Медведев, оставив Сидоренко в машине, вошел в здание прокуратуры и пробыл там довольно долго. На крыльцо он вышел с мужчиной в костюме и остановился, разговаривая. Тут из только что приехавшей машины вышли двое: один в дорогом спортивном костюме, другой в строгом, и оба пошли было к крыльцу, но тот, что был в спортивном костюме, увидел стоявших возле двери двоих мужчин. Это был двадцати четырёх летний сын Карелина — Матвей. При виде капитана РУБОП он весь перекосился, подался к нему и заорал:

— Ты! Вот он, ты! А я на воле, видишь, меня выпустили. А ты что думал, что я сгнию, что ли? Теперь тебе все! Конец! Ты хоть знаешь, что тебе пора ящик заказывать. Я из тебя кашу с кетчупом сделаю, в калеку превращу, всю жизнь будешь ползать, как червяк передо мной. А я тебя буду давить, давить…

— Матвей, успокойся, — начал мужчина в костюме.

— Я спокоен. Отстань. Ты адвокат, вот и адвокатствуй. Слушай, мент рваный…

— Господин… как вас там, — строго заговорил собеседник Медведева.

— Слушай, мент, ты уже труп! — Матвей с каждой фразой приближался к капитану.

И тут Медведев ударил. Ударил он ногой, с разворота, и Матвей Карелин взлетел в воздух, упал на ступеньки, выгнулся и покатился вниз.

— Вы… Вы…

— Ну, Медведев…

— Вы ответите за это…

— Идите, капитан, я все устрою, вон ваша машина.

Карелина поднимали, останавливали ему кровь, и Медведев не заметил, когда возле него оказался Сидоренко.

— Кто это?

— Не важно. Пошли.

Они быстро сели в машину.

— Что случилось?

— Они отпускают их. Всех, понимаешь, — Медведев зло, рывком, стал заводить машину.

— Кого?

— Кого мы арестовали с Кокориным. Обе банды.

— А это кто?

— Сын главаря, Карелина. Матвей. Целый месяц работы насмарку. Еще немного, и мы бы их прижали.

— Обидно.

— Если бы Кокорин не умер. Ладно. Ты к нам?

— А больше мне некуда.

«Жигули» Медведева уже вывернулись на проезжую часть и заняли свое место в потоке.

— Завтра пойдешь на медосмотр?

— Да, чем быстрее, тем лучше.

— Что, не терпится? Работа не благодарная, сразу говорю.

— Какая есть. Я и не ожидаю получить у вас чемпионский пояс. А ты здорово ему врезал.

— Видишь ли, если ты хочешь быть живым ментом, а не трупом, надо бить первым.

— Это и моя аксиома. Да, значит это начало учебы?

Медведев рассмеялся.

— Слушай, Серега, не думай обидного — к Нине вернуться не хочешь?

— Гонишь?

— Нет конечно. Просто женщина, она и есть женщина, порой ее заменить некем.

— А сам что не женишься?

— Я развелся.

— Это я уже слышал. А как по новой?

— Кому я такой нужен?

— А что с тобой не так? Это ты из-за лица, что ли? Вот еще, проблема. Я с Ирой познакомился, когда у меня нос на боку был после чемпионата. Бабам не это от мужика надо.

— Им деньги нужны, а их у меня нет.

— Ладно, неисправимый холостяк. И как ты терпишь?

— Я не терплю. Просто иду на улицу и покупаю час. Дешевле обходится.

— Не боишься заразы?

— Я с презервативом.

— А я не могу так. Не приятно.

— Я привык.

Движение было медленным, поток машин едва полз, и мужчины говорили просто, чтобы скоротать время.

— А что с тобой случилось? Осколками что ли? — Сергей вгляделся в иссечённое шрамами лицо Медведева.

— Стеклом.

— А пластическая?

— Откуда деньги возьму? Это же дорого.

— Понятно. А на работе? Я слышал, министерство все оплачивает.

— Оплатили, что можно было. А больше… Может быть бы и получилось, если побегать. Я так не умею.

— Я тоже не могу унижаться.

Говорили обо всем, двигаясь то медленнее, то быстрее.

— А у нас Валя в больнице.

— Что с ней?

— Поджелудочная. Вчера врач сказал, что уже лучше.

— Как Макс без матери?

— Хлопочет по хозяйству.

— Как сдал экзамены?

— Хорошо. Теперь готовится к институту.

— Молоток, пацан. Я, вообще-то тоже закончил институт. Пед. Физ. Вос. Тоже чисто формально. Как и армию.

