Утро 11 января. Восточные Каролины, остров Косраэ. Кооперативная агроферма.
Каторжник — англосакс, мужчина лет 40 с плюсом, одетый в рабочие салатные бриджи-полукомбинезон, сидел за столом под навесом около просторного корраля для элитных овцекрольчих. Он успел выпить чашечку чая, провести утренний осмотр, и сделать на компьютере заметки о состоянии своих питомиц. Заметки были лаконичные вроде:
«Вниманию завхоза Хон Син-Е. Мне кажется, что надо на эту неделю увеличить вдвое количество витаминного салата в рационе наших питомцев, чтобы они взбодрились».
Или:
«Вниманию доктора Хелланики. Мне кажется, у Терции подрагивает левая задняя лапа, возможно, это мелочи, но лучше будет, если ты посмотришь».
Разместив заметки на «доске объявлений» локальной инфо-сети, он налил следующую чашечку чая из фигурного китайского чайника с яркими изображениями влюбленных
птичек неизвестной породы, затем, не торопясь, просмотрел на экране ноутбука анонсы утренних новостей, а после этого открыл файл очередной главы своей книги: «Правдивая повесть Джеффри Галлвейта, эсквайра из Сиднея, о пребывании в стране канаков». Напомним, что Джеффри Галлвейт до последней декады октября прошлого года был советником МИД Австралии, но судьба забросила его на каторгу в Меганезию на 10 лет. Теперь он в рабочее время занимался овцекроликами, а в свободное — книгой, которую заливал по главам на свой блог в инфо-пиратской сети OYO — «Теневом Интернете». Поскольку книга была отчасти литературным дневником, в ней отражались не только этнографические и культурологические наблюдения, но и взгляды автора на текущие события в мире, в частности — в южно-тихоокеанском регионе… Он напечатал:
«Вчера закончилась атомная война. Так говорят в стране канаков. Сегодня вечером, как объявил мэр, тут на Косраэ, начнется фестиваль, а меня попросили провести 13 января пробный органный концерт в здешней филиппинской капелле в память Святого Илария Пиктавийского, епископа и учителя церкви IV века. Викарий Седоро боится, что судьба церкви в Меганезии висит на волоске, как в Римской Империи во времена Илария. Мое мнение иное, поскольку наблюдения указывают, что новые канаки вовсе не склонны к гонениям против какой-либо религии, если только религия не становится политической партией. С момента, когда викарий Седоро подчинился приказу локального суда и на Рождество произнес проповедь о долге здешних католиков поддерживать Лантонскую Великую Хартию, я думаю, что церковь здесь в безопасности. Что же касается органа в капелле, то, как я рассказывал, его история начинается с моего посредственного эскиза, возбудившего любопытство канаков. Они и построили этот музыкальный инструмент в капелле — разумеется, не по моему эскизу, а по своему проекту, созданному, исходя из знаний по физике газов и акустике. Инструмент этот более всего напоминает научный лабораторный стенд с трубами длиной от двадцати футов до нескольких дюймов. При взгляде на него кажется, что он так же далек от музыки, как ракетные дюзы, а пульт, заимствованный у вульгарного электрического синтезатора для поп-концертов, может оскорбить настоящего музыканта даже просто своим внешним видом. Тем не менее, у такого странного органа удивительно чистый звук, жаль только, что акустика здешней капеллы несовершенна, но я постараюсь, все же, достойно выступить 13 января…».
Джеффри Галлвейт задумался ненадолго, и продолжил творить текст:
«…После этого уточнения, вернемся к тому, что говорят о Второй Зимней войне — как называют эти трагические события в неофициальных политических комментариях. Всю первую неделю года мировая пресса обсуждала перспективы международных усилий по наведению порядка в Океании, и публиковала опровержения слухов о сокрушительных атомных ударах, нанесенных анархистами по миротворческим силам. Но, позавчера все изменилось, будто первая неделя пропала из бытия. Ведущие газеты и TV-новости уже молчали о наведении порядка, зато обсуждали речь султана Брунея о новых угрозах со стороны Аль-Каиды. А вчера на заседании Совбеза ООН было заявлено, что действия религиозных фанатиков из Аль-Каиды спровоцировали Меганезию на неизбирательное применение тактических ядерных бомб. Возможно, такое толкование причин военного кризиса определило успех неофициальных мирных переговоров с Меганезией…».
Тут Галлвейт решил, что слишком увлекся своей профессиональной областью (как уже говорилось, его предыдущим местом работы был МИД Австралии). Проведя некоторое усилие над собой, он сменил курс, и напечатал далее:
«…Но вернемся к событиям в самой стране канаков. Как я уже говорил ранее, здесь на Косраэ мы перед Новым годом были эвакуированы из постиндустриальных районов в джунгли, и не зря. В новогоднюю ночь Альянс нанес ракетный удар. На южном берегу был разрушен морской порт, на западном берегу — авиа-городок и дамба с ВПП, а на нашем восточном берегу — корейский городок при агроферме, филиппинский отель, и ранчо Саммерсов. Я радовался, что все люди, и все мои четвероногие питомцы остались невредимы, но переживал, что семьи, с которыми я уже подружился, лишились жилья и небольших предприятий, дававших им благополучие. Особенное беспокойство вызывала судьба филиппинцев. Они боялись, что ракетный удар был ядерным, и что на восточный берег Косраэ нельзя будет вернуться из-за радиации. Я убедил их, что для таких страхов нет оснований, но не мог опровергнуть страх нищеты. Здешние филиппинцы так и не стали гражданами, и им не полагались огромные выплаты из фонда kanaka-foa. Мне пришло в голову попросить для них средства у других меганезийских филиппинцев, резервистов Народного флота, полноправных граждан страны канаков. Их около десяти тысяч и, по здешним правилам о разделе репараций, они обогатились на войне…».
Дойдя досюда, Галлвейт испытал этические колебания, но рассудил, что информация, которая на Косраэ известна всем, не может считаться приватной, и продолжил:
«…Вчера утром мы вернулись из эвакуации, и мэр Тофол-тауна, временно разместив филиппинцев в кампусе колледжа, передал их олдермену Анхело пакет листков золота, которые у канаков используются, как компактный эквивалент алюминиевых фунтов. В порядке комментария, мэр сообщил: эти средства передали со своих депозитов здешние резервисты. Они вернутся с военного флота немного позже, но хотят, чтобы у соседей-филиппинцев не было проблем с закупками для восстановления отеля «Наутилус». На вопрос: когда надо вернуть золото, мэр ответил: никогда. Филиппинцы приняли это с удивлением, но без лишних вопросов, как очередную непонятную выходку канаков. С другой стороны, канаки поступили по-своему логично. Они привыкли к этой общине из полсотни семей филиппинских католиков, придающей особый колорит берегу Лелу и Тофол-тауну, и они хотят, чтобы этот колорит был здесь всегда. У некоторых авторов сказано, что характер канаков лучше всего выражен изречением: «au oone aha miti», что значит: наша земля, это море. Да, канаки — номады Океании, мобильные, как сам океан, однако я думаю, что большее представления о характере канаков, все-таки, дает другое изречение: «E mea au naaro te mea» — так будет потому, что мы так хотим».
…
Это же время — утро 11 января 3 года Хартии.
Океан на 7 градусов южнее Экватора и на 25 градусов западнее Линии перемены дат.
«Матаатуа» — тяжелая 50-метровая цикло-парусная яхта, похожая на типовой тральщик времен Первой Холодной войны (из которого и была сделана), могла держать хорошую скорость, но не такую, как легкие цикло-парусные сесквимараны: узкие асимметричные каноэ с одиночным балансиром. Команда тинэйджеров «Черных акул», дорвавшихся до бесшабашной гражданской жизни после двух декад военной дисциплины, ушла почти к западному горизонту, и с ходового мостика «Матаатуа» было видно, как сесквимараны чертят длинные зигзаги, меняя галсы, и разгоняясь в халфвинде почти до 30 узлов.
- Вот, пижоны, — пробурчал германец, флит-капитан Рикс Крюгер, опустив бинокль.
- У них драйв, это позитивно, — заметил пилот-мичман Буги Эксум по прозвищу Зомби.
- У них детство в жопе играет, — припечатал германец, и после паузы добавил, — раз они быстрые, как хрен знает что, то мы им придумаем занятие, чтоб они не скучали, когда придут на Понпеи на 6 часов раньше нас.
