20 января. Вечер на Бугенвиле.
С деревянного пирса, примыкающего к домикам-пагодам, за неравномерным заплывом новеллистки Блэкчок и юниорки Малколм наблюдали двое солидных мужчин с хорошо выраженной военной манерой держаться. Один — этнический канак, адмирал-президент Бугенвиля Оникс Оуноко, а второй — этнический ирландец, коммодор южного фронта Народного флота Арчи Дагд Гремлин.
- Еще минут пять, — оценил адмирал примерное время до финиша заплыва, — давай пока уточним, что за позиция у Верховного суда по делу о Батакской Республике Солангай?
- Ты же читал этот телекс, — напомнил Гремлин, — там сказано: Солангай надо зачистить экономично, методом невоенного геноцида.
Адмирал-президент с сомнением покачал головой.
- Экономия это хорошо. Но Солангай всего в пятистах милях северо-западнее нас. Это проблема. И теперь Верховный суд решает оставить такую проблему на долгие годы.
- Зато, — возразил Гремлин, — мы сохраним жизни наших солдат, и сэкономим ресурсы. Зачем затратная война, если врага можно убить, не потратив ресурсы, а заработав?
- Как можно на этом заработать ресурсы? — недоверчиво спросил Оникс Оуноко.
- Это мне объяснили четко, Оникс. Для государства Японии морские нефтяные поля Солангай, это принципиально важно. Свой источник сырья. Премьер Окадзаки будет платить за то, чтобы это не сгорело от случайностей, неизбежных на море. А батаки, с которыми японцам придется делиться по решению ООН, это лишние рты. И японский национальный нефтяной консорциум заинтересован в сокращении их численности не меньше, чем мы. Дальше вопрос правильной организации процесса.
- Джунгли Солангая коварны и могут порождать новые формы лихорадки, — задумчиво произнес адмирал-президент Бугенвиля.
- Я думаю, — ответил Гремлин, — пусть этим занимается японское правительство.
- Разумно, — согласился Оуноко, — но мы должны держать руку на пульсе.
- Это точно, — в свою очередь, согласился коммодор Народного флота.
- Ну, вот, Гремлин, теперь можно пофлиртовать с девушками.
С этими словами, адмирал-президент повернулся и адресовал участницам заплыва свою самую добродушную и лучезарную улыбку. Еще полторы минуты и Маргарет Блэкчок схватилась за его руку и была аккуратно извлечена из воды. Хрю Малколм без усилия выскочила на пирс сама, и тут же поинтересовалась:
- Hei kane-kane, а где Невилл и где Молли?
- Невилл в кухне-гостиной, проектирует корабль, — ответил Гремлин, — а Молли еще не совсем проснулась. Полчаса назад, когда я встал, она сказала, что будет к ужину. Хотя, возможно, она говорила во сне, и к реальному распорядку дня это не относится.
- Ага! Про Молли понятно. А в каком смысле Невилл проектирует корабль?
- Я, — пояснил Оникс Оуноко, — приказал, чтобы шефу нашей новой лаборатории физики атмосферы бакалавру Невиллу Кавендишу срочно доставили 3D-принтер. Этот принтер доставлен и сейчас Невилл в кухне-гостиной размышляет, как лучше распечатать макет.
- Пожалуй, — решила Хрю, — лучше будет, если я ему помогу.
- Это хорошая мысль, — адмирал-президент улыбнулся, — по-моему, ты вселяешь в него уверенность.
- Ага. Ну, я пошла вселять… — Хрю Малколм махнула ладошкой и быстро двинулась к дверям коттеджа.
- Позитивная девушка, — прокомментировал Оуноко, — ну, а мы можем выпить по чашке хорошего бугенвильского кофе на нашей космической верфи.
- Где-где? — изумленно переспросила Маргарет Блэкчок.
- На космической верфи, — невозмутимо повторил правитель Бугенвиля, — тут рядом.
- Хэх! — хмыкнул Арчи Дагд Гремлин, — Почему я впервые об этом слышу?
- А потому, коллега, что до этого мы с тобой обсуждали другие важные дела, а сейчас обсудим это. Идите за мной.
С этими словами адмирал-президент направился по тропе между коттеджами-пагодами, кажется, к сплошной скале, залитой застывшими потоками охристо-рыжей ноздреватой вулканической лавы, кое-где поросшей густыми сплетениями вьющихся растений. Не сбавляя шага, Оуноко протиснулся между стеблями этих растений, махнув рукой в том смысле, чтобы остальные следовали за ним. Здесь куда-то вглубь лавового массива вел квадратный тоннель, чуть выше человеческого роста.
- Бывший японский форт? — предположил Гремлин.
- Верно, — ответил Оуноко, — а тоннель ведет к естественной пещере, которую японцы в начале войны с янки переоборудовали в скрытный ангар с ремонтной мастерской. Мы восстановили тоннели, завезли кое-что из оборудования и сделали космическую верфь. Вольно, солдат. Передай по рации, чтобы нам организовали кофе и все такое.
Последняя фраза относилась к парню — коммандос, будто вышедшему прямо из стены тоннеля. Парень коротко кивнул и отстегнул от пояса радиотелефон.
- …У нас, — продолжил адмирал-президент, шагая дальше, — пока только два прототипа космопланов, и еще два строятся, но я считаю: за две недели это неплохое достижение.
