Глава 1. «Сумасшедшая?»

Вечер удался. Я выпил водочки, закусил, и задумался о смысле бытия. Скучно, наверное, я живу, на чужой взгляд. Сижу дома, благо средства позволяют (рантье, как раньше это называлось). А которые осуждать будут, тем отвечу — напутешествовался, на две жизни вперед. Много лет мотался по СССР, (ныне Россия и ближнее зарубежье). Лучше чем сказал поэт: — 'И мотало меня, как осенний листок, Я менял города, я менял имена…' Гениально, лучше про меня, не скажешь. Теперь хочу дома посидеть. Читаю книжки, смотрю телевизор, путешествую экстремально, готовлю… Вкусно поесть, я люблю, поэтому готовить научился, еще, когда учился в школе. Поскольку всю жизнь исповедую принцип быстро, просто и вкусно. Ха…. Не сильно верите? Ну-ну.

Весу во мне не много. Всего килограмм двадцать, двадцать пять… лишних. Скажете много? А когда было пятьдесят? Лишних…. Но! Я похудел. Без диет женщины, без диет. Вот просто. Меньше стал жрать. Ну а пить, много больше… Холодной воды за ужином. Рекомендую. Как-то это даже называется. Диета русских балерин, что ли.

О чем, бишь я? А, о вечере. Все как всегда, обычно. Лег спать…. Вот проснулся, в лесу. Как вам? Ага, вижу ухмыляющиеся лица. Ври дальше. Вигвам, в смысле не индейское жилище. Не вру.

Пробуждение было, печальным.

На лоб мне, что-то упало, и я проснулся. Проведя рукой по лицу, чтобы вытереть воду, я вдруг понял, что это не вода. Я понюхал руку. Воняло так мерзко, что у меня, заслезились глаза. Да…. Это было говно! Птичье, судя по цвету, но тем не менее. Зачем-то нюхнул руку, еще раз. И порадовался, потому, что запах…. Нет! ЗАПАХ…!

Воткнулся в голову, как гвоздь. Мгновенно выдавив слезы радости из глаз и вопль радости из груди, как у ребенка, лизнувшего металлическую ручку на морозе. Представьте корову, сдохшую от кормежки солдатским портянками, неменяными месяц, и пернувшую, перед смертью. Амбре-с. Эту сволочь!! Надо вместо нашатыря предлагать.

Кое-как вытерев руку о траву, так обозлился от этого, что то, что я в лесу, до меня дошло во вторую очередь. Я покрутил головой и понял… Мягкие стены, одежда с длинными рукавами и огромная порция галопередола в задницу, моя ближайшая и чудная перспектива.

Ага. Лег спать зимой, в своей кровати. Проснулся одетым, летом и в лесу. Нормально!

Покрутив головой и прислушавшись, я громко и с чувством выразил своё радостное отношение к миру….

К его маме, родственникам нетрадиционной ориентации и любви, которой я займусь, если поймаю ту суку, которая меня так подставила…

И ту, которая на меня насрала. Я поднял голову, чтобы узнать, кто бы это мог быть. И узнал… Белочка!

Тьфу ты, — у меня Белочка. А не то, что вы подумали.

Потому что с ветки дуба на меня смотрел и жизнерадостно скалился дракон. Ну, не совсем дракон, дракончик. Сан-тиметров сорока — пятидесяти, в длину. Как я узнал, если никогда не видел? Это вопрос можно задать только крестья-нину из деревни, проживавшему лет сто назад.

— Привет! — ничего умнее не придумав, помахал ему рукой. Жизнерадостное выражение лица обосранного дебила, сидящего внизу и машущего глюку, наверное, так поразило его, что он пробежал по ветке, свесившись годовой вниз, проскрипел что-то в ответ.

— Так ты еще и разговариваешь? — уставился я на это недоразумение.

— Иишшьь, — проскрипел он в ответ, уставившись на меня янтарными бусинами глаз. Дракончик был симпатичный, зелененький и с рожками.

Открыв и закрыв глаза, я поступил как настоящий естествоиспытатель — экскриментатор. Чтобы достоверно проснуться, попробуйте ущипнуть не себя, а рядом лежащее тело. Но поскольку, таковое отсутствовало. Да-с! Я посиль-нее ущипнул себя. 'Мать…..мать…' — по привычке, на-верное, ответило бы эхо. Но, его тут, к сожалению не оказалось. Мои рулады пропали напрасно. Все-таки велик и могуч, русский разговорный. Мне стало сразу значительно легче.

— А не дать ли ему, чего-нибудь, для налаживания отношений, — выдал мне внутренний голос.

Сунув по привычке руку в карман. Ёпть! Только сейчас, до меня опять, дошло. Нахожусь в лесу, разговариваю с дракончиком. Вокруг меня лето и черт знает что. Я облился потом, но жара здесь была совсем, не причём…

Оглядев себя, я подивился изгибам мироздания или собственной психики. Я был одет, как в походе, зимой. Соответственно, в походную куртку и штаны с ботинками. Не придумав ничего лучшего, обошел вокруг дерева, оглядываясь по сторонам.

Так! Оказался, на какой-то полянке. Под ногами трава, деревья вокруг, елки какие-то. В общем, обыкновенный какой-то, пейзажик.

Акрамя дракончика…

— Ага! А может это сон? Или хитровые…вымученный глюк, — пнула меня под зад, запоздалая мысль. И вообще — где это я, все-таки? — мысли на этом, кончились.

На небе светило солнце (вполне себе земное), на земле росла трава. На траве, под деревом, расселся человек, наверное, предававшийся размышлениям, о сущности бытия. Или филолозовским думам, о судьбах народов населяющих Ойкумену. Как настоящий старый питерский интеллигент, никогда не скажет: 'Ё*** вашу мать!', он скажет: 'Да я вам в отцы гожусь!'. Вот она, культура. А мысли мои были, гораздо прозаичнее. Так! Допустим это не глюк!? Значит я на природе. И где, эта долбанная природа находится, моё обалдевшее Эго, ни хрена не понимает. Мысли были, какие-то толстые и ленивые, не вызывающие ярких эмоций.

— Ух, хорошо-то как! — на всякий случай проорал я, скорбный духом, прислушиваясь, не идут ли какие-нибудь грибники ко мне, такому 'умному и красивому', на помощь.

Отчего-то помощь, не торопилась. Санитары с красивыми рубахами в руках не бежали, торопясь быстро оказаться полезными, такому замечательному парню и засвидетельствовать свое почтение лично. И циклодолом меня не покормили совсем.

— Хрена ли сидеть, надо оглядеться, — я поднялся на ноги. — И где, мой личный глюк — дракончик? — наконец-то попёр позитив.

— Итак…, насрали на меня, с этой стороны дуба. Значиться идем, глянем, — поднимаясь на ноги, по привычке начал бормотать себе под нос. Обойдя, столь дорого обошедшийся носу дуб, я с интересом разглядывал крону.

А ничего это и не дуб. Похож, однако. Где же дракончик? Ага, а вот и он!

— Нет, не глюк…, - разглядывая, что-то с удовольствием трескающую зверушку прикинул я. Если, жрёт… — точно живой. Вот радость-то, (тут наверное, в ладоши еще похлопать надо). Эрго (следовательно — лат.) я не сума-сшедший, поэтому будем рассуждать…, и дальше… вслух, — моё бормотание усилилось.

— Я не сумасшедший — это радует. (Просто всегда приятно поговорить с умным человеком.) Жив, здоров, факт. И где я, тоже пока не понятно. О, сколько ж нам открытий чудных, готовит конопляный дух… Но я то, еще не злоупотребил.

Угу…. Вокруг лето и птички поют.

' Вот это я попал!! ' — эту фразу с огромным сарказмом, я произнес вслух и гордо почесал в затылке. — По уму-то, как раз выбираться надо, к человекам!

Дракончик продолжал чем-то чувственно чавкать, искоса посматривая в мою сторону.

— Он меня не боится, значит с дерьмократами до меня, не встречался, — с моей стороны, раздалось чуть нервное хихи-канье.

— Как угадал-то, теперь я действительно дерьмократ. В самом прямом смысле этого слова, после такой побудки. Так! Города поблизости или жилья, нет. Или он совсем молодой, судя по размерам, — эта мысль была, вполне здравой.

— Драконов не бывает! — наконец-то додумался я, до самого очевидного. Если я, не скорбный духом — чего не может быть в принципе — следовательно, я не на Земле. О как!..

Это я фентези, наверное, перечитал…, всё равно как не думай, какая-то хрень получается. Ладно, всякие разные герои — попаданцы. Но я-то, нормальный, взрослый, здоровый мужик. Нее… на попаданца, я никак не похож…. Хотя…. В таком сафари, я бы, навегное таки поучаствовал, — взмах руки подчеркнул последнюю фразу, произнесенную мной с явным еврейским акцентом.

— Только не в качестве дичи, — тут же добавил, оглядываясь с опаской по сторонам. Валить отсюда надо. Это первое. А то не дай бог, маманя пришуршит сюда, и мы пообедаем…. я поучаствую, как первое, она как дегустатор.

Вопль, раздавшийся над головой, заставил меня, радостно подпрыгнуть. Невысоко… на метр вверх, и почему-то без участия сознания, в этом увлекательном процессе.

Это было похоже на звук циркулярной пилы, вместо дерева, внезапно начавший пилить камень.

СУКАА!!! — тело само, продолжило общение и ответило на этот, безусловно, дружелюбный призыв. Адреналин, оставшийся в венах, моментально помог дрожащим рукам найти камень. А глаза, уже примеривались к наилучшей траектории, что бы как можно скорее продолжить, столь увлекательное общение.

— А вдруг он маму позвал? — мысль, как никогда показалась здравой… и актуальной. Организм, не дожидаясь приступа общения, с выступающей сзади частью тела, начал отступать, сдавая кормой, к кустам, растущим на краю по-лянки. Поскольку голова, крутилась на сто восемьдесят градусов, манёвр был выполнен быстро и безукоризненно.

Вопль повторился. Дух мой, никак не прореагировал на такую гадость. Привык, наверное… Зато тело, оценило его как надо, тут же метнувшись в самую гущу кустов. И прикинулось ветошью.

Я оценил его потуги высшим баллом, подкрепив семиэтажным произведением искусства, жизнерадостно произносимым про себя. Разглядывая исцарапанные руки, пощупав, видимо не менее впечатляюще выглядевшее лицо, продолжил наслаждаться.

Радость, тихо поднимающаяся из глубины души, была направлена на эту… эту… су… — чудо. Это была непередаваемая радость аборигена, танцующего и поющего вокруг костра и услаждающего слух… будущей жертвы.

— Поймал бы, убил. Сссу… Серю разумное, доброе, вечное!? — жизнеутверждающе, спросил я про себя.

Минут через пять, призыв этого муэдзина повторился. Но организм видимо выработал иммунитет. Поэтому, еще раз ощупав штаны, убедился в этом окончательно. Пролежав еще минут десять, я бодро стал выбираться из кустов. Песня 'От улыбки, встанет веселей' сильно помогла мне… не материться. Поэтому, всего через пять минут, я смог выбраться из кустов. Каковы, однако, изгибы судьбы? Туда я попал, за три секунды, а выбирался пять минут.

— Если бы не твои шипы, я выбрался бы в десять раз быстрее, — зачем-то с чувством произнес я, и показал кустам кукиш. Кустики-то, оказались знатные, с шипами в палец длинной. Способные наверное, остановить, если не слона, то какого-нибудь бегемота точно. Хотя человек такая скотина, что пролезет везде. Что я только что, с блеском доказал.

 

Глава 2. «Может быть — печальная?»

Итак, если худшее уже позади, то надо пореже оглядываться…, тьфу ты, опять начинаю. Ну да ладно, что мы имеем? Да, в общем-то, ничего хорошего. Попал как последний ммм… чудак. Куда-то… попал. Допустим, это какая-то другая реальность, тогда что…? Тогда попутешествуем. Потому, что сдается мне — это сон…, хотя не похоже. Пойдём куда-нибудь и огребём, чего-нибудь, как мне кажется, по самое не балуйся.

— Мамани, рядом нет, иначе она уже была бы рядом, — продолжал думать я. Визг сломавшейся пилорамы, точно привлёк бы её внимание. Ладно, чего стоять-то. Надо обзавестись хоть какой-нибудь палкой. Даю вам голого на отсечение! Безопасность — это, прежде всего.

Пройдясь по краешку полянки, я порадовался, два раза подряд. Нашел я дубину, ну прям как на картинке. Толстенная к комлю, ближе к рукам, она становилась значительно тоньше и ухватистей. И тут же обрадовался второй раз… это когда разглядел, что толстый конец был откушен. С трудом удерживая в себе радость, которая так и норовила вырваться из организма (не снимая штанов и не присаживаясь), я начал с большим подозрением, обозревать окрестности и прислушиваться к звукам. Звуки, правда, пока были сугубо мирными. Как оказалось недолго…

Пока я предавался раздумьям и ёрничанью, ситуация на полянке кардинально изменилась. Дракончик слез с дерева и смешно подкидывая толстый зад, с шипением бежал от дуба в мою сторону. А за ним, от края поляны, пёрла кошмарная тварь, похожая на воплощение мечты художника-авангардиста. Небольшая, похожая на кошку-переростка, вся состоящая из каких-то углов. Тушка, была снабжена здоровенной башкой и впечатляющей пастью с зубками, весьма зловещего вида.

Дракончика было жаль, несмотря на неспортивное поведение, ранее. Толстенький и смешной, он был похож на плюшку, в отличие от преследователя, похожего… на машинку которую, долго топтали ногами, а потом не всю, но собрали обратно. Ухватив покрепче, так вовремя найденный аргумент для спора, я сделал пару шагов вперёд. Пропуская зверюшку, за спину, к ласковым объятьям кустов, так нежно, встретившим, меня недавно.

— Плиззз… — мой голос постарался выразить всю глубину радости, обуревавшую меня, от встречи с таким, безусловно, прекрасным экземпляром кошмара.

— ООРРРСС…, - трубный глас явно не соответствовал габаритам. Киса притормозила и тоже выразила радость, от встречи со мной таким красивым. Плотоядно оглядывая мою фигуру, она начала сдвигаться влево и вперёд, намереваясь сделать меня ещё симпатичней, откусив какую-нибудь ненужную мне часть тела.

— Ну, выкидыш динозавра, вперёд! — держа дубинку у плеча, я предложил твари развлечься, сыграв со мной в бейсбол. О том, что роль мячика пока вакантна, я благоразумно умолчал. Только из природной скромности, только лишь…. О бейсболе, ей, как оказалось, было неизвестно. Она взвыла как тёща, застукавшая с любовницей вместо зятя, собственного мужа, и бросилась на меня. Таким образом, не оценив, моё трепетное предложение ей, руки и сердца. Больше, наверное, руки. Ммм… рук, так вернее, поскольку роль мяча она с блеском отыграла, не смотря на своё нежелание поучаствовать в программе — ' культуру в массы'.

Эта дура, прыгнула на меня, безо всяких предварительных ласк… и как итог, на лету, получила с размаху дубиной по башке. Удар был весьма силен. Потому и раскинула она мозгами знатно. Её отбросило метра на два. И теперь 'мексиканский тушкан', последний раз, жизнерадостно подергивая лапами, отправился в 'страну вечной охоты'.

