КАРТИНА ПЕРВАЯ
Столовая-гостиная в квартире Авериных. Это квартира в новом доме. Обставлена добротной мебелью, большей частью новой, но есть и старинные вещи, например большие часы, стоящие слева, у стены. Рояль, люстра. Просторно, чисто. Есть балкон. Из соседней комнаты выбегает Андрей с галстуком в руках. За ним в майке-безрукавке, в носках, держа раскрытую книгу, бежит Аркадий.
Аркадий. Положи на место, слышишь?
Андрей. Не кричи, отец занимается. Тихо!
Аркадий. Я сказал — отдай!
Андрей. Съем я его, что ли?
Аркадий. Дай сюда!
Андрей. Маша подарила?
Аркадий. Не твое дело!
Андрей. Маша — вот и трясешься! На, держи, жадина! (Забрасывает галстук на люстру.)
Аркадий (достает галстук). Гулянки на уме! Пролетишь на экзаменах, тогда забегаешь! Останешься без специальности!
Андрей. Ты выучился… Артист, называется! В одних массовках играешь, смотреть совестно!
Аркадий идет к себе.
(Кричит вслед ему.) Позор, позор нашей фамилии!
Аркадий уходит. Андрей прошелся по комнате, подошел к роялю, не присаживаясь, играет одним пальцем. «По улицам ходила большая крокодила…» Оборвав игру, закрыл крышку. Снова прошелся по комнате. Звонок. Андрей бросился открывать дверь. Возвращается с Машей.
Маша. Он занят?
Андрей. Чем? Лежит на кровати и какие-то театральные мемуары читает. (Идет к двери своей комнаты.)
Маша. Не говори, что это я.
Андрей (кричит). Артист, к тебе пришли!
Голос Аркадия. Кто?
Андрей. Выйди и посмотри. (Маше.) Сейчас появится — он в одной майке валяется.
Маша. Зачем ты его дразнишь?
Андрей. Сам напрашивается. Органически не перевариваю неудачников. Вечно они ноют… Кто-то их зажимает…
Маша. Тебе обидно за него?
Андрей. Брат все-таки… Ну как у человека самолюбия нет? Торчит в своем театре… А… его дело!
Маша. Безусловно. А ты как время проводишь?
Андрей. Как всегда — тоска. Вы обратили внимание, Маша, какая у нас в доме тоска?
Маша. Нет, не замечала.
Андрей. Да, с виду у нас чистота, уют… Мать старается. (Подошел к столу, вертит в руках большую пепельницу-раковину.) Во, какую каракатицу купила! Зачем? В доме никто не курит. Говорит — для гостей. Или часы. Жаль, вы опоздали, они сейчас восемь раз отбахали. Я по ночам каждый час вздрагиваю… В детстве мы у каких-то родственников в Сибири жили, в войну. Ничего не помню, только бревенчатые стены и ходики… Мягко тикали… Что-то от них приятное на душе осталось… А у нас? (Махнул рукой.) Иногда мне хочется пройтись по нашим чистым комнатам и наплевать во все углы… В школе хоть весело было… Скорей бы ребята пришли…
Маша. А ты так и не решил, в какой институт поступить?
Андрей. Мать заставляет идти в Высшее техническое имени Баумана: говорит — солидно. С чего она решила, что я туда попаду? Ладно, срежусь — в какой-нибудь другой пристроюсь.
Маша. А сам бы ты куда хотел?
Андрей. Никуда.
Маша. Что ж, у тебя никакого призвания нет?
Андрей. Маша, в девятом классе нас как-то на уроке спросили: кто кем хочет быть? Ну, ребята отвечали, кто что думал. Так ведь не все правду. Федька Кусков, например, сказал — летчиком. Зачем сказал? Так, для бахвальства. А сейчас хочет приткнуться туда, куда легче попасть. Володька Цепочкин еще хлеще ответил: кем бы ни быть, лишь бы приносить пользу Родине. А этот Володька был, есть и будет подлецом первой марки: подлипало и прихлебало! А я тогда честно сказал — не знаю. Что поднялось! «Как, комсомолец! В девятом классе, и не знает!» Чуть ли не всей школой прорабатывали! Этак ведь на всю жизнь ко всякому призванию отвращение можно получить! (Замечает, что Маша посматривает на дверь, ожидая выхода Аркадия.) Это он туалетом занимается. Я надоел?
Маша. Не выдумывай.
Андрей. Скажите, Маша, только, умоляю вас, честно: вот вы фотограф; профессия, прямо скажем, не ахти какая, — это и был предел ваших мечтаний?
Маша (смеется). Конечно, нет… Но волею судеб я стала фотографом, и мне нравится эта работа. Представь себе, даже очень нравится.
Андрей (смеется). Нет, Маша, не представляю.
Маша. Ну конечно, в семнадцать лет вы все хотите быть непременно великими. А вдруг получится из тебя какой-нибудь обыкновенный смертный — счетовод, провизор или фотограф?
Андрей (с сердцем). Не получится! (Успокоившись.) А какие у вас были планы? Кем вы хотели быть?
Маша. Пианисткой, и обязательно — знаменитой.
Андрей. Шутите?
Маша. Ничуть.
Андрей. Сыграйте что-нибудь.
Маша. Я два года не подхожу к инструменту.
Андрей. Почему?
Аркадий (входит. Здороваясь с Машей). Это ты?
Маша. Всего-навсего.
Аркадий (Андрею). Пойди прибери на своем столе — устроил свинарник.
Андрей. На своем столе что хочу, то и делаю, а выйти могу и так, без предлога. (Маше.) С вами приятно поболтать, вы не глупы… (Уходит.)
Маша (смеется). Андрюша ужасно важный стал.
Аркадий. Смешного мало… Растет оболтус, в голове — каша…
Пауза.
Маша. Я, оказывается, не злопамятна. Перебрала в голове все твои доводы, так и не поняла, отчего мы не должны больше встречаться.
Аркадий. Я решил.
Маша. Твердо?
Аркадий. Да.
Маша. Окончательно?
Аркадий. Да.
Маша. Почему?
