он не понимает,           чему ЭТИ так радуются                 (впору рыдать) —                   вот и кричит,            кричит что есть силы —   кажется, лопнет вот-вот от боли: «скорей, тушка, скорее т у ж ь с я!»                          …    что за мерзкое улюлюканье,         шлепки, розы, ужимки?       да что за рожи, мать их,             его окружают? почему, чёрт дери, он опять оказался      в чьём-то «здесь и сейчас»?            как, наперёд зная,          чем се успокоится ,   мог не сдержаться — тогда-а,          в тот самый момент,    когда произошло спаривание           и он, бедненький,        в который раз залетел ?!         ах-с, какой жутенький, какой вкривь недеццкий фильмчик            ему показывают! киндерам до шестнадцати —      опс-топс-перевертопс!      кожа и кости грубеют,          голос ломается,  сердце, как пишут дамки,       «рвётся на части»,    ну а душа и того хуже —        прячется в пятках:   «тушка, роди обратно!»                     …      ЭТИ ВСЕ охочи до мертвечины — вот и пичкают, пичкают аццким ядом:        тошнит… он закрывает глаза, но и с закрытыми видит: кишка-коридор,         дверь с табличкой директор ,         ветхий ж у р н а л вахтёра с карандашом на верёвочке-поводке…                    он кричит,        не в силах остановиться:                  он не хочет —                нет! да! не-ет!        он — ясно? — не станет:             а вы как хотели? —          «да, нет, не станет!» —        носить треклятую форму          и клясться в верности          славненькому ученью!              он лупит ножками,   он задыхается, отчётливо понимая,                что женщина,        которую и в прошлой любил,             уйдёт от него и в этой … ему кажется — так и есть? — он сходит с ума:               горы бутылок,      мелочь, клозет, клетушка,          томик Тимоти Лири             на подоконнике.                       …         выхода нет — табличка? НЕТ,                 он всё понимает —          нужно снова учиться ходить,             а потом сразу — vлюди,                 всегда наживую, потому как «завтра никогда не наступит»,    потому как — долги, кредит, я-ма,             ну и в кошмарике:                  «в поте лица             оплачивать будете          чудо-юдо-счета свои!»,                   а посему —              Борхес и Ницше,             трактаты и лезвия,                 женщина в бе           да дом-сынчик-дерево: «здравствуй, ну здравствуй, дерево!»