25 сентября. От Бора-Бора до Паго-Паго.

Прибыв на прекрасный неповторимый тысячекратно-разрекламированный курортный остров-атолл Бора-Бора, спецагент Смит была разочарована. Возможно, дело было во времени прибытия (экстремально-ранним утром на рассвете), в цели визита (скрытное расследование массовой гибели людей в отеле «Pacific-Grand-Palace») и в усталости. А возможно, Джоан Смит за полгода, проведенные в Полинезии, уже была избалована красивыми атоллами. Тем более, что у Аитутаки, на котором она обосновалась, та же геологическая история, что у Бора-Бора. Тоже коралловый барьер, сформировавшийся вокруг вулканического острова. Конечно, вулканический пик Бора-Бора гораздо выше вулканического холма Аитутаки, но… В общем, Джоан не оценила красоту всемирно-известного курорта Полинезии.

И, расследование сразу пошло наперекосяк. Полисмен-негр, дежуривший у въезда на территорию отеля, оказался дружелюбным и контактным, но без запинки изложил ту версию, которая фигурировала в прессе. Он добавил, что все 847 тел жертв отравления кремированы (да, климат жаркий, а хранить негде), а 22 выживших сотрудника отеля, шокированные трагедией, покинули Бора-Бора (да, их можно понять). Еще, полисмен сообщил, между делом, что старые хозяева срочно продали отель, а новые хозяева уже начали косметический ремонт (да, владельцы меняют интерьер, у них другой стиль).

Сопоставив все это, Джоан Смит уже в 7:00 сделала четкое заключение:

Это спецоперация: оппозиционные лидеры ликвидированы, следы заметены.

…Причем заметены грубо, чтобы внешние спецслужбы поняли, что произошло.

…Однако, поскольку следов вообще не осталось, доказать что-либо невозможно.

Расследовать больше нечего, но спецагент Смит, конечно, не собиралась докладывать о результатах до отчетного часа: полудня. Она строила планы, как использовать три часа, подаренные судьбой. Интуиция подсказывала: нервозная суета только начинается, все худшее еще впереди, и она попросила пилота Джерри Маккормака за дополнительные деньги подождать ее в пабе около гидроаэродрома Ваитапу.

«Вот я молодец, – подумала Джоан, – правда, Джерри не похож на кино-героя: обычная мексиканская внешность, невысокий рост, и возраст 45 с плюсом, но в нем есть что-то этакое. Не каждый авиа-рикша согласился бы на такой марафон. И, в некоторых вещах Маккормаку точно можно доверять. Не сдаст».

Приняв решение, Джоан Смит отправилась в паб, где, соответственно, застала Джерри Маккормака. Пилот уже покончил с завтраком, и теперь болтал за стойкой с барменом.

– Ха! – обрадовался он, увидев спец-клиентку, – Слайс, знакомься, это док Джоан Смит, американский археолог. Про нее было в газетах. Она открыла Р'лйех, где Ктулху!

– Круто! – произнес бармен, – Рад познакомиться, док Смит. Меня звать Слайс, вы уже слышали. Хотите настоящий фруктово-молочный коктейль в стиле Бора-Бора?

– Хочу! – объявила она, – И я вам доверяю. Даже не спрашиваю, что туда намешано.

– Сейчас будет, – пообещал бармен и, отвернувшись, принялся творить напиток.

– Джерри, – шепнула Джоан пилоту, – у меня есть идея.

– Ха! Секретная идея, наверное, раз вы понизили голос и отбросили формальности.

– Да. Давайте просто по именам ОК? А идея такая: вы увеличите счет за полеты на две штуки баксов, я это оплачиваю, а вы ведете меня в клуб «Fantastic-Polynesia».

– Идет, – лаконично ответил он.

…

Клуб «Fantastic-Polynesia» вообще-то был построен для миллионеров. В еще недавние, дореволюционные времена, туда пускали только по членским карточкам. Но, ситуация изменилась, отдыхающих миллионеров на Бора-Бора стало, мягко говоря, мало, и клуб превратился в открытый – только плати. Идея отдохнуть тут пару часов за счет своей «конторы» появилась у Джоан давно, но только сейчас подвернулся хороший случай.

Цены, конечно, бешеные – но… Игра того стоила.

В клубном ресторане были не какие-то банальные «отдельные кабинеты», а отдельные бунгало с отдельными бассейнами, снабженными подводными гейзерами. Официанты подавали напитки и закуску на столик через специальное окно. А за окном была живая музыка и танцы с прекрасной хореографией… В общем, долго перечислять.

А секс был замечательным дополнением ко всему этому сверкающему шоу. Джоан даже порадовалась, что с ней здесь не юный жеребец, секс с которым заслонил бы все другие эмоции, а такой спокойный ироничный дядя в годах. Кстати, Джерри оказался хорошим любовником. Без превосходных степеней, но, с ним получалось по-домашнему уютно. Последние минуты до полудня, Джоан лежала рядом с Джерри, положив голову ему на живот, ни о чем не думала, впитывая из окружающей среды флюиды спокойствия…

…Полдень. Джоан Смит протянула руку, нажала клавишу, и послала в Лэнгли заранее заготовленный отчет о расследовании. Честно говоря, она надеялась, что там немного повременят со следующим приказом, но черта с два. Через пять минут пришел приказ:

«Спецагенту Кенгуру – в 16:00 прибыть на военно-морскую базу Паго-Паго».

– Джерри, – окликнула она, – сколько по времени и по деньгам долететь до Паго-Паго?

– Тысяча миль на запад, – ответил пилот, – за 4 часа долетим спокойно. А по деньгам, я предлагаю: пусть будет столько же, сколько в прошлый и позапрошлый раз.

– Понятно. Нам надо быть в Паго-Паго в 16:00, плюс час смещения поясного времени. Значит, надо вылететь через 50 минут. Мое начальство уже вычислило нашу скорость, поэтому, дает мне минимум времени на сборы… В жопу драные уроды.

– Логично, – сказал он, – в твоем ноутбуке видимо есть автомат сообщения позиции.

– Видимо, есть, – согласилась она, – ладно. Надо двигать…

…

Лететь на «фиолетовой молнии» с Джерри Маккормаком было уже привычно. Джоан чувствовала себя так, будто летает с ним почти полжизни. И, она ничуть не жалела, что «спалила» свою легенду археолога одной короткой фразой о начальстве. Ведь, отбросив легенду, Джоан могла посоветоваться с Джерри, просто по-человечески.

– Знаешь, – начала она, – похоже, меня вызывают для выволочки.

– Ясное дело, – отозвался он, – ты, по ходу, работаешь на какую-то спецслужбу янки…

– …Только не спрашивай, на какую, – быстро перебила она.

– …Это твои дела, – невозмутимо уточнил он, – но, ты сказала про выволочку, и я тебе отвечаю: это ясно. Ты ведь полевой оперативник, судя по тому, как тебя гоняют. А по традиции, полевой оперативник всегда крайний. Он виноват, что кто-то обнулил всех «хабиби» на Тинтунге и всю «пятую колонну» на Бора-Бора.

– Кто-то, это Сэм Хопкинс, демон войны? – поделилась Джоан своей гипотезой.

Маккормак красноречиво пожал плечами:

– Никто точно не знает, к чему имеет отношение Сэм Хопкинс, а к чему – нет.

– Тем не менее, – сказала она, – это его стиль. Один внезапный удар, и никаких следов.

– Ты думаешь, что хорошо знаешь Сэма Хопкинса? – иронично спросил он.

– Некоторые источники сообщают, – ответила Джоан Смит, – что Сэм Хопкинс после роспуска Конвента возглавил секретную лабораторию в институте «Creatori», и что он компаньон семьи Малколм в авиастроительной фирме «S.A.M.» на Бора-Бора.

– Да, считается, что так, а как на самом деле… – тут Маккормак снова пожал плечами.

– Вот-вот, – задумчиво произнесла Джоан, – с этим Сэмом Хопкинсом все непросто, и к сожалению, начальство все больше склоняется к мысли, что он – главная проблема.

– Твое начальство хочет ликвидировать его? – спокойно полюбопытствовал пилот.

– Я в этом уверена, Джерри, но пока еще надеюсь, что меня это не коснется.

– Хэх! Твоя реплика указывает на то, что эта надежда у тебя стремительно тает.

– Так и есть, – уныло проворчала она.

– Ладно, долетим до Паго-Паго – узнаем, – ответил он.

– М-м… – она покрутила головой, – …Я сейчас подумала: а у тебя не будет проблем с американскими властями в Паго-Паго и вообще на острове Тутуила?

– Какие там американские власти, – Маккормак махнул рукой, – так, видимость одна.

…

16:00. 25 сентября. Восточное (Американское) Самоа.

