлено никакое обвинение.

— Не держите меня за болвана. Ясно, что ажаны не просто так подкинули мне пулемет.

— Давайте уточним, герр Ландрад. Правильно ли я понял: вы утверждаете, что пулемет модель XM-556, найденный в кузове вашего джипа, подброшен полицией Сен-Луи?

Арестант резко разрубил воздух ладонью.

— Не надо путать меня во всякое. Джип — чужой. Я только подрядился перегнать его из Людвигсхафена в Сен-Луи. И когда я парковался у мотеля вечером, кузов был пустой.

— Ладно, а для кого вы подрядились перегнать контрабандный джип?

— Эй, я ведь говорю: не надо путать меня во всякое. Когда я брал джип в речном порту Людвигсхафена, то посмотрел смарткарту. Она выглядела, как нормальная, ясно?

— Допустим, герр Ландрад, что было так. А у кого вы взяли джип?

— У какой-то бабы в хиджабе, звать Амина или Надина, а может, Амира или Самира. В общем, мусульманское имя. У меня плохая память на ихние имена и на ихние лица.

— Ладно, а кому вы должны были передать джип?

— Какому-то швейцарскому барыге в шляпе с пером. Баба сказала: он сам меня найдет сегодня утром, и рассчитается кэшем. Но ажаны свинтили меня еще до рассвета.

— Ладно, а где вы были вчера ночью и вчера утром?

— Я зависал у ребят в яхт-клубе Майншпице. Они-то и дали мне наколку на ту бабу.

Полковник глянул карту на планшетнике, и нашел яхт-клуб Майншпице.

— Так, герр Ландрад. Этот яхт-клуб в трех четвертях пути от Франкфурта до Майнца. Практически, в городской черте Майнца, хотя через Рейн от основных кварталов.

— Эй, офицер, не надо приплетать меня к тому взрыву в Майнц-Телецентре!

— Наоборот, герр Ландрад, я ищу вам алиби. Назовите имена тех ребят в яхт-клубе.

— Я не знаю, какие имена. У них прозвища: Страшила и Мичибичи. Они подтвердят: я метнулся на юг до взрыва телецентра. Мне надо было успеть к бабе в Людвигсхафен.

— Если вы уехали до взрыва, то алиби на этом не сделать. Вы понимаете, герр Ландрад?

— Еще как понимаю! Вы ищете на кого повесить два теракта.

— Повторяю, герр Ландрад, я ищу вам алиби. Я верю, что это не вы. Но помогите найти аргументы для прокурора. Иначе ваша позиция незавидная. В вашей биографии были веганские теракты: на овцеводческой ферме, и на мясокомбинате. Итак, ваш профиль подходит. Теперь вы были по месту и времени рядом с точками терактов в Майнце и в Мюнхаузене. Эти теракты тоже веганские: против заготовки виноградных улиток. Еще пулемет в вашем кузове. Я почти уверен, что баллистика покажет: это тот пулемет.

Рудольф Ландрад с досадой ударил кулаками по столу.

— Меня подставили! Если бы я стрелял в Мюнхаузене, то меня бы уже след простыл! А пулемет лежал бы на дне Рейна! У меня были теракты, потому что я ненавижу тех, кто убивает животных ради мяса, которое не нужно человеку! Я так и говорил на суде. Но смотрите, офицер, мои теракты были чистые. Ни одного убитого, только раненые из-за глупых случайностей. А этот зверь намеренно кромсает людей. Вот что еще: после тех терактов меня ловили почти полгода. Я умею путать следы, а сейчас совсем не то.

— Это слабый аргумент, герр Ландрад. Ищите факты. Как вы ехали через Эльзас?

— Я ехал по шоссе Сигон, и не ближе, чем 5 километров до Мюнхаузену. Наверняка на записях дорожных камер можно найти этот чертов джип!

— Я буду искать, — пообещал Штеллен, — попробуйте вспомнить еще какие-то детали.

— Офицер, мне нужно время подумать. И еще мне бы автодорожную карту.

— Ладно, будет вам время, и будет карта. Но думайте быстрее. Террорист на свободе и, похоже, он еще не исчерпал свою программу. Вы понимаете, что я имею в виду?

