Утро 28 марта. Южное Сомали. Островок Баджун-Чула, недалеко от порта Кисмайо.

База пиратского полковника Хафун-Ади.

Мини-траулер SFS-80 (номер 4 в растущей флотилии Гарри Лессера) отползал от берега, оттаскивая на тросе чудовищно ржавую баржу. Дыры в корпусе баржи были наскоро заштопаны стальными листами. Пройдя за четверть часа около километра, мини-траулер отцепился, оставил баржу над подводной банкой, прошел чуть дальше и лег в дрейф. На смотровой вышке на берегу полковник Хафун-Ади нажал кнопку хронометра, и поднял бинокль. Такие же действия выполнил Тео Клеантис, стоявший рядом. Этот подвижный смуглый брюнет среднего роста и лет 35, снискал славу под прозвищем «Полибомбер» в ультралевой ячейке «November-Seventeen» — NST. После взрыва на саммите Евросоюза в Афинах, его персона так заинтересовала Интерпол, что пришлось «лечь на дно» в другом регионе, с новым ID — на имя Тео Клеантис. А его прошлое имя вспоминать нет смысла.

…Пиратский полковник Хафун-Ади, наблюдая в бинокль, пробурчал:

— Посмотрим, каковы в деле эти nguva.

— Как ты их назвал? — переспросил Тео Клеантис.

— Nguva, — повторил сомалиец, — подводные люди. Русалки.

— Ну, полковник, я мало понимаю в русалках, но если Мэгги сказала, что они научились пользоваться гексогеновым шлангом, то я ей верю. Она профи.

— Ха! Тут ты прав. Она профи. Это ведь Мэгги Райан, по прозвищу Кали-Юга, да?

— Не будем об этом вспоминать, — предложил Тео, — теперь она Мэгги Болгдэрг.

— Теперь она Мэгги Болгдэрг, — спокойно согласился Хафун-Ади.

Тем временем, с верхнего мостика мини-траулера коротко сверкнули три вспышки гелиографа. Тео отстегнул от своего пояса блестящую алюминиевую фляжку, и трижды качнул в руке, отправив встречный гелиографический сигнал.

— Ты залип на эту рыжую ведьму, — заметил пиратский полковник.

— Хорошая девушка, — лаконично ответил грек.

— Смотря для кого, — тут Хафун-Ади выразительно хмыкнул, — мы тут считаем, что для семейной жизни лучше, если девушка ласковая, любит детей, хорошо умеет держать порядок в доме и готовить обед. А вы, наверное, считаете, что девушка должна уметь взрывать корабли. Но, я не пойму, какая жена получится из такой странной девушки.

— Хорошая жена, — авторитетно сказал Тео, — она научит детей, как надо обращаться с оружием, а если что, то она с оружием в руках прикроет спину своему мужу.

— В этом есть своя правда, — признал сомалиец.

На этом тема сравнения идеалов женственности в греческой и в восточно-африканской культуре — исчерпалась. Далее оба эксперта молча наблюдали за баржей. Через 8 минут баржа резко вздрогнула, и стремительно стала погружаться. Она уходила под воду, не показывая никаких признаков крена или дифферента, абсолютно ровно. Минута — и она скрылась под водой, над ней вскипели пузыри, а потом на поверхности моря остались только бурые пятна ржавчины, постепенно размываемые ленивыми волнами.

— Чистая работа, — пробурчал Хафун-Ади.

— Точно, — отозвался Тео Клеантис, — хочешь съездить, и посмотреть на месте?

— Нет, — пиратский полковник качнул головой, — что там смотреть? Мишень потоплена, значит, все хорошо. А ты возьми лодку, съезди. Заодно похлопаешь по попе эту свою рыжую ведьму, раз она тебе понравилась. Но к ужину обязательно возвращайся. Надо обсудить все с моими офицерами, чтобы, когда будет дело, каждый знал свою задачу.

— ОК, полковник. Жди меня к ужину.

К моменту, когда Тео на моторке-зодиаке подошел к борту мини-сейнера, вся команда «боевых русалок» уже собралась на юте под навесом. Собственно команда состояла из четырех девушек банту, и двух парней: банту и янки. Что касается бывшей террористки Ирландской Роялистской Армии Мэгги Райан (а ныне — непримечательной гражданки Мадагаскара Мэгги Болгдэрг), то она была вне-командным инструктором…

— Welcome aboard! — деловито сказала она, когда Тео перебрался из лодки на палубу.