— Ещё только кошаков бояться начну, и тогда все, сливай воду, — несмотря на размеры дичи, я начал гордиться собой. Хотя, как оказалось в дальнейшем, я был не так уж, не прав, испытав законную гордость победителя 'тварей не-знаемых'. Подойдя поближе, я стал подробнее осматривать столь безответственное тело. На голове этого экземпляра, присутствовали огромные уши, а на кончике хвоста находился костяной крючок весьма зловещего вида. На лапах обнаружились впечатляющие серповидные когти.

— Бойтесь меня, — с переду, и с… заду. А на Земле, таких точно нет, — не удержавшись, прокомментировал: — Дурашка, даже самый слабый каратист, может убить человека ударом… топора! — Голос мой был полон сарказма. С чувст-вом плюнув, на сдохшую тварь, я озаботился дичью.

— Эй, толстяк! Вылезай, обидчик помер. Скоропостижно! — я начал звать дракончика. А что…? Собаки нет, может это пузатое недоразумение, мне составит компанию. Зря я, что ли, его спасал?

В кустах раздалось шуршание, и из переплетённых ветвей на меня уставился янтарный глаз с вертикальным зрачком.

— Сссххх, — шипение пробитой грелки, видимо означало вопрос.

— Да сдохла, сдохла, твоя обидчица, — я протянул к нему руку.

Из гущи ветвей высунулась головёнка и поглядела на труп, отнюдь не украшающий пейзаж.

— Фффххх, — это видимо означало одобрям-с, и тело полезло в мою сторону.

— Вот уж кому, колючки не доставляют, никаких проблем, — подивился я, про себя.

Дракончик прошуршал к кошаку, и осмотрел его со всех сторон. Удовлетворившись осмотром, он приковылял ко мне, остановившись, снова зашипел. Глядя на его перемещения, я вовсю потешался над ним. Все отчего-то любят маленьких, но не всегда, сохраняют это чувство к выросшим. Тушка требовательно смотрела на меня и чего-то ждала.

— Ничего нет, — я с сожалением развёл руками и в доказательство, сунул руки в карманы. Но руки сразу, на что-то наткнулись. С самого начала, растерявшись от всего навалившегося на меня, как то запамятовал посмотреть, что там. Пакетик с семечками. Ага…. Открыв его, отсыпал треть в горсть, высыпав перед мордочкой горку, предложил животине. Если птицы в лесу зимой едят, то почему дракончик, не будет есть? И он не обманут ожиданий. С осторожностью обнюхав кучку, он слизнул одну семечку, на пробу. Проба прошла на ура. Дитёныш удовлетворённо захрустел.

Сняв с себя куртку, я тем временем, начал ревизию обмундирования. В карманах оказался обычный набор. Пакетик семечек, ключи от квартиры, пачка 'Парламента', зажигалка и пол коробка спичек, резинки для денег, кожаные перчатки. Так, что ещё? Деньги. Судя по книгам, они мне не пригодятся. Куча документов, кредитки и бумаги в портмоне. Куча мелочей, которые скапливаются в карманах.

— Тормоз! Идиот! — я с размаху приложил себя кулаком по лбу. Только временным помрачением разума, можно объяснить мои действия. На мне, МОЯ ПОХОДНАЯ КУРТКА! Это не просто куртка, это произведение моего извращенного ума. Специальная ткань, влаго-пылезащитная, накомарник и множество карманчиков с полезностями. Этим её достоинства не ограничиваются. В ней куча специальных приблуд, ловко упрятанных, в разных местах. Вот такой я параноик! Когда-то зимой я смастерил это, от скуки. Скука моя весьма специфична и поэтому курточка, весьма напоминает скрытый арсенал, сумашедшего маньяка. На первый взгляд. Потому как, кроме струн, вшитых в швы (для гаротты), и нескольких ножей разного назначения (даже катар), есть кассеты с метательными стрелками и даже веревочное 'копьё'. Кстати, катар, это кинжал-кастет, представляющий из себя лезвие, к которой крепиться н-образная ручка, которая защищает предплечье. В общем, представьте себе кастет, у которого, вместо шипов лезвие и две накладки на предплечье, защищающие руку с боков. Второй нож — это 'Агат'. Это не просто нож. Лезвие этого боевого ножа, состоит из трех частей, две из которых, находящиеся по краям в сложенном состоянии, при нажатии на защелку раскрываются под углом девяносто градусов и фиксируются в этом положении. Вершина рукояти заострена. Благодаря пружине, спрятанной в рукояти, 'Агат' мгновенно переводится, из 'ножеобразного' положения, в форму 'метательного железа' и на двенадцати метрах, надежно поражает цель. При габаритах в тридцать два сантиметра, вес у него, всего триста пятьдесят грамм.

Стрелки тоже двух видов. Первые, это граненные как карандаши, двенадцати сантиметров в длину. А вторые, неправильные треугольники, с треугольными вырезами внизу. Они заточены на совесть, и поэтому повороты в воздухе, на убойность, влияют не критично. Вот сейчас и пригодилось.

— И кто теперь параноик? — порадовался, сам за себя.

Всё-таки жарко. Судя по солнцу время к обеду и мне всё теплее. С облегчением стащив куртку, я пощупал воротник. В нем был зашит заточенный кусок басовой струны от гитары. Зачем? Ну, это ещё одна маленькая хитрость. Если попадёшь в плен, отберут всё оружие, но, если они не спецы, что в основном и бывает…, то потанцуем! Значит в куртке и все остальные полезные заначки. Ну, вот такой я дурак, после всех горячих точек, где довелось побывать.

Ботинки, армированные металлом, утеплённая джинсовая рубаха, штаны с ремнем и вот и всё богатство доставшееся мне на сегодняшний день. А ремешочек, 'мечта взломщика'. В нем тоже, куча всяческих приспособлений для взлома и перепиливания решеток. Зачем я все это сделал? Да черт его знает? Той же зимой, вдруг подумал, и на всякий случай соорудил. Запихал туда все, что в голову взбредет. Для выживания в тюрьме…. Ха. Время и деньги были, вот и построил куртку и ремень, как Остап Бендер, шубу. Пару раз гулял на природе в курточке, врать не буду, это когда выбирался в поход. Потом, правда, забросил игрушки в кладовку. Лень-матушка…, да и стражи наши…, законности, при обнаружении такого комплекта, захотят меня 'убогоньва' посадить. А я туда, категорически не согласен. Значит, надо их валить…, но из-за такой малости, лишний геморрой? Вот и отправилась куртка, полежать.

 

Глава 3. «Раздумчивая?»

Перефразируя известную поговорку: — вперёд солдат — 'солнце ещё высоко'. Я бы в пароксизме радости, предался танцу нанайский мальчиков, если бы не одно но…

Посреди какого-то леса, на другой планете или в другом мире, что в общем-то, одно и тоже. Стою на поляне. Куда идти и чего жрать, пока абсолютно непонятно? Но чтобы помереть летом, в лесу с голоду? Это мираж! Все герои в книжках куда-то идут, чего-то добывают, домой стараются попасть… ТОЧНО! Наивный чукотский юноша. Все стремятся срочно домой, и огребают при этом по самый якорь, который застрял в ж… ниже пояса, в общем.

'Ви таки будете смеяться, но… била би задница — а приключения найдутся!': — как говаривал Моня из Бердичева, — но домой, я пока не хочу. Потому что, мой здоровый…, пардон здоровенный авантюризьм, подумал, и с размаху пнул меня… в копчик. Когда, ты — старая сволочь, ещё в своей оставшейся жизни, сможешь побывать, где-то в другом мире и увидеть всякие чудеса? А если придется помереть…? Так и дома, можно попасть под трамвай, или медленно загнуться, от паленой водки. Эпикур правильно сказал: — 'Пока мы существуем, смерти еще нет, когда есть смерть, уже нет нас'. КЫСМЕТ!

Может тут и магия есть, и маги, которые судя по книгам, меня ей обучат. Потом догонят… ага, и ещё раз научат. Хотя… баловался я, по молодости всяким шиацу и биоэнергетикой… Кто, из моего поколения, не грешил этим. Как же, запретное знание, и мы, которые всё это, жаждали постигнуть. Магия! Парафраз: — 'увидеть мага и умереть'! Хе-хе.

Ладно. Какие льготы, положены ветерану гражданской войны? Я был в гражданском браке. Тьфу ты…. Так и тянет поприкалываться. Съезжает сознание с непривычки, на юмор. Хм…, или по привычке?

Предаваться размышлениям будем потом. Просто, дабы не повернуться, переключаюсь на другую личность и как бы наблюдаю со стороны. Юмор при этом, подходит лучше всего.

Дракончика, решил оставить на полянке, жалко стало. Иду, хрен знает куда, языка не знаю, поймают меня, животину отнимут. Посадят в клетку и пустят на эксперименты, или в зоопарк местный, запрут навечно. Нет, пусть гуляет. Подхватив куртку и рассовав по карманам барахло, забросил дубину на плечо, и устремился навстречу приключениям. В том, что они найдут, мою такую чувствительную и многострадальную часть тела, быстро и основательно, я отчего-то ни на секунду не засомневался. Жизнь отучила, от халявы.

Бодрым шагом дошёл до первых деревьев и вступил под сень леса. В мягкий, зелёный сумрак напоенный ароматами незнакомых трав и цветов. На третьем шаге, идиллия… кончилась. Вопль рожающей пилорамы, свихнувшейся от счастья, настиг меня легчайшим касанием. И как дубиной обмотанной тряпками, с размаху упал на мой затылок.

Не в силах противостоять такой ласке, и увлекаемое внезапно ускорившейся головой, туловище само, пробежало огромное расстояние в полтора шага, и упало на колени.

— Твою дивизию…! — с чувством, выразил я своё восхищение, к происходящему. Теперь, я понимаю мамашу не боящуюся, оставить чадо в одиночестве. Пожалуй, подобный голосок, можно прировнять к оружию массового поражения. Как же тогда, выражает своё негодование папа?

Встав на ноги, я оглянулся. Ко мне, с негодованием вскипевшего чайника, шипя и смешно перебирая лапами, ковылял виновник торжества.

— Ну. Чего тебе толстяк? — как можно дружелюбнее обратился я к нему — Ну куда ты со мной? Схарчат тебя дурашка, или в зверинец какой посадят.

Видимо, с такой аргументацией, он был в корне не согласен. Поскольку добравшись до меня, стал цепляться коготками за штаны, пытаясь забраться на руки. Идя навстречу, его пожеланиям, поднял эту тушку на руки. Весу в нём, всего ничего, а сама тушка, была покрыта крохотными чешуйками. На ощупь, он напоминал кусок зеленого бревна, завёрнутого в металлическую чешую. Однако…

— А откусить-то от тебя, братан, не так-то просто. Если только целиком заглотнуть? — зверёк на мои потуги сострить, только сопел и целясь за всё подряд коготками, пытался подтянуться и сесть мне на плечо.

— Черт с тобой, пошли, — примостившись на плече, дракончик, что-то одобрительно уркнул и мы двинулись.

Как оказалось, полянка была самым приятным местом в этом лесу. Я пер по лесу, как сайгак, но 'весело с улыбкой', пока получалось не очень. Какую-то тропинку нашел, но отчего-то следов на ней никаких не находилось. Перио-дически оглядывал местность, на предмет пожрать. Окружающий меня пейзаж, никак не способствовал подъёму настроения. Хотя в начале, я пытался напевать, но что-то не опять не попёрло. Лесок был, еще та сволочь, и подсовывал под ноги, то какие-то корни, то коряги, которые нужно было обходить, и обязательно почему-то через колючие кусты. В каком направлении я шел? Да хрен его знает. Куда не иди, найдешь текучую воду. А вода (река, ручей и т. д.) впадает в более крупную реку, где наверняка живут люди. Читать больше надо, если опыта выживания нет. У меня такой опыт есть. К сожалению, наверное. Почему я был такой расслабленный, как в питерском лесу, до сих пор, 'тайна велика, есмь'. Отмахал я порядочно, скоро наверное, вечер. Хотя солнце, пока вроде высоко. И потихоньку, стал присматривать местечко для ночевки.

Какой-то странный запах, я ощущал уже минут двадцать. И надо сказать, нравился он мне, всё меньше и меньше. Покрутив головой и раскинув чувственное восприятие на все стороны, я принюхался как собака. Ага…, сориентиро-вался, мне чуть в сторону. Запашок-то знакомый, старое пожарище. Никак не костерок туристов. На тропке меня уже не было. Нет, сам-то я никуда физически не делся. Только того, расслабленного идиота, с песнями прущегося по лесу, не стало.

Зверь выглянул из меня, подобрался и встал на тропу войны. Человеком, это назвать сложно, это был хищник на охоте, у которого остались только рефлексы, и анализ — звуков, запахов, чужих чувств. У которого только одна зада-ча, выжить. Убей или убьют тебя. Нет чувств, нет эмоций. Доверие, только к своему телу, оно при опасности, среагирует, раньше головы.

Существо, стоящее на тропе, мягким, стелющимся шагом двинулось на запах. Чувство тревоги молчало, что означало, живых впереди нет. Даже не так, угрожающих, или опасных, лично мне. Тот, кто говорит, что чужака в лесу, сидящего в засаде, нельзя прочувствовать, наверное, лукавит. Кому как, а мне жопа провопит об опасности. Привык я, ей родимой доверять. Любой экстремал, неважно воин, приключенец или профи, скажет, что чуял он, что-то эдакое, перед этим… как попасть. Ну, кто в это верит — тот живой. Называют это, шестым чувством, интуицией или еще как.

Лес чуть поредел, и я выскочил к дороге. Впрочем, дорогой это назвать можно, только по сравнению с лесом. Это была неширокая тропа, по которой иногда передвигались. Достаточно давно, как мне кажется.

 

Глава 4. «Разная?»

На плече завозился груз, про который я забыл, порываясь куда-то пойти. Я не стал ему мешать и опустил на землю. Оглядываясь на меня, он засеменил куда-то вправо.

— Не иначе, что-то чует, — подумал и двинулся вслед, за ним. За поворотом сквозь кроны просвечивало строение из камня, по крайней мере, в несколько этажей.

— …ть, в душу……….. чтоб тебя обгадили слоны и возненавидел шизанутый дровосек……., - комментарии, бодро звучали в голове, сильно помогая, протиснуть моё не очень приспособленное тело, сквозь необычайно плотное переплетение кустов, в которое внезапно уперлась дорога.

А вот это рояль (в кустах)! Пардон, за кустами.

Интересно, как можно вырастить английскую изгородь поперек дороги. За изгородью дорога продолжалась, и упиралась в башню. Пизанскую, на мой взгляд, потому что кривую. Высоченная клонящаяся в сторону башня, с до-вольно узкими окнами, больше похожими на расширенные бойницы.

Моментально переместившись от кустов к башне, я огляделся. Сооружение довольно капитальное, из крупных булыжников, скрепленных между собой, чем-то вроде раствора, рядом с ней было пристроено сооружение, походившее на конюшню (хибара с большими дверями). Чуть дальше располагался недавно сгоревший сарай.

— Вообще-то, местечко довольно странное, — подумал я, плотно прижимаясь к стене. Как-то подозрительно тихо.

Пришел день 'Х', наступило время 'Ч' и пришла полная 'Ж'… Ну это пока рано, я живой пока. На поляне и в башне стояла мертвая тишина, в которой я чувственно пытался покопаться.

