ГЛАВА ПЕРВАЯ

Женат?

У него есть жена, и живет она в Австралии.

Бред.

Финн Соренсен покрутил в руках стакан с бурбоном и окинул стюардессу равнодушным взглядом, игнорируя ее призывные улыбки. Кубики льда мелодично позвякивали в стакане.

Если дополнение к завещанию будет найдено, эта таинственная жена станет владелицей десяти процентов акций ювелирной империи отца. Иначе по датским законам контрольный пакет перейдет к Марлен Соренсен.

Его эгоистичная, самовлюбленная и черствая мачеха душу дьяволу заложит за наследство.

Самолет летел на высоте десять тысяч километров. Финн вглядывался в темноту. Где-то далеко внизу плыла земля.

Его жизнь круто изменилась после декабрьской автокатастрофы, в результате которой его отец угодил в реанимацию, а сам Финн отделался переломом двух ребер, но временно лишился памяти.

По фотографиям и письмам он восстановил цепочку событий. Они с Алли встретились в прошлом году в Сиднее. Любовь с первого взгляда — так, едва дыша от восхищения, отзывалась об их браке кузина Луиза.

Правда, его мачеха почему-то невзлюбила невестку. Золотоискательница, бедная ирландка-эмигрантка, замкнутая, напыщенная любительница дискуссий — именно так охарактеризовала девушку Марлен.

Его рот вытянулся в тонкую линию. Речь Марлен изобиловала оскорблениями и ненужными подробностями.

— Она сбежала от тебя, Финн, поэтому забудь о ней и сосредоточься на компании.

Как он может сосредоточиться, когда в голове пустота?

От тщетных попыток вспомнить звенело в ушах, на лбу выступали капли пота, тело покрывалось мурашками. Финн вытер платком лоб и судорожно вздохнул. Марлен вела себя вполне достойно... до смерти отца. А после его безвременной кончины выпустила коготки, предъявила претензии на управление компанией, стала переманивать на свою сторону членов совета директоров. У юристов не имелось никаких записей относительно дополнения к завещанию, не оказалось его и в личных бумагах Николая, а беспамятство Финна грозило крахом компании. И все-таки дополнение существует. На смертном одре отец признался, что успел зафиксировать свою последнюю волю, и умолял спасти «Соренсен Силвер», единственную его радость и дело всей жизни.

Поэтому Финн выпросил у судьи отсрочку на два месяца и полетел в Сидней в надежде хоть что-то вспомнить.

Когда он найдет записи отца и прояснит ситуацию с наследством, он выкупит у Алли ее долю. Его план обязательно сработает.

Вероятно, Николай безмерно доверял невестке. Но был ли у них роман?

Финн прижал пальцы к вискам.

— Ради бога, отец, о чем ты только думал?

Телефон.

Мягкое треньканье ворвалось в затуманенное сном сознание Алли Макнайт, и она со стоном села в кровати. После долгих поисков среди книг, коробок из-под конфет и блокнотов ей наконец удалось найти трубку.

— Черт, Тони, уже поздно, — пробормотала она, не открывая глаз и залезая под простыню с головой. — Я все ночь работала, тебе не стоит проверять меня каждый час...

— Алли?

— Что?

— Это Финн.

Глаза молодой женщины распахнулись, дыхание сбилось, с губ едва не сорвалось:

— Мой бывший муж, который не хотел детей.

Может, сказать, что ошиблись номером?

— Перезвони мне в более подходящее время! — Дрожащей рукой она нажала на кнопку отключения. Но телефон тут же зазвонил снова.

— Я только что зарядил свой мобильник, — продолжил Финн, не обращая внимания на ее грубость. — И могу звонить всю ночь напролет.

— Чего ты хочешь?

— Нам нужно увидеться.

От бархатистого тембра его голоса и приятного скандинавского акцента у Алли закружилась голова.

Видимо, мир перевернулся, раз он позвонил. А у нее голос дрожит, как у подростка.

Алли откинула простыню и встала. Неужели он принял решение? Она ушла от него два месяца, три недели и пять дней назад, и вот ее муж, наконец-то, решил подписать бумаги о разводе.

— Алли? Ты на проводе?

— Да.

Она ждала. Молчание длилось и длилось, пока любопытство не одержало вверх.

— Почему ты мне позвонил?

— Сделай мне одолжение.

— Одолжение? Какого рода одолжение?

— Я застрял в аэропорту из-за забастовки диспетчеров.

— Ты здесь? В Сиднее?

— Да.

Алли тяжело опустилась на кровать, матрас жалобно скрипнул под ее весом.

— Зачем ты прилетел? — Она изо всех сил сопротивлялась желанию снова повестить трубку.

— Послушай, Алли, я устал, мне нужен душ. Забери меня отсюда, потом мы все обсудим.

Типичный ответ Финна в командирском тоне. Однако несвойственная ему теплота, даже некая интимность и доверительность в голосе насторожили ее. Заныло сердце, в памяти всплыло ненастное декабрьское утро в международном аэропорту Копенгагена. За окнами хмурое небо и мелкий моросящий дождик.

Как наивна она тогда была, как сильно влюблена. И как быстро разочаровалась.

— Между нами все кончено. Ты говорил, — гордость и обида с новой силой поднялись в душе, — у тебя кто-то есть. Почему ты считаешь, что я заинтересуюсь твоим предложением?

Финн молчал. На улице послышался лай собаки, мимо проехала машина. Ей казалось, что сердце вот-вот выпрыгнет из груди.

— Я думал, мы расстались друзьями, — наконец произнес он.

— Друзья не сваливаются как снег на голову посреди ночи. К тому же мы больше не друзья, Финн. Мы бывшие супруги.

— Документы о разводе еще не подписаны, разве нет?

Алли задержала дыхание, пока от недостатка воздуха в легких у нее не закружилась голова.

— Послушай, — осторожно продолжил Финн. — Я понимаю...

— Ты никогда меня не понимал.

— Бумаги на развод у меня в портфеле, — скованным голосом продолжил он. — Тебе нужно, чтобы я подписал их?

— Я могу подать на развод и без твоей подписи. — Она потерла глаза.

В трубке раздался вздох. Неужели ее самоуверенный и сильный духом муж, непримиримый борец с ее недостатками, пойдет на попятный?

— Твоя квартира... Черт, Алли, почему ты не оставляешь мне выбора?

— При чем тут моя квартира?

— Теперь она принадлежит мне.

От возмущения она задохнулась.

— Как?

— Я буду ждать тебя на первом этаже аэровокзала, у цветочного магазина, — сухо объявил он.

В трубке раздались короткие гудки.

Мерзавец!

Она стукнула трубкой по тумбочке с такой силой, что раздался треск.

Сжав кулаки, Алли заставила себя дышать ровно. Рассеянно погладила уже слегка округлившийся живот, вспоминая их последнюю ссору.

Ты порывистая, внезапная, ничего не умеешь делать основательно, с раздражением бросил Финн ей в лицо. Какой матерью ты станешь?

И после всех разногласий он желает ее возвращения? Алли покачала головой. Они слишком сильно обидели друг друга.

А вдруг он узнал о ребенке?

Паника во второй раз охватила ее.

Может, игнорировать предложение о встрече?

Плохой совет. Он примет это как вызов, станет обольщать ее, чтобы добиться желаемого.

Так уже случалось раньше, когда он соблазнил ее и они оказались в постели, а потом под венцом. Умение убеждать — его козырь.

Алли прошла в ванную, с наслаждением прижимая ступни к холодным кафельным плитам.

Что бы он ни хотел, его желания никак не связаны с ребенком. Финн ясно дал понять, что его приоритет — бизнес отца.

Лицо Алли пылало. Она решила, что будет вести себя как взрослая женщина. Спокойно выслушает его, возьмет бумаги на развод и уйдет. И он исчезнет из ее жизни быстрее, чем успеет что-либо понять.

Как любила говаривать ее бабушка, жизнь частенько преподносит нам неприятные сюрпризы. Но удары судьбы нужно сносить стойко. Никакой истерики, никаких взаимных обвинений, несмотря на гормональную перестройку.

Алли внимательно вгляделась в свое отражение в зеркале. Лунный свет, проникающий сквозь окно, искажал черты ее лица, бросая на него зловещие тени.

Она решительно щелкнула выключателем. Тени шарахнулись по углам, как испуганные кошки.

Алли быстро натянула на себя джинсы и футболку, расчесала волосы, замазала темные круги под глазами тональным кремом.

Воспоминания о безудержной страсти часто заставляли ее вздыхать украдкой и грустить. А ведь до встречи с Финном она не верила в любовь с первого взгляда.

И никогда больше не поверит.

Разбился ли и его мир после того, как она ушла?

Вряд ли. У него по-прежнему есть любимая работа, и он не ждет ребенка.

Алли заперла дверь квартиры и направилась к автомобильной стоянке.

Я думал, мы расстались друзьями.

Друзьями. Что за шутка. Любовники никогда не смогут снова стать друзьями.

Алли села в машину, прогрела двигатель. Нужно помнить, что их союз держался лишь на взаимных физических потребностях. Обязательствам и взаимному уважению не было в нем места.

Так зачем все-таки он прилетел? Она грустно улыбнулась. Финн человек практичный, а март — отличный период для отдыха в Сиднее. Здесь тепло, дешевые перелеты из Европы...

А что, если он не один?

Алли зажмурилась, представив длинноногую блондинку-датчанку, повисшую на руке Финна. Ну и пусть. Так даже лучше.

Алли расправила плечи и уверенно нажала на педаль газа.

Она выдержит встречу с бывшим мужем, чего бы ей это ни стоило. Оставалось надеяться, что предстоящее свидание будет последним.

Алли оставила машину на стоянке у международного терминала и прошла в зал. Холодный воздух коснулся обнаженных рук, по коже побежали мурашки, пальцы инстинктивно сжали ремешок сумочки. Стеклянные двери разъехались в стороны, приглашая ее внутрь, и в нос ударил приятный запах кофе.

Она окинула взглядом толпу в зале ожидания. В аэропорту магазины и кафе обычно работают круглосуточно, но цветочный салон почему-то оказался закрытым.

Финн стоял в одиночестве, прислонившись к стене и погрузившись в чтение газеты.

Алли остановилась в пятидесяти футах от него. Ее дыхание сбилось, на лбу выступил пот. Тело внезапно вспомнило его ласки, теплоту рук, прерывистое дыхание на шее.

Она мельком взглянула на часы, но не поняла, который час.

Их последняя встреча тоже произошла в аэропорту. Тогда она считала, что лишилась будущего, и беззвучно плакала над своим разбитым сердцем.

Алли перевела взгляд на когда-то любимое лицо.

Те же высокие скулы, решительный подбородок с ямочкой, которую так и тянет поцеловать, изумрудные глаза под длинными ресницами, нос с горбинкой. Только волосы как будто стали короче и щеки бледнее, а в основном Финн не изменился. Даже после долгого перелета он выглядел необычайно привлекательно.

Что-то не связывалось во всей этой сцене, в том, как он стоял у стены, одинокий и отрешенный, в том, как игнорировал окружающих. Ведь Финн Соренсен всегда привлекал к себе повышенное внимание и буквально купался в нем.

Она внимательно изучала его, словно перед ней стоял совершенно незнакомый человек, и хмурилась все сильнее.

Он нетерпеливо свернул газету и обвел взглядом зал. Их глаза встретились, и Алли захлестнуло невесть откуда взявшееся желание броситься ему на шею.

Но на смену радости пришел гнев.

— Если ты прилетел, чтобы снова посмеяться надо мной... — выпалила она без предисловий.

— И тебе доброго утра, Алли. Я здесь по другой причине.

Она задохнулась от возмущения.

— Так ты хитростью выманил меня?

— Сработало? — мягко спросил он. Его акцент ласкал ее слух.

— Я ухожу. — Она сжала кулаки.

— Нет. — Финн схватил ее за руку.

От его прикосновения ее словно током ударило. Алли открыла рот, чтобы бросить ему в лицо очередную колкость.

— Спасибо, что так быстро приехала, — успел вставить он.

Смущенная, она огляделась.

— Ни фоторепортеров, ни телохранителей вице-президента «Соренсен Силвер»? Что происходит?

— Пресса считает, что я в Швеции на отдыхе. А телохранители привлекают слишком много ненужного внимания. Я здесь в качестве простого туриста.

Он рассматривал ее фигуру с каким-то нездоровым любопытством, и молодая женщина машинально подняла руку к животу, словно защищаясь от этого пронизывающего взгляда.

Алли молчала, переминаясь с ноги на ногу. Ее душу раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она хотела выглядеть отстраненной, но в то же время ей не терпелось схватить его в объятия и никогда больше не отпускать.

— Путешествуешь налегке? — Она кивнула в сторону его сумки.

— Да.

Отлично. Он надолго не задержится. Она нервно передернула плечами.

— Пошли. Где ты остановишься?

— В «Краун Плаза». Алли... — Его рука накрыла ее руку. От этого легкого прикосновения она невольно вздрогнула. Финн находился так близко, она могла провести пальцами по его щетинистой щеке, коснуться плечом широкой груди.

— Что? — Она перевела взгляд на входные двери.

— Спасибо. Я...

— Ты один? — перебила его она.

— Как видишь.

— Итак, что за одолжение тебе нужно?

Финн нахмурился и потер рукой щеку. Этот мужчина, когда-то до боли знакомый, теперь казался далеким и чужим. От его самодовольства не осталось следа, темные круги под глазами свидетельствовали о накопившейся усталости.

Алли смущенно продолжала смотреть на него. Финн никогда раньше особо не переживал по поводу своих ошибок, значит, то, что съедало его изнутри сейчас, было действительно серьезно.

— Что-то случилось? — Она, в свою очередь, осторожно тронула его за руку.

И отшатнулась, увидев его затравленный, беспомощный взгляд. Может, лучше не знать, что с ним происходит? — пронеслось в голове. Алли проглотила ком в горле.

Но через несколько секунд Финн опять стал прежним: самоуверенным, держащим все под контролем.

— Давай выйдем отсюда.

Зная, что бесполезно добиваться ответа, если он решил хранить молчание, Алли кивнула.

Всю дорогу до отеля они проехали в абсолютной тишине.

В холле их встретил шквал добросердечных приветствий и улыбок. Финн оставил багаж на попечение швейцара и уверенно направился к лифту. В пятизвездочных отелях он чувствовал себя как рыба в воде.

Он крайне удивил Алли своей предупредительностью, распахнув перед ней дверь. Еще одно отличие. Она в смятении всматривалась в его лицо, и первоначальный гнев обернулся нервозностью. Кто он, этот человек с печальными глазами?

В номере Финн, вздохнув, опустился на стул.

— Я и забыл, как долго лететь до Сиднея.

Алли положила ключи на письменный стол красного дерева, оглядела комнату, подошла к балкону и распахнула двери. В комнату ворвался легкий порыв ветра с соленым запахом океана.

— Кофе? — предложил он.

Молодая женщина улыбнулась и повернулась к нему лицом. Теперь Финн примерял на себя роль гостеприимного хозяина.

— Тогда ты скажешь мне, чего хочешь?

Он коротко кивнул.

— Отлично. Чай, пожалуйста.

Алли испытала настоящий шок, наблюдая за тем, как неумелыми руками Финн заваривал чай и расставлял чашки на антикварном столике. Его глаза ощупывали ее тело дюйм за дюймом, впитывая каждую черточку, словно он видел Алли впервые в жизни. И ее гнев постепенно таял.

Она заправила тяжелую прядь волос за ухо. Неожиданно в голове всплыло воспоминание, как он точно таким же жестом поправлял ей волосы, и она резко опустила руку. Пройдя в глубь комнаты, Алли села на кушетку.

— Не говори, что ты явился сюда, чтобы собственноручно передать мне бумаги на развод.

Он скрестил руки на груди. В зеленой глубине его глаз она ожидала увидеть холодный цинизм, но он неожиданно повернулся лицом к окну, предоставив ей возможность полюбоваться его широкими плечами и упругими ягодицами.

— По правде говоря, я не ожидал их получить.

Алли покачала головой и поставила чашку на стол.

— Почему? Наш роман закончен. Я совершенно не вписывалась в вашу семью. — Она добавила молока в чашку. — У меня нет денег, нет статуса. Я оставила тебя, и ты направил энергию на свое вице-президентство. — Она с любопытством взглянула на него. — Как твоя новая девушка?

— Жанетт ушла, когда я лежал в больнице.

Повисло зловещее молчание. Алли понимала, что он ждет от нее слов сочувствия, но только крепче сжала губы.

Больница?

— Мы с отцом попали в автокатастрофу. Он умер в прошлом месяце, — словно прочитав ее мысли, объяснил Финн.

Ее ложка звякнула о блюдце.

— О, Финн, прости, я не знала... — Она встала, украдкой смахивая слезу. — Когда?

— Перед Рождеством. На нас налетел пьяный водитель. Отец сидел на пассажирском сиденье.

— А ты сам не пострадал?

— Сломал несколько ребер и потерял сознание. Ничего страшного, за исключением... — Он наклонил голову набок.

— Травма головы?

Он улыбнулся.

— Я находился в коме неделю и частично потерял память.

— Амнезия? — Глаза Алли округлились.

Он с мрачным видом кивнул. И в этом слабом кивке она увидела весь ужас и отчаяние, охватившие его. Ей захотелось обнять и утешить этого большого, еще недавно такого самоуверенного человека.

— Я могу читать и писать. После реабилитации основные навыки вернулись, но события последних нескольких месяцев я не помню.

Он запнулся. Алли знала, что от удивления у нее открылся рот, в глазах застыл ужас и недоверие.

— Я все пытаюсь вспомнить, но безуспешно.

Финн приблизился к девушке, положил руку ей на плечо, и она от неожиданности подпрыгнула.

— Я читал твои письма ко мне и... — Он судорожно вздохнул. — Я потратил много времени, чтобы восстановить в памяти наши отношения. Но в моем распоряжении нет ничего, кроме этих чертовых бумаг на развод.

Алли смотрела на него расширившимися от страха глазами, сердце бешено колотилось о ребра, желудок угрожающе сжимался. Он не жаждет заполучить ее назад. Он, скорее всего, не знает о ребенке. Тогда чего же, собственно говоря, он хочет?

— Я хочу получить ответы на некоторые вопросы. Ты нужна мне, чтобы восстановить память. — Его взгляд скользнул по ее щекам, задержался на губах. — Ты мой единственный шанс.

 

ГЛАВА ВТОРАЯ

Алли судорожно сглотнула. Наблюдая за ней, Финн вспомнил, как месяц назад смотрел на свое отражение в больничном зеркале, на бледные щеки и потускневшие глаза, и смутно понимал, что завис где-то между двух миров — реальности и безумия — и полностью не принадлежит ни одному из них.

— Финн? — еле слышно позвала она. — Почему воспоминания так важны для тебя?

Внезапный всплеск гормонов на мгновение лишил его способности мыслить. Его сознание затуманилось, и единственной реальностью оставалось вожделение к знакомой незнакомке, стоящей перед ним.

Он отошел к окну.

— Я не помню часть своей жизни. Неужели на моем месте тебе не было бы интересно, что с тобой происходило?

Она быстро пришла в себя.

— Конечно было бы, но ты...

— Что я?

— Тот Финн, которого я знаю, не стал бы тратить время на пустяки, — тихо произнесла она.

— Пустяки?

— Ты бы не пытался вспомнить старые отношения, а просто жил дальше.

— Видимо, я изменился.

Она вопросительно изогнула бровь.

— Правда? И нет другой причины? Твоей компании ничего не грозит?

Если бы она сейчас бросилась целовать его, он удивился бы меньше.

— Говори правду, Финн. — Алли уперла руки в бока. — Мы друг другу многим обязаны.

Финн нахмурился. Открывать карты не входило в его планы.

Он сделал глубокий вдох.

— Ты знаешь, мой отец построил свой бизнес с нуля, — начал он. — И теперь Марлен, моя мачеха, получит контрольный пакет акций.

— Так почему ты не оспоришь завещание?

— Николай внес поправки... — Финн нахмурился, подыскивая правильное английское слово.

— Дополнение к завещанию?

— Да. Оно лишает ее всех прав на компанию, но мы не можем найти этот чертов клочок бумаги.

Финн наблюдал, как девушка берет чашку, дует на горячий напиток, как наматывает на палец блестящий каштановый локон, и чувствовал растущее внутри желание.

— Мне кажется, Марлен тебя недолюбливает, — смущенно продолжил он.

— Верно.

— Почему?

— Потому что я разрушила ее планы. Когда мы встретились, я и понятия не имела, кто ты такой. Ты ничего мне не рассказывал о себе до приезда в Данию, однако твои друзья и семья посчитали, что я охочусь за деньгами. Ты у себя на родине знаменитость. — Она стрельнула в него глазами. — И когда твоя мачеха сказала правду...

— Какую?

— Что до отлета в Австралию ты был помолвлен и мне следует тихо уйти, взяв деньги в качестве компенсации.

Финн замер, затем медленно перевел дух.

— И ты?..

— Я не взяла деньги.

Он почему-то сразу поверил ее тихому признанию.

— Извини, — сдавленным голосом произнес он.

Алли выглядела такой ошарашенной, словно увидела у него на лбу третий глаз.

— Ты действительно ничего не помнишь? — снова спросила она.

— Ничего.

— Ни нашу свадьбу? Ни то, как мы познакомились? Наши... — она зарделась, — ссоры?

— Нет.

— И как ты себя при этом чувствуешь?

— Сказать по правде, я в бешенстве. Ты знаешь практически все обо мне, а я... — Он обреченно махнул рукой. — За исключением двух-трех моментов, я тебя совсем не помню.

Его лицо болезненно исказилось.

— Мне жаль твоего отца, — тихо сказала она. — Он... страдал перед смертью?

Финн не хотел вдаваться в подробности, но под влиянием какой-то неведомой силы произнес:

— Когда его увозили в госпиталь, с ним все было в порядке, он даже написал дополнительное распоряжение к завещанию, но на следующий день его не стало.

— Он... был, — Алли часто заморгала, — хорошим человеком. Он мне нравился. — В ее улыбке сквозила печаль.

— Марлен говорила...

— Что мы не ладили или... что мы ладили слишком хорошо?

Финн промолчал, и Алли покачала головой.

— Он был добр ко мне, любил повторять, что я заставила его почувствовать себя снова молодым. Я помню... — Она запнулась. — Я помню, однажды он отложил встречу, чтобы отвезти меня на экскурсию по городу. Мы с тобой жили в Копенгагене уже две недели, и он очень удивился, что ты не показал мне достопримечательности.

— Возможно, я работал. Поэтому Марлен ревновала? — сам не зная почему, спросил он. Когда она пожала плечами, Финн изумленно изогнул брови. — Если ты говоришь намеками, потому что щадишь мои чувства, то не нужно. Я знаю, на что способна Марлен.