Остров Тутуила, единственная земля, оставшаяся у США на Самоа по итогам Зимней войны – гористая загогулина, вытянутая на 30 км с востока на запад. Залив Паго-Паго глубоко врезается с юга в середину загогулины, и там, по берегам естественной гавани, окруженной горами, лежит город Паго-Паго, где до войны было 15 тысяч жителей. Но, захват города батакскими исламскими экстремистами в ноябре, и его освобождение в начале февраля с участием меганезийских снайперов, привели к разорению. Тут была восстановлена только военно-морская база и технические сооружения аэродрома. Что касается американских гражданских властей, то они были лишь видимостью. Так что «фиолетовая молния» Маккормака без проблем приводнилась в гавани, и полисмен на причале спросил только:

– Вы откуда?

– С Аитутаки, – невозмутимо ответил пилот, и показал полисмену какой-то ID.

– ОК, мистер Маккормак, если вы надолго, то отметьтесь в комендатуре. А вы мэм?

– Я археолог, мне назначена встреча в штабном офисе, – ответила Джоан Смит, и тоже предъявила ID вместе с карточкой экспедиционной аккредитации.

– ОК, мисс Смит. Подождите, я попрошу, чтобы вас подвезли…

Вот и все портовые формальности. Но при въезде на территорию базы ВМФ, проверка документов была более придирчивой. А потом дежурный офицер проводил спецагента Смит в один из кабинетов, и… Кого Смит не ожидала тут встретить, так это 52-летнюю Дебору Коллинз, директора CIA.

– Присаживайтесь, спецагент, можете налить себе кофе, – будничным тоном произнесла Коллинз, раскладывая не столе какие-то бумаги с текстами, диаграммами и картами.

– Да, мэм, – ответила слегка ошарашенная Джоан, и устроилась за столом.

– Надеюсь, – продолжила директор CIA, – вы понимаете, почему я срочно вызвала вас.

– Полагаю, мэм, это из-за экстренных ситуаций на Тинтунге и на Бора-Бора.

– Это из-за экстренной ситуации во всей Океании, – поправила Коллинз, – я читала ваши оперативные рапорты и ситуационные обзоры, спецагент Смит.

Джоан не стала отвечать на эту фразу (формально не содержащую вопроса) и, чтобы «мотивировать» свое молчание, занялась наливанием кофе из настольной кофеварки.

– …Как вы думаете, – продолжила директор CIA, – в чем ваша главная проблема?

– В дефиците кадров, мэм, – без колебаний ответила Джоан. Она ждала такого вопроса и заранее подготовила ответ. Директор Коллинз была предсказуема (хотя к ее должности полагалось загадочность). Можно было бы посетовать на деградацию спецслужб Запада, начавшуюся 40 лет назад, после победы в Первой Холодной войне, но для Джоан Смит профессиональный дефект директора Коллинз был подарком. Шансом «отбрехаться».

– Итак, – медленно, тихо и отчасти зловеще произнесла Дебора Коллинз, – вы считаете, спецагент Смит, что ваша главная проблема в дефиците кадров.

На эту фразу (опять-таки, формально не содержащую вопроса), Джоан тоже не стала отвечать, и «мотивировала» молчание тем, что сделала несколько глотков кофе.

– …Но, – продолжила директор Коллинз, – у нашей аналитической службы и у нашей службы внутренней безопасности другое мнение. По их мнению вы или пренебрегаете своими обязанностями «начальника станции» в Меганезии, или, что еще хуже, ведете двойную игру. Надеюсь, вам знаком термин «двойной агент»?

– Да, мэм, мне знаком этот термин.

– Вы не очень разговорчивы, Смит. Я поставлю вопрос прямо: вы готовы пройти тест на полиграфе, чтобы подтвердить, что не являетесь двойным агентом?

– Нет, мэм, я не готова.

– Что значит, нет? Вы понимаете, что отказ от теста, это почти признание в измене?

– Нет, мэм, я так не считаю, мэм!

Директор Коллинз уставилась на спецагента Смит, как на какой-то редкий природный феномен, малоизученный и потому пока не имеющий научного объяснения.

– Я вас не поняла, спецагент.

– Я просто хочу напомнить, мэм, что, согласно вашему приказу от 8 апреля, я работаю двойным агентом, поскольку должна обслуживать запросы британской MI-6.

– Спецагент, не надо тут смешивать зеленое с кислым. Британская MI-6, это наш особый партнер, и обслуживание их запросов, это просто часть моей и вашей работы.

– Простите, мэм, я должна игнорировать доктрину 8/27 или все-таки нет?

– Доктрина 8/27, разумеется, имеет место… – слегка растерянно произнесла Коллинз.

Джоан Смит, опустив глаза и рассматривая кофе в бумажном стаканчике, с чувством маленького триумфа, подумала: «Что, получила? Читай инструкции, сука цепная».

Тут требуется пояснение. Доктрина 8/27 – секретная доктрина директора CIA Майкла Хайдена, была издана в сентябре 2006 года в связи с событиями 27 августа в главном лондонском аэропорту Хитроу. Тогда, 27 августа 2006, только счастливая случайность помешала исламистам заминировать дюжину авиалайнеров, следовавших из Хитроу в аэропорты США. Всплыла инструкция британских спецслужб: «укреплять доверие с партнерами Британии в исламском мире», и «Daily Telegraph» опубликовала материал: «Британия сейчас представляет главную угрозу безопасности США». Тогда Хайдену пришлось создать доктрину недоверия к британским коллегам ОСОБЕННО в случаях, связанных с угрозами исламского экстремизма. Вот такая предыстория…

… Дебора Коллинз, тем временем, пришла к некоторому решению, и объявила:

– Верно, спецагент Смит, вы должны учитывать доктрину 8/27, однако Британия – наш стратегический союзник. А я вас спрашиваю о сотрудничестве с разведкой вероятного противника, каковым для нас является Меганезия. Вы ведете такое сотрудничество?

– Да, мэм, приложение «R» к пакту 0129 обязывает меня вести такое сотрудничество.

– Приложение «R» к Сайпанскому пакту от 29 января вас не касается, – строго заявила директор Коллинз, – оно относилось только к деятельности американского контингента, который сотрудничал с мегенезийскими полевыми командирами в ходе освобождения Американского Самоа от исламистов. Откуда вы вообще узнали об этом приложении?

– Из отданного мне приказа, мэм. Я была 5 февраля в том самом контингенте.

– Не врите, – сказала директор Коллинз, – и не надейтесь, что я не ознакомилась с теми распоряжениями, которые отдавал мой предшественник. Вы вообще не могли бы быть направлены в качестве начальника скрытной резидентуры США в Меганезии, если бы полевые командиры знали вас в лицо, как офицера американской разведки!

– Прошу вас, мэм, посмотрите список самоанского контингента от 5 февраля.

– Ладно, я сделаю это, – угрожающе произнесла директор CIA, и застучала пальцами по клавиатуре ноутбука.

Некоторое время она изучала ответ на свой запрос, а потом захлопнула ноутбук.

– Да, вы были в контингенте, освобождавшем этот остров. Однако, имелись основания назначить вас «начальником станции» в Меганезии. И, вы должны держаться в рамках приложения «R», когда имеете дело с меганезийскими военными, Вы меня поняли?

– Я поняла, мэм.

– Очень хорошо, Смит. Вы тоже когда-то начинали в морской пехоте, как и я, верно?

– Да, мэм.

– База Пэррис-Айленд, Южная Каролина, верно? – продолжила директор Коллинз.

– Да, мэм.

– Вот, черт! Мне это нравится! Давай Джоан, поговорим нормально, как морские пехотинцы. Как мне надоели сопливые интеллигенты в персонале! Понимаешь?

– Наверное, понимаю, мэм.

– Отставить «мэм». Называй меня по имени. Ясно?

– Да, Дебора, ясно, – бодро ответила Джоан Смит, и подумала: «да, ясно, сука, на такую удочку лови других идиотов, знаю я эти игры в откровенность и армейское братство».

А директор CIA, кажется, вполне удовлетворенная реакцией Смит, перешла на тот тон, который характерен для «разговоров по душам».

– Слушай, Джоан, как ты на самом деле выкрутилась? Тебя же спалили уже на старте.

– А так. Мол, надоела мне служба, и пошла я сочинять всякие археологические сказки. Кстати меня даже издали. Книжка называется: «По следам Ктулху».

– И что? INDEMI тебе поверило?

– Черт их знает, – Джоан Смит пожала плечами, – иногда мою квартиру обыскивают, но больше для проформы. Электронику, конечно, прослушивают, но это везде так.

– Вот-вот, – директор Коллинз кивнула, – и как тут решить твою проблему кадров? Это только тебе так повезло, а если прислать к тебе ассистента, так его – чик! Верно?

– В общем, да, Дебора. Это нези запросто делают.

