1. Прямые вопросы и первые бомбардировки.

Превращение Порт-Роал в город-призрак завершилось. Закрылись ворота городского маркета. Днем в «Эльдорадо» (единственном отеле, работавшем по западному стандарту, и живущем почти что независимо от города), в холле появился плакат: «Ужина не будет. Электричества и воды вечером — тоже». Туристы бросились в центральный аэропорт, но там их ждало еще более лаконичное объявление: «Закрыто. Коллективный отпуск». Марафон по мелким аэродромам тоже ничего не дал. Исчезли самолеты, а вежливые полисмены объясняли: «у частных авиаторов тоже отпуск».

К вечеру выключились электростанции, и большая часть города погрузилась во тьму. Светились только окна в частных коттеджах, где еще кто-то оставался. Там имелась автономная система электроснабжения (и водоснабжения — тоже). Среди этих живых пунктов в Порт-Роал был коттедж Анхелы Кларион. Правда, старшая дочь Маргарита некоторое время назад укатила с Юлом Фоске на очередную экскурсию, и они оба не вернулись, и Анхела сдала опустевшее студио, где жил Фоске, другому гостю, Деррику Шарпу, репортеру «Globe-Outlook» из Бостона. А сегодня Анхела с младшими детьми (Гектором и Олуэтой) уехала «в горы на ферму к тете», но клиенты мини-отеля не были брошены, поскольку в дом приехали погостить «троюродный племянник с подружкой» — Бонито Ожео и Каури Селлэ. Временно сюда же перебрался констебль Валент Пеллис, отправивший жену и ребенка «на малые острова к бабушке».

Стэн был уверен, что не только Валент, но и «племянник с подружкой» — сотрудники полиции. Очень одинаковые манеры были у этих молодых, крепких креолов. Даже их короткие стрижки и их одежда были одинаковы. Все они носили спортивные бриджи и свободные рубашка цвета «пятнистый камуфляж» с большими боковыми карманами.

Деррик Шарп не замечал этих особенностей и, кажется, верил всем объяснениям про «теткину ферму» и «бабушку на островах». Стэну было немножко жаль этого вполне взрослого и неплохо выглядевшего мужчину, вроде бы умного (как оказалось, он имел докторскую степень по социологии), но не умеющего адекватно оценивать реальность. Сейчас, когда все пятеро собрались на традиционный вечерний чай, этот незадачливый репортер-социолог, высказал свою версию происходящего.

— Я считаю, что все эти проблемы в городе из-за слабого чувства ответственности. Для ответственных людей это невозможно: взять, и коллективно уйти в отпуск, бросив на произвол судьбы производство, или торговлю, или транспорт, или городские сети.

— Вот такие мы плохие, — с театрально-драматическим вздохом, констатировала Каури.

— Между прочим, ничего смешного, — сказал Деррик, — вы знаете, что чувствуют сейчас туристы, которые приехали отдохнуть в вашей стране, а теперь оказались на улице без элементарного жизнеобеспечения?

— А что такого? – спросил Бонито, — продукты есть, «шведский стол работает».

— Во дворах пунктов полиции, — добавил констебль Валент Пеллис, — работают водяные колонки, там можно помыться и набрать пресной воды. И не надо про ответственность, Деррик. Если бы ваш Бостон оказался в прифронтовой полосе, то вряд ли у вас бы был курорт. Я считаю: у нас нормальное жизнеобеспечение для военного положения.

Деррик Шарп с искренним удивлением посмотрел на констебля.

— Валент, что вы такое говорите? Какая война? Есть решение ООН о запрете на полеты авиации Агренды, из-за того, что режим президента Лерадо незаконно построил ВВС с химическим оружием. И есть решение ООН о том, что режим Лерадо должен уйти. По-моему, правильное решение, ведь милитаризм и химическое оружие, это варварство.

— Деррик! — воскликнула Каури, — Чему вы верите, пропаганде CNN или своим глазам?

— Извините, — мягко произнес репортер, — я человек не военный, я занимаюсь обычаями разных народов мира, этнографией, и делаю репортажи для телезрителей, которым это интересно, а в вопросах о политике и вооружениях, я могу лишь доверять источникам информации, которые считаются авторитетными. CNN в частности.

— Блин! – Каури хлопнула себя ладонями по бедрам, — Если военный обозреватель CNN назовет садовую тележку бронетранспортером, вы поверите?

— Садовая тележка, — весело вмешался Бонито, — это такой замаскированный новейший агрендский бронетранспортер, ты разве не знала?

— ...Бронетранспортер с ядовитым химическим газометом, — серьезным тоном уточнил констебль, — Если понюхать тележку, на которой мальчишки-китайцы два раза в день вывозит на помойку отходы морепродуктов с кухни фанзы Лун Вэй...

— Не придирайся, — отозвалась Каури, — У дяди Лун Вэя всегда свежие морепродукты.

— Да, они свежие. Но отходы, которые полежали несколько часов на жаре...

— ...Валент! — перебила она, — Это не застольная тема. Кстати, парни, я задала вопрос Деррику, а вы начали грузить китайскую тележку. Так что скажете, Деррик?

— Это очень сложно, — ответил Шарп, — я читал, что террористы маскируют бомбы под самые безобидные предметы, даже под бутылочки с детским питанием. Во Вьетнаме коммунисты маскировали бомбы под велосипедные насосы. Это есть у Грэма Грина.

— Значит, — сказала Каури, — вы поверите про тележку, что это бронетранспортер. Да?

Шарп неуверенно пожал плечами

— Я же говорю, это слишком сложно, а я не специалист.

— Ладно... — она улыбнулась, — тогда вопрос просто на логику. В резолюции СБ ООН сказано, что Хубо Лерадо должен уйти, и Агренда должна демилитаризоваться под контролем «голубых касок» и специальных сил Альянса. Мы, граждане Агренды, не согласны с этим. Каким способом, по-вашему, будет выполняться резолюция?

— Каким способом? – переспросил он, — Наверное, международное давление. Эмбарго, закрытие виз лидерам, арест их счетов в цивилизованных странах.

— Это уже давно сделано, — проинформировал Бонито, — а что дальше?

— Э... Не знаю... Наверное, есть еще методы...

— ...Подсказка, — продолжил Бонито, — для чего адмиралы янки подтянули в этот район эскадру своего четвертого флота из Флориды?

— Э... Я читал про военно-морские учения и борьбу против трафика кокаина.

— ...Вторая подсказка, Деррик: что случилось в Агренде в похожем случае 8 лет назад?

— Э... Я знаю, что была гуманитарная операция... С участием этого флота.

— ...Третья подсказка: что случилось здесь в похожем случае в конце прошлого века?

— Э... Я слышал, здесь было что-то, связанное с Холодной войной.

— Деррик! — вмешалась Каури, — Дважды происходило одно и то же: после TV-болтовни, Альянс подтягивал флот и авиацию, и бомбил наши дома. Что будет в третий раз?

— Э... — Шарп сосредоточенно посмотрел в только что допитую чашку, будто надеялся прочесть ответ на слое кофейной гущи.

— Бесполезно, — констатировала Каури, — не напрягайтесь, Деррик. Это слишком сложный политический вопрос. Лучше я налью вам еще кофе, и поговорим об этнографии. Доктор Зауэр, давайте я вам тоже налью кофе, а то вы что-то загрустили.

— Спасибо, Каури! — Стэн улыбнулся и энергично кивнул, — Я вовсе не загрустил. Просто, задумался. Но чашка кофе будет очень кстати.

Реально, дело было не в задумчивости, а в запредельном нервном напряжении, которое Стэн, несмотря на свою отличную выдержку, уже не мог скрывать. До начала силовой операции оставались минуты, и Стэн чувствовал: все идет НЕ ТАК. Конечно, у Альянса и «голубых касок» десятикратный перевес в живой силе и стократный – в боевой технике. Жалкие полторы тысячи полисменов и вооруженных волонтеров обречены при любом раскладе, как 8 лет назад были обречены гвардейцы Эббота, и как в конце прошлого века была обречена народная милиция Осборна. Вопрос лишь в том, каковы окажутся потери сводного корпуса вторжения: двадцать, как в операции против Осборна или триста, как в операции против Эббота.

В мозгу Стэна вдруг всплыла пропорция, как из школьного учебника математики:

20:300 = 300:X

X= 4500

Стэн покрутил головой, чтобы отогнать эту чушь.

— Как вы себя чувствуете, доктор Зауэр? — Заботливо спросила Каури, ставя перед ним чашечку кофе.

— Спасибо, я в порядке, — ответил он, и бросил взгляд на часы. 20:57.

До начала силовой операции осталось 3 минуты.

В 21:00 эсминцы «Орлеан» и «Плимут» нанесут удар крылатыми ракетами по южной и юго-западной части острова Агренда: по правительственному комплексу в Порт-Роал, точкам ПВО, базам полиции и волонтеров, и ангарам с боевой техникой. Также, удары будут нанесены по базе морской полиции на острове Фламенко в архипелаге Койот.

В 22:00 с авианосца «Фрэнк Флетчер» будут подняты штурмовые самолеты, вертолеты тактической огневой поддержки, и десантные вертолеты коммандос.

В 22:15 «голубые каски» займут ключевые точки в районе телецентра Порт-Роал.

В 22:30 в Порт-Роал, с двух вертолетов CH-47 «Chinook» высадятся 4 взвода коммандос, которые захватят телецентр – если он уцелеет после бомбардировки.

Также в 22:30 партизаны Симона Пескадора (команданте Зима) вместе с мушкетерами «Христианского фронта» Амазилло Бразоларго добьют на острове Фламенко остатки подразделений морской полиции, уцелевшие после ракетного обстрела.

В это же время, в 22:30 «голубые каски» подготовят свой аэродром на южном выступе острова Агренда, и возьмут под контроль центральный аэропорт и прилежащий к нему вспомогательный аэродром.

В 23:00, На эти аэродромы, приземлятся 20 самолетов C-130 «Hercules», это первые 5 батальонов морской пехоты – в сумме 1800 бойцов. В случае проблем с ВПП, бойцы десантируются парашютным способом – такой вариант предусмотрен планом.

Также в 23:00, восемь вертолетов CH-47 «Chinook» перебросят к ключевым точкам на восточном берегу острова Агренда 16 взводов коммандос.

В полночь, в международном аэропорту на островке Юнона (расположенном напротив острова Фламенко, но в северной, Висентской части архипелага Койот) приземлятся 6 тяжелых транспортных C-5 «Galaxy», по батальону морской пехоты в каждом.

В 00:30, капо Жоа Рулета, боевой товарищ команданте Зима, займет господствующие высоты на севере острова Агренда и укажет цели для завершающего удара крылатыми ракетами по остаткам сил президента Лерадо (которые, по логике, отступят туда).

В 02:00 пройдет бомбардировка указанных целей на северном берегу Агренды.

Тогда же, 6 батальонов морской пехоты, прибывшие на Юнону, выдвинутся на остров Фламенко, и далее, совместно с партизанами и мушкетерами, начнут зачистку отрядов противника на мелких островках Южный Койот между Фламенко и Агрендой.

В 03:30 универсальный десантный корабль «Гэлуэй» выдвинется к северному берегу Агренды, и высадит десант, при поддержке партизан и мушкетеров.

В 6:00 силовая операция должна завершиться.

Команданте Зим, ознакомившись с этим планом, заочно обозвал авторов мудаками, и предположил, что они видели реальную войну только по TV, а учились военному делу только карандашом на карте, и авторитетно добавил: «Ночью будет просто бардак со стрельбой куда попало, на рассвете придется разбираться, где мы, а где противник, а к полудню может быть, сделаем дело, а может хрен». Стэн смотрел на ситуацию более оптимистично, но соглашался, что план не реалистичный, и график силовой операции сорвется почти сразу, а дальше надо будет действовать по обстановке, что грустно.

Стрелки часов на стене образовали прямой угол в левом верхнем квадранте. Ничего не произошло, и это понятно. Эсминцы находились в полтораста километрах от целей, что значило, при скорости крылатой ракеты около 900 км в час, подлетное время 10 минут. Примерно столько, сколько надо, чтобы медленно, со вкусом выпить чашечку кофе... Начало первой бомбардировки всегда ощущается, как нечто внезапное – даже если ты знаешь время с точностью до минуты. Яркая бело-желтоватая вспышка в районе центра города, а через 20 секунд — грохот взрыва боеголовки 450 кило весом, и все, сидящие за столом подскакивают, выражая свои эмоции возгласами и короткими ругательствами.

Второй взрыв.

Затем, откуда-то со стороны гор донеслась негромкая серия звуков «бом-бзз-бом-бзз». Будто, кто-то стучал молотком по толстому металлическому листу.

Третий взрыв.

А затем, снова «бом-бзз-бом-бзз», и чуть позже совсем глухие хлопки «боп-боп-боп», только уже с юга, со стороны, где располагался военный городок «голубых касок».

— Это что? – беспомощно-изумленным тоном прошептал Деррик Шарп.

— Выбери одно из трех, — предложила Каури, — Фейерверк. Киносъемки. Бомбежка.

— Э... Конечно... — репортер вздрогнул от четвертого взрыва, — ...Бомбежка.

— Си! — девушка кивнула, — ответ верный. Поэтому, надо сматываться отсюда в горы.

— А... — Деррик передернул плечами, — в нас что, могут попасть?

— Теоретически нет, — ответил Бонито, — а практически запросто могут. Это знаменитое высокоточное оружие янки. В 1999 году была война за какую-то херню в Европе. Они стреляли в Сербию, а попали в Болгарию. Во как. Короче, сеньоры, собираем багаж и отправляемся. Два трицикла стоят во дворе. Чем быстрее вы в них сядете, тем лучше.

Естественно, ни Деррика, ни Стэна уговаривать не пришлось, причем, если репортеру требовалось сколько-то минут на сборы, то у сотрудника «Интерпола-2» вещи лежали готовые к эвакуации, только взять по порядку и сунуть в дорожную сумку. Выполнив упомянутую операцию, он вынул из кармана спутниковый телефон, и увидел на экране сообщение: «Нет связи со спутником. Возможная причина: электрические помехи». В ситуации боевых действий, такие сюрпризы означают, что одна из сторон (ясно какая) занялась неспецифической радиоэлектронной борьбой. Например, путем рассеивания нескольких тонн металлической пудры на малых высотах. Стэн вспомнил, что час назад слышал далекий звук от большой группы винтовых самолетов, скорее всего, это были фермерские «Agro-3000L». Значит, вот что они распыляли... Это одна неприятность, довольно крупная. Другая крупная неприятность связана со звуками «бом-бзз» и далее «боп». Первая часть — выстрел из крупнокалиберного миномета, вторая — разрыв мины. Такой глухой звук бывает у химических мин — там заряд взрывчатки служит лишь для разбрызгивания зажигательного или отравляющего вещества. Признаков возгорания в стороне городка «голубых касок» не наблюдалось, значит, первый вариант отпадает... Вопрос: есть ли у «голубых касок» противогазы, и успели ли бойцы их надеть? Сразу второй вопрос: тот же самый, но уже в отношении морпехов корпуса вторжения...

Не имея работающего телефона, Стэн никак не мог повлиять на ситуацию. Мысленно пожелав морпехам удачи, он повесил на плечо сумку и пошел во двор. Деррик вышел примерно на 5 минут позже. А потом была горная дорога, в полной темноте. Бонито и Валент опасались атаки штурмовой авиации Альянса, поэтому они не включали фар, а надели очки-ноктовизоры. По мере подъема по серпантину, позади все более широко разворачивалась панорама горящего Порт-Роал. Пожары никто не тушил...

Это же время, островки Коло-Коро на границе Юга и Севера архипелага Койот

Капитан Урфин бросил взгляд на экран коммуникационного лэптопа, на котором сейчас появились строчки очередной сводки online, и негромко хлопнул ладонью по столу.

— Первые жертвы: «голубые каски» ООН. 800 единиц личного состава. Знаешь, Юл, мы ненавидели их, но если честно, то они были не такими плохими парнями.

— Чем их...? – спросил Фоске.

— Цианистый водород, полупродукт для производства оргстекла. Мы тут не делаем яды специально, а пользуемся тем, что есть.

— А как же фермерские ядохимикаты?

— Они, — сказал капитан, — специально делаются минимально токсичными для человека.

— Да, это я не сообразил... Кстати, а как мы тут получаем сообщения и оперативную видеосъемку, если радиосвязь парализована металлической пудрой?

— Просто: импульсный УФ-лазер. Принцип, как у обычной IT-телефонии. Минус: для передачи надо знать направление на приемник абонента. Плюс: это работает, когда не работает радиосвязь противника. Они большие, но слепые, мы маленькие, но зрячие.

В трех километрах к западу, на острове Фламенко сверкнула очередная бело-желтая вспышка, а через 10 секунд громыхнуло так, что легкий домик ощутимо качнулся.

— O! Fuck! — буркнул эколог.

— Это, — прокомментировал Урфин, — исчезли еще полтора миллиона баксов из кармана налогоплательщиков США. Кстати, ты хорошо держишься при обстреле.

— Ну... Это потому, что стреляют не сюда, а по соседнему острову. Кроме того, я резко перепугался от первых взрывов, и уже устал. Странно звучит: я устал бояться.

— Ничего странного, Юл. Так бывает.

— Да, я понял... Стоп! Полтора миллиона баксов?! Это даже для ВПК перебор!

— Для ВПК «золотого миллиарда», — сообщил Урфин, — средний уровень воровства 95 процентов, и для «Томагавк» это так. Когда наши бизнесмены готовили производство своих крылатых ракет, то посчитали реально смету под разные концепты. «Томагавк» стоил бы у нас в 20 раз дешевле, чем у янки. Но наши ребята выбрали более удачный экономичный концепт «Emo». Себестоимость почти как у мотоцикла в Китае.

— Как у мотоцикла в Китае? – изумился Фоске, — извини, я не верю.

— Ты поверишь, когда увидишь «Emo» в натуре, как я тебе уже обещал...

На Фламенко сверкнула новая вспышка от взрыва, и Фоске опять буркнул.

— O! Fuck!

— Спокойно, Юл, — сказал капитан, — Ракетная артподготовка уже на финише, и сейчас начинается реальная мясорубка. Смотри на оперативный экран. Мы придумали очень неплохую стратегию, но все может измениться в любую секунду. Надо быть наготове, чтобы вовремя подсказать майору Лесли, если что... Ну, концентрируемся?

— Концентрируемся, — согласился эколог, — а можно большую кружку крепкого кофе?

— Саманта! — крикнул Урфин, — будь очень хорошей и отзывчивой девушкой, принеси, пожалуйста, две большие кружки кофе!

— Угу, — отозвался бархатный слегка ворчливый голос из соседнего помещения.

— Нам сейчас надо решить, — сказал Фоске, глядя на полутораметровый гибкий экран, висящий на стене, — в какой момент штаб противника сам себе признается в том, что исходный план – дерьмо, и надо ориентироваться по реальной ситуации.

— Я думаю, — ответил капитан, — это уже произошло. Они потеряли связь с ооновцами и, следовательно, не могут рассчитывать ни на подготовленные аэродромы, ни даже на прикрытие с земли для своих парашютных и вертолетных десантников.

— Урфин, — ответил эколог, — ты, наверное, здорово разбираешься в военной тактике, но прикладную феноменологию бюрархии, изученную Лоуренсом Питером и Рэймондом Халлом, и изложенную в книге «Принцип Питера» в 1971 году, ты не очень знаешь.

— Хм... Я знаю про «Принцип Питера», но я считал, что это из серии «Физики шутят». Кстати, я не встречал в этой книге слово «бюрархия».

— В каждой шутке, Урфин, есть доля шутки. У Питера эта доля не более 50 процентов, причем шутки служат для иллюстрации серьезных выводов. Слово «бюрархия» ты не встречал в книге, потому, что оно возникло позже, уже в нашем веке.

— Это, — предположил капитан, — аббревиатура от «бюрократическая иерархия»?

— Да. Кави Айви в заметке «Сверхновая демонология» применила удлиненный термин «кибюрархат». В этом есть резон, ведь бюрархия достигает предела некомпетентности только за счет кибернетики. Появление компьютеров с интуитивным интерфейсом, в котором можно что-то делать, щелкая «мышкой» по картинкам, открыло продвижение полных дебилов на вершину социальной пирамиды. Кстати, ты заметил, что термин: «кибюрархат» звучит по-эскимосски? Кави наполовину эскимоска, и с юмором.

— Она симпатичная, эта эскимоска? – поинтересовалась Саманта, принеся кофе.

— Да, — Фоске подмигнул, — она похожа на тебя, но менее рослая и разрез глаз другой.

— Прикольно! — оценила девушка-волонтер полиции.

— Спасибо за кофе, Саманта, — сказал капитан, — Юл, ближе к делу. Ты говоришь: главное, угадать, когда штаб противника поймет, что исходный план — дерьмо...

— Нет! Я говорю: не «угадать», а «решить». В смысле, сделать так, чтобы это случилось именно в тот момент, в который нам выгодно. Одно из главных следствий тории Питера: реакциями бюрархической системой можно управлять, подавая ей некие сигналы...

— Какая-то магия, — недоверчиво заметил Урфин.

— Нет, это не магия, это логика, примененная к абсурдно устроенной системе.

 

2. Асимметричные ответы и бюрократия.

Операция продолжала развиваться по плану. Штаб сил вторжения просто отказывался верить в то, что все пошло НЕ ТАК. Многие старшие офицеры поняли: исчезновение радиосвязи, и непроницаемые пятна помех на экранах радара означает, что противник сработал на опережение, и если сейчас продолжать операцию по старому плану, то по канонам военного дела, это приведет к катастрофе. Но, высший офицерский состав, по принципу Питера — самый некомпетентный, еще пребывал в плену иллюзий. Любому компетентному старшему офицеру было ясно: кто первый разрушит эти иллюзии, того назначат крайним за провал операции. Поэтому, надо держаться бодро и рапортовать генералам и адмиралам об успешных шагах по реализации плана, осложненных лишь некоторыми незначительными помехами и затяжками времени выполнения задач. Вот, когда генералы и адмиралы сами поймут, что дело — дрянь, тогда можно предлагать им какие-то разумные меры по корректировке действий, но ни секундой раньше!

Таким образом, исчезновение связи с «голубыми касками» и ослепление радаров было интерпретировано, как результат попадания одной из ракет «Томагавк» во что-нибудь металлохимическое. Ничего страшного. Они на земле, знают свои задачи. Нам следует действовать по заранее утвержденному графику.

В 22:00 с авианосца «Фрэнк Флетчер», согласно плану, взлетели штурмовые самолеты, вертолеты поддержки, и десантные вертолеты коммандос. В 22:30 они достигли юго-западного района острова Агренда. Там штурмовики и вертолеты поддержки начали барражировать над горящим безлюдным городом и его окрестностями, а два вертолета «Chinook» попытались приземлиться около телецентра на холме в пригороде. Едва они снизились до полста метров, как попали под плотный огонь мобильных дистанционно-управляемых стрелковых установок: крупнокалиберных пулеметов, установленных на

трициклах-такси (тех самых, лимонных машинок с зеленым смайликом на борту, чуть переделанных для военных целей). Оба вертолета, получив за несколько секунд сотни попаданий зажигательными пулями, вспыхнули, как свечки, и рухнули на склон холма. Спасать после такой аварии было явно некого, и через несколько минут штурмовики разбомбили телецентр до состояния щебня и металлолома. Рапорт об этом был такой:

«Телецентр противника уничтожен, наши потери — 114 человек и 2 вертолета»

Командующий операцией «Моральный аргумент», 3-звездочный генерал Копперсток, находившийся на флагманском эсминеце «Орлеан», просто наорал на рапортовавшего колонела, и потребовал от генерал-майора, командовавшего авиацией, (дословно): «раздолбать к чертям в задницу абсолютно все подозрительныеобъекты на берегу и в городе». И добавил: «не вздумайте зацепить аэродромы, на которые назначена посадка транспортных Геркулесов!».

Штурмовая авиация прошла над Порт-Роал и пригородами, бессистемно расстреливая брошенные старые ангары и навесы, а также – коттеджи (крайне подозрительные из-за наличия гаражей и водяных бочек). Генерал Копперсток в это время, слушал рапорт об успехах партизан команданте Зима и мушкетеров «Христианского фронта» на острове Фламенко. После 15-минутного боя, начатого по графику в 22:30, остров перешел под контроль «признанного ООН переходного правительства Агренды во главе с Амазилло Бразоларго, временно исполняющим функции президента страны». Конечно, генерал Копперсток сразу же доложил вверх по инстанции, а затем, распорядился, чтобы с авианосца «Фрэнк Флетчер» отправили на «освобожденный остров Фламенко» легкий вертолет с репортерами CNN («на самом верху» требовали сделать это немедленно).

Пробили шестые вечерние склянки. 23:00. Начался одновременный массированный воздушный десант. Компетентные старшие офицеры, нечеловеческими усилиями воли заставляли себя продолжать делать вид, что ничего страшного не происходит, и даже выслушивать от начальства поздравления с «первой крупной победой». Конечно, они понимали: взятие партизанами пограничного северного островка в 20 километрах от основной территории противника — это одно, а десант на «слепую» местность, которая, вероятнее всего, контролируется противником — это совсем другое...

Восемь вертолетов «Chinook», при подлете к восточному побережью, наткнулись на зенитный огонь. Две машины были потеряны сразу – они упали в море. Две машины прорвались, но одна из них задымила и врезалась в скалы. Другая, несмотря на явные повреждения, смогла приземлиться в горах, но, видимо, уже без всяких шансов снова взлететь. Остальные четыре повернули обратно к авианосцу «Фрэнк Флетчер». Через несколько минут, штурмовики полетели бомбить восточный берег, ориентируясь по сообщениям авиаразведки, установившей точки, с которых велся зенитный огонь. К моменту начала бомбардировки, мобильные стрелковые установки успели отъехать в естественные укрытия среди скал, и от высокоточных бомб пострадала лишь флора.

На этом этапе операции, у одного из старших офицеров — лейтенант-колонела Реднека лопнуло терпение, и он прорвался к генералу Копперстоку с экстренным рапортом.

— Сэр, надо срочно сворачивать операцию!

— Что за ерунду вы несете, лейт-кон? – недовольно проворчал командующий.

— Это не ерунда, сэр! Мы потеряли почти 300 человек, у нас нет связи с берегом, и нет никакой поддержки на земле. Корпус «голубых касок» вероятно, уничтожен...

— Нет, вы несете ерунду! – повторил Копперсток, — миротворцы в порядке. Не надо тут устраивать истерику из-за того, что они без связи, и не смогли пробиться к телецентру. Авиаразведка передает: миротворцы зажгли сигнальные костры вдоль ВПП всех трех аэродромов, на которых планируется высадка.

— Но, сэр! Откуда мы знаем, кто зажег эти костры? Это может оказаться ловушкой.

— Лейт-кон! – рявкнул генерал, — Из-за нерешительности некоторых офицеров, мы уже отстали от графика на 20 минут! Прекратите истерику, и работайте! Вам ясно?!

— Да, сэр! – четко ответил лейтенант-колонел Реднек.

А через несколько минут, три самолета «Hercules», при лэндинге на отмеченные ВПП, наткнулись на простейшие зажигательные мины, сделанные из бочек с огнесмесью, и сгорели прямо на бетонке, в финале бабахнув остатками керосина в баках. Еще один «Hercules», при развороте, оказался на малой высоте, был сбит зенитным огнем и упал около города. Остальные 16 машин развернулись успешно, и вышли в безопасную зону над морем... Потери среди личного состава выросли еще на 376 единиц, но генерала Копперстока это не обескуражило: устроив короткую жесткую выволочку старшим офицерам «за нерешительность и срыв графика, повлекший потери в живой силе и технике», он отдал приказ: перейти к «плану v2»: парашютному десанту после новой, «корректирующей» артподготовки по вражеским позициям на острове Агренда.

Офицеры пришли в ужас: 1450 солдат, прыгающих с парашютом ночью на «слепую» территорию, контролируемую противником, готовым к такому развитию событий, это безумие. С другой стороны: не выполнить приказ в боевых условиях, это криминал, и старшие офицеры безропотно транслировали приказ вниз по инстанции.

А в это время, в 25 километрах севернее острова Агренда, и в 4 километрах севернее островка Фламенко, на висентской стороне морской границы, случилось еще худшее. Первый из шести тяжелых транспортных C-5 «Galaxy», с батальоном морской пехоты, произвел посадку в аэропорту висентского островка Юнона. Он выкатывался с ВПП в парковочную зону, когда второй «Galaxy» коснулся ВПП своими шасси. И тут сразу с нескольких сторон по машинам ударили гранатометы. Это было так неожиданно, что, даже если что-то и можно было сделать в такой ситуации, никто ничего не успел. Оба «Galaxy» превратились в огромные керосиновые костры. Конечно, после такой встречи, остальные четыре «Galaxy» развернулись к северо-западу, к базе Шарлота-Амалия на Виргинских островах. Для трех это не составляло проблемы, но четвертый уже снизил скорость и выполнял круг дожидаясь, когда освободится ВПП. Теперь он тоже уходил, однако ему требовалось время, чтобы перейти в крейсерский режим. Тут, откуда-то возник маленький любительский самолетик схемы «утка» с толкающим движком и обычным пулеметом на носу. С легкостью зайдя в хвост неуклюжему безоружному транспорту, этот «любитель» открыл огонь, и стрелял, пока у «Galaxy» не взорвались топливные баки. Расправа с транспортом заняла около минуты, а затем, маленький самолетик снизился почти до уровня моря и исчез так же загадочно, как и появился.

Потери личного состава увеличились еще на 1110 единиц. Кроме того, стало ясно, что агрендские вооруженные силы, верные президенту Лерадо, вторглись на территорию соседней Висенты, и заняли, как минимум, один стратегически важный пограничный островок Юнона площадью 8 кв. км., с развитой инфраструктурой. Более того, они уже успели развернуть минометную батарею, и дали первые залпы по острову Фламенко, занятому партизанами команданте Зима и мушкетерами Христианского фронта. Зим связался по рации с дежурным офицером штаба на флагманском эсминце «Орлеан» и принялся орать в трубку сквозь грохот разрывов мин: «Какого хрена нам не прислали тяжелое вооружение? Я вас, мудаков, предупреждал: дело серьезное! Мы под огнем! Ответить нечем! Нас тут раздолбают на хер! Где, блядь, ваша огневая поддержка!?».

Чего точно не мог позволить себе 3-звездочный генерал Копперсток, так это потерю острова Фламенко – единственного пока видимого успеха операции. Тем более, что на Фламенко уже вылетел вертолет с телерепортерами CNN, и в эфир шла трансляция о «действиях законного правительства Агренды совместно с силами ООН и Альянса по освобождению этого островного государства от кровавого режима диктатора Лерадо». Мгновенно занявшись новой проблемой, Копперсток поменял цели авиаотряду, уже взлетевшему с авианосца «Фрэнк Флетчер» для корректирующей зачистки юго-запада острова Агренда. Штурмовики развернулись на север и через несколько минут, со всей мощью обрушились на «подозрительные объекты» на висентском островке Юнона.

Параллельно: остров Агренда

Тем временем, морские пехотинцы начали десантироваться в юго-западном районе острова Агренда с высоты 2 километра. Меньшая высота означала бы опасность для самолетов «Hercules» со стороны зениток противника, кроме того, в нижнем эшелоне наблюдалось сильное задымление от пожаров, так что даже ИК-ноктовизоры (вполне пригодные в обычной темноте) не обеспечивали пилотам нужной видимости. Летать вслепую низко над гористой местностью – это нереально. Итак, 1450 морпехов браво выполнили парашютные прыжки с высоты 2 километра. И — более 6 минут полета с небольшим смещением по ветру (погода стояла тихая). В задымлении был свой плюс: последняя минута снижения (самая опасная в смысле возможного обстрела с земли) проходила в условиях визуальной маскировки. Был и минус: парашютистов ожидало приземление вслепую (хотя, на ровную местность: широкий пляж около Порт-Роал). Перемещаться по этой местности до рассвета предстояло тоже почти вслепую.