Алли заерзала на кушетке.

— Николай был забавным. Харизматичная личность, живой ум, склонность к сарказму. Однако он был моим свекром. Марлен не одобряла нашей дружбы и обвиняла меня бог знает в чем.

Еще один кусочек мозаики встал на место. Но имел ли в действительности место любовный треугольник?

— Ее обвинения хоть отчасти правдивы?

Алли вскочила на ноги и зашагала по комнате. Ее лицо пылало от негодования.

— О боже... нет! НЕТ!

— Марлен ясно обрисовала характер ваших отношений.

— Могу себе представить. — Алли резко отбросила волосы с лица.

— А квартира?

Она нахмурилась.

— Мы говорили о ценах на жилье в Сиднее. Я сказала, что дома у пляжа всегда очень дорого стоят. Он купил квартиру на свое имя. Когда я приехала домой, мне негде было жить, и он предложил пожить в той квартире бесплатно столько, сколько мне нужно. Я настаивала на оплате, и мы договорились о месячной ренте, по моему мнению очень низкой, но...

Финн молчал.

— Никаких тайных встреч и свиданий между нами не было и не могло быть, — твердо добавила она. — Все было предельно честно. Я была влюблена в тебя. А для Николая на первом месте стояла его фирма. Как, впрочем, и для тебя. Он был предан своему делу, поэтому и сумел добиться такого успеха. — Она произнесла последнюю фразу как-то особенно печально.

Финн понял, что был невнимателен к своей молодой жене. Он так хотел достойно продолжить дело отца, что работал как вол. И, судя по всему, не умел наслаждаться плодами своего труда, позволил женщине, которую безумно любил, уйти.

И как теперь заставить Алли поверить ему, а заодно спасти компанию и обуздать собственные телесные желания?

Финн чувствовал, что земля уходит у него из-под ног.

Он потер ладонью подбородок.

— Я рассказывал тебе о своей семье?

— Я получила больше информации от твоего отца. Луиза рассказывала о компании и сотрудниках. А Марлен только и делала, что просвещала меня насчет твоих бывших девушек.

Чертова сплетница!

— Моя мачеха из бедной семьи и всегда боялась потерять деньги и статус. Она рассказывает о нашей «голубой крови» всем, кто хочет слушать, но на самом деле о первых Соренсенах известно крайне мало. Так что, скорее всего, я не принц. — Он улыбнулся. — А помолвку я разорвал до отъезда в Сидней. Соренсен одна из самых древних фамилий в Дании, но близких родственников у нас очень мало. У моего отца все было завязано на бизнесе. Он провернул несколько рискованных предприятий, чтобы начать свое дело. Мой дядя жил одиноко, и после его смерти пять лет назад все перешло ко мне. Мое настоящее состояние на сегодняшний момент составляет свыше двух миллиардов.

— Долларов?

Он кивнул, и Алли на мгновение зажмурилась.

— Никогда бы не подумала.

Финн пожал плечами, словно его не очень волновала ее реакция. Ее руки затряслись, и он осторожно забрал у нее чашку и поставил на стол.

Девушка несколько раз смущенно пригладила волосы.

— Скажи что-нибудь, — попросил он, когда неловкое молчание затянулось.

— Дай мне минутку.

Он молча изучал черты ее лица, мысленно сравнивая их с ее изображением на старых фотографиях. До отъезда сюда он часами разглядывал их, стараясь вызвать в себе хоть малейший намек на былую страсть.

Пустота.

Он отчетливо помнил, как, вернувшись из больницы, открыл коробку с разной мелочью и бумагами — и игра в кошки-мышки началась. Не прикасаясь к старым фотографиям и письмам, он оставался трезвомыслящим и рассудительным, но стоило ему прочитать хоть слово или дотронуться до какой-нибудь вещицы, как в душе поднималась паника.

В голове мелькали обрывки воспоминаний — незнакомый город, понимающий взгляд темно-серых глаз, первое неловкое прикосновение.

Слабый свет забрезжил в темном туннеле его рассудка.

В результате немыслимого душевного напряжения у него заболело сердце, началась депрессия. Во сне внезапно приходило некое подобие озарения — он просыпался в холодном поту и ничего не мог вспомнить. Финн стал худеть, головные боли усилились.

После смерти отца он пытался погрузиться в поиски дополнения к завещанию, в бумажную работу, в переговоры. Безуспешно. В какие-то моменты его нос улавливал знакомый запах духов, он слышал похожий женский смех. Но его мозг не мог связать воедино отдельные сцены, которые он видел во сне и наяву.

Сотни раз со дня аварии он крепко зажмуривался и твердил сам себе: вспомни, вспомни.

Теперь он смотрел на эту женщину на кушетке и понимал, что только она может помочь ему восстановить память. Почему она ушла от него? Почему он отпустил ее? И самое главное, кто она? Продаст ли она ему свои акции или пожелает принимать участие в жизни компании?

Прекрасная незнакомка, к которой нестерпимо влечет и которая хранит молчание, зная ответы на его вопросы.

Финн сунул руки в карманы.

Алли резко поднялась.

— Итак, Марлен получит контрольный пакет акций, если ты не найдешь дополнение к завещанию.

— Именно.

Она потерла лоб. Он не мог отвести глаз от длинных изящных пальцев с нежно-розовыми ногтями.

— Николай впервые заговорил о разводе, когда меня назначили вице-президентом, — продолжал он, вспоминая рассказ Луизы о двуличии мачехи. — Теперь Марлен хочет продать компанию, оставить тысячи сотрудников без работы, приостановить поддержку дюжины благотворительных фондов. Ей бы только запятнать память об отце и заполучить все его деньги. Она пыталась опубликовать книгу об их отношениях, но мы добились судебного запрета на издание ее мемуаров.

Он присел на краешек стола, взял чашку с кофе и задумчиво уставился на сидящую перед ним женщину.

Она не была красавицей по датским меркам. Финн мог назвать с десяток женщин и красивее, и стройнее, но Алли окружала неуловимая аура женственности. Кудрявые волосы спускались на спину, у лица они были острижены короче и прикрывали линию щек. В реальности она выглядела чуть полнее, чем на фотографиях, и изгибы ее фигуры были так аппетитны, что руки сами тянулись к ним.

В прошлом он много раз занимался с ней любовью.

Его тело напряглось, словно помнило ее прикосновения, дыхание, гладкость ее кожи.

Финн выругался про себя. Ведь у него не было женщины с момента катастрофы.

В другое время и в другом месте Алли Макнайт стала бы воплощением его мужских грез, но сейчас его ухаживания только усложнят их и без того непростые отношения.

Он и так испытывал необычное волнение, читая ее письма. Если бы он мог вспомнить... Она его последняя надежда.

Разглядывая ее нежный профиль, наполовину спрятанный под завесой кудрявых волос, он многое бы отдал за то, чтобы проникнуть в эту маленькую головку.

— Ты с кем-нибудь встречаешься? — неожиданно поинтересовался он.

Она рассмеялась хриплым смехом.

— Не слишком ли поздно спрашивать?

— Так да или нет?

— Нет.

— А как же Тони?

Она прищурилась.

— Ты назвала меня Тони, когда я позвонил.

Алли почувствовала острое желание солгать.

— Он просто хороший друг, — сказала она правду.

Увидев его недоверчивый взгляд, она всплеснула руками.

— О, ради бога! Тони — гей.

— Значит, никого нет?

— У меня нет времени на романы.

Девушка почувствовала, как румянец заливает ей щеки и шею.

— Ты не можешь ожидать, что я все брошу и буду помогать тебе восстанавливать память. Наш брак окончен.

Его лицо окаменело, и Алли узнала тот ледяной взгляд, которым он не раз одаривал ее до отъезда в Сидней.

Она подошла к столу и взяла ключи.

— Куда ты идешь? — требовательно спросил он.

— Домой, — Алли старалась не встречаться с ним глазами. — Я устала и расстроилась. Возможно, у меня далеко не идеальная жизнь, но она принадлежит мне. Я вижу ты пока не готов слушать правду. — С этими словами она захлопнула за собой дверь.

 

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

На следующее утро после получасовой прогулки Алли залезла в душ. Вода приятно освежила разогретые мышцы.

Значит, никого нет?

У меня нет времени на романы.

Она вздохнула и сунула голову под струю. Финн был для нее всем миром, и, уйдя от него, она так и не смогла вернуться к нормальной жизни. Любовь к нему принесла лишь боль, разочарование и сожаление, и она не могла обречь себя на страдания во второй раз.

Она влюбилась с первого взгляда. Он же первое время был недосягаемой фантазией, распространяя вокруг себя уверенность и снисхождение, словно принимал свое положение в обществе как должное. Финн был рожден для роскоши, славы и обожания. Еще до того как она узнала о его происхождении, она почувствовала, что он особенный, и хотела прикоснуться к этому волшебному свету, исходящему от него. После знакомства они быстро сблизились, и вихрь страсти захлестнул обоих. Они оказались в постели. В эйфории физического наслаждения Финн сделал ей предложение, и она без колебаний согласилась. Кто же отказывается от сказки? Однако, как учат все бабушки на свете, каждая сказка когда-нибудь заканчивается.

Но разве можно польститься на посредственность после того, как вкусил совершенства?

Если только от одиночества. В канун Нового года их редакция поехала в круиз. Алли устала ловить на себе косые взгляды коллег, мол, молодая женщина, а чурается дружеских отношений. А она хотела забыть волшебство страсти с Финном, жаждала стать счастливой без него, с другим мужчиной, снова выйти замуж. Наверное, поэтому ее боссу Саймону в конце концов удалось соблазнить ее. Уже наполовину раздетая, она вдруг увидела себя со стороны — несчастная женщина, жалкая в своем стремлении найти замену настоящей любви, — и, ужаснувшись, сбежала в свою каюту.

Следующую неделю весь офис обсуждал их с Саймоном роман. Когда его ухаживания стали настойчивее, она рассказала ему о беременности, и он тут же отказался от своих намерений продолжить с ней отношения, опустился до оскорблений. Она, разозлившись, бросила на пол его бесценную награду за достижения в журналистике. На том и успокоилась.

Алли поморщилась. Она не любила выходить из себя, гнев заставлял ее чувствовать себя беспомощной. Как будто ей снова было семь и она слышала, как пьяный отец ругает мать на чем свет стоит. И, успокаивая после ссоры дочку, мама обещала ей луну и звезды в подарок.

Алли всхлипнула. А что, если она не сможет в одиночку воспитать ребенка? Она погладила живот и снова встала под Струи воды.

Финн, возможно, не хочет детей, а она хочет. Ребенок станет центром ее маленького мира.

В спальне, вытираясь полотенцем, она раздумывала над тем, что скажет Финну при встрече.

Странно, что он не вел себя заносчиво, не спорил и не ругался с ней, даже в чем-то соглашался. Обычно он не принимал ее точку зрения, отметал все аргументы. Кроме того, он поцелуями и ласками, зная, как они влияют на нее, заставлял ее замолчать.

Алли оделась и посмотрела на часы. Полвосьмого. Есть время для проверки электронной почты, а затем она в последний раз взглянет в глаза своему прошлому.

* * *

Алли позвонила Финну и предупредила о своем приезде. У нее созрел план действий.

Музыка грохотала в машине, ветер влетал в открытое окно. Для смелости девушка выбрала композицию Глории Гейнор «Я выживу» и продолжала напевать ее в лифте.

Финн стоял в дверях и ждал ее. Она снова отметила черные круги у него под глазами, взъерошенные волосы и отрешенно-жалостливое выражение лица. Ей захотелось обнять и утешить его.

Он улыбнулся. Она заметила его тщательно отглаженные шорты и знакомую футболку, ее подарок на тридцатилетие. Тогда они занимались любовью на балконе пятидесятого этажа в Лас-Вегасе.

Финн указал на накрытый для завтрака стол. Над тарелками витал приятный аромат.

— Голодна?

— Я не задержусь. — Девушка осторожно прошла мимо него, избегая физического контакта, и направилась к открытым балконным дверям. С улицы доносились шум машин и голоса людей.

Алли глубоко вздохнула и повернулась к Финну.

— Я приехала сказать, что не смогу выполнить твою просьбу.

— Почему?

— По многим причинам. Начнем с того, что я не желаю вспоминать прошлое.

— Я понимаю, это будет нелегко для тебя, — сказал он. — И готов предложить компенсацию.

— Извини?

— Сколько? Сколько стоит твоя помощь?

— Ты решил, что я прошу денег? — Ее щеки вспыхнули, она машинально попятилась назад.

— Подожди. — Он сделал предупредительный жест. — Я не то имел в виду.

Девушка уперла руки в бока.

— А что ты имел в виду?

— Извини. Мои слова прозвучали оскорбительно.

Финн снова извиняется? Она на мгновение прикрыла глаза.

— Мы ненавидели друг друга так сильно? — Мужчина взял кофейник и начал разливать кофе.

Ее сердце ушло в пятки.

— Нет. Совсем... напротив.

Он выпрямился и протянул ей чашку.

— Тогда я не понимаю, почему ты не хочешь помогать мне.

Не могу. Она взяла чашку, намеренно не касаясь его пальцев. Порой Алли ненавидела его, ненавидела себя за то, что они сделали друг с другом. Ей хотелось верить, что она, наконец, повзрослела. И теперь, в двадцать девять лет, была убеждена, что у нее есть отличный шанс доказать себе и всему миру, что можно жить счастливой, полноценной жизнью и без мужа. Который к тому же не любил и не ценил ее.

Алли грустно улыбнулась. Она долго пыталась забыть прошлое, и тут является Финн с просьбой оживить воспоминания.

— Мы причинили друг другу боль.

— А ты думаешь, легко жить с дырой в памяти? — Он сделал глоток из чашки и присел на краешек стола. — А оставить тысячи сотрудников без работы — хорошо? Или потерять бизнес из-за мелочной женщины?

— Я тут ни при чем. — Алли прищурилась.

Он вздохнул.

— Мы, двое взрослых людей, просто обменяемся информацией.

Она разрывалась на части от нерешительности. Он стал совсем другим человеком, он больше не был ее Финном, ее датским викингом. Она чувствовала произошедшие в нем перемены, как может чувствовать только любящая женщина. С него спал налет снобизма, и сквозь маску властного и удачливого бизнесмена проступили черты живого человека из плоти и крови.

Поиски в Интернете дали неплохие результаты, многое из его жизни прояснилось, но об их союзе написали всего одно предложение: «После короткого брака любимый сын Дании несравненный Финн Джейкоб Соренсен снова свободен».

Впрочем, она не обиделась. Но ей казалось странным, что у Финна не осталось хотя бы смутных воспоминаний об их семейной жизни.

Она посмотрела в чашку и вдохнула приятный аромат. Клубничный чай.

— Что я могу сделать, чего не смогли доктора? — наконец выдавила она из себя.

— После чтения твоих писем у меня были видения, смутные догадки.

— Но у тебя нет моих писем, — возразила она.

— Я сохранил их, уверяю тебя.

Алли отмахнулась от его слов.

— Наверняка лучшие врачи уже пытались вернуть тебе память...

— Деньги здесь бессильны. Специалисты в один голос твердят: ждите, память может вернуться в любой момент.

— Ясно.

Он бросил на нее пристальный взгляд.

— Что это значит?

— Ты никогда не отличался терпением.

Его глаза затуманились.

— Итак, потеря памяти временная?

— Надеюсь. — Его голос сорвался. — Может восстановиться полностью или фрагментами. — Мужчина провел рукой по волосам, в его глазах читалась решимость. — Скажи, как я могу убедить тебя, Алли.

Благодаря необычному акценту Финн всегда произносил ее имя как-то по-особенному, не так, как другие.

Алли покачала головой.

— Если я не могу получить твоего согласия по доброй воле, ты не оставляешь мне выбора.

Ее сердце ухнуло в пятки. Он собирается вышвырнуть меня из квартиры.

— Почему ты так поступаешь?

— Поверь мне, я не хочу принуждать тебя.

Черты его лица смягчились.

Алли аккуратно поставила чашку на стол. Уходи. Ты однажды сделала это, сможешь и сейчас. Найди адвоката и начинай бракоразводный процесс.

Она уже готова была последовать своему решению, как он вздохнул. Горько и задумчиво.

— Ты — та причина, по которой светит солнце...

Мое стихотворение.

— И звезды льют свой яркий свет в ночи. Ты мое счастье, ты — луч в оконце, отрада для измученного сердца и души...

Она закусила губу. Финн выразительно декламировал строчку за строчкой.

Алли слышала, как гулко бьется ее сердце. О боже! Она же не из камня. У нее есть сердце, иначе она не согласилась бы встречаться с ним. И выслушав его, не чувствовала бы такую необъятную печаль.

А ведь весь последний месяц она так старательно училась быть холодной и рассудительной.

Алли крепко зажмурилась в страхе, что в ее глазах он прочитает симпатию и глубокое сочувствие.

Она пришла сюда, чтобы сказать, что он просит больше, чем она может дать. Однако, если ему не помочь, когда он в таком отчаянии, в такой нужде, она будет сожалеть о собственной жестокости всю оставшуюся жизнь.

Мужчина перед ней был загадкой. Он слишком долго страдал, слишком мучился сердечной болью. Внешне он оставался все тем же Финном, которого она знала, красивым, властным, гордым, умеющим подчинить все и вся своей воле. Только теперь у него были свои шрамы на душе. Свои скелеты в шкафу.

И она чувствовала, что действительно может помочь ему.

Какой же матерью я стану, если отказываю в помощи отцу своего ребенка?

Нужно сделать несколько шагов от неуверенности к свободе. Рано или поздно Финн узнает о существовании ребенка, и ей поневоле придется с ним общаться. Так что в ее интересах сохранить с ним дружеские отношения.

Алли посмотрела в его глаза. Когда-то наполненные страстью и нежностью, сейчас они были... пусты.

— Ты помнишь мое стихотворение, — медленно произнесла она.

— Из того, что я могу вспомнить до катастрофы, никто больше не писал мне стихов, — его взгляд буквально приклеился к ее лицу.

Ей показалось, что она проглотила огромный шарик мороженого. В горле запершило.

— Любовь творит с людьми странные вещи. Я написала банальное стихотворение.

— Которое ничего для тебя не значит.

— Сейчас ничего.

— Лгунья.

Он так стремительно пересек комнату, что Алли в испуге прижалась к окну, спиной ощутив холод стекла. Все ее тело предательски заныло в ожидании ласк и поцелуев.

— Это несправедливо, — твердо возразила она.

— Жизнь часто бывает несправедлива. — (Алли отвела взгляд, не желая окунаться в омут этих сверкавших изумрудных глаз, которые она так безуспешно пыталась забыть.) — Я не умею красиво выражаться, Алли, но женщина, которая написала такое стихотворение, должна была любить всем сердцем. Вспомни счастливые минуты, что мы пережили, и помоги мне найти дополнение к завещанию. Пожалуйста.

Она поняла, что у нее нет выбора. Придется забыть о собственной гордости и помогать ему.

— Я готов умолять тебя на коленях, Алли, и в моей мольбе для тебя нет ничего унизительного. И я обещаю... — она никогда не видела у него такой холодной, отстраненной улыбки, — что не притронусь к тебе.

А что, если я хочу, чтобы ты притронулся ко мне? Молодая женщина вглядывалась в его такие знакомые и вместе с тем незнакомые черты.

Она нужна Финну, его глаза никогда не лгали ей. Судьба этого сильного, властного человека зависит от нее.

— Я согласна.

Он просиял улыбкой победителя и снова напомнил ей Финна, которого она когда-то знала. Сексуального, требовательного мужчину — умного и умелого соблазнителя.

Ее руки покрылись мурашками, но она с силой впилась ногтями в ладони. Она не рабыня гормонов, а независимая женщина, умеющая управлять своими эмоциями.

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Во время разговора Финн всеми силами сопротивлялся желанию поцеловать ее. Победа осталась за ним, он выиграл главное сражение.

Когда самолет подлетал к Сиднею и внизу проплывали величественные белые паруса Оперного театра, он поклялся себе, что восстановит память и спасет компанию от краха, чего бы это ни стоило. И вот сейчас он вынудил жену помогать ему, прибегнув к шантажу.

— Спасибо, — просто выговорил Финн, испытывая к самому себе отвращение.

— Пожалуйста.

От ее улыбки у него сильнее забилось сердце. Финн вернулся к накрытому столу. У него нестерпимо ныло в паху, и предстоящий разговор грозил стать серьезным испытанием для его выдержки.

Она была слишком красивой, слишком соблазнительной, ее огромные серые глаза, казалось, глядели прямо в душу.

Он не ожидал, что можно чувствовать непреодолимое влечение к незнакомке.

— Еда остывает. — Он прятал глаза, словно по их выражению она могла догадаться о его мыслях. — Хочешь тост? Фрукты? Я сделал заказ на двоих.

Алли коротко кивнула.

Они уселись за стол, каждый хранил молчание, тишину нарушал лишь звон посуды.

Финн неожиданно бросил вилку на тарелку.

— Итак, с чего ты хочешь начать?

Алли подняла голову.

— У меня есть несколько условий. Первое, я хочу получить свои письма назад. Все.

Он помолчал, затем кивнул.

— И ты подпишешь бумаги на развод.

— Принято.

Алли не ожидала такого быстрого согласия.

— И перепишешь на меня квартиру. Он нахмурился.

— Она принадлежит компании.

— Тогда выкупи ее для меня. — Алли смело смотрела в его прищуренные глаза. — Я хочу свою квартиру назад на законных основаниях. — Он фыркнул, и Алли гордо вздернула подбородок. — Принимай мои условия, Финн, или разбежимся. Подпиши контракт, и мы займемся твоей проблемой. И больше никакой лжи.

— Нам следует...

— Пожалуйста, дай мне закончить. — Алли бросила взгляд в сторону спальни. За открытой дверью виднелась огромных размеров кровать.

Смятые простыни. Еще недавно он спал под ними. Она вспомнила его поцелуи...

— Что произойдет, если наши попытки не увенчаются успехом?

— Успех обеспечен.

— А если все-таки провал? — настаивала она.

Выражение его лица подсказало ей, что иной перспективы, кроме как удачной, он не рассматривал.

— Мы пересечем реку только тогда, когда войдем в нее.

— Как долго ты планируешь оставаться здесь?

— Два месяца. До конца мая.

От воспоминаний у нее снова сжалось сердце.

— Ты же понимаешь, у меня есть своя жизнь. — Без тебя. Несказанные слова повисли в воздухе. Мужчина печально потупился. — Знаю, тебе нужны ответы, — спокойно продолжала она. — Однако у меня есть обязательства перед другими людьми. Я должна работать.