- Какое занятие? — спросил молодой мичман и машинально помассировал торс, там, где на смуглой коже, в районе соединения пятой пары ребер с грудной костью был контрастно-белый шрам шириной в ладонь.
- Болит? — встревожился флит-капитан.
- Нет, — мичман Эксум, покрутил головой, — так, слегка чешется. Год назад, когда я себя осознал после того лэндинга, вообще все болело. С весны уже просто чешется. Теперь ожоги исчезли, а шрамы от сквозной дырки то и дело чешутся. Медицина говорит, это нормально. И на спине тоже чешется, но почесать сложно.
Он повернулся к германцу спиной и показал, как сложно достать рукой второй шрам, в области, где вышел шток штурвала, проколов насквозь грудную клетку мичмана после жесткого лэндинга на подбитом «крабоиде» на Новой Каледонии.
- А, знакомо… — Рикс Крюгер кивнул, — …У меня в верхнем сегменте левого бедра было осколочное от мины. И чесалось потом в самые неподходящие моменты. Например, на утреннем построении. Прикинь: не чесать же жопу во время подъема флага.
- Чего-то я не догоняю, — удивился Буги-Зомби, — это где такие построения и флаги?
- А это в батальоне коммандос Бундесвера, — пояснил флит-капитан, — я ведь служил на родине, потом попал в миротворцы, и был во всяком Магрибе, Сомали и прочем… Но, повезло: встретил Брюн. Это было в Йемене. Вот мы и задумались: что и зачем. А для задумавшихся коммандос есть только три пути: в могилу, в бомжи, или в Меганезию.
- По ходу, так, — согласился мичман, и спросил, — слушай, а как вы назвали дочку?
- Фредерика. В честь прабабушки. Брюн говорит: потрясающая была дама.
- Фредерика? Красивое имя! А по-семейному как?
- Фредди.
- Э-э… Вот, не уверен я.
- В чем ты не уверен? — не понял флит-капитан.
- Я не уверен насчет Фредди. Прикинь, Рикс: получается Фредди Крюгер.
- Фредди Брейвик-Крюгер, так точнее. А в чем проблема-то?
- Хэй, Рикс, ты не знаешь, кто такой Фредди Крюгер?
Флит-капитан Крюгер задумался на минуту.
- Так. Стоп. Это из ужастика, обгоревший мужик, у которого перчатка с лезвиями?
- Так точно! — Буги-Зомби выразительно растопырил пальцы правой руки.
- Хэх! — сказал флит-капитан, и снял с пояса викифон, — Звякну Брюн, ей понравится!
- Ну, у вас и вкусы! — восхищенно оценил молодой мичман, и посмотрел на часы, — Да, кстати, наша вахта минуту, как прошла. Пора кому-то из Саммерсов нас сменить.
- Буги, не трогай Саммерсов, у них утро любви FFFM…
- …Ха! — раздался женский голос из динамика викифона, — Рикс, ты на связи?
- Привет, Брюн! — откликнулся он, — Я здесь. Как ты и как Фредди?
- Я ОК, а Фредди наелась и спит по инструкции «режим дня для новорожденных».
- Брюн, ты читала трехнедельной малышке инструкцию? — полюбопытствовал Буги.
- Нет, Фредди ответственная девочка, и выполняет инструкцию без напоминаний. А некоторые мичманы, не буду называть по имени, встревают в интимные диалоги.
- Извини, Брюн, просто, мы с твоим faakane на мостике уже две минуты сверх вахты, поскольку все четверо Саммерсов триумфально забили на график.
- Не похоже на них, — заметила Брюн.
- Просто, — пояснил флит-капитан, — я с пульта выключил «склянки» в их кубрике. Ты представляешь: после «собачьей вахты» их потянуло на групповой секс, и вот…
- М-м… А чего представлять? При их составе семьи групповой секс напрашивается.
…
Через четверть часа в кубрике Саммерсов.
Можно соглашаться или не соглашаться с прямолинейной логикой Брюн Брейвик. Но в команде Саммерс до этого дня не бывало группового секса FFFM. У Эрлкег Лирлав и Ригдис был легкий опыт лесбийского секса в группе, но отношения с Корвином как-то оставались в классическом FM. Сегодня ровно в полночь Корвин и Эрлкег сменились с вахты, уступив мостик Ригдис и Лирлав, и завалились в кубрике спать. После короткой атомной войны, в финале которой было ожидание возможного «приказа U», все эмоции оказались перемешаны, а мозг нуждался в отдыхе. Через 4 часа Ригдис и Лирлав сдали мостик Риксу и Буги, и вернулись в кубрик уже с другим настроением. Звездная ночь и урчание волн заставили их воображение разыграться, и представить себе последствия исполнения «приказа U». Теперь им хотелось стереть эти воображаемые картины. Как? Физической радостью! Эрлкег и Корвин были бесцеремонно разбужены, и вовлечены в спонтанный матч по вольной борьбе, плавно перешедшей в тот самый FFFM-секс…
…За окном уже разгорелся рассвет, потом в иллюминаторы ударили солнечные лучи, причудливо играя на обнаженных телах, сплетенных в гармоничный живой узор. Вся четверка, на время исчерпав ресурсы эротического самовыражения, расположилась на лежбище так, чтобы чувствовать прикосновение остальных, чтобы слышать дыхание, ощущать ритм сердца… Вот, как-то так завершился этот кусочек утра.
Джон Корвин Саммерс бросил взгляд на часы, и объявил:
- Кто-то отключил нам электронный колокольчик, отбивающий склянки. Мы должны сменить Рикса и Буги на мостике.
- Кэп, — рассудительно произнесла Ригдис, и потрепала его по спине, — вероятно, Рикс отключил колокольчик в порядке намека, что мы можем не слишком торопиться.
- Я понимаю, — согласился он, — и все-таки это не дело. Есть вахтовый график.
- Хэй, солдат! — окликнула Лирлав, тряхнув головой так, что рыжая стрижка сверкнула, будто бронзовый шлем, отражая солнечные лучи, пронзающие кубрик, — Войне финиш, забудь считать минуты! Мы победили, вокруг наш океан, и мы идем домой!
- Ты классно сказала, — ответил штаб-капитан, и провел ладонью по ее плечу, — но, если корабль в открытом океане, то график вахт должен отрабатываться и в мирное время.
- Тогда, — сказала она, — я с тобой в паре.
- Ты же была в «собачьей вахте», — возразил он, — тебе еще четыре часа отдыхать.
- Действительно, Лирлав, — согласилась Ригдис, — мы же с тобой были вместе.
- В общем, — добавила Эрлкег, — по графику сейчас Корвин и я.
- Если ты стремишься… — начала Лирлав.
- …Нет, я бы с удовольствием поспала еще часа три, при условии, что Ригдис не будет цинично тыкать меня пальцами и локтями в ребра.
- Это было не цинично, а нежно, — сказала кйоккенмоддингер с глазами цвета льда.
- Да? — переспросила Эрлкег, и повернулась так, чтобы был хорошо виден небольшой свежий синяк на правом боку, — Ну, может, это нежность такая…
- Короче! — подвела итог Лирлав, вскакивая с лежбища, — С кэпом иду я! Согласны?
- Согласны. Шевели ластами, рыжая, — напутствовала ее Эрлкег, сопроводив эти слова звонким шлепком по удачно расположенной попе, и откатилась в сторону, очень ловко избежав прицельного подзатыльника.
- Вы вообще одичали на военной авиабазе, — заявил штаб-капитан Корвин, и вытащил Лирлав вслед за собой из кубрика.
…
На мостике, Рикс и Буги похихикали немного над видом этой парочки, после чего, как полагается по регламенту, передали им вахту и отправились отдыхать. Лирлав тут же занялась кофейным автоматом, а Корвин, порядка ради, проверил курсограф, радар и автопилот, буркнул «все в норме», и закурил самокрутку из цельного табачного листа.
- Что, кэп, — спросила кйоккенмоддингер, — у тебя тоже крутится эта мысль?
- Хэх… — он выпустил изо рта облачко дыма, — …Которая мысль?
- О «приказе U», — пояснила она, — что бы тогда случилось, как по-твоему?
- Случилось бы, — ответил штаб-капитан, — то же, что и сейчас, но на пару дней позже.
- То же самое? А как же люди, которые погибли бы в случае запуска «протокола U»?