В общем, ничего страшного (действия в таких условиях много раз отрабатывалось на тренингах), но уже на земле выяснилось новое обстоятельство. Пляж оказался плотно заминирован. Теперь его ширина (казавшаяся безусловным плюсом при выборе зоны десантирования: сто метров мелководья и полкилометра ровной полосы песка), стала огромным минусом. Мины были модерновые, со структурированной керамической оболочкой, распадающейся при взрыве на тонкие поражающие элементы (не случайно такие мины прозвали «стеклянными ежиками»). В радиусе 10 метров от взрыва люди получают острые осколки, глубоко проникающие в тело. Ранение «иглой стеклянного ежика» само по себе редко приводит к смерти. Оно просто выводит солдата из строя в боевой обстановке, и отвлекает еще одного — двух солдат на оказание ему помощи.

Эта ночная прогулка по пляжу стоила морпехам нескольких убитых, почти 20 тяжело раненных и более 400 легко раненных. Из 1450 бойцов в строю осталось около тысячи. Перебравшись через лесокустарниковую полосу, морпехи вышли к шоссе, которое на протяжении 6 километров тянется вдоль моря. Теперь им надлежало перейти шоссе и, занять оборону, и организовать блок-посты с юга и с севера контролируемого участка. Командующий юго-западной группой десанта, колонел Крайтон, радуясь, что дешево отделался (он ожидал намного худшего исхода), отдал соответствующие приказы, и устроился рядом с радистами, которые пытались что-то услышать сквозь шуршание помех. В медицинской палатке, развернутой неподалеку, матерились и рычали раненые. Местность застилал дым, становившийся все гуще... Примерно через полчаса после развертывания позиции появился крайне озадаченный капитан медицинской службы и сообщил:

— У нас проблема, сэр. Здесь нигде нет нормальной пресной воды.

— Как нет? – удивился Крайтон, — здесь должно быть два полноводных ручья.

— Они есть, сэр, но в верховья, похоже, вывалили несколько тонн какой-то химии. Это нельзя пить, и непонятно, как это очистить. Капитан химической службы не знает.

— Cluster-fuck... — медленно и сосредоточенно произнес колонел.

Это же время, (2 часа ночи), в 25 километрах севернее. Висентский островок Юнона.

После того, как каждый из 20 штурмовиков «Intruder-II-plus» отстрелял штатные 8 тонн ракетно-бомбовой загрузки по объектам на островке Юнона, два чудесных отеля «Palm Caribbean» (5 звездочек полста номеров) и «Sunny-Holydays» (4 звездочки сто номеров) стали напоминать большие кучи строительного мусора, а «Tropicana-Club» (4 звездочки сорок бунгало) — лес после пожара. Досталась и центру Скарлет-таун, и коттеджам в пригородах (выборочно). Аэропорт и морской порт фактически перестали существовать. Около 3000 жителей и 500 туристов, (их обманным объявлением о цунами подвигли на эвакуацию в джунгли на живописный 300-метровый холм Табои), наблюдали это с все возрастающим изумлением: при чем тут, черт возьми, цунами? Откуда самолеты? Что, война? С кем? С Кубой? С Венесуэлой? Оживленный диспут на фоне легких нервных припадков у впечатлительных участников спонтанных ночных посиделок на холме в джунглях, был прерван появлением вежливого офицера. Он обещал все объяснить, развернул гибкий TV-экран, повесил на ствол пальмы, включил, и...

CNN News (экстренный выпуск)

Силы законного правительства Агренды, при поддержке миротворцев ООН и Альянса, продолжает вести тяжелые бои против тонтон-макутов диктатора Лерадо. Президент Агренды, Амазилло Бразоларго, находится на Фламенко — втором по величине острове этой небольшой страны, вместе с волонтерами прогрессивной партии «Христианский фронт «Свободная Родина». На главном острове ситуация пока неопределенная. Есть серьезные потери среди «голубых касок» и морских пехотинцев. Генерал Копперсток, командующий операцией, пока не уточняет цифры этих потерь.

Военный потенциал диктатора уничтожен на 80 процентов, но, кроме тонтон-макутов своей партии «Эко-Эко» (известной также, как «Sunflowers movement»), Лерадо призвал группировки гаитянских тонтон-макутов. В результате, боевые действия вспыхнули на территории соседнего островного государства — Республики Висента, которая входит в Британское содружество. Висентский остров Юнона занят тонтон-макутами. Висента не имеет армии, и по просьбе премьер-министра Алво Джоспена, к ней на помощь пришли силы Альянса. Самолеты с авианосца «Фрэнк Флетчер» нанесли удары по укрепленным позициям тонтон-макутов. Командование операции «Моральный аргумент» сообщило о вероятных значительных жертвах среди местных жителей и иностранных туристов.

Генерал Копперсток пояснил: избежать бомбардировки было невозможно, поскольку тонтон-макуты создали в аэропорту Юноны плацдарм для авиации диктатора Лерадо, и боевые самолеты террористов совершали оттуда рейды против международных сил и против мирных жителей соседних островов. Милитаристский режим Лерадо имел на вооружении более 9000 боевых самолетов, и значительное число этих машин все еще продолжает угрожать миру и безопасности в Карибском регионе.

Только что нами получено сообщение: на острове Юнона тонтон-макуты взорвали три отеля и несколько зданий в жилых районах Скарлет-таун. Этот варварский акт...

Завершение фразы диктора утонуло в возмущенных воплях туристов и жителей. Они, разумеется, прекрасно видели, что на самом деле произошло с отелями и зданиями, и версия о варварском акте тонтон-макутов их не устроила. С немалым трудом призвав к спокойствию, офицер (на униформе которого публика уже успела разглядеть эмблемы армии Агренды), пояснил:

— Империалисты вас похоронили, но мы постараемся обеспечить вам безопасность и эвакуировать вас из зоны активных боевых действий.

— А война надолго? – спросил кто-то из аборигенов островка Юнона.

— Спроси что-нибудь попроще, амиго, — со вздохом, отозвался офицер.

В 2:00 универсальный десантный корабль «Гэлуэй» лег в дрейф в 50 километрах северо-западнее острова Агренда. На 3:30 планировался десант (2 батальона), на северный берег Агренды, но в полночь штаб операции «Моральный аргумент» отложил высадку. Теперь оставалось только болтаться в море, любуясь звездами, и ждать нового приказа. Никому даже не приходило в голову, что этот прекрасно вооруженный корабль, работающий в режиме ожидания в нейтральных водах, может оказаться привлекательной мишенью для противника, поскольку только он является одиночным, и поскольку его ПВО и системы обнаружения целей уступают таковым у эсминцев и у эскортной группы авианосца.

...Появление на радаре отметки «легкий ЛА, высота 10.000 метров, дистанция 24 мили, скорость 200 узлов» не насторожило дежурного офицера, пока эта отметка внезапно не начала терять высоту и набирать скорость, очевидным образом пикируя на «Гэлуэй» с дистанции 5 миль. Средства ПВО открыли огонь. Ракета «Sea Sparrow», казалось бы, поразила цель, но... Этот самолет продолжал пикировать на «Гэлуэй». В дело вступил зенитный автомат «Volcano Mk-15». Загрохотали очереди, и самолет, задетый 20-мм снарядами, загорелся в воздухе. Его охватило необычное белое пламя, по яркости, как фотовспышка, но не мгновенная, а длинная... Еще несколько секунд, и тонна горящего натриево-магниевого компаунда, летящая со скоростью ружейной пули, с легкостью пробила верхнюю палубу рядом с центральной надстройкой, а о том, что произошло в следующие секунды на нижних палубах, можно только догадываться. Остатки почти расплавленного фюзеляжа, ломая внутренние конструкции корабля и при этом, теряя кинетическую энергию, достигли днища, не смогли пробить его, и растеклись там, как огромная лужа белого жидкого пламени. С первой же минуты стало ясно, что корабль обречен. Вопрос был лишь в том, сколько людей удастся эвакуировать, пока огонь не добрался до взрывчатых грузов... Многие моряки решили этот вопрос лично для себя, просто прыгнув за борт (и вряд ли у кого-то повернется язык обвинить их в трусости). Оставшимся удалось спустить на воду несколько шлюпок, а потом произошел взрыв.

 

3. Партизаны, TV и Годзилла.

Для Стэна не составило труда покинуть временный горный эвакуационный лагерь, в который его и Деррика Шарпа привезли поздним вечером «друзья и родичи Анхелы Кларион». Перемещения туристов, эвакуированных в этот лагерь, никто особенно не контролировал. Им просто сказали: болтаться по острову крайне опасно. Стэн, ради маскировки посидел в компании туристов, выпил кружку чая из котелка, нагретого на спиртовке (костры разжигать запрещалось категорически), а затем тихо растворился в ночной темноте. Его целью был северный сектор агрендских гор. Там должны были находиться партизаны капо Жоа Рулета, боевого товарища команданте Зима. С ними, вероятно, удастся найти общий язык – главное, вести себя аккуратно, иначе есть шанс поймать пулю, даже не начав разговор. О манерах капо и его бойцов, команданте Зим рассказывал, что в любых сомнительных ситуациях они сразу стреляют, а уж потом разбираются, обязательно ли было это делать...

Блуждание по горным джунглям заняло у Стэна часов пять. Только поздней ночью он получил желаемое, в виде короткого окрика «Halt», и последовавшего конвоирования неизвестным числом молчаливых бойцов (или гангстеров) в замаскированный лагерь у маленького озера Крузо. Конические шатры «типи» настолько хорошо вписывались в ландшафт, что (с учетом их камуфляжной раскраски), даже при свете дня вряд ли было реально обнаружить лагерь Жоа Рулета, не ткнувшись в него носом. Один из партизан-гангстеров быстро и ловко обыскал Стэна, обнаружил ID инспектора Комитета ООН по правам человека, и с этой находкой отправился куда-то в темноту. Еще четверть часа, и другой партизан молча проводил «гостя» (или арестанта) к одному из шатров и так же молча указал рукой на дверь-полог. Такое приглашение заходить. Стэн зашел – и сразу зажмурился, поскольку в лицо ударил яркий рубиновый свет лазерного целеуказателя. Впрочем, Стэн успел рассмотреть, что целеуказатель закреплен на стволе спортивного револьвера, а револьвер находится в руке очень юной девушки, вероятно — индианки из племени варао, «людей каноэ», распространенных в Венесуэле, в дельте Ориноко. Эта девушка, одетая лишь в короткую полотняную юбочку с ромбическим орнаментом, не выглядела агрессивной, просто, наверное, у нее была такая привычка встречать гостей. Кроме этой экзотической особы, в «типи» находился мужчина лет около 40, одетый в такую же юбочку, но с другим орнаментом. Он был не чистокровным индейцем, а, как предположил Стэн, индейско-европейским метисом с весьма характерным худощавым жестким телосложением. Этот мужчина в данный момент что-то делал на лэптопе, и за мгновение до того, как зажмуриться, Стэн увидел на экране ленту анонсов новостей.

Еще через мгновение, этот мужчина проворчал.

— Тали, перестань баловаться с пушкой. Доброй ночи, доктор Зауэр. Я — капо Жао, а эта сеньорита — Тали, на данный момент, моя скво. Ей нравятся лазеры. Если она закончит университет, то, наверное, станет ученым-физиком. Правда, сначала ей надо научиться арифметике и грамоте, но мы работаем над этим. Кстати, вы можете спокойно открыть глаза... Тали, налей мне и доку Зауэру по чашке чая и добавь туда по капельке рома.

— Доброй ночи, капо Жоа, — сказал Стэн, открывая глаза, и более детально осматривая интерьер «типи», освещенный тусклой люминесцентной туристской лампой «ночная бабочка», — вы не возражаете, если я присяду?

— Да, — капо коротко кивнул, и иронично добавил, — что, просрали баталию? Вот, теперь Лерадо и Лесли зададут перца вашим болванам-генералам.

— Я не знаю последних новостей, — ответил Стэн, присаживаясь на надувную подушку.

— Новости такие, док Зауэр. Все «голубые каски» перебиты. Силы Альянса потеряли 5 вертушек «Chinook», 4 самолета «Hercules», 3 самолета «Galaxy», десантный корабль «Гэлуэй», а по людям 1800 убитыми, полтысячи ранеными и полторы тысячи пока что пропавшими без вести при взрыве корабля. Альянс контролирует пляж и шоссе на юго-западе. Христианский фронт контролирует остров Фламенко. Я контролирую вот этот кусок гор. Лерадо контролирует всю остальную Агренду, южные Койот, и несколько висентских островков в центре Койот, включая Юнону и Кантон. Ваш главный болван разнес ракетами висентские города и отели, а CNN пробует свалить это на мифических тонтон-макутов, которых никто не видел с середины 1980-х. Вот такой у нас расклад.

Стэн поблагодарил юную индианку, которая поставила на маленький складной столик объемистые алюминиевые кружки с чаем, и снова повернулся к капо Жоа Рулета.

— А вы не слышали о вертолете «Chinook», который прорвался в южный сектор гор?

— Я работаю, — ответил капо, — мои ребята чисто вытащили оттуда 55 коммандос и двух пилотов. Правда, там большинство ранены. Они полезли в джунгли, и попали на поле, заминированное «стеклянными ежиками». Так или иначе, все здесь, в шатрах, что по южному берегу Крузо. Завтра пообщаетесь, если хотите, а сейчас они спят. Все равно, делать не хрен. На рассвете посмотрим. Кстати, связь уже работает. Вы бы связались с вашим штабом, док Зауэр, и напомнили: капо Жоа Рулета уже 5 часов воюет в кредит. Такого уговора не было. Мне жаль ваших погибших парней, но есть еще экономика.

— Да, Жоа. В 7 утра, я позвоню людям, которые решат эту проблему.

— Людям в руководстве «Интерпол-2»? — спросил капо.

— «Интерпол-2», — невозмутимо ответил Стэн, — это какая-то мутная контора при ООН, поэтому я предпочитаю решать вопросы с более понятными людьми в Женеве.

— Дело ваше, — Жоа Рулета отхлебнул чая, вытащил из бумажной коробки кубинскую сигару, прикурил и выпустил в сторону входа струю дыма, — мне без разницы, с какими людьми вы свяжетесь, если я получу, то, о чем был уговор.

— У вас разумный подход к делу, — Стэн улыбнулся.

Капо утвердительно кивнул, с интересом наблюдая за реакцией Стэна на упоминание «Интерпол-2». Потом снова выпустил изо рта струю дыма, и произнес:

— У меня разумный подход к делу, а у ваших аналитиков, из какой бы конторы они не происходили, подход к делу неразумный. Чтобы отвлечь внимание публики от своих обосраных штанов, делают из Хубо Лерадо японского Годзиллу, короля монстров, не понимая, что монстр может стать настоящим. У вас, гринго, реальность заменена, как выражаются ваши киберпанки, «Матрицей», а ваше TV, это ключ, которым заводится выбранная ячейка Матрицы. Ваши болваны слишком сильно завели Лерадо.

— Насколько сильно?- спросил Стэн.

— Вот, — лаконично ответил Жоа Рулета, повернув лэптоп экраном к гостю.

BBC-London (экстренный выпуск)

Цивилизованный мир в шоке от итогов ночного сражения между международными миротворческими силами и нелегальными военными формированиями в акватории маленького островного государства Агренда. По неофициальным данным, потери миротворцев и сил Альянса, участвующих в операции «Моральный аргумент», уже составляют почти 4000 человек убитыми и пропавшими без вести. По жертвам среди гражданского населения, приводятся цифры от 10.000 человек и более.

Генерал Копперсток, шеф объединенного командования операцией, заявил (цитата): «Милитаристский режим Лерадо создал на Агренде своего рода узел международного терроризма и нелегальной торговли оружием, включая оружие массового поражения. Начиная операцию «Моральный аргумент», мы не представляли, с каким количеством вооруженной силы столкнемся, когда начнем ликвидацию этого осиного гнезда. Как сообщили нам из компетентных источников в разведке Альянса, на стороне Лерадо воюют не только формирования тонтон-макутов, но и армии непризнанных черных расистских режимов Африки и Южной Америки. Мы ведем крайне тяжелые бои на территории Агренды, и на территории соседней Висенты, куда вторглись нелегальные военные группировки. Сегодня мы уничтожили две авиабазы террористов в висентском (северном) секторе архипелага Койот, на островах Юнона и Кантон, а наши морские пехотинцы заняли важный плацдарм на острове Агренда, откуда мы начнем развивать наступление на главные силы тонтон-макутов диктатора Лерадо» (конец цитаты).

На вопрос о том, какими именно типами оружия массового поражения (химическим, биологическим или ядерным) располагают террористы, генерал Копперсток ответил (цитата) «Мы надеемся на лучшее, но не можем исключать и худшего варианта. Мы совершили ошибку, предположив, что террористы не имеют современной ракетной техники и боевых самолетов последних поколений. Эта ошибка обошлась нам очень дорого, и мы не должны ее повторить» (конец цитаты).

С северных островов Койот, где расположено множество приватных клубов и отелей, принадлежащих, в частности членам британской королевской семьи, сейчас началась экстренная эвакуация. Репортеры в столице Висенты отмечают, что жители в панике. Завтра утром в Нью-Йорке начнет работать расширенное заседание Совбеза ООН по проблеме вторжения военно-террористических группировок в Республику Висента.

...Стэн дочитал сообщение и слегка удивленно развел руками.

— Я не понимаю генерала Копперстока. Потеря универсального десантного корабля и нескольких транспортных самолетов и вертолетов это крупная неудача, но потери от террористических атак случались и раньше. Зачем устраивать переполох на весь мир?

— Прочитайте следующий материал, доктор Зауэр, — предложил капо.

Передает специальный корреспондент в Бас-Тер, Гваделупа.

Хубо Лерадо, незаконный диктатор Агренды, предъявил крайне жесткий ультиматум правительству соседней республики Висента. В тексте сказано, что предоставление властями Висенты аэродрома Юнона для международных сил, выступивших против режима Лерадо, является актом войны. Лерадо заявляет, что армия Агренды нанесла сокрушительное поражение международным силам, и теперь, если до полудня Алво Джоспен, премьер-министр Висенты не подпишет официальный протокол о полной и безоговорочной капитуляции своей страны, то (дословно) «авиация Агренды нанесет сокрушительные ракетно-бомбовые удары по стратегическим объектам Висенты». Премьер-министр Джоспен только что обратился к главе правительства Британии и к Генеральному секретарю ООН с просьбой защитить его страну от тотального военного разрушения, неизбежного в случае, если диктатор Лерадо исполнит свою угрозу.

Если, первое сообщение было еще объяснимо, то после второго Стэн удивился всерьез.

— Черт! Похоже, Лерадо сошел с ума и поверил в миф об агрендской боевой авиации!

— Нет, — Жоа Рулета покачал головой, — Хубо Лерадо умен. Он знает про Матрицу. Алво Джоспен тоже умен. Он тоже знает про Матрицу. Поэтому, сегодня в полдень Висента капитулирует и будет оккупирована агрендскими милитаристами, а Лерадо и Джоспен получат с этого каждый свою выгоду.

— Э... — протянул Стэн, – допустим, Лерадо, под влиянием TV-потока, вообразил себя Карибским Чингисханом, и видит свою выгоду в завоеваниях... Хотя объективно, это полный бред... Но какая выгода для Джоспена?

— Док Зауэр, это очень просто. Команда Джоспена взяла очередной миллиард баксов международных кредитов на модернизацию инфраструктуры Висента. Часть суммы, конечно, осела бы в карманах Джоспена. В прессе было что-то про 5 процентов суммы каждого проекта. Но сейчас у Джоспена появился шанс получить весь этот миллиард, свеженький, еще не попиленный, и абсолютно честно! Деньги вчера были заплачены подрядчикам, выполнившим работы, а сегодня, вот беда, все разрушено и расхищено милитаристскими гангстерами кровавого диктатора Лерадо. Об этом Джоспен сегодня вечером расскажет репортерам на Виргинских островах, в 5-звездочном отеле, где он некоторое время будет убедительно находиться в изгнании, тосковать по родине, и с нетерпением ждать, когда янки и британцы изгонят злого Лерадо. Потом, Джоспен, с честными глазами попросит денег на восстановление экономики. Между прочим, его отлично поймут сограждане. Агрендской оккупации они не боятся – с чего бы? Всем понятно: это просто формальность, чтобы выпросить деньги в Нью-Йорке и Женеве. Никакой разницы между висентцами и агрендцами нет, это один и тот же антильский креольский народ. Конечно, ООН и Альянс насвинячили висентцам, раздолбали весь туристический бизнес, но есть шанс получить компенсацию, я об этом уже говорил.

— Это выглядит логично с позиции Джоспена, — согласился Стэн, — но где здесь интерес Лерадо? Он воюет, он таскает для Джоспена каштаны из огня, а через короткое время международный корпус раздавит агрендскую любительскую армию, и Лерадо на всю оставшуюся жизнь сядет за решетку, а то и вообще угодит на виселицу. С некоторыми упорствующими диктаторами в нашем веке такое случалось. Где здесь логика?

Партизанский капо несколько раз пыхнул своей сигарой, и улыбнулся.

— Вы очень умный и проницательный человек, доктор Зауэр, но вы не учитываете, что Лерадо знает: гринго сгноят его в тюрьме, когда и если победят. Ему нечего терять, и поэтому он будет драться, как крыса, загнанная в угол. И это его шанс. Если он очень сильно покусает вашу армию и бизнес, то вы отступите. Точнее, ваших генералов и адмиралов оттащат за шкирку ваши плутократы. Они единственная настоящая власть в ваших странах. Да, плутократы оттащат ваших военных, как собак, которые увлеклись ловлей лисицы в курятнике, и разбили горшков на сумму, больше, чем стоят все куры. Примеры есть. Некоторых диктаторов, война против которых обошлась плутократам слишком дорого, ООН пригласило в правительства национального примирения.

— Если Лерадо рассчитывал на это, — ответил Стэн, — то он зашел слишком далеко. При каких-то условиях это было возможно, но ООН и США не простят столько смертей.

— Пф! — фыркнул Жоа Рулета, — несколько тысяч убитых плебеев. Ваши плутократы не считают их за людей, что бы не болтали в вашей прессе про гуманизм и демократию. Попробуйте, скажите, что это не так. Ну, док Зауэр? Вспомните теракт миллениум на Манхэттене в Нью-Йорке и арабских террористов. Против них ваши плутократы долго воевали, а потом договаривались, как с союзниками, чтобы отобрать нефть у БААС, североафриканских социалистов. А плебсу объяснили, что эти террористы, убивавшие западных солдат-плебеев, теперь борцы за свободу и демократию. И ваш плебс все это проглотил. Потому что Матрица. Вы знаете это не хуже меня.

Стэн сделал глоток из кружки и покачал головой.

— Нет, уважаемый Жоа. Вы слишком упрощаете. В той истории все было значительно сложнее. Отношения с арабским миром, это особая область.

— В особую область, — спокойно ответил партизанский капо, — попадают те, кто способен внушать вам физический ужас. Вы, несмотря на всю вашу технику, проиграете Лерадо потому, что для него пролитая кровь, это азарт, а для вас – страх. Вы хотите мне что-то возразить, док Зауэр? Тогда, сначала прочтите вот это.

US News-Our ITV

Интернет — опросы в последний час дают негативное отношение к международной операции «Моральный аргумент» на Агренде. До полуночи преобладала поддержка операции, но по мере поступления новостей о неудачах ООН и Альянса, респонденты начали давать, все больше негативных оценок. Последние сообщения резко обрушили поддержку до отметки 30 процентов. Упал и уровень доверия к официальным данным о развитии этой операции. По традиции нашего канала, в таких случаях мы представляем репортерский материал «Vox Populi», максимально близкий к усредненному мнению респондентов, давших развернутые ответы при опросе. Сходство мнений вычисляется специальной компьютерной программой, разработанной «Gallop Center». На этот час в номинации «Vox Populi» лидирует материал Либби Портленд из «Open-Lifestyle». Находясь на Тобаго Либби задала ряд вопросов своему коллеге – Деррику Шарпу из бостонского «Globe-Outlook», который в начале боевых действий был на Агренде, и эвакуирован вместе с другими туристами на остров Тобаго.

Итак: Тема Агренды. Либби Портленд и Деррик Шарп: «Vox Populi» этого часа.

ИНТЕРВЬЮ.

Либби: Деррик, сразу вопрос, который больше всего интересует зрителей: с чего все началось там, на острове Агренда?

Деррик: Я не знаю, с чего все началось. Когда я прилетел в Порт-Роал, там уже ходили слухи, что со дня на день нападут миротворцы ООН вместе с Альянсом.

Л: Местные жители так и говорили: «нападут миротворцы»?

Д: Да. Меня это удивляло, я спорил и доказывал, что это пропаганда недемократичного режима. Мне отвечали, что я ничего здесь не понимаю. Потом, жители стали покидать остров. Я считал, что это необоснованная паника. А вчера вечером начался обстрел.

Л: Кто в кого стрелял?

Д: Я не знаю. Просто ракеты падали на город. Я снял студио в мини-отеле в пригороде, поэтому видел только издалека. Местные сказали, что это ракеты «Томагавк» с нашего эсминца, и что надо уезжать. Меня и еще одного парня, европейца, он тоже снимал там студио, повезли в горы. Локальная полиция эвакуировала туда всех туристов.

Л: Полиция диктатора Лерадо?

Д: Да. Какая же еще?

Л: А оппозиция?

Д: Там непонятно. Была оппозиционная партия «Культурная интеграция», я видел там нескольких человек с эмблемами этой партии на футболках. А потом, выяснилось, что оппозиционная партия другая: «Христианский фронт». Местные говорили, что ООН и Альянс придумали этот «Христианский фронт» и назначили его оппозицией.

Л: Действительно непонятно... А что было в горах?

Д: Мы ехали, я иногда смотрел на город. Там все горело. Какой смысл, я не понимаю.

Л: А жители, горожане?

Д: Они заранее уехали. Город стоял пустой, даже электричество там отключили.

Л: Ты хочешь сказать, что ракетами с эсминца обстреливали пустой город?

Д: Получается, что так.

Л: А в какие точки конкретно стреляли, ты разглядел?

Д: Не знаю. По-моему, куда угодно. Мы видели попадание в отель «Эльдорадо», это крупное здание, и в бинокль мы наблюдали, как оно горело и разваливалось. А потом появились самолеты, они стали бомбить не только сам город Порт-Роал, но и мелкие пригороды, где просто коттеджи, ничего такого.

Л: Может, там, в коттеджах, была замаскированная военная техника?

Д: Не знаю. Я вообще не видел военной техники, кроме полицейских трициклов.

Л: А что было в горах?

Д: Просто, палаточный лагерь, куда эвакуировали туристов. Полисмены организовали питание, чай с сэндвичами, и кому-то оказали медицинскую помощь. Мы сидели там и ждали, когда прекратится серия обстрелов и бомбежек, чтобы можно было безопасно переправить нас сюда, на Тобаго, на сто с лишним километров к юго-востоку.

Л: И как это было сделано?

Д: Чуть больше, чем за час до полуночи нас привезли в какой-то маленький поселок на берегу, и погрузили на катер на подводных крыльях. Салон, как у автобуса, а нас было почти двести человек. Мы набились туда, стоя вплотную друг к другу. Полиция очень торопилась, они сказали, что есть узкое окно по времени, когда миротворцы и Альянс прекратят бомбить, а потом все начнется по новой, еще хуже. Действительно, потом за кормой начались взрывы, и это было жутко. Пламя в полнеба...

Л: И что ты думаешь обо всем этом?

Д: Либби, я не специалист по военным делам, я репортер-этнограф, но я уверен, что миротворческая операция так вестись не может. Это было скорее похоже на ковровые бомбардировки из фильмов о войне во Вьетнаме. И, ты знаешь, что мне кажется очень важным: местные жители заранее говорили, что будет именно так, а не иначе, и по их словам, то же самое было уже дважды: сначала в конце прошлого века, а потом 8 лет назад. Я уверен: кто-то делает на этом грязный бизнес. Кто-то не в Агренде, а у нас в Альянсе, и в нашем правительстве. Мы оказались разменной монетой в этом бизнесе.

Л: По официальной версии, все началась с милитаристских планов диктатора Лерадо.

Д: Я знаю официальную версию, но я видел то, что видел. И я успел поговорить с теми туристами, которые приехали на Агренду на неделю раньше. Они не видели никакого милитаризма, а боевая авиация Агренды, которую показывали по TV, это фермерские самолеты, для обработки полей. И, еще, я успел поговорить с туристами с маленького висентского островка Юнона, тоже эвакуированными на Тобаго. Они говорят: ночью началась тревога, якобы по поводу цунами, и туристы покинули отели. Потом что-то взорвалось в аэропорту. Потом прилетели самолеты, которые разбомбили все три отеля. Похожее случилось и на Кантоне, но без тревоги, и многие туристы погибли в отелях.

Л: Деррик, ты хочешь сказать, что самолеты Альянса бомбили отели?

Д: Видимо да. Туристы сняли на мобайлы этот налет, и там видны самолеты Альянса.

Л: Но, военные сообщают о тяжелых боях против армии и авиации диктатора Лерадо.

Д: Либби, давай рассуждать разумно.

Л: Давай.

Д: Есть два варианта: или армия Лерадо выдумана ради чьего-то грязного бизнеса в Альянсе, или она действительно так сильна, что сегодня ночью нанесла Альянсу те страшные потери, о которых нам сообщают.

Л: Первый вариант исключен. Я четверть часа назад говорила с моряками с корабля «Гэллоуэй». Эти моряки спаслись на шлюпке, перед тем, как корабль взорвался. Они видели пикирующий боевой дрон, который попал в «Гэллуэй» и вызвал пожар.

Д: Тогда остается второй вариант, и это совсем плохо. Наши политики, ради рекламы военно-промышленного комплекса, решили устроить маленькую победоносную войну, выбрали противника, которого привыкли считать несерьезным, и по накатанной схеме напали на него. Напали в третий раз! Но теперь Агренда вооружилась, а наша разведка этого не заметила, и наша армия и флот оказались не готовы встретиться с реальным противником. Сейчас лучше надо бы все остановить и сесть за стол переговоров, но я здорово опасаюсь, что наши генералы будут настаивать на эскалации этой войны. На войнах в Индокитае, в Центральной Азии, в Магрибе и на ближнем Востоке, магнаты военно-промышленного комплекса сколотили миллиардные состояния. Это наводит на неприятные мысли: не повториться ли тут вьетнамский вариант прошлого века? Меня беспокоит еще то, что война происходит очень близко от нашей страны.

Л: Ты думаешь, что война может добраться до нашего атлантического побережья?

Д: Я не хочу думать о том, что будет, если это произойдет.

(конец интервью)

Напоминаем последние новости: неопознанные летательных аппараты, возможно — агрендские крылатые ракеты, упали на нефтеперерабатывающий комбинат, на острове Санта-Крус, Виргинские острова США. В результате произошло несколько мощных взрывов, и пожар. Комбинат Санта-Крус — один из крупнейших предприятий мировой отрасли нефтепереработки. На его площади находится более миллиона тонн сырья и продуктов переработки нефти. Сейчас на острове идет эвакуация. Остров Санта-Крус расположен в 700 километрах к северо-западу от Агренды, в 100 километрах восточнее Пуэрто-Рико и в 60 километрах южнее главной группы Виргинских островов. Мы уже связались с экспертом «New Weapon Review». Он полагает: на Санта-Крус применены агрендские крылатые ракеты той же модели, что и против корабля «Гэллоуэй».

Стэн прочел текст и повернулся к партизанскому капо.

— Вы не говорили про комбинат на Американских Виргинских островах.

— Это пока не доказано, — невозмутимо ответил тот, — но, есть инфо, что друзьям Лерадо заранее было известно про комбинат, и они выиграли немалые деньги на перепродаже форвардных контрактов на бирже. До меня дошли слухи о цифре с восьмью нулями за кормой. Хороший бизнес. А ведь все еще только начинается.

— Пропустим предисловие, — предложил Стэн, — и перейдем к конструктивным идеям.

— Конструктивная идея, — сказал Жоа Рулета, — было бы лучше, если бы ваша контора, я пропускаю ее название... Лучше бы она прекратила держать меня, Зима и Амазилло за пешек, и уступила нам роль тяжелых фигур, потому что ваши тяжелые фигуры здесь не справляются. Они заперты, и ваш король то и дело под шахом. Вас загоняют в угол.