– Вот поэтому, Джоан, придется тебе пока продолжать в одиночку. Хотя, ты не совсем одиночка, ты же используешь этих нези аккуратно, втемную, верно?

– Да, как-то так. Стараюсь не очень наглеть, чтоб мной не заинтересовались всерьез.

– …Но, может быть, – продолжила директор Коллинз, – что кто-нибудь из разведки нези таким же образом использует в темную тебя. Ты об этом думала?

Тут Джоан почувствовала заброшенный крючок, и применила домашнюю заготовку.

– Конечно, думала. Я даже знаю: как.

– Как? – живо заинтересовалась директор Коллинз, не сумев скрыть рыбацкий азарт.

– Как агента влияния, вот как! Мол, смотрите, как успешно работают у нас в акватории американские ученые. Пришлось даже дать интервью голландскому TV-каналу.

– Понятно, я читала в твоем рапорте, – отозвалась Коллинз, явно раздосадованная, что вместо вкусной рыбки на крючок попала бесполезная пиявка, – почему же они тебя так скромно используют? Могли бы начать прессовать, как канадцев на Тинтунге.

– Не знаю, Дебора. Скорее всего, у разведки нези других дел хватает.

– Каких дел? Только не говори, что зачистки на Тинтунге и Бора-Бора, это самоцель.

– Так, я и не говорю. Ясно, что не самоцель.

– Вот! – директор Коллинз выразительно сжала кулак, – Это не самоцель, а провокация. Оплеуха. Эти нези показывают: нам на всех плевать! Мы всех ваших зарыли, и что?

– Пока ничего, – ответила Джоан, – похоже, что ООН и все СМИ проглотили версию о канадцах, которые подавили исламистский мятеж на Тинтунге, и о лидерах оппозиции, которые все вместе случайно отравились светильным газом на Бора-Бора.

Директор Коллинз утвердительно кивнула.

– Пока ничего. Нам надо знать: есть ли у нези атомная бомба? Конечно, Джоан, твои экспедиции над кладбищем космических кораблей, где лежат изотопные батареи, это только прикрытие для отвода глаз. Вопрос: кому ты отводишь глаза: нези или мне?

– В двух словах не объяснить, – ответил Джоан Смит, подумав: «дело дрянь: эта сука догадалась, что никакой идиот не будет поднимать с километровой глубины убитые изотопные батарейки, чтобы попробовать слепить из них бомбу, а значит, мне пора переходить к плану «B», чтобы не угодить в лапы собственной безопасности».

– Давай по существу, – сказала, между тем, директор Коллинз.

– По существу, любой референт может прочесть мои рапорты. Если бы я сообщила в рапорте, что нези создали атомное или биологическое оружие, способное уничтожать целые города, и готовы применить его без колебаний, то началась бы паника.

– Джоан, давай конкретно. Мы знаем, что нези купили урановый концентрат на Фиджи, однако вряд ли у них есть установки для обогащения урана. Мы знаем, что нези изъяли несколько центнеров высокообогащенного урана из реакторов наших боевых кораблей, затонувших у Соломоновых островов во время Зимней войны, но это не значит, что они создали атомную бомбу. Тебе еще что-то известно на эту тему?

– Да, Дебора. Видишь ли, нези ввезли около 500 тонн отработавшего ядерного топлива из Японии. Теперь нези не обязательно даже делать бомбу. В тонне отработавшего топлива полцентнера активных изотопов. Перемолоть это, распылить с беспилотного самолета, и прощай мегаполис-мишень. В общем, я передаю тебе диск, а выводы из этого не в моей компетенции, – Джоан Смит положила на стол оптический диск, и подумала: «Приятного тебе просмотра, сука цепная, и спокойной ночи после такой колыбельной».

– В таком случае, – медленно произнесла директор Коллинз, – выстраивается логическая цепочка, объясняющая особенности деятельности сингапурского холдинга UMICON…

…

19:00. 25 сентября. Полет обратно к островам Кука.

Приятно путешествовать с таким надежным дядькой, как Джерри Маккормак. У него не вызвало вопросов ее предложение лететь ночью из Паго-Паго на Раротонга. Он кивнул, сообщил: «дистанция 1250 км, курс ост-зюйд-ост, полетное время ориентировочно два с половиной часа, пристегнись, Джоан». И все. Разбег – взлет, и Американской Самоа (или точнее последний ошметок Американского Самоа) остался за кормой. Или за хвостом.

– По ходу, выволочка была не такая страшная. Ты улыбаешься, – заметил пилот.

– Да, Джерри, в общем, ничего страшного. Сначала намеки на государственную измену, дальше попытка разговора по душам, но в финале я сделала эту асексуальную стерву!

– Асексуальную? – с явным любопытством переспросил Маккормак, и спецагент Смит поняла, что сболтнула лишнего... Хотя, что тут такого? Если не называть имен…

– Понимаешь. Джерри, босс нашей конторы – тетка чуть старше полтинника. Жизнь с окончания школы и до упора сожрана карьерой. Тетка въебывает больше 30-и лет без остановки, как «вечный» японский движок из рекламы «Kyoto-Ceramics». И никаких поблажек ни в режиме дня, ни во внешности, ни в эмоциях. И что в результате? Муж-алкоголик, который если кого-то еще трахает, то точно не ее. А других мужчин ей не положено. Компромат! Один ребенок, и то выслан в какой-то престижный интернат, потому что мешает. Она родила его только для проформы. Бездетная женщина у нас в Америке считается не очень правильной. Пойдут слухи, что она лесби. Понимаешь?

– Так, в общих чертах, – ответил он, – хотя, лесби ведь тоже может завести ребенка.

– Да, Джерри, ты прав. Но у среднего избирателя нет мозгов, чтобы допереть до такой простой мысли. Средний избиратель в смысле секса, это семь минут унылых фрикций полтора раза в неделю в миссионерской позе, и семь капель некондиционной спермы, приводящей его жену к беременности и рождению такого же мудака – избирателя. Это проклятье: половина американцев – активные избиратели. Другая половина, это те, кто делает что-то толковое, и за счет них Америка пока еще остается великой страной…

Тут Джоан Смит сделала паузу, потому что внезапно ей в голову пришли две очень беспокоящие мысли.

Первая: что почти дюжину лет (до февраля текущего года) она, Джоан, строила жизнь исключительно под карьеру, как Дебора Коллинз, потому что на этом курсе впереди маячил суперприз: комфортное безделье на службе с окладом штука баксов в день.

Вторая: что, проведя всего полгода в Меганезии, она абсолютно разуверилась в этом суперпризе, более того, она стала презирать людей, живущих ради такого суперприза, слишком напоминающего морковку на палке перед носом осла, тянущего телегу.

– ...Вот, черт… – проворчала она, – куда-то меня занесло. Я ведь не про то говорила.

– Ты объясняла про асексуальность тетки, которая твой босс, – напомнил Маккормак.

– Да, верно. Я говорила про эту суку. Но, черт с ней. Жизнь у нее не сложилась. Ее бы, наверное, можно было пожалеть, но она мне километр нервов вымотала.

– Ясно, – он кивнул, – и все же, ты ее сделала, как я понял.

– Да, я ее сделала, и получила просто прекрасное непыльное задание: искать, кто кроме японцев, нелегально спихивает в Меганезию свое отработавшее ядерное топливо.

– Типа, сырье для атомной бомбы? – спросил Маккормак.

Спецагент Смит кивнула и пояснила:

– На каждой атомной электростанции несколько энергоблоков. В каждом энергоблоке порядка ста тонн топлива. Оно выгорает, и его надо или переработать, или захоронить. Захоронить дешевле, но все же чертовски дорого. Компании, выполняющие подряды на захоронение, мечтают снизить издержки, и тут топ-координатор Накамура предлагает: «давайте, я заберу все это радиоактивное дерьмо к себе в Меганезию, и никто никогда ничего не докажет». Сначала он предложил японцам, поскольку сам японец. А потом, запросто мог предложить малайцам. В Малайзии с 2023 года работают две АЭС. У них должно было накопиться тонн 300 отработавшего топлива, если не больше.

– Хэх… – отреагировал пилот, – …Тогда нам логично лететь в обратную сторону.

– Что? – удивилась она.

– В обратную сторону, – повторил он и уточнил, – на Палау. Прикинь сама: от Палау до Лумпура 3 тысячи км, а от Раротонга до Лумпура 10 тысяч. Простой здравый смысл.

– А ты бы полетел со мной на Палау? – спросила она из любопытства.

– Легко, – ответил он, – я, типа, пенсионер, человек свободный, старшие дети выросли, с младшими детьми и с внуками сейчас есть, кому возиться. Почему мне не полететь?

– Сколько у тебя детей, если не секрет? – спросила она.

– Ну, так с ходу не сосчитаешь. Больше дюжины, это точно.