— Hodi, — отозвался он на местный манер, и уселся на широкую общую циновку.

— Знакомься, — продолжила Мэгги, — это Хэнк Торнтон, военспец-коммандос, и Лумис Нбунгу, карго-офицер. А теперь девушки. Ндеге, Квене, Викву и Мбони.

— Постараюсь запомнить, — пообещал Тео, пожимая руки оливковокожим дайверам.

Девушки банту захихикали. Лумис Нбунгу весело пояснил:

— Wanapenda kucheka.

— Они смешливые, — перевел Хэнк Торнтон.

— Отлично! — Тео кивнул. — Надо, сделать так, чтобы все мы смеялись последними.

— Вот это правильно, — согласился Хэнк, и предположил, — ты хочешь посмотреть, как сработал взрыв-шланг?

— Да. Хотя, по сравнению с вами я никакой фридайвер.

— Там неглубоко, метров десять, — успокоила одна из девушек, кажется, Квене.

— Я тоже нырну, — сказала Мэгги, — и не беспокойся, Тео, у нас есть акваланги.

— Хорошая новость, — отреагировал он, — тогда не будем терять время, так?

* * *

Тео еще не доводилось наблюдать, как оливковокожие действуют в подводном мире. Теперь, при погружении для осмотра «мишени», он был поражен тем, как свободно «русалки» чувствуют себя в водной среде. Кто-то, мог бы спросить: «А чем они так отличаются от обычного дайвера-профи, с аквалангом?». Вот ответ: акваланг не просто баллон за спиной, редуктор, шланг и фидер-загубник во рту. Это сложный инструмент жизнеобеспечения. Достаточно одной ошибки, чтобы он стал смертоносным. Каждый аквалангист-профи знает такие случаи, и поэтому постоянно внимательно следит за параметрами акваланга и своими параметрами, включая и свою позицию по глубине и времени пребывания (чтобы оценивать на последующий декомпрессионный график).

Так вот, оливковокожим «русалкам» это не требовалось, и они оставались под водой свободными. В пределах получаса им вообще не надо было беспокоиться о дыхании, а дальше оставался еще примерно 10-минутный резерв для всплытия. И им не грозили последствия быстрой декомпрессии, они могли всплывать с любой скоростью. Они не нуждались в гидрокостюме для защиты от переохлаждения: усиленный жировой слой (несколько понижавший их изящество на суше) эффективно удерживал тепло тела (по крайней мере, тут, в тропических водах).

Баржа лежала на подводной дюне, слегка завалившись на бок, и было видно, что у нее отсутствует днище. Точнее, присутствует, но отдельно — такая длинная железная плита, жестоко и грубо вырезанная взрывом шнура. Взвесь песка, поднятая баржей, уже стала оседать, и вспугнутые яркие рыбки, начали исследовать «подарок из верхнего мира», в котором (с рыбьей точки зрения) можно устроить гнездо-убежище. А «оливковокожие русалки» будто тени скользили вдоль дна, и обменивались сериями жестов. Тео и Мэгги обследовал полосу подрыва гексогенового шланга. Да, чистая работа. Не только металл обшивки, но даже прочные стальные ребра силового набора — разрушены.

…Мэгги, несколько более придирчиво осмотрев разрывы, тоже пришла к позитивному заключению, и показала пальцами сначала «OK» а потом «Up».

Всплыли.

Выплюнули загубники. Сдвинули на лоб маски.

Уф!

Выбрались на палубу.

Тут же, «ассистенты» (мальчишки-сомалийцы) притащили две большие кружки с очень крепким и сладким горячим чаем. То, что надо!

— Ну, — произнесла Мэгги, после первого глотка, — как тебе ударная команда?

— Мощно! — с полной серьезностью сказал Тео, глядя с борта в воду (а там, в зеленовато-голубой толще, продолжали двигаться четыре девушки и двое парней — судя по рисунку траекторий, они решили поиграть в пятнашки).

— Мощно, — подтвердила рыжая ирландка, отпила еще чая, и спросила, — Тео, а ты успел приглядеться к девушкам?

— Девушки, как девушки, — ответил он, — нормальные негритянки, только они немножко зелененькие и слегка толстенькие, но им, в какой-то мере, это даже идет.

