«ДУРА-НЕМКА»

Парикмахер Пихо известен всему гомосексуальному мирку, как убежденнейший сторонник секты.

Да и как ему, парикмахеру Пихо, и не быть ее сторонником, когда при помощи «порока» он сумел сколотить изрядную деньгу, открыть собственный магазин, словом создать ту обстановку довольства, о котором только и могла мечтать его парикмахерская душа.

Невзрачный, косноязычный, плешивый немец Пихо в качестве жилицы притона Эйхенфельда имел громадный успех у «любителей». Чем это объяснить? Умением ли Пихо «угождать» «гостю» или просто психопатством гомосексуалистов — сказать трудно. С раннего утра и до поздней ночи, когда Пихо не был занят в магазине, он рыскал по Петербургу в поисках «добычи». Особенно умилительно было наблюдать его, когда он, нарумянивши свою физиономию, заявлял знакомым: «еду в Буфф подхватить педераста». «А зачем вы так краситесь?», спрашивали его более любопытные. «Чтобы иждали „фидели“, что я „дефка“»!!

И вот такой-то субъект дружил с Из-вым и с другими представителями света. Впрочем, всегда оставаясь уличной гомосексуальной «дефкой».

Миленький экземпляр!

 

«ПЕВИЧКА»

Распевает женским голоском незатейливые песенки.

Всегда жизнерадостен, удачно имитирует матчиш настоящих «звезд».

«Улица» зовет его «певичкой».

Кто вы такой? — спросите вы долгоносого накрашенного уродца.

Он окинет вас несколько надменным взором и выпалит в упор: «сын фон Э-пара», и напрасно вы не поверите ему, он действительно побочный сын одного из видных придворных сановников и даже воспитывался в его доме, не как свой, — нет, а так, нечто вроде дитяти лакейской. Плоды воспитания не замедлили блестяще сказаться на «певичке».

— Ни рыба, ни мясо, — говорят про него товарищи.

Служит он в адресном столе за 25 руб. в месяц и, кажется, доволен своим существованием.

Что он сделался таким, он обязан финансисту фон Ц-лену, уже известному читателю, за коробку конфект он увел недоразвившегося мальчика из кафе к себе, чтобы развратить его и сделать «дивой» улицы.

Вот почему я с такою ненавистью и нападал на этих светских и буржуазных преступников, а об «этих» говорю без озлобления.

В сущности говоря, все они, за исключением разве Пихо да еще двух-трех действительных бандитов — жертвы и только жертвы.