— Ладно. Жизнь только начинается.

Так доехали до дома.

Максим увидел Сидоренко в дверях и даже попятился от неожиданности.

— Серега? Откуда?

— Пустишь, хозяин?

— Конечно. Входите. Вот папа приедет, обрадуется.

— Думаешь?

— Конечно. Входите же.

Володя вошел в квартиру следом.

— Дядя Володь, тебе весь день звонят.

— Кто?

— Не знаю. Я записал телефон в памяти. Ты что, мобильник отключил?

— Да. Телефон последний?

— Да. Последняя запись.

— Хорошо, я позвоню. А кто звонил: мужчина, женщина?

— Женщина.

— Ого, — Сидоренко, переобуваясь, толкнул капитана локтем.

— Голос соблазнительный, — добавил Максим.

— Держись, капитан, — и Сидоренко пошел за Максимом.

Совершенно не задумываясь, Медведев начал нажимать кнопки телефона. Раздались специфические гудки вызова.

— Алло. Я — Медведев, вы мне звонили… Да?… Хорошо… Я приеду, приеду… Конечно, заберу, о чем разговор… Да, помню… Прямо сейчас. Еду, — он перевел дыхание, пытаясь собраться с мыслями, опустил трубку, устраивая ее на место и крикнул: — Максим, закрой.

— Ты куда? На свидание с соблазнительным голосом?

— Это свекровь Лины.

— И что ей нужно?

— Нужно забрать Настю.

Медведев выскочил на лестничную площадку и бросился к лифту.

Масляковы жили в старом купеческом доме на втором этаже в небольшой, но отдельной квартирке. Сама Маслякова была пятидесятилетней молодящейся женщиной, даже дома накладывающей макияж. Медведева она впустила только в прихожую и вытолкала к нему восьмилетнюю девочку. Где-то там, в проеме двери, мелькнула любопытная рожица полуторагодовалого мальчика, но ребенка оттащили.

— Это ваша дочь, даже если вы от нее отказались, — с раздражением начала Маслякова. — И если вам она не нужна — что ж, сдавайте в детдом, мы для нее совершенно чужие люди. К счастью, мой сын не оформил удочерение. Можете и не рассчитывать на это. Мой сын не лох.

Она когда-то употребила эту фразу, как шутку интеллектуалки. А теперь она вырвалась у нее помимо воли, в том же смысле, в каком ее употребляют на блошином рынке. Он не лох. Она — тоже. И не следует на это рассчитывать.

Девочка: тоненькая и бледненькая, такая же светловолосая, как отец, одетая в ярко зеленое платьице, стояла, прижавшись спиной к стене и затравленно следила за взрослыми. Два тоненьких хвостика лежали на ее плечах, слегка вздрагивая. Медведев подошел к ней.

— Здравствуй, Настя, — он неуверенно подался к дочери, слегка склоняясь.

Девочка то ли вздохнула, то ли всхлипнула.

— Она у нас невоспитанная. Тяжелый характер, как и у папы, — сказала Маслякова с нажимом.

— Пойдем домой, дочка.

Девочка неуверенно подняла голову и снова опустила, грызя большой палец.

— Убери изо рта палец. Пусть твой папа тебе соску купит.

Медведев, как мог ласково, взял девочку за руку, и мокрый замусоленный палец коснулся его кисти.

— Идем.

Девочка послушалась, хотя и с неохотой и робко. Она оторвалась от стены и медленно, слегка отстав, пошла за отцом.

— Вот ее вещи.

Медведев взял полиэтиленовый пакет.

— До свидания.

— Прощайте. И даже не вздумайте ее возвращать нам.

Девочка снова издала подозрительный звук. Медведев выпустил ее руку и обнял за худенькие плечи.

— Я рад, что ты возвращаешься к нам. А ты? Настя? — спросил он, уже спускаясь по лестнице.

— Я тебе не нужна, — тихо ответила девочка.

— Нужна, очень.

— Ты же отказался от меня.

— Не правда. Я только подписал заявление, потому что твоя мама этого хотела. Я думал, что так будет лучше для тебя. А что с мамой?

— Она бросила нас. И меня, и Никитку, и Маслякова.

— А я теперь живу у дяди Вити. Тетя Валя в больнице. Пока с Максимом днем будешь. Помнишь Максима?

— Помню.

— Хочешь жить с нами?

— Хочу.

— Только не будь такой тихой и бедной, а то у меня сердце разрывается. Помнишь, как ты когда-то смеялась?