– Чертовски много! – заметила она, – Но, все-таки, мы летим на Раротонга.

Джерри Маккормак улыбнулся и пожал плечами.

– Ты платишь, Джоан, тебе решать, куда лететь.

– Честно говоря, – призналась она, – это решила не я, а та сука, мой босс. Ты знаешь, на Раротонга был объект холдинга UMICON – United Malaysian Investment Concern. Такой закрытый строительный поселок «Маленький Сингапур». Кажется, они там собирались расширять аэродром и возводить комплекс отелей. Но случилась революция, и боевики INFORFI расстреляли из минометов поселок с персоналом перед web-камерой, online.

– Помню, было такое дело в начале ноября, – сказал пилот, – и что из того?

– Я к этому подхожу. Когда Накамура приехал на не совсем формальные переговоры в Гонолулу, там, в числе представителей международных финансов был Тянцай Баоцзю, коммерческий директор холдинга UMICON. Темой всех этих переговоров был возврат объектов дореволюционным иностранным владельцам. Аравийский концерн «Alemir» получил назад транспортную площадку моту Мотуко на Тинтунге и аэродром на Ниуэ. Концессионная компания FAJI получила участок атолла Манра, Феникс, где залежи фосфоритов. Индийский картель «Dappal» возобновил строительство комбината редкоземельных металлов на мелководье Астра около Мануаэ. Швейцарской корпорации «Ensofood» вернули их кофейную плантацию и линию бутилирования воды на атолле Атиу. А холдингу UMICON снова сдали в аренду пятно под отели на Раротонга, где до революции был Маленький Сингапур.

– Знаешь, Джоан, я не очень-то слежу за этими делами с землеустройством.

Спецагент Смит протянула руку и коснулась его плеча.

– Я понимаю, это очень далеко от твоей профессии, но послушай, ладно? Может, ты найдешь брешь в логике этой долбанной леди-босс.

– Конечно, я слушаю, Джоан. Продолжай.

– Так вот, – сказала она, – пять бизнес-структур отличаются от прочего иностранного бизнеса, вернувшегося в Меганезию, тем, что ввезли на свои объекты мусульманский персонал. В случае концерна «Alemir» и картеля «Dappal» это индусы-кашмирцы, а в случае компании «Ensofood», концессии FAJI, и холдинга UMICON это индонезийцы-яванцы. Все лето работа шла спокойно, а потом – хлоп! На Тинтунге подавление мятежа исламистов. На Манра – взрыв горючих материалов, На Мануаэ – волна-убийца. На Атиу – разрушительный торнадо. На Науру – катастрофа самолета с разрушением аэродрома, и эпидемия летального энтерита из-за отсутствия лекарств. И в каждом из этих случаев не осталось в живых никого из ввезенного мусульманского контингента!

– Нет, – возразил Маккормак, – ты же помнишь: на Тинтунге спасены 14 заложников.

– Да! – Джоан хмыкнула, – Дети от года до пяти. Якобы, это заложники. Идеальный PR! Пресса умиляется, а эти дети по малолетству не понимают, куда делись папа и мама.

Джерри Маккормак поднял левую ладонь и пошевелил пальцами.

– Как бы, все это не очень симпатично, но дети живы и теперь они в хороших руках.

– Ладно, – сказала Джоан, – вернемся к теме. Вот вопрос: почему ничего не случилось с мусульманами, ввезенными на Раротонга на объект компании, UMICON?

– Хэх! – отозвался Маккормак. – Твоя леди-босс считает, что этих мусульман не убили потому, что UMICON тайно поставляет в Меганезию отработавшее ядерное топливо?

– В общем, да, это ее версия.

– Ну, – пилот снова пошевелил пальцами, – какая это версия? Это теория заговора для голливудского мистического триллера. И, зачем гадать, если можно просто позвонить констеблю, или локальному судье, и спросить?

– Нет, Джерри. Я хотела бы использовать фактор внезапности, и задать администрации Маленького Сингапура, некоторые вопросы раньше, чем они осмыслят ситуацию.

– Ну! – Маккормак широко улыбнулся, – Это весело! Будет тебе фактор внезапности.

– Я заинтригована, – сказала Джоан, – а сейчас извини, я так вымоталась, что, пожалуй, попробую поспать час – полтора.

– Конечно, спи, – сказал он, – в полете как раз хорошо укачивает.

– Угу, – пробормотала она, уже «выключаясь». А проснулась только когда «фиолетовая молния» уже снижалась на подлете к Раротонга.

…

25 сентября. 21:30. Южный сектор Островов Кука. Остров Раротонга.

Коралловый остров Раротонга расположен на юго-востоке Островов Кука. Сверху он выглядит как чуть сплющенный 10-километровый круг. Вся инфраструктура, включая город Аваруа с населением 10 тысяч, аэропорт, и порт, раскинулась вдоль северного берега. А «Маленький Сингапур» (отстроенный заново) занимал квартал площадью 5 гектаров, лежащий между восточным концом ВПП аэродрома и западным углом гавани. Сейчас, после захода солнца, как раз западный угол был самым темным, будто черная клякса между веселыми разноцветными огоньками порта и равномерно освещенным прямоугольником аккуратного участка Маленького Сингапура.

Джерри Маккормак направил «фиолетовую молнию» именно к черной кляксе.

– О, черт! – воскликнула Джоан Смит, – Там же ничего не видно!

– Это лишь временная трудность, – насмешливо буркнул пилот, и тут внизу вспыхнул яркий зеленый лучик лазера, заиграл бликами на волнах, и высветил трассу к причалу. Всего через несколько секунд самолет коснулся воды, покатился среди призрачного зеленого мерцания, и аккуратно уткнулся поплавком в демпфер причала.

– Я выбрал такое место для лэндинга, – пояснил Маккормак, – потому, что мы с тобой собираемся применить к Маленькому Сингапуру фактор внезапности, ты не забыла?

– Нет, я не забыла, просто ты не сказал заранее... О, черт, кто это на причале!?

– Это Голлум, – спокойно ответил пилот, – смело ставлю двадцать фунтов против хвоста селедки, что вчера на Тинтунге канадские «голубые каски» рассказывали тебе о нем.

– Да… – растерянно подтвердила Джоан, глядя на едва различимый серый силуэт некого двуногого худенького голого существа ростом с толкиеновского хоббита, с огромными глазами, кажется слегка люминесцирующими в темноте.

– А сейчас я вас познакомлю, – с этими словами Маккормак откинул фонарь кабины.

…

За полгода спецагент Смит уже усвоила, что в Меганезии вещи и люди очень часто не являются тем, чем кажутся, но все же, такие феномены продолжали ее удивлять. Вот и сейчас, когда Голлум (которого канадцы характеризовали, как дикое человекоподобное существо, которое ныряет за рыбой, и пожирает эту рыбу живьем, а возможно, иногда охотится на берегу из засады на... не будем о людоедстве). Так вот, этот загадочный гуманоид внезапно произнес вполне нормальным голосом:

– Aloha, дон Жерар. Представишь меня своей даме?

– Aloha, Голлум, – как ни в чем не бывало, ответил пилот, – знакомься, это Джоан Смит, американка, как бы, археолог. Джоан, знакомься, это Логан Спаун, 3D-дизайнер.

– Для друзей и красивых женщин просто Голлум, – добавил маленький гуманоид.

– Э… М-м… Я рада… Э… Голлум...

– Я тоже рад, Джоан. Ну, что, пойдем, устроим сингапурцам репетицию Хэллоуина?

Джоан Смит была слегка выбита из колеи, и не возражала, а двинулась вместе с двумя спутниками по грунтовке на запад. Отсюда до Маленького Сингапура было не более полкилометра, и к середине пути у Джоан возник ряд мыслей. Допустим, что Маккормак позвонил Голлуму, пока она спала, так что Голлум их встретил. Но почему он называет Маккормака «дон Жерар»? Понятно, что Жерар, это креольский вариант имени Джерри, однако приставка «дон»... Это может значить, что Маккормак занимает видное место в «береговом братстве» Великой Кокаиновой тропы. Интересный расклад получается...

…

Это же время. Берег океана к западу от аэропорта Раротонга.

Полоса спокойной воды между узким пляжем и лениво бурлящей линией прибоя над неглубоко погруженным коралловым барьером, тянущимся в полста метрах от берега, серебрилась, отражая свет от двух источников: растущей луны и газосветных ламп над воротами Маленького Сингапура. У берега в этой полосе был припаркован летающий катамаран серого цвет, а на его крыле расположилась контрастно-черная человеческая фигура. Рядом с ее головой мерцал экран ноутбука. Все это отлично просматривалось с площадки контрольной вышки сбоку от ворот Маленького Сингапура.

– Чертова кочерга… – задумчиво произнес канадский лейтенант Шайни Дэфф, щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету, и повторил, – …Чертова кочерга.

