1. О пользе мифов Эллады.

Андаманское море. Акватория Бирмы у северной границы Таиланда. Островок на юге архипелага Мергуи.

Одним из плюсов деревень морских кочевников «оранг-лаут» в том, что эти деревни расположены прямо на воде, точнее, на высоких бамбуковых сваях на относительном мелководье. Бамбуковые платформы, служащие фундаментами для легких домиков, обрываются на глубину не менее человеческого роста, поэтому к ним может спокойно подойти судно, имеющее осадку до полутора метров. Второй плюс – это наличие над центральным каналом-улицей больших навесов, под которыми собирается локальное торжище. Навес защищает и от солнца и от дождя, чтобы ни то, ни другое не мешало коммерческой жизни. Навес защищает также от посторонних глаз. Если вы в хороших отношениях с олдерменами деревни и можете выдать деревне энную сумму денег, или полезных товаров (это даже предпочтительнее), то вам разрешат использовать крытый канал для вашего бизнеса, а торжище временно сдвинут под открытое небо.

Сегодня на канале стояло нечто, напоминающее при взгляде сверху (если бы навес не мешал смотреть) огромную объемную литеру «H» с толстыми боковыми палочками и непомерно толстой перекладиной. Можно было вообразить, что 20-метровую букву в будущем собираются наклеить на какой-нибудь гигантский плакат, читаемый с мили. Разумеется, это была не буква, а десантный катамаран-плашкоут «Zibel» 1942-го года, точнее – римейк этого плавсредства, сделанный из материала вроде стеклопластика.

Капитан Урфин, уперев руки в бока, прошелся перед шеренгой молодых карибских и меланезийских парней, выстроившихся на ближайшей бамбуковой платформе.

— Так, ребята! Вы уже разглядели и потискали это изделие фирмы «Takido domo». Вы примерно понимаете, на что оно годно. Я уточню детали. Наш «Zibel» сегодня ночью окажется на острие атаки авиации противника. Как видите, он ничем не защищен, и представляет собой мишень — приманку, перемещаемую дистанционно-управляемым подводным буксировщиком. Штаб нашего флота и дирекция фирмы считают «Zibel» перспективной лодкой, которая в разных модификациях будет использоваться и как туристическая яхта, и как траулер, и как патрульная единица, и как шасси для нового тяжелого гидроплана. В новых версиях «Zibel» будет снабжен дополнительной парой зависающих боковых поплавков, улучшающих мореходность. Сейчас мини-прототип последней названной схемы тестируется на Мадагаскаре, кое-кто из вас об этом знает.

Урфин сделал паузу и продолжил.

— Я рассказываю об этом подробно, чтобы вы уяснили, насколько важно исследовать практическую живучесть этой лодки в морском бою. Теперь о построении боя. Когда «Zibel» выйдет в открытое море и, двигаясь на юг, окажется к юго-западу от Пхукета, авиация Таиланда, Малайзии и Индонезии атакует его. Внимание: три противника не согласовали свои действия, и каждый не знает об участии двух других. Это следует использовать по принципу золотого руна. Кто знает этот миф Эллады, и понял меня?

— Я знаю, кэп! – вперед шагнул унтер-офицер меланезиец.

— А! Штаб-сержант Хотео, легендарный завхоз обер-лейтенанта фон Грюна!

— Так точно, кэп, это я! Мы с «Рабаульским Дьяволом» три года ноздря в ноздрю!

— Замечательно, штаб-сержант. Так, что ты скажешь про золотое руно?

— Простая разводка, кэп. Тамошнему лидеру по имени Ясон надо было для контроля квалификации засеять поле зубами дракона. Из зубов вырастали здоровые парни, при оружии, и готовые рубиться. Задача была: победить всю эту команду. А Ясон знал от агентуры, что парни крепкие, но тупые, мнительные и обидчивые. Когда вся команда выросла, Ясон взял камень, исподтишка метнул в середину их строя, попал кому-то в морду. Тот парень, кому попало, стал заводиться к соседу, сосед ответил, другие тоже вписались, и пошла у них недетская заруба. Так они и зачистили друг друга. Ясону не пришлось даже меч вытаскивать. Реально, тест выполнен минимумом сил и средств.

— Отлично, Хотео! – капитан хлопнул в ладоши, — Именно такой принцип мы должны применить в предстоящем бою. Ваше главное оружие — дистанционно управляемое полутораметровое летающее крыло «zippy». Модель вам всем знакома, а тактику его применения против боевых машин противника в условиях ночного боя оперативно разработали капитан Леман, обер-лейтенант фон Грюн и лейтенант-инженер Кусто. Надеюсь, в течение вчерашнего дня вы уяснили для себя основные принципы. Вам за оставшиеся часы надо отработать быстрое опознание различных типов боевых машин противника и трассы выхода на уязвимые точки этих машин. Обратите внимание, что картинка на ваши TV-очки будет приходить не с оптических камер, а с инфракрасных, потому что оперативное время у нас ночь. Потренируйтесь с этим. Вопросы есть?

Сделав паузу и убедившись, что вопросов нет, Урфин коротко кивнул и повернулся к командиру меланезийской команды.

— Мичман, у твоей группы, казалось бы, элементарное задание. Вам надо разбомбить беспилотными «Emo-Afro» сеть нефтяных платформ в индонезийской зоне Ачех, на северной оконечности острова Суматра. Но... — капитан снова сделал паузу.

— Но? – переспросил мичман Вевак Фааа (лидером этой группы был именно он).

— ...Но! – Урфин стремительно вскинул вверх сжатый кулак, — задание имеет сложный элемент: точность по времени. Ваш удар должен быть синхронным, сами знаете с чем.

— Урфин, это ты про «амебу»? – встрял лейтенант, карибский афро-мулат.

— А! Крысолов из Хамельна! Давай, ты научишься обращаться в строю по регламенту.

— Э... Лейтенант Хэм Милен, кэп! Я хотел спросить: мы уже подготовили амебу, ну?

— Не нукай мне! Я, какой ни есть, а командир.

— Пардон, кэп. У меня просто привычка говорить «ну?».

— Херовая привычка, лейтенант. С ней надо бороться.

— Я стараюсь, кэп!

— Ладно. Я отвечаю, Хэм. «AMeBo» — перспективное экономико-штурмовое оружие, и сегодня оно должно боевой тест. Но! Никаких геройских финтов! Мы тут занимаемся бизнесом, а не ищем на жопу приключений. Ты понял, или нет?

— Я понял, кэп, — лейтенант Хэм Милен, он же «Крысолов из Хамельна», резко кивнул.

— Хорошо, что ты понял. А теперь скажи-ка мне, что ты будешь делать в случае, если придется совершить аварийную посадку в акватории или на территории противника?

— Я прикинусь бананом. Я пилот-этнограф-любитель, летел с Никобарских островов в Пхукет, а тут война ваще, страшно, нах. Я сделал крюк, и оказался над Лумпуром. Как оказался — хрен его знает. Я сам не врубаюсь. Я в шоке, окажите мне помощь, ну?

— Ну... — Урфин почесал подбородок, — а что у тебя с ID-документами?

— У меня агрендский паспорт со штампом о въезде в Индию, плюс карточка волонтера Всемирной сети защиты первобытных этносов. На Никобарских островах есть племена андаманских туземцев, маленьких, черненьких, включенных в спец-реестр ЮНЕСКО.

— Агрендский паспорт, это подозрительно, — заметил Урфин.

— Уже нет, кэп. Мы теперь образцово-показательная победившая демократия. Все ОК.

— А почему ты занимаешься этнографией на тяжелом агротехническом самолете?

— Потому, что я его купил. Этот «Air Tractor 3000L» вписан в мою карточку волонтера.

— Вроде складно, — заключил капитан, — Теперь вернемся к заданию бомбардировочной команды мичмана Фааа. Ребята, я наслышан о работе вашей команды, так что не буду повторять вам боевую инструкцию. Если у кого-то из вас есть вопросы – задавайте.

После паузы, один молодой парень, германо-меланезийский метис шагнул вперед.

— Кэп Урфин, я капрал-оператор Эрбе Лаэ-Видзиг. У меня кривой вопрос. Можно?

— Спрашивай, капрал.

— Вот, кэп, значит, вопрос... — Эрбе почесал затылок, — Наши цели: пять платформ. На центральной — человек триста, на остальных четырех — по сотне, итого семьсот. Я уже стрелял дивайсами «Emo-Afro», на тренингах-маневрах, и знаю... На платформах, в основном, гражданские наемные рабочие. Их, вроде, не за что вот так...

— Это вопрос, капрал?

— Да, вроде того, кэп...

— Ясно, — Урфин повернулся к мичману, — Вевак, этот парень новенький?

— Да, кэп, Эрбе новенький, но он классный спец, 98 баллов из ста на стрельбах и еще, личные мотивы, как принято печатать в файлах.

— Ясно, — повторил Урфин и посмотрел на капрала, — личные мотивы, это тайна?

— Нет, кэп, не тайна. У меня во время войны за независимость вся семья... того... Там какие-то наемники проводили зачистки нелояльных деревень. Вот. Так что, я вырос в соседней деревне. Ты, кэп, знаешь: у нас на Буга-Бука много у кого такая судьба.

— Ясно, — третий раз произнес Урфин, — У нас на Агренде тоже... Теперь слушай меня, капрал. На войне есть правило: о противнике следует думать, как о человеке, только в смысле использования его человеческих слабостей. В остальных смыслах, он враг, он предельно чуждый организм, который не должен жить. Как ты думаешь, Эрбе, почему оказалось необходимым такое правило?

— Почему? – молодой капрал снова почесал затылок, — я думаю, чтобы потом не очень переживать, что убил кого-то. Правильно, нет?

— Нет, — капитан покачал головой, — оно необходимо потому, что такое правило есть у противника. Уточняю: и у военного противника, и у гражданского. По этому правилу конкистадоры захватывали колонии. По этому правилу уничтожена твоя семья и твоя родная деревня. У противника рука не дрогнет, и ты это знаешь... Что происходит на учебных дуэльных стрельбах, если у одного не дрогнула рука, а у другого — дрогнула?

— Я понял, кэп, — произнес Эрбе Лаэ-Видзиг, — не беспокойся, у меня рука не дрогнет.

После захода солнца. Андаманское море юго-западнее Пхукета.

Сообщение о готовящемся рейде андаманских пиратов, три службы военной разведки (таиландская, малазийская и индонезийская) получили по электронной почте минута в минуту. Конечно, можно было счесть это чьей-то глупой шуткой, но слишком странной была обстоятельность информатора: указание точных координат, скорости и курса пиратского рейдера, и даже класса: «Sea Shade» (ударный катамаран морского спецназа США для скрытных действий в малых акваториях). По-видимому, можно было все же счесть это шуткой, но, появился радиоперехват из сети бирманской береговой охраны. Речь шла о 70-футовом судне, которое с вероятностью 55 процентов опознавалось, как боевой катамаран «Sea Shade», игнорировало запросы, и три часа назад ушло на юг из территориальных вод Бирмы в провинции Мергуи. При таких данных, три разведки не имели права бездействовать, а времени на реакцию оставалась катастрофически мало. Оставалось отправить на перехват пирата морскую истребительную авиацию – другие имеющиеся виды боевой техники явно не могли бы успеть.

Первыми к месту событий успела пара малазийских F/A-18 «Hornet» (боевая масса 20 тонн, скорость до тысячи узлов, боевой радиус 600 миль, цена 30 млн. USD за штуку). Пилоты отрапортовали, что видят на радаре «Sea Shade», потом сообщили, что к ним навстречу движется звено F-16 «Falcon», вероятно индонезийских, а тем временем...

...В 400 км к югу — юго-востоку от них, планирующая трехтонная авиабомба, ранее сброшенная на высоте 3 км из-под брюха агротехнического «Air Tractor 3000L», тихо пролетела над Куала-Лумпуром в направлении 400-метровой телебашни. Достигнув указанной цели, авиабомба, не нарушая тишину и не совершая никакого вандализма, лопнула, распавшись на почти невесомую пластиковую оболочку и огромную массу тончайших карбоновых паутинок. Облако паутинок накрыло сначала башню, а затем окружающие здания в центре Куала-Лумпура. Сразу замолчали телевизоры, исчезло изображение на экране, а потом начали вылетать электрические предохранители...

Ничего нового – такие «графитовые» бомбы применялись еще в 1999-м в Сербии. Но,

планирующая бомба была лишь половиной системы «AMeBo» (Assault Media Bomb). Вторая, виртуальная половина, состояла из множества роботов-блоггеров, сидела на серверах (не важно, где именно – интернет отменяет расстояния). Эти «боты» начали развешивать «свидетельства очевидцев» о десанте агрессоров в Куала-Лумпур...

...В 300 км к западу от них, звено дронов-бомб «Emo-Afro» спикировало на пятерку нефтяных платформ. На невидимой границе между темным морем и темным небом медленно расползлись огромные мерцающие полотнища желто-оранжевого пламени.

...И тут, малазийские истребители влетели в рой фитюлек, размером и весом с гуся. Плотность роя была невелика, и столкновения вряд ли бы случились, но фитюльки целенаправленно швыряли себя к воздухозаборникам и кабинам боевых машин... Как страшен удар обычного гуся, если он по несчастной случайности оказался на курсе истребителя, летящего со скоростью пушечного снаряда! Из элементарной механики следует, что гусь окажется для самолета тем самым пушечным снарядом (по весу, как снаряд противотанковой «сорокопятки» времен Второй мировой войны). И, если для поражения танка требовался твердый снаряд, то для поражения самолета достаточно обыкновенного куска мяса. В отличие от танка, защищенного двух – трех дюймовой стальной броней, современный истребитель не имеет ничего подобного. Кроме того, у истребителя есть уязвимые зоны: это кабина пилота, подвижные элементы крыльев, и воздухозаборники. С первыми двумя все ясно. а третий – это что-то особенное. Птица, попадающая в воздухозаборник, оказывается в турбине, выводит из строя лопатки, и вызывает явление, называемое «помпаж». Внешне это выглядит, как длинная струя оранжевого пламени, вылетающая из дюзы вместо нормального выхлопа. В режиме помпажа двигатель быстро разрушается, и хорошо, если у вас есть парашют.

Теперь отметим: до сих пор мы говорили о птице, состоящей из мяса, перьев и тонких косточек. Авиамодель того же размера, состоящая из пластика, армированного очень прочным стекловолокном, и мелких металлических деталей – это гораздо хуже.

Конечно, если бы малазийские пилоты знали, что их подстерегают птички «zippy», то никаких проблем не случилось бы. Достаточно с некоторой частотой чуть-чуть менять направление полета истребителя, и оператор «zippy», никак не сможет вывести свою стеклопластиковую птичку на поражающую траекторию. А вот истребитель, идущий постоянным курсом – это несложная добыча... Эфир наполнился возгласами:

— ...Это Первый. Критично в правом движке...

— ...Это База. Второй не отвечает! Что с ним?

— ...Второй падает. Сбит. Мы под огнем.

— ...Первый, ответь Базе! Кто стреляет?

— ...Это Первый. Я не знаю. Движок горит. Я покидаю борт...

Через минуту практически в такую же ситуацию угодили два индонезийских пилота. Любители логических задач легко догадаются, кого заподозрили в своих проблемах малазийцы, и кого – индонезийцы (учитывая, что их вооруженный силы с давних пор называют друг друга «вероятным противником»). Подсказка: малазийцев подогрели истерические сообщения о десанте агрессоров, захвативших их главный телецентр, а индонезийцев — сообщения о жестоком налете на нефтепромыслы в провинции Ачех.

Примерно на этой фазе, с авиабазы Сурат-Тани подошла тройка истребителей JAS-39 «Gripen» ВВС Таиланда — и тоже получила свою порцию птичек «zippy». Вскоре на авиабазах, на постах ПВО и на мостиках корветов, всех трех государств — участников ночного шоу «охота на пирата», взвыли сирены боевой тревоги. И начала разгораться эпическая битва воинов, выросших из зубов дракона, охранявшего золотое руно...

...Но, к счастью для многих парней в униформе, которые стояли на краю стремительно раскручивающейся мясорубки, и ждали приказа прыгать – к счастью для них, и для их близких, мир за последние 5000 лет, все же, изменился. Несколько главных военных и гражданских чиновников в Малайзии, Индонезии и Таиланде были подняты с постели телефонными звонками, сами, в свою очередь, схватились за телефоны и начали, как выражается пресса «урегулирование конфликта путем прямых переговоров». Прошло примерно четверть часа (которые, как всегда на войне, даже на маленькой и случайной кому-то стоили жизни), потом истребители вышли из боя, развернулись к своим базам, огневые посты на точках ПВО и кораблях ВМФ прекратили огонь, а на поле короткого сражения (точнее, в акваторию сражения) направились спасательные вертолеты...

...А паника в Куала-Лумпуре лавинообразно усиливалась. Эффект «лишения TV» (как известно, аналогичный абстинентному синдрому у алкоголиков), обострил восприятие горожан-телезрителей и породил внушаемость. Читая панические записи на блогах со «свидетельствами, снятыми на камеры сотовых телефонов», многие горожане уже как будто слышали грохот сражения, а выглядывая из окон, видели подозрительные тени, напоминающие диверсантов. Некоторые в таких случаях сразу звонили в полицию...

...Последний «zippy», с изяществом бабочки, влип в воздухозаборник газотурбинного двигателя вертолета «Eurocopter-Tiger». Пятитонная машина неуверенно закачалась в воздухе, и начала выполнять аварийную посадку на воду. Индонезийские спасатели на надувных плотиках эвакуировались при касании поверхности, а вертолет, не являясь амфибийным, «ушел в сундук Дэви Джонса». В эфире вновь начался занудный диспут: военные чиновники выясняли (дословно) «какая сволочь не прекратила огонь!?». А на маленькой мобильной авиабазе в архипелаге Мергуи летчики-диверсанты хлопали по затылку и по плечам «последнего камикадзе», который все-таки нашел, куда влепить маленькое летающее крыло. Хорошее попадание в мишень ценой 30 мега-баксов.

Капитан Урфин взял со стола наушник, прислушался к перепалке на военных радио-частотах и удовлетворенно кивнул.

— Вы молодцы, парни! Мы вместе совершили НЕМЫСЛИМОЕ. Мы сотворили дерьмо, которое будет вонять на весь мир не меньше двух недель. А вы получаете две недели каникул. Если кто не знает, как их провести, то обращайтесь ко мне. Я обеспечу всем желающим, чтобы они могли, как вы любите говорить, «оторваться не по-детски».

Малаккский пролив. Между островами Лангкави и Пухукет. Поздняя ночь. Кают-компания «Coral Bird».

Шесть пассажиров яхты «Coral Bird», увлеченно смотрели TV. За время, прошедшее с момента урегулирования трехстороннего конфликта с ошибочным обменом ракетными ударами по боевой технике друг друга, дипломаты Малайзии, Индонезии и Таиланда успели состряпать сценарий для прессы. Конечно, не могло быть и речи о том, что соседи сражались друг с другом из-за некой провокации, сделанной технически подкованными хулиганами. Враг должен был быть снаружи, и андаманские пираты отлично подходили на эту роль. Во-первых, с них (или, точнее, с агентурной сводки о них) все и началось. Во-вторых, на пике паники, пираты напомнили о себе специальным заявлением. В общем, сценарий «пошел нормально» и, после профессиональной «художественной обработке» приобрел следующий вид:

CNN — экстренный выпуск. Война в проливе

Сегодня ночью андаманские пираты (называющие себя «Флотом свободной торговли»), провели террористическую атаку против Индонезии и Малайзии. Большая группировка пиратского флота при поддержке авиации вошла в Малаккский пролив, и обстреляла нефтепромыслы Ачех, а транспортные самолеты высадили воздушный десант в Куала-Лумпуре. Центр города, возможно, под их контролем. «Menara Kuala-Lumpur», главная малазийская телебашня, пропала из эфира. В блогах сообщается о выстрелах и взрывах, доносящихся со стороны центра. Вероятно, армия ведет уличные бои с пиратами...

*

Из независимых источников мы получаем подтверждения, что центр Куала-Лумпура абсолютно темный, электричества нет, связь не работает. На центральных каналах малазийского TV только помехи. Репортеры из ближнего пригорода Куала-Лумпура сообщают: стрельба не слышна, но к центру проехала колонна бронетехники.

*

На сайте пресс-службы департамента обороны Малайзии размещен призыв к жителям Куала-Лумпура соблюдать спокойствие, не выходить из дома и не поддаваться панике, однако, репортеры сообщают об огромных пробках на выезде из города.

*

Вооруженные силы АСЕАН (ВМФ и ВВС Малайзии, Индонезии и Таиланда) в крайне ожесточенном сражении смогли отбросить пиратов назад в Андаманское море. Силы АСЕАН потеряли несколько ракетных катеров и вертолетов, и более десяти боевых самолетов. О потерях пиратов известно лишь, что тактической ракетой с таиландского корвета уничтожен пиратский десантный крейсер класса «Sea Shade».

*

Представитель пресс-службы АСЕАН сказал, что сейчас рано подводить итоги, полная картина будет понятна только после рассвета, но коалиционные силы трех стран, вне сомнений, одержали решительную победу. Сейчас проводится вытеснение пиратских группировок, прорвавшихся сквозь линию фронта на севере Андаманского моря.

*

Мировые биржи очень нервно отреагировали на эти события. Это понятно, ведь через Андаманское море и Малаккский пролив идет много коммерческих морских трасс. В частности, Сингапур получает по этой трассе танкеры с нефтью из Аравии и Африки.

*

И, вот новое сообщение. Только что выступил адмирал андаманских пиратов, лидер группировки «Аврора-Фронда» Асур-Сингх. Он заявил следующее (цитирую):

«Флот свободной торговли не намерен удерживать Куала-Лумпур. После выполнения поставленных задач, наши десантники вернутся на базы постоянной дислокации. Мы воздержимся от жесткого разрушения центра города, если вооруженные силы не будут создавать провоцирующих ситуаций. Мы рекомендуем армии и полиции Малайзии не проводить обстрелы в историческом центре города и густонаселенных районах. Мы предупреждаем руководство ООН, что в случае, если голосование по проекту отмены рескрипта OAR-513 будет затягиваться, мы применим действительно жесткие меры».

*

Еще одно сообщение. В момент начала пиратского рейда, в атакованной акватории находилась яхта «Coral Bird», зафрахтованная графом Рене-Гюи де Паларе, будто бы с целью круиза. Граф де Паларе, маршал спецслужбы Монако, обвиняется в теракте в Йоганнесбурге, ЮАР. Международная юстиция предполагает, что граф Паларе отдал приказ выстрелить ракетой по отелю, где проходил саммит бизнесменов и инвесторов, связанных с военизированными охранными корпорациями. При взрыве ракеты здание отеля было частично разрушено, более тридцати человек убито, более ста получили ранения. Правительство Монако (глава которого недавно погиб в боевых действиях в Суданской провинции Южный Дарфур) отрицает существование «Эскадрона Охраны Короны» (той спецслужбы, которой командует граф Паларе). Руководство Интерпола только что добавило к списку претензий к Рене-Гюи Паларе соучастие в пиратстве.

Либби Портленд изумленно подняла брови и повернулась к графу.

— Рене, ты ведь говорил, что это недоразумение, чья-то интрига...

— Прекрасная моя, — ответил де Паларе, — Я и сейчас повторяю то же самое. Я клянусь Юпитером и Пресвятой девой, что я впервые услышал про Эскадрон Охраны Короны Монако в том первом сообщении про теракт в ЮАР. Если ты мне не веришь, то давай обратимся к логике. Когда случился тот теракт, мы с тобой были на этой яхте.

— Вокруг нас происходит полный бред, — констатировала Олеа Ван-Вирт, — По CNN мы смотрим про жуткую войну практически, в том месте, где мы находимся, а все, что мы реально видели и слышали, это несколько вспышек на горизонте, и слабых хлопков.

— Был один сильный взрыв, — возразил Аллан Ван-Вирт, — ты сказала: «кажется, гроза».

— Да, — она кивнула, — но один сильный взрыв, это еще не война. И, он был не такой уж сильный. Наш боцман сказал: это, похоже на аварию газопровода. Битва с пиратами за Куала-Лумпур. Бред! Сейчас не та эпоха, чтобы пиратские ватаги брали города.

— Могадишо в Сомали пираты брали совсем недавно, — напомнил Джейкоб Эвендж.

— Куала-Лумпур – не Могадишо, и Малайзия – не Сомали, — возразил граф.

— Так, и андаманские пираты посерьезнее сомалийских, — парировал яхтсмен-профи.

— Давайте проверим, работает ли первый малазийский канал, — предложила Банни.

— Давайте, — Олеа ткнула кнопку на пульте и... Экран покрылся пестрыми точками.

— Заблокирован, — тихо сказала Либби, — а это серьезно. Я ведь работаю в TV-системе и представляю себе цену вопроса. Такое прекращение эфира означает астрономические убытки. Никто не пойдет на такое шоу. В Лумпуре действительно что-то творится.

— Что-то творится... — произнес Аллан, — по-моему, сейчас хвост виляет собакой, как в сюжете того фильма. Все, наверное, помнят сюжет. Ради PR-эффекта, администрация президента США изобрела некую супер-террористическую группировку в Албании, и имитировала войну с ней. И, как обычно, продюсеры слегка перестарались.

Олеа покивала головой и процитировала:

«Почему собака виляет хвостом?

Потому что она умнее хвоста.

Если бы хвост был умнее, то он вилял бы собакой».

Сделав после цитаты красивую актерскую паузу, она добавила:

— Но, у меня такое чувство, что собакой сейчас виляет НЕ ТОТ хвост.

— В каком смысле «не тот»? – заинтересовался Джейкоб.

— Не тот хвост, который обычно виляет этой собакой, — пояснила Олеа.

— Дорогая, мне кажется, ты попала в точку, — произнес Аллан Ван-Вирт.

— А я, — вмешалась Либби, — хочу выяснить, что происходит с этим международным ордером на арест Рене-Гюи. По крайней мере, я хочу понять, есть ли ордер.

Объявив об этом, техасская журналистка придвинула поближе ноутбук и погрузилась в дебри Интернета. Олеа задумчиво хмыкнула и занялась варкой кофе (после полуночи в кают-компании не было дежурного матроса, который занялся бы этим, и, если честно, то миссис Ван-Вирт предпочитала сама варить кофе – ей нравился процесс). Когда в очень изящной джезве произошло формирование должного слоя пены, Олеа торжественно и аккуратно переставила джезву на стол, и... В этот момент появился капитан Ном-Онг.

— Я прошу извинить, леди и джентльмены, у меня важное сообщение. Друзья с Пхукета передали, что тайские власти арестуют вас, мистер де Паларе, едва мы пришвартуемся.

— Так, — сказал Джейкоб Эвендж, — Надо уходить в Индийский океан.

— И что дальше? – спросил Аллан.

— Там видно будет, — ответил яхтсмен-профи, — но, я уверен в одном: нельзя, чтобы Рене оказался в тюрьме у кого-то из здешних гребаных раджей и шейхов.

— Точно! – согласилась Банни, — Надо двигаться на запад, обходить Суматру, и на юг, к австралийским Кокосовым островам. Там уже можно разбираться, что к чему.

— Больше тысячи миль, — сказал Ном-Онг, — Нам не хватит дизтоплива.

— Плохо, что яхта не парусная, — пробурчал Джейкоб.

— Нам бы все равно не хватило воды, — заметил капитан.

— Есть новости про ордер! – воскликнула Либби Портленд, и добавила, — о, черт!!!

Globe-Stringer ITV. Срочно! Сенсация!

«Мы включили морское пиратство в лист претензий, предъявляемых Рене-Гюи Паларе, поскольку есть все основания считать, что обстрел нефтепромысла «Udgma Oil Rigs» в индонезийском районе Ачех, на севере Суматры, проведен именно им». (Это цитата из заявления Интерпола — Интернациональной организации криминальной полиции).

*

Странно, не правда ли? Ведь ракетный обстрел Ачеха совершили андаманские пираты, обладающие тяжелой боевой техникой, а яхта «Coral Bird», на которой находится граф Паларе, это маленькое гражданское судно, а не ракетный фрегат. И конечно, на пресс-конференции, посыпались вопросы: на какие основания ссылается Интерпол? Будучи, фактически, загнан в угол, пресс-секретарь предъявил репортерам письмо, которое, по версии Интерпола, граф Паларе направил через интернет маркизу Карлу де Фонтвей.

*

Текст письма следующий: «Карл, откажись от того, что не твое, и пусть твой верблюд уберет морду, иначе сгорит и его нефть, и псарня, а от тебя останется только пыль».

*

Чтобы понять, о чем тут идет речь, надо быть в курсе династических раскладов Монако. Недавно трон Монако освободился вследствие гибели принца Герберта де Гримо-Алдо, который не оставил законных прямых наследников (по данным «Forbes», у него осталось несколько малолетних детей от разных женщин, но не признано юридическое отцовство). Светская пресса пишет, что трон получит маркиз де Фонтвей, племянник принца, но как сообщил источник в Коронной канцелярии, все не так однозначно. Если граф де Паларе, коронный маршал (это его наследственная должность), установит отцовство Герберта в отношении какого-либо из незаконнорожденных детей, то он имеет право объявить себя принцем-протектором, опекуном и регентом до совершеннолетия этого ребенка.

*

Некому арабскому царьку (имеющему экономическое влияние на маркиза де Фонтвей через банальные долги последнего) выгодно упрятать де Паларе за решетку, а лучше вообще убить при попытке сопротивления. Теперь – внимание: Интерпол давно под предлогом борьбы с мировым криминалом, выполняет грязные политические заказы ближневосточных авторитарных режимов. Это как раз один из таких случаев. Граф де Паларе до последнего времени выглядел далеким от политики человеком, с которым несложно провернуть подобный фокус. Но – внезапно все изменилось. Сначала граф расстреливает крупную военизированную корпорацию, причастную к смерти принца Герберта, а теперь сжигает нефтяные платформы, принадлежащие арабскому царьку.

*

Если понятным образом интерпретировать адресатов угрозы, содержащейся в письме Паларе, то окажется, что существенная часть угроз уже выполнена, а значит, за графа играет кто-то очень серьезный, причем играет тайно. Кто же? Оценивая и отбрасывая варианты, мы остановились на персоне Сео Ткабе, президента частично-признанной автономии Намиб-Овамбо, небольшой страны, между западом Намибии и Анголой. У Намиб-Овамбо есть дипломатические отношения лишь с одной европейской страной: Монако. Акт о признании был не так давно подписан принцем Гербертом. Эксперты утверждают, что эти отношения могут превратиться в реальное партнерство лишь при условии, что принцем Монако станет не Фонтвей, а Паларе. И тут картина становится понятной. Сео Ткабе был тесно связан с карибским лидером Хубо Лерадо. Тот, в свою очередь, был тесно связан с андаманскими пиратами и с конголезскими фалангистами. Сейчас в Намиб-Овамбо находятся основные базы тонтон-макутов Лерадо, а значит, у президента Ткабе сохраняются старые связи, о которых сказано выше. При этом, Сео Ткабе отлично ладит с Интерполом-2 (политической полицией ООН), и тут возникает странный расклад «криминалистический» Интерпол vs «политический» Интерпол-2. Некоторые эксперты уверены: трон Монако разыгрывается в шпионской комбинации Интерпола-2, и принц Герберт погиб не случайно. Оставайтесь на нашей волне.

Либби Портленд повернулась к Рене-Гюи де Паларе.

— Рене, что это за письмо? Ты ведь его не составлял, я права?

