Глава I-ая

«М-МЕ ШАБЕЛЬСКАЯ»

Какие только болячки и язвы не гноятся в этих каменных коробках без воздуха и света, называемых неисправимыми оптимистами — домами.

В одной из таких каменных коробок проживает самая гнойная, самая отвратительная болячка «m-me Шабельская». Я знаю, читатель, в вашем представлении уже рисуется согбенная, отвратительная старуха, едва ли и не с клюкою, но вы ошибаетесь — m-me Шабельская, это 30-летний, высокий блондин в пенсне, изысканно одетый и с претензиями на хорошие манеры; по паспорту «m-me Шабельская» колпинский мещанин и настоящая его фамилия Л-тендорф.

Чем же занимается «m-me Шабельская», что вы прямо исходите гражданским негодованием? Зададите вы мне весьма основательный вопрос, и что это за странное прозвище.

«М-me Шабельская» комиссионер по части гомосексуального разврата, содержатель притона и присяжный развратитель подростков, m-me Шабельская альфонс, живущий на содержании у профессора, т. е. у такого же, как он, мущины.

Почему он «m-me Шабельская», сказать в точности невозможно, одно правдоподобное объяснение, это то, что лет восемь тому назад он служил на амплуа выходного актерика в театре Е. А. Шабельской.

В кружке гомосексуалистов принято давать друг другу прозвища, a «m-me Шабельская» один из его столпов.

Вы можете встретить «m-me Шабельскую» с часов 5-ти до закрытия в «Пассаже»; это его «главная квартира», где он делает ежедневный смотр навербованных им «новобранцев» из кадра российской молодежи.

Тут же на смотру в качестве заинтересованных лиц бывают и представители гомосексуального «света», перед которыми новобранцы делают «курц-галоп».

Тут же и биржа, где котируются «Женьки» и «Катьки» мужеского пола.

После ежедневного парада «чай» в «кафе де Пари» и затем уже по усмотрению — в притон ли «Шабельской», «Эйхенфельда», «Курочкина» или в излюбленные «Знаменские бани».

Но всего великолепнее «Шабельская» на «стойке» около учебных заведений, мастерских, лавочек, где много подростков. Смотря, с какой неподражаемой грацией и умением заводит он «интересные знакомства» с мальчишками, невольно приходишь к заключению: вот Человек, нашедший свое истинное призвание!

Недаром, когда артисту Д-ову понадобился «мальчик», то он обратился к «Шабельской» и тот «похитил» ему из учебного заведения некоего Рогалева.

Г. Рогалев, где вы сейчас, откликнитесь, чтобы всенародно подтвердить «гений» m-me «Шабельской».

Или кто например откопал единственную в своем роде демимонденку «Женю» Огаркова? Спросите любого из гомосексуалистов и он, не задумываясь, ответит вам: ну, конечно, «Шабельская».

Фотографическая карточка Л-тендорфа хранится в сыскном отделении, но вероятно, как реликвия, потому что до сих пор ничем не проявилось участие сыскной полиции в судьбе «Шабельской».

А это, как-никак, поразительно!

 

Глава II-ая

ПРИТОН ЭЙХЕНФЕЛЬДА («ДУРИЩА-НЕМКА»)

На Малой Конюшенной в надворном флигеле в маленькой, но уютно обставленной квартирке, года три тому назад, поселилась скромная семья Эйхенфельдов.

Кроме старшего брата Макса, в этой квартире жила сестра его Алиса и младший брат Альфред.

Жильцы дома не могли заметить ничего подозрительного в квартире новоприбывших.

Правда, почти с первого же дня, Макса стали посещать молодые люди самых разнообразных внешностей.

«Это пациенты брата», успокаивала домовую администрацию Алиса, и все шло прекрасно.

Время от времени квартирка освещалась «à giorno». Макс давал «вечер».

Для человека наблюдательного могло бы показаться несколько подозрительным, что на этих вечерах преобладает исключительно мужской элемент, но кому было нужно наблюдать за жизнью скромной лифляндской семьи.

Чем дольше жил в Петербурге Макс Эйхенфельд, тем все лучше и лучше становились его дела и в один прекрасный день жильцы дома могли видеть младшего брата Альфреда, берущего на дворе уроки велосипедной езды на собственной новенькой блестящей «машине».

«У массажиста-то дела идут хорошо», говорили друг другу соседи, «вот и велосипед братишке купил».

Итак с внешней стороны семья Эйхенфельдов была неуязвима.

Особенный вес в глазах жильцов Макс приобрел знакомством с молодыми людьми в «треуголках». «Это все настоящие господа», рассуждал дворник, «ничего, что мещанин г. Эйхенфельд, а знакомство-то у него самое, что ни на есть, важное».

Но в то время, как квартиранты и дворник были самого «розового» мнения о новоприбывшей семье, Макс Эйхенфельд на самом деле занимался тем же самым, чем и «Шабельская», только деятельность его была ограничена «притонодержательством», а в область «комиссионерства» он заглядывал случайно и то, если получал на это особый «заказ».

В лице Эйхенфельда мы имеем дело с популярным в кружке гомосексуалистов притонодержателем.

Почему звали его «Дурищей-Немкой», имеет свое логическое объяснение.

Есть люди, которые под личиною напускной «дурости» скрывают самые темные, требующие большой изворотливости, делишки и «дурость» служит им, как бы, защитительным панцирем, делая их неуязвимыми для любопытного глаза; и господа гомосексуалисты оказались плохими психологами, окрестив его этим прозвищем, так мало, в сущности говоря, вяжущимся с его образом действий.

Макс Эйхенфельд имеет в гомосексуальном «свете» сильного и богатого покровителя, некоего господина Ч., брата сановника; служа сам ему для «приятных развлечений», он не гнушался доставлять «новеньких», так называют в кружке «жертв» и вообще прозелитов «секты».

В его квартире происходили «свидания» представителей света с «демимондом» и просто «случайными» знакомыми, подцепленными где-нибудь, в Народном доме или в Пассаже.

Тут же можно было достать и пиво и другие «укрепляющие» напитки по невозможно дорогим ценам, словом это был «приют гомосексуальной любви» au naturel.

Если прибавить к этому платные маскарады, устраиваемые периодически Максом, где с каждой персоны взимались по 2 рубля, то круг его деятельности можно считать законченным.

Но Макс Эйхенфельд был известен кружку еще и с другой стороны, а именно, как великолепная «портниха», обладающая «бездной вкуса», и все гомосексуальные «Фрины» заказывали туалеты у этого предприимчивого господина, мастера на все руки.

В начале я говорил о велосипеде, так умилявшем соседей Эйхенфельдов, могу сказать, что не дешево достался он молодому Альфреду и что Макс сыграл в этом деле самую гнусную роль.

К его маскарадам еще придется вернуться впоследствии! А пока довольно об этом редкостном экземпляре из живописных окрестностей «культурной» Риги.

 

Глава III-я

ПРИТОН КУРОЧКИНА («ВАСИЛИСА ПЕТРОВНА»)

Многие из петербуржцев вероятно помят ресторан «Тулон», что бойко торговал в старом Пассаже!

Быть может, найдутся и такие, которые не забыли и лакея Василия Курочкина, прослужившего в нем немало лет.

«Великолепный этот человек был Курочкин», скажут они, «в трудные минуты всегда выручал».

И это будет «истинная правда». Василий занимался «этими делами» и занимался, как надо полагать, успешно, потому что едва ушел из Тулона, как открыл квартиру на Фурштатской с «девицами» и… «кавалерами».

Я вижу, вы смущаетесь, читатель, не хорошо уразумев, в чем дело, бросьте… в наш век!

Ну что особенного в том, что Василий Курочкин открыл гомосексуальный притон, как «Шабельская» и «Эйхенфельд». Этот Российский гражданин даже во многом превзошел их, соединив две отрасли «торговли» в одном учреждении…

Он сам характеризовал свою «квартиру» так: «у меня насчет „малины“ на всякий вкус найдется»!

Василий Курочкин не зря начал это «дело», казалось бы столь чуждое русскому крестьянину, — он был и сам из «таких».

Еще, когда он служил лакеем, многих удивляло обилие подозрительных молодых людей за столиками «Василия».

Но это было в доброе старое время, когда «секта» еще только с надеждой приподнимала «голову», пугливо озираясь на «власть», и никто конечно, не мог и заподозрить «услужливого» официанта в «гомосексуализме». Из этих-то самых посетителей и «сформировал» Курочкин кадр своих «кавалеров».

Содержатель третьего гомосексуального притона в Петербурге любил наряжаться в женское платье и в таком виде разгуливать по улицам.

На своих маскарадах он также отличался экстравагантными туалетами.

