… Смарткар, стилизованный под древний культовый «фольксваген — жук», уверенно открыл перед собой ворота, заехал в гараж под домом, выключил двигатель, включил в гараже свет и сварливо пробурчал:

— Эй, Терри, мы приехали. Ты можешь оторвать свою задницу от сидения и пойти куда-нибудь, если не собираешься ночевать прямо здесь.

Терри Джаггел улыбнулся, вышел из машины и похлопал ладонью по капоту.

Смарткар замурлыкал, как довольная кошка, и замигал фарами.

— До завтра, старушка! — сказал он

— До завтра, лентяй, — ответила машина, — не забудь выпить перед сном кефир и принять поливитамины.

— Непременно, — ответил Терри.

Он прошел в холл, поднялся на второй этаж, быстро принял душ, накинул расписанный драконами японский халат (подарок коллег из университета Иокогамы), сунул ноги в плетеные тапочки, прошел на кухню и…

— Добрый вечер, мистер Джаггел, — сказал мужчина, по-хозяйски расположившийся в кресле-качалке. Незнакомец был одет в линялые джинсы и мешковатый серый свитер, а лицо у него было скучное, из тех, что никогда не запоминаются, только серо-голубые глаза: острые, хищные. В правой руке незнакомец с кажущейся небрежностью держал автоматический пистолет и ствол оружия смотрел Терри Джаггелу точно между глаз.

— Вы грабитель? — довольно спокойно спросил Терри, — В таком случае, возьмите деньги в правом ящике стола в кабинете. Там где-то около четырех тысяч талеров. Больше в доме ничего ценного нет, можете даже и не искать.

— Вы всегда такой добрый?

— Да нет, просто я чертовски устал и хочу спать. Глупо получится, если я зевну, а вы, подумав, будто я намерен позвать на помощь, пальнете мне в лоб.

— У вас хорошая выдержка, — заметил незнакомец, — на месте грабителя я бы последовал вашему совету. Проблема в том, что я не грабитель, а офицер военной контрразведки. Для простоты общения, предлагаю звать меня просто Ян, а я буду называть вас просто Терри. Согласны?

— А ваша пушка будет вместо удостоверения? — поинтересовался Джаггел.

Ян устало улыбнулся:

— Что вам толку в удостоверении? Ну, будет там написано: «специальный агент Джон Смит», легче вам от этого станет? Знаете, сколько таких подделок ходит по рукам?

— Да, — сказал Терри, — но пистолетов по рукам ходит еще больше. Может быть, есть другие причины, по которым я должен поверить, что вы контрразведчик, а не черт знает кто?

— Разумеется, есть. Если я назову два имени: Костаки и Ледфилд, и скажу, что они оба экзотическим образом связаны с проектом «Фавориты Луны», этого будет достаточно?

— Боюсь, что не вполне.

— А если я скажу, что самые удобные люди это электронные крысы? — спросил Ян.

— И что из того?

— Они уверенно замещают персонал лунной базы, — пояснил контрразведчик, — только вы забыли сказать об этом отцам отечества.

— Вот теперь достаточно, — хмуро ответил Джаггел, — а пистолет зачем?

— Пистолет хорош для завязки разговора, — пояснил Ян, убирая оружие, — а разговор нам предстоит долгий. Кофе нальете?

— Налью. Так о чем будем разговор?

Ян встал, потянулся и почесал затылок.

— Знаете, Терри, у русских есть хорошая шутка на эту тему. Когда ситуация в полной заднице, любой разговор сводится к двум вопросам: кто виноват и что делать.

— Что? Именно в такой последовательности?

— Да. У русских такая традиция.

— Ясно, — сказал Джаггел, — В таком случае, виноваты объективные обстоятельства.

— Землетрясение, — подсказал Ян, — Или, точнее, лунотрясение. Та серия сейсмических толчков, которая произошла на третий день работы экспедиции. Связь со станцией «Эратосфен» пропала на сорок часов, но потом она восстановилась, и пресс-служба Агентства сообщила, что все в порядке. Я ничего не путаю?

— Вы ничего не путаете.

— …А на самом деле, — продолжал контрразведчик, — астронавты погибли.

— Можно, я не буду про это рассказывать? — хмуро спросил Джаггел, — Подробности, я думаю, вам не интересны. А эти четверо парней и две девчонки, стали для меня почти родными.

— Да, разумеется, — Ян кивнул, — Я вам сочувствую, Терри.

Джаггел вздохнул, повернулся к кухонному комбайну и сообщил:

— Я обычно варю кофе вручную. По старинке. Меня это успокаивает, да и получается вкуснее. Или мне кажется, что вкуснее.

— Курить у вас можно? — спросил контрразведчик, после некоторой паузы.

— Пожалуйста. Пепельница на полке рядом с вами.

Контрразведчик покрутил в руках изящную металлическую игрушку на восьми колесиках и с откидывающейся крышкой на круглом корпусе.

— Это модель чего?

— Это Луноход-1, - сказал Джаггел, — первый мобильный автомат для исследования других планет. Тоже русская шутка. Он был запущен на Луну в разгар холодной войны. Янки тратили бешеные деньги на отправку людей, а русские отправляли автоматы, которым не нужно было ни еды, ни воды, ни воздуха.

— Надо же, — задумчиво произнес Ян, закуривая сигарету, — поучительная все-таки штука история освоения космоса… Но вернемся к нашей теме. Я могу себе представить, что роботы ведут строительство по проекту в соответствии с графиком, хотя на станции «Эратосфен» не осталось ни одного живого человека. Но как вам удается имитировать общение с родственниками шестерых астронавтов?

— А, — сказал Джаггел, разливая кофе по чашечкам, — так вы ничего толком не знаете.

— Видимо, не знаю, — согласился Ян, — тогда расскажите мне все, с самого начала.

— Это будет долго, — предупредил Джаггел, — Если с самого начала, то деятельность по освоению Луны и других небесных тел регулируется соглашением от 5 декабря 1979 года, которое утверждено резолюцией ООН 34/68. Статья 9.1. этого акта закрепляет за каждым государством-участником права лишь на ту территорию Луны, которая используется действующими станциями. По аналогии с морским правом: Для автоматической станции используемой признается территория радиусом 12, а для обитаемой — 200 морских миль.

— На Луне сейчас существует только одна обитаемая станция: наш «Эратосфен». Вернее, существовала. Сейчас, Терри, как мы выяснили, она уже не обитаемая.

— Юридический критерий обитаемости, — ответил Джаггел, — не так прост.

— Гм… Я полагал, Терри, что это как раз просто. На станции или есть люди, или нет.

— Все сложнее, Ян. Если я продолжу, то вам станет понятнее суть правового аспекта.

— Гм… Извините, я вас перебил. Продолжайте, пожалуйста.

Джаггел несколько секунд собирался с мыслями, а затем продолжил:

— Первая фаза проекта «Фавориты Луны», это строительство трех обитаемых станций «Эратосфен», «Платон» и «Аристарх», в вершинах треугольника со стороной около четырехсот миль. Так, мы закрепляем за нашей страной исключительные права всю территорию Моря Дождей. Станция «Эратосфен» уже функционирует. На станциях «Платон» и «Аристарх» возведены купола и выполнен тестовый запуск автономных энергосистем. На второй фазе реализации нашего проекта появятся станции «Радуга», «Рассел», «Мариус» и «Рифей», охватывающие территорию Океана Бурь. Третья фаза добавляет еще три станции: в Море Ясности, в Море Спокойствия и в Море Изобилия. Десятка этих обитаемых станций, с суммарным персоналом немногим более двадцати человек, обеспечит нашей стране исключительные права на Лунного Зайца.

— Права на Лунного Зайца? — переспросил контрразведчик.

— Лунный Заяц, — пояснил Джаггел, — Это цепочка наиболее крупных низменностей, или морей, на обращенной к нам стороне Луны. Название взято из древней мифологии. Эта область действительно похожа на зайца. Посмотрите.

Контрразведчик бросил взгляд на висящее на стене фото Луны, снятое, вероятно, через телескоп с небольшим увеличением. Поверх этого фото, ярким зеленым маркером был обведен контур зайца в профиль, протянувшийся с юго-запада на северо-восток, почти через все полушарие. В области заячьего пуза красовался фиолетовый треугольник со звездочками в вершинах и надписями «Эратосфен», «Платон» и «Аристарх».

— Гм. Вы думаете, что другие страны так легко признают наши права на этот ломоть?

— Скорее всего, нет, но у нас будет сильная стартовая позиция для торга и, кроме того, наличие прав, пусть и не всеми признанных, на эту лунную территорию даст сильный импульс развития нашей космической индустрии и смежных отраслей.

— Гм. Как мифические права на мифологического зайца могут стимулировать реальное развитие научно-производственного сектора экономики?

Джаггел пожал плечами и лаконично ответил:

— Когда-нибудь, возможно, в этих областях будут добывать гелий-3, изотоп, имеющий стратегическое значение для будущей термоядерной энергетики. Это аргумент для частных инвесторов нашей космической отрасли. Но на сегодняшний день, лунная программа развивается за счет госбюджета, поэтому сейчас очень важно поддержать интерес налогоплательщиков и избирателей к лунному проекту. PR-эксперты говорят: нужен яркий визуальный символ. Иллюстрация, близкая нашим гражданам, и нашим большим южным соседям, которых мы намерены пригласить партнерами в проект.

— Гм. Пропаганда единой североамериканской программы освоения Луны под броским лозунгом: «Красные китайцы! Уберите свои тоталитарные руки от нашего свободного демократического Лунного Зайца!». Так?

— Да, Ян. Грубо говоря, так. Никто не объявляет об этом публично, но наша программа «Фавориты Луны» это продвинутый римейк программы «Созвездие», которую наши большие южные соседи разработали в начале века. Они хотели вернуться на Луну в 2018 году, но в 2010 свернули «Созвездие» из-за очередного мирового кризиса. Они бросили, а мы подобрали, но на собственных ресурсах мы долго не протянем, так что, надо втащить их обратно в программу на взаимовыгодных условиях. Подробности вы можете узнать у ваших южных коллег. Их служба активно участвует в проведении этой линии.

— Понятно. Я уловил. Продолжайте, пожалуйста.

— Продолжаю. Наша компания, я имею в виду «Трансфонет, Инк», являясь подрядчиком АГАС, Агентства по Астронавтике, занимается в этом проекте некой частной проблемой: поведением коллективов людей в экстремальных лунных условиях. Янки отправляли на Луну экипажи по трое. Там все просто: три парных коммуникации. Наш экипаж из шести

человек это уже качественно более сложные отношения. Дюжина парных коммуникаций, плюс двадцать тройных коммуникаций. И все их надо учесть, иначе работоспособность экипажа в экстремальных условиях может упасть практически до нуля. Эта проблема изучалась на группах дрессированных белых крысах с разными наборами характеров, но выводы получались неоднозначные, и тогда в проект пригласили нас. Мы создали для всех крыс из вивария компьютерные модели. Кибер-дубли. Стаю виртуальных крыс. Каждая крыса — со своей индивидуальностью, характером, личным опытом.

Контрразведчик недоверчиво поднял брови.

— Крысиные личности? Гм…

— Да, крысиные личности. Крыса — это смышленое животное, к тому же — лабораторный двойник человека. Мы обработали миллионы сценариев. По букве соглашения между «Трансфонет» и АГАС, «Трансфонет» могла использовать некоторые разработки в научном бизнесе вне космического проекта. Мы полностью законно опубликовали в нескольких журналах кое-какую info. Просто зондирование: кому это может оказаться интересно. Вскоре после публикации, появился Костаки с вопросом: можно ли делать модели людей, так же, как модели крыс? Он согласился финансировать эксперименты независимо от качества результата. Эти, как он выражался, «куклы» были якобы нужны для создания мультфильмов качественно нового уровня. Мы договорились, он привез своих волонтеров и, после решения ряда технических вопросов, мы сделали их модели. Оказалось, это не сложнее, чем с крысами, а верификация моделей даже проще. Люди, в отличие от крыс, умеют говорить… Правда, потом у нас возникли негативные мысли…

Терри сделал паузу. Ян хмыкнул, закурил еще одну сигарету и предположил:

— Уж не о научной ли этике вы задумались?

— Ну… Можно и так сказать. Эти модели вели себя, как люди. Они были уверены, что являются людьми. А мы их сбросили на диск и передали этому… Этому…

— Ублюдку, — подсказал Ян, — Но не будем отвлекаться на этику и прочую лирику.

— Да, — согласился Терри, — примерно то же самое мне сказал Вальтер. Я имею в виду, Вальтер Инсберг, шеф ССБ АГАС. Перед нами стояла задача отработки аварийных сценариев. Виртуальная модель станции была отличная, но ситуационные игры на этой модели оставались играми. Слишком мало психологической и сенсорной реальности. Тогда и было предложено отрабатывать возможные ситуации с моделями личностей астронавтов, «кибер-дублями» для которых виртуальная станция будет совершенно реальной. Мы уже имели практический опыт моделирования людей. Через месяц у нас появилась команда дублей. Она отрабатывала тысячи возможных аварий, неполадок и нештатных ситуаций. Благодаря этому, реальные астронавты получили ряд важных корректировок и дополнений к инструкциям и программам работ на тренажерах.

— Потом, о кибер-дублях вспомнили, когда запахло жареным? — предположил Ян.

— Совершенно верно. Алан Ортус, директор АГАС, задал вопрос: могут ли кибер-дубли заменить человеческий персонал? Я дал утвердительный ответ.

— Тогда и было принято решение скрыть реальные последствия аварии? — спросил Ян.

— Вообще-то, — сказал Джаггел, — Ортус не рассматривал публичное информирование о проблемах проекта, как главную задачу. А когда кибер-дубли были задействованы на «Эратосфене», создалась ситуация, в которой мы вынуждены были это скрывать.

— Что значит вынуждены?

— То и значит. Как вы думаете, Ян, легко ли было договориться с кибер-дублями?

— Договориться? — переспросил контрразведчик, — с компьютерными моделями? Что за странная фантазия?

Терри саркастически хмыкнул:

— Забавно. Тот же вопрос задавал мне Ортус. А я ему ответил, что договариваться с кусками мяса, каковыми являются обычные люди, тоже довольно странно, но, тем не менее, на этой процедуре построено все общество. Поймите, Ян, дубли считали себя оригиналами астронавтов, такими же людьми, как вы или я. Вдруг им заявляют: «Вы — модели, функционирующие в компьютерной сети». Представляете себе их реакцию?

Ян задумался и через несколько секунд изрек:

— В начале века был популярен фильм «Матрица». По сценарию, вся земная реальность это виртуальная иллюзия, созданная компьютерным правительством. Главному герою требуется немалое усилие над собой, чтобы это воспринять, как данность.

— Наши дубли, — сообщил Джаггел, — оказались покрепче, чем Нео из «Матрицы». Они быстро пришли в себя и начался разговор по существу. Мы с дублями договорились и перекачали их на «Эратосфен», где они приступили к работе.

— Перекачали? — спросил Ян, — что, просто как файлы через интернет?

— Почему как? — усмехнулся Терри, — они и есть файлы.

— Да, разумеется, — согласился контрразведчик, — просто это несколько непривычно. А как виртуальные люди могут выполнять работы в физическом мире?

— Не забудьте о монтажных роботах, Ян. Их активировали с центрального компьютера и дали им задания. Некоторыми роботами дубли управляли вручную, если можно так выразиться. Они вывели атомный реактор на рабочий режим и запустили строительные роботы. Сейчас отставаний от графика на «Эратосфене», «Платоне» и «Аристархе» нет.

Контрразведчик задумчиво посмотрел на контур Лунного Зайца.

— Интересно, откуда на видео-трансляции с Луны появились люди в скафандрах? Это видеомонтаж? Что-то вроде блуждающей маски, как в кино, а?

— Нет, — ответил Джаггел, — Это просто роботы антропоморфной конфигурации. Они в общих чертах повторяют облик человека в скафандре. Это сделано, чтобы они могли работать на строительных машинах, в которых операторское место оборудовано под человека. Очень удобно, когда машиной может управлять как человек, так и робот.

— Да, но зачем было воспроизводить облик человека в скафандре так детально?

— Затем, что существует множество ситуаций, когда то или иное действие желательно сначала проверять на роботе, а уж потом на человеке. Например, полоса препятствий, которые могут представлять угрозу. Здесь важно все. И вес, и габариты при разных положениях тела, и возможность выполнить те или иные движения…

— Я понял, — перебил Ян, — Итак, проект «Фавориты Луны» реализуется по графику, но существует одна маленькая проблема. На днях все шесть астронавтов должны улететь домой, потому что первая вахта завершается. Я сейчас не говорю об отправке второй вахты. Это отдельная тема. Но, как вы объясните родным и близким погибших, что произошло? Вам придется признаться, что в течение почти всей первой вахты они общались по видео-связи не с живыми астронавтами, а с программами-дублями. Вы думаете, что скандал с фирмой Ледфилда и лидерами христианских консерваторов поможет вам слезть с этой елки?

— Да. Если суд признает за «куклами» покойного Костаки человеческие права, это будет прецедент, который распространится на наших астронавтов-дублей. Христианские консерваторы, которые при других условиях потребовали бы отмены прецедентного вердикта, будут молчать. Таково мнение Вальтера Инсберга, и я нахожу его логичным.

Ян покачался в кресле, страдальчески вздохнул и произнес, глядя в потолок:

— Мнение Вальтера Инсберга. Надо же! Шеф службы собственной безопасности космического агентства занимается толкованием основ гуманитарного права, злостным должностным подлогом и моральным геноцидом старейшей парламентской партии в стране. А все из-за мифологического зайца на Луне. Куда катится этот безумный мир!

— Не знаю, — Джаггел пожал плечами, — но пока Вальтер реализует этот сценарий, как по нотам. Совпадения между списком лидеров христианских консерваторов и списком клиентов виртуального садистского притона держатся в первой пятерке новостей.

— Вы дождетесь, — пообещал Ян, — что суд приравняет эти ваши компьютерные куклы к домашним животным и, под сюсюканье публики, признает за ними право на защиту от жесткого обращения, но и только. Чем этот сценарий менее логичен, чем ваш?

— Например, тем, что суд уже допрашивал одну виртуальную личность, как свидетеля. Я имею в виду Энджела Маршалла. Домашние животные, на сколько я помню, в таком качестве не выступают… Хотите еще кофе?

— С удовольствием… Да, Маршалл — это аргумент. И очень удачно, что он шизофреник. Принято считать, что шизофрения это исключительно человеческое свойство. Кстати, как вы его заполучили?

— С ним поработал наш психолог, — ответил Терри, колдуя над кухонным комбайном, — он убедил Энджела, что «болезнь богов» прогрессирует, и есть лишь два пути: превращение

в овощ или выход в бессмертие. Энджел выбрал второе. Ему это было проще, чем другим. Он все равно вылезал из сети только чтобы поесть и поспать. А теперь он считает, что стал богом. В соответствии с установкой, данной психологом.

— Хорошая работа, — признал Ян, — парень так убедителен в роли бога, что государственный прокурор, допрашивая его, чуть не намочил штаны. Но этого не достаточно. Шоу должно блокировать любые сомнения. Пусть человеку, который сомневается, станет страшно даже заикаться об этом. Вы сомневаетесь, что дублеры — люди? А может, вы не считаете людьми негров и женщин? А, может, вы вообще нацист?… Понимаете принцип, Терри?