Джон Корвин Саммерс отправил к вентиляционному каналу новое облачко дыма.
- Я реалист. Около миллиона человек, которые, видимо, погибли бы в случае подрыва дополнительных морских и воздушных атомных зарядов, стали бы для нас такими же абстракциями, как те полтораста тысяч, которые погибли за две последние недели.
- Блин… — проворчала Лирлав, — …Полтораста тысяч. Это не укладывается в голове!
- Да. Это не укладывается в голове, поэтому: абстракция.
- Ладно, — она кивнула, — пусть для нас это абстракция. Но после «протокола U» по нам, вероятно, нанесли бы ответный атомный удар.
- Это вряд ли, — штаб-капитан покачал головой, — запуск «протокола U» показал бы нашу готовность к неограниченной атомной войне. У оффи Первого мира, и у их придворных консультантов нет такой готовности. Ведь подобная война при любом исходе означает разрушение миропорядка, в котором они только и могут существовать.
- Логично, — согласилась Лирлав и поставила на стол две чашечки кофе.
- Maururoa, — сказал Корвин, сделал глоток и добавил, — очень вкусно. Я думаю, лучше выбросить тему о «приказе U». Это не случилось, и хвала Мауи и Пеле, держащим мир.
Лирлав тоже глотнула кофе, и ответила согласным кивком.
- Наверное, да, кэп. Так будет лучше. Давай о том, каким будет наше новое ранчо.
- Вот, это дело, — одобрил он, поиграл пальцами на клавиатуре бортового компьютера и вытащил на резервный экран девять 3D картинок разных архитектурных сооружений.
- Упс… — удивилась кйоккенмоддингер, — …Это что, готовые проекты?
- Это лишь несколько вариантов, — сказал штаб-капитан, — а общее число вариантов не меньше ста тысяч, как утверждает Николо Чинкл, сицилиец с Токелау, хозяин фирмы, которая предлагает этот концепт виллы. Можно проверить, применив комбинаторику.
- Ну, раз дон Чинкл предлагает проверить, значит, не врет. А из чего это делается?
- Из васпира, — ответил Корвин.
- Из чего? — переспросила она.
- Это, — пояснил он, — акроним от «wasp» и «papyrus». Новый продукт бионики, аналог конструкции осиного гнезда. Именно осы эволюционно изобрели сотовую бумагу.
- Ясно, кэп, это что-то типа водостойкого ячеистого картона, так?
- Да, Лирлав, что-то типа того.
- Ага! — она потерла руки, — А как быстро можно построить дом, и что по деньгам?
Корвин улыбнулся и снова поиграл пальцами на клавиатуре, вытащив на экран общую структуру проекта в интерактивной графике. Лирлав снова потерла руки, и придвинула поближе к себе дублирующую клавиатуру. Можно было не сомневаться: она надолго погрузилась в исследование этого (восьмого по счету) интересного нового проекта для быстрой постройки усадеб. Новогодний ракетный обстрел породил спрос в этом секторе рынка, и меганезийские бизнесмены не зевали: В инфо-сети OYO каждый день появлялось что-нибудь новенькое на тему fast-build. Некоторые канаки выбирали себе подрядчика сходу или, опять-таки с ходу, сами отстраивали коттеджи или усадьбы. Но команда Саммерс не торопилась с выбором. У них была яхта «Матаатуа», достаточно крупная, чтобы служить домом и офисом, пока они выберут симпатичные проекты, и организуют восстановление ранчо. В середине прошлого года они уже использовали «Матаатуа» в таком качестве. Нормально… Корвин задумался на тему о повторении истории, и тут в кармане запищал коммуникатор.
- На связи, — привычно ответил он.
- Aloha, штаб-капитан Корвин, — послышался незнакомый мужской голос, — я капитан-инструктор Снэрг Лофт. Мы виделись мельком на Эрроманго-Вануату.
- Iaora oe, Снэрг, я помню, это было в ноябре позапрошлого года.
- Так точно, Корвин. Слушай, можно я покопаюсь на твоем ранчо на Косраэ?
- Aita pe-a. Только будь осторожен, хер знает, какая была БЧ у вражеских ракет.
- Все ОК, — сказал Снэрг, — я знаю, что делать, проходил спецкурс в Вест-Пойнте. Мне поставили задачу: найти фрагменты этих БЧ. Кстати, купольные корпуса твоей верфи абсолютно не повреждены. Вероятно, сработал твой камуфляж. Техническая разведка противника не заметила их. А вот ранчо в хлам. Воронка двадцать метров в диаметре.
- Да, я в курсе. Кстати, мы придем на Косраэ послезавтра вечером. Welcome aboard.
- Mauru-roa. До связи, штаб-кэп. Aloha.
…
Двумя часами позже. Восточный берег Косраэ. Руины ранчо Саммерсов.
Снэрг Лофт, новозеландец, в 18 лет стал кадетом академии Вест-Пойнт в США, и мог сделать военную карьеру на родине после окончания академии, но внезапно сошелся с девушкой-маори по имени Флокс, вместе с ней сбежал на Вануату, где вступил в клуб реконструкторов Tiki. Он был счастлив, Флокс была счастлива, затем появился малыш Логлэн, который тоже выглядел счастливым. А еще через год события Алюминиевой революции вынудили Снэрга вспомнить военную науку Вест-Пойнта. И он вспомнил качественно, так что сыграл не последнюю роль в победе Народного флота над силами Международной коалиции год назад в Первой Зимней войне, и теперь в завершающейся Второй Зимней войне. Конкретно сейчас капитан-инструктор энергично работал малой саперной лопаткой на дне воронки 20 метров диаметром и полтора человеческих роста глубиной. Его усилия направляла Флокс, глядя на экран ноутбука, присоединенного к сканеру-металлоискателю. Малыш Логлэн находился немного в стороне, на попечении местных волонтеров, вызвавшихся помогать в этой экстренной инспекции.
…Снэрг, наконец, докопался до металлического объекта, отобразившегося на экране и вытащил эту штуку из грунта под прицелом видео-камер волонтеров.
- Ребята, внимание сюда! Максимальное увеличение на маркировку.
… - Вот, я держу палец рядом с этой маркировкой.
- Снято! — сообщил ближайший из волонтеров.
- А теперь, кэп-инст, — сказала локальная судья Кео-Ми, — объясни, что это значит.
- Это, — ответил Снэрг, покачав в руке гнутый кусок металла, — фрагмент БЧ крылатой гиперзвуковой ракеты WR-53, которая есть на вооружении только у США. Такие дела.
…
13 января 2 г.х., Вануату, остров Эфате, Порт-Вила.
От новозеландского Окленда до центральных островов Вануату — 3000 км на север. Для классических Boeing-737, работавших на этом маршруте уже полвека, полетное время примерно три с половиной часа. Самолет, на котором полетела Молли Калиборо, имел маркировку «Air-Vanuatu» — компании, которая перестала существовать после аннексии Вануату в ходе меганезийской экспансии в конце позапрошлого года. Австралийский авиационный холдинг (которому фактически принадлежал авиа-парк Вануату), не стал ничего менять — будто бы ничего не случилось. Как объяснил Молли разговорчивый сосед по салону, такое положение дел всех устраивало, а меганезийские офицеры в аэропорту Бауэрфилд-Порт-Вила недрогнувшей рукой ставили в путевые бумаги экипажа штамп «Department for Tourism and Commerce» с государственным гербом Вануату.
Процедура въезда в Меганезию для пассажиров была проста. Для въезжающих впервые: заполнение от руки очень короткой анкеты, затем шаг в поле съемки 3D-фотокамеры, и произнесение этих анкетных данных вслух под аудио-запись, с приложением ладони к сканеру. Для въезжающих не в первый раз, анкета была уже не нужна. Молли Калиборо остановилась в поле 3D-фотокамеры, и компьютер ее опознал. Над тонкой аркой гейта вспыхнул приглашающий зеленый огонек, и Молли шагнула в зал павильона прибытия, задумчиво вертя в руке свой австралийский паспорт. В любой стране есть паспортный контроль и простановка штампа о прибытии… Но в Меганезии этого, кажется, не было. Молли пыталась вспомнить, проводились ли манипуляции с паспортом в два прошлых визита (на Палау в октябре, и на Честерфилд и Новую Каледонию в декабре), но память отказывалась выдавать эти данные. Тут растерянность туристки привлекла внимание дежурного офицера — довольно симпатичной девушки, кажется филиппинки:
- Aloha, док Калборо! Я лейтенант Эрури. Вам нужен какой-нибудь штамп в паспорт?
