… Все-таки есть свои минусы в работе локальной полиции. Каждая бабуся знает твой сотовый телефон и дни твоего дежурства. Вот, пожалуйста: Милдред Проув, милейшая старушка, не спится ей в 6 утра:

— Оззи, привет, как дела?

— Спасибо, отлично. Как у вас миссис Проув?

— Неплохо. Ноги пока ходят… Оззи, тебе не будет очень сложно заехать? Наша кошечка застряла в чердачной решетке и не может выбраться.

— Кошка? Та, серенькая с белым?

— Да. Она так плачет. Прямо слева от моего окна.

«Мне бы ваши проблемы, — подумала лейтенант Коул, — хотя, если подумать, кошку жалко. Ну, разве она виновата, что глупые люди делают узкие чердачные решетки? Да, к тому же, здесь рядом: пять кварталов».

— Не беспокойтесь, миссис Проув, я сейчас буду.

— Спасибо, Оззи. А хочешь, заходи на чашку чая.

— Я бы с удовольствием, но я ведь дежурю…

Лейтенант Коул, со вздохом, сунула трубку в карман и сообщила коллегам:

— Любимая кошка бабушки Проув снова в опасности. Я съезжу.

— Опять в водосточной трубе застряла? — поинтересовался Клюг.

— Нет, теперь в чердачном окне. На редкость непоседливая зверюга.

— Не забудь зачитать ей ее права, — сказал Бенджи.

— Иди в жопу.

Через 10 минут Коул подъехала к дому на углу 20-й и 42-й. Ну и где тут кошка? Ничего не слышно. Чердачное окно — вот, над третьим этажом. Подняться что ли?

В этот момент ожила рация в машине.

— Внимание, всем патрульным, по 20-й от центра движется фургон «тойота», цвет светло- зеленый. Срочно перекрыть движение по 20-й, принять меры к задержанию. Осторожно, за рулем может находиться опасный преступник.

Черт, это уже не кошки… Оззи тут же вернулась в машину:

— Бенджи, это Коул, я на углу 42-й, где фургон?

— В районе 35-й…

— Попробую его задержать.

— Подожди, он свернул на 37-ю.

— Еду за ним, — Коул включила сирену и ударила по газам.

Два выстрела, почти слившиеся в один, она услышала на подъезде к углу 37-й. Крикнула в микрофон «на 37-й перестрелка» и повернула. Фургон с разбитым лобовым стеклом стоял, уткнувшись смятым радиатором в бетонный столб уличного фонаря, задняя стенка были раскрыта, а на дороге валялось десятка два выпавших из кузова брусков, похожих на маленькие кирпичи.

Она подъехала, выключила сирену и затормозила в нескольких метрах, и сказала в микрофон: «фургон врезался в столб у дома 7».

Одновременно с тем, как она вышла из машины, дверь кабины фургона открылась и наружу высунулась нога в тяжелом ботинке.

— Это полиция! — крикнула Коул, выдергивая из кобуры пистолет, — Выйти из машины, с поднятыми руками.

Из кабины показалась вторая нога, а затем на дорогу медленно сползло тело. Крупный молодой мужчина арабской внешности, уселся на асфальт, прислонившись спиной к колесу. Его руки висели вдоль туловища, по обоим рукавам от плеч растекались темные пятна.

Лейтенант Коул подошла ближе, продолжая держать его на мушке.

Сзади послышался вой сирен, и на 37-ю выехали еще две полицейские машины. Свет фар скрестился на разбитом фургоне.

— Привет, Оззи! Что это за хрень тут?

Это, конечно, Джем, Клюг и Тирелли, а следом за ними — Торвальд и Банни.

— Понятия не имею, — сказала она, не оборачиваясь, — даже не успела разглядеть, кто открыл огонь.

— По-моему, вот этого сильно зацепили, — заметил Клюг, подходя к водителю, который так и сидел у колеса, глядя на полицейских бессмысленным взглядом, — Джем, вызывай «скорую», у парня обе руки прострелены.

Торвальд подобрал один из лежащих на дороге брусков, затем заглянул в фургон через открытую заднюю стенку.

— Оззи, знаешь, что это?

— Ну?

— Это тротил. Сраный фургон набит взрывчаткой, мать его!

— Ребята, мы тут все не взлетим на воздух? — спросила Банни.

— Звони в отдел, — сказала Коул, — пусть пришлют саперов.

— Клюг, давай оттащим этого красавца подальше, — предложил Джем.

— Не надо, — вмешался Тирелли, — а вдруг он подключен к взрывателю? Это же бомбер-камикадзе. Помните, нам учебное кино показывали?