— А чем ты занимаешься?

— Пишу.

— Для кого пишешь?

— До прошлой недели для журнала «Совершенство». Теперь я в свободном плавании, работаю над книгой.

Финн наклонился к ней, и Алли инстинктивно подалась назад.

— Ты меня не поняла, Алли. Я сделаю все, чтобы мне удалось оживить свою память. Если понадобится ждать, пока ты выполнишь свои обязательства, я буду ждать.

Она едва заметно кивнула.

— У тебя есть наши фотографии? Письма? — Он потянулся за чашкой, наблюдая за ее сосредоточенным лицом.

— Они в коробке под грудой бесполезных... — Она закрыла рот ладонью.

Его глаза вспыхнули.

— Они понадобятся нам сегодня.

— Ты все такой же командир.

— Ты согласилась помочь мне. Я принял твои условия. У тебя есть письма, фотографии и другие ценные свидетельства нашего прошлого. Так в чем проблема? — натянуто спросил он.

Алли захотелось выплеснуть остатки чая ему в лицо.

— Мне нужно сдать срочный материал к следующей неделе. Тебе придется предоставить мне свободное время.

Он что-то пробормотал на датском языке.

Алли замерла. Одним взглядом и холодным звучанием незнакомого языка он заставил ее почувствовать себя беспомощной.

В молчании они убрали со стола посуду.

— Почему ты хранишь их? — Финн неожиданно повернулся к девушке лицом.

Потому что я сентиментальная дурочка. Ее щеки окрасились нежным румянцем.

— Когда мне было десять, в нашем доме случился пожар и в огне погибли дорогие мне вещи. С тех пор я храню разные безделушки и время от времени перебираю их.

Его взгляд потеплел.

Нет, не смотри на меня так, я не нуждаюсь в твоем сочувствии.

— Должно быть, тебе пришлось нелегко.

Она вздохнула и прошла к холодильнику, якобы за водой.

— Да.

Финн последовал за ней.

— Расскажи мне о нашей свадьбе.

Она едва не подпрыгнула. Приготовься, Алли. Таких вопросов будет уйма.

— Мы познакомились в апреле в Сиднее, а уже через месяц ты повез меня в круиз по Европе — Греция, Италия, Португалия, Великобритания. Шесть месяцев спустя на твой день рождения мы поженились в Лас-Вегасе. — Она не смогла сдержать улыбки. — Ты выписал на вечер оперного певца, и он пел нам серенады... — Они тогда от души повеселились. Их поглотила любовь. И она не подозревала, что сказка закончится так же быстро, как и началась.

Ее улыбка погасла.

— Итак, в нашем браке было и хорошее, — предположил он.

— Кое-что было... удивительным.

Она поднесла стакан с водой к губам, рассматривая в зеркальной поверхности шкафа отражение Финна. Он стоял, прислонившись к барной стойке со скрещенными на груди руками и казался невероятно привлекательным. Девушка повернулась к нему лицом и замерла. Взгляд Финна скользнул по ее шее к груди. От его пристального дразнящего взгляда ей сделалось жарко. Алли бросилась к раковине и стала ополаскивать стакан, моля Бога, чтобы Финн не заметил ее смущение.

— Что именно было удивительным? — Его голос звучал мягко, но настойчиво.

— Секс.

Финн издал приглушенный звук, словно ему не хватало воздуха. Она спрятала улыбку.

— Секс был великолепным.

— Правда?

Она отважилась посмотреть на него. Он не сводил жадных глаз с ее рта. Воздух в комнате пропитался желанием, сделался вязким, предметы уменьшились до микроскопических размеров. Она сглотнула.

— Мы были...

— У меня хорошее воображение, — отрезал он.

Алли потянулась за полотенцем. Одна часть ее желала, чтобы он отошел как можно дальше, другая — чтобы привлек к себе и занялся с ней любовью.

— Почему ты ушла? — пробормотал он.

— Одна из причин — твоя ложь. — Алли прокашлялась.

— По поводу чего?

— По поводу твоей семьи, твоих денег. Мы провели вместе незабываемые шесть месяцев, но ты почему-то забыл сказать мне, кто ты такой.

По его лицу промелькнула тень недоверия.

— И ты обиделась?

— Нет, но тебе не следовало ждать, пока шасси самолета коснется датской земли, чтобы предупредить меня о своем происхождении. В терминале налетела туча фоторепортеров, а на следующий день они сфотографировали меня в полуобнаженном виде в ванной комнате твоей квартиры.

На его губах заиграла улыбка, но он молчал.

— Я была не готова к такой жизни.

— И поэтому ушла, — угрожающе произнес он. — Без объяснений. Поставила точку на нашем браке и на мне?

Алли поняла, что должна защитить себя.

— Ты сильно изменился с момента приезда в Копенгаген. Исчезли веселье и радость, и за две недели мы стали совершенно чужими людьми. — Лицо ее словно окаменело. — Я десятки раз спрашивала, что поможет вернуть наши отношения в былое русло, но ты твердил, что ничего страшного не происходит. А я винила во всем себя, мне казалось, я недостаточно терпеливая. Но правда заключалась в том, что я просто не вписывалась в твое рабочее расписание.

Она смотрела в одну точку, поверх его плеча. Возможно, ей следовало тогда быть настойчивее.

— Ненавижу ругаться, особенно с тобой. Ты всегда отстаивал свою точку зрения, а мое мнение не учитывалось.

Финн переступил с ноги на ногу, снова скрестил руки на груди, всем своим видом выражая сомнение. Его тело было таким знакомым, родным, и Алли с трудом сопротивлялась желанию броситься в его объятия.

Она вздохнула и продолжила:

— Ты много работал, мы часто спорили. Твоя семья меня ненавидела и считала, что ты женился на мне, чтобы досадить им. Кстати, ты сам никогда не отрицал этого. Я устала от постоянных скандалов и хотела покоя.

Только не приближайся, молила про себя она. Если бы она могла избавиться от растущего голода по нему, по его ласкам и поцелуям...

Финн заметил, как старательно Алли отводит взгляд. Волосы падали ей на лицо. Как можно было не найти времени для этого ангела с соблазнительными формами?

Он почти физически почувствовал, как сильно обидел ее.

Он положил руку Алли на плечо. Она вздрогнула.

Как напряжена.

Медленно провел пальцами по подбородку и щеке.

Какая мягкая.

Ее глаза расширились.

Как напугана.

— У нас уговор: не прикасаться друг к другу, — выдавила она из себя.

Он отступил назад.

— Ты права.

Алли вспыхнула. Он согласился с ней так быстро — видно, она совсем потеряла женскую привлекательность.

— Но нас по-прежнему тянуло друг к другу. Большую часть времени мы проводили в постели. — Щеки ее сделались пунцовыми, но она беспечно пожала плечами.

— Правда? — спросил он.

— Правда.

Его губы изогнулись в довольной усмешке, и она почувствовала, как внутри нее начинает клокотать гнев. Он считает, что это забавно? Алли скрестила руки на груди.

Финн снова коснулся пальцами ее щеки. Кожа была такой мягкой и теплой, что ему вдруг стало интересно, какая она на ощупь у нее на груди. Вблизи он разглядел маленькие морщинки на переносице и то, что она не пользуется косметикой. Глаза глубокие и темные, как небо в Дании перед снегопадом. А губы полные, искушающие, приподнятые вверх в уголках, словно она улыбается своим тайным мыслям.

Воспоминания возникли внезапно. Будто сквозь туман Финн увидел улыбающуюся Алли. Она наклоняется и нежно целует его, и от этого поцелуя у него захватывает дух.

Он даже не осознавал, что наклоняется вперед, пока не почувствовал легкое дыхание на щеке.

— Что еще ты хочешь знать? — Ее грудь вздымалась, дыхание сбилось, словно она поднималась бегом по лестнице.

Эта женщина когда-то принадлежала ему. Финн почувствовал, как в глубине души поднимается чувство собственности, примитивное желание завоевать ее снова.

 

ГЛАВА ПЯТАЯ

Усилием воли он стряхнул наваждение.

— Ничего.

Смущенный своим неуместным поведением, он ринулся в гостиную, словно за ним гналась свора псов. И кто теперь лжет? Конечно, ему очень хотелось дотронуться до нее, до ее волос, губ...

Память подкинула очередное видение. Обнаженная Алли лежит на огромной кровати, запястья ее перевязаны черными шелковыми лентами, она озорно улыбается.

Кровь бросилась ему в голову. Финн сжал ладонями виски. В ноздри ударил дразнящий запах женщины.

Дыхание со свистом вырвалось из легких.

Он словно наяву слышал ее голос, хрипловатый от страсти, молящий остановиться и дать ей возможность тоже ласкать его. Его смех в ответ и обещания, что скоро настанет ее очередь.

Видение оборвалось.

Он услышал шаги за спиной и повернулся.

— Я когда-нибудь связывал тебя?

— Не поняла?

— Когда мы занимались сексом. Я когда-нибудь привязывал тебя к кровати?

Она с шумом выдохнула.

— Ты пытаешься смутить меня... — Алли медленно перевела дух.

Его глаза опасно засверкали.

— Когда мы играли, — медленно протянул он, — я был способен на нечто... подобное?

Он сделал шаг по направлению к Алли, но та отскочила в сторону.

— Ты обнажена...

Она смотрела на его рот, ее верхняя губа слегка подрагивала. Финн чувствовал себя хищником, и его добыча стояла прямо перед ним.

— ...привязана к кровати...

Он сделал еще один шаг, отодвинул стул, и ножки неприятно царапнули пол. Алли беспомощно наблюдала, как расстояние между нею и Финном неумолимо сокращается.

— ...черными шелковыми лентами.

Еще один шаг... другой... и Финн остановился на расстоянии вытянутой руки от нее. Запах его туалетной воды достиг ее ноздрей, дыхание со свистом вырывалось из полуоткрытых губ. Его откровенный взгляд не оставлял места сомнению.

Он по-прежнему хочет ее.

Финн упер руки в стену по обе стороны от ее головы, не давая ей возможности сбежать.

— Ты стонешь от удовольствия.

Алли молчала.

— У тебя родинка вот здесь, — он провел пальцем по ее левой груди. — И еще одна. Здесь, — его палец остановился внизу живота.

Он стоял так близко, что она чувствовала энергию, исходящую от него, чувствовала, как перекатываются мускулы под тонкой тканью его футболки. Его взгляд, в котором читалось обещание, пронизывал ее насквозь.

— Что-нибудь еще? — вырвалось у нее. Голос походил на карканье. Алли отбросила волосы назад.

Он пальцем приподнял ее подбородок, заставляя взглянуть себе в глаза. Секунду напряженно смотрел, затем резко наклонился и коснулся губами ее соска.

— Они, — пробормотал он, — великолепны.

Алли попыталась что-то сказать, но не смогла.

Он взглянул вверх. В его глазах полыхало пламя страсти, грозившей взять верх над разумом.

— Не трать силы на то, что и так очевидно, — прошептала Алли. — Я никогда не отрицала нашего обоюдного влечения.

Его лицо окаменело.

— Я полагал, ты знаешь, как серьезно я отношусь к нашим отношениям. — Он отошел в сторону.

Миг назад она пылала от желания, а в следующую секунду Финн вылил на нее ушат ледяной воды.

Мужчина поднял трубку телефона и углубился в какой-то разговор. Алли обрадовалась передышке. Она боялась, что на ее лице отражаются все ее эмоции — от нежности и смущения до ничем не прикрытого призыва заняться с ней любовью.

Она расправила одежду. Ее руки тряслись. В душе она злилась на себя. У нее никогда не получалось сопротивляться его чарам, а ему нравилось заводить ее так, что она была готова валяться у него в ногах, вымаливая любовь. Однако однажды она поклялась, что больше не позволит ему играть собою.

— Я прошу прощения, — пробормотал Финн.

— Уже в третий раз, — прошептала она.

— Что в третий раз?

— Ты никогда раньше не извинялся.

— Никогда? — Он удивленно приподнял бровь.

— Никогда.

Он посмотрел на ее руки, теребящие край футболки. Она хмурилась, едва заметная морщинка залегла между бровей.

— А когда я был не прав? — скептически спросил он.

Алли пожала плечами.

— Ты покупал мне подарок.

— Что именно?

— Сережки. Ожерелье. Мягкую игрушку. Однажды принес музыкальную шкатулку в форме цветка.

— Подарки вместо извинений?

— Хочешь посмотреть? Они в коробке в моем гардеробе...

— Нет! — Он нервно провел рукой по волосам. — Я тебе верю.

— Благодарю, — съязвила Алли. — Послушай, я понимаю, ситуация неординарная, и знаю, как трудно доверять незнакомому человеку, но тебе станет гораздо легче, если ты перестанешь сомневаться во мне. Пошли.

— Куда?

— Мы уходим.

Она неожиданно перехватила инициативу, и Финн растерялся. Что она задумала?

— Не боишься меня, Алли? Вдруг я не удержусь и поцелую тебя?

Она проигнорировала его вопрос.

— Нужно посетить места, где мы вместе побывали. Освежим твою память.

Алли испытала прилив несказанной радости, когда увидела панику в его глазах.

 

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Ощущение победы воодушевило ее. Они шли по открытому рынку. На фоне лазурного, чистого неба весело сияло солнце. В просветах меж старых домов время от времени появлялись разноцветные паруса яхт. Знаменитый сиднейский паром медленно полз по бухте, вздымая волну. Морская вода отливала серебром.

Однако Алли было не до красот.

Они оба осознавали опасность кратковременного возвращения страсти и старались всем своим видом показать, что не придают этому большого значения.

Финн больше не дотрагивался до нее. И, несмотря на то, что в душе она благодарила его за рассудительность, Алли снедало возмущение. Он что, наказывает ее своей холодностью?

Все попытки общения сводились к случайному вопросу и лаконичному ответу. Легкое прикосновение к его руке — и живот сводило судорогой, томилась грудь. На каждом шагу ее подстерегали воспоминания их счастливого романа.

Лавируя между яркими тентами, натянутыми над столами, Алли наблюдала, как Финн двигается от ларька к ларьку, внимательно изучая ассортимент сувениров и безделушек. Народу на ярмарке было много, и Алли порой казалось, что людская масса раздавит ее. Однако широкая спина Финна надежно защищала ее. Прохожие нередко оборачивались ему вслед. Молодая продавщица фотографий одарила его озорной улыбкой, пожилая дама доверительно коснулась его плеча, когда он поинтересовался ее мнением относительно одной из картин. Муж старушки расплылся в улыбке и крепко пожал ему руку. Магнетизм его персоны на людей действовал безотказно. Финн плыл сквозь людскую толпу в окружении улыбок, одобрительных кивков и преданных взглядов. Его обожали, им восхищались.

Раньше ей нравилось дотрагиваться до него, пробегать пальцами по его бедрам, по кубикам пресса. Она могла позволить себе вольности и при свидетелях, но теперь все изменилось...

— Алли? Ты со мной? — Зеленые глаза буквально впились в нее.

— Да.

Он кивнул в сторону вырезанной из дерева фигуры:

— Кажется знакомой.

— Ты всегда обожал искусство аборигенов. Едва не купил третьего божка. — Она улыбнулась. — Мы познакомились, когда ты с друзьями совершал набег на сувенирные магазины.

— Как мы встретились?

Она ясно вспомнила тот день. Сильную грозу, дождь стеной, свой сломанный зонтик и глаза необыкновенно красивого мужчины с внешностью скандинавского рыцаря.

— Я сопровождала чемоданы моего босса на Гавайи. Он был в отпуске, — пояснила она. — Ох уж эти его чемоданы от Армани! — Она усмехнулась. — Я сказала тебе, что он обманывает свою жену, и ты предложил потерять их по дороге.

— Вещи?

— Я говорю о чемоданах! — Она засмеялась, и он тоже. Знакомая волна счастья накрыла Алли. — Мне тогда очень нужны были деньги, поэтому я бралась за любую работу. Но мотаться по свету с чужими чемоданами не входило в мои планы...

— И ты уволилась.

— Да, ненавижу рутину.

— Ты натура творческая.

Девушка снова расплылась в улыбке.

— Сейчас мне больше нравится находиться на свежем воздухе, а не сидеть в душном офисе.

— Смотри-ка. — Он развел руки в стороны. — У нас есть нечто общее.

С каких это пор ты ненавидишь офис?

— Кто бы мог подумать!

Он усмехнулся, и в его глазах вспыхнули знакомые огоньки. Ее улыбка угасла.

— Мы кое в чем отлично сочетались.

Финн отвернулся к столу, рассматривая очередную фигурку.

Будь осторожна, предупредила она себя.

Она всегда представляла собой загадку для него, в этом он признался на первом же свидании. Разве могла она подумать, что человек с наследственностью и деньгами Финна может обратить внимание на Александру Макнайт, дочь алкоголика и безответственной матери? Его мачеха оказалась права — Алли нечего было ему предложить.

Давняя боль снова поднялась в ней. Взрослая Алли, спокойная и разумная, понимала, что нынешняя ситуация станет для нее жестоким испытанием на прочность. И если взбалмошная Алли одержит верх и вновь кинется в омут чувств, то никто не гарантирует ей мирное существование и безоблачное счастье.

Я вытерплю, сделаю все, что он просит, затем он уйдет, и я снова стану свободной.

— Как ты? Что-нибудь вспомнил? — спросила она.

Он отрицательно покачал головой.

— Пока нет.

Притворившись, что заинтересовался фигуркой из стекла, Финн исподтишка разглядывал Алли. Джинсовая юбка до колен, кроссовки на платформе и розовая рубашка делали ее похожей на школьницу, хотя одного взгляда на фигуру хватало, чтобы понять, что перед вами женщина. Он поймал себя на том, что пялится на загорелую полоску кожи, показавшуюся между поясом юбки и краем рубашки.

Она наклонилась над столом, и Финн уловил запах ее духов — что-то свежее и цветочное, перемешивающееся с ароматом ее кожи и волос. Ему казалось, что он тянется к ней всем своим естеством. Алли словно привязала его к себе тысячью невидимых нитей, и он уже не может без нее ни дышать, ни пить, ни есть.

Финн яростно замотал головой.

— Я читала о твоем заболевании в Интернете, — неожиданно заметила Алли, поставив обратно на стол рамку для фотографий. Полоска кожи исчезла. — Пойдем в кафе. Что ты хочешь на обед?

Он молча пожал плечами, боясь выпалить, что на обед он желал бы получить ее. Привязанной к кровати шелковыми лентами.

 

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Алли выбрала ресторанчик со столиками на улице.

После того как официант принял заказ, Финн вручил Алли листок бумаги.

— Что это?

— Я составил список.

— Список чего?

— Вопросов. О нас.

Она медленно развернула листок и начала читать.

Финн любовался длинными темными ресницами, подрагивающими над нежными щеками, и спрашивал себя, целовал ли он веснушки у нее на носу и какой фрукт напоминает аромат ее духов. Лимон? Мандарин? Нежный цитрусовый запах с цветочной нотой.

Наконец она положила лист на стол.

— Любимая еда? Цвет? Время года?

Он пожал плечами.

— Макароны, розовый, весна. — Она наклонилась через стол. — Несмотря на все мои усилия, я существо непостоянное. Я никогда не возвращаюсь домой одним и тем же путем, иногда занимаюсь серфингом. — Алли подняла вверх руку, демонстрируя безупречный маникюр. — Обычно крашу ногти в ярко-розовый цвет, что, кстати, тебя очень смущало. И еще я люблю сюрпризы. — Она постучала пальцем по листу. — А в этом весь ты. Мне следовало ожидать от тебя нечто подобное.

Финн кивнул.

— Так в чем наше отличие?

— Ты любишь ходить по дому босиком, вешаешь пальто на крючок в прихожей, любишь футбол и общение. Судя по тому, сколько времени ты уделял работе, ты любишь работу. Я же обожаю валяться с книжкой на диване, могу игнорировать близких и друзей месяцами и... — она рассмеялась, — и бросаю одежду где попало.

Он внезапно представил себе оставленное на полу кружевное розовое белье...

— Помню, однажды я сняла туфли у порога, — она с вызовом изогнула брови. — И ты едва не упал, когда входил в дом. Моя неаккуратность часто становилась причиной для ссоры.

— Противоположности притягиваются, — пробормотал он.

— Говорят, да.

— Что еще?

— Я люблю одиночество. Ты обожал веселые компании. Я внезапная и порывистая, а ты сама расчетливость. Ты всегда расписывал свое время по минутам. Это доводило меня до безумия.

— Трудно поверить, что мы друг друга не убили. — Финн улыбнулся.

Наконец-то он почувствовал, что держит ситуацию под контролем. Уголки ее губ опустились.

— Мы часто ссорились, но всегда мирились. — Девушка отвела глаза, щеки ее порозовели. — И принадлежали к совершенно разным мирам. Думаю, тебя можно было назвать эдаким правильным парнем.

— Я и есть правильный парень.

— Именно, — усмехнулась она. — Миллионер-трудоголик, лицо которого все печатные издания Дании помещают на первые страницы, владелец замка и любитель назначать свидания супермоделям.

— Я не стану извиняться за свою семью и европейскую прессу, Алли, — проворчал Финн. — Ты лучше других знаешь, что это не мое истинное «я».

* * *

Я и не знаю твоего истинного «я», мрачно подумала Алли, уставившись в тарелку.

— Когда, по мнению врачей, твоя память вернется?

— Они не знают. С работы меня отпустили до мая, поэтому, чем больше времени мы проведем вместе, тем лучше.

Алли мысленно застонала. Еще месяц — и она уже не сможет скрыть свою беременность. К тому же, чем больше времени она станет уделять прошлому, тем сильнее начнут шалить гормоны.

Разумная Алли стремилась быстрее избавиться от своего мужа, но Алли импульсивная хотела его горячих поцелуев, его необузданной любви и теплого тела и ни капельки не задумывалась о последствиях.

Страсть в его глазах была до боли знакомой, но она помнила, что Финн всегда вел себя сдержанно, пока они не оказывались наедине.

Алли снова начала изучать список на столе, постепенно восстанавливая сбившееся дыхание.

— Некоторые ответы тебе не понравятся.

Он вопросительно вскинул голову.

— Мы обманывали друг друга?

Она покачала головой.

— Я нет, а вот ты...

 

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Ты уверена? — требовательно спросил он.

Алли печально кивнула.

— С кем?

— С одной из твоих датских подружек, дочерью какого-то банкира. Она сильно тобой увлеклась.

К их столику подошла официантка с подносом.

— Продолжай, — попросил Финн, как только официантка ушла.

— Да нечего особенно рассказывать. — Алли взяла вилку и начала ковырять ею в салате. — Ты считал, что я все преувеличиваю. Мы поспорили по поводу того, что ты сказал ей в ответ на ее признание в любви.