- Э-э… Доброе утро, лейтенант. А что значит «какой-нибудь штамп»?
- Ну… — пояснила филиппинка, — …Если, типа, штамп вам нужен, то можно поставить общий меганезийский, или здешний вануатианский, или папуасский, или тонгайский.
- Можно поставить штамп о прибытии в другую страну, вот как? — удивилась Молли.
- Ага, — девушка-лейтенант улыбнулась, — можно выбрать из меню. А можно ничего не ставить. Если вам понадобится штамп позже, то зайдите в полицию, и скажите.
- Понятно, спасибо, лейтенант. Я, наверное, еще подумаю и, если что, зайду.
- Aita pe-a, — лейтенант кивнула, — Maeva te kanaka fenua. Welcome to Meganezia.
…Приятно, когда в незнакомом аэропорту персонально тебя встречают друзья.
Парень — встречающий был типичным туземцем — меланезийцем, на вид лет 25, одежда тоже типичная, шорты и майка. Шорты — зеленые. А майка — красная с изображением Статуи Свободы, причем, почему-то, шоколадного цвета. Он уверенно подошел к Молли Калиборо на выходе из павильона прибытия, и произнес такой монолог:
- Доброе утро, док Молли! Меня зовут Халкидон, или просто Халки. У меня отпуск, и я придумал для тебя очень классную программу, только не говори сразу «нет», а то я так расстроюсь, ты даже не представляешь. Я так расстроюсь, что ты даже не думала, что человек может так сильно расстроиться, а если бы тебе кто-то рассказал, ты бы ему не поверила, что он видел такого расстроенного человека. Вот.
- Доброе утро, Халки, — ответила она, — Скажи прямо: ты военный?
- Так точно! Я мичман авиации Народного флота. Если честно, док, то мы придумали программу для тебя вместе с моим компаньоном, мичманом Фйаре. У него тоже будет отпуск, немного позже.
- Ах вот как, — произнесла доктор Калиборо, — и что в этой программе?
- В этой программе остров Амбрим! — ответил Халкидон, — Там всего 40 км от берега до берега, но приключения там везде! Такой волшебный остров. Не просто так богиня Пеле оставила на Амбриме прядь своих волос. Я не обманываю! Это можно увидеть! Волосы богини Пеле серебристые, как звезды. А рядом есть два озера кипящего камня. В науке вулканологии, это называется: открытые магматические очаги. Они в кратерах вулканов Бенбоу и Марум. А еще, там есть джунгли гигантских папоротников, в которых живут динозавры… Ну, сейчас, может быть не живут, потому что другая геологическая эра, а может и живут, науке это пока неизвестно. Про тигровых акул-оборотней, что живут на коралловых рифах около Амбрима, мировое научное мнение тоже пока не определилось. Австралийские биологи сомневаются, а наши, здешние колдуны говорят: это другой вид акул. В Австралии тигровые акулы не могут превращаться в людей и обратно. Нигде не могут, только на Амбриме. В науке такой специальный вид называется «эндемик». Ты можешь поговорить на Амбриме с колдунами. Амбрим — это главный центр колдовства канаков, типа как Хогвартс в кино про Гарри Поттера. Наш с Фйаре третий компаньон, Лелеп — колдун. Он молодой, примерно наших лет, но уже с хорошей репутацией. E!
- Вот как? Ваш третий компаньон умеет превращаться в тигровую акулу и обратно?
- Лелеп умеет… — тут Халкидон чуть стушевался. — Но у него получается не всегда.
- Ну-ну… — произнесла Молли, — а теперь скажи, Халки, почему ты предлагаешь это замечательное приключение мне, хотя впервые меня видишь?
— Это понятно, — ответил мичман, — меня попросил команданте Гремлин. А теперь, док Молли, пошли вот туда. Там у меня автожир. Лучше лететь прямо сейчас, потому что родичи мне позвонили, что началось извержение вулкана Марум. За час пока мы туда долетим, как раз будет красивая туча пепла. Ты даже не представляешь, какая! Вот!
…
По меркам Амбрима, это было небольшое извержение. Даже не извержение, а просто всплеск активности — не очень редкий, но яркий феномен. Воздушная экскурсия вокруг развивающегося выброса пепла, достаточно безопасна (если хорошо контролировать дистанцию), но способна вызвать у туриста естественное нервное потрясение.
Доктор Калиборо была далеко не из робкого десятка, но зрелище чудовищных облаков угольно-черной субстанции, взмывающих на многокилометровую высоту, над жерлом, светящимся красно-оранжевым огнем, напугало даже ее. Ведь, не имея летного опыта, сложно оценить дистанцию в воздухе. Ей казалось, что до непроницаемой клубящейся черной стены можно почти дотянуться рукой. Но, кроме естественного страха, Молли испытывала совершенно детский восторг: судьба подарила ей возможность наблюдать собственными глазами такое чудо природы. Все полчаса обратного полета до деревни Булевак на юго-западном берегу Амбрима, Молли была так погружена в свои новые впечатления, что просто молчала. Когда автожир приземлился на грунтовой площадке около гостевого бунгало, она смогла произнести.
- Огромное спасибо, Халки! Это было непередаваемо!
- Aita pe-a, док Молли! Я рад, что тебе понравилось!
- Мне фантастически понравилось! А ты уже раньше летал вокруг таких выбросов?
- Нет, но это не очень сложно. Бывало намного сложнее.
- Намного сложнее? Вот как? И где же?
- На тренировках. Нас учили летать сквозь заградительный зенитный огонь. Но, это не понадобилось на практике. Реально, повезло.
- Повезло? Ну-ну. Только, пожалуйста, Халки, береги себя.
- Я всегда себя берегу, Молли. И мой компаньон Фйаре тоже себя бережет. У нас ведь большая семья, и если с нами что-то случится, то они расстроятся. Это неправильно.
- Тут я с тобой полностью согласна, — сказала Молли.
- О! — обрадовался Халкидон, — значит, у меня научно-обоснованное мнение. А скажи, когда ты хочешь посмотреть тигровых акул? Наш с Фйаре третий компаньон, Лелеп, я рассказывал про него, сейчас как раз готовит новое колдовство с этими акулами.
- Вот как? Это крайне интересно, Халки, но сегодня я психологически не готова еще и к тигровым акулам. Скажи, ваш компаньон Лелеп не очень обидится, если мы перенесем встречу с этими замечательными акулами на завтра?
- Нет, док Молли! Он не обидится, и акулы не обидятся. Сейчас ты можешь помыться от пепла, и отдохнуть, а потом пойдем кушать свинью с морскими гребешками. Это такой специальный рецепт, его знает только наша старшая жена, и еще две ведьмы, которые живут на севере Амбрима. Это так вкусно, что ты даже не поверишь, пока не поешь.
- Вот как? — Молли сделала слегка удивленное лицо.
- Да, так. Это колдовской рецепт. Я тебе уже говорил: Амбрим — центр магии канаков.
- Понятно. В таком случае, я иду мыться, отдыхать и психологически настраиваться.
…
14 января. 4000 км северо-западнее Вануату. Американский остров Гуам.
В огромных апартаментах класса «Royal Suite» 5-звездочного отеля «All Season» с видом на океан, собралась странная компания из шести человек:
Джереми Пенсфол — Госсекретарь США.
Райан Бергхэд — начальник штаба Тихоокеанского флота США.
Дебора Коллинз — директор CIA.
Амели Ломо — одна из судей Верховного суда Меганезии.
Арчи Дагд Гремлин — коммодор Южного фронта.
Хелм фон Зейл — штурм-капитан INDEMI.
Разговор начал Госсекретарь, обратившись к делегации гостей с вопросом:
- Леди и джентльмены, я не понимаю, какие у вас основания подозревать Соединенные Штаты в нарушении Сайпанского пакта?
- Мы не подозреваем, — сказала 19-летняя доминиканка Эмили Ломо, — мы знаем.
- Знаете что, мисс?
- Знаем, что вы нарушили пакт. Вы прочли нашу ноту, мистер Пенсфол?
- Извините, но пока нет. Ваша нота изучается соответствующими службами. Подробнее может объяснить миссис Коллинз.
