Дата/Время: 22.06.24 года Хартии.
Шатене. (10 миль от Парижа). Отель «Foret»
=======================================
На экране бушевала толпа, численностью, наверное, тысяч пять. Только мужчины и только т.н. «мавританской» внешности. Одежда – арабская и северо-африканская по стилю. Выкрики - на арабском и на ломаном французском. Транспаранты (черные надписи черной краской на белой ткани или бумаге) на французском и английском. Кажется, толпа совершенно неконтролируема, однако ни один участник пикета не переступает толстую ярко-алую линию, проведенную на асфальте, и не пытается перелезть через алую ленточку, протянувшуюся в обе стороны от дороги.
Парень южно-итальянской наружности, лет около 20, одетый только в тонкое белое полотенце, небрежно обернутое вокруг бедер, сидел в кресле в пол-оборота к экрану, попыхивал трубкой a la Шерлок Холмс, и листал свежий выпуск «Le Monde».
Обнаженная девушка, на вид тоже южная итальянка, лежала лицом вниз на кровати поверх одеяла, вытянувшись и пристроив голову на сложенные руки. Кажется, она дремала, но иногда, приоткрыв большие глаза фиалкового цвета (довольно редкого вообще, а у южан – в особенности), бросала взгляд на экран.
В действительности, они оба были меганезийцами калабрийского происхождения, из городка Коста-Виола-Нова, что на острове Хендерсон-Питкерн.
Три персонажа, только что осторожно приоткрывшие дверь, выглядели совершенно иначе, хотя двое из них тоже являлись меганезийцами, но с атолла Кэролайн (Ист- Кирибати). Парень был похож на негра с карибских островов, а девушка напоминала иберийскую креолку. Третий персонаж - австронезийско-португальский метис - был восточным тиморцем. Некоторое время эти трое наблюдали за обстановкой в номере, после чего, парень, похожий на карибского негра, негромко произнес:
- Aloha foa. Лерна, ты спишь или притворяешься.
- Конечно, сплю, разве не видно? – отозвалась девушка на кровати.
- Лерна вчера была в депрессии, - сообщил парень в кресле.
- А сегодня? – спросила креолка.
- А сегодня у нее сонливость из-за мер по преодолению депрессии. У меня тоже.
- А-а, - понимающе протянул негр, - Это бывает. Руджи, а что ты смотришь?
- Ты про вот это? – Руджи протянул руку и постучал чубуком трубки по экрану.
- Ага. Именно про это.
- Объясняю. Я проявил чудеса изобретательности и нашел здесь локальный канал от камер внешнего наблюдения. Вот это и смотрю.
- Мы в осаде? – уточнил парень-метис
- Ты жутко наблюдателен, Эсао, - ответил Руджи, - Кстати, какого хрена вы стоите в дверях? Входите и располагайтесь. Понаблюдаем вместе это поучительное зрелище.
- Ойстер, падай ко мне, - добавила Лерна, - будем делать вид, что мы лесбиянки.
Креолка кивнула, сбросила тапочки и шлепнулась на кровать. Карибский негр весело фыркнул и устроился на невысоком пуфике. Метис уселся на обычный стул.
- Ну, Твидли, что ты обо всем этом думаешь? – спросил Руджи.
- Я думаю, - ответил негр, - что эта экспозиция скота будет продолжаться до нашего отъезда. 25-го вечером копы разгонят их водометами, нас загрузят в автобусы и под конвоем доставят в аэропорт. Типа, приезжайте еще, мы вам всегда рады.
- Полная херня, - подвела итог Ойстер, - Надо было лететь через пол-планеты, чтобы любоваться на это исламское говно из-за крепких спин наших коммандос, которые в тактичной манере держат периметр.
- Во Франции такое называется не «тактичность», а «толерантность», - авторитетно поправил ее Эсао, - В том смысле, что обнаглевшие муслимы орут и свинячат, а мы молчим и терпим. Я бы поставил пулемет на вон тот балкон, и так бы врезал…
Руджи улыбнулся и кивнул, а потом сделал по-шутовски строгое лицо.