— А что я сказал?

— Цитирую: «Если бы я не женился на Алли, все бы могло быть иначе».

— Понятно.

Алли покачала головой.

— А тогда ты ничего не понял. Твои слова прозвучали как обещание. Словно ты проводишь со мной время только из чувства долга и после нашего разрыва она следующая на очереди. — Алли с горечью окунулась в воспоминания. — Ты дал ей надежду, и она начала преследовать тебя.

— Подожди... Я спал с ней?

Она покачала головой.

— Быть неверным можно и в мыслях. — Алли понизила голос, опасаясь привлечь внимание людей за соседними столиками. — Если бы ты ценил наш брак, ты бы пресек все ее попытки завоевать тебя, но ты разрешил ей верить в удачу. И жутко разозлился, когда я потребовала, чтобы ты разорвал с ней всяческие отношения. Ее восхищение возвышало тебя в твоих собственных глазах. — Алли помолчала. — Я была обречена.

Финн открыл рот, чтобы возразить, но ее взгляд заставил его хранить молчание.

То, что она говорит правду, было понятно по темным кругам под глазами, по горестно сжатой линии губ.

Его взгляд в волнении перебегал с предмета на предмет. Чем больше он узнавал о себе, тем меньше ему хотелось знать. Неужели своим эгоизмом и высокомерием он разрушил их брак?

Он вспомнил, как часто друзья обменивались недоуменными взглядами при том или ином его поступке. Теперь судьба заставила его взглянуть на свою жизнь пристальнее.

Я изменился, сейчас я другой.

Он силой воли унял негодование, кипевшее внутри.

Они ели в молчании, пока не подали главное блюдо.

Финн посмотрел на тарелку и понял, что уже наелся.

— Как стейк? — поинтересовалась Алли.

Он отодвинул от себя тарелку:

— Попробуй.

Она колебалась какое-то время, затем аккуратно подцепила маленький кусочек мяса.

Финн наблюдал, как стейк исчезает у нее во рту, и почувствовал новый прилив желания.

— Вкусно. Попробуй мое блюдо. — Она накрутила на вилку спагетти и предложила ему.

Он с удовольствием отметил, как раскрылись ее губы, когда он взял вилку в рот, и как затем они растянулись в улыбке.

— Великолепно. — У него запершило в горле, он потянулся за бокалом вина. — Расскажи мне о своей семье.

Молодая женщина отвела взгляд в сторону.

— Тут нечего рассказывать. Отец умер, мать живет собственной жизнью. Самый важный человек в моей жизни — бабушка, которая сейчас в трехмесячном круизе по Тихому океану.

— Ни братьев, ни сестер?

— Мы здесь, чтобы приоткрыть завесу над твоим прошлым, не над моим.

Он молча вглядывался в черты ее лица.

— Что ты скрываешь, Алли?

Она ничего не сказала, лишь обхватила себя руками.

— Абсолютно ничего.

Она упрямо избегала его взгляда.

Финн тоже откинулся на спинку. Ее нервозность вызывала в нем сочувствие. Нужно найти способ успокоить ее. Она выглядела как человек, любящий и умеющий хорошо посмеяться, уголки ее губ слегка загибались вверх. Но с момента их встречи она едва ли хоть раз улыбнулась от души.

— Когда ты решила посвятить себя журналистике?

Она недоуменно взглянула на него.

— Так ты не сохранил нашу электронную переписку?

— В моем компьютере ничего нет.

Она печально кивнула, и ему захотелось ударить себя.

— Ты вернул мне большую часть наших свадебных фотографий и писем...

— Не все.

— Верно, — призналась она. — Интересно, почему?

— Не знаю...

Она взяла стакан воды и сделала большой глоток. Финн с трудом оторвал взгляд от ее губ.

С каких это пор у меня голова идет кругом от малейшего движения женщины?

— Я работала в журнале «Совершенство» последние два месяца, редактировала и писала статьи на дому, вела еженедельную колонку, обзор событий. На прошлой неделе мне пришлось уйти.

Он наклонился над столом.

— Какую книгу ты пишешь?

— О путешествии во времени.

— Как давно?

— С тринадцати лет.

— Я читал отрывки из нее?

— Однажды.

— Мне понравилось?

— Ты сказал, что моя героиня мужеподобна.

Скорчив гримасу, Финн взял стакан.

— Как невежливо с моей стороны.

Алли поймала себя на мысли, что прежний Финн никогда бы не сказал ничего подобного. С каждой минутой изменения, происшедшие с ним, волновали ее все больше и больше.

— Я всегда считал, что писатели, если, конечно, они не суперпопулярны, зарабатывают мало денег.

— Я не только пишу, но и редактирую статьи. С тех пор как оставила работу, я по-настоящему счастлива.

Конечно, это была только часть правды. Она радовалась, что ей больше не придется видеть противное лица Саймона, радовалась, что сама может планировать свой график и больше уделять времени незаконченной книге. Но с деньгами иногда действительно было туго.

— А квартира? Ты сказала, что платишь ренту, — прервал Финн ее размышления.

— Скоро она перейдет в мою собственность. Верно? — Алли проигнорировала его мрачный взгляд. — Вернемся к нашей проблеме. Каков диагноз врачей?

Он помолчал.

— Посттравматическая амнезия в результате сильного ушиба головы.

Алли кивнула.

— Я перелопатил кучу литературы по этому вопросу.

— Ты пробовал гипноз?

— Да.

— Иглотерапию?

— Несколько раз.

— Наркотики?

— Нет. — Он намазал маслом булочку. — Их обычно используют для пациентов преклонных лет, страдающих слабоумием. Я, конечно, болен, рыбка, но я не сумасшедший.

Алли покрутила стакан в руке. Он снова назвал ее старым прозвищем, и сделал это естественно, словно не переставал ее так называть. Было что-то ласковое и нежное в этом незатейливом слове.

Финн недоуменно улыбнулся.

— Что?

— Я поражена произошедшими в тебе переменами, — начала она с бьющимся сердцем. — Ты совсем другой. — Алли положила нож с вилкой на тарелку.

— Раньше я задавал гораздо меньше вопросов?

Она не удержалась от улыбки.

— Нет. — Алли отодвинула от себя тарелку и положила руки на стол. — Раньше часть твоей жизни была закрыта для меня. Прежде всего, то, что касается семьи и работы.

— Каким ты меня видела? — с серьезным выражением лица спросил Финн.

— Тебя окружала аура уверенности в собственных силах, она меня и привлекла поначалу. Ты пленял людей своей необузданной энергией и лидерскими способностями.

Она смотрела на линию его губ.

— Правда?

— Да. Тебе только стоило поманить мизинцем, и...

— И?

Финн с удивлением наблюдал, как ее щеки окрашиваются в пунцовый цвет.

— У тебя в голове уже готова картинка?

— Не хватает нескольких деталей, — поддразнил он. На ее лице появилось такое искреннее недоумение, что ему захотелось перегнуться через стол и поцеловать ее.

— Будут еще вопросы?

— Да. Я настойчивый.

— А мне чихать на твою настойчивость.

— О! — Он мелодраматично схватился за грудь. — Ты бесчувственная.

— А ты не знал?

— Мое лицо тоже изменилось или только привычки?

К его восторгу, она снова вспыхнула.

— Ты все такой же самовлюбленный тип. — Она вытащила ручку и блокнот из сумки. — Я перечислю основные события нашей совместной жизни в хронологическом порядке, а ты закажи мне содовой. — Алли начала что-то царапать в блокноте.

Она закончила как раз к тому моменту, как принесли напиток. Алли сделала большой глоток. Финн внимательно смотрел на ровные строчки в блокноте.

Алли поправила соломинку.

— Не можешь разобрать мой почерк?

Финн поднял глаза.

— Мы встретились в апреле прошлого года, в мае уехали из Сиднея в путешествие. Поженились в августе и в октябре прилетели в Данию. В декабре, перед Рождеством, ты ушла от меня.

— Да. — Она сделала еще один глоток и откинулась на спинку стула. Спина болела. Беременность дает о себе знать в самый неподходящий момент. Алли вздохнула. — Перед приездом в Копенгаген ты рассказал мне немного о своей жизни, закончив рассказ странными словами: «у меня немного больше денег, чем я трачу». — Она иронично усмехнулась. — От твоей мачехи я получила гораздо больше информации.

— И ты ей поверила?

— А разве она мне лгала, Финн? Разве ты не был помолвлен с богатой наследницей, союз с которой укрепил бы позиции вашей семьи?

— Грандиозный план Марлен. Мы с отцом очень веселились. Ты слышала мою версию?

— Это уже неважно. Ты не доверял мне, раз не рассказал обо всем заранее. Марлен ненавидела меня не только из-за того, что я разрушила ее мечты, она видела во мне конкурентку. В какой-то момент моему терпению пришел конец.

— Ты ушла не только из-за ее нападок?

— Нет, — ровно согласилась она. — Но ты ухватился за эту мысль.

— Я не идиот, Алли, и знаю, что отношения нужно чем-то питать, развивать, работать над ними. — Невысказанные обвинения повисли в воздухе.

Что я могу сказать? Я была напугана, слишком юна и не хотела, чтобы ты меня возненавидел, потому что я решила сохранить нашего ребенка.

— Вместо того чтобы остаться и разобраться во всем, ты разрушила наш брак, — подвел он черту.

Алли не была готова к такому удару.

— Ты лгал мне!

— А ты не умеешь выполнять обязательства.

— А ты не умеешь доверять.

— Тебе легко обвинять меня, ведь я ничего не помню и не могу защитить себя.

— А обвинять меня одну во всех наших бедах справедливо? — Она скрестила руки на груди. — Как только мы оказались в Дании, ты замкнулся в себе, стал холодным и чужим, а все внимание направил на семью и фирму. Ты ни разу не спросил, каково мне в чужой стране, как я справляюсь...

— Ты не справилась, — мягко сказал он, не сводя глаз с ее лица, — и сбежала.

 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Я не собираюсь, — тихо начала Алли, и ее желудок угрожающе сжался, — извиняться за прошлое, Финн. Все закончилось. Ты только что обвинил меня в том, что я разрушила наш брак. Что ж, если тебе от этого легче, можешь продолжать так думать.

Они с ненавистью смотрели друг на друга. Видимо боясь попасть под горячую руку, официантка молча подала счет и молниеносно удалилась. Алли беспокойно заерзала на стуле и, когда Финн потянулся за счетом, закрыла глаза.

Как он может понять, где правда, а где ложь, если Алли явно что-то недоговаривает? А он слишком настойчиво пытается докопаться до истины. Как бы там ни было, его по-прежнему тянуло к ней. Туда, где витал нежный аромат ее кожи и волос, где в памяти всплывали осколки мозаики, которую ему никак не удавалась собрать воедино. Она казалась ему до боли знакомой и одновременно чужой.

Очутившись на сиднейской земле, он растерял способность контролировать свою жизнь, словно оказался посередине океана без компаса.

Молча он дотронулся до ее щеки.

— Сколько я тебе должна? — Алли резко отстранилась и потянулась к сумке.

— Я заплачу, — он удержал ее за руку.

Она отпрянула.

— Я должна тебе половину суммы.

Финн покачал головой.

— Я могу позволить себе заплатить по счету.

Алли напряглась.

— Я заплачу за себя, спасибо.

— Почему?

— Потому что я так хочу. — Она пристально посмотрела на него. — Ты и так оплачиваешь мою квартиру. Не нужно платить еще и за мой обед. Не люблю ходить в должниках.

Она бросила на стол несколько купюр, взяла со стола листки и направилась к улице. Секунду он разглядывал соблазнительные изгибы ее тела, затем последовал за ней.

Финн настаивал на том, чтобы забрать у нее коробку со старыми фотографиями и безделушками, и Алли сдалась, чувствуя, что у нее нет сил сопротивляться.

Она театрально распахнула дверь квартиры:

— Добро пожаловать во владения Макнайт.

Финн прошел через маленькую прихожую с крючками для верхней одежды и подставкой для обуви в большую гостиную, стены которой были выкрашены в голубой цвет. В центре стоял старенький оранжевый диван, развернутый к телевизору, расположенному в нише одной из стен. Справа — длинный письменный стол с компьютером, принтером и сканером. Остальное место было отведено книжным полкам, на которых стояли не только книги, но и милые безделушки, фотографии — все то, что Марлен называла «мусором». Дверь на балкон была занавешена легкой газовой занавеской. Слева от телевизора был вход на кухню.

На стенах висели репродукции импрессионистов и фотографии ночного Лас-Вегаса.

Цвета были насыщенные и жизнеутверждающие, в соответствии характеру проживавшей здесь женщины. Несмотря на явную нехватку средств, Алли удалось создать дома уютную обстановку.

Ей не нужны деньги, чтобы ощущать себя счастливой.

Алли заперла дверь и принесла коробку.

Финн оторвался от созерцания фотографий на полках.

— Я отнесу ее в машину. — Он взял ключи и коробку со столика. — Не знаю, как поздно мы приедем, но думаю, тебе лучше взять с собой самое необходимое.

Четыре месяца назад она пришла бы в восторг от такого предложения, но не сейчас.

Алли проглотила обиду и коротко кивнула.

Прикуси язык на время, стисни зубы, и через некоторое время ты снова станешь свободной.

— Я вернусь через секунду.

В спальне она сложила в сумку смену белья и необходимые туалетные принадлежности. Неожиданно зазвонил домофон.

— Да?

— Это Саймон. Можно мне подняться?

Алли почувствовала панику. Несколько секунд она сомневалась, а потом твердо ответила:

— Нет.

— Мне нужно поговорить с тобой о работе, — настаивал он.

— Я больше не работаю на тебя, Саймон.

— Послушай, мы не можем говорить через домофон, можно я все-таки поднимусь?

— Я скоро ухожу.

Она повесила трубку домофона и, подойдя к двери, с удивлением обнаружила на лестнице Саймона.

— Меня впустил парень с коробкой, — он бросил на нее самодовольный взгляд. Ей захотелось залепить ему оплеуху.

— Как ты меня нашел?

— Личное досье. — От его нахального взгляда, скользящего по ее фигуре, Алли стало холодно и противно. — Выглядишь великолепно. Как ты?

— Все еще беременна. — Улыбка на его лице мгновенно исчезла. Алли усмехнулась. — Что надо?

— Ты действительно собираешься говорить, — он выразительно огляделся по сторонам, — на лестничной площадке?

Она коротко кивнула. Не пущу его в квартиру, не хочу, чтобы его присутствие осквернило мой уютный уголок.

— Говори, что хотел, и уходи.

Со вздохом он погладил перила. Алли мысленно сравнила безуспешные попытки Саймона выглядеть респектабельным со спокойной уверенностью мужа.

— Меня Макс послал.

Алли нахмурилась.

— Зачем? — Она сомневалась, что главный редактор знает ее имя.

— По поводу награды лучшему журналисту, которую наш журнал будет вручать на следующей неделе.

— Я-то тут при чем?

— Награду вручат тебе.

Некоторое время Алли смотрела на своего нежданного гостя, открыв рот.

— У твоей колонки самый высокий читательский рейтинг, — чопорно продолжал Саймон. — Макс бесится, что ты ушла и никто не хочет делать твою работу.

— Я получу награду. — Несмотря на шок, она заметила, что Саймон сократил расстояние между ними. В нос ударил сильный восточный аромат с нотой мускуса.

Она сделала шаг назад.

— Да, как автор самой популярной колонки или что-то в этом духе. Нам нужно поговорить о тебе. О нас. — Саймон погладил ее по руке. Алли дернулась, словно ужаленная. Он нахмурился. — Я знаю, ты немного нервничаешь с тех пор, как ты и я... Давай забудем о сцене в офисе и начнем все сначала.

Она округлила глаза.

— Какая щедрость с твоей стороны.

— Послушай. Макс хочет тебя вернуть, и... — Он помолчал. — Люди говорят...

— О чем?

Мужчина виновато взглянул на ее живот.

— О нас.

Подлец, даже слова этого не может произнести.

— И?

— Люди считают, что у нас был секс.

Она коротко фыркнула.

— Ну и что? За тобой числится немало побед на любовном фронте. Мне все равно.

— Алли, успокойся.

— Я поняла, зачем ты пришел. Хотел убедиться, что я не предала огласке наше маленькое приключение во время круиза.

Он выглядел встревоженным.

— Ты же ничего... никому не рассказывала?

— Убери свою руку.

Он посторонился, и она ринулась вниз.

Подлец, какой подлец! Девушка кинула на следовавшего за ней мужчину презрительный взгляд.

— Послушай, Алли, — позвал он. — Нам следует обсудить сложившееся положение. Ты можешь получить свою работу назад. Тебе же этого хочется?

— Нет. — Даже награда не заставит ее вновь работать под началом Саймона. Выходит, хорошее тоже иногда случается не вовремя. — Вопрос исчерпан, Саймон. Я спешу.

— Можем мы переговорить?

— Тебе нечего мне предложить. — Она замедлила шаг и схватилась за перила, внезапно почувствовав легкое головокружение.

— Ты лишаешь себя высокооплачиваемой работы из-за непонимания между нами?

Она молча продолжила спускаться вниз, и он схватил ее за руку.

— Ты мне не ответила.

— Отпусти мою жену.

Они оба вздрогнули. Финн стоял двумя ступеньками ниже, выражение его лица не предвещало ничего хорошего.

Рука Саймона сама собой опустилась.

— Жену? — Он укоризненно посмотрел на Алли. — С каких это пор ты замужем?

— Не твое дело. — Она кинула на Финна многозначительный взгляд. — Я бы предпочла поговорить со своим гостем наедине.

Финн нахмурился, не сводя глаз с Саймона.

— Нет.

— Так надо.

— Я не оставлю тебя наедине с ним.

— Финн...

— Алли. Он дотрагивался до тебя, и мне это не нравится.

— Не вмешивайся, — прошипела она.

Его холодный взгляд буквально пригвоздил Саймона к месту.

— Не могу этого обещать.

— Тогда мне нечего сказать вам обоим. — Она вышла на стоянку. Финн последовал за ней.

— Не глупи, Алли! — Саймон кинулся за ними. — Я предлагаю ей работу. И мы оба знаем, что награда сыграет важную роль в ее карьере. Когда еще тебе выпадет такой шанс?

— Я поведу машину, — рявкнул Финн, и Алли с покорным видом обогнула капот и открыла дверцу с пассажирской стороны.

Финн завел двигатель и выехал с парковки. Алли на мгновение обернулась и увидела, как за поворотом исчезла фигура Саймона с нелепо вытянутыми вперед руками.

— Идиот, — пробормотала она. — Самодовольный, самовлюбленный, болезненно...

— Кто это? — спросил Финн.

— Мой бывший босс.

— Он предложил тебе работу?

— Да, и на следующей неделе мне вручат престижную награду. — Он промолчал, и она продолжила объяснения: — Наш журнал ежегодно награждает лучших журналистов по итогам читательского рейтинга. Будет организован большой прием с красной ковровой дорожкой и банкетом. На таких мероприятиях обычно присутствуют представители солидных издательств. Попасть туда — мечта каждого журналиста. — Она устало опустила плечи. — Одно приглашение на прием открывает новые возможности в карьере. А уж получение награды...

— Это как будто тебя выбрали королем на детском празднике.

— Да. — Награда «Совершенство»! Мне! Несмотря на досадную встречу с Саймоном, Алли распирало от гордости. — Сам главный редактор лично пригласил меня. И если я не пойду...

— Когда? — спросил Финн.

— В следующую субботу.

— Я буду тебя сопровождать, — твердо заявил он.

— Не будешь.

— На торжестве ведь положено быть со спутником?

— Да, но...

— Я буду сопровождать тебя.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Послушай... — Он запнулся. — Давай прекратим эти дурацкие препирательства.

— Золушка способна самостоятельно поехать на бал. — Она зло посмотрела на него, когда он затормозил на красный свет. — Я не пойду. Заодно сэкономлю кучу денег, ведь тогда мне не придется покупать новые платье и туфли.

Финн задумчиво посмотрел на нее, словно решая, что можно сделать в данной ситуации.

Загорелся зеленый, и он вновь сосредоточился на дороге.

— Почему ты не пойдешь?

— Не хочу видеть Саймона.

— Алли?

— Все в порядке. Потому что... — Она замолчала. — Саймон пытался... Он хотел, чтобы мы были больше чем босс и наемный работник. Я сказала «нет».

В салоне вдруг стало невероятно жарко.

— Он тебя обидел?

— Нет.

— Так ты уволилась или тебя уволили?

Она вздохнула.

— Поделись со мной.

— Я уволилась. — Она вспыхнула, вспомнив унизительную сцену в офисе. — В любом случае работать под конец стало невыносимо.

— И ты согласна лишить себя праздника только из-за того, что твой босс оказался свиньей.

Она молчала.

— Я думал, в тебе больше силы воли.

Она боялась озвучить свои истинные сомнения. Вдруг после совместно проведенного вечера она начнет думать, что их браку можно дать второй шанс?

Они подъехали к остановке.

— Это твой выбор, — осторожно продолжал он, не отрывая глаз от дороги. — Ты могла бы обговорить условия возвращения, если бы желала вернуться, но ты не собираешься на прием. Очевидно, твоя работа тебе была безразлична.

— Я любила свою работу, — мрачно возразила она.

— Значит, ты трусишка.

— Нет!

— Мне кажется, — Финн игнорировал ее свирепые взгляды, — ты боишься людей. Что скажут, как посмотрят. А если пойду я, то они станут судачить о нас.

— Нет...

— Это может оживить мою память.

— Как?

— Мы сделаем что-то вместе. Мы же посещали светские мероприятия?

— Несколько раз в Дании, — неохотно призналась она. — Однако здесь ты действуешь наугад.

— И что?

— Шансы ничтожны.

— Возможно, — согласился он. — Но даже если ты откажешься, мы все равно проведем этот вечер вместе.

Она скрипнула зубами. Да уж, он умеет убеждать.

— Алли? Так мне можно пойти с тобой?

Она закрыла глаза, от душного воздуха кружилась голова. Новый Финн удивлял и настораживал ее.

— А костюм?

— Куплю что-нибудь.

— Ты никого здесь не знаешь.

— Я люблю знакомиться с новыми людьми.

— Это мероприятие может затянуться надолго.

— У меня есть другое место, куда пойти?

— Люди подумают, что мы друзья или, еще хуже, любовники.

Она поймала его взгляд, полный... Она нахмурилась. Разочарования?

— Сама мысль о том, что люди посчитают нас парой, тебе невыносима?

Ее лицо вспыхнуло.

— Нет.

— Тогда, Алли, — в его голосе звучала мольба, — позволь мне пойти. Пожалуйста.

Она вся сжалась и вздохнула с облегчением только тогда, когда они подъехали к гостинице.

