ВЕЧЕР У ОГАРКОВА

Восьмой час вечера. «Дива» гомосексуального полусвета Женя Огарков, небрежно развалясь на диване, принимает поздравления только что прибывших друзей графа и своих «подруг».

Роскошная столовая превращена в зимний сад.

Граф не поскупился и еще утром прислал несколько корзин роз, левкой, камелий и орхидей.

Гости явились также с руками, полными цветов и конфект.

Над грудой подношений величественно возвышался венок из роз с красными широкими лентами: от барона Латендорфа Жене Огаркову.

В столовой собрались все старые знакомые.

Кроме графа, поднесшего «имяниннице» браслет с бирюзой и бриллиантами, г. Г-гель, А-мов, Б., из полусвета подруги: «Нина», «Голубая Шансонетка» и тут же, скромно прячась за цветы, уличная «Певичка».

Вот любезный хозяин приглашает жестом всех садиться за стол.

Усаживаются так, что у каждой из див полусвета по кавалеру с обеих сторон.

В центре Женя, тут же граф и Г-гель.

Разговор вертится на последних маскарадах, кто с кем живет, какие «новенькие» появились на небосклоне, словом все pro domo sua.

Но вот вино развязывает языки, взоры начинают загораться особенными плотоядными огоньками, теснее сближается компания и нескромные телодвижения заставляют краснеть не утративших стыдливость.

Вот уже г. Г-гель склонился к плечу Огаркова и старается прижать его к себе. Сильно пьяный граф все время мрачно поглядывал на соперника, вдруг он вскакивает, словно электрический ток пробегает по столовой: «подлец», затем граф уезжает, настроение нарушено.

Часа через два гости разъезжаются парочками по домам. Такие вечера устраивались у Огаркова сплошь и рядом, но каждый раз вечер не переходил в оргию, настолько-то эстетики еще хватало и у «Жени», чтобы не обращать свою квартиру в храм «однополой» любви для всех. Но не то совсем бывало в притоне Эйхенфельда, куда я приглашаю читателя последовать за мною.

 

МАСКАРАД У ЭЙХЕНФЕЛЬДА

Маскарад у Эйхенфельда.

Макс Эйхенфельд в ажитации…

Еще бы, бал-маскарад Grand-gala!

Весь гомосексуальный мирок соберется сегодня у него.

Есть отчего волноваться Максу!

«Альфред, покажись, как ты выглядишь, не забудь, что сегодня ты лакей, о „чаях“ я уже позабочусь сам».

Вскоре Макс появляется уже одетый к приему гостей в шансонетке с оголенными руками и шеей.

Окинув комнату для приема озабоченным взором полководца, накануне битвы, он как бы про себя говорит: «Только бы хватило места».

За несколько минут до начала съезда выползает из своей комнаты парикмахер Пихо, в костюме Ниобеи с небрежно перекинутой простыней через плечо.

Глядя на эту диковинную пару двух накрашенных гамэнов в странных маскарадных одеяниях, простодушный Альфред не в силах, чтобы не рассмеяться.

Но вот уже часы показывают девять и в передней слышится дребезжание звонка.

Один за другим входят в комнату званые и незваные гомосексуалисты.

Тут и Ч-лин — «друг хозяйки дома», и Ц., соблазнивший конфектами певичку, и «графиня внучка». Героиня Фонтанки, в костюме пьеретты с жемчужной ниткой на голове, с бриллиантовой подвеской, спускающейся на лоб, необычайно оживлена. Она перебегает от одного знакомого к другому и шепчет на ухо: «Эйхенфельдша сэкономила 20 арш. шелка, я только что „видела“ их в „ее спальне“. Какое нахальство!» Но ее никто не слушает. Ждут главную приманку «Женю голубую шансонетку», которая должна приехать на этот вечер со своим «бароном», о состоянии которого ходят в кружке гомосексуалистов целые легенды.

В ожидании «дивы» гости живописным кольцом окружают стол.

В центре этого странного круга сияет ослепительными бриллиантами г. К., бывший управляющий ювелирного магазина Фаберже.