Представьте себе немолодого, обрюзгшего, усатого крестьянина в костюме «Периколлы» с гирляндой живых цветов через плечо, и вы поймете, как был хорош Василий Курочкин в этом наряде, но вы поймете не только это, вы поймете и то, что гомосексуалисты — люди почти ненормальные.

Но к этому вообще мне придется вернуться впоследствии и остановиться подольше, а пока я скажу лишь, что столица потеряла эту дивную «Периколлу», и она и ее притон процветают теперь в «первопрестольной».

 

ЗНАМЕНСКИЕ БАНИ

В трехэтажном невзрачном здании на Знаменской ул., против Манежного переулка приютились известные «Знаменские бани».

Если вы человек любопытный, то загляните туда, там вы найдете много интересного такого, что заставит покраснеть и не стыдливого человека.

Едва вы проникнете в эту «обитель», как навстречу к вам утиной походкой движется массивная фигура знаменитого в гомосексуальной секте банщика Гаврила.

Гаврила, тучный мущина, лет 40–45, с отталкивающим, неприятным лицом, и угодливым, заглядывающм вам в душу взглядом.

Этот «господин» с места не постесняется предложить вам свои «услуги» или кого-нибудь другого.

Другие здешние сильфиды и феи в образе разбитных хулиганов восседают в пустом, никогда не занятом номере, в ожидании гостей, за трынкой или орлянкой, и чают движения воды…

Каких только типов преступного Петербурга не встретите вы в этом милом обществе, кажется, что вертепы и подполья порочной столицы выкинули сюда всю свою гниль, что все отбросы нашли себе здесь надежное убежище в тихой «обители» «дяди Гаврило».

Но вы человек стыдливый и не решаетесь потревожить «почтенную» компанию, но это ровно ничего не значит. Таврило принесет вам альбом с фотографическими карточками, где все эти гомосексуальные «Фрины» и «Аспазии» изображены прифранченные и накрашенные, некоторые даже в женских нарядах.

Все это, конечно, вы встретите в отделении номеров, где и кипит только эта подпольная деятельность, которой так прославились Знаменские бани в «кружке», в остальных же отделениях, они ничем не отличаются от прочих бань.

Вот вы показываете на одного из «малых сих», изображенных в альбоме, и через каких-нибудь минут 5 «оригинал» в вашем распоряжении.

Тут же попутно сообщается цена.

Все это проделывается удивительно нагло в сознании полной безответственности.

«Альбомчик» показывается исключительно гостям из важных и старых клиентов банщика Гаврило.

Так процветают Знаменские бани на глазах полицейской власти. Совсем, как на востоке! Где таких бань тысячи с точно такими же «удобствами»!

Вот главные тайные притоны, где собирается кружок гомосексуалистов для удовлетворения своих противоестественных склонностей.

Итак, кто же является насадителями и комиссионерами разврата? Неудачный актер, на выходные роли, псевдо-массажист, отставной официант и баньщик. Но сами по себе они лишь важны как орудие, центр лежит в лицах, принадлежащих к высшему обществу и богатой буржуазии, пользующихся услугами этой предприимчивой «компании», и потому я считаю необходимым более подробно остановиться на характеристике этих лиц, а потом уже перейти к вечерам и оргиям гомосексуалистов, к вербовке молодежи и наиболее известным «демимонденкам» гомосексуального мирка.

 

ИСКОПАЕМЫЕ («ТЕТКИ»)

Трудно установить точно, когда, собственно говоря, гомосексуальный порок народился в Петербурге.

Из наиболее старых представителей гомосексуализма в настоящее время пользуются известностью в кружке, как пионеры секты, г. Т-влинский, Грюнфельд, К-лов, К-кази, О-тников и некоторые другие. В кружке они более известны под странным прозвищем «теток».

Разгадку этого прозвища нужно искать в любви некоторых из них к рукоделью, которым занимаются они в Летнем и Таврическом садах, не забывая, впрочем, за пяльцами кидать довольно недвусмысленные взоры на проходящую молодежь. И то, и другое занятие, без сомнения, несколько странное для пожилых, солидных людей непрекрасной половины человеческого рода.

 

Г. ТРАВЛИНСКИЙ

«Диковинный остаток старины средь наших зданий род Ихтиозавра». Это шуточное стихотворение о «Вяземской Лавре» как нельзя лучше подходит к характеристике г. Травлинского.

Действительно необычайная фигура!