— …………..! — шепотом прокомментировал я. Потому что рядом, кто-то умирал.

НЕНАВИЖУ!! Почему я чувствую себя последней сукой, когда кто-то умирает. Даже если я не виноват! Потому что, когда виноват в этом я…виноватым, я себя как раз не чувствую.

Не знаю, как описать это чувство, но рядом стояла смерть. Чужая. Для себя я, опасности пока не ощущал.

Мягко переместившись в сторону строения, я заглянул за угол. Нос не обманул, пахло мерзко, причем запах не идентифицировался. Передо мной была яма, закрытая решеткой, судя по виду бронзовой, а может, и нет. Странного цвета метал. Около ямы суетился дракончик, и жалобно скрипел или скулил. Заглянув в неё, я понял его суету. В ней лежала, дракона, наверное, его мать. Она была метров трех-четырех в длину, с кожистыми крыльями, бессильно лежащими на камнях, с изящной рогатой головой и длинным хвостом.

Скелет, обтянутый кожей, из последних сил пытался подняться, но сил видимо, совсем не осталось. Голова её, упала на каменный пол, глаза закрылись…, и тут, я услышал голос в своей голове.

— Здравствуй человек, — эмоций в нём было… много. Печаль, жалость, сожаление, надежда…

— Не бойся, я не смогу причинить тебе вреда. Послушай, у меня мало времени, у тебя мой сын. Я умираю, прошу тебя, отправь его домой. У колдуна есть портал, отправь его…, благодарность моя будет велика. Меня захватил, этот глупый человечишка, обманом. Ему требовался, красный камень знания — Ар. Но у него, ни чего не вышло. Я вижу, ты не такой…и даже не отсюда… Я просила у богов помощи, и они прислали тебя. Ничего не говори…, осталось мало времени. Тебе будет тяжело, вижу…, но я попытаюсь тебе помочь. Наш предок завещал, не давать знания, не подготовленным…, но у меня нет выбора, иначе ты не сможешь… ты слаб. Когда я умру, разрежь мешок на моей шее, возьми камень и сожми его изо всех сил…, и молись своим богам…, - из глаза драконы скатилась слезинка.

— В башне, этого недоучки, попытавшегося через смерть, добыть знания… ты найдешь немногое… Я помогла ему. Дала знания…, он завершил опыт. Правда результат, который он получил, уже никогда не сможет его порадовать! — я почувствовал, её гордость.

— Поэтому я умираю, сил уже не осталось. Я успела спасти сына. Ему две недели… и он еще не скоро сможет летать. Найди кольцо с красным камнем, и просто вставь его, в пасть дракона, на арке. Портал выходит в горах. Сына найдут сразу, встретят, не беспокойся. Нас ведь, осталось слишком мало. Меня смогли обманом захватить в плен. Ты, сможешь помочь…. Увидишь кого-то из нашего народа, скажи, Воя не сдалась, просто кончились силы.

— У колдуна, был хозяин — Морн. Я не смогла его остановить. Если сможешь…. убей, отомсти за меня… — сумашедшая надежда на справедливость на секунду мелькнула в её душе, обрушилась на меня, сменившись горьким чувством бессилия. Полыхнувший на секунду, костер ненависти, осыпался пеплом несбыточных надежд…

— Опасайся, он узнает о камне. Если его не остановить, будет очень большая кровь. А камень не плата, камень подарок. Знания, не должны бесцельно пропасть.

_ А теперь иди……я попрощаюсь с сыном…, его зовут Дром…

Я потерянно, отошел в сторону.

— Вот значит, почему я проснулся здесь? Чужие боги, позвали меня в этот мир? Спасибо вам, за последний шанс!!!

— Значит, не суждено мне сдохнуть в постели от старости, в бессильной злобе проклиная предавшее тело. Я не буду медленно догнивать, на подачку — пенсию. Что ж, постараюсь прожить это остаток — по совести.

— Богами, дарована мне высшая милость — умереть как воину, с оружием в руках.

Дром стоял у решетки и тянул голову к матери, они прощались. Я был здесь лишним и хотел уйти, но вдруг дракончик жалобно взвыл. Воя умерла….

— Хорошая смерть! Хотя, бывает ли смерть хорошей?

— Бывает! У воина! Выполнившего свой долг до конца, не сдавшегося и не предавшего! Мать, заплатила своей жизнью, за жизнь сына. Теперь моя очередь, мой долг, доделать то, что она не успела, — я вернулся, встал на колено, перед ямой, мысленно прощаясь и прося прощения за то, что не успел помочь.

Зверь, сидящий во мне, вздыбил шерсть на загривке и злобно оскалился, предчувствуя будущую кровь.

— Ну, что солдат? Ты снова на войне, от которой столько пытался убежать, меняя личины, придумывая маски, играя и притворяясь разными людьми. Кем, ты только не был? Какой маски, не примерял?

Только вот, в иные моменты, осыпается эта шелуха и снова боец, на тебе, долг. Который нельзя отменить, самый страшный — перед мертвыми, перед самим собой. Казалось бы, какое мне дело до чужой беды? Но только, если так рассуждать…, чем я, буду отличаться от них? Пусть убивают чужих матерей, стариков, детей, оправдываясь тем, что выполняли приказ. Мол, сами мы, не виноватые.

— Убивать надо всех! И исполнителей, и особенно руководителей отдавших приказ, всех этих, сидящих в высоких креслах и сыто поглядывающих на людишек, суетящихся под ногами. Только, когда до каждого из них дойдет, что смерть неотвратимо, придет и за ним. Когда, их драгоценная жизнь, станет стоить, столько же, сколько у убитых по их вине…, то есть ничего…. может тогда, кто-то не станет делать подлости? Из страха, перед неотвратимостью наказания…. Только вот, добраться до них, иногда бывает сложно.

Демократия, — говорильня, при которой никто, ни за что не отвечает. 'Выбор между демократией и тоталитаризмом: вам больше нравится быть обворованным или ог-рабленным?'

— Мне лично, больше нравится быть свободным!

Сидящий во мне, сладко оскалился.

— Вы считаете, что ненависть плохое чувство? А месть — недостойна цивилизованного человека…?

— Вы просто не знаете, что это такое. Ненависть… — это сладостное чувство, туманящее разум. Разрешающее — все проблемы. Ибо их не остаётся. Остаётся, только одна — МЕСТЬ!

МЕСТЬ — пьянящая, лучше любой наркоты, дарующая свободу Душе. Потому что, всегда, можно найти ИСТИННО виновного, и медленно, медленно выпустить ему кишки. Или тихо и бесшумно, принести ему весть от ангела Аз-раила, не разражаясь глупыми речами о винах, истинных и мнимых.

— Что всегда поражало меня, в моём мире, это то, что за сломанную прохожим на улице ногу, виновного в этом пожурят…, а не сломают ногу, дабы он смог, в полной мере испытать ту же 'радость', что и прохожий.

— Ах…!? Опять жестоко? Ну, это вам кажется…пока это не ваша нога. А если из-за халатности (слово-то, какое подобрали?), в школе погиб ваш ребенок, виновник… чего уж, получит год, другой, поселухи. А совсем не смерть, ко-торой абсолютно точно заслуживает.

— Пьяного водителя, убившего или покалечившего пешехода, не привлекут по статье, за нападение с оружием в руках…или за бандитизм. Нет! Ведь он не виноват… так получилось.

— Ах! Такие рассуждения…, не гуманны?

— Лично мне плевать, на такой гуманизм…. Виновный должен получать, той же мерой. Тогда может, наступит хоть какая-то справедливость.

А для меня теперь снова, громко прозвучит слово, заставляющее гордо расправить плечи, слово, которого я не слышал уже много лет — это слово… КАРАТЕЛЬ! Аз воздам!

— Спасибо Вам, чужие Боги!!!

— Угадайте, на чем, сидел судья в Древней Греции? Вы не поверите…, но сидел он на кресле, оббитом кожей. Только вот кожа эта, была его предшественника… судившего не-право.

Зверь, ненадолго выглянувший из души, вздохнул и, свернувшись клубочком, притих в уголке, поглядывая иногда, одним глазом, не пора ли….

— Ох! Да не судите меня сироту, строго, это только МОЁ мнение и касается оно, только меня, моих близких. и моих проблем. Ну не интересует меня чужое мнение, в некоторых вопросах. Вот такой я, идиот. Просто делаю, что должно, что считаю правильным. И на последствия, мне абсолютно наплевать.

Выдернув из рукава нож, я открыл решетку, оказавшуюся странно легкой, закрытую на простой засов, сдвинул её и спрыгнул вниз.

— Да уж, изнутри открыть её невозможно. Интересно, как он смог, заманить сюда дракону? Не ординальная личность видимо… была. Заморить голодом дракона… ну и сука! — чувства переполняли меня. Гнев, злость, жалость — целый коктейль, который медленно переплавлялся в ненависть.

Надо выполнить, последнюю волю. Приподняв голову, я ощупал её горло. В районе нижней челюсти, было уплотнение, маленький мешочек, не отличимый от драконьей кожи. Я сделал надрез и мне в руку упал камень, похожий на рубин. Хотя рубин с куриное яйцо? Наверное, нонсенс. Тем не менее, инструкции данные мне, я выполню, в точности. Потому как печальный опыт людей пренебрегающих оными, знаком до боли. Взяв камень в руку, я сжал его изо всех сил. В кулаке внезапно хрустнуло….

…И НА МЕНЯ ПАЛО НЕБО…

Где я, был? И был ли, я? Боль моя и боль чужая, переполняла меня. Меня рвали на куски и радостно растягивали по углам. Меня было бесконечно много… и было мало. Тьма, со сполохами тени, шептала во мне, тысячью голосов. Смеялась и плакала, сочувствовала и осуждала. Меня баюкали нежные руки и гневно осуждали чужие голоса. Меня не было…. И я появился.

НА МЕНЯ СМОТРЕЛА, ТЕНЬ…, ВГЛЯДЫВАЯСЬ В МЕНЯ, ТЫСЯЧЬЮ ГЛАЗ….

Какая-то сила, добрая и терпеливая, оценила и взвесила, все мои грехи…и простила…. Как прощает мать, неразумное дитя своё. Потому что любит и бережет его, несмотря на глупости, которые совершает ребенок. Я почувствовал руку на своей голове, которая погладила её и тихо шепнула, о том, что всё будет хорошо.

Кто-то, бесконечно мудрый и заботливый, кивнул мне на прощанье. И посочувствовал. У меня, битого, выкрученного жизнью мужика, который никому, и не во что, не верит, внезапно навернулись слезы на глаза. Глупо, как в детстве. Принося облегчение, и смывая налет с души.

— Увидимся…, - наверное, этот шепот привиделся мне в темноте, на прощанье. Тень звука. Отблеск чувства. Шорох в тишине. Хлопок одной ладонью.

Очнулся я, лёжа на камнях, в яме. На моей груди, сидел Дром и облизывал мое лицо. Состояние, в котором я пребывал, сложно описать словами. Чувство пронзительной ясности, единения с миром, и одновременно чувство покоя и умиротворения.

Спихнув зверюшку с себя, поднялся на ноги. Попытался думать. Получалось, пока плохо.

— Плевать! Будем решать задачи, по мере их поступления, — решимость переполняла меня. Прихватив за пузо дракончика, полез наверх.

— Твою мать…. В сумерках поляна походила на новогоднюю игрушку. — Интересно, как это я, пропустил такую феерию? — удивление было сильным, потому как, поляна светилась разными цветами. Вот и подарок, от драконы. Теперь мое зрение, выдает мне картинку, как из ПНВ ночью. Линии разноцветные и светящиеся, виделись совершенно отчетливо. Вот попал…. Хотя вреда от этого, похоже, никакого.

К башне, вело две светящихся, толстенных линии, пропадая под её основанием. От неё же, были раскинуты нити, больше всего похожие на сигналку. Однако хозяин-то, был далеко не прост. Кусты были заплетены светящимися нитями, видимыми, несмотря на солнечную погоду. На дверях строения, были намалеваны ярко фиолетовые руны, или что-то очень на них похожее. Я моргнул и встряхнул головой, линии пропали. Пристально вгляделся, зрение дёрнулось…, и нити появились снова. Вот спасибо Воя, за подарок. Теперь похоже, я вижу линии силы. Ай, спасибо! Только теперь до меня дошло, что мои потуги остаться незамеченным, выглядели, мягко говоря, несостоятельными. Был бы колдун жив… Засекли бы меня, еще у кустов и приняли под белы рученьки. Или проще, долбанули какой-нибудь молнией. А я то, щеки надувал. Есть тут магия, есть. И я со своими умениями, могу влететь, раньше собственного визга. Что ж, станем в пять раз осторожнее. Посмотрим, чего тут накрутили. Я двинулся к башне.

Так. Видя сигнализацию, обойти её труда не составляет. А защиту ставил явно дилетант. Видно, как густо заплетены линиями дверь и кусты, вокруг периметра. Про окна, видимо подумать слабо? Хотя кладка с такими щелями, что по ней не заберется только одноногий и безрукий инвалид. Значит, будем последовательными, раз так настойчиво приглашают.

Достал из куртки и пристегнул на предплечье кассету со стрелками, и сунул нож сзади за пояс. Натер руки пылью, из-под стены и пополз к окошку. Симпатичное, такое окошечко, узковатое, правда. Протиснувшись внутрь, остановился оглядываясь. Ничего такое помещение, метров сорок. В дальнем конце дверь, за ней лестница, ведущая на третий и первый этаж. В комнате, куча стеллажей со всякой дрянью, которую как-то не тянет брать в руки. Подозри-тельные черепа, скалящиеся жизнерадостной улыбкой. Какие-то ветки, части тел плавающих в жидкости. Кубы, реторты, бумаги, мумии и пара книг. Вонища… Тренированный взгляд, охватил все это за пару секунд.

Посреди комнаты нарисована пентаграмма, в которой лежит тело бывшего владельца, судя по всему. Основательно так мертвого и давно мумифицировавшегося. Странно, такое впечатление, что умер он в пентаграмме, от старости. А так не бывает. Ага, дракона говорила, что эксперимент прошел, не так как ему хотелось. Что ж, собаке — собачья смерть. Никто о нем, горевать не будет. Ладно, оглядимся.

Я крадучись прошел к лестнице. Видели мы таких расслабленных, смерть поджидает беспечных, за углом. На третьем этаже оказалась спальня, аскетом хозяин, явно не был. Кровать, типа сексодром. Ковер на полу, на стенах гобелены, замызганные до невозможности и больше всего, похожие на картинку для проверки у психиатра. Угадайте, что вы видите на ней? То ли, панорама Бородинского сражения, то ли, вид на поле цветущей конопли, в центре Москвы. Судя по проектам законов, лучшая конопля растет возле Государственной Думы.

Осмотрим теперь первый этаж. Камеры, ну это ни с чем перепутать нельзя. Запашок, уж больно специфический. Живых нет.

Ладно, пойдем, осмотримся на втором, на предмет нужного кольца. Первым на очереди, колдун. Кольца на пальцах почему-то светятся, да еще и по-разному…ть! Опять магические. Одно с красным камнем, окружено вроде как красным ободком, по которому пробегают красные же сполохи. Это то, что нужно, повезло, наверное. Интересно, если взять в руки шарахнет или нет? Думается мне, узнаю, если только попробую дотронуться. Проверка не помешает. Так, два синих, одно красное и одно зеленое. Какой-то палкой, подобранной в углу, я пошевелил мумию. Ого! А чего это, у нас на шее переливается?