- Тут вам не красный восточный Тимор, мсье Эсао Дарэ. Тут, как бы, свободная и демократическая Франция, с преимущественно католическим населением, которое придерживается принципов своей религии. Если вы посмотрите сюда, на экран, то увидите, какие это принципы.
- Дерьмовые, - лаконично отозвался тиморец.
- Это ты так думаешь, а они… - Руджи потряс в воздухе газетой, - …Считают, что наоборот, наши принципы дерьмовые. Я цитирую: «Коммандос из океанийского спецотряда вчера открыли огонь по мирным демонстрантам-мусульманам, которые хотели вручить письмо-протест представителям Меганезии, Новой Гвинеи и Транс-Экваториальной Африки. Восемь человек госпитализированы с ранениями в ноги. Командир спецотряда назвал это «предупредительными выстрелами» и пояснил, что приказ открыть огонь был дан в ответ на пересечение пикетчиками «красной линии», вокруг отеля «Foret», где разместилась часть иностранных участников фестиваля…».
- Тут не сказано, что наши принципы дерьмовые, - заметил Эсао.
- Это дальше, - ответил Руджи, - вот, слушай: «печально, что методы океанийской военщины, привыкшей подавлять инакомыслие силой оружия, применены в нашей свободной демократической стране, причем с разрешения наших властей».
Лерна снова открыла свои фиалковые глаза и прокомментировала:
- … Надо было насрать на это приглашение и лететь на Титикаку. Бразильцы сделали скидки на треть. А мы, блядь, повелись на эту европейскую халяву, как маленькие…
- Да ладно, - сказала Ойстер, похлопав ее по попе, - Зато будет, что рассказать. Где в нашем море ты сможешь посидеть в отеле, осажденном исламистами? Тот-то же!
- Между прочим, Твидли, я с тобой не согласен, - сказал Руджи.
- Это в чем же?
- В том, что это сраное исламское шоу продлится до нашего отъезда. Если каким-то парням нужен теракт, то глупо загонять нас на охраняемую территорию. Наоборот, необходимо, чтобы мы катались, гуляли и все такое. Казалось бы, так. А, с другой стороны, если они нас загнали, то, может быть, их план на это и рассчитан. Отель – превосходная мишень. Несколько залпов из миномета, и нам всем жопа.
- Вообще-то да, - согласился с ним Эсао, - Если миномет в багажнике фургона, то достаточно подъехать миль на пять. И огонь можно открыть прямо «с колес».
Твидли задумался, а потом, с сомнением, покачал головой.
- Стреляя из одного миномета «по площади», ты много людей не убьешь, разве что, случайно мина попадет в скопление целей… В смысле, в скопление нас.
- А им много и не надо, - заметил Руджи, - Десяток мин, пяток трупов, и десятка два раненых. Вполне эффектно смотрится, если снимать на видео «по свежему».
- А я бы на их месте… - начал Эсао, - дождался бы, пока нас загрузят в автобусы, и прицельно. Тогда уже будет по-настоящему жопа.
- Незачет, - ответила Ойстер, - Вариант такой очевидный, что спецы наверняка его учитывают. И наверняка знают, как это блокировать. Вариант, про который говорит Руджи, блокировать труднее, потому что непонятно, когда это случится.
- Тема у нас какая-то гнилая, - проворчала Лерна, - Если уж все равно не поспать, то пошли, пообщаемся. В том баре, где бассейн, наверняка уже собралась тусовка.
- Поддерживаю, - лаконично ответил Руджи.
- Тогда помоги мне надеть эту дурацкую хреновину, - сказала она, и, протянув руку, вытащила из пластикового пакета у кровати купальник-бикини, - Я расстреляла бы идиота, который придумал накрывать сиськи этой тряпкой с застежкой на спине.