— В угол? — Стэн удивленно поднял брови, — Вы преувеличиваете, Жоа. Вспомним 9/11, Манхеттен, 2001 год. Там потери от авиа-атаки террористов были сопоставимы с теми, которые имеют место сейчас, а психологический шок был намного сильнее, ведь тогда теракт произошел в сердце США, в деловом центре Нью-Йорка, а здесь колониальные Виргинские острова. Даже сравнивать нечего. А что касается технико-экономического эффекта, то в обоих случаях это булавочные уколы, не более.

— Док Зауэр хорошо торгуется, — внезапно встряла девушка – индианка.

— Да, Тали, — партизанский капо улыбнулся и кивнул, — я говорю: «Сеньор, это крупный тунец, почти как акула!», а он отвечает: «Нет, это вообще не тунец, а тощая селедка!».

— А док Зауэр сам сможет поймать такого тунца-селедку? – спросила Тали.

— Он бы смог, — ответил Жоа Рулета, — но хозяева не доверят ему большую удочку.

— На что вы оба намекаете? — холодно поинтересовался Стэн.

Капо прикурил потухшую сигару и выпустил изо рта дымовое колечко.

— Вы умный и смелый человек, доктор Зауэр, но вы сейчас забываете, для чего ведется война, а ваши лидеры никогда не забывают. Как сказал Сунь Цзы: «война ведется ради выгоды, и кто не понимает этого, тот не понимает суть войны».

— Нельзя ли ближе к делу, Жоа?

— Я как раз веду к делу, док Зауэр. Накануне этой войны, на Антильские острова вдруг слетелось не менее десятка уполномоченных эмиссаров карликовых стран. С одним вы общались. Нге Динко, сенатор из Намиб-Овембо. Вот. Правители карликовых стран уже оценили выгоды от кооперации с Агрендой по обычным товарам, а теперь им интересна такая же кооперация в военном бизнесе. Их можно понять. Сейчас Хубо Лерадо в белом бантике, а вы в дерьме. Это исторический факт.

— И что? — спросил Стэн, начиная понемногу терять терпение.

— А вот что, — невозмутимо ответил партизанский капо, — Альянс в цугцванге. Есть три возможных хода. Или пригласить Лерадо на конгресс национального примирения. Или воевать против Лерадо по-настоящему. Или начать относиться к нам: ко мне, к Зиму, к Амазилло, не как к разнорабочим, а как к партнерам. В первых двух случаях вы точно проиграете. В третьем случае мы сделаем грязную работу, но под гарантии будущего долгосрочного сотрудничества, на оговоренных условиях, и независимо от идиотской болтовни вашей дерьмовой прессы и дерьмовых правозащитников – гуманистов.

Стэн глотнул остывшего чая из кружки и недоуменно пожал плечами.

— Жоа, если вы считаете, что у Лерадо есть хоть один шанс в случае настоящей войны, которую Альянс будет вести всей мощью Четвертого флота США, то вы наивны.

— Вы меня не поняли, док Зауэр, — капо широко улыбнулся, — конечно, Четвертый флот раздавит Лерадо. Но, если победа будет стоить Альянсу десятков тысяч жизней своих граждан и десятков миллиардов долларов, то это станет для Альянса сокрушительным поражением. Как говорил эпирский царь Пирр в аналогичном случае «еще одна такая победа, и я останусь без армии». В вашем случае надо добавить: «зато с дефолтом». И любой правитель из числа тех, которые послали сюда эмиссаров-наблюдателей, легко посчитает, из какого числа карликовых стран надо собрать коалицию, воюющую по-агрендски, чтобы вы дрогнули. И, кстати, в ближайшие несколько лет после пирровой победы, вы вообще не сможете воевать, ни экономически, ни психологически. За эти несколько лет вы потеряете несколько рынков, включая рынок оружия. Вас вытеснят оттуда клоны Агренды, и вытеснят навсегда. Такова обстановка в цветах и красках.

— Я понял вашу мысль, — произнес Стэн.

— Я рад, доктор Зауэр. И каков ваш ответ?

— Ответ, — Стэн развел руками, — будет после того, как я получу от своего руководства инструкцию. Запрос я передам в 7 утра, вместе с другими элементами рапорта, но я не гарантирую, что руководство ответит быстро.

— Нам надо быстро, — твердо сказал капо, — поэтому, напомните руководству, что там, на прибрежном юго-западном шоссе, почти полторы тысячи морпехов. Многие ранены и, внимание! У них нет питьевой воды. Вы знаете, в тропиках без воды долго не живут.

— Как это у них нет воды? – удивился Стэн, — там же есть два ручья!

— Оба ручья отравлены, — пояснил Жоа Рулета.

— Да, это проблема... Но морпехи могут добраться до любого из озер.

— Они не доберутся, док Зауэр. В «зеленке» полно мин и снайперов.

— Черт... — Стэн быстро помассировал лоб ладонями, — ...Вы можете им помочь?

— Да, — капо коротко кивнул, — Но есть правило Сунь Цзы: война ведется ради выгоды.

 

4. Любите ли вы прыжки с парашютом?

Архипелаг Койот, рифы Коло-Коро.

Юл Фоске проснулся от серии звуков, каждый из которых состоял из трех отдельных частей: «Дз-Фш-Бу!», причем третья часть была просто оглушительной. Маргарита Кларион, как-то очень по-домашнему лежавшая щекой у него на плече, на звуки не отреагировала (вот, что значит дочь гвардейского офицера), но проснулась оттого, что зашевелился Фоске... И со вкусом зевнула.

— А-а-а... Ух! Что, уже 11 утра?

— Видимо да, — ответил он, — артиллерийскую дуэль обещали в 11 ровно, не так ли?

— Ну, — сказала Рита, — и, мы бы могли спать до полудня. Мероприятия начнутся, только когда дым после артобстрела расползется, чтобы никто не подглядывали. Но, раз мы проснулись, надо позавтракать. Хочешь, я сварю тебе кофе? Ты спал всего часа три. Я помню, что когда ты пришел, на часах было 8 утра.

— Извини, что разбудил, — ответил он.

— Нет проблем, Юл. Я через минуту снова заснула. С тобой уютно. Знаешь, у меня была большая надувная лягушка, и я с ней спала, примерно так же положив на нее голову, а детские привычки здорово влияют.

— Хм, — произнес эколог, — с кем только меня не сравнивали в жизни, но чтоб вот так...

— Ты не понимаешь! — воскликнула она, слегка хлопнув его ладошкой по животу, — эта надувная лягушка была самая лучшая в мире. Потом у меня был пушистый заяц, тоже лучший в мире, но ты больше похож на лягушку.

— Ясно... Я давно подозревал, что со мной что-то не так.

— Вы, мужчины, — авторитетно объявила Рита, вскакивая на ноги, — абсолютно ничего не понимаете в мужчинах. И в женщинах вы ничего не понимаете. Я первая иду мыться, и дальше, на полевую кухню, варить кофе. Я надеюсь, Саманта найдет мне подходящий котелок. Ты не тормози, я варю быстро, а кофе надо пить сразу, как сварится...

Пить кофе, сидя на ящике за фанерным столом под брезентовым навесом, посреди замаскированного лагеря спецназа полиции, во время артобстрела, это романтика – разумеется, при условии, что обстреливают не этот лагерь, а что-то другое... Хотя...

«Ложись!» — рявкнул дежурный офицер – лейтенант Хеллвен.

Фоске, автоматически шлепнулся носом в грунт, как и все окружающие.

«Дз-Дз-Фш-Фш-Дз-Дз-Бу-Бу-Фш-Фш-Бу-Бу!».

Взрывные волны бьют по ушам, и сотрясают тело. Сверху сыплется мелкая пыль.

«Отбой!», — невозмутимо объявил лейтенант.

Лагерь в порядке, только в 20 метрах от домиков, замаскированных среди «зеленки», наблюдается неровный ряд из четырех неглубоких воронок. В воздухе стоит мелкая сероватая пыль, и остро пахнет окислами азота.

Фоске выругался, вернулся за стол и посмотрел в кружку (вот в чем плюс армейских алюминиевых кружек – их не любая взрывная волна сносит). На поверхности кофе плавало значительное количество свежих пылинок, но это мелочи жизни...

— Вы как, мистер Фоске? – спросил Хеллвен, присаживаясь напротив.

— Я в норме, лейтенант. А что это было?

— Безоболочечные трехдюймовые мины, почти пиротехника. Видимо, капитан Ксеркс, который на Юноне, решил стимулировать нашу боеготовность, поэтому так. Вообще, правильно. Надо было сюда стрельнуть, для убедительности.

— Блин, — буркнул Юл, — А если бы канонир промазал? В смысле, если бы он попал?

— Не бывает, — припечатал лейтенант, — это мины с магнитной корректировкой полета.

— Хорошо, если так, — искренне порадовался адвокат-эколог, — а что нового в мире?

— Новости развиваются по плану, мистер Фоске. Висента только что капитулировала.

— Вот как? Но ведь ультиматум был до полудня.

— Ну, — пояснил лейтенант, — они капитулировали с запасом по времени. Так выходит убедительнее. Мало ли, вдруг у нашего президента часы чуть вперед, и что тогда?

— Логично, — эколог кивнул и поискал глазами свой лэптоп.

— В кармане жилетки, — подсказал Хеллвен, — жилетка на ветке, ветка на пальме, пальма справа от вас в двух с половиной шагах.

— Спасибо. И как это вы все успеваете замечать?

— Ну... — лейтенант, улыбнулся, — работа такая, — а что вы собираетесь смотреть?

— Бразильскую аналитику, — ответил Фоске, — канал «Ольмека», нейтральный ракурс.

Olmeca STV Brazil

На Карибах продолжает раскручиваться «Агрендский кризис». Минувшей ночью силы ООН и Альянса провалили операцию «Моральный аргумент» против военизированной полиции и волонтеров президента Лерадо. Грубые ошибки штаба операции позволили агрендскому майору Лесли в самом начале перехватить инициативу, и предугадывать тактические ходы генерала Копперстока (анализ боевого столкновения см. ТУТ).

*

Фактически, пожертвовав столицей (которая полностью разрушена), Лесли выдвинул основные силы с Агренды на северные острова Койот, в акваторию Висенты, и к 3:00, контролировал весь этот архипелаг, кроме островов Фламенко и Коло-Коро (занятых бригадой Зима Пескадора, полевого командира, сторонника альтернативного «англо-американского» президента Бразоларго, признанного ООН). Альянсу удалось занять плацдарм на юго-западном берегу острова Агренда, но атака захлебнулась — остров перекрыт минными полями. 4 батальона морпехов США удерживают плацдарм, имея снабжение с гор, часть которых контролируется полевым командиром Жоа Рулета.

*

В воздухе у Альянса был огромный численный перевес, однако Копперсток не сумел реализовать эту фору. Его авиация работала бессистемно, нанося удары в основном по гражданским объектам. Малочисленная авиация Лесли наоборот, действовала четко, и поражала незащищенные точки сил Альянса. Потеря десантного корабля «Гэлоуэй» и внезапный удар, нанесенный по тылам на острове Санта-Крус, вынудили Копперстока заняться обороной Виргинских островов и нефтяных платформ около Пуэрто-Рико.

*

Минобороны США уже перебросило из Флориды в зону Пуэрто-Рико часть крупных авиационных южно-атлантических корпусов (53-го бомбардировочного крыла, 33-го истребительного крыла и 1-го крыла спецопераций). Министр обороны США провел телефонные переговоры с властями Тринидад-и-Тобаго о предоставлении 1-му крылу спецопераций площадки аэропорта на острове Тобаго (этот остров расположен в 130 километрах к юго-востоку от острова Агренда), и получил твердый отказ. Экономика Тринидад-и-Тобаго строится в основном на добыче и переработке шельфовой нефти, и бомбежка агрендской авиацией нефтяного завода на Виргинском острове Санта-Крус воспринята, как ясный сигнал: «соседям не надо вмешиваться в агрендские дела».

*

Тем временем, развивалась интрига вокруг агрендского ультиматума к правительству Висенты (страны Британского содружества) с требованием о капитуляции до полудня. Джоспен, премьер-министр Висенты, тут же обратился к Британии и к Совбезу ООН с просьбой о защите. Он напомнил, что его проблемы возникли потому, что он разрешил Альянсу использовать аэродром Юнона. В Лондоне восприняли его просьбу, и в 10:00 пригрозили Лерадо «симметричной реакцией» в случае, если он не откажется от плана оккупации Висенты. Лерадо ответил на это, что «армия Агренды сильна, как никогда». Премьер-министр Джоспен, понял: реальной помощи не будет, и в 11:15 поставил свою подпись под протоколом о капитуляции, после чего освободил свой офис для военного коменданта из Агренды. Граждане Висенты восприняли это спокойно, но иностранные туристы – в панике. Туристы бегут как из Висенты, так и из соседних с ней маленьких островков Британского содружества: с Люсии (50 км севернее) и с Барбадоса (150 км восточнее). Экономика Висенты, Люсии и Барбадоса, это на 80 процентов сфера услуг, ориентированная на иностранных гостей, и там вероятен экономический коллапс. Эта ситуация усугубляется «авиа-карантином», введенным ВВС Альянса с 7:00., как мера профилактики налетов агрендской авиации на свои объекты в Антильском регионе.

*

В зоне Агренда – Койот – Висента продолжаются вялые боевые действия. Регулярно происходят перестрелки между силами президента Хубо Лерадо и альтернативного президента Амазилло Бразоларго. Неофициальные источники сообщают, что Альянс, опасаясь новых военных потерь, выводит свои силы из агрендской операции, и делает ставку на боевиков Бразоларго (Христианский фронт «Свободная родина»). Завтра на авиабазе Хомстед (юго-восточная Флорида) начнутся переговоры между Бразоларго и представителями Альянса и ООН по вопросу урегулирования «Агрендского кризиса».

*

Информация к размышлению.

Амазилло Бразоларго (он же – дон Мозес) 48 лет, гражданин Аргентины.

Разыскивается в Аргентине, как главный фигурант «амазонской кокаиновой мафии».

Разыскивается в Уругвае, за бандитизм, производство кокаина и торговлю оружием.

Разыскивается в Боливии, за организацию бандформирования и работорговлю.

Разыскивается в Колумбии, как организатор рабовладения на кокаиновых плантациях.

Разыскивается в Гайане за серию терактов и попытку государственного переворота.

Разыскивается в Мексике за вербовку наемников и контрабанду оружия.

Разыскивается в США по подозрению в рэкете и криминальном «отмывания денег».

Разыскивается во Франции за терроризм, торговлю кокаином и заказные убийства.

Награжден орденом Хосе Делгадо в Сальвадоре (по неизвестным основаниям).

Награжден медалью Крест Доблести в Никарагуа (по неизвестным основаниям).

Награжден медалью Заслуг Гаити за реализацию частных социальных программ.

Почетный гражданин города Кумаребо (Венесуэла).

Почетный гражданин города Лотвил – Тобаго (Тринидад-и-Тобаго).

Почетный гражданин острова Серрат (Британская антильская полуколония).

Высокий мулат в ярком свободном спортивном костюме, похожий на кино-героя типа: «цветной учитель физкультуры в социально-сложной школе», постоял минуту рядом с экологом, увлеченно читающим с экрана, а потом спросил:

— Вы изучаете эту биографию, мистер Фоске?

— А? – Юл повернул голову, — да, мистер Бразоларго.

— Для друзей я просто: Мозес, — сказал мулат, протягивая ему руку.

— Для друзей я просто: Юл, — ответил эколог, отвечая на рукопожатие.

— Вы интересный человек, — заметил Амазилло Бразоларго, — вы сразу же узнали меня в лицо по фото в прессе, а это говорит о наблюдательности.

— Не только по фото. Я посмотрел в TV-архивах несколько клипов с вашим участием.

— О! Интересно, что вы думаете об этих клипах и о моей биографии?

— Хорошая биография для политика, — ответил Фоске, вынув из кармана сигареты.

— Но, вы ведь европеец, — произнес альтернативный президент Агренды, усаживаясь на свободный ящик за столом.

— Да. Если конкретнее, то я с Адриатики. И что, на ваш взгляд, из этого следует?

— Я был уверен, — пояснил Бразоларго, — что у европейцев есть внушенные со школьной скамьи предубеждения против тех, кто имеет дело с наркотиками и с работорговлей.

— Вы усредняете, Мозес, — ответил Фоске, — в случае среднего европейца вы правы, но средние европейцы, кроме туристов, почти не встречаются за пределами Европы.

— Значит, вы, Юл, не разделяете этих предрассудков?

— В общем случае, нет, — Фоске щелкнул зажигалкой и прикурил, — есть случаи, которые вычеркивают персону из списка тех, с кем я согласен иметь дело, но это частности. А в общем случае, большинство европейцев как полторы тысячи лет назад стали рабами королей, феодалов, и прочих статусных персон, так рабами и остаются. И наркотики употребляют почти все. Кофеин, алкоголь, никотин, синтетические транквилизаторы и антидепрессанты. Эта тема в Европе табуирована, но суть такова.

Амазилло Бразоларго достал сигару из кармана своего яркого свободного спортивного костюма, закурил и констатировал.

— У вас оригинальный взгляд на вещи.

— Просто, — Фоске улыбнулся, — это взгляд реалиста.

— Интересно... — произнес Бразоларго, — а, если бы у вас во владении оказалась большая плантация, вы купили бы себе рабов, при условии, если бы закон это не запрещал?

— Последние двести лет, Мозес, законы пишутся адвокатами для плутократов.

— Но вы адвокат, Юл, верно?

— Я адвокат-эколог. Это большая разница.

— Допустим, — Бразоларго кивнул, — и все же, каков ответ на мой вопрос о плантации?

— Я не профи в этом бизнесе, — сказал Фоске, — Я бы нанял менеджера за долю доходов.

— Разумная мысль, — Бразоларго кивнул, — а вы бы разрешили менеджеру купить рабов?

— Да, если бы это была бы обычная практика, то я разрешил бы, но на определенных условиях. У меня свои взгляды на то, как можно обращаться с людьми, а как — нельзя.

— А мне говорили, Юл, что вы не религиозны.

— Да, Мозес. Я скептик.

— Тогда откуда эти взгляды, на то, как можно, и как нельзя обращаться с людьми?

— По-видимому, — ответил Фоске, — это как-то сформировалось из жизненного опыта.

— Замечательно! – Бразоларго стукнул кулаком по своему колену, — А вы когда-нибудь прыгали с парашютом?

— Нет. Я не любитель экстремальных развлечений.

— А если это надо для бизнеса?

— Ну, не знаю, — Фоске покачал головой, — в моем бизнесе это вряд ли актуально.

— Это очень актуально, Юл. Вот поэтому, я спрашиваю: нет ли у вас принципиальных возражений против такого вида воздушного транспорта.

— Вы что, шутите, Мозес?

— Нет, это очень серьезно. Сейчас приедет капитан Урфин, и мы вдвоем вам объясним.

В тот же день, после захода солнца. Небо над Карибским морем Салон легкого самолета «Cessna U-3»

В салоне находились шестеро – максимальная вместимость для этого старого (времен вьетнамской войны), но крайне надежного самолета, зарекомендовавшего себя самым лучшим образом в качестве транспорта для звеньев коммандос.

Состав пассажиров удивил бы любого, кто не знал тонкостей агрендской политики.

Амазилло Бразоларго, альтернативный про — англо-американский президент Агренды.

Симон Пескадор (он же – команданте Зим), лидер альтернативных вооруженных сил.

Капо Жоа Рулета — второй человек в альтернативных вооруженных силах.

Юл Фоске, «эколог», неофициальный консультант Сео Ткабе, вождя Намиб-Овамбо.

Капитан Урфин, шеф разведки анти — англо-американского президента Хубо Лерадо.

Маргарита, дочь гвардейского капитана Монро Клариона, который погиб 8 лет назад, защищая власть Эббота, президента-диктатора Агренды, против сил ООН и Альянса.

Казалось бы, первые трое персонажей должны были неминуемо передраться с двумя последними, а наличие здесь эколога – консультанта вождя автономного намибского племени, было вообще необъяснимо. Но все шестеро обсуждали общий бизнес... До момента, когда двум из них пришла пора прыгать. Мисс Кларион, а вот Юл Фоске...

— Так! — произнес Урфин, — Юл, парашют, это очень просто. Я тебя выпихну наружу, а остальное сделает автоматика. Просто, не напрягайся, и все отлично получится.

— Я попробую не напрягаться, — проворчал адвокат-эколог (ему было страшно, о чем он заранее всех предупредил), — но что будет, если я случайно, все-таки, напрягусь?

— Ничего негативного, — Урфин улыбнулся, — на динамику полета это не влияет.

Через минуту, Юл Фоске полетел в черную пустоту с криком «O-o-o! Fuck!», и сразу захлебнулся встречным потоком воздуха. Все мысли вытеснил всепоглощающий ужас. Ощущение отсутствия веса, свойственное падению с высоты, и при этом совершенно непроглядная темнота. А через несколько секунд – резкий удар в грудь: будто лягнула лошадь, копыта которой обернуты поролоном. Лягнула с такой силой, что подбросила эколога на высоту второго этажа (никаких этажей, конечно, не было, но субъективное ощущение оказалось именно таким). В действительности, это просто сработал автомат парашютного ранца, и аэродинамическое торможение раскрывшегося купола вызвало реакцию наподобие удара (вовсе не такого сильного, как субъективно показалось).

Еще две минуты эколог висел в темноте на невидимых нитях, будто внутри гигантской закопченной печной трубы, с сильной воздушной тягой, но правда (огромный плюс по сравнению с реальной трубой) эта тяга была холодной. А потом, с громким «плюх» он шлепнулся в черную соленую воду, погрузившись с головой. Надувной жилет тут же вытолкнул его на поверхность. Вокруг, опять же, была непроглядная темнота. «O-o-o! Fuck!», — вторично произнес эколог, а уже через несколько секунд раздалось негромкое жужжание мотора, и в этой темноте сверкнул белый луч маленького прожектора.

Надувная лодка «Зодиак» заложила вираж и остановилась рядом с экологом.

— Ну, как? – произнес знакомый чуть хрипловатый молодой женский голос.

— Херово, — лаконично ответил он, а после паузы добавил, — рад тебя слышать, Кави.

— Дай руку, амиго, — раздался другой голос, шелестящий мужской баритон.

— Вот, даю, — отозвался Фоске, протянул руку в сторону лодки... И через мгновение обладатель шелестящего голоса сильнейшим рывком втащил его в лодку.

— Блин! Так ведь и руку можно оторвать!

— Пардон, амиго. У меня такая привычка со времен работы в береговой охране. Там по сюжету надо быстро выдергивать клиента. Типа, каждая лишняя секунда в воде может оказаться для клиента последней. Например, акула откусит что-нибудь. Я сверну твой парашют, ага? Кстати, меня зовут Вулф Леман, я из Буга-Бука.

— Рад познакомиться, — ответил эколог, — я Юл Фоске. А вы в курсе, где Рита?

— Ее сейчас выловит Джем, — сообщила Кави Айви, — он запеленговал ее метку.

— А что Урфин?

— Его только что выловила яхта «Negrero». Они уже просигналили и ушли на Тортугу.

— О! — Леман ткнул пальцем в сторону приближающихся огонька, — Ивор двигает наш крейсер «Capybara» сюда. Мигом будем на борту, и я сварю классный какао из Папуа.

 

5. Нетрадиционно-ориентированный неопостфутурист.

Гаити – Восточные Багамы.

«Capybara»: 15-метровая морская яхта-катамаран, простая и надежная, без изысков, но (благодаря изрядному размеру) с претензией на элитарность, лежала в дрейфе почти в центре 100-километровой полосы моря между гаитянским островом Тортуга (с юга) и крайним восточным багамским островом Игуана (с севера). На западе лежала Куба, на северо-востоке – британская островная полуколония Теркс-и-Кайкос (и то, и другое не намного дальше тех же 100 километров). Владельцем «Капибары», по регистровым документам, являлся Ивор Тюр, гражданин Исландии, известный молодой художник — неопостфутурист. О его сексуальной ориентации одни источники сообщали: «гей», а другие — «транс», но его увлечение «бисексуальным свингом» отмечали и те, и эти. По некоторым данным, он нюхал кокаин, и содержал любовника — здоровенного негра по имени Джем-Джем из Конго-Браззавиля. С учетом изложенного, в глазах европейско-американского артистического бомонда Ивор Тюр выглядел просто замечательно.

Гости, поднявшись на борт, сразу получили вместо своей мокрой одежды спортивные шорты и футболки с силуэтом гигантской морской свинки — капибары (игравшей роль тотемного зверя этого корабля). Они переоделись в своей каюте (эконом-класс: койка, столик и стенной шкаф, а гигиенический блок – в коридоре, общий на все три каюты), двинулись в кают-компанию, но по дороге Ивор перехватил Юла Фоске и утащил на полуют, смотреть какой-то эквипмент, так что до кают-компании Маргарита Кларион добралась уже в одиночестве. Кают-компания была тоже эконом-класс: маленькая, с кухонным уголком и круглым низким столом в центре. Вместо стульев были круглые пуфики, лежащие на полу. Здесь она смогла получше рассмотреть троих персонажей:

Джем-Джем — рельефно-мощный негр банту несколько брутального вида (бычья шея, сплющенный нос, маленькие глазки под тяжелыми надбровными дугами), но при этом крайне обаятельный. У него была веселая улыбка, а в глазах играли хитрые искорки.

Вулф Леман — крепкий молодой мужчина североевропейского типа, но при этом очень загорелый, явно живущий в тропиках, и проводящий значительную часть времени под открытым небом. Имидж романтично-позитивного пирата типа капитана Блада.

Кави Айви — наполовину датчанка, наполовину эскимоска. «Японский» разрез глаз в сочетании с тропическим загаром (как и у Лемана), и плотной, но по-своему изящной фигурой, придавали ей некий особый колорит. К тому же, она явно была из тех людей, которым свойственно выполнять несколько занятий одновременно. Сейчас она что-то делала на широкоформатном ноутбуке, но при этом листала лежащий рядом журнал в глянцевой яркой обложке, и отхлебывала «мохито» из высокого стакана. Пожав руку Маргарите, она толкнула к ней журнал и сообщила: «про нас пишут, однако».

Holland New-Art lifestyle

Лента свежих слухов. Скандально-известный Ивор Тюр купил у вождя племени ново-гвинейских людоедов экипаж для своей новой яхты и, нашел пару свингеров, которые приняли его приглашение в романтический круиз по Багамским островам. Ивор Тюр анонсировал свой проект «Smilesky-Vi» — любительское сетевое интерактивное TV, адресованное аудитории со свободной секс — ориентацией. Через это TV он представит серию картин «Black orgasmic hell», на которую Ивора вдохновил его постоянный друг Джем-Джем, бывший боксер из Конго-Браззавиля с 11-дюймовым членом. Место для проекта выбрано с толком: Багамы активно развивают LGBT-туризм, и конкурируют с лидерами LGBT на Карибах: островом Пуэрто-Рико и Виргинскими островами США.

Маргарита прочла это, бросила журнал обратно на стол, и внимательно посмотрела на конголезца, задержав взгляд на его спортивных шортах.

— Джем, а у тебя что, правда, хрен 11 дюймов?

— Ф... — выдохнул тот, — Вот, ты спросила! Думаешь, я мерил?

— Ну, а приблизительно?

— Газетчики накинули почти в два раза, я думаю, — самокритично признал Джем.

— Если честно, — вмешалась Кави Айви, не отрываясь от какой-то загадочной работы на широкоэкранном ноутбуке, — ...то это я неделю назад вытянула Джему член.

— Я как чувствовал, что это сделала именно ты, — со вздохом, сказал конголезец.

— Ты вытянула ему член? – Рита удивленно глянула на датско-эскимосскую метиску.

— Да, а что в этом странного?

— Ну... — агрендка задумчиво почесала себе спину, — Черт! А как это технически?

— Спроси Вулфа, — посоветовала Кави.

— И как? – Рита повернулась к «романтично-позитивному пирату».

— А так, — ответил Вулф Леман, ставя на стол большой котелок с только что сваренным какао, — Кави попросила меня показать, как работает программный пак «Tempo-Rally», который сделан, чтобы реконструировать инженерный дизайн по нескольким фото. Я показал, а она реконструировала Джема с локальным изменением пропорции. И ей так понравился результат, что она повесила это на какой-то публичный блог. И вот.

— Судя по рейтингам, — педантично добавила Кави, — люди высоко оценили этот хрен.

— Извращенцы, — припечатала Рита, потом сконфузилась и добавила, — извини, Джем, я вообще не имела в виду тебя и Ивора. Вы классные парни, несмотря на это... Ну...

— Сексуальную ориентацию, — подсказал конголезец.

Тут в кают-компании появились Юл Фоске и Ивор Тюр. Художник — неопостфутурист казался совсем юным, 16 лет или около того. У него было субтильное телосложение и невысокий рост, но практически идеальная осанка. Красиво посаженная голова. Лицо круглое. Глаза большие, светло-серые, очень выразительные. Губы — полные, красиво очерченные. Нос – маленький, курносый. Волосы – светлые, чуть рыжеватые, жесткие, подстриженные в стиле «панк — асимметрия». Руки — худые, с узкими ладонями, но не изнеженные. Было заметно, что художник не пренебрегает физкультурой.

Ивор пожал руку Маргарите, и негромким мягким тенором произнес:

— Юл говорит, что ты очень здорово разбираешься в организации микро-фабрик.

— Не так, чтобы очень, но... Смотря, что надо делать.

— Там в грузовом отсеке, — вмешался Юл, — комплект микро-фабрики для производства штучек, которые нам скоро понадобятся. Мне кажется, твое участие будет в тему.

— Надо утром посмотреть и разобраться, — ответила она, — а сейчас, давайте как-то более детально познакомимся. Мне кажется, тогда у нас могут появиться... Ну...

— Неожиданные перспективные направления, — подсказал Леман, ставя на стол еще две кружки для Ивора и для Юла, и наливая какао.

— Вот! Точно! – подтвердила Маргарита.

— Давайте, я попробую задать формат презентации, — заявила Кави Айви, и отодвинула ноутбук в сторону, — не сочтите за нескромность, но я начну с себя. Этнически я, как вы видите, эскимосская метиска, а по гражданству, как вы знаете, я новозеландка. Но, по историческим причинам, я представляю теневую ассоциацию поддержки Микронезии, бедствующего региона Океании. Это полтораста тысяч жителей, с доходом примерно полторы тысячи долларов на жителя в год. Площадь суши Микронезии — около тысячи квадратных километров. но акватория — двадцать миллионов квадратных километров.

— Сколько-сколько?! – переспросила агрендка.

— Двадцать миллионов, — повторила Кави, — острова Микронезии разбросаны по Тихому океану так, что занимают ту площадь акватории, которую я назвала. Технически наша ассоциация могла бы предложить морские технологии двойного назначения, которые созданы для мирной экономики, но при военном применении могут стать неприятным сюрпризом для кое-кого. Мы многое знаем о вооруженных силах «Первого мира», мы исследовали их базы в Океании, где когда-то шли испытания их ядерного оружия.

— А само это оружие вы случайно не..? – тут же поинтересовалась Маргарита.

— Нет, — эскимосская метиска развела руками и уточнила, — ...пока нет.

— Принимать эстафету? – спросил Ивор, и после ее кивка, сообщил, — я представляю не совсем официальную миссию разведки Исландии. В нашей стране 320 тысяч жителей. Доход на человека довольно высокий, но у нас на шее долговая удавка. Надоело. Мы располагаем хорошим спектром технологий и опытом морской маневренной войны.

— Ха... — удивилась агрендка, — Разве Исландия с кем-то воевала последнее время?

— Наша страна воюет больше полувека за промысловую акваторию. Рыба для нас это основной продукт добычи, а сейчас еще морские рудники. Стороны стараются бить по технике, а не по людям, но это война. Такая тема... И я передаю слово Джему.

Африканец потянулся, покрутил головой, и объявил:

— Я делегат солдатской фаланги Конго-Браззавиля. 4 миллиона людей, треть миллиона квадрат-км. Нам надоела постоянная война за чужие интересы, нам надоела нищета, и надоело, что на нашей земле и в наших недрах хозяйничают чужаки. Мы организовали структуру и морской трафик. Нам нужна техника, а мы будем присылать вам бойцов.

— Остался я, — сказал Вулф Леман, — Я представляю консулат Буга-Бука, это Северные Соломоновы острова, к востоку от Папуа. 10 тысяч кв. км, и 180 тысяч жителей. Мы воевали почти 20 лет. ООН не хотели независимой страны меланезийцев. Сейчас мы свободны, хотя экономически пока в заднице. Еще, я представляю Лигу Хортена, это потомки военно-технических спецов, эмигрировавших в 1945-м из Германии на юг.

— Вот этого я не знал, — заметил Фоске.

— Теперь знаешь, — Вулф улыбнулся, — ну, что, хватит на сегодня?

— Я думаю да, — согласилась Маргарита, — Тем более, по часам сейчас уже завтра.

— Афоризм, — констатировала Кави Айви.

 

6. Тонкости работорговли и туризма.

США Флорида. Авиабаза Хомстед.

В просторном зале совещаний, помимо флагов и прочей культовой атрибутики, имелся основательный Т-образный стол. Кресло во главе стола занял помощник госсекретаря Бифорд Риверколд. Места справа от ножки заняли 4-звездочный генерал, 4-звездочный адмирал, и пожилой мужчина в штатском костюме. Гостям достались места слева.

Риверколд произнес несколько десятков слов про свободу, про демократию, и про роль Соединенных Штатов в том и другом, после чего, поинтересовался.

— Мистер... Э... Жоа. В вашем суринамском паспорте стоит имя Жоан Маракайбо, а в файлах нашей... Э... Спецслужбы записано: Жоа Рулета... Э...

— Это был вопрос? – невозмутимо поинтересовался партизанский капо.

— Э... Можно сказать и так. Надеюсь вас... Э... Не затруднит ответить.

— Меня не затруднит. Я забрал паспорт у человека, который умер. Имя там почти мое.

— Я думаю, — вмешался мужчина в штатском, — это такой местный обычай.

— Да... Э... Конечно, — Риверколд кивнул и сменил тему, — Собственно, я хотел начать с вопроса о наших... Э... Морских пехотинцах на плацдарме на юго-западе Агренды.

— Мы можем помочь вам их эвакуировать, — сказал Жоа.

— Простите, — вмешался генерал, — Но мы бы хотели, чтобы вы помогли нашим парням успешно продвинуться и занять столицу, Порт-Роал.

— Нет проблем, — Жоа Рулета пожал плечами, — но я думал, парни нужны вам живыми.

— Я не понял вашего ответа, — сказал генерал.

— Город заминирован, — пояснил капо, доставая из кармана сигару и зажигалку, — ваши морпехи потеряли каждого пятого бойца, пройдя лишь пляж, а в городе мин больше.

— Так... — вмешался адмирал, — Есть ли у вас план быстрого разминирования?

— Есть даже два. Первый: тотальная ковровая бомбардировка с ваших самолетов.

— Это очень дорого, — вмешался штатский, — и это будет иметь плохой PR-резонанс.

— Тогда второй: мы загоним на мины рабов.

— Что? – прошептал Риверколд.

— Пеонов из Бисау, — пояснил Амазилло Бразоларго, — Я купил две тысячи пеонов, и их сейчас готовят к перевозке. Часть можно перенаправить. Жоа, сколько их там надо?

—Этих двух тысяч хватит с запасом, Мозес, — ответил партизанский капо, — Мы будем расходовать их экономно, так что, при хорошем раскладе, пропадет только пятьсот.

— Пятьсот пеонов? С доставкой, это обойдется мне в полмиллиона долларов!

— Это, — вмешался команданте Зим, — втрое дешевле старта одной ракеты «Томагавк».

— Простите, мистер Пескадор, — ответил ему помощник госсекретаря, — но мы против работорговли.

— У меня не рабы, а пеоны, — сказал Амазилло.

Штатский несколько раз кивнул и повернулся к помощнику госсекретаря.

— Я думаю, мистер Риверколд, это меняет дело. Пеоны — не рабы, и не испортят PR.

— Но, мистер Дениэлс, это ведь в данном случае одно и то же!

— Нет, — штатский покачал головой, — у зрителя нет реакции на слово «пеон».

— Вы думаете? – осторожно спросил Риверколд.

— Я точно знаю, — уточнил Дениэлс.

— ...И, — добавил генерал, — в Бисау все равно убивают людей без счета. Мне жаль этих пеонов, но, нам надо, чтобы наши парни выполнили боевую задачу без потерь.

— Мы, — добавил адмирал, — и так уже понесли большие потери, и это проблема.

— Администрация, — добавил Дениэлс, — рискует потерять на этом часть электората.

— Но, — возразил помощник госсекретаря, — если пресса это раздует, то будет еще хуже.

— Нам, — Дениэлс сделал круговой жест рукой, — в любом случае надо контролировать медиа-поток об операции «Моральный аргумент». Пеоны не добавят нам проблем.

— Но толпа рабов из Африки! – воскликнул помощник госсекретаря, — это немыслимо!

— Пеонов, — мягко поправил Дениэлс, — и давайте не демонизировать торговлю людьми. Адвокат мистера Бразоларго прислал нам объяснения на случай, если международные организации развернут неконструктивную критику наших действий в этой сфере.

— Если адвокаты все уладили, — сказал генерал, — то все в порядке. Я предлагаю решить вопрос положительно и определить сроки доставки этих средств разминирования. Нам желательно отрапортовать о взятии Порт-Роал не позднее, чем через три дня.

— Морским путем, — сообщил Амазилло, — доставка пеонов из Бисау займет пять дней.

— Это слишком долго, мистер Бразоларго! Надо использовать воздушный путь!

Альтернативный президент Агренды утвердительно кивнул.

— Мы ведем работы в этом направлении, но, необходима финансовая поддержка вашей страны. Я помогаю вам в Агренде, а вы поможете мне в бизнесе. Это справедливо.

— Минутку! — Риверколд поднял вверх ладони, — давайте не распыляться на посторонние темы! Мы обсуждаем не ваш бизнес, а доставку средств разминирования в Порт-Роал.

— Если мой бизнес не будет развиваться, — парировал Амазилло, — то наше наступление захлебнется. Деньги, это кровь войны. Мне очень недешево обходятся услуги полевых командиров и их бойцов. Оба командира здесь и подтвердят, что я говорю правду.

— Наша работа достойна этих денег, — заметил капо Жоа Рулета.

— Мы ведем бои в горах Агренды и на острове Фламенко, — добавил команданте Зим.

— Видите, — сказал Амазилло, — они воюют, я обязан платить. Это справедливо.

Помощник госсекретаря потер ладонями глаза, и тяжело вздохнул.

— О какой сумме идет речь?

— Дефицит инвестиционного проекта — ответил Амазилло, — это 75 миллионов долларов. Далее, в течение недели я должен выплатить полевым командирам по 40 миллионов, и закупки фуража, топлива, эквипмента, и вооружений на эту неделю обойдутся еще в 80 миллионов. Кроме того, нам необходимы современные мобильные системы ПВО, а их трудно найти на рынке. Я уже сообщал об этом в штаб операции.

— ПВО? — удивился адмирал, — Зачем? У диктатора Лерадо нет современной авиации!

— Это вам только кажется, — сказал Жоа Рулета, — а на деле она есть. Вспомните гибель третьего авиатранспорта над островом Юнона, вспомните гибель десантного корабля, вспомните взрывы на нефтяном комбинате на Санта-Крус, Виргинские острова.

— В этих трех случаях, — вмешался генерал, — действовала фермерская авиация, кое-как переделанная для боевых целей. Мы просто не были готовы. Это не повторится.

— Ну, раз вы обещаете... — скептически проворчал команданте Зим.

— Это вполне надежные разведданные, – отрезал Дениэлс, — так что давайте вернемся к переброске инструментов для разминирования.

— Давайте, — Амазилло кивнул, — если вопрос о названных мной суммах решен.

В переговорах возникла пауза. Помощник госсекретаря положил на стол калькулятор, потыкал в клавиши, потом достал из кармана платок, и вытер вспотевший лоб.

— Мистер Бразоларго, речь идет о 235-и миллионах долларов. Это серьезная сумма.

— Я знаю, мистер Риверколд. Если вам не по карману серьезная война, то так и скажите. Никаких проблем. Мы переключимся на другого заказчика, у которого есть деньги.

— Спокойствие, мистер Бразоларго, — мягко произнес Дениэлс, — господин помощник госсекретаря дает вам понять: решение финансового вопроса потребует некоторого времени. Запаситесь терпением.

— У меня сколько угодно терпения, — ответил Амазилло, — а вот у бойцов его нет совсем. Деньги нужны в течение недели, иначе они покинут позиции.

Дениэлс посмотрел на Бифорда Риверколда. Тот опять вытер пот со лба и произнес:

— Ладно. Я решу эту проблему так или иначе. Давайте вернемся к разминированию.

— Нам, — добавил адмирал, — нужен контроль над Порт-Роал через три дня.

— Тогда, — сказал капо Жоа Рулета, — рабы нужны мне через 30 часов, не позже.

— Пеоны, — педантично поправил альтернативный президент Агренды.

— Ситуация понятна, — сказал генерал, — мистер Бразоларго, вы можете завтра к вечеру перегнать пеонов на авиабазу Скриг миротворцев ООН в Сенегале у границы с Бисау?

— Да. Я знаю этот аэродром. Он прямо на берегу океана. Я прикажу перевести пеонов морским путем и выгрузить там рядом с береговым постом авиабазы.

— Отлично, тогда вопрос решен. Мы перебросим их двумя транспортными «Galaxy» на Барбадос, в аэропорт Грэнтли. Вы знаете, где это?

— Да. На южном берегу. Это удобно. Мы подгоним туда самоходные баржи, и примем пеонов у ваших солдат на маневровом причале, в полукилометре от главной полосы.

— Мы договорились, — генерал улыбнулся.

— Что-то я не уверен, — произнес адмирал, что можно впихнуть в каждый «Galaxy» по тысяче человек. Там по сертификату 270 мест.

— Мы возьмем грузовой вариант, – пояснил генерал, — по сертификату 120 тонн груза. Тысяча человек весит намного меньше. А как их впихнуть, там сообразят. Контингент миротворцев в этой зоне эфиопский, а в Эфиопии торговля людьми в порядке вещей.

— Минутку! – вмешался Риверколд, — ладно, эфиопы в Сенегале. Но на Тобаго наши американские парни. Вы уверены, что нормально поручать им конвоирование рабов?

— Пеонов, — с обычной педантичностью поправил Амазилло.

— Да, конечно, пеонов... Так, вы уверены, генерал?

— Я уверен, сэр... — тут генерал сделал многозначительную паузу, — что сейчас у нас нет времени миндальничать. Есть боевая задача, и она должна быть выполнена.

— Я надеюсь, мистер Бразоларго, — добавил Дениэлс, — что ваши люди уберут за собой остатки инструментов после разминирования.

— Мы уберем? – спросил Амазилло, поворачиваясь к Жоа Рулета.

— Без проблем, — ответил партизанский капо, — после разминирования, мы погрузим на самоходные баржи и оставшихся пеонов, и трупы. Отойдем подальше в море, и просто выбросим трупы за борт.

— Там, — заметил адмирал, — противопехотные мины типа «стеклянный ежик», а значит, будут, в основном, не убитые, а раненые. Я думаю, надо иметь это в виду.

— Да, я в курсе про «ежиков». Мы там воюем, так что все видим. Не беспокойтесь, мои ребята отлично умеют делать убитых из раненых.

— О, боже... — тихо произнес помощник госсекретаря и снова вытер лоб платком.

Следующий полдень. Море между Гаити — Тортугой и Восточными Багамами. Борт яхты-катамарана «Capybara».

Как и следовало ожидать (с учетом военной нагрузки предыдущих дней), Юл Фоске и Маргарита Кларион провалялись в койке дольше всех, и выползли на палубу за час до полудня. Ослепительное солнце торчало в центре неба, выцветшего до почти полной белизны с легким лазурным оттенком. По прозрачно-изумрудной воде лениво катились слабые пологие волны.

Посреди носовой площадки, на надувном шезлонге одиноко сидел совершенно голый меланезийский германец Вулф Леман, и курил длинную трубку, на вид очень старую.

— Доброе утро! – поприветствовал его Фоске.

— Ты не зажаришься? – заботливо поинтересовалась Рита.

— Доброе, — откликнулся он, помахав дымящей трубкой, — нет, не зажарюсь. Привык.

— А где остальные? – спросил Фоске.

— Докладываю сэр, что Кави на крыше надстройки под навесом думает, чем развлекать LGBT — тусовку на острове Игуана. Мы начнем работать с нашим «Smilesky-Vi» в полдень, и к трем часам дня будем готовы начать трансляцию. От выдающегося гомо-неопостфутуриста Ивора Тюра ждут чудес при первом же выходе в эфир. Кави как раз изобретает чудо, и так увлеклась креативом, что, сбежала от меня на крышу...

— Не ври, пожалуйста! — раздался сзади и сверху мягкий тенор эскимосской метиски, — я просто не могу думать под полуденным солнцем. Я по натуре ночной мыслитель, но в данный период жизни ночью мыслить не получается или из-за секса, или из-за сна.

— Она всегда так умничает, — прокомментировал Леман.

— У тебя фашистские предрассудки по отношению к женщинам, — откликнулась Айви.

— У меня такой генезис. Зато, после трансляции, я нырну до дна, и достану тебе самое красивое из всего, что там найдется. Это будет сюрприз.

— Ладно, тогда я не буду на тебя дуться. Можешь болтать дальше.

— Ясно, мэм. Так вот: Ивор и Джем плавают за кормой. Ивор разжигает свой талант.

— Ага, — сказала Рита. — А ты просто так куришь, или тоже думаешь о деле?

— Я размышляю о плюсах и минусах кое-какого оружия для африканских рабов.

— Machete? – предположила она.

— Snork, — ответил он, и пояснил, — это аббревиатура от германского «Schnorchel».

— Ха... Это в смысле, дыхательная трубка для плаванья с маской?

— Да. Дыхательная трубка плюс пол-литровый мини-акваланг класса «Spare-air». Как жестянка с пивом. Сжатого воздуха там хватает на 5 минут дыхания. Обычно, такие баллоны – резервные, если дайвер немного не рассчитал. А кое-кто придумал делать дешевые штуки такого типа для совсем любителей, просто как дополнение к трубке.

— А при чем тут оружие для рабов? – спросила агрендка.

— В комплекте, — пояснил он, — идет грузовой пояс со свинцовыми шариками по 13 мм диаметром и 13 граммов весом. Очень легко запомнить.

— Упс... — Рита задумчиво почесала нос, — а внутренний диаметр трубки тоже 13 мм?

— Да. Это несколько меньше стандарта, зато такую трубку легче продуть от воды.

— Сюда летит группа поддержки! – крикнула сверху Кави Айви.

Вулф Леман пыхнул своей трубкой, выпустил изо рта струйку дыма, повернул голову, посмотрел на быстро приближающийся к ним катер-глиссер, украшенный рисунками: радуга и пурпурный отпечаток ладони, и сообщил.

— Это активисты «Nova Gay Liberation Front». Пора нашим звездам вылезать из воды.

— Мы уже здесь, — сообщил Джем-Джем, бесшумно возникая на носовой площадке.

— Подкрался, как в джунглях, — оценил Юл Фоске.

— Я так привык.

— ...И меня это заводит! — радостно добавил Ивор, появляясь из-за надстройки.

Ивор и Джем сегодня оделись в майки и шорты из радужного материала, с рельефной накладкой в виде черной египетского пирамиды. Пирамида была расположена в зоне гениталий. Ивор вел себя подчеркнуто-женственно. Танцующей походкой подойдя к своему партнеру, он нежно потерся щекой о его плечо, повернулся в сторону катера-глиссера «активистов», махнул им правой рукой, а левой обнял Джема за шею. Затем, повернувшись к Фоске и Маргарите, он подмигнул им и негромко спросил:

— Вас это не шокирует?

— Ничего страшного, — ответила агрендка.

— Даже интересно, — добавил эколог, — я раньше не оказывался на LGBT — тусовках.

— Отлично! – воскликнул неопостфутурист, — А сейчас обнимаемся с гостями!

В полдень, над мачтой яхты-катамарана «Capybara» взмыл на длинном тонком кабеле небольшой дисковый (точнее, линзообразный) тепловой дирижабль «Smilesky-Vi», снабженный антенной ITV-сервера. «Активисты», ярко раскрашенные в продвинутых постмодернистских вариантах body-art, приветствовали это событие громким свистом, улюлюканьем и хлопками в ладоши. А пурпурный дирижабль быстро набирал высоту, превратившись в крошечный кружочек, а потом в едва заметную точку. Скоро и точка исчезла. Теперь казалось, что тонкий кабель просто, сам по себе, уходит в небо. Опять возникла буря восторга. Публика, от избытка чувств, попрыгала за борт. Фоске и Рита последовали этому позитивному примеру и, решив немного отдохнуть от этой суеты, отплыли подальше от «Капибары», чтобы спокойно полежать на воде и поболтать.

— Все равно, я не понимаю гомосексуалистов, — сообщила агрендка.

— А гетеросексуалистов ты понимаешь? — с легкой иронией поинтересовался Фоске.

— Конечно! Я ведь гетеро, а себя-то я понимаю!

— Ты в этом уверена?

— Ну... Не совсем... Подожди! Ты меня запутываешь, а все просто. Для гетеро не надо ничего с собой делать, а гомо – надо. Например, геи принимают женские гормоны.

— Это, — заметил эколог, — по-моему, практикуют только транссексуалы.

— Ну... — Рита сделала кувырок в воде, потом вынырнула и сообщила, — Вот Ивор точно принимает эстрогены. Поэтому, у него на лице нет растительности, тембр голоса почти женский, и даже немножко сформировались груди, ты заметил?

— Я не обращал внимания, но допустим, ты права: он принимает эстроген, и что?

— Это вредно, вот что!

— Ты в какую сторону мыслишь? – спросил он, — в прямую, или в обратную?

— Что-что? – переспросила она.

Фоске выполнил аналогичный кувырок в воде, а затем пояснил.

— Иногда люди мыслят относительно чего-то, чтобы решить, хорошо это или плохо. А бывает, что люди заранее решили: «это — плохо», и потом ищут любые аргументы для подкрепления этой позиции.

— Гормональные таблетки вредны, — твердо сказала Рита, — если человек чем-то болен, и гормоны для него лекарство, то это понятно. Но, если такие таблетки глотает здоровый человек, то он просто идиот.

— По твоей логике, — сказал эколог, — половина женщин в Евросоюзе и США – идиотки, поскольку они регулярно принимают гормональные контрацептивные препараты.

— Конечно, идиотки, — без тени сомнения, подтвердила она, — вообще, половина гринго — идиоты, и обычаи у них идиотские. Не только с сексом. Но и с чем угодно. У них даже религия идиотская, протестантская. Моя мама говорит, что от этой религии у гринго в жизни сплошные проблемы. И у всех вокруг от них проблемы. Вот, если бы они были католиками, как нормальные люди, то у них бы и с сексом не было такой ерунды. Мне обидно за Ивора, за Джема, и за ту команду, которая приехала помогать нам запустить дирижабль «Smilesky». Такие отличные парни, и это... Ну, ты понял.

— Я понял. Но на вопрос ты не ответила.

— Блин! Да, у меня предубеждение. Ну и что? Я же не против геев. Ну, понятно, бывает ситуация, что парень любит парня. Но зачем свистеть об этом на всю планету?

— «Smilesky-Vi», — уточнил Фоске, — транслируется не на всю планету, а на дистанцию условного горизонта для высоты подъема антенны.

— Я не о том, — сказала она, — просто: если гетеро любят друг друга, то делают это не для посторонних, а для себя. Не в смысле, что скрывают, а в смысле, что это не шоу.

— Так исторически сложилось, — ответил Фоске, — людям с гомо ориентацией до сих пор приходится бороться даже за право физически существовать. Они оказались в позиции мятежников, и им приходится держаться друг за друга. По-моему, так.

— Ага! — воскликнула Маргарита, — значит, все началось с того, что идиоты гринго стали вынюхивать, кто с кем трахается!

— Рита, а почему ты решила, что это начали делать именно гринго?

— А кто же еще? – удивилась она, — посмотри CNN, там всегда в top-news какой-нибудь субъект, который с кем-то трахался, с кем у гринго нельзя трахаться. Великий ученый Зигмунд Фрейд еще сто лет назад писал: «гринго — сексуально озабоченные идиоты».

— Хм... Ты уверена, что у Фрейда написано именно так?

— Ну... — Рита на секунду задумалась, — Я его не читала, но говорят, что примерно так.

Фоске собирался было рассказать агрендке про то, в чем на самом деле заключаются научные заслуги Фрейда: о психоанализе, о тройственности «эго»: об индивидуально сознательном, биологически бессознательном, и моральном «суперэго», навязанном индивиду силой внешнего авторитета. Но тут его внимание отвлек «Зодиак», который отчалил от «Капибары» и покатил в их сторону.

— Вулф решил к нам присоединиться, — сказала Маргарита.

— Логично, — ответил эколог, — Кави отлично справится, просто не надо ей мешать.

— Бездельничаете? – спросил меланезийский германец, подъехав на «Зодиаке».

— А что? – спросил Фоске, — у тебя есть предложение поработать?

— Нет, у меня кое-что поинтереснее. В трех милях отсюда, на мелководной банке есть какая-то древняя хреновина, галеон или типа того. Можно нырнуть и пограбить.

— Там, — заметила агрендка, — наверное, уже сто раз ограблено дайверами.

— Не факт, — возразил он, — тут на дне с флибустьерских эпохи лежит такое количество кораблей, что ограбить все просто не реально без тяжелой подводной техники.

— Ну... — заинтересованно произнесла она.

— ...Интересно, — договорил эколог.

— Тогда залезайте на борт, — сказал Вулф Леман, — поехали. А гомосексуальное шоу мы посмотрим по TV, я взял с собой лэптоп и гаджет с антенной-параболоидом.

Параллельные события. Северные Антильские острова. Остров Эус.

Клаус перешел в «Интерпол-2» недавно, из службы военных наблюдателей ООН, где несколько лет работал в ранге лейтенанта. Расследование-инспекция на Эус стала его первой самостоятельной миссией на новой службе. Клаус воспринимал это задание в некотором смысле, как выпускной практический экзамен после стажировки. Микро-государство Эус (островок 20 кв. км и 3000 граждан), в 2010-м выделившееся из Нидерландов выглядело (с точки зрения Клауса) маленькой моделью того, что на оперативно-канцелярском языке называется «потенциально-кризисной точкой».

От Пуэрто-Рико до Эус менее 400 километров на восток. Полтора часа на древнем 20-местном «Дуглас-3» или аналогичном «Хэвилэнд-6». Короткая ВПП на Эус не может принимать самолеты большего размера. А длинная полоса просто не поместилась бы, потому что ровная часть острова – долина между двумя вулканическими вершинами – имела протяженность около трех километров. В долине, кроме этой ВПП, размещался единственный городок — Орнстад с пристанью на западном берегу. Впрочем, примерно месяц назад, на Эус возник второй городок, на южном берегу, вокруг Форт-Вин, давно заброшенной французской башни береговой охраны XVII века.

Городок (который тоже назывался Форт-Вин), вырос на участке, приобретенным некой компанией «Halo-Fun» для «организации устричной фермы» (как значилось в договоре компании с правительством Эус). Этот участок занял всю юго-восточную оконечность острова с сектором морского дна и мелководной банкой Репе в 6 км от берега, почти на полпути к соседнему малому островного государству Китс-и-Невис. Осталось загадкой: как устрицы собираются жить не только на дне, но и на склоне, поднимающемся на 600 метров от берега к вершине вулкана Кулл. Но, компания «Halo-Fun» купила участок за сумму, существенно превышающую годовой бюджет всего острова, поэтому странные привычки будущих устриц при заключении сделки, вероятно, не обсуждались.

Странное устричное предприятие сразу же развернуло на участке бурную активность, результатом которой стал (по мнению правительства Эус) временный строительный поселок, или (по мнению спецов «Интерпол-2», изучивших данные аэрофотосъемки) военный городок, рассчитанный на полк морской пехоты. Особый интерес вызывало дополнительное обстоятельство: персонал устричного предприятия был привезен не откуда-нибудь, а с Агренды. Иначе говоря: Эус стал одной из точек неофициальной эвакуации перед началом войны (пардон, операции «Моральный аргумент» против диктаторского и не легитимного режима Хубо Лерадо).

С воздуха (как установил Клаус, глядя в иллюминатор, пока самолет выполнял маневр захода на лэндинг) Форт-Вин выглядел оживленным местом. На берегу и на склоне, в несколько террас лепились яркие сборные домики. В море протянулись пирсы порта и гидроаэродрома (около них можно было разглядеть скопление небольших кораблей и гидропланов). На банке Репе (маленького подводного острова) стояла широкая баржа, возможно – будущая морская платформа. «Halo-Fun» явно обосновалась тут всерьез, и устричная тематика, как нетрудно понять, была далеко не главной в ее бизнесе...

...«Хэвилэнд-6» успешно приземлился. Клаус, в маленькой толпе прочих пассажиров, спустился по трапу, и, через будку паспортного контроля (где скучал негр-полисмен), вышел на улицу в ста метрах от центра городка. Карту он помнил наизусть, и путь к популярному в Оранстаде биркафе «Раамстег» на Ван-Зантен Роад занял у него всего несколько минут. Одноэтажный кирпичный домик, в стиле голландской колониальной архитектуры, с двускатной крышей, высоким цоколем и короткой лестницей, ведущей к фигурной деревянной двери. Внутри — тоже старая Голландия. Потолок с деревянными брусьями, тяжелые деревянные столы и стулья, стойка бара, за которой скучает метис-бармен. Днем посетителей было мало. Четверо рыбаков за одним столиком, и парочка туристов — за другим. Клаус устроился на табурете за стойкой, заказал кружку «Grolsh-beer» и сырное ассорти, после чего начал «прощупывать почву».

— Не подскажете, где тут можно взять недорогую, но надежную моторную лодку?

— Моторные лодки... — произнес бармен, – бывают разные. Вам для чего, мистер?

— Я бы хотел покататься вокруг острова, посмотреть, поснимать на видео.

— Тогда, вам лучше взять лодку с гидом. Хотите, я позову одного парня, мистер...?

— Клаус Дюран, — сказал Клаус. – Да, гид, это хорошая идея.

— Сейчас будет, — сказал бармен взял с полки коммуникатор, потыкал что-то на панели, дождался, пока ответят, и сказал в микрофон, — Йенс, зайди ко мне. Тут человек хочет морскую экскурсию... Сам спроси у него, какую. Его зовут Клаус Дюран... Ладно, я попрошу его подождать. Мистер, вы можете подождать 10 минут?

— Да, конечно.

— Да, Йенс, он подождет 10 минут. Давай, иди.

— У вас интересный мобайл, — Клаус показал глазами на коммуникатор.

— Это? – бармен повертел в руках маленький плоский овальный аппаратик.

— Да. Телефон, рация, и поддержка компьютерного радиообмена данными, верно?

— Верно, — бармен кивнул. – Я купил неделю назад в «Halo-Fun». Хорошая штука.

— «Halo-Fun»? – переспросил Клаус, делая глоток пива, — это агрендская фирма, да?

— Фирму основали агрендцы, — ответил бармен, но сейчас она совместная с нами.

— Ясно, — Клаус кивнул. — А, у «Halo-Fun» тут производство, или как?

Бармен положил коммуникатор на полку и отрицательно покрутил головой.

— Нет. У «Halo-Fun» только участок, коммунальный сервис, и все такое. Это как общая касса маленьких фирм. В Агренде война, и сколько-то таких фирм переехали к нам, с сотрудниками и с семьями. Тут до Агренды 600 км на юг, и агрендцы заранее купили участок, а потом перетащили оттуда производство. Они видели: скоро война. В общем, успели. Теперь технические штучки лучше брать на маркете «Halo-Fun» в Форт-Вин.

— И товар производят фирмы, которые раньше работали на Агренде? — уточнил Клаус.

— Я это и говорю, — подтвердил бармен, — Агренду ведь разбомбили, а семья есть семья, бизнес есть бизнес, жить как-то надо, вот и живем. Им хорошо, и нам выгодно.

— Жить как-то надо, — согласился сотрудник «Интерпол-2», — а зачем они купили еще и шельф? Они действительно, будут разводить там устриц, или что-то другое?

— Вот, не знаю, мистер Дюран, — бармен снова пожал плечами, — Может, и устриц...

На соседний с Клаусом табурет плюхнулся молодой парень-негр и объявил:

— Привет, мистер Дюран! Я – Йенс, гид и все такое. А что вам интереснее всего?

— Мистер Дюран спрашивает про бизнес, который придумали агрендцы, — сообщил ему бармен, — в частности, что будет на шельфе: устрицы или что-то другое.

— Там будет куча баксов! Вот такая! – Йенс показал руками воображаемую кучу.

— За счет чего? — заинтересовался Клаус.

— За счет того! — молодой негр щелкнул пальцами, — что агрендские хомбре поставили плавучий терминал на банке Репе, и таскают «снежок» из Венесуэлы во Флориду, и в Европу. Навар с одного рейса гидроплана — двадцать миллионов баксов! Круто!

— Вы сами видели этот кокаин? – сохраняя внешнее спокойствие, спросил Клаус.

— Еще бы! Там пластиковые мешки, как для сахара, но в них ни хрена не сахар, кое-кто проверил: насыпал дорожку и хоп!

Туземный гид изобразил, как втягивают в нос дозу кокаина, зажмурился и добавил:

— Тот парень, который пробовал, говорит: «снежок — высший сорт»!

— Интересно было бы посмотреть... — Клаус сделал глоток пива, — это реально?

— Никаких проблем! – Йенс взмахнул руками, — я знаю подходы!

— Хозяин! – крикнул парень-турист из-за столика, — Можно узнать, сколько с нас?

— Извините, мистер Дюран, — сказал бармен и пошел рассчитывать туристов.

— Так, вот, — продолжал Йенс, — тут все надо делать четко, иначе охрана нас поимеет!

— Что там за охрана? – спросил Клаус.

— О! Крутые парни с пушками! Как Рембо из кино! Но мы не полезем на терминал, нам нужны только фотографии или видео, верно, мистер Дюран?

— Это было бы неплохо, Йетс. А как это сделать?

— О! Для этого существуют кораблики с мачтами! Вы не боитесь высоты?

— Нет.

— Тогда отлично! С 20-метровой мачты все видно, как на ладони!

— Алло Йенс! – окликнула гида девушка-турист.

— Да, Дженни?

— Мы завтра утром едем смотреть кратер Кулл, верно?

— Точно! – гид кивнул, — встречаемся здесь в 9 утра.

— Как и договаривались, — заключил парень-турист, — до завтра, Йенс,

— Пока, Билл, — ответил гид и снова повернулся к Клаусу, — Завтра до вечера я занят, это бизнес. А вот послезавтра с утра я могу вам все устроить. Что скажете?

— Это мне подходит. Во сколько и где встречаемся?

— Я предлагаю... — начал Йенс, и в это время, бармен, убедившись, что туристы отошли достаточно далеко по улице, и никого из «чужих» в радиусе обзора нет, взял со столика пустую бутылку из-под пива и аккуратно стукнул Клауса по затылку.

Сотрудник «Интерпол-2» рухнул на пол, даже не охнув.

— Обморок, — невозмутимо констатировал гид.

— Точно, — подтвердил один из четверых рыбаков, — У гринго такое случается от нашего антильского солнца. Ходят-ходят, а потом брык: солнечный удар.

— Угу, — добавил другой рыбак, — А наш Йенс сразу почуял, что это гринго-полицай.

— Ну, – гид улыбнулся, — у этого гринго морда неправильная, если приглядеться.

— Сволочь! — произнес третий рыбак, подошел к лежащему Клаусу, и пнул его ногой по ребрам, — Не нравится ему, что у кого-то появились денежки, а с ним не поделились.

— Остынь Ганс, — строго сказал бармен, снова взяв с полки коммуникатор, — Ему и так хватит. И вообще, он не особенно виноват. Он же не сам, это его хозяева послали. В общем, я звоню сержанту.

— Правильно, — одобрил четвертый рыбак.

— Алло! – крикнул бармен в трубку. – Винкл! Привет! Слушай, тут такая ерунда: один парень, турист выпил пару глотков пива, и вырубился, прямо за стойкой... Да, очень неудачно упал, ударился боком об табуретку и головой об пол... Он жив, но выглядит нехорошо. Ты бы подошел побыстрее, и с фельдшером... Спасибо, Винкл! Ждем.

Сотрудник «Интерпол-2» пришел в себя уже в госпитале, в обществе лечащего врача и сержанта полиции, и с удивлением узнал о солнечном ударе, падении за стойкой бара, неудачном касании табуретки и пола, ушибе двух ребер и легком сотрясении мозга.

 

7. Новый метод разминирования городов.

Восточные Багамы – Теркс-и-Кайкос.

К вечеру, тусовка выросла в масштабе и переползла с яхты-катамарана «Capybara» на подъехавший с острова Игуана самоходный понтон «Starlet Rainbow», принадлежащий «Nova Gay Liberation Front». Туда же, на понтон, была переставлена «телестудия» — небольшой агрегат, связанный кабелем с дирижаблем «Smilesky», висящим в небе. А «Capybara» ушла на норд-ост к лежащим в ста км островам Кайкос (запад британской полуколонии Теркс и Кайкос). Оттуда предполагалось идти на норд-вест (где в 70 км от Кайкос лежит крайний западный из Багам остров Майя).

Итак, около полуночи, «Capybara» встала на якорь около длинного западного пляжа необитаемого острова Вест-Кайкос, известного, как «Финансовое кладбище 2008». В головокружительный проект отеля «Ritz-Carlton» долго инвестировались деньги ряда американских банков. А потом, в 2008 — пропали бесследно. Так иногда бывает. Но, на превосходный природный пляж и окружающее море, эта виртуальная катастрофа, как нетрудно догадаться, не повлияла, и все шестеро участников круиза с удовольствием плюхнулись в воду, просвеченную бортовыми прожекторами до самого дна.

Для разнообразия, они решили обойтись без такой мелочи, как купальные костюмы, и примерно через четверть часа купания, Маргарита, подплыв к Юлу Фоске, спросила:

— Слушай, тебе ничего не показалось?

— Мм... В каком смысле?

— В смысле, на счет Ивора.

— На счет Ивора? — эколог посмотрел в ту сторону, где бултыхались Ивор и Джем, — по-моему, с ним все в порядке. Разве нет?

— А по-моему, – сказала она, – у него нет хера. Что ты на это скажешь?

— Мм... Даже, если и так, то незаметно, чтобы его это беспокоило. А если его это не беспокоит, то нас это тем более не должно беспокоить.

— Юл! Что значит: «не должно беспокоить»?!

— Значит, Рита, что это его частное дело, есть у него хер, или нет.

— Блин! Я считаю, что, имея дело с человеком, надо понимать, какого он пола.

— Давай, ты не будешь так нервничать из-за этого, — предложил Фоске, — если тебе это принципиально важно, то спроси у него, когда мы вылезем из воды.

Но, спрашивать ничего не пришлось. Когда все они вернулись на хорошо освещенную палубу «Капибары», стало очевидно, что Ивор, это замечательно сложенная девушка спортивного типа, правда, с очень маленькими грудями, но это ей даже шло.

— Сюрприз, — сообщила она.

— ...Блин! – проворчала Маргарита, — а ты не могла сказать раньше?

— Извини, — Ивор развела руками, — это могло негативно повлиять на проект.

— На гей-тусовке, – вмешалась Кави Айви, — один из вас мог проколоться, понимаешь?

— Все равно, это не честно! – настаивала агрендка.

— Рита, что ты, как маленькая? — спросил Вулф Леман, — капризничаешь, и мальчика от девочки отличить не можешь.

— Ну, ты свинтус! Ты-то знал, да?

— Да. Но идея не моя, а исландская...

— Идея блестящая! — перебила Кави Айви, — офицеры англо-американской и европейской разведки представляют себе художника гея из артистического бомонда, как порочное и отвратительное существо, но абсолютно безвредное в объективном смысле. И эта аура безвредности накрывает все окружение такого гея, включая нас.

— И даже меня! – гордо уточнил Джем-Джем.

— Тебя в первую очередь, — сказала эскимосская метиска, — ты опереточный сексуальный гигант, наемный любовник гея. У тебя сверхпрочное культурологическое прикрытие.

— Вот, блин... — задумчиво протянула Маргарита, и повернулась к «исландскому гею — художнику», — слушай, а как тебя вообще зовут?

— Вообще... — исландка улыбнулась, — меня зовут Хйордисбйорг Гудмундюрдоттир.

— Ох, блин...

— ...Но, я отзываюсь на псевдоним Ивор Тюр, или на сокращенное имя: Хйор Гуд.

Центральные Багамы. Архипелаг Эксума. 400 км к востоку от Флориды. 800 км к юго-востоку от Джорджии.

Эксума – цепь из сотен мелких островков протянувшихся на 200 километров в районе Северного Тропика. Рай для яхтсменов и дайверов. Сухопутных туристов и местного населения пренебрежимо мало, но есть 4 регулярных аэродрома, не считая чартерных рейсов амфибийных самолетов, которые за час доставляют желающих из Флориды в выбранную точку на карте. Суша Эксумы не очень радует: засушливая полупустыня с редкими пальмами (там, где локальное орошение), зато подводный мир и рыбалка...!

Но, команда стофутового катамарана-траулера, приставшего этой ночью к одному из безымянных островков, не интересовалась ни тем, ни другим. Эта команда вела себя слишком деловито, если сравнить ее с другими, похожими по параметрам судна и по количеству экипажа. Отличие объяснялось просто: Те – отдыхали, эти – работали. С впечатляющей скоростью, но без суеты (результат хорошей тренировке) они брали из контейнеров детали, и монтировали из них маленькие самолеты конфигурации «утка». Экипажи работали по-военному четко. Проверка отклик носовых лепестков-рулей на радиосигналы. Запуск движка. Старт, набор высоты и переход в режим автопилота с корректировкой по радио. «Утки» улетели в ночь... и достигли целей перед рассветом.

7 часов утра. Авиабаза Хомстед (юго-восточная Флорида)

Помощник госсекретаря, Бифорд Риверколд, занял кресло во главе T-образного стола, потер ладонями покрасневшие глаза, ткнул клавишу на селекторе и буркнул:

— Дежурный. Принесите всем кофе, пожалуйста. Максимально крепкий кофе.

— Что случилось? – поинтересовался Амазилло Бразоларго, — мне кажется, что будить дипломатическую делегацию на военный манер, это не совсем вежливо.

— Мы, — добавил Симон Пескадор, — не служим в армии США, вы в курсе?

— И оговоренных денег нам еще не заплатили, — цинично добавил Жоа Рулета.

— Давайте сосредоточимся, – предложил Дениэлс. — У нас серьезные проблемы. Мне бы хотелось, чтобы вы внимательно выслушали мистера Пайнби, он офицер CIA.

Симон Пескадор смерил скептическим взглядом нового персонажа: слегка сутулого мужчину «кабинетного» типа, в несколько старомодных очках, и проворчал:

— Нам еще не хватало офисного планктона.

— А что это, команданте Зим? – поинтересовался Амазилло.

— Ну, как тебе объяснить, дон Мозес... Это наподобие секретарши, но...

— ...Выросшей на две ступеньки и сменившей секс-пол, — припечатал Рулета.

— Вы уже готовы меня слушать? – спокойно поинтересовался Пайнби, — или вы будете играть в клоунов?

— Ну, слушаем, — потягиваясь, ответил команданте Зим.

— Сегодня... — негромко и четко произнес офицер CIA, — в интервале 4:15 – 4:45 утра, террористы нанесли несколько ракетных ударов по морским нефтяным платформам, на шельфе около восточного побережья США, в штатах Флорида и Джорджия. Несколько платформ повреждены и горят. В акваторию происходит утечка нефти. Гольфстрим там идет вдоль континента и, если утечку не остановить в ближайшие часы, нефтяное пятно продвинется на север до Нью-Йорка, а на восток – до Бермудских островов.

— И что? – спросил команданте Зим, — нам все бросить и пойти убирать вашу нефть?

— Пайнби намекает, — флегматично предположил капо Жоа Рулета, — что эти террористы взорвали платформы в ответ на то, что самолеты янки вывезли рабов из Африки.

— ...Не рабов, а пеонов, — поправил Амазилло.

— ...Ну, пеонов, — партизанский капо кивнул, — и теперь янки понесли убытки, а все те деньги, которые хотели заплатить нам, уйдут на борьбу с нефтяным пятном. Ясно?

— Толково придумано... — произнес альтернативный президент Агренды.

— Хм... — буркнул Зим, глядя в глаза помощнику госсекретаря, — вы пригласили этого мутного парня в очках, чтобы обдурить нас, как на сомалийском базаре?

— Вы не дослушали, — ответил Риверколд, — речь идет о другом. Офицер Пайнби...?

Мужчина в старомодных очках коротко кивнул, и так же негромко четко продолжил.

— ...По нашим данным, ракеты запущены со стороны Багамских островов. Сейчас мы исследуем записи систем видеоконтроля, это займет некоторое время. Но уже можно утверждать, что это крылатые ракеты, аналогичные тем, которые были применены террористами Лерадо против корабля «Гэлоуэй» и комбината Санта-Крус. По сумме информации о секторе запуска и о модели, мы можем утверждать, что зона действий террористов Лерадо расширяется, и это требует от нас быстрой адекватной реакции. Прежде всего, надо усилить вооруженное давление на базы террористов на Агренде и прилежащих Антильских островах. Кроме того, надо поддержать агентурную работу в оперативном пространстве, где действуют террористы. Это очевидные выводы.

— Нет проблем, — сказал команданте Зим, — мы усилим и поддержим. А где деньги?

— А где план? – в тон ему спросил Пайнби.

— План чего?

— План военной операции, мистер Пескадор. Вы знаете, регулярные военные действия обычно ведутся по плану. А оплачивать бессмысленную стрельбу в джунглях, которая может продолжаться годами, правительство США не будет. Это может подтвердить присутствующий здесь господин помощник госсекретаря.

Бифорд Риверколд сделал неопределенный жест ладонями в воздухе.

— Понимаете, мистер Пескадор, мы оказались в сложном положении. Конгресс, как мы прогнозируем, потребует сегодня объяснений от президента. Нефтяное пятно почти по всему восточному побережью, это не шутки. Кроме того, на нефтяных платформах есть погибшие и, также, налицо значительные убытки топливных компаний. Это негативно отразится на фондовых индексах, и... В общем, мы должны срочно урегулировать эту проблему. Необходим план успешного завершения операции в кратчайшие сроки.

— А ваш штаб? – удивился Амазилло Бразоларго, — разве не ваш штаб с самого начала планировал все действия...

— ...И, — добавил команданте Зим, — ни хрена не слушал наши советы. Вот почему у нас получилась такая жопа. Авиация Лерадо сожгла ваши нефтяные станции, а позавчера вечером мистер Дениэлс говорил, что у Лерадо нет эффективной боевой авиации.

— Эта атака, — ответил Дениэлс, — проведена не боевой, а террористической авиацией.

— Почувствуйте разницу, — иронично отреагировал Жоа Рулета.

— Стоп, стоп, — вмешался помощник госсекретаря, — давайте... Э... Перестанем искать виновников прошлых ошибок. Это неправильный подход. Мы готовы... Э... Признать некоторые неточности в действиях штаба, и поручить... Э... Вы понимаете?

Капо Жоа Рулета повернулся к Амазилло Бразоларго и спокойно сказал.

— Видишь, Мозес, у янки нормальный подход к делу. Когда они видят, что их метод не действует, они обращаются к тем, кто знает толк в этой работе.

— Да, ты был прав, Рулета, — признал альтернативный президент Агренды, повернулся к Риверколду и сказал, — мы вчера вечером обсуждали ошибки вашего штаба и решили составить свой план. Это была идея Жоа. Не могу сказать, что план идеален...

— ...Грубый план, – добавил команданте Зим.

— Да, — Амазилло кивнул, — план грубый, но он есть, он понятен, и он позволяет решить проблему за 48 часов... с момента поступления денег, разумеется.

— А сколько этот план стоит? – спросил Риверколд.

— План ничего не стоит, — ответил капо Рулета, положив на стол прозрачный конверт с разноцветной распечаткой графики и надписей, — я вам дарю этот план бесплатно. Но, реализация, конечно, обойдется в некоторую сумму.

— Я и спрашиваю: сколько?

— 417 миллионов.

— И, — уточнил команданте Зим, — Деньги вперед.

— Черт возьми! – воскликнул Дениэлс, — Почему так много?

— Вот смета, — капо протянул ему несколько листков, — мы учли и ваши затраты, как это принято в вашей армейской бухгалтерии.

— Где?... А... Вот... О, черт! Что значит: «авиационная переброска полка коммандос с границы между Гайаны и Суринамом»? Что за коммандос? Чьи они?

— Это мои парни, — спокойно ответил Амазилло, — Мы пробовали провести некоторые демократические реформы в Гайане, но полный эффект не был достигнут, поскольку правительство США тогда играло против нас. Тем не менее, мы удержали некоторые территории на суринамском берегу реки Корантейн, и сейчас мы можем перебросить оттуда команду полковника Аруа Пури на Висенту, чтобы решить там проблемы.

— О, черт! Перебросить ваших гангстеров на Висенту?

— А что, мистер Дениэлс? Они дисциплинированные, спокойные, и умеют работать.

— Минутку, — вмешался Риверколд, — они, надеюсь, не останутся потом на Висенте?

— Разумеется, нет. У меня для них найдется работа в Агренде. Ведь, я становлюсь там президентом, и мне будет нужна эффективная структура охраны правопорядка.

— Становитесь после выборов, — на всякий случай уточнил Дениэлс.

— Да, разумеется, — Амазилло кивнул, — после свободных демократических выборов.

Это же время. Остров Агренда. Порт-Роал.

В эту ночь две самоходные баржи подошли к маневровому причалу аэродрома на юге острова Тобаго, и приняли каждая по тысяче «пеонов», доставленных транспортными «Galaxy» из Африки с границы между Бисау и Сенегалом. «Пеоны», здоровые парни, выглядели флегматично (судя по всему, перед погрузкой в Африке их опоили чем-то наркотическим). Переправка с Тобаго на Агренду, через 130-километровый пролив, не сопровождалась никакими сюрпризами, и на рассвете баржи пришвартовались около уцелевшей части причалов Порт-Роал. С точки зрения наблюдателей (двух офицеров морской пехоты США), дальнейшие события выглядели следующим образом.

Охранники — мулаты, выгнали с барж на берег толпу абсолютно голых и все таких же флегматичных негров – банту. Приказы. Окрики. Удары ружейных прикладов по телу. Морпехи (воспитанные еще в школе в духе неприятия рабства и расизма), смотрели на происходящее, с трудом сдерживая желание вмешаться и прекратить все это. А потом началось худшее. «Пеонов» погнали по дороге от причалов к городу, и на блок-посту, впрягли по двое в проволочные хомуты, приделанные к тяжелым катушкам с кабелем. Получилось нечто вроде катков на человеческой тяге (такой способ разминирования с помощью военнопленных широко практиковался в периоды обеих мировых войн).

Катки проехали первую линию полуразрушенных и частично сгоревших домов, а затем раздалось несколько негромких взрывов и отчаянные вопли раненых... Командир юго-западного десанта, колонел Крайтон поморщился и зашипел сквозь зубы. Партизанский дженто (сержант) Бленбо из отряда капо Рулета пожал плечами.

— Это жизнь, мистер. Было бы хуже, если бы на их месте были ваши парни, верно?

— Вот, дерьмо... — произнес Крайтон, и в этот момент бабахнуло по-настоящему.

Видимо, сработала мина, закрепленная на большом резервуаре с топливом. Над домами вырос огромный гриб черного дыма, подсвеченного тусклым пламенем. А потом, огонь добрался до следующего резервуара. Послышался еще один взрыв, и в сотне метров от первого гриба вырос второй. Кто-то глухо завопил. В ответ раздались окрики охраны и несколько одиночных выстрелов... Еще несколько слабых взрывов — и еще выстрелы.

— Ну, — прокомментировал Бленбо, — не хотят пеоны-африканцы идти на мины. А надо.

— Слушайте, дженто, — неуверенно произнес Крайтон, — надо прекращать это.

— Хорошо, мистер. Если это приказ, то я уведу пеонов. Нет проблем, мне же проще.

— Это не приказ, — выдавил из себя колонел-морпех, — это я разговариваю сам с собой.

— А-а, — Бленбо понимающе кивнул, — это бывает от усталости. Надо выпить полстакана рома, потом выспаться, потом покувыркаться с горячей девчонкой, и это пройдет.

Раздалось еще несколько мощных взрывов подряд – опять емкости с топливом. Город постепенно заволакивало облако вонючего нефтяного дыма. Хлопки взрывов, вопли и выстрелы слышались все чаще. Разминирование продолжалось. Шли часы. Где-то уже значительно позже полудня, дженто Бленбо оседлал мотороллер, и поехал в город. Он вернулся через час, покрытый копотью с головы до ног, но очень довольный.

— Все ОК, мистер Крайтон. Порт-Роал пройден. Вот, подпишите бумажку.

— Что это? – недоуменно спросил колонел-морпех.

— Это для бухгалтерии дона Мозеса, в смысле, мистера Амазилло Бразоларго. Видите: количество единиц: 2000, израсходовано в ходе работ: 464. Остаток: 1536. Вы можете посчитать. Вот израсходованные.

— Где? – растерянно спросил Крайтон.

— Вот! — дженто показал рукой в сторону грузовиков, в кузовах которых лежали некие вытянутые предметы, накрытые брезентом. Грузовики медленно ехали к баржам, так и стоящим у причала.

— Черт! Понимаете, Бленбо, я не могу подписывать такое дерьмо.

— Эх, — расстроено произнес партизан, — ладно, я пойду, поищу гражданских свидетелей, чтобы подписали. Мне же за это отвечать перед доном Мозесом. Учет, такие дела.

Еще через полчаса две самоходные баржи с израсходованными единицами, остатком и охраной, отвалили от причала и, как бы уменьшаясь в размерах, ушли куда-то на север. Колонел Крайтон достал из бокового кармана фляжку с НЗ спирта, и сделал несколько глотков. Потом запил водой из другой фляжки. Потом передал обе фляжки лейтенанту коммандос, который выполнял функции второго наблюдателя. Лейтенант провел ту же процедуру, и нерешительно произнес:

— Сэр, мне кажется, мы что-то делаем неправильно.

— Мы, блядь, все здесь делаем неправильно, — уточнил Крайтон.

— И что теперь? – спросил коммандос.

— А ничего. Приедет CNN, мы поставим над этим дерьмом наш флаг, скажем какую-то херню в микрофон для телезрителей, и свалим отсюда. А вместо нас приедут «голубые каски» из сраного Пакистана или из сраного Бангладеш. И, вот тебе мой совет: просто, забудь все это на хер. Забудь, и никогда не вспоминай.

— Спасибо, сэр, — искренне ответил лейтенант, возвращая обе фляжки.

...Тем временем, на самоходных баржах, уже ушедших из зоны видимости, произошло массовое чудо: все 464 «израсходованных единиц» синхронно ожили, вылезли из-под брезента и, вместе с 1536 «остатка» и группой охраны, начали ржать и прикалываться:

— Эй, Нкена! Тебе теперь нельзя кушать соль, ты зомби, да!

— Сам ты зомби, пошел в жопу...

— Эй! Я знаю средство! Если зомби выпьет кровь гринго, то станет человеком!

— Тьфу, блин! Сам пей кровь гринго, там у них всякие консерванты из еды.

— Что-что?

— Консерванты, блин! Из еды, которая в большом супермаркете гринго.

— И что, эту кровь нельзя пить?

— Можно, но она, блин, невкусная... Га-га-га!

— Тихо! – рявкнул один из «пеонов-африканцев», бесцеремонно отстегивая от пояса одного из охранников радио-коммуникатор, — я буду звонить майору Джем-Джему.

Это же время. Остров Западный Кайкос. Янки-Таун.

В конце XIX века, одна фирма из Флориды производила на Вест-Кайкос морскую соль методом солнечного выпаривания в открытых прудах, но, не выдержав конкуренции с аналогичным предприятием на багамском острове Игуана, она обанкротилась. От этой страницы истории, там остались пруды (заросшие водорослями), фрагменты железной дороги и руины зданий, отмеченные на карте, как «Янки-Таун». И вот, кайкосский бизнесмен Томми Шиллер с партнерами решил реанимировать здесь производство.

Сейчас Шиллер вместе с представителями этих партнеров стоял между прямоугольным искусственным прудом, и ржавым корпусом паровоза, застывшего на таких же ржавых рельсах. Побарабанив пальцами по бывшему паровому котлу, Шиллер покачал головой.

— Черт! Все это классно, но меня смущает эта дополнительная тема с пеонами-рабами.

— У! – подал голос Джем-Джем, — Без нас, африканцев, здесь никакой бизнес никогда не начинался. Почитай карибскую историю, если не веришь.

— Вообще вся международная цивилизация, — солидно добавил овамбский сенатор Нге Динко, — построена нашими руками. Даже в Америке.

— А нельзя ли просто нанять ваших парней? – спросил бизнесмен.

— Томми! – вмешался Фоске, — я же тебе объяснял: мы не можем этим заниматься ни на Теркс-и-Кайкос, ни на Багамах, пока это зависимая территория Британии. Нас просто задавят запретами. Поэтому, на Восточных Багамах и Западном Кайкос нужны рабы.

— Вот, дьявол! – выдохнул Шиллер, — Слушай, Юл, я заплатил реальные деньги за этот участок с руинами, и подписал кучу бумаг про экологию...

— Экология это святое, — перебила Кави Айви, — у нас технология безопасная для всей природной среды, поскольку электричество от исландских солнечных батарей.

— А рабы, — сообщил Вулф Леман, — к экологии отношения не имеют.

— ...Я подтверждаю, как эколог, — договорил Фоске, — так что, давай по делу.

Шиллер вздохнул и кивнул головой.

— По делу. Вот мы ставим здесь быстросборный терминал для гидропланов, а дальше?

— Дальше, — сказал Леман, — обслуживаем трафик с островом Майя, 80 км на норд-вест.

— Какой трафик с Майя?! – воскликнул Шиллер. Там население всего 250 человек!

— Будет больше, — лаконично ответил меланезийский германец.

— Откуда!?

— Там, — сказал Нге Динко, — площадь 280 квадрат-км. А население мы привезем, да.

— Только... — произнес Шиллер, — не говорите, что там тоже будут рабы.

— Зачем говорить? — овамбо-намибский сенатор пожал плечами, — ты уже сам сказал.

Вулф Леман похлопал кайкосского бизнесмена по плечу.

— Не беспокойся, все учтено. Главное, первый шаг ты сделал. Купил двести рабов и конвертер с доставкой. Это смело! Считай, ты уже вошел в историю бизнеса.

— Я купил рабов?!

— Да, — подтвердил Фоске, — В контракте написано «оборудование и персонал». Если ты прочел условия, то помнишь, что приобрел оборудование и персонал в собственность, согласно материальному праву Британского содружества. Очень дешево, и в рассрочку. Такие сказочные условия только у тебя. Кстати, Динко, где сейчас эти рабы?

— На подходе, — ответил сенатор и глянул на часы, — совсем скоро уже будут здесь.

— Вот, черт... — Шиллер почесал в затылке, — Юл, ты уверен, что рабы, это законно?

— Я не уверен, Томми, что рабы, это законно, но, формально ты покупаешь пеонов, а это меняет дело. Это примерно, как купить футболиста. У тебя ведь не вызывает сомнений законность покупки футболиста?

— Э-э... Я не рассматривал футболистов, как рабов, хотя, я читал о таких сделках.

— Вот-вот! Это официальные сделки, Томми, поэтому юридический термин «slave» в них применять нельзя, это нарушило бы, в частности, британский акт 1873 года об отмене рабства. Но термины «football-player» или, в нашем случае «afro-peon», юридически не дефектны, так что объекты, названные этими терминами, могут легально находиться в коммерческом обороте, по нормам материального права. Я понятно объясняю?

— Вот, черт! Не зря мама говорит, что юристы это те же гангстеры.

— Что ты, Томми! – Фоске выпучил глаза, – гангстеры, это, в основном, приличные люди, ступившие на скользкую дорожку, а юристы, это гораздо хуже...

В этот момент, на поясе у Джем-Джема запищала портативная рация.

— Да! — рявкнул он, прижав трубку к уху.

— ...Ясно! Какое состояние человеческих ресурсов?

— ...Отлично! Я тебя хвалю, Гдегу!

— ...Слушай приказ: двигайся к пункту сбора.

— ...При дистанции двадцать кило от берега свяжись с командиром локальной группы.

— ...Доложи мне.

— ...Venseremos!

Нге Динко, дождавшись, пока Джем повесит трубку обратно на пояс, спросил:

— Как там дела?

— Они уже идут на самоходных баржах. Все по плану, потерь нет.

— Очень-очень хорошо.

— Гм... — Томми Шиллер снова почесал в затылке, – что происходит вокруг, а?

— Не волнуйся, Томми, — сказал сенатор, — Просто, это немножко война.

— Долбанная вселенная, — печально произнес бизнесмен, – рабы, юристы, война...

— А другая команда уже здесь, — сообщил Вулф Леман, махнув рукой в сторону моря.

С востока, скользя над волнами, двигался стофутовый скоростной катер на подводных крыльях, немного стилизованный по форме под галеон эпохи флибустьеров.

— Это что? – тихо спросил Шиллер.

— Это, — ответил Джем, — морской танко-десантный катер «Shertel V8» образца 1943-го, современная копия, чуть стилизованная. Официально, это яхта-галеон «Glass Hind».

— Танко-десантный? – переспросил Шиллер.

— Так исторически сложилось, — пояснил Юл Фоске.

— Этот катер, — добавил Вулф Леман, — был спроектирован Хансом фон Шертелем для переброски легких танков из Европы в Африку для армии Роммеля.

— О, черт... — Шиллер почесал в затылке, — фашистский десантный катер с рабами...

— Нет, — Юл Фоске, — это любительская яхта, доставляющая пассажиров-пеонов.

Танко-десантная яхта-галеон подошла поближе к берегу. С палубы в воду очень ловко попрыгали крепкие негры – банту, одетые в мешковатые штаны и рубашки цвета хаки.

— Мобильный штурмовой батальон! – рявкнул один из них, — стройся!

— Как дела, парни? — приветствовал их Джем-Джем.

— Дела ОК, сэр! — ответила команда, уже сформировавшаяся в несколько каре.

— Йа! Поздравляю с прибытием! Офицеры ко мне, остальные – вольно, разойдись!

— Это... — осторожно поинтересовался Шиллер – те самые... Ну... Пеоны?

— Ага, — Фоске кивнул.

— Но... Гм... Они не очень похожи.

— Не похожи? А ты, Томми, когда-нибудь раньше видел пеонов?

— Честно говоря, нет.

— Тогда откуда ты можешь знать, как они должны выглядеть?

 

8. Ночь любви для спецагента.

Остров Гваделупа, Бас-Тер, отель «Меридиан».

Шеф спецслужбы ООН «Интерпол-2» нечасто покидал Женеву, так что его приезд на Гваделупу мог быть вызван только экстраординарными событиями... «И даже ежику понятно, какими именно» (подумал Стэн, усаживаясь за стол в гостиной апартаментов, снятых шефом в дальнем углу отельной территории).

— Познакомьтесь, мистер Байгон, — сказал шеф, обращаясь к толстенькому невысокому лысоватому мужчине, одетому в снежно-белый костюм для гольфа, – это Стэн, он был наблюдателем на Агренде при подготовке и начале операции «Моральный аргумент».

— И что вы об этом думаете, Стэн? – ворчливо спросил Байгон.

— Это слишком общая тема, — сказал Стэн, и вопросительно посмотрел на шефа.

— Мистер Байгон из контрольной службы ООН, — пояснил ему шеф, — и имеет допуск к информации, касающейся действительного положения вещей.

— Я понял, шеф. Но, тем не менее, я повторю: вопрос слишком общий.

— Вы скрытны, — с легким оттенком осуждения, заметил Байгон, — но, ладно, я задам вам конкретные вопросы. Скажите: почему ваш знакомый, Симон Пескадор категорически отверг кандидатуру Маноло Гуарани, лидера партии «Культурная Интеграция» и так настаивал на кандидатуре Амазилло Бразоларго, мафиози и террориста?

Стэн сделал паузу, чтобы четко сформулировать мысль, и только потом ответил.

— Пескадор негативно оценивает деятельность Гуарани в «Земельном банке Агренды» в период президентства Тапече, лидера партии «Прогресс и благоденствие». Что касается кандидатуры Бразоларго, то Пескадор не настаивал на ней, а только указал, что с этим человеком он готов иметь дело, и заказчики «Морального аргумента» — тоже.

— Заказчики «Морального аргумента»? – переспросил Байгон, — Пескадор так сказал?

— Нет. Он сказал дословно: «ваши боссы».

— Вот как? И кого он имел в виду?

— Я уже сказал: по смыслу, имелись в виду заказчики «Морального аргумента».

— Вы темните, Стэн! – Байгон погрозил ему пальцем.

— Я не темню. Просто, этот вопрос не в моей компетенции.

Представитель контрольной службы ООН побарабанил пальцами по столу.

— Ладно. Тогда следующий вопрос: 8 лет назад, Пескадор из принципа помогал нам в операции «Гуманные усилия» против диктатора Эббота. А какие мотивы сейчас?

— У Пескадора, — ответил Стэн, — не сложились отношения с президентом Хубо Лерадо. Кроме того, Пескадору требовались деньги. Это обычная пара мотивов.

— Понятно... — Байгон погладил свой затылок, — иначе говоря, мотив принципа исчез?

— Да.

— Вы в этом так уверены, Стэн?

— Я уверен, потому что с этого начался мой разговор с Пескадором.

— Значит, — констатировал Байгон, — наши цели больше не внушают ему симпатии.

— Так точно. Не внушают.

— Понятно. А второй полевой командир, Жоа Рулета? Как он относится к нашим целям?

— Без симпатии, — лаконично сказал Стэн.

Байгон снова побарабанил пальцами.

— Подведем промежуточный итог. У нас в этой операции нет никого из местных лидеров, которому мы могли бы в какой-то мере доверять. Сопоставим это с аномально-высоким уровнем боевых потерь на первой фазе операции, и получим подозрение: среди наших агрендских союзников есть крот. Вы согласны?

— Такое подозрение, — ответил Стэн, — всегда надо держать в уме. Это правило службы.

— Верно. И как вы предполагаете ловить этого крота?

— Обычным методом, мистер Байгон. Надо дать трем лидерам три разных пакета инфо и посмотреть, какой пакет окажется в утечке.

— Трем? Вы хотите сказать, что кротом может оказаться и Бразоларго тоже?

— Да. По правилам, следует подозревать всех, и по отдельности, и в любых сочетаниях.

— Разумно, весьма разумно... — Байгон покивал головой, — однако, это требует времени, а ситуация развивается быстро и, во многом, не в нашу пользу. Авиа-налет на нефтяные платформы у восточного побережья США имеет крайне негативные последствия. Это крупнейшая экологическая проблема за весь период эксплуатации скважин на шельфе. Разумеется, проблема решаемая, но сейчас у вашингтонской администрации возникает серьезный мотив к выходу из операции «Моральный аргумент». Завтра на Агренде нам придется заменить морпехов США «голубыми касками» из Пакистана и Бангладеш. Мы получили в Совбезе мандат на 4000 «касок», это много, но это все-таки не равноценная замена. Поэтому, возникает вопрос: на кого можно опереться в силовом отношении?

— Англичане и французы, — уверенно ответил Стэн, — у их правительств есть колонии и полуколонии в регионе, и они сейчас оказались под прямой и явной угрозой.

Возникла пауза. Байгон повернулся к шефу «Интерпол-2».