Г. К. в костюме Сан-Жен буквально был засыпан бриллиантами и даже на туфлях красовались бриллиантовые пряжки.

Рядом с ним его подруга «Нина» в роскошном голубом дамском туалете.

Но вот звонок известил о прибытии новых, давно ожидаемых гостей — все с любопытством обернули головы.

В дверях показалась действительно необычайная пара. Высокая молодая дама в голубой шансонетке под руку с офицером времен Людовика.

Ангельски женоподобное бессмысленное лицо барона виновато сконфуженно улыбалось навстречу гостям. Женя с величественной грацией большой женщины поздоровалась с хозяином, и все двинулись к столу.

Рядом с «Женей» занял место все время находившийся в тени князь Ц-нов и начал осыпать новоприбывшую градом любезностей. Барон Ш-берг был предоставлен «Шабельской» и длинной батарее бутылок, из которых барон и начал черпать полными бокалами хорошее расположение духа.

Чем дальше тянулось время попойки, тем все прерывистее и громче становились голоса собеседников, тем все ближе они склонялись друг к другу, а Женя была буквально «стиснута» князем Из-ковым.

Тут же «Катя Золотые Спицы» шептала «Жене» всякие мерзости про стоящего рядом К-лева, г. К-лев уверял Голубую Шансонетку, что Катя — альфонс и негодяй.

Словом гости распахнулись вовсю.

Разговор принял самый циничный и специфический оттенок.

Вот парочки стали выходить из комнаты, кто направился в спальню хозяйки, кто в кухню, кто в коридор, а некоторые захватили чердак; по всей квартире разбрелись гомосексуалисты для удовлетворения своих желаний, сам Макс Эйхенфельд расположился со своим другом в столовой…

Вечер перешел в оргию…

А простодушный Альфред, забравшись в секретное место, считал барыши сегодняшнего вечера.

 

ФОНТАНКА. ТАВРИЧЕСКИЙ САД. НАРОДНЫЙ ДОМ

С раннего утра дивы гомосексуального мирка уже на работе. Уже с часов десяти они направляются веселою гурьбою в сад около цирка и обсуждают там планы текущего дня.

Зайдите в это время в так называемый «собачий сад» на Фонтанке и вы увидите целую банду подозрительных молодых людей.

Но вот наступает полдень, жадная хищная стая направляется на Невский.

Главная квартира переносится в Пассаж и в Кафэ де Пари.

Эта излюбленная улицей кофейная в подвале Пассажа есть действительная клоака, мрачная и отвратительная, где задумываются наглые экспроприации и мошенничества, которым так дивится терроризованный хулиганами Петербург.

Дневная биржа живого товара продолжается вплоть до закрытия Пассажа, а затем хулиганы снова отходят к Фонтанке.

С 8 ч. вечера и до 12 по Фонтанке от дворца графа Шереметева до «Собачьего сада» образуется род гуляний гомосексуальных «Фрин», причем самых неимущих и ободранных; более оперившиеся отправляются в Таврический сад.

Я конечно говорю о летнем распределении времени, так как зимою прогулки сильно затруднены холодами.

В эти часы на Фонтанке творятся вещи, превосходящие всякую фантазию, для глаз прохожих они почти не заметны, так как испуганные наплывом оборванцев пешеходы поскорей спешат миновать опасную встречу и буквально закрывают глаза и затыкают уши, чтобы ничего не видеть и не слышать. Около «общественного места» у цирка образуются целые вереницы любителей гомосексуальных ощущений в ожидании очереди; что происходит «там», походит ближе всего на предварительное ознакомление собак. Они знакомятся с интимными подробностями сложения, а уже затем сговариваются куда ехать и за сколько.

Вы думаете, читатель, что полиция не знает обо всем, о чем я говорю сейчас; да любой из городовых, стоящий на посту, подтвердит сказанное мною, ведь не особенно давно «Катя Золотые Спицы» был нещадно избит городовым за то, что раз двадцать направлялся в это злачное место и производил шум.