— Верно, — поддержал его Торвальд, и, направив пистолет в голову сидящему, громко добавил: — Если ты хоть шевельнешься без разрешения, я мигом снесу тебе башку!

Бомбер окинул полисмена безразличным взглядом, пробурчал что-то по-арабски и выразительно плюнул на асфальт, стараясь попасть поближе к ботинкам Торвальда.

— Гнида сраная, — сказал полисмен, — погоди, я с тобой поговорю…

В начале улицы вспыхнул свет фар.

— Бля, еще фургон… — выдохнул Клюг, и они с Джемом синхронно развернулись, поднимая пистолеты, — Стоять, полиция!

Машина, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении не фургоном, а микроавтобусом, разукрашенном эмблемами теленовостей, резко затормозила, оттуда вылезли четверо с поднятыми руками. Один закричал:

— Парни, только не стреляйте, мы просто пресса.

— Классно, — сказал второй, — постойте так секундочку, я возьму камеру.

— О! Это же лейтенант Коул! — закричал третий, — привет, как дела, я — Хью, помните? Вы меня еще назвали придурком!.. Мы расчлененку здесь снимали, а Барни поскользнулся в луже крови… Эй, Линда, ну что ты опять копаешься? Нам крупный план нужен!

— Не погоняй, я работаю, — огрызнулась девушка, которая в прошлый раз снимала квартиру Ледфилда с подъемной площадки.

— И откуда это на нашу голову, — задумчиво пробормотала Коул, только сейчас сообразив, что вся сцена снова разворачивается рядом с домом Лейва Ледфилда.

— Сейчас я им испорчу настроение, — хмуро сказал Тирелли, подбирая с дороги брусок тротила и направляясь к микроавтобусу, — эй, ребята, угадайте, что у меня в руке?

— Динамит! — радостно ответил Хью, — а парень, которого вы подстрелили, это террорист из «исламского джихада»?… Барни, террориста сними поближе… Линда, дай всю улицу, во всю ширину, чтобы разбросанный динамит вошел вместе с фургоном и террористом.

— Не динамит, а тротил, — поправила Коул, — а взрыватель где-то внутри.

Она махнула рукой в сторону фургона.

— Крутизна! — восторженно воскликнул Хью, поднося к уху сотовый телефон, — Эй, Винкл, тут вообще, такое, это сходу в эфир надо… Тут короче квартал заминирован, в любой момент может быть бэмс… Ну да, я тебе клянусь… Что? Ага, попробую… Лейтенант, пару слов для эфира… Барни, камеру…

— Слушайте, Хью, мы тут не шутки шутим, — рассердилась Оззи, — эта срань… я имею в виду тротил, запросто может бабахнуть. Мы только минуту назад вызвали саперов.

— А как велика опасность для жителей окружающих домов?

— Сами подумайте. Там тонны две взрывчатки, не меньше. Если взорвется, то нас тут всех можно будет хоронить в одном пакетике из-под чипсов. Здесь вообще будет натуральная Хиросима, понятно, нет?

— Понятно, лейтенант. А когда можно рассчитывать на приезд саперов?

— Надеюсь, что через 10–15 минут.

— Этот человек… он был за рулем фургона? Это террорист-смертник?

— Наверное. Вряд ли он рассчитывал остаться в живых при взрыве… (ее слова прервал рев сирены) … так, похоже, прибыли саперы! — крикнула она.

Рядом с полицейскими машинами затормозил открытый армейский джип. Двое парней в камуфляжной форме выпрыгнули прямо через борта и побежали к фургону. Один на ходу крикнул:

— Военно-техническая служба! Всем отойти на полста шагов!..

… В студии 11 международного телеканала — суета и дым коромыслом. Деррик Винкл, директор программы «криминальная хроника», заняв место комментатора, гонит текст в прямой эфир, стараясь успевать за событиями, разворачивающимися на мониторе.

«… Похоже, военные взяли дело в свои руки… Надеюсь, они знают, что делают, потому что от этого зависит судьба жителей квартала и наших ребят из съемочной группы…

Раненного террориста оттаскивают к полицейским машинам, вокруг заминированного фургона образуется пустое пространство… отважные парни лезут внутрь…. Один в кабине, другой — в кузове… Там полно взрывчатки… Так, теперь уже оба военных в кузове, они что-то кричат, не могу разобрать…

А, они кричат: «быстро убираем тротил!»…

Я не понимаю, что происходит… Вы видите, как полицейские строятся в цепочку и военные начинают быстро передавать им бруски… Да, они выгружают взрывчатку, передают по цепочке и выбрасывают на газон…

Из дома появляются трое жителей и присоединяются к ним. Наверное, это наши зрители, узнавшие о событиях рядом с их жильем. Там же наши ребята из съемочной группы: Хью, Барни и Зен… В две цепочки работа пошла гораздо быстрее.