- Очень хорошо, — сказала Амели, — тогда пусть миссис Коллинз объяснит вам.
- Э-э… — Госсекретарь задумался, — …Ладно, если вы настаиваете мисс Ломо…. Э-э. Я попрошу миссис Коллинз изложить суть проблемы.
- Сэр, — ответила директор CIA, — меганезийская сторона полагает, что действия частной армии Co-Ra-Re координировались военными структурами США, а обстрел территории Меганезии в новогоднюю ночь проведен гиперзвуковыми крылатыми ракетами WR-53, переданными структурам Co-Ra-Re из арсеналов вооруженных сил США.
- Но, это же недоразумение! — Госсекретарь искренним жестом развел руками, — Надо принимать во внимание, что Co-Ra-Re это негосударственная структура. Американское правительство не несет ответственности за ее действия.
Амели Ломо повернулась к Гремлину.
- Коммодор, эти ракеты, WR-53, можно купить на открытом рынке, или как?
- Нет, сента верховная судья, это стратегическое вооружение. WR-53 производятся по спецзаказам, все эти изделия номерные. Кэп фон Зейл проследил трафик трех изделий, фрагменты которых были найдены на Табуаэране, на Таити, и на Косраэ.
- Отлично, — сказала Амели, и повернулась к фон Зейлу, — кэп, может карты на стол?
- Все карты, сента верховная судья? — спросил он.
- Да, кэп, зачем тянуть ската за хвост.
- ОК, — сказал штурм-капитан INDEMI, и положил на стол три пластиковых конверта с листами цветных распечаток, — итак, леди и джентльмены, я прошу внимания. В левом конверте схема трафика трех единиц WR-53. В правом конверте журнал расшифровки перехватов радио-сеансов офицеров Co-Ra-Re. А в среднем конверте — фрагменты из телефонных разговоров Муссы-Имрана, принца Брунея. Я надеюсь, адмирал Бергхэд согласится прокомментировать эти бумаги в аспекте позиционной военной тактики.
- Э-э… — Госсекретарь повернулся к адмиралу, — …Тут ведь сомнительные данные?
- Не знаю, сэр. Надо сверить с компьютером, и тогда будет видно.
- В таком случае, — сказал Госсекретарь, — давайте объявим перерыв два часа. Мистер Бергхэд сверит данные с компьютером, а миссис Коллинз покажет нашим гостям бар.
- Мистер Пенсфол, — сказала Амели, — может, поговорим где-нибудь тет-а-тет?
- Э-э… Я даже не знаю… М-м… Я не знаю, насколько это соответствует…
- Это соответствует, мистер Пенсфол. Нам есть, что сказать друг другу.
- М-м… Если миссис Коллинз сочтет это возможным…
- Я думаю, сэр, — произнесла директор CIA, — что предложение мисс Ломо разумно.
- Э-э… Тогда конечно, почему бы и нет?
…Джереми Пенсфол еще не понял, как все плохо, а Дебора Коллинз поняла, и поэтому посоветовала Госсекретарю согласиться на беседу тет-а-тет с Амели Ломо. При провале спецоперации надо начинать переговоры с противником, и чем раньше, тем лучше. Она немного сочувствовала Пенсфолу, поскольку хорошо знала profile его собеседницы. Эта персона попала в спецфайлы CIA в позапрошлом ноябре, вскоре после Алюминиевой революции, когда была волонтером-пилотом фронтовой логистики Народного флота в Восточной Полинезии. Дело не в военных подвигах, а в том, что ее отец, Ломо Кокоро, владелец фирмы «Нефертити-Гаити», занимающейся какао-бобами и шоколадом, был влиятельной фигурой в кокаиновой мафии, и в жреческой структуре культа Вуду. Его прозвище: «Шоколадный Заяц Апокалипсиса» достаточно хорошо отражало его стиль ведения бизнеса. Дочка пошла в папу, и уже в январе прошлого года «отметилась» на острове Бора-Бора на мафиозном «симпозиуме» по вопросу восстановления Великой Кокаиновой Тропы через Тихий океан. А 1 февраля фортуна забросила Амели Ломо в Верховный суд (на одно из трех судейских мест по жребию). Год полномочий данного состава суда истекал через две декады, но Амели за год успела чертовски много…
…Додумав до этого момента, Дебора Коллинз решительно поставила точку. Зачем ей заниматься проблемами Пенсфола? Пусть сам выпутывается. А она, Дебора, вовсе не намерена упускать шанс мило пощекотать нервы мимолетным флиртом с Хелмом фон Зейлом и Арчи Дагдом Гремлином. Она была на десяток лет старше этих мужчин, но благодаря армейской привычке поддерживать форму, выглядела… В общем, неплохо выглядела. А два субъекта из top-10 самых опасных военных преступников планеты, несколько возбуждали ее… Дебора обворожительно улыбнулась, и предложила:
- Джентльмены, позвольте на правах хозяйки угостить вас коктейлем «Лагуна Гуама».
- У меня альтернативное предложение, — отреагировал фон Зейл, — я угощаю.
- Но, — добавил Гремлин, — по-моему, нашей компании лучше подойдет не какая-то там сладкая ерунда с ликером, а бутылка красного вина и хороший стэйк с кровью.
- О!.. — произнесла Дебора, сделав большие глаза, — …Мне нечего возразить. Идем!
…
Вот так, участники неформального саммита временно разделились, и примерно через четверть часа на закрытом пляже отеля в полусотне шагах от линии волн можно было наблюдать Госсекретаря США и Верховную судью Меганезии, которые устроились на шезлонгах под живописной пальмой. Фактически, за ними наблюдали три субъекта:
Первый: менеджер отеля, в чьи функции входила отправка официантов с коктейлями, легкими закусками и кофе к VIP-клиентам, отдыхавшим у бассейна и на пляже.
Второй: сотрудник CIA, ответственный за безопасность (на неформальных саммитах исключено использование обычной службы охраны государственных служащих).
Третий: частный детектив из агентства «Drummond &Temperance Ltd».
О последнем фигуранте — разговор особый. Как известно, подавляющее большинство американцев обращаются к частным детективам, если подозревают свою жену (мужа) в измене. Это — предмет более половины (!) всех контрактов детективных агентств. Для сравнения, на втором месте по частоте (одна шестая) — контракты на расследования, касающиеся ситуаций в бизнесе. И чуть менее одной трети контрактов распределены по более мелким темам (поиск людей, документов, домашних животных и т. п.).
Саванна Пенсфол, супруга Госсекретаря США, была стервой, типичной для «высшего общества» США (в таких вот стерв к 40 годам, как правило, превращаются Правильно Воспитанные Целеустремленные Девушки из Хороших Семей). Миссис Пенсфол все сильнее подозревала мужа в изменах с секретаршами, с журналистками, и с любыми сексуально-привлекательными особями женского пола. Соответственно, она заключила типичный контракт с агентством «Drummond &Temperance Ltd», по которому агентство следило за Джереми Пенсфолом за твердую ежемесячную оплату, и за премию в случае обнаружения измены. При этом доказательствами измены могли служить: фото- и видео- записи встреч, аудио-записи разговоров (в т. ч. телефонных), копии E-mail, «а также те показания или улики, которые могут быть включены в доказательную базу в суде».