- Вот это быстрота… — изумилась Маргарет Блэкчок.
- По-моему, Оникс, ты шутишь, — добавил Гремлин.
- Нет, я не шучу. Сейчас мы выйдем на верхнюю галерею, и вы сами это увидите.
Пещера оказалась внушительной, и при этом светлой. Вверху в ее своде зияло большое отверстие, сквозь которое внутрь врывался солнечный свет, и стекал поток воды. Это нередкое явление на островах Новой Гвинеи: ручьи срываются в пещерные озера, из которых вода уходит через подземные каналы в море. В этой пещере и правда была устроена верхняя галерея, а нижнюю площадку на берегу крошечного озера занимала мастерская, которую лишь очень условно можно было назвать верфью, но…
…Но на двух открытых эллингах стояли маленькие самолеты странной конфигурации. Вокруг них слаженно перемещались бригады из нескольких человек, причем японцев.
- Это те, которые не достроены? — предположил Гремлин.
- Да, — сказал Оуноко, — оба достроенных уже на космодроме, завтра мы туда съездим. А сейчас идем за стол на том балкончике, оттуда все видно, и скоро принесут кофе.
- Как интересно… — произнесла Маргарет Блэкчок, первой устраиваясь за столиком, и удивленно глядя вниз на самолетики, — мне кажется, они размером не больше, чем мой любимый Фольксваген-жук. Я на нем ездила даже на Большое Медвежье озеро, это на полярном круге. Сказочная красота!
- У вас красивая страна, — заметил адмирал-президент, — я хочу к вам съездить, когда из реестра Интерпола и Гаагского трибунала уберут мое имя.
- Не пожалеете, — пообещала Блэкчок, — приезжайте лучше всего в июне, или в июле. А почему, все-таки, космопланы такие маленькие, и почему, кстати, они без хвостов?
- Маленькие потому, что прототип, а без хвостов потому, что такой дизайн-концепт.
- А-а… — задумчиво произнесла канадка, — …А они вообще летают?
- Да, конечно, в тест-драйв режиме пока. О! Сейчас мы как раз спросим Харуто.
- Слушаю, ariki, — отозвался парень-японец в униформе лейтенанта, который в данный момент изящно, одним пальцем, катил сервировочную тележку к их столику.
- Садись сюда, Харуто, и расскажи леди Маргарет, как ты летал на космоплане. Она известный канадский писатель и, может быть, напишет про тебя в книжке.
Молодой лейтенант подкатил тележку, поклонился, широко улыбнулся, сел за стол, задумался, и спросил:
- А что именно интересует уважаемую леди Маргарет?
- Просто Маргарет, — сказала она, — меня, в общем, все интересует. Космос, это такая увлекательная тема. Я встречалась с Джулией Пайетте, она примерно моя ровесница, поэтому она успела полетать на шаттлах «Discovery» и «Endeavour». А теперь, увы: североамериканская программа космопланов уже 20 лет, как закрыта. Я уверена: это огромная ошибка. Ну, рассказывайте, Харуто!
- Вообще-то, — немного смущенно признался лейтенант, — мы пока еще не долетаем до космоса. У нас пока только тесты.
- Давайте я налью всем кофе, — сказал Оникс Оуноко, — а ты, Харуто, рассказывай, и не скрывай ничего. Нам есть чем гордиться. На первом этапе космической программы не бывает гладко. Американцы и русские много раз взрывались на космодромах, пока не научились взлетать. А мы ни разу не взрывались, и не потеряли ни одного пилота. Мы победим в мировой космической гонке, это однозначно. Я правильно говорю?
- Да, ariki! — с готовностью ответил лейтенант и посмотрел на Маргарет.
70-летняя канадская новеллистка задумалась, а потом спросила:
- Харуто, а на какую высоту вы взлетали?
- Семнадцать тысяч метров.
- О! Немало! Авиалайнеры обычно летают на треть ниже. И какие впечатления? Как рассказывала Джулия, на старте страшновато. Вибрация, перегрузка…
- Ну… — смущенно произнес бугенвильский японец, — …Вообще-то у меня не было ни вибрации, ни перегрузки, потому что мы пока летаем без двигателя. Тест планера. Мы отцепляемся от самолета-носителя в стратосфере, и выполняем снижение и лэндинг.
- А-а… Значит, у вас пока нет двигателей?
- Двигатели есть, — ответил Харуто, — но мы их пока тестируем на земле. Они дают тягу примерно тонна, но не всегда срабатывают. Хотя, это очень хорошие двигатели, у них главное свойство: никогда не взрываться. Такая схема и такое топливо.
- Да, — согласилась Маргарет, — это серьезный плюс. Лучше если двигатель вообще не заведется, чем если он заведется, но сработает, как бомба.
- Вот! Вы правильно понимаете! — обрадовался лейтенант Харуто.
- Я рада, что правильно понимаю. А скажите, кто конструктор этого космоплана?
- Доктор Хидемаса Кимура, — ответил лейтенант, — но, к сожалению, он умер в 1986-м, поэтому мы уже тут сами как-то.
- Хэх! — включился в разговор Гремлин, — А когда доктор Хидемаса сконструировал этот замечательный космоплан?
- В 1940-м, — невозмутимо проинформировал Харуто.
- Ах! — вздохнула Маргарет, — Эра юности моей бабушки! А можно глянуть поближе?