– Она не похожа на кочергу, – возразил майор Уоткин, – хорошо сложенная девушка.

– Я не про Виолету, а про ее учебу, – пояснил Дэфф, – я бы не смог решать контрольные по всякой там матфизике и химии пять часов подряд.

– Знаешь, Шайни, я тоже, потому-то мы с тобой пошли в армию, а не в университет.

– А Виолета куда пошла, если она суб-лейтенант коммандос?

Майор хмыкнул и потер щеку кулаком.

– Она инженер-стажер сборочного цеха, и параллельно учится в университете. Просто, сейчас у нее отпуск после военных сборов. Тут армия, как в Израиле, из резервистов.

– Нет, Рич. По-моему, тут армия не как в Израиле, а наоборот.

– Шайни, я не понял, что ты сейчас сказал.

– А я и сам не очень понял, но объяснить попробую.

– Попробуй, Шайни, мне чертовски интересно то, о чем ты сейчас подумал.

– Тогда я попробую, – сказал лейтенант, – Вот, ты, Рич, сказал про Израиль. Там такая система: люди работают на гражданском производстве, а раз в год военные сборы, как призывная армия, только срок службы нарезан ломтиками. Там гражданские люди, но периодически правительство заставляют быть солдатами. А тут, в Меганезии, люди, в основном, боевики из всяких коммунистических кокаиновых армий…

– Шайни, – перебил майор, – знаешь, коммунизм и кокаин это, все же, разные вещи.

– Командир, я тебя прошу, не придирайся сейчас к таким мелочам, а то я собьюсь.

– Ладно, я не буду придираться, валяй дальше.

Лейтенант Дэфф постучал кулаком по ладони, чтобы сосредоточиться, и продолжил:

– Значит, нези, это, в основном боевики. Они пришли из разных мест вроде Мексики, Филиппин, или Вьетнама, завоевали почти всю Океанию, а что дальше? Дальше надо работать. Поэтому, они, в основном, в армии, только периодически правительство их призывает на гражданскую службу. Например, в сборочный цех, как Виолету. Но как получается, что она еще в университет пошла, и пять часов к ряду долбит науку…

– И как? – спросил Ричард Уоткин.

– Так, этого я как раз не понимаю.

– Значит, не понимаешь… – тут майор покивал головой, – … Скажи, Шайни, по-твоему, Виолета похожа на боевика из каких-нибудь «новых красных бригад»?

– Не очень похожа. Это и странно.

– Значит, по-твоему, она исключение, а остальные похожи?

– Вообще-то, нет, – признал лейтенант, – остальные, вроде, тоже исключения.

Майор Уоткин хмыкнул и развел руками.

– Тогда, Шайни, твоя теория ни к черту не годится.

– Да, наверное, не годится. А у тебя, Рич, есть про это теория?

– Есть. Но это не теория, а скорее ощущение.

– Поделишься? – нетерпеливо спросил лейтенант.

– Поделюсь. Знаешь, Шайни, по-моему, это не боевики, а хиппи.

– Кто-кто?

– Хиппи, – повторил майор Уоткин.

– Ты что, командир? Хиппи другие, в джинсах, с повязкой на лбу, мирные, никого не обижают. «Make love not war», знаешь? Вот, вернемся домой, ты съезди в Тофино, это недалеко от тебя, там община хиппи. От Ванкувера паром на остров, а дальше…

– Шайни, я знаю. Я там с Джуди познакомился.

– Что-что?

– Что слышал. Моя жена в юности была хиппи, поэтому я информирован.

– Вот, черт… – искренне удивился лейтенант Дэфф, – …Что, правда, она была хиппи?

– Правда, Шайни. И в Лантонской хартии есть фразы, почти в точности такие, какие я слышал от Джуди по поводу моей службы. Она и теперь иногда так говорит.

– Рич! – взмолился лейтенант, – Я ни черта не понял!

– Тогда слушай. У хиппи такая доктрина: человек должен быть свободным. Красота и свобода это одно и то же. Поступки достойного человека определяются стремлением оберегать свою свободу как величайшую ценность. Такие принципы идеальны, они – фундамент коммуны хиппи. Те, кто проводит в жизнь другие принципы – ошибаются.

Лейтенант Дэфф сосредоточенно почесал свою рыжеватую ирландскую швелюру.

– Черт, целая философия, а я думал, хиппи просто курят травку и пляшут под гитару.

– Да, Шайни. Движение хиппи основано в конце 1950-х не юнцами, обкурившимися марихуаной, а серьезными философами, литераторами, и психологами. Мне кажется, Лантонская хартия добавила к доктрине хиппи только одно, в самом конце.

– Что же добавила эта хартия?

– …И они должны умереть, – спокойно сказал майор.

– Кто – они? – не понял Дэфф.

– Те, кто проводит в жизнь другие принципы. Практику мы видели на Тинтунге.

– Ух, чертова кочерга… – лейтенант снова вцепился в свою шевелюру, – …Вот тебе и марихуана под гитару. Рич, а почему мы живы? Мы же тоже проводили принципы.

– Ничего мы не проводили, Шайни. Мы сидели больше ста дней в нейтральной полосе между нези и хабиби, а потом нези отпихнули нас в сторону.

– Бред какой-то… – уныло заключил лейтенант, – …Я себя сейчас чувствую, будто сам обкурился марихуаной. Будто вообще все не на самом деле, а по пьяни мерещится.

Майор Уоткин слегка скривился и махнул рукой.

– Забей на это, как говорит в таких случаях моя жена.

– Не получается забить, Рич. Мы ведь снова болтаемся в такой нейтральной полосе.

– Нет, Шайни. Тут другое. Тут умные сингапурские китайцы все продумали. Они сюда привезли совсем других хабиби. Никаких тебе коллективных намазов, никаких черных мешков на тетках. Просто какие-то индонезийцы приехали поработать на сингапурцев, которые платят лучше, чем дома. Но формально они мусульмане, так что руководящее указание Специальной Миссии ООН о толерантности к исламу в Океании соблюдено.

– И что, нези их не тронут?

– Похоже, что не тронут.

– Странно все это… – протянул лейтенант, осмотрелся, и добавил, – …Командир глянь: Голлум возвращается. И не один.

– Вижу. С ним вчерашняя дамочка-археолог из разведки янки, а кто этот мужик…

– Может, еще один археолог из той же конторы? – предположил Дэфф.

– Может быть… – согласился майор, – …Так, дамочка с мужиком нацелились в гости к сингапурцам. Шайни, скажи нашим парням, чтоб пропустили этих без вопросов, иначе ввяжемся в какую-нибудь секретную хрень, и придется заполнять кучу бланков.

…

Через несколько минут Голлум присоединился к Виолете Риос, тоже разлегшись со своим ноутбуком на крыле летающего катамарана. А спецагент Джоан Смит и пилот-рикша Джерри Маккормак без помех и без проверки ID вошли в ворота Маленького Сингапура. Первыми словами Маккормака были:

– Не так плохо устроился пролетариат Индонезии на буржуазно-китайские деньги.

– Симпатичный городок, – согласилась спецагент Смит, разглядывая 5-этажные дома-коробки простого, но продуманного дизайна (небоскребы по меркам Полинезии) и чистенькие улочки, с высаженными по точной разметке полосами пушистых кустов какого-то цветущего растения. По бокам территории стояли внушительные ангары, в которых, вероятно, что-то производилось. Можно было услышать негромкие и четко повторяющиеся звуки работы каких-то машин. Работа, понятно, круглосуточная…

…И охрана на улице тоже работала круглосуточно, в чем гости убедились, когда к ним быстрым шагом подошли два персонажа в униформе, похожей на старую британскую полицейскую. Это были китайцы, рослые как скандинавы. Один – постарше и немного потолще в области пуза, а второй – помоложе и пошире в плечах.

– Здравствуйте сэр, здравствуйте мэм, – произнес тот, что постарше, профессионально «удерживая» взглядом все потенциальные движения гостей, – я хотел бы пожелать вам доброго вечера, и помочь чем-то, если вы кого-то или что-то ищете. Мы вместе с моим младшим сотрудником выполняем работу внутреннего сервиса, и помогаем тем, кто по какой-то достойной причине зашел в жилую зону поселка. Это наша обязанность.

– Все понятно, – с улыбкой ответил Маккормак, – я очень рад, что за порядком в вашем поселке следят такие вежливые и профессиональные люди, как вы. А что касается цели нашего визита, то мы хотим засвидетельствовать свое доброе отношение к господину Тянцай Баоцзю, который, как мы знаем, прибыл на Раротонга вчера утром.

– Простите, сэр, – сказал старший китаец из «внутреннего сервиса», – но, увы, я не знаю господина Танцай Баоцзю. Возможно, вы ошиблись с местом поиска?