На золотой цепи, висел какой-то амулет, светившийся как брюлик под лампой. Похожий на летучую мышь, в когтях которой, был зажат камень, который и привлек мое внимание. Сдернув его с шеи, отошел к окну подумать. Судя по всему это защита, которая ему не очень-то помогла. Держа его на вытянутой руке, все-таки решил дотронуться. Если что, просто уроню на пол. Я дотронулся до камня. В ту же секунду сияние померкло, зато засветилась рука, куда это сияние перетекло. И тут же втянулось под рукав рубашки. Отбросить амулет я не успел. Простояв пару секунд, я почувствовал, какое-то шевеление в голове и через минуту мигнуло зрение. Вспыхнули линии на полу и какие-то узоры по стенам. Мигнули и погасли. Ни хрена себе! Не понял, что ж это получается, управляющий башней амулет? Это я грамотно зашел! Мысленно сплюнув через плечо, надел амулет на шею. В правой стене, внезапно протаяла ниша, в которой висел серый шар. Твою мать, это еще что такое? Я подскочил поближе и стал разглядывать эту штуку. В воздухе висел шар, от которого отходили несколько жгутов, такого же серого цвета на которых он видимо и крепился к стенам. Внезапно в голове зашелестел голос.

— Помоги шшеловек. Просьба, помоги… Голос был бесплотен и сух, как песок в пустыне. Я замер раздумывая. Еще один пленник? Похоже. Только вот кто? Шар сантиметров сорока в диаметре, и кто там может быть? Черт, пока не откроешь, не узнаешь. Едва ли, он опасен для меня, я бывшему хозяину враг. А враг моего врага…. Да и плюс, освобожу. Мысли пролетели за ту секунду, в которую в моей руке, материализовался нож из-за спины. Сдвинув-шись, мало ли что, ткнул шар ножом. Эффекта ноль. Ощущение, что ткнул резиновую стену. Тогда саданул с размаху, руку отбросило. Пощупать, что ли, что за материальчик? Аккуратно дотронулся пальцем до шара, и тут же раздался хлопок. Шарик лопнул, как воздушный, в который ткнули сигаретой. Тут же мне на руку плюхнулось, что-то вроде медузы и мгновенно растеклось по ней. Я энергично встряхнул рукой, чтобы сбросить это, но ничего не вышло. Мгновение оно походило на перчатку телесного цвета и еще через миг исчезло.

— Бл…! Вот и трогай после этого, незнакомые вещи, — я выругался в голос. — Правильно говорят, что интуиция — это способность головы, чуять жопой. И она, почему-то мне шептала, что все обойдется. Все-таки, мой оптимизм не давал расстраиваться. Оглядел руку, вроде все в порядке. Интересно, что это было, и куда делось? — чувство внутри было какое-то странное.

— Шшеловек, помог…, помогу шшеловеку. Не бояться, помогу… — в голове, опять зашелестел голос.

— Ты кто? И где ты? — я спросил вслух и слегка запаниковал.

— Я внутри… в тебе… я помошшник… пока сслаб… сскоро помогу…. Не бояться, только помогать… Сспи… сспи… помогу…

Внезапно, мои ноги подкосились и я понимая, что опять попал, мгновенно вырубился.

Чувство было странным, как в похмелье. Я опять лежу в кровати и смотрю телевизор.

— Твою мать, вот так сон! Надо завязывать с водкой, а то действительно так не долго, и побрататься, с белочкой. Я выглянул в окно, зима. Выдохнув, попытался встать с кровати, в голове крутнулся какой-то цветной калейдоскоп.

Зрение опять мигнуло и выдало картинку грязных балок потолка, в башне.

— Не сон!!!.. ааа! — стон, который я издал, напоминал, 'глас вопиющего, в пустыне'. Болело все! Я думал, что хуже быть не может. Оказалось, у меня просто бедная фантазия… о некоторых мышцах в теле, я просто не подозревал. Скоро, выпучив, глаза, смог только мычать, так как кричать… было, тоже больно.

— Потерпи…, скоро будет легче… скоро… помощь…, - в голове, снова зашелестел голос. Сцепив, зубы, начал ждать. Действительно боль стала уходить, секунда, и ушла, как не было. Прислушавшись к себе, понял, жизнь прекрасна. В другом мире? Хрен с ним, зато ничего не болит! Полежав еще пару секунд, мгновенно вскочил на ноги. Эх!? С меня стали сваливаться штаны. Подхватив их рукой, я оглядел се-бя.

— Это, что же твориться? — продолжая себя ощупывать медленно, но верно склонялся к мысли о чертовщине. Мои лишние килограммы пропали! На их месте, ничего не было! Таким как сейчас, я был так давно, что забыл, когда это было.

— Помог человеку? — прорезался голос, с вопросительной интонацией. — Убрал лишнее…, - даже шипящих в нем поубавилось. — Помог?

— Да помог, помог! Спасибо! Только кто ты и где? — проговорил, в никуда, оглядываясь по сторонам.

— Я внутри… друг… помогатель… в твоя память, слово симбионт. Можно говорить мысль, помогать речь… мало слов.

Меня торкнуло! Вот так подарок!? И подарок ли? Мысленно говорить. Я сосредоточился и мысленно спросил: — А куда делся жир?

— Был слабый, ел. Помогаю мы… стал больше энергия…

— А чего еще можешь? — ничего умнее, пока в голову не лезло.

— Помогаю, мало могу, память… реакция… мышцы… лишнее убирать… полезное давать…

— Полезное, это как?

— Наша память на два… мои бывшие носители, память давать тебе… Знание язык… умение… навык надо учить.

Тут я прибалдел, переведя фразу на русский. Вот это, джекпот!

— Надо тренировать?

— Да. Тренировать. Мышцы запомнить. Твои умения обновить. Станет лучше много.

— А что ты ешь? — вопрос мне показался нелишним.

— Твоя лишнее мне жизнь. Убирать плохое, делать хорошее.

— Убирать лишнее, перестраивать в нужное?

— Да. Помогать носитель, долго существовать, защищать. Носитель погибать, искать новый. Плохо… Долго… Можно не быть…

— Можешь умереть?

— Да… или зверь. Зверь плохо… скучно. Еда сон. Через один был волк. Мало слов. Можно память твоя смотреть? — в последней фразе появились просительные нотки.

— Надо же, какой вежливый? Мое удивление, было безграничным. Сидит внутри и спрашивает разрешения. — Смотри, пользуйся, мне не жалко. Только не сломай ничего, — мой фатализм и равнодушие к последствиям, начал пора-жать меня самого. Мало того, что во мне поселился симбионт, так я еще начинаю искать в этом плюсы. Однако.

— Мало ждать…, - голос затих.

Ладно, заглянем в закрома и будем думать.

Как же верно сказал, обо мне Яблонский: — Как сильно бывает стремление к добру! Особенно к чужому.

 

Глава 5. «Мародерная»

Затянув ремень, я выглянул в окно. Странно, солнце висело выше, чем мне помнилось. Это сколько же я провалялся? Иссохший труп, желавшего приобщиться к не предназначенным ему знаниям, все так же валялся на полу, по прежнему тихий и благостный. Что же, приступим к приобретению бесхозных ценностей. Кольца на пальцах колдуна, трогать не хотелось…, но надо. Иначе, как отправить Дрома, домой. Кстати, как он там? Ладно, сейчас разберусь с кольцами, найду эту арку перехода и пойду к нему.

Выдохнув сквозь зубы, я пальцем дотронулся до кольца с красным ободком, мгновенно отдернув руку. В палец кольнуло, как слабеньким током. Страшного, вроде ничего. Следующее… М-да, ощущение странное…, синий вроде, как лизнул мой палец. Зеленый…. Совсем ничего. Мысленно плюнув на благоразумие, напялил, уже СВОИ кольца, себе на пальцы. Хусима больше одного раза не помрем. Так, теперь ищем арку. Оглядев комнату, ничего похожего не нашел. Будем искать внизу. Искомое, оказалось, похожим на декоративную арку, на первом этаже, между прихожей и камерами. Воняло там, по-прежнему, какой-то мертвечиной. Не брезгливый дядя… был. На арке, изображения драконьей головы, можно было признать, только при наличии большой фантазии. Голова была, похожа на собаку, подавившуюся костью, и в этот момент, получившую кувалдой по морде. Подивившись про себя, на художника, со столь тонким чувством прекрасного… юмора. Пасть как раз подходила, для кольца.

Теперь дракончик. Спустившись вниз, отодвинул засов с двери. При этом из амулета на шее, выскочил тонкий лучик, ткнулся в дверь и мгновенно погас. О как? Защита свой — чужой, в действии. Дрома нашел в конюшне. Разорвав мешок с каким-то зерном, он изрядно его, ополовинил. И теперь спал, выставив толстенькое пузико вверх. Подняв его на руки, двинулся обратно. Мелкий поедатель зерна, проснулся и начал шипеть.

— Только не ори, я тебя умоляю, — в моем тоне появились просительные интонации. — Сейчас отправлю тебя домой. С родственниками хорошо. А потом ты вырастешь, и мы пойдем с тобой на охоту. Поймаем большого зверя и съедим его, — я нес всякую чушь, думая о том, если он испугается и заорет у меня на руках, я могу и не пережить отправления. Потому как оправлюсь, прямо здесь.

Встав перед аркой, мысленно пожелал себе удачи. Стащив с пальца перстень с красным камнем, сунул его в пасть 'дракона'. Арка начала наливаться темнотой. Воздух в ней загустел и стал напоминать воду, в которую выплеснули флакон чернил. Темнота загустела и стала и стала подергиваться, рябью.

— Интересно, вдруг она сработает не так как надо? — вопрос был задан, самому себе. — Ладно, мать не может пожелать сыну плохого.

Полотно арки, стало беспросветно темным. Не было ни ряби, ничего. Просто тьма. — Ну что, прощай Дром, — я поставил дракончика на пол. — Не поминай лихом, — и подтолкнул его в арку. Просеменив, по инерции несколько шагов, он заскочил в темноту. Тьма в арке, мигнула и исчезла. На пол упало кольцо. Теперь оно не светилось.

— Разрядилось, однако, — вслух, с интонацией обманутого чукчи, произнес я. — Однако, выкидывать не будем. Может еще пригодиться, — в том же тоне, сказал и подобрал кольцо, сунув его в карман.

Теперь надо похоронить дракону. Первое, что пришло на ум, что едва ли, драконов закапывают. Да и сил моих, на данное мероприятие не хватит. Самое простое, и наверно правильное, это огонь. Я вышел во двор. Деревья рубить — это изврат, а вот сарайка, (читай конюшня). Будет в самый раз. Оглядев строение, я понял, что задача достаточно тривиальная. Доски держались на честном слове, а слово это, принадлежало бывшему хозяину. Хозяин, (та еще сволочь), был плохим человеком. Поэтому, как это сооружение, до сих пор не завалилось, было не понятно. Колдовство, однако…

Отыскал заржавленный топор, видимо помнивший грабителей египетских пирамид. Это произведение кузнечного мастерства неолита, имело одно, но несомненное преимущество, оно было массивным. Размахнувшись, жахнул топором по стенке.

— … производитель твой, согрешивший с обезьяной, брат кастрированного осла и возлюбленный, грязного бомжа! — лик мой был тих и светел, а монолог, произносился с огромным чувством и вышел на славу. Потому что, топор просто пробил стену, как картонку. По инерции, развернув, меня вынесло в двери, и я едва не упал.

— Это что, она совсем гнилая? Или я Геракакел? — задавая себе этот вопрос начал осматривать стену. Нормальные доски, не сгнившие совсем, пробить их, этим произведением криворукого тунгусского кузнеца… енто оченно надобно постараться.

— 'Ни чё не понимаю'? — вспомнился вопрос из мультика. — Надо попробовать еще раз…, - размахнувшись, треснул теперь уже плашмя, по стене. Доски вынесло, а у меня было ощущение удара по соломенному снопу, бейсбольной битой. Я, как настоящий питерский интеллигент, знаю о ней немногое. Стать интеллигентом очень просто — надо просто выкинуть из машины бейсбольную биту и вместо нее, положить красивую, металлическую клюшку от гольфа. Что я в своё время, не без успеха и проделал.

— Что же, это такое? Человек я, конечно не слабый…, но так выносить стены… это как-то…непривычно.

— Помог чшеловеку, стал сильней? — в голове прошелестел голос, с вопросительной интонацией.

— Так это ты…? Ээ… как сделал? — глубокомысленными, в этом вопросе остались только интонации. Я замер в растерянности.

— Еще время ждать… изучаю слова… очень, много глупых, непонятных. Пока спал, улучшил тело… сильнее, быстрее… ждать. Скоро говорить любопытство.

— 'Вот оно чё, Михалыч…' — фраза легла на ум, как своя. Пока я раздумывал о плюсах и минусах симбионта, тело продолжало крушить сарай. Минут за двадцать, мне удалось его разнести и теперь с неутомимостью муравья, таскал дрова на погребальный костер.

— Хорошее выйдет погребение, не стыдно будет тебе, перед предками, — мысленно произнес я.

Только так, могу отдать последние почести. Только эта малость. Есть еще должок, но и его мы уплатим, дай срок. Известно только имя хозяина, пока. Морн. Ну что ж, будем посмотреть? Пусть он найдет меня первым, я не возражаю. Поскольку цинизм, есть идеализм с горьким опытом…. То нам, идеалистам, всегда трудно жить, ибо, такого опыта, нам не занимать.

Кувырок и бросок, граненой стрелки, слились в одно движение. В последнюю секунду ушел, от атаки с воздуха. Визг, удар об землю. Не промахнулся! Вторая стрелка в руке и я продолжаю осматриваться по сторонам. Тихо, совсем тихо. Теперь можно и посмотреть, кто решил вкусить комиссарского тела.

Да уж, 'в заповедных и дремучих, страшных Муромских лясах', такое…, такая живность не водиться. Я рассматривал подергивающееся тело.

— Угадай загадку. С крыльями, но не птица? С когтями, но не лев? С хвостом, но не скорпион? — не дойдя пары шагов, стал загадывать вслух, самому себе загадку. И сам себе ответил: — То, неведома зверюшка, — радости от узнавания ответа, я почему-то не испытал.

Существо, лежащее на земле, не походило ни на что. Вернее походило… на волосатого ската, к которому приделали пасть от добермана. — … изобретателя и родителей твоих….. засунуть им в… дрючок и провернуть на два с половиной оборота! — из меня медленно и печально, выходил адреналин. Несколько раз осмотревшись, выдернул стрелку из тела и закинул его на дрова.

— Вот и сопровождающий, в загробный мир, как положено, — горько пошутил я и двинулся к башне.

 

Глава 6. «Полезная?»

Пока пишется. Хотелось бы блеснуть… дальше Вы знаете.