— Ты права, прекрасная моя, — он грустно улыбнулся, — я это не составлял. Я никогда не пишу в таком безобразном стиле, не говоря уже о содержании. Но кто мне поверит?

— Я тебе верю.

— Мы здесь все тебе верим, — добавил Джейкоб Эвендж и обвел взглядом небольшую компанию за столом, — я правильно говорю, друзья? Мы все верим Рене, так?

— Да, — лаконично ответил Аллан Ван-Вирт, а Олеа просто кивнула.

— Вы порядочный человек, сэр, – добавил капитан Ном-Онг, — а это главное.

Банни Эвендж щелкнула пальцами в воздухе:

— Я тебе тоже верю, железно. А из-за чего такая драка? Принц Монако, это так круто?

— Даже не знаю, как точно ответить, — сказал граф, — видишь ли, по конституции, власть принца не ограничена. Выборные органы являются по сути, лишь совещательными.

— Значит, абсолютная монархия, да? — спросила Либби.

— Да, милая, — граф де Паларе кивнул, — Мы последняя абсолютная монархия в Европе.

— Рене, — произнес Джейкоб, — если так, то, по-моему, тебе есть, за что драться.

— Коб, ты удивишься, но я даже не задумывался о борьбе за трон. Зачем мне это?

— Но, — заметила Олеа, — кто-то играет твоей фигурой, чтобы превратить тебя в принца-протектора. Видимо, выбран и тот киндер принца Герберта, который для этого нужен.

— Но я же сказал: я не хочу драться за трон!

— Судя по прессе, — ответил ему Аллан, — даже вопрос так не стоит: драться или нет.

— Да, увы, вероятно ты прав, — со вздохом, согласился граф, — какие у нас варианты?

— Надо идти на Мергуи, к пиратам, — твердо сказал Ном-Онг, — я там знаю кое-кого.

Рене-Гюи де Паларе отрицательно покачал головой.

— Я вам очень благодарен, кэп, но это не выход. Пираты – люди своеобразные. Вы не можете точно знать, что у них на уме. Вы все подвергнетесь риску из-за меня одного.

— Люди, которых я знаю, надежны, — возразил капитан, — и другого выхода нет, сэр.

— Другой выход есть, — ответил граф, — тот спасательный швертбот, что на корме.

— Рене, это безумие! – воскликнула Бонни Эвендж, — трехметровая скорлупка...

— Там есть парус, — перебил он, — вы отдадите мне сто литров воды, и три ящика сухих пищевых смесей. Мне этого хватит на целую вечность, а вы пойдете в Пхукет.

— Я тебя не оставлю! – заявила Либби, — если так, то делим вечность пополам.

— Нет, прекрасная моя, это слишком рискованно. Я не хочу, чтобы с тобой что-то...

— Вы оба спятили! – перебил Джейкоб, — пошли лучше к пиратам. Они нас не съедят.

— Не съедят, — согласился де Паларе, — но кто поручится, что они меня не продадут? Я полагаю, наш уважаемый кэп не верит в эту возможность, но пираты есть пираты.

— Стоп, друзья, стоп, — вмешалась Олеа Ван-Вирт, — давайте все обсудим спокойно.

 

2. Маленькая гималайская принцесса.

Кхумбу, западный Непал. Католический сиротский приют.

Сестра-хозяйка ворвалась в комнату падре-попечителя, находясь в таком возбужденном состоянии, что падре Иларио подумал, не напали ли буддистские экстремисты (здесь в прошлом часто случались подобные вещи, хотя нынешний падре уже этого не застал).

— Спокойно, спокойно, сестра Августина, — он говорил тихо и ласково, подняв обе руки в успокаивающем жесте, — что бы ни случилось, надо вести себя спокойно.

— Да, падре Иларио. Я стараюсь. Но... Но... — 40-летняя женщина запнулась, — я даже не понимаю, радоваться или беспокоиться.

— Это зависит от того, — мягко сказал он, — что именно случилось.

— Родственники крошки Элен нашлись! – выпалила сестра-хозяйка.

— Это же очень хорошо, — заметил Иларио.

— Да, наверное, это хорошо, — согласилась она, — Но... Но... Эти родственники какие-то странные. У них документы из какой-то спецслужбы и, по-моему, они вооружены.

— Вот как? А что же Иоганн, наш охранник?

— Они попросили нашу охрану не беспокоиться. И улыбались. Это немного страшно.

— Страшно? А ты позвонила в полицию?

— Нет, я хотела, но... Но... Они сказали, что не надо. И... и... я побоялась спорить.

— Если они вооружены, лучше с ними не ссориться, — согласился падре-попечитель, — я думаю, сестра Августина, ты поступила правильно. А где они сейчас?

— Они во дворе, играют с крошкой Элен. Ждут вас, падре.

— Хорошо, — сказал он, вставая из-за стола, — пойдем.

«Родственников» оказалась двое. Смуглый мужчина возможно мексиканец, и молодая симпатичная женщина, черная мулатка, у которой на руках сейчас сидела двухлетняя крошка Элен, девочка, привезенная полицией в приют год назад. Эти двое явно были профессиональными военными, но вели себя так спокойно, что ни дети, ни работники приюта не чувствовали никакой угрозы. Лишь приютский охранник выглядел слегка взъерошенным – видимо, понимал, что спокойствие «гостей» опирается на четкое представление о том, как надо обращаться с оружием. Не составляло никакого труда догадаться, что в длинных матерчатых чехлах, закрепленных на перевязи, на боку у каждого из «гостей», находится именно оружие – скорее всего, короткие автоматы.

Иларио собрался было как-то привлечь к себе внимание, но этого не потребовалось. «Мексиканец» стремительным шагом подошел к нему.

— Жоан де Маракайбо, майор спецотряда Эскадрона Охраны Короны Монако. Я прошу прощения, уважаемый падре Иларио, что мы прибыли, не уведомив заранее, но наши обстоятельства таковы, что требовались экстренные меры.

— А... Так сказать... Э... — произнес падре, — А... Какие-либо документы... Извините...

— Разумеется! – майор Маракайбо выхватил из внутреннего кармана своей полувоенной камуфляжной куртки лист плотной глянцевой бумаги с ярким гербом вверху, коротким готическим текстом в центре, и лиловой печатью внизу, и протянул падре-попечителю.

Коронное военное распоряжение

Граф Рене-Гюи де Паларе, коронный маршал, приказывает майору — виконту Жоану де Маракайбо, ехать в приют св. Себастьяна в Кхумбу, что в Непале, и доставить оттуда в нашу временную ставку на остров Пхукет принцессу Элен Гримо-Алдо де Бое, дочь и наследницу безвременно ушедшего от нас Герберта Гримо-Алдо де Бое, сеньора Реми, принца Монако. Добрых отцов, опекавших Ее Светлость, надлежит поблагодарить, и передать им на нужды святой обители тысячу золотых ломбардских соверенов».

Иларио прочел и поднял взгляд на майора.

— А... Так сказать... Э...

— Вот, — майор протянул падре-попечителю небольшой серебристый кейс, – я поменял ломбардские соверены на доллары, полагая, что вам так будет удобнее пользоваться.

— А... Да, конечно... А сколько это в долларах?

— Полмиллиона, — небрежно сообщил майор, — Вы не сочтете за неучтивость, если я вас попрошу пересчитать купюры и поставить роспись в этом формуляре. Наша коронная канцелярия бюрократична, как в любой стране... Второй экземпляр остается вам.

— Конечно-конечно, — ответил падре, открыв кейс и глядя на стандартные банковские упаковки, — и все же, и все же... А можно как-то удостоверить вашу личность?

— Тут я в некотором затруднении, падре, — майор развел руками, — мы спецслужба, и не носим с собой ID, такое правило действует во всех странах мира. Существуют особые предметы, по которым мы узнаем друг друга. У меня – вот такой...

Жоан де Маракайбо вытащил из-за отворота куртки пистолет жуткого калибра, скорее всего, древнего образца, но современного изготовления, и протянул его Иларио.

— ...Не беспокойтесь, он не взведен.

— Какой необычный... — произнес падре, осторожно беря в руки старинное оружие.

— Это 40-миллиметровый малый драгунский пистолет XVII века. Копия. Действующих оригиналов уже не осталось на свете. Я прошу вас прочесть дарственную надпись.

— А... Да... — Иларио повернул пистолет и разглядел черный готический текст: «Жоану, виконту Маракайбо, в знак искренней дружбы, принц Герберт».

— Жоан, — вмешалась мулатка, — я опасаюсь, что падре Иларио не знает нашу ситуацию. Пожалуйста, падре, прочтите эту короткую заметку. Вам станут ясны наши мотивы.

Иларио осторожно возвратил пистолет виконту и взял протянутую газету: экстренный «Chronicle» с сообщением о трагической гибели принца Монако в Южном Дарфуре.

— А... Да... Я вам очень сочувствую... Ваша миссия тайная, надо полагать...

— Нет, — Жоан Маракайбо покачал головой, — наша миссия открытая, и я просил ваших сотрудников не торопиться с вызовом полиции просто, чтобы не терять время. После нашего отъезда, я думаю, вам надо вызвать офицера полиции, и проинформировать об имевшем место событии. Кроме того, вам это будет полезно, чтобы без риска отвезти деньги в банк. Ведь в этих краях небезопасно держать такие суммы наличными.

— Да, да... — Иларио несколько раз кивнул, — вы правы. Но, я не подвергну вас лишнему риску? Вдруг, полисмены, не разобравшись, решат вас задержать?

— Они не посмеют, — ответил виконт де Маракайбо, — всего доброго, святой отец.

Через два часа маленькая научно-этнографическая экспедиция вылетела из Кхумбу (Непал) в Ил-Денис (Сейшелы) на довольно типичном для дальних мини-чартеров 12-метровом 5-местном тайваньском турбореактивном «Sino-Fanjet». Виконт Жоан де Маракайбо (он же — партизанский капо Жоа Рулета) достал из кармана радиотелефон вызвал некого абонента, и сообщил: «Привет, старый ниггер, мы отлично отдохнули! Встречай нас в пабе, расскажем, за кружкой пива!».

(Это означало: операция прошла успешно, мы улетели по плану, помощь не нужна).

Тем временем, крошка Элен начала устало зевать, и компаньонка «виконта Жоана де Маракайбо» — офицер Саманта из «лерадистского» спецназа полиции Агренды устроила девочку поспать: завернула в плед и поцеловала в нос для хороших снов.

— Чудесный ребенок, — прокомментировал капо Рулета, — ни черта не боится.

— Это потому, — ответила унтер-офицер, — что я добрая, ласковая и внушаю ей доверие.

— О! – партизанский капо округлил глаза, — А может, ты и этому Рене Паларе внушишь доверие? Это было бы блестяще! Я бы подарил тебе малый драгунский пистолет!

— Нет, Жоа. Я внушаю доверие детям. А взрослые испорчены всяко-разной социальной несправедливостью, так что ими занимайся ты. Кстати, откуда такой пистолет?

— Это не пистолет, Саманта, а китайский портативный гранатомет для пэйнтбола. Если точнее, то это китайская модель «Classic Army Mad-Bull». Наши суринамские коллеги придумали делать эти штуки в виде сувенирных пистолетов, и с боевыми гранатами.

— А дарственная надпись? – спросила она.

— Это, — капо улыбнулся, — была моя домашняя заготовка. Ты знаешь, у попа в какой-то момент возникло подозрение, что мы плохие ребята, торговцы детьми. Полмиллиона баксов, конечно, не очень укладывались в эту версию. На рынке приемных детей для бесплодных богатых родителей цены на порядок ниже. Но — возникло. И, как учит нас практическая психология, надо было немедленно подтвердить нашу с тобой легенду абсолютно нестандартным методом. Паспорт бы попа не убедил, а вот этот пистолет с дарственной надписью принца отмел его сомнения по поводу виконта де Маракайбо.

— А, по-моему, — заметила унтер-офицер, — он полностью поверил уже тогда, когда ты подсунул ему бумажки. Бюрократичность в глазах обывателя равна легальности.

— Отчасти, так, — согласился Жоа Рулета, — но не полностью. Судя по глазам, этот поп полностью поверил только тогда, когда я посоветовал ему заявить в полицию. Плохие ребята тоже могли бы сказать на прощание: «зови копов», но у обывателя существует стереотип: только хорошие ребята советуют собеседнику позвонить в полицию.

Саманта покивала головой и ласково погладила по щеке спящую Элен.

— Ты представляешь, детка, в каком идиотском мире мы все живем? Нет, ты совсем не представляешь... Ладно, не расстраивайся. Ты, хотя бы, принцесса. Тебе повезло.

— Это нам повезло, что девочку не пришлось воровать в Европе, — пробурчал капо.

— У Герберта осталось много детей, — заметила Саманта, – он метал генофонд везде, где ступала его нога. И неплохой генофонд, кстати. Чудак-человек. И зачем ему была эта уродская охота? Если бы он только снимал девчонок, был бы жив, и принес бы пользу человечеству. А так – портил биосферу, и в итоге был застрелен, как хомяк в амбаре.

— А на кого он охотился в Непале? – спросил Рулета.

— На йети, снежного человека. Но, не нашел. А вот горилл в Конго он нашел, и пуф...

— Так-так. В Конго – гориллы, в Непале – йети. Это что, мания убивать гуманоидов?

— Типа того, — согласилась унтер-офицер, — У принца было трудное детство. Его папа практиковал насилие в быту, и это сказалось на психике мальчика. Как по Фрейду.

— Понятно и без Фрейда, — сказал капо, — А граф Паларе, он как в этом смысле?

— Рене-Гюи де Паларе, судя по досье «Сюртэ», противник насилия, за исключением спортивного, вроде таэквондо, и он романтик, несмотря на то, что умен, образован и решителен. Вообще, по-дурацки получается: почему «несмотря на?». Почему, блин, считается странным, если умный, образованный и решительный парень — романтик?

— А вот это, Саманта, уже к Фрейду. Я так глубоко в теории не копался. Наша задача практическая: метнуть этого романтика в конкретную точку пространства-времени.

— Как раз, прибытие в эту конкретную точку меня беспокоит, — произнесла Саманта.

— Что беспокоит? Вечером мы будем на Сейшелах, а там мадагаскарская группа.

— Я не про наше прибытие, я про прибытие графа. У меня есть сомнения.

— Почему? Он зажат со всех сторон, кроме одной. Ему нет пути, кроме как к нашим.

— Он решительный парень, и он романтик, — напомнила девушка.

— Да... — согласился капо после длинной паузы, — это может стать проблемой.

— Почему проблемой, а не плюсом? – спросила она.

— Плюсом? – переспросил Жоа Рулета, — Ого! Знаешь, Саманта, это отличный ход!

Утро. Акватория Таиланда. Остров Пхукет и окрестности.

Яркий спортивный мото-дельтаплан сделал круг над морем. Пилот коснулся пальцем гарнитуры радиотелефона на ухе, вызвал некого абонента, и сообщил: «Алло, толстый ковбой! Я на старой танцплощадке в Пхукете, а ребят мало. Может, они пошли в бар?».

(Это значило: вместо того, чтобы осмотрительно обогнуть акваторию Таиланда, и уйти дальше на север, к Мергуи, яхта «Coral Bird», все же, не изменила маршрут и пришла в Пхукет, причем на борту нет кое-кого из экипажа, и кто куда исчез, пока непонятно).

Последствия неосмотрительности экипажа сказались, едва яхта «Coral Bird» вошла в 12-мильную зону. Корвет береговой охраны Таиланда приказал лечь в дрейф. Потом один офицер и восемь морпехов из патрульной команды перешли на борт яхты и педантично занялись там обыском. Что характерно: все они улыбались. На третьем часу обыска, эти улыбки уже раздражали экипаж яхты, состоящий из двух молодых людей – мужчины и женщины. Надо отметить, что к моменту захода в акваторию Таиланда, ни команды во главе с Ном-Онгом, ни четверых из шести пассажиров, на борту почему-то не было. А оставшиеся двое заявили о нарушении своих прав и отказались назвать свои имена.

Сейчас они сидели на топ-бридже под охраной двух тайских морпехов, и скучали...

— Вот, интересно, Либби, — сказал Джейкоб Эвендж, обращаясь к Банни, — если бы этим субъектам приказали нас расстрелять, они бы сделали это, тоже улыбаясь?

— Вообще-то, любимый мой Рене-Гюи, это не смешная шутка, — заметила она.

— Да, Либби, ты права... А знаешь, я вспомнил анекдот по теме. Секретарша заходит к боссу и говорит: «Сэр, там, в приемной субъект, он не назвал себя, но говорит, что вы должны ему тысячу баксов». Босс ее спрашивает: «Как выглядит этот субъект?», а она отвечает: «Сэр, он выглядит так, что, по-моему, лучше заплатить».

— Cool! — Банни хихикнула, — А знаешь, Рене-Гюи, я вспомнила анекдот совсем по теме. Плакат в кубрике крейсера: «Матросы! Пожалейте капитана! Вы утром на построении смотрите на одного дебила, а капитану приходится смотреть на три сотни дебилов».

Тайский офицер обернулся на жизнерадостный смех Джейкоба и, улыбаясь, спросил:

— Вы хотели что-то сообщить капитану?

— Нет, — Джейкоб тоже улыбнулся (еще шире, чем офицер), и покачал головой, — это мы рассказываем анекдоты. А у вас в Таиланде есть анекдоты?

— Анекдоты? – переспросил офицер, — смешные истории?

— Ну... яхтсмен-профи покрутил ладонью в воздухе, — смешные в широком смысле.

— В широком смысле? Вы на что-то намекаете? Возможно, лучше сообщить прямо?

— Нет, я объясняю, что анекдоты бывают разные. Например, абстрактные.

— Абстрактные?

— Да. Например: матрос подбегает к капитану и говорит: «Сэр! Наш якорь всплыл!». А капитан, нахмурившись отвечает: «Плохая примета, парень. Очень плохая».

— Якорь всплыл? – улыбка тайского офицера стала удивленной, — я не понимаю.

— В этом и смысл абстрактного анекдота, — пояснил ему Джейкоб.

— Ты начал с очень абстрактного, Рене-Гюи, — предположила Банни, — Вот, послушайте, офицер, это менее абстрактно. Парень в кафе кричит официанту: «Эй! У меня в чашке оказалась муха! Что это значит?!». Официант отвечает: «Пардон, сэр, но моя работа – подавать на стол, а не истолковывать приметы».

Джейкоб хихикнул, а тайский офицер, улыбаясь, покрутил головой.

— Наверное, у наших стран разные традиции. А мы можем с вами поговорить о деле?

— Да, можем, — сказал Джейкоб, — как только вы вернете наши мобильные телефоны и пригласите лоера международной экологической организации «Sea Shepard».

— Значит, вы морские экологи?

— Может, да, а может, нет, но об этом мы поговорим с лоером.

— Вы осложняете свое положение, — офицер, все так же улыбаясь, вздохнул, — На яхте находился террорист Рене-Гюи Паларе, разыскиваемый Интерполом, и его подруга по имени Либби Портленд. Я заметил, что вы называете друг друга этими именами, но в судовом сейфе есть только паспорта Джейкоба и Банни Эвендж, граждан Британской заморской территории Анквилла. Вы похожи на них. Но, у вас мобильные телефоны, записанные на Рене-Гюи Паларе из Монако, и Либби Портленд из Техаса, США.

— Ф! – Джейкоб фыркнул, — мало ли, на кого записаны наши телефоны.

— В судовом сейфе, — продолжил офицер, — найден акт продажи яхты, и в бортжурнале имеется подтверждающая запись. Рене-Гюи Паларе, предыдущий легальный владелец, продал «Coral Bird» Джейкобу и Банни Эвендж, за сто долларов. Это странная цена.

— И что? – флегматично спросила Банни.

Улыбающийся офицер выразительно прижал руку к сердцу

— У нас нет претензий к мистеру и миссис Эвендж. У нас претензии только к мистеру Паларе. Наше руководство опасается, что мистер и миссис, отказавшиеся назвать свои имена, это террорист Паларе и его подруга мисс Портленд. Если мистер, отказавшийся назвать свое имя, добровольно пройдет биометрию, и данные не совпадут с данными мистера Паларе, то мы извинимся и отпустим вас вместе с вашей яхтой.

— Добровольно не пройдет, — спокойно ответил Джейкоб, — а если вы примените ко мне насилие, чтобы снять биометрию, при том, что я ничего не сделал, а просто транзитом проходил через вашу акваторию, то я позабочусь, чтобы это попало в интернет.

— Зачем!? – воскликнул офицер, — Зачем вы все это делаете!?

— Мы ничего не делаем, — возразила Банни, — это вы делаете.

— Извините, — офицер успокоился, и сделал свою улыбку чуть-чуть грустной, — но нам действительно придется действовать силой. Я надеюсь, вы не будете сопротивляться?

— Ошибаетесь, я буду сопротивляться, так что, вам придется делать все по-взрослому.

— О, Будда Амитаба! – офицер утратил свою фирменную улыбку. — Зачем!?...

— Это как в абстрактном анекдоте про всплывший якорь, — весело сказал Джейкоб.

Вскоре, на острове Пхукет, некий турист, с мощной телескопической видеокамерой, засевший на возвышенности у берега, снял с пояса радиотелефон, включил вызов и, дождавшись ответа абонента, произнес такие слова: «Юл! Тут просто кошмар! Тут нарушают права экологов! Я закачал видео на блог. Посмотри! Пора вмешаться!»

Абонент, сидевший в открытом кафе на пляже, около лодочного пирса, ответил «еду», убрал телефон в карман. Залпом допил кофе, положил под чашечку несколько тайских денежных купюр и, пробурчав себе под нос: «Ну, погнали...», двинулся к небольшому пластиковому катеру с вымпелом, изображавшим белого кита на черном поле. Парень, китаец, сидевший рядом на пирсе и болтавший с компанией парней и девчонок, сразу повернулся к подошедшему персонажу, и спросил:

— Что шеф Фоске, надо ехать туда, где копы прихватили яхту, я угадал?

— Сто процентов, Ча-Фан. Ты, наверное, телепат.

— Я не телепат, шеф Фоске, — ответил китаец, заводя мотор, – я просто общительный, а ребята на пирсе уже знают: там копы поймали террориста, который ночью разбомбил Куала-Лумпур и Ачех. Шеф Фоске, а ты, можешь отмазать этого террориста от копов.

— Не совсем так, Ча-Фан, — ответил адвокат-эколог, устраиваясь на сидении, — реально, парадокс в том, что отмазываться будут копы, и на некотором этапе мы им поможем.

Через полчаса, этот катер, лихо прыгающий по слабым волнам, возник в поле зрения наблюдателя с корвета береговой охраны Таиланда. Двое задержанных с яхты сейчас находились на борту корвета, а с Джейкоба принудительно сняли данные биометрии.

...Когда катер приблизился к корвету на полста метров, дежурный морской пехотинец поднял штурмовую винтовку и крикнул в мегафон:

— Сюда нельзя! Полицейская операция!

— Стоп, — сказал Юл своему водителю, а затем включил мегафон, — Это Юл Фоске, лоер международной экологической организации «Sea Shepard». Мне известно, что корвет захватил экологическое судно, и волонтеров экологического движения. Я предлагаю капитану добровольно допустить меня на борт корвета. В противном случае, служба правовой поддержки «Sea Shepard» начинает процедуру предъявления всем офицерам корвета обвинений в международном морском пиратстве.

— Послушайте! – крикнул капитан, появляясь у борта, — Это недоразумение! Мы лишь задержали двоих для выяснения личности, а яхту мы задержали потому, что по нашим данным на ней находился Рене-Гюи Паларе, разыскиваемы Интерполом.

— Наши волонтеры живы или нет? – поинтересовался Фоске.

— Конечно, они живы, с ними все хорошо. После проверки биометрии, мы их отпустим. Точнее, мы их отпустим, если не окажется, что мужчина, это мистер Паларе.

— Если с ними все хорошо, то почему вы не допускаете меня к ним?

— Ладно, я вас допускаю, — сказал капитан, поняв, что иначе будет хуже.

Капитан (простой парень) считал, что недоразумение разрешится, едва адвокат увидит невредимых задержанных. Какая наивность...

— О, ужас! – воскликнул Фоске, — Что с вашими руками? Вас пытали?

— Э... — яхтсмен-профи поднял запястья, чтобы были видны следы от захватов. Ранее два тайских морпеха держали Джейкоба Эвенджа, чтобы снять отпечатки его пальцев, и вот, результат – вроде бы, по жизни, мелочь, а с точки зрения права все иначе...

— Капитан, — холодно произнес Фоске, — вам известно, что пытки незаконны?

— Слушайте... — начал тот, — никакого вреда здоровью...

— Вы считаете, что пытки без вреда для здоровья допустимы? – перебил адвокат.

— Нет, но... Но... Это ведь не пытки. Мы хотели только...

— Мистер Фоске, — вмешалась Банни, — спросите у капитана, где остальные.

— А сколько вас было? И, назовите ваше имя, пожалуйста.

— Банни Эвендж. А это мой муж, Джейкоб Эвендж. Мы с острова Анквилла. Всего на «Coral Bird» было десятеро. Четверо, это экипаж, а из пассажиров — канадский доктор философии Ван-Вирт с женой, затем граф Рене-Гюи Паларе, и Либби Портленд, она журналист программы «Open-Lifestyle». Остались только мы с Джейкобом.

— Где остальные люди, капитан? – мгновенно отреагировал Фоске.

— Остальные? Но, когда мы задержали яхту, на ней были только вот эти двое! И они по непонятной причине отказались себя назвать...

— Минутку! — встрял Джейкоб. – Мы вам предъявили паспорта и документы на яхту!

— Капитан, это правда? – резко спросил адвокат.

— Нет! Они не предъявили! Мы сами нашли эти документы при обыске.

— Да? – ехидно произнесла Банни, — А зачем вы угрожали нам и требовали от Джейкоба, чтобы он признался, что он граф Паларе?

— Что за чушь! – возмутился капитан.

— А ваш запрос на биометрию? – спросил Джейкоб, — покажите лоеру запрос!

— Зачем?

— Затем, что вы хотели доказать, что я – это граф Паларе.

— Нет! Я хотел просто проверить. Вы вели себя очень подозрительно.

— Капитан, — медленно произнес Фоске, — Вы написали на запросе с биометрическими данными мистера Джейкоба Эвенджа имя Рене-Гюи Паларе, это так?

— Да, но я написал это только на предмет проверки.

— Только на предмет проверки... — медленно повторил Фоске, — И следы пыток на руках мистера Эвенджа тоже, вероятно, элемент проверки, и исчезновение восьми человек...

Капитан корвета хотел что-то возразить, но в этот момент в рубке появился радист, и протянул ему трубку служебного радиотелефона. Капитан приложил трубку к уху, и произнес что-то на тайском... Потом еще что то произнес... Потом вышел из рубки, и вернулся только через четверть часа. По его лицу было видно, что дела его плохи. До начальства береговой охраны уже добежало эхо от трансляции в интернет.

— Спокойствие и только спокойствие, – мягко сказал адвокат-эколог, — сейчас нам надо разобраться в ситуации. Я вижу, капитан, что вы порядочный человек. Следовательно, противоправные действия совершены вами под влиянием заблуждения. Иначе говоря, некто, и мы с вами сейчас установим, кто именно манипулировал вами. Скажите, вы общались с сотрудниками международной криминальной полиции Интерпола на счет мистера Паларе и этой яхты?

— Да, разумеется, я общался.

— О! И они вам сказали, что мистер Паларе — террорист, и на яхте его сообщники?

— Да, они сказали именно так.

— О! Мы в полушаге от истины! А имена и должности этих сотрудников Интерпола?

— У меня все записано, — ответил капитан корвета, и на его лицо вернулась фирменная тайская улыбка, — вот, это запись телефонограмм, там в начале — имена и должности.

Вторая половина дня. Андаманское море. Нейтральные воды.

Очень сложно выразить словами ощущения людей, оказавшихся в открытом море на миниатюрном парусном кораблике. Синевато-серое волнистое пространство кажется безграничным, бесконечным, всепоглощающим. Добавьте еще сто похожих эпитетов. Отличие двухместного мини-швертбота состоит в том, что он абсолютно открыт. Нет никакого убежища, даже условного (вроде брезентовой рубки). Из-за этого возникает парадоксальный эффект: пространство моря и неба давит на человека своей пустотой.

Прошли уже почти сутки с момента, как мини-швертбот ушел на северо-запад от яхты «Coral Bird». За кормой осталось более двухсот километров, но из-за отсутствия любых ориентиров, сейчас казалось, будто маленькая парусная лодка торчит на одном месте. Либби Портленд, устав смотреть на волны, улеглась на дне швертбота в позе эмбриона, закрыла лицо ладонями, чтобы ничего не видеть и тихо сказала:

— Рене, я немного побуду так, ладно?

— Конечно, прекрасная моя. Все как ты хочешь. Извини, что не отговорил тебя.

— Рене, милый, ты никогда бы не смог отговорить меня.

— Почему?

— Потому, что... Просто, я хочу быть с тобой. Всегда, понимаешь?

— Э... Но, это опасно...

— И только? – спросила она, — Других причин нет?

— Других причин нет, Либби, но опасность нешуточная.

— Плевать, — сказала она, — Просто, я немного раскисла. Но сейчас это пройдет. Только, знаешь, мне нужна хорошая музыка. У нас ведь есть радио, верно? Давай...

Через три часа. Там же (с учетом пройденных за это время 15 морских миль)

На востоке, на фоне уже заметно темнеющего небосклона, появилось чуть заметное пятнышко. Оно быстро росло, обретало форму, а затем и звуковой фон: что-то вроде жужжания крупного насекомого. Еще через несколько минут стало видно, что это – маленький необычный самолет, который, как будто, начал взлетать, но передумал, и в результате теперь скользит над поверхностью моря, почти касаясь невысоких волн.

— Моторный дельтаплан, — хрипло произнес граф де Паларе.

— Дельтаплан? – тихо переспросила Либби, — Так далеко от берегов?

— Получается, что так.

— Нас заметили, да, Рене?

— Скорее всего, да. Вопрос: кто это?

Дельтаплан с плеском шлепнулся на брюхо в ста метрах от них, и подкатился почти к самому швертботу. В прозрачном фонаре кабины открылась боковая створка, и оттуда высунулся темнокожий парень в лимонно-желтой майке.

— Привет! Меня зовут Хотео. Вас подвезти, а?

— Куда? – удивленно спросил граф.

— На Сейшелы, — ответил тот.

— На Сейшелы? Это же почти противоположный край Индийского океана!

— Да. А что тут такого? Через Индийский океан ходил еще Александр Македонский.

— Это верно, но... Вообще-то мы собирались идти по другому маршруту.

— Ха! Вы хотели обогнуть Суматру и уйти на юг, к островам Кокос, да, граф Паларе?

— Вы меня знаете?

— Да. И мисс Портленд я тоже знаю. Вообще-то я вас искал. Кстати, если бы я работал на Интерпол, или прямо на вашего конкурента, то наша встреча выглядела бы иначе.

— Это понятно, — согласился Паларе, — Но почему вы нам предлагаете помощь?

— Я вам по дороге объясню. На ваш швертбот мы посадим дублеров. У меня с собой двое покладистых ребят... — пилот вытащил из кабины две человеческие фигуры и пояснил удивленному графу, — Они из секс-шопа, надувные, почти ничего не весят, но с воздуха смотрятся, как настоящие. Сюрприз для утренней авиа-разведки противника.

— Вы думаете, Хотео, что... Э... Противник сможет найти швертбот в открытом море?