- Конечно можно! — сказал Оникс Оуноко, — Спокойно пейте кофе, а потом Харуто вам устроит экскурсию и видео в кабине за штурвалом — для альбома в блоге, если хотите.
- А разве это не секретная техника? — удивилась канадка.
- Конечно, секретная, но только внутри. А снаружи, как вам уже сообщил Харуто, это немного модернизированный космоплан 1940-го, только из сверхновых материалов.
Заинтригованная таким образом Маргарет Блэкчок быстро допила кофе и почти бегом помчалась вместе с лейтенантом-гидом осматривать древнюю космическую машину. А Гремлин, подождав минуту, поинтересовался у адмирала-президента:
- Оникс, ты понимаешь, что на блоге Блэкчок бывает не меньше тысячи людей в день?
- Конечно, я понимаю! Потому я и предложил ей сделать видео для этого блога.
- Видео чего? — спросил Гремлин, — Чем была эта штука в прошлой жизни?
- Это, — сообщил Оуноко, — был самый дешевый японский планер для первичной летной подготовки. Тут на всем сэкономлено. Хвоста нет, вертикального оперения нет…
- …Движка нет, — в тон ему продолжил коммодор.
- Верно. Движок на него стали ставить позже, в 1944-м, когда потребовался дешевый летающий стенд для первых турбореактивных агрегатов. Чтоб не жалко, если упадет.
- А как насчет пилотов? Их тоже не жалко?
- Самурайская идеология, — ответил адмирал-президент.
- Я имею в виду: как насчет пилотов здесь, в твоем проекте?
- У нас здесь все строится надежно.
- А движок? Твой лейтенант говорил, что с этим проблема.
- Поэтому, — сказал Оникс Оуноко, — мы пока тестируем движок на земле. Об этом мой лейтенант тоже говорил. Движок турбореактивный, производства японско-незийского совместного предприятия «Aichi-Tarawa», новая модель, специально под наш заказ.
— Турбореактивный? — переспросил Гремлин, — Стоп, Оникс, ты же говорил, что это — космоплан! В космосе может работать только ракетный движок, а турбореактивному движку требуется воздух за бортом! Ты в курсе?
- Да, я в курсе, но немного приврал для пользы дела.
Арчи Дагд Гремлин сосредоточенно сложил ладони над столом, будто медитирующий буддистский монах.
- Так, Оникс. Давай разберемся. Ты мотивировал канадскую новеллистку, чтобы она сняла видео про… Как называется эта твоя турбореактивная игрушка?
- Она называется просто «KU». И это не только моя игрушка, а наш совместный проект с Десмодом Нгеркеа, президентом Палау.
- Понятно, — Гремлин кивнул, — так вот, канадка зальет на блог видео с этим KU, и в сети начнется флэйм о секретном космическом планере канаков. Ты ведь этого хочешь?
- Да, конечно.
- Хэх! А что ты намерен делать, когда кто-то из спецов докажет, что это KU вообще не может летать в космосе? Потолок для турбореактивного движка где-то 20 километров!
- Гремлин, а ты знаешь, что такое динамический потолок?
- Я слышал, но точно не помню. Я не авиаинженер, все-таки.
- Вот! А я тебе скажу: это наибольшая высота полета, которую можно достичь за счет кинетической энергии, запасенной в горизонтальном полете. Самолет разгоняется до максимальной скорости, а потом выполняет маневр «горка». На советском MiG-25, для которого практический потолок 20 километров, и скорость тысяча метров в секунду был достигнут динамический потолок 38 километров. У нашего KU скорость ниже, зато расчетный практический потолок выше, а динамический потолок — 40 километров.
- Хэх! 40 километров это серьезная высота! А где ты такого нахватался, Оникс?
- Ты удивишься, но у твоей подруги. Я же студент колледжа-лабораториума Палау.
- Ты — студент Молли?! Вот это да!
Адмирал-президент Бугенвиля улыбнулся и продолжил:
- Видео нашего KU появится на блоге. Пойдет флэйм. Какие-нибудь умники начнут доказывать, что это не может полететь в космос. Все так.
- А дальше? — спросил Гремлин.
- А дальше мы прокатимся на KU до высоты динамического потолка, снимем видео из кабины, и зальем в Интернет. На видео будет Земля, как из космоса, и всякие мелочи, летающие по кабине в невесомости. «Wow! Космос!» — запищит сетевой планктон!
- Оникс, ты сказал «невесомость»?
- Да, это же физика! Самолет с выключенным движком на баллистической параболе!
- Ты прав… Ну, а что дальше?
- Дальше, получится лавина олигофрении, как говорит профессор Лукас Метфорт.
- Что? Ты еще и его студент?
- Да! — Оникс Оуноко энергично кивнул, — Социальная философия это нужная наука! Слушай! В Первом мире живет многомиллионное стадо сетевого планктона, который подхватывает модный бред про инопланетян, про призраков, и про атомных дикарей.
- Атомные дикари, это мы что ли?
- Да, Гремлин! Западная пресса называет нас: «Дикий Атомный Юг». И представь себе заголовки газет: «Генсек ООН обеспокоен слухами о бугенвильском космоплане».
- Я представил. И что дальше?
- А дальше, — сказал Оуноко, — жирные хомяки из большого западного бизнеса начнут дергаться. Тогда я вытрясу из них хорошие деньги на развитие этого проекта.
