Николай Агранов пропал, его след потерялся и казалось уже, что он уехал из Москвы. Оба бизнесмена вернулись в свои квартиры, в свою фирму, затерялись среди людей, у которых тоже лопнуло терпение и которые осмелились заявить о рэкете и вымогательстве Агранова и его банды. Почти все члены банды уже сидели в тюрьме: и «быки» и руководители. Оперативники стали появляться дома: сначала, чтобы поспать, а потом и на выходные. И наконец Сергей Сидоренко зарегистрировал свой брак с Диной Ганиевой.

Свадьба была скромной: подвенечное платье дала Валя, деньгами сбросились Радик с Ксенией, тоже подумывающие о свадьбе, и Виктор. Приглашены были только ребята из РУБОП, а из посторонних — Алина Роднина, а отмечали — дома у Медведевых. После свадьбы Сергей и Дина, теперь уже — Сидоренко, перебрались в его однокомнатную квартиру. Радик перешел жить к Ксении, у той была отдельная от родителей двухкомнатная квартира.

А Володя повел Егