1 мая. Остров Таити. Городок Ваиреи на южном заливе.

Молодой мужчина, южноамериканский метис, одетый в камуфляжный tropic-military, держал TV-камеру в левой руке. Правая рука ниже локтя была заменена пластиковым протезом. Прицелившись TV-камерой, он произнес в микрофон четко поставленным командным голосом:

– Aloha foa! В эфире спецкор «LantONline», Зитто Агирре с Таити-Ити! Верховный суд подвел итоги конкурса, и сегодня мы поговорим с лидером команды, предложившей программу с наименьшей ценой выполнения усредненной социальной заявки граждан. Перед вами Накамура Иори, координатор правительства. Иори-сан, вам слово.

– Мерси. Mauru-roa, сен Зитто, – толстенький улыбчивый 50-летний японец в аккуратной гавайке (но не в традиционно-пестрой, а в снежно-белой), и в синих шортах, коротко поклонился, – Aloha foa! Я принял управление у консулов, назначенных Ассамблеей на переходный период, и с завтрашнего утра начинаю работать по программе.

– Иори-сан, какими будут ваши первые шаги на должности топ-координатора?

– Это очень просто, сен Зитто. Я буду искать те ресурсы, которые можно взять сразу, с малыми затратами. Ресурсы, которые вокруг, в природе, в товарных потоках, в потоках информации, и главное – в потоках мыслей людей, foa. Надо найти эти потоки в нашем огромном океане, и соединить в хорошую сеть, чтобы поймать много рыбы.

– Iri! – репортер хлопнул ладонью по колену, – Вы доходчиво объясняете, Иори-сан!

– Я стараюсь говорить доходчиво. В экономике хороша лишь та идея, которую можно объяснить школьнику, причем так, чтобы ему не стало скучно, пока вы объясняете.

– Иори-сан, а это вы сочинили раздел «Социальная экономика» для школьного курса?

– Нет. Это моя vahine, Рокки Митиата. Я ей что-то объяснял, а она вела конспект. Так получился маленький учебник, а как он стал обще-школьным, это отдельная история.

– А вы потом расскажете?

– Да. Думаю, за полчаса я смогу рассказать.

– Arigato, Иори-сан.

– Ох-ох, сен Зитто, приятно, что вы знаете японские слова, но для канаков это не очень подходящий вариант «спасибо». Ведь «arigato» означает: «вы меня ставите в трудное положение, за такую услугу век не рассчитаться». А есть японское слово «duomo», оно похоже на полинезийское «mauru», или на меланезийское «faafo».

– Duomo, Иори-сан. А что вы думаете о полста тысячах иммигрантов из этноса хмонг?

– Пока я просто хочу сказать этим молодым людям: «я рад, что вы приехали домой».

– Домой, Иори-сан?

– Да. Как я приехал домой на Таити. Когда я улетал из Японии, то не догадывался, что окажусь дома, но потом понял это. Как и вы, приехав из Французской Гвианы, не сразу почувствовали, что вы дома, хотя вы сражались за Меганезию, и вы победили.

– Вы знаете мою биографию? – удивленно спросил репортер.

– Я прочел ваш файл перед тем, как беседовать с вами. И я еще раньше побывал в вашем городке, на острове Тетиароа, где раньше находился отель-люкс «вне категорий».

– Точнее, – заметил Зитто Агирре, – вы организовали строительство нашего городка.

– Это был естественный путь, – сказал Накамура, – у многих бойцов, которые получили серьезные ранения на войне, есть сходные проблемы, и лучше решать их вместе. Остров Тетиароа удобен небольшими размерами, близким расположением к Таити, и наличием элитного отеля с медпунктом, который просто надо было восстановить после войны.

– Не думаю, что это было так уж просто, – произнес репортер.

– В сумме, это было сложно, – уточнил топ-координатор, – но ведь каждое сложное дело складывается из множества маленьких простых дел. Надо видеть внутри неподъемной глобальной проблемы эти маленькие задачки, и тогда объем работ не испугает нас.

…

5 мая. Дальний восток Каролинских островов. Остров Косраэ.

Если отсчитать по 4 тысячи километров на север от Новой Зеландии, на юго-восток от Японии, на юго-запад от Гавайев, и повесить над этой точкой спутник, то в объектив его видео-камеры попадет зеленый ботинок 7 миль в длину, который стоит на 5-й северной параллели носком на запад. Этот ботинок называется: остров Косраэ. Если продолжать аналогию с ботинком, то в качестве застежки у него дамба аэродрома в милю длиной и полтораста метров шириной, построенная на мели вдоль северного берега, а в качестве кавалерийской шпоры с колесиком – дамба на востоке, соединяющая главный остров с островком Лелу. Островок-колесико лежит в центре лагуны, образованной коралловым барьером. А на главном острове на берегу этой лагуны раскинулась столица – городок Тофол, где до середины января жила почти половина 6-тысячного населения Косраэ. Но сейчас население Тофола состояло из примерно полсотни оставшихся гастарбайтеров – филиппинцев, плюс гарнизон из ста корейских «как бы вулканологов» с, условно говоря, семьями, плюс еще ряд персон, в т.ч. четверо креолов местного происхождения.

Двое креолов были взрослые мужчины: Фред Нитани Форнит и Джон Саммерс Корвин. Двое других – брат и сестра: Иллэ Огвэйл 15-лет и Элли Огвэйл 13 лет. Их родители в конце января уехали на Гавайи вместе с прочим населением, и их 25-летняя тетя, Джой Прест, Норна, оказалась в роли опекуна. Но, тетя была занята делами в правительстве Меганезии, и заглядывала на Косраэ редко, и юниоров доверила Форниту и Корвину. В такой ситуации Иллэ и Элли могли выбирать, кто и когда будет за ними присматривать. Чаще выбор падал на Корвина, ведь на ультра-яхте интереснее, чем в доме на берегу!

Тут надо пояснить: маленькая ферма, которая досталась Джону Саммерсу Корвину по наследству от родичей, много лет стояла без присмотра, и состояние дома теперь было таково, что без тотального ремонта он годился лишь в качестве гаража. Корвин на стал утруждаться таким ремонтом, а предпочел повысить комфорт ультра-яхты «Матаатуа», чтобы она превратилась в полноценный «house-boat». Логично: раз на ферме есть пирс, выходящий в угол лагуны, защищенный дамбой, то чем 50-метровая яхта хуже дома? Скорее, она намного лучше! (как считали Иллэ и Элли).

Вечером 5 мая эти двое тинэйджеров болтались на борту «Матаатуа», стараясь решить сложную проблему: как спихнуть на Корвина максимум домашних заданий в колледже. И спихнуть так, чтобы он не рассказал потом тете Норне. Вот какой план они разработали:

1. Дождаться, пока Эрлкег, Лирлав и Ригдис уплывут на свою тренировку перед ужином (известно было, что девушки-кйоккенмоддингеры делают это каждый вечер).

2 .Притащить в каюту-кабинет Корвина котелок какао (типа, вот какие мы внимательные, заботливые и вообще хорошие).

3. Как бы, невзначай завести разговор про колледж, и подсунуть эти домашние задания.

Первые два пункта были выполнены, как по нотам.

– Ого! – удивился штаб-капитан, отрываясь от компьютера и разворачиваясь на кресле фасона «надкушенное яблоко», – Это вы вовремя придумали! Телепатия?

– Ну, – застенчиво произнесла Элли, – просто, мы подумали: твои девчонки смылись, заняться твоим бытом некому, а вдруг ты именно сейчас хочешь какао?

– А мы, – добавил Иллэ, – по-любому решили попить какао, и вот…

– …Пить какао веселее в компании! E-oe? – договорила Элли.

– E-o, – согласился штаб-капитан, – ну, размещайтесь, садитесь, где нравится.

Тинэйджеры уселись на пуфики около невысокого столика, на который ранее водрузили котелок и поднос со всякой мелочью, и Элли бросила взгляд на экран компьютера.

– Ух! Корвин! Какая прикольная штука у тебя нарисована! Это миномет?

– Не угадала. Это движок Штельцера.

– Прикалываешься? – заподозрила 13-летняя англо-креолка.

– Ни разу! – возразил он, – Это FPE-движок Франка Штельцера, модель 1980 года. Вот, я меняю картинку. Видишь? Тот самый движок на стенде на Международной экспозиции автомобильной техники во Франкфурте, в 1981-м.

– Корвин, – встрял Иллэ, – а ты потому занялся германским движком, что к нам приедет большая толпа пиратских германских мозгов?

– Почему только мозгов? – весело спросил Корвин, – эти германцы прилетят в комплекте. Мозги, руки, ноги, жопы, и прочие части организма.

– Хэх! – хмыкнул 15-летний мальчишка, – Движок-то не жопой изобретен, а мозгом. Но я вообще что-то не врубаюсь, где тут шток поршня?

Штаб-капитан сделал пару глотков какао, выдерживая паузу, и ответил:

– Нигде. Тут нет штока. FPE – это движок со свободным поршнем. Просто, такая труба, в которой вспышки топлива попеременно происходят справа и слева, и гоняют поршень в разные стороны с частотой несколько сотен циклов в секунду.

– И что? – полюбопытствовала Элли, – На фига его гонять, если он ни с чем не связан?

– А кто тебе сказал, что он ни с чем не связан?

– Так штока ведь нет, – сказала она.

– Штока нет, – подтвердил Корвин, – но это не значит, что поршень ни с чем не связан. Существует, например, такая штука, как магнитно-индукционная передача силы. Мне кажется, ты это проходишь в колледже примерно сейчас. А твой братик проходил…

– …Тоже сейчас, – договорил Иллэ, – до революции в школе ни фига толком не было.

– Вот-вот-вот, – поддержала Элли, – до революции была ботва, а теперь знаешь, как нам сложно переучиваться по-человечески? Короче, ты бы нам помог по теплофизике, а?

– Так-так, – Корвин покивал головой, – магистр Кэо-Ми загрузила вам home-task. E-oe?

– E-o, – печально подтвердил Иллэ, – она так загрузила, что за полгода не сделать, а по программе надо до первого июня. И вообще… Это… Ну…

– Очень лень? – предположил Корвин.

В ответ юниоры энергично закивали.

– Ситуация, – произнес штаб-капитан, – но, я мог бы договориться с Кэо-Ми, чтобы она освободила вас от этого пакета заданий.

– О! Классно! Давай, Корвин!

– …При условии, – договорил он, – что вы мне поможете с движком Штельцера.

– Конечно, поможем! Ну, договаривайся уже.

– ОК, – сказал он, взял со стола трубку wiki-tiki и набрал номер.

Прошло четверть минуты, а потом абонент ответил, и Корвин поприветствовал.

– Aloha, Кэо! Не отрываю от домашней жизни?

… – Ага, ты на пикнике. Ну, я коротко.

… – Нет, все просто. Тут у меня юниоры Огвэйл, племянники Норны.

… – Нет, все ОК, просто есть идея: вместо абстрактных заданий по физике сделать им конкретное, типа, комплексное.

… – Движок со свободным поршнем, полный расчет от A до Z.

… – Ну, разумеется, я им буду помогать…

… – ОК, договорились.

… – Да, конечно, Кэо, ты тоже можешь поучаствовать. Штука крайне интересная.

… – ОК, завтра поболтаем в обед в пабе. Aloha!

Корвин положил трубку обратно на стол и подмигнул тинэйджерам.

– …Э-э… – протянула Элли, начиная чувствовать, что произошел сбой плана спихивания домашнего задания.

– Блин… – выдохнул Иллэ, поняв какой именно сбой, – …Нам что, придется считать всю физику в этой бешеной германской трубе?

– Ага, – весело подтвердил Корвин, – Классно я договорился с Кэо-Ми. E-oe?

– Угу… – вздохнула Элли, – …Вот теперь нам точно ****ец.

– Наоборот, – возразил штаб-капитан, – это интересное развлечение! Но, вам придется немного подумать мозгом, что внесет в вашу жизнь приятное разнообразие.

…

6 мая. Там же (остров Косраэ, берег восточного залива). Обеденное время.

Отель «Nautilus-Inn» с таунхаусом из 20 мини-апартаментов, с собственным пляжем и с симпатичным рестораном у открытого бассейна до недавнего времени процветал. Но, в январе переход Микронезии под контроль Конвента вызвал бегство и туристов, и даже туземцев. Их вывезли военные авиабазы США. А вот наемный филиппинский персонал оказался брошен, и как-то жил «на подножном корму» (благо, тут достаточно фруктов, кокосов и батата, а в море полно рыбы – голод не грозит). Только в середине апреля на Косраэ прибыла «команда Народного флота по развитию территории». Правда, они не поселились в отеле, а заняли брошенные дома, но ресторан у бассейна тут же получил неплохую клиентуру. Новые хозяева острова назвали этот ресторан просто «паб», чем подчеркивалась роль заведения как места встреч и обсуждения разных дел. Ясно, что у филиппинского персонала вспыхнула надежда на скорое улучшение коммерции.

Это предисловие объясняет, почему штаб-капитан Корвин, явившись в паб, обнаружил магистра Кэо-Ми за столиком не одну, а в компании двух филиппинских дядек, весьма аккуратно одетых в белые рубашки и белые брюки. Сама Кэо-Ми, 30-летняя этническая полинезийка, в недавнем прошлом – докторант Открытого Университета Американских Гавайев, была одета в легкомысленный топик и шортики.

– Aloha, Корвин! – она призывно взмахнула ладошкой, – Я тут, пользуясь твоим высоким авторитетом, пью на халяву кокосовое молоко и ем салат из креветок с бананом. Я уже обещала познакомить с тобой этих двух джентльменов: мистера Анхело, гражданского лидера общины филиппинцев Тофола, и мистера Седоро, викария общины.

– Hi, Кэо, – ответил Корвин, усаживаясь за столик, – добрый день, сеньоры. Что-то я не понимаю, о каком моем авторитете идет речь?

– Вы известный человек, капитан Корвин, – пояснил Анхело, – вас знает коммодор Багио Кресс, который главный на Северном фронте. Он сказал: вы можете помочь.

– Смотря в чем.

– В нашем бизнесе, капитан. Вы видите, все очень сложно, а мы с викарием отвечаем за благополучие наших земляков…

Штаб-капитан резко поднял левую ладонь.

– Минутку, сеньоры. Если дело идет о благополучии жителей, то вам надо обратиться к парням из локального правительства. Это Фред Нитани Форнит, мэр Тофола, и Улат Вук Махно, экс-консул Конвента, шеф команды развития территории, его дом на западном берегу в авиа-городке. А я просто офицер, милитаризованный из резерва флота.

– Капитан Корвин, – мягко сказал викарий Седоро, – мы не хотим идти к официальным властям, не заручившись поддержкой хорошего человека, которого все знают. А вы бы могли предварительно поговорить с властями, представить нас, как лояльную общину.

– А по-моему, – сказал штаб-капитан, – вы слишком запутываете. В чем проблема-то?

– Честно говоря, во всем, – ответил Анхело, – мы не знаем, будет ли клиентура у отеля, и вообще не понимаем, кому принадлежит отель. Мы не знаем, к кому идти с проблемами водоснабжения и электричества, а главное, непонятно: что делать, если кто-то из детей заболеет? Раньше тут была какая-никакая клиника…

– Стоп! У вас в общине есть дети?

– Да, а как же иначе?

– Ясно. Тогда решаем задачи в обычном порядке приоритетов. Во-первых, здоровье. На острове развернуты три медпункта Народного флота. Первый тут, в Тофоле, второй – на востоке в авиа-городке. Третий – на юге у морского порта Утуа…

С этими словами, Корвин, и снял с пояса трубку wiki-tiki.

– Куда вы хотите звонить, капитан? – встревожился Анхело.

– Констеблю Йо Дэ-У! Вы второй артикул Хартии читали, викарий?

– Э… Нет. Я же не адвокат.

– Викарий! В Меганезии нет адвокатов, а Хартию знать надо! Вы хабитанты территории Меганезии, и ваши базисные права – под безусловной защитой правительства!... Алло! …

… – Aloha oe! Я звоню по служебному вопросу. Оказывается, у филиппинцев тут нет ни хрена вообще, и никто не занимается их муниципальным сервисом и медициной.

… – Дэ-У, прикинь: как они могут платить социальные взносы, если взносы определяет локальный суд, который будет избран только 18 мая?

… – Может ли военно-полевой суд определить взносы? Ну, позвони в Лантон и спроси.

… – Да, я тоже думаю, что лучше тебе приехать и разобраться на месте. Я тут сижу с их олдерменами в пабе «Наутилус». Подходи прямо сюда…

… – Хреново у них с рабочими местами. Но, это я частично решу. А остальное – к тебе.

… – Ждем. Aloha.

Лидер общины посмотрел на Корвина с явным опасением.

– Скажите, капитан, а что будет делать констебль и что за взносы?

– Он вам сам объяснит. А вы, кстати, знаете, что пай одна четверть отеля принадлежит коллективу работников, иначе говоря, вашим ребятам?

– Извините, капитан, но отель принадлежит компании «Tropicana Travel», Гонолулу.

– Значит, так! – произнес Корвин, – Есть октябрьская директива Конвента. Иностранному собственнику остается только четверть. Остальные три четверти делятся между фондом развития Гавайики, локальным комиссариатом, и трудовым коллективом. Это понятно?

– Э… Капитан, я услышал, что вы сказали, но ведь «Tropicana Travel» будет против.

– Тогда они не получат ничего, а их четверть будет поделена. Точка. Вопрос закрыт. Не теряем времени, переходим к вопросу о приложении трудовых ресурсов. Я не знаю, что произойдет с туризмом в обозримом будущем, но 25 мая у меня появятся 300 молодых спецов из Германии, им надо организовать быт. Посчитайте, сколько это будет стоить.

– Э… А как надолго они приедут?

– Преимущественно навсегда, – сказал штаб-капитан, – А вот идет констебль, вы с ним пообщайтесь. И, давайте встретимся завтра здесь в это же время по теме германцев. Я хотел бы уже увидеть цифры. Что скажете, сеньоры?

– Это замечательно, – ответил Анхело, – мы, конечно, посчитаем. И есть еще вопрос…

– …Наверное, – перехватил инициативу Седоро, – это мой вопрос. Мы католики…

– Хэх! Ну, и что?

– Дело в том, – тихо пояснил викарий, – что ваша команда выбросила все из церквей, и повесила таблички «собственность мэрии», а нам бы хотелось пользоваться храмом.

– Это к локальному судье после 18 мая, – сказал Корвин, – думаю, вам разрешат взять в аренду одно из этих зданий или построить новое за свои средства. Таковы правила.

– Понятно… – викарий грустно покивал головой.

– Правила есть правила, – спокойно добавил Анхело, вставая из-за стола, – спасибо вам, сеньор капитан. Тогда, завтра в это же время здесь с цифрами?

– Так точно, – подтвердил штаб-капитан, пожимая руки филиппинцам.

…Магистр Кэо-Ми проводила взглядом олдерменов Анхело и Седоро, и тихо сказала:

– Не понимаю: откуда на таком небольшом острове такая прорва церквей?

– Длинная история, – ответил Корвин, – в середине XIX века появились миссионеры, как водится, с вооруженной охраной, и запретили все туземные обычаи, мифы, мореходство, традиционную каменную кладку. Кстати, ты заметила что дамба и каменные пирамиды, посвященные Мауи и Пеле, держащим мир, напоминают Нан-Мадол на Понпеи?

– Да, конечно. Я так понимаю, что здесь была часть королевства Со-Делер.

– Может так, – Корвин пожал плечами, – а может, нет. Если верить мифу, то народ понапе населял всю Микронезию от Палау и Йап до Косраэ, но было четыре королевства, и их объединяла только общая религия. Та самая, которая вызвала ненависть миссионеров. Христианизация шла жестоко, но туземцев добил не каторжный труд на строительстве церквей, и не рабство на плантациях, а ежегодная американская помощь.

– Хм… – магистр Кэо-Ми, погладила свой затылок, – …А каков был механизм?

– Довольно простой. В 1990-х Микронезия стала формально суверенной федерацией, и правительство США начало выплачивать около ста миллионов долларов в год властям марионеточных ФШМ за размещение авиабаз. Ты видела размеры здешней ВПП?

– Видела. Впечатляет.

Корвин утвердительно кивнул.

– Здесь была одна из узловых авиабаз, и на каждого из 6000 туземцев выдавалось около тысячи долларов в год. Еще кредиты на покупку автомобилей. И еще, поддерживалась инфраструктура. Туземцы были психологически дезориентированы христианизацией, и решили: бог показывает, что можно больше ничего не делать, а только молиться.

– Минутку, Корвин, тысяча баксов в год на человека, это же ерунда.

– Нет, Кэо, не ерунда, а 20 баксов в неделю. Это 15 кило риса либо 10 кило бройлерных окороков. Семья из четырех человек может зажраться, и еще 40 баксов останется.

– Хм… – снова произнесла гавайская полинезийка, – …Я не биолог, но, по-моему, такое питание эквивалентно замедленному выстрелу в печень.

– Практически, да, – штаб-капитан снова кивнул, – я помню, с каким ужасом я в детстве наблюдал воскресные сборища в церкви. Туда съезжались практически все туземцы на автомобилях, купленных льготно в кредит. Пыхтя от одышки, эти субъекты, одетые по канонам ортодоксального баптизма, набивались в зал, и жирный поп рассказывал, как Иисус их любит. Они почти все страдали ожирением, и библией головного мозга, даже подростки. Они медленно и неуклонно физически деградировали.

– Тошнотворная картинка, – заметила она, – а что стало финалом?

– Сайпанский пакт в конце января, – ответил он, – когда туземцы узнали, что Косраэ по договору передается Конвенту, и не будет больше ни кредитов, ни продовольственных пакетов, ни всеобщих воскресных сборищ, они попросились на Американские Гавайи. Военный комиссар Конвента согласился оформить им бумаги, что они – политические беженцы. Это должно дать им преимущество при натурализации в США.

– Грустная история, – сказала магистр Кэо-Ми, – но, я надеюсь, они там счастливы.

– Я тоже на это надеюсь, – отозвался Корвин, – они по-своему приятные люди, просто больные. Может, на Гавайях их подлечат за счет бюджета.

Кэо-Ми помолчала немного и спросила:

– А что тут было в период германской колонии?

– Обычное колониальное свинство, – ответил он, – миссионеры, уроды и рабовладельцы. Христианство, принудительный труд, подавление бунтов, и массовые повешения. Та же система, что при испанцах до этого. Германская власть была с 1899 по 1914 год, потом японская власть до 1945-го, а потом янки. Но, тот факт, что здесь была часть Германии, настраивает современных германских неохиппи на позитив. Как-то так.

– Забавная штука психология, – оценила магистр, – а что у тебя с этим FPE-движком?

– У меня документация по движку Франка Штельцера. История почти детективная. Ты представляешь себе букет проблем с FPE?

– Разумеется, – она кивнула, – свободный поршень в гладкой трубе, та еще задачка. И я интересовалась случаем Штельцера. Или, можно сказать, балладой о Штельцере.

– Почему баллада? – удивился Корвин.

– Потому, что история о самоучке, сделавшем на коленке из обрезка стальной трубы и индукционной катушки автомобильный мотор, вдвое экономичнее и в сто раз надежнее лучших мировых образцов, это уже не история, а баллада.

– ОК, магистр Кэо. Допустим, это баллада, но есть фактография. В 1981 году Штельцер показывал свой движок на экспозиции во Франкфурте, и есть отзыв группы инженеров «Opel GmbH» на эту машинку, из семи неподвижных деталей и одной движущейся.

– Да, кэп Корвин, это правда. Но чертик сидит в глубине. Мотор Штельцера имел одну рабочую частоту где-то между 300 и 400 циклов в секунду. На такой частоте все было прекрасно, но на любой другой – увы и ах. Вот почему Штельцер так и не нашел себе инвесторов, чтобы как-то запатентовать свой чудо-движок. Не все в мире объясняется интригами транснациональных концернов, душащих свободную инженерную мысль.

Слушая магистра физики, штаб-капитан прикурил флотскую сигару-самокрутку.

– Так. Значит, ты полагаешь, что движок был неинтересный?

– Нет, я этого не говорила. Просто, он не было супер-чудом. Я уже декаду общаюсь по видео-связи с нашими будущими германскими колонистами – неохиппи, которые пока расположились в Ганновере, и думают, когда вылетать к нам. Так вот, они успели мне набросать несколько дюжин хиппи-машин, вполне работоспособных, иногда в чем-то уникальных, но не волшебных. Не бывает чудес ни в физике, ни в инженерии.

– Обойдемся без чудес, – сказал он, – пока что интересует вопрос: можно ли выполнить масштабный переход для движка Штельцера?

– Во сколько раз и в какую сторону? – спросила магистр Кэо-Ми.

– Вдвое, на уменьшение от 80-сантиметрового прототипа, показанного в 1981 году.

