Через 40 часов. 26 мая. Северный сектор банки Норд-Родригес. Фрегат «Пасадена».
Предыдущий день для кавторанга Кассиди и кэптри Санчеса прошел будто в тумане, и только этим утром бравые офицеры полностью пришли в норму после дикой вечеринки в компании акваноидов. Но, сбоев в графике работ не случилось. Помкэп Блейз Макмор спокойно и грамотно управлял фрегатом, и поддерживал контакт со вспомогательными кораблями экспедиции, так что все пункты протокола отрабатывались. Сегодня, 26 мая, в 8:00, он отчитался перед командиром, а потом (уже в неформальном порядке) спросил:
— Слушай Эдди, а что там было-то?
— Что было… — кавторанг вздохнул, — …Много чего было, Блейз. Когда придем домой, пожалуйста, ни слова Джезабелле. Вообще ни слова, а то она из тебя все вытянет.
— Понятно, — констатировал помкэп.
— Что тебе понятно? — вопросительно проворчал Кассиди.
— Понятно, почему ты и Фил вчера на рассвете заявились, вроде, почти что трезвые, но неадекватные, как коты в апогее марта. И понятно, почему ты нервничаешь, что твоей Джезабелле кто-то что-то ляпнет. Если хочешь знать мое мнение, то жена для военного моряка, это неправильно. И ей бывает неловко, и ему. Другое дело — Фил. Он может не нервничать, у него на каждый отпуск новая девушка. Еще две — три девчонки из числа акваноидов, это в том же духе. А у тебя, командир…
Эдди Кассиди схватился за голову.
— …К чертям твои рассуждения, Блейз! Ты просто не представляешь, какая Джезабелла замечательная! Мы почти десять лет вместе! Вдумайся в это!
— Эдди, ты уже рассказывал про почти десять лет, и про двоих детей, и про ваше общее хобби с вело-туризмом. Я не конкретно про Джезабеллу говорю, а в общем смысле. Для военного моряка слишком сложно, если дома ждет жена.
— Может ты и прав, — ответил кавторанг, — знаешь, я после экспедиции хочу в отставку.
— А, ну, значит, это не просто чья-то болтовня на квотердеке, — заключил помкэп.
— Да. Значит, не просто. Ну, что? Ты меня осуждаешь?
— Нет, Эдди. Обидно, конечно, что вместо тебя тут будет какой-нибудь мудак, но тебе правда лучше на берег, пока ты еще молодой дядька и можешь перестроиться.
— Спасибо, Блейз. Ты настоящий друг.
Помкэп Макмор кивнул и улыбнулся.
— Да, я такой. А скажи, командир, ты ведь не только из-за семьи решил уйти на берег?
— Не только. И наверняка на квотердеке про это тоже болтали.
— Болтали, — подтвердил Макмор, и добавил, — многих наших парней настораживает эта мутная игра вокруг акваноидов. Говорят, будто эти акваноиды — такие же люди, как мы, только они попали в какой-то секретный эксперимент, и их слили. Кое-кто боится, что теперь мы тоже в секретном эксперименте. Отсюда вопрос: что с нами будет дальше?
— Ничего не будет, — ответил Кассиди, — разве что, по возвращении домой каждый будет иметь удовольствие в виде беседы с церберами из NSA о неразглашении информации секретного характера и стратегического оборонного значения.
— Эдди, ты вполне уверен?
— Да, я уверен. Ведь если начальство решило в ходе какого-то военного эксперимента отправить кого-то с билетом в одну сторону, то берутся те, о ком никто не спросит. А состав нашей экспедиции обычный: у большинства есть родичи, семьи, друзья. И, нас слишком много для того, чтобы исчезать без следа.
— Можно не без следа, — сказал помкэп, — если имитировать гибель корабля в результате теракта, то экипаж считается пропавшим без вести, читай: погибшими, и с ним можно делать что угодно. Превращать хоть в русалок, хоть в зомби, хоть в собачьи консервы.
— Ох, Блейз, хорошего же ты мнения о штабных чиновниках.
— Ты, Эдди, тоже не лучшего мнения о них, если задумывался о том, не окажемся ли мы следующими подопытными кроликами, — мгновенно парировал помкэп. Кавторанг уже собирался что-то ответить, но в этот момент прозвучала тревожная сирена.
— Черт! — буркнул он, и развернулся к оперативному экрану. Там, на карте банки мигал красный маркер и надпись: «северо-западнее горы Инсбрук, на морене Доломит-Ридж обнаружен объект, возможно — иранская малая боевая субмарина, лежащая на дне».
Четвертью часа позже. Швертбот «Сталкер».
Хэнк произнес в трубку последнюю фразу, нажал кнопку OFF, и обратился к Фируз.
— Слушай вводную, боцман. Наши бизнес-партнеры с ВМФ разглядели на экране сонара неведомую долбанную фигню на дне, и очень обеспокоились. А мы ближе всех к точке залегания фигни. Я нырну, и посмотрю. Но, сначала необходимо встать над точкой. Ты готова попрактиковаться в позиционировании корабля?
— Да. А какие координаты?
— Вот, на экране, — Хэнк протянул ей трубку, — ну, марш на мостик. Ты — шкипер, а я — боцман. Командуй кораблем. Посмотрим, как учат в оманском яхт-клубе.
— Увидишь, — пообещала Фируз и…
…Толково (хотя не идеально) вывела швертбот туда, где на глубине 200 метров лежала иранская малая боевая субмарина (как полагали офицеры с гидролокационного поста фрегата «Пасадена»). У Хэнка было другое мнение, но он не исключал, что офицеры фрегата правы, поэтому, готовясь нырять, не взял никаких предметов, которые были бы засечены сенсорами субмарины. Ни грузового пояса, ни мощного прожектора…
— Хэнк, — забеспокоилась Фируз, — тебе без пояса будет сложно идти на такую глубину!
— Я просто сделаю это не торопясь, — он улыбнулся и подмигнул ей.
— Хэнк! А как же без прожектора? На такой глубине почти нет света.
— Почти, но не совсем. Там сейчас примерно как в ясную лунную ночь. Кроме того, есть люминесцентный фонарик на маске.
— Но, зачем такие сложности! — воскликнула она.
Хэнк поднял ладонь, призывая послушать внимательно.
— Фируз! Это техника безопасности. Если там малая боевая субмарина, то от грузового пояса сработает индукционный сенсор металла, а от прожектора — фото-сенсор. А если ничего подобного на мне нет, то для их сенсоров я просто морское млекопитающее.
— Хэнк, — тихо сказала она, — давай, ты будешь очень-очень осторожен.
— Да. Очень-очень, — ответил он, махнул ладонью, и тихо соскользнул за борт. Бульк…
…Его действительно можно было принять за экзотическое морское животное, которое преследует стайку рыб. Он и сам чувствовал себя исконным обитателем верхнего слоя гидросферы. Сейчас, по мере того, как он уходил вниз, менялась цветовая гамма. Вот исчезли красные и желтые тона, и картинка стала монотонно-аквамариновой. А вот и зеленый цвет начал исчезать, и вокруг наступила лунная ночь. Только вместо луны тут светило будто бы фосфоресцирующее небо высоко над головой. Вот и дно — как будто горная долина, выше снеговой линии. При слабом монохромном освещении найти тут чужеродный объект было бы крайне сложно — но у Хэнка был с собой индукционный сенсор, и сейчас светящаяся стрелка уверенно указывала на массивный кусок металла.
И все же Хэнку понадобилась несколько минут, чтобы найти эту штуку. Вот оно: чуть потускневшее длинное цилиндрическое тело с конусом-обтекателем с одного торца и конструкцией из гребного винта и рулей-стабилизаторов — с другого. Это была точно не субмарина. Это была торпеда, но вместо общепринятого стандарта (6 метров в длину и полметра в диаметре) у этой штуки была длина 24 и диаметр полтора. Хэнк определил габариты точно — по лазерному дальномеру, и снял клип на видео-камеру. Правда, при имеющемся освещении даже на максимальной чувствительности получилось не очень качественно, но наверняка достаточно, чтобы идентифицировать странную торпеду. В холодной сумеречной глубине больше нечего было делать, и Хэнк поплыл вверх…
* * *
…Уф!
После очень глубокого погружения так здорово увидеть солнце!
Но, не время для релаксации.
На борту Хэнк сразу отправил на фрегат «Пасадена» рапорт с видео-файлом.
А Фируз предельно быстро притащила термос с горячим сладким чаем.
— Спасибо! — сказал Хэнк, — Это то, что надо. Я как раз хотел попросить…
— Я догадалась, — ответила она, — потому что ты вынырнул не зеленый, а почти синий.
— Зеленый я, конечно, красивее, — пошутил он, сделал несколько глотков чая, а затем проинформировал, — никто не угадал, что там. Парни с «Пасадены» думали, что это современная иранская малая субмарина. Есть такие 80-футовые штуки, класс «Yono» производства Северной Кореи. Их поставляют в Иран, в частности. А я думал, что это японская «Ko-hyoteki» времен Второй мировой войны. Их много лежит на дне. Но, тут совсем другая игрушка. Какая-то загадка. Может, ребята на «Пасадене» разберутся.
— Загадка… — задумчиво отозвалась юная оманка, — …А скажи, там внизу красиво?
— По-своему, да. Похоже на высокогорную долину в лунную ночь. А знаешь что?
— Что? — спросила она.
— Мы, — объявил Хэнк, — назовем этот круг подводного ландшафта Долиной Фируз.
— Но почему моим именем, а не твоим? Ведь это ты открыл там долину.
— Да, открыл я, и могу назвать, как хочу. Я хочу назвать в честь тебя. Ну, как?
— Хорошо, — она улыбнулась, — если ты так хочешь, то пусть это будет Долина Фируз.
* * *
Тем временем, офицеры на фрегате «Пасадена» столпились около настенного экрана, отображавшего находку Хэнка. Ни в одном из современных справочников такого не нашлось. Тогда в ход пошли все материалы, доступные в Интернет. И — удача! Есть идентификация! Достаточно четкая, хотя пока необъяснимая. И (немедленно решил кавторанг Кассиди) исследование таких «сюрпризов» не входит в задачу экспедиции. Последовал длинный непростой разговор с начальством, по итогам которого возникли новые вводные, и поэтому кэптри Санчес на вертолете полетел к швертботу «Сталкер», чтобы оговорить с Хэнком сложившуюся ситуацию. Пока это происходило, «Сталкер» успел уйти на 30 миль к югу, и лег в дрейф над долиной Шлагвальд, между Тиролем и Лихтенштейном (да-да, топонимы для зоны экспедиции были взяты с карты Альп).
Поисково-спасательная «вертушка» за 20 минут преодолела расстояние, разделявшее боевой фрегат и крейсерский швертбот, и приводнилась на амфибийное шасси. Пилот, уточнив, что от него требуется подождать час-другой, включил бортовой компьютер в режим приема Sat-TV и стал смотреть online трансляцию бейсбольного матча. Санчес оставил его за этим вдумчивым занятием, и переехал с помощью маленькой надувной лодочки на швертбот. Там на площадке кормы в несложной печке из примуса и сетки запекалась тушка двухфутового тунца.
— Присоединяйся, Фил, — без церемоний поприветствовал его Хэнк Завоеватель.
— С удовольствием, — сказал кэптри, и уселся на один из пластиковых ящиков, кажется, заменявших стулья на этом спонтанном пикнике.
— Пиво, ром, кофе, чай? — предложила на выбор Фируз Нургази.
— Чай, если это не трудно.
— Это проще всего, — она мгновенно протянула ему кружку чая, налитого из термоса.
— Спасибо… — он слегка поклонился ей, а потом вопросительно посмотрел на Хэнка.
— Выкладывай, Фил, — сказал тот, — у меня от боцмана нет секретов по работе.
— Ладно, если так, — согласился Санчес, — ты знаешь советские торпеды Т-15?
— Впервые слышу.
— Я так и думал. Такие торпеды создавались в 1950-е годы, для самых ранних атомных субмарин проекта-627. Проект был переходным, он малоизвестен. Похожие, но сильно продвинутые субмарины на вооружении ВМФ Китая называются тип-093 «Шань». На интервале между войной в Корее и Карибским кризисом, у обоих блоков были крайне жесткие разработки первого ядерного удара. И, у Хрущева был план торпедной атаки мегаполисов нашего восточного побережья специальной торпедой Т-15, один в один похожей на ту штуку, которую ты сфотографировал сегодня.
— Надо же. А какой ТЭ заряда был у этой Т-15?
— Сто мегатонн, — ответил кэптри.
— Сто килотонн, наверное, — попытался поправить Хэнк.
— Нет, — кэптри покрутил головой, — именно сто мегатонн.
— Cluster-fuck, — озадаченно произнес «вождь акваноидов».
На несколько секунд наступила тишина. Потом, Фируз Нургази, раскладывая тунца по бумажным тарелкам, спросила:
— Это сколько примерно в понятных величинах?
— Как бы сказать? — отозвался Хэнк, — Например, это восемь тысяч Хиросимских бомб.
— Мне это не нравится, надо смыться подальше, — рассудительно заявила оманка.
— Да, — Хэнк кивнул, — знаешь, Фил, моя боцман права. Если какой-то психопат сделал римейк этой советской игрушки, то мог и зарядить. Нашему народу это не нравится.
— Скорее всего, это макет, без заряда, — уточнил Фил Санчес, — судя по твоим фото, эту торпеду отстрелили в ходе военных маневров, но у нее не сработал самоликвидатор и, выработав все топливо, она упала на дно.
— В ходе чьих маневров? Пакистанских? — спокойно спросил Хэнк, жуя кусочек тунца.
— М-м… Почему ты думаешь, что пакистанских?
— Ну, в прессе пишут, что Индия — Пакистан это как США — СССР в середине XX века.
— По здравому смыслу так, — признал Санчес, — но пока авторство не установлено, а эта история передана на контроль в штаб экстренных ситуаций из начальства Седьмого и Пятого флотов. Эту долбанную Т-15 будут поднимать. Неофициально вводится радиус безопасности сто морских миль, а мы на декаду приостанавливаем работу экспедиции.
Хэнк понимающе покивал головой.
— Я так и думал, что будут нежданные каникулы. Но, ты же не для того прилетел, чтобы рассказать мне исторический триллер про торпеду Хрущева и порадовать каникулами. Проще было по телефону сообщить о каникулах, а про торпеду не говорить вовсе.
— Да, ты прав. Но офицеры штаба экстренных ситуаций хотели бы с тобой встретиться.
— Тогда понятно. Я могу предложить вариант: остров Родригес. Для нас ветер удачный, чтобы идти на юг. Остров симпатичный, как раз на краю экспедиционной зоны. Там в Пуэнте-Гуэле есть новый отель, и несколько вполне достойных баров.
— М-м… — кэптри замялся, — …Знаешь, они хотят пригласить тебя на базу Диего-Гарсия. Отсюда недалеко, два с половиной часа вертолетом на норд-норд-ост.
— Нет! — «вождь акваноидов» сделал перечеркивающий жест ладонью, — Исключено.
— Почему?
— Потому, что цель этого визита мне непонятна. И тебе непонятна, я по глазам вижу.
— Хэнк, мне и не должна быть понятна цель, это информация не моего уровня.
— К тебе, Фил, никаких претензий. Просто передай, что я соглашусь на Диего-Гарсия в случае, если мне объяснят цель, и что я предлагаю встретиться в Пуэнте-Гуэле.
— ОК, Хэнк, это понятная позиция. Я передам.
28 мая. Утро. Окрестности острова Родригес (восточной акватории Маврикия).
Как ранее сообщалось, остров Родригес расположен посреди обширного кораллового мелководья. На ста квадратных километрах этого острова есть горы, речные каньоны, джунгли, и множество симпатичных поселков. Всего — 40 тысяч жителей, в основном потомков мадагаскарцев, которых 300 лет назад угнали в рабство на плантации. Одна крупная плантация находилась на севере, на берегу Устричной бухты, и постепенно превратилась в колоритный (хотя и несколько сонный) поселок Пуэнте-Гуэле.
Маленький отель с пиццерией «Везувий» появился тут меньше месяца назад. Как ни странно, создали этот бизнес добропорядочные пожилые местные жители, которые до последнего времени считались очень небогатыми (чтобы не сказать — нищими). Но, по мановению хвоста золотой рыбки (такая версия), вдруг нашлись у них давным-давно пропавшие дети. Много детей: взрослых, богатых, убедительных. Убедительных в том смысле, что местные власти, увидев их, сразу же убедились что дети — настоящие, а не какие-то фиктивные (случаются ведь фиктивные усыновления и удочерения, с целью получить гражданство)… О подробностях разговора «нашедшихся детей» с властями ходили всякие слухи. Например, что разговор был, почему-то, ночью, и что на утро у «отцов острова» вид был бледный, но довольный. А на острове (в общем-то, бедном) прибавилось не только граждан, но и наличных денег. Причем сильно прибавилось…
…Как отмечал по аналогичному поводу знаменитый Аль Капоне: «Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним добрым словом».
Но, вернемся к текущей дате — 28 мая.
Когда «Сталкер» вошел в Устричную бухту, у причала отеля-пиццерии стояли четыре кораблика. Три прогулочных катера, и крейсерский швертбот — в полтора раза меньше «Сталкера», иначе говоря — 8 метров. Хэнк немедленно прокомментировал:
— Мини-отель «Везувий» еще не раскручен, но можно поднять его популярность.
— Как? — спросила Фируз.
— Ну, например, создать миф, как говорит в таких случаях великий шаман Элам.
— Ты сказал: шаман?
— Да. Я сказал: шаман. Или, может, он практикующий философ. Ну, пойдем, перекусим. Кухня тут итальянская колониальная, с уклоном в сторону морепродуктов.
…Официант (он же бармен, он же дежурный менеджер) не придал никакого значения нетипичному для homo sapiens оливковому цвету кожи Хэнка.
— Сэр, мэм, добро пожаловать. Ваш бунгало готов. А в зале только что сделана пицца с макрелью, сыром и авокадо. Рекомендую кушать прямо сейчас.
— Мы так и поступим, — заверил Хэнк, — неплохо бы к пицце еще кофе и салата…
— Ну, разумеется, — ответил официант-бармен-менеджер, — вы устраивайтесь, а я вам все принесу, очень скоро.
Зал в отеле-пиццерии был симпатичный, в стиле сельских деревянных домов. Ничем не закрытые стропила проходили прямо над головой, и с них свисали на нитках бронзовые колокольчики (видимо для вызова официанта).
— Мне тут нравится! — сказала Фируз, когда они устроились за столиком между залом и открытой верандой.
— Я же говорил: хорошее место, — ответил Хэнк, и добавил, — тебе не кажется, что вот та парочка нас разглядывает?
— Они разглядывают тебя, — поправила юная оманка, — наверное, из-за цвета.
— Похоже, — согласился бывший лейтенант разведки США, а ныне — вождь акваноидов.
Упомянутая парочка — парень и девушка, обычные молодые европеоиды, радикально загорелые а, судя по стилю одежды — яхтсмены, заметили, что их интерес обнаружен. Переглянувшись, они синхронно встали и подошли к «наблюдаемым».
— Привет! — жизнерадостно начала девушка, — Я — Сэлли, а это — Франц. Мы из Перта, Австралия. Извините, что мы глазели, просто такой классный body-art! Это ведь под акваноида, точно?
— Можно сказать и так, — уклончиво ответил Хэнк, — ну, если вы так интересуетесь, то можете пересесть за наш столик. Я — Хэнк, а она — Фируз. Мы формально здешние, но технически бываем на Маврикии редко.
— Классно! — объявил Франц, — Сейчас мы пересядем. А тот 40-футовый крейсер — ваш?
— Да, наш.
— О! Совсем классно! А у нас тоже швертбот. Вот тот, 30-футовый.
— Только без шверта, — добавила Сэлли, — представляете: мы прозевали шверт.
— Это как? — не понял Хэнк.
— Сэлли, — сказал Франц, — давай сначала пересядем, а потом расскажем.
* * *
История оказалась в чем-то комедийная, но в чем-то драматическая.
Франц и Сэлли без проблем прошли на своем швертботе по имени «Скат» больше трех тысяч миль по океану, а здесь, в миле от причала, шверт внезапно выпал из слота, и потонул. По «закону бутерброда», это было в фарватере, где глубина полста метров. В результате, шверт лежит на дне, и надо либо найти новый шверт здесь на острове, либо арендовать акваланг, нырнуть, и поднять старый шверт.
— Подождите, — сказала Фируз, — а как вообще шверт мог выпасть?
— Вот так, — сказала Сэлли, и быстро набросала схему фломастером на салфетке.
— А-а… — оманка кивнула, — …Ясно. Болты иногда срезает при переменной нагрузке.
— Самое обидное, — добавил Франц, — что мы это знали, но думали, что это не про нас.
— Но! — Фируз хлопнула в ладоши, — Хорошо, что здесь, а не посреди океана!
— Это радует, — согласился Франц, — а то ведь случается (и рассказал первую историю).
Так завтрак прошел под аккомпанемент историй о том, что случается в океане. В итоге, четверка встала из-за стола, уже почти подружившись. Нередкое явление для людей с похожим хобби и хорошей коммуникабельностью. Как-то само собой получилось, что дальнейшие планы уже мыслились совместно. Правда, пришлось учесть, что у Хэнка в полдень деловая встреча. Но, со второй половины дня все оказывались свободны, и…
— …Вот что, — подвела итог Сэлли, — мы с Фируз погуляем по магазинчикам с тряпками, потому что надо как-то одеться на местный лад, иначе неинтересно. Франц поищет тут каких-нибудь ребят, которые продали бы нам шверт. А когда Хэнк освободиться после деловой встречи, то созвонимся, и что-нибудь устроим.
— Что например? — заинтригованно спросил Франц.
— А это мы с Фируз придумаем, пока будем гулять, — уверенно сказала австралийка. На такой позитивной ноте расстались до второй половины дня, и Хэнк двинулся в бар под названием «Золотая Лань», где была назначена встреча…
* * *
…С некими офицерами Седьмого флота США. Они пришли заранее, так что Хэнк, по привычке явившийся точно вовремя, застал двух мужчин в униформе уже за столиком. Интересно: на одном была униформа реар-адмирала, а на другом почему-то униформа мотопехотного полковника.
— Эрнст Дорсет, — представился первый.
— Дейв Поллак, — сказал второй.
— Кто я — вы знаете, — ответил Хэнк, пожимая им руки, — вы пьете оранж, как я вижу.
— Да, — подтвердил реар-адмирал Дорсет, — мы на службе, поэтому без алкоголя.
— ОК, не буду ломать строй… Бармен! Пожалуйста, принесите мне тоже оранж.
Реар-адмирал кивнул ему в знак одобрения такой позиции, и повернулся к полковнику Поллаку, видимо показывая, что тот должен начать разговор.
— Хэнк, — сказал полковник, — позвольте, я не буду ходить вокруг да около. Цель нашей встречи: поставить некоторые точки над «i» в вопросе об эксперименте «Ондатра».
— А был такой эксперимент? — невозмутимо поинтересовался «вождь акваноидов».
— Вы верно ставите вопрос, — обрадовался Поллак, — официальная точка зрения, как мы знаем, состоит в том, что подобного эксперимента не было. Но есть проблема: штамм.
— Штамм? — переспросил Хэнк.
— Да, штамм вируса «Ондатра». Некоторые его запасы были на «Либертаторе», и важно убедиться, что они уничтожены.
Хэнк сделал паузу (подождав, пока бармен поставит на стол еще один стакан оранжа) и негромко произнес:
— Убедиться или убедить кого-то из большого официоза?
— И то, и другое, — ответил реар-адмирал Дорсет.
— Ну, джентльмены, я даже не знаю, чем могу быть вам полезен в этом деле.
— Хэнк, — вкрадчиво произнес полковник, — вы знаете, что произошло с биологической лабораторией гипер-лайнера «Либертатор», не так ли?
— Знаю. Она утонула.
— Утонула, и все? — спросил реар-адмирал.
— Извините, — тут Хэнк развел руками, — вряд ли я сообщу вам что-то еще об этом.
— Просто скажите: кто-нибудь после гибели «Либертатора» забирал оттуда что-то?
— Оттуда — это откуда, мистер Дорсет?
— Оттуда — это из лаборатории. Хотелось бы услышать четко: да или нет?
— Вы рассчитываете на то, что я веритирован? — с легкой иронией спросил Хэнк.
— Мы знаем, — уточнил полковник, — что в точных формулировках вы всегда правдивы.
— Да, мистер Поллак, возможно, это так. Но я буду избегать четких формулировок. В противном случае получится нечестная игра: вы можете врать, а я не могу. И вот что, джентльмены: я хотел бы сразу услышать, что вам надо, иначе разговор не получится.
— Нам надо обеспечить нераспространение вируса «Ондатра», — ответил реар-адмирал.
«Вождь акваноидов» медленно втянул порцию оранжа из стакана, и поинтересовался:
— А когда некий военно-исследовательский центр передал компании «Гипер-Лайнер» штамм «Ондатра», и людей, инфицированных в эксперименте — проблемы не было?
— Какой проблемы? — спросил полковник.
— Проблемы возможного распространения штамма, мистер Поллак. Так, не было?
— Слушайте, Хэнк, — ворчливо сказал реар-адмирал Дорсет, — зачем ворошить прошлое? Гипер-лайнер исчез, это уже не проблема. Но штамм, судя по вашему тону, не исчез. Я правильно понял, что штамм, и файлы, и лаборатория для культивации, теперь у вас?
— Мистер Дорсет, — подчеркнуто спокойно отреагировал Хэнк, — я высказал пожелание: услышать, что вам надо. Я предупредил: иначе разговор не получится. Возможно, я не совсем четко выразился. Уточняю. Если с вашей стороны последует еще одна попытка вытянуть из меня информацию, используя то, что я веритирован, то я встану и уйду.
— Вы уверены, что легко уйдете? — будто бы добродушно спросил полковник Поллак.
— А, вы об этом, — Хэнк улыбнулся, будто соревнуясь с ним в добродушии, — ну, это не проблема… Бармен! Можно вас на минутку?
— О, конечно. Что-нибудь желаете, сэр?
— Да. Чашку горячего шоколада. И, посмотрите, пожалуйста, что там снаружи. Там был какой-то шум, мне кажется.
— Сейчас выясним, — сказал бармен и, обращаясь, видимо, к своему помощнику, который находился позади стойки, у второго выхода, крикнул что-то на местном креольском.
Оттуда раздалась пара ответных фраз тоже на креольском. Хэнк поблагодарил бармена коротким кивком, и снова повернулся к Дейву Поллаку.
— О вашей угрозе мы поговорим через пару минут. А пока, хотелось бы знать: вы какую контору представляете? Ведь ваши полковничьи пехотные значки — явный фэйк.
— Вы слишком подозрительны, — все так же добродушно заметил Поллак.
— Нет, не слишком. Было бы забавно, если бы я принял приглашение приехать на Диего-Гарсия-Чагос. Вот оттуда я действительно так просто не ушел бы. Подозреваю, что мне промыли бы мозги чем-нибудь вроде «микс-чоппер». Ого! Джентльмены. Вы оба очень заметно отреагировали. Отсюда вывод: адмиральские значки мистера Дорсета тоже не отражают его действительной служебной принадлежности. Так что, мистер Поллак и мистер Дорсет, мой вопрос относится к вам обоим. Какую контору вы представляете?
— Никто бы не стал применять к вам «микс-чоппер», вы же понимаете, — сказал Дорсет.
— Да, я понимаю. Охранников и чернорабочих, обработанных этим препаратом, у нас на гипер-лайнере называли «каменноглазыми» за характерную безмятежность взгляда. И, конечно, вы не собирались делать меня управляемым дебилом. Если бы я вернулся на Футуриф вот таким, последствия для вашей миссии были бы даже хуже, чем если бы я сгинул бесследно. Я назвал «микс-чоппер», чтобы увидеть вашу реакцию. И увидел. А теперь, пожалуйста, ответьте на мой вопрос. Это условие продолжения переговоров.
Оба гостя — будто бы, реар-адмирал, и будто бы полковник, задумались. Тем временем, подошел бармен, поставил перед Хэнком чашку горячего шоколада, и сообщил:
— На улице была заварушка. Спецназ полиции сцапал нескольких террористов с целым арсеналом оружия. Пистолеты с глушителями, снайперские винтовки, все такое. Черт! Напрасно наше правительство пустило сюда исламский банкинг десять лет назад. Вот, теперь и террористы будут. Я не против мусульман, сэр. Но, лучше бы они оставляли терроризм и шариат дома, когда едут сюда. Хорошо, что у нас теперь есть спецназ.
— Да, это своевременная реформа полиции, — согласился Хэнк, — и, включите в мой счет информационную услугу по цене двойной дозы рома. Роль информации прочти та же: поднять настроение и внушить уверенность. Верно?
— Ха-ха! Верно! Спасибо, сэр! А у вас юмор, что надо!
С этими словами, бармен удалился за стойку. Хэнк проводил его дружеской улыбкой, повернулся к двум своим собеседникам и выразительно развел руками:
— Вот как бывает. Террористы недооценили новый уровень локальной полиции острова Родригес. На этот раз можно отделаться легким испугом. Террористов допросят, затем этапируют на остров Гранд-Маврикий, а оттуда их вытащит американская дипломатия. Гораздо хуже будет при попытке повторения этого. Следующую вашу группу силовой поддержки увезут в пластиковых мешках. А теперь, я жду ответа на мой вопрос.
— BIAR, — лаконично ответил Поллак.
— NMIC, — буркнул Дорсет.
— Допустим, что вы сейчас сказали правду, — произнес Хэнк (который, в силу эмпатии — побочного эффекта веритации — почувствовал, что собеседники не солгали), — Итак, вы представляете Бюро разведки и исследований Госдепа и Национальный центр морской разведки. Все серьезнее, чем я думал, значит, переговоры будут более серьезными. Для начала — о силовых решениях. Ясно, что при ваших возможностях, не составит особой сложности подтянуть силовой ресурс, более, чем достаточный, чтобы закопать меня. В порядке фантазии, оценим последствия такого шага. Меня нет. Опорной точки нашего сообщества на этом острове тоже нет. Но, штамм «Ондатра» никуда не пропал, а у вас больше нет контакта с сообществом. И происходят чудеса. Начнем, пожалуй, с такого эпического феномена, как сомалийское пиратство. Пресс-служба Седьмого флота уже сообщила репортерам, что находка на дне банки Норд-Родригес, это не пакистанская термоядерная торпеда, а иранская сверхмощная неядерная торпеда, переданная в руки сомалийских пиратов с целью дестабилизации региона. Как это дальновидно! Теперь заинтересованные персоны могут загадочно уничтожать корабли в Аравийском море, например — танкеры выходящие из Аденского или из Персидского залива, а вся слава достанется иранским аятоллам и прикормленным ими пиратским бандам Харгейсы. Я склоняю голову перед будущими жертвами, особенно, если завтра аятоллы передадут пиратам грязное ядерное оружие. У аятолл оно есть, ведь об этом говорили по CNN…
— К чему вы клоните? — перебил реар-адмирал Дорсет.
— Мир не рухнет от терактов ваших сообщников, — добавил полковник Поллак.
Хэнк беззвучно похлопал в ладоши и ответил:
— Конечно, мир не рухнет. И экономика самой большой демократии в мире не рухнет. Рухнет только карьера нескольких десятков высших офицеров и чиновников в сфере разведки этой самой большой демократии. Скажу больше: их просто растерзают, как только выяснится, что они могли бы с легкостью решить проблему, но вместо этого спровоцировали ее раздувание до масштабов, измеряемых триллионами долларов. Я подозреваю, что англо-американский консорциум VUGI, вложивший полмиллиарда долларов в проект добычи оловянной руды в центральной области плоскогорья Норд-Родригес, мобилизует свое лобби на Капитолии. А новый эмир эль-Обейда на тусовке официоза в Абу-Даби поинтересуется у президента США: посажены ли уже в тюрьму реальные виновники национальной трагедии, из-за которой прервался род, идущий от самого Абу-Бакра, сподвижника Пророка? Вы знаете, эмир Феззан Ар-Рашид погиб со всеми домочадцами, поэтому эмиром стал Сувейд-Али Ар-Фаджи из боковой ветви. Виновники — это те самые офицеры и чиновники разведки, участвовавшие в проекте «Гипер-Лайнер». Мы затронули эту тему с новым эмиром, общаясь по SKYPE. Я ведь некоторое время был офицером персональной охраны эмира Феззана Ар-Рашида. Мы вспоминали жизненный путь этого неординарного арабского лидера…
— …Которого, — перебил Дорсет, — вы же и убили путем теракта на гипер-лайнере!
— Думать так ваше право, — невозмутимо парировал Хэнк, — но я очень сомневаюсь, что Сувейд-Али Ар-Фаджи расстроен, получив трон эль-Обейда. Вряд ли он будет на меня обижаться, даже если вы угадали. Кстати, «Гипер-Лайнер», как предприятие, не исчез.
— То есть, как это не исчез? — изумился реар-адмирал.
— А вот так. Остались, знаете ли, не только обломки самого гипер-лайнера, но и проект «Футуриф»: плавучие АЭС, плюс бытовая и рабочая инфраструктура, плюс несколько разведанных месторождений с оформленными лицензиями. А в секторе, который был зарезервирован Феззаном Ар-Рашидом, есть крупное месторождение циркона, и почти рекордное месторождение иттриевого силиката. Не позднее ноября, жюри в Монровии выпустит билль о распределении имущественных прав компании «Гипер-Лайнер», и у Сувейд-Али Ар-Фаджи будет возможность пастись на этой геологии — но при условии добрых отношений с народом нйодзу. Так что этому новому эмиру гораздо выгоднее и понятнее бизнес со мной и с моими товарищами, чем с вашими мутными конторами, которые инспирировали аферу с гипер-лайнером, втравили в нее толпу миллиардеров, запутались в своих интригах, и просрали все на хрен, извините за солдатский термин.
Над столом повисла тишина, и стало слышно, как жужжит одинокая муха. Полковник Поллак пощелкал ногтем по ободку своего стакана и поинтересовался:
— А какие выводы из такого разбора ситуации, мистер Торнтон?
— Выводы — это ваша область, — ответил Хэнк, — но я думаю: мы можем договориться к обоюдной выгоде нашего сообщества и вашей фракции в спецслужбах.
— Как именно договориться? — спросил Дорсет.
— Вы начали с проблемы штамма «Ондатра», — напомнил «вождь акваноидов», — но вы уклонились от объяснений, в чем тут проблема, и чего конкретно вы хотите избежать. Вероятно, у вас были гарантии от администрации гипер-лайнера, что штамм не будет передан чужим военным структурам в течение какого-то времени, пока это актуально. Понятно ведь, что лет через пять эта генетическая технология будет воспроизведена в других странах. Я думаю, мы можем договориться о том, что в течения пяти лет такой передачи не будет. Конечно, если ваша сторона проявит добрую волю.
— Добрая воля это сколько в деньгах? — напрямик полюбопытствовал Поллак.
— Нет, полковник, речь не о деньгах. Нам нужно другое. Определенный PR.
— Слушайте, — произнес реар-адмирал, — кто так натаскал вас в риторике переговоров? Неаполитанские мафиози? Или доктор Бен Бенчли? Или профессор Сатирос, который, между прочим, работает на спецслужбу Греции? Или пиратский лидер Хафун-Ади?
— А вам не все равно, адмирал? Давайте лучше займемся актуальным бизнесом.
— Ладно, — согласился Дорсет, и выставил на стол ноутбук, — давайте займемся…