…
Отель «Foret» строился во втором десятилетии XXI века. Скандинавская мода на SPA охватила тогда всю Европу, и заказчики, несмотря на довольно скромный бюджет, решили последовать этой моде. Получилось ни два, ни полтора, и через 5 лет после открытия, «Foret» ушел с молотка ввиду невозможности погашения кредита банку. В дальнейшем, отель несколько раз переходил из рук в руки, пока не был приобретен Ассоциацией Французско-Индийской Коммуникации. Иногда он использовался для собственных мероприятий АФИК, а иногда (как в данном случае) сдавался в аренду другим организаторам всяческих международных мероприятий.
В несостоявшемся SPA-комплексе было три бассейна. Десятиметровый, круглый и довольно мелкий (для плавания). Второй – тоже круглый, трехметровый, еще более мелкий с горячей водой (упрощенный вариант японской бани). Третий – такого же размера, что и второй, но глубиной почти пять метров, под небольшой вышкой для прыжков в воду. К бассейнам примыкал вегетарианский безалкогольный бар (как заметила Ойстер: «это то же, что беззубая акула, к тому же, не умеющая плавать»).
Тусовка в баре и бассейне действительно уже собралась. Из почти полсотни ребят, оказавшихся в этом отеле, два десятка циркулировали между бассейнами и баром. Присутствовал и падре Пьер, один из двух священников, специально присланных в «Foret» оргкомитетом фестиваля, чтобы сгладить некрасивую ситуацию. К моменту появления в баре четверых меганезийцев и тиморца, падре Пьер как раз сглаживал.
- …Понимаете, мисс Утти, - объяснял он сидящей напротив него папуаске, одетой в лазурный купальный костюм суммарной площадью с носовой платок, - Мы никак не могли предположить, что TV настолько безответственно отнесется к трансляции…
- Это как безответственно? – перебила она.
- Я уже сказал до этого: TV не должно было транслировать ту часть беседы с вашими соотечественниками, где речь шла об определенной религии.
- А определенная религия - это ислам? – сходу включилась Ойстер, приземлившись за столик рядом с ними.
Пьер утвердительно кивнул и добавил:
- Общество и так слишком напряжено из-за того, что Святой Престол четко определил границы допустимых для христиан уступок религиозным чувствам определенных…
- …Исламистов, - договорила Лерна, - Вы, Пьер, представляете себе, в какое дурацкое положение поставила нас ваша корпорация?
- Корпорация? – переспросил священник.
- Корпорация, ассоциация, церковь, не важно. Если бы в приглашениях было сказано: «доминирующей религией во Франции является ислам», то мы бы просто отказались, несмотря на бесплатность. Мы бы не поехали к этим зверькам, даже если бы вы нам пообещали по миллиону баксов на нос! Где ваши католики, а?
- Простите? – переспросил он.
- Где то католическое большинство, о котором говорил ваш кардинал? – уточнил ее вопрос Руджи, - Если бы ваши католики приехали к нам на фестиваль Tiki-foa, и им вздумала бы публично угрожать расправой банда фанатиков, то мы просто взяли бы пушки и разобрались, даже без полиции! Потом бы заявили в суд о применении foa-autodefenca, и все дела. А у вас тут какая-то, извините, фигня!
- Точно! – поддержал его подошедший парень-африканец в широких пестрых трусах-бермудах, - Развели тут всяких толерастов, а говорили, что культурная страна, да!
- Простите… э… - Священник замялся.
- Гдук, - подсказал африканец, - Я - Гдук из Кумбва-таун, что в Мпулу.
- Простите, Гдук, вы употребили некое слово…
- Это сленговое, мсье Пьер, - пояснил Твидли, - оно обозначает таких людей, которые терпят, даже если им наступили башмаком на…
- … Босые пальцы, - быстро договорила Ойстер.