— Мистер Штомек, ваш сотрудник тоже не счел нужным назвать местные вооруженные формирования в качестве нашей потенциальной опоры.

— Это следует из первого рапорта Стэна, — ответил шеф, — Я пересылала вам этот рапорт. Напоминаю, что там сразу ставился под сомнение успех исходного плана операции.

— Да, я это помню, — Байгон повернулся к Стэну, — вам показалось, что Агренда довольно основательно готовится к войне, не так ли?

— Мне не показалось. Так оно и было. Правительство Лерадо заранее начало эвакуацию человеческого и производственного потенциала, и превратило Порт-Роал в ловушку.

— Так-так... А где сейчас этот потенциал? Я читал рапорт с острова Эус, но это ведь не единственная точка их эвакуации, верно?

— Конечно, не единственная, — подтвердил Стэн, — Есть точка на Сандинике, это остров недалеко отсюда, вы можете посмотреть, все видно, и на Тортуге около Гаити. И, я не исключаю, что есть континентальные точки в экваториальной Америке и Африке.

— Так-так... А как, на ваш взгляд, можно заблокировать эти точки?

— Все точки? – уточнил Стэн.

— Нет, только наиболее значимые. Мелочь не интересует.

Стэн задумался, а потом слегка пожал плечами.

— Я не знаю, что следует считать критерием значимости. Во всяком случае, этот вопрос требует проработки, иначе заблокировав одну точку, мы рискуем получить вместо нее несколько новых, как это уже случилось в случае с Агрендой.

— Вы хотите сказать, — произнес Байгон, — что операция «Моральный аргумент» только усугубила проблему?

— Это за рамками моей компетенции, — ответил Стэн, — я не знаю, какую проблему там следовало решить. Я занимаюсь только выполнением задач, которые мне ставятся.

— Вы не понимаете общего смысла нашей работы? – удивился Байгон.

— Понимаю.

— И как вы его понимаете?

— Смысл в том, чтобы... — Стэн сделал паузу, — Поддерживать международный мир и безопасность, и с этой целью принимать эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира.

— Но вы сейчас просто цитируете первый пункт Устава Объединенных наций!

— Да, мистер Байгон. Я обязан понимать общий смысл нашей работы именно так.

Представитель контрольной службы снова повернулся к шефу «Интерпол-2»

— Мистер Штомек, ваш сотрудник опять темнит.

— Стэн хорошо ориентируется в руководящих документах, — ответил шеф.

— Ладно., — сказал Байгон, — Вернемся от философии к практике. Стэн, вашего коллегу привезли с острова Эус, у него сотрясение мозга. Не опасное, к счастью. Вы в курсе?

— Да, мне уже сообщили.

— Вам сообщили. Хорошо. Я хотел приехать туда, на Эус и посмотреть все на месте в сопровождении этого вашего коллеги. Но, раз уж случилась неприятность, я решил несколько изменить свою программу, и приехал на Гваделупу. Как вы верно сказали, отсюда совсем недалеко до острова Сандиника: 40 километров на юг. ООН выбрала Сандинику для размещения резерва «голубых касок», которые, в критическом случае, поддержат контингент на Агренде. От Сандиники до Агренды 300 километров на юг. Скажите, Стэн, по-вашему, это разумный выбор базы резерва?

— Я не знаю, я там не был.

— Ну, что ж, — Байгон покивал головой, — тогда мы завтра вместе поедем, и посмотрим. Прилетит квартирмейстерский батальон «голубых касок», и надо проконтролировать начало работ по подготовке размещения миротворческого резерва. Мистер Штомек считает, что эту миссию мне нельзя выполнять без сопровождающего со специальным опытом, поскольку на Сандинике есть гнездо лерадистов.

— Кого? – переспросил Стэн.

— Лерадистов, агрендских эмигрантов, сторонников Лерадо, смещенного диктатора. Вы несколько минут назад сами назвали Сандинику, как одну из их точек... Я знаю, что на Сандинике даже до приезда лерадистов были бунтарские настроения. Они не случайно переименовали свой остров в честь левого террориста из Никарагуа.

Шеф «Интерпол-2» поднял руку и покачал ладонью влево – вправо.

— Вас дезинформировали, мистер Байгон. Революционер Аугусто Сандино не имеет к этому никакого отношения. Просто, Колумб открыл этот остров 3 ноября 1493 года, в воскресение, «Dominicus» по-испански. Но, поскольку сейчас там национальный язык английский, они калькировали название на английский манер «Sunday-nick», и, кстати, устранили путаницу с Доминиканской республикой – восточным Гаити.

— Нет, — отрезал Байгон, — я читал аналитический отчет. На Сандинике стабильно левый парламент, а отговорки о языке и устранении путаницы, это чтобы получать кредиты у Международного Фонда Реконструкции. Они даже не хотели размещать у себя резерв «голубых касок», но мы поставили это условием очередного транша кредита.

— Может быть, — заметил Стэн, — лучше было выбрать другую базу резерва?

Байгон быстро повернулся к нему, пристально глядя прямо в глаза.

— Вы же говорили, что не знаете Сандинику, а сейчас строите заключения.

— Я просто отреагировал на ваше сообщение.

— Заключения, — сказал Байгон, — вы будете строить завтра, на месте, когда мы сможем посмотреть на жителей, и на то, какова будет их реакция на прибытие квартирьерского батальона. А сейчас вернемся к Агренде, и к Хубо Лерадо, лидеру террористов. Как вы думаете, Стэн, кто персонально входит в ближний круг Лерадо и где сейчас их штаб?

— Ближний круг, я думаю, тот же, что и был до войны.

— До начала миротворческой гуманитарной операции, — поправил шеф «Интерпол-2».

— Да, конечно, — Стэн кивнул, отметив про себя, что если шеф настаивает на подобных формальностях, значит представитель КС ООН либо тупица, либо редкая сволочь. По рисунку разговора у Стэна тоже начало складываться такое ощущение.

— Надо быть аккуратнее в формулировках, — наставительно сказал Байгон (чем усилил указанное ощущение сходу раза в два).

— Да. Извините. Так вот, ближний круг Лерадо, вероятно, не изменился. Это верхушка военизированной полиции, включая верхушку волонтеров самообороны, кроме того, продвинутые национальные бизнесмены и несколько иностранных консультантов из партнерских регионов. Ориентировочный список есть в моем третьем рапорте.

— А штаб? – спросил Байгон, — где может находиться их штаб?

— Я думаю, что штаб мобильный, и отчасти сетевой, — ответил Стэн, — это не Пентагон. Отсутствует смысл собирать всех в кучу, да еще в каком-то постоянном месте.

— Значит, вы так думаете... — произнес Байгон и опять побарабанил по столу, — а наши параллельные информаторы сообщают: штаб есть, и находится в конкретном месте.

Тут Стэн, несмотря на свою отличную выдержку (впрочем, несколько перегруженную событиями последней декады), начал закипать.

— Мистер Байгон, если раздавать деньги шпикам-любителям, то они найдут вам и штаб Лерадо, и космодром инопланетян, и страну динозавров. Главное — деньги вперед.

— ...Тем не менее, — продолжил представитель КС ООН, вынимая из дорогого кожаного портфеля серебристую папку с синей эмблемой, — я хочу, чтобы вы ознакомились.

— Нет! — Стэн быстро убрал руки за спину, — извините, но я не хочу оказаться в реестре подозреваемых, когда эта глупость с треском провалится.

— Какая глупость? – быстро переспросил Байгон.

— Любая, которая планируется на основе фэйка. Я не хочу знать, какая именно.

— Мистер Байгон, — вмешался шеф, — мой сотрудник в данном случае ведет себя вполне разумно, отказываясь от информации, которая не требуется для его работы.

— Ладно, — представитель КС ООН убрал папку назад в портфель, — тогда вот что, Стэн. Сейчас идите и отдохните, вы, вероятно, устали за эти дни на Агренде. Мы встретимся завтра в 8:00 на пристани около стоянки катеров-такси на Сандинику.

Через час. Бас-Тер (Гваделупа). Бар в старом городе.

Стэн выбрал столик в углу под навесом, не столько из-за вида на море, сколько из-за несильного шума волн, достаточно хорошо перекрывавшего болтовню туристов за другими столиками. Бывают в жизни такие моменты, когда очень не хочется слышать человеческую речь. Надоело. Единственным исключением был бармен — но, его речь касалась исключительно полезных вещей, таких, как тартинки с сыром и фруктами, и ромового пунша. Получив эти вкусные вещи, Стэн абстрагировался от человеческого окружения, и стал слушать море. В горах на Агренде море было видно, но не слышно, слишком далеко. А здесь вот — в двух шагах волны шуршат о камни...

К середине кувшинчика с пуншем, настроение у Стэна выросло с исходной отметки «экстремально-хреновое» до отметки «условно-удовлетворительное». Теперь он мог вернуться к мыслям о рабочей ситуации спокойно и взвешенно. После недолгого и не особенно приятного общения с Байгоном, он вдруг понял то, что безуспешно пытался сформулировать в течении суток вынужденного безделья в горах Агренды, в лагере партизан капо Жоа Рулета, до переброски сюда, на Гваделупу. И ключом к решению послужил именно Байгон, который оказался не просто мудаком, а в каком-то смысле эталонным мудаком. В голове этого высокопоставленного бонзы ООН в образцовой пропорции содержались все те дурацкие представления о мире и мотивы деятельности, которые определяли поведение «больших боссов» (как говорил команданте Зим).

Стэн сделал несколько глотков пунша, прожевал тартинку и попробовал схематично представить себе финансово-политический Олимп, населенный такими Байгонами. К своему удивлению, он обнаружил, что это вовсе не сложно, и (вот что самое главное): получившаяся схема, или модель, объясняла все идиотские нелепости, одна за другой делавшиеся штабом Альянса и ООН в агрендской операции. Более того, Стэну стали понятны и те глупости, которые еще не сделаны, а только планируются, или даже не планируются, а будут планироваться людьми вроде Байгона в ближайшее время.

Тут очень кстати, в голове Стэна всплыло рассуждение капо Жоа Рулета о «Матрице», заменяющей реальность в (условно) «Западном мире», или «Первом мире» (как любят выражаться корифеи геополитики). Капо любил переиначивать по-своему знаменитые афоризмы. Как-то за чаем он вспомнил слова Ленина: «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества», и переиначил применительно к политикам Альянса: «Нельзя построить вокруг себя Матрицу и быть свободными от Матрицы». Стэн долго вертел в голове этот постулат, примеряя на исторические примеры, начиная с античности.

Почему персидское войско при Гавгамелах потерпело сокрушительное поражение от македонского корпуса, вдесятеро меньшего по численности и вооружению? Что, если причиной был не какой-то особый талант Александра Македонского, а специфический идиотизм Дария и его сатрапов. Они жили в Матрице, в которой Персеполис являлся метафизическим центром виртуального мира, резиденцией несменяемого и абсолютно непобедимого, богоподобного царя царей. Они не могли психологически воспринять обыкновенную реальность с ее грубыми законами механики. Такая картина в истории повторялась десятки раз. Может быть, финансово-политическая Матрица – огромная виртуальная вселенная из цифр капитализации и эмиссии, и сумм военных бюджетов, действительно заслонила реальность для персон, принимающих решения?

Стэн глотнул пунша, и прикинул, как давно «Первый мир» не сталкивался с реальной войной. Не с договорными войнами последних десятилетий, в которых все делалось в соответствии с некими правилами Матрицы, и по-настоящему гибли лишь «плебеи», предназначенные в жертву по тем или иным высшим «Матричным» соображениям, а с настоящей войной в первобытном смысле (но с современной техникой). Вроде бы, со времен Второй мировой войны, в «Первом мире» такого не было. В период Холодной войны, некоторые армии «Первого мира» повоевали по-настоящему в Индокитае, но к последней четверти прошлого века это прекратилось, и теперь в штабах, наверное, не осталось ни одного генерала, воевавшего на первобытной войне хотя бы в юности. Что произойдет, если штаб, знающий лишь войну в Матрице, будет командовать армией, столкнувшимся с противником, воюющим без правил? Какой перевес в живой силе и технике нужен «Первому миру» для победы, при таком неадекватном управлении? И что называть победой? Вот, сейчас Альянс и ООН заняли столицу Агренды, и взяли под контроль почти весь остров. Победа? Формально — да, а фактически, похоже, что нет.

От этих размышлений Стэна оторвало появление некой молодой особы, симпатичной мулатки, одетой в нечто легкое и яркое.

— Скучаем? – поинтересовалась она.

— Вроде того, — неопределенно ответил он.

— Меня зовут Аннет, — сообщила девушка, изящно приземляясь за его столик, — Я сюда приехала с Висенты. Я там работала гидом, а теперь фьють...

— А я – Стэн. Приехал из Европы, по бизнесу. Говорят, на Висенте война.

— Не то, чтобы война, но какая-то фигня. Все туристы смылись, а ребята из агрендской оккупационной команды, хотя и симпатичные, но им не до экскурсий.

— Понятно, — сказал Стэн, — хотите пунша. Аннет? Или кофе?

— Лучше кофе со сбитыми сливками.

— ОК, — Стэн помахал рукой бармену, — Будьте добры, кофе со сбитыми сливками

— Типа, пирамида, — девушка изобразила ладонями что-то вроде купола.

Бармен кивнул в знак того, что заявка принята.

— ...А сегодня утром, — продолжала Аннет, — я болтала с одним агрендским сержантом, нормальным парнем, и он говорил, что сегодня ночью на Висенту прилетят снежные коммандос из Неккера, целая толпа, больше тысячи. Они как-то договорились с янки. Короче, политика. На фиг мне такое счастье? Вы знаете про снежных коммандос?

— Честно говоря, нет, но звучит не очень привлекательно.

— Ага! – она кивнула, — а выглядит еще хуже. Это военизированные гангстеры, которые охраняют трафик «снежка». Или наоборот, перехватывают. Смотря, чей трафик.

— «Снежок», это кокаин? – уточнил Стэн.

— Точно! – она кивнула, — А Неккер, это такая пограничная полоса между Суринамом и Гайаной, по реке Корантейн. Гангстерская поляна, вроде нелегального королевства. С агрендцами нормально, они свои, а с этими... Нет! Фиг там! Я купила в отеле на сэйле отличный катер, за смешные деньги. Сейчас на Висенте отели распродают имущество, потому, что иначе все пропадет даром: или кто-нибудь разграбит, или разбомбит. Ну, я купила катер, и фьють... К подружке на Сандинику. Николетт тоже гид, у нее есть кое-какая работа, хотя она говорит: на Сандинике тоже стало маловато туристов, из-за этих слухов про войну. К тому же, ООН свинячит: обещает на днях прислать на Сандинику целую толпу каких-то тряпкоголовых из Азии. Вы знаете про тряпкоголовых?

— Имеются в виду мусульмане?

— Да. И не мусульмане по приколу, как на Тобаго, а реально-тупые, с шариатом.

Тут Аннет сделала паузу, чтобы наградить ослепительной улыбкой бармена, который притащил ей кофе с огромной шапкой сбитых сливок, после чего продолжила:

— Ясно, что их специально присылают, чтобы нагадить сандиниканцам и эмигрантам с Агренды, которые приехали на Сандинику делать бизнес с микро-фабриками.

— Подождите, — сказал Стэн, — я не уловил про Висенту. Если эти снежные коммандос — союзники янки, то по логике, они противники агрендцев. Значит, будет война.

— Я без понятия, — ответила мулатка, — Про войну тот агрендский сержант не говорил, а сказал просто: «ночью здесь будут снежные коммандос, так что имей в виду». Вот, я поимела в виду, купила по дешевке хороший катер и метнулась на Сандинику. Но на Сандинике с туристами тоже облом. Я бросила вещи у Николетт, это моя подружка, я говорила, и метнулась сюда. Тут, вроде, туристов хватает. Франция, все такое...

Мулатка нарисовала пальцем в воздухе сердечко, вероятно, в знак своей симпатии к Франции, и стала пить кофе маленькими глоточками. Стэн допил пунш и спросил:

— А эти мусульмане из Азии, которых присылает ООН на Сандинику, они кто?

— Вроде, миротворцы, — сказала она, сделала еще глоток и добавила, — Колли, в смысле, Николетт, говорит: им там устроят пират-шоу, чтоб катились назад в свою Азию.

— Странно, — произнес Стэн, — почему ООН не прислала латиноамериканцев?

— Я же говорю: ООН специально прислала этих, чтобы нагадить. Вы знаете про ООН?

— Да. ООН создана после второй мировой войны для поддержания мира.

— Вот фиг, — сказала она, — Куда пришла ООН с миротворцами, там мира не будет.

— Странно, — сказал он, — а я думал наоборот.

— Я тоже думала, но... — Аннет вытащила из кармана сложенный вдвое яркий листок, и протянула Стэну, — тут написано, как по правде. Я это взяла в порту на Сандинике.

Как «Миротворцы ООН» воюют против мира

Из всех случаев вмешательства Миротворческих сил, НИ В ОДНОМ случае не была прекращена война, которую обещали остановить. В 1/3 случаев война прекратилась впоследствии (через несколько лет после ухода миротворцев), в 1/3 случаев война идет точно так же, как шла, а в 1/3 случаев зона военных действий выросла и усугубилась созданием на подмандатной ООН территории баз террористов. При этом, количество вмешательств ООН в дела независимых стран в среднем удваивается каждые 10 лет. Продолжая разжигать войну в старых «горячих точках», ООН создает новые, смещая стабильные правительства и устанавливая марионеточные и недееспособные, отдавая политическую власть террористам, или проводя демаркационные линии заведомо так, чтобы затруднить примирение. 60 процентов «миротворцев» поставляются странами, управляемыми исламскими экстремистами. Подробнее об этом — на «TV-Sandino».

Стэн прочел текст, посмотрел несколько диаграмм и карту мира с иллюстрирующими значками и цифрами, затем вернул листок Аннет и, пожав плечами, сказал:

— Политика грязное дело.

— Точно! – мулатка энергично кивнула головой, — На фиг политику! Скажите, Стэн, вы интересуетесь экскурсиями? У меня катер, и я могу вас покатать по красивым местам.

— Звучит заманчиво, — сказал он, — а сегодня мы могли бы куда-нибудь успеть?

— Запросто! – объявила она, — Вы один, или как?

— Один, — сказал он.

— Ну... — девушка улыбнулась и повертела пальцами над столом, — тогда есть тема...

У Стэна были некоторые жизненные принципы. Так, например, он никогда не покупал сексуальные услуги. Точнее, не покупал до сегодняшнего дня, но теперь этот принцип полетел в тартарары, и... В общем, они расстались значительно позже заката. Аннет на прощание трогательно чмокнула Стэна в щеку, и шепнула на ухо: «Я балдею от твоей камасутры, захочешь повторить — звони». И вручила ему две визитки: свою и Колли с Сандиники (мало ли, пригодится). Вот такая романтическая история получилась...

Придя в отель, Стэн принял душ, хлопнулся в кровать и замечательно заснул, так и не додумав про войну в Матрице и про Матрицу на войне. Ему снились хорошие сны, а о поездке на Сандинику в компании Байгона, он вспомнил, только проснувшись в 6:58, в лучших традициях разведки – за 2 минуты до контрольного писка будильника.

 

9. Призрак Агренды бродит по морю.

Гваделупа — Сандиника.

Утро выдалось облачное и нежаркое. Придя на пристань в 7:59, Стэн встретил весьма угрюмого представителя КС ООН (пришедшего, кажется, на четверть часа раньше и почему-то считавшего, что сопровождающий тоже должен был прийти раньше). Стэн вежливо проигнорировал замечания Байгона по этому поводу, а потом, катер-такси за неполный час добросил их до Пенвилла на северном берегу Сандиники. Вообще-то их целью был Первый аэропорт. До него от Пенвилла около часа езды на юго-восток по серпантину, между берегом и подошвой вулкана Дьявола (которая занимает весь север Сандиники). Признаки агрендского влияния возникли с самого начала: в Пенвилле под вывеской «Turbo-Trolley» дешево сдавались напрокат типично — агрендские трициклы с турбиной на биогазе. В ста метрах от «Turbo-Trolley» бесперспективно ждала клиентов международная «Hertz», неспособная конкурировать по цене с агрендской лавкой. Взяв «Turbo-Trolley», Стэн получил в придачу дисконтную карту авиа-фирмы «An-2-Nova». Фирма явно тоже агрендская, и цены там даже без дисконта были намного ниже, чем у «American Eagle» традиционно обслуживающей пассажиров на здешних линиях.

На этом этапе Байгон начал ворчать, и продолжал это делать, пока Стэн вел трицикл по извилистой, но, в общем, неплохой дороге. Ворчание достигло предела в маленьком рыбацком городке Маригот около аэродрома, где на маркете, наряду с традиционными морепродуктами, теперь продавались разные агрендские гаджеты, включая лэптопы и радио-коммуникаторы. Стэн не хотел, чтобы представитель КС ООН с таким настроем общался с местными жителями, но Байгон (посмотрев на часы и убедившись, что до прибытия борта «C-X Special» с бангладешскими «голубыми касками» еще два часа), потащил сопровождающего в увиденный около маркета рыбный ресторанчик.

Ресторанчик, простой фанерный домик плюс навес, и пляжные пластиковые столы со стульями, был привлекателен тем, что здесь блюда готовились из абсолютно свежих морепродуктов, по старым карибским деревенским рецептам. Стэн сделал заказ, затем стоически дождался, пока Байгон определиться с блюдами. Молодой кариб, владелец ресторанчика посмотрел на Стэна с сочувствием, сразу определив типовую ситуацию: толковый подчиненный вынужден терпеть причуды кретина – начальника. Наконец, представитель КС ООН что-то заказал и повернулся к Стэну.

— Что вы об этом думаете?

— О чем конкретно, мистер Байгон?

— Об этой экспансии, или даже агрессии. Вы видели, что тут творят лерадисты?

— Они разумно встраиваются в местный бизнес, — сказал Стэн, — они не конкурируют с традиционно-туземными товарами и услугами, а выдавливают только иностранные сегменты. Тут нет агрендских кафе и кемпингов, но тут есть агрендский транспорт и электроника. Ясно, что туземцы будут относиться к агрендцам с симпатией.

— При чем тут туземцы?! Я говорю об интересах цивилизованного мира.

— Эти интересы, разумеется, нарушены, — согласился Стэн.

— Вот именно. И что бы вы предложили с этим делать?

— Извините, мистер Байгон, но экономика и бизнес не в моей компетенции.

Представитель КС ООН перевел взгляд на пару чашек кофе, только что принесенных официантом, и снова посмотрел на Стэна.

— Я вчера спросил вас: понятен ли вам смысл нашей работы. Вы в ответ процитировали начало устава ООН. Там есть слова: «принимать эффективные коллективные меры для предотвращения и устранения угрозы миру и подавления актов агрессии или других нарушений мира». Как вы это понимаете?

— Я понимаю это так, что шеф отдает мне приказ, и я выполняю.

— Плохо, Стэн. Плохо, что вы не понимаете, что является главной угрозой миру. Мне придется объяснить вам эту очевидную вещь. Мир есть сложившийся, справедливый, цивилизованный миропорядок. Тот миропорядок, который создан двумя величайшими западными цивилизациями: Романо-германской и Англо-американской. Именно такой миропорядок обеспечивает человечеству устойчивое развитие. Он организует в нашем обществе условия продвижения трудолюбивого, порядочного человека по карьерной лестнице, он стабилизирует нормы нравственности, выстраданные человечеством, он регулирует научно-технический прогресс так, чтобы рост уровня жизни населения был устойчивым, а не скачкообразным. Вы понимаете, почему это важно?

Стэн сделал глоток кофе из своей чашки, поставил ее на стол и молча пожал плечами. Представитель КС ООН удрученно покачал головой.

— Вы не понимаете. Если научно-технический прогресс не регулировать, то он начнет слишком быстро и незаслуженно давать людям материальное благополучие, не требуя взамен дисциплины, подчинения и уважения к ценностям и рангам, и к выдающимся персонам, заслуженно имеющим высокий социальный статус. Последствия могут быть катастрофическими. Прекрасное и гармоничное общественное здание, построенное на чувстве долга, на обязанностях, и на общих устремлениях, как в материальной, так и в нематериальной сфере, может рухнуть. Вот почему опасны лерадисты. Вы поняли?

— Я понял. Они хотят двигать прогресс слишком быстро, а это безнравственно.

— Это не только безнравственно, Стэн! – тут Байгон поднял палец вверх, будто хотел показать на какое-то небесное тело, — Это еще и опасно! Это нарушает гармоничную структуру распределения, поддерживаемую кредитно-финансовыми институтами. Вы должны четко понимать, что кредитно-финансовая система, это костяк общества, это регулярный каркас, на котором все держится. И мы должны защищать этот костяк от экономической агрессии тех организаций и сообществ, которые отрицают устойчивое развитие, и соблазняют людей безответственными лозунгами в стиле: «материальное благополучия здесь и сейчас, без промедлений». Надеюсь, теперь вам понятен смысл нашей работы, и смысл существования Организации объединенных наций?

—Увы, — Стэн развел руками, — у меня нет образования в области мировых финансов.

— Это плохо, — проворчал Байгон. – Вам следует заняться своим образованием, если вы намерены делать серьезную карьеру. У вас неплохие задатки, но их надо развивать.

Тут официант принес рыбные блюда, и представитель КС ООН переключился на них, оставив своего собеседника в покое. Очень вовремя, надо сказать, потому что запасы терпения Стэна стремительно иссякали, и он с трудом удержался, чтобы не ответить на последний вопрос Байгона: «Да, я вас понял. Мы защищаем финансовую олигархию от научно-технического прогресса». Ответ был бы логически верным (если отбросить всю словесную шелуху, то представитель КС ООН сказал именно это), но очистка от этой шелухи и выделение лаконичной формулы в подобном случае являлось бы тягчайшим идеологическим грехом и манифестом нелояльности.

Конечно, Стэн понимал, что Байгон излагает не собственные мысли, а те директивы, которые транслированы «сверху», из канцелярии неких боссов элитарного воровского объединения, которое даже не важно, как называется. Важно (лично для Стэна) что это объединение платит сотрудникам активной разведки «Интерпол-2» высокие оклады, и покупает их техническую лояльность. Стэн испытывал к персонажам, составляющим верхний эшелон своих работодателей, глубокое презрение и брезгливость. Это чувство возникло года через три после перехода из разведки бригады быстрого реагирования в «Интерпол-2», и Стэн стал считать себя человеком без лишних иллюзий. Нормальное состояние для сотрудника спецслужбы. Ему казалось, что работодатели понимают его чувства (что тут непонятного: они – платежеспособное говно, поэтому он защищает их говняные интересы против другого говна – неплатежеспособного). До вчерашнего дня, очерченная структура отношений, вроде бы устраивала и его, и работодателей. Но вот, появляется Байгон и (конечно не по собственной инициативе, а по заданию «сверху»), начинает проверять не техническую, а по сути, религиозную лояльность Стэна.

«Веришь ли ты, что банковский кредит фермам является истинной причиной того, что картофель отращивает клубни, а курица несет яйца? Искренне ли ты отрицаешь ересь биологизма, объявляющего размножение картофеля и кур природным процессом, а не результатом действия всеблагой и всемогущей эманации финансов? Не заражен ли ты сатанинским учением Маркса – Энгельса — Тоффлера — Лерадо, утверждающим, будто

материальные блага производятся на фермах и фабриках, а не в банковских офисах?».

Из популярных книжек по средневековой истории, Стэн знал: такие инквизиторские допросы на предмет ВНУТРЕННЕЙ (а не технической) лояльности вошли в обычай в период распада феодально-теократического порядка. То был эксцесс коллективного отчаяния феодалов, чувствовавших, что подросший класс буржуа вот-вот перекупит ландскнехтов, профессионально воюющих за тех, кто больше платит, и тогда — аут. В популярных книжках говорилось, что инквизиторы (контролировавшие внутреннюю лояльность), в своем кругу смеялись над абсурдностью догм, верность которым они проверяли у своих «подопечных». Стэн полагал, что и современная инквизиция так же смеется над догмами о всеблагой кредитно-финансовой эманации. Но...

...Но Байгон (явно относившийся к сословию инквизиторов, причем высокого ранга, превосходящего ранг шефа «Интерпол-2»), излагал догмы совершенно искренне. Он действительно верил, что все в мире работает именно так. Стэн обладал достаточным практическим опытом, чтобы определить, когда собеседник говорит то, что думает, и сейчас был именно такой случай. При этом (как отметил Стэн по вчерашней беседе с участием шефа) в процедурных делах разведки Байгон был ничуть не наивен: он врал примерно столько же, сколько любой другой квалифицированный разведчик, и верил собеседникам тоже не в большей мере, чем это принято в спецслужбах. Но там были конкретные частные вопросы, а здесь Байгон излагал общее кредо – и слепо верил.

По каноном разведывательной аналитики, Стэн вынужден был предположить, что не только Байгон, но и большинство в «верхнем эшелоне» службы, ослеплено верой в эту абракадабру. Значит, прав был Жоа Рулета, сказавший: «Нельзя построить вокруг себя Матрицу и быть свободными от Матрицы»... А если он был прав, то: «Жопа, — с тоской подумал Стэн, — этих боссов, влипших в собственную Матрицу, сметет любая серьезно организованная команда решительных людей, доросшая по сумме ресурсов хотя бы до миллиарда долларов. А я потеряю работу. Купить, что ли, банановую ферму? Говорят, хороший бизнес, если правильно подойти... Хотя, если эти идиоты и дальше будут все планировать так же бездарно, то, скорее всего, меня убьют. Жаль, кстати. Вдруг во мне погибнет великий фермер, как в Нероне погиб великий артист?... Блядь!».

Последняя односложная мысль была вызвана тем, что Стэн, продолжавший следить за поведением представителя КС ООН, увидел, как взгляд этого субъекта вдруг уперся в нечто, наклеенное на столбе навеса. То был знакомый Стэну агитационный листок.

Как «Миротворцы ООН» воюют против мира

«Люди, будьте бдительны!»

Байгон дожевал рыбу, и вытянул указательный палец в сторону столба с листком.

— Что это за мерзость?

— Спокойнее, — негромко сказал Стэн, — положите руки на стол, и помолчите.

— Что?! – возмутился Байгон.

— Объясняю, — продолжил Стэн, — под стойкой лежит помповое ружье 12-го калибра, и официант явно умеет им пользоваться. Если вы будете шуметь, вам в голову попадет примерно 36 граммов картечи. Вас доставят на родину, и похоронят в закрытом гробу, чтобы не шокировать родных и близких видом того, что останется от вашего лица.

— Что?!

— Тсс! Мистер Байгон, если вы поняли, что я сказал, то просто кивните... Отлично! Я искренне рад, что вы поняли. А теперь, постарайтесь спокойно доесть рыбу. Затем я рассчитаюсь, вежливо попрощаюсь с официантом, и мы уйдем отсюда. Я настоятельно рекомендую вам молчать, пока мы не отъедем на сто метров. Если вы поняли меня, то кивните еще раз... Отлично! Теперь, кушайте и делайте вид, что вам очень вкусно.

...Представитель КС ООН подавлено молчал, пока они не проехали около полпути до аэропорта, а затем вдруг потребовал:

— Остановите машину!

— Нет проблем, — ответил Стэн, притормозил, выбрал подходящее место и припарковал трицикл на маленькой площадке, почти впритык к каменистому склону.

— ...Так! – произнес Байгон, — объясните: что происходит?!

— Происходит реакция жителей на то, что им навязывают неприятную компанию.

— Но президент Рессом согласился с размещением миротворцев, и обещал все уладить!

— Вчера, — напомнил Стэн, — вы говорили, что такое согласие было получено только под угрозой отказа в очередном транше международного кредита.

— Да. Но Рессом согласился, и он обязан был все уладить!

Стэн равнодушно пожал плечами.

— Под давлением люди нередко обещают то, что заведомо не собираются выполнять.

— Черт! – Байгон сосредоточенно потер кулаком подбородок, — Он просто мошенник! Я немедленно приму меры! Он не получит никаких денег, пока не уберет эти дурацкие листовки, не поработает с общественным мнением, и не депортирует лерадистов! Да! Безусловно, проблема именно в лерадистах! Это они мутят воду!