— Кажется, понимаю, — сказал Джаггел, — вы говорите об ассоциациях. Надо показать публике эффектный, запоминающийся образ жертвы, желательно — молодой, обаятельной цветной женщины, так?

— Это будет совсем в лоб… — проворчал Ян, — хотя… с учетом кретинизма публики… Да, это сработает. Теперь о главной ошибке Ортуса и Инсберга. Они, насколько я понимаю, предлагают после вынесения нужного вердикта суда, раскрыть информацию о том, что в действительности происходило на Луне. А затем упирать на то, что теперь у дублей по закону те же права, что у оригиналов, и ничего фатального, как бы, не случилось. Так?

Джаггел кивнул и налил себе и контрразведчику еще по чашечке кофе.

— В общих чертах так. Вряд ли можно придумать что-то другое.

Ян строго погрозил пальцем

— Не можно, а нужно. Если окажется, что сначала у АГАС возникла острая потребность в признании прав кибер-дублей, и это тщательно скрывали, а потом случился процесс «Народ против Лейва Ледфилда»… Торчащие из этой истории уши Агентства будут видны за милю невооруженным глазом. Кто-нибудь начнет копаться в деталях, и в итоге всю вашу команду похоронят под бой барабанов, на которые будут натянуты ваши свежесодранные шкуры. Понимаете? Вот если проблемы на «Эратосфене» возникли несколько позже вердикта по делу Ледфилда, тогда вы будете белыми и пушистыми.

— Нереально, — буркнул Джаггел, — проблемы не возникают по заказу.

Ян лениво махнул рукой:

— Еще как возникают. Надо только творчески подойти к задаче. Я перед визитом к вам полистал любопытный сетевой обзор: «Кратковременные лунные феномены»…

Джаггел схватился за голову:

— Только прошу вас, ни слова о летающих тарелках и разумных селенитах!

— Да успокойтесь вы, ради всех лунных богов. Обзор вполне научный. Речь там идет о природных аномалиях. Газовые выбросы из трещин, облака наэлектризованной пыли, вспышки, связанных с особыми формами электрической активности в вакууме… В каталоге APLO приведено несколько тысяч наблюдений, и примерно треть из них локализована там, где надо: в море Дождей. Это как Бермудский треугольник…

— Бермудский треугольник, — уныло повторил Джаггел, — вы хотите спасти проект или выставить его на посмешище?

— Не вижу тут ничего смешного, Терри, — спокойно сказал контрразведчик, — 70 процентов избирателей верят в Бермудский треугольник, 60 — в магию, 50 — в религию, а 30 — в НЛО. Это факт, и его следует учитывать при планировании операции прикрытия. Легенду надо строить так, чтобы люди в нее поверили. Научная объективность на втором месте.

— Люди, — пробурчал Джаггел, — что с них толку, если любой хороший аналитик сможет определить, что мы морочим всем голову.

Ян улыбнулся и подмигнул ему.

— Не беспокойтесь. Хорошие аналитики уже сейчас определили, что вы морочите всем голову. Вы же не думаете, что я единственный, кто пришел к этой мысли.

— Тогда почему эти аналитики молчат? — спросил Джаггел.

— Потому, — наставительно сказал Ян, — что они хорошие аналитики. Они знают, что им никто не поверит на слово. Или почти никто. На слово аналитикам верят всего 5 процентов людей. В 6 раз меньше, чем в НЛО и в 14 раз меньше, чем в Бермудский треугольник. А прямых доказательств вашего подлога у них пока нет. И они ждут.

Джаггел задумчиво потер лоб и сообщил:

— Вот теперь я, кажется, понял.

— Вот и хорошо, — Ян, поднялся из-за стола, — спасибо за кофе. Держите меня в курсе событий. Мои координаты есть у Инсберга. Передайте ему, что встретиться со мной можно в урочное время в рыбном фастфуде у моста, где самообслуживание.