 

Глава 7. «Дурацкая»

Тропа под ногами, буквально растворилась в воздухе. Это я конечно утрирую, но тем не менее. Мох, палые листья и все. Из ниоткуда в никуда. Хотя куда, — это в башню. А вот откуда? Такое впечатление, что посетители, буде таковые были…. прилетали на это место и двигались к башне, уже нормальным образом. Сделав круг, вокруг начала тропы, следов больше не обнаружил. Ладно, пойдем через лес. Хорошо хоть, гостеприимные зверюшки, пока не приглашают на обед. Лесок и пейзажик вокруг, могут сделать заикой, любого впечатлительного ботаника. Моей руки не покидал нож, а голова крутилась во все стороны, периодически замирая, присматриваясь, прислушиваясь и принюхиваясь. Моё, хваленое предчувствие, дало сбой, когда я по малой нужде, отошел в сторону. Странный кустик с мясистыми листьями, внезапно выбросил гибкую плеть и захлестнул мою ногу. Слава мне (предусмотрительному!), я захватил с собой, топор. Секунда, и наклонившись, рубанул им со всей дури. И хорошо, что наклонился. Туда, где мгновение назад, находилась моя голова, прилетела вторая плеть. Чудом, увернувшись от неё, я отпрыгнул на тропу и ломанулся дальше, не успев даже спрятать хозяйство и застегнуть ширинку.

— Ни хрена себе, сходил за хлебушком, — прошипел я, сквозь зубы и заправился. Надо вернуться и посмотреть на него, поподробнее. Попадется еще какой-нибудь такой…, сожрут, и чирикнуть не успеешь. Ждал нападения зверей, а про агрессивную флору, и не подумал. Оптимист, мля! Потому что у нас в России, оптимист это не тот, кто первым кричит — Ура! А тот, кто последним кричит пиз ц!

Внимательное разглядывание, отстоящего в трех шагах куста, принесло, неожиданный результат. Он был пронизан тончайшими, нитями грязно-зеленого цвета. Плохо, но все-таки видимыми, в сумраке леса. Придется теперь быть еще внимательней, халява (в смысле тропинка) кончилась. На ней похоже, была хоть какая-то безопасность. Увидеть этот агрессивный выкидыш акации, все-таки можно метров с трех-пяти. Если очень внимательно приглядываться. Интересно, сколько у него тут братьев и сестер? Перехватив поудобнее топор и вовсю пытаясь прочувствовать опасность, легким шагом я двинулся вперед, готовый в любую секунду отскочить в сторону.

В палец кольнуло. Я замер, прямо с поднятой ногой, медленно поводя головой во все стороны. Тихо опустив ногу назад, стал разглядывать перстень, с зеленым камнем. Кольнуло в палец, от него и теперь в камне, мерцала зеленая искра.

— О чем же, ты меня предупреждаешь? — мой взгляд, поднялся вверх.

— Ах ты, последствие, сидения на толчке, немытого гастарбайтера! — тон мой, выразил вселенскую скорбь по чуть не сожранному, '…и не пожившему совсем' природолюбу. Над местом, куда я едва не шагнул, свесилась лиана, подсвеченная тем же стрёмным, грязно-зеленым цветом. Прикинувшись 'типа, проста растением', ничуть не горящим желанием сожрать или высосать кровь, из старого натуралиста. От любви до ненависти один шаг — но сделать его надо гордо, во фраке, под марш Мендельсона. Это-то шаг, едва и не был сделан. Спасибо колечку. Вот бы загремел, под фанфары! Вместо Мендельсона. Хотя, под какую музыку тебя сожрут… это на мой взгляд, дело вкуса, пожираемого. Хватит о грустном, будем думать.

— Камень, судя по всему — это индикатор и реагирует на растительную опасность. Тогда синий, на водяную…? — сделав шаг назад, взглянул на камень. Искра пульсировала, но уже не таким ярким светом. Я протянул руку к лиане, искра стала больше и где-то за метр, опять кольнула в палец.

Между тем, с этой любимицей, местного Мичурина из желтого дома, стали происходить странные метаморфозы. Она стала вдвое толще, за счет того, что конец лианы, распушился тончайшими нитями с микроскопическими крючками на кончиках и весьма подозрительно заблестев-ших.

Плюнув на эксперименты, я пошел вперед, ориентируясь на кольцо и стараясь держаться открытых мест. Через час, на меня напала первая зверюшка, потом…, потом, я сбился со счета.

Путь через этот проклятый лес запомнился урывками. Клыки, когти, крылья, слюни… и всё это, пыталось меня сожрать или переварить. Я просто был чуть быстрее или чуточку хитрее. Эта, малость, видимо спасла мою жизнь.

Несколько часов отдыха, в каком-то грязном овраге, дали имя моему подселенцу. Сим — сокращенное, от слова симбионт. На большее, у меня фантазии не хватило. Уставший я был до изумления. Пока Сим, сторожил моими ушами (как звучит!? А…?), успел, немного придремать. В этой безумной гонке, главный приз (моя жизнь!), все-таки достался мне. Эта пародия на оружие — топор, напоминал лунный пейзаж, своими кратерами (пардон, зазубринами). А многострадальная моя, куртка — тряпку уборщицы, постеленную при входе на Московский вокзал. Ну, а я сам — чукчу, досрочно закончившего пеший маршрут Улан-Удэ — Москва, половина маршрута которого, пролегала видимо сквозь непролазную чащобу.

— Неужели сподобился выбраться? — передо мной блестела лента реки, хотя цвет воды в ней, оптимизма не прибавлял. Она была густо-коричневого цвета.

— Да уж, каким-нибудь сюрреалистам, здесь бы точно понравилось…, - мысли цеплялись одна за другую, также как и мои ноги. Пошатываясь от усталости, я добрел до ближайшей ложбинки и завалился спать. Только и успев, мысленно попросить Симу, посторожить.

— Буду бдеть, как юный пионер! Отдыхайте, Ваше Бессилие, — последнее, что услышал перед тем, как провалился в омут сна. Проснулся, я диво отдохнувшим, после этого экспрессивного марша, через лес.

Сила бурлила во мне, хотя жрать, по-прежнему хотелось неимоверно. Правильно говорят: — 'Здоровый образ жизни — самый медленный способ смерти'. В книжках пишут, про то как герой и сутки, не может потерпеть без еды. Странно, у меня на вторые сутки, обычно чувство голода притупляется. Есть хочется, но примерно, так как перед обедом и особых мук, я несколько дней не испытываю. Только вот книги читать, невозможно… ТАМ ВСЁ ВРЕМЯ ЖРУТ. Не верите? Попробуйте сами.

— Сим, как дела?

— Ничем порадовать не могу. Всё хорошо…

— У тебя появился юмор или ты еврей?

— Все слова из твоей памяти…. Приятный язык, многослов…, - прошелестел голос. — Я работал всю ночь. Организм, очень слабый. Десяток, другой циклов и смерть.

— Много слов, говорится раздельно. Кстати, долго жить, я и не планирую. Я живу сегодня. Ха…'Жизнь — это путь к смерти'. Это — из кодекса Бусидо, — интересно, ему доступен сарказм?

— У тебя в голове, очень большое количество слов. А ваше построение фраз, не лезет, ни в какие ворота. Куча идиом, а смысл половины фраз, зависит от интонации.

— Ну… вот такие, загадочные мы…, - ответил я, слегка опешив.

— Ночью работал. Укрепляю тело, где могу, — в интонации, проскочила тень укора. — Теперь надо еды.

— Я с тобой, абсолютно согласен! — совершенно искренне вырвалось у меня.

Скинув куртку, начал разминаться. Сказать, что я был поражён… ни сказать ничего!!! Тело было, словно резиновое. При попытке, сесть на шпагат… тело просто УПАЛО, на него (в смысле на шпагат.). Растяжка была, как у гимнасток в пятнадцать лет. Тело было как резиновое, без всяких болезненных ощущений…. То, чего нужно было бы добиваться, многомесячными тренировками, выходило легко и непринужденно. Было ощущение, что тело само, вспоминает удары и уходы.

В лесу, не было возможности присматриваться к моим новым возможностям. Там была только одна мысль: — Успеть бы убежать! Или выжить, в схватке. Такой физи-ческой формы, как сейчас, у меня не было и в мои лучшие годы. А тогда, я мог сильно удивить противника.

— Ну Сима… ну спасибо!!! — чувство радости, перехлестывало через край.

— То ли еще будет, оё-ёй, — в голосе проскользнула тень насмешки, — Это многое, но далеко, не все.

…??? — мои вылупленные глаза, наверное, смогли бы победить, на конкурсе больных Базедовой болезнью. — Лучше? — мое воображение отказало.

— Только помни! Ровно в полночь карета превратится в тыкву, а тебя пробьет на хавчик, — ну теперь-то, это точно, насмешка.

 

Глава 8. «Меланхолическая»

И попер, наш 'герой' по бездорожью, аки посуху. В общем, умылся и пошел на восток, вниз по течению реки. Сторожась, и ощупывая своим усилившимся восприятием, местность перед собой. Местность-то, не ахти, повеселей, конечно…ть и… с ними лесочка, будь он трижды проклят. Деревьев хватало, но сказать, что это лес не поворачивался язык. Речушка петляла, как опившийся маразматик, делая 'сто загибов на версту'. Припекало солнышко, комары и прочие насекомые, пока не сильно беспокоили. Через пару часов, деревья на том берегу отступили, и местность стала напоминать нашу степь.

Несколько раз, попытался 'разговорить' Сима, но потерпел неудачу. На вопросы тот отвечал односложно, а потом и вовсе умолк, мотивируя это усталостью. Хмыкнув, я сделал вид, что поверил.

Размышляя на ходу, пришел к пришел к парадоксальному выводу, удивившему меня. Оказалось, мне абсолютно наплевать на мою дальнейшую судьбу…, 'война план покажет'! Ресурсы кое-какие есть. Хорошо хоть сумочку не потерял. Да, хороша находочка, эх раньше 'мне б такую'. Влезает в неё много и не весит при переноске практически нисколько. По габаритам, как рд, (звиняйте, рюкзак десантника). Так что вещи больше, чем полтора ноутбука размером запихать проблематично, да и внешний вид у неё, как у потери, забытой при отступлении немцев, под Москвой.

Хорошо, что не стал соваться, за закрытую дверь, в логове колдуна. Уж больно подозрительно, она выглядела. Сожаление присутствует, но не более того. Жадность порождает, бедность! В моем случае, наверное, отнимает жизнь…. Хотя полезностей, там точно, должно было остаться много. Ну, да грех жаловаться… золото, ведь покойникам ни к чему.

Возможного наследника, если он явиться не один, ждет маленький сюрприз. Первый же, отрывший дверь…, получит пару десятков сантиметров ржавой железяки, в живот. Искренне надеюсь на то, что умирать он будет долго и мучительно и успеет порадовать окружающих своими музыкальными воплями и мелодичными стонами и проклятиями. Приспособу из вил, я ведь еще и тщательно испачкал в земле. Сначала-то, хотелось просто сжечь башню, но потом человеколюбие победило… и весь пыточный инструмент, найденный в одной из камер, красиво…, а главное функционально, разместился в разных местах. Теперь пройти по башне, не убившись и не поймав телом в каком-нибудь углу, железяку не первой свежести, весьма и весьма, нетривиальная задача. Самое смешное, магии там нет ни на грош (ну, не умею я ей пользоваться), а искать, уверен будут именно магические ловушки. Остается только порадоваться за наследничков, и иже с ними. Количество коих, штук на несколько, как минимум, будет мною уменьшено.

— Уходя, гасите всех!

Солнце уже начинало ощутимо клониться к закату, когда наконец-то, я выбрел на тракт. Хотя назвать тропу с колеёй — трактом, это только от радости, при встрече с цивилизацией. Дорога налево пересекала реку (явно, там брод), направо терялась за горизонтом.

— 'Здесь прошли люди!' — не удержавшись, вслух, вспомнил Фараду. — И теперь нужно стать вдвое осторожней, потому как эти люди (по меткому выражению классика 'порождения ехидны'), врядли встретят меня распростертыми объятиями. Если есть дорога, то на ней есть пост. Государство (любое!), никогда не оставит население, без присмотра. Поэтому, мытари и солдаты, на данной артерии, присутствуют в обязательном порядке. А некий, подозрительный и не понятно, как одетый субъект, заинтересует их сразу, в первую очередь, на предмет поживиться. Примерно, как у нас лицо без регистрации, вызывает неудержимое и обильное слюноотделение у мицанера, нездоровый ажиотаж, на уровне безусловных рефлексов, прям как у собаки Павлова.

Куда же все-таки двинуть? Налево или направо?

— Сим, друг мой, а не знаешь ли ты, в какую сторону ближайший город? — голос мой, был воистину медоточив и пах елеем.

— Мой последний носитель, был из-за Северной гряды, про эти места, я знаю столько же сколько и ты, — в ответе, прозвучали интонации сварливой жены.

— Раньше, когда я разговаривал сам с собой…, я искренне заблуждался, считая себя шизофреником. Потому что, тогда я сомневался…, а теперь абсолютно уверен…, что зовут её Сим, — мысленная тирада, обращенная мной, к сожителю в моем теле носила ностальгический оттенок.

— В твоей памяти, много замечательных выражений. Сам дурак! — в голосе явно прозвучала издевка и Сим опять притих.

Идет направо, песнь заводит. Тьфу! Это, сориентироваться не поможет никак. Оглядывая горизонт, мне привиделась слева, струйка дыма, на самой грани видимости. Ну что же, значит идем к людям, они могут поведать, о реалиях этого мира.

Сняв ботинки и штаны, быстро (кто знает, что может водиться в воде) переправился через реку. Оказалось мелко, где-то по колено в самом глубоком месте. Вскоре дымок, на который я ориентировался, развеялся, но дорога вела в ту, же сторону, где он виделся мне, в последний раз. Кусок степи, протянувшийся длинным языком, вдоль дороги, заканчивался, стали появляться маленькие рощицы деревьев. Примерно через час, когда солнце уже готовилось коснуться горизонта, мой нос учуял запах пожарища… и я неслышной тенью, двинул в сторону, ближайшей кучи деревьев. Не хрустнув веточкой, никого не потревожив, наконец-то дошел до источника запаха.

Посреди рощи находилась поляна, у большого камня, находившегося на краю, бил родничок. Очаровательное место…, только вот огромное количество трупов, отнюдь не облагораживало пейзаж. Разбросанные и разломанные вещи, сгоревшие повозки, несколько убитых лошадей… и резкий запах крови, который вблизи забивал, даже вонь от тлеющих, кое-где головешек. Всю эту картину, дополнял курган, сложенный из отрубленных голов. Головы, были явно не человечьи, кожа имела отчетливый зеленый цвет, да и строение черепов не могло принадлежать homo. ГОБЛИНЫ?!

Подсвеченная закатным солнцем, картина производила гнетущее впечатление.

Я прошелся по поляне. Порубленные тела, валялись сломанными безголовыми куклами, словно какой-то великан, забавляясь, поломал и разбросал игрушки по земле. Отвратительно воняло дерьмом и паленым мясом, потому что некоторые из них, лежали черными головешками в сго-ревших шалашах.

У края поляны, лежали изрубленные тела мужчин, с палицами в руках, попытавшихся задержать нападавших. Женщины и дети, были убиты кто где, некоторых перед смертью, ради развлечения, запытали.

Бессмысленная жестокость, убийство — ради развлечения…, потому что добычи, у нищих быть не может. Это видно, по грязной и обтрепанной одежде, по грубо сработанному, теперь уже разбитому и поломанному скарбу.