Твидли подмигнул своей vahine и добавил:
- Через три дня мы улетим домой, мсье Пьер, и нас спросят: «Hei foa, как там Париж, Люксембургский сад, авиа-шоу Ле Бурже, и все такое?». А мы ответим: «Aita au, мы послушали в первый день речь кардинала Жюста, посмотрели Notre Dame de Paris, а потом 5 дней любовались на толпу зверьков с плакатами про то, что Франция – часть Халифата, ислам будет править миром, а всех нас надо убить». Нормально, ага?
- Мне жаль, святой отец, - импульсивно добавил Эсао, - но фестиваль превратился в экзамен на лояльность исламу. Лояльных гостей возят на экскурсии по истории и по науке, а нелояльные, как мы - под домашним арестом. Это католический фестиваль?
- Простите, Твидли, но на изменении программы и на переезде делегаций Океании, Австронезии и Транс-Экваториальной Африки в этот отель настоял не оргкомитет, а спецслужбы ваших стран. Поэтому… Ой… Простите… Вы не забыли...?
Реплика падре Пьера относилась к подошедшей к их столику четверке темнокожих кэролайнцев: двум парням и двум девушкам. Они были одеты только в набедренные повязки – lavalava из тонкой зеленой ткани в красно-бронзовую клетку.
- Я Уникорн, капитан фиш-флота Снарк-тауна, - изящно и церемонно поклонившись, сообщил один из них, - Это моя vahine Китти, а это kane Брилл и hine Мимзи. Сэр, вы намекнули на то, что мы, будто бы, забыли нечто. Я теряюсь в догадках. Что же это?
- Э… - протянул священник, глядя на две пары небольших, но довольно эффектных обнаженных грудей – более остреньких у Китти и более кругленьких у Мимзи, - …Я только хотел напомнить, что на фестивале действуют стандарты пристойности…
- Благодарю вас, сэр, - Уникорн опять церемонно поклонился, - мы о них помним.
- Э… Но верх от… Гм… Этой одежды. Я имею в виду, на девушках.
- Одежда наших vahine соответствует эстетическим стандартам, установленным для нашего региона великим французским художником Гогеном, - Вы, должно быть, его знаете, сэр. Будете ли вы настаивать на том, что эти стандарты непристойны?
- Видите ли, Уникорн, - мягко произнес падре Пьер, - в католицизме приняты более строгие правила, хотя, не столь строгие, чтобы их соблюдение было очень сложным.
Уникорн поднял брови, демонстрируя некоторое удивление.
- А что говорят эти строгие правила по поводу поддержки гонимых единоверцев?
- Разумеется, такая поддержка – долг каждого католика, - с доброй улыбкой, ответил падре Пьер, - Но мы говорим о другой области правил.
- Прикрыть женскую грудь важнее, чем поддержать гонимого единоверца? - спросил Уникорн, - Вы действительно уверены, сэр, что это так?
Священник еще шире улыбнулся и покачал головой.
- Нет, конечно же, нет. Но…
- Почему французские католики не соблюдают более важное правило, - перебил его Уникорн, - а от нас требуют соблюдения менее важного?
- Видите ли, - мягко сказал Пьер, - Франция светская страна. По закону, все религии равны, и мы не можем призывать паству к прямому нарушению этого закона.
Мимзи громко фыркнула и предположила:
- По ходу, ислам во Франции гораздо равнее католицизма.
- Мы призываем правительство изменить эту ситуацию, - ответил священник.
- Я слышала призывы кардинала Жюста, - ответила она, - А еще я видела по TV, как полиция вчера хватала тех активистов католической молодежи, которые последовали призыву кардинала и собирались пресечь силовым путем то, что происходит у ворот отеля. По-моему, это более серьезная проблема, чем моя не прикрытая грудь.
- Поймите, Мимзи, монсеньор вовсе не призывал к прямому уличному насилию!
- Значит, кто-то из нас плохо понимает по-французски, - сказала она, - Вы не будете возражать, если я позвоню Жюсту и спрошу: что важнее, тряпка на груди, или…?