— Еще идеи? — спросила она.

— Ну… — грек задумался. — …Глаза у них агрессивные, как у кошки, которая заподозрила соседей в попытке хищения сметаны из ее миски.

— Вот-вот, — сказала Мэгги, и начала стягивать с себя гидрокостюм.

— Что — вот? — поинтересовался Тео.

— А то! Рекрутер облапошил заказчиков — менеджеров гипер-лайнера. Он притащил им девушек из племени мвавинджи, а менеджеры — кретины, даже не заметили.

Тео тоже вылез из гидрокостюма, глотнул чая, быстро прокрутил в уме все, что знал о племенах восточной приморской Африке, не нашел нужных данных, и спросил:

— Что за племя мвавинджи?

— Там, — пояснила Мэгги, — женщины-охотницы. И воины. С ними комфортно работать, только если относишься к ним, как к друзьям. Но на гипер-лайнере стиль другой. Там долбанная пирамида рангов, вроде халифата. Так что одной проблемой у нас меньше.

— Гм… Я не понял. Какой проблемой меньше?

— Элементарно, Тео. Нам не надо объяснять этим девчонкам, почему надо убить всех пассажиров «Либертатора» и весь экипаж, включая, конечно, администрацию.

— А-а… Да, это плюс, что не надо объяснять. А откуда, кстати, у нас здесь взялись эти воинственные девушки?

— Жертвы акул, — ответила ирландка, — такой метод у нашей агентуры на Футурифе. Как только возникает оказия, так кого-то списывают на боевые потери от налета акул.

— Толково, — оценил Тео, — что ж, попробую с ними подружиться.

— Только учти! — Мэгги похлопала его по спине, — Дружить тут надо искренне. Русалки предельно честны друг с другом, и автоматически ждут этого от компаньонов.

— Веритация? — спросил он.

— Точно, — она кивнула, — веритация.

30 марта, 13:50. Нидерланды. Амстердам, район Де-Пийп.

Улица Месдаг, кафешантан «Анаконда».

Елена Оффенбах, одетая в стиле «городской турист», шагнула в зал, и почти нос к носу столкнулась с Тисо Наале.

— Тебя уже ждут четверо, — заговорщическим тоном прошептал он.

— Уже? — удивилась она, — А я думала, у меня еще 10 минут.

— Они, — пояснил Тисо, — пришли почти час назад, и уже успели поесть на 200 евро. Мне нравится, как ты ведешь бизнес. Обычно днем у меня выручка никакая.

— Ах так? Ну, я подумаю о том, чтобы брать с тебя комиссионные.

— Никаких проблем, Елена! Наполняемость в дневное время, это… Ну, ты поняла.

— Я поняла. Подумаю. Притащи мне кофе с корицей и булочку с кремом, ладно?

— Принято, — сказал он, и картинным жестом руки указал направление к столику около дальнего края стойки бара, где расположились две парочки, одна — чисто европейская, другая — смешанная: европеец и японка.

Елена пересекла зал, подошла к столику и на всякий случай спросила:

— Герр и фрау Киршбаум и герр и фрау Тэммелен?

— Почти точно, — сказала японка, — но я не фрау Тэммелен, а переводчица.

— Лучше, — добавил мужчина рядом с ней, — просто по именам. Акеми, Патрик, и…

— …Рената и Гюнтер, — добавил второй мужчина.

— Отлично. Тогда, просто Елена, — она уселась на свободную часть диванчика.

— Елена, вы не против сразу перейти к делу? — спросила Рената.

— ОК. По звонку я поняла так, что речь идет об акциях компании «Гипер-Лайнер»…

— Да, Елена. Но не только об акциях. Есть еще подводные старательские участки.

— Старательские участки? Ого! Неужели на Маскаренском плато нашли золото?

— Рената, — вмешался Гюнтер, — давай лучше я изложу по порядку.

— Давай. Я свое дело сделала: заинтриговала. А теперь двигай ты.

— Двигаю, — сказал он, — итак, Елена, 26 марта, у Реюньона, мы бросили «Либертатор» и вернулись в Европу. Накануне нашего отъезда, администрация, вероятно, для поднятия командного духа пассажиров, протащила через собрание акционеров некий регламент о раздаче старательских подводных делянок, вот на таких условиях.