Аркадий. Мне трудно тебе это сказать, но если хочешь полной правды…
Маша. Жажду!
Аркадий. Я не люблю тебя.
Маша. Неправда!
Аркадий (смеется). Занятно… Ну, мне сейчас не до любви. Это ты можешь понять?
Маша. Пожалуй, хотя с натяжкой. У Андрюшки в голове каша, говоришь. Ну что же, в его возрасте это бывает. А у тебя? Ты даже не представляешь, каким ты становишься. Я принесла наглядные пособия… (Разворачивает сверток, с которым вошла. Там две большие фотографии. Показывает Аркадию.) Артист Аверин четыре года тому назад — смеющийся парень… И теперь: физиономия человека средних лет… Полночи трудилась…
Аркадий. Вчера распределяли роли в новой пьесе. Мне — опять ничего. А Вася Мышкин снова получил главную. В театральной школе он не проявлял больших способностей…
Маша. Вероятно, вырос.
Аркадий. А я врос…
Маша. Одни движутся вперед легко, Аркаша, другие — трудно, медленно…
Аркадий. Скажи проще: тоже меня за бездарность считаешь, — чего церемонишься?
Маша. Поедем завтра на выставку собак.
Аркадий. Куда?
Маша. На выставку собак. Говорят, такие страшные псы, огромные…
Аркадий. Тебе это интересно?
Маша. Конечно. Надо же посмотреть, какие на свете собаки бывают.
Аркадий. Представь себе, если в один прекрасный день передохнут все собаки мира, я останусь абсолютно равнодушен.
Маша. У, какой ты стал злющий!.. А помнишь, года два тому назад, словно бродяги, — где мы только с тобой не бывали!
Аркадий. Легче смотрел на жизнь, был глуп.
Маша. А сейчас?
Аркадий. Во всяком случае, повзрослел… Перестань, пожалуйста, улыбаться!
Маша (с грустью). Аркаша, милый, не сердись! Мне так тяжело, что ты такой. Раньше о театре ты мне рассказывал как о чем-то светлом, красивом, легком…
Аркадий. Легком! Вот, ты подтверждаешь, до какой степени я был глуп! Наивно, беспросветно…
Маша. Ты веришь в свои способности?
Аркадий (упрямо). Да, верю.
Маша. Это главное, Аркаша. У какого-то автора я очень меткое замечание прочла: загубленных талантов не бывает…
Аркадий. А ты?
Маша молчит.
Пустая фраза. У нас в театре…
Маша. Не надо об этом, Аркаша.
Аркадий. Да, да… (Прошелся по комнате. Пауза.) Сегодня проснулся в пять утра, солнце в комнате… Лежу, и почему-то легко-легко было. А потом поползли мысли, все вспомнил… Хотел уснуть и не мог, проворочался до девяти. (Подходит к Маше.) Ты мне не верь… Я, конечно, действительно, изменился. Очень?
Маша молчит.
(Подходит к фотографиям, смотрит, отложил в сторону.) Очень… И это сказано объективно. (Улыбнулся.) Я уйду из театра.
Маша. Зачем?
Аркадий. Да, да, даю слово. И скоро. Сделаю одну попытку — и уйду.
Маша. Какую попытку?
Аркадий. Я готовлю роль, большую… Мне разрешили… Покажусь и, если неудачно, — уйду, вот увидишь!..
Маша. Когда показываешься?
Аркадий. Не скажу. Просмотр будет днем, никого посторонних не пустят.
Маша. А может быть, не нужно, Аркаша? Ты играешь маленькие роли. Хорошо играешь. Тебя и в газетах не раз отмечали.
Аркадий. Для этого я и театральную школу кончал, для этого и на свет родился? Оставь, пожалуйста! Тебе легко говорить… Ты как-то приспособилась к жизни…
Маша. Приспособилась?
Аркадий. Ну, устроилась.
Маша. Когда со мной случилось несчастье, ты приходил ко мне, целовал руки и говорил, говорил, говорил… Сколько дней! Думаешь, я помню хоть одно твое слово? Я и не думала о тебе. Мне тогда хотелось умереть… Но грубости я себе никогда не позволяла. (Пошла.)
Аркадий. Маша!
Маша. Не надо… Ты потерял вкус к жизни, себя стал любить, а не искусство — вот оно и мстит тебе! Я не приспособилась, а живу… И гораздо более счастливо, чем ты! (Уходит.)
Аркадий (быстро ходит из угла в угол). Все равно, все равно…
Петр Иванович (входит, что-то мурлыча себе под нос). Уже в театр?
Аркадий. Еще рано; мне к последнему акту.
Петр Иванович. Духота. (Открывает окна. Заметил фотографии, оставленные Машей.) Прекрасно сделано. Художественно. Что это ты здесь какой мрачный?
Аркадий. В шутку снимался.
Петр Иванович. Артист! Какого злодея изобразил и довольно натурально! (Отложил фотографии.) Вот канальство! Маленький цветок… да нет — просто колючка, а такие загадки задает… Голова трещит!
Аркадий. Опять какая-нибудь находка?
Петр Иванович. Да! Наша экспедиция в Азии обнаружила новый элемент иранской флоры. Ну, понимаешь, нашли растение, которое до сих пор было известно только в Иране. Сижу, разгадываю. Приедет Николай Афанасьевич — узнаю его соображения.
Аркадий. Ты счастливый…
Петр Иванович. Пожалуй… Колючка — вот уж, действительно, колючка! Доберитесь-ка до истины… А почему бы тебе не поехать на периферию? Не удастся здесь — попробуй свои силы в другом городе.
Аркадий. Думаешь, встретят с распростертыми объятиями? Актер низшей категории — соблазн невелик.
Петр Иванович. Да… Как-то у тебя нескладно получается…
Аркадий. Это я сам знаю.
Петр Иванович. Не совершил ли ты ошибки, Аркадий? Это бывает. Пойдет человек в молодости не по той дорожке, а потом всю жизнь раскаивается. Не ошибся? А?
Аркадий. Я уже размышлял на эту тему.
Петр Иванович. Да ты не злись, я — откровенно.