— Море большое, — ответил пилот, — Но дилетанты обычно ходят по накатанным трассам. Извините, но вы с мисс Портленд дилетанты. Я вас вычислил, значит, противник тоже сможет вычислить. Просто, я узнал раньше, потому и успел раньше.

— Кто вы? – тихо произнесла Либби, — на кого вы работаете?

— Это просто. Я работаю на ассоциацию союзников Сео Ткабе. А сейчас, пожалуйста, привяжите дублеров покрепче, чтоб никуда не делись, и переходите ко мне. Время...

— Вы уверены, что на вот этом можно долететь до Сейшел? – спросил Паларе.

— Это «Dagon-13», у него запас хода три морских кило-мили. Так-то, мистер граф...

Пилот приступил к объяснениям сразу после взлета, и после предложения пассажиров обходиться без «мистеров» и «графов», в первобытном стиле туристического яхтинга.

— ...Короче, ситуация такая, — начал Хотео, — Наши влепили арабскому царьку в самое больное место. А маркиз, от ужаса, что ты, Рене, сожжешь его заживо в топке парохода, забыл про казино и удрал аж в Америку, в Мичиган. Кстати, как коренной монакский маркиз может стать игроманом? Я думал, у вас у всех там иммунитет к этому делу.

— Обычно так и есть, но бывают исключения. Карл де Фонтвей — одно из них. А скажи, Хотео, кто от моего имени сочиняет тексты и устраивает теракты?

— Вот, не знаю. Это разработка не нашего отряда. Но сделано качественно. Вот. А самое смешное, как твои ребята вместе с нашими поимели Интерпол. Есть адвокат-эколог с Адриатики, зовут Юл Фоске. Он устроил так, что капитан тайской береговой охраны в прямом эфире вымазал Интерпол дегтем и обвалял в перьях. Умные люди уже сказали: теперь ООН натравит свой Интерпол-2 на этот Интерпол. Кино и самураи!

— Хотео, – вмешалась Либби, — а принца Герберта убил комиссар Интерпола-2?

— Вот, не знаю. Меня там не было. Но, скорее всего, принца убило при артподготовке.

— Ладно, — сказал граф, — А как твои командиры намерены договариваться со мной?

— Так, по товарищески, чтобы всем было выгодно. А деталей я не знаю.

— Ладно, — повторил Паларе, — А ребенок, наследник Герберта по крови?

— Так, есть ребенок, — ответил пилот, — ты разве не в курсе?

— Нет. Мы на швертботе не смотрели новости.

— Мы слушали музыку, — добавила Либби.

— Так не проблема посмотреть сейчас, — сказала Хотео, — там сзади на полке ноутбук.

Euro-news TV

Большая игра вокруг маленького Монако.

Казалось бы, о какой борьбе за власть может идти речь в самой миниатюрной стране Европы, маленьком средиземноморском курорте площадью 2 кв. км с населением 33 тысячи жителей? Многие вообще считают Монако провинцией Франции, чем-то вроде свободной экономической зоны для казино Монте-Карло и гонок «Гран-при Монако».

Но – давайте посмотрим на роль этой маленькой страны в Европе и в мире.

Монако — полноправный член ООН, ОБСЕ и Совета Европы.

Монако имеет полноценные дипломатические отношения с 70-ю государствами.

Монако — это страна пребывания главного офиса Международной гидрографической организации (мирового центра морской картографии и навигационной техники).

И при этом Монако – практически, абсолютная монархия!

Те, кто с оттенком юмора говорят «ВВП Монако всего миллиард долларов», напрасно забывают о том, что это, фактически, годовой доход одной семейной корпорации.

Те, кто также с юмором сообщают, что в вооруженных силах Монако всего 80 человек, просто наивны. Официальная армия Монако, это лишь декорация, за которой, как мы теперь знаем, скрывается «Эскадрон Охраны Короны», военная спецслужба, имеющая разветвленную агентуру, и прекрасно вооруженные и обученные боевые отряды.

Хотите знать больше? Нажмите гиперссылку.

Смотрите также:

— Кто знает правду о причинах и целях ночной войны в Малаккском проливе?

— Когда ООН начнет операцию против тоталитаризма на Сан-Томе и Принсипи?

— Какие планы строит король-людоед непризнанной Эненкио — Микронезии?

— Откуда на Японию и Корею обрушился кокаиновый шквал «фито кока»?

— Что такое Пиратская Тортуга – рекламный трюк или островная империя?

— Даст ли банк ЕС деньги на восстановление взорванного аэропорта на Мальте?

— Где «комиссар — мясорубка» нанесет новый «биосферный» удар?

 

3. Любая армия – это террористическая группа.

Полдень. Центральная Африка. Ог-Ндэле. Биосферный резерват Баминги.

Наблюдение за сексом жирафов в условиях дикой природы возбуждает. Возможно, это правило не общее, но в данном частном случае, оно действовало. В результате, поездка комиссара Зауэра с Беатой Мидгем на маленькие озера в саванне у восточного притока Шари-ривер, привела обоих на живописный каменистый берег одного из таких озер. В смысле условий для секса, каменистый пляж далек от идеала, и даже от элементарного комфорта, зато кремнисто-известковая вода биологически нейтральна. В Центральной Африке это важнее, чем комфорт (кто был там – тот понимает, о чем речь).

...Стэн вылез из воды и приступил к своим должностным функциям: включил ноутбук, получил свежие электронные письма, а затем открыл подборку новостных сайтов. Беата продолжала плескаться в озере недалеко от жирафов: примерно 10 шагов, но грациозные животные не пугались. Сделав из этого выводы, Беата выбралась на берег и сообщила:

— Стэн, я совершенно уверена, что тут на них не охотятся.

— По-моему, — ответил он, — это было ясно заранее. Правительство Ог-Ндэле решило не допускать охоту на редких животных, а методы у этого правительства жесткие. Было бы неплохо, если бы они при этом не впутывали меня в свои мероприятия...

— Как это? – удивилась голландка, — Ты же комиссар ООН по этим резервам.

— Да, я комиссар, — он хмыкнул и повернул к ней экран ноутбука, — вот, прочти.

— Прочесть вот это... Уф... «Комиссар — мясорубка», это про тебя?

— Ты удивишься: ответ утвердительный.

— Но, ты ведь никого не убивал после того единственного рейда в Дарфур.

— Это ты так думаешь, — сказал он, — а аналитическая пресса пишет, что я, под предлогом защиты биосферы, расчищаю дорогу некому претенденту на трон Монако. И попробуй, докажи, что это не так. На меня вешают даже ночную войну в Малаккском проливе.

— Не обращай внимания, – посоветовала она, — нет резона отвечать на дурацкие сплетни. Лучше, скажи, зачем ты отправил Клауса на Мадагаскар? Что там за проблемы?

— Я отправил Клауса на Мадагаскар?

— Ну... — девушка сосредоточенно почесала коленку, — Я думала, что ты, ведь ты его босс.

— Честное слово, Беата, я впервые слышу о проблемах на Мадагаскаре по нашей линии, и только после твоих слов задумался о том, что Мадагаскар, формально включен в сеть африканских тропических биосферных резервов. А ты говорила об этом с Клаусом?

— Да. Откуда бы я иначе узнала?

— Понятно... Ладно, с этим я разберусь по возвращении на Берег Скелетов. Кстати, ты выяснила на счет рейсов на послезавтра?

— Да. Я заказала места на прямой рейс из Нгнг в Скеко на восемь вечера послезавтра. Я сейчас могу проверить, подтвердила ли авиакомпания... — девушка быстро порылась в карманах своей любимой полевой куртки. Вытащила палмтоп, набрала адрес, логин и пароль, и сообщила, — Все ОК. Послезавтра в 20:00 с центрального поля мотодрома.

— А что за авиакомпания?

— Называется «Трансэкватор». Мне посоветовал Клаус. У него там работает подружка. Представляешь, мой братик уже успел завести подружку в Скеко-тауне.

— Очень интересно. Я рад за него. А как зовут эту счастливую девушку?

— Тали, — ответила Беата, — Она очень колоритная. Клаус прислал мне несколько видео-клипов. Я думаю, он не будет возражать, если я тебе их покажу. Там никакого интима, братик вообще стеснительный. Так, ты хочешь посмотреть?

— Еще бы, после такого анонса! – Стэн энергично кивнул и вдруг, у него в мозгу ярким блеском вспыхнула внезапная догадка, — ...А Клаус с ней полетел на Мадагаскар?

— Да, — Беата кивнула и улыбнулась, — Ну, теперь смотри, я включаю клип.

И Стэн стал смотреть. Даже на маленьком экране палмтопа, он с легкостью узнал Тали Варао, девушку с множеством лиц. Дикую юную скво партизанского капо Жоа Рулета, взятую, якобы, из первобытного племени в сельве Ориноко... Решительную молодую женщину — военно-морского пилота Пиратской Тортуги, участницу сюрреалистической войны за острова Игуана и Аклин – восточные Багамы... Профессионально летающую активистку морского международного экологического патруля «Sea Shepard»... Теперь, подружку лейтенанта Интерпола-2... Что-то это значило. Что-то серьезное.

Намиб-Овамбо – Мадагаскар.

Немного угловатый 9-метровый турбовинтовой самолет конфигурации «утка», легко оторвался от короткой полосы резервного военного аэродрома, и взял курс на восток. Первый (и в данном случае единственный) пилот Тали Варао, ткнула кнопку связи с салоном и, подражая тону образцовой стюардессы, объявила.

— Леди и джентльмены! Вас приветствует авиакомпания «Трансэкватор». Наш самолет, образца 1981-го года, разработка «Old Man's Aircraft Company» (OMAC), Невада. Этот самолет построен в Намиб-Овамбо по западному образцу, без нарушения «copyright», поскольку компания – разработчик исчезла, не оставив правопреемников...

— Ты в каждом рейсе будешь читать юридическую лекцию? – шепнул сидящий рядом, в кресле второго пилота, лейтенант Интерпола-2 Клаус Мидгем.

— Да, — ответила Тали, прикрыв микрофон ладошкой, — Сенат Овамбо решил, что имидж «Трансэкватора» среди туристов из ЕС, США, Канады и Австралии зависит от нашей законопослушности по их тупым долбанным европейским понятиям...

— Я голландец, из ЕС, — напомнил Клаус.

— Ой, извини, я не хотела тебя задеть. Я тебя потом лизну в ухо, — девушка подмигнула лейтенанту, сняла ладошку с микрофона, и продолжила, — Мы выполняем рейс Берег Скелетов (Намиб-Овамбо) — Анкифи (Мадагаскар), протяженностью 3500 километров, Время в пути 7 часов. В полете вам предлагается кофе, он в левом термосе, и чай, он в правом термосе, и таблетки от дискомфорта, они в коробке с зеленым крестиком. Для курящих предусмотрена кабина экипажа, а в салоне не курят. Спасибо за внимание.

В 5-местном салоне расположились: овамбский сенатор Нге Динко, референт сенатора, девушка — химба по имени Кесе, и агрендский бизнесмен Йаго Кортес, переехавший с семьей в Овамбо (то ли на время, то ли на совсем), а также два сенаторских гвардейца.

— У! – произнес сенатор, — Скажи, Йаго, почему твои друзья стали делать у нас такой медленный самолет? Вот, тайваньцы, японцы и бразильцы делают самолеты, которые летают в полтора раза быстрее, а размер такой же.

— Причин четыре, — ответил Йаго, — первая, не самая главная: лицензия.

— Мы бы с этим разобрались, — буркнул Нге Динко.

— Да. Я сказал: это не самая главная причина. Вторая причина важнее: это сложность технологии. Нужны более дорогие машины и материалы, и к работникам надо будет предъявлять более высокие требования, а это не очень хорошо.

— У... — сенатор кивнул.

— Третья причина, — продолжил агрендский бизнесмен, — связана со второй. Как ты не крути, а самолет получится намного дороже, чем этот. И топливо ему нужно дорогое, потому что хорошо очищенное, и запчасти и много чего еще.

— У-у... — сенатор снова кивнул, — А что четвертое?

— Четвертая причина, уважаемый Нге, это безопасность. Если заглохнет мотор...

— У!!! – Нге Динко ударил кулаком по колену, — Нельзя так говорить, когда летишь!

Йаго Кортес улыбнулся.

— Нельзя говорить, если летишь на быстром тайваньском, японском или бразильском административном самолете. Если у него заглохнет мотор, это жопа.

— У! А на этом, вашем медленном самолете — не жопа, ты на это намекаешь?

— Не жопа, — подтвердил агрендец, — Потому что он может планировать без движка. Это свойство, от которого приходится отказаться, если гонишься за скоростью.

— Нет, ты путаешь Йаго. Есть маленькие бугабукско-колумбийские самолеты «Vergelt», которые прошли боевой тест в Дарфуре. Они и быстрые, и могут планировать. Вот, на Мадагаскаре я на них посмотрю, и закажу такие же, если мне понравится.

— Все правильно, — согласился Йаго Кортес, — но этот фокус получается только с очень маленькими, очень легкими самолетами, которые легче даже, чем мото-дельтаплан.

— У! — сенатор повернулся к девушке-референту, — Кесе! Почему так получается?

— Это физика полета в природе, — ответила она, — есть даже объяснение в интернет.

Нге Динко нахмурился, несколько раз кивнул и объявил агрендскому бизнесмену:

— Да! Я понял! Это натурфилософия. Нельзя сразу захапать все. Можно или все, но постепенно, или сразу, но что-то придется бросить. А самолет, на котором мы летим, дешевле, чем тайваньский, во сколько раз?

— В двадцать, — ответил Йаго.

— В двадцать? У! – сенатор снова повернулся к референту — Кесе, объясни.

— Это, — ответила девушка, — просто цена за самую высокую дальность и скорость.

— Я понял, — заключил сенатор, — теперь, Йаго, давай поговорим про Монако.

— Давай, — согласился агрендец, – но, надо позвать сюда Клауса.

— Да! – Нге Динко похлопал по плечу одного из своих гвардейцев, — Туту, иди в кабину пилотов, смени там стажера Клауса. Пусть он идет сюда. Есть разговор. А ты можешь покурить, и поучиться водить самолет, если Тали разрешит. Только, смотри, веди себя тактично, а то она стукнет тебя по голове, и будет права. Ясно?

— У! – лаконично ответил дюжий сержант гвардии, и направился в кабину.

Ночь. Центральная акватория Индийского океана. Борт «Dagon-13», незарегистрированный рейс Андаманское море – Сейшелы.

Пилот Хотео ткнул пальцем в навигационный экран.

— О! Через час мы будем подлетать к Мальдивам. Они ночью сверху вообще классно смотрятся! Как созвездие, упавшее в море! Атоллы, кораблики, все светится! Вау!

— Пожалуйста, тише, — попросил Рене-Гюи де Паларе. Понимаешь, Либби заснула.

— А-а! – тихо сказал пилот, — Тогда переходим на шепот, точно?

— Да, — прошептал граф, — И, я бы хотел кое-что обговорить, пока Либби спит.

— Чисто мужской разговор, так Рене?

— Так. Я рад, что твои объяснения хорошо подействовали на Либби. Ей надо хотя бы немного поспать. Но для меня все это не очень убедительно.

— Спрашивай, – предложил Хотео, — я отвечу про все, что знаю по этому поводу. Это не потому, что я люблю поболтать, хотя я люблю, а потому что у меня такая инструкция.

— Если ты не возражаешь, — продолжил Паларе, — я попробую кратко пересказать то, что понял из твоего рассказа, а ты меня поправишь, если я где-то ошибусь.

— Годится, — пилот кивнул.

Граф потер ладонями виски, чтобы сосредоточиться и начал пересказ.

— Мы летим в режиме радиомолчания, чтобы нас кто-нибудь не перехватил. Во второй половине дня мы оказываемся на неком сейшельском островке. Туда же приедет некая группа, с двухлетней девочкой по имени Элен, дочерью принца Герберта. На этот же островок приедет Эркю Фиетри, старший офицер полиции Монако, которого, якобы, я пригласил на Мадагаскар, а с Мадагаскара на этот островок его переправит ваш моряк, якобы, действующий по моему распоряжению.

— Поправка, — сказала Хотео, — я не говорил, чей это моряк.

— Ладно, — согласился граф, — Не важно, чей моряк. Дальше, на островке возможны два варианта. Первый вариант: Мы все вместе приезжаем на Мадагаскар, и я перед прессой объявляю себя принцем-протектором при Элен. Второй вариант: я тихо передаю Элен офицеру Эркю, он с ней возвращается на Мадагаскар, и оттуда — в Монако. Во втором варианте, мы с Либби выходим из игры и отправляемся, куда хотим.

— Выбор варианта за вами, – уточнил Хотео.

— Выбор за мной... — задумчиво произнес Паларе, — но, если я выберу второй вариант, то возможен несчастный случай. Кажется, это обычный прием спецслужб по отношению к людям, которые вне игры, но слишком много знают.

— Зачем? — искренне удивился Хотео, — Ведь, после того, как будет найден другой регент, сценарий по которому все происходило, станет, как выражаются политики, «договорной истиной». Альтернативная версия событий, которую ты можешь изложить впоследствии, заинтересует только издания, специализирующийся на мировых масонских заговорах и зеленых человечках из соседней галактики. Но, если ты опасаешься эксцессов со стороны спецслужб, то кто мешает тебе, аристократу и маршалу Монако улететь к себе на родину вместе с офицером Фиетри и девочкой? Это будет выглядеть очень естественно.

— Но Интерпол арестует меня в аэропорту на Мадагаскаре, или по прибытии в Европу.

Хотео покивал головой.

— Все верно, Рене. По сценарию игры, агенты Интерпола попытаются арестовать тебя в мадагаскарском аэропорту. Но им доступно объяснят, что они неправы. Этот сценарий включен в любой из вариантов. Какой бы вариант ты не выбрал, эта сцена произойдет.

— Весь мир театр, и люди в нем актеры... — невесело констатировал граф, — знаешь, это написал Шекспир 400 лет назад.

— В «Гамлете»? – спросил пилот, — Там где, «быть или не быть»?

— Нет, в комедии «Как вам это понравится».

— Ух, ты! Я даже не знал, что такая есть.

— В общем, Хотео, это не самая удачная вещь Шекспира. Но фраза о театре гениальна. Впоследствии, Моэм создал гениальный роман «Театр» на основе одной этой фразы.

— Да, Рене, афоризмы – это сила!

— Сила... — Граф хмыкнул, — Слава... Величие... Бумажные тигры. Ярмарочные куклы. Позолоченные гнилушки. Это я не об афоризмах. Это я о вашем первом варианте.

— Ты опасаешься стать марионеткой? – предположил Хотео.

— Да. Разве принц микро-страны может стать чем-то другим?

— Еще как может! Вот, Одиссей, принц Итаки.

— Это миф, — заметил Паларе.

— Ага. Но, мифы на пустом месте не рождаются. Я не просто так вспомнил Одиссея. Я прикинул, что есть между тобой и им какое-то сходство, или вроде того.

— Какое сходство?

— Такое. Умный и волевой лидер маленькой морской страны может очень многое, если лидеры соседних больших стран — безвольные дебилы. Это если кратко.

— Гм... Хотео, если даже предположить, что я такой замечательный... Скажи: если я не намерен быть принцем-марионеткой, то на кой черт я нужен твоим боссам?

Возникла пауза. Было слышно только, как жужжит пропеллер за кормой. Потом пилот громко вздохнул и произнес.

— Тут такое дело, Рене. Мои боссы, не из США, Британии или Франции, а из маленьких стран. Лидерам больших стран нужны в маленьких странах только марионетки. А вот лидерам маленьких стран, наоборот, нужны в маленьких странах независимые люди, с которыми можно надежно договариваться. Нужны независимые люди, у которых есть собственная воля и собственные цели. Нужны люди, которые не продаются. Во как.

— Интересная мысль, — пробурчал граф, — но фантастическая. Лидеры больших стран не потерпят своеволия мелких соседей. И, все решится, если не деньгами, так силой.

— Лидеры больших стран, — спокойно ответил Хотео, — живые люди. И жизней у них не девять, как у волшебной египетской кошки, а ровно одна. Биологический факт. Вот.

Снова возникла пауза. Граф Паларе покачал головой.

— Знаешь, Хотео, такими вещами я точно не намерен заниматься.

— Это нормально, — ответил пилот, — Партнерство, понимаешь? Кооперация. Разделение труда. Человеку лучше заниматься тем, к чему у него склонность. По-моему, так.

— Все равно получится, по смыслу, что мы в одной террористической группе.

— Если так, Рене, то каждый янки в одной террористической группе с армией США.

— Гм... Почему армия США, это террористическая группа?

— Потому! Любая армия – это террористическая группа. В этом ее главный смысл!

Несколько позже. Запад Индийского океана. Ранний вечер. Сейшелы Атолл Астов. (300 км от Мадагаскара).

Как уже говорилось ранее, Астов, это необитаемый атолл, (если точнее, то холмистый коралловый остров) размером 5 км, с мелководной лагуной в тысячу гектаров. В этой лагуне днем бросила якорь 30-метровая яхта-галеон модели «Glass Hind» (эта модель появилась недавно, но уже была оценена любителями). Конкретно данный экземпляр назывался «Green Guard» и принадлежал одной из групп радикальной экологической организации «Sea Shepard». Заход «Green Guard» на Астов был согласован с властями Сейшелов. Цель захода: «отработка техники общественного экологического морского контроля с использованием любительских летательных аппаратов». Таким образом, в приводнении моторного дельтаплана (точнее свифтплана) около яхты-галеона в лагуне Астов являлось легальным действием, не нарушающим суверенитет Сейшелов. Правда,

сейшельские власти не знали, что этот свифтплан типа «Dagon-13» летел с другого края океана, и что на его борту — граф Рене-Гюи де Паларе, разыскиваемый Интерполом...

Граф и его подруга Либби Портленд были встречены на борту «Green Guard» отчасти — экипажем, который недавно появлялся на острове-атолле Астов не вполне легально, с целью тест-драйва «дискайта», но (можно сказать) также и с целью разведки. То были капитан-лейтенант Квен фон Грюн, лейтенант-инженер Сэти Кусто, яхтенный эксперт Йуки Сноу, и министр агрендского кинематографа Чиа Илкли. В комитете по встрече присутствовали также десяток коммандос Намиб-Овамбо, старший офицер полиции Монако, полковник Эркю Фиетри, партизанский капо Жоа Рулета и агрендский офицер Саманта (последняя — с ребенком на руках).

Разговор начала именно Саманта.

— Добро пожаловать на борт, маршал де Паларе! Добро пожаловать мисс Портленд. Я не знаю придворного этикета, так что объясняю просто: вот эту маленькую красотку зовут Элен. Она дочь принца Герберта, родившаяся в Непале. Историю, как Элен оказалась в приюте для сирот, вы можете прочесть в файле-досье Интерпола-2. Наша группа путем всяких действий получила это досье, и мы передали копию полковнику Фиетри.

— Да, сеньор Паларе, — с гордостью подтвердил старший офицер полиции Монако.

— Надо же... — негромко произнес граф.

— Вот, возьмите ее на руки, — заключила Саманта и передала ему девочку.

— Надо же... — повторил Паларе, уже держа Элен на руках.

— Какая она хорошенькая! – воскликнула Либби.

— Да, — граф кивнул, – Эта девочка... Она замечательная... Необыкновенная...

— Рене, а можно, я ее подержу? – Либби протянула руки.

— Да, конечно, — он передал крошку Элен своей подруге.

— Как здорово! – Либби наклонилась и осторожно поцеловала девочку в нос.

Примерно полминуты никто не вмешивался в этот процесс общения, а затем, молодая этническая японка, одетая в шорты и штормовку с эмблемой «Sea Shepard», сказала:

— Я Йуки Сноу, капитан яхты-галеона «Green Guard». Я покажу вам вашу каюту.

— А девочка...? – спросил де Паларе.

— Я думаю, — сказала Йуки, — она побудет с вами.

— Конечно, она побудет с нами! — подтвердила Либби, и снова чмокнула Элен в нос.

— Вы все в безопасности, — добавил Эркю Фиетри, — Тут отряд коммандос Овамбо.

— Я майор Нэк Нума, — сообщил командир овамба, — я реально отвечаю за охрану судна. Будьте спокойны. Президент Сео Ткабе сказал мне так: «Защищай наших союзников, законных правителей Монако, всем оружием, какое есть». Вот, так я защищаю.

— Посмотрите, сеньор Паларе, — предложил Эркю Фиетри, и показал ладонью на элемент надстройки яхты-галеона, казавшийся на первый взгляд легким флай-бриджем, – у них боевой радар и ракетная установка с компьютерной системой управления.

— Понятно... — граф кивнул, — спасибо, что вы приехали, полковник Фиетри.

— А как я мог не приехать? – удивился тот, — ведь вы главнокомандующий. И, я думаю, необходимо обсудить ситуацию тет-а-тет. Союзники это хорошо понимают. Они сами предложили нам лодку, чтобы мы могли съездить на берег и поговорить там.

— Э... Да, это разумно. Сейчас мы с мисс Портленд приведем себя в порядок, и...

«Я буду сидеть вот там, на палубе в шезлонге вместе с малышкой Элен, — сказала графу Либби, перед тем, как он с полковником Фиетри отправился на берег, — тогда ты в любой момент сможешь увидеть, что у нас все нормально».

Теперь, Рене-Гюи де Паларе, сидя на жесткой траве на склоне невысокого кораллового холма, часто бросая взгляды в сторону яхты-галеона, слушал полковника полиции.

— Ваша команда, сеньор, — говорил тот, — сработала очень четко. Никто не знает, где вы. Конечно, ищейки Интерпола пронюхали, что я с тремя надежными парнями прилетел чартерным рейсом на Мадагаскар. Но про атолл Астов они не знают. Они пытаются вас выследить, сеньор, в городке Анкифи, где конференция и техническая экспозиция, и в ближайших аэропортах. В аэропорту Анкифи, как передают мои парни, дежурит целая свора оперативников Интерпола. Но, майор Нэк Нума обещал решить этот вопрос.

— Возможно, на Мадагаскаре он решит, но если я окажусь в Европе, то... — граф сделал паузу, ожидая, что Эркю Фиетри озвучит логичный вывод: гражданин Паларе, ни как частное лицо, ни как маршал, ни как принц-протектор, не должен лететь в Европу, пока остается неснятое обвинение со стороны Интерпола. Но Фиетри сделал другой вывод.

— Да, сеньор, вам лучше не лететь, как обычно, через аэропорт Кот-д-Азур. Ницца. Это рискованно и, мне кажется, это лишний жест признания доминантной роли Франции. Разумеется, политика не в моей компетенции, но если вы, как принц-протектор, сразу напомните французам, что мы независимая страна, то это поддержат все монегаски! А возвращение домой не через Францию, это сильный жест независимости!

— Гм... Вряд ли за время моего отсутствия в Монако построили аэропорт.

— Конечно, не построили, сеньор. Но есть вертолетные площадки.

— И чем нам это поможет, если расстояние более 7000 километров?

— Есть средиземноморские острова, — ответил полковник, — от которых до Монако около тысячи километров. С людьми на Сицилии у наших друзей есть договоренности.

— С какими людьми? – спросил Рене-Гюи Паларе, внимательно глядя на собеседника.

Эркю Фиетри поднял глаза к небу и чуть заметно пожал плечами.

— Э... Э... С теми людьми, которые друзья наших друзей.

— Ясно, — граф вздохнул, — Друзья друзей. И что эти мафиози хотят за свою помощь?

— Ничего. Совсем ничего. Они передали, что знают вас, сеньор Паларе, как достойного человека, а достойные люди помогают друг другу просто из чувства справедливости.

— Просто из чувства справедливости, — медленно повторил Паларе, и в очередной раз бросил взгляд в сторону яхты-галеона.

— Молодая женщина с младенцем, это прекрасно, — произнес полковник полиции, тоже посмотрев в ту сторону, — У вас очень смелая подруга и, по-моему, она любит детей.

— И что, по-вашему, из этого следует, уважаемый Эркю?

— Я просто высказал свое мнение, — пояснил полковник, и улыбнулся, — это не намек, а констатация факта, извините, за тяжеловесность слога.

Граф Паларе снова вздохнул и покивал головой. Возразить здесь было нечего. Либби с крошкой Элен выглядели так естественно и так гармонично, как будто они волшебным образом объединились с момента, когда Рене-Гюи принял маленькую девочку из рук чернокожей молодой женщины, офицера непонятно какой армии, и передал Либби. Да, это произошло моментально. Сейчас граф начал подозревать, что именно такая девочка подобрана не случайно, а чтобы вызвать ответную реакцию у него и у Либби. Наверное, существуют досье на графа из Монако и на молодую журналистку из Техаса, и там есть раздел о симпатиях... А у принца Герберта осталось немало случайных детей, причем именно в нищих углах планеты. Кто-то мог прагматично сравнить и выбрать Элен из доступных вариантов, и теперь Рене-Гюи, Либби и Элен оказались... Оказались...

Подобрать слова он не успел, поскольку полковник полиции, восприняв молчание, как поощрение к развитию высказанной мысли, продолжил:

— Извините, если я выскажу свое мнение по частному вопросу, но принцессе Элен ведь нужны родители. А вы, как принц-протектор, в любом случае являетесь ее опекуном и, наверное, принцесса могла бы расти вместе с вашими детьми. Еще раз извините.

— Э... Мы с мисс Портленд знакомы недавно, и о детях даже не успели задуматься.

— Мы с женой тоже никогда не успеваем задумываться, — ответил полковник Фиетри, — а получается само. Так что, у нас уже трое детей. И это правильно. В доме так веселее. Я считаю: единственная проблема, это дефицит места. Я уже говорил: политика не в моей компетенции, но если вы, как принц-протектор, объявите о расширении территории...

— Минутку, — перебил граф, — Во-первых, я еще не объявил себя принцем-протектором.

— Да, конечно! – полковник полиции кивнул, — это надо сделать в Монако, а не здесь.

Похоже, у Эркю Фиетри не стоял вопрос, будет ли маршал де Паларе объявлять себя принцем-протектором. Ясно, что будет, как только окажется на родной земле.

— ...Во-вторых, — продолжил граф (умалчивая пока о своих сомнениях по первому из вопросов), — ...Я не понял, друг мой Эркю, что это за расширение территорий?

— Политика не в моей компетенции, — в третий раз повторил Фиетри, — но, мне кажется, наша страна могла бы купить острова Галите у Туниса. 800 гектаров в 40 км от берега Африки, и в 700 км от нас. Жителей почти нет. Я читал, что Тунис ищет покупателя.

— Впятеро увеличить территорию Монако? – спросил Паларе, — А какова будет реакция правительства Франции? В 1962 году де Голль чуть не оккупировал нашу страну из-за спора вокруг нашего подоходного налога и вокруг юрисдикции нескольких банков.

— Генерала де Голля давно нет, — возразил полковник, — а нынешний лидер побоится.

— Побоится нас, Эркю?

— Э... Политика не в моей компетенции, но у нас ведь теперь есть союзники.

— Да уж... — произнес граф, и посмотрел в сторону яхты-галеона — А что происходит?

— Там? – Фиетри глянул туда же, — Я думаю, мисс Портленд решила, что девочке надо погулять. Знаете, в два года дети учатся бегать. Для них это огромное удовольствие.

— Да, видимо, вы правы, — согласился Паларе, наблюдая, как от яхты-галеона отваливает надувная моторка – «зодиак» с Либби, крошкой Элен и четверыми коммандос. А через минуту, Либби, заметив, что он смотрит на них, задорно помахала рукой, видимо в том смысле, что все отлично. И Рене-Гюи Паларе понял: от сценария уже никуда не уйти.