— Вы имеете в виду эмигрантов с Агренды?

— Я имею в виду лерадистов. Не важно, с Агренды они или нет. Терроризм не имеет ни национальности, ни религии, ни границ. Этот вывод сделан специальной комиссией по терроризму, которая анализировала теракты 9/11 в Нью-Йорке. Вы должны это знать.

— Да, извините, я упустил это из вида, — ответил Стэн, снова убедившись, что пытаться объяснять этому субъекту реальное положение вещей абсолютно бесполезно.

...В аэропорту Стэн ожидал увидеть пикет из некоторого количества сандиниканцев с плакатами, требующими, чтобы ООН убиралось в свой Нью-Йорк, а «голубые каски», соответственно — в свою Бангладеш. Но никакого пикета не было. В маленьком здании аэропорта, напоминающем модерновый крытый рынок, все шло своим чередом: кто-то прилетал, кто-то улетал, кто-то встречал или провожал кого-то. Обе имеющиеся ВПП, главная, 1600 метров и вспомогательная 900 метров, активно использовались. Точно по графику, на главную ВПП приземлился 44-метровый «C-X Kawasaki» из Пуэрто-Рико. Казалось, он слишком велик для маленького аэродрома, но лэндинг прошел успешно. Машина весом 140 тонн вырулила в парковочную зону, пилоты – пуэрториканцы, без каких-либо проблем начали общаться с ребятами из наземной службы, бангладешские «голубые каски» — 300 человек, выгрузили 20 тонн эквипмента на подготовленный с сандиниканской стороны большегрузный прицеп. «Kawasaki» заправился, дождался планового «окна» и улетел. Трактор вывез прицеп за территорию аэропорта.

Казалось, можно было облегченно вздохнуть, но... Трактор отъехал на километр, там свернул на какую-то грунтовую площадку и остановился. Водитель с помощником, не говоря ни слова, вышли, отцепили прицеп, а потом сели обратно в трактор и уехали в неизвестном направлении. Точка. Все попытки командира «голубых касок» выяснить порядок движения до места будущего лагеря, наткнулись на стену молчания. А когда трактор уехал, то даже и пытаться заговорить стало не с кем. На этом этапе появился представитель КС ООН с сопровождающим (что вызвало у бангладешского командира понятную радость – наконец-то кто-то разберется и все организует). Но...

...Полчаса звонков не дали никакого результата.

В департаменте международных дел ответили: «перевозка поручена частной компании «Wood-Road», обратитесь к ним» — и дали телефон. По этому телефону ответила некая девушка, которая сообщила: «выполнение заказа отложено по неисправности техники, подождите, пожалуйста». На вопрос о вероятном времени ожидания, она ответила: «не волнуйтесь, это займет, вероятно, не более недели». На угрозу обратиться в полицию, девушка отреагировала спокойно: «это ваше право». Байгон позвонил в департамент полиции и береговой охраны Сандиники, и получил ответ: «экономические споры по сделкам, связанным с грузоперевозками находятся в компетенции суда». По телефону канцелярии правительства ответили: «ваша претензия зарегистрирована». Байгон, уже начиная закипать, позвонил президенту Рессому, и тот, выразив сожаление по поводу возникших проблем, пообещал все решить после возвращения с саммита на Ямайке. Саммит только начался и должен был закончиться через неделю. Премьер-министр, к сожалению, тоже ничем не мог помочь – он утром был экстренно госпитализирован с подозрением на инфекцию вирусом с длинным, как анаконда, латинским названием.

Позвонив в госпиталь, и узнав от врача, что премьер-министр, к сожалению, не может говорить, поскольку пока не пришел в сознание, Байгон повернулся к Стэну.

— Сделайте что-нибудь!

— Извините, но это слишком общая постановка вопроса.

— О, черт... Найдите какой-нибудь транспорт. Тягач, трактор, что-то такое.

— Вы поручаете мне, — спросил Стэн, — договориться с попутным водителем?

— Да, разве это непонятно?

— Я просто уточняю, правильно ли понял. Я пошел.

С этими словами, Стэн отправился на шоссе и уселся на дырявую пластиковую бочку, брошенную кем-то в тени живописной перистой пальмой. Он уже имел дело с такими «итальянскими стачками», и догадывался, что «голубых касок» здесь никто никуда не повезет, но спорить с представителем КС ООН и что-то объяснять было бесполезно.

Мимо прокатывались транспортные средства на двух, трех и четырех колесах, но даже теоретически, они не могли бы буксировать тракторный прицеп с 20 тоннами груза. А, практически (даже если бы годились) водитель либо отказался бы, либо согласился за миллион баксов наличными вперед. Итальянская стачка... Внезапно, рядом со Стэном затормозил ярко-зеленый мотоцикл с коляской, украшенной рисунком улыбающегося лимонно-желтого солнышка.

— О! Док Стэн Зауэр! Вот это да! Какими судьбами!?

— Рад вас видеть, Эдан! — ответил Стэн, встал с бочки, улыбнулся, и крепко пожал руку молодому креолу, бакалавру Эдану Табаро из Университета Порт-Роал де Агренда.

— Приветик! – жизнерадостно добавила девушка-мулатка, сидевшая в коляске с совсем миниатюрным младенцем на руках, — Если что, я Роми Табаро.

— А! — сказал Стэн, — Вы та леди, которую Эдан считает самой красивой в галактике?

— Ого! Эдан, ты, правда, так говорил?

— Я говорил только об исследованной части галактики. Иначе было бы не честно.

— Да, наверное, — согласилась она, и добавила, – возьми у меня мелкую, а то мне с ней нереально вылезти... Ага, вот так... Блин! Я как раз хотела размять ножки... Эдан, ты подержи ее пока, а я пройдусь вон в те симпатичные джунгли. Блин! Зачем я выпила столько кокосового молока? Вот, я дура!.. Док Зауэр, не уходите, очень хочется с вами поболтать. Эдан рассказывал, что вы обалдеть, какой интересный дядька.

— Я не уйду, — пообещал он, — я на ответственном посту. Ловлю трактор.

— Ха-ха! Прикольно! — Роми щелкнула себя пальцами по ушам, с намеком, что кое-кто пытается развесить на этих ушах китайскую лапшу, а затем отправилась в «джунгли».

Эдан улыбнулся ей вслед, и поудобнее устроил на руках крошечную девочку:

— Правда, она красавица, док Зауэр? Ее зовут Кристи, ей вчера исполнилась целых две недели! Эй, Кристи, ты помнишь, что мы вчера праздновали день рождения? А?

— Фф, — отозвалась девочка. Говорить она, конечно, не умела, и вообще она дремала.

— Хорошенькая, — сказал Стэн.

— Вот-вот. Кстати, она гражданка Сандиники, поскольку родилась здесь. Очень удачно получилось, верно, док Зауэр?

— Да. Не само собой получилось, так, Эдан?

— Ясно, не само собой. Перед войной много девчонок приехали с Агренды сюда рожать. Теперь у киндеров здешнее гражданство, а по закону, семья каждого сандиниканского новорожденного может купить бросовые земли для бизнеса по фиксированной цене.

— Вот как? – Стэн поднял брови.

— Ну! – Эдан кивнул, — На Сандинике самая низкая плотность населения на Антильских островах. Везде порядка двухсот людей на квадрат-км, а тут меньше ста. И мы — вот.

— Значит, — констатировал Стэн, — у агрендцев сейчас есть кусок сандиниканской земли?

— Почему у агрендцев? — возразил Эдан, — мы теперь сандиниканцы. Правда, мы наняли некоторое количество агрендских эмигрантов, так было надо для бизнеса.

— Мне казалось, — заметил Стэн, — на Сандинике можно нанимать иностранцев только с условием, что нанимаешь не меньшее количество здешних граждан.

— Да. Мы нанимаем. Тут был серьезный уровень безработицы. А сейчас почти никакой.

Стэн быстро перемножил в уме численность населения Сандиники (70 тысяч) на долю трудоспособных (две трети) и на уровень безработицы (20 процентов), и спросил.

— Значит, на Сандинике сейчас около десяти тысяч эмигрантов с Агренды?

— Наверное, так, — Эден хитро подмигнул, — но, все по закону, верно?

— Про что флейм? – спросила Роми, появляясь из придорожных зарослей.

— Про хорошие законы, звездочка моя!

— Ага! Законы мы поюзали, но честно: от нас местным сплошная польза. Дешевые дома, тачки, и коммуникаторы. И много работы с хорошей оплатой, как на Агренде до войны. Правда, здесь мы пока только начали. Эден, давай сюда мелкую... Иди ко мне, Кристи, самая чудесная девочка на свете... Вот. Док Зауэр, а что за прикол с трактором?

— Сквалыжная история, — ответил Стэн, — один мой знакомый работает на ООН, и у него задание: что-то обеспечить «голубым каскам», прилетевшим на Сандинику. Здесь, как нетрудно догадаться, их не очень-то ждали, и сейчас они сидят вокруг прицепа со всем своим эквипментом, а все тракторные тягачи на острове или заняты, или в ремонте.

— Ха, — Роми кивнула, — нам на островах Наветренной Цепи, тряпкоголовые не нужны.

— Вот-вот, — согласился Эдан Табаро и спросил, — а вы, док Зауэр, тут при чем?

— Я же говорю, это мой знакомый. Точнее, он хороший знакомый моего коллеги.

— Влип ваш знакомый, — твердо сказала Роми, — не будет трактора. И вообще ничего не будет. Публика реально не хочет тут всяких таких, с голубыми касками и шариатом. Я думаю, лучше сказать вашему знакомому, пусть не лезет в это. Зачем ему проблемы?

— Гм, — произнес Стэн, — я попробую ему мягко намекнуть, хотя он довольно упорный.

— Тогда мне его жаль, — сказал Эдан, — а вы надолго на Сандинику, док Зауэр?

— Не знаю. Как получится.

— А к нам в гости, зайдете? – спросила Роми, — тут недалеко, на юг, сразу за поселками индейцев-карибов. Прикольные ребята, кстати... Так, может, вы скажете этому своему знакомому, что у вас встреча по научной теме, и поедем к нам?

— У нас домашнее пиво, барбекю, все дела, — добавил Эдан, — Ну, как вам эта идея?

— Увы, — Стэн развел руками, — Я обещал попробовать как-то помочь этому парню.

— Ну, раз вы обещали... — Роми вздохнула, — Тогда мы поехали, да, Эдан?

— Да, – согласился тот и протянул Стэну руку, — Удачи, док Зауэр. Если будет время, то звоните и заходите в гости. У нас красиво, и вообще... Вот.

Тот же день, поздно вечером. Гваделупа, Бас-Тер, отель «Меридиан».

Стэн сидел в апартаментах шефа и рассказывал, постепенно приближаясь к финалу.

— ...Когда до Байгона дошло, что тягач «голубые каски» на Сандинике не получат, он позвонил на Гваделупу, в военно-инженерный дивизион, и те после обеда привезли на пароме трактор. Но за это время, кто-то из спортивного снайперского ружья с лазерным прицелом прострелил прицепу шину. Буксировать прицеп стало невозможно. Кроме трактора, французы привезли бочки с питьевой водой и консервы. Завтра они пришлют военно-инженерного водителя с охранником, и китайский «JAC» — трехтонку. За семь рейсов они, вероятно, это перевезут, если не случится еще что-нибудь.

— Ясно. А зачем везти на Сандинику воду и консервы? Там же вроде, далеко не голод.

— Там все есть, шеф, но не для «голубых касок», которые еще и из исламской страны.

— Итальянская стачка? — спросил шеф.

— Да, и крайне жесткая. Мы долго составляли протокол с участием локальной полиции. Байгон и командир «касок» настаивали, что это было военное нападение, но полисмен заактировал хулиганство. Затем я сопроводил Байгона сюда, на Гваделупу. Еще, меня «спалили». Пара агрендцев на Сандинике узнала меня, как доктора Зауэра. Это все.

— Это все... — ворчливо отозвался шеф, — и каково ваше резюме, Стэн?

— Мне говорить прямо, шеф?

— Да. Это не для протокола.

— ОК, — Стэн кивнул, — говорю не для протокола: операцией руководят кретины, такое ощущение, что они живут в виртуальном мире из романа Толкиена, все планируется и делается по-идиотски, и все доводы разума игнорируются, как еретические.

— Это все было и так понятно, — флегматично ответил шеф, — а что еще вы заметили?

— Вам все это было и так понятно?! – изумленно переспросил Стэн.

— Да, даже до того, как началась эта операция. Так что еще вы заметили?

— Я заметил, что у некоторых агрендцев уже четкое сандиниканское гражданство. Они сделали обычный трюк с рождением детей на целевой территории. А другие агрендцы трудоустроили почти 10 тысяч сандиниканских безработных. А Байгон одержим идеей депортировать с Сандиники всех агрендцев, или «лерадистов», как он выражается. Нет сомнений, что при такой попытке, начнется стрельба уже не по шинам, а по головам.

— Интересно, — шеф кивнул, — что еще?

Стэн залпом допил кофе и поставил пустую чашку на стол.

— Еще, есть догадка, возникшая из неслужебных разговоров. Хубо Лерадо и Амазилло Бразоларго играют в одной команде, а нас держат за болванов. Они устраивают для нас заранее расписанные шоу вроде пейнтбола с пиротехникой, а мы платим деньги, и еще покрываем коммерцию Бразоларго с рабами и кокаином. Я не знаю, в какой пропорции Лерадо и Бразоларго делят прибыль, но каждый из них уже нажил миллионов по сто на нашем идиотизме. Это не говоря уже об оружии, которое получил Бразоларго от янки. Такого арсенала хватит на несколько военных путчей в странах Карибского бассейна.

— А вот это... — шеф потер руки и улыбнулся, — ...очень хорошая новость.

— Да? – удивился Стэн, — ну, вам виднее.

— Мне виднее, — шеф кивнул, — а вы совершенно уверены на счет одной команды?

— Я говорю: это догадка. Но, если прокрутить ленту событий с учетом этой версии, то объясняются все известные нам странности. Это не доказательство, но почти...

— Да! – перебил шеф, и снова потер руки, — Это сильный аргумент, и завтра он очень пригодиться вам на переговорах с Симоном Пескадором. Я правильно понимаю, что разыгрывать шоу с пейнтболом без участия Пескадора было бы невозможно?

— Конечно, невозможно, шеф, ведь команданте Зим — главный штабист у Бразоларго.

— Вот! – шеф в третий раз потер руки, — Значит, у нас есть серьезный аргумент против претензии Пескадора, что мы, мол, нарушаем соглашение. Он нарушил первым.

Шеф хлопнул ладонями по столу, как будто хотел придать высказанному аргументу дополнительную весомость. Стэн пожал плечами.

— Извините, но я пока не услышал предмета переговоров с команданте Зимом.

— Я к этому перехожу, — сказал шеф, — Полчаса назад, самолет «Cessna U-3» на котором Амазилло Бразоларго летел с Гаити на Висенту, по неизвестным причинам взорвался в воздухе над морем южнее Пуэрто-Рико. Погиб выдающийся лидер демократического движения Агренды, в общем, соболезнования будут выражены надлежащим образом.

— Сюрприз... — произнес Стэн, — а это не может быть имитацией?

— Нет. Экипаж истребителя ВВС США сначала убедился, что Бразоларго находится в салоне (для этого есть спецсредства), и только после этого открыл огонь. Вы можете посмотреть оперативную видеосъемку. Она секретная, но я вам разрешаю.

— Ясно... — Стэн наполнил чашку из кофейника, — значит, янки как-то догадались, что Бразоларго берет с них деньги за мыльные пузыри, и решили наказать его за нечестное поведение. Его-то они наказали, но себя наказали сильнее. И нас, видимо, тоже.

— На этот счет приняты меры, — проинформировал шеф, — полк «снежных коммандос», оперирующих на Висенте и на островах Койот, блокирован. С севера от Висенты, на острове Люсия развернут спецотряд французского иностранного легиона, а с юга, на острове Агренда, высадился 4-тысячный корпус «голубых касок», резерв которого вы наблюдали на Сандинике. Полевому командиру Ауруа Пури предложено сдаться.

Оба разведчика замолчали. Пауза продлилась несколько секунд, потом Стэн сказал:

— Аруа Пури в окружении, но с чего бы он сдался? У него полторы тысячи бойцов, и он контролирует Висенту, на которой сто тысяч жителей и несколько тысяч иностранных туристов. Что будет, если Аруа Пури потребует свободного выхода, пригрозив начать рубить туристов на мясо перед TV-камерой? Например, по пять туристов в час.

— Интересный вопрос, — согласился шеф, — но это пока не в нашей компетенции. А нам поручено договориться с двумя другими полевыми командирами.

— С команданте Зимом и капо Рулета? Они тоже в окружении, или как?

— Или как. Мы не имеем точной информации о том, где сейчас Жоа Рулета, но Симон Пескадор на острове Серрат, 90 километров на норд-норд-вест от Бас-Тер. Пескадор доступен по радиосвязи при сближении на 10 километров с юго-западным берегом.

— По какой радиосвязи?

— По этой, — шеф протянул Стэну агрендский woki-toki, стилизованный под авторучку.

— И о чем я с ним должен договариваться?

Шеф снова хлопнул ладонями по столу.

— О реальной политике Стэн! Вот реальность: Бразоларго погиб. Не важно, почему это случилось, а важно, что необходим другой демократический президент для Агренды.

— Вот как? А что, если у команданте Зима другое мнение? Если он считает, что сначала следует отомстить за Бразоларго, а уж потом думать про демократию и президента?

— Бразоларго не был другом Пескадора, — заметил шеф.

— Да. Но они были партнерами в этом деле, они договорились, как хомбре и хомбре, и Бразоларго был честен. По кодексу Берегового братства, партнер мстит за партнера.

— И кому он будет мстить? Соединенным Штатам? Объединенным нациям?

— А это не важно, шеф. Главное, он должен сделать нечто, чтобы люди говорили: «О! Команданте Зим отомстил за вероломное убийство дона Мозеса, своего партнера!».

— Хорошо. Пусть он убьет кого-нибудь. Это не проблема.

— Для вас, шеф, это не проблема, вы не едете на Серрат, туда еду я, вот в чем фокус.

— Вы боитесь, Стэн?

— Шеф, оставьте этот прием для сопляков вроде Клауса, который получил по голове на острове Эус, и считает, что героически пострадал за святое дело ООН.

Над столом снова повисла тишина. Шеф покачался в кресле и спросил:

— Это намек, что вы готовы бросить на стол рапорт об отставке?

— А если я готов, то что?

— В этом случае, Стэн, возникает вопрос: почему вы готовы?

— Потому, шеф, что я разведчик, а не шахид. Если нужен мученик за идеалы ООН, то наймите кого-нибудь из бангладешских «голубых касок», они под рукой, на соседнем острове. И они мусульмане, им не привыкать. А мне это неинтересно.

— Хм-хм... — пробурчал шеф, — что, Байгон так достал вас своим кретинизмом?

— Нет. Меня достали те, кто уполномочил Байгона командовать вами и мной. У любого профессионала есть предел терпения в этом смысле, и вам это известно.

— Вот, значит, как... — шеф сложил губы трубочкой и негромко свистнул, — И вы даже не спрашиваете, о чем надо договариваться с Пескадором?

— Я и так знаю. Кретины там, наверху не способны придумать ничего нового. Если они приказали зачистить Бразоларго то, значит, они решили вернуться к исходной фигуре: Маноло Гуарани с его партией «Культурная Интеграция».

Шеф Интерпола-2 улыбнулся и медленно кивнул.

— Вы действительно хороший профессионал, Стэн...

— Да. Я профессионал, а вам нужен шахид. Наймите муллу-вербовщика, и вперед.

— ...Вы хороший профессионал, Стэн, — продолжал шеф, как бы не заметив язвительной реплики, — и вам тошно, когда какой-нибудь кусок сраного говна приказывает нашей спецслужбе, и учит нас жить. Мне тоже тошно. Но, в отличие от вас, Стэн, я в данном случае, не изображаю романтическую девушку, уходящую в монастырь, потому что циничный дядя, обещавший жениться, поимел ее своим толстым хреном, и...

— Вы давно не были на челюстно-лицевой хирургии? — лениво перебил Стэн.

— О! – шеф снова улыбнулся, — Юпитер, ты сердишься, значит, ты неправ. Это древняя поговорка, но очень меткая. Скажите, Стэн, в какой период истории, профессионально работающие спецслужбы пользовались максимальным уважением?

— От карибского кризиса в 1962-м до поражения Восточного блока в 1989-м.

— Верно, Стэн, хотя я бы начинал датировку не с 1962-го, а с 1959-го, когда придурки, похожие на Байгона, проспали революцию на Кубе. Далее, в 1961-м, они попытались свергнуть Кастро путем прямого вторжения, и провалили операцию «Плайя-Хирон» в Заливе Свиней. А когда в 1962-м Хрущов начал размещать на Кубе ракеты с ядерными зарядами, кретины вроде Байгона, навалили полные штаны от ужаса, и примчались на поклон к нам, к профессионалам. Последующие четверть века все было отлично! Нас уважали, и мы оправдали уважение. Мы победили. А эти ублюдки, вместо «спасибо», сунули нас головой в дерьмо. Они думают, что те четверть века уже никогда не могут повториться. Они чертовски ошибаются, Стэн. Карибская зона может породить второй кризис, по сравнению с которым тот, первый, 1962-го, покажется кукольным театром.

— Нам нужна Агренда, как вторая Куба? – уточнил Стэн.

— Нет, — шеф покачал головой, — Куба могла создать нужный уровень угрозы только при наличии Советского Союза, которого давно нет. Сейчас надо мыслить шире.

— Принцип ясен... — Стэн помассировал свой затылок, — но я человек практический.

— Я знаю, — сказал шеф, и после паузы спросил, — Вы поедете на Серрат к Пескадору?

— Да, — предельно лаконично ответил Стэн.

— А как вы планируете доехать?

— У меня есть свой, мотивированный, частный канал.

— Отлично! – шеф кивнул, — В таком случае, обсудим схему переговоров...

 

10. Трудно быть хомбре.

От Гваделупы до Серрата.

Аннет управляла легким морским катером с изящной непринужденностью моряка, для которого море с детства было другом... Слегка капризным, и иногда даже опасным, но постоянным и любимым. Стэну доставляло удовольствие смотреть, как эта девушка, не задумываясь, касается штурвала, подправляя курс катера ровно на нужный угол. Стэн подумал, что артистки в авантюрных голливудских фильмах о Карибском море даже в подметки не годятся Аннет. Потом, пришла следующая мысль: что он, Стэн, поступил некорректно, втравив Аннет в реальную (а вовсе не голливудскую) авантюру. С чисто формальной точки зрения, он не соврал, сказав: «Я хочу посмотреть остров Серрат, а заодно переговорить там с одним парнем по бизнесу». Но чертик, как известно, сидит в деталях. Характеристика «один парень по бизнесу» вряд ли могла считаться адекватно отражающей суть фигуранта по имени Симон Пескадор (он же – команданте Зим)...

Западный берег Гваделупы промелькнул по правому борту, и постепенно превратился в тонкую зеленую линию за кормой. Вокруг осталось только море. Аннет поправила один шнурок из нескольких, на которых держались миниатюрные тряпочки, составлявшие ее купальник-бикини, и объявила.

— Значит, пока мы еще в пути, рассказываю, что такое Серрат. Если смотреть с самолета, похоже на каплю, капающую с севера на юг. Площадь сто квадрат-км, если интересно. А если по геологии, то это надводная верхушка трехрогого вулкана, и самый большой рог, Суфриер, в центре толстой части капли, это жуткая штука! Хиросимская бомба просто отдыхает! Суфриер просыпается примерно трижды в столетие, но настоящие сильные извержения бывают не каждый раз. Из последних, самое крутое было в 1997-м. Южные поселки и столицу острова, Плимут-таун, завалило пеплом и засыпало вулканическими бомбами, а аэропорт сгорел от лавового потока. Публика смылась, и юг считается, типа, необитаемым. На севере живет тысячи три людей, но на юг не суются. Тем более, что в 2008-м было еще одно извержение. Но, реально, на юге, на месте Плимут-Таун, городок нелегалов. Они дали чиновникам денег, и назвались «волонтерской интернациональной вулканической обсерваторией» — VIVO. Лондон далеко, там не узнают... Блин, я забыла сказать: Серрат — заморская территория Британии. У тебя есть британская виза?

— Есть, — честно сказал Стэн.

— А у меня нет, — весело сообщила она, — но кого это бахает в данный момент жизни?

Стэн согласился, что это никого не бахает и, глянув на появившееся прямо по курсу треугольное пятнышко южного берега Серрата, прикинул дистанцию. Нет. Далеко.

— Ты хочешь звякнуть тому парню? – угадала Аннет.

— Да. Я надеюсь, он нас встретит.

— А он что, живет в Сплите? В смысле в Серрат-Плимут Тауне, поселке нелегалов?

— Не знаю, — ответил Стэн, — он вообще такой темнила...

— Понятно, – девушка кивнула, — Наверняка у него бизнес с афро-пеонами.

— С кем? – переспросил он, делая вид, что впервые слышит этот термин.

— Ты не знаешь про афро-пеонов? Ха! Болтают, что они рабы из Африки, чисто как в «Пятнадцатилетнем капитане» у Жюль Верна. На самом деле, это такая маскировка.

— Вот как? А что на самом деле?

— Нелегальные микро-фабрики, — ответила она, — агрендская тема, фартовый бизнес.

— Фасовка рома без акцизов? — спросил он (озвучив первое же предположение, которое должно было бы возникнуть у простого толкового парня из Евросоюза или Штатов).

— Нет. Фасовка воздуха без лицензии.

— Фасовка воздуха? Хм... Торговля воздухом? В смысле, жульничество?

— Опять мимо! Они все делают честно. Ты знаешь про акваланги — пятиминутки?

— Я знаю в общих чертах, — сказал Стэн, — Это «Spare air», маленький резервный баллон, который дайверы используют, чтобы всплыть в случае проблем с основным баллоном.

Аннет утвердительно кивнула.

— По смыслу, так. А сейчас есть новая тема: мини-дайвинг. Там маленькие баллончики используются, как основные. Обычные ребята ныряют с такой штукой на 3 — 4 метра и отлично проводят время. Кораллы и рыбки на этой глубине не хуже, чем на 20 метрах, вернее, лучше, в смысле — лучше видно, потому что света больше. Ты чувствуешь себя крутым дайвером, и никакого риска: можно всплыть без всякого акваланга.

— А что в этом нелегального? — спросил Стэн, артистично имитируя удивление.

— Ха! Ты бизнесмен, а не врубаешься! Там ни сертификатов, ни лицензий, ни налогов! Чиновники не получают ни фига, а фирмы-монополисты получают по морде реально- свободной конкуренцией. Цены в Сплите вдесятеро ниже, провалиться мне, если вру! Кстати, мы можем зайти в Сплит и купить комплекты для мини-дайвинга. Я так и так хотела купить несколько штук для клиентов, плюс ты купишь, а чем больше штук мы купим, тем больше скидка.

— Хорошая мысль, — согласился он, а сейчас мне пора звонить этому парню.

— Отойди на корму, чтобы я не подслушала, — тактично предложила Аннет.

Перед тем, как нажать «call», Стэн прокрутил в уме возможные сценарии разговора с команданте Зимом. Как правило, люди, это предсказуемые существа, однако, бывают исключения, вот в чем чертова проблема... итак «call»... Зим ответил почти сразу.

— Алло. Кто это?

— Это Стэн. Помнишь такого?

— Да, есть такой... — медленно произнес Зим, и добавил, — ...пидор.

— Вот как? – сказал Стэн, — повтори мне это в глаза, когда я приеду.

— Три пули в живот, — пообещал команданте, — Три пули в живот, по понятиям.

— Ого! Где были твои понятия, когда ты меня кинул? Теперь ты хочешь меня грохнуть, чтобы по всей Наветренной Цепи не пошел слух, что ты не хомбре, а падла? Много ты нажил, подставив меня? Миллионов несколько уж точно.

— Не греби мне мозг, Стэн! Ты первый хотел меня подставить!

— Ого! Ты заранее лепишь мазу, чтоб не пускать пузыри, когда спросят за беспредел?

— Эй, Стэн, где ты научился двигать такие базары? У себя в разведшколе?

— Не сползай, Зим. Не твоя очередь спрашивать. Ты еще за пидора не ответил.

— А где ты есть, чтобы тебе отвечать?

— Я буду на твоем берегу через треть часа. А ты где есть?

— Вылезай у старого форта, поднимайся в Альпы, и иди на звук, не ошибешься.

— Запутали, — согласился Стэн, нажал «End», убрал woki-toki в карман и передвинулся с кормы обратно к Аннет.

Девушка коротко глянула на него, и поинтересовалась:

— Ну, как?

— Нормально. Ты, пожалуйста, высади меня у старого форта. Знаешь, где это?

— Да. На старом лавовом языке. Но там толком не причалить.

— И не надо, — сказал Стэн, — я спрыгну на мелководье. А ты пока можешь поехать в тот городок нелегалов и попить кофе. Встретимся через три часа, где тебе удобнее.

— У вышки на пруду, — предложила она, — ты легко найдешь, это приметная штука.

— ОК, — Стэн кивнул, — и вот что: если я буду опаздывать больше, чем на час, то уезжай. Никаких поисков, никаких расспросов. Уезжай и все. Деньги я тебе отдам сейчас.

— Упс... — выдохнула она, — вот так игры. Твой бизнес случайно не со «снежком»?

— Долго рассказывать, — ответил он, — просто сделай, как я прошу, ладно?

Южный берег Серрата как будто поделен надвое огромным языком из застывшей лавы, которая стекала из кратера узким потоком, затем, ближе к подножью, расползалась, и на границе с водой достигала в ширину почти двух километров. В процессе того давнего извержения, вода не смогла остановить этот раскаленный язык. Лава вскипятила море у берега, растеклась по дну, и лишь потом застыла, образовав пологую площадку, крайне неудобную для причаливания катера, но вполне пригодную для выхода на берег. Если смотреть отсюда на склон, то слева от лавовой реки — полупустыня, а справа — заросли кустарника, почти джунгли. Здесь от самого кратера течет быстрый ручей, на котором имеется даже водопад. Этот очаровательный уголок называется «Альпы»...

Итак, Стэн спрыгнул в воду, выбрался на берег около руин форта XVII века, наметил маршрут восхождения и, преодолев около километра по голому каменистому лавовому языку, вышел к границе джунглей. Шум водопада был отсюда уже слышен, и Стэн, без колебаний двинулся на этот звук. Дойдя до места, где ручей, после длинного прыжка с козырька скалы, весело бежал по камням, Стэн устроился на плоском, как стол, выступе лавовой породы, плеснул себе в лицо несколько пригоршней чистой воды, и стал ждать. Симон Пескадор появился через четверть часа. Он вышел к противоположному берегу ручья по еле заметной тропинке, и застыл в «ковбойской позе». Ноги врозь, тело будто расслаблено, в правой руке – компактный «люггер-автомат».

— Привет, Зим, — нейтральным тоном произнес Стэн.

— Привет, — ответил команданте и похлопал стволом «люггера» по ладони левой руки.

Пауза. Стэн подождал минуту и спросил:

— Скажи, Зим, почему ты на меня наехал? У тебя проблемы, или просто нервы шалят?

— Кто убил дона Мозеса и Бэкки Бэрда? – в свою очередь спросил Пескадор.

— Я не знаю, кто такой Бэкки Бэрд.

— Это пилот Мозеса. Так, кто их убил?

— Экипаж F-35 ВВС США.

— Это мне уже сообщили другие люди. А кто приказал экипажу?

— Насколько я знаю, — ответил Стэн, — это было совместное решение тех, с кем вы вели переговоры во Флориде. Могу напомнить тебе их имена, если ты забыл.

— Ну-ну. А твоя контора здесь не при чем?

— Которая контора, Зим?

— Не валяй дурака, Стэн. Контора «Интерпол-2» при ООН.

— Хм... Кто тебе сказал про Интерпол-2?

— Нашлись люди, — буркнул Пескадор, — так, эта контора поучаствовала в решении?

— Нет.

Снова пауза. Команданте поскреб ногтями слегка небритую щеку.

— А с чего бы я стал верить, что твоя контора не при чем?