Мы не видим Линду, она продолжает снимать, перемещаясь с камерой… Смотрите, она показывает нам внутренность кузова … Ох, черт, сколько же там тротила… на газоне уже валяется жуткое количество взрывчатки, а выгружены только первые несколько рядов…

Военным, наверное, тоже страшно, но они кажутся абсолютно спокойными. Сейчас они уже в глубине фургона, а с подножки бруски передают двое полицейских сержантов…

С другой стороны улицы подъезжает еще одна полицейская машина, отчаянные ребята, сразу бегут на помощь… Линда показывает нам газон, он теперь весь усыпан брусками тротила, кажется, его тонны…

Что-то изменилось, все бегут в разные стороны и падают на асфальт… изображение идет снизу, это видимо Линда с камерой тоже залегла… Кажется сейчас что-то произойдет…

Это взрыв!..

Что там, я не вижу…

Мне кажется, никто не пострадал. Линда уже стоя снимает горящие остатки фургона… наших ребят из съемочной группы… Полицейских… Военных…

Да, все целы, улыбаются, хлопают друг друга по плечам и по спине…

Сейчас мы видим, что террориста-смертника сажают в полицейскую машину… Надеюсь, этот ублюдок и его хозяева получат по заслугам…

Камера показывает нам добровольцев из местных жителей, женщина и двое мужчин… О, знакомое лицо, это ведь Лейв Ледфилд! Как он здесь оказался? Он оживленно болтает с девушкой — полицейским лейтенантом и одним из военных… Хью мне подсказывает, что эта девушка, Оззи Коул, и задержала террориста…

А Ледфилд живет в этом доме.

Неужели это было покушение на него?…

Ледфилд получил прозвище «палач консерваторов» из-за сенсационных показаний об отвратительных сексуальных извращениях, в которых замешаны функционеры партии парламентского большинства…

Мы снова видим на экране горящие остатки фургона… «исламский джихад» пытался устранить человека, неудобного консерваторам? Это плохо укладывается в голове, но…

А вот Хью мне говорит, что сообщили военные. В фургоне было три взрывателя: кнопка в кабине, таймер в кузове и растяжка, из-за которой было невозможно убрать несколько последних брусков тротила, соединенных прямо с взрывателями. Наши парни в погонах четко сделали свою работу, распознав этот хитрый замысел террористов. В результате сработало немногим больше килограмма взрывчатки, а вся та гора тротила, которую вы видите на своих экранах, не причинила вреда…

Мы еще вернемся в эфир, чтобы сообщить о расследовании этого теракта… С вами был Деррик Винкл, криминальная хроника 11 канала».

Коул подошла к Ледфилду

— Пройдемся, поболтаем?

— С удовольствием. В кафе?

— Нет, вон к тому дому. Одна пожилая леди позвонила, там кошка застряла в чердачном окне.

— Кошка? — удивленно переспросил Лейв.

Она кивнула.

— Кошка. Серенькая с белым. Поможете вытащить?

— Конечно.

Они двинулись по пустой улице.

— Знаете, что меня больше всего поразило? — спросила она через минуту.

— То, что меня опять хотели шлепнуть? — предположил Ледфилд.

— Нет. Меня поразила ювелирная работа снайпера, который сквозь лобовое стекло всадил этому арабу две пули в правое и левое плечо и буквально положил его мне в руки.

— Я думал, это вы стреляли.

— Вы что, смеетесь? Из пистолета так не смог бы выстрелить даже терминатор-3. А этот снайпер зачем-то хотел отдать нам террориста обезвреженным, но живым и пригодным к немедленному допросу. Сейчас из него много чего вытрясут, ручаюсь.

— Хотите сказать лейтенант, что кое-что здесь подстроено.

— Не «кое-что», а много чего. И это уже второй такой странный случай вокруг вас, верно?

— Третий, — поправил он, — еще один был не на вашем участке.

Коул кивнула.

— Тем более. Что за чертовщина происходит, а, Ледфилд?

— У меня есть некоторые догадки, лейтенант. Могу поделиться.

— Буду весьма обязана. Кстати, для друзей я просто Оззи. Мы сегодня пережили кое-что вместе, верно?