- Давайте не будем раздувать эту проблему? – предложил Пьер, - Я высказал только пожелание. Но я готов примириться, если вам важна ваша традиционная одежда.
- Я рада, падре Пьер. Вы не могли бы повторить то, что сейчас сказали, той девушке, которая работает в баре. У нее странные фантазии, будто она не должна обслуживать Китти и меня из-за нашей одежды.
Падре вздохнул и направился к девушке за стойкой бара.
- Зачетно сделали, - негромко оценил Руджи, глядя ему вслед.
- Просто задолбало уже, - пояснила Китти.
- А меня много чего задолбало! – объявил рослый папуас в коротком черном килте и звонко шлепнул Утти по удачно подвернувшейся попе.
- Эвбо, ты засранец! - воскликнула она, и прямо из сидячего положения съездила ему кулаком по уху, - Мы тут серьезно, а ты…
- Я тоже серьезно, - сказал он, потирая ухо, - На счет попы извини, просто она очень…
- Короче! – перебила девушка.
- Короче, у меня идея: Нам надо резко сделать свое свободное католическое TV, вот!
- Так-так-так, - прочирикала Утти, - Ну-ка, ну-ка, рассказывай!
- Что тут рассказывать? – удивился он, - Взять комп и сляпать по-быстрому!
- Если сделать интернет-TV, - сказала она, - То сайт сразу заблокируют по адресу. Прикинь, Эвбо, тут не Океания и не Новая Гвинея. Тут политическая цензура.
- Заблокируют половину планеты и еще космос? – переспросил он, - Ты, Утти, не врубилась. Мы же не одни. У нас что, друзей дома не осталось?
- У-упс… - протянула она, - …Вот это реальный заход на цель.
- Бро! Ты голова! - объявил Руджи и, набрав полные легкие воздуха, оглушительно свистнул – казалось, в ответ даже бокалы в баре зазвенели.
Первыми на его свист обернулись парень и девушка за соседним столиком. Этих симпатичных ребят можно было принять за франко-маорийских креолов с любого крупного острова юго-западной Меганезии, если бы не два обстоятельства, легко заметные для наметанного глаза. Во-первых, они носили купальники с некоторым изяществом, в то время, как на молодых канаках эти тряпочки выглядели так же неуместно, как фрачная пара на ковбое с Дикого Запада. Во-вторых, они оба носили маленькие серебряные распятия на тонких цепочках на шее, чего никогда не делают последователи Народной Католической церкви Океании.
В действительности эти двое молодых людей - Антуан и Соланж Маршан - были французами, студентами филиала Сорбонны на острове Реюньон. Приглашение на фестиваль в Париж они получили, казалось бы кстати - как раз в «медовый месяц» (значение этого термина они вчера с трудом объяснили меганезийцам, для которых понятие брака было хозяйственным). В отеле «Foret» они оказались потому, что, с момента войны в Мадагаскарском проливе, реюньонцы были для мусульман так же ненавистны, как африканцы-трансэкваториалы…
Итак, они одновременно повернули головы на свист Руджи, и Антуан спросил:
- А название? Название должно быть такое… Забойное.
- Забойное? – переспросила Утти.
- Les cojones, to get fuck, - мгновенно предложил Твидли целых два перевода.
- Ну, вроде того, - реюньонец согласно кивнул.
- Catholic Resistance TV! – воскликнула Соланж, - Resistance был у нас в середине прошлого века, против гитлеровцев.
- Гитлеровцы – это те, что сожгли Джордано Бруно? – спросил кто-то из западных папуасов - хитиаво, подошедших узнать, к чему был свист.
- Aita tou, - ответила Лерна, - Бруно был в Италии, это другая страна.
- …А сокращенно можно называть CaRe-TV, - продолжила свою мысль Соланж.
- Зачетно, - оценил кто-то из меганезийских калабрийцев, - Ну, что, погнали, ага?
…