Мне свело скулы, голова, стала пустой и гулкой. Зверь, сидящий во мне, глухо заревел в предвкушении. Я не страдаю излишним человеколюбием, и плевать мне на страдания чужих людей (когда они происходят не у меня на глазах).

Просто, Нельзя, Убивать — Детей!!!

…тишина — ватными лапами, придавила все звуки вокруг и забилась в ушах, беззвучным воплем. Тварей, ради развлечения, убивших женщин и детей — надо просто раздавить… не заморачиваясь на оправдания.

Из кустов, на дальнем конце поляны, раздался непонятный звук. Полу-всхлип, полу-стон. Приготовившись к любой неожиданности, подкрался и осторожно раздвинул ветки.

На небольшой прогалине, посреди кустов, сгорбившись, сидел маленький, зеленый гоблин и изредка всхлипывал. По его лицу, непрерывно текли слезы и скатываясь, мутными каплями падали на землю.

Когда я положил руку ему на плечо, он подскочил и попытался её укусить. Прихватив его, на болевой, чтобы не убежал, как можно мягче произнес: — Я не был с ними. Я враг, убившим твоих родных!

Речь, которая прозвучала в ответ, изрядно озадачила меня. Она состояла из высоких, гортанных звуков, смешанных с рычанием.

— Сын — паршивой собаки, я убью тебя! — слезы, моментально высохли на его глазах.

Мля! Я ведь понял, что он говорит. Мимолетно подивившись этому, я прорычал предыдущую фразу еще раз.

— Откуда ты знаешь речь — речных гоблинов? Ты маг?

— Нет, не маг. Просто, кочующий — по пустым тропам (слова путешественник, в их языке отсутствует), — и отпустил его.

— Ты врешь, людям верить нельзя! — он угрюмо насупился. — Я был на охоте, добыл хорошую еду, — и гордо продемонстрировал, дохлую крысу. — Пока меня не было, пришли злые люди и убили всех, — его голос дрогнул. — Теперь, я остался один, и меня скоро съедят.

— Пойдем со мной. Я помогу тебе, отомстить, за твоих родных! Может, тогда ты поверишь?

— Надо хорошее, злое железо, может тогда получится, убить нескольких из них, — в его глазах загорелась надежда. — Их слишком, много…, но я…, я сумею тихо подкрасться и убить одного. А почему, ты хочешь убить их? Они убили кого-то из твоего клана? — вопросы сыпались как из рога изобилия.

— Это нелюдь! — мой голос, на секунду дрогнул от ненависти. Объяснять, что-либо, не хотелось.

— Ты большой! Наверное, ты хороший воин и сможешь убить двоих, или даже троих! — гоблиненок решил мне польстить, чтобы я не передумал. Мой потрепанный вид, видимо не внушал ему доверия.

— Пошли! — я махнул рукой.

Он выпрямился во весь рост (метр с кепкой), чтобы казаться больше. Плоское лицо, приплюснутый нос, уши торчком, широкий рот и маленькие, острые клыки. Кожа бронзово-зелёная с голубоватым отливом, руки почти до колен и все это, венчает большая голова. Красавец.

 

Глава 9. «Не пацифистская»

Меня не беспокоило, что покойники (просто они, еще не знают об этом) сумеют уйти. Моих скромных навыков хватит, чтобы их выследить и догнать. Ну а дальше… некоторые счастливцы, умрут быстро. А некоторые не очень. Я ведь, тоже люблю развлекаться? Правда, мой юмор, не все могут адекватно оценить? Но это дело вкуса…

Мы с гоблиненком вышли на поляну, оглянувшись по сторонам, он снова зашмыгал носом.

— Возьми еды и чего-нибудь полезного и уходим. Быстро! — на самом краю восприятия, начала зудеть какая-то неправильность, предвещая большие неприятности, и она смещалась в нашу сторону. Зачем драться с неизвестным, если можно отойти и пропустить её.

Надо отдать мелкому должное, пара минут и он с мешком, стоит в полной боевой. Даже на пояс, нацепил какой-то ржавый тесак.

— Тебя как зовут?

— Гр…ХР…Кы… ГЫР!

Я засмеялся в голос. — Большой и страшный победитель чудовищ, — защитник клана? Полминуты еще, меня сотрясали рыдания, когда я поворачивал голову, в сторону его фигуры.

— Бегом! — он моментально сорвался с места, в сторону, которую я указал. Ни вопросов, ни обсуждений, ни пререканий…. Как я узнал потом, это у них в крови. Пришел старший, он знает, кому что делать. А кому не нравиться, тот получит по голове или может гулять лесом. А там злые соседи (которые не откажутся, от дармовой рабсилы), или желающие пообедать, звери. В одиночку не прожить — это аксиома здешней жизни, а чужак…, вдруг, да и окажется лучше своих (сразу, ведь не убил). Потому как — свои, знакомы до боли, и что от них ждать, абсолютно точно известно. Работа, работа и еще раз работа…, а может и главная роль, в жертвоприношении (естественно, согласием жертвы, никто интересоваться не будет).

Мы побежали к соседней роще.

Кстати, рассказ о гонце, древнегреческом воине Филиппиде, который после битвы при Марафоне (случилось это — 13 сентября 490 года до нашей эры) и принес весть о победе в Афины, пробежав в полном воинском снаряжении(!) 42 километра (попробуйте как-нибудь), — одна из самых прекрасных и трогательных легенд древнего мира. Сочинена она была более поздними античными авторами, для которых события тех лет уже были историей, правда, не такой древней, как для нас. Ведь — 'Историю пишут победители'!

Действия армий в то время уже организовывались, можно сказать, на научных основах, и наличие регулярной(!) связи между фронтом и тылом само собой разумелось. А связь, осуществлялась посредством весьма оригинальной зрительной сигнализации и днем, и ночью. Использовались и гонцы, преодолевавшие путь верхом или на колесницах, эстафетным способом. Чтобы после такой важной битвы послали одного-единственного гонца, да еще бегом, просто невероятно. Прекрасная сказка, в которую мы с радостью верим, как и во многое другое.

Добежав, мы устроились на крохотном пятачке среди колючих кустов, которыми заросла эта рощица. Живых (опасных) рядом, не было. Это я, уже мог практически точно распознавать.

'Большой и страшный', достал из мешка кусок копченого мяса, какую-то лепешку и фляжку с водой. Все это он выложил на траву и выжидательно уставился на меня.

— Это не человечина? — спросил я, указывая на подозрительный кусок.

— Нет! Это тхар! — с гордостью, ответил он.

Кто это, я уточнять не стал (чтобы не испортить себе аппетит) и, достав из-за спины нож, развалил кусок мяса на две части.

— Сильное, злое железо! Ты великий воин! — мелкий, с восторгом уставился на блестящий нож. — У нас в клане, ни у кого не было такого.

— Безопасная пища…, - прошептал голос в голове.

— О! Еще один проснулся! Мне пофиг! — я продолжил аккуратно(!) откусывать мясо, абстрагировавшись от вкуса. Вкус был 'спецфицкий'! Это напоминало, подошву от сапога. Только почему же его хозяин, никогда не мыл ноги?! С. су… Свежо питание, да серится с трудом! Ладно, еще и не такую дрянь приходилось есть, (жаренных дождевых червей, например не пробовали)?

— Так как тебя зовут? — с трудом проглотив кусок мяса, задал вопрос, увлеченно чавкающему гоблиненку.

— Гыхыр…, - повесив голову и шмыгнув носом, было произнесено трагическим шепотом.

Ну, еще бы! После могучего чего-то, там. Маленький… никчемушный… бесполезный, (это примерный перевод), а еще, это — маленький зверек, вроде землеройки. Ха!

— СИМ! Откуда я, все это знаю?!

— Последний хозяин много путешествовал и знал. Часть его знаний осталась во мне и теперь принадлежит тебе. С памятью проще, а боевые умения надо закреплять в мышечной памяти, иначе, воспользоваться ими не удастся. Тебе надо торопиться, они у меня стираются…, заменяются твоими навыками. Два умения, лучше одного? Ум хорошо, а два сапога пара! — в последней фразе, прозвучал явный сарказм.

— Лучше! — я отгрызыз, наконец кусок от лепешки. Из чего она, я боялся даже представить. Судорожно сглотнув, некоторое время сидел с выпученными глазами.

— Гыхыр! Я, буду звать тебя — Гоша! — с расцарапанным горлом, я стал говорить на гоблинском, значительно лучше, чем на русском.

— Вождь дает мне новое, взрослое имя?! — он мгновенно оказался на ногах и тревожно уставился на меня.

— Ээ…. Да! А почему вождь?

— Не убил! Не прогнал. Дал еду. Теперь дает имя! Скоро даст злое железо! Только вождь, может такое! — в его голосе было столько наивной веры! — Лучший кусок вождю! — и моментально достал дохлую крысу, из мешка.

— Ммм… Спасибо, я сыт! — многое было, в моей суетной жизни…, но взятка дохлой крысой? Это впервые! Растем, над собой. Ох, недаром… — последняя глава любой кулинарной книги: — 'Как действовать при отравлениях'?

 

Глава 10. «Прогонная»

— Буду сторожить…, без страха спи, — порадовал меня, голос Сима. Устал я, откровенно говоря, как собака.

— По команде 'Отбой!' — наступает ночь! — гаркнул на Гошу.

Тот поднял на меня виноватые глаза, что-то скомандовали, а что непонятно. Ну, естественно, ведь бессмертная фраза была произнесена на русском.

— Спи, завтра трудный день. Не бойся, никто не придет.

Сунув мешок под голову, он устроился под ближайшим кустом и моментально засопел, засыпая. Я же, плюнув на удобства, завернулся в остатки куртки и устроился спать. Летом тепло, да и барахло у меня зимнее. Не замерзну.

Отдохнул я на славу. Потянулся и подскочил как подорванный. Энергия, бурлила в теле, колючими иголочками покалывая в мышцах. Шучу! Проснуться-то, я проснулся, только вскакивать торопиться не стал. Попытался, по привычке, с закрытыми глазами, просканировать окружающее. Гоша спал, и светился безопасным, зеленым(?) цветом. Больше живых (опасных), не ощущалось. Пока все спокойно, можно поразмышлять, а то от радости 'в зобу, дыханье спёрло'. Слишком много всего, навалилось разом.

Теперь о грустном. То что 'гулящих людишек' я, ээ… мы, сегодня догоним, сомнений не вызывает. Как с ними поступить, тоже, смерть самая достойная награда, которую обретут 'герои'. Только вот, обзавестись парой лишних дырок, в процессе, от немытых (почему-то мне так кажется) разбойничков, очень не хочется. Мечник из меня никакой, лучник тоже, пробовал несколько раз. Брюс Ли из меня, тоже не вышел, учили меня совсем другому, рукопашный бой называется. А там, только максимально эффективно отнять чужую, и сохранить свою, учили. Остальные же, навыки весьма специфичны. Вопросы разные задавать, и ответы на них получать максимально быстро. Сохранность тела опрашиваемого, при этом, в основном на моё усмотре-ние. Что еще? Тихо пришел, исполнил, и тихо ушел. Или громко. Ну, здесь это не прокатит. Вспомнились палицы и рубленые раны мертвых гоблинов. Внутри дернулся зверь. Тем более, вступать в прямое столкновение, это верх идиотизма. Жизнь моя, дорога мне как память, да и староват я уже, откровенно. Значит, догоним и максимально тихо проредим ряды супротивников.

Знаний, кроме нового зрения от драконы, и гоблинского языка, не прибавилось. Сим на вопросы, тоже не отвечал. Рассчитывать можно, только на собственные навыки. Пора! Пока семь раз отмеришь, другие уже отрежут. Начнем готовиться.

— По команде 'Подъём!' — наступает утро! — заорал я. Гоша подскочил и выхватил ржавый тесак, собираясь подороже продать свою жизнь. Несуразная фигура в подобии боевой стойки, вызвала у меня искренний смех.

— Ну что, начнем готовиться к войне?

— Вождь! Гоша готов! — получилось это у него, как Гхошха.

— Ладно, присядь и расскажи мне о себе? — я тем временем занялся приготовлениями к будущей схватке. Разложив куртку, начал её потрошить.

— Через холодный сезон, меня должны были принять в воины, — сказал и замолчал, видимо считая, что это все объясняет.

— Умеешь чего? Добыть пищу, знаешь травы? — вздохнув, терпеливо задал следующий вопрос.

— Все знают съедобные травы и корни, — как последнему недоумку, ответил мне он.

— Представь! Я никогда не видел и ничего не слышал о гготбхарнах (слово выскочило из меня, изрядно удивив). — Рассказывай?

— Мы живем рядом с лесом и рекой. Река дает вкусную, жирную рыбу. В лесу водятся страшный гхок (что-то вроде гепарда, только больше раза в два) и вкусный рамхаш (местный медведь).

Рассказ продолжился минут десять и существенно обогатил мое знание, местных зверей. Природа в изложении Гоши ни разу, не радовала. Всяких, готовых тебя сожрать — море. В общем, каждой твари — по харе!

— Надо торопиться, — я закончил изготовление второй гарроты. — Это тебе, — протянул её Гоше.

Посмотрев с огромным недоумением, на струну с двумя деревянными ручками, он спросил: — Это зачем?

— Если тихо подкрасться к часовому, можно сделать так, — и продемонстрировал. — Он тихо умрет и не успеет крикнуть, чтобы предупредить остальных.

— Какое хитрое, злое железо. У нас такого не знают, — в восторге он начал дергать струну и примериваться её применить. Пристегнув стрелки, несколько раз сложил и разложил 'Агат'. Отстегнул веревочное копьё (оно храни-лось в специальном кармашке на левом боку) и положил на траву. Теперь настала очередь шелковой веревки, её я повязал, на пояс. Зачем мне дураку, шелковая веревочка?

Есть такой раздел в боевых искусствах, ныне малоизвестный, называется он — ходзе-дзютсу. Проще говоря, это бой вооруженного противника против имеющего…, только веревку. Техника совершенно бесполезна против прямого удара мечом, имеющего хорошо заточенную кромку, но силы рук вполне хватает для того, чтобы отбить очень сильный удар ногой или дубинкой. Можно одолеть противника и связать его таким образом, чтобы его оружие оставалось при нем, но он не мог им воспользоваться. Казалось бы, только защита. НО!

Есть в нем и ударная техника! Правда состоит она, всего из одного удара, щелчка концом веревки. Кто в детстве в шутку, не щелкал веревкой? Так вот с помощью несерьезной на вид верёвочки, можно нанести серьезную травму, вплоть до перелома костей и проникающих ранений, не говоря уже об ударе по глазам.

Итак, до конца распотрошенная куртка отправилась в сумку. Сверху на неё порошки и перевязка. За ними катар (нужны ножны, а их у меня нет), агат туда же, копьё. Пристегнул к голени нож (это повседневный), в общем-то, он засапожный, просто припрятал его в куртку. Каков юмор? Простецкий такой ножик, с лезвием в одиннадцать сантиметров и общей длинной в двадцать два.

Это кинжал, с неподвижным клинком из молибдено-ванадиевой стали, с анодным пассивированием. Лезвие обоюдоострое, с симметричной заточкой. Заплечики гарды, представляют собой единое целое с лезвием. Рукоять на-кладная, из поликарбоната, вес сто тридцать пять грамм. Простой как палка.