— Перестань говорить со мной таким тоном.

— Каким?

Ее лицо вспыхнуло.

— О, Алли, я не думал, что ты так чувствительна к мужской лести. — Он сделал невинные глаза.

— Теперь знаешь. Запомни, меня легко смутить.

— Запомню.

 

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

— Все, — сказала Алли, со вздохом откидываясь на спинку кожаного дивана. Они разобрали бумаги в хронологическом порядке и приступили к их изучению.

Однако ни чтение писем, ни фотографии пока не принесли желаемого результата. Финн не вспомнил ничего нового.

Они оба сидела на диване, уставившись на кипу бумаг на столе. Молчание прерывалось короткими вздохами.

— Все, — еще раз, словно он ее не расслышал, повторила Алли.

— Больше ничего? — спросил он.

Она покачала головой. Огонь в его глазах погас, уступив место боли и тоске.

— Возможно, — продолжил он более спокойным тоном, — нам нужен перерыв. Я закажу ужин.

Она кивнула.

— А я пока приму душ.

Он с силой сжал виски. Едва ее рука коснулась его плеча, Финн вздрогнул.

— Мы выстоим, — мягко сказала Алли и спустя несколько мгновений исчезла за дверью ванной комнаты.

Черт, черт!

Без прошлого нет будущего. Стремление понять отношения, которые связывали их с Алли, стало отправной точкой к познанию самого себя. Что он был за человек? Почему позволил своей жене уйти? Почему не бросился за ней, не вернул?

Миллион вопросов и ни одного ответа.

Боль в голове нарастала.

Алли не обманула его ожиданий. Иногда она отказывалась вдаваться в подробности, но в целом ответила на все его вопросы с прямотой, доходящей почти до жестокости, за что он был безмерно ей благодарен.

Финн собирался сказать Алли о наследстве, которое оставил отец, а затем предложить выкупить ее долю. А если его память не вернется и Марлен получит все? Дать Алли надежду, а затем разочаровать ее было бы непростительной глупостью.

Я должен сделать все возможное, чтобы сохранить компанию. Хотя без нее я проживу, а вот с мыслью, что снова разрушил мир Алли, не смогу.

Финн откинулся на спинку дивана. Ему казалось, что его раздирают на части. Телефонный звонок домой еще раз подтвердил, как быстро бежит время. Марлен возобновила угрозы, совет директоров нервничал и сомневался в успехе его предприятия.

Он вздохнул и взял в руки одну из открыток, которую когда-то прислала ему Алли. Черная кошка на ней выглядывала из огромной стаи белых. Простые слова «Я скучаю по тебе» тронули его до глубины души.

Теперь он уже был почти уверен, что до и во время брака сходил по Алли с ума. Механическая память работала, его тело вспыхивало при одном взгляде на ее фигуру.

Он бросил открытку на стол и потянулся за чашкой с кофе, углубившись в размышления.

Несмотря на ее тщательные попытки сохранить холодное выражение лица, в Алли угадывалась страстная натура. Финн представлял себе ее губы и руки, скользящие по его телу, и им овладевало первобытное желание схватить ее в охапку и любить до тех пор, пока память не прояснится.

Тело его жены сулило неземное блаженство.

Многие из его друзей признались, что считали их брак способом избавиться от толп поклонниц, насылаемых на него Марлен. Но тащить Алли в семью, чтобы просто разозлить мачеху? Нет, он вряд ли пошел бы на брак только ради этого.

Финн поднялся, прошел на балкон. Легкие наполнились свежим морским воздухом. Вдали шумел океан. Ночные птицы тревожно кричали, вторя песням подвыпившей компании, возвращавшейся домой.

Первые проблески памяти появились у него при чтении писем, дыхание учащалось, сердце сжималось, когда глаза скользили по заветным строкам. Но стоило ему приблизиться к жене, как возникали видения.

Финн решительно развернулся и направился к ванной.

Холодный душ рассеет сомнения и успокоит нервы. Но едва он открыл дверь, как осознал свою ошибку.

Размытый силуэт обнаженной женщины вырисовывался на фоне стекла.

Финн застыл в нерешительности. Его взгляд медленно ощупал каждый изгиб ее тела: красивая спина, стройные бедра, упругие ягодицы.

Во рту пересохло.

Когда-то она принадлежала ему, он дотрагивался до нее, целовал, владел ее сердцем и телом.

И сейчас, стоит ему лишь открыть дверь душевой кабины... Тело буквально заломило от нетерпения.

Он медленно развернулся, прошел в альков, где тоже была раковина, плеснул себе в лицо холодной воды и посмотрел в зеркало. Бледный, темные круги под глазами, щеки покрыты трехдневной щетиной. Вряд ли Алли понравилось бы то, что он готов ей предложить.

Финн последний раз взглянул на свое отражение и вышел из ванной комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь.

Через несколько минут Алли появилась на пороге в длиннющем махровом халате и с полотенцем на голове.

— Прекрасно. — Она улыбнулась Финну, но его лицо осталось бесстрастным. — Душ был восхитительным. Ты не хочешь...

Она не успела закончить фразу, как его лицо оказалось совсем близко, руки опустились ей на плечи.

— С того момента, как я увидел тебя в аэропорту, мне очень хотелось узнать, какая ты на вкус. — Скулы его напряглись, зеленые глаза зловеще сверкнули.

И, нарушив данное обещание, Финн поцеловал ее.

 

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Алли была зажата между ним и стеной. Горячие волны, исходившие от его тела, захватили ее в плен, и она, поддавшись искушению, потянулась к Финну, разрываясь между желанием и страхом.

Господи, прости меня за слабость.

С тихим стоном она раскрыла губы, наслаждаясь волшебным поцелуем, словно наверстывая упущенное. Она купалась в своих восторженных ощущениях и гнала осторожность прочь.

Финн взял ее лицо в ладони и углубил поцелуй. Его тело подрагивало от возбуждения. Через одежду он чувствовал жар ее тела.

Полотенце упало на пол, и мокрые волосы рассыпались по плечам. Финн тут же погрузил в них пальцы, застонав от удовольствия. Ему захотелось сорвать с нее халат, покрыть поцелуями шею, грудь, опрокинуть на ковер...

Он неожиданно отстранился. Серые глаза распахнулись, в них застыло удивление. Финн вспомнил, что Алли воспламенялась мгновенно. Он часто подтрунивал над ее готовностью к сексу.

Алли с возмущением толкнула его в грудь.

— Ты обещал меня не целовать! — Она отчаянно пыталась унять дрожь в коленях.

Финн наконец отпустил ее, проведя последний раз рукой по ее влажным волосам. Его глаза потемнели от страсти, губы заметно дрожали. Он явно пребывал в растерянности.

— Ты пытаешься соблазнить меня?

— Разве ты не понимаешь?

Девушка помолчала, затем отрицательно покачала головой.

— Что?

— У меня есть теория. После того, как я прикоснулся к тебе...

Она вспыхнула.

— Я думал... о твоих губах.

Алли напряженно молчала.

— Я думал о твоих губах, — продолжал он. — Как ты пахнешь. И постепенно вспоминал твое тепло, твою нежность.

Щеки Алли покрылись пунцовыми пятнами.

— И?

— Я вспомнил кое-что, и это привело меня к теории.

Он замолчал в ожидании, пока до нее дойдет смысл сказанного. Мгновение, и ее глаза распахнулись.

— Думаешь, — хрипло начала она, — ключ к твоей памяти в тебе и во мне? В нас?

— Именно.

Он наблюдал, как она причесывается. Он вдруг осознал, что любуется формой ее ушей, изящной линией мочек.

Она становилась очень хорошенькой, когда хмурилась.

— Давай начистоту, — попросила Алли. — Думаешь, физический контакт помогает восстановить память?

— Да.

— Насколько близкий контакт?

Он пожал плечами:

— Я не знаю.

— Ты намекаешь на секс?

Она не могла скрыть свою нервозность, жилка на шее часто-часто задрожала.

— Вчера у меня появились отрывочные воспоминания. Подтверждение двум из них я нашел в твоих письмах. Видимо, причина в эмоциях и физических ощущениях. Как я понимаю, телесное общение дает импульс клеткам головного мозга. — Он хотел верить в свои слова. Ему необходимо верить в них.

Некоторое время она молчала, затем отрицательно покачала головой и подозрительно прищурилась.

— Секс поможет вернуть память? Абсурд.

— Разве? Ты считаешь, что влечение, которое мы испытываем друг к другу, обман? Я мошенник? А ты? — Его губы изогнулись в усмешке. — Мне не нравится то, что происходит между нами, Алли, но это не изменит существующего положения вещей. Мы должны использовать все шансы.

Она открыла рот, но ни звука не вылетело из него. Затем скрестила руки на груди.

— Нет.

— Что «нет»? Ты не чувствуешь влечения?

— Я не буду вступать с тобой в интимную связь.

— Боишься?

— Тебя? Нет.

Финн наклонился вперед. Его ноздрей достиг приятный аромат шампуня и чистой кожи.

— Разве что-то другое сделает нас ближе?

— Прошло мало времени. Придумаем что-нибудь еще, постель оставим на крайний случай.

— Времени у нас в обрез. Это даст положительный результат.

— А если нет, по крайней мере приятно проведем время? — съязвила она и, увидев, что он нахмурился, махнула рукой. — Не отвечай.

Финн тяжело вздохнул. Нужно убедить ее принять единственно правильное решение.

Не успела она опомниться, как он завел ей руки за голову и прижал к стене. Его лицо оставалось в тени, но Алли чувствовала, как волны желания проходят через его тело. Зеленые глаза ощупывали каждый дюйм ее лица. Он всегда знал, когда она хотела близости, чувствовал ее возбуждение, словно радар.

— Мы ведь жили интимной жизнью, — пробормотал он. — Однако, когда я вторгаюсь в твое личное пространство или пытаюсь узнать о тебе больше, ты выстраиваешь между нами стену. — Его дыхание касалось ее лица. — Что пугает тебя больше... прошлое или то, что мы не можем справиться с тягой друг к другу?

Он прильнул к ее губам. Поцелуй был жесткий и требовательный, словно он должен был послужить доказательством физического влечения, но не любви.

Сделай что-нибудь, молчаливо требовал Финн. Скажи что-нибудь, оттолкни меня, наконец. И тогда я уйду.

Вдруг она обняла его за шею, доверчиво и нежно прижалась к нему. Все ее движения служили обещанием блаженства. Финн недоуменно воззрился на нее.

Затянувшееся молчание прервал автомобильный гудок с улицы, кто-то пронзительно закричал.

Алли осторожно выдохнула.

— Ты сильно изменился с нашей последней встречи.

Он сделал шаг назад.

— И теперь ты не знаешь, чего от меня ждать.

— Именно.

— Я думал, тебе не нравится предсказуемость.

— Не передергивай.

— Я передергиваю?

— Да.

Он скорчил гримасу.

— Ты... выводишь меня из себя. Впрочем, так было всегда.

Его глаза расширились, он наклонился вперед и убрал прядь волос с ее лица.

— Алли, перестань сопротивляться и относись ко всему проще. Помни, ты обещала помочь мне. Я верю в твою честность.

Первым желанием Алли было оттолкнуть его от себя, но мысль, что он может оказаться прав, остановила ее.

Что, если удача улыбнется им?

Она глубоко вздохнула и сжала кулаки.

— Плохая идея, — выдавила она из себя и, увидев его кривую усмешку, поспешно добавила: — Мы еще не все средства испробовали. Уверена, выход найдется.

Он вопросительно приподнял одну бровь.

— Как хочешь, но я не понимаю, почему ты сопротивляешься. Между нами все время проскакивают искры. Зачем отрицать очевидное?

 

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Едва солнце показалось над линией горизонта, Финн перестал притворяться, что спит, и отправился в ванную.

По возвращении он обнаружил Алли сидящей с ногами на кресле. Она пила апельсиновый сок. Ее волосы были собраны в хвост. Бретелька от бюстгальтера сползла с плеча. Ему захотелось коснуться губами теплой кожи под этой бретелькой.

— Как я добралась до свободной комнаты? — она подняла на него глаза.

— Я тебя отнес. Ты уснула на кушетке в час ночи.

Заметив его многозначительный взгляд, она захотела бросить в него подушку, но вовремя удержалась.

— Хорошо спала? — Финн снял полотенце с шеи и начал вытирать мокрые волосы. Из одежды на нем были только шелковые боксеры.

— Да, спасибо. — Темные круги под ее глазами свидетельствовали об обратном. — Я думала о твоих словах насчет награды.

— И?

— О том, что она может стать фундаментом моей карьеры. Если я пропущу торжество, то лишусь, возможно, единственного звездного часа в своей жизни. А если пойду, то привлеку к себе ненужное внимание. Так что в любом случае я в проигрыше.

— Не любишь внимание? — осторожно поинтересовался он.

— Я очень замкнутый человек, но это не помешает мне использовать номинацию в своих целях.

— Значит, мы идем?

— Тебе не обязательно...

Он вздохнул.

— У нас нет альтернативы. Думаешь, Саймон будет держать язык за зубами?

— Нет. — Она выглядела измученной. — А ты все еще хочешь пойти?

Финн испытал внезапное желание обнять и защитить ее от всех напастей.

— Хочу.

— Нам нужно подобрать тебе подходящий костюм.

Он небрежно повязал полотенце вокруг бедер. Алли проследила за его движениями, и он подмигнул ей.

— Как поработал с письмами? — Алли перевела взгляд на журнальный столик, где в беспорядке лежали бумаги.

— Никаких изменений.

Они оба помолчали.

— Послушай, — начал Финн. — Если ты хочешь заново обсудить то, о чем мы говорили вчера вечером...

Он почувствовал, как вскипела кровь в жилах.

— Надеюсь, — перебила Алли, видимо угадав ход его мыслей, — эта неделя даст лучшие результаты. — Она замолчала и окинула его выжидательным взглядом. Финн вопросительно изогнул бровь. — Оденься!

Он снова улыбнулся. Она смущена. Отлично!

— Не любишь обнаженную натуру?

— Ты же не полностью обнажен. — Она снова вспыхнула, отчего его улыбка стала еще более дерзкой.

— Мое тело в твоем распоряжении.

Алли вскочила как ошпаренная.

— Мне нужен свежий воздух.

Финн разразился хохотом и направился в спальню.

Что бы ты там ни говорила, малышка, твой интерес ко мне очевиден. А это добрый знак.

— Ты в порядке?

— Перестань спрашивать меня, — огрызнулась Алли, когда они вышли из прохладного торгового центра под палящее солнце. — Со мной все отлично.

— Женщина, перемерившая дюжину платьев, но так ничего и не купившая, не может пребывать в отличном настроении.

— У меня есть неплохой наряд дома.

— Тебе не понравилось то голубое платье?

Она вздохнула, вспомнив произведение швейного искусства из голубого шелка, украшенное блестками. В нем она бы точно произвела фурор.

— Мне очень понравилось платье, но мне оно не нужно.

— Что-то ты плохо выглядишь.

— Спасибо. — Он приложил руку к ее лбу, и Алли от неожиданности сделала шаг назад. — Что ты делаешь?

— Ты горишь.

— День жаркий.

Улицу запрудили люди, спешащие на обеденный перерыв в кафе и рестораны. Навесы и тенты не спасали от духоты. Алли чувствовала, как по спине бегут ручейки пота. А тут еще эти внезапные приступы тошноты... Она никак не могла расслабиться.

— Ты ужасно выглядишь.

— Каков льстец. — Она не стала сопротивляться, когда Финн забрал у нее ключи от машины, и с облегчением плюхнулась на пассажирское сиденье.

Видимо, она задремала, потому что следующим моментом, который она осознала, было то, что Финн отстегивает ремень безопасности и берет ее на руки. Она попыталась вырваться.

— Тихо, Алли. Я не хочу уронить тебя.

Она позволила ему отнести ее в спальню и положить на кровать, но, когда он начал стаскивать с нее брюки, она снова заартачилась. Финн отступил в сторону и скрестил руки на груди.

Алли никак не удавалось справиться с застежкой.

— О, ради бога, — пробормотал он и в мгновение ока расстегнул пуговицу, стащил с нее брюки и натянул простыню до подбородка. Затем поцеловал в лоб.

Она что-то пробормотала, проваливаясь в сон.

Два часа спустя звонок телефона вывел ее из забытья. Часы показывали четыре пополудни. Слава богу, сработал автоответчик.

— Алли? Это Джулия.

Она избегала звонков матери с тех пор, как уволилась из журнала. Алли пока не хотела сообщать Джулии, что скоро та станет бабушкой. Последовали бы вздохи и утешения, а Алли на дух не переносила сочувствия с того момента, как стала взрослой.

Алли фыркнула и прошла в гостиную. Бабушка Лекси стала ей настоящей матерью. Всегда была рядом в трудную минуту. На ее плече Алли плакала, с ней делила радости.

Финн что-то кричал по-датски в трубку мобильного телефона, но, завидев Алли, быстро отключился.

— Привет, соня.

— Привет.

— Иди сюда.

— Зачем?

Он вздохнул.

— Не бойся.

Она сделала шаг вперед. Финн тут же оказался у нее за спиной, погрузил пальцы ей в волосы и начал массировать затылочную часть головы, затем плечи.

Снова запиликал автоответчик.

Алли закрыла глаза, отдаваясь на волю приятным ощущениям, легкое дыхание щекотало ей шею...

— Возьми трубку. Это Саймон. Нам нужно поговорить.

От неожиданности Алли потеряла равновесие. Финн вытянул руки, чтобы удержать ее от падения, и они вместе рухнули на пол под монотонное звучание голоса Саймона.

— Послушай, у тебя нет иного выхода, кроме как согласиться идти на вручение награды. Макс с меня шкуру спустит, если я не доставлю тебя на торжество, ты его знаешь. Поэтому позвони секретарю, тебя ждет приглашение на два лица. И не беспокойся обо мне — у меня другие планы на вечер.

Алли закрыла глаза и с облегчением выдохнула.

Не так плохо, как я думала.

Дыхание Финна коснулось ее щеки.

— Алли?

— Что? — Она попыталась встать, но Финн не позволил.

— Посмотри на меня.

Она неохотно взмахнула ресницами и окунулась в зеленую глубину его глаз, снова поражаясь их колдовскому сиянию.

Не позволяй ему касаться тебя. Сердце билось так быстро, что было трудно дышать.

Ты все еще любишь своего мужа.

Она застыла, на ум пришли слова старой песенки: «Я люблю тебя больше, чем тогда, когда ты был моим».

Пришлось напомнить себе, что Финн никогда не принадлежал ей. Алли отвернулась, прячась от его искушающего взгляда.

— Ты меня раздавишь, — наконец выдавила она.

Он не двинулся, и она просунула руку между ними.

— Финн, пожалуйста, мне нужно встать.

Молча он поднялся и протянул ей руку. Она приняла помощь и в мгновение ока очутилась в его объятиях на софе.

— Что ты...

— Ш-ш-ш. Давай ничего не будем говорить.

От страстного, обжигающего поцелуя у нее зашлось сердце. Что, если Финн прав?

Он прижал ладонь к пульсирующей жилке на ее шее.

— Я хочу немного форсировать события.

Некоторое время она во все глаза смотрела на него, пока он не приблизил губы к ее лицу.

— Зачем? — пролепетала она.

— Тебе моя теория пришлась не по душе, но у нас нет времени. У тебя есть... иное предложение? — Он с вызовом посмотрел на нее.

Ничего, о чем я потом не пожалею.

— Я не...

— Разумеется, я не стану ни к чему тебя принуждать. У нас меньше двух месяцев, чтобы найти завещание. Мы не можем действовать половинчатыми мерами.

Алли сглотнула, и он замолчал, следя за ее движениями. Она никак не могла унять дрожь. Правда, холодная, не замутненная эмоциями, выплыла на свет.

— У меня нет права голоса? — мягко спросила она.

— Ты могла бы отказаться с самого начала.

— Как? Ты шантажировал меня квартирой.

В его зеленых глазах промелькнуло искреннее изумление.

— Да? Прости. — Финн потер подбородок. — Я пытался решить проблему, как мог.

Ей вдруг стало не хватать воздуха. Он скоро уедет, и когда ей еще выпадет шанс наслаждаться его обществом? Возможно, никогда, а если она заглянет в свое сердце, то увидит, что у нее нет иного желания, чем быть с ним. Даже если в результате она обречет себя на годы одиночества.

Алли пожала плечами, старательно пряча взгляд.

— Чем быстрее мы вернем тебе память, тем быстрее ты уедешь домой.

 

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Вечера Алли ждала со страхом. Она долго принимала душ, затем натянула старую, поношенную пижаму и вышла в гостиную. Финн разбирал содержимое ее коробки.

На журнальном столике лежали открытки, сувениры. Он читал письмо, наклонив голову, брови сошлись на переносице. Ей вдруг захотелось прижаться губами к глубокой бороздке между его бровями.

— Я думал, нам лучше еще раз все это просмотреть, — он поднял на нее глаза.

Алли кивнула. Вспомни истинную причину его приезда.

— Ты не против? — Он устало вздохнул. — У меня никак не получается.

— Попытайся еще раз. — Пожалуйста. Она прошла к столу, подавляя желание броситься к нему в объятия.

Прошел час, Алли выключила компьютер.

— Давай сделаем перерыв. Проголодался?

Финн рассеянно кивнул, и она прошла на кухню. Вернувшись в комнату с подносом, она застала его лежащим на кушетке с маленьким фотоальбомом на коленях.

— Когда это было снято? — Он указал на фотографию.

В поношенной футболке с надписью «Австралийские грибы», с голыми ногами, молодая, веселая и счастливая, она беззаботно улыбалась со снимка. От нее буквально веяло любовью.

Алли осторожно поставила поднос на стол.

— Ты работал по пятнадцать часов в сутки, и мне захотелось сделать тебе приятное. — Финн удивленно приподнял бровь, и она кашлянула. — Однажды я сказала тебе, что запах жареных грибов похож на запах секса.

Краска залила ее шею и щеки.

— Правда?

Его взгляд потемнел.

— Я купила себе эту футболку, сфотографировалась в ней и переслала тебе карточку.

— Тогда как она оказалась у тебя?

— Ты вернул ее, как и множество других, после моего ухода. — Она почувствовала укол досады, хотя и знала, что он пытался вытравить из своей жизни все, что было так или иначе связано с ней. — Печенье. — Алли разорвала пакет и протянула ему.

Финн медленно достал одно и принялся задумчиво его жевать. Алли отправляла в рот виноградинку за виноградинкой.

Она чувствовала на себе его внимательный взгляд. Каждый раз, когда они замолкали, воздух густел от напряжения.

