Жду, когда раздастся звонок в дверь. Полночь, не Золушка, сегодня. Так складываются живые слова. Все остальные – клоны. Если им не дано… По привычке не дописываю глагол.
Эти-то клоны и опошлили. А она есть. Так слышно? Она есть! Впрочем, не так уж важно, чтобы непременно все и слышали, но я почему-то продолжаю доказывать собственное отличие от хромой обезьяны: она вертится, да-да! Земля вертится вокруг своей Любви. Синоним – ось.
Можно (не) верить. А можно – кофе. До двенадцати совсем чуть, совсем крошка… После этого абзаца последуют обвинения в банальности. Абзац захотят вырезать. А мне нравится. Мне в нем легко. В нем любовь.
Не отдам!
* * *
[РАЗ МУДАНТ, ДВА МУДАНТ…]
– Нам надо высыпаться, – сказала утром Женщина, Прикидывающаяся Мной.
– Надо, – согласился очередной Мудант, Прикидывающийся Мужчиной: так мы начали высыпаться на пол – с периодичностью отсутствия логики в процессе.
Днем Женщина, Прикидывающаяся Мной, спросила Муданта, прикидывающегося Мужчиной:
– Как я выгляжу?
– Как Женщина, попавшая под дождь и выпившая бутылку пива, – ответил тот, почесав затылок.
– Как могу, так и выгляжу, – она тоже почесала затылок, стряхнув на асфальт остатки вида.
Прикидывающиеся Людьми шли, наступая на асфальт. Асфальт корчился и плавился, строя свои собственные асфальтовые рожи: они были такие разные – рожи на асфальте!
Я наблюдала за Женщиной, Прикидывающейся Мной: она была коротко – под мальчика – стрижена, и явно косила под девочку. Шла, слегка покачиваясь. Несла на плечах несколько невразумительных десятков. Видимо, занятие это порядком утомило ее – я даже заметила, как Женщина в чем-то прогнулась – хотя, еще не окончательно.
Я тронула ее за плечо: она удивленно посмотрела прямо на меня, но меня не увидела, и обернулась поэтому на Муданта: он не косил под девочку, но казался порядком прогнувшимся – впрочем, тоже не окончательно.
Прикидывающиеся Людьми двигались несинхронно: она – маленькими шагами, он – большими. Иногда их движения пересекались, и между ними происходил следующий разговор, опущенный по причине отсутствия смысла:
– …
– …
Когда движения размагничивались, они замолкали.
Я с интересом наблюдала за Женщиной, Прикидывающейся Мной уже достаточно долго и каждый раз удивлялась, как она тянет на себе очередного Муданта, Прикидывающегося Мужчиной. Иногда это проходило более, иногда – менее экологично, иногда – не проходило вообще.
Муданты приходили и уходили, их приглашали и выгоняли, а она – Женшина, Прикидывающаяся Мной – оставалась, впрочем, раз от раза прикидываясь все хуже и хуже – этот переходный период от муданта к муданту осложнялся, и прежний прикид неизбежно приходилось заменять на неизбывный суррогат. Но, впрочем, она была еще ничего – даже в этом фальшивом прикиде.
Прикидывающиеся Людьми, тем временем, подходили к Человечьему жилью. Человечье жилье было блочным и хорошо прослушиваемым: вот только некому оказывалось его простучать или пропальпировать.
Женщина, Прикидывающаяся Мной, теряла терпение. Мудант же, Прикидывающийся Мужчиной, терпения не терял.
Вечером я подсела к ним, на кухню: Мудант ел макароны, как кровью, залитые острым соусом «Чили». Его второе «Я» было полностью поглощено процессом пережевывания и переваривания. Женщина, Прикидывающаяся Мной, заливала мюсли соком, но вместо процесса пережевывания и переваривания занималась поиском синтеза мудантности как явления природы. Женщина выделяла некие общие классификационные признаки мудантства, но обозначить их словами почему-то не решалась – видимо, под вечер у нее не оставалось слов. Женщина, Прикидывающаяся Мной смотрела, как Мудант методично двигал челюстями.
Ночью они отворачивались друг от друга; Мудант даже не храпел, а Прикидывающаяся Мной даже не плакала.
– Нам нужно высыпаться, – сказали они на рассвете, и высыпались на пол.
Так выродилось очень много мудантиков. Так мне объяснили, что все в порядке: ведь мудант – всего лишь какой-то процент и без того мудирующей расы. Говорят, он даже приятен (кем? чем?) Настоящим Людям – я только никак не могу въехать в творительный его падеж.
* * *