 

4. Строительство исторической Агренды.

Над руинами Порт-Роал висело плотное облако пыли. Восточный ветер, в основном, утаскивал пыль на запад, в море, но облако, все-таки расползалось по всему берегу, накрывая своим северным краем Стадион Крикета и временный административный квартал – первый небольшой комплекс сооружений нового Порт-Роал (уже в шутку названный «Крикет-таун»). А руины старого города исчезали под ковшами 70-тонных бульдозеров «Caterpillar» — из-за чего, собственно и поднималось столько пыли.

Крикет-таун за несколько дней стал маленьким, но вполне функциональным городком, имеющим спальный район (картонные сборные домики для гаитянских строителей-контрактников), административный центр (где уже расположилась временная мэрия, полицейский участок и маленький фермерский маркет) и деловой центр (состоящий в настоящее время только из офиса управления строительством). На маркете спонтанно появился бар и танцплощадка (такова карибская традиция). Бар в таком бойком месте — прежде всего точка общественной коммуникации, и любой толковый журналист знает: именно в такой точке можно быстрее всего узнать, чем живет город.

Несси Бушрут, репортер канадского телеканала «E!» прилетев утром на Агренду, сразу отправилась в бар на маркете. Местная публика узнала ее в первую же минуту: Несси совсем недавно уже была на Агренде – в группе наблюдателей на выборах президента.

Обычный обмен короткими репликами, шутками, и намеками на флирт (опять же такова карибская традиция). И только потом (когда перед гостьей уже появился высокий стакан с местной разновидностью коктейля «мохито») – вопрос, всегда задаваемый репортеру:

— Несси, про что ты в этот раз будешь снимать TV?

— Про новые агрендские танцы, — ответила она, — в интернет появилась куча любительских клипов на тему «афро-меренге». Говорят, это может стать хитом уличного танца.

— А! – произнес бармен, наливая ей чашечку кофе в дополнение к коктейлю, — на планете живут смешные люди! Они только сейчас разглядели, что у нас на Агренде лучше всех танцуют меренге. Для этого, что ли, понадобилась война? Без нее рекламы не было а?

— Про войну не знаю, — сказала Несси, — а с рекламой странно как-то. Может, кто-нибудь объяснит мне: что за проблема с названием «Агренда»?

— А что за проблема? – удивился бармен.

— Не знаю, амиго, в чем проблема, но меня несколько раз просили, чтобы в репортаже поменьше звучало это название. Мне даже предлагали вообще не называть Агренду – Агрендой, а говорить «Гористый остров чуть севернее Венесуэлы».

— А почему? – удивленно спросил кто-то из сидящих за стойкой.

— Это я у вас хотела спросить: почему? Еще неделю назад этого не было.

— Несси, а что ты на это ответила?

— Ну, я ответила, что это привлечет внимание и вызовет вопросы. Со мной согласились, однако, попросили все-таки пореже упоминать слово «Агренда» и не вдаваться в.

— Не вдаваться в? Это как?

— Ну, это значит, не слишком детализировать, что такое Агренда.

Бармен недоуменно повертел головой и помассировал монументальный затылок.

— Что-то я не пойму. Наш остров не хуже других. Про него даже в энциклопедии есть.

— Я сама не понимаю, — канадка махнула рукой, — это как-то связано с неформальными рекомендациями Канадской комиссии по радио- и телевизионному вещанию.

— Политкорректность! – прогудел знакомый бас у нее над ухом, а потом здоровенная черная ручища легла ей на плечо.

— Эй! – возмутилась канадка, — Что за на фиг...

— Это не на фиг, это бейлиф Гдегу! Он всегда так делает,– весело поправила молодая креолка, упакованная в новенькую офицерскую униформу, шлепаясь за стойку.

— Вау! Каури Селлэ! – воскликнула Несси, — Классно! Эй, Гдегу, прекрати меня лапать!

— Я уже не лапаю, – ответил конголезец, тоже усаживаясь за стойку, — я просто привлек внимание, чтобы объяснить тебе про Агренду и политкорректность.

— Ну, и...? – спросила она.

— И вот! – объявил Гдегу, хватая со стойки кружку темного пива, оперативно налитую барменом, — «Агренда», это слово, нарушающее политкорректность. Как слово «негр». Понимаешь, здесь ты меня можешь назвать негром. Никто не удивится. Я и есть негр, понимаешь? Ты — белая, я — негр, а тот парень за столиком, он желтый. И что?

— Я не желтый, а светло-коричневый, — возразил некий мужчина в белых шортах и белой рубашке с орнаментом, — Ты, бейлиф, прочти про индейцев Амазонки и Ориноко. Везде черным по белому написано: цвет кожи – от коричневого до светло-коричневого.

— Извини, Марко, но «светло-коричневый» это слишком длинно. И вообще, иди сюда! Я познакомлю тебя с канадским TV... Несси, это Марко Бастос, компаньон Тито Витоло.

— Тито Витоло, — пояснила Каури, — это босс фирмы, взявшей подряд на строительство нового Порт-Роал.

— Тито это сила! — авторитетно добавил бармен, — Он был активистом доминиканского профсоюза, а там это серьезное дело. Там вопросы решаются жестко. Поэтому, у Тито шрам через всю правую бровь и нос всмятку, не говоря уже о всяких мелочах. Короче, Тито настоящий боец!

— А главное, — добавил подошедший Марко Бастос, — у Тито светлая голова. Я бы с такой головой не занимался бы самим строительством, а создал бы архитектурный центр типа университета. Строить кварталы может просто хороший инженер. А у Тито – талант!

— У Тито светлая голова, но по колеру он негр, как и я, — уточнил Гдегу, — это я говорю в смысле, что мы начали про политкорректность.

Несси Бушрут сделала глоток мохито и энергично кивнула.

— Да. Ты начал с того, что слово «Агренда» неполиткорректное, как слово «негр».

— Вот-вот! – конголезец постучал тяжелым кулаком по стойке бара, — угадай-ка, Несси, почему слово «негр» стало неполиткорректным?

— Тут нечего гадать, — ответила она, — в период рабовладения, и позже, в период расовой дискриминации, слово «негр» стало четко ассоциироваться с унижением человеческого достоинства, поэтому, сейчас считается более корректным говорить «афроамериканец».

— А в Европе? – спросил кто-то.

— Афроевропеец, — не задумываясь, ответила она.

— А в Африке?

— Афро... — начала было она, и поняв, что «афроафриканец» звучит явно неадекватно. махнула рукой, — не знаю. Наверное, в Африке можно называть по этносу. Вот, Гдегу – конголезец, банту, а кто-нибудь другой – гереро, или свази, или химба, или масаи.

— Выкрутилась, — весело сказала Каури Селлэ.

— Да, я такая хитрая. А теперь объясните, при чем тут слово «Агренда»?

— Тут нечего гадать, — сказал Гдегу, по-дружески пародируя недавний ответ — В период международной миссии «Моральный аргумент», и позже, в период террористической вспышки, слово «Агренда» стало четко ассоциироваться с унижением какого-то там достоинства зажравшейся верхушки «Первого мира». Их здесь поимели, понимаешь?

— Это как сказать, — возразил бармен, — их ооновская орда все-таки захватила Агренду.

— Ну, и где эта орда теперь? – парировал бейлиф.

— Верно, — согласился бармен, — Они захватили, пожгли, но ни хрена тут не получили.

— Ха! — воскликнул кто-то, — их орда уже месяц занята важным делом: убирает нефть и дохлую рыбу с пляжей Восточного побережья, от Флориды до Каролины.

— ...И отмазывается перед своей публикой за жуткие потери, — добавил кто-то другой.

— ...И отстирывает штаны после ракетной атаки на Лондон, — продолжил третий.

— ...И ищет деньги, чтобы восстановить аэропорт на Мальте.

— ...И супердорогие отели острова Сен-Барт.

— ...И нефтепромыслы в Арафурском и Андаманском морях.

— ...И прощается с рудниками в гвинейском Казамансе.

— ...И на ново-гвинейском востоке, у Соломоновых островов.

— ...Зато, они получили вдоволь колумбийской «фито-коки»...

Последняя фраза сорвала бурные аплодисменты. Когда шум утих, Каури Селлэ звонко постучала ложечкой по кофейной чашке и выдала резюме.

— Боссы «Первого мира» надорвались. Еще одну такую войну им не потянуть.

— Но, — заметил бармен, — острова Сан-Томе и Принсипи они хапнут. На это сил хватит.

— На это хватит, — согласился Гдегу, — но только потому, что те ребята сами по себе. А в коллективной сети сантомейцы бы отбились от гангстеров.

— Уф, — произнес Марко Бастос, — Они думают договориться с хозяевами в Нью-Йорке.

— С колорадским жуком и то проще договориться, — проворчал бармен.

— Я не поняла, что такое коллективная сеть? — вмешалась Несси Бушрут.

— Есть такая штука вроде самообороны, — пояснил бейлиф-конголезец.

— Мм... А против кого?

— Это же ясно, — заметила Каури, — кто нападет, против того и самооборона.

Канадка хотела задать уточняющие вопросы, но тут с площади раздались выкрики: «Кентавр! Классно! Наш кентавр цел! Обалдеть! Тито и Нэрис молодцы! Банзай!».

— Ух, ты! — обрадовался бармен, — Тито и Нэрис нашли-таки нашего кентавра.

— Кентавра? – удивилась Несси.

— Пошли, это надо видеть, — сказала Каури Селлэ, хлопнув канадку по плечу.

E! Canada

Общий привет! Это канал «E!». Современный взгляд на мир, и на нас самих! С вами я, Несси Бушрут, с антильского острова немного севернее Венесуэлы. Остров называется Агренда, он зеленый, и красивый, но, к сожалению, сильно разрушен недавней войной. Сейчас жизнь тут налаживается и, хотя столица острова, город Порт-Роал, еще лежит в руинах, и его только начали восстанавливать, но! Внимание! Слушайте! Здесь изобрели «афро-меренге» — новый, заводной стиль уличного танца! Вот, я держу в видоискателе площадь, на которой как раз сейчас танцуют «афро-меренге». Сегодня я тоже попробую поучаствовать. Не зря же я целый день тренировалась перед тем, как лететь сюда. Но в начале, я поговорю вот с этими колоритным персонами. Дядьку, похожего на гладиатора, зовут Тито Витоло, он не здешний, а из Доминиканы, страны на востоке острова Гаити. Девушка, с которой он танцует, Нэрис Форд, местная, она референт мэрии. Сейчас они пошли к стойке бара, не иначе, как выпить какого-нибудь коктейля, и я их поймаю...

Несси Бушрут: Hi! Я – Несси, репортер канала «E!» из Канады. Можно вас отвлечь?

Тито Витоло: Нэрис, можно нас отвлечь?

Нэрис Форд: Можно! Несси, ты не пробовала коктейль «био-водородная бомба»?

Несси: Не пробовала, но звучит круто! А меня не снесет с копыт этой бомбой?

Нэрис: Нет, он не очень крепкий. Правда, в нем есть ромовая перцовка.

Несси: Нормально, перец я люблю. Ну... Была — не была!

(Пауза на дегустацию)

Несси: Ого! Перца в бомбу не пожалели... А теперь я все-таки задам вопрос. Что это за бронзовый кентавр, которого привезли сюда, на маркет-плэйс?

Нэрис: Понимаешь, у нас в Порт-Роал было три площади: Ратушная — где была старая ратуша с часами, танковая — где стоял маленький танк, память о второй войне с NATO, случившейся чуть больше 8-и лет назад, и Музыкальная — где стоял этот кентавр. Его сделали студенты из двух обычных невыразительных бронзовых парковых фигур, и он получился такой очаровательный, что все наши фестивали танцев проходили с тех пор около этого кентавра. А в этом году, во время третьей войны с NATO, город оказался разрушен полностью. Ты видишь. Его приходится сносить и строить заново. Но, мы не хотим отказываться от трех площадей, к которым привыкли, поэтому, они останутся.

Тито: Они включены в утвержденный проект, и мы их построим на старых местах.

Нэрис: Да! Ратушу можно построить. Танк стоит, где стоял. Он оказался прочнее, чем окружающие здания. А кентавр исчез. Мы его искали со вчерашнего дня.

Тито: Я приостановил работы на этом участке, чтобы бульдозер случайно не переехал кентавра. Скульптурная бронза не очень прочный материал.

Нэрис: И мы пошли искать кентавра. Мы не могли понять: куда он мог деться? Он же весит больше тонны! Кое-кто шутил, что кентавр, мол, ожил и ускакал.

Несси: А что оказалось?

Нэрис: Взрывом одной из ракет «Tomahawk», кентавра сорвало с постамента и бросило через площадь в широкое окно старой церкви. Потом, при следующих взрывах, церковь обрушилась, и кентавра завалило толстым слоем кирпича. Мы нашли его индукционным сканером-детектором металла. Повреждений почти нет. Только несколько вмятин.

Несси: Я рада за вашего кентавра. Он чудесный! И горожане, как я вижу, действительно любят его. А скажите, когда можно ждать первого фестиваля афро-меренги?

Тито: Исторический центр мы построим через два месяца. Наверное, тогда и можно.

Несси: Ого! Очень быстро! А почему ты говоришь «исторический», если он новый?

Тито: У меня в контракте так сказано: «строительство исторического центра города».

Вечер. Горный район Агренды. Поселок у озера Энотанг.

Закат солнца — лучшее время, чтобы пригласить соседей на пунш «раз-два-три-четыре» (такой старый антильский рецепт: одна часть лимонного сока, две части тростникового сиропа, три части рома и четыре части воды). Соседом Нэрис Форд был Хекко Роэр (в недавнем прошлом — лидер прогрессивных фермерских партизан, а в более давнем, уже «забытом» прошлом — капитан Ксеркс, шеф спецназа полиции режима Лерадо). Также, соседями Нэрис была парочка: Каури Селлэ и Бонито Ожео. Каури была лейтенантом контрразведки при Лерадо, и сохранила эту должность при Гуарани. Бонито был при Лерадо «темной лошадкой» (неизвестно, из какой спецслужбы), а теперь он считался фермером с горной плантацией корицы. Кроме соседей, на пунш был приглашен Тито Витоло, бизнесмен – строитель из Доминиканы. Формально, он арендовал мансарду в коттедже Нэрис Форд, а фактически... На Агренде в таких случаях говорят: «красивая женщина, видный мужчина, каких объяснений вы еще хотите?».

Пунш полагается пить на веранде, разливая ковшиком из большой стеклянной миски с дольками фруктов. При этом, желательно не включать яркий свет, чтобы не отпугнуть летучих мышей, вылетающих искать пропитание как раз на закате солнца. Эти милые грациозные существа придают особый колорит общению за чашкой пунша.

Тито Витоло потянулся в скрипучем плетеном кресле, потом взял стеклянную чашку, посмотрел сквозь пунш на верхушку солнечного диска над горизонтом и произнес:

— Последнее время мне мерещится, будто мы живем внутри кукольного театра.

— Почему кукольного? – спросил Хекко, — по-моему, у нас театр с актерами-людьми.

— Я тоже так думал, — ответил Тито, — но теперь я убедился на своей шкуре, как легко из одного человека сделать совсем другого, так что все вокруг в это поверят...

— Актеры-люди тоже меняют роли и маски, — заметила Нэрис.

— Все люди меняют роли и маски, — уточнила Каури.

— Люди вообще не столько живут, сколько играют разные роли, — добавил Бонито, — это психологический факт из теории транзакций Эрика Берна.

— Это не факт, и теория эта не научная, а околонаучная, — поправила Нэрис.

— Тогда, — заметила Каури, — вообще вся психология, это не наука, а что-то около.

Нэрис утвердительно кивнула.

— Именно так. Психология, это примерно как тактика игры в покер. Несколько приемов манипулирования противником, и несколько приемов защиты от его манипуляций.

— Ну и что? — спросил Бонито, — если придумать свою систематику, то можно объявить покерные приемы наукой. Как Юл Фоске объявил, что занимается наукой: социальной экологией, хотя на деле, у него там тот же покер, только политэкономический.

— Док Фоске хитрый лис, — сказала Нэрис, — он выбрал именно «социальную экологию» потому, что есть несколько совершенно разных вещей, называемых этой парой слов.

Бывший шеф спецназа полиции глотнул пунша и пожал плечами.

— Главное: Фоске придумал работающий метод. По-моему, что работает, то и наука.

— Хекко, ты интеллектуальный анархист, — пошутила Каури, — ты ведь и в колдовство веришь, как я слышала.

— В серьезное колдовство я верю, — подтвердил он, — поскольку оно работает. Конечно, колдовство штука тонкая, и часто дает сбои, но иногда бывают отличные результаты.

— Пластическая хирургия, — заметил Тито Витоло, — это типичное колдовство.

— Тебе это только кажется, — возразила Нэрис, — а там все по науке. У человека на лице существует некоторый набор линий для опознания другим человеком. Два эксперта – британца, Дэйкин и Уатт, в 2009-м году назвали это: «штрих-код лица». У них четкая логика: почему персонажа карикатуры или шаржа легко узнать, хотя нарисовано всего несколько ломаных или кривых линий? А потому, что штрих код. Алгоритм Дэйкина и Уатта для маскирующей пластики состоит в том, чтобы устранить черты, которые бы выделил художник-карикатурист. Для преобразующей пластики, надо сформировать на лице те черты, которые карикатурист выделил бы у персоны-оригинала.

— Раз пошел такой разговор... — медленно произнес Тито Витоло, — у меня вопрос: кому, помимо присутствующих за столом, точно известно, что мой оригинал мертв?

— Двум фигурантам, которые застрелили его три года назад, — ответил Хекко, — больше никто не мог знать это точно, поскольку от тела они избавились грамотно.

— Так. И что с этими двумя фигурантами?

— С ними, Тито, случилась неприятность, — Хекко вздохнул, — они возвращались поздно вечером из бара и наткнулись на ребят из бывшей «армии каннибалов». Такую версию выдвинула доминиканская полиция, поскольку тела расчленены ударами мачете.

— Ох-ох-ох, — Бонито покачал головой из стороны в сторону, — каннибализм, это...

— Мальчишки! – возмущенно перебила Каури, — это не лучшая тема за столом!

— Действительно, — согласилась с ней Нэрис, — к чертям эти жуткие истории! Давайте о позитивном! Тито, ты еще не знаешь, и вообще, пока мало кто знает. Но в ближайших выпусках новостей это пройдет по всем TV-каналам.

— Что – это? – спросил бизнесмен-строитель.

— Давайте включим TV, — предложил Хекко, — наверное, сейчас это уже появилось.

— ОК, — сказала Нэрис, и ткнула кнопку на пульте...

Military Extreme Monitor (MEM-agency) Йотун Йотсон – о новом билле ООН

Сегодня Генеральная Ассамблея ООН на специальной сессии большинством голосов приняла билль «Нулевая толерантность к рабовладению», внесенный представителем Тувалу. Билль не только похоронил рескрипт OAR-513 к резолюции Совета ООН по правам человека HRC-16/6 от 24-3-2011 «Поощрение прав человека и основных свобод благодаря более глубокому пониманию традиционных ценностей человечества», но и урезал саму резолюцию HRC-16/6. Билль усилил Статью 4 Всеобщей декларации прав человека, гласящую, что «никто не должен содержаться в рабстве или в подневольном состоянии, рабство и работорговля запрещаются во всех их видах», одним лаконичным дополнением: «Любой, кто содержит человека в рабстве, лишается правовой защиты, независимо от традиционных, культурных или религиозных мотивов рабовладения».

Юристы говорят, что это возврат к эре начала борьбы с работорговлей (когда капитан фрегата мог повесить на рее весь экипаж пойманного судна работорговцев). По букве билля, та же мера, может применяться к субъекту, содержащему членов своей семьи в подневольном состоянии. Теперь резолюция HRC-16/6 урезана, и ссылка на «глубокое понимание традиционных ценностей» (исламских, например) не спасет от виселицы.

Практически, конечно, это не значит, что «традиционно-ценностных рабовладельцев» немедленно начнут линчевать, но такая опасность для них возникла. Понятно, почему делегаты из некоторых ближневосточных и центрально-азиатских стран возмущались биллем, но при голосовании, очень немногие из них подняли карточку «против».

Странно, не так ли? Но, вспомним, что инициатором отмены рескрипт OAR-513 была экстремистская группа «Аврора-Фронда», куда, в частности, входят тонтон-макуты и андаманские пираты. Лидер группы, пиратский адмирал Асур-Сингх, недавно объявил отмену рескрипта OAR-513 политическим завещанием Хубо Лерадо, отца-основателя «Аврора-Фронда», и пригрозил (дословно) «немыслимым шквалом террора» любому правительству, которое тормозит соответствующее решение Генеральной Ассамблеи.

Четыре человека за столом на веранде повернулись к пятому и поаплодировали. Пятый непонимающе развел руками.

— Я тут, фактически, не при чем.

— ТАМ ты не при чем, — уточнил Хекко, — мы аплодируем не той политической ерунде, а твоим дневным успехам. Мы все сегодня по-настоящему поверили, что в историческом центре Порт-Роал снова будут три площади: Ратушная, Музыкальная и Танковая.

— А Хубо Лерадо... — добавил Бонито, — он тоже уже история. Как тот маленький танк на танковой площади. Символ пиррова поражения, которое мы одержали.

— Как ты сказал? – удивился пятый.

— Так и сказал. Если есть пиррова победа, то есть и пиррово поражение. Логично?

— И еще вот, — добавила Каури, — те, кто считают, будто Хубо Лерадо не погиб во время центрально-африканской военной кампании в Ог-Ндэле, а просто спрятался, изменив внешность, скоро будут иметь очень-очень интересный сюрприз.

— Представляешь, — продолжил Хекко, — какие-то жулики поменяли имена под фото из интернет-журнала, под репортажем о встрече Хубо Лерадо с овамбским сенатором Нге Динко. Кое-какое сходство, кстати, есть. Возраст, комплекция, расовый тип... Короче, картинку только что отправили в Интерпол, с припиской: Хубо Лерадо встретится с террористом Рене-Гюи Паларе на Мадагаскаре, в аэропорту Анкифи.

Пятый, (когда-то звавшийся Хубо Лерадо, а теперь — Тито Витоло), нахмурился.

— Черт! А вы уверены, что дружище Нге при этом не подвергнется риску?

— Ну, что ты! – Хекко улыбнулся, — Динко в курсе и его парни наготове. Кстати, идея возникла именно у его парней. Понимаешь, Динко искал железный повод, чтобы по-взрослому вмешаться в разборки вокруг трона Монако. А это просто праздник...

— Точно! – Каури тоже улыбнулась, — Там, в Анкифи праздник. Конференция по миди-экономике с фестивалем малобюджетной техники. Многие гости фестиваля, это очень крепкие ребята из команд, союзных с Намиб-Овамбо. Угадай, что будет?

 

5. Гонка с препятствиями за корону Монако.

Северный Мадагаскар. Аэропорт Анкифи

В свете фонарей на летном поле шагали друг другу навстречу чернокожий квадратно-массивный сенатор Нге Динко и высокий сравнительно светлокожий и сравнительно изящный граф Рене-Гюи де Паларе. Встретившись, они крепко пожав друг другу руки, начали, непринужденно беседуя, двигаться к 5-местному тайваньскому «Sino-Fanjet», прибывшему вчера с северо-востока Сейшелов (после рейса из Непала). Сейчас «Sino»

находился на парковке сбоку от взлетной полосы, и группа грузчиков, подъехавшая на грузовичке с багажом, спорила с экипажем. Этот экипаж, состоящий из двух человек: мужчины лет 30 и женщины лет на пять моложе, вероятно, возражал против намерения восьмерых грузчиков запихнуть 6-футовый контейнер с грузовичка в самолет. А через минуту, подъехал второй такой же грузовичок, с таким же контейнером и опять-таки с восьмерыми грузчиками. Налицо был какой-то сбой в логистике...

Три десятка рабочих, занимавшихся (почему-то в это время) заменой бетонных плит и асфальтового покрытия дорожки, параллельной взлетной полосе, и протяжкой нового кабеля вдоль этой же дорожки, остановились и с интересом начали наблюдать: что же будет дальше. От служебного входа маленького здания аэродрома к самолету, около которого происходил спор о грузе, медленно поехал джип со значком администрации. Одновременно, на летное поле вылезла плотная компания из дюжины экологических туристов с рюкзаками, и направились к самолету, стоящему рядом со «спорным».

А дальше, ситуация стала развиваться стремительно и неожиданно.

Две группы по восемь «грузчиков» бросили спор о контейнере, разбежались веером, и сомкнулись вокруг Нге Динко и Рене-Гюи де Паларе.

— Стоять! Руки вперед! Это Интерпол. Вы арестованы!

— Надо же... — флегматично произнес сенатор Овамбо, протягивая руки, и наблюдая, как блестящие наручники застегиваются на запястьях.

— А где ордер на подобные действия? – спросил граф, делая то же самое, и тоже получая «браслеты».

— В самолете вы увидите ордер, – сказал один из «грузчиков» (видимо, старший).

— В котором самолете? – спросил Нге Динко.

— Вот в том, — старший «грузчик» махнул рукой, показывая направление, — не пытайтесь бежать, спокойно идите к указанному самолету.

— У... — произнес Динко, — тебя как зовут? Ты ведь должен представиться, так?

— Старший оперативный офицер Закари Деймет. А теперь идите.

— Не торопись, Закари, не надо, — намиб-овамбский сенатор покачал головой и растянул полные губы в широкой довольной улыбке.

На летном поле произошло изменение обстановки. С разных сторон вспыхнули десятки рубиновых лучей лазерных целеуказателей. Целеуказатели были закреплены на стволах штурмовых винтовок. Винтовки были в руках у «дорожных рабочих» и «экологических туристов». На крышу джипа со значком администрации аэродрома поднялся персонаж с мегафоном в руке и громко объявил.

— Всем стоять на месте и не двигаться. Это операция Интерпола-2 по задержанию особо опасных террористов, внедренных в Интерпол. Мистер Деймет, вы и ваши люди сейчас должны медленно поднять руки и встать на колени...

— Эй, какого черта!!! – крикнул «старший грузчик».

— ...Каждый из ваших людей, — невозмутимо продолжал персонаж с джипа, – сейчас на прицеле у снайпера, каждый может увидеть на себе точку лазерного маркера. У меня приказ: в случае неповиновения, живыми вас не брать. Я считаю до трех. На счет три, снайперы откроют огонь, если все ваши люди не встанут на колени. Раз... Два...

...Шестнадцать «грузчиков», негромко ругаясь, опустились на колени и подняли руки. «Дорожные рабочие» и «экологические туристы» мгновенно окружили их и довольно грубо повалили на асфальт, лицом вниз, завернув руки за спину.

— Свяжите их и обыщите, — скомандовал человек с джипа, спрыгивая на грунт и быстро двигаясь к самолету, на который интерполовцы хотели грузить задержанных, — Сейчас группа «стар» идет со мной. Без команды огонь не открывать.

— Ясно, лейт, — ответил кто-то, и из джипа вылетела команда: пятеро бойцов.

— Пресса и TV, идите сюда, вы можете заснять обыск, изъятие оружия, ID и ключей, и освобождение заложников, на которых террористы надели наручники, — так же четко продолжал говорить в мегафон сотрудник Интерпола-2, — Сейчас внимание: всем, кто находится на борту «Талон-Трио» спецрейса Лион-Анкифи-Лион! Я считаю до трех. Выходите по одному на счет три. Руки держать над головой. Никаких предметов не должно быть в руках. Никаких резких движений. В противном случае, снайперы вас обезвредят выстрелами на поражение. Я считаю... Раз... Два... Три.

Пара минут, и экипаж спецрейса Интерпола тоже был уложен на асфальт лицом вниз. Сотрудник Интерпола-2 отдал мегафон одному из бойцов и вынул из кармана трубку.

— Алло! Это французское консульство в Анцирана?

— ...Очень приятно. Я лейтенант Клаус Мидгем из Интерпола-2...

— ...По вопросу французского спецрейса, на котором оказались террористы...

— ...Да. Они задержаны на аэродроме Анкифи, это совсем недалеко от Анцирана...

— ...Очень хорошо, что вы знаете. Когда вы пришлете компетентного сотрудника?

— ...Вкратце: задержаны террористы, прибывшие спецрейсом из Лиона. Здесь они пытались взять двух заложников: сенатора Намиб-Овамбо и маршала Монако...

— ...Я не знаю, почему. Сейчас террористов допрашивает полиция и выясняет это...

— ...Да, разумеется, локальная полиция в курсе...

— ...Я не буду объяснять детали по телефону. Пусть сюда приедет ваш сотрудник...

— ...Нет, у меня другие дела. По этим вопросам обращайтесь в офис Интерпола-2...

— ...ОК. Офицер локальной полиции будет ждать вашего сотрудника через час...

— ...Adieu.

Через час в Анкифи прибыл французский консульский сотрудник, и началось долгое нудное крючкотворство, всегда сопровождающее проколы филиалов международных полицейских служб, действующих на чужой территории. Мадагаскар для Интерпола (имеющего штаб-квартиру в Лионе, Франция) был не только чужим, но и связанным с бывшей метрополией, оплотом колониализма. Так что, с самого начала было понятно: прежде чем отпустить 16 «международных оперативников», полисмены Мадагаскара соберут журналистов, и вываляют Интерпол в дегте и перьях перед TV-камерами.

В это время в Анкифи приземлился 6-местный японский «Honda Jet» с острова Пхукет транзитом через Мальдивы. Через час из Анкифи вылетели три самолета: этот «Honda Jet», тайваньский «Sino-Fanjet» (около которого недавно была феерия с Интерполом), и овамбский «OMAC», на котором недавно прибыл на Мадагаскар сенатор Нге Динко.

Примерно на этой стадии развития событий, старшему офицеру Ребюфу из «Сюртэ» поступил приказ: разобраться в возникшей проблеме и задержать графа Паларе, не допуская его появления в Монако, пока не будет решен «ряд политических вопросов». Проклиная тупых недоучек из Интерпола, офицер Ребюф (собиравшийся, вообще-то, ложиться спать), вынужден был одеваться, ехать на служебный аэродром, и лететь из Парижа в Ниццу (ближайший к Монако аэропорт). Уже в пути, он поинтересовался местонахождением мистера Штомека, шефа Интерпола-2, и через военную разведку установил: Штомек сейчас на острове Сицилия, в Палермо. Отметив данный факт, как имеющий отношение к делу, Ребюф занялся возможными способами, которыми граф Паларе может в ближайшее время прибыть в Монако. Очень быстро стало ясно, что в Анкифи на Мадагаскаре уже нет ни графа, ни его команды. На следующем шаге весь вопрос свелся к маршрутам трех небольших самолетов, вылетевших из Анкифи. Для отработки таких вопросов существует система спутникового наблюдения.

Почти лва часа ушли на препирательства с аэрокосмической разведкой Евросоюза, но Ребюф добился своего, и разведка занялась отслеживанием всех трех самолетов. Итак:

Японский «Honda Jet» летел на запад, и сейчас находился над Мозамбиком.

Тайваньский «Sino-Fanjet» летел на северо-запад, и находился над Кенией.

Овамбский «OMAC» летел на запад – северо-запад и находился над Танзанией.