— Ладно, — выдохнула она, прерывая эту пытку молчанием, — пора вернуться к работе. — Реальность быстро прочищает мозги от фантазий.

— Расскажи мне о своей семье, — выпалил Финн.

Она поставила чашку с чаем на журнальный столик.

— Сядь. — Он похлопал по софе рядом с собой.

Алли села, стараясь держать дистанцию, и сложила руки на коленях. Финн поместил ладони ей на плечи, повернул спиной к себе и начал массировать ей затылок. Она блаженно застонала. Он всегда действовал на нее завораживающе, она словно попадала в его магнетическое поле и уже не могла вырваться. Он обладал всеми теми качествами, которыми она восхищалась, — силой, властностью, страстностью натуры.

Как было бы хорошо, если бы Финн захотел остаться...

Она вздохнула. Глупая, импульсивная Алли.

— Мой дед развелся с бабушкой Лекси, когда маме исполнился год, — тихо начала она. — Он происходил из богатой семьи, а она была дочерью экономки. Он вскоре снова женился, забрал мою маму и уехал в Новую Зеландию. Когда маме исполнилось восемнадцать, она вернулась к Лекси, но они были диаметрально противоположными натурами. Мама ненавидела роль пай-девочки, которую ей навязывал отец, и поиски матери стали для нее своего рода бунтом против отцовской тирании. Наследства ее лишили. Всю сознательную жизнь она провела в поисках себя. — Алли махнула рукой, ее губы тронула саркастическая улыбка.

— А твой отец?

— Мама встретила Падрайка на ирландском празднике. Они поженились и эмигрировали в Австралию до моего рождения. До десяти лет я жила в Голубых горах.

— А потом пришлось переехать.

— Да. — Она удивилась его интуиции. — Мой отец пьяным заснул на кушетке с сигаретой в руках. Мы с мамой находились у соседей, помогали им с новорожденным. — Алли посмотрела на Финна, затем отвернулась. — Как и жизнь моего отца, дом был не застрахован. Как бы жестоко это ни звучало, но его смерть — самое лучшее, что случилось с Джулией.

— Почему?

Он начал растирать ей затекшие плечи и шею, и она снова тихо застонала.

— Отвратительный тип. Мама многие годы провела в депрессии, деля кров с алкоголиком и игроком. С раннего детства я регулярно становилась свидетелем ссор и истерик. Он обвинял своих боссов за увольнения, ругал правительство за маленькие пенсии, орал на маму за то, что она много тратит, хотя она покупала самую простую еду и одежду.

Ее колени задрожали, пальцы рук стали быстро сжиматься и разжиматься. Финн с беспокойством окинул взглядом всю ее съежившуюся фигуру.

— Расскажи мне свою историю, Алли. Это поможет.

Она подозрительно посмотрела на него.

— Не могу поверить, что ты действительно тот Финн Соренсен, которого я знала.

— Я уже говорил, я сильно изменился.

— Да уж. Ты снова раскрепостился, как тогда, в Сиднее. В Дании все было совсем по-другому.

Он натянуто улыбнулся.

— В Дании моя свобода ограничена протоколами, а здесь... — он пожал плечами, — я чувствую себя более расслабленным. Более живым, что ли. Странно звучит?

— Нет.

Они помолчали.

— Ты рассказывала о своей семье...

Алли вздохнула и подтянула колени к груди.

— Недостаточно?

— Наши родители очень сильно влияют на нашу жизнь.

Финн заложил руки за голову и откинулся на спинку софы, всем видом выражая готовность слушать.

— Падрайк всегда кого-то обвинял, в этом я на него похожа и ненавижу себя.

Повисло молчание.

— Он умер.

— Знаю, но он оставил в моей душе неизгладимый след... Словно он до сих пор где-то рядом. Я все еще коплю деньги на черный день, держу их в банке в гардеробе. Ненавижу ссориться, не выношу людской лжи. И, как будто назло ему, не скребу и не полирую свой дом с утра до ночи. Мне нужно... — ...чтобы во мне кто-то нуждался. Она сглотнула ком в горле. — Джулия продолжает бегать от ответственности потому, что мой отец слишком многое возложил на ее плечи.

— Какая она?

— Все еще ищет что-то. — Алли пожала плечами. — Я уверена, она никогда не хотела ребенка, поэтому и оставила меня у бабушки. Я люблю Джулию, но... — ее подбородок опустился ниже, локоны упали на лицо, — я ее не понимаю. Каждый день рождения я ждала маму, которая обещала приехать, но она никогда не приезжала. Однажды она все-таки появилась, ворвалась в дом как вихрь, с подарками и смехом. Подарила мне надежду. Прошла неделя, две, а затем начались споры с Лекси, и скоро ее уже и след простыл. Обещала вернуться через месяц, но так и не вернулась. Не знаю, возможно, я лелею плохие воспоминания. Это история моей жизни. Мой отец в упор не видел своих проблем, а мать до сих пор бегает от них.

Прошло несколько секунд, прежде чем Алли осознала, что Финн сжимает ее руку. Она смотрела на их сплетенные пальцы и недоумевала.

— Ты не похожа на свою мать, — тихо сказал он.

— Нет? — Она робко взглянула на него, — Последний раз, когда мама уехала, я поклялась, что больше не пушу ее в свою жизнь. Я покинула тебя по многим причинам, и одна из них — страх. Страх оказаться ненужной, нежеланной, к тому же я боялась, что журналисты узнают о моем прошлом и твоя семья будет негодовать. Ты, национальное достояние, женился на безработной простушке сомнительного происхождения.

— Алли... ты самая что ни на есть необыкновенная.

Он наклонился так близко, что увидел темно-синий ободок на радужной оболочке ее глаз. Интересно, тонул ли он в них когда-нибудь прежде?

— Наши предки были завоевателями, а попросту разбойниками, так что здесь гордиться особенно нечем. Я обычный бизнесмен. А пресса? Так она найдет себе другого кандидата в национальные герои, только подожди. Ты же... — Финн осторожно заправил ей за ухо локон волос, — ты самая необыкновенная женщина, которую я встречал в своей жизни. Ты добрая, любящая. Одним словом, потрясающая.

Она подавилась от смеха.

— Потрясающая?

— Именно, — серьезно повторил он. Неуверенность, застывшая в ее глазах, заставила его улыбнуться. — Чрезвычайно трудно сопротивляться желанию поцеловать тебя.

— Что же... — она прикрыла глаза, с губ сорвался легкий вздох, — тебя останавливает?

— Абсолютно ничего, — пробормотал он.

Их губы соединились, блаженство длилось мгновение, а потом она резко отпрянула.

— Не уходи, я хочу...

Не успел Финн закончить предложение, а Алли уже неслась в ванную.

 

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Финн осторожно постучал в дверь.

— Минуту, — выдохнула она, вытирая лоб мокрым полотенцем.

— Никогда не видел такой реакции на поцелуй, — пробормотал он из-за закрытой двери. — Я даже растерялся.

— Ты шутишь, а меня выворачивает наизнанку. Не обращай внимания и лучше забудь о том, что случилось.

— Ну, с моей-то памятью. Легко.

Алли тихо рассмеялась и отперла дверь.

— Съела что-то несвежее, — пробормотала она.

— Ты бледна. — Его взгляд внимательно ощупал ее с ног до головы, и Алли стало неловко за старую пижаму.

Финн аккуратно стащил резинку с ее волос.

— Тебе следует прилечь. Работа подождет до утра. Я заберу свои вещи из отеля и переночую здесь.

Она покорно кивнула.

— Кресло раскладывается.

Когда Финн вернулся, его ждала кровать со свежим бельем.

— Не пятизвездочный отель, конечно, но удобно. — Алли заправила волосы за уши и повернулась к двери.

— А поцелуй на ночь?

Девушка бросила из-за плеча осторожный взгляд.

— Не обманывайся на наш счет.

— Всего один? — улыбнулся он.

— Ты ужасно самоуверенный тип.

Она давно не видела такого озорного блеска в его глазах.

— В чем я действительно уверен, так это в нашем обоюдном влечении. Если ты перестанешь сопротивляться, то тоже увидишь его.

На следующее утро они заново просмотрели все письма и записи, имеющиеся в их распоряжении.

Алли чувствовала, что теряет контроль над ситуацией. Злорадный голос внутри нашептывал провокационный вопрос: что последует за поцелуем? Она пыталась не обращать на него внимания, но он звучал громче и настойчивее. Финн сидел на расстоянии вытянутой руки и смотрел на нее так, как смотрит парень на свою девушку.

Вожделение мешало сосредоточиться.

Алли размяла затекшие спину и плечи.

— Может, мы слишком зациклились на бумажках? — Она покрутила головой из стороны в сторону и вздохнула.

— Как ты себя чувствуешь? — Финн бросил на нее подозрительный взгляд.

— Массаж справится с любым недомоганием, — пошутила она, но, когда он потянул ее за руку, в тревоге покачала головой.

— Садись на скамейку, я сделаю тебе массаж, — приказал он.

Она неохотно подчинилась и поставила локти на колени. Финн сел на стул позади нее и медленно поднял вверх шелковый топ, обнажая нижнюю часть спины.

Сфокусируйся на чем-то другом. Продумай бизнес-план на следующие полгода. Доходы, расходы, ежегодное генеральное совещание.

Он притворился, что не заметил, как она напряглась, когда он дотронулся до нее.

Две минуты спустя Финн мысленно поздравил себя с победой, когда она застонала и откинула голову назад.

Искушающий запах ее волос окутал его.

Его тело вытянулось, по нему прошел ток, низ живота заныл, дыхание участилось, в горле пересохло.

Она внезапно повернула голову. Финн увидел ее нежный профиль, расширившиеся глаза, припухшие губы.

Его руки на миг замерли, затем медленно обняли ее за талию.

Алли вскочила как ужаленная, на ходу одергивая топ.

Ее ответ очевиден. Она не желает его, а он настойчиво продолжает игру под названием «обольщение».

— Финн... — укоризненно прошептала она.

— Да?

— Я чувствую.

Он не стал притворяться, что не понимает, и вскинул на нее глаза. Взволнованная и раскрасневшаяся, она стояла у кушетки.

— Это просто... Я... — Ее плечи опустились.

— Что?

— Я так...

— Горяча?

— Смущена.

— Знаю.

— И возбуждена.

Она криво улыбнулась.

— Однако, как бы сильно я ни увлеклась, я не могу позволить себе еще раз пройти через эту боль. Ты понимаешь?

Финн кивнул.

— Может, мы слишком форсируем события.

Ему показалось, или она вздохнула с облегчением? Финн нахмурился и сунул руки в карманы брюк.

— Возьми машину, покатайся пару часов. Мне нужно поработать.

Он коротко кивнул.

 

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Неделя пролетела как во сне. В день торжества Алли с тревогой вглядывалась в свое отражение в зеркале. То, что когда-то казалось изящным платьем, сейчас было уже явно тесно в талии. И о чем она только думала?

В дверь осторожно постучали.

— Входи.

В проеме появился Финн с бумажным пакетом в руках.

— Ты действительно собираешься это надеть?

Она уперла руки в бока и насупилась.

— Тебе не нравится мое платье?

Финн с удовольствием позволил себе — ведь разрешение от хозяйки получено — подробно рассмотреть соблазнительную фигуру в вишневом платье-футляре. Он был бы счастлив видеть ее без него.

Алли молча ждала вердикта.

— У любого мужчины при виде тебя возникнут проблемы.

Неожиданный комплимент пришелся ей по душе, и легкая улыбка тронула ее губы.

Повисло молчание.

За прошедшую неделю они стали лучше понимать друг друга, в их отношениях появилось доверие. Она больше не вздрагивала, когда он брал ее за руку, не артачилась, когда он под локоток вел ее сквозь толпу.

Он знал, что Алли смущена из-за тех изменений, которые видела в нем. Прежний Финн не делал и половины того, что он делал сейчас.

Она позволяла себе любоваться им, когда считала, что он не видит ее взгляда, но продолжала твердить, что не заинтересована в физических контактах с ним, хотя и соглашалась с его теорией о пользе совместного времяпрепровождения.

Алли впустила его в дом, и он занял в нем определенное пространство, словно жил тут месяцами.

С каждым часом, проведенным в ее компании, он узнавал о себе все больше, постепенно в сознании вырисовывалась картинка того, каким человеком он был раньше.

Головные боли беспокоили его меньше, напряжение в мышцах ослабло.

У него не было желания реанимировать былого Финна. Этот человек неправильно воспринимал окружающую действительность, словно забыв о том, кем он являлся на самом деле, действовал по чей-то указке. Алли помогла ему увидеть себя со стороны.

Он понял, что хотел бы остаться с Алли, дать их неудачному браку еще один шанс. Но захочет ли она того же?

— Я кое-что купил тебе. Подарок. — Финн вытянул руку с бумажным пакетом вперед.

Алли с подозрением заглянула внутрь, затем осторожно вытащила за лямки голубое платье, которое ей понравилось во время их похода по магазинам. Когда она перевела на него изумленный взгляд, Финн выдохнул, осознав, что все это время задерживал дыхание.

— Финн, — мягко начала она, — тебе не следовало...

— Мне захотелось. — Он сделал шаг вперед. — И еще вот это.

На ладони лежал продолговатый темный футляр.

— Открой, — попросил он.

Она медленно подняла крышку и задохнулась от восторга. На чернильном бархате лежало изысканное серебряное ожерелье с синими сапфирами квадратной огранки.

— Луиза разработала эту модель для следующей коллекции. Только что доставлено с курьером.

Финн осторожно взял ожерелье и надел его ей на шею.

Алли безмолвно смотрела на свое отражение в зеркале, медленно поглаживая пальцами гладкий металл, затем перевела глаза на него. Финн осторожно дотронулся до ее щеки и услышал легкий вздох.

— Я не заслуживаю...

— Ты заслуживаешь, чтобы тебя одевали в шелка и обращались с тобой как с королевой. Ты заслуживаешь всего самого лучшего, особенно сегодня вечером. — Он погладил ее по плечу. — Позволь мне побаловать тебя. Клянусь, ты не разочаруешься.

И Алли действительно чувствовала себя счастливой. Она переоделась в новое платье. Финн нанял длинный лимузин с шофером и во время поездки несколько раз нежно поцеловал Алли.

Когда шофер открыл дверцу, Алли замерла от рева толпы и ярких вспышек фотокамер. Красная ковровая дорожка вела к самому входу в здание, по обеим сторонам стояли репортеры, а за ограждением — зеваки и туристы, криками приветствующие знаменитостей.

Страхи рассеял Финн, доброжелательно протянув ей руку.

— Улыбайся, милая. Сегодня твоя ночь.

Он помог ей выйти и повел к входу, улыбаясь и приветствуя зевак. Он явно чувствовал себя комфортно на этой ярмарке тщеславия.

Алли никак не могла поверить, что находится в компании знаменитостей, касается плечами и локтями телевизионных звезд, именитых режиссеров и других важных персон.

Охранники распахнули перед ними тяжелые двойные двери огромного зала для приемов. Темные, под цвет грозового неба, стены были украшены живыми цветами, гирлянды крошечных светящихся звездочек обвивали высокие мраморные колонны, официанты, одетые в ливреи, спешили исполнить любое желание гостей.

— Ух ты! — Алли восторженными глазами обвела зал. Но ее хорошее настроение мигом улетучилось, когда перед ними возник Саймон.

— Алли! Секретарь сообщил о твоем прибытии. — Он повернулся к Финну. — В прошлый раз нас не представили друг другу. Саймон Картер, босс Алли.

— Бывший босс, — вставила Алли, когда мужчины пожали друг другу руки.

— Финн Соренсен, — представился Финн.

Саймон подозрительно прищурился.

— Вы родственник известного датского ювелира?

— Он мой отец.

Саймон повернулся к Алли, чтобы поцеловать в знак приветствия, но она предупредительно придвинулась к Финну.

— «Соренсен Силвер» делает классные вещи. — Саймон с одобрением посмотрел на ожерелье на ее шее.

— Да-да, — поспешно ответила Алли, пользуясь моментом, что с Финном заговорил кто-то из знакомых. Внутри нее все кипело, она считала вежливость Саймона фальшивой и чувствовала к нему растущее отвращение.

Финн улыбнулся кому-то, Саймон наклонился к ее уху:

— Приятно видеть тебя, Алли.

— Ты лжешь.

Он улыбнулся и пожал плечами.

— А что делать? Приходится.

— Я спасла тебя от гнева Макса. Конечно, это не входило в мои планы, но...

Саймон придвинулся еще ближе, нарушая границы ее личного пространства.

— Ради спасения своей карьеры я бы советовал тебе вести себя повежливее, Алли.

— Кажется, ты любишь надоедать женщинам, Картер. Или только моей жене?

Финн завел Алли себе за спину и сжал кулаки. Его лицо помрачнело, тело напряглось.

У Алли перехватило дух.

— Ты не дорожишь своим прелестным личиком, Картер? — продолжал Финн. — Я тебя раздавлю, если ты посмеешь преследовать мою жену. Твой окровавленный нос покажут по всем телеканалам.

Спустя секунду Саймон растворился в толпе.

Алли потянула Финна за руку, встала на цыпочки и поцеловала в щеку.

— Спасибо.

Никто прежде не защищал ее, она всегда заботилась о себе сама.

Он ласково провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

— Он знает, кто ты, — вздохнула она, переплетая свои пальцы с его.

— Неважно.

— Но...

— Мне приятно, что ты беспокоишься обо мне. — Он улыбнулся ей. — Однако я не могу все время прятаться.

Он легко поцеловал Алли в губы.

— Я здесь, чтобы оградить тебя от неприятностей. А теперь наслаждайся праздником.

Алли молилась, чтобы тошнота отступила и церемония награждения прошла без сучка без задоринки. Ее молитвы были услышаны. Она даже успела пошутить с человеком, вручавшим ей награду, однако вместо положенной благодарственной речи произнесла лишь: «Эмм... Спасибо всем!»

После торжественной части начались танцы. Теперь жара казалась ей удушающей, музыка звучала слишком громко и навязчиво.

Переступая с ноги на ногу, она дожидалась очереди в дамскую комнату. Поясницу ломило, улыбки и дежурные шутки уже вызывали оскомину. Алли рассеянно прижала ладонь к животу, и тут же где-то совсем близко полыхнула фотовспышка.

Алли повернулась к фотографу, чтобы попросить оставить ее в покое, но рядом возник Финн.

— Улыбайся, малышка. Камеры следят. Еще раз.

— Дурацкая идея, — пробормотала она, сияя улыбкой.

— Ничего подобного. Ты получила это. — Мужчина покрутил в руке хрустальную награду. — Читатели любят тебя.

— Черт, что можно так долго делать в дамской комнате? — Она быстро оглянулась. — Подожди здесь, я вернусь через секунду.

Она с облегчением прикрыла за собой дверь в комнату для джентльменов и обнаружила мужчину, моющего руки.

— О! Извините, но очередь была такой длинной...

Мужчина взял полотенце и развернулся к ней лицом.

— Мисс Макнайт. — К своему ужасу, она узнала в нем Макса Боумена, главного редактора журнала «Совершенство». — Весь вечер хотел поговорить с вами.

— О чем? — Она отступила назад.

Он улыбнулся, бросил использованное бумажное полотенце в корзину и опустил рукава.

— О вашей работе. Давайте выйдем в зал.

Голова Алли кружилась, когда она вернулась к Финну. Макс предложил ей прежнюю должность с повышением в зарплате, и она согласилась. Мне нужна работа. Не могу я жить все время на сбережения.

Острый взгляд Финна сразу же заметил перемену в ней.

— Проблема?

— Просто устала. — Она пожала плечами. — Поедем домой.

Финн взял ее под локоть и вывел на улицу.

Свежий воздух охладил ее разгоряченное лицо.

— Жди здесь. — Он дотронулся до ее руки. — Я организую машину. — Едва он скрылся, как Алли почувствовала, что у нее за спиной кто-то стоит.

— Хотел выказать тебе свое восхищение, — голос Саймона оборвался.

— Спасибо. — Девушка увидела, что Финн возвращается. — Нам пора.

— Да.

Алли взяла Финна под руку, и они устремились вниз по лестнице.

— О, я идиот! — Саймон стукнул себя по лбу. — Парень, поздравляю тебя.

Финн удивленно обернулся.

— С чем?

Алли тут же поняла, что сейчас случится нечто ужасное. Она искоса взглянула на Саймона. Его губы растянулись в слащавой улыбке, на лице застыло выражение подобострастия.

— Извини, Алли. Догадываюсь, ты оставила сюрприз напоследок. — Он многозначительно посмотрел на ее живот, и женщина незамедлительно скрестила руки на груди, словно защищаясь. — Никто ничего не заподозрил. Летящее платье. — Он посмотрел в окаменевшее лицо Финна. — Наслаждайся отцовством. Лучше ты, чем я.

Алли зажмурилась, желая в душе провалиться сквозь землю. Финн быстро сообразил, что к чему, и с силой сжал ее локоть.

— Алли? — От его голоса веяло арктическим холодом.

— Что? — Она с трудом разлепила веки и взглянула в его хмурое лицо.

— Ты беременна? — В зеленых глазах застыло разочарование и укор, он не ждал подобного предательства.

Черт бы его побрал!

— Не смей меня осуждать, Финн. Не смей.

— Ты беременна? — Его глаза скользнули по ее фигуре, затем вернулись к лицу. Если бы взглядом можно было сжечь, она бы уже превратилась в головешку.

— Да. — Она решительно сжала губы.

— От Саймона?

Она в ужасе отшатнулась от него.

— Нет! — Рыдания душили ее, но она набралась храбрости. — От тебя.

На его лице появилось выражение недоверия. Секунды превратились в часы.

— Я... буду отцом? — ошеломленно спросил он.

Она молча кивнула.

Финн застонал и закрыл глаза рукой. Алли нервно теребила платье. Что он сделает? Что скажет?

Подъехала машина, и в следующую секунду он отнял руку от лица. Его глаза смотрели враждебно.

Алли открыла дверцу и нырнула внутрь — только бы остаться с ним наедине и объяснить сложившуюся ситуацию. Финн не двигался.

— Ты едешь? — неуверенно спросила она.

— Нет.

— Но...

С уничтожающим взглядом он захлопнул дверцу. Стекла жалобно звякнули.

 

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Он несся по улице со скоростью ветра, словно все демоны из его далекого, темного прошлого гнались за ним. Финн даже не заметил, как мостовая сменилась каменистой почвой, ноги сами несли его на побережье. Высокая трава цеплялась за брюки, мелкие камешки забивались в ботинки.

Морской ветер дул в лицо, утреннее солнце жгло кожу, на бровях повисли капли пота. Почувствовав влагу на глазах, он крепко зажмурился.

Он все еще видел перед собой лицо Алли, слышал ее голос.