Попрыгали. Двинулись!

— Гоша, не отставай! — это уже гоблиненку.

Времени на самом деле прошло немного, и солнце только-только оторвалось от горизонта. След нашелся быстро и привел прямиком к дороге. Ладно, нам же проще. Живых я почую раньше, чем они увидят меня, потому, что дорога петляла среди немногочисленных деревьев, которые постепенно превращались в нормальный лес.

Часа через два Гоша дернул меня за рукав: — Стоянка! — и указал в правую сторону.

Действительно, на пригорке обнаружились следы ночевки, по крайней мере, семи человек. Они и не особо скрывались, кого им здесь бояться? Ближайшее племя молодецки перебито. Акция устрашения проведена. Теперь быстро до-мой, праздновать. Хотя отпраздновать удастся, явно не всем. Опережают они нас, на пару часов. К вечеру догоним и поболтаем.

Я оказался прав. Нагнали мы их, когда солнце начало ощутимо склоняться к заходу. Почуял я их метров за семьде-сят, резко остановился и повернувшись нырнул в лес.

— Сиди тихо и жди меня, я тебя позову, — шепотом Гоше.

— Но….

— Ждать! — кулак у морды, мгновенно сыграл, свою воспитательную роль.

Прихватив пару игрушек из сумки, тихо двинулся на разведку. Стоянка, напоминала, лагерь наших туристов. Над костром варилась какая-то каша, вояки вальяжно валялись на траве, отдыхая после перехода. А человек-то было десять, правда, один был почему-то связан.

Потанцуем!

Бесшумно вернувшись обратно, прихватил гоблина и мы отошли еще метров на триста. Присел и начал думать. Оно никогда не вредно, в нашем деле. Это только в кино или дрянном романе, крутой парень бежит и убивает всех пло-хих парней. В жизни скверные ребята, через секунду нашинкуют бедолагу, в мелкий фарш. Численное преимущество, пока никто не отменял. Я один и тактика соответственно — одиночка.

— 'Пришел, потискал, разбудил…', - кхе-кхе юмор, однако. — Потискаем!

— Ночью подкрадусь, хитрым железом задушу ахмара (плохой разумный, не гоблин), — я только хмыкнул, представив картину, когда маленький гоблин в прыжке пытается задушить тушу, вдвое больше себя.

— Сиди, Чапай, думать будет!

— Ссыпай — имя вождя? — блестя глазенками, тут же задал вопрос.

— Нет. Не мешай.

Гоблиненок замолчал. Вспомнилось как в фильмах, 'плохой парень' сгибается и мгновенно умирает от быстрого ножевого удара. Бой не завершен, когда противник получил смертельное ранение! На самом деле гибнут люди не столь быстро и могут еще долго продолжать бороться за жизнь. При этом получить пулю или нож в ответ, абсолютно реально. Даже после удачно проведенной атаки, надо отрываться, иначе…. Вся суть ножевого боя, ударил — отскочил. Перефразируя: — Сделал чьё-то добро — делай ноги.

Наконец-то стемнело.

— Ждать! Охраняешь сумку! — недовольно вздохнув, Гоша подчинился.

Агат, катар, нож на месте. Думаю все это, сегодня пригодиться.

Погнали….

 

Глава 11. «Совсем не ништяковая»

Отойдя на десяток шагов, выругался и вернулся обратно.

— Гоша — подъём, бери вещи и за мной! Сидишь и не высовываешься, пока я не позову, — Дай мне топор. — с неохотой он вернул, весьма понравившуюся вещь. — только, когда я крикну, бежишь мне на помощь. Понял?

— Да, вождь!

Быстро добравшись до лагеря и не доходя метров пятьдесят, оставил зеленого, а сам тихо двинулся к нему.

Часовой тихо сидел у костра и пялился на него. Да уж, служба поставлена на ять! Ну спасибо тебе, незнакомый 'предводитель дворянства' за такую постановку службы. От кустов, где пригнувшись сидел я, до часового было метров пятнадцать. Для меня серые сумерки, а он дальше пяти метров ни хрена не увидит. Подобраться и тихо придушить? А зачем? Топор хорошее метальное оружие! И бесшумно подобравшись метров на пять, метнул. Ёпть! Спасибо Симу. Я и забыл, что силенок-то прибыло, топор с такой силой воткнулся в башку часового, что засел там по самый обух.

Тихо…. Все продолжали спать. В общем, все умерли.

— Подробности?

Ну…, я не ведущий модной программы, вот уж у кого красноречия, и ни на чем не основанного апломба. Но я, в меру сил попробую рассказать как прозвучал бы рассказ, из его уст.

Первые четверо тихо спали, и так же тихо пошли поприветствовать предков, которые явно напинают им за столь бездарную жизнь и глупую смерть.

Следующий вояка с перерезанным горлом, пытался приподняться и хватаясь за него руками, просил водички. Именно так, я истолковал его последние спазматические движения. Судорожно попытавшись вздохнуть, как перед первым поцелуем, он засучил ногами и умер как на-стоящий мужчина, напоследок обделавшись от счастья, не иначе. Он умер с широко открытыми и выпученными глазами, видимо пытаясь на прощанье, сказать мне о своей неосуществленной любви. Потому что, десяток сантиметров стали в горле, настоящему мужчине не помеха.

Тихо… следующий. Нежно приобняв со спины мужественную фигуру несгибаемого борца с макаронами, (огромное утолщение в области талии, выдавало его с головой). Ласково прикрыл ему ладошкой рот, и даже не успев прощебетать какую-нибудь глупость, вроде спи спокойно дорогой друг, я резко засадил… нож (а не то, что вы подумали), прямо в глаз.

Мучимый раскаянием, очередному 'воителю', только придавил сонную артерию, совсем не надолго, сделав его сон, еще более глубоким. Очень уж он удобно лежал. Ну, нельзя же в самом деле, грубо будить человека посреди ночи и требовать после этого адекватного поведения. Этот счастливчик продолжил спать (не то, что некоторые идиоты, бродящие в ночи), даже когда я связывал ему руки. Зачем? Надо же и о других думать. Всех убью — один останусь! Это ведь не про меня…, как вы только такое могли подумать, о человеке, добрейшей души.

И тут моя удача кончилась. Вскочивший на ноги дохляк, обладал сильно развитым седалищем, видимо раньше проснувшись, он реально оценил мои потуги и свои шансы, поэтому с диким криком ломанулся к дороге.

Лежащий в центре преподнес сюрприз. Одетый в преизрядно заржавленную кольчугу, он оказался настоящим бойцом. Схватив лежащий рядом меч и подхватив щит, он мгновенно оказался на ногах. Видимо, чтобы пригласить меня на тур вальса, иначе зачем ему такой большой ножик. А я элементарно, не успевал ему сунуть свой. Я конечно метнул поощрительные стрелки, но он не оценил и принял их на щит, чтобы показать мне, как он ценит мое расположение. Этот мужлан, не захотел большой и чистой любви. Вместо этого, грубиян попытался рубануть меня, такого красивого и беззащитного, мечом по шее. Но я был в корне не согласен с такой постановкой вопроса, сделав изящное, почти балетное па, с размаху саданул ногой, ох(!), теперь уже бывшему красавцу — мущине, по нижнему краю щита. Откусить от щита ему не удалось, поэтому он, обидевшись, стал ловко плевать в мою сторону своими как оказалось, вовсе и не белыми, а гнилыми зубами. Отчего-то он обозлился на меня, и шепеляво стал делать и вовсе не пристойные предложения, типа, немедленно вступить в половую связь с ним и с его конем. Коня кстати, тут и не было, я бы заметил. А я не такой, сразу секс…, нет бы поухаживать. Ответил я ему, что не будет у него женщин тридцать лет и три года, а руки отнимутся. Позитивную критику он встретил в штыки, сразу же, совсем немузыкально заревел и бросился на меня, дурашка. Нож, мечу не соперник, поэтому я пропустил грубый выпад в мою сторону, резко присел влево и дернул его за опорную ногу. Видимо он, совсем не ожидал, что я так быстро перейду к предварительным ласкам. Поэтому с радостным стоном с размаху упал на траву, на секунду приоткрыв мне свои объятья, чем я мгновенно и не преминул воспользоваться. Эротично прижав своим телом, руку с мечом к земле, свободной, сунул катар ему под горло, мгновенно откатившись в сторону. Но каков подлец! Он не оценил моего искреннего порыва и на прощанье, успел приласкать меня, краем щита, по ребрам. Ну, вот примерно так….

Мля, а ребрам-то как больно!

Неужели всё!?

В голове прошелестело: — Сим помог?

— Ах, ты кочерыжка…, - и тут я замолк, вспомнив бросок топора и балетную растяжку. — Да, спасибо! Очень сильно помог.

— Буду отдыхать. Кушай много. Скоро болеть не будет… — и опять тишина.

На пригорке лежало два связанных тела, одно мое…, а втрое не убежит. С кляпом во рту много не поговоришь. Зато как думается! Мне же, он пока не интересен.

— Гоша!!! — голос мой был нежен, как утренний ветерок.

Это тебе! — я ласково, с размаху пнул предпоследнее живое туловище. — Только оттащи, его подальше и пусть он умрет, не быстро, — иначе зачем, я так красиво перевязывал его веревкой. Гоша пыхтя как паровоз под парами потащил его вниз, к зарослям кустов. Через пару минут там раздался вопль, услышав который прим (или солист?) Миланского оперного театра, удавился бы то зависти. Сначала это был бас. Через некоторое время, тональность изменилась и теперь зазвучал тенор. Но и это еще не все! Вскоре сопровождаемый эхом, победно звучал дискант! Последний хорал, поющий осанну справедливости, наверняка радовал души гоблинов, внимающих ему, на небе.

На останки столь многогранного таланта, я не пошел смотреть. Не то, что бы, не испортить себе аппетит, просто счастливое выражение морды Гоши, появившегося из кустов, было лучшей приправой к каше с мясом, которую так предусмотрительно оставили нам вояки. Кто-то скажет, что принимать пищу рядом с покойниками…, не комильфо. То на это отвечу, отошел я от бугра, метров на десять. Война, войной — обед по расписа-нию! Гошины лепешки, до сих пор вспоминались моим исцарапанным горлом, как яркий и незабываемый образ! Того, КАК НЕ НАДО ГОТОВИТЬ ЕДУ!!!

— Ахмар не убежал.

— ???

— Гготбхарн хорошо видит в темноте. Ахмар — он глупый совсем. Там крепкое дерево встретило его голову, а хитрое железо Гошиными руками, схватило за шею. Он совсем умер!

— Молодец, получишь меч. А теперь иди, ешь, потом спать, впереди еще много работы.

— У полезной пищи только один недостаток — ее есть нельзя! — отчего-то вспомнилось мне, перед сном.

 

Глава 12. «Никчемушная»

Наступило утро. Казалось бы, ну и что в этом такого? Это когда человек просыпается и у него все нормально, вот тогда ничего. Про себя, я такого сказать не смог. Приступ дичайшего кашля, согнул меня пополам и трясясь как эпилептик в удивлении, я начал выхаркивать легкие. Кому-то может и смешно, а мне так и вовсе стало страшно. Загнуться на…, не успев ничего сделать, обидно. Отравили! Меня выворачивало наизнанку, и легкими, я буквально плевался. Наконец приступ утих, также внезапно, как и начался. Пересилив себя, решил взглянуть на результат, то что мм… из меня выпало. То что находилось на траве, на мои представления о строении тела…, как-то не походило. Если только легкие, расплавились еще в организме.

— Оо…! Жопа. Вид спереди…

— Помог человеку? — прорезался Сим.

— Тыы…?!! Отрыжка дохлого тушканчика! Идиот! Последствие испуга беременной выхухоли! Кретин!

— Человек недоволен? — в голосе, искреннее недоумение.

— Да, чтоб тебя тараканы потоптали, чтоб…. Ты что предупредить не мог?! — мне уже полегчало и адреналин кинулся в голову, горяча лицо.

— В легких совсем плохо и дышал трудно, — с предлогами и падежами, у него пока еще беда.

— Сим друг мой, а нельзя ли вас попросить, предупреждать, о подобных экзерсисах — голос мой стал настолько медоточив, что казалось еще секунда и его можно будет намазывать на хлеб.

Ответ меня, поверг меня в шок.

— Ты спал….

— Бл…дь! Сим, а не было ли среди твоих знакомых умственно заразных блондинок?

— Нет. Плохое вышло, теперь хорошо дышать.

С юмором у него… как-то, не понятно, то ли есть, то ли нет.

— Ты хоть предупреждай. А то со мной, чуть родимчик не приключился.

— Об опасности, я предупрежу.

Фух…, значит из меня вышел никотин и прочие радости цивилизации. То-то я смотрю меня курить не тянет. Сбылась мечта идиота…. Хотя врядли, здесь есть табак. Но…, что не делается, все к лучшему! Проснувшийся Гоша смотрел на меня жалостливыми глазенками, но с советами и помощью дисциплинированно не лез.

— Плохая борга из меня вышла! Теперь хорошо! — это уже Гоше.

— Вождь большой шаман! — уважение в его глазах, стало безмерным.

— Курить что угодно вредно… а кукурузу еще и бесполезно, — прокомментировал ехидный голос Сима, тут же пропавший, как и не было.

— Мля! Откуда он только выкапывает такие сентенции? Су…!

— Читал ты много…, - это мне, уже на прощанье.

Вот и пойми, то ли прикололся, то ли похвалил? Теперь дела…

На пригорке ничего не изменилось, валялись трупы и в сторонке качественно связанный пленник с кляпом во рту.

— Поговорим? — я выдернул грязную тряпку из его рта.

— Развяжи, по нужде надо.

— Ну иди, — я разрезал веревки. Только далеко не уходи. А то придется применить анестезию — тупым тяжелым предметом. У меня есть к тебе, пара вопросов, — и демонстративно перехватил нож для броска. Он бодро потрусил вниз. Здоровы однако тут люди, я бы пролежав всю ночь, наверняка не смог скакать эдаким козликом. Хотя, нужда — мать науки. Когда он пришел обратно, я рассмотрел его поподробнее. На голову ниже меня, открытое лицо с короткой бородой. Нос свернутый на бок, темные глаза с хитринкой и твердая линия губ. Шишка на голове, но вполне вменяемое, выражение лица.

— Кто? За что? — мои вопросы не блистали разнообразием.

— Бывший десятник барона Ольта. Разжалован за измену, отказался резать детей зеленых, — он кивнул в сторону Гоши. — Барон был крут, ну и приписал мне измену. Дескать не выполнение приказа в бою…, а какой бой, маленьких резать? Так я, и на прошлой войне с королем Тагором, этого сильно не одобрял. Велика ли доблесть, баб да детишков резать. А уж над мертвыми глумиться — последнее дело. Пускай они и не людского племени. Воля ваша барон, можете здесь меня прямо здесь вздернуть или уж в замке. Надоело все….

— Барон? — изумился я. — Мля!

— Да, ваша милость. Предыдущий-то хозяин земель, барон Ольт, вона валяется, — он указал на труп в кольчуге, доставивший мне столько неприятных минут прошлым вечером. — Знатный боец был, теперь вы барон Ольт, по праву меча и силы, — он стоял в расслабленной позе, но было видно, что все его смирение только на словах.