Эта задача напоминала всемирно-известную ярмарочную «разводку» с наперстками (кручу, верчу, запутать хочу, угадай, под каким из трех наперстков шарик?). Кажется, решение вот: из всех трех, только «Sino-Fanjet» на нужном курсе, и только он (правда, с дополнительными топливными баками) может без посадки долететь до Ниццы... Или до Палермо (не случайно же там сейчас Штомек). Но игра в наперстки коварна. Очевидное обманчиво... Ребюф оставил пока «Sino-Fanjet» и занялся двумя другими самолетами.

«Honda Jet», казалось бы, летит вообще не в ту сторону, и вероятнее всего, совершит посадку в Ботсване, в Анголе или в Намибии. Но кто помешает графу, если он на этом борту, пересесть на обычный авиалайнер, из Габороне или из Виндхука до Ниццы или Палермо? А кто, кстати, зафрахтовал этот «Honda Jet»? Ах вот как! Юл Фоске, один из доверенных консультантов Сео Ткабе, правителя Намиб-Овамбо. Этот самолет нельзя сбрасывать со счетов. Надо ждать его посадки и отслеживать синхронные рейсы.

«OMAC» летит курсом несколько южнее, чем надо для попадания в целевую точку, и ресурс дальности этого самолета почти вдвое меньше, чем надо. Но нельзя исключить промежуточную посадку и дозаправку, или пересадку графа на авиалайнер где-нибудь, например, в Бурунди. Из аэропорта Бужумбура в Европу летает «Brussels Airlines».

«Sino-Fanjet» тоже нельзя сбросить со счетов. Есть ведь и такой прием жульничества: использовать настолько примитивный ход, что в него просто невозможно поверить.

Таким образом, все три авиа-борта пока оставались под подозрением, и сузить круг не представлялось возможным. Сейчас следовало заняться установлением целевой точки.

Ребюф запросил службу радиоперехвата, и узнал, что полковник Фиетри перед своим вылетом из Ниццы на Мадагаскар несколько раз разговаривал по сотовому телефону с неустановленным абонентом на Сицилии. Значит, искомый пункт, вероятно, там, и есть резон прощупать Штомека. Конечно, хитроумный шеф Интерпола-2 не расколется, но, возможно, как-то отреагирует, и эта реакция даст ключик к разгадке.

Сицилия. Аэропорт Палермо. Ночь.

Герр Штомек от встречи не уклонялся. Более того, казалось, что он рад видеть своего коллегу из «Сюртэ». Кафе в стеклянной призме на крыше основного здания аэропорта замечательно подходило для разговора обо всем и ни о чем за чашкой кофе.

— Знаете, мсье Ребюф, я раньше никогда не был на Сицилии. Огромное упущение для человека нашей с вами профессии, вы согласны?

— Да, — француз улыбнулся. — История организованной нелегальной деятельности.

— Не только история самой этой деятельности! – поправил шеф Интерпола-2, — но также история формирования методов, традиций и даже сленга, терминологии, систематики.

— О! — Ребюф поднял брови, — Вы всерьез занялись исследованием истоков мафии?

— Это мое хобби, — шепотом признался Штомек, — я мог бы отправить сюда стажера из моих новеньких. Дело-то пустяковое. Но, я воспользовался случаем, чтобы посмотреть Сицилию за счет бюджета. И, знаете, мсье Ребюф, я буду специально затягивать это пустяковое дело, чтобы подольше побыть здесь.

— Вы о каком деле говорите? – спросил старший офицер «Сюртэ».

— О том, по которому и вы приехали, коллега. Ситуация с неким графом-маршалом.

— С неким графом-маршалом и с неким лейтенантом вашей службы, мистер Штомек.

— А-а, — шеф Интерпола-2 кивнул, – да, Клаус спас этих болванов-оперативников.

— Спас? – переспросил Ребюф.

Шеф Интерпола-2 сделал глоточек кофе и снова кивнул.

— Да. Если бы Клаус не перехватил управление, то овамбские коммандос убили бы их с легкостью и без предупреждения. Кстати, коллега, вы уже выяснили, какой недоумок принял сенатора Нге Динко за ожившего Хубо Лерадо?

— Я не выяснял, — старший офицер «Сюртэ» выразительно махнул рукой, — и не намерен тратить на это время. Наша проблема, как вы сами сказали, это граф с его амбициями.

— А по моему... — Штомек сделал паузу, чтобы глотнуть еще кофе, — ...Граф это только верхушка айсберга, а проблема гораздо глубже. Но, это ваше дело, и я не встреваю.

— Вот как? А что ваше дело, если уж об этом зашла речь?

— Меня, коллега, интересует кое-кто из спутников графа. Они очень необычные люди.

— О! Значит, вы ждете здесь не самого графа, а его спутников?

— В общем, да. А с графом я бы познакомился просто из любопытства. Вы знаете, меня давно занимает вопрос: как формируются исторические личности вроде Аттилы.

— Того, который был вождем гуннов? – уточнил Ребюф.

— Да, в середине пятого века.

— Мм... При чем тут граф Рене-Гюи де Паларе?

— Я вижу некоторую аналогию их фортуны, — ответил шеф Интерпола-2, и начал весьма занимательно, хотя и многословно излагать свои взгляды на роль личности в истории.

На протяжении следующего часа старший офицер «Сюртэ» несколько раз попытался вернуть разговор к графу Паларе, но шеф Интерпола-2 снова уводил его в абстрактные рассуждения. А затем, на ноутбук Ребюфа посыпались оперативные рапорты.

* «Honda» завершил полет в северной Ботсване (На границе Каприви-Намибии).

* «Sino» приземлился для дозаправки в Эфиопии, стоит на аэродроме в Аддис-Абебе.

* «OMAC» продолжает полет и сейчас находится над северо-восточным Конго.

Офицер «Сюртэ» задумчиво пощелкал ногтем по экрану. «Honda» повел себя вполне предсказуемо, но теперь надо отслеживать возможные рейсы на Сицилию из северной Ботсваны и из Каприви-Намибии. «Sino» не имел дополнительного бака, и версия о беспосадочном перелете с Мадагаскара на Палермо вычеркнута, но надо отслеживать рейсы на Сицилию из Эфиопии. «OMAC» пока никуда не долетел, но когда он где-то сядет, то может возникнуть еще одно ветвление возможных рейсов...

Необходимо было срочно получить еще какие-то данные, иначе лавина вариантов окажется такова, что их невозможно станет отследить. Ребюф, извинившись перед Штомеком, отошел к стойке бара, где был маскирующий шум музыки, и принялся тормошить «информированные контактные фигуры» в Ботсване и Эфиопии. Это не принесло плодов в Ботсване, но в Аддис-Абебе удалось переключиться на офицера службы безопасности аэропорта. «Sino» к тому моменту уже успел взлететь и теперь двигался дальше на северо-запад, но эфиопский офицер запомнил: во время стоянки пассажиры выходили из самолета, размять ноги, и среди них была одна пара молодых европейцев, похожих на Рене-Гюи Паларе и Либби Портленд, но без младенца. Хотя, маленькая Элен вполне могла оставаться на борту самолета.

Тем временем, пришли три новых рапорта, и число подозрительных ЛА выросло.

* «OMAC» приземлился в зоне Баминги, в северном регионе Центрально-Африканской Республики, контролируемом сепаратистами Ог-Ндэле, и пока находится там.

* Любительский самолет схемы «утка» вылетел из Каприви (Намибия) на запад.

* Любительский самолет схемы «утка» (еще один) вылетел из Каприви на север.

Ребюф снова стал тормошить «контактные фигуры» в Ботсване, и через них вышел на хозяев самолета «Honda»: авиакомпанию «Straus-Aero» (Ботсвана, Габороне). Далее, он выяснил, что пассажирами были шестеро европейцев, из них две женщины. Летели все пассажиры из Пхукета, или состав менялся на Мальдивах и на Мадагаскаре — никто не помнил. Младенца с пассажирами, кажется, не было. Мог ли Паларе оставить принцессу Элен на Мадагаскаре? По логике, получалось, что это маловероятно, но не исключено.

На рассвете появились еще пять рапортов, и добавился еще один наблюдаемый ЛА.

* «OMAC» вылетел из Ог-Ндэле на север, пересек Чад, и сейчас где-то над Ливией. По данным диспетчеров, он направляется в Грецию на ярмарку Федерации Авиаспорта.

* «Sino» запросил посадку на Сицилии, но не в Палермо, а в Катания.

* Первая любительская «утка» завершила полет в Скеко-Таун (Намиб-Овамбо).

* Вторая любительская «утка» ушла на сверхмалую высоту и пропала с радаров.

* Белая пара с ребенком 3 часа назад вылетела рейсом Габороне (Ботсвана) — Ницца.

Вытащив простой бумажный блокнот, Ребюф начал рисовать дерево вариантов. Пара, севшая на рейс Габороне — Ницца, скорее всего, попала в рапорт случайно, хотя, такой дерзкий вариант прорыва нельзя полностью сбросить со счетов. Любительская «утка», летящая на север, и профессиональным маневром уходящая от наблюдения, это очень подозрительно. Еще более подозрителен «Sino», хотя, неужели они рассчитывают, что второй крупный аэропорт Сицилии не контролируется? Вопрос... Остается «OMAC», летящий на ярмарку в Грецию. Допустим, он приземлится на Итаке, где проходит эта ярмарка. Кто помешает ему потом перелететь на запад, на ту же Сицилию?... И, надо выяснить, куда исчезла вторая «утка». Не случайно же она уходила от слежки. Такой любительский самолет может приземлиться хоть на парковую аллею в каком-нибудь поместье сицилийского мафиози. И — привет. Проворонили целевую фигуру... Ребюф посмотрел на часы и убрал в карман блокнот и авторучку.

Герр Штомек допил десятую чашечку кофе и поинтересовался:

— Коллега, вы собираетесь ехать в Катанию?

— Да. А вы тоже получаете данные о перемещениях подозрительных самолетов?

— Нет, просто, у меня иногда срабатывает интуиция. Мы можем поехать вместе. Вы же, наверное, не хотите оказаться в Катании в обществе баранов из итальянского филиала Интерпола, которых вам дали здесь в качестве опытных оперативных работников.

— Почему вы думаете, что я этого не хочу? – спросил Ребюф.

— Просто логика, коллега. Ведь ясно, что они упустят графа, и устроят скандал.

— А почему вам это ясно, мистер Штомек?

— Опять же, интуиция, — ответил шеф Интерпола-2 и обаятельно улыбнулся.

Несколько позже. Греция. Остров Итака.

Морской ветер шелестел листьями деревьев, ветви которых переплелись, образовав сетчатую кровлю над старым столом из почерневшего дерева. Хозяин этого сада и полсотни гектаров окрестной территории, колоритный бородатый субъект по имени Стефос Антонис, разлил по рюмочкам анисовую водку «оузо», и сказал:

— Edo?

— Edo! – откликнулась Тали Варао, и выпила залпом, – Ух! Отличный ром!

— Это не ром! — возмутился грек, — Это гораздо древнее! Эту оузо пили еще во времена Лаэрта, папы Одиссея. Вы у себя на Карибах про такого слышали?

— Edo! — девушка-пилот кивнула, — мы, дядя Стефос, не такие серые, как тебе кажется.

— Edo... — произнес он, задумавшись над степенью достоверностью этого заявления.

— Слушай, Тали, — мягко сказал лейтенант Клаус Мидгем, — ты не напрасно ли это...

— Рюмка двадцать миллилитров, — перебила она, — снимает психическую усталость. А больше нежелательно, поэтому, если бы мне налили кофе с шоколадом...

— Jan! – крикнул Стефос, — Gynaika pilotos thelei kafe me sokolata! Poli megalo!

— Tora edo! – лаконично отозвался откуда-то из дома Ян, племянник Стефоса.

Ян, профессиональный пилот и в некотором смысле персональный водитель своего уважаемого дяди, узнав, что вторым пилотом с ним полетит Тали Варао, немедленно объявил, что позаботится для нее об амуниции и адаптации. Вот, соответственно...

Стефос, заметив, что все выпили по первой порции оузо, не мешкая налил по второй порции всем, кроме двоих (Тали, которой предстояло пилотировать и Элен, которая по возрасту на созрела для анисовой водки, и вообще, сейчас спала на коленях у Либби). Гость от «сицилийских друзей», Лука Маззаро, хлопнул ладонью по столу и произнес:

— Per la causa nostra comune! За общее наше дело!

— За наше общее правое дело! – на всякий случай, уточнил Стефос, полагая, что пить за «causa nostra», это нормально для графа из Монако, и даже для полковника полиции из Монако, но для лейтенанта Интерпола-2, это может быть неполиткорректно.

Все как раз успели выпить, когда появился Ян с литровой кружкой в руке.

— Вот, Тали, тут кофе с шоколадом. Осторожно, горячий.

— Э... Спасибо... А ты что, бросил шоколад прямо туда?

— Edo, — греческий пилот кивнул, — А что, надо было отдельно?

— Даже не знаю, — Тали задумчиво почесала себе спину, – Вообще-то выглядит вкусно.

— Аккуратнее, — посоветовала ей Либби, — от такой дозы у слона глаза на лоб вылезут.

— Дядя Стефос сказал: «poli megalo», — пояснил Ян, и добавил, – edo...

— А что значит «poli megalo»? – спросил полковник Эркю Фиетри.

— Это, — ответил ему Рене-Гюи де Паларе, — раз в десять больше, чем чертова прорва.

— О! – сказал Лука Маззаро, читая сообщение на экране своего коммуникатора, — через полчаса можно лететь. Природа играет за нас. На севере Италии — дожди.

Сицилия. Аэропорт Катания.

Оперативные работники итальянского филиала Интерпола, что бы там не говорил о них герр Штомек, были действительно опытными, и двух подозрительных лиц они грамотно задержали прямо на трапе, при выходе из салона тайваньского «Sino-Fanjet». Репортеры (предупрежденные неизвестно кем, и «сидевшие в засаде») подоспели к месту событий, когда молодую пару успели запихнуть в неприметный микроавтобус.

Старший офицер «Сюртэ» уже через пять секунд после задержания понял, что это не те подозрительные лица, и ... Шеф Интерпола-2 тронул его за плечо.

— Я думаю, коллега, вам не надо туда бежать и суетиться. Слишком поздно.

— Да, — проворчал Ребюф, — наверное. А вы знали заранее, кто на этом борту?

— Нет, но интуитивно мне было ясно, что там не граф с подругой, а кто-то другой.

...Микроавтобус, доехав до здания аэропорта, остановился и был почти сразу окружен репортерами. Заработали видеокамеры, замигали фотовспышки. Задержанные вышли из микроавтобуса, и мужчина сразу взял инициативу в свои руки:

— Меня зовут Джейкоб Эвендж, а мою жену – Банни. Мы активисты-экологи, а блядский Интерпол, уже вторично арестовывает нас вместо графа из Монако и его подруги.

— Шутка и первый-то раз была не смешная! – крикнула Банни, — но теперь это вообще! Я спрашиваю: есть тут британская или карибская пресса? Ребята! Снимайте все на видео! Сегодня же мы передадим эту запись лоеру «Sea Shepard».

— Очевидно, — добавил Джейкоб, — что нас третируют за экологическую деятельность. Я уверен: Интерполу за это платит какая-то корпорация, сливающая нефть в океан!

— Алло! Сицилийцы! – крикнула Банни, — У вас на острове, что, диктатура Интерпола?

Как будто в ответ на эту реплику, прилетевший откуда-то камень (пущенный, судя по скорости полета, из рогатки) точно попал в лобовое стекло микроавтобуса, мгновенно превратив прозрачный триплекс в витраж с рисунком: паутиной серебристых трещин.

— Юниоры, — прокомментировал Штомек, — пойдем, коллега, позавтракаем, как люди.

Чуть позже. Берег Лигурийского моря. Район границы Италия – Франция.

Ярмарка греческой федерации авиа-спорта, конечно, не обходится без показательных полетов, пилотажа и тест-драйва машин, представленных участниками. Итальянский конвертоплан «Augusta-Bambina», версия знаменитой американо-итальянской модели «Augusta-Bell 609», уменьшенная в полтора раза по размеру и втрое по цене (всего 6 миллионов долларов против 18 у исходного аппарата), вызывала интерес, поскольку вписывалась в привычные рамки цены на персональную авиацию для бизнесменов. И, естественно, показательные тест-драйвы этой машины проходили трижды в день. На сегодня, кроме тестов на Итаке был заранее заявлен полет до Сан-Ремо. 1300 км, два с половиной летных часа. Уже на подлете к Сан-Ремо, кто-то сказал, что вертолетная площадка там не очень хорошо оборудована для лэндинга в дождь и при пониженной видимости. Греческий пилот Ян Антонис, сделав там круг в воздухе, послал запрос на лэндинг в Монако, в 50 км западнее, где вертолетный порт практически идеален.

Разумеется, он получил разрешение, и за 10 минут, уже переместился на новое место.

«Augusta-Bambina», похожая, подобно всем конвертопланам, на обычный небольшой модерновый двухмоторный винтовой самолет, только с винтами большого диаметра, зависла над площадкой. Сейчас два винта были повернуты так, что вращались не по-самолетному, а по-вертолетному, в горизонтальной плоскости. «Augusta-Bambina», под прицелами TV- и фото-камер местных репортеров, аккуратно опустилась на идеально-ровную площадку. Двигатели смолкли. Винты, пошелестев еще немного по инерции, остановились. Публика, оценив свойства машины, поаплодировала. И тут произошло нечто неожиданное. Из открывшейся двери салона, по короткому выдвижному трапу, спустилась два персонажа, хорошо известные в Монако: Граф Рене-Гюи де Паларе и полковник полиции Эркю Фиетри. Следом за ними появилась симпатичная девушка с младенцем на руках (девушку узнали любители светских сплетен — Либби Портленд, журналистка из Техаса, подруга графа де Паларе). Следующего персонажа вряд ли бы узнали в лицо, но на нем была характерная и довольно редко используемая униформа офицера «Интерпол-2», разведывательно-силовой спецслужбы ООН.

Полковник полиции Эркю Фиетри, поднял руку и покачал ладонью, чтобы привлечь внимание репортеров, затем включил портативный мегафон и произнес: «Выполняя обязанности офицера Короны, я представляю вам, мои сограждане, нового правителя Монако: принца-протектора, маршала Рене-Гюи де Паларе. Маршал принял на себя управление страной, как опекун наследницы трона, малолетней Элен Гримо-Алдо».

 

6. Летучие мыши и Крысолов из Хамельна.

Карибский регион. Борт любительского самолета схемы «утка» (одного из клонов «Emo-X-racer»).

Далеко внизу, под белой россыпью кучевых облаков, похожих на зависшие в воздухе комки ослепительно-белого снега, расстилалась ровное серо-синее полотно то ли еще Атлантики, то ли уже Карибского моря. Лейтенант Хэм Милен, спокойный, как скала, привычно держал левую ладонь на штурвале, а правую — на панели пульта.

— Хэм, — загадочным тоном произнесла Олеа Ван-Вирт, — я долго и напряженно думала, знаете, на какую тему?

— А? – отозвался пилот, поднимая глаза так, чтобы в маленьком нештатном зеркальце заднего обзора видеть обоих пассажиров, занимающих заднее сидение.

— Я думала, — продолжила Олеа, — а что обычно у вас под второй ладонью? И я решила: гашетка пулемета. Я угадала или нет?

— Вы частично угадали, мэм, — ответил он, — Пулемет, это один из вариантов.

— Так, я в принципе сказала «пулемет», а имела в виду вообще оружие.

— Может быть не только оружие, — сообщил Хэм, — я исходно учился на пилота морской спасательной службы. А там важно сбросить надувной плот или аварийный контейнер жизнеобеспечения точно куда надо. Ведь людям, которые в воде, трудно добраться до предмета, упавшего далеко от них. В идеале, надо попасть в радиус до десяти метров.

Олеа глянула вниз, видимо пытаясь представить себе такое попадание в радиус.

— О, черт! Непростая работа у морского летчика-спасателя!

— Бомбометание... — начал лейтенант, и тут же поправил себя, — ...Точнее, прицельный сброс аварийных комплектов, производится в пикировании, с малой высоты.

— Ой, не надо про пикирование! – Олеа зябко передернула плечами, — я сразу начинаю вспоминать это ужасное падение с высоты на африканские скалы, и меня трясет.

— Извините меня, — ответил Хэм, — но нам надо было уйти от радаров, чтобы рассеять внимание плохих парней, которые охотились за вашим приятелем принцем Монако, а маневр, разработанный для такого случая, требует как раз этого...

— Дорогая, — Аллан Ван-Вирт нежно погладил жену по плечу, — ты тогда очень вовремя закрыла глаза, и не видела, как мы летели по каньону. А я, как болван, смотрел на это. Знаешь, на аэродроме в Камеруне у меня еще дрожали ноги. Ты не заметила?

— Нет. У меня ноги дрожали не слабее, чем у тебя, я полагаю.

— Между прочим, — слегка обиженно сообщил пилот, — это был совершено безопасный маршрут в широком каньоне. Вы на автомобиле на обычном шоссе больше рискуете.

— Я езжу очень аккуратно, – возразил Аллан.

— А я не спорю. Но вам приходится быстро реагировать на поворотах. Тут то же самое. Скорость раз в пять выше, но при этом допустимое отклонение больше раз в сорок.

— Возможно, если привыкнуть... — задумчиво произнесла Олеа.

— В горячих точках привыкаешь быстро, — сказал пилот, — Если радар ловит вас не ради шутки, а чтобы прихлопнуть ракетой, то страх начинает работать в нужную сторону.

— А ваше прозвище «Крысолов из Хамельна»? – спросил Аллан, — оно с войны?

— Да. Я был волонтером на Северных Соломоновых островах.

— Вы поехали воевать почти на другой край Земли? – удивился Аллан.

Хэм Миллен улыбнулся одними уголками губ.

— Земля круглая, а у меня, как и у вас, подвижная работа. Только, вы изучаете разные сообщества, а я... Тоже сначала изучаю, а потом, в соответствие с. Вот. А прозвище получилось по двум причинам. Во-первых, по созвучию. Хэм Милен – Хамельн. А во-вторых, была одна история. Могу рассказать, если интересно.

— Еще как интересно! — подтвердила Олеа.

— ...Дело было три года назад, — немного флегматично сказал пилот, — Тогда началась подготовка к войне за Агренду. От «Революции подсолнечников» прошел всего год, казалось бы, ерунда, но мы уже поднимались, и было ясно, что как только жизнь у нас совсем наладится, на нас нападут. Хозяева Первого мира, это сволочная публика, они терпеть не могут, если кому-то кроме них, хорошо живется. Вот, док Аллан, вы в этом разбираетесь, вы можете объяснить, почему они такие сволочи? Это психоз, или что?

— Личные качества, — ответил доктор Ван-Вирт, — тут, в общем, не главное. Вы, Хэм, зря приписываете людям то, что является свойством системы. Есть некая олигархическая финансовая система, с несколькими пирамидами: кредитной, статусной, властной. Это можно долго перечислять. Главное — все это пирамиды в смысле конфигурации. У них широкое основание, и узкая вершина. Такая система стабильно работает, только если большинство жителей стараются ползти вверх по ступенькам этих пирамид. Система фильтрует их по каким-то своим, сформировавшимся за века, критериям лояльности, и некоторых сбрасывает вниз, а некоторых – пропускает поближе к вершине.

— Матрица? – спросил лейтенант.

Доктор Ван-Вирт вздохнул, и покачал головой.

— Какой прилипчивой оказалась эта аналогия с фильмом, придуманная Юлом Фоске!

— Почему придуманная, док? Разве не похоже?

— В чем-то похоже, — ответил канадец, — но, аналогии коварны и обманчивы.

— Милый, — вмешалась Олеа, — не ты ли только что применил аналогию с пирамидой?

— Гм... Да... Знаете, Хэм, моя жена страшный человек. Она все подмечает.

— Это из-за тебя, Аллан. Кому-то приходится искать ляпы в черновиках твоих статей.

— Ладно-ладно. Я посыпаю голову пеплом. Да, я применил аналогию. И, раз уж я это сделал, то буду пользоваться этой аналогией дальше, чтобы не запутаться. Итак, есть группа пирамид. Примерно как в Гизе, в Египте. Но, это не теперешние, заброшенные пирамиды, а свеженькие. В процессе строительства. Хэм, вы знаете, сколько времени строилась пирамида Хуфу, или Хеопса, говоря на греческий манер?

— Упс! — воскликнул Хэм, — У меня есть друг, центрально-африканский рейнджер, зовут Хеопс. Не египтянин, правда, а бур. А про пирамиду, док... Черт ее знает. И сколько?

— Пирамида Хуфу строилась 30 лет, — сказал Аллан, — из которых первые 10 лет заняло строительство дороги от каменоломни к стройплощадке, и 20 лет само строительство. Фактически, этот проект представлял собой город с аграрными пригородами, который существовал на протяжении жизни целого тогдашнего поколения, обладал жилищной, транспортной, продовольственной и ремесленной структурой, организованной ради единственной цели: воздвижения надгробья для фараона, который даже еще не умер.

Лейтенант выразительно постучал себя пальцем по макушке.

— Дебильная система.

— Тем не менее, – сказал Аллан, — именно так устроена нынешняя социальная система Первого мира. Люди работают на фабриках, на фермах, на транспорте, но все это лишь вспомогательное, обслуживающее великую цель: строительство гигантской пирамиды, которая нужна для будущей мумии фараона. И, не важно даже, существует ли фараон. Важен сам процесс расходования сил и ресурсов на этой стройплощадке. Он придает социальный смысл касте жрецов, которые стоят у вершины параллельной виртуальной пирамиды статусов. Они знают, как правильно строить гробницу фараона, и это тайное знание оплачивается обществом выше, чем любое реальное знание или умение.

— Банковско-финансовая пирамида? – спросил Хэм Милен.

— Это частность, — ответил доктор Ван-Вирт, — я уже говорил: пирамид много и они, как выражаются математики, образуют связную регулярную многомерную структуру.

— Ага... А на хрен эта многомерная, блин, структура нужна кому-то кроме жрецов?

— Эта структура нужна каждому, кто хочет карабкаться к вершине пирамиды. Отсюда возникает необходимость такого воспитания, чтобы люди, в большинстве своем, этого хотели. Так система воспроизводится из поколения в поколение, и ясен ответ на ваш вопрос, Хэм: почему хозяева Первого мира, терпеть не могут, если кому-то кроме них, хорошо живется? Хозяева, или точнее, жрецы Первого мира, просто борются за жизнь системы, и за свою жизнь, ведь в другой системе они существовать не могут. Возьмем Агренду в качестве примера. После «Революции подсолнечников», в общем, ничего в хозяйстве не изменилось, кроме того, что прервался поток ресурсов на строительство пирамиды. Исчезло принуждение к грабительским кредитам, исчезли лицензионные и страховые поборы, исчезли непомерно раздутые социально-юридические институты и порождаемые ими запреты на эффективные технологии производства, коммуникации, социальной сферы, образования. И что произошло?

— Рост доходов жителей в полтора раза ежегодно, — сходу ответил лейтенант.

— Точно, — Аллан кивнул, — это просто результат отсечения огромных непродуктивных издержек на строительство пирамиды. Ведь и функции производства, товарообмена, материальных займов и резервов, и функции социальной сферы, довольно просты для современной информатики. Они не требуют огромной регулирующей надстройки. Как показала практика Агренды, в обществе, отказавшемся от пирамиды, растет реальное благополучие, причем растет очень быстрыми темпами.

Доктор Ван-Вирт на пару секунд задумался, и добавил.

— Я снова обращусь к аналогии. Представим, что рядом с городком – стройплощадкой пирамиды появился городок с похожим хозяйством, жители которого не участвуют в строительстве пирамиды. Разумеется, они окажутся намного благополучнее, и жрецам срочно придется что-то делать, пока их подконтрольные горожане не уловили смысл.

— Значит, так и так, война на уничтожение? – спросил Хэм, — или они нас, или мы их?

— Война бывает разная, — ответил канадец, — По версии Юла Фоске, группа маленьких продвинутых стран может свести для себя к минимуму человеческие потери в войне, приняв неизбежность разрушения на той территории, которая попала под удар.

— Так произошло с Агрендой, — пробурчал лейтенант.

— Да. Так произошло с Агрендой. Группа маленьких стран не смогла бы защитить ваш остров, даже потратив на это все ресурсы. Но, на фоне войны, удалось несколько раз ударить в точки неустойчивости пирамиды, и она ощутимо зашаталась. В ней пошли внутренние взрывные процессы. Одни жрецы Первого мира вцепились в горло другим, затем испугались, но было уже поздно, и им всем стало не до Агренды.

— Значит, дело, все же, идет к войне, только уже к большой, — констатировал Хэм.

— Не обязательно, — возразил Ван-Вирт, — это может быть новый глобальный кризис, не приводящий к «горячей войне». Но, Юл Фоске и компания в это не углублялись. Они решали задачу принуждения... Гм... Матрицы к тому, чтобы она забыла Агренду.

Лейтенант Хэм поднял руку и растопырил пальцы в виде «V» — victory.

— Ага! Я же говорил: Матрица, это правильная картина того, что там в Первом мире.

— Да нет же, — снова не согласился канадец, — дело вовсе не в какой-то «матрице», а в обыкновенной смене ведущих технологий. Вспомним политэкономию: социальные процессы определяются состоянием и трендом изменений производительных сил...

— Милый, — мягко произнесла Олеа Ван-Вирт, — вот эту лекцию ты собирался выдать на острове Майя, на брифинге с прессой около мемориала Ивора Тюра.

— Моя жена, — сообщил Аллан, — Лучше меня знает, что и когда я собираюсь делать.

Олеа утвердительно кивнула и пояснила.

— Ну, разумеется! Должен же хоть кто-то это знать, если ты в этом запутываешься. И, между прочим, Хэм обещал рассказать о своем прозвище. Хэм, я ведь права?

— Да, — подтвердил пилот, — там была проблема: австралийский контингент на острове Шуазель, с востока, через пролив полста км от южного берега острова Буга. Все наши городки под прицелом их батареи залпового огня HIMARS. Когда они включали эту музыку, то кто не успел — земля пухом. А как выбить батарею? У них ПВО, все дела. И тогда, я вспомнил про летучих мышей. Я ими занимался на ферме, на Агренде.

— Вы занимались летучими мышами на ферме? – удивилась Олеа.

— Да. Вампирами. У них очень ценная слюна. Тогда этот бизнес как раз хорошо пошел. Короче, когда я прилетел в Буга-Бука, то заметил, что летучие мыши на Соломоновых островах водятся. Их не так много, как у нас, на Антильских островах, но есть всякие интересные породы, которых у нас нет. Например, квалонг, это вроде летучей лисицы. Ребята даже смеялись, что я в свободное время вожусь с этими зверушками, будто это кошки или собаки. А потом кто-то нашел в Интернете, что Фонд Гржимека собирается помочь Берлинскому и Франкфуртскому зоопаркам на предмет летучих мышей, и там перечень видов. Упс! Есть здешние зверушки. Ну, дальше стратегия понятна!

— Стратегия? – переспросил Аллан.

Пилот провел над головой правой ладонью и пояснил:

— В смысле, прикрытие. Мы списались с этим Фондом Гржимека, как будто мы здесь фермеры, и знаем все про тех летучек мышек. Мы им прислали видео-клипы с моими знакомыми зверушками, все по-честному. И предложили им помочь грамотно ловить летучих мышек и лисичек на Шуазеле. Ничего такого, верно? Через три недели – упс. Экспедиция. Все официально. Австралийцы нам даже улыбались. Бумаги у нас были в полном порядке. Мы, конечно, помогли германским ученым-зоологам со снабжением. Привезли, понемногу, все, что надо. Экспедиция работала больше, по ночам, квалонг –ночная зверушка. Австралийцы привыкли и к нашим ночным похождениям, и к тем ящикам, которые мы возим. А мы, подготовились, и врезали по ним из 8-дюймовых минометов. И все. Allez. Вот что значит: нет контрразведки в оперативном тылу.