– Нет, дорогой друг, я не ошибся. Ваша дисциплина в вопросах информации достойна всяческой похвалы, но будет правильно, если вы позвоните господину Гунтао Цзечи, директору поселка, и передадите для господина Танцай Баоцзю, что здесь Жерар.

– Жерар, это вы, сэр?

– Вы проницательны, дорогой друг. Я – Жерар и мне нечего больше сообщить о себе.

– Хорошо, мистер Жерар, ждите, не уходите никуда, я свяжусь с господином Гунтао.

С этими словами, сотрудник «внутреннего сервиса» сделал шаг в сторону, снял с пояса трубку, ткнул одну из кнопок вызова и стал тихо общаться с кем-то по-китайски. Этот процесс продолжался минут пять, потом сотрудник сделал обратный шаг, поклонился Маккормаку, и произнес.

– Глубокоуважаемый мистер Жерар. Мне поручено проводить вас и вашу спутницу, и засвидетельствовать, что господин Танцай Баоцзю и господин Гунтао Цзечи довольны возможностью предложить вам совместный ужин в их компании.

– Ужин в такой компании, это прекрасно, – с достоинством ответил Маккормак.

Во время этого спектакля, и далее, по дороге в директорскую резиденцию, Джоан Смит лихорадочно пыталась сообразить, во что она влипла, и кто такой Джерри Маккормак. Подозрение, что он не авиа-рикша, а авторитет «Великой Кокаиновой тропы», теперь превратилось в уверенность. Оставалось выяснить ранг этого деятеля в неформальной структуре сообщества контрабандистов. Из того, что Тянцай Баоцзю, коммерческий директор холдинга UMICON, не теряя ни минуты, пригласил этого субъекта на ужин, следовало, что ранг близок к тайному Олимпу тихоокеанского теневого бизнеса.

Когда через несколько минут они добрались до резиденции руководства Маленького Сингапура, и вошли в своего рода VIP-кафе, с интерьером в раритетном стиле виллы китайского аристократа блистательной эпохи Хубилая, догадка об Олимпе получила очевидное подтверждение. Двое сингапурских бизнесменов (пожилой топ-менеджер Тянцай Баоцзю и сравнительно молодой региональный управляющий Гунтао Цзечи) встретили Маккормака с таким радушием, какое встречается в деловых кругах Юго-Восточной Азии только по отношению к персонам, от которых существенно зависит благополучное развитие бизнеса. Маккормак, со своей стороны тоже демонстрировал доброжелательность. Примерно на пятой минуте обмена встречными комплиментами, Тянцай Баоцзю высказал гипотезу:

– Дон Жерар, а очаровательная молодая госпожа, наверное, ваш референт?

– Мисс Джоан Смит ученый, археолог из США, – ответил Маккормак, – но, гао Баоцзю, безусловно вы правы в предположении, что она некоторым образом моя коллега.

– В США, – заметил Гунтао Цзечи, – много различных археологических организаций.

– Да, – Маккормак кивнул, – и Джоан работает на ту, которую называют центральной.

– О-о… – заинтересовался Тянцай Баоцзю, – а у вас, дон Жерар, не возникает каких-то научных противоречий с организацией, представляемой мисс Джоан?

– Противоречия в науке, это нормально, – спокойно сообщил Маккормак, – сейчас мы решаем подобные противоречия в обстановке взаимопонимания.

Коммерческий директор холдинга UMICON одобрительно покивал головой.

– Приятно это слышать, дон Жерар. Вы видите: наша компания старается строить свою деятельность всегда лояльно к властям страны пребывания. И мы очень рады, если нас правильно понимают старшие ученые, руководители мисс Джоан в США. Бизнесу для правильного развития желательно не ссориться ни с какими властями.

– Я полагаю, – ответил Маккормак, – ваша разумная позиция будет позитивно оценена.

– Обычно так и бывает, – согласился Тянцай Баоцзю, – скажите, мисс Джоан, вы сейчас просто стажируетесь в этой части мира, или у вас тут есть научная тема, в которой мы можем помочь вам, сообщив ту или иную археологическую информацию?

– Э-э… – протянула спецагент Смит, – …Уважаемый Баоцзю, мой визит в ваш поселок получился спонтанно, и я затрудняюсь сейчас ответить однозначно.

– Если вы сомневаетесь, мисс Джоан, – мягко сказал он, – то я могу уверить вас, что мы придаем большое значение рекомендациям дона Жерара, и поэтому вы можете прямо задавать интересующие вас вопросы.

Джоан Смит снова замялась, немало ошарашенная предельно прямым предложением сингапурского топ-менеджера.

– Э-э… Я не хотела бы ставить вас в неудобное положение, уважаемый Баоцзю.

– Прошу вас, мисс Джоан, не беспокойтесь об этом. Вы в гостях у друзей, и мы всегда правильно поймем вас, даже если вы затронете острую тему.

– Джоан, – вмешался Маккормак, – у тебя есть возможность быстро прояснить вопросы, которые тебе поручило руководство. Вряд ли разумно упускать такой шанс.

– Э… Я поняла, Джерри. Да, наверное… В общем, уважаемый Баоцзю вопрос касается подряда на захоронение отработавшего ядерного топлива с двух АЭС в Малайзии. По данным моего руководства, холдинг UMICON контролирует этот подряд.

– Этого нельзя отрицать, мисс Джоан, – уклончиво ответил Тянцай Баоцзю, – а каковы конкретные вопросы вашего руководства по такому подряду?

– Руководство, – пояснила она, – хотело бы проверить данные о том, что отработавшее топливо предполагается отправить в Меганезию, и что возможно часть топлива уже в процессе отправки.

– Это очень непростой вопрос, – признал сингапурский топ-менеджер, – я надеюсь, вы поймете меня правильно, если я проведу короткую консультацию по телефону, чтобы обеспечить вам полный и взвешенный ответ.

– Да, уважаемый Баоцзю, но я прошу вас учитывать конфиденциальность темы.

– Безусловно, безусловно! – он несколько раз кивнул и взял со стола трубку какого-то специфического телефона.

Несколько минут он оживленно общался с кем-то на странной смеси южно-китайского диалекта и сингапурского английского, а потом повернулся к спецагенту Смит.

– Господин Лим Лунсяо интересуется: действительно ли вы начальник американской археологической станции в Меганезии?

– Я ведь не говорила, что являюсь начальником станции, – тревожно заметила она.

– Да, вы не говорили, однако в файле у господина Лим Лунсяо сказано, что начальник станции, это женщина 30 лет по имени Джоан Смит. Он предполагает, что это вы.

– Этого нельзя отрицать, – сказала Смит (сходу взяв на вооружение этот оборот речи).

Тянцай Баоцзю кивнул, продолжил общение с загадочным абонентом, а через несколько минут транслировал к Джоан Смит следующий вопрос:

– Господин Лим Лунсяо интересуется: существует ли доступный путь, как разубедить директора Коллинз в том, что известный материал отправляется в Меганезию?

– Я ведь не говорила про директора Коллинз, – еще более встревожившись, ответила ему спецагент Сммт.

– Да, вы не говорили, однако в файле у господина Лим Лунсяо сказано, что вы были на Тутуила Паго-Паго, и встречались с директором Коллинз, а потом направились сюда.

– Позвольте, я не буду комментировать то, что сказано в файле господина Лим Лунсяо.

– Разумеется, мисс Джоан, незачем это комментировать, но, быть может, вы ответите на вопрос, существует ли доступный путь, как разубедить директора Коллинз?

– Видите ли, уважаемый Баоцзю, – осторожно произнесла спецагент, – работа детектива строится на исследовании фактов, но невозможно исследовать несуществующий факт, поэтому подозрения часто считаются не подтвердившимися, но очень редко считаются опровергнутыми. Я не вижу пути, о котором спрашивает господин Лим Лунсяо.

Тянцай Баоцзю кивнул, вернулся к разговору со своим абонентом, а еще через минуту адресовал спецагенту Смит неожиданный вопрос:

– Пожалуйста, скажите, сильно ли удивится директор Коллинз, если факты укажут, что известный материал из Малайзии попал в Меганезию?

– Я не могу ничего утверждать, уважаемый Баоцзю, но директор Коллинз рассуждает в пространстве западного здравого смысла. Найдя объяснение странного феномена через предшествующий странный феномен, она считает это объяснение верным, потому что странности, на ее взгляд, порождаются только странностями, а не обыденностью.

– Спасибо, мисс Джоан! – прочувствованно сказал топ-менеджер, – Вы дали прекрасное изложение, и я запишу его в свою книжку ценных мыслей. И позвольте, я попрошу вас поправить меня, если я сейчас ошибусь. Тот предшествующий странный феномен, это существование нашего Маленького Сингапура, тогда как все остальные объекты фирм, импортировавших мусульман-гастарбайтеров – разбомблены?