Сейчас частному детективу Питеру Каттлеру казалось, что он в двух шагах от премии. «Объект» вышел на пляж вместе с чернокожей девушкой около 20 лет, одетой в шорты и топик, и устроился с ней вдвоем в уголке пляжа. Кстати: Госсекретарь Пенсфол сейчас должен был находиться не на Гуаме, а в тысяче миль севернее — в Японии на встрече с группой политических консультантов нового премьер-министра Окадзаки Кано. Очень распространенный вид супружеской измены: муж летит на ответственное совещание в отдаленный регион, а там выкраивает денек и оказывается на ближайшем курорте…
Питер Каттлер незаметно прицелился в парочку камерой сотового телефона, и быстро классифицировал подружку Госсекретаря. Точно не проститутка, но и не постоянная фаворитка. Знакомство явно недавнее, но очень доверительное, судя по тому, как они вдвоем рассматривают что-то на экране компактного планшетника (эх, знать бы, что — возможно, это материал, за который миссис Пенсфол даст дополнительную премию). Интересно, чем Джереми Пенсфол привлек эту прекрасную чернокожую сеньориту? Действительно, сеньориту, а не простую девчонку с улицы. Частный детектив Каттлер обладал достаточным опытом, чтобы определить это не по одежде (одежда на пляже не показатель), а по поведению девушки и по поведению обслуживающего официанта. С удивлением, детектив заметил, что официант обращает больше внимания на то, чтобы снискать расположение не Пенсфола, а девушки. Значит, она была тут перспективным источником экстраординарных чаевых (а официанты не ошибаются в таких вещах). У Каттлера в голове мелькнула мысль: «А что если эта сеньорита намерена стать миссис Пенсфол, а еще лет через семь — Первой леди США? Кое-кто уже пишет, что нынешний Госсекретарь может в будущем стать хозяином Белого дома. Вот и мотив»…
…В то время, как Питер Каттлер снимал фильм и выстраивал цепь рассуждений, за ним наблюдал некий персонаж, убедительно изображавший итальянского бизнесмена. Майор Брунелли из Command-«F» CIA был этническим итальянцем, хотя родился в Сан-Диего, Калифорния. В то время, пока Каттлер классифицировал Амели Ломо, майор Брунелли классифицировал самого Каттлера. Сначала он предположил, что этот болван, который «светится со своей дурацкой скрытой камерой, как жопа в гостях» — стажер INDEMI на учебном задании по мониторингу VIP (верховной судьи). Но, майор сразу отбросил эту мысль. Дядька старше 30 лет — какой стажер? И он северянин, на солнце бывает не так часто, а любой европеоид нези обладает характерным загаром постоянного обитателя тропиков. Тогда кто этот дядька? Может папарацци? Вряд ли. Во-первых, тут не видно достойного сюжета. Во-вторых, папарацци работают с хорошей фото-видео техникой, а видеокамера-зажигалка никогда не даст высокого качества. Короче: дядька мутный, а следовательно, к нему должна быть применена «процедура третьей степени».
Майор Брунелли дал чуть заметный знак трем оперативникам, и показал жестом «схема солнечный удар». Через минуту, двое оперативников (изображающих экстравагантную парочку серферов) прошли рядом с «мишенью» и мишень, вроде бы совершенно без их участия, хлопнулась в обморок. Тут возник третий оперативник: «Пропустите, я врач! Отойдите назад! Закройте его от солнца! Так! Срочно в госпиталь! У кого тут катер?»
…Через полчаса частный детектив Питер Каттлер очнулся в просторной каюте катера, дрейфующего в океане в нескольких милях от берега Гуама. Двое субъектов, которые находились здесь же в каюте, могли бы запросто сыграть главные роли в фильме типа «Техасская резня бензопилой» или «Парень по прозвищу Мачете». А Каттлер лежал в неудобной позе на диване, абсолютно голый, зато в наручниках.
- Очухался, придурок? — ласково спросил его один субъект, похожий на мексиканца.
- Какого черта? — пробормотал Каттлер, с трудом ворочая языком.
- Сейчас объясню, — пообещал второй субъект, похожий на боксера-тяжеловеса, и без предупреждения врезал частному детективу кулаком по ребрам так, что тот снова на некоторое время выпал из реальности.
- Очухался, придурок? — вторично спросил мексиканец через несколько секунд.
- Да, — буркнул Каттлер.
- Вот, — мексиканец хищно усмехнулся, — теперь ты отвечаешь кратко и по делу. И это правильно. Так мы быстрее завершим наши дела, а потом… Одно из двух. Ты понял?
- Я понял.
- Вот и хорошо, что ты такой умный и понятливый. На кого ты работаешь?
…
В то время, когда на катере в океане началось продуктивное выяснение рода занятий мистера Каттлера, на пляже под пальмой Амели Ломо завершила изложение проекта выплаты скрытых репараций Соединенными Штатами Америки в пользу Меганезии. В общих чертах схема была такова: правительство США изымает часть золота из своего национального пая в Международном Валютном фонде, и из обязательного страхового резерва в ETF-фонде «G-Trust», в обмен на долгосрочные низко-доходные облигации. Полученное золото формально расходуется на борьбу с Аль-Каидой в странах, где по техническим причинам не в ходу банковские средства платежей. А фактически золото делится на две равные доли, одна из которых уходит в Меганезию, а вторая — в кассу финансово-политического клана, представителями которого, в частности, является сам Госсекретарь Пенсфол и его босс — президент США Эштон Дарлинг.
Проект нашел отклик в честной патриотичной душе Джереми Пенсфола, но оставались некоторые неясные детали, и Госсекретарь закономерно поинтересовался:
- Мисс Ломо, а о какой сумме идет речь?
- О весе, мистер Пенсфол, — поправила она, а потом объявила, — тысяча тонн золота.
- Сколько?! — изумленно переспросил он.
- Тысяча тонн, — спокойно повторила дочка доминиканского мафиози, — половина — вам, полвина — нам. Не так много. В федеральном резерве США около восьми тысяч тонн, в резерве МВФ около трех тысячи тонн, из которых 500 тонн приходится на пай США, а в резерве американского паевого ETF-фонда «G-Trust» полторы тысячи тонн. Мы сейчас говорим о скромном количестве: тысяча тонн, и предлагаем сделку, выгодную и вам, и Америке. Если хорошо это подать, то Америка опять спасет мир от терроризма, так?
Госсекретарь задумался. По мимике нетрудно было догадаться, что в его душе сейчас борются два чувства: естественная жажда чиновника к распилу бюджетных фондов и разумное опасение перейти грань, за которой начинаются серьезные неприятности. В нерешительности, он потыкал пальцами в кнопки калькулятора.
- Черт побери, это же 60 миллиардов долларов. Вы понимаете, мисс Ломо?
- Да, я понимаю. Это в дюжину раз меньше годового военного бюджета США.
- Поймите, мисс Ломо, расходы на оборону это качественно иная область!
- Может, и так, — нехотя признала меганезийская судья, — давайте, я вам другой пример приведу. Схема Полсона. Выкуп невозвратных ипотечных бумаг у банков. Этот фокус применяли дважды. Туда заливали из бюджета по четверть триллиона долларов в год.
- М-м… — Пенсфол снова задумался, — …Пожалуй, в этом есть здравый смысл. Конечно, борьба с возрастающей угрозой терроризма… Важное выступление султана Брунея…. Проблема распространения ядерных бомб… Но Аль-Каида сейчас уже не имеет такого высокого PR-потенциала, как в начале века.
- Если проблема только в этом, — ответила Амели Ломо, — то можно поднять PR, просто показав репортерам найденную и обезвреженную террористическую атомную бомбу.
- Где показать? — спросил он.
- Знающие люди, — сказала она, — советуют показать это на атлантическом побережье, в штате Южная Каролина.
- М-м… На побережье Южной Каролины?
Амели утвердительно кивнула.
- Это лучшее место для PR, ведь там ранчо президента Дарлинга. В Миртл-Бич, да?
- М-м… Верно, мисс Ломо, ранчо президента там. Но я пока не уловил суть проекта.
- Я объясняю. Надо сразу пригласить репортеров, и при них обследовать. Типа, все без обмана. Пусть TV-каналы это покажут, и пусть ученые это прокомментируют.
- М-м… Наверное, мисс Ломо, это эффектный ход. Но атомная бомба должна быть убедительной для ученых. Значит, кто-то должен сделать и доставить такую бомбу.
- Не беспокойтесь, мистер Пенсфол, все уже сделано, и доставлено на место.
- Э-э… На какое место?
- На побережье Южной Каролины, туда, где лаборатория Аль-Каиды, — пояснила дочка доминиканского мафиози, — мы вам подскажем, где конкретно. Но надо торопиться, а то бомбу могут случайно найти туповатые полисмены этого баптистского штата, или какие-нибудь другие болваны. Они не смогут разобраться в детонаторе и привести эту бомбу в действие, но могут развинтить, или пробить дырку. Бомба жидкостная, в ней три тонны пудинга из тяжелой воды и актиноидов. Плохо, если это выльется на курортный пляж.
- О, черт… — тихо произнес Госсекретарь, — …О, черт, черт, черт…
…
Через несколько часов. Вашингтон. Джорджтаун.
Утро 14 января в местном часовом поясе.