— Еще как понимаю. Я буду стараться вспомнить все… — арестант внезапно задумался, посмотрел в потолок, и резко хлопнул в ладоши. — …Вот что! Та баба!

— Которая в хиджабе? — предположил полковник.

Ландрад коротко кивнул.

— Да, та самая, в речном порту Людвигсхафена. Она ненастоящая была!

— Что значит ненастоящая?

— То и значит! Она будто nafri, но я сейчас сообразил, что баба ряженая.

— Что значит, будто nafri и ряженая? — спросил Штеллен, отметив про себя, что термин «nafri», возникший как неофициальный в полиции для общего обозначения мигрантов-правонарушителей из исламских стран, теперь стал общеупотребительным.

— То и значит! Она была одета по-ихнему, в грязных пестрых тряпках и в хиджабе. Еще изображала, будто плохо знает немецкий. Но ихние бабы не ведут дела, а эта — ведет.

— А как она выглядела?

— Так, молодая, чернокожая, худая, и говорила с английским акцентом. По-моему, она афроамериканка ряженая, и этот Jeep Gladiator тоже странный. Вы лучше проверьте.

— Ясно. Мы проверим джип, а вы продолжайте вспоминать. Я обеспечу вам одиночный изолятор, передам автодорожную карту, и кофе если хотите.

— Да, офицер. Кофе было бы здорово, — обрадовался арестант. В таком конструктивном ключе завершился этот допрос…

Полковник надеялся, что Ландрад вспомнит что-то еще. Возможно, тот вспомнил бы, однако через час вдруг приехал армейский транспорт, и угрюмые коммандос забрали Ландрада, как особо опасного, в Штамхайм — тюрьму для террористов в Штутгарте. На пожелание Штеллена поехать с арестантом, чтобы продолжить допрос, был дан отказ: «простите, герр полковник, но такой распорядок, что все контакты через внутреннюю службу тюремного контроля, поскольку есть особый регламент для терроризма». Впрочем, напоследок Рудольф Ландрад успел вспомнить и сказать нечто интересное. «Слушайте, офицер! Я сообразил, что не так с джипом. Это вообще не Jeep Gladiator, а подделка, Mobius, впятеро дешевле. Аргонавты уже полгода возят любые мобиусы. Хочешь под Gladiator, хочешь под Cullinan Rolls-Royce. Может, в этом весь смысл…». Тут запутанное красноречие арестанта иссякло, и конвоиры коммандос увезли его.

Полковник Штеллен посмотрел на своих коллег и поинтересовался:

— Кто-нибудь понял, что это было? И при чем тут аргонавты?

— Я, — отозвался майор-комиссар Тарен, — думаю надо ехать в Сен-Луи, смотреть джип. Поскольку, если это действительно мобиус, то концы с концами не сходятся.

— Вообще-то, мобиус это условность, — добавила стажер-эксперт Рюэ.

— Почему условность? — спросил полковник.

— Потому, — сказала она, — что Mobius, в смысле не тот, который лента Мобиуса…

— Понятно, что не тот, — перебил Тарен, — ты не отвлекайся.

— Я не отвлекаюсь. Так вот: Mobius, это фирма в Кении, которая еще в начале Великой Рецессии придумала сверхдешевый внедорожник, подделку под Land Rower Defender. Стартовая цена базовой модели была пять тысяч евро, потом они подняли до десяти. И между прочим, кенийцы не продавали мобиусы, как подделки лендроверов. Это позже придумали в Тунисе. Там тоже в начале Великой Рецессии стали делать иные ремейки: древние Виллисы — американские мини-внедорожники Второй Мировой войны. Рынок принял, а где виллис, там и лендровер, и роллс-ройс. Кенийцы протоптали тропу. Так, тунисцы начали строить теневое предприятие в соседней Ливии при Каддафи, но янки устранили Каддафи в 2011-м. Проект замерз, но возродился с новой силой. Ведь после Каддафи в Ливии стал такой бардак, что можно строить хоть звездолет. Всем по фигу, только плати местному мэру-бандиту. А марка Mobius стала нарицательной. Так-то.

Пьер Тарен поднял руку и добавил:

— Такие грубые подделки покупают для понта, причем прямо в речном порту, по цене обычного городского автомобиля. Так что никто не будет перегонять через две страны швейцарскому барыге дешевый Mobius. В отличие от настоящего контрабандного Jeep Gladiator. Если в данном случае это Mobius, то тема с перегоном явная подстава.