Представьте себе опустившегося старика в обтрепанном сюртуке, с костылем, в неизменном, зимою и летом, цилиндре, со всеми характерными признаками падения на не лишенном интеллигентности помятом лице, который, пришепетывая, смакуя каждое слово, растягивает: «какого хо-ро-шень-ко-го гимназиста я встретил!», причем из давно не чищенного рта брызжет возбужденная горячая слюна и всего вас обдает запах многолетнего винного перегара.

День и ночь такой субъект рыскает по Петербургу и засматривается на мальчуганов, ничего не подозревающих и потешающихся над этой жалкой и в то же время комичной фигурой.

Если бы знали все эти «Пети» и «Мити», что это один из знаменитейших «теток» гомосексуального мирка, истративший громадное состояние на удовлетворение своих склонностей, в которых главную роль играли такие же мальчики, как и они, — конечно, они ничего бы не поняли, но едва ли бы их родители продолжали смотреть так же благодушно на заигрывание комичного старика с их сыновьями, улавливая только комичную сторону.

А в сущности, какая трагедия скрывается за этой потрепанной фигурой; оценить и понять всю глубину падения этого человека, весь скрытый трагизм может только тот, кто знает его жизнь.

Да, г. Травлинский видал лучшие дни; был богат, считался уважаемым человеком, правда с маленькими странностями, но кто же обращает на них внимание? и вот неудачный роман и с кем бы вы думали? с переплетчиком, с одноглазым переплетчиком; грубое мошенничество со стороны последнего, угроза вечного шантажа, власть хулигана над именем, над телом и душою извращенного, слабого человека, падение crescendo, алкоголь и в результате — улица.

Старик Травлинский — это истинная жертва своей пагубной страсти, единственной, нераздельно захватившей его всего и поглотившей человека. — Был человек и его не стало. Этот отвратительный по внешнему виду гомосексуалист один из немногих в кружке, достойный сожаления, который не искал в гомосексуализме новых путей к наслаждению, а был гомосексуалистом всегда, в силу каких-то внешних, лежащих вне его воли, чисто психических причин.

 

ГУВЕРНЕР ГРЮНФЕЛЬД

Бывают на свете всякие педагоги: Дю-Лу, Бычковы, разносторонняя деятельность которых давно уже нашла себе оценку в сибирских дебрях, но все они меркнут перед добродушным, слегка комичным на вид стариком немцем Грюнфельдом. Выходец из Митавы, он перебрался к нам в Россию в 70-тых годах и с этого времени началась его «просветительная» деятельность гувернера в аристократических домах.

Представьте себе ребенка, отданного во власть развращенной гомосексуальной «тетки».

Представьте себе весь ужас положения, когда подобный господин знакомит ребенка со своими психопатическими взглядами на жизнь, на половые отношения.

Я сам слышал из уст его бывшего воспитанника, что Грюнфельд говорил ему: «Я влюблен в вашего отца, я чувствую себя несчастным».

На глазах же детей разыгрывались грязные сцены приставания к лакеям.

Когда взрослые замечали «странности» г. Грюнфельда, то было уже поздно, он уже успевал искалечить душу вверенного ему ребенка.

Этот гувернер обладал всеми типическими чертами, присущими гомосексуальным «теткам», он любил рукоделье и по целым часам просиживал за пяльцами, причем костюм его был более чем экстравагантным: желтенькая матросская курточка с голубеньким воротничком, в каком-нибудь розовом батистовом галстучке — и это-то в 60 лет! Обыкновенно кончалось, конечно, тем, что дом после какой-нибудь отвратительной истории «терял» г. Грюнфельда, но какая в этом польза?

Этот гувернер был воистину убийцей детских душ и в противоположность Травлинскому вызывал в каждом лишь чувство глубокого отвращения, несмотря на свой внешний лоск.

Достойный член достойного кружка!

Г. О-ников, К-лов, Ка-кази и др. за давностью лет забыты в «кружке» и лишь изредка нет-нет да и напомнят о себе, появившись на «Фонтанке».

Посмотреть, как они делают стойку в ожидании зверя, старые, поношенные, безобразные, с блестящими полунормальными взглядами, которые они бросают на проходят, их жертв «улицы», это все равно, что окунуться в грязную лужу, так сразу сделается противно… и тяжело на душе.

И это все старики, занимающие или занимавшие когда-то видное положение!

Я назвал их «ископаемыми», потому что теперь они уже сошли со сцены, но в былые времена многие из них принимали участие во всех безобразных оргиях гомосексуального «кружка» и пользовались в нем заслуженной известностью.