Гюнтер положил на стол лист с распечаткой. Елена пробежала глазами короткий текст, тряхнула головой, прочла внимательнее, и поинтересовалась:

— Все-таки, что именно найдено на плато?

— Ничего, — отозвался Патрик Тэммелен, — но, администрация распространила слухи, что найдено все: алмазы, золото, платина, и далее по справочнику ценных минералов.

— Иначе говоря, — предположила Елена, — это просто блеф, чтобы удержать пассажиров-акционеров на корабле, и вытянуть из них еще денег, я верно понимаю?

— Вероятно, так, — подтвердил Гюнтер, — по крайней мере, адвокат Флегенхайм-старший навязался к нам в переговорщики от лица администрации, и пытался убедить, что все негативные слухи о гипер-лайнере распространяют конкуренты, и что мы очень много потеряем, если улетим. Тогда Патрик попросил его предъявить данные геологической экспертизы, но в ответ были лишь словесные уловки. Мы указали адвокату на дверь и, прежде чем уйти, он дал нам координаты Флегенхайма-младшего в Цюрихе. Мы туда съездили вчера, и предложили, чтобы администрация выкупила наши четыре акции по неофициально известной цене, заплаченной вдове Вилворта: 6 миллионов долларов за акцию. В ответ были запутанные рассуждения, что вдова Вилворт — это особый случай, реально же, мы можем получить за акцию 4 миллиона с половиной. Мол, выигрыш от стартовой цены акций для нас выходит сильно выше, чем был бы банковский процент. Начался торг, дополненный, скажу честно, некоторыми угрозами с нашей стороны.

— А чем вы угрожали? — полюбопытствовала Елена.

— Оглаской ряда фактов, — ответил Патрик Тэммелен, — и это произвело впечатление на Флегенхайма-младшего. Он сделал перерыв, поговорил с кем-то по телефону, а затем добавил к цене каждой акции еще десять гектаров старательского участка.

— Наглые торговцы пустотой, — высказалась Йошида Акеми, — они выставляют кусочек отмели посреди океана по такой цене, будто это пляж на Лазурном Берегу.

…Подошел Тисо и поставил перед Еленой большую чашку кофе и блюдце с булочкой, стилизованной под анаконду, свернувшуюся кольцами.

— Это новый пекарский креатив, — пояснил он.

— Ох! — Елена вздохнула, — Если это так же вкусно, как выглядит…

— Даже не сомневайся! — он подмигнул ей, повернулся и пошел обратно за стойку.

— Провокационная булочка, — заявила Рената, — я уже готова заказать такую же, и прощай эффект цикла посещений фитнесс-клуба. Нет, я не буду думать об этом. Давайте о деле.

— Давайте, — сказала Елена, — значит, вам предложили некую сумму, плюс старательские участки на подводном плато. А какие права на эти участки имеются в виду?

— Исключительное право разработки на сто лет, — пояснил Гюнтер Киршбаум, — это право зафиксируется в реестре учета природных ресурсов Маврикия или Сейшел.

— Так. Понятно. А из каких вариантов вы можете выбирать участки?

— Из всего, что еще не занятно в пределах плато.

— У плато, — добавила Акеми, — площадь четверть миллиона квадратных километров.

— Минутку, — вмешалась Рената, — вы всерьез думаете, что мы можем принять участки в качестве добавочной оплаты за акции?

— Просто, — пояснила Елена, — я не хочу заведомо сбрасывать со счетов любые разумные варианты. Администрация компании явно опасается, что выкуп ваших акций по цене в полторы стартовые, спровоцирует массу мелких акционеров, начнется лавина сброса.

— Это понятно, — сказал Патрик Тэммелен, — но их опасения, это их проблемы.

Елена отрицательно покачала головой.

— Это и ваши проблемы тоже. Если не удастся договориться, и вопрос о выкупной цене придется решать в суде, то это затянется чертовски надолго, будет стоить вам немалых денег, и никто не сможет гарантировать вам желаемый результат.

— Но, черт возьми, — возразил англичанин, — если мы согласимся взять вместо денег эти подводные участки, то останемся в дураках.

— А давайте взглянем на это с другой стороны, — предложила Елена, — вы получаете свои деньги назад с неплохим процентом. Плюс, у вас остается нечто, чтобы играть дальше.

— Нечто? — переспросила Йошида Акеми, — Участок дна, где нет ничего, кроме ила?