— Да, — согласился он, — никогда бы не подумал, что буду в компании с вами разгружать грузовик тротила под собственными окнами.

— Вы обещали поделиться какими-то соображениями, — напомнила она.

— Соображения у меня простые. Кто-то хочет свалить консерваторов, и сделать вид, будто это я, как боевой слоник, затоптал их насмерть своими маленькими ножками.

— Для этого мало иллюстрированных рассказов о художественной гребле с 3d куклами на порносайтах, — заметила Коул, — два года назад эти козлы вляпались в педофилию, и что? Пожертвовали парочкой шестерок, и вышли чистенькими.

Ледфилд улыбнулся.

— Вот именно, Оззи. Мало. А вот «исламский джихад» и бомбер в жилом квартале это в самый раз. Что если бы весь этот тротил взорвался?

— Думаю, пол-квартала снесло бы на хрен. Но при чем тут консерваторы?

— Если я прав, то, через пару дней, хвостик от этого джихад-мена протянется к ним. Понятно, что тогда будет?

— Вы серьезно так думаете? — удивилась она.

— Вполне. По-моему, этот вариант лежит на поверхности.

Коул сдула челку со лба.

— Если вы правы Лейв… Да, если так, их одномоментно вышибут из председательской ложи и линчуют прямо у Дома Конгрессов. Все-таки политика — на редкость говняное дело, верно?

— Не то слово, Оззи.

— А у вас сегодня суд?

— Да. Через три с половиной часа. За это время мы успеем спасти целое стадо кошек, застрявших в окнах.

Кошку, впрочем, спасать не пришлось. Она не застревала ни в какой решетке, а сладко спала в углу мансарды на старом листе пенопласта.

Лейв присел рядом и почесал ей за ухом.

— Позвоню бдительной старушке, успокою ее, — сказала Коул, доставая телефон… — миссис Проув? Это Оззи Коул. С кошечкой все нормально… С той, про которую вы звонили, на счет чердачной решетки… Не вы?… Да, да, конечно я могла обознаться… Что? Вы про этого террориста?… Меня по телевизору?… А, ну да, там же были репортеры… Спасибо, миссис Проув. Мы просто делаем свою работу… И вам доброго дня.

Коул уселась на пол и спросила:

— Лейв, я похожа на маразматичку?

— По-моему нет, а что?

— Я точно помню, что мне звонила именно эта старушка. А она уверяет, что не звонила. Я бы, возможно, подумала, что у нее склероз, что она позвонила и забыла. Но эта кошка, она любимица всех местных пенсионеров и вечно умудряется угодить в какие-то истории. Так вот, в эту историю она угодить не могла. Посмотрите на решетки в окнах, она никак бы там не застряла. Там две такие кошки пролезут.

— Странно, — согласился Ледфилд.

— То есть, — продолжала Коул, — кто-то позвонил мне голосом миссис Проув, и вывел меня ровно к месту событий и точно в нужное время. И ведь если я об этом доложу, черта с два мне поверят… Вы-то мне верите, Лейв?

Он кивнул.

— Я вам верю, Оззи.

— Знаете, Лейв, я не трусиха. Когда мы таскали этот гребаный тротил, мне, конечно, было страшно, но я себя держала в руках. А сейчас… Сейчас мне кажется, что, как в старом фильме, мы влипли в матрицу, в чью-то насквозь фальшивую реальность, где все деланное, где каждое событие подстроено… Я чувствую себя шахматной фигуркой, которую переставляют с одного поля на другое, а она, дура, думает, будто сама решает, куда идти… А может, я просто схожу с ума? Есть такое безумие, когда человеку кажется, что им управляют… Ладно, черт с ним, не хочу об этом думать… Лейв…

— Да, Оззи?

— Забейте на все, что я сейчас наговорила, ОК?

Он удивленно приподнял брови и, глядя ей прямо в глаза, спросил:

— А разве вы что-то говорили?

Возникла короткая пауза.

Коул задумчиво погладила кошку.

— С этим Лейвом очень удобно иметь дело, верно, зверюга? Но, с другой стороны, ты никогда не догадаешься, говорит он правду или врет и, хоть в лепешку расшибись, не поймешь, что он думает на самом деле. Иногда это может быть проблемой, верно?

Лейв откашлялся, и мурлыкающим голосом произнес.

— С моей кошкиной точки зрения, вы, мэм, напрасно грузите себя неконструктивными фантомами, в то время, как вас приглашают на вполне реальный кофе со сливками.

— Правда? — спросила она.

— Кошки никогда не врут, — с достоинством ответил Ледфилд.