– Не знаю… – она покрутила головой, – надо, хотя бы, погонять модель на компе. Как я догадываюсь, ты и сам это понял, и решил впрячь в это дело племянников Норны.

– Да. Им это интереснее, чем считать что-то типичное.

– Тут ты прав, – согласилась магистр, – но, пожалуйста, следи, чтобы они понимали, что делают, а не просто барабанили по клавиатуре.

– Даже не сомневайся, – ответил штаб-капитан, – так, по-твоему, есть шанс на успех?

– Шанс, конечно, есть, но, для авиамодели придется кое-что переделать в этом движке.

Джон Корвин Саммерс кивнул и улыбнулся.

– Ты угадала, это для авиамодели. Мы хотим построить небольшую летающую тарелку с индукционным импеллером, и пойти на штурм звукового барьера.

– С импеллером через звуковой барьер? – переспросила магистр, – Ты с пальмы упал?

– Ты еще схему не видела. Вот, посмотри, – он положил на стол включенный элнот.

– Хм… – произнесла Кэо-Ми, разглядывая картинку на экране, – …Смешная штука.

– Сам смеюсь, – ответил Корвин, – а как ты думаешь, сработает?

– Ну, даже не знаю… Надо рисовать диаграмму объем-давление-скорость, и считать. А прежде всего, надо разобраться, зачем тебе такая машинка? Не просто же по приколу.

– Да, это не прикол, а психическое оружие: великий ужас малобюджетного класса.

– Звучит красиво, – оценила магистр, – ОК, считай я в твоей команде на эту тему.

…

7 мая, Нью-Йорк. Штаб-квартира ООН.

Неофициальное совещание.

Иоганн Вензее, специальный представитель ООН в Тихоокеанском регионе, полистал страницы, сшитые в синей обложке с белой эмблемой, изображающей глобус. Потом пожал плечами и повернулся к советнику Комитета по разоружению Заккери Крауду.

– Вы не могли бы объяснить, что это значит?

– Разумеется, да, – ответил тот, – это данные, которые прислали нам из Госдепа США по вашему запросу, мистер Вензее. Здесь краткие характеристики персоналий только что сформированного правительства Меганезии. Я могу прокомментировать.

– Да, – специальный представитель ООН покивал головой, – прокомментируйте.

– В таком случае, – сказал Крауд, – я начну по порядку. Согласно Лантонской хартии, по конкурсу назначаются пять координаторов: один – координатор правительства, или топ-координатор, и четыре специальных координатора. Номер первый: координатор фондов и природных ресурсов. Этот пост заняла Джой Прест по прозвищу Норна, ей 25 лет, она родом с острова Косраэ, Микронезия.

– Такая молодая? – удивился Вензее.

– Да, – подтвердил Крауд, – но она уже многое успела. Норну называют среди соавторов нелегальной сети OYO, «теневого Интернета», где вместо спутниковых серверов особые ретрансляторы на маленьких любительских стратостатах. В Лантонском Конвенте Норна отвечала за инновацию флота экстремистов. Номер второй: военный координатор. Этот пост занял Визард Оз, он даже моложе Норны. Если верить информации американским спецслужб, то Визард Оз австралиец, и его имя Осбер Метфорт, а его профессией было создание компьютерных игр в жанре «звездного десанта». Еще когда Угарте Армадилло возглавлял Конвент, перед Зимней войной, Визард Оз получил ранг проконсула – шефа стратегический штаб флота в ходе Зимней войны. Есть данные, что он ассистент Сэма Хопкинса, известного под прозвищем «Демон войны».

Иоганн Вензее скривился, будто жевал лимон, и махнул рукой.

– Мистер Крауд, давайте обойдемся без мистики. Существование Сэма Хопкинса пока вообще не доказано. Продолжайте по существу.

– Да, мистер Вензее. Далее номер третий. Координатор полиции. Им стал Редер Мастерс, новозеландец, ему 35 лет, он был шефом полуофициальной полиции на атолле Уилимо, Острова Кука. На Уилимо более 150 лет существовала семейная колония Мастерс, но в новогоднюю ночь почти все погибли при американской бомбардировке. Редер Мастерс оказался среди немногих уцелевших. Говорят, после этого он пошел на фронт и крайне эффективно управлял командой снайперов «банши».

– Ну, что опять за мистика, мистер Крауд?

Советник Комитета по разоружению сделал отрицающий знак ладонью.

– Нет, мистер Вензее. Банши в данном случае не дух из шотландских сказок, а название партизанского отряда, который охотился за бойцами анти-террористического батальона «зеленых беретов» США на Гуадалканале.

– Это плохая биография, – произнес специальный представитель ООН в Тихоокеанском регионе, – но, продолжайте, мистер Крауд.

– Да, – советник кивнул, – далее номер четвертый. Координатор преторианцев, спецназа, подчиняющегося непосредственно Верховному суду. Этот пост занял Нсви-Фиси, ему примерно 30 лет, он банту из Мозамбика, возглавлял сектор коммандос в нелегальном вооруженном формировании «Нормандия-Неман» капитана Ури-Муви Старка. Осенью капитан Старк перебрался из Африки на Палау. Эти боевики несут ответственность за геноцид мусульман на Палау, и за взрыв газового танкера в Сингапуре. Тогда погибло несколько тысяч моряков, направленных из Европы для наведения порядка в Океании.

Специальный представитель ООН, покачал головой, и заметил:

– Это тоже плохая биография. Надеюсь, что у координатора правительства дела обстоят лучше, чем у этих четверых. Накамура Иори, японский бухгалтер, не так ли?

– Да, – подтвердил Заккери Крауд, – Накамура Иори, возраст 50 лет, попал на Таити, как обычный турист, и застрял из-за вооруженных беспорядков. Почему он не уехал позже, вопрос открытый. Возможно, дело в юной таитянке, Рокки Митиата.

– Романтичная версия… – произнес Вензее, – …А чем там еще занимается этот японец?

– Он экономический консультант мэра Таити, и директор партнерства «Fiji-drive».

– Почему «Fiji»? Ведь Фиджи это совсем другие острова.

– В материале Госдепа, мистер Вензее, даны два возможных объяснения. Первое, это сходство c «Fuji», именем концерна, где Накамура работал в Японии. Второе, это что крупным заказчиком продукции партнерства стала фиджийская хунта генерала Тевау Тимбера. У хунты были проблемы с обеспечением военной электроникой. Эмбарго…

– Я знаю, – Иоганн Вензее кивнул, – санкции за геноцид индусов и мусульман. Точно ли известно, что фирма Накамуры поставляла что-то фиджийской хунте?