Джорджтаун — небольшой пригород Вашингтона иногда называют символом старого американского колорита под боком у безликой столицы. Именно здесь, в старом доме, прошедшем реновацию, обитала семья Пенсфола. Конечно, Саванна Пенсфол не стала встречаться дома с Мэттью Джексоном, директором частного детективного агентства «Drummond &Temperance Ltd». Обилие мелких ресторанов в Джорджтауне позволяло устроить встречу в радиусе триста метров от дома в любом из дюжины мест, но миссис Пенсфол выбирала всегда ресторанчик: «Барбекю от дяди Виллиса», поскольку ее там хорошо знали, всегда готовили на ее вкус, и обходились с ней, будто с королевой. Эта ситуация ужасно не нравилась мистеру Джексону (он понимал, что при таком особом отношении, весь персонал «наставляет уши» на VIP-клиентку, а потом разбалтывает знакомым). Но, Саванна Пенсфол была непреклонна в выборе. Что делать? Она платит, следовательно, она права. И сегодня речь сразу зашла о новых платежах.
- Миссис Пенсфол, — начал Мэттью Джексон, — наш полевой агент добыл очень ценную информацию о вашем муже, но это потребовало экстренных расходов, кроме того, ему пришлось рисковать жизнью, я говорю это без преувеличений…
- А, по-моему, — сварливо перебила она, — вы, Мэттью, просто ищете поводы, чтобы без предъявления результата снова получить денег. У вас в кармане очередной счет сверх оговоренной суммы. Почему мне приходится платить за пустые разговоры и обещания? Почему вы не принесли мне ни одной фотографии Джереми с этими шлюхами?
Эта фраза была произнесена таким тоном, как если бы ежедневно у городского фонтана мистер Джереми Пенсфол занимался сексом с женщинами легкого поведения, и только фантастическая лень персонала «Drummond &Temperance Ltd» мешала заснять данный процесс на фото-камеру. Мэттью Джексон стоически перенес это замечание (поскольку заранее был готов к нему) и негромко ответил:
- Миссис Пенсфол, я хочу сообщить, что наш агент проследил тайный перелет мистера Пенсфола из Токио на остров Гуам и встречу с женщиной в отеле «All Season». Агент заснял всю встречу на видео-камеру, но телохранители этой женщины напали на него, причинили ряд травм, и отняли всю карманную электронику, включая средства связи. С большим трудом мы добились, чтобы эти бандиты позволили агенту сесть в самолет до Гонолулу. Сейчас мы работаем над тем, чтобы добыть записи с видеокамер отеля. Это требует значительных секретных платежей, вы же понимаете: сотрудники отеля…
- Прекратите набивать цену! — взвизгнула Саванна Пенсфолл, — Я ничего не получила, а должна, по-вашему, оплачивать кругосветное путешествие вашему агенту! Вашингтон — Токио — Гуам — Вашингтон, и все это за мой счет! И с чего это вдруг я должна платить программистам отеля за то, чтобы они сделали свою работу: скопировали эти файлы и переслали мне? Это ведь их обязанность! И откуда я могу знать, что вы не заберете эти деньги себе в карман? Почему вы молчите, мистер Джексон?
Директор «Drummond &Temperance Ltd» скромно потупил взгляд. Он знал: бесполезно объяснять этой клиентке, что сотрудники отеля подписывают обязательство никогда не передавать файлы видео-записей с камер слежения никому, кроме полиции и суда, и что Вашингтон — Токио — Гуам — Вашингтон, это вовсе не кругосветное путешествие.
- Миссис Пенсфол, — тихо произнес он, — если вы разрешите, то я изложу план, который разработали наши специалисты.
- Да, я разрешаю, и надеюсь услышать что-то более внятное, чем просьба дать денег!
- Миссис Пенсфол, я понимаю ваше недовольство, но мы не предполагали, что ваш муж связался с настолько криминальной персоной. Я имею в виду эту женщину…
- А я вас предупреждала! — с триумфом в голосе перебила она, — Я вас с самого начала предупреждала, что в этой аморальной игре завязаны криминальные силы! Но вы меня просто не выслушали внимательно! Теперь, надеюсь, вы будете умнее.
- Да, конечно, миссис Пенсфол, вы были правы, и сейчас вы абсолютно правы.
Саванна Пенсфол скорчила высокомерную гримасу.
- Наконец-то вам хватило ума это понять, мистер Джексон. И хватит тратить время на запоздалые извинения. Вы, кажется, собирались изложить какой-то план.
- Я как раз к этому перехожу, миссис Пенсфол. Как я уже говорил, наш агент на Гуаме подвергся нападению, и у него изъят весь отснятый материал. Но в отеле «All-Season» множество видео-камер: у всех входов, в холле, в лифтах, и на этажах. Эта женщина безусловно попала на их записи. И наш агент ее опознает. Далее, мы узнаем, кто она, и выясним, была ли она в отеле в Токио вместе с вашим мужем, и в других отелях, где он останавливался в деловых поездках. Кроме того, мы подкупим персонал отелей…
- …Правильно! — опять перебила жена Госсекретаря, — Опросите всех, кого возможно! Сделайте это немедленно! Сейчас я переведу вам деньги, но учтите, мистер Джексон: полный отчет о расходах должен быть составлен детально и вовремя!
…
Это же время, остров Гуам (в местном часовом поясе — несколько позже полуночи 16 января). Маленький аэродром японского отеля «Azuta» на краю острова, на дамбе в Кокосовой лагуне (примерно 30 км к югу от Хагатана — столицы Гуама).
Самолет-реплика «Зеро» — легендарного японского истребителя 1940-го года, коротко разбежался по полосе, и ушел в звездное небо. Здесь, в «Azuta» (маленькой Японии на американском острове) такая картина уже выглядела обычной. Весной прошлого года, с подачи меганезийских партнеров, эти отели отказались от давно привычных авиа-такси «Piper PA-28 Cherokee» (производства США) в пользу таких же по размеру этнически-японских «Zero-Kanaka» (производства, правда, не Японии, а… в общем, понятно).
Так что вылет маленькой меганезийской делегации с Гуама (как и прилет позапрошлой ночью) был очень-очень незаметным. КАК БЫ их тут и не было. Пилот делегации — суб-лейтенант Тако Нэко, этническая японка, информационно-продуктивно провела день в «Azuta», общаясь с японскими японцами из числа туристов и персонала. Теперь, после взлета и набора высоты, Хелм фон Зейл решил расспросить ее, пока впечатления свежи.
- Нэко, как, по-твоему, изменилось их отношение к Меганезии после атаки 5 января?
- По-разному, — ответила она, — кто-то говорит, что атомное оружие — абсолютное зло, и нельзя было его применять. Кто-то считает, что Накамура помогал Окадзаки прийти к власти, вместо того, чтобы убедить Итосуво остановиться. А кого-то беспокоит особое уважение в самурайском духе, которое Накамура оказал японским морякам с подбитых кораблей. Это поощряет независимый милитаризм в Японии. В общем, так и есть.
- Ты считаешь, — спросила Амели Ломо, — что Накамура сильно сыграл в самурая?
- Все зависит от цели, — отозвалась суб-лейтенант, — если цель: повысить престиж анти-американских кругов в Японии, и ничего другого, то Накамура сыграл сильно.
- Кажется, — сказал Гремлин, — я чего-то не понимаю в правилах этой игры.
- Это, — пояснил фон Зейл, — специфика японского историко-социального менталитета. Америка воспринимается двойственно. С одной стороны, Америка — это источник идеи прогресса. Без поддержки Америки не было бы ни Революции Мейдзи в 1868 году, ни Великой Азиатской Империи в 1914 году, ни модернизации Мак-Артура в 1945 году. С другой стороны, Америка поддерживала и развивала Японию каждый раз, лишь чтобы цинично использовать в качестве вассала-сателлита в войне и в мировой конкуренции.
- Хелм, — окликнула Амели Ломо, — а ты не забыл, что Япония воевала с Америкой?
- Ну, воевала. 4-летний бунт на фоне 150-летней вассальной покорности. Этот бунт был жесточайше подавлен. Так вот: двойственность. Среди японских оффи можно условно выделить два вида милитаристов. Первые гордятся ролью Японии, как непотопляемого авианосца США. Вторые — гордятся, что Япония врезала Америке в начале той войны.
- Извини, штурм-кэп, — вмешалась Тако Нэко, — но ты очень примитивно толкуешь.
- Так точно. Я толкую примитивно, чтобы вкратце пояснить метод реализации приказа Верховного суда по американо-японскому блоку.