– В общих чертах, да, уважаемый Баоцзю.

– Огромное-огромное спасибо, мисс Джоан, – сказал он, и вернулся к общению со своим телефонным собеседником.

Еще через несколько минут он обратился к Маккормаку.

– Дон Жерар, господин Лим Лунсяо интересуется, как быстро можно будет реализовать известный вам проект, если Высокая комиссия в Малайзии примет нужное решение?

– На данный момент, – спокойно ответил тот, – я частное лицо, вы помните, гао Баоцзю?

– Да, конечно, я помню, и господин Лим Лунсяо знает, кто вы, поэтому вопрос задается абсолютно неофициально, как если бы вы были приватным консультантом.

– Тогда, – сказал Маккормак, – при условии полной технической готовности малайской стороны, я думаю, что трех дней будет более, чем достаточно.

– Это очень-очень хорошая новость, – заключил Тянцай Баоцзю, после чего обменялся несколькими заключительными фразами с телефонным абонентом и положил трубку.

За столом начался светский разговор о мировых проблемах, новостях кино, семейных обстоятельствах присутствующих, и на прочие тому подобные темы. И только сейчас спецагент Смит с ужасом поняла, что только что совершила. Фактически, она убедила колеблющихся малайских бонз передать меганезийцам несколько сотен тонн ядерных материалов. Бонзы не хотели осложнять отношения с истеблишментом США, но когда Джоан убедила их, что они уже заподозрены, и у них нет шансов развеять подозрение, последовал прагматичный вывод: «раз уж мы все равно плохие, надо, хотя бы, извлечь максимум выгоды из этого». Все просто. Оставалось понять, кто такой господин Лим Лунсяо, и (черт побери!) кто такой Джерри Маккормак (он же – дон Жерар).

…В финале маленького скромного банкета, Гунтао Цзечи – директор поселка – очень торжественно вручил гостям красно-белые штормовки с яркой эмблемой и надписью «Interflug», пояснив при этом:

– Мы создаем культуру нашей новой грузопассажирской авиакомпании.

– Но, – удивилась Джоан, – авиакомпания «Interflug» была в Восточной Германии, при коммунистах в период Первой Холодной войны.

– Да, да, – сингапурец улыбнулся, – но в 1991-м году владельца брэнда не стало, и наше руководство взяло этот брэнд для авиаперевозок. Трансокеанская авиакомпания нового класса. Сингапурская исполнительность, германская организованность, меганезийская независимость. Сейчас я взял на себя смелость резервировать для вас, дон Жерар, и для уважаемой мисс Джоан, бунгало в нашем фирменном отеле «Interflug-Rarotonga». Это маленький комплекс на восточном краю Аваруа, у берега бухты, в километре отсюда.

…

26 сентября. Около часа после полуночи. Раротонга.

Комплекс «Interflug-Rarotonga» был маленьким по меркам Сингапура, но не по меркам Полинезии. В размерах он не уступал отелям Таити эпохи колониального расцвета, но отличался признаками бешеной скорости возведения. Сингапурцы стремились быстрее запустить в работу вложенные деньги, чтобы перекрыть убытки от прошлого проекта, разрушенного 300 дней назад Алюминиевой революцией. Три «этнических источника» философии нового бизнеса UMICON в Полинезии были видны уже в холле отеля.

Холл был частью интерьера главного здания – квадратной трехъярусной пагоды. Еще перед входом, Маккормак сообщил:

– Основание пагоды ровно 35 на 35 метров, это существенно.

– Почему это существенно? – напрягшись, спросила Джоан Смит.

– Спокойнее, спокойнее, – улыбаясь, сказал он, – мы уже не на работе, так что никаких подводных рифов. Просто архитектурный юмор. Спроси на reception про этот размер.

– Ладно, – согласилась спецагент, и вместе с ним вошла через арку в холл. Первое, что бросилось в глаза, это прозрачный потолок, и над ним плавали небольшие акулы.

– Сингапурская фишка, – пояснил Маккормак, – бассейн на крыше. Точнее, над холлом аквариум, а дальше, над Y-клубом, плавательный сектор.

Спецагент огляделась, и увидела маленькую арку, над которой веселыми огоньками мигала литера «Y» и ниже надпись «Традиционное меганезийское кафе знакомств».

– Меганезийская независимость? – с легкой иронией предположила спецагент.

– Так, – Маккормак улыбнулся, – Один из аспектов независимости, не главный, но, мне кажется, существенный. А теперь обрати внимание на значок над стойкой reception.

– Гм… – произнесла она, пытаясь понять, что означает золотой молоток, окруженный лавровым венком, тоже золотым, – …Что-то древнеримское?

– Нет, это первый герб Коммунистической Восточной Германии. Ну, а теперь пойдем знакомиться с девушкой-администратором за стойкой.

Девушка-администратор выглядела как настоящая фольклорная деревенская германка: крепко сложенная круглолицая, светловолосая и голубоглазая – только загар слишком плотный, характерный для европейцев, которые много лет к ряду живут в тропических широтах. «Этническая тевтонка с Западного Самоа, – сообразила Джоан Смит и тут же поправила себя, – с Германского Самоа, как теперь говорят в реваншистском стиле. И любопытно: нынешнее Германское Самоа не имеет никакого отношения к исходному Германскому Самоа – имперской колонии 1900 – 1914 года. Самоанское Германское землячество участвовало в Зимней войне на стороне Конвента и, в этом году вошло в Конфедерацию Меганезия. А здешний «Interflug» не имеет никакого отношения к той авиакомпании, которая существовала в ГДР. Но, при этом, в германоязычном секторе Евросоюза сейчас поднимается волна реваншистских настроений. Вернее, ее активно поднимают сингапурцы – чтобы раскрутить свой новый авиа-концерн. Дебилы! Сами готовят себе пинок под зад. Через год придет какой-нибудь самоанский фюрер, и для пополнения бюджета отнимет у них все, как у неполноценной неарийской расы…».

Тем временем, тевтонская девушка-администратор помахала им ладошкой.

– Герр Жерар и фрау Джоан! Ваш бунгало готов. Вот ваши магнитные карты.

– Надо же, вы знаете нас в лицо, – удивилась спецагент, первой подходя к стойке.

– Камеры видео-наблюдения, – ответила тевтонка, – они тут везде натыканы: в поселке Маленький Сингапур, в аэропорту, и в комплексе отеля. Локальный суд разрешил при условии, что каналы видео-камер будут доступны также полиции.

– Ясно, – Джоан кивнула, – а почему цоколь у этого здания ровно 35 на 35 метров?

– А! Вы, наверное, знаете толк в архитектуре!

– Моя профессия: археолог.

– А! Вот почему вы разбираетесь в истории. Да, 35 на 35 не случайный размер. Наша главная пагода, это продвинутая копия второй секции Эйфелевой башни 1889 года. Я сейчас дам вам буклеты о фирме «Interflug» и о нашем отеле, там есть история проекта. Кроме того, можно посмотреть анимацию на OYO-сайте Rarotonga.Interflug.Mnz.

– Это очень интересно, благодарю, – сказала Джоан Смит.

– Aita pe-a, – тевтонка улыбнулась, – И, еще, пожалуйста, возьмите вот этот буклет. В Меганезии действует единственный закон: Лантонская Великая Хартия. Она, в общем, несложная, но содержит некоторые артикулы, отличающиеся от законов большинства других стран. Поэтому, мы просим всех наших гостей ознакомиться с особенностями меганезийского законодательства. Обязательно прочтите краткий перечень правил, это первые три странички. Дальше приведен полный текст Хартии, если вам интересно. Я уверяю вас: знание этих правил поможет вам хорошо, безопасно и весело отдохнуть.

– А что насчет акул? – полюбопытствовал Джерри Маккормак.

– Акулы как объект подводной охоты? – уточнила девушка-администратор.

– Нет, акулы, как субъект подводной охоты. Понимаете, фройляйн, о чем я?

– Еще бы! – сказала она, – Но, тут не Австралия, не Гавайи, и не Калифорния. Случаи нападения акул на людей у островов Кука крайне редки. Мы рекомендуем туристам-дайверам нырять за коралловым барьером только с инструктором, но не из-за акул, а потому, что океанский дайвинг считается экстремальным видом спорта.

– Фройляйн, вы кладезь информации. И я уверен, вы даже знаете, когда тут завтрак.

– Да, конечно, герр Жерар. Завтрак тут когда угодно, хоть сейчас.

– Хэх! В таком случае, когда же тут ужин?

– Тоже когда угодно. Такая политика фирмы. В этом что-то есть, не правда ли?

– Точно, – согласился он, – и последний вопрос: в нашем бунгало есть, что выпить?

– Полный бар, – сообщила тевтонка, – надеюсь, там найдется что-то на ваш вкус.