– Абсолютно точно. Поставки и сейчас продолжаются.

– Плохо, очень плохо. А что еще известно об этом японце?

– Еще два момента. Первый: интеллектуальное пиратство. «Fiji-drive» производит ряд изделий с нарушением патентного права. Второй: назначение Фойша.

– А кто такой Фойш?

– Гесс Фойш, – сказал советник, – служил в Криминальной полиции ФРГ, потом уехал на Западное Самоа и руководил спецслужбой германских колонистов-реваншистов. Сейчас Накамура назначил Фойша шефом-полковником меганезийской спецслужбы INDEMI.

– Мистер Крауд, а почему Накамура выбрал для этой службы именно Фойша?

– Не знаю. В материале Госдепа отмечено, что между ними существуют доверительные отношения. Накамура даже вписал Фойша в состав меганезийской делегации на Гавайи.

Специальный представитель ООН задумался на четверть минуты, и спросил:

– Кого Накамура еще внес в список своей делегации?

– Только двух пилотов: Аоки Абэ и Эрика Шульца. Судя по материалу из Госдепа, они, вероятно, участвовали в Зимней войне, но о них ничего особенного неизвестно. Они не заслуживали бы упоминания, если бы не тонкость, на которой настаивает Накамура: у меганезийской делегации будет два самолета, в каждом – один пилот и один пассажир. Эксперты Госдепа полагают, что это признак глубочайшего недоверия. Накамура ясно показывает, что опасается, так сказать, несчастного случая в воздухе.

– Несчастный случай, – заметил Вензее, – может произойти и с двумя самолетами сразу.

– Может, – согласился Крауд, – но Сэм Хопкинс предупредил на своем блоге: «я в это не поверю». И дальше прямые угрозы.

– Что? Опять этот мифический Сэм Хопкинс? А чем он угрожает?

– Он угрожает терактом в Панамском канале, аналогичным тому, что был в Сингапуре. Ситуация такова, что большой бизнес всерьез опасается панамского теракта.

– Значит, – спокойно заключил специальный представитель ООН, – несчастный случай с самолетом Накамуры действительно нежелателен.

– Да, мистер Вензее. Эксперты Госдепа США пришли к такому же выводу.

…

15 мая. Американские Гавайи, остров Оаху, Гонолулу. Международный визит.

В крайне помпезном Зале Приемов правительства Штата Гавайи, 50-летний таитянский японец и 40-летний самоанский германец, одетые, как тропические туристы со средним достатком, выглядели просителями из какой-нибудь «Армии спасения», надеющимися получить благотворительный грант у собравшихся столпов финансовой олигархии.

– Мы, – начал Иоганн Вензее, специальный представитель ООН, – сегодня собрались за круглым столом, чтобы решить крайне важную проблему восстановления тех структур, которые связывают малые страны Океании с, так сказать, большим миром. Мы надеемся, что правительство, условно говоря, Меганезии, пока не признанного, как бы это сказать, союза этих малых стран, открыто для сотрудничества.

– Да, мы будем рады сотрудничеству, – улыбаясь, ответил топ-координатор Меганезии.

– …Мы также надеемся, – продолжил Вензее, – что мистер Накамура и мистер Фойш уже прочли проект экономического восстановления Океании.

Накамура и Фойш синхронно кивнули, глядя на экраны своих ноутбуков.

-Это, – сказал Фойш, – прекрасный проект. У него есть только один недостаток: здесь не учитываются объективные социальные условия на территориях и в акватории. Многие разделы проекта невыполнимы в реальности. Поскольку у нас сейчас ознакомительная встреча, а не протокольное мероприятие, я буду говорить прямо. Ни о каком контроле над геополитическим пространством от Питкэрна до Палау нет и речи. Наше правительство контролирует ключевые земли на Островах Кука, и прилежащих к ним с северо-запада атоллах Феникс-Кирибати, а также остров Науру дальше на западе. Кроме того, наше правительство обладаем некоторым влиянием во Французской Полинезии и на малых островах Американского Самоа. В любом случае, о лояльности регионов, отдаленных от столицы, можно говорить лишь условно. Там везде есть автономные военные ревкомы.

– Я категорически этого не понимаю! – заявил специальный атташе Франции, – Как нам известно, мистер Накамура пользуется огромным влиянием на Таити.

– Увы, увы, – Накамура Иори снова улыбнулся, и выразительно развел руками, – слухи относительно моего влияния сильно преувеличены. Да, ревком Таити с определенным доверием относится к моему мнению по экономическим вопросам, но если говорить о политическом влиянии, то его не было раньше, и нет сейчас. Ведь по Хартии, я только возглавляю техническое правительство. Это примерно как председатель деревенского кондоминиума у вас во Франции, мсье Боренже.

– Немыслимо! – воскликнул французский атташе, – Тогда что вы вообще можете?

– Мы можем обсудить это, – невозмутимо сказал 50-летний японец, – и если для ваших планов мало моих полномочий, то вам лучше вести переговоры с кем-то другим.

– С кем именно, мистер Накамура?

– Возможно, с верховными судьями, – спокойно ответил японец, и повернулся к шефу INDEMI, – полковник, пожалуйста, дайте мсье Боренже ту распечатку из французской газеты, в которой рассказывалось о составе нашего действующего Верховного суда.

– Aita pe-a, Иори-сан, – ответил Гесс Фойш и протянул французу лист с текстом.

2 февраля. France-Press. «Океания: Конвент порождает судебных монстров»

Вчера в непризнанной Меганезии состоялись якобы «национальные выборы судей». Сомнительная демократия, ведь гражданскими правами там обладают только те, кто расписался в активной поддержке режима тоталитарного анархизма. По лантонской хартии, троих судей определил рейтинг популярности, а еще троих – жребий.

*

Кто же получил наивысший рейтинг в тоталитарной зоне Конвента?

Это Глип Малколм, уроженец Флориды, проживающий во Французской Полинезии, и владеющий нелегальной фабрикой диверсионных автожиров. Именно Глип Малколм предоставил свой частный аэродром для переброски дивизии боевиков с Гаити.