— Ты тоже тогда смеялся. И мама. А потом, когда ты… ты стал другим. Мама тоже стала другой. И я перестала смеяться. Стало скучно и плохо.

— Может все еще поправится?

— Нет. Ты уже не засмеешься.

— Да, наверное. Но ты-то можешь попробовать.

— Нет.

Они вышли из подъезда и подошли к машине, держась за руки.

Оставив машину в гараже, они пошли домой, и Медведев купил девочке вафельный рожок мороженного. Та стала его старательно облизывать, чтобы уйти от разговора. Они уже подходили к дому, когда к Медведеву подбежала молодая женщина с хорошей фигурой и растрепанными белокурыми волосами. Обеими руками она держала у бедра дамскую сумочку.

— Мужчина, помогите. Там моего мужа избивают пьяные. Скорее.

— Настя, вот этот дом, первый подъезд, шестая квартира, справа. Наши дома, тебе откроют. Скажешь, что я скоро приду. Беги.

— Папа…

— Беги…

— Папа…

Но Медведев подтолкнул ее, и девочка побежала, оглядываясь и пачкая платье мороженным.

Убедившись, что она у подъезда, Медведев повернулся к женщине, в нетерпении, но молча теребившей свои волосы.

— Где они?

— Вон там, идемте. Я звала людей, но никто не откликнулся.

— А в милицию звонили?

— У нас нет мобильника.

Машинально, на бегу, Медведев потянулся к карману.

— Ну что же вы, быстрее.

Больше Медведев не сомневался. С разбега он заскочил в узкий проход между домами, на расстоянии уже слыша мат и вскрики. Несколько человек топтались тесной группой, толкаясь и нанося вялые несильные удары.

Врезавшись в группу, Медведев отшвырнул ближайших. Он знал такие потасовки, где давят числом, а потом удивляются, что кому-то разбили голову или отбили почки. Он не боялся их. Но тут случилось непредвиденное. Его самого зажали в круг и ударили со спины. Но Медведев в это время отступил в сторону, и удар пришелся по плечу. Увернувшись, Медведев ударил сам, уже в полную силу, стараясь выключить самых активных, ударил еще и встал спиной к стене дома, держа мужчин на расстоянии.

— Капитан! — закричал женский голос.

Медведев обернулся, и в лицо ему ударила струя парализующего газа.

Не переодевшийся с работы Виктор, Максим и Сергей Сидоренко бежали следом за Настей.

— Атас! — закричал ломкий подростковый голос, и толпа сопевших и рывками двигающихся мужчин распалась, а потом все они бросились в одну сторону оставив единственное тело, тело Владимира Медведева, лежавшее ничком на асфальте. Светлые волосы его склеились от крови, у головы набежала лужица, темно бурая в тени. Черная когда-то рубашка стала серой и истоптанной, черные джинсы покрывала пыль.

Упав перед братом на колени, перепуганный Виктор начал лихорадочно щупать запястье и так и не понял, что это левая рука и на ней нет довольно дорогих часов.

— Жив? — спрашивал Максим, заглядывая лежавшему в лицо и тут же переводя взгляд на отца.

Сергей Сидоренко бросился было за убегающими и почти тут же вернулся.

— Уехали на двух машинах: черная «Ауди» и коричневый «Джип». Номера замазаны грязью. Жив он? — Сергей присел возле тела с другой стороны.

— Жив. Макс, беги, звони в «Скорую».

Максим вскочил, побежал, но тут же вернулся.

— Пап, а твой мобильник, он же у тебя.

— Черт, забыл, — Виктор достал из кармана расстегнутого пиджака маленький телефон и стал нажимать кнопки: — Не могу… Черт… Алло…

— А почему он без сознания? — чуть не плакал Максим. — Почему не дышит? Может его перевернуть?

— Нет! — закричал Виктор. — Это я не вам. Травмы от побоев…

— Нельзя, — стал говорить Сергей, как мог спокойнее обращаясь к Максиму. — Мы же не знаем, что у него.

Он сжимал руку лежавшего, вялую, бесчувственную и заглядывал в его раздувшееся лицо.

— Он не умрет? Сергей!

— Нет, нет, Макс, он не умрет.

Максим всхлипывал и тоже заглядывал в изувеченное лицо. И все они забыли о восьмилетней Насте. Девочка стояла у стены со стороны подогнутых ног отца и горько плакала, повернувшись к нему спиной и беззащитно съежившись.