То, что я понимаю местную речь, удивляло не так сильно, как-то, что я внезапно стал каким-то бароном, как в плохоньком романе.

— Гоша посмотри может, что поесть найдешь и хорошие вещи собери. Мы пока поговорим, — моментально подхватившись, он порысил заниматься трофеями.

— Давай-ка отойдем. А расскажи-ка мне любезный, про право меча?

Посмотрев на меня, как на больного, лишь случайно избежавшего ласковых рук санитаров, но видимо все-таки сработала привычка подчиняться и он продолжил: — Любой благородный со своими воинами, одолевший войско хозяина земель, становиться бароном, а все имущество достается победителю. Он должен выплатить долю, вдове и детям. Но действует это право, только в пограничье.

— И часто, это у вас происходит?

— Нет, редко. Кому нужны бросовые земли. Предыдущий барон с семейством помер от черной смерти, а с ним и большая половина воинов. Остальные разбежались. Замок стоял без хозяина, потом пришел Шартыг со своими и занял его. Стал бароном. Я нанялся к нему, он обещал защиту и деньги.

— Защиту?

Он замялся. Тряхнув головой и как будто на что-то решившись: — Я Шартыгу ничего не сказал, просто — что дезертир. Я сотника зарезал, — и внимательный взгляд на мою реакцию. — Зверь он был, когда чужие страдания видел, аж слюни текли. Когда убивал безоружных, глаза безумными становились, сам убивал, лично, никому не поручал. Но воин был храбрый, за то и терпели. В Зеленодолье перед зимой, в деревне велел всю скотину порезать и хлеб спалить, мол бунтовщикам будет наука. А без хлеба зимой голодная смерть, я-то сам из деревни, знаю. Бунтовщики? Бабы да ребятишки…, мужиков считай и нет совсем, на войне сгинули. Лучше бы он их сразу убил, милосерднее бы было. Я так ему и сказал. Мне кнутом спину ободрали, как сочувствующему, да бросили за околицей, подыхать. А я выжил, деревенские помогли. Пол зимы болел, потом им помогал. Весной ушел сотника искать, долг вернуть. Вернул! Теперь вам решать….

— Еда готова, вождь, — перебил содержательную беседу, гоблиненок.

— Пошли поедим.

Все, что вы съели, может быть использовано против вас…

 

Глава 13. «Осмыслительная»

Н-да, пока я предавался расспросам, Гоша умудрился сделать две вещи. Первое — это ободрать всех покойников (брезгливостью, он явно не страдал), и второе — попытался приготовить еду. В некоторых вещах, старательность бывает излишне вредна. То, что для меня само собой разумеется, для гоблина подвиг. Итак, с помощью огнива, он развел не дымящий(!) костер. Кстати, во всех книгах пишут про огниво, мало кто представляет что это такое? Типа, все знают, чего тут объяснять. Но я-то точно знаю, почти никто его не видел. Поэтому опишу вид и это действо. Достался вам незнакомый прибор и с помощью его нужно развести костер.

Представьте себе тонкую пластину с насечкой, весьма похожую на кастет, её надо одеть на левую руку — это кресало. В правой держите кремень (это камень размером с пол кулака, а не махонький, как в зажигалке). Потом начинаете им колотить по железяке (промахнувшись, испытаете разнообразную гамму чувств, и железяка, и изобретатель, мгновенно узнают о себе, много нового и интересного). Искры, добытые непосильным трудом, должны упасть на трут. Трут — это такая штука, типа ваты, но из мха. Он начинает тлеть, после чего, вы стоя на коленях, начинает со всей дури дуть, на тлеющий трут, обложенный сухим сеном. Вуаля! Огонь горит!

А теперь, представьте себе дождливую погоду, без сухого сена и без целлофана под коленями, когда кругом вода. Масса новоизобретенных слов, и эпитетов произнесенных вами, заставит составителя словаря бранных слов, побледнеть от зависти. Везде нужен навык.

Проехали.

Итак…. На земле валялась барахло, старательный Гоша, сволок в кучу все на его взгляд, представляющее ценность. Как оказалось, маломальскую ценность представляло — ВСЁ! Кроме покойников и их исподнего, даже обрывки веревок, с освобожденного от них пленника.

После чего, набрав в котел воды из ближайшего родничка, расположенного мерах в двадцати, и всыпав в него половину найденной крупы, он поставил его в середину костра. Как только вода закипела, вкусная еда сразу стала готовой. Достав из костра емкость с кашей, он поставил её на траву. Вокруг, он живописно расположил все съедобное и сразу же побежал за мной. Теперь он стоял в ожидании похвалы, преданно глядя на меня.

— Молодец, настоящий воин!

— Настоящий?

— Да.

— Когда вождь вручит, большое злое железо, чтобы все видели, что Гоша взрослый воин?

— Скоро. А сейчас будем учиться, очень важному делу.

Повернувшись к бывшему пленнику я спросил: — Тебя-то как зовут воин?

— Крат.

— Ну ты, присядь пока Крат. Я помошника учить буду.

Он присел в сторонке и с интересом уставился на меня. А я продолжил с Гошей.

— Что нужно сильному воину для победы?

— Хорошее злое железо!

— А еще?

— Сила! — он постарался выпятить грудь и сделал страшное, по его мнению лицо.

Кашлянув, чтобы не засмеяться, я продолжил: — А если не есть, воин станет сильнее?

— Нет, он станет как гырлаш, совсем слабый.

— Значит что?

— Надо много есть! — радостно сообщил мне Гоша, гордый тем, что он такой умный.

— Вот! А если еда плохая, кто будет делать её хорошей?

— Женщины! — он, с удовольствием проинформировал меня.

— У вас женщины воюют?

— Нет! Воюют — настоящие мужчины! — и гордо подбоченился.

— Значит в походе, делают хорошую еду — мужчины?

— Да…, - растерянно согласился со мной Гоша.

Где уж простодушному сыну реки, тягаться со старой сволочью — софистом, способным убедить чукчу, прикупить зимой снега, по случаю.

— Значит, настоящий воин — должен всегда уметь сделать хорошую еду.

— Гоша будет делать! А что, это еда плохая? — он указал на натюрморт.

— Попробуй дарагой! — и в удивлении застыл, выдав на гоблинском, фразу с грузинским акцентом.

Без всякой задней мысли Гоша достал ложку (чуть меньше половника) и жадно зачерпнул собственноручно приготовленного варева, из сырой и несоленой крупы, в котором сверху плавали уголья, щепки и прочий мусор.

О, почему я не художник! Глядя на выражение его лица, прослезился даже суровый Крат, от смеха. Ржали до слез. Плюнув в костер, почти хорошую еду, Гоша сначала изобразил лицом раскаявшегося грешника, потом мученика идущего на костер, по ошибке, и только потом при-соединился к нам. Смех — это лучшее средство от любых болезней, кроме поноса. Посмеявшись я начал показывать ему, как нужно готовить правильную еду.

Вся эта канитель заняла несколько часов. Наконец мы наелись уже нормальной каши и даже с мясом (правда с каким-то сушеным).

Кстати, если вы думаете, что покойники лежащие с той стороны бугра (туда их перетащил Гоша), испортили мне аппетит, то спешу вас разочаровать. Я абсолютно не брезгливый, так что, даже ложка у меня опять трофейная. Кто-то из великих сказал, что труп врага — всегда пахнет хорошо. И я с ним полностью согласен. Ну скажите на милость, что вам может плохого сделать, тихо и мирно лежащий покойник? Побежит в вашу сторону? Станет корчить вам рожи? Все страхи и прочая дребедень, это порождения культуры. Это ведь как диета — порождение сытого времени. Раньше толщина была, признаком достатка. Вот! Каков стол, таков и стул.

А мы, ухватив самое хорошее железо, и благородно навьючив его на Крита, не торопясь двинусь по дороге к замку. Самое сложное, я взял на себя. Ээ… самое ценное, я взял себе. По пути, я пытался ухватить максимум инфы, об окружающих реалиях и поэтому добрались мы до места быстро.

 

Глава 14. «Растерянная»

Перлись мы по тракту, аки аргонавты. К чему вспомнил? К слову. Нужно же что-то сказать когда сказать нечего. Остановились мы когда солнце было еще довольно высоко. Крат предложил привал.

Местечко симпатичное. Густые кусты, а в середине полянка. Идеальное убежище. Сим всю дорогу молчал, а на расспросы отвечал, что работает или отдыхает и выдавал всякие гадости, типа: — Только женщина может одновременно утверждать, что ты порядочная сволочь и настаивать на том, чтобы ты женился на ней как порядочный человек. Ну откуда в моей голове столько чуши? Хотя, нет! Не читаю я, подобного бреда.

Гоше и Крату было сказано, что зовут меня Джок, на что оба кивнули, и продолжили меня звать, один вождем, второй господином бароном. Бред! Что касаемо Гоши, тот понял, что я почтил его доверием и сообщил жутко секретное военное имя. Крат же понял, что я еще ничего не решил насчет него, и вообще подобная фамильярность, не комильфо.

Гоша умотал за сладким мясом, кстати он оказался великолепным пращником. Когда он первый раз достал сие произведение искусства, я только скептически хмыкнул. Просто пробовал, когда-то. Как оказалось, пробовать это одно, а добыть пожрать, чтобы не помереть с голоду — это совсем другое. Когда он без напряга, попал в ветку на расстоянии метров в сорок, мой скептицизм, махнул мне рукой и торопливо удалился.

Крат занялся костром и чисткой оружия.

Пока остальные предавались благородному труду, по благоустройству лагеря, я занялся, самым ответственным делом. Размышлениями. Нет такой уловки, к которой не прибегнул бы человек, чтобы уклониться от лишней мыслительной работы. Но это, не про меня.

Итак, краткие итоги того, что мне стало известно об этом мире. Кстати, насчет описания природы и прочих прелестей и чудес. Деревья, да растут. Да, непохожи на наши (но не бросаются и не стремятся причинить какой-либо вред), как в лесочке у колдуна. Брр…. Ну листья другие, ну иголки…, я же не ботаник? Ах, листочки — корешочки! Рассматриваю я это всё, только сугубо практической точки зрения. Может оно меня сожрать, или я могу его сожрать? Будете у нас в Бразилии, не такого насмотритесь, или по телевизору вам покажут. Вот! Пейте пиво и с безопасного расстояния восхищайтесь листиками. А мы люди грубые, насквозь приземленные, нам бы пожрать, да побыстрей избавиться от этой 'природы'. И лучше со всеми удобствами. Интересно, а чего же это меня, вся летуче-ползучая живность не донимает? Только сейчас ведь обратил внимание?

— Человек плохо пахнет, прошептал голос Сима.

— Ээ…, то что я не благоухаю розами и коню понятно и не надо подкалывать, — выдал в его сторону.

— Нет. Человек по другому пахнет, насекомым не нравиться, не добыча, — в голосе мировая скорбь.

— Ух ты! Спасибо Сим!

— Да за такие подарки…, можно терпеть не только юмор Сима, но и еще стенания его тещи.

Итак! Мироустройство. Любой придурок (благородный!), может придти и заявить права на недвижимость. Заявить-то заявит, но то что лично он, в процессе сохранит жизнь, это весьма сомнительно. Как-то я уже и привык мысленно, к СВОЕМУ замку! Благо чужие глотки, за него резать не надо. Да и наследников у покойного нет. А приобрести по случаю бесхозную недвижимость…, дело весьма благое и как сказали бы монаси, богоугодное. Поиметь базу на халяву, хе-хе.

То, что защищать домик и окрестных жителей, надо? Дык крышевание, еще никто не отменял. От каждого по способности, а каждому несогласному по сусалам. Воинов в замке осталось шесть. Но клич, кинутый предыдущим бароном (не убивал бы детей, может и остался бы жив), сработал, и скоро подойдет пополнение. Плюс местные силы самообороны, невеликие бойцы, но все же.

Лихо тут живут бароны. В моем представлении, людей должно быть на порядок больше. Крат похоже, мужик честный, привык я как-то интуиции доверять, да и опыт мой специфический никуда не денешь. Будем верить, пока человек не докажет обратного. Что еще хорошего? Правит нами мудрый король Тагор и страна наша — Насия. Порядочно обезлюдевшая…, сначала война, потом мор и голод. Вот и результат! Бегут людишки, кто куда.

До ближайшего города, пять дён пешего пути. Владения баронства, четко не обозначены, ибо нах, никому не нужны. Под пятой ксплуатара, пяток деревень со всеми бонусами.

Что еще? Забредает всякая немирная живность, с той стороны реки. Ну тут все ясно! Впереди барон на лихом коне… 'и враг, бежит, бежит, бежит!'. Немирные орки кочуют там, в степи (направление, три лаптя от солнца). Получили по мордам, еще от папеньки (тот еще самодур-отморозок) и успокоились. Чуть торгуют, чуть воруют, чуть воюют (с гоблинами), но те не лыком шиты дают сдачи и делают тоже самое.

Налево горы (далеко), направо море (еще дальше). Другие государства и королевства (названия невнятно). И на хрена мне?

Шепотом и оглядываясь, про колдунов…. Есть мол ужасно страшные…. И отплясывание, после сообщения о закономерной смерти колдуна, в Чёрном лесу. Крат почему-то решил, что это я его укокошил, а не признаюсь из ложной скромности.

Вот такой краткий политико-экономический экскурс в современный миропорядок.

А кто будет портить наш великий русский язык, тот получит в рыло без базаров.

 

Немного о всяких биремах, триремах и пентаремах воюющих на страницах книг. Извините.

Допустим, наша гипотетическая трирема имеет только по 10 вёсел в ряду на каждый борт, всего 60. Теперь построим простейший чертежик. Получаем длину весла нижнего ряда, порядка восьми метров! Шлюпочное весло весит около 4–5 кг. Сколько будет весить галерное, для нижнего ряда? 8-10? Дудки, 32–40, так как зависимость здесь кубическая. Можно ли ворочать таким веслом в одиночку? Много-много часов подряд?!

Высоту яруса я беру в 1 метр, соответственно, весло второго яруса получается шестнадцатиметровой длины и массой примерно около 300 кг. Хоть убейте, ворочать таким веслом сидя невозможно.

А сейчас быстренько глянем на третий ярус. А здесь весло длиной 24 метра, массой 0,7–0,8 тонн. По сколько человек прикажете сажать на весло? По пять? По десять?

А ветер в морду и волна балла в четыре? А, не дай Бог, в шесть?

А как, позвольте спросить, будут синхронизировать свои действия гребцы первого, второго и третьего ярусов?

То есть получается, что трирема — это средних размеров галера, однорядная, естественно, с тремя гребцами на весло. А пентирема или децера — крупный гребно-парусный корабль, на котором вёсла, само собой, помассивнее, вследствие чего гребцов требуется больше.

Вывод.

Никаких двух-, трех- и более ярусных судов ни греки, не римляне не строили, поскольку, в отличие от историков, дружили с головой. Мнение о существовании в античности 'бирем', 'трирем' и т. д. есть недоразумение, возникшее либо: а) вследствие полного непонимания авторами античных текстов того, о чем пишут; б) из-за проблем с переводом и интерпретацией.

Георгий Костылев. Военно-исторические хохмы.

Заранее прошу у автора прощения, за сокращения и плагиат.

И присоединяюсь к его мнению!