После 12-ти «незанятые» из Таврического сада направляются сюда же и на задних дворах прилегающих к этому району домов начинаются настоящие «собачьи свадьбы».

Так проводит время гомосексуальная «улица», развращенная и обученная всем тонкостям разврата аристократическими отпрысками, которые в этот час безмятежно почивают в постелях со своими мальчиками.

Ведь кричал же во всеуслышанье граф Ш-ев в Европейской гостинице: «я покупаю весь ликер буфета, меня ждет мой мальчик».

 

ТАВРИЧЕСКИЙ САД

«Общество трезвости» дешевое народное развлечение!

Целые вереницы «падших» женщин, алкоголиков, едва стоящих на ногах, громадная банда воров, хулиганов, котов, грабителей и весь гомосексуальный мирок.

И так каждый день. Один и тот же контингент публики. На скамейке сидит почтенный бухгалтер банка, старичок, отославший семью на дачу, рядом пишущий эти строки и еще один знакомый.

Проходит хулиган, типичный гомосексуальный кокодес:

— Драсьте! — раздается над ухом старика. Тот конфузится.

Проходит минут пять.

Появляется второй, еще «определеннее», чем первый:

— Драсьте! — звучит над нами и протягивается рука к самому лицу «почтенного и уважаемого» бухгалтера. Тот теряется совсем и спешит распроститься с нами.

Через час видим его в буфете с этими хулиганами. Старичок любовно нашептывает им любезности и видимо куда-то зовет, те в знак согласия кивают головой.

Или еще сценка с натуры.

Шикарный студент, молодой, стройный брюнет, слегка накрашенный, старый знакомый «Женя Огарков», он только что приехал из Киева попытать счастья.

Вот замечает его «Шабельская» и начинает издали следить за ним, к «Шабельской» подходит И-ков, любитель «новеньких». Начинается настоящая охота за «красным зверем».

О-ков делает вид, что не замечает их, но те назойливы и… и в результате О-кова под руки буквально увлекают из сада.

Не надо забывать, что О-ков был в форме студента, что это происходило на глазах тысячной толпы.

Хорошего мнения после этого будет «толпа» о нашей учащейся молодежи.

Счастье, что таких О-ковых единицы. Впрочем, если гомосексуальный порок будет развиваться таким же быстрым темпом, как в последние годы, то, Бог даст, мы будем насчитывать Огарковых сотнями и тысячами.

 

НАРОДНЫЙ ДОМ

Та же атмосфера Таврического сада царит и в Народном доме.

Да и публика та же самая, что и там.

Сегодня в Таврическом, завтра в Народном…

Зимой в Народном Доме концентрируется весь гомосексуальный мирок.

Вы можете узнать, если присмотритесь, любого гомосексуалиста, кокодесов, по ярко-красным галстухам, это род гомосексуальной формы, а у некоторых из кармана торчит и красный платок, а «покупающие» товар носят на лице особую специфическую маску желания, стоит только подглядеть брошенный, как бы вскользь, взор такого господина, чтобы убедиться, что он пришел сюда недаром, что загнала его сюда исключительно страсть к «мальчикам». И вот мне самому пришлось наблюдать одну сцену у величественного подъезда Народного Дома. Отсюда выходил седой высокий полковник, казак, навстречу шел молодой человек, франтовато одетый; полковник быстро взглянул на него и, очевидно, понял, с кем имеет дело, попросил «прикурить», а затем начал приглашать к себе.

Я стоял рядом и наблюдал, что будет дальше. Юноша колебался несколько мгновений, а потом спросил «куда». «У меня квартира на Каменноостровском, близко». Через минуту полковник и юноша уехали.

Спустя долгое время я встретил этого полковника при другой обстановке на одном спортивном празднике и оказалось, что он князь Ш. Ш. известный спортсмэн.

Помнит ли он свою жертву из Народного Дома?

Верней всего, что нет; как я узнал впоследствии, он один из известных гомосексуалистов и даже был в числе клиентов «Шабельской». Где же тут помнить!