Больница в Тугурбае.

Ночь.

Забинтованная голова девушки на подушке.

У кровати молча и неподвижно сидит Наталья Сергеевна.

В палату заглядывает девушка-врач.

— Пойдите отдохните, Наталья Сергеевна. Право же, за Катюшей хорошо смотрят.

Наталья Сергеевна не оборачивается.

— Не сердитесь, Мария Николаевна. Мне просто приятно около нее подежурить. Я здесь отдыхаю. Тишина. И она так спокойно дышит…

Врач машет рукой и уходит.

Тишина.

— Понимаешь, Катюша, — едва слышно, одними губами произносит Наталья Сергеевна, — теперь уж я не сомневаюсь — мне не почудилось… Он был здесь… Опять прошел рядом со мной и ушел. Я думала, что теперь уж мне не будет так тяжело, а мне… Такой у меня глупый характер — однолюбка… Завтра на «Ермаке» попробую его нагнать, но…

Забинтованная голова на подушке слабо шевелится.

— Что? Кто?

— Это я, Катюша, Наталья Сергеевна. Больше никого нет. Все тихо. Все хорошо. Спи.

*В *В *

Утро. Пароход у пристани Актау. У борта стоят Наталья Сергеевна, помощник капитана — Сережа Петровых и толстый, благодушный, очень спокойный начальник пристани.

Наталья Сергеевна сжимает руки.

— Где же они? Значит, мы проплыли мимо…

Сережа решительно машет рукой.

— Отпадает!

Начальник пристани пожимает плечами.

— У меня они не проплывали! Удивляюсь!‥

— Но не могли ведь пропасть бесследно на спокойной реке плот и три взрослых человека?

— Найдем! — успокоительно говорит Сережа. — Не беспокойтесь, Наталья Сергеевна!

— Эй, — раздается окрик.

Все трое перегибаются через борт.

Вдоль берега ползет катер, волоча на буксире злополучный плот. Моторист машет рукой.

— Начальник пристани здесь? Такое дело: плот перехватили! Вещички есть, документы есть, даже гитара есть… А людей нету…

Наталья Сергеевна глухо вскрикивает, перегибается через борт еще ниже, с отчаянием смотрит на плот.

Сережа вполголоса говорит начальнику пристани, хмуря брови:

— Надо прочесать реку… И сообщи Тугурбаю, чтобы выслали со своей стороны катера!