— О, черт... — пробормотала Олеа, — и что дальше?

— Ну, так, – лейтенант подвигал плечами, — обыкновенно. Прилетел туда австралийский спецотряд, и забрал, что осталось. Военные полицаи поспрашивали, кто что видел или слышал. А никто ничего не видел и не слышал. Зоологи из Фонда Гржимека ничего не заметили. Мы, конечно, ахали – охали. Партизанская война страшная штука. А потом обстановка успокоилась. Мы отловили всех летучих мышек, каких надо, и отправили в Германию. Они там прижились, это можно посмотреть по web-online. А меня с тех пор прозвали Крысоловом из Хамельна, как в древней германской сказке. Такие дела...

— И как там теперь отношения с австралийцами? – спросил Аллан после паузы.

— Ребята говорят: более-менее нормально. Та история поросла ромашками, и как-то все решили, что лучше договариваться без войны. А я перешел в резерв. Меня кэп убедил. Ситуация: я три года воюю. Соломоновы острова. Багамы. Суринам. Африка. Бирма. Ни дома, ни семьи, ни хрена вообще. Кэп сказал: начинай жить. Вот, я и улетел из Пхукета с вами и командой дока Фоске. А на подлете к острову Майя, я позвоню классной девчонке. Мы договорились по сети, что встретимся там, на аэродроме, и вместе метнемся домой.

— Домой? – переспросил Аллан.

— Да. Домой, на Агренду.

Снова повисла пауза, и только через минуту Олеа нарушила молчание.

— Хэм, а как сейчас там, на Агренде?

— Ну, говорят, модерновое производство там, в ближайшие годы не покатит, а ферма – нормально. Ребята с Соломоновых островов обещали мне забросить рассаду фруктов, которых в Карибском регионе нет и, слушайте! Летучих мышек, которые опыляют эти фруктовые посадки. Вы в курсе, что летучие мыши, те же летучие лисицы, например, питаются фруктами, но еще опыляют цветы, и поедают лишних червячков? Без таких летучих мышек эти фруктовые посадки не развиваются. Симбиоз, как говорят зоологи. Вообще, я серьезно займусь летучими мышами. Любопытные зверушки. Про слюну я говорил, но есть еще много чего. У них продвинутый эхолот, у них техника полета...

— Вы хотите серьезно заняться бионикой? — предположил Аллан Ван-Вирт.

— Так точно, док. Именно бионикой. Надо будет подучиться. Я это решу параллельно с домом и семьей, без фанатизма. Я считаю, кэп правильно сказал: надо начинать жить.

 

7. Матричная технология: Агренда забыта.

Через три дня. Намиб-Овамбо. Крайний север Берега Скелетов.

В безветренную погоду океанский пляж около Скеко-Таун, это отличное место для барбекю. Песчаные дюны в такую погоду ведут себя доброжелательно и не пытаются приправить тонкой охристо-силикатной пылью содержимое чашек и тарелок. Так что, правильно установленная спиртовка и металлическая решетка для мяса (разумеется, предварительно замаринованного в уксусе со специями) обеспечивает в такую погоду чудесный отдых для небольшой компании. Важно не забыть бочку с пресной водой и несколько шерстяных пледов: после купания в довольно холодном прибое желательно смыть с тела соль, а потом согреться. В общем, тут есть некоторые тонкости, хорошо известные местным жителям – даже сравнительно недавно переехавшим в эти места.

В это утро, на пленер с барбекю выехали четыре человека, и кошка по имени Багира. Кошка сама себя развлекала, а люди в ходе кулинарных дел, решили глянуть TV. По некоторым причинам, Стэн выбрал канал самой маленькой европейской страны и...

Monaco-Info

Приветствуем всех на нашей волне. Сегодня в центре внимания:

*

Новость дня. Город Сан-Томе — столица островной страны Сан-Томе и Принсипи в Гвинейском заливе, взят под контроль международными силами безопасности. Эта операция проведена внезапно, чтобы избежать жертв среди мирных жителей. Режим, удерживавший власть в Сан-Томе путем обмана и коррупции, низложен. В Сан-Томе началась подготовка к демократическим выборам под наблюдением сил ООН.

*

Об этой и других международных новостях — после обзора событий Монако. Сегодня в полночь вручены награды за операцию «Пенелопа», проведенную Эскадроном охраны короны Монако и полицией Монако, при поддержке вооруженных сил союзных стран и международной спецслужбы «Интерпол-2». В операции «Пенелопа» участвовали, как оказалось, не только «профи», но и волонтеры из экологической группы «Sea Shepard». Волонтеры (Джейкоб и Банни Эвендж) станут кавалерами Ордена Короны – высшего гражданского ордена нашей страны. Профи из полиции и спецслужб (включая офицера Интерпола-2, Клауса Мидгема), станут кавалерами военного Ордена Святого Карла.

*

Светская хроника: Принц-протектор, сеньор Рене-Гюи де Паларе подтвердил, что через неделю состоится его бракосочетание с Либби Портленд из Техаса. Многие знают мисс Портленд по ее авторскому TV-журналу «Open Lifestyle». Принц-протектор подтвердил также факт приобретения нескольких островов в Средиземном и Карибском морях.

*

Новости кино: Сегодня в интернет появились клипы документально-художественного фильма «Крылья для Пенелопы» о спецоперации «Пенелопа». Сам фильм еще только создается и, как сообщила продюсерская группа, скоро будет готов, а пока, все могут посмотреть кинодокументы, которые включены в этот фильм. Из них и взяты клипы.

Маргарита Кларион выложила на сетку последний ряд кусочков мяса, вытерла руки бумажной салфеткой, а потом похлопала по плечу Беату Мидгем.

— Ха! Твой братик стал знаменитостью. Кавалер ордена, да еще кино-герой.

— Для меня, — ответила голландка, — важнее, что он познакомился с хорошей девушкой.

— Тали Варао отличная девчонка, — согласилась Маргарита.

— И, — добавил Юл Фоске, — хорошо, что она переходит из военной авиации в аграрно-гражданскую. Меньше риска, и работа, в основном, недалеко от дома.

— Минутку, — произнес Стэн, — я правильно понял, что она только сейчас переходит в мирный авиа-бизнес, а еще вчера была в военно-воздушном флоте?

— Ага, — невозмутимо подтвердила Маргарита, — поэтому, Тали получила орден Святого Карла, как все военные, а не Орден Короны, как гражданские волонтеры.

— Так. А в каком военно-воздушном флоте она была?

— Ну... — Маргарита задумчиво посмотрела на небо.

— А вот клип, где они вдвоем, — перебила Беата, – Они здорово смотрятся, правда?

— Правда, — отозвался Стэн, и добавил, — а что если я украду Юла на часок?

— Разговор начистоту? – предположил Фоске.

— Да. Примерно так.

— Ладно, гуляйте, только не подеритесь! – строго сказала Маргарита.

Мужчины переместились на сотню метров в сторону и устроились на живописных деревянных руинах какого-то парусника не менее, чем двухсотлетней древности.

— Как надолго вы втравили Клауса в эти дела? – без предисловий спросил Стэн.

— Смотря в какие, — Фоске щелкнул пальцами, — если речь идет об эротике, то, видимо, надолго, поскольку Клаус очень обстоятельный и ответственный. А если о некоторых незначительных эпизодах, то эта фаза проекта завершена, и сделана кино-мифом.

— Гм... Я не понял. Эта фаза уже сделана кино-мифом или, все-таки, еще делается?

— Скорее первое. Сценарий фазы написан заранее. Главные эпизоды тоже нарисованы заранее. Конечно, физическая реальность внесла мелкие изменения, поэтому команда продюсеров взяла тайм-аут на причесывание и сглаживание.

— Ясно. А что за команда?

— Условно, — ответил Фоске, — это министерство кинематографа Агренды.

— Так... — Стэн похлопал рукой по остатку обшивки древнего корабля, — Значит, это та команда, которая рисовала фальшивые разрушения всей Агренды. Верно?

— Верно, — адвокат-эколог кивнул, — но надо выбросить слово «фальшивые».

— Только не говорите мне, что это реальные разрушения, — проворчал Стэн, – я был на Агренде в конце войны, и отлично помню, что и где там было.

— Это не важно, Стэн. Ведь Агренда вычеркнута. В географических справочниках она сохранилась, но в остальных сегментах инфо-поля «Первого мира» Агренды нет.

— Гм... По-моему, Юл, вы перебарщиваете со своей теорией Матрицы.

Адвокат-эколог широко улыбнулся и медленно покачал головой.

— Нет, Стэн. Я адекватно моделирую эту игру. И, что вас так удивило? Объективно, в медийной реальности Агренде сейчас отведено примерно столько же места, сколько усредненному островку диаметром 20 километров. Есть тысячи островков похожего размера, совершенно неизвестные публике. Там не происходит ничего интересного и важного с позиции mass-media. Если менеджеры мировых mass-media решили, что на Агренде неинтересно, то Агренда становится одним из этих неизвестных островков. А решение менеджеров определяется реакцией их хозяев на тот или иной топоним. А эта реакция определяется позитивным или негативным рефлексом. Как у собаки Павлова. Загорелась красная лампочка — будет удар током. Загорелась зеленая – будет сосиска. Агренда – красная лампочка, и лучше ее не упоминать...

— Это просто самоцензура, — заметил Стэн, — у кого-то она есть, а у кого-то ее нет.

— И у кого ее нет? – ехидно спросил Фоске.

— Например, у Несси Бушрут, репортера TV-канала «E! Canada». Она совсем недавно выложила репортаж-телефильм с Агренды о популярном танце «афро-меренге».

— О! — эколог хлопнул в ладоши, — И сколько раз там упоминался топоним «Агренда»?

— Гм... Я не считал. А это важно?

— Это важно, Стэн. Потому что слово «Агренда» там было произнесено ОДИН РАЗ.

— Гм... Как это в двухчасовом телефильме всего один раз названо место съемки?

— А вот так. Можно проверить. Телефильм доступен на сайте «E! Canada».

Комиссар Интерпола-2 задумался на четверть минуты, а затем кивнул.

— ОК. Допустим, что и тут повлияла самоцензура. Допустим даже, что ведущие медиа-магнаты действительно намекнули редакторам, что упоминать Агренду нежелательно. Однако, кроме mass-media, есть профессиональные инфо-сети аналитических и других специальных служб, и там Агренда существует, как часть политической реальности.

— Проверьте, — предложил Фоске, — у вас же есть служебный доступ в эти инфо-сети.

— Я проверю. А почему вы объясняете мне все это? Я же по другую сторону баррикад.

— По другую сторону? — Фоске улыбнулся, — В смысле, что вы офицер Интерпола-2, политической охранки ООН? Но, Стэн, это ведь не более, чем запись в Матрице. А фактически, мы с вами занимаемся общим интересным и креативным делом.

— Если... — медленно произнес комиссар Интерпола-2, – это намек на те значительные суммы комиссионных призов, которые мы с вами получаем от участия в обеспечении биржевой игры на инсайдерской информации, то...

— Ни в коем случае! – улыбка адвоката-эколога стала еще шире, — я ни на что такое не намекаю. Я имел в виду, что мы с вами выполняем одну и ту же гуманную работу по защите биосферы нашей планеты от разрушительных действий больших криминальных синдикатов. Мы спасаем среду обитания для будущих поколений, и человечество...

— ...Будет нам благодарно, бла-бла-бла, — перебил Стэн, — знаете, Юл, иногда я просто восхищаюсь вашей способностью вывернуть все наизнанку,

— Нет, наоборот, я расставляю смысловые объекты на их естественные места!

— Алло! Мальчишки! – крикнула Маргарита, — идите сюда, а иначе Багира сожрет ваши порции барбекю, и будет абсолютно права!

— Пошли, — Фоске тронул Стэна за плечо, — а то наши девушки съедят все барбекю и, по естественному этическому принципу, свалят всю вину на кошку.

— По какому такому естественному этическому принципу? – спросил комиссар.

— Этично, — пояснил адвокат-эколог, — сваливать вину на того субъекта, на которого не обидится потерпевшая сторона. Смешно обижаться на кошку за то, что она ест мясо.

Поработав вечером в служебной сети, Стэн убедиться: Агренда отсутствует в сводных аналитических рапортах. На уровне рапортов локальных разведчиков, работающих на объектах, Агренда существовала. Но по мере перемещения рапортов снизу вверх, по бюрократическим узлам субрегиональных, региональных и головных резидентур, шло суммирование рапортов, а затем сжатие и компиляция до регламентируемого объема сводного рапорта. Естественно, мелкие детали интегрировались. В частности, Агренда утрачивала индивидуальность, и растворялась в термине «Прочие Малые Антильские острова» или «Иные развивающиеся островные страны Восточно-Карибской гряды». Оставалось признать, что Фоске прав – Агренда действительно практически, забыта.

 

8. Бунт на корабле «Первого мира»

Телемост через Атлантику (Неделей позже награждения героев операции «Пенелопа»). Монако (Средиземное море) – Юнона (Карибское море). *** Восточная точка телемоста. Монако.

Деррик Шарп, репортер бостонской «Globe-Outlook» стоял на топ-бридже 20-метровой океанской яхты «Liguria», а точнее, на крыше боевой рубки ударного катера «G5-plus», верхняя часть которого была похожа на субмарину, а нижняя часть (в режиме дрейфа, в основном, скрытая под водой) — характерна для глиссера. Наметанным глазом, оценив возможные удачные ракурсы, он обратился к стоящему рядом офицеру.

— Мистер Фиетри, можно ли вас попросить подержать TV-камеру так, чтобы в кадре оказался я, на фоне общей панорамы Монако?

— Конечно, можно, Деррик, — ответил полковник полиции Монако, — И называйте меня просто: Эркю. Мы сейчас на яхте, а не на протокольном обеде. И, поясните, пожалуйста, более определенно: что вы понимаете под общей панорамой Монако?

— А... Э... Наверное, то, что в мире визуально ассоциируется с вашей страной: гавань с модерновыми небоскребами на берегу и на дамбах, и скалистая вершина Мон-Агел.

— Никаких проблем, — Фиетри улыбнулся, – давайте сюда TV-камеру.

— Вот, держите... Сейчас, я подойду к ограждению, и вы меня скорректируете...

— ...Корректирую. Шаг влево, Деррик... И еще четверть шага... Все. Вы в панораме.

— Спасибо, Эркю! Когда я скажу «поехали», нажмите кнопку с квадратиком.

— Я понял. Готов.

— Ну... — Шарп выдохнул, — Поехали!

Пискнула камера в руках полковника, видеоряд пошел, и Шарп начал репортаж.

— ...Доброго времени суток всем, кто смотрит каналы «Globe-Outlook» и «E! Canada». Сегодня я, Деррик Шарп, и моя канадская коллега Несси Бушрут расскажем об очень интересной стране: королевстве Монако. Мы привыкли считать Монако экзотическим автономным уголком Франции на двух квадратных километрах побережья восточнее Ниццы, и ассоциировать Монако с казино Монте-Карло и гонками «Формула-1». Но, современный мир стремительно меняется, и вот, принц-протектор Рене-Гюи, недавно вступивший на трон, объявил о новом политическом курсе. Официальные источники

подтвердили: правительство Монако приобрело острова в Средиземном и Карибском морях, расширив свою территорию в двадцать раз! Вот эти приобретения:

(Шарп сделал паузу и продолжил, подглядывая в шпаргалку)

— ... Два необитаемых греческих островка Аркадия и Атокос рядом с островом Итака.

...Группа почти необитаемых тунисских островков Галите, южнее Сардинии.

...Населенные висентские островки Юнона и Кантон в Карибском архипелаге Койот.

Эти территориальные приобретения от имени короны Монако вызвали очень острую реакцию в мире. Принц Рене-Гюи утверждает: эти земли приобретены, чтобы решить проблему перенаселенности Монако: 15 тысяч жителей на квадратный километр. Но аналитики не считают это главной причиной. Необитаемые острова Галите, Атокос и Аркадия, в пределах тысячи километров от Монако подходят на роль рекреационных земель, но до Юноны и Кантона 7000 километров, и на этих островках есть несколько тысяч жителей. Сейчас слово Несси Бушрут. А я вернусь в эфир, с принцем Рене-Гюи. Принц согласился ответить на вопросы, пока яхта «Liguria» пойдет на юг, к островам Галите, новому интересному уголку Монако, который вы тоже увидите в телемосте.

*** Западная точка телемоста. Юнона.

Несси Бушрут, репортер «E! Canada», глянула на маленький экран коммуникатора, и коснулась кончиком пальца значка дистанционного включения TV-камеры, заранее установленной так, чтобы показать панораму островка.

— Общий привет тем, кто у экрана на этом телемосту через Атлантику! С вами я, Несси Бушрут. Я на острове Юнона в середине архипелага Койот в 300 км к северу от берега Венесуэлы и в 600 км к юго-востоку от острова Пуэрто-Рико. Совсем недавно, Юнону называли туристическим раем и Карибским Таити. Трудно в это поверить, глядя на ту картину, которая видна у меня за спиной. Так выглядит современный элитный отель, побывавший в зоне боевых действий дважды за короткое время. Первый раз, авиация Альянса бомбила тут тонтон-макутов, а второй раз — милиция афро-карибских пеонов выбивала отсюда армию «снежных коммандос» кокаинового полковника Аруа Пури.

Репортер подошла к камере, взяла ее в руки и дала круговой обзор ландшафта.

— Местные жители невесело шутят: «Юнона теперь не Карибский Таити, а Карибский Гуадалканал». Действительно, может показаться, будто я на поле какого-то недавнего сражения на Тихоокеанском фронте Второй мировой войны. Так же выглядит и остров Кантон, в пяти км севернее, тоже входивший в Республику Висента, и в несколько раз более крупный остров Фламенко, в пяти км южнее, в акватории соседней маленькой карибской страны. Экономика этих стран практически уничтожена «био-водородной войной», названной так, напоминаю, из-за био-водородных бомб — оружия огромной разрушительной силы, примененного несколько раз в ходе боевых действий. Недавно жители Юноны и Кантона имели стабильный рентабельный бизнес по обслуживанию туристов, но война разрушила инфраструктуру, и оставила ужасные воспоминания. Я напомню: на Кантоне туристы попали под бомбовый удар, а на Юноне спаслись лишь чудом, поскольку покинули отели и ушли в горы из-за ложной угрозы цунами. Другие острова Висенты, лежащие севернее, технически пострадали меньше, там была только оккупация и акты мародерства, но не было бомбардировок с воздуха. И вот, сейчас, в тяжелой экономической ситуации, Алво Джоспен, премьер-министр Висенты, принял решение продать Юнону и Кантон с прилежащими к ним необитаемыми коралловыми островками, королевству Монако. Цена, по слухам, около ста миллионов евро, шесть миллионов за квадратный километр. Греческие и тунисские острова, приобретенные Монако, обошлись, говорят, в полтора раза дешевле за единицу площади. Парламент Висенты одобрил сделку, и она состоялась. А что думают об этом жители Юноны?

Несси Бушрут, уверенно направилась к группе парней и девушек, делавших что-то с морским катером необычной формы, только что вывезенным из ангара на пирс.

— Hello! Меня зовут Несси, я репортер TV-канала «E!» из Канады.

— Hi! – откликнулся парень — лидер команды, и остальные поддержали.

— ...Как там у вас в Канаде?

— ...А что вы тут хотите увидеть? Мы поможем, если надо.

— ...Может, прокатить вас к коралловым рифам? Бесплатно! Рекламная акция!

— ...Рифы не пострадали от войны, там не бомбили. И там очень красиво!

— Спасибо, — ответила репортер, — я с удовольствием прокачусь, и покажу ваши рифы в прямом эфире. Но сначала я хотела узнать ваше мнение о сделке с Монако.

— Ясно, — одна из девчонок кивнула, — Я думаю: этот принц Рене-Гюи – наш человек.

— Пусть лучше он управляет, чем хрен знает кто, – добавил кто-то из парней.

— ...А то, — добавил другой парень, — у нас уже две трети жителей уехали и, если бы тут продолжалась неразбериха, мы бы тоже уехали. Я верно говорю, народ?

«Народ» короткими репликами подтвердил, что так бы все и было, а кто-то добавил:

— Сейчас дело пошло на лад, потому что принц назначил толкового маркграфа.

— Кого-кого? – спросила Несси.

— Маркграф, — пояснила девчонка, — это представитель принца в мэрии.

— Я поняла, — Несси кивнула, — И кого же назначил принц?

— Джейкоба Эвенджа, классного яхтсмена-инженера, родом с Анквиллы.

— Джейкоб с женой прилетели три дня назад, — добавил парень — лидер команды, — и вот, смотрите, у нас уже есть работа, и аванс мы получили сразу.

— Как интересно... А можно встретиться с этим маркграфом Джейкобом?

— Думаю, да, — ответил лидер команды, — хотите, я ему позвоню и спрошу?

— Да, — Несси снова кивнула, — это было бы то, что надо! А пока, я передам эфир моему коллеге, Деррику Шарпу, который сейчас в Монако.

*** Восточная точка телемоста. Монако.

Кают-компания яхты (или ударного ракетного катера класса «G5-plus») «Liguria» была маловата для представительских целей, но более, чем достаточна для четырех человек, включая двухлетнюю Элен. Маленькая принцесса сидела на коленях у Либби Портленд-Паларе и крутила в руках новую развивающую игрушку: «Снежинку Гарри Поттера», оригинальную, но очень простую шарнирную систему, не уступающую по наглядности представления математической абстракции знаменитому «Кубику Рубика». Репортер с интересом наблюдал за этим несколько минут, попивая кофе, а потом поинтересовался:

— Либби, вы уверены, что для такой маленькой девочки это не чрезмерно сложно?

— Я уверена, что такая маленькая девочка не знает, что для нее это чрезмерно сложно.

— Э-э... — Шарп покачал головой, — Свежая идея. Мне это не приходило в голову!

— Это из одной древней дзен-буддисткой притчи, – сообщил принц.

— Рене-Гюи перевел с китайского редкий сборник коанов дзен, — добавила Либби.

— Это очень интересно, — сказал Шарп, — Даже немного жаль, что у нас другая тема.

— Вы хотите спросить о сделках с островами? — принц улыбнулся, — Спрашивайте.

Репортер сосредоточенно кивнул, и напряженно сплел пальцы.

— Сделки с островами. Что это? Путь преодоления перенаселенности, или экспансия?

— И то и другое, Деррик. Расширяя территорию, чтобы обеспечить нашим гражданам жизненное пространство, мы, по определению, проводим экспансию.

— Да, — Шарп кивнул, — но, расширяя свою территорию, вы неизбежно сужаете чужую.

— Формально вы правы, — согласился принц, — а фактически давайте смотреть. Греция. Острова Аркадия и Атокос необитаемы, и почти никак не использовались. Сейчас мы начали создавать там инфраструктуру экологического туризма, и это уже обеспечило интересной и высокооплачиваемой работой более тысячи жителей острова Итака. Вы можете прилететь на Итаку и поговорить с ними, и спросить: сузилось их жизненное пространство, или расширилось? Далее, Тунис. Острова Галите использовались, как тюрьмы, а потом — как заштатная база береговой охраны. Местные жители, 30 семей, выживали, как умели. Сейчас мы начали восстанавливать экологию, подпорченную регулярными сливами мазута в море, и создавать современную, технологичную базу промысла морепродуктов. Мы придем на острова Галите через 4 часа, и вы сами все увидите. Вы сможете поговорить с местными жителями, и с офицером Мидгемом из международной службы «Интерпол-2» при ООН. Офицер Мидгем работает в особом департаменте по охране резервов биосферы тропической Африки, а острова Галите в географическом смысле Африка. Оттуда 40 километров до Африканского берега.

— Конечно, я с большим интересом поговорю с мистером Мидгемом, сказал Шарп.

Принц-протектор Монако сделал пару глотков кофе и продолжил.

— ...Остается группа островов Юнона — Кантон в Карибском архипелаге Койот. Несси Бушрут, как мне кажется, четко показала в своем репортаже, каково сейчас состояние экономики и инфраструктуры этих островов. Война – страшная штука, Деррик. И мне кажется, что главный критерий — это мнение жителей. Это мнение вы слышали.

— Да, — репортер снова кивнул, — Война — страшная штука. И поэтому, мне кажется, что мнение людей, оказавшихся в этой страшной ситуации, лишившихся всего, а теперь, с вашей помощью, получивших хоть что-то... Это мнение не совсем объективно.

— Насколько я знаю, – ответил принц, — стиль мисс Бушрут таков, что она обязательно проверит меру объективности, путем разговоров с разными собеседниками.

— Да, верно, – репортер кивнул в третий раз, — здесь надо дождаться выводов Несси. А сейчас, я хотел бы затронуть тонкий политический момент. Вы не возражаете?

— Я не возражаю. Я обещал вам, Деррик, открытый разговор с любыми вопросами.

Либби Портленд-Паларе ласково потрепала по макушке маленькую принцессу Элен, которая устала исследовать «Снежинку Гарри Поттера», и начала зевать.

— Давай-ка мы уложим тебя спать, в кроватку, чудо мое.

— На диванчик! – решительно возразила девочка.

— Ты уверена, Элен? Может, лучше, в кроватку?

— На диванчик!

— Ладно, если ты так хочешь, — Либби улыбнулась, подняла ребенка, и пристроила на маленький диван в углу кают-компании, накрыв пестрым шерстяным пончо.

— Не хочу одеяло! – пискнула девочка.

— Извини, детка, — Либби снова потрепала ребенка по макушке. – Но одеяло нужно обязательно. Здесь не очень-то жарко, верно?

— Уф... — произнесла Элен, поняв по тону, что в данном случае спорить бесполезно.

Деррик Шарп понаблюдал за этой сценой, а затем повернулся к графу.

— Вот тонкий политический момент. Действия правительства Монако по расширению территории, вызывают резкий протест в ряде стран, в частности, в Евросоюзе и, более конкретно – во Франции. А ведь Конституция Монако, если я не ошибаюсь, признает политическое доминирование Франции в некоторых ключевых вопросах.

— Уже не признает. Я это вычеркнул из Конституции.

— Как?!

— Авторучкой, — ответил принц, — и Верховный суд, назначенный мной, в соответствие с Конституцией, утвердил это вычеркивание. И должность государственного министра, назначаемого по представлению властей Франции, я тоже вычеркнул. Монако, будучи членом ООН, абсолютно равноправна с Францией. Это юридическая аксиома.

— Да, — в четвертый раз согласился Шарп, — но фактически, вы же понимаете, что ваша прекрасная страна, при всех ее несомненных достоинствах, очень мала, и полностью окружена Францией. Все признают, что это бесспорно французская сфера влияния.

— Все? – переспросил Рене-Гюи.

— Не все... — Шарп стушевался, — а, скажем так, ведущие государства Европы.

Принц-протектор равнодушно пожал плечами.

— В 1939-м ведущие государства Европы признали, что Франция, это бесспорно сфера влияния Третьего Рейха. Но, несмотря на это, в течение всего периода оккупации, на французской территории действовали партизаны Резистанса. Вы помните, кто в итоге победил, и что стало с лидерами Третьего Рейха в 1945-м?

— Э... Э... Рене-Гюи, вы не могли бы пояснить этот пример?

— Это не пример, а историческое наблюдение. Государство, выбирающее путь разбоя в отношении соседей, ставит себя вне закона, и несет риск последствий такого выбора.

— Э...Э... Рене-Гюи, мы ведь в прямом эфире, — напомнил репортер.

— Вы, Деррик, говорили об этом с самого начала, — ответил принц, — и что дальше?

— Дальше... — репортер сплел пальцы в замок, — я просто заметил, что вы делаете очень резкие заявления, возможно, более резкие, чем вам бы хотелось...

— Нет, — принц улыбнулся, — это фрагмент из моего официального ответа на ноту МИД Франции. Полный текст ответа опубликован на сайте моей канцелярии.

— Э... Э... Я не в курсе этой переписки.

— Разумеется, вы не в курсе. Я получил эту ноту МИД Франции в самом начале нашего телемоста, когда вы вели телерепортаж с топ-бриджа, а ответ на эту ноту я составил и отправил перед тем, как пригласить вас в кают-компанию на чашку кофе.

— Э... Я понял... А что было во французской ноте?

Рене-Гюи спокойно извлек из пластиковой папки несколько распечаток.

— Вы можете прочесть сами, а если в общих чертах, то МИД Франции обвиняет меня в узурпации власти и в агрессивной экспансии, и предъявляет мне ряд ультиматумов.

— А ваш ответ? – спросил Шарп.

— Мой ответ опирается на международное право, я вам об этом уже сказал. Я обращаю внимание МИД Франции на то, что дела Фонда Монегасков, где я являюсь старшиной совета, не относятся к сфере межгосударственных отношений, так что вмешательство властей Франции в эти дела, и выдвижение ультиматумов с угрозами, означает террор против этноса монегасков, иными словами — угрозу геноцида нацистского толка.

— Простите, Рене-Гюи, но я не понял, что это за фонд и какое он имеет отношение...?

— Фонд Монегасков, — сказал принц, — это специальная международная некоммерческая организация. Ее цель: сохранить этнос монегасков, аборигенов Монако. Вероятно, вы обратили внимание на то, что сделки по приобретению островов, о которых мы с вами говорим, совершены не королевством Монако, а Фондом Монегасков. Оплата сделок, расходы по реализации проекта развития приобретенных островов, и помощь семьям монегасков, которые переедут на эти острова – все это делается на средства Фонда.

— Но, — заметил репортер, — как я понял, Фонд тоже возглавляете вы, Рене-Гюи.

— Фонд возглавляю я, — подтвердил принц, — а почему вы добавили слово «тоже»?

— Потому, что вы же возглавляете и королевство Монако!

— Ну, и что? Это два юридически абсолютно разнородных субъекта. Фонд, это субъект частного и гуманитарного права, а Королевство, это субъект международного права.

— Но, и там и там во главе вы, принц! – продолжал настаивать Шарп.

— Я объясню на примере, Деррик. Когда частная фирма эмира Катара купила греческий остров, то МИД Франции не назвал это арабской агрессией, а когда похожие действия совершил Фонд Монегасков, меня и мою страну обвинили в агрессии. Где логика?

— Да, действительно... — репортер кивнул, — Теперь я понимаю. Право – тонкая наука. А сейчас, позвольте мне передать прямой эфир моей коллеге Несси Бушрут.

*** Западная точка телемоста. Юнона.

Полупогруженный атолл Мойра в 5 км северо-восточнее от острова Юнона — одно из красивейших мест Наветренной Антильской цепи. Над поверхностью моря тут видны вершины извилистого кораллового барьера — миниатюрные зеленые островки и белые полосы кораллового песка. А под поверхностью моря — своеобразный естественный мелководный морской парк: разноцветные водоросли и актинии, и коралловые рыбки, стайки которых похожи на россыпи конфетти, лениво-грациозные морские черепахи, стремительные дельфины, загадочные осьминоги, яркие гигантские креветки... Атолл Мойра – сказочное место для экологического туризма, и чтобы сохранить эту красоту, требуется систематически продуманная аккуратность и осмотрительность.