Это Ахоро О'Хара, уроженец Австралии, проживающий на Вануату, лидер движения «Tiki-foa», и автор псевдо-мифологии античной Полинезии, ставшей «историческим оправданием» для репрессий и уничтожения европейской культуры в Океании.

И это Деметра Дарк, уроженка Франции, проживающая на островах Увеа-и-Футуна, и снискавшая сомнительную славу создателя нелегального батальона под маской клуба тактического пейнтбола при дворе туземного короля Улукаи.

*

Жребий указал на трех девушек: вьетнамку Кху Феи-Феи, африканку Уитни Мнгва и доминиканку Амели Ломо. Все они участницы разных экстремистских вооруженных формирований. Амели Ломо еще и побочная дочь Ломо Кокоро, мафиозного деятеля, известного на Гаити под прозвищем «Шоколадный заяц апокалипсиса». Можно себе представить, каков будет характер «меганезийского правосудия» при таком составе.

Пока французский атташе переваривал эту архивную заметку из февральской прессы, госсекретарь США, более информированный о ситуации в Меганезии, произнес:

– Я полагаю, что нам предпочтительнее иметь дело с исполнительной властью.

– Я согласен, мистер Пенсфол, – отреагировал Тянцай Баоцзю, коммерческий директор малайско-сингапурской финансово-промышленной группы «UMICON».

– Мистер Накамура, – сказал Бриан Онербелт, спецпредставитель МИД Британии, – мне представляется, что участие судебной власти в этом проекте вообще нежелательно.

– От нас это не зависит, мистер Онербелт, – ответил меганезийский топ-координатор.

Хусейн Салем Рашид, секретарь дальневосточного бюро Исламского банка развития, удивленно посмотрел на высказавшихся участников.

– Я не понимаю! О чем мы говорим? Давайте просто решим вопрос с этим судом.

– Как? – лаконично спросил Иоганн Вензее.

– Деньги, – так же лаконично ответил Рашид.

– Не получится, – ответил ему Хаддад Абу-Вазир, представитель концерна «Alemir».

– Почему? – спросил функционер Исламского банка развития.

– Потому, что они фанатики, – ответил Абу-Вазир.

Эксперт комитета Международного Валютного Фонда по Океании тихо фыркнул.

– В чем дело, мистер Джованелли? – строго спросил Иоганн Вензее.

– Вероятно, простуда, – без тени смущения соврал эксперт МВФ (вообще-то его просто развеселило, что исламисты сетуют на фанатизм каких-то не мусульман).

– В таком случае, – сказал Вензее, – я рекомендую вам принять какую-нибудь микстуру.

– Я уже принимаю ментоловые капли по часам, – снова соврал Джованелли.

– Что ж, надеюсь, вам это поможет… Так, о чем мы говорили?

– О судьях и деньгах, – напомнил Хусейн Салем Рашид, – я думаю: просто никто еще не предлагал им хорошую сумму. Vtuba jami al-kafir.

– Что сказал этот человек? – поинтересовался Накамура Иори у шефа INDEMI.

– Он сказал: «все неверные продажны», – светским тоном сообщил Гесс Фойш.

– Так, – топ-координатор кивнул, – а кто, кроме второго араба, понял, что он сказал?

– Этот, – ответил Фойш, показав пальцем на Иоганна Вензее.

– Держите себя в рамках! – возмутился специальный представитель ООН.

– Мы с полковником Фойшем как раз выясняем эти рамки, – ровным голосом произнес Накамура, – мы продвинулись, и теперь знаем, кто здесь задает стиль переговоров. Мне кажется, мистер Рашид готов продолжить и предложить нечто конструктивное.

– Назвать сумму? – спросил секретарь дальневосточного бюро ИБР.

Накамура молча улыбнулся, глядя на него. Араб кивнул и произнес:

– Десять миллионов долларов. По миллиону судьям, остальное – вам и полковнику.

– Мистер Рашид, – тут японец развел руками, – вы, наверное, шутите.

– Тогда сколько, мистер Накамура?

– Нет, мистер Рашид, пусть каждый играет свою роль. Вы начали называть суммы, вам надлежит двигаться дальше в этом направлении. Таков закон классического театра.

– Пятьдесят миллионов, – сказал араб, – и решайте сами, делиться с кем-то или нет.

– Это, – прокомментировал Накамура Иори, – уже ближе по качеству, но пока еще очень далеко от реальности по количеству.

– Пятьсот миллионов, мистер Накамура, но это последнее слово.

– Достойная цифра, – сказал топ-координатор, – и что вы за это хотите, мистер Рашид?

– Вы читали проект экономического восстановления Океании, – ответил секретарь ИБР.

– А вы слышали слова полковника Фойша, – напомнил Накамура, – зона, которая сейчас контролируется правительством Меганезии, примерно очерчена, поэтому давайте пока говорить только об этом. Если ситуация будет меняться, то можно будет поговорить об остальном. Если каждый раз делать один шаг, то постепенно решатся все задачи.

Хусейн Салем Рашид задумался и протянул ладонь к ноутбуку Гесса Фойша.

– Полковник, покажите мне карту того, что под вашим контролем.

– Вот, – лаконично ответил шеф INDEMI, явно ожидавший такого вопроса, и развернул ноутбук экраном к арабу. Тот кивнул, и некоторое время двигал пальцем вдоль линий картинки на экране, а потом обратился к топ-координатору:

– Вы верно сказали: надо каждый раз делать один шаг. Этот первый шаг будет: атоллы Тинтунг и Нгалеву в северной части архипелага Кука, и далее, в 500 километрах к юго-западу от них, острова Та-У и Офу в Восточном Американском Самоа.

– Вы назвали четыре пункта, значит это четыре шага, – спокойно ответил Накамура, – я понимаю, мистер Рашид, вы хотите установить удобный для вас режим в нескольких пунктах с аэродромами, включая столицу Меганезии, так, чтобы образовалась полоса, примыкающая к зоне США, Паго-Паго на восточно-самоанском острове Тутуила. Но, должен вам сказать, что островок Нгалеву заминирован, а саперов у нас нет.

– Вычеркивайте, – буркнул Рашид.

– Вычеркиваю, – топ-координатор что-то напечатал на своем ноутбуке и добавил, – а относительно островов Та-у и Офу надо спросить мистера Пенсфола, не возражает ли вашингтонская сторона.

– Такие решения только в компетенции президента, – ответил госсекретарь США.