Аркадий. Откуда ты взял, что я злюсь? И я не раскаиваюсь, слышишь: не раскаиваюсь ни в чем!
Анастасия Ефремовна (входит). Узнавала относительно Андрюши. Очень трудно попасть, наплыв огромный. Поехала к Сазоновым, хотела Василия Ивановича расспросить. Оказывается, он в Бауманском нынче преподавать не будет. (Мужу.) Петруша, тебе что-нибудь нужно?
Петр Иванович. Нет, засиделся, косточки разминаю.
Анастасия Ефремовна (увидев фотографии, Аркадию). Маша была?
Аркадий. Да.
Анастасия Ефремовна. Нехорошо, Аркадий. Если ты решил порвать с девушкой, не надо ей и голову кружить.
Аркадий. Мама, я тебе говорил — жениться не собираюсь.
Анастасия Ефремовна. Тем более, это совсем не честно.
Петр Иванович. Безусловно.
Аркадий. Я просил Машу не приходить…
Анастасия Ефремовна. Сама пришла? Очень по-современному…
Петр Иванович смеется.
Это, Петруша, скорее грустно.
Петр Иванович. Нет, я вспомнил: когда мы жили еще в Иркутске… ушел ловить рыбу километра за три, и вдруг — ты, говоришь — гуляю! Вообще, Аркадий, нехорошо бобылем — пусто. Тебе двадцать восемь лет…
Анастасия Ефремовна. С его зарплатой заводить семью, Петруша, немыслимо… Здравый смысл говорит…
Петр Иванович. Настенька, неужели мы с тобой поженились, исходя из здравого смысла? По-моему, все происходило как раз наоборот. Ты вспомни-ка! Пожалуйста, не путай мальчишку.
Аркадий. Нет, папа, сваливать свои заботы кому-нибудь на плечи….
Петр Иванович. Не знаю… Для моих примитивных мозгов такие сложные расчеты недоступны.
Анастасия Ефремовна. И потом, эта Маша…
Аркадий. Оставь, мама, ее в покое! (Уходит в другую комнату.)
Петр Иванович. Ты знаешь, он засиделся в девках. До двадцати пяти лет такие постные соображения не приходят в голову. Впрочем, когда на работе неприятности, весь свет становится не мил.
Анастасия Ефремовна. Может быть, ему переменить специальность? В двадцать восемь лет это еще не поздно. Так за него сердце болит, а он все обижается…
Входит Аркадий с чемоданчиком.
Петр Иванович. Ты сказал — рано.
Аркадий. Пешком пойду, прогуляюсь.
Петр Иванович. Останься минут на пять. Устроим маленький семейный совет. (Достает письмо.) От наших сибиряков. (Читает.) «Дорогие Петя, Анастасия Ефремовна и мальчики. Я к вам с просьбой, и большой. Особенно к тебе, Анастасия Ефремовна. Вот в чем дело: Алексей мой окончил нынче школу и мечтает поехать учиться в Москву. Не могла бы ты принять к себе Алешу на время ученья в Москве, если он экзамены выдержит, на что у меня и надежда-то небольшая. Просьба моя нелегкая, я и писать об этом не хотела, и так вы для нас немало делаете, да Алексей уговорил, прямо заставил — упрямый до невозможности. Вы не стесняйтесь, сразу же напишите — нет, если нельзя. Я это не сочту за обиду. О нашей жизни напишу в следующий раз. А сейчас бегу на заседание завкома, кой-кому надо задать перцу. Я и дети целуем вас крепко. Ваша Оля». Вот… (Посмотрел на жену и сына.) Ну, принимаем гостя?
Анастасия Ефремовна. Как хочешь, Петя. Ольга — твоя сестра.
Петр Иванович. Нет, Настенька, письмо адресовано фактически тебе, да и все заботы лягут на тебя; твой голос решающий.
Анастасия Ефремовна. Я только не понимаю, как людям не совестно, как не совестно!
Аркадий. Ничего особенного — парень едет учиться.
Анастасия Ефремовна. Все, все в Москву едут, как будто Москва резиновая! И так уже от народа задохнуться можно. Так нет — едут и едут!
Петр Иванович. Вполне понятно.
Анастасия Ефремовна. Куда мы его положим?
Петр Иванович. Это не проблема. Можно к ребятам в комнату.
Аркадий. Нет уж, пожалуйста, не надо. С меня хватит и Андрея. (Отцу.) У тебя в кабинете диван свободен.
Петр Иванович. Ну что ж, давайте ко мне.
Анастасия Ефремовна (Аркадию). Не выдумывай!.. Отец до трех часов ночи занимается, у него люди бывают, а там кто-то будет лежать и храпеть… Нет, как люди сами не понимают!..
Петр Иванович. Ты же во время войны с детьми жила у них около двух лет!
Анастасия Ефремовна. Ну хорошо, давайте вот здесь, на середине, кровать поставим!
Аркадий. Ты, мама, не волнуйся!
Анастасия Ефремовна. Как я могу не волноваться? Кто этот Алексей? Что он из себя представляет? Андрюша такой восприимчивый, неуравновешенный. Больше всего боюсь дурного влияния. А тут непременно начнут ходить приятели, девицы какие-нибудь появятся…
Петр Иванович. Не преувеличивай.
Анастасия Ефремовна. Это неизбежно, Петя, и даже естественно. И потом, ну почему я должна на кого-то готовить завтраки, обеды, ужины, заботиться, наблюдать? Я же за него целиком обязана буду отвечать. Та же Оля за все потом с меня спросит. А как он будет себя вести, мы же не знаем.
Петр Иванович. Ты действительно напрасно нервничаешь.
Анастасия Ефремовна. Да, Петя, я нервничаю. Андрея сейчас надо устраивать в институт. Как? Просто ума не приложу… (Аркадию.) За тебя все сердце выболело… Ты думаешь, я не вижу, как ты мучаешься? Я устала от забот. Мне не двадцать пять лет…
Аркадий. Решайте, как хотите. Мое мнение — парень должен приехать. (Пошел, но остановился.) Можете устраивать его в моей комнате, не возражаю. (Уходит.)