— Это просто, Зим. Решение убрать Бразоларго было идиотским, а мы профессионалы.

— А с чего бы я стал верить, что твое начальство – профессионалы? Мне сообщили, что старший офицер, которому ты подчиняешься, просто фофан.

— Сообщили с Сандиники? – спросил Стэн.

— Да. Так, что?

— Видишь ли, Зим, этот фофан не из Интерпола-2, а из Контрольной Службы ООН.

— А с чего бы я стал верить... — начал Пескадор, но Стэн перебил его.

— Тебе не надоело повторять одно и то же? Тебя интересует этот офицер? Его фамилия Байгон. Он достаточно большая шишка, так что его биография есть на сайте ООН.

— Я прочту. А он участвовал в решении по дону Мозесу?

— Не знаю. Возможно, да.

— Возможно... — буркнул команданте, — хрен с ним. Скажи: кого ООН и Альянс будут двигать в президенты Агренды?

— Маноло Гуарани, — лаконично ответил Стэн.

Пескадор презрительно фыркнул и снова похлопал стволом «люггера» по ладони.

— Маноло дурак, что согласился. Когда он приедет, я убью его.

— У него не было выхода, Зим. Если бы он отказался, то его посадили бы за хищение и отмывание денег из кредита Международного банка реконструкции.

— Во как... Раз дело дошло до угроз, значит, Маноло пробовал отказаться.

— Верно, Зим. Он пробовал, но на него надавили. Завтра он летит на Агренду. Зачем ты хочешь его убить?

— Просто: он сволочь, и он обокрал наших людей.

— Зим, я спросил не почему, а зачем. С какой целью? Чего ты хочешь этим добиться?

— Я хочу добиться, чтобы его не было на Агренде.

— Не будет его, — сказал Стэн, — привезут другого, уж точно не лучше. Убьешь другого — привезут третьего. Ты, вместо дела, будешь размениваться на стрельбу по куклам.

— Во как... К чему ты клонишь, Стэн?

— К тому, что, Гуарани, возможно, сволочь, но он делал и что-то толковое, иначе у его партии «Культурная Интеграция» не было бы поддержки. Ты знаешь не хуже меня: на свободных выборах он получил бы каждый седьмой голос. Это не так мало.

— Да, он получил бы это – за счет умения складно врать.

Стэн поднял открытую ладонь и покачал вправо – влево.

— Зим, ты сам не веришь в то, что говоришь. У Гуарани была программа, с разумными пунктами. С чем-то соглашался даже Лерадо, но считал, что это несвоевременно...

— Ладно, — перебил Пескадор, — не буду спорить, у Гуарани есть кое-что толковое, но он сволочь, вор и предатель. Не говори мне, что на него надавили. Он украл деньги Банка Реконструкции, и жил во Франции, вот почему на него надавили. Он сам виноват.

— Да, — согласился Стэн, — но на живого Гуарани ты можешь надавить, а на мертвого...

— К чему ты клонишь? – перебил команданте.

— К тому, Зим, что ты можешь получить контролируемого президента Агренды.

— Поймай селедку Стэн, оторви голову и трахай мозги ей, а не мне, ты понял?

— Я услышал. А по существу у тебя есть, что возразить?

— По существу, Стэн, ты слуга моих врагов. С чего бы мне верить твоим советам?

— Это не по существу, Зим. Ситуация меняется. Президент Лерадо и майор Лесли были твоими врагами, но ты с ними договорился, и вы вместе обманули меня и подставили.

— Ты первый меня обманул, Стэн, когда уговорил воевать против диктатора Эббота за Альянс и ООН, чтобы привести к власти Тапече, который был вашей куклой.

— Я тебя обманул Зим? Не ври! Мы познакомились 8 лет назад перед самым десантом. Операция «Гуманные усилия». Ты к тому моменту уже полгода был в партизанах.

— Ладно. Меня обманул не ты, а твои хозяева. Какая разница?

— Эй, Зим, подумай: так ли ты хорошо знаешь, на кого я работаю?

— Знаю. Ты работаешь на «Интерпол-2».

— Пустые слова, Зим. Ты ведь не знаешь, что такое «Интерпол-2».

— Знаю. Это самая говняная спецслужба при ООН. Спецслужба, которой там поручают самые говняные дела. Такие говняные, что ими не займутся ни янки, ни британцы, ни французы, а только последние пидоры вроде тебя.

И снова пауза. Стэн внутренне вздохнул, оценив ситуацию, как предельно хреновую и одновариантную в рамках стиля «хомбре и хомбре», выбранного самим же Стэном для встречи с команданте. Хомбре в подобных ситуациях должен поступить так...

— Хватит болтать, Зим. Скажи своим парням, пусть принесут два мачете, и решим это.

— Дело говоришь, — спокойно согласился Пескадор и, подняв вверх левую руку, показал кому-то два жеста: большой палец, повернувшийся на манер лезвия, потом — средний и указательный палец, шевелящиеся, как ноги танцора.

Почти тут же, из зарослей появился спортивно сложенный негр — причем не местный карибский негр, а похоже, конголезец, как механически отметил Стэн. Негр хлопнул Пескадора по плечу, и протянул ему два мачете с полуметровыми лезвиями. Пескадор аналогично хлопнул по плечу негра, и кивнул головой в сторону Стэна, по традиции, показывая, что право выбора за гостем – чтоб потом люди не говорили, будто хозяин подсунул противнику негодное оружие. Негр легкой походкой пересек ручей (в самом глубоком месте вода доходила до середины бедра), и так же молча протянул Стэну оба мачете. Стэн выбрал один, кивнул головой и крикнул Пескадору.

— Где будем биться?

— Вон там, — команданте Зим махнул рукой в сторону каменной площадки размером чуть больше боксерского ринга, зажатой между зарослями и изгибом ручья.

Короткая пауза.

Бойцы замерли.

Правые ноги, как и правые руки, держащие оружие, выставлены чуть вперед.

Клинки подняты под углом чуть меньше восьмушки оборота к вертикали.

Бой.

Блеск стали.

Атаки и уклонения.

Редкий звон сталкивающихся лезвий.

Первая кровь.

8 лет назад, Стэн в этом виде боевого фехтования был однозначно сильнее, чем Симон Пескадор. Но период, в основном, кабинетной работы, оказал свое влияние, хотя Стэн никогда не манкировал ежедневной физической подготовкой, а при возможности даже тренировался вместе с парнями из силовых спецподразделений. А Пескадор, как был полевым командиром, так и остался. Никакого перерыва в практике. Так что, уровень бойцов сейчас казался примерно равным... Но, у Пескадора в этом бою было важное преимущество: он готовился заранее, он настраивался, а Стэн – нет. Поэтому, первые царапины на торсе у Стэна оказались глубже, чем у противника. Теперь Пескадор мог тянуть время. Тот, кто сильнее ранен, ослабеет быстрее, и тогда дело решится легко.

Выбрав момент, Стэн стремительно атаковал с обманным финтом. Клинок достал цель. Длинная царапина появилась у Пескадора на ребрах, но он, кажется, не обратив на это внимания, и мгновенно перешел в контратаку. Первый удар Стэн парировал клинком, а отразить второй ему удалось, только используя левое предплечье, и это получилось не вполне удачно. Рука столкнулась не только с плоскостью клинка, но и с лезвием. Чуть заметная ошибка, а результат – кусок кожи, стесанный с предплечья вместе с мясом, и гарантировано серьезное кровотечение. Теперь исход боя был практически ясен.

Пятеро конголезцев, добавившихся к первому – тому, который принес мачете, очень выразительно переглянулись, и кто-то негромко произнес «finite la combat». Пескадор медленно растянул свой рот в хищной улыбке, оскалив зубы.

— Ну, пидор, дать тебе две минуты, чтоб ты мог помолиться?

— Заткни глотку и дерись, — хрипло отозвался Стэн, понимая, что дело дрянь.

— Зим, ты неправ, — неожиданно вмешался тот конголезец, что принес мачете.

— Почему это я не прав, Тсесе?

— Ты не прав, Зим потому, что этот человек не пидор, а солдат. Ты можешь его убить, получится честно. А говорить неправду про него получится нечестно.

— Ха-ха... — медленно произнес Пескадор, — ты сказал, что я не честный, так, Тсесе?

— Я сказал не это, нет. Но, если ты хочешь еще подраться, можно подраться.

— На палках? – предложил Пескадор.

— Как хочешь, — ответил Тсесе, — но если я выиграю, ты не убьешь этого человека.

Пескадор выпятил нижнюю губу и наморщил лоб. Потом кивнул и, обращаясь к Стэну, проворчал.

— Перевяжи левую руку и отдохни. Я не хочу, чтобы бойцы говорили, будто Зим добил раненого. А мне надо решить еще кое-какой вопрос.

— Ладно, — сказал Стэн, отошел в сторону, прислонился спиной к невысокому дереву, и посмотрел на свою левую руку. Кровь бежала вниз по предплечью тонкой струйкой до ладони и частыми каплями стекала с пальцев на землю.

— Меня зовут Габа, — произнес один из конголезцев, — я фельдшер. Садись, я перевяжу.

— Спасибо, — ответил Стэн, усаживаясь на камень и протягивая ему раненую руку.

В этот момент четверо конголезцев заржали, потому что бой на палках с самого начала пошел смешно. Похоже, Тсесе был инструктором по какому-то виду рукопашного боя. Возможно, даже по нескольким видам. Пескадор не имел никаких шансов достать его. Прекрасно понимая это, Тсесе демонстрировал свой артистизм: невозмутимо уходя от ударов, он прокручивался на руке, как брэйк-танцор, выполнял сальто, а несколько раз оказывался у Пескадора за спиной, и делал вид, что уходит, виляя бедрами, как очень кокетливая и нескромная девушка. Конголезцы ржали все сильнее, и даже, от избытка эмоций, звонко хлопали себя ладонями по бедрам... Пескадор опустил палку, покачал головой и обиженным тоном заявил.

— Ну тебя к дьяволу, африканская обезьяна! Ты не дерешься, а издеваешься.

— А ты еле ползаешь, как сильно обожравшаяся желтая лягушка! — парировал Тсесе и, добавляя выразительности, показал Пескадору язык. Конголезцы снова заржали.

— Вы все засранцы! – проворчал Пескодор, — не уважаете командира. Командир устал, и хочет кружку сладкого чая с лепешкой буритас, а никто ни хера не делает.

— О! — воскликнул один из конголезцев, картинно выпучив глаза, — О! Великий Зим, ты яркий как солнце, и сильный, как река Убанги! Вот, я уже бегу, чтобы делать для тебя сладкий чай с буритас. Но, Тсесе выиграл, и тебе нельзя убивать того человека. Пусть живет. Я ему тоже принесу чай с буритас, получится правильно, да.

— Мне лень с тобой спорить, Нката, — ответил Пескадор, — делай, как знаешь.

Перевязкой руки Стэн не отделался. Пару глубоких порезов на торсе и один на щеке пришлось заклеивать пластырем, что конголезский фельдшер выполнил аккуратно и быстро. Вероятно, у него была большая практика. А потом, появился чай и лепешки. Интересно, что конголезские коммандос (а Стэн уже был совершенно уверен, что это именно коммандос) отреагировали нормально, когда Пескадор и Стэн с кружками и несколькими лепешками, устроились на некотором отдалении от остальных. Похоже, именно этого конголезцы и ожидали в финале... шоу? Разумеется, шоу.

Стэн сделал первый глоток чая и негромко спросил:

— Зим, зачем ты устроил этот цирк? Один из нас, вероятно, я мог быть серьезно ранен.

— Да, — отозвался команданте, — кто-то мог быть серьезно ранен, или убит. Так устроена судьба солдата. Для тебя это новость?

— Для меня это не новость, но зачем устраивать такие вещи без необходимости?

— Долго объяснять, Стэн. И, ты все равно не поймешь. Давай говорить о деле.

— Давай. Мы остановились на Маноло Гуарани.

— Да. Ты говоришь, что я смогу его контролировать. А я говорю: в первую очередь его смогут контролировать те, кто его поставит: Альянс и ООН.

— Все зависит, — пояснил Стэн, — от легенды, которая будет у Гуарани. Хорошая легенда позволит ему работать на тебя, объясняя свои действия так, что у чиновников, которые будут контролировать его от Альянса и ООН не возникнет бюрократических мотивов вмешиваться. Они будут отправлять рапорты, по которым все выглядит нормально.

— Это херня, Стэн! Любой чиновник, если он не слепоглухонемой, на месте увидит, что Гуарани работает на противника, а не на гринго, которые его поставили.

— Чиновнику на это плевать, Зим. Чиновник получает зарплату не за факт, а за рапорт с формальными показателями, с цифрами и крестиками в форме-таблице. Понимаешь?

— Что-то мне не очень в это верится, — задумчиво произнес Пескадор, — но, даже если ты говоришь правду, и это так, все равно найдется какой-нибудь гринго, которому важен именно факт. Например, гринго — менеджеры филиалов банков и сетей супермаркетов. Окажется, что все не так. Эти гринго скажут своим хозяевам, а те подключат лобби, и Гуарани вылетит, а на его место поставят куклу, с которой вообще не о чем говорить.

— Это произойдет, Зим, только если сидеть и хлопать ушами. А надо отслеживать такие ситуации, и блокировать концерны и лобби-группы, которые лезут в это дело.

Симон Пескадор прожевал кусок лепешки и напрямик заявил:

— Отстреливать их прямо в Евросоюзе или в Штатах, это чересчур сложно и дорого.

— Не отстреливать, Зим, а блокировать. Создавать им проблемы, из-за которых дела в Агренде отойдут для них на задний план. Или станут заведомо невыгодными.

— Стэн, ты начал говорить непонятно. По-моему, ты меня дуришь.

— Просто, включи голову, Зим! Крупных концернов, лезущих на новые территории с помощью лобби, не так много, всего несколько сотен в мире. Они и их лобби-группы известны, на них собраны досье, составлена аналитика, найдены их слабые места, их болевые точки, их тайные страхи! Вся это информация уже есть в базе данных!

— Пф! – команданте фыркнул, — Концерны контролируются через информацию, а эта информация есть в базе данных, а база данных есть у CIA, или у NSA, и еще у вашей конторы, а у нас ни хера этого нет, так что не надо трахать мне мозги!

— У вас это есть, — спокойно ответил Стэн, и протянул Пескадору плоскую коробку с оптическим диском, — Теперь поговорим по существу, а?

После полудня. Нелегальный городок Сплит (Серрат Плимут Таун).

С позиции архитектуры, Сплит был самым нелепым из всех поселений, которые Стэн когда-либо видел. Дома здесь были одно — двух этажные, причем все разной формы, но материал одинаковый: ячеистый водостойкий картон типа «Swiss-Cell». Разноцветные стереометрические картонные фигуры: кубы, треугольные призмы и пирамиды были находчиво размещены на старых фундаментах от сгоревших и развалившихся домов исходного Плимута. Сюрреалистическую картину дополняли несколько водонапорных башенок с огромными полупрозрачными пластиковыми водяными емкостями, и зонтик размером почти с футбольное поле над маленькой рыночной площадью. Под зонтиком наблюдалась стража порядка: два парня в пестрых гавайках и шортах, в синих кепках с белой надписью «Police», и с пистолет-пулеметами «Uzi». Жизнь в городке кипела, по улицам (оставшимся еще от старого Плимута) несколько хаотично перемещались как пешеходы, так и колесные средства – велосипеды, мокики, и грузовые мотороллеры с аляповатыми коробчатыми кузовами. Над всем этим столпотворением возвышалась на полста метров серебристая ажурная стрела – навигационно-коммуникационная вышка, универсальный ориентир. При вышке был круглый пруд диаметром около ста метров — удобное место встречи для туристов, потерявших друг друга в здешней толчее.

Разумеется, то тут, то там встречались большие яркие транспаранты с надписью:

Campus of VIVO – volunteer international volcanology observatory

Пока Стэн шел от рыночной площади к пруду (примерно полтора километра) над морем около городка успели пролететь до дюжины гидропланов разных моделей. Гидропланы садились и взлетали в зоне пирсов, лучами расходящихся от маленькой гавани. Кроме летательных аппаратов тут имелся и морской транспорт: несколько самоходных барж и стофутовых грузопассажирских «ferry», и пара десятков катеров. Конечно, Стэн снимал все это на портативную видеокамеру – это никак не возбранялось, то же самое делали почти все туристы, которых нетрудно было узнать по несколько ошеломленному виду.

А потом возникла Аннет – деловитая, и крайне возбужденная.

— Уф! Блин! Стэн! Я уже начала нервничать!

— Но я ведь не опоздал, — заметил он.

— Ну, а я, все-таки, начала нервничать. Что у тебя с лицом? И почему рука перевязана?

— Понимаешь, мы с моим бизнес-партнером неудачно покатались на джипе...

— ...Эй! – перебила она, — Вешай лапшу на уши кому-нибудь другому. Ты был у врача?

— Да, конечно. Ничего такого. Только царапины.

— Ага... А у твоего бизнес-партнера что?

— Тоже только царапины. Честное слово.

— Ну-ну... А из-за чего была поножовщина? Вы делили выручку от «снежка»?

— Нет, мы поспорили о политике. Знаешь, этот парень немного нервный.

— Ты темнишь, — заключила Аннет, — Ну, ладно, это твои дела. Теперь скажи: ты хочешь экскурсию, или побыстрее вернуться в отель?

— Экскурсию, — твердо сказал Стэн, — я прогулялся через городок, но толком посмотреть ничего не успел, а здесь интересно. И потом, мы ведь хотели купить мини-акваланги.

— Точно! – девушка кивнула, — Ну, пошли. Сейчас я тебе реально все покажу.

Следующее утро. Гваделупа, Бас-Тер, отель «Меридиан».

Шеф окинул Стэна оценивающим взглядом и вынес вердикт.

— Вид у вас, как после бытового конфликта в ирландском пабе. Вы были у врача?

— Нет, я был у фельдшера, прямо там. Я вчера доложил вам, что конфликт имел место.

— Да. Но, вообще, вы могли бы зайти вчера вечером, а не докладывать по телефону.

— Извините, — Стэн развел руками, — но вчера вечером я еле добрался до кровати.

— До чьей? – с легкой иронией спросил шеф, — Хотя, это и так понятно. Теперь, давайте настроимся на интенсивную аналитическую работу. Детали вашей беседы с Симоном Пескадором, и ваши впечатления от всего остального на острове Серрат, мы разберем несколько позже. Сейчас меня интересуют ваши идеи об инциденте на острове Майя.

— Еще раз извините, я не понял: о каком инциденте речь?

— Вы не в курсе, Стэн? Вы что, не смотрели утренние новости?

— Нет. Я обещал быть у вас в 8:00, так что успел только заглотать кофе с булочкой.

— Понятно... Ну, тогда посмотрите запись репортажа. Это займет пять минут. Было бы желательно, чтобы вы изложили свое мнение сразу после просмотра.

Шеф раскрыл на столе ноутбук, ткнул пару клавиш и развернул экран к Стэну.

CNN News (экспресс — репортаж)

Трагедия в Бетти — Бей (остров Майя. Восточные Багамы).

Кто ответственен за ракетный удар по туристам?

*

Остров Майя, площадью 280 квадратных километров расположен на крайнем востоке Багамских островов. Ближайшие соседние к нему острова – это Игуана с юга, Аклин с запада, отдалены на сто км. На том же удалении с юго-востока — острова Кайкос, часть британской заморской территории Теркс-и-Кайкос. В 300 км к югу от Майя находится остров Гаити, а в 600 км к северо-востоку — Бермудские острова. Расположение Майя оказывается удобным для яхтсменов, в частности, для трансокеанских, пересекающих Атлантику, и жители давно занимаются бизнесом, ориентированным на эту категорию туристов, однако Майя экономически слаборазвит из-за удаления от основных Багам. Население острова — всего 250 человек, более половины — в поселке на заливе Абрикос, (южный берег), и совсем немного — на заливе Флибустьер (северо-западный берег) и на заливе Бетти (западный берег). В середине западной части острова есть маленький, но качественный аэродром с ВПП более двух км, построенный NASA в 1950-х, в рамках космического проекта «Mercury». Наличие аэродрома и гаваней давало импульсы для проектов развития острова Майя, но лишь в этом году один проект стал реальностью.

*

Инициатором и инвестором этого проекта «Аркада» выступил исландский авангардный художник Ивор Тюр, энтузиаст яхтинга, воздухоплавания и любительского TV. Проект «Аркада» был частью проекта «Smilesky», в котором объединялись бы возможности дирижаблей, парусников, компьютерной радио-коммуникации и новейших технологий строительства. Экспериментальный отель «Аркада Бетти», по архитектуре похожей на ангар для дирижабля, включал 20 экономичных апартаментов, и парковку для типовых любительских яхт. По словам яхтсменов, которые успели побывать в «Аркаде Бетти» (построенном на заливе Бетти), возможность осмотреть свою яхту прямо в отеле, а при необходимости, поднимать ее на эллинг, и ремонтировать, это очень удобно. «Аркада Бетти», совмещала яхтенный порт, кемпинг, мини-верфь и любительскую TV-студию c антенной-аэростатом, обеспечивающим значительный радиус трансляции.

*

Этой ночью, в «Аркаде Бетти» находились 52 туриста и 3 сотрудника дежурной смены. Вскоре после рассвета, раздался мощный взрыв, от которого в домах вылетели стекла и сорвались элементы кровли. «Аркада Бетти», где произошел взрыв, превратился в кучу горящих обломков. Двое полисменов, несколько гостей острова, и почти все взрослые жители поселка Бетти сразу начали тушение пожара и спасательные работы, и сумели вытащить из-под завала пятерых туристов и одного сотрудника. Все шестеро были без промедления доставлены в госпиталь поселка Абрикос, но врачи еще не готовы давать прогнозы, и говорят лишь, что состояние пострадавших крайне тяжелое.

*

Поскольку было ясно, что такой взрыв не мог быть вызван внутренними причинами, а значит, это было нападение или теракт, мистер Огден Локк, мэр Абрикоса, связался с офисом британского генерал-губернатора в Нассау, столице Багамских островов. По конституции, вопросы обороны Багам находятся в компетенции Британии. Помощник генерал-губернатора ответил (цитируем): «на Майя проведена совместная британско-французская антитеррористическая операция по ликвидации штаба экстремистского вооруженного формирования лерадистов, на Антильских и Багамских островах». На резонное возражение мистера Локка, что никаких вооруженных экстремистов в отеле «Аркада Бетти» не было, последовал ответ: «Вы просто плохо информированы».

*

У мистера Локка возникло желание быть хорошо информированным, и он обратился к волонтерам любительской сети «Smilesky-Vi». Уже через четверть часа, он получил картину радио-мониторинга: «Аркада Бетти» уничтожен крылатой ракетой «Calc-M» с истребителя-бомбардировщика «EF-Typhoon». Боезаряд ракеты «Calc-M» составляет полторы тонны взрывчатого вещества, и характер разрушений в Бетти Бей по оценкам локальной полиции как раз соответствовал такой мощности. Выяснилось также, что в момент взрыва в «Аркаде Бетти» находилась «Capybara», яхта Ивора Тюра с ним и его другом Джем-Джемом. Фрагменты их тел, и тел других погибших, полиция попробует опознать путем анализа ДНК — другие методы опознания тут заведомо непригодны.

*

Британские власти не дают никаких официальных разъяснений (разъяснение, данное генерал-губернатором в Нассау, объявлено неофициальным), но блоггеры уже успели опубликовать фото, на которых ясно видны самолеты «EF-Typhoon» в международном аэропорту на острове Провиденс (британская территория — острова Теркс-и-Кайкос). Французские власти не подтверждают, но и не опровергают участия в этой операции. Служащие аэропорта на французском острове Мартиника (полторы тысячи км к юго-востоку от Багам), неофициально сообщают, что туда, для борьбы с терроризмом по специальной секретной программе, тоже переброшены самолеты «EF-Typhoon».

*

В 7:00 по каналам «Euro-News» и «CNN» прошел короткий видеосюжет о ходе некой антитеррористической операции в Карибском бассейне, где (согласно комментариям диктора) был показан удар по базе террористов на острове Майя. Крылатая ракета запускается с самолета, движется к цели, и поражает комплекс бетонных бункеров на берегу моря. Но в 7:15 блоггеры сообщили, что эти кадры вообще из другого места, и показывают обстрел позиций сепаратистов на границе Сенегала и Бисау.

*

Складывается странная картина. Если в Карибском бассейне идет война с какими-то террористами, на фронте длиной более полтора тысяч километров, то почему власти скрывают это от общественности? А если война с терроризмом лишь маскировка, то напрашивается вопрос: что на самом деле происходит в Карибском бассейне?

*

Известный канадский философ Аллан Ван-Вирт, находящийся сейчас на Тринидаде, прокомментировал ситуацию так (цитата): «Европейские власти никогда не признают настоящих мотивов этого чисто гитлеровского акта, но ясно и так: мишенью были не террористы, а Ивор Тюр – художник и политик. Ивор был геем, активистом борьбы за права секс – меньшинств. Европейские власти убили Ивора за то, что он показал своим искусством. Он показал, что права LGBT — это не частная проблема секс — меньшинств, а проблема прав любого человека быть не таким, каким его хотят видеть власти — явные и тайные. Откройте архивы: год назад Ивора пытались убить в Британии. Люди в чалмах ворвались на форум неформальных искусств, и устроили погром. Ивора тогда ударили железным прутом по голове, и он чудом выжил. Тот погром списали на иммигрантов-исламистов, но как подобное могло произойти на глазах у британской полиции? Ищите ответ на этот вопрос, и узнаете, кто приказал запустить сегодня эту ракету».

*

Это было мнение канадского философа Аллана Ван-Вирта. А мы продолжаем следить за событиями и ждать официальных разъяснений из Лондона и Парижа.

Стэн повернул экран ноутбука обратно к шефу и пожал плечами.

— Ваше мнение? – спросил шеф.

— Мое мнение: в команде Хубо Лерадо очень хорошие аналитики и планировщики. Они знают, что операцией «Моральный аргумент» управляют тупицы, знают, как устроены мозги этих тупиц, и знают, как манипулировать этими мозгами. А в результате, удары международных сил наносятся туда, куда выгодно Лерадо. Шеф, я опасаюсь, что мы погорячились, отдав тот диск с досье в руки штабу Лерадо. С этим инструментом, они могут наворотить гораздо больше, чем нужно просто для испуга людей типа Байгона.

— Это я уже понял, — шеф кивнул, — Но, сделанного не вернешь. Что еще?

— Еще, шеф, у меня вопрос: кому принадлежала идея подкупить Сео Ткабе признанием Намиб-Овамбо со стороны Монако и пустым обещанием миллиардного кредита?

Шеф Интерпола-2 очень внимательно посмотрел на своего сотрудника.

— А что зависит от того, чья это идея, Стэн?

— Я пока не могу сказать точно, шеф, что от этого зависит, но фигурант, уговоривший принца Монако признать Овамбо, или играет на две руки, или не видит, что творит.

— ОК, Стэн, я сообщу вам. Принца Герберта склонил к этому Фуранкур, руководитель Контрольной Службы ООН, непосредственный начальник известного вам Байгона.

— Тогда второй вариант, — сказал Стэн, — Фуранкур — кретин. Он не видит, что творит.

— Фуранкур вовсе не кретин, – возразил шеф, — не очень просто найти способ такого аккуратного давления на принца Герберта, чтобы признание Овамбо состоялось без утечки информации о том, что ООН снова использует микро-нации, как марионетки.

Стэн вздохнул и снова пожал плечами.

— Фуранкур, возможно, интуитивный гений интриги, шеф. Но в оценке последствий он кретин, как я уже сказал.

— Говорите конкретнее, Стэн.

— Конкретнее вы уже сами сказали. Микро-нации, формально суверенные, и имеющие полное членство в ООН и Евросоюзе, можно использовать, как марионетки. И на это способен не только Фуранкур, и вообще не только наша сторона, но и сторона нашего противника. Особенно теперь, когда мы сами отдали тот оптический диск им в руки.

— Гм... — шеф погладил ладонью подбородок, — И как же, на ваш взгляд, это возможно? Какие конкретно спецоперации противник сможет провести, используя Монако?

— Я не знаю, — признался Стэн, — но я чувствую: такая спецоперация не исключена.

Шей медленно покивал головой.

— Ладно. Я услышал ваше мнение по поводу Монако. Что еще?

— Еще, мне подозрительна вся история с этим художником Ивором Тюром.

— У вас хорошие профессиональные рефлексы, Стэн. Там-то и зарыта дохлая свинья.

— Вот как? И вы это уже раскопали, шеф?

— Я это раскопал полчаса назад. Слишком поздно.

— Понятно. А мне надо это знать, или нет?

Шеф Интерпола-2 опять покивал головой.

— Вам обязательно надо это знать. Тогда, год назад в Британии, а точнее, в Эдинбурге, Шотландия, на форум художников действительно напали обыкновенные дегенераты — исламисты. Их там куча, с тех пор, как король Саудовской Аравии купил британское правительство и в 1998 построил в Эдинбурге исламский центр и соборную мечеть. И полиция бездействовала потому, что ее ориентировали на толерантность к исламскому экстремизму, точнее, на глубокое уважение к толстому кошельку аравийских царьков. Мистеру Ивору Тюру проломили голову без какого-либо коварного плана. Просто, он попался под руку, и половина его мозгов осталась на полу. Его привезли в госпиталь в предсмертном состоянии, а ведь перед форумом клоуны, включая премьер-министра и королеву, болтали о прогрессе в сосуществовании культур и религий. Вы понимаете?

— Я понимаю. Ивор Тюр никак не должен был умереть там и тогда.

— Да. И британская MI-S, по приказу премьера, за большие деньги, договорилась, что исландская STICS (Special Troops Islander Cost Security), срочно заберет Ивора, пока он считается условно-живым. На самом деле, Ивор даже без того удара по голове был не жилец. Он перебрал с гормональными таблетками, чтобы выглядеть женственнее, и в результате у него пошел в разнос весь ливер. Врачи давали ему полгода, не более. Но, вопреки логике, через полтора месяца Ивор вышел из госпиталя свежий, как фиалка, и заявил, что намерен снова слетать в Эдинбург. Ему хотелось посмотреть в глаза мулле соборной мечети, который проповедями про геев с позиции шариата, инициировал тот погром, а еще посмотреть в глаза деятелю юстиции, который замял дело о погроме. На британском политическом Олимпе началась натуральная паника, MI-S, снова послали договариваться со STICS, и это снова помогло. Правда, бюджету Британии пришлось основательно спонсировать Ивора Тюра, в порядке негласной компенсации. Тогда он оставил идею второго визита в Эдинбург, и радостно занялся яхтами, дирижаблями, и любительской телекоммуникацией. Вот такая интересная история. Что скажете?

Стэн нарисовал пальцем на столе огромный вопросительный знак.

— А как на счет ливера, пошедшего вразнос от гормональных таблеток?

— А никак. Сам Ивор на вопрос репортера о здоровье, недавно сообщил, что благодаря встрече с Джем Джемом, он обрел настоящую любовь и теперь даже думать забыл про медицину, а чувствует себя просто превосходно. Вы заинтригованы, Стэн?

— Скорее наоборот. Теперь все ясно. Реальный Ивор Тюр тихо выкатился из госпиталя вперед ногами, а свежим, как фиалка, вышел его двойник, креатура конторы STICS.

— Верно, — шеф кивнул, — а теперь осталось выяснить, зачем этот двойник имитировал собственную смерть путем разрыва на мелкие кусочки на острове Майя.

— Он для чего-то развязывает себе руки, — предположил Стэн.

— Это... — шеф постучал пальцем по столу, — даже дереву понятно. Вопрос для чего он развязывает себе руки? Что выигрывает мертвый Ивор Тюр по сравнению с живым?

— Мне лететь на Майя? – спросил Стэн.

— Вы угадали, — ответил шеф, — я уже заказал вам место в самолете. Мы обсудим ваши приключения на Серрат и разговор с Пескадором, и вы даже успеете пообедать перед вылетом. Рейс обычный, легенда – доктор Зауэр, ученый и волонтер комитета ООН по правам человека. Поскольку вас узнали на Сандинике... Вы понимаете.