- Как? — поинтересовался Гремлин.
- Потом расскажу, — пообещал адмирал-президент, — видишь, Маргарет возвращается.
…
Канадская новеллистка была в восторге от знакомства с KU.
- Мне кажется, — объявила она, устроившись за столом, — что вы, адмирал, волшебным образом заразили своим космическим энтузиазмом своих людей, а они заразили меня.
- Мои люди, как и я, ищут достойное дело, — ответил Оуноко, — безграничные просторы космоса, это вызов нашим возможностям, и силе нашей воле. Разве не так?
- Сказано поэтично, но кажется странным, — заметила Блэкчок.
- Я немного занимаюсь социальной философией, — пояснил он, — в этом есть и поэзия, и прагматика. А космос — наше будущее. Ресурсы планеты ограничены. И мы делаем шаг навстречу судьбе. А что вам кажется странным, Маргарет?
- Мне кажется странным Оникс, когда лидеры рассуждают о неком светлом будущем, занимаются амбициозными проектами, а обычные люди живут в неуютном и тяжелом настоящем. Лидеры считают их сырьем для будущего. Я это видела в Северной Корее.
- Вообще-то, — отозвался Гремлин, — семья Оуноко слегка отличается от семьи Ким. По крайней мере, сто тысяч долларов подъемных каждой семье было выплачено.
- Сто тысяч долларов на семью? — изумилась канадка, — Но это большие деньги даже по меркам высокоразвитой страны.
- Наш народ, — ответил адмирал, — слишком долго жил в нищете. Но, по итогам Второй Зимней войны мы взяли хорошую добычу…
- Оникс… — мягко окликнул его Гремлин.
- …Или, — продолжил правитель Бугенвиля, — выражаясь языком политики, получили крупные репарации, и национализировали богатства недр наших исконных островов, включая аннексированные земли. В общем, выдали по сто тысяч долларов пятидесяти тысячам бугенвильских домохозяйств. Остальную сумму репараций я присвоил. Одна пятая часть — капитанская доля по обычаю флибустьеров.
Маргарет Блэкчок задумалась, считая в уме.
- Э… Гм… Адмирал, у меня получается, что вы присвоили миллиард с четвертью. Вы уверены, что это справедливо?
- Не знаю, — он пожал плечами, — я просто их присвоил. Такой факт экономики.
- Мне этого не понять, — сообщила канадка, — телевизионные магнаты, нефтяные шейхи, короли Уолл-Стрит, оружейные бароны, кокаиновые доны. Зачем одному человеку так много денег? Дворцы с золотыми ваннами, мега-яхты, и армия слуг и наложниц. И вам кажется, адмирал, что если вы купите себе все это, то станете счастливее?
- Не стану, — ответил он, — поэтому не покупаю. Вот, космос — другое дело. И экополис Эмпрессогаста. Это прошлогодняя история. Выкуп за суперконтейнеровоз. Наш дозор захватил такой 300-метровый корабль, и я договорился с шипперами. Отдать большую ржавую железяку и построить красивый биоморфный городок, это хорошая сделка. А теперь я хочу построить еще один экополис, рядом с космодромом.
- Минутку, вы хотите сказать, что на это примените миллиард долларов с четвертью?
- Да, вы спросили — я ответил. Экополисы. Космические планеры. И я занялся физикой атмосферы. Вот, сегодня уговорил Невилла Кавендиша стать директором мобильного научного центра. Он талантлив и, кроме того, на фамилию Кавендиш можно привлечь молодых инициативных специалистов со всего Британского содружества!..
Гремлин похлопал Оникса Оуноко по плечу, и предположил:
- Леди Маргарет, как это свойственно писателям, меньше интересуется техническими проектами, а больше личной жизнью. Твой дом, женщины, дети, яхты, развлечения…
- Было бы интересно, — подтвердила канадка.
- ОК! — сказал адмирал-президент, — Я расскажу! У меня есть несколько больших fare. Примерно как ваши канадские деревянные коттеджи, но планировка более открытая, в соответствие с климатом. А вместо яхты у меня сейнер. Четкая машина полста метров длиной, с отличным сонаром. Мы можем найти и догнать стаю королевской макрели. Отличная рыба. Мы вылавливаем около тонны, потом идем к какой-нибудь деревне на берегу, и заранее звоним олдермену. Получается фестиваль. Вроде как у вас в Канаде с лососем, когда сезон. Я видел по TV. Тоже барбекю, пиво, танцы, девушки. И конечно, капитан сейнера, в смысле я, пользуется успехом у женщин. Некоторые женщины, по естественным причинам переезжают жить ко мне. А некоторые, увы, уезжают. Ну, что поделаешь. Я понимаю, что с таким дядькой, как я, жить непросто. Да! Вот, что будет, наверное, интересно в смысле литературы. У всех моих старших детей есть яхты.
- Интересно, какие яхты? — спросила Маргарет.
- Простые, конверсионные фрегантины — 18-метровые моторно-парусные катамараны, недорогие, надежные, и с широкой палубой. То, что надо для молодежных тусовок.
- Но, адмирал, это как-то не очень похоже на роскошь, свойственную миллиардеру.
- Но, Маргарет, вы сами говорили, что не видите смысла во всей это роскоши. И, вам понравился мой космический проект. Вы заразились этим проектом, так вы сказали.