– Не будем беспокоить господина президента, – сказал Хусейн Салем Рашид, – пусть вместо маленьких аэродромов Та-У и Офу будет аэропорт на острове Науру.

– Это можно обсудить, – спокойно ответил Накамура.

– А как быть с нашими интересами, мистер Накамура? – спросил Тянцай Баоцзю.

Меганезийский топ-координатор повернулся к нему:

– С какими вашими интересами?

– С интересами финансово-промышленной группы «UMICON», – пояснил тот, – мы не являемся формально представителями сингапурского государства, но наша ФПГ имеет достаточно тесные связи с истеблишментом, и если нам будут возвращены объекты на острове Раротонга, в южном секторе островов Кука, то мы сможем отблагодарить вас.

– В каком объеме вы сможете отблагодарить меня? – спросил Накамура.

– Давайте поговорим об этом потом с глазу на глаз, – предложил сингапурец.

– Втроем, – поправил Накамура, – я не могу вести переговоры без полковника.

– Хорошо, – Тянцай Баоцзю кивнул, – поговорим втроем.

– А сейчас, – вмешался Иоганн Вензее, – давайте решим общие вопросы. Во-первых, это восстановление кредитно-финансовой структуры, включая банковскую систему, и всех необходимых институтов, включая ипотеку. Мистер Джованелли изложит данную тему более профессионально.

Эксперт комитета Международного Валютного Фонда по Океании профессионально улыбнулся, взял в руку электронный пульт, и подошел к широкому экрану на стене.

– Я покажу ряд графических схем, достаточно удобных для общего представления…

… – В начале учреждается Центральный банк Меганезии. Корзина его стартовых активов создается за счет консолидированного кредита МВФ под залог золотых депозитов. Вы перевозите золотой запас в банк Бирмингем-Голд и банк Франсе-Дженераль, получаете депозитные сертификаты, под которые мы и будем вас финансировать. Далее, по мере возрастания потребностей вашего бизнеса в легальной денежной массе, мы поможем сформировать Национальный Земельный банк. Его активом должны стать свободные земельные участки, и пресноводные ресурсы, а также квоты на вылов рыбы. Сразу же сформируется спрос на цивилизованном рынке потребления природных ресурсов. Мы получим вот такую картину. Обратите внимание на рынок залога жилья.

… – Вот такая секторная диаграмма будет отражать финансовое состояние Меганезии, ориентировочно через год. На этом этапе страна перейдет к упорядоченной розничной торговле через сети супермаркетов с использованием преимущественно электронных платежных инструментов. Это позволит контролировать расходы граждан, а значит, и построить эффективную систему налогообложения. В правой части диаграммы виден принцип распределения налоговых поступлений, и схема обслуживания госдолга по консолидированному кредиту МВФ, с которого мы начали этот разговор.

– Все это очень познавательно, – произнес Накамура Иори, – но все, что вы перечислили, запрещено Великой Хартией, и пресекается высшей мерой гуманитарной самозащиты.

– Боюсь, я не совсем понял, – сказал Джованелли.

– За это расстреливают на месте, – лаконично пояснил полковник Фойш.

– Э… Что значит на месте?

– Это значит: суд длится не более часа, и расстрел сразу после вынесения вердикта.

Иоганн Вензее успокаивающе помахал ладонями.

– Все не так страшно. Мы сталкивались с подобными запретами. Все можно решить.

– Да, правильно, – поддержал Хусейн Салем Рашид, – у нас в исламе тоже есть строгие запреты на некоторые финансовые операции, например на ссуду денег под проценты, однако, мы давно построили систему исламского банкинга, соблюдающую все нормы шариата. Я думаю, для Меганезии подойдет исламский банкинг, внедрение которого получится естественным путем.

– В чем состоит этот естественный путь? – спросил Накамура.

– Естественный путь, – пояснил Рашид, – это приезд большого количества работников-мусульман на те территории, о статусе которых мы с вами уже договорились.

– Извините, – произнес топ-координатор, – я не помню, что мы о чем-то договорились.

– Ну, как же! Мы договорились о первом шаге из четырех пунктов, и об оплате вашей лояльности. Сумму мы согласовали: 500 миллионов долларов.

Накамура отрицательно покачал головой.

– Нет, мистер Рашид. Пока что я выслушал ваше предложение, но не дал ответа.

– Что вам мешает дать ответ?

– Очень простое обстоятельство, – ответил топ-координатор, – большинство граждан Меганезии крайне негативно воспринимают проекты такого рода. Можно попробовать объяснить гражданам выгоды новой политики, но любая попытка проводить реформы вопреки воле граждан, приведет к катастрофе. В Меганезии сложная экономическая и социальная обстановка. Сказываются последствия войны. У многих семей вообще нет жилища, но есть огнестрельное оружие, взрывчатка, и привычка к силовому решению спорных вопросов. Достаточно одной искры, чтобы началось кровавое побоище.

– В таких случаях, – сказал Пенсфол, – надо решительно применять полицейские силы.

– Увы, у нас не так много сил, – тут Накамура вздохнул, – а протестная публика может моментально объединиться в боеспособные группы и атаковать.

– Есть пример, – добавил полковник Фойш, – три эпизода деятельности ООН в Сомали. Битва за Могадишо в 1993-м, битва за Кисмайо в 2012-м, битва за Харгейсу в 2023-м.

– Да, – сказал Вензее, – не хотелось бы подобных ситуаций в Океании. Но, я думаю, мы вместе найдем выход. Я предлагаю заранее ввести миротворческие силы на Тинтунг, в частности, в Лантон. И начать реформу именно с Лантона, со столицы.

Полковник Фойш сделал вид, будто не догадался, что специальный представитель ООН применил домашнюю заготовку.

– Интересная идея, мистер Вензее. Но, как на это посмотрит Совбез ООН?

– Думаю, реакция будет нормальная. Я постараюсь вынести этот вопрос на голосование Совбеза в середине мая, чтобы обеспечить прибытие миротворцев в начале июня.

– Наши граждане – глубокомысленно произнес топ-координатор, – относятся с большим подозрением к миротворцам ООН. Если контингент будет вести себя нетактично, могут возникнуть серьезные проблемы сразу после их прибытия.

– Я понял, мистер Накамура. Мы найдем контингент из нейтральной страны. Возможно, Германия, Канада, Испания или Бразилия. В этом случае у вас нет возражений?

– Главное, – ответил Накамура, – чтобы возражений не возникло у наших граждан.

…