Ребенок. Ребенок Алли.

Мой ребенок.

Он внезапно представил себе, как ее живот округляется, а тело расцветает в ожидании появления свидетельства их страсти и любви.

Мой ребенок.

Эти слова вибрировали в его мозгу, сливались с криком чаек. Внезапно ему стало трудно дышать, словно из легких кто-то выкачал весь воздух. Финн крепче закрыл глаза, чувствуя, как в душе поднимается знакомая паника.

В памяти всплыли картинки — Алли, рассерженная, вся в слезах, обвиняет его в чем-то, кричит.

Ребенок.

Обрывочные воспоминания соединялись, вертелись в хороводе, снова рассыпались. Их поспешная свадьба в Лас-Вегасе, ее любовь к шоколадным тортам, безуспешные, но трогательные попытки Алли приготовить ему традиционные датские блюда.

Мне нужно подумать.

Финн глубоко вздохнул, холодный пот струился по шее, по спине, мышцы свело судорогой. Он затряс головой, стараясь избавиться от пронзительного звона в ушах, и снова прижал руки к глазам.

— Парень, ты в порядке? — донесся откуда-то голос.

— Да. Спасибо, — машинально ответил он.

Спустя какое-то время Финн почувствовал, что может мыслить разумно.

Он вспомнил. Не все, но достаточно, чтобы осознать себя как личность, кем он был и кем стал.

От страха по спине побежали мурашки. Каким отцом он будет? Неужели помешанным на работе трудоголиком, у которого нет времени на жену, на сына?

С каких это пор ты жалуешься на свою жизнь? Голос Николая раздался как наяву. Ты любишь свою работу и тот стиль жизни, который она тебе дает.

Нет. Пришло время меняться.

Он и так наделал множество ошибок.

В памяти всплыла холодная реакция Алли на его приезд.

Даже будучи беременной, без работы, она настаивала, что со всем справится сама.

Как же сильно, должно быть, он ее обидел!

Финн шел по тропинке, раздвигая перед собой разросшуюся траву.

Теперь ей деньги нужны больше, чем раньше, и он должен найти завещание.

Тропинка оборвалась, и он решил сделать привал. Внизу волны яростно бились о скалы, поднимая тучи брызг.

Финн не знал, как долго просидел, глядя на море. Когда он поднялся, солнце было уже высоко.

Гнев утих, и решение возникло само собой.

 

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Алли увидела знакомую высокую фигуру в конце переулка. Финн решительно двигался по направлению к ней. Алли сжала в руке утреннюю газету.

Нужно во что бы то ни стало сохранить спокойствие.

Он резко остановился перед ней.

— Ребенок мой.

Это был не вопрос, а утверждение, и Алли кивнула.

— Я знал о твоей беременности?

— Нет.

— Почему?

Алли посмотрела по сторонам.

— Не здесь.

В квартире она внимательно наблюдала за ним. Несмотря на бурные выяснения отношений, которые с завидной регулярностью случались во время их недолгого брака, она никогда не видела его таким взволнованным, как сегодня. Он беспокойно мерил шагами гостиную, затем остановился на середине комнаты.

— Почему ты не сказала мне? — спросил он, не поворачиваясь к ней лицом.

— А ради чего?

Он развернулся и смерил ее изумленным взглядом.

— У меня есть право знать. Ты вообще собиралась поставить меня в известность? Что за эгоизм?

В его голове снова всплыли разрозненные обрывки прошлого.

— Эгоизм? Я не знала, что беременна, пока не вернулась домой. Я очень хотела рассказать тебе, но ты ведь всегда был против детей. Что бы ты сделал на моем месте?

— Не перекладывай вину на меня, Алли.

— Ты всегда говорил, что компания на первом месте, но я не осознавала, насколько она важна для тебя, пока не стало слишком поздно. Однажды ты так прямо и заявил: «Я не хочу детей». Я знала, что ты никогда не переменишь своего мнения. Конец истории.

В комнате воцарилось напряженное молчание. Алли наблюдала, как Финн сжимает и разжимает кулаки, костяшки его пальцев побелели. Выражение лица предвещало бурю, словно кто-то уже зажег фитиль и скоро должен прозвучать взрыв.

Она скрестила руки на груди и молчала.

— Ребенку нужен отец, — резюмировал он.

Этого она ожидала меньше всего.

— В случае, если ты не заметил, на дворе двадцать первый век. Нет ничего необычного в том, чтобы растить малыша в одиночку.

— Ты не поняла, Алли. — Его глаза сузились. — Я не стану ждать, пока моя жизнь разлетится на куски.

— О, ты знаешь, как ее склеить, — вспыхнула она. — Я не откажусь от ребенка. Кем ты меня считаешь?

— Несмотря на высокий интеллект и начитанность, ты иногда несешь несусветную чушь. Развода не будет.

В воздухе запахло войной.

— Ищешь подходящие слова для ответа? — наконец улыбнулся Финн.

Алли глубоко вздохнула, но промолчала.

— Ты забыла, что у тебя за душой ничего нет? Ты безработная.

— А ты забыл, какую боль мы причинили друг другу? Не начинай все снова. Ты здесь не живешь, это мой дом, — добавила она, — а твой в Дании, и надолго ты здесь не останешься.

— Ты не можешь прогнать меня. Если ты попытаешься, я буду бороться, и я выиграю.

То, что она почувствовала при этих словах, нельзя было сравнить с болью физической. Он нанес удар в самое сердце. Все-таки война!

— Мы пришли к соглашению, зная, что оно временное, — наконец выдавила из себя Алли.

— Я не знал всех фактов, — многозначительно сказал Финн. — И если ты думаешь, что я собираюсь уклоняться от своих обязанностей...

— Это ребенок, Финн, а не обязанность. Мы выполним наши условия договора и расстанемся. Ни помощи, ни денег, ни твоего присутствия я не желаю.

Его лицо исказилось, на нем застыло обиженное выражение, словно его только что предательски ударили в спину. Он потер ладонью подбородок.

Она на мгновение прикрыла глаза, а когда открыла, то увидела перед собой того упрямого Финна, которого когда-то знала. Щеки ее вспыхнули, Алли уперла руки в бока и с решительным видом промаршировала к мужчине.

— Я способна сама принимать решения и нести ответственность за свои поступки.

— Не забывай, это и мой ребенок тоже.

— Поверь мне, были времена, когда я не хотела об этом вспоминать.

— Даже так? — зло бросил он.

— Думаешь, мне очень хотелось разрушать наш брак? Разве я не пыталась каждую минуту, каждую секунду сохранить его? Но у меня ничего не получилось, Финн. Я устала. Мы расстались, я уехала домой и уже потом обнаружила, что беременна. У тебя же появилась новая подружка. Ты зажил прежней холостяцкой жизнью. Так лучше наш ребенок будет иметь одного, но любящего родителя, чем двух, но несчастных.

Они долго молча смотрели друг на друга, а потом Алли тихо произнесла:

— Я закончила. — Она отбросила назад волосы. — Ты здесь, чтобы восстановить свою память, а не для того, чтобы решать мои проблемы.

Он схватил ее за подбородок и заставил взглянуть ему в лицо.

— Так легко ты от меня не отделаешься.

Она дернула головой.

— Я не тот, кем был раньше. Я изменился.

Достаточно для того, чтобы остаться? — едва не сорвалось с ее языка.

Атмосфера в доме накалилась до предела от взаимных обвинений и упреков. Еще чуть-чуть — и грянет буря.

— Мне кажется, — пробормотал Финн, — ты отталкиваешь меня так же настойчиво, как я стремлюсь к тебе. У тебя нет постоянного дохода, нет места для ребенка... Маленькая квартирка не сравнится с настоящим домом, где есть сад и площадка для игр. Но ты продолжаешь сопротивляться моему предложению. Почему?

Потому что, когда ты все вспомнишь, я окончательно потеряю тебя.

Взгляд зеленых глаз потеплел.

— Малышка, обещаю, я никогда не обижу тебя.

— Ты говорил это и раньше.

Он сделал шаг вперед, словно хотел обнять ее, но вдруг остановился, неуверенно приподняв плечи.

— Я не могу и не хочу бороться за тебя с твоей компанией, Финн. В результате мы только возненавидим друг друга. — Снова, подумала она про себя, прижала руку к животу и глубоко вздохнула. — Однажды я уже сбежала. Откуда ты знаешь, что не сбегу снова?

Ей показалось, что она увидела на его лице смешанное чувство боли и сожаления. Финн, которого она знала, никогда ни о чем не жалел. Но этот человек, стоящий перед ней... Сомнения читались на его лице.

— Я не хочу, чтобы ты обещал мне то, чего не в силах дать. — Алли повернулась к кухне.

— Я могу дать тебе денег...

— Вот уж денег мне точно не надо.

Он последовал за ней и остановился в дверях.

— Черт, Алли, это и мой ребенок тоже. Почему ты не позволяешь мне помочь тебе?

— Потому что не хочу! — Она со стуком поставила на стол чашки.

— Гордость не позволяет? — Она отступила от стола, Финн медленно приблизился. — А что скажет твоя гордость, если, не дай бог, тебе придется голодать, а на журнальном столике скопится гора неоплаченных счетов? Дети в наше время — дорогое удовольствие. Медицинская страховка, пеленки, распашонки, кроватки, памперсы...

— Перестань!

Он схватил ее за плечи и легонько тряхнул.

— Мне не нужна твоя помощь! — Она попыталась вывернуться из его рук. — Я забочусь о себе с десяти лет, и мне не нужна нянька.

— Не испытывай мое терпение. — В глубине изумрудных глаз мелькнул гнев. — Ты избегаешь моих вопросов и постоянно изворачиваешься, уклоняешься от правды...

— Хватит анализировать мое поведение, Финн. Я не лгу.

— Да? Тогда в чем истинная причина подобного поведения?

Страх забрался ей под одежду, просочился под кожу, сковал конечности.

— Я уже рассказывала, и закончим на этом.

— Я не отступлю.

Она скрестила руки на груди.

— После переезда в Данию я остро ощущала свое одиночество. Я... — она отчаянно подыскивала точные слова для определения, — чувствовала себя одиноко даже в переполненной комнате.

— И после трех месяцев брака ты просто ушла?

— Да. — Алли вытащила из шкафа две ложки. — Последней каплей стало твое заявление о нежелании иметь детей. Ты это хотел услышать?

— Женщина в твоих письмах явно жила и дышала своей любовью, она делала все возможное, чтобы брак стал счастливым. Она бы не бросила все вот так просто.

Алли повернулась к нему лицом, ее щеки пылали от горечи и гнева.

— Я оставила дом, чтобы быть с тобой. Я не собиралась посещать бесчисленные приемы, где все происходит согласно протоколу, и терпеть недовольное жужжание твоей родни. И уж точно в мои планы не входило засыпать ночью в слезах, тоскуя по тебе, а утром просыпаться в холодной постели. Как долго мне полагалось мучить себя? В детстве меня родители не замечали, потом и для тебя я стала человеком-невидимкой, предметом обстановки. Конечно, я верила, что любовь все победит. Но быстро поняла свою ошибку.

Финн дипломатично хранил молчание. Она положила ложки в чашки, затем достала из шкафа пару тарелок.

— Ты сказал, что твоя работа всегда будет стоять на первом месте. Как личность я тебя не интересовала. От меня лишь требовалось делать определенные вещи. И я ненавидела эту полужизнь. — Она открыла холодильник и достала пакет молока. — Я плохо справлялась со своими эмоциями, ну уж такой я человек.

Алли схватила кофейник и начала разливать кофе по чашкам. Горячий напиток выплеснулся ей на руку. Она вскрикнула, поставила кофейник и поднесла руку к губам.

— Я хотела соответствовать тебе, но не могла. Разве бедная иностранка пара сыну нации? Каждый раз, когда ты просил меня постараться, я словно замерзала внутри.

Она ненавидела Финна за его требования, за завышенные ожидания, за его отказ понять, как трудно сломать себя в угоду другим. Она ненавидела робкого, неуверенного в себе человека, в которого она превратилась из-за своей всепоглощающей любви к мужчине.

— Алли... — Голос звучал так тихо, что она едва его уловила.

— Что?

Он взял ее обожженную руку и прижал ладонь к покрасневшей коже. Она взглянула вверх и впервые обнаружила на радужной оболочке его глаз золотистые вкрапления.

— Извини, — попросил он.

Она покорно подчинилась, когда он сунул ее обожженную руку под холодную струю воды.

— Послушай, я была молодая, неопытная, чувствовала себя преданной, а ты...

— Я был гордым и отказался последовать за тобой. — Он накрыл ее руку чистым полотенцем.

Она медленно кивнула.

Финн отступил назад и сунул руки в карманы.

— Спасибо за честность, — только и сказал он.

Не полную, шепнула ее совесть.

— Если ты нечестен с самим собой, можешь не рассчитывать на ту жизнь, которую желаешь получить.

— И ты стремишься не обманывать себя?

Она пожала плечами. В его глазах читалось трогательное участие.

— Алли... — Финн хотел дотронуться до нее, но она отвернулась к раковине и шмыгнула носом.

Черт, она плачет?

— Рука болит?

— Нет.

Финн чувствовал себя так, словно острый нож вонзился в его сердце. Он довел свою жену до слез.

— Пожалуйста, повернись, — тихо попросил он.

— Зачем?

— Мне нужно видеть твое лицо.

— Нет. Ты забыл обо мне, разве не помнишь? — У нее вырвался странный смех. — Конечно, ты не помнишь, глупый вопрос.

Она даже не заметила, как его руки оказались у нее на плечах. Он резко развернул ее лицом к себе, и Алли окунулась в море зеленых глаз, в которых плескалась надежда.

Перед ней стоял незнакомец. Он не требовал, не обвинял, лишь просил ответить на его вопросы. Предлагал помощь ребенку и, похоже, искренне раскаивался.

К своему ужасу, она осознала, что плачет. Слезы заструились по щекам.

Раньше Финн ненавидел ее слезы, злился и ругался; даже обвинял в эмоциональном шантаже. Поэтому она плакала тайком.

— Это гормоны. — Финн осторожно вытер слезинки и повел ее в гостиную.

Она не хотела смотреть на его губы, но не могла отвести глаза в сторону, не хотела представлять себе его поцелуи, но память предательски подсказывала ей, как она когда-то наслаждалась ими. Через секунду они уже целовались. Его кожа источала тот же запах, который она помнила, губы обещали неземное блаженство. Финн обнял ее, прижал к себе.

Алли застонала. Она знала, что пропала. Каждый дюйм тела, каждый нерв тянулся к ласке. В ее памяти все отчетливее всплывали картинки из счастливого прошлого — глубокие поцелуи, интимные касания, томные предрассветные часы, проводимые в занятиях любовью...

Где-то в подсознании затренькал звоночек, предупреждающий об опасности. Не позволяй ему целовать шею, не позволяй ему... покусывать твою нижнюю губу, не позволяй рукам залезать тебе под одежду...

Алли знала, что нельзя снова привыкать к его поцелуям, его прикосновениям, к его присутствию в своей жизни. Ведь когда к нему вернется память, он исчезнет. Но сделать с собой она уже ничего не могла.

— Финн... я...

Его ладонь прижалась к ее обнаженному бедру.

— Нет, милая, тебе ничего не нужно прятать от меня.

О боже... Она застонала, последние остатки воли растворились в желании насладиться моментом. Он всегда заставлял ее тело буквально таять от удовольствия. Она чувствовала, как его рот жадно скользит по ее коже, руки тянут рубашку вверх и касаются груди.

Ее колени подогнулись. Сколько ночей она видела это во сне? Сколько дней провела в несбыточных мечтах?

Очередной стон сорвался с ее губ. Финн наклонил голову и осторожно прикусил сосок через тонкий материал бюстгальтера.

— Финн, мы должны...

Он поднял на нее блестевшие от страсти глаза.

— Только не останавливай меня, пожалуйста.

— Сними с меня рубашку, — выдохнула она.

Взгляд его изумрудных глаз был в тысячу раз красноречивее слов. Он резко стянул с нее рубашку.

Они напоминали двух подростков, не способных оторваться друг от друга.

— Месяцами напролет я мечтал об этом, — бормотал он ей на ухо. — Я во сне видел тебя обнаженной. И я занимался с тобой любовью.

Она закрыла глаза. Ее пальцы погружались в его волосы, бессвязные слова одобрения срывались с губ. Когда она делала вдох, ее ноздри заполнялись знакомым мужским запахом. Она неистово отвечала на поцелуи и прикосновения, пытаясь стереть из памяти долгие тоскливые дни ожидания и разлуки.

— Не сдерживай себя, милая, — прерывисто выдохнул он. — Открой глаза.

Она не могла отказать ему... Она никогда не могла отказать ему. Он заводил ее одним взглядом, одним прикосновением.

Финн замер, его руки дрожали. Он посмотрел на Алли и увидел странный блеск в ее глазах.

Она зажмурилась и притянула его ближе к себе. Финн быстро избавился от джинсов и со стоном погрузился в теплоту ее лона. Она закусила губу, словно он причинял ей боль.

— Алли?

К своему удивлению, Финн увидел, как из-под длинных ресниц выкатилась слеза. Он поймал ее губами.

— Алли? Ты в порядке?

Девушка застонала. Ее сердце разрывалось на части, старые раны вскрылись и кровоточили.

— Нет, не останавливайся.

— Ты уверена? Я могу...

— Нет! — Она сжала бедра, удерживая его внутри.

Когда все закончилось, она свернулась клубочком и отвернулась к стенке. Медленно набежали тени, солнце скрылось за грозовыми облаками, пошел дождь. Он барабанил по окнам, а морской ветер подхватывал капли и брызгал ими на пол.

Она услышала, как Финн встал и закрыл дверь, ведущую во внутренний дворик.

Тишина.

Алли подобрала одежду, натянула брюки, с третьей попытки попала в рукава рубашки.

Оглянувшись, она обнаружила Финна у окна. Его обнаженное тело было влажным.

Ей до боли в ладонях захотелось притронуться к нему.

— Этого нельзя было допускать, — мрачно заметил он, глядя на лужи за окном.

Ее сердце сжалось. Он уже раскаялся в собственной слабости. Или она его разочаровала?

— Твоя теория не подтвердилась?

Он обернулся, выражение его лица оставалось непроницаемым.

— Я имел в виду, что мне не следовало быть таким грубым.

— О! — Она расправила рубашку, чувствуя себя потерянной и глупой.

— Почему ты плакала?

— Я не плакала.

— Нет, плакала.

— Нет, — настаивала она. — Я...

С тихим стоном Финн схватил ее за плечи.

— Не лги мне, Алли. Я был совсем близко и видел, что ты плакала. Почему?

Его глаза умоляли сказать правду, и она не могла хранить молчание, не имела права.

— Ты взволновал меня, Финн! Я, как девчонка, готова унижаться и выпрашивать знаки внимания. Мне не нужно, чтобы ты снова говорил мне, что я не смогу заботиться о себе и ребенке, что я эгоистка, не готова к материнству и пытаюсь реанимировать умирающие отношения. — Слова давались ей с трудом. — Я не горжусь своим побегом, но ничто в мире не заставит меня остаться с мужчиной, который отверг свою беременную жену!

 

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Спохватившись, она прижала руку ко рту, но неосторожные слова уже достигли ушей Финна.

Что я наделала?

— Финн, извини... Я не имела в виду... — Она замолчала, с губ сорвался сдавленный возглас.

С улицы донесся скрип шин по мокрому асфальту, ветер пригоршнями бросал дождь в стекло.

— Отверг? — Его лоб избороздили глубокие морщины. — Не понимаю, я думал, я не знал.

Она положила руку на живот и вздохнула, набираясь смелости.

— У меня случился выкидыш... Через две недели после нашего приезда в Данию.

— Как?

— Случайно. Я упала с лестницы. — Алли решила быть лаконичной. Бессмысленно рассказывать ему, как она волновалась и злилась после их первой ссоры, когда он заявил, что «Соренсен Сил-вер» для него всегда останется на первом месте. Она тогда неправильно посчитала ступеньки, все расплывалось у нее перед глазами от слез.

Она смотрела на исказившееся от боли и посеревшее лицо Финна и обмирала от страха.

Он сделал шаг назад.

— Финн. — Она сглотнула ком в горле, в душе прощая мужа за внезапную холодность. Как быстро из страстного любовника он превратился в незнакомца.

— Что произошло после?

Она уставилась в пол.

— Я вышла из больницы, и мы продолжали жить как муж и жена еще месяца два. Но все изменилось, мы оба знали это. Затем у меня случилось сильное отравление. Очевидно, из-за антибиотиков.

— И между делом я сообщил тебе, что вообще не хочу иметь детей.

Где-то глубоко в сердце она чувствовала смущение, злость и желание выбить из него эту холодность.

— Ты никогда не упоминал о своем детстве и разводе родителей, — со вздохом продолжила она. — Но то, что между ними произошло, до сих пор причиняет тебе боль. По приезде в Данию перемены в тебе были столь разительны. Я видела, как ты любишь отца, как высоко ценишь его достижения, восхищаешься его умом и трудоспособностью, но, несмотря на ваши теплые отношения, что-то стояло между вами. Настораживало тебя. Видимо, ты боялся, что участие в делах фирмы вытеснит из твоей жизни семью.

— И я превращусь в подобие отца, — догадался он. — Когда моему ребенку потребуется внимание и поддержка, я буду работать, работать и еще раз работать.

— Да. — Она сделала движение навстречу ему, чтобы утешить, но вовремя спохватилась, не зная, как он воспримет ее жест доброй воли. — Я тебя ни в чем не виню.

Невероятно, но это была правда. Не отрывая глаз от пола, Алли вздохнула еще раз. Они восстановили цепочку событий, и постепенно она очистилась от горечи и обиды на него. Винить во всем человека, который ничего не помнит, нечестно.

Занятия любовью примирили их.

Освобождение от неприязни к мужу сделало ее свободной, словно она долго носила тесные туфли, а теперь наконец скинула их и погрузила босые ноги в теплый песок.

— Почему ты согласилась помочь мне? — В его зеленых глазах бушевало смятение. — После того, что я сделал, как ты могла...

— Мы были... мы есть муж и жена. Мы многое пережили вместе. Есть минуты, которые нас роднят, а обиды забываются.

С его губ сорвался вздох облегчения.

— Что произошло после того, как ты потеряла ребенка?

— Мы ссорились, но всегда мирились в постели. Последний раз, когда я сказала, что ухожу, ты предложил мне деньги, но я не взяла их.

Финн молча ждал продолжения.

— Твой отец пытался отговорить меня, а когда осознал, что мои намерения уехать серьезны, сам отвез меня в аэропорт. Лишь в Сиднее я обнаружила, что снова беременна.