— Это понятно, — произнес Штеллен, — а, все-таки, при чем тут аргонавты?

— Удобные автомобильные контрабандисты, — ответила Рюэ, — представьте, что парочка аргонавтов идет по Рейну на своей арго-лодке и везет джип, купленный для себя. И предъявить нечего. Если он не на берегу, то это не контрафакт и не контрабанда. А на берегу уже ждет покупатель с неплохо сделанной смарткартой-дублем на этот джип.

— Можно ловить в момент выгрузки на берег, — заметил Поль Тарен.

— Но, — возразила она, — тогда покупатель смоется, а аргонавты заявят, что выгрузка аварийная. Было опасение, что лодка повреждена ниже ватерлинии, и для осмотра…

Рюэ показала жестами, как причаливает и разгружается арго-лодка для технического осмотра у причала. Майор-комиссар вздохнул и сердито произнес:

— Упали ведь эти аргонавты на нашу голову.

— Упали не они, — снова возразила Рюэ, — упала анти-модная тема аргонавтинга.

— Что такое анти-модная тема? — спросил Штеллен.

— Просто: в офисном и супермаркетном планктоне два типажа. Одни — фанаты модных игрушек и готовы перегрызть друг другу горло за смартфон новой модели. Другим это неинтересно, они чувствуют себя аутсайдерами, и клюют на анти-модные темы вроде технопанка. Фанаты моды хотят «интернет вещей», экологический электромобиль на суперконденсаторах, органическую пищу без химии, и «умный дом». Анти-мода — все наоборот: радиотелефон-дизельпанк, машина-стимпанк, химия-биопанк, и арго-лодка- атомпанк. Ты приходишь в анти-модную субкультуру арго, значит плюешь на все, что считается модным и правильным. Можешь упасть в ксианзан и вообще уйти в море.

Майор-комиссар Тарен покачал головой.

— Жаки, вы зря сравниваете моду и анти-моду, как похожие темы. Одно дело — модные игрушки офисного планктона. Совсем другое дело — нигилизм, эскапизм и наркотики.

— При чем тут наркотики? — спросила она.

— Ксианзан, — ответил он.

— Ксианзан это не наркотик, а генвекторик, — возразила стажер-эксперт.

— Это наркотик, — твердо повторил Тарен, — постановление Европарламента принято.

— Коллеги! — вмешался Штеллен, — Давайте обсудим это в пути. Надо ехать в Сен-Луи, смотреть на подозрительный джип. Мобиус это или нет, вот ключевой вопрос. И еще: возьмите необходимые личные вещи. Вероятно, следует заночевать там, в Сен-Луи.

— А как насчет проверки яхт-клуба в Майншпице? — спросил Тарен, — Хорошо бы задать контрольные вопросы двум приятелям Ландрада. Как их?..

— Страшила и Мичибичи, — напомнил полковник, — да, Поль, вы правы, но чтобы задать контрольные вопросы этим фигурантам, надо сначала убедиться насчет джипа.

— Но зачем ночевать в Сен-Луи? — удивилась Рюэ, — Мы можем сегодня вечером успеть доехать до Майншпица. Вдруг сразу получится найти там этих двоих и прижать?

Полковник Штеллен вдохнул поглубже, затем медленно выдохнул и произнес:

— Видите ли, Жаки, от Сен-Луи намного ближе до Лихтенштейна.

— Не более, чем два часа на машине, — уточнил Тарен.

— Э-э… Вальтер, вы думаете, там что-то произойдет?

— Скорее да, чем нет, — ответил Штеллен.

— Вот-вот, — Тарен кивнул, — не зря террорист постарался подставить нам Ландрада. Два профита: связаны руки у нас, и отменено усиление вокруг симпозиума.

— Но тогда, — сказала она, — может, нам лучше переночевать где-нибудь в центральной Швейцарии, чтоб утром находиться совсем близко от Лихтенштейна?

— Нет, — ответил Штеллен, — если так, то в случае теракта, к нам будут плохие вопросы.

— Бюрократия прежде всего, — наставительно добавил майор-комиссар.