— Один момент, Акеми. Почему вы уверены, что там нет ничего, кроме ила?

— Елена, а вы сомневаетесь в этом?

— Не то, чтобы я сомневаюсь, но как я поняла, геологической экспертизы не было.

— Конечно, не было, — сказала Рената, — мы уже говорили о том, что это блеф.

— Вот и прекрасно! — воскликнула Елена, — Скажите, разве у администрации компании «Гипер-Лайнер» есть монополия на блеф?

Германка на секунду удивленно приоткрыла рот, а потом хлопнула в ладоши.

— Scheisse! Чтоб мне ни дна, ни покрышки! Эй, друзья, вы догнали, что она говорит?

— Согласись, милая моя, что это авантюра, — пробурчал Гюнтер.

— Да! Авантюра! Но ведь мы уже вернем свое с наваром, а дальше, как повезет!

— Подождите, — сказал Патрик Хэммелен, — в начале, давайте-ка, я попробую изложить центральную идею, а Елена поправит, если я сделаю это неправильно… Ни у кого нет возражений? Тогда я приступаю. Маскаренское плато лишь частично изучено в плане геологии. Наверняка там есть зоны, подозрительные на присутствие каких-то ценных минералов. Если мы столбим участок на какой-то из таких зон, проводим там что-то, наподобие геологоразведки, и заявляем, что минерал там найден, то…

— …А как мы сделаем что-то наподобие геологоразведки? — перебила Акеми.

— Если нужна только имитация… — начал Гюнтер, — …То у нас с Ренатой есть отличные знакомые, лихие ребята из клуба дайвинга. Если оплатить им турне, то они что угодно имитируют под водой. Хоть геологию, хоть ботанику, хоть астрономию.

— Надо, — уточнила Елена, — чтобы они не знали, что это имитация.

— Это понятно, — сказал германец, — меня заботит другое: среди нас ни одного геолога, а участок надо выбрать так, чтобы изыскания там выглядели перспективными.

— Не вопрос, — заметила Рената, — наймем пару студентов с геологического факультета.

— Еще проще, — предложил Тэммелен, — за сто долларов скачать с сайта Стэнфордского университета геологическую экспертную систему «Prospector-Pathfinder», с детальной инструкцией, и с интерактивной геологической картой мира.

— Откуда такие познания, Патрик? — поинтересовался Гюнтер.

— Все просто. Моя мама развлекается игрой на венчурной бирже, покупает и продает по Интернет акции небольших изыскательских нефтегазовых компаний. В основном, там просто жулики, поэтому, надо проверять данные, которые эмитент сообщает о себе.

— И как успехи у вашей мамы? Она часто выигрывает? — поинтересовалась Елена.

— Иногда, по мелочи, — ответил англичанин, — я же говорю: это развлечение, хобби.

Елена Оффенбах широко улыбнулась.

— Отличное хобби! Ну, а теперь, вот что я предлагаю: не торгуйтесь с Флегенхаймом за деньги. У него, похоже, инструкция: дать не больше четырех с половиной миллионов за акцию. Торгуйтесь за площадь участка. Не десять, а двести гектаров. Или, хотя бы, сто.

— По-моему, — сказал Гюнтер, — администрация готова удавиться за лишний метр.

— А, по-моему, — ответила Елена, — администрация не могла не оставить своему адвокату какое-то поле для маневра. И, если это не деньги, то это площадь.

— Гм… Да, вероятно, вы правы. В любом случае, попробовать поторговаться можно.

— Согласен, — отозвался Патрик Хэммелен, и повернулся к Акеми, которая уже включила ноутбук, и сосредоточенно щелкала «мышкой», — эй, Ми, что ты делаешь?

— Я покупаю экспертную систему, про которую ты сказал. Нам ведь надо сначала найти условно-перспективные участки, а уж потом торговаться с Йакобом Флегенхаймом.

— Вот и начало работы, — прокомментировала Рената Киршбаум, — но, мы забыли очень важную деталь. Скажите, Елена, мы можем рассчитывать на ваше участие в квесте?

— Да, если мы договоримся об условиях.

— Понятно. Тогда, наверное, мы вас покинем на полчаса и посоветуемся.

— Наверное, Рената, проще будет, если я вас покину на полчаса. Вас четверо — я одна. Я поболтаю с барменом за стойкой, а вы меня позовете, когда будете готовы.