- Блок должен быть дезорганизован, — лаконично сказала Амели Ломо.
Тако Нэко за штурвалом коротко кивнула.
- Если только в этом смысле, то можно толковать, как это делает штурм-кэп.
- Кажется, — сказал Гремлин, — я в этом салоне единственный, кто не уловил тему.
- Если в общих чертах, — пояснил фон Зейл, — то оффи США вовсе не хотели отставки Итосуво. Их устраивал его курс на углубление интеграции с Америкой, но они решили подставить его, чтоб был скромнее. Удар вышел таким сильным, что Итосуво ушел, но ничего критического. Окадзаки тоже устраивал оффи США. Да, он националист, но не фанатичный. Можно договориться, чтобы он не сильно торпедировал интеграцию. И, Госсекретарь Пенсфол полетел в Токио, чтобы начать переговоры.
- О чем конкретно? — спросил Гремлин.
- Вероятно, коммодор, о тех военно-технических средствах, которые позволят Японии удерживать стабильный коридор на юг через наш Каролинский архипелаг к морским нефтяным полям островов Солангай. Этот коридор готовил Итосуво, но война…
Гремлин негромко хлопнул в ладоши.
- Ясно, штурм-кэп. У Пенсфола есть, что предложить Окадзаки. Мы вынудили Пенсфола сделать перерыв в переговорах в Токио, слетать на Гуам и уладить дело с репарацией за обстрелы наших объектов. Но он снова летит в Токио. Что изменилось?
- PR изменился, — сказала Амели Ломо.
- PR? — переспросил Гремлин, — Из-за того фотографа на пляже?
- Ага, — подтвердила юная Верховная судья.
- Но, ты сказала, что его сцапала охрана CIA. Вряд ли они оставили ему фотокамеру.
- Ага. Только это не отменяет тему. Потому что фотограф не кто попало, а кто надо.
- Упс… — коммодор резко напрягся, — …Так этот фотограф наш человек?
- Еще хуже, — ответил штурм-капитан фон Зейл, — это человек Саванны Пенсфол.
- Короче, — пояснила Амели, — у Госсекретаря жена — параноидная сука, что, по ходу, не редкость в оффи-верхушке. На этом построена спецоперация. Предсказуемость, вот!
…
Полдень той же даты 16 января, аэропорт Токио.
30-метровый административный «Bombardier-Gulfstream», изящный, как белая птица счастья из героического фэнтези, почти бесшумно взмыл в солнечное голубое небо, и стремительно ушел в далекую высь за облака, чтобы, согласно правилам внеплановых вылетов в этом аэропорту, быстро освободить маневровое воздушное пространство…
- …Долбанный самолет! — пробормотал Джереми Пенсфол, глотая вторую таблетку из разряда рекламируемых, как абсолютное средство от авиа-дискомфорта, — Долбанный аэропорт! Долбанная Япония! Что, черт возьми, случилось?
- Вы спрашиваете о переговорах, сэр? — спокойно уточнила Дебора Коллинз.
- Да, черт возьми, я именно об этом. О сорванных переговорах. Может, вы в состоянии объяснить, какого черта этот долбанный Окадзаки Кано, без предупреждения расширил формат, включив туда кроме спора с Меганезией о транзите до Солангайских островов около Новой Гвинеи, еще и спор с Южной Кореей про чертовы островки Такэшима?
- Формально, сэр, это потому, что Япония опасается не только за трафик к Солангаю, который оказался блокирован меганезийским флотом по дуге Филиппины — Каролины — Бугенвиль, но и за принадлежность своих малых островов Огасавара и Такэшима.
- Но черт побери! Острова Огасавара в Тихом океане, а Такэшима — в Японском море!
- Совершенно верно, сэр. Но японский МИД объединяет их, как подверженные риску меганезийской экспансии на север вдоль Марианской гряды. Как вам пояснил мистер Окадзаки, после того, как США, фактически, отдали Меганезии контроль над группой необитаемых островов в Марианской гряде к северу от Сайпана, возникла угроза, что Меганезия двинется дальше на север, на необитаемый мини-архипелаг Иото, который является, по сути, японским продолжением Марианской гряды…
Госсекретарь Пенсфол схватился за голову.
- Миссис Коллинз, я все это же слышал и читал. Но при чем тут островки Такэшима, которые рядом не стояли с Меганезией, и находятся в Японском море?
- Позвольте, сэр, — сказала директор CIA, — я напомню историю проблемы. Такэшима считаются частью Японии, поскольку не отторгались по акту капитуляции 1945 года, однако, контролируется Южной Кореей с 1953 года, после того, как в 1952 году там утратил значение военный полигон США. Далее, уже в 2007 году, согласно акту…
- …Миссис Коллинз! Я все это знаю. Но при чем тут Меганезия?
- Мистер Пенсфол, как указано в меморандуме, который вам передал Окадзаки Кано, проблема Такэшима обострена тем, что в этом вопросе Северная Корея поддерживает Южную Корею. Это единственный прецедент солидарного выступления двух Корей, причем это направлено против Японии. В таком виде оно тянется с 2007 года.
- Это я тоже знаю, — сердито буркнул Пенсфол, — но, все же, при чем тут Меганезия?
- Дело в том, сэр, что Меганезия расширяет теневые контакты с Северной Кореей, и с маргинальными режимами Сайберского Приморья. Инцидент в Беринговом проливе доказал, что диверсионный флот Меганезии способен оперировать в Тихом океане до полярных широт…
Джереми Пенсфол снова схватился за голову.
- Я вас умоляю, миссис Коллинз, не повторяйте эту чепуху. Один теракт, даже очень масштабный, не означает, что какая-то зона стала театром военного присутствия. В противном случае, надо считать весь мир театром военного присутствия Аль-Каиды!
- Именно это предлагает султан Брунея, — заметила директор CIA.
- Миссис Коллинз, не надо про султана Брунея! Он испугался, что сгорит его нефть, и поэтому сказал в эфир все, чего от него хотели нези! Давайте вернемся к Японии.
- Да, сэр. Как я уже сказала: у Японии имеются формальные аргументы, чтобы увязать проблему островов Такэшима с проблемой трафика к островам Солангай.
- Формально… — откликнулся Госсекретарь, — …Я понимаю, что формально японцы в очередной раз требуют, чтобы Америка выбирала, кто для нее более важен, в качестве союзника: Япония или Южная Корея. Но это формальный повод, а в чем причина?
- Сказать прямо, сэр? — предложила Дебора Коллинз.
- Да, пожалуйста, скажите прямо, коротко и ясно, если вас не затруднит.
- Проблема в том, сэр, что у вашей жены стервозный характер и много лишних денег.
- Вы про этого наглого частного детектива? — спросил он.
- Нет, я про то, что случилось дальше, — ответила директор CIA и протянула Пенсфолу включенный планшетник с новостным сайтом, уже выведенным на экран.
*** Тихоокеанский дайджест таблоидов — 16 января ***
* Общая вечеринка американских чиновников и меганезийских военных на Гуаме в элитном отеле. Американский детектив избит за то, что слишком много увидел.
* Юная полуобнаженная красотка, с которой флиртовал госсекретарь США, оказалась меганезийской судьей, приказавшей нанести атомный удар по японским кораблям.
* Что праздновала американская элита после второй атомной бомбардировки Японии? Японская общественность возмущена и требует ответа у своего правительства.
* Пресс-секретарь японского премьера уклонился от прямых ответов, но отметил, что интересы нации состоят в том, чтобы иметь дело только с надежными союзниками.
***
Госсекретарь США слегка стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
- Долбанная тварь! Убил бы ее!
- Сделать это, сэр? — невозмутимо спросила Дебора Коллинз, глядя на Госсекретаря немигающими холодными глазами. Она отлично понимала, что он не решится дать утвердительный ответ, и также отлично понимала, что он оценит такую готовность «решить вопрос».
- Нет, это лишнее, — проворчал Пенсфол, после длинной паузы, — но, я бы хотел как-то спокойно, тихо, без огласки, освободиться от этой женщины.
- Развод без взаимных претензий, сэр? — уточнила директор CIA.
- Да, миссис Коллинз. Я хочу сказать: вы не обязаны этим заниматься, но я буду вам крайне признателен. Кроме того, это в интересах Америки, не так ли?
- Безусловно, так, сэр, а значит, это входит в круг моих обязанностей.
…