- Да, я так сказала, но вот что странно: миллиардеры, обычно или покупают предметы крайней роскоши, или финансируют крупные благотворительные проекты.
- Если хотите, — сказал Оуноко, — я попробую объяснить…
- А вы не возражаете, если я законспектирую это? — спросила она и, после его кивка, вытащила из сумочки на поясе свой портативный ноутбук.
…
*Дневник Маргарет Блэкчок. 20 января, вечер.
* Круиз по Зазеркалью цивилизации. Автономия Бугенвиль — сателлит Меганезии.
* Адмирал-президент Оникс Оуноко. Мысли о богатстве.
Зачем типичному миллиардеру нужен миллиард долларов?
Только чтобы соответствовать статусу миллиардера. Он покупает ореол властителя.
Миллиардер покупает мега-яхту, или создает фонд борьбы с голодом.
Это ритуалы, как античные гекатомбы, когда в жертву богу резали сто быков.
Если даже бог существует, то зачем ему сотня убитых быков? Ясно, что ни за чем!
Но мелкие люди смотрят на такого же мелкого человека и думают: «он великий, если принес в жертву богу сто быков, купил мега-яхту, и создал фонд борьбы с голодом».
Мелкие люди так думают, потому, что система с детства пачкала им мозги этим.
Зачем система это делала? А это чтобы они лезли по головам друг друга, мечтая стать миллиардерами, которые покупают ненужные мега-яхты, создают ненужные фонды, и бессмысленно режут сто быков, возбуждая зависть других мелких людей.
Так пирамида из людей, карабкающихся по головам друг друга, воспроизводит себя.
Только в этом смысл таких миллиардеров, и в этом смысл их статусных покупок.
В гекатомбах система сама себе приносит в жертву труд и жизнь миллионов людей.
Как разрушить эту вредную пирамидальную систему?
А просто: обрубить гряземет, который пачкает людям мозги с самого детства.
Жестко обрубить, не боясь при этом запачкаться грязью и кровью. Только так.
Вот, здесь, в нашем океане мы это сделали. Обрубили. Что дальше?
Теперь здесь не купишь ореол властителя даже за все золото вселенной.
А кто все-таки попробует это сделать, тот поймает пулю своей вредной головой.
Тогда зачем нашему миллиардеру нужен миллиард?
А затем, чтобы сделать что-то настолько ценное, что впишет его имя в будущее.
Конечно, в одиночку никто этого сделать не может. Нужна команда.
Наш типичный миллиардер, это человек-магнит.
Как та намагниченная железка, к которой другие железки стягиваются, и сами собой образуют упорядоченность. Есть такой школьный опыт с железными опилками.
Так вот, человек-магнит притягивает разных умных людей, и они образуют команду, способную решить любую задачу. Ну, или почти любую.
Многие молодые люди мечтают стать такими магнитами.
Я не знаю, можно ли научиться этому мастерству, или оно доступно только людям, у которых что-то такое в генах. Но даже если для этого нужны особые гены, то людей, обладающих таким геном хватает. Если у них это сработает, то мало не покажется.
Я приведу формулу, очень простую и понятную.
Миллиардер с гекатомбами как свинья портит всю грядку, чтобы сожрать один батат.
Общество, культивирующее таких людишек, и подчиняющееся им, рухнет в нищету.
А миллиардер-магнит как Мидас касается глины, и превращает ее в россыпь золота.
Общество, дающее зеленый свет таким людям, будет купаться в своем могуществе.
*
…Оникс Оуноко замолчал и вытер капли пота со лба. Кажется, он устал произносить философско-экономический монолог. Маргарет поставила точку в файле и спросила:
- А это могущество — для чего оно? В чем главная цель?
- Не знаю, — адмирал-президент пожал плечами, — там видно будет.
….
Это же время. 19:30. Коттедж-пагода на берегу озера-кратера.
Доктор Молли Калиборо открыла глаза, перекатилась со спины на живот и задумчиво посмотрела в окно. За окном была звездная ночь, или, как минимум, вечер. А ехидный внутренний голос немедленно прокомментировал:
«Дорогуша, посмотри на часы. Тебе не кажется, что ты совсем слетела с катушек?».
«Не говори ерунды, — строго ответила Молли, — просто я выспалась, как следует».
«Просто, — съязвил внутренний голос, — ты с утра до полудня резвилась, как мартовская кошка. А считается, что ты профессор».
«Профессор — это не монахиня», — отрезала Молли.
«Не монахиня? Вот как? Ну-ну. Посмотри на себя в зеркало! У тебя вид, будто ты не просто монахиня, а фанатичка, решившая уморить себя голодом».
«Брось ты! Судя по самочувствию, мои дела не так плохи. Ладно, пойду, посмотрю».
Она энергично потянулась, вскочила с кровати и решительно направилась в ванную.
Первым, что она там увидела, был широкий яркий пластиковый пакет, подвешенный на липучке так, чтобы закрывать значительную часть зеркала. Не захочешь, а заметишь. К пакету была прицеплена записка с коротким текстом:
*Подарок. Люблю тебя*
«Не Шекспир», — критически прокомментировал внутренний голос.
«А мне нравится лаконичный стиль, — ответила Молли, — все ясно, и ничего лишнего».