Акслер (так звали лидера молодежной команды) изложил все это Несси Бушрут за три минуты полета от Юноны до одной из надводных точек атолла Мойра. Казалось бы, почему полет, если на пирс у берега Юноны выкатывали катер? Но – катер, оказался скорее самолетом сверхмалой высоты — экранопланом типа X-113 «Vampirella». Лидер команды уверенно загнал эту машину внутрь периметра, образованного несколькими пенобетонными плавучими понтонами, заякоренными около берега надводной точки, припарковал на маленьком песчаном пляже, рядом с четырьмя такими же машинами, открыл подвижную панель остекления кабины, спрыгнул на песок, и помог выбраться канадской теле-журналистке, а затем крикнул:

— Тезай! Свари кофе, а?

— Сейчас я все брошу, — послышался ворчливый женский голос, — и пойду варить кофе.

— Ну, Тезай, тебе трудно, что ли? И вообще, к маркграфу пресса приехала.

— Пресса... — проворчала обладательница ворчливого голоса, поднимаясь из старого деревянного шезлонга, установленного под солнцезащитным зонтиком около некого сооружения вроде небольшого коттеджа из кубических модулей, — Надо же, дела...

— Здравствуйте! — крикнула канадка, — Я Несси Бушрут, канал «E! Canada».

— А я Тезай Дирбакир, — ответила девчонка-тинэйджер, подходя поближе.

Она была смугла, довольно плотно сложена, и одета в сиреневые свободные шорты-бермуды, оранжевый топик и зеленую головную ленточку «бандану».

— Тезай из Турции, — пояснил Акслер, — А зеленая бандана, это карибский хиджаб.

— Ты жопа с ушами, — отреагировала Тезай, и добавила, — здравствуйте, Несси.

— Свистни Алтуну, что я привез ему герметик, краску и всю остальную херню, — сказал Акслер, вытаскивая из кабины экраноплана какие-то картонные коробки.

— Дядя Алтун уехал на Фламенко. Здесь только папа и тетя Фируз.

— Ну, свистни папе.

— ...Но я не могу раздвоиться, — добавила она, — я или варю кофе, или иду к папе.

— Лучше свари кофе, — решил молодежный лидер, — а Гюраю я сам свистну. Где он?

— Там, — Тезай махнула рукой куда-то вверх, — ждет, когда вернутся маркграф с женой.

— Ясно, — Акслер кивнул и повернулся к канадке, — пошли, познакомлю с Гюраем.

— А кто это?

— Старший менеджер по отельному хозяйству. Нормальный дядька.

«Нормальный дядька», турок лет чуть старше 40, сидел на коврике на плоской крыше коттеджа из кубиков, под брезентовым навесом и пил чай.

— Привет, Гюрай, — Акслер хлопнул с ним ладонью об ладонь, — это Несси, из прессы.

— О! – турок вскочил и широко улыбнулся, — Рад вас видеть, Несси. Хотите кушать?

— Спасибо, я бы просто выпила кофе. Ваша дочка обещала сварить.

— А-а! Тезай хорошо варит кофе! А покушать я вам все-таки советую. У нас вкусно.

— Гюрай, – вмешался Акслер, — Я, короче, привез, что заказывал Алтун. Там в коробках, около пристани. В самой большой коробке оплаченный счет. С доставкой 450 баксов.

— Пуф! — турок тяжело вздохнул, вытащил из маленькой сумки на поясе толстую пачку долларов, отсчитал купюры, и передал молодежному лидеру.

— Все ОК, — подтвердил тот, — Короче, я поехал, Несси. Удачи тебе!

— И тебе удачи! – искренне пожелала она.

— Ну, до встречи, Гюрай! — Акслер снова хлопнул с турком по ладоням, и лихо съехал с крыши по перилам лестницы, ведущей на площадку с шезлонгами.

Гюрай снова вздохнул, покачал головой и сообщил.

— Вы знаете, Несси, тут такие отчаянные молодые люди. Я боюсь, что они научат мою старшую девочку всяким глупостям. Она еще маленькая, но уже... Вы понимаете?

— Понимаю, — канадка улыбнулась, — но ведь это жизнь, верно?

— Это жизнь, — согласился турок, — хвала Аллаху, война кончилась, и в нашей семье все остались живы и здоровы. А было очень страшно. Очень.

— Вы пережили войну здесь? – спросила она, усаживаясь на один из ковриков.

— Нет. Войну мы пережили в эвакуации, но перед началом войны мы были на острове Фламенко. У нас там тоже бизнес. Маленький отель. Сейчас мы его ремонтируем. Там большие пробоины от мин. А наш ботанический садик уцелел. Только одна воронка.

— У вас большая семья, Гюрай?

— Да, У меня две жены, четверо детей. У меня брат с женой и тремя детьми. Мы давно устроились на Фламенко, еще когда Агрендой правил Тапече. А потом стал Лерадо, и приходилось бояться из-за того, что у нас были хорошие связи с Тапече. А перед этой войной, нас там чуть не убили тонтон-макуты. Спасибо одному человеку, адвокату, он помог нам так, что даже не верится. Говорят, он знает африканское колдовство «вуду», поэтому, тонтон-макуты его побаивались. Хотя, мало ли что говорят.

— Адвокат, знающий колдовство «вуду»? – удивилась канадка.

— Он адвокат-эколог из экологических пиратов «Sea Shepard», — пояснил турок, — Очень хорошо, что мы его знаем, потому что Маркграф Джейкоб Эвендж и леди Банни тоже пираты «Sea Shepard», и когда они узнали, что мы друзья доктора Фоске, то мы сразу получили подряд на восстановление отельного бизнеса на Юноне.

— Кто там болтает всякое про пиратов? – послышался чуть хрипловатый баритон, как правило, формирующийся у людей, профессионально связанных с открытым морем.

— Я рассказываю для прессы, мистер маркграф, — пояснил Гюрай.

— У нас тут пресса? – удивился другой голос: женский. Но тоже чуть хрипловатый.

— Я Несси Бушрут, канал «E! Canada», — в своем обычном стиле, объявила канадка.

— Вау! – воскликнула Банни Эвендж, появляясь на крыше, — Слышишь, Коб, у нас появляется возможность двинуть PR на канадский экран.

— Сейчас двинем, — решительно сказал маркграф, — слушай Несси, ты сейчас оказалась в самом классном экологическом коралловом парке на планете, и мы тебе это докажем!

 

9. Как своими руками сделать сомалийских пиратов?

Средиземном море. Острова Галите (новое приобретение Монако). (События, параллельные телемосту через Атлантику).

Мини-архипелаг Галите лежит в 40 км севернее Туниса и в 150 км южнее Сардиния. Главный остров — Гран-Галите – имеет площадь чуть меньше 8 кв. км, и представляет собой скалу неправильной формы с вершинами, поднимающимися до 400 метров над уровнем моря, благодаря чему средняя высота острова – 200 метров. На 400-метровой вершине находится старая башня с обзорной площадкой, а в миниатюрной долине на южном берегу, издавна был рыбацкий поселок из дюжины хибар. Рыбаки из поселка делили единственную гавань со взводом военных моряков вспомогательной базы ВМФ Туниса. Второй по величине остров – Ле-Галитон, в 3 км к юго-западу, это скала почти полтораста метров высотой и около половины кв. км площадью. На ее вершине тоже имеется старая обзорная башня, а узкую ровную полосу у берега облюбовали тюлени-монахи – симпатичные морские животные, по размеру чуть крупнее человека. В мини-архипелаге есть еще полдюжины совсем мелких островков (точнее, высоких скал), но деятельностью человека они не были затронуты в связи с кажущейся бесполезностью.

За несколько дней, прошедших после покупки мини-архипелага Фондом Монегасков, ситуация резко изменилась. Тунисские рыбаки, обитавшие на Гран-Галите вовсе не из любви к этому месту, а просто за отсутствием возможности переселиться в какое-либо более комфортное место, вдруг получили предложение продать свои хибары по цене, соответствующей примерно коттеджам на Французской Ривьере. Мгновенно приняв предложение (пока идиот – покупатель не передумал), рыбаки испарились с Галите, и возникли на итальянской Сардинии в качестве состоятельных иммигрантов. А хибары, приобретенные за столь высокую цену, исчезли полностью. Теперь на их месте были модерновые домики по финскому проекту, напоминающие то ли гигантские грибы – мухоморы, то ли инопланетные летающие тарелки. Бывшая маленькая база ВМФ по некому волшебству превратилась в деловой центр маленького, и также модернового городка. Над обзорными башнями поднялись аэростаты — летающие антенны, а дома галитейских аборигенов оказались оборудованы высокоскоростным Интернетом.

«Стоп! – возразит некто, — Какие аборигены? Они ведь все укатили на Сардинию!»

Э, нет! (ответит ему тот, кто в курсе дела) Все не так просто! Те, бывшие аборигены укатили на Сардинию, как бы, из континентального Туниса, а с Гран-Галите, как бы, никто не уезжал. Эти аборигены почему-то выглядели не как потомки итальянцев и тунисцев, а как потомки банту и голландцев, но кто будет вникать эти тонкости, если заинтересованная команда хорошо заплатила всем информированным персонам?

Таким образом, из исконных аборигенов, на островах Галите остались лишь тюлени-монахи. Им не заплатили за молчание, поскольку они и так не говорят на человеческих языках, а общаются своеобразными звуками типа лая, хрюканья и мяуканья. Впрочем, тюленям-монахам тоже нечто перепало, а именно – безопасность. Тюлени-монахи, это оседлые существа. Многие их поколения обитают вокруг одного, когда-то найденного клочка суши, охотятся на рыбу в окрестных водах, выкармливают на берегу тюленят, греются на солнце, и чувствуют себя неплохо – если только рядом не окажутся люди. Появление человека — охотника, это катастрофа. Колония тюленей-монахов не склонна покидать облюбованное место, и очень долго несет потери от пуль охотников, пока не решится, все-таки, эмигрировать и искать новую полоску берега. Колония Ле-Галитон оставалась на месте, несмотря на периодические налеты охотников из Туниса. Но...

...Но, как раз в то раннее утро, когда Деррик Шарп еще только проснулся от звонка будильника в отеле в Монако — Монте-Карло, и собирался приводить себя в порядок, завтракать, и ехать в гавань, нечто происходило и на островке Ле-Галитон. Любой авторитетный специалист по тюленям-монахам открыл бы рот от удивления, увидев происходящее в этой колонии. Среди множества черных тел отдыхающих на берегу тюленей, находился десяток черных человеческих тел, тоже, вероятно, отдыхающих. Пугливые звери, которые, заметив приближение человека, сразу исчезают в море, не обращали почти никакого внимания на затесавшуюся в их ряды компанию негров.

Тем временем, пришедший с юга старый баркас, заглушил мотор в полукилометре от берега Ле-Галитона и спустил на воду две шлюпки. В шлюпки переместились по пять охотников и тихо двинулись на веслах к тюленьей колонии. Охотники заметили непонятных негров, отдыхающих среди тюленей, когда дистанция до берега сократилась примерно до ста метров. Не веря своим глазам, они прошли еще вперед и, остановив шлюпки, стали шепотом обсуждать странную ситуацию. Долго гадать им не пришлось. Десяток негров внезапно, синхронно и бесшумно выполнил упражнение «приготовиться к стрельбе с колена из штурмовой винтовки, разобрать цели». Десять стволов оказались направлены на шлюпки. Убедившись, что незваные гости осознали положение дел, один из негров молча поднял руку и выразительно указал пальцем на бетонный пирс, выдающийся в море у подножия лесенки, ведущей к обзорной башне.

Охотники в шлюпках действительно осознали положение дел, и погребли к пирсу, на котором уже появилась вооруженная группа негров и буров-голландцев. Видя все это, владелец баркаса приказал запустить мотор и уходить на юг (товарищам проще будет отмазываться, если в руках этого странного патруля не окажется еще и браконьерский корабль) – но было поздно. В метре над морем, непонятно откуда, возникли два сине-зеленых силуэта маленьких самолетов, как будто скользящих по невидимому льду. На турелях над кабинами наблюдались спаренные установки: пулемет и автоматический гранатомет. Стрелки уже заняли позицию для открытия огня, а на антеннах трепетали белые флажки с синим прямым крестом. Сигнал «X-Ray» в международной кодировке «приостановите выполнение ваших намерений и наблюдайте за моими сигналами».

Пока на Ле-Галитоне происходили все эти события, на Гран-Галитоне еще не началась активная часть утра (что естественно ввиду раннего часа). Но парочка в одном бунгало кемпинга, занявшего угол бывшей базы ВМФ, уже на три четверти проснулась – в том смысле, что молодой мужчина проснулся полностью, а его подруга – наполовину.

— Клаус, — полусонно проворчала Тали Варао, чувствительно пихнув его плечом, — Вот, почему ты не можешь спать до восьми утра? Почему в шесть надо обязательно...?

— Извини, — он вздохнул и погладил ее по спине, — у меня привычка к дисциплине.

— Дисциплина, — все так же проворчала она, — это не когда просыпаешься рано, а когда просыпаешься вовремя. По-моему, так.

— Знаешь, Тали... — задумчиво произнес лейтенант Мидгем, — я тут подумал...

— Ты уже и подумать успел? – воскликнула она, резко приподнялась на кровати, и всем весом шлепнулась ему на живот. Вес у девушки был небольшой, но все же...

— Ф-ф, — негромко выдохнул Клаус, автоматически напрягая брюшной пресс.

— Ну? – спросила Тали, – и о чем ты подумал, дисциплинированно проснувшись?

— Я подумал: давай поженимся?

— Это в каком смысле?

— Ну, в смысле, что... — лейтенант Интерпола-2 запнулся, не зная, как ответить на этот вопрос содержательно.

— ...Что...? — отозвалась девушка, поудобнее устраиваясь у него на животе.

— ...Что поженимся, — беспомощно договорил лейтенант.

— Длинное белое платье, золотые колечки, церковь и поп? – уточнила Тали.

— Я полагаю, да, — подтвердил он.

— Проблемы, — сообщила бывший военный пилот, — я не умею носить длинное платье, и кольцо на пальце будет мешать, и церкви у нас разные: я католичка, а ты протестант.

— Тали, любимая, для тебя так важно, какая будет церковь? – удивился Клаус, впервые услышавший от подруги, что она придает какое-то значение религии.

— Конечно, важно! Ведь тебе не подходит моя церковь, а мне не подходит твоя.

— Мы можем пойти в твою католическую церковь, — ответил он, — многие так делают.

— Ладно, с этим решили, — согласилась она, – но длинное платье и кольца...

— Можно не в платье, а по-армейски, в униформе, так многие делают, — сказал Клаус.

— Ага! Это годится. А кольца?

— Если по-армейски, то можно без колец.

— Ну, тогда нормально. А что дальше?

— Дальше? У меня есть дом, точнее, секция в таунхаусе. Мы будем жить вместе...

— Где эта секция? – перебила она.

— В Голландии, в пригороде Лейдена, — признался лейтенант.

— Не вариант, – твердо сказала она, — Сам подумай: ты работаешь в Африке, я работаю в Африке, что нам делать в этой Голландии? А вот вариант: есть хороший дом с фермой севернее Скеко, на берегу Кунене. За него хотят двести кило-баксов, и это нормально, потому что сорок гектаров земли, и свой причал. Но, в Овамбо на такую сумму трудно найти покупателя. Я узнала: можно сторговать минус десять процентов. Годится?

— В Овамбо? – переспросил он.

— Да. Там у меня доля в авиа-бизнесе, а работать на ферме мы наймем знакомых ребят. Давай, если ты согласен, купим этот дом напополам, по девяносто кило-баксов с носа.

— Ну... — начал лейтенант, думая, как объяснить, что у него нет 90.000 долларов, а есть упомянутая секция в таунхаусе и автомобиль BMW, причем все это куплено в кредит, который еще не выплачен, и сальдо Клауса Мидгема в банке пока отрицательное.

— Что-то не так? – спросила Тали Варао.

— Честно говоря, у меня нет денег, — напрямик брякнул он.

— Не может быть, — возразила девушка, — когда бы ты успел столько потратить?

— Сколько? – не понял Мидгем.

— Смотри, я считаю, — она начала рисовать пальцем у него на груди, — мы трое: ты, я, и сержант Ктейе были в Дарренвуде под Йоханнесбургом, и мы там убили тридцать два вражеских старших командира, а каждая голова вражеского старшего командира, это десятка кило-баксов, итого триста двадцать. Мы были в равных долях, делим на три. Выходит на нос сто шесть и две трети кило-бакса. И еще, ты рулил группой захвата на Мадагаскаре, в ходе операции «Пенелопа». Там тоже приз. А ты говоришь: нет денег.

— Я... — лейтенант запнулся, — я не знал, что за это кто-то платит.

— Не кто-то, а президент Сео Ткабе, — поправила Тали, — Тут все по-честному. Так что, призов хватит и на дом с фермой, и на мини-тракторы для рабочих, и на...

— ...Экраноплан, — сказал Мидгем.

— Хорошо, — тут же согласилось она, — купим еще экраноплан. Это пригодится.

— Я слышу патрульный экраноплан, — пояснил он.

— А... — Тали прислушалась, — да, он идет к нашему берегу.

...И в это момент зазвонил woki-toki лейтенанта. Дальнейшая цепь события привела лейтенанта Мидгема на берег островка Ле-Галитон, где командир патруля, известный персонаж по имени Югурта, прохаживался взад-вперед перед шеренгой задержанных тунисских браконьеров, разоруженных и поставленных на колени для профилактики попыток побега. Бежать им было некуда, но так надо по инструкции. В стороне было сложено изъятое оружие — в основном, армейские автоматические винтовки старого образца, и боеприпасы к ним. Все это (с учетом региона) обходились дешевле, чем охотничьи ружья, но сейчас эта дешевизна сыграла с браконьерами злую шутку.

— Кто эти фигуранты? — спросил лейтенант Мидгем, выскакивая на берег из кабины экраноплана, и окидывая профессиональным взглядом образцы вооружения.

— Сомалийские пираты, — глядя на лейтенанта честными глазами, ответил Югурта.

— Сомалийские пираты? — переспросил лейтенант Интерпола-2, — так далеко от Пунта?

— Да, — Югурта кивнул, — И они по-английски ни бум-бум. Но я могу перевести.

— Это очень кстати, — сказал Мидгем, и начался вот такой разговор.

КЛАУС МИДГЕМ (по-английски): Кто старший, откуда они и что тут делали?

ЮГУРТА (по-арабски): Аман, тебя допрашивает офицер из биосферной спецслужбы Интерпола-2. Если ты скажешь, что вы браконьеры, то он расстреляет вас на месте. Я повторяю: ты должен сказать, что вы сомалийские пираты. Это Интерполу-2 не очень интересно. Вас просто отправят в европейскую тюрьму, где хорошие условия. Потом, наверное, выпустят потому, что нет доказательств, что вы сильно пиратствовали.

АМАН, хозяин баркаса (по-арабски): А мы точно попадем в хорошую тюрьму?

ЮГУРТА (по-английски): Главный пират, Аман, просит у вас гуманного обращения.

КЛАУС (по-английски): Я гарантирую задержанным соблюдение норм гуманности.

ЮГУРТА (по-арабски): Тебе повезло. Этот офицер гарантирует. Давай, сознавайся.

АМАН (по-арабски): Ладно, мы сомалийские пираты, но мы сами не грабили корабли. Только пособничали, привозили еду, воду. В грабеже я не признаюсь, хоть режьте.

ЮГУРТА (по-английски): Он говорит, что в банде сомалийских пиратов они только занимались вопросами снабжения, а не нападениями. Он просит это учесть.

КЛАУС (по-английски): Они точно сомалийские пираты? Этот фигурант не шутит?

ЮГУРТА (по-арабски): Аман, скажи три раза: «сомалийские пираты». Давай, говори.

АМАН: Сомалийские пираты, сомалийские пираты, сомалийские пираты.

ЮГУРТА (по-английски): Он подтверждает, что они сомалийские пираты.

КЛАУС (по-английски): Это я понял. А откуда они пришли?

ЮГУРТА (по-арабски): Офицер хочет проверить, честно ли ты сознался. Ты должен рассказать, как вы попали из Сомали в Тунис, а потом сюда, на острова Галите.

АМАН: Мы шли из Могадишо, через Суэц, через Ливию, в Тунис, и на Ла-Галитон.

КЛАУС (по-английски): Ясно, можно не переводить. Какое у них было задание?

ЮГУРТА (по-арабски): Зачем вы сюда пришли? Отвечай, как есть.

АМАН (по-арабски): Мы пришли добывать тюленей.

ЮГУРТА (по-арабски): Уточни, что это было для снабжения сомалийских пиратов.

АМАН (по-арабски): Тюленей мы хотели добыть на мясо для сомалийских пиратов.

ЮГУРТА (по-английски): Он говорит, что они собирались добыть тюленье мясо для снабжения продовольствием группировки сомалийских пиратов.

КЛАУС (по-английски): Спроси, где сейчас эта группировка пиратов?

ЮГУРТА (по-арабски): Скажи, где эти сомалийские пираты. Не скажешь — расстрел.

АМАН (по-арабски): Но откуда я знаю?!

ЮГУРТА (по-арабски): Твои проблемы. Или ты скажешь, или я тебя предупредил.

АМАН (по-арабски): Сомалийские пираты в Ливии, где-то в заливе Сидра.

КЛАУС (по-английски): Можно не переводить, я понял. А где конкретно.

ЮГУРТА (по-арабски): Давай, Аман, думай, где они сейчас могут быть?

АМАН (по-арабски): Не знаю! Не знаю! Может, они пошли в Зувара, или в Хумт.

ЮГУРТА (по-английски): Он толком не знает, где они сейчас. Называет порты около ливийско-тунисской границы. Ясно только, что пираты движутся на запад.

КЛАУС (по-английски): Аман грамотный? Он может написать показания своей рукой?

ЮГУРТА (по-арабски): Сейчас тебе дадут бумагу и ручку, и ты должен очень складно записать все, что ты сейчас сказал. Смотри, ничего не забудь, иначе тебя будут пытать электрическим током, пока ты все точно не вспомнишь. Как в Гуантанамо, ясно?

АМАН (по-арабски): Да, да, только быстрее, пока я все помню!!!

ЮГУРТА (по-английски): Аман готов дать письменное признание.

«Globe-Outlook», экстренное сообщение

Доброго времени суток! В эфире Деррик Шарп. Мы продолжаем наш телемост через Атлантику, с карибскими островами Койот, но в начале — экстренное сообщение. Мы прибыли на острова Галите, и узнали, что сегодня утром в ходе анти-браконьерской операции, здесь обезврежена банда сомалийских пиратов. В операции, кроме морских полисменов, участвовал офицер Мидгем из службы по охране биосферных резервам Интерпола-2 ООН. Офицер Мидгем высоко оценил качество работы новой, монакской морской полиции Галите. По поводу сомалийских пиратов, Мидгем пояснил, что они проникли в Средиземное море через Суэцкий канал, и их силы базируются у берегов Ливии. Там до сих пор не восстановлен порядок после разрушительной гражданской войны 11-го года. Налет сомалийских пиратов на новую провинцию Монако, это очень неприятный сюрприз. Принц-протектор Рене-Гюи сейчас принимает экстренные меры, чтобы обеспечить морскую полицию системами вооружений для эффективной борьбы против пиратских банд. Офицер Мидгем из Интерпола-2 поддержал эту инициативу.

 

10. Фанатики уступают место проходимцам.

Кентербери, юго-восточная Англия. Частный гольф-клуб.

Историки полагают, что гольф изобретен шотландскими пастухами, которые еще в средневековье спорили на кружку пива, кто с меньшего числа ударов палкой загонит небольшой более-менее круглый камень в кроличью нору. Так или иначе, эта игра в сельской местности, на пересеченной травянистой площадке размером более трехсот метров, очень удобна для конфиденциальных обсуждений. Ведь в гольфе не принята торопливость, и игроки могут раз в час бить клюшкой по шарику, а остальное время общаться на интересные темы – о сексе, о футболе, или о политике. Четверо мужчин, занимавших сегодня основную площадку клуба, выбрали третью тему. Двое: генерал Басвил (из разведки MI-S), и некий лорд Чарли (из спец-бюро Адмиралтейства) были британцами. Другие двое: старший офицер Ребюф из спецслужбы «Сюртэ», и весьма влиятельный финансист Жан-Пьер Клеманс, которого пресса иногда называла «теневым сопредседателем Межпарламентского союза», были французами.

В гольф умели играть только Клеманс и лорд Чарли. Первый научился этому в конце прошлого века, когда игра вошла в моду у мировой бизнес-элиты, а второй — просто из любви к Игре. Не конкретно к гольфу, а вообще к Игре, к самому принципу игры. Как сказал бы психоаналитик: «лорд Чарли сублимирует старые детские комплексы через систематическое втягивание своих знакомых в те игры, в которых он предварительно усовершенствовался так, чтобы противник-дилетант почти заведомо был обречен на поражение». Иногда (очень редко) лорд Чарли, все-таки, проигрывал, и это придавало особую остроту игре, ставкой в которой порой, внезапно, становилась чья-то жизнь...

Лорд Чарли сильно и уверенно ударил клюшкой, проследил, как шарик по высокой параболе летит над препятствием (полосой кустарника), и повернулся к финансисту.

— Мсье Клеманс, правильно ли я понял, что вы снова согласились быть арбитром?

— Увы, — француз печально улыбнулся и помахал клюшкой, — иногда мне приходится заниматься этим совершенно несвойственным мне делом, причем в таких областях, в которых я разбираюсь лишь на уровне обывателя, увлекающегося детективами.

— Вы скромничаете, глубокоуважаемый мсье Клеманс, — заметил генерал Басвил.

— Я просто намекаю, — ответил финансист, — что для понимания мне требуются более развернутые комментарии, чем профессионалу, который схватывает с полуслова.

— Речь идет о Монако, — напрямик сказал Ребюф, — этого Рене-Гюи надо остановить.

Лорд Чарли задумчиво повертел в руках клюшку.

— Остановить? Задержать на шоссе за нарушение правил езды? Или остановить около парковки и попросить пару долларов на благотворительность?

— Остановить радикально, — уточнил старший офицер французской спецслужбы.

— Остановить радикально... — лорд Чарли снова поиграл клюшкой, — я на вашем месте не делал бы этого, но Монако в вашей сфере влияния и мой совет, это лишь совет.

— Лорд Чарли, — вмешался Басвил, — наши французские коллеги собрались остановить принца-протектора, когда он полетит на Итаку, и сделать это с помощью неопознанной ракеты море-воздух, летящей из юго-восточной акватории.

Возникла длинная пауза. Лорд Чарли медленно покивал головой.

— Ай-ай-ай, разве цивилизованные профессионалы так поступают, мсье Ребюф? Если вы решили ОСТАНОВИТЬ принца Рене-Гюи, это ваше дело, но состряпать явное и грубое указание на группу британского флота в акватории Кипр – Турция...

— Мы имели в виду указание на ливанских экстремистов, — возразил Ребюф.

— Мы же взрослые люди, коллега, – укоризненно сказал ему Басвил, — вы хотите убрать этого фигуранта, пожалуйста, убирайте. Но над своей сферой влияния. Почему бы вам просто не застрелить его прямо в Монако? Вся территория этой страны-недоразумения простреливается из винтовки с ваших гор. Снайпер-экстремист на вершине, и все.

— Нет, коллега Басвил, это повлечет некрасивый политический резонанс. И, существует техническая проблема: Рене-Гюи с семьей, в основном, не на берегу, а на одной из яхт.

— Тогда, все еще проще, коллега. Почему бы «Аль-Кайде» не взорвать его яхту?

— Тут тоже есть проблема, — ответил Ребюф, — Обе яхты, приобретенные Рене-Гюи, это продвинутые реплики 20-метрового советского бронированного катера «G5». Крайне живучий малый корабль 30-х годов. В годы Второй мировой войны, катера этого типа сохраняли ход и продолжали вести огонь даже после нескольких попаданий снарядов. Обычная условно-самодельная маленькая мина террористов тут не решит проблему.

— Мы же взрослые люди, коллега, — повторил британский генерал-разведчик, — корабли таких размеров не бывают очень живучими. Одна торпеда «Mk-48» и...

Басвил выразительно растопырил пальцы, показывая воображаемый разлет обломков.

— ...И, — продолжил Ребюф, — всю нашу службу вытаскивают на парламентский разбор полетов, а потом публично секут розгами перед TV-камерой, потому что Аль-Кайда с торпедами «Mk-48» вблизи нашей акватории, это позор для нашей контрразведки.

— Минутку! — прервал их лорд Чарли, — Давайте не будем углубляться в детали. Любого человека можно грамотно убрать, это общеизвестный факт. Вопрос в том, что дальше? Какие проблемы будут в этом случае решены, а какие наоборот, созданы?

— Проблема, которая будет решена, — сказал офицер «Сюртэ», — плацдарм стран-изгоев, образовавшийся на европейском берегу Средиземного моря.

— Вы полагаете, что смерть принца-протектора решит эту проблему? – лорд Чарли чуть оттопырил нижнюю губу, — Вы слишком оптимистично настроены, коллега.

— Конечно, — уточнил Ребюф, — мы имеем в виду устранение и Рене-Гюи, и малолетней наследницы Гримо-Алдо, и еще нескольких ключевых фигурантов.

— Это уже новость для меня, — вмешался Жан-Пьер Клеманс, — уважаемый мсье Ребюф, почему вы не говорили мне, что намерены убить еще и двухлетнюю девочку?

— Мм... — произнес офицер «Сюртэ», — Но вы же понимаете, это подразумевалось.

— Не понимаю! – резко возразил финансист, — И я уже несколько раз просил, чтобы при объяснениях для меня вы говорили прямо, а не намеками, понятными лишь для профи.

— Но, — заметил генерал британской MI-S, — коллега Ребюф прав. Принц-протектор уже начал проводить от имени наследницы популистскую политику новых территорий для граждан Монако. Есть риск, что новый опекун девочки продолжит эту политику. Ведь принц Рене-Гюи почти стал национальным героем. Трудно будет свернуть с его курса.

Возникла пауза. Жан-Пьер Клеманс размахнулся, и сильным ударом клюшки отправил шарик по отлогой дуге в сторону лунки.

— У меня еще крепкая рука, молодые люди. Но я старик и я смотрю на вещи шире. Я не особенно религиозен, но если там, все-таки, есть бог, то я очень не хотел бы перед ним объясняться за согласие на убийство двухлетнего ребенка из-за каких-то политических рисков. Если даже абстрагироваться от религии: убийство семьи, включая маленького ребенка, а затем, как прямое следствие — изменение политики в непопулярную сторону, выглядит так отвратительно, что я не верю в какую-либо выгоду от такого шага.

— Я думаю, — спокойно произнес лорд Чарли, — что вы совершенно правы, мсье Клеманс. Более того, устранение наследницы не решает проблему, о которой мы говорим. Ведь покойный принц Герберт Гримо-Алдо, выражаясь языком биологической науки, щедро сеял свое семя в разных ареалах нашей планеты. Вы устраните наследницу, а противник найдет ей замену в амазонской сельве, в джунглях Индокитая, или в саваннах Африки, выведет на нее нового коронного маршала, и проблема вернется, уже вместе с войной.

— С войной?! – изумленно переспросил Клеманс.

— С войной, — повторил лорд Чарли, — и коллега Ребюф это понимает. Вот почему его специалисты получили приказ позаботиться о громоотводе при ликвидации Рене-Гюи. Почему Британия была выбрана громоотводом, это отдельный разговор, но я полагаю, такого разговора можно избежать, если мы придем к разумному решению. Я полагаю также, что коллега Ребюф не откажется поделиться своей информацией о том, какое вооружение сейчас имеется у флота Монако. Про ударные катера «G5» тут уже было сказано, но ведь это далеко не все. Я прав, коллега Ребюф?