– Я тоже надеюсь, фройляйн. Ну, мы пойдем, удачи, спасибо за info.

-Aita pe-a, это моя работа, герр Жерар. Кстати, у вас все оплачено фирмой.

– Да? – удивилась спецагент Смит, – И на сколько дней?

– На сколько угодно, фрау Джоан.

…

Бунгало выглядел скорее апартаментами. Там была гостиная с кухонным уголком, две спальни, ванная внушительных размеров и балкон-веранда прямо над водой. Именно веранда оказалась тем местом, где можно поговорить начистоту за рюмкой виски. Если точнее, то место было выбрано спонтанно. Джоан пошла в ванную освежиться и, пока плескалась там под душем, отрепетировала фразу «Джерри, нам следует поговорить начистоту». Оставалось сыграть эту сверхкороткую роль, а дальше – будь что будет… Облачившись в халат, и решительно затянув ленту-пояс на талии, она шагнула навстречу судьбе (как определяют такие моменты в «мыльных операх»). А Маккормак к этому моменту устроился в плетеном кресле за столиком на балконе-веранде, расставив для удобства выбора бутылки перед собой, как на торжественном военном параде.

– Джоан, хочешь вечерний коктейль «морской дьявол»? – сходу поинтересовался он.

– Спасибо, лучше просто унцию чистого виски.

– Хорошая мысль, – он кивнул, – здесь имеется японский виски «Yamazaki», который выиграл в 2011 году конкурс «лучший виски мира» по формуле «тест вслепую».

– Пусть будет «Yamazaki», – согласилась она и, сразу добавила, – Джерри, нам следует поговорить начистоту.

– Это как? – с искренним любопытством поинтересовался Маккормак.

– Ты ведь не авиа-рикша, – сказала она.

– Как это я не авиа-рикша? У тебя что, претензии к качеству полетов?

– Черт! Нет, я не с того начала. Кто такой господин Лим Лунсяо?

– Он секретарь штаба FPDA по специальным вопросам, биография есть в Интернете.

…Джоан показалось, что планета опрокидывается и рушится ей на голову. FPDA (Five Power Defence Arrangements), оборонный блок Австралии, Великобритании, Малайзии, Новой Зеландии и Сингапура, созданный в 1971 году, к текущему моменту стал самой закрытой из больших региональных военно-политических структур. Обычная шелуха симпозиумов по безопасности и анти-террористическим военно-морским учениям была прикрытием для теневых сговоров. А секретариат по специальным вопросам занимался проблемой совместной борьбы против организованной вооруженной преступности.

– Ты чем-то удивлена? – добродушно спросил Маккормак, плеснув в стаканы по унции японского виски, – Ты не знала, что в таких политических блоках каждый департамент кормится благодаря эскалации той проблемы, которую он призван нейтрализовать?

– Я, конечно, понимаю это, – начала спецагент, – но должны быть границы наглости.

– Да, – Маккормак кивнул, – и господин Лим Лунсяо держится в этих границах. Ты уже поняла: он тормозил сделку по отработавшему малайскому ядерному топливу, пока не убедился, что главные политические игроки поверили в неизбежность этой сделки.

– Джерри, а откуда ты все это знаешь? И откуда Лим Лунсяо знает тебя?

– До выхода на пенсию я, отчасти, занимался политикой. А зачем ты интересуешься?

– Затем, что я хочу знать, какого черта ты меня использовал!

– Джоан, люди миллион лет общаются только для того, чтобы использовать друг друга. Скажи: раньше тебя это не беспокоило? Только сейчас?

Спецагент Смит постаралась успокоить свои эмоции, и сделала глоток виски.

– Ладно. Это был фальстарт. Давай начнем сначала.

– Давай, начнем, – он тоже глотнул виски, – только с какого именно начала?

– С того, что нам следует поговорить начистоту.

– Отлично, Джоан. И как ты это себе представляешь?

– Я представляю так: мы в чем-то сотрудничаем. Но, ты знаешь обо мне почти все, а я практически ничего о тебе не знаю. Я даже не знаю, кто ты на самом деле.

– Хэх! Ты в этом не одинока. Я тоже не знаю, кто я на самом деле.

– Джерри! Давай обойдемся без буддистской философии, ладно?

– Это не философия, Джоан. Это реальность. Подумай: ты сама знаешь, кто ты?

– Конечно, знаю! Я Джоан Смит родом из Старого Детройта, Мичиган. Продолжать?

Джерри Маккормак покачал головой, сделал еще глоточек виски и спросил:

– Джоан Смит в начале года и Джоан Смит сейчас, это одна и та же личность?

– Опять философия, Джерри? К чему ты клонишь?

– В психологии, – пояснил он, – личностью называют устойчивый комплекс социально значимых характеристик индивида как члена определенной общности.

– Ну, и что? – спросила она.

– А ты не торопись, Джоан. Подумай пару минут.

– Черт! Это непростой вопрос. Ведь человек со временем приобретает опыт.

– Да, – сказал он, – обычно опыт лишь немного корректирует характеристики человека, однако, порой опыт меняет характеристики на противоположные. То, что казалось ему достойной целью в жизни, становится чепухой, и наоборот. Ты понимаешь, о чем я?

– Понимаю… – тихо сказала Джоан, и после паузы добавила, – …К сожалению.

– А почему так уныло? Ты хотела бы вернуть свои идеалы из начала года?

– Это пустой вопрос! – резко сказала спецагент Смит.

– Да, – снова сказал Маккормак, – и очень важно понять, почему этот вопрос – пустой.

– Важно для кого, Джерри?

– Для тебя, разумеется. Это твоя жизнь.

Джоан Смит энергично покрутила головой, чтобы сбросить сонливость.

– Черт! Как все криво в этом мире! И с чего это ты стал заботиться о моей жизни? Я не поверю, если ты заявишь, будто это потому, что вчера днем мы занимались любовью.

– Хэх! – Маккормак улыбнулся, – Спасибо за предупреждение, а то бы я так и сказал. К счастью, я могу указать причину, которую назвала ты. Мы в чем-то сотрудничаем.

– Ты еще скажи, что у вас в Гестапо не принято сдавать своих сотрудников.

– ОК, если ты хочешь, я скажу: у нас в Гестапо не принято сдавать своих сотрудников.

– Черт! Кто ты такой, что от тебя все отскакивает, как горох от стенки?!

– Ты устала, Джоан, и уже наполовину спишь, потому и не догадалась до сих пор.

– О, боже! – выдохнула она, пораженная мыслью, внезапно вспыхнувшей в мозгу.

– Ну, смелее, – подбодрил он.

– Ты… – она немного заколебалась, но все же сказала, – …Ты Жерар Рулетка.

Маккормак чуть заметно кивнул. Спецагант Смит с трудом подавила желание тайком ущипнуть себя за бедро, чтобы убедиться, что это не сон, и напротив нее сидит Жерар Рулетка, человек с тысячей лиц, живая легенда Великой Кокаиновой Тропы. В CIA на Жерара Рулетку было огромное досье, и все записи начинались со слова «возможно».

Возможно, ему принадлежала сама идея Тропы: продуманного трафика кокаина через Тихий океан с использованием мелких островков, как перевалочных терминалов.

Возможно, он стоял у истоков Юкатанского кризиса, из-за которого на несколько лет затормозилась борьба с наркомафией в Центральной Америке.

Возможно, он был в числе главных косвенных виновников Второй Холодной войны.

Возможно, он был одним из «юкатанских донов», которым удалось перебросить свои вооруженные формирования из Мексики в Океанию.

Возможно, он был организатором регулярного черного рынка оружия в Полинезии.

Возможно, он обеспечил доставку на Тинтунг бойцов для Алюминиевой революции.

Возможно, он был «секретным боссом» Конвента, играя роль то команданте Угарте Армадилло, то шефа INFORFI Рико Верде, и проводил политику «культуроцида».

Возможно, он прозорливо вырастил и воспитал Сэма Хопкинса, «демона войны»…

И, этот фигурант улыбнулся, подмигнул и посоветовал:

– Ложись спать, Джоан. Ты сегодня поняла, что сама не знаешь, кто ты. К этому надо привыкнуть. Потом ты научишься извлекать для себя пользу из того, что человеку, не знающему кто он, в общем, все равно, кем быть. Это превосходная свобода маневра.

– Это философия, – проворчала она, – а меня беспокоит моя тема с малайскими АЭС.

– Не торопись, – сказал он, – изображай, что продолжаешь расследовать это.

– Значит, – уточнила она, – тянуть время и выдать результат, только когда будет слишком поздно, поскольку отработавшее ядерное топливо из Малайзии уйдет в Меганезию?

– Да, Джоан, и что? Тебе-то какая печаль?

– Наверное, уже никакой, – согласилась спецагент Смит.

…