— Витя, он потеет. И как будто температура поднимается, — тревожно сказал Сергей, прижимая ладонь ко лбу лежавшего и приподнимая волосы.

— Плохо.

— Что плохо? — заговорил Максим, глядя то на одного, то на другого. — Почему плохо?

— Внутренние органы повреждены. Макс, машина подъехала. Если это «Скорая», веди сюда.

— Быстрее, это они, — глядя в проход и видя там человека в одежде врача, проговорил и Сергей.

— Я платных вызвал.

Врач и Максим приближались. Люди, проходившие мимо останавливались, смотрели, отходили, подходили новые. В стороне стояли кучки детей и подростков.

Врач растолкал всех, присел рядом, наклонился, ища пульс.

— Носилки.

Рядом положили носилки. Тело перевернули, осторожно переложили на них. Врач расстегнул рубашку, приподнял полы, распорядился:

— В машину.

Ни Виктор, ни Сергей ничего не спросили, только поднялись следом.

— Кто поедет с ним?

— Я, — ответил Виктор.

— Вы ему родственник?

— Брат.

— Садитесь.

— Я на своей.

— Хорошо. Знаете, куда ехать?

— Знаю.

— Возьмите деньги и документы.

— Конечно.

Максим бросился за отцом.

— Пап, я с тобой?

— Останешься дома. Сергей, пригляди за ними.

— Не волнуйся, Вить. А может, я — с тобой?

— Нет. Я позвоню.

Носилки, между тем, задвигали в машину. Сергей, сам не зная, зачем, вдруг бросился за ними, но совладал с собой и остановился. Дверца захлопнулась, микроавтобус развернулся и умчался, включив лампочку сигнала. Сергей и Максим стояли рядом, Максим обнимал за плечи Настю. И все смотрели вслед уносившейся машине.

Виктор выскочил из подъезда, держа в руке барсетку.

— Серега, я надеюсь на тебя, — крикнул он на бегу.

И Сергей повернулся к нему.

— Только позвони.

— Обязательно.

Виктор побежал к гаражу. Сергей вздохнул, сделал шаг вперед, повернулся и присел перед бледной девочкой.

— Ну вот, принцесса, пойдем домой. А что это у тебя? — Сергей провел пальцами по белым следам на платье.

— Мороженное, — тихо прошептала девочка.

— Уронила?

Та вяло кивнула.

— Купить еще?

Девочка едва качнула головой. Даже хвостики ее почти не шевельнулись от этого движения. Сергей протянул руку и коснулся ее головы.

— Пойдем домой, сестренка, пожалуйста.

Девочка всхлипнула, сделала шаг вперед, обхватила Сергея за шею и расплакалась, ткнувшись лицом ему в плечо. Сергей обнял ее, подхватил на руки и понес к дому. Люди во дворе провожали их взглядом.

Войдя в квартиру, Сергей не спускал девочку с рук, пока она не заснула, и только тогда уложил в постель, на которой спал ее отец.

— Переодеть бы, — пробормотал Максим.

— Сейчас сон важнее для нее, чем чистота. Не трогай.

— Что-то папа не звонит.

— Слышь, Макс, сейчас бы в самый раз выпить.

— Ты что! Отец узнает, пришибёт.

— Давай, я дам тебе денег, сгоняй в магазин.

— Отец убьет.

— Так ты и не будешь пить. Я выпью.

— Ты же спортсмен, тебе нельзя.

— Какой я теперь спортсмен. Я — мент. А менту все можно.

— Тогда и я с тобой, — неуверенно протянул Максим. — Давай деньги.

Сергей с сомнением посмотрел на парня: высокого, накаченного, но с лицом маленького мальчика.

— Мал ты еще.

— А ты раньше пил?

— Нет. Может раз когда и все.

— И что? Мне идти за водкой?

— Не надо. А то и вправду — напьешься, а твой отец скажет, что я спаиваю малолеток. А что, в вашей семье никто не пьет?

— Нет. Может — по праздникам… Если гости… Один раз. Они же спортом занимались, разряды у них. И сейчас качаются по полной программе.

— Да, пьяницы мы никакие.

— Точно.

Тут зазвонил домашний телефон, и оба они бросились к нему.

— Да? — Максим взял трубку. — Папа! Как он? Плохо… — посмотрел парень на Сергея.

— Дай мне.

— Пап, Сергей хочет поговорить. На.

— Что с ним? Разрывы? Когда приехать? Да я сдохну до утра. Ладно, ладно, Вить, не переживай.