После очередной паузы, старший офицер «Сюртэ» утвердительно кивнул.

— Да, у Монако появились некоторые типы оружия. Это скоростные ударные катера на подводных крыльях, в частности, упомянутые «G5» и более тяжелые «Shertel V8», они германского образца, и тоже германские малые корветы-катамараны класса «Zibel». К катерам условно относятся и экранопланы класса «X-113», аналогичные тем, которые стоят на вооружении у береговой охраны Германии и диверсионных служб Ирана.

— Экранопланы, это ведь уже авиация, разве нет? – спросил финансист.

— Это амфибийная маловысотная авиация, — подтвердил Ребюф и продолжил, — если же говорить именно об авиации, то это польско-французские автожиры «Xenon», которые применяются в спецназе некоторых стран, и малые околозвуковые самолеты «X-racer», которые активно работали в ходе недавней «био-водородной войны».

Жан-Пьер Клеманс постучал клюшкой по носку своей туфли.

— Вы упомянули «био-водородную войну». Эти самолеты могут нести биоводородное оружие? Бомбы, ракеты, или что-то такого типа?

— Да, безусловно. И, надо отметить беспилотные клоны «X-racer», летающие бомбы с фосфорным, или термитно-зажигательным, или био-водородным зарядом.

— Иначе говоря, это крылатые ракеты? – уточнил финансист.

— В общем, да, мсье Клеманс.

— О, черт! Вы ведь в начале этого не говорили!

— Вы не спрашивали, и я упустил из виду...

— Черт! – повторил Клеманс, — А откуда все это дерьмо взялось на пустом месте?! И где сейчас вся эта прорва оружия?

— Эти системы, — ответил Ребюф, — закуплены принцем в странах Четвертого мира, где размещены фабрики, работающие по агрендской технологии. Гаити, Бирма, Овамбо, и Мадагаскар, возможно также Никарагуа, Суринам и Кирибати. Что-то производится в Северной Корее, и в странах третьего мира: Колумбии, Доминикане, Ботсване. Можно предположить участие некоторых развитых стран: Канады, Японии, Австралии, Новой Зеландии и Исландии, но у нас нет доказательств. Можно предположить также, что в переброске оружие в Средиземное море участвует правительство островов Ора-Верте. Сейчас в Средиземном море небольшой оружейный парк, на тунисских островах и на греческом острове Итака. По некоторым данным, что-то переброшено на Сицилию.

— Черт! – снова повторил Клеманс, — а что, если все это начнет стрелять?

— Как вам сказать? – офицер «Сюртэ» качнул головой, — В любом случае, европейская территория Монако это два квадратных километра. Наш спецназ займет ее, и главный плацдарм в Европе исчезнет. Греческие и тунисские острова, это меньшая проблема.

— Вы уверены, что это меньшая проблема? — скептически поинтересовался Басвил.

— Я так считаю, — ответил Ребюф, — исходя из приоритетов нашей спецслужбы.

Лорд Чарли сделал гротескно-серьезное лицо, встал по стойке смирно и взял клюшку, подобно винтовке «на караул», затем улыбнулся и подмигнул офицеру «Сюртэ».

— Вы ушли от прямого ответа, коллега. И, я вас прекрасно понимаю. Это оптимальная стратегия. Вы рапортуете: «Наш спецназ занял Монако, и уничтожил плацдарм стран-изгоев без единого выстрела, жертв нет». Позже, вне связи с сюжетом, вы сообщаете президенту Франции: «Группы молодых монегасков — националистов разрисовывают стены домов антифранцузскими лозунгами и бросают камни в полицейские машины». Ничего страшного, жертв нет, хулиганов периодически ловят и штрафуют, но мировая левая пресса назовет это Резистансом монегасков против французской оккупации. На новом витке событий, вне связи с предыдущими сюжетами, вы сообщаете президенту: «Сомалийские пираты закрепились на некоторых островах Средиземного моря и, при поддержке националистических групп монегасков, развязали террор против кораблей французского торгового флота». На следующем этапе, вам придется лететь на другой берег Атлантики, чтобы защитить космодром Куру во Французской Гвиане, который окажется под угрозой налета радикальных монегасков с островов Койот. От островов Юнона и Кантон до берега Гвианы всего около тысячи километров на юго-восток. Для скоростного катера класса «G5» это одна ночь хода, а для экраноплана — шесть часов.

— Вы драматизируете, — ответил Ребюф, — Они не посмеют атаковать космодром.

— Они не посмеют? — лорд Чарли поднял брови, — Вы уверены? Вы помните вторжение черных пеонов на Французскую Мартинику? Это было так недавно. Аэропорт еще не восстановлен. Он ведь сгорел, не так ли? Что помешает этому повториться в Гвиане?

— К чему вы клоните? – напрямик спросил старший офицер «Сюртэ».

— Вот! – лорд Чарли на секунду наклонил голову, — очень правильный вопрос. Я хочу обратить ваше внимание на то, что принц Гюи-Рене Паларе повел себя в отношении французских властей, как порядочный человек. Он четко объяснил на TV-мосте: если Франция силовым путем вмешается в дела Монако, то последует Резистанс и условно-сомалийские пираты, а также крупные неприятности в Карибском регионе. Там принц тактично ограничился намеком, но, как говорили римляне: «разумному — достаточно».

Ребюф нервно достал из кармана сигареты, закурил, сделал две затяжки, и спросил:

— О каком намеке вы говорите?

— Агренда, — пояснил Лорд Чарли, — с острова Юнона, входящего в колонию Монако, северные острова Агренды видны невооруженным глазом. Остров Фламенко, если вы заметили, даже попал в кадр в TV-репортаже «E! Canada». Так вот, коллега, если дело дойдет там до силового конфликта, то карибские морские разбойники, которых успел навербовать принц-протектор, заставят политиков Евросоюза вспомнить Агренду. И, уверяю вас, коллега Ребюф, этого напоминания вам в Европе не простят.

— Ну, вот что... — старший офицер «Сюртэ» снова затянулся сигаретой, — вы почему-то считаете нас беззубыми, но мы знаем всех союзников Рене-Гюи. Главный: Сео Ткабе в Овамбо. Далее: Аруа Пури в Неккер-Суринаме и кокаиновые бароны Валедо и Гомес в Колумбии. Они досягаемы для наших силовых структур.

— Только не это! — вмешался генерал Басвил, — Если вы начнете охоту за их головами, то сработает «карта возмездия». Это пост-агрендская схема безопасности периферийных микро-наций, принятая недавно на Мадагаскаре, на конференции по миди-экономике.

— Это еще что? – спросил Жан-Пьер Клеманс.

— Это скользящая система с экономическими заложниками, — ответил генерал MI-S, — В каждый момент времени, в радиусе досягаемости военных средств этих периферийных микро-наций, а проще говоря – мелких стран-изгоев, находится какое-то число ценных экономических объектов. Супертанкеры, контейнерные суда, элитные морские и авиа лайнеры, и далее в том же роде. Лишь только вы сделаете первый выстрел на охоте за головами, как все эти объекты вспыхнут, будто новогодние фейерверки. Пуф! Пуф!

— Да, это проблема, — сосредоточенно произнес финансист, — Все, что ходит по морю и летает по небу. Сотни объектов. Защитить каждый из них невозможно. Нам не хватит ресурсов. Следовательно, мсье Ребюф, ваша охота на черных королей отменяется.

— Понятно... — офицер «Сюртэ» очередной раз затянулся сигаретой, и выпустил изо рта аккуратное дымовое колечко, — и как, в таком случае, мы можем действовать?

Лорд Чарли снова на миг наклонил голову.

— Еще один хороший вопрос, коллега. А точнее, два хороших вопроса. Первый вопрос частный: что делать с принцем Рене-Гюи. Я полагаю, что поскольку он ведет себя, как джентльмен, с ним можно договориться. Компромисс может выглядеть так. Принц не вступает в заговоры своих полукриминальных союзников против наших стран. Мы не торпедируем его планы развития новых земель для монегасков. Это неплохой исход и, вероятно, принц не рассчитывает на что-то большее. А теперь второй, общий вопрос, значительно более важный. Как это случилось, и как предотвратить новые сюрпризы?

— Вы знаете ответ? – спросил французский финансист.

— Да. Ответ состоит из одного слова: Штомек.

— Штомек... — эхом откликнулся Ребюф.

— Так... — финансист быстро глянул на офицера «Сюртэ», а потом на лорда Чарли, — мне кажется, что мсье Ребюф не очень удивился этому крайне лаконичному ответу.

— Не очень, — подтвердил офицера «Сюртэ», — у меня были некоторые подозрения.

— Мы всегда подозреваем коллег, — добавил генерал Басвил, — такая у нас профессия.

— Все правильно, — согласился лорд Чарли, — вы оба, разумеется, подозревали Штомека, Дэниелса из NSA, и меня. Я подозревал Штомека, Дэниелса и вас, Ребюф. А генерала Басвила я не подозревал только потому, что будь это он, ему была бы прямая выгода пригласить меня в компанию. Так вот, я сейчас могу сказать: верный ответ — Штомек.

— Основания? – спросил Ребюф.

— Все элементарно, — лорд Чарли помахал в воздухе клюшкой для гольфа, — сотрудник Штомека, знаменитый комиссар Зауэр, передал лерадистам диск с фейрли-архивом. Я недавно вычислил этот факт по простому критерию: у каждого из держателей такого архива были некоторые особые данные, которых не было у других.

— И какие особые данные были в архиве Штомека? – спросил французский офицер.

— Особые данные об агрендском полевом командире Пескадоре, более известном под псевдонимом команданте Зим, — ответил лорд Чарли, — эти данные Штомек получил от Зауэра, и через Зауэра впоследствии передал диск с фейрли-архивом Пескадору. Я могу объяснить подробно ход моих умозаключений. Но, это займет некоторое время.

— Серьезность вопроса такова, — медленно произнес Жан-Пьер Клеманс, — что время мы потратим столько, сколько необходимо. Мы внимательно вас слушаем.

Изложение доказательств заняло почти четыре часа. Потом, когда дело было сделано,

Лорд Чарли проводил гостей долгим, внимательным взглядом, после чего подал рукой условный сигнал своему компаньону, до сих пор не появлявшемуся в поле зрения. Тот подошел вразвалочку и остановился рядом.

— Вот такая игра, друг мой Беконсфилд. Ты знаешь, Штомек являлся одним из лучших игроков. Ему удавалось несколько раз победить меня в интереснейших комбинациях.

— Мм... — недоверчиво произнес Беконсфилд.

— Да, — продолжал лорд Чарли, — это действительно так. Но, как говорят ковбои, хорошо выигрывает тот, кто выигрывает последним. Взгляд, конечно, варварский, но верный.

— Хм, — лаконично поддержал компаньон.

— Тебе эта мысль явно по душе, — лорд Чарли улыбнулся, — Я тебя понимаю. Но, давай вернемся к Штомеку. Сколько сил и таланта этот человек вложил в разжигание новой мировой войны. Мне жаль, что это никогда не будет опубликовано в книге. Операция Штомека могла бы стать источником вдохновения для сотен неординарных людей.

— Брр, – отреагировал Беконсфилд.

— Я понимаю, — лорд Чарли кивнул, — тебе плевать на них. А мне вспоминается меткое высказывание Бисмарка: «Революцию подготавливают гении, реализуют фанатики, а плодами ее пользуются проходимцы». Мировая война, друг мой Беконсфилд, сродни революции. Справедливо будет спросить: какие гении подготовили эту войну? Вот это непростой вопрос. Тут можно вспомнить Платона. Его мысли об идеально-чистых и о смешанных стратегиях управления государством, видимо, составляют фундамент. Но, разумеется, на этом фундаменте предстояло строить и строить. От Томаса Мора и до Эрнесто Че Гевары... Они были гении, а Штомек — фанатик. И ни им, ни ему, не было дозволено судьбой вкусить сладкие плоды этой войны. Плоды, как заметил Бисмарк, предназначены для проходимцев. Получается, что мы с тобой проходимцы.

— Пф, — пренебрежительно фыркнул собеседник.

— Да, друг мой. Верно сказано. «Пф!». Какое нам с тобой дело до таких примитивных этических оценок? Абсолютно никакого, — лорд Чарли почесал за ухом Беконсфилда, снежно-белого английского бульдога, верного друга, с котором можно поговорить на интересные темы без риска, что разговор станет известен посторонним.

 

11. Тревожная Африка. Все только начинается...

Намиб-Овамбо. Район дельты Кунене.

Два с половиной года назад, этот дом служил временным штабом вооруженных сил Овамболенда. В то время, берег дельты Кунене в этом месте был пустынным. Лишь у самого уреза воды росла какая-то зелень, а в десяти шагах начинались плавные изгибы песчаных дюн типичного намибского ландшафта. Теперь дом был окружен полями с кукурузой и сахарным тростником, а во весь двор разрослась какая-то порода дикого кустарника. Хозяевами дома и прилежащей фермы несколько дней назад стала весьма интересная парочка: Клаус Мидгем из Голландии и Тали Варао-Мидгем из Карибского региона. Согласно овамбским взглядам на жизнь, покупка дома и фермы — значительно более важное событие, чем формальная свадьба. Конечно, свадьба, это красиво, но для семейной жизни главное — хороший дом с хорошим куском земли. То, что молодожены занимаются бизнесом, далеким от фермерства ничего тут не меняет. Земля есть земля.

Опять же, согласно овамбским взглядам, гостей следует приглашать, когда дом еще не обставлен (ведь гости подарят такие вещи, которые, выражаясь научно, могут оказать влияние на концепцию жилища). Сенатор Нге Динко, по статусу не мог ограничиться мелким подарком. Он прибыл на барже — плавучем кране, и под его руководством, двое рабочих поставили около дома пристройку на высоких ножках-опорах. Сенатор пояснил: «Это гостевая комната, да!». На этом монументальном фоне, подарки, вроде трактора для фермы и кухонного комбайна, выглядели скромно, но вот экраноплан X-113, подаренный «серыми гусями» из авиакомпании «Трансэкватор» был на уровне. А подарок от семьи Кларион-Кортес представлял собой гибкий TV-экран с диагональю три метра. Этот экран пока что развернули на боковой стене дома, под навесом. Получилось нечто наподобие кинотеатра – и очень кстати, поскольку сегодня впервые демонстрировался по TV документально-художественный фильм-эпопея «Крылья для Пенелопы» о спецоперации «Пенелопа» — полнометражное творение Чиа Илкли и Ко.

Юная британка – эмо, кажется, решила применить в сюжете решительно все штампы фэнтези, включая магических существ, магические предметы, битву темных и светлых героев и тайные «места силы», оставшиеся от неизвестных науке древних цивилизаций. Фильм «Крылья для Пенелопы» начинался с того, как темный маг, обитающий где-то в альпийских горах, насылает на Герберта Гримо-Алдо, предыдущего принца Монако, проклятие, вызывающее приступы охотничьей мании. Черный маг совершил это не по собственной инициативе, а по заказу подпольных швейцарских банкиров — расистов и подонков, которые возненавидели принца Герберта за то, что тот решил установить дружеские отношения с народами Гималаев, Индокитая, Карибского моря и Южной Африки. Герберт, понимая, что дело плохо, старается уладить свои дела и дела своей маленькой но гордой страны. Он ездит по планете, заключает договора с достойными людьми разных рас, и по дороге, прячет свою маленькую дочь Элен в гималайском монастыре. Монастырь местами срисован с голливудского варианта Шаолиня, но, по дискурсу, является не буддистским, а католическим, правда — с уклоном в эзотерику.

Вскоре, воспользовавшись очередным приступом охотничьей мании Герберта, враги заманивают его в жуткую пустыню в Южном Дарфуре и убивают. Светлые силы уже спешили на помощь – но не успели спасти принца. Единственное, что им удалось, это совершить акт справедливого возмездия (здесь – полностью документальные кадры).

Разумеется, темные силы начинают охотиться за маленькой принцессой Элен. Они разыскивают ее по всему миру и, заподозрив, что ее прячут в частном отеле на одном Карибском острове, бомбардируют отель с самолетов (документальные кадры). Но, истинное убежище принцессы известно только светлым силам. Эти светлые силы с огромным трудом добираются до монастыря, скрытого среди заснеженных вершин Гималаев (документальные кадры какой-то любительской экспедиции на Эверест). Отдохнув немного в монастыре и забрав принцессу, они, в компании шаолиньско -католического монаха, владеющего секретными боевыми искусствами, уходят по секретной тропе к секретному аэродрому, откуда вылетают на Мадагаскар. А тем временем, сюжет переключается на графа Рене-Гюи де Паларе и его подругу Либби Портленд, уходящих на маленькой парусной лодке через Андаманское море. Враги, сбиваются со следа и рыщут где-то в районе Таиланда, а фотогеничная Либби в очень стильном топике, стоя около мачты и глядя вдаль, произносит короткий спич о своей готовности сражаться рука об руку со своим возлюбленным до полной победы.

Следующие кадры относятся уже к Мадагаскару (так что у зрителя может сложиться впечатление, будто граф с подругой уверенно пересекли на этой парусной лодке весь Индийский океан). Видео-ряд эпизода с неудачной попыткой Интерпола-1 арестовать Паларе и Нге Динко в северном мадагаскарском аэропорту Анкифи был практически документальным. Добавилась только маленькая 3D сценка: когда 16 оперативников Интерпола-1 окружают графа и сенатора, в иллюминаторе самолета появляется лицо маленькой Элен, а на полупрозрачном заднем плане прорисовывается католический Шаолинь, и настоятель Иларио говорит голосом Йоды (учителя рыцарей — джедаев из «Звездных войн» Лукаса) ключевую фразу: «Use The Force». Элен выполняет что-то наподобие медитации, и обычные строительные рабочие, пассивно наблюдающие за арестом положительных героев, внезапно ощущают импульс Оккультной Силы. А в материальном плане, у них в руках как-то вдруг оказывается автоматическое оружие. Вспыхивают лазерные маркеры (средствами 3D графики прорисованные ярко, в стиле световых мечей из «Звездных войн»), и оперативники Интерпола-1 в ужасе падают на колени. Таким образом, как бы Добро побеждает как бы Зло...

Досмотреть феноменально-3D-реалистичный фильм-эпопею «Крылья для Пенелопы» гостям не удалось, потому что внезапно из репродуктора на столбе около поворота с прибрежной дороги к дому, раздалась сирена. Одновременно запищали браслеты у тех гостей, которые имели отношение к вооруженным силам Овамбо. У остальной публики запищали коммуникаторы и woki-toki. Военные мгновенно разделились. Одни начали координировать движение «гражданских лиц» в сторону от дома, а другие метнулись к своим машинам и укатили куда-то. Некая команда из четырех человек заняла места в неприметном микроавтобусе, над крышей которого вскоре поднялась сетчатая антенна радара, а из потолочного люка высунулся блок стволов зенитной ракетной установки. Послышалось жужжание — на малой высоте прошло звено патрульных самолетов.

Казалось бы, все развивалось довольно быстро, но сенатор Нге Динко, расхаживая с прижатой к уху трубкой woki-toki сердито распекал кого-то за нерасторопность.

— Раздолбаи! Почему из пяти дежурных звеньев только два в воздухе?

— ...Какое, на хрен, «сейчас взлетят»? В условиях реального нападения врага, они уже трупы, а их самолеты горят на полосе, не успев подняться! Выговор вам всем!

— ...Где чертов корвет речного флота? Я его не вижу? Что? Ах, только что вышел? Ну, объясни капитану, что он тоже труп! Копаетесь, как египетские скарабеи в навозе!

Стэн, поняв, что тревога была или учебной, или перестраховочной, уселся на багажник квадроцикла, оставленного кем-то у дороги, вынул из кармана коммуникатор и набрал пароль служебной сети «Интерпола-2». К его удивлению, появилась надпись «Ваш код временно недействителен». Озадаченно хмыкнув, Стэн открыл реестр входящих SMS и прочел свежее сообщение: «Сотрудник 17, зайдите в сектор 04. Подпись: Кладовщик». Переводилось сообщение так: «Вы должны немедленно прибыть в центральный офис Интерпола-2, в службу собственной безопасности. Подпись: старший офицер ССБ».

Логично было предположить, что странная ситуация с персональным кодом доступа и внезапный вызов в ССБ связаны между собой и, по крайней мере косвенно, связаны с объявлением тревоги здесь, в северо-западном Намиб-Овамбо. По логике, эти события должны были иметь достаточный масштаб, и сразу оказаться в новостях сети или, как минимум, в блогах. Исходя из этого, Стэн зашел на один из дайджест — сайтов, и...

Экстренное событие в Вене!

* На выходе из здания ООН, застрелен генерал Штомек, директор Интерпола-2.

* К зданию ООН подъехали несколько военных автомобилей, и перекрыли проезд.

* Представителей прессы не допустили к зданию ООН, ссылаясь на особый режим.

* Полисмены утверждают, что стрелял снайпер с крыши, с большой дистанции.

* В спецназе полиции, военной разведке и спецслужбах объявлен режим усиления.

* Режим боевой готовности введен на кораблях Альянса в Средиземном море.

* На авто-выездах из Вены, на вокзалах и в аэропорту — посты спецназа полиции.

* Над центром Вены барражируют несколько полицейских и военных вертолетов.

* Только что была слышна перестрелка в двух кварталах от комплекса зданий ООН.

* Полицмейстер Вены выступил по TV с призывом соблюдать спокойствие.

* Пресс-служба правительства Австрии отрицает слухи о массовых терактах.

* Из здания ООН, и из соседних офисных зданий не выпускают сотрудников.

Беата Мидгем, коснувшись его плеча, осторожно спросила:

— Что случилось?

— Вот... — Стэн постучал ногтем по экрану коммуникатора. В голове крутились слабо связанные между собой обрывки мыслей. «У шефа было много врагов... Но кто мог серьезно хотеть его смерти?... По практике, такие ликвидации обычно устраивают не посторонние, а свои. И сваливают на кого-то, заранее выбранного... Почему мой код заблокирован и почему меня срочно вызывают в Вену?... Я назначен крайним?».

Рядом затормозил открытый «Виллис» с полудюжиной овамбских военных, и один с гимнастической ловкостью перепрыгнул через борт на грунт.

— Добрый вечер, Стэн. Вы уже в курсе?

— Здравствуйте, Дюк. Я уже в курсе, так что я не сказал бы, что вечер добрый...

— Да, — майор Дюк Лесли кивнул, — Ситуация нехорошая.

— Нехорошая, — согласился Стэн, — а почему у вас здесь была объявлена тревога?

— По радиоперехвату, — ответил агрендец, — При резком росте военно-ориентированной активности в эфире, согласно инструкции, объявляется режим «Orange».

— Понятно... — Стэн снова постучал ногтем по экрану коммуникатора.

Возникла пауза, и стало слышно, как Нге Динко общается с кем-то по woki-toki.

— Дирижабль «Smilesky» своевременно послал тебе сигнал «Orange»! Да или нет?

— ...О запасных тиристорах, жопа, надо думать заранее, а не когда боевая тревога!

Майор Лесли покрутил в воздухе ладонью, изображая антенну радара, и пояснил.

— У Нге Динко правильный подход: использовать случайную тревогу, как учебную.

— Тут ждут войны? – напрямик спросил Стэн.

— А чего нам тут ждать? Булочек с маком? – слегка иронично спросил Лесли.

— Послушайте! – встрял подошедший Клаус Мидгем, — Кто-нибудь видел мою жену?

— Она с ребятами на втором «Виллисе», — Лесли махнул рукой в сторону аэродрома и добавил, — они остановились по дороге на предмет кукурузы.

— Кукурузы? – переспросил лейтенант Интерпола-2.

— Да. У их звена такая манера: срывать кукурузные початки и жрать сырыми.

— У их звена? Но ведь Тали уже в отставке.

— В гражданском резерве, — уточнил агрендец, — а тут боевая тревога, и вот...

— Клаус, — сказал Стэн, — посмотри, что у тебя с новыми мобильными сообщениями.

— Да, командир, — откликнулся тот и вынул плоский сотовый телефон, — Так! Есть одно сообщение... Я не понял... Меня что, отзывают в Вену? И почему ССБ?

— Шефа обнулили, — лаконично пояснил Стэн.

— Как обнулили?!

— Хороший вопрос. В сети пишут: снайпер. Но, это только версия.

— Версия? А ты как думаешь, командир?

— А я думаю, что есть хорошая русская пословица про нашу ситуацию.

— Какая?

— Не торопись, а то успеешь, — сказал Стэн, — для спецслужб, это значит: когда в верхах бардак, не торопись исполнять первый приказ, дождись второго, а потом подумай: оно вообще тебе надо, или не очень? Как понял меня, лейтенант?

— Не совсем понял, — признался Клаус.

— Если не совсем понял, то отдай мне свой мобайл. Это приказ.

Клаус молча протянул комиссару свой сотовый телефон.

— Толково, — одобрил Лесли, — Лучше всего выключить ваши мобайлы на фиг.

— Я это и делаю, — Стэн выключил телефон Клауса, а потом и свой коммуникатор.

— Э... Командир, мы что, ложимся на дно?

— Не то, чтобы на дно, но я подозреваю, что нас с тобой хотят сделать крайними, а, как известно, сотовый и спутниковый телефон могут использоваться, как маячки цели для высокоточного оружия, причем согласия владельцев телефона обычно не спрашивают. Надеюсь, сейчас ты меня понял, лейтенант?

— Черт! – Клаус стукнул кулаком по ладони, — что происходит, командир?

— Пауки передрались в банке, — ответил Стэн.

— Крысы в бочке, — высказал свою версию подошедший Юл Фоске и, повернувшись к идущей рядом Маргарите, спросил, — Ты знаешь, что такое «крысиный король»?

— Конечно, знаю, я же из военной семьи. Это флотская забава. Ловят дюжину крыс, и сажают в бочку. Жрать не дают, и они жрут друг друга. Та крыса, которая останется последней, и есть крысиный король. Ее выпускают в трюм, и она жрет там всех крыс. Между прочим, до эры химикатов, с крысами на кораблях только так и боролись.

— Точный ответ! – воскликнул адвокат-эколог, — ты выиграла приз за эрудицию! А если говорить о нашем случае, то крысиный король, это атаман той спецслужбы, с которой придется иметь дело в следующем раунде.

— Иметь дело, в смысле, воевать? – поинтересовался майор Лесли.

— В смысле, посмотреть, — ответил Фоске, — у человеческих крысиных королей бывают существенно разные характеры. С одними можно найти компромисс. А с другими...

Тут адвокат-эколог сделал паузу, и можно было послушать, как сенатор эмоционально распекает дежурного офицера роботизированной противовоздушной обороны.

—...Почему твои долбанные дроны заграждения вышли на позиции с опозданием?

— ...За эти семь минут крылатая ракета долетела бы до твоей дурной головы, ясно?

Около компании притормозил еще один «Виллис», и какой-то сержант авиа-механик — огромный негр-химба приподнял за подмышки миниатюрную в сравнении с ним Тали Варао, и поставил ее на грунт.

— Спасибо Брум, — она слегка хлопнула механика по затылку и направилась к Клаусу.

— Слушай, — сказал он, — я за тебя волновался. Ты мне не сказала, что ты в резерве.

— Извини, я забыла, — она нежно чмокнула его в щеку, и протянула ему свежий початок кукурузы, — вот, я тебе притащила погрызть калории, витамины и микроэлементы!

— Спасибо, — он покрутил в руке початок, — а знаешь, у меня и у Стэна проблемы.

— А, я уже слышала. Генерал-директора вашей конторы застрелили где-то в Австрии.

— Да. И теперь в конторе какая-то дерьмовая возня... Так подозревает Стэн.

— Я не подозреваю, я просто уверен, — уточнил комиссар, — слушайте, я выключил свой коммуникатор, одолжите мне кто-нибудь...

— Вот, — майор Лесли протянул ему палмтоп, — это подарок, у меня таких несколько.

— Спасибо Дюк, — и Стэн еще раз открыл сайт того же сетевого дайджеста.

Экстренное событие в Вене!

* Генсек ООН назвал убийство генерала Штомека «новым вызовом терроризма».

* Убийцы Штомека — снайпер и корректировщик — убиты в перестрелке с полицией.

* По предварительным данным, убийцы нелегально въехали в Евросоюз из Марокко.

* Неофициальный источник: убийцы могли быть наняты подчиненными Штомека.

* У генерала Штомека был острый конфликт с некоторыми офицерами Интерпола-2.

* Контрольная Служба ООН и ССБ Интерпола-2 начали внутреннее расследование.

* Временно Интерполом-2 будет руководить, зам. начальника Интерпола-1.

Стэн выразительно развел руками и повернулся к Клаусу Мидгему.

— Вот, видишь, лейтенант, как полезно не торопиться и подождать. Я полагаю, тебе не хочется отвечать в качестве подозреваемого, интер-полицаями, которых ты грамотно поимел на Мадагаскаре. Давай-ка мы лучше попадем в плен.

— К кому? – удивленно спросил Клаус.

— Не торопись, лейтенант, — сказал Стэн, — надо выяснить и оценить разные варианты.

— Дело, конечно, ваше, — сказал майор Лесли, — но, по-моему, для вас удобнее всего попасть в плен к бушменам. Я могу это устроить хоть завтра. Есть продвинутое племя бушменов, чуть выше по течению Кунене. Двое парней оттуда инструкторы у меня в разведгруппе. Они с удовольствием вас пригласят в плен. Кстати, они могут показать маршруты пустынных слонов, это к вопросу о вашей работе по резервам биосферы.

— Спасибо, Дюк, — сказала Беата, — это отличная идея. Мы бы попали туда в плен на две недели, а потом нам надо в плен к фалангистам-лукуми, в Браззавиле, потому что там резерваты Одзала и Димоника. Там область, определяющая водный баланс равнины.

— Подожди, Беата, — возразил Стэн, — Мы вероятно, потеряем работу в ООН.

— При чем тут ООН? – удивилась она, — разве ООН участвовала в твоей работе? Мне, почему-то, вспоминаются только волонтеры. Если хочешь, спросим у Нге Динко.

Сенатор, услышав свое имя, тут же развернулся к ним.

— Какой вопрос?

— Доктор Зауэр, — сообщил Фоске, — беспокоится, сможет ли он заниматься работой по защите африканских резервов биосферы, если его уволят из Интерпола-2 при ООН.

— Док Зауэр! – Сенатор удивленно взмахнул руками, — Что вы такое говорите? Если вы обижены на меня за тот наш первый разговор в Агренде, то давайте выпьем по кружке хорошего пива за мой счет, и забудем эту ерунду. Тогда было одно, а сейчас другое.

— Нет, я совершенно не об этом. Понимаете, если ООН снимет меня с должности...

— Док Зауэр, — перебил его Нге Динко, — Это наша земля. Комиссар по нашей биосфере будет тот, которому мы доверяем. Защищайте нашу биосферу, а мы вам будем хорошо платить, и дадим вам волонтеров-экологов с вооружением и боевой техникой. Вот!

Стэн почесал в затылке, а сенатор, восприняв это, как согласие, пожал ему руку, потом снова взял woki-toki и вернулся к воспитательной работе с офицерским составом.

— Алло! Почему твоя система светового камуфляжа ни хрена не включилась вовремя?

— ...В боевых условиях, всю эту херню ты бы рассказывал уже чертям на том свете!

— ...Расслабились, раздолбаи? Мышей не ловите? Вы думаете: война закончилась, мы победили? Так вот: война ни хрена еще не закончилась! Война только начинается!