Анастасия Ефремовна. Я понимаю, Петя, отказать неловко, неудобно. Но пойми, мы можем попасть в еще более нехорошее положение. У тебя — огромная работа; вдруг я что-то пропущу, не догляжу… Нет, я напишу Оле совершенно искренне, она не обидится. Алеша может устроиться там, на периферии. Институтов теперь много везде… Я напишу сегодня же… Даже телеграмму дам. Да, да, именно телеграмму, а то Алеша может запоздать с подачей документов.
Петр Иванович. Когда мы жили в одной комнате, ты как-то добрее была, Настя.
Анастасия Ефремовна. Просто у меня было больше сил. Ты думаешь, мне самой все это приятно? Но лучше сразу, уверяю тебя, сразу и честно.
Петр Иванович. Ну что ж, Алексей не пропадет… (Пошел к себе.)
Анастасия Ефремовна. Петя, у тебя нет знакомств в Бауманском училище?
Петр Иванович. Нет. У Николая Афанасьевича я встречал Коробова, но это так — шапочное знакомство.
Анастасия Ефремовна. Коробова? Декана?
Петр Иванович. Да.
Анастасия Ефремовна. Николай Афанасьевич с ним в хороших отношениях?
Петр Иванович. Кажется. А что?
Анастасия Ефремовна. За Андрюшу надо как-то похлопотать.
Петр Иванович. Пусть занимается лучше, вот и все.
Анастасия Ефремовна. Он занимается… Но конкурс огромный…
Петр Иванович. Не нравится мне это «похлопотать»…
Анастасия Ефремовна. Ничего особенного, Петя. Не мы одни так делаем… Николай Афанасьевич не скоро приедет?
Петр Иванович. На днях.
Звонок.
Если ко мне — скажи, нет дома. (Уходит.)
Анастасия Ефремовна идет открывать дверь. Возвращается с Галей и Вадимом.
Анастасия Ефремовна. Проходите, проходите, будущие студенты. Как дела?
Вадим. Нервы взвинчены до предела, Анастасия Ефремовна. Выбираем себе дорогу на всю жизнь. В такой момент просчет опасен.
Андрей (входит). Эх, вы! Обещали в семь часов, а уже девятый… Я тут с тоски помираю… Приятели, называется! (Тихо, Гале.) Ты почему вчера не пришла?
Галя. Нездоровилось.
Андрей (подозрительно). Да?
Вадим. Ну, тогда — не хотела.
Андрей. Ты не обижайся, Галка, но я тебя ждал, ждал… Пошли, товарищи.
Вадим. Вот, получай конспекты по физике и алгебре.
Андрей. А ты?
Вадим. Пробежал вкратце. Точные науки — не моя стихия.
Анастасия Ефремовна. Счастливчик ты, Вадя! Институт внешней торговли… Как красиво звучит!..
Андрей. Мама, не огорчайся! Бауманское тоже не бесславно.
Анастасия Ефремовна. Только бы попал. (Гале.) Какая на тебе красивая кофточка!
Галя (оживленно). Вам нравится?
Анастасия Ефремовна. Да, очень изящная.
Галя. Вот эти складки придают ей легкость, свободу, и потом цвет пуговиц играет большую роль…
Вадим. Галина Георгиевна, не садитесь на своего любимого конька, нам некогда.
Анастасия Ефремовна. Не смущайтесь, Галя.
Галя. Что с них взять!
Галя, Андрей, Вадим идут в комнату Андрея и Аркадия.
Анастасия Ефремовна. Вадя!
Вадим задерживается.
Николай Афанасьевич когда приезжает?
Вадим. Не знаю. Отец всегда уезжает и приезжает экспромтом.
Анастасия Ефремовна. До первого вернется?
Вадим. Наверное. Я сам жду его с нетерпением.
Анастасия Ефремовна. Какой ты всегда подтянутый, Вадя! Опрятный, вежливый, да еще и умница.
Вадим. Я смущаюсь, Анастасия Ефремовна.
Анастасия Ефремовна. Как ты этого добиваешься?
Вадим. Желать — это значит мочь, сказал до меня кто-то из умных людей, я этому поверил.
Анастасия Ефремовна. Хоть бы Андрюша что-нибудь от тебя перенял…
Вадим. Анастасия Ефремовна, вы не огорчайтесь: он, право, не так плох, уверяю вас.
Анастасия Ефремовна. Не выгораживай, Вадя, не выгораживай… Вы куда идете?
Вадим. На улицу Горького, в кафе «Мороженое».
Анастасия Ефремовна. С тобой никуда не опасно отпустить.
Вадим. Надеюсь.
Анастасия Ефремовна. Ну, иди, иди.
Вадим уходит.
Андрюша!
Андрей (входя). Ну?
Анастасия Ефремовна. Какая разница!.. Вы сейчас гулять идете — отправь, пожалуйста, телеграмму.
Андрей. Давай.
Анастасия Ефремовна. Листок бумаги есть?
Андрей (вытащил из кармана всякий хлам, достал оттуда листок бумаги и авторучку, подает матери). На!
Анастасия Ефремовна пишет.
Телеграмму я отправлю, а ты дай рублей двадцать.
Анастасия Ефремовна. Хватит и десяти рублей.
Андрей. Эх, самому бы поскорее зарабатывать! До чего у тебя клянчить надоело!
Анастасия Ефремовна (отдает Андрею записку). Отправь, не забудь. Выпей чаю и котлетку съешь, разогрею.
Андрей. Давай, на скорую руку.
Анастасия Ефремовна пошла.
Мам!
Анастасия Ефремовна. Что?
Андрей. А деньги-то?
Анастасия Ефремовна. Ой, забыла!..
Андрей. Память у тебя!..
Анастасия Ефремовна (отдавая сыну деньги). Какой ты все-таки резкий, Андрюша! Поучился бы у Вадима. (Уходит.)
Андрей тоже прошел в свою комнату. Робко входят Алексей, Катя и Афанасий. Они с дорожными самодельными чемоданами и рюкзаками. Оглядывают комнату.
Алексей. Никого…
Катя. Не заперто — стало быть, кто-то есть…
Афанасий (причесался, но два вихра торчат. Кате). Торчат?
Катя. Торчат.
Афанасий. Э-эх!.. (Осмотрелся.) Квартира!.. Везет тебе, Алексей, в этаких хоромах жить будешь… Тишина… Учись в свое удовольствие!
Алексей. А сюда ли?
Катя. Дощечку-то на двери видел: доктор биологических наук Аверин, Петр Иванович.
Анастасия Ефремовна (входит). Вы как вошли?
Афанасий. Так не заперто… Свободно…
Анастасия Ефремовна. Вам кого?
Алексей (улыбаясь). Тетя Настя… (Идет к ней.) Я Алексей. (Смеется.)
Анастасия Ефремовна. Приехал…
Алексей. Да.
Катя. Алеша все беспокоился — в Москве ли вы?
Алексей. Мать говорит — не езди, подождем ответа, а я подумал: чего ждать, время-то идет. (Показывает на Афанасия и Катю.) Они едут, и я заодно… На риск. (Кате и Афанасию.) Да вы поставьте вещи-то.
Афанасий (снимая рюкзак). Ну Москва, до чего огромная! Еле нашли!
Катя (ставит чемодан). Я спутала — вылезли на три остановки раньше. Шли, шли.
Анастасия Ефремовна (показывая на Афанасия и Катю). А… это — тоже с тобой?
Алексей. Да. Из одного класса — Афанасий Кабанов и Катя Сорокина. Вы ее помните — с нашего двора. (Афанасию и Кате.) Это Анастасия Ефремовна, моя тетя. Познакомьтесь.
Катя и Афанасий здороваются с Анастасией Ефремовной.
А дяди Пети нет?
Анастасия Ефремовна. Нет… То есть он дома, у себя в кабинете занимается. Вы потише, ребята…
Алексей (тихо). А…
Афанасий. Понятно.
Алексей (смеясь). Не узнали меня?
Анастасия Ефремовна. Вырос ты… Большой… Значит, вы все приехали учиться?
Афанасий. Мне отец на дорогу сказал: иди в жизнь, попробуй, какова она на вкус, на ощупь. Вот… идем…
Анастасия Ефремовна (Кате). Вы тоже к нам?
Катя. Что вы! У меня родная сестра в Москве. Вот я их провожаю. Они в Москве впервые, еще заблудятся…
Анастасия Ефремовна (Афанасию). А вы?
Афанасий. Я?… У меня тут тоже родственники. Тьма!.. Тверской бульвар, сорок два, квартира два. Нет, спасибо, у меня есть…
Анастасия Ефремовна. Видишь ли, Алеша, я буду с тобой говорить попросту, как тетка. Не знаю, будет ли тебе удобно у нас…
Алексей. Что вы, тетя Настя, не беспокойтесь! Мне ведь только где-нибудь спать, и все…
Афанасий. У окошечка, вот тут, к примеру, на диване.
Анастасия Ефремовна (Алексею). Я понимаю — спать. Не здесь же, действительно, я тебя положу. Это гостиная. В кабинете, у Петра Ивановича, сам понимаешь, неудобно. С виду у нас кажется много места…
Алексей. Так что, нельзя, что ли?
Анастасия Ефремовна. Нет, почему нельзя? Просто мы с Петром Ивановичем решали, где тебя поместить, и…
Алексей. Вы, тетя Настя, прямо скажите. Мать мне строго-настрого наказала, чтобы я самовольно не лез…
Анастасия Ефремовна. Конечно, ты немножко поспешил. Мы только сегодня получили письмо… Как-то все неожиданно…
Алексей. Понимаю… (Берет рюкзак, чемодан, собирается уходить.) Извините…
Анастасия Ефремовна. Подожди… Оля верно писала — упрямый.
Алексей. Нет, нет, я не упрямый.
Анастасия Ефремовна. Подожди, я тебе говорю!
Алексей остановился.
Подожди! Кажется, котлеты пригорают. Подожди, я сейчас вернусь. (Уходит.)
Алексей. Ох, провалиться бы мне сквозь землю!
Афанасий. По совести говоря, это называется: поцелуй пробой и иди домой.
Алексей. Пошли!
Катя. Что ты, Алеша, подожди…
Алексей. Чего? Разлетелся сюда… Сюрприз устроил!.. Срам!.. Да побыстрей ты, Афанасий!
Афанасий. Лямка оборвалась.
Катя. Куда же ты пойдешь, Алеша?
Алексей. Куда-нибудь.
Катя. Я бы тебя к сестре позвала, но вместе со мной — неудобно.
Алексей. Выдумала.
Афанасий. Места мало! В одной этой комнате двадцать коек поставить можно.
Алексей. Не твое дело! Шевелись ты, на улице привяжешь!
Афанасий. Не нервничай. Всякое препятствие должно дух поднимать. Отец говорил…
Алексей. Идем же скорей!..
Алексей, Афанасий, Катя взвалили рюкзаки на плечи, взяли чемоданы и пошли к двери.
Андрей (входит). Вам кого?
Ребята остановились.
Алексей. Никого.
Андрей. А чего?
Алексей. Ничего.
Андрей. Туманно.
Катя (Алексею). Это твой брат?
Алексей. Наверное.
Андрей. Какой брат?
Катя. Твой, двоюродный, из-под Иркутска, Алексей. (Алексею.) Да поздоровайся ты, это уж нехорошо.
Алексей (подходя к Андрею). Здравствуй. Ты Андрей?
Андрей. Я Андрей. Погоди, погоди. Где-то у меня какие-то родственники действительно имеются. Недавно вспоминал. Так это ты?
Алексей. Я.
Андрей. Смотри-ка… Занятно!
Афанасий. Трогательная встреча!
Катя. Алеша приехал поступать учиться в институт.
Андрей. Да ну! Я тоже, понимаешь, этим кислым делом занимаюсь.
Катя. Он хотел остановиться у вас, но, оказывается, нельзя.
Андрей. Почему?
Афанасий. Это ты свою мамашу спроси.
Катя. Мы сейчас разговаривали с Анастасией Ефремовной — она сказала: у вас тесно.
Андрей. У нас?! Да что вы! Вон какая квартирища.
Катя. Все равно. Она говорит…
Андрей. Да нет, это вы чего-то не поняли. Скидывайте рюкзаки!
Афанасий. Мы уже скидывали.
Алексей. Подожди… Я не останусь.
Андрей. Чего это она тебе наговорила? Во-первых, ты не обращай на нее внимания, во-вторых, у нас с Аркадием своя комната, что хотим, то и делаем. Останешься, и всё.
Катя. Верно, Алеша, ты пока останься, там посмотрим. Не на улице же будешь ночевать.
Афанасий. Не по пустякам приехал — самолюбие поприжать надо.
Андрей. Чего тут раздумывать, не понимаю!
Катя (Алексею). Уже темнеет. Должна же у человека быть крыша над головой. Ты только до завтра, потом придумаем. (Тихо.) Я прошу, Алеша.
Алексей. Неудобно, конечно… Ну ладно, пока останусь.
Афанасий. Правильно. Не все люди одинаковые, уживаться надо.
Катя (бережно достает из чемодана рубашку. Алексею). Чуть не забыла — твоя рубашка. (Андрею, как бы извиняясь.) У него чемодан маленький, битком набит, а рубашка изомнется. Жалко, это хорошая. (Отдает рубашку Алексею.) На! И тетради по физике. (Андрею.) Мы всю дорогу зубрили, страшно. (Тихо, Алексею.) Улыбнись, Алеша. (Громко, Афанасию, сама чуть не плачет.) Идем, тебя провожу.
Афанасий. Еще чего! Не заблужусь. Адрес точный: Тверской бульвар…
Катя (Алексею). Я завтра зайду.
Афанасий (Алексею). Ты здесь не суйся ни во что. Держи нейтралитет. Это только начало, мелочи. Впереди хуже будет — экзамены! До завтра.
Катя, Афанасий попрощались и уходят.
Андрей. У тебя что, еще есть где ночевать?
Алексей. Нет.
Андрей. Что ж ты, прямо на улицу бы пошел?
Алексей. Ну и что?
Андрей (разглядывая Алексея). Занятно…
Алексей. Чего ты на меня смотришь?
Андрей. Длинный ты.
Алексей. Вырос.
Андрей (оживленно). Это ты здорово придумал приехать, а то дома, понимаешь, ни одной живой души. Тоска!
Алексей. Аркадий разве уехал?
Андрей. Тут, но он сумасшедший. Да. Помешан на своем театре. С ним и говорить-то не о чем. Вообразил, понимаешь, что театр — это единственное, ради чего стоит жить на свете. А по-моему, театр — увеселительное заведение, и все. Ты как считаешь?
Алексей. Не знаю, над этим вопросом не задумывался.
Андрей. А чего и думать? Веселый спектакль — стоит идти, а тоска — так ее и дома хватает.
Алексей. Тетя Настя котлеты жарит…
Андрей. Ладно, проинформируем, успеем. Идем ко мне.
Входит Вадим.
Вадим. Андрей, ты обещал принести пепельницу.
Андрей. Вон на столе возьми — каракатицу. Ко мне брат приехал.
Вадим. Разве у тебя есть еще брат? Ты никогда не говорил.
Андрей. Сам забыл. Двоюродный, сибиряк. Познакомься — Алексей.
Вадим (здороваясь). Вадим Розвалов.
Андрей. Об академике Розвалове слышал?
Алексей. Геолог.
Андрей (показывая на Вадима). Его сын.
Вадим. Андрей, сколько раз я тебе говорил: не надо этой афиши. Что значит сын академика? Отец — это фигура. Я из себя ничего не представляю.
Андрей. Будешь, будешь фигурой, не огорчайся.
Вадим (Алексею). Это очень тяжело иметь отца знаменитость!
Алексей. Наверно… Ответственно.
Вадим. Да, абсолютно правильно.
Входит Галя.
Галя. Ребята, куда вы исчезаете поодиночке?
Андрей. Чрезвычайное событие! У меня появился двоюродный брат, познакомься.
Галя (подходя к Алексею). Галя. Где-то я вас видела.
Алексей. Вряд ли.
Андрей. Разве что во сне.
Галя. Может быть.
Андрей. «Ты в сновиденьях ей являлся…»
Алексей. Алексей.
Андрей. Ее мать — певица в Большом театре. Народная артистка…
Галя. Перестань, Андрей.
Андрей. Галочка, тебя-то это до сих пор не угнетало.
Алексей. Говорил — у тебя скучно.
Галя (Андрею). Эх ты, хозяин! Твой брат, наверно, устал с дороги, умыться хочет…
Андрей. Да, да. (Алексею.) Пойдем.
Вадим (взяв чемодан Алексея). Остальные вещи в прихожей?
Алексей. Тут все!
Вадим (встряхнув чемодан). Не густо!
Все уходят в комнату Андрея и Аркадия. Входит Анастасия Ефремовна. Остановилась, увидела, что в комнате никого нет. Быстро подходит к окну, выглянула на улицу.
Анастасия Ефремовна. Ушел!.. Что я ему такого сказала? Как нехорошо получилось! (Зовет.) Петя!
Голос Петра Ивановича. Что?
Анастасия Ефремовна. Ты один?
Голос Петра Ивановича. Один.
Анастасия Ефремовна. Как неприятно это. Ай-яй-яй! (Зовет.) Андрюша!
Голос Андрея. Чего?
Анастасия Ефремовна. Ты еще не ушел?
Голос Андрея. Сейчас уходим.
Анастасия Ефремовна. Какой самолюбивый… Как нехорошо, ой, как нехорошо!.. (Зовет.) Андрюша!
Вбегает Андрей.
Андрей. Ну, чего тебе?
Анастасия Ефремовна. Где пепельница?
Андрей. Вадим взял.
Анастасия Ефремовна. Я же просила не трогать! Из нее окурки выковыривать трудно.
Андрей. Сама говорила — для гостей. Да ну тебя! (Уходит.)
Анастасия Ефремовна (кричит ему вслед). Покушать не забудь! Ай-яй-яй!.. (Уходит.)
В комнату вернулась вся компания ребят.
Андрей (Алексею). Ну, не теряйся здесь.
Алексей (тихо, Андрею). Ты бы все-таки матери сказал, что я тут.
Андрей. Да, я и забыл. Галка! (Тихо, Галине.) Ты не рассердишься, если я не пойду? Как-никак, понимаешь, брат приехал. Надо устраивать, неудобно…
Галя. Конечно, не рассержусь, чудак.
Андрей (радостно). Честное слово?
Галя. Честное.
Андрей. В тебе что-то человеческое есть. Иди с Вадимом.
Галя. Скучно с ним — одни умные слова изрекает.
Андрей. Завтра зайди.
Галя. Зайду.
Андрей. Опять обманешь?
Галя. Нет, обещаю.
Андрей (громко). Вадим, я не еду.
Вадим. Жаль, компанию расстроил. Ну ничего, тебе, конечно, необходимо остаться.
Андрей. Да, мать просила телеграмму отправить. Зайдите по дороге. (Ищет по карманам записку среди множества бумажек.) Не эта… так… Вот! (Читает.) «Иркутская область…» (Замолчал, дочитывает дальше записку про себя.) Нет, не эта. (Рвет записку.) Потерял. Ладно, завтра сам отправлю. Адью!
Вадим. Шальной ты, Андрей!
Галя. До свидания!
Галя и Вадим уходят.
Алексей. Я тебе планы спутал?
Андрей. Переживу. Понравилась тебе Галина?
Алексей. Красивая.
Андрей. Моя.
Алексей. Что значит — твоя?
Андрей. Ну что ты, маленький, что ли? А эта, что с тобой приехала, тоже симпомпончик… Правда?
Входит Анастасия Ефремовна с котлетами и чайником. Увидела Алексея.
А, котлетки! Ты, наверно, с дороги здорово лопать хочешь? Понимаешь, мама, Алексей чуть было не ушел — на тебя обиделся..
Анастасия Ефремовна. А я на него… Что это такое: тетка ему откровенно говорит…
Андрей (Алексею). Ты бы умылся (показывает), там, по коридору налево, вторая дверь — ванная; полотенце мое возьми, с голубой каймой, мохнатое.
Алексей уходит.
Ты чего, в самом деле, выдумала?
Анастасия Ефремовна. Что?
Андрей. Читал твою телеграмму… Как тебе не стыдно!
Анастасия Ефремовна. Много ты понимаешь.
Андрей. И понимать нечего. Давай неси раскладушку в мою комнату.
Анастасия Ефремовна. Вот ты — очень гостеприимный хозяин, а мать — «давай», «неси», «убери»…
Андрей. Ладно, без тебя сделаем. Одеяло дай и подушку.
Анастасия Ефремовна. Где я возьму подушку?
Андрей. У тебя на кровати три штуки валяются.
Анастасия Ефремовна. С какой стати на моих подушках будет кто-то спать…
Андрей (взорвавшись). Ну, вот что: ты свои фокусы брось. Не дашь — сам на полу лягу, без одеяла, без простыни, на голых досках, запомни!
Анастасия Ефремовна. Ты провалишься на экзаменах, так и знай! Тебе не посторонними делами заниматься надо, а готовиться. Ты думаешь так, на «ура» проскочить? Смотри, останешься ни с чем, пойдешь на завод, к станку!
Андрей. Ладно, не пугай!
Анастасия Ефремовна. В этом году наплыв будет больше, чем в прошлом. Девять человек на место, я узнавала. Теперь в институты будут попадать только лучшие. Остальные — после десятилетки прямо работать! Об этом не забывай!
Андрей. Хватит тебе! Ну что ты за человек! Обязательно надо настроение испортить! Только, понимаешь, отвлекся…
Анастасия Ефремовна. И присмотрись к Алексею. Узнай, что он за человек. Видал, с какой компанией приехал? Андрей. Ну?
Анастасия Ефремовна. Этот рыжий, нечесаный, какое-то страшное лицо… Уже девица с ними. Начнут сюда ходить…
Андрей. И что? Съедят они меня?
Анастасия Ефремовна. К тебе все самое плохое прилипает. Откуда вот это у тебя: «лопать», «ладно», «давай»?
Андрей. Ну, знаешь, если я тебя тоже критиковать начну, не заулыбаешься!
Анастасия Ефремовна. С тобой невозможно разговаривать! Покорми его получше. Что такому котлетка — на один зубок! (Уходит.)
Входит Алексей.
Андрей. У матери голова болит. Сейчас я сам ужин налажу. Вообще, ты ее не очень слушай, она со странностями. Иногда такое городит…
Алексей. Перестань.
Андрей. Что?
Алексей. Нехорошо о матери так…
Андрей. Я не выдумываю.
Алексей. Все равно — нехорошо!
Андрей. А-а-а! (Уходит на кухню.)
Алексей подошел к окну, смотрит на залитую огнями Москву. Возвращается Андрей с маленькой кастрюлькой, ложкой и тарелкой с кусками торта.
Алексей (глядя в окно). Красиво…
Андрей. А мне надоело. Уехал бы куда-нибудь, хоть на край света!
Алексей. Кончишь институт — поедешь.
Андрей. Здесь останусь.
Алексей. Может, пошлют.
Андрей. Еще чего! Устроюсь… (Пробует из кастрюли суп.) Вкусно! Раздобыл, понимаешь, супчик, и вот — остатки торта. Садись. (Устраивается у стола и ест из кастрюли суп.)
Алексей стоит у окна.
Ты куда думаешь поступать?
Алексей. В Тимирязевскую.
Андрей. У тебя медаль?
Алексей. Нет.
Андрей. Четверок много?
Алексей. У меня и тройка есть.
Андрей. Да ну!.. Тебя не примут. Нынче знаешь как строго. Я без медали, конечно, но троек — ни одной. И то думаю — провалюсь. А почему ты в Тимирязевскую?
Алексей. Хочется.
Андрей. Призвание?
Алексей. Не знаю… Хочется туда, и все.
Андрей. Не попадешь.
Входит Анастасия Ефремовна.
Анастасия Ефремовна. Андрей, что ты делаешь? (Бросается к сыну, вырывает у него кастрюльку.)
Андрей (удивленно). Ну что, чего ты?
Анастасия Ефремовна. Это я кошке сварила. (Отняла кастрюлю и уходит.)
Андрей (хохочет). Здорово! Житье у нашей кошки!.. Тогда котлетки, по-братски. Идет? (Делит порцию на две части.)
Анастасия Ефремовна (входит, ставит на стол тарелку). Поешьте холодной телятины. (Уходит.)
Андрей. Видал! Не бывать бы счастью… (Режет мясо.) Тебе что, туго давалось в школе?
Алексей. Нет.
Андрей. Болел?
Алексей. Нет.
Андрей. Понятно… Я тоже как-то все поверху скакал. Учиться нетрудно было, да неохота, надоело, понимаешь.
Алексей. Семья у нас большая, а без отца — знаешь как!
Андрей. А где же отец?
Алексей. Ты что, не знаешь, что ли?
Андрей. Откуда же?
Алексей. Мать-то вам регулярно пишет.
Андрей. А я, знаешь, ни одного письма от вас не читал. Свинство, конечно… Ну и что?
Алексей. Помнишь, когда вы у нас жили, отца в армию взяли?
Андрей. Да, да, что-то такое смутное… Нет, не помню.
Алексей. Ну, не вернулся он. А дома, не считая матери, я четвертый. Ну, что смотришь? Денег — в обрез. Я и задумал подрабатывать. Тротуары чистил, дрова колоть нанимался. Летом из реки бревна вытаскивал, там у нас лесопильный завод. Последние два лета в мастерских работал, при МТС. Ну и засосало… Не успевал учиться…
Андрей. Ага… Да ты садись, ешь.
Алексей. Нет, я попаду… Жилы из себя вытяну, а сдам.
Андрей. Может, и попадешь… Ешь, ешь…
Алексей. Вот что: давай уговоримся с самого начала. Я в вашем доме есть не буду.
Андрей. Что?
Алексей. Да, и не обижайся. У меня есть деньги, я рассчитал, хватит.
Андрей. Ну, все психи! Все, определенно! (Вдруг смеется.) Вот мать взъерепенится!
Алексей. Почему?
Андрей. Увидишь. Голодный ляжешь?
Алексей. У меня есть — мать напекла. (Идет в другую комнату.)
Андрей. Я раскладушку принесу. (Уходит.)
Входит Петр Иванович.
Петр Иванович. Настенька!
Появляется с узелком в руках Алексей.
Алексей. Здравствуйте, дядя Петя!
Входит Анастасия Ефремовна.
Анастасия Ефремовна. Что? Это Алеша. Представь себе, приехал пораньше. Оглядеться хочет.
Петр Иванович. Вот и молодец. Здравствуй. (Целует племянника.)
Анастасия Ефремовна. Я его у мальчиков устраиваю.
Петр Иванович. Умница. (Целует жену.) Видишь, как все просто! (Алексею). Как наши?
Алексей. Спасибо. Все здоровы.
Петр Иванович. Поужинаешь, заходи ко мне, поболтаем. (Жене.) Настенька, дай мне кофе.
Анастасия Ефремовна. Сейчас. (Уходит.)
Входит Андрей.
Петр Иванович (Андрею). Заниматься надо больше. Ты на что надеешься? Стыдно!
Андрей. Я стараюсь, папа.
Петр Иванович. Мало стараешься! (Уходит.)
Андрей. Видишь, как давят? Выкручусь… (Разливает чай.) Чаю, надеюсь, выпьешь? В основном — вода…
Алексей. Налей.
Андрей (ест торт). Хочешь?
Алексей отрицательно мотает головой.
Ах, вкусно! Пропитан чем-то!.. Хочешь? (Ест.) Между прочим, котлету мог бы съесть — моя.
Алексей. Не твоя.
Андрей. Ага! Не я заработал… Комедия! Ну, вот что: бросай свои фокусы. Ешь, а то сейчас же матери скажу. Подумаешь, какой выискался! Ешь, слышишь! Мама!
Алексей. Будет тебе…
Входит Анастасия Ефремовна с постельными принадлежностями.
Анастасия Ефремовна. Что?
Андрей. Алексею холодная телятина не нравится.
Анастасия Ефремовна. Если хочешь, Алеша, я могу разогреть или яичницу сделать.
Алексей. Спасибо, тетя Настя. Очень нравится. Он так… шутит. (Начинает есть.)
Андрей. Я шучу, мама.
Анастасия Ефремовна (передавая постельные принадлежности). Возьми, Алеша. Если ты любишь спать повыше, я могу принести вторую подушку.
Алексей. Нет, хватит и одной. Спасибо.
Анастасия Ефремовна уходит.
Андрей. В средние века на вопрос, сколько надо есть в гостях, отвечали: в гостях надо есть всегда много. Если ты у друга — это ему приятно. Если ты у врага — это ему неприятно. Умно, понимаешь, придумали. Так что успокой свою совесть и ешь.
Оба едят.
Устал, спать ляжешь?
Алексей. Рано. Матери открытку напишу. Обещал — сразу.
Андрей. Пиши, я пока налажу. (Уходит, взяв постельные принадлежности.)
Алексей (пишет). «Дорогая мама, доехал я благополучно. Остановился у наших. Они в Москве. Встретили меня хорошо…» (Задумался.)
Возвращается Андрей.
Андрей. Я на тебя, наверно, странное впечатление произвел? Думаешь, веселый дурачок? Это ведь так… Тоска. Сейчас по всему Союзу таких, как мы, ну, что со школой-то распрощались, сколько? Тысячи… Решают свою судьбу… Волнуются, думают, зубрят, бегают, узнают… Чего-то добиваются, хотят. А я… как-то все перепуталось у меня. Э-эх!.. (Закрывает лицо руками.)
Алексей. Что ты?
Андрей. Так, ничего!.. (Захватив раскладную кровать и напевая песенку, пританцовывая, уходит в другую комнату.)
Алексей пишет открытку.
Занавес