Алли закрыла глаза. Она считала, что никогда не сможет пройти через это снова, рассказать то, что старательно пыталась забыть. Теперь все кончено. Она справилась.

Когда она открыла глаза, Финн пристально вглядывался в нее, дрожа от отвращения к самому себе.

— Не надо, Финн, не отчаивайся. Ты не можешь изменить того, что произошло между нами.

— Ты планировала посвятить меня в это?

— Нет.

Черты его лица словно заледенели, двигались только губы.

— Ты не думаешь, что я заслужил знать правду?

— И, узнав, ты чувствуешь себя лучше? — спокойно спросила она.

— Ради бога, Алли! — От волнения он заговорил на родном языке. — Ты так долго держала это в себе!

— У меня больше нет тайн. — Не в силах наблюдать за его мучениями, она подошла ближе. Он схватил ее за руки и оттолкнул от себя. Она снова подошла.

— Алли. Я тебя предупреждаю, — зарычал он, хватая ее за запястья.

Она бросилась к нему на шею.

— Как ты не понимаешь, сожаления ничего не изменят.

Финн боролся, но она крепко держала его.

И тут же жар пошел от нее к нему, напоминая о том счастье и удовольствии, которое они разделили. Его теплое дыхание касалось ее щеки.

Они долго стояли так — Алли с руками вокруг его шеи и Финн вполоборота, пытаясь вырваться из ее объятий.

Наконец с глубоким стоном, словно признавая ее правоту, он крепко обнял жену.

Алли прижалась щекой к его груди, слушая глухое биение сердца.

— Каким я был глупцом, — пробормотал он, поглаживая шелковистые пряди ее каштановых волос. — Дураком. Как ты, ради всего святого, мирилась с моим чудачеством? А теперь со мной еще сложнее, ведь моя память — в ларце за десятью печатями, и не факт, что я когда-нибудь стану прежним.

Финн так отчаянно стремился вспомнить хоть что-то, что станет аргументом в его пользу, но не мог. Он даже не мог обвинить Алли в том, что она ушла от него, что хранила в тайне свою беременность. Он вел себя как последний мерзавец и заслуживал презрения.

Финн с любовью посмотрел на свою жену.

— Мне жаль, — прошептала она, — но лучше бы ты ничего не вспоминал. Нынешний Финн мне нравится куда больше.

 

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

— Это рискованно, — пробормотал Финн у самых ее губ. — Я не... нам не следует...

— Знаю, но ничего не могу с собой поделать.

Отчаянное желание развеять тени над прошлым в результате вылилось в ненависть к самому себе. Неудивительно, что Алли считала его чудовищем. Сначала он обидел ее, затем шантажом принудил помогать себе.

Но все закончилось примирением. Алли снова с ним, в его объятиях, он может наслаждаться звуком ее голоса, зарыться лицом в гриву кудрявых волос.

Он жаждал получить искупление, индульгенцию с ее губ.

В паху родилось и разлилось по всему телу тепло. В сердце вновь появилась надежда. Это было сродни их первому поцелую.

— Ты хочешь, чтобы я продолжал целовать тебя, милая? — вполголоса спросил он.

— Да.

Он осыпал поцелуями ее шею, и она содрогнулась от удовольствия.

Финн играл прядями ее волос и впервые после аварии ощущал себя по-настоящему счастливым. Ее серые глаза, казалось, смотрели прямо ему в душу. Наконец-то он почувствовал себя живым.

Осколки памяти танцевали в сознании. Ему почти удавалось ухватиться за них, но каждый раз они неумолимо ускользали от него. Однако, несмотря на затуманенные образы, эта женщина была ему родной. Инстинктивно он знал, как нужно действовать, чтобы доставить ей наслаждение.

Он сорвал с нее рубашку, провел языком по кремовой коже, вдыхая восхитительный пьянящий женский аромат.

— Ты такая красивая, — бормотал он, припадая губами к ее соску и осторожно втягивая в себя розовую плоть.

Финн поднял жену на руки и сделал несколько шагов назад. Наткнувшись на кушетку, он сел и устроил Алли у себя на коленях. Через мгновение одежда полетела на пол.

— Алли...

Ей казалось, что она взорвется от удовольствия. Он гладил ее, возбуждал и целовал, и словно никогда не существовало меж ними ссор и разногласий.

— Финн... — умоляла она. — Я хочу тебя.

Он замер, затем она услышала звук разъезжающейся на джинсах молнии, и через мгновение они уже стали единым целым.

— Тебе не больно?

Она отрицательно покачала головой и крепко прижалась к его груди. Ее шелковистые кудри покрыли его плечи.

Разрозненные картинки из прошлого вновь всплыли в памяти. Алли, стонущая и влажная от страсти, лежит на огромной незнакомой кровати. Ее кудрявые волосы рассыпались по подушке, нижняя губа закушена. Видение было таким ярким, что Финн невольно вскрикнул.

Алли нежно дотронулась до его щеки.

Возможно ли испытать большее удовольствие, думала она, тая от нежного прикосновения его рук. Сладостная дрожь время от времени пробегала по ее телу.

Только не обманывай себя, помни, сказка рано или поздно закончится, нашептывал неумолимый голос разума.

 

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Солнце медленно садилось. Лучи едва пробивались сквозь толстые портьеры.

Алли спала, ее темные локоны разметались по подушке, одна нога лежала поверх его бедра. Финн внимательно рассматривал ее лицо: веснушки, которые он любил целовать, длинные, пушистые ресницы, то трепещущие на щеках, то взлетающие к бровям, красиво очерченные губы, которые дарили ему столько наслаждения.

Осторожно, чтобы не разбудить ее, Финн прижал ладонь к слегка округлившемуся животу жены.

Его ребенок.

Эмоции захлестнули Финна, глаза увлажнились.

Он причинил Алли много горя, вел себя как последний эгоист. Чудо, что ему дали шанс все исправить. Он здесь, и Алли в его постели, они все еще женаты. Ребенок родится в законном браке.

— Ты чувствуешь? Ребенок толкается, — промурлыкала она.

Алли накрыла рукой его ладонь у себя на животе.

— Я впервые чувствую его движение, — прошептала она. На ее лице появился благоговейный страх.

Он устремился к ее губам, желая запечатлеть этот момент в памяти на всю жизнь. Волнения и беды остались позади. Впереди их ждут только радостные мгновения.

Все происходит словно в первый раз, мечтательно думала Алли, нежась от его поцелуев. Его рот, обычно требовательный и упрямо сжатый, превратился в источник неземного удовольствия. Финн гладил ее волосы, переброшенные через плечо на грудь, сквозь локоны виднелись розовые соски. Он дразнил их, играл ими. Мгновение спустя Финн и Алли слились в одно целое.

— Посмотри на нас.

В огромном зеркале, стоящем рядом с кроватью, она увидела их отражение — ее ноги замком сомкнулись на его талии, смуглые руки Финна укачивают ее тело.

Их взгляды скрестились, и он наклонил голову к ее груди.

Она застонала.

— Наблюдай за нами, Алли, — потребовал он, когда она начала закрывать глаза.

Он поглаживал внутреннюю сторону ее бедра, горячее дыхание обжигало ей кожу, она чувствовала, как дрожат его руки.

Я люблю тебя.

Язык не поворачивался сказать эти слова вслух, но его ласки и поцелуи, то, как нежно он занимался с ней любовью, не должны были оставить в ее сердце никаких сомнений.

И если он не может изменить прошлое, то будущее точно будет таким, как они захотят.

— Мне нужно кое-что сказать тебе, — начал Финн полчаса спустя.

— Да?

Она лежала в его объятиях и блаженно потягивалась.

— Есть кое-что... — Он не успел закончить фразу, как трель мобильного телефона разнеслась по квартире.

Финн не пошевелился.

— Ответь. — Она откинула простыню в сторону и набросила на плечи халат.

Финн смотрел на нее и вспоминал, какая гладкая на ощупь ее атласная кожа.

— Вдруг важный звонок? — не глядя на него, сказала Алли, поднялась и выскользнула за дверь.

Финн взял трубку.

— Что?

— Финн?

Он потер висок. Знакомый голос. Луиза.

— Да.

— Проверь почту. Мы нашли нечто, что тебе захочется увидеть.

Он вышел из спальни в полном молчании.

— Алли?

Его сердце выстукивало дробь отчаяния. На кухонном столе лежала записка: «Ушла за завтраком. Скоро буду. А.».

Со вздохом Финн вернулся в гостиную к своему компьютеру и открыл почту.

Он перечитал письмо раз, два, три. Непостижимо.

Дорогой Финн.

Это письмо и дополнительное распоряжение к завещанию попадет к тебе только в случае, если произошло непоправимое. Если ты его читаешь, значит, так оно и есть и у меня не было возможности поговорить с тобой и оформить бумаги официально.

Как ты знаешь, я человек действий, а не слов. Я мало времени проводил с тобою. И страшно об этом сожалею. Пожалуйста, прими мои искренние извинения.

Я жил, как умел, и делал то, что умел лучше всего, — зарабатывал деньги. Я обеспечил тебе нормальную жизнь, дал хорошее образование. Я даже думал, что, женившись на Марлен, смогу дать тебе другую маму. Хотя в семь ты уже был взрослым мужчиной.

Мы оба знаем, что вышло из моего повторного брака, и я прошу простить меня.

Доктора говорят, что я поправлюсь, но ты же знаешь, я всегда планировал даже непланируемое. Это дополнение к завещанию содержит мою последнюю волю.

Финн на мгновение закрыл глаза, а затем продолжил читать.

Сорок пять процентов компании переходят к тебе, остальные сорок пять остаются в руках совета директоров, включая Луизу. Для тебя не секрет, что она мозг нашего дизайнерского отдела. Алли получит десять процентов. Спросишь, почему?

Она понравилась мне с первой нашей встречи. Я полюбил ее. Благодаря ей я начал ценить жизнь. Семья важнее пятнадцатичасового рабочего дня. Нужно наслаждаться каждым отпущенным моментом. Она стала моей дочерью, если хочешь. Она очень тебе подходит, а ты... просто пока этого не видишь. Слишком упрям и сконцентрирован на работе. Копия меня.

Я мог бы не писать этого завещания, но тогда судебная тяжба растянулась бы на долгие годы, а это плохо отразится на репутации компании.

Настоятельно советую тебе вступить с Алли в переговоры. В конце концов, я знаю, ты все еще любишь ее, и это самое главное.

Твой отец Николай Соренсен.

Финн тяжело вздохнул.

Он думал, что хорошо знал и понимал отца. Тот был человеком слова, неутомимым генератором идей. В раннем возрасте Финн осознал величие отца, восхищался его умением управлять такой мощной корпорацией, стремился во всем подражать ему, а теперь...

Земля уходила из-под его ног.

Финн рассмеялся. Вряд ли Николай предвидел столь плачевный финал, но благодаря отцу он, Финн, все еще может исправить свои ошибки.

В замке звякнул ключ, на пороге появилась Алли. Волосы собраны в пушистый хвост, кожа свежа, взгляд ясен. На мгновение Финн залюбовался ею.

Мать его ребенка, человек, перевернувший его представления о жизни.

Сердце забилось быстрее.

— Горячие пончики заказывали? — Она задержала взгляд на его лице, медленно прикрыла дверь за собой. — В чем дело? — Глаза подернулись дымкой подозрения. — Твоя память вернулась? — Она положила ключи на столик в прихожей.

— Нет, Луиза звонила. Они нашли дополнение к завещанию.

Вот и конец сказки.

— Отлично. — Она скрестила руки на груди. — И где оно?

Финн потер щетинистую щеку.

— Николай написал его в больнице и отдал медсестре. Пока он находился в операционной, та обратилась к Марлен, очевидно решив с помощью шантажа разбогатеть.

— Откуда вы узнали?

Он покачал головой.

— Муж женщины нашел документы и связался с компанией. — Он замолчал. Прошла секунда, две.

— Значит, — Алли кашлянула. Не смей плакать. — Ты возвращаешься домой. Мне нужно подписать бумаги на развод...

Если бы она ударила его по лицу, он удивился бы меньше.

— Алли...

— Не стоит все усложнять, Финн, — твердо отчеканила она. — Тебе необходимо уехать. — А что нужно мне? — Ты теперь владелец «Соренсен Силвер».

— Так же как и ты.

— Нет.

— Мой отец оставил тебе десять процентов акций.

Алли сделала шаг назад и плюхнулась на стул.

— Что?

— У меня сорок пять процентов, у совета директоров столько же. Десять принадлежат тебе.

— Почему он сделал это? — Паника охватила ее.

— Потому что он любил тебя, как родную дочь.

Она боролась с внезапно подступившими слезами.

— Я не хочу.

— Но они у тебя есть.

— А мне безразлично... — Она провела рукой по волосам и замерла от внезапной догадки. — Как давно ты знаешь об этом?

В комнате повисла тишина.

— Ты знал. Знал с самого начала!

— Да.

Боль сковала ей грудь, стало трудно дышать.

— Ты же обещал — никакой лжи. — Казалось, в комнате стало нечем дышать. — Это было частью твоего плана, держать меня в неведении? Ты знал, что из-за перспективы остаться без крыши над головой у меня не будет иного выбора, как помогать тебе.

— Нет! — Испугавшись его крика, Алли вздрогнула. — Я не хочу больше секретов между нами, — продолжил он, успокоившись. — И даже если бы мы не нашли завещание, я бы все равно заботился о тебе и ребенке.

— Обо мне не нужно заботиться. — Алли боролась с подступившими к горлу рыданиями. — Макс предложил мне вернуться на старую работу. Я не хочу быть частью того, что стало причиной нашего разрыва. Мне никогда не была нужна ваша фирма.

Он с подозрением посмотрел на нее.

— Неужели ты думаешь, я могу уйти, бросив свою жену и ребенка?

Ну да, он, как честный человек, остался бы, прожил с ней год, другой, но потом все равно начал бы тосковать по дому, по работе. И однажды проклял бы все. Снова. Они опять начали бы ссориться, спорить на те же самые темы. Она бы вновь почувствовала себя ненужной и несчастной. А Финн умчался бы в свою Данию.

Так лучше любить его на расстоянии, чем каждый день ждать неминуемого конца.

— Ради нашего ребенка прими мое предложение, Алли, — мягко попросил он.

Она сглотнула слезы. Предложение. Не заверения в любви, не обязательства, а деловое предложение.

Алли покачала головой и отвернулась к окну.

— Нет.

— Алли.

— Пожалуйста, Финн, уходи. Ты нашел дополнение к завещанию, твоя миссия выполнена.

Алли кинулась в спальню, заперла за собой дверь, упала на кровать и закрыла руками уши.

Несколько минут спустя громко хлопнула входная дверь, возвестив об его уходе. Девушка зарыдала.

Алли с тоской смотрела вслед улетающему самолету из окна спальни. Она не плакала — просто не было сил. На журнальном столике до сих пор лежали фотографии и письма — единственное напоминание о былом счастье.

Вероятно, я сошла с ума.

Иначе почему она позволяет воспоминаниям управлять своей нынешней жизнью?

Финн предлагал обеспечить ребенка, многие мужчины и на это не способны, а она, идиотка, упустила такой шанс.

Однако Финн ее не любит. Не стоит удивляться его предложению — долг и честь у него в крови. Только одного чувства долга недостаточно. Ей нужно больше. А он никогда не откажется от своей жизни в Дании, чтобы быть с ней.

Теперь, когда в ее распоряжении десять процентов акций «Соренсен Силвер», Финну не нужно заботиться о финансовом благополучии жены и ребенка. Она спокойно может жить на проценты или продать акции ему. Он мог закрыть за собой дверь, не оборачиваясь.

Что он и сделал.

Она получила желаемое, тогда почему она так несчастна?

Алли потянулась за документами, лежащими на столике. Вместо бумаг на развод и дарственной на квартиру там оказались распечатки электронной почты.

Что за шутки?

Она вскочила с кушетки. Финн нарушил обещание. У нее нет дома, и они все еще женаты.

Лязг ключей в замке заставил ее взглянуть на дверь.

— Проклятье, Финн, что за шутки? Где бумаги на развод и документы на квартиру?

Он бросил на стол пакет со свежей выпечкой. Приятный ванильный аромат ударил ей в ноздри.

— Я думала, ты уехал навсегда!

— Я уехал, но вернулся.

— Ты нашел распоряжение...

Он глубоко вздохнул.

— Забудь о глупом распоряжении хоть на минуту! Я люблю тебя! Почему я должен уехать?

Алли зажмурилась.

— Ты что?

Его лицо озарила улыбка.

Они оба замолчали, Финн быстро приблизился к ней и прижал палец к ее губам.

— Дай мне сказать.

Он потер подбородок ладонью, собираясь с мыслями.

— Я не хочу отпускать тебя, — наконец произнес он. — И не отпущу. — Он серьезно посмотрел ей в глаза. Ее губы дрожали. — Однажды ты была моей, но я тебя потерял. И мысль об этом буквально убивает меня. Ты знаешь меня, как никто другой. Ты меня понимаешь. Потому что... — Он запнулся, стараясь справиться с волнением. — Вот смотрю на тебя и понимаю, что не могу жить без тебя. Я люблю тебя, моя дорогая жена.

От неожиданности она села прямо на журнальный столик.

— Поверь мне.

Алли нервно рассмеялась. Он осторожно вытащил сверток бумаг из заднего кармана брюк.

— Я задержался, потому что мне нужно было подписать документы.

— На квартиру? — Она взяла бумаги и развернула их. Оттуда выпали два блестящих ключика.

— Нет. На дом. Около пляжа. Шесть спален, балкон, огромный двор и вид на океан.

— Ты не можешь...

— Могу. Я заплатил наличными. Он наш.

— А что мы станем делать с шестью спальнями? — спросила она первое, что пришло ей на ум.

— Ну... Придется родить много детей, — усмехнулся он.

Алли прижала дрожащие пальцы к губам.

— Но что, если память вернется и ты передумаешь? Все, что произошло с нами за последние недели, слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Она взяла его лицо в ладони, с мольбой глядя в глаза.

Финн всматривался в лицо любимой женщины. Он принес ей слишком много страданий, он заставил ее сомневаться в себе, в искренности своих поступков. Пришло время доказать ей свою любовь.

— Алли, мне бы очень хотелось найти оправдание своему недостойному поведению, но вряд ли это возможно. — Он осторожно положил руки ей на плечи. — Мне очень жаль. Я не говорил о твоей доле в компании, потому что не был уверен, что мы найдем дополнение к завещанию. Я не мог сначала обнадежить тебя, а потом разочаровать. — Он удивился, почувствовав, что его руки дрожат.

Она ничего не сказала, только опустила голову. Волосы упали ей на лицо. Финн приблизил губы к ее уху.

— Мужчины, которого ты когда-то знала, больше нет. Алли, посмотри на меня. — (Она робко подняла затуманившийся взгляд.) — Возможно, память ко мне так и не вернется, но мне достаточно того, что я знаю. Я люблю в тебе все — твое лицо, улыбку, запах. Мне дали второй шанс, понимаешь? — Он положил руку на ее живот, в душе благодаря Бога за столь щедрый дар. — Я хочу этого ребенка и тебя, свою жену. — Жену, которую он едва не потерял. Лишь трагедия помогла ему осознать важность семьи. — Я помню... шел дождь, когда мы встретились, твоя рубашка намокла, и сквозь нее просвечивал красный бюстгальтер, а в день свадьбы ты хихикала над священником. Я помню чувство опустошения, охватившее меня, когда ты ушла. — Он с жадностью ощупывал глазами ее лицо. — Я любил тебя тогда. И сейчас люблю и хочу быть с тобой.

Алли недоверчиво покачала головой.

— А как же твоя компания? Твоя семья? Друзья?

— Жизнь, которую я вел, уничтожила меня как личность, превратила в робота. Понадобился несчастный случай, чтобы я понял, что именно мне нужно. Это — ты. Я не хочу возвращаться в Копенгаген, если это значит потерять тебя. Юристы разберут текст завещания и... — Он выдохнул. — Николай намеревался расширять рынок сбыта. Сидней стоял в его планах на первом месте. — Алли сделала протестующий жест, но Финн погладил ее по плечам. — Я знаю, о чем ты думаешь. В этот раз все будет иначе. Работа не встанет между нами. Я найму людей, введу дополнительные должности. Не волнуйся, я буду полноценным родителем нашему ребенку. — Он неуверенно улыбнулся.

— Ты откажешься от работы? Я, должно быть, вижу сон. Ты не можешь оставить все ради меня...

— Ты, ребенок, наше будущее — вот смысл моей жизни отныне. До встречи с тобой я был эгоистом.

— Нет, ты был нацеленным на успех деловым человеком. В душе я восхищалась твоей целеустремленностью.

— Я был дураком, что упустил тебя.

Он притянул Алли к себе и прижался лбом к ее лбу.

В ее сердце поселилась надежда.

— Я никогда не переставала любить тебя, Финн. Ты изменился. Я каждый день получаю доказательства этого. Я просто боялась поверить.

Он осторожно стер следы слез с ее щек.

— Казалось, я всегда буду плакать по тебе. — Она засмеялась сквозь всхлипывания.

— Ты чем-то расстроена?

— Нет, это гормоны. — Она поцеловала его отчаянно, страстно. Но потом отстранилась. — У меня есть несколько условий.

— Да?

— Мы больше не станем ссориться.

— Уговор.

— И работать будешь максимум до шести. Выходные и вечера принадлежат нам.

— Конечно. Все?

Она кивнула, и он крепче сжал ее в объятиях.

— А теперь я жду от тебя заверения в любви, — мечтательно произнес он.

— Я люблю тебя, — тщательно выговаривая слова, сказала Алли по-датски.

Он с нежностью расцеловал ее в щеки и погладил округлый живот.

— И я люблю тебя, Александра Макнайт, — улыбнулся Финн. — Приготовься слушать признания в любви утром и вечером всю оставшуюся жизнь.

 

ЭПИЛОГ

Николай Джейкоб Соренсен криком возвестил мир о своем появлении.

Алли перевела взгляд со своего крошечного сына на мужа. Его лицо светилось от гордости и нежности, он осторожно гладил малюсенькие пальчики и недоуменно сравнивал свою огромную руку с ручонкой сына.

— Твои мама и бабушка ждут снаружи, — он перевел взгляд на жену. — Впустить их?

— Пока нет, — ответила Алли, ее влажные глаза не могли оторваться от лица мужа. — Я хочу насладиться этим моментом подольше.

— Счастлива? — Финн заправил влажный завиток волос ей за ухо.

— Абсолютно. У меня есть ребенок, красивый дом, контракт на две книги и успешный муж. Чего еще желать?

— Я уступаю по важности контракту? — поддразнил ее Финн.

В ответ она только рассмеялась, подставив губы для поцелуя.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.