С этими словами, она сняла и отложила в сторону пакет, после чего покрутилась перед зеркалом, и решила, что выглядит жутковато-тощей, и все же, привлекательной. После контрастного душа привлекательность стала просто бесспорной. Но голод нахлынул с нестерпимой силой — хоть зубами щелкай!
Торопливо вытершись полотенцем, Молли быстро накинула на себя легкомысленный короткий пестрый халатик, завязала пояс, успешно поймала ногами пляжные тапочки, подхватила пакет с подарком, и метнулась вниз в кухню-гостиную.
Конечно, звуки гигиенических процедур в мансарде были услышаны двумя персонами, устроившимися за кухонным столом, так что к моменту появления доктора Калиборо обстановка на столе напоминала модель панорамы ядерного взрыва в лагуне. Центр занимала глубокая тарелка с супом-пюре, над которой поднимался гриб пара, а вокруг наблюдались корабли-мишени, как бы отброшенные взрывом…
- Добрый вечер, Молли! — поприветствовал Невилл Кавендиш, только что успевший переставить 3D-принтер на свободный диван.
- …Мы как раз разогрели блюдо дня, — добавила Хрю Малколм.
- Mauru-roa, — ответила доктор Калиборо, озадаченно рассматривая кораблики, — а что означает этот военно-морской парад?
- Это мы конструируем научную яхту для исследования штормов, — сообщила Хрю.
- Для исследования штормов? Вот как?.. — Молли пригляделась к ближайшей модели кораблика, частично собранной из деталей, напечатанных на 3D-принтере, — …А мне кажется, что по дизайну это напоминает таранный броненосец позапрошлого века.
- И ты абсолютно права! — воскликнул Кавендиш, — Дело в том, что силуэт с обратным наклоном носа, и поперечный профиль с геометрией «амфора», согласно модельным исследованиям, обладает оптимальной мореходностью при высокой крутой волне. Эта конфигурации была незаслуженно забыта в течение ста лет, но в конце XX века вновь оказалась востребована в проекте американских эсминцев класса «Zumwolt». Правда, построено было всего три, в 2010-е годы, но…
- …Док Молли, — встряла Хрю Малколим, — ты давай, кушай, а то у тебя голодный вид. Лекцию Невилла можно воспринимать параллельно.
- Бесспорно, так, — подтвердил молодой уроженец графства Кент…
…И ужин (или поздний обед) доктора Калиборо прошел на фоне лекции о штормовой мореходности от неолита до постиндастриала. К моменту, когда суп-пюре был съеден, лектор успел убедительно доказать, что со времен Троянской войны ничего нового в судостроительной инженерии не произошло — ну, разве что, кое-какой тюнинг (замена корпусных материалов, двигателей, и навигационных приборов).
- Фантастически интересно! — заключила Калиборо, переходя к чаю, — Мне кажется, ты занимался историей строительной механики не меньше, чем физикой атмосферы.
- Это мое второе хобби, — ответил он, — когда я рисую в 3D, то думаю, откуда могли бы реально произойти некоторые здания и машины.
- Вот как? Это своего рода альтернативная история, я правильно понимаю?
- Можно сказать и так, — согласился Кавендиш.
- Замечательно! Мы еще поговорим об этом, ладно? А кто-нибудь в курсе, где Арчи?
- Он и Маргарет пошли смотреть космическую верфь, — сообщила Хрю.
- Гм! — глубоко скептическим тоном произнесла доктор Калиборо.
- …А если хочешь, — продолжила Хрю, — я сейчас позвоню в караулку, и кто-нибудь из вахтенных офицеров тебя проводит туда.
- ОК! Мне нравится эта идея! Буду тебе признательна, если ты организуешь это, а я пока посмотрю, что мне подарили…
…Подарок Гремлина оказался простым, но симпатичным костюмчиком, состоящим из шортов и жилетки неброского серо-бежевого цвета. Кажется, это был натуральный цвет материала. Материал странный, похожий то ли на льняное, то ли на бамбуковое волокно (вероятнее всего, что-то трансгенное — подумала доктор Калиборо). Так или иначе, ей с первой примерки понравился костюмчик, к которому, кстати, прилагались треккинговые сандалии, очень удобные. В общем, надев все это, Молли Калиборо решила, что обратно переодеваться не будет, а пойдет на «космическую верфь» в такой милой обновке…
Чего Молли Калиборо не ожидала, так это появления в качестве офицера-гида самого адмирала-президента Оникса Оуноко (с которым она ранее не встречалась «в реале», но хорошо знала в лицо по сеансам видеосвязи, как одного из дистанционных студентов).
- Какой сюрприз, Оникс! Я рада вас видеть.
- А я как рад, док Молли! Вы помните мою курсовую работу по тепловым машинам?
- Конечно, я запомнила. Большинство студентов выбрали не особенно оригинальные варианты поршневых машин. А у вас турбореактивная, и не с осевым компрессором, который обычно используется, а с центробежным, от которого инженеры реактивной авиации отказались еще в 1940-х. Меня это удивило… На некоторое время.
- На некоторое время? — переспросил он, — Значит, сейчас это вас уже не удивляет?
- Все верно. Если хотите, я изложу вам это по дороге на… Гм… Космическую верфь.
- Да-да, конечно. Следуйте за мной, док Молли.
Пройдя по тропинке до входа в тоннель, Молли Калиборо объявила:
- Потрясающе! Как в фантастическом фильме ужасов. Так вот, о моем удивлении и об эволюции моих гипотез о причинах выбора вами устаревшего класса компрессоров. В начале я подумала, что вы решили сориентироваться на какие-то машины незийского производства. Движок с центробежным компрессором намного проще и дешевле, чем современные движки с осевым компрессором, так что незийская любовь к простоте и экономии могла привести к появлению соответствующей фабрики. Из любопытства я пролистала сетевые каталоги, и узнала, что на западе провинции Кирибати с февраля прошлого года работает японско-незийское совместное предприятие «Aichi-Tarawa», и производит продвинутые центробежные компрессоры для турбореактивных движков небольших спортивных самолетов. Казалось бы, все сошлось.
- Почему «казалось бы», док Молли? — спросил адмирал-президент.
- Потому, — ответила она, — что не существует спортивных самолетов под этот движок. Центробежные агрегаты «Aichi-Tarawa» CFU-4K, у которых диаметр четыре фута при частоте тысяча оборотов в секунду — на порядок больше, чем у обычной авиационной турбины, это что-то другое. Предполагая, что не только я замечу такую нестыковку, я позвонила Десмоду Нгеркеа. Ведь он не только президент Автономии Палау в составе Конфедерации Меганезия, но и председатель совета Колледжа-Лабораториума.
- И что вы ему сказали, док Молли?
- То, что сейчас говорю вам. Еще я добавила: любознательный физик заподозрит, что агрегат CFU-4K, это не колесо для компрессора авиа-движка, а ротор центрифуги для разделения изотопов в газовой фазе с целью добычи урана-235 или тяжелой воды. По слухам, новая фабрика тяжелой воды на Табуаэране работает на таких центрифугах.
- Кто-то пронюхал… — буркнул адмирал-президент.
- Да, — она кивнула, — кто-то из журналистов уже опубликовал версию о производстве изотопно-сепарационных центрифуг под видом авиа-компрессоров для ТРД. поэтому реальный проект турбореактивного самолета с таким компрессором был нужен. Как я написала Десмоду, во избежание подозрений, надо бы втиснуть этот агрегат во что-то летающее. Оно выйдет кривое и страшное, но хоть как-то ослабит негативные слухи.
Оникс Оуноко пару раз цокнул языком, и заключил:
- Тогда, док Молли, получается, что этот космоплан не наш с Десмодом, а ваш.
- Чего я не понимаю, — ответила она, — так это при чем тут космос.
- Док Молли, — произнес адмирал-президент, — я бы хотел предложить вам маленький безобидный сговор о космоплане. Я говорю про наш самолетик KU. Он получился не слишком кривой и страшный, в чем-то даже симпатичный, и расчетный динамический потолок для него получается 40 километров, почти космос.
- Космос, — сообщила она, — официально начинается с высоты 100 километров. Линия Кармана. Есть, правда, британская версия границы: 50 миль, или 80 километров, но в любом случае, не 40. Так что называть это KU космопланом методически неверно.
- Но, док Молли, — возразил он, — для зрителей CNN даже 30 километров это космос. Мы сделаем документальный фильм — я видел такое кино из кабины истребителя MiG-25 с высоты 30 км. Как бы космос. Жулики-русские на старых MiG-25 продают в Сайберии космические туры по цене 10 тысяч долларов. Богатые японцы и янки это покупают, и довольны. А мы дадим несколько взяток японским телевизионщикам, и будет четко!
- Кто бы говорил про жуликов… — задумчиво произнесла доктор Калиборо.
- Я не жулик, я это делаю для прогресса, — мгновенно оправдался Оуноко.
Молли Калиборо печально вздохнула.
- Ну-ну. Вот как теперь выглядит прогресс. А зачем еще какой-то сговор со мной?
- Для запуска PR, — пояснил он, — нужно хорошее независимое стартовое мнение.
- Вот что, Оникс! Есть научная этика, и я не буду называть 40 километров космосом.
- Конечно, вы не будете, док Молли. Я даже не думал вам это предлагать. Я вас очень уважаю. Мои офицеры, которые учатся у вас, уважают вас невообразимо! Тот сговор, который я предлагаю, вовсе не жульнический! Просто, когда Маргарет Блэкчок у вас спросит про границу космоса, пожалуйста, расскажите ей об этом все. Ведь это очень интересный научно-популярный вопрос: где проводить границу космоса?
- Ладно, я расскажу, если она спросит. Но зачем? Маргарет же не эксперт по космосу.
- Так надо! — ответил адмирал-президент, — Реально надо, док Молли.
- Надо? Вот как? Ну-ну. Это обойдется вам в парашют. Или даже в двойной парашют.
- Зачем? — в свою очередь удивился он, — В программе вечеринки нет полетов.
- Оникс, какой же вы недогадливый! Я говорю про коктейль «Парашют».
- А, — обрадовался он, — три части абсента, две части сиропа и две ложки сахара! E-oe?
…
…В научно-популярной лекции о границах космоса, начавшейся через полчаса, было увлекательно «с огоньком» рассказано о множестве разных физических, исторических и условных границ и линий, условно отделяющих нашу планету от космоса.
19 километров. Линия Армстронга, граница «человеческого космоса», где атмосферное давление уже так низко, что вода закипает при температуре человеческого тела.
25 километров. Линия Звезд, граница «оптического космоса». Атмосфера там так мало влияет на распространение света, что можно днем ориентироваться по звездам.
40 километров (52000 шагов). Линия Альгазена, вторая граница оптического космоса в расчетной модели, времени, на которое заря опережает астрономический рассвет.
50 километров. Линия Смерти. Плотность воздуха в 1000 раз ниже, чем на уровне моря, почти невозможен полет с динамической (аэропланной) или статической (стратостатной) опорой на воздух, но спутник, «упав» на эту высоту, тут же сгорает от трения о воздух.
70 километров. Линия Галлея. На этой высоте загораются мелкие метеоры.
80.5 километров. Серебристая линия (50 миль — условная граница космоса в английской системе мер). Физически она соответствует высоте серебристых облаков в мезосфере.
100 километров. Линия Кармана (условная ооновская граница космоса). Физически она соответствует ионному слою Хевисайда, отражающему радиоволны.
122 километра. Линия NASA. На этой высоте космопланы — шаттлы переключали свое управление с чисто ракетного на аэродинамическое.
302 километра. Линия Гагарина, высота первого пилотируемого орбитального полета.
320 километров. Линия Эплтона. Второй ионный слой, отражающей радиоволны.
1100 километров. Линия Полярных сияний (они возникают вплоть до этой высоты).
2000 километров. Линия Вечности. Атмосфера перестает влиять на полет спутников, и поэтому они могут вращаться на орбитах такой высоты практически вечно.
70.000 — 700.000 километров. Магнитосферная линия. Солнечный ветер — поток ионов обдувает магнитное поле Земли, будто сжимая его со стороны Солнца, и выталкивая с другой стороны. Траектории ионов формируют грандиозный вытянутый эллипсоид. Каждое новолуние наша Луна почти неделю гостит внутри этого ионного пузыря…
…Лекция была, вообще-то адресована канадской новеллистке, но слушать собралась большая часть текущей вахты «космической верфи». Эффект от коктейля «Парашют» привел к тому, что физика стала занимательной, как приключенческий роман, а позже, Маргарет Блэкчок заявила:
- Какая чудесная лекция о науке! Надо немедленно залить видеозапись на блог! Но мне необходима изюминка! То, что зацепит моего читателя за душу!
- Ты веришь в существование души? — поинтересовалась Молли Калиборо.
- Я, — ответила Блэкчок, — верю в существование чего-то, за что можно зацепить.
- А вот я верю, что у человека есть душа, — твердо сказал Гремлин.
- Арчи, милый, — Молли улыбнулась, — я не буду тебя разубеждать. По крайней мере, не сейчас. Душа антинаучна, зато иллюстративна, как флогистон в теории теплопередачи.
- Как что? — переспросил Оникс Оуноко.
- Флогистон, — повторила она, — До начала XIX века в физики полагали, что количество теплоты — это количество особого сверхлегкого газа: флогистона, или теплорода. Такое представление было опровергнуто молекулярно-кинетической теорией, однако многие формулы термодинамики выведены на базе гипотезы флогистона. До сих пор принято рисовать на инженерных схемах поток тепла, будто это некий флюид. Так и с душой. Поскольку мы решаем инженерную задачу цепляния, то удобнее мыслить не в рамках научного представления об электрических токах в нервной системе, а в рамках мифа о нематериальной душе, которой приписываются эмоциональная сфера человека.
Коммодор Южного фронта обеспокоено положил ладонь ей на плечо.
- Молли, милая, ты уверена, что второй коктейль не был лишним?
- Ах, Арчи, возможно, я слегка перебрала абсента, но я мыслю достаточно адекватно поставленной задаче. Напомню: нам надо зацепить за душу читателей Маргарет.
- Да-да, — подтвердила канадская новеллистка, — например, этот огромный эллипсоид ионного ветра, где каждое новолуние гостит Луна. Это так романтично! Я как будто представляю себе это, как настоящий ветер, который может надувать паруса.
- Я читал что-то про ионный парус, — поддержал Оникс Оуноко.
- E-sail, электрический парус Янхунена, 2006 год, — сообщила Молли, — это похоже на электрически заряженную паутину из очень длинных тонких металлических нитей.
- Wow! — Блэкчок захлопала в ладоши, — А на этом парусе можно долететь до Луны?
- Теоретически, — сказала Молли, — если раскрыть E-sail выше Серебристой линии…
- О! — еще сильнее обрадовалась новеллистка, — Всего полста миль высоты, и чудесный парусник-паутинка летит к Луне? Это цепляет за душу! Оникс, как вы думаете?
- Парусники, — глубокомысленно произнес адмирал-президент, — это национальный вид транспорта канаков. Парус хороший символ для нашего космоса. Не сомневайтесь, Маргарет, я материально поддержу этот проект, если вы поможете в сфере PR.
- В таком случае, все превосходно! Мы договорились, Оникс!
- Маргарет, Оникс, я сказала волшебное слово «теоретически», — напомнила Молли.
Но канадская новеллистка уже самозабвенно играла пальчиками на панели ноутбука в поисках картинок парусников на солнечном ветре. Через три минуты она сообщила:
- Я хочу назвать эту запись в блоге: «Под парусом на Луну»»!
- Вот как? — отозвалась Молли Клиборо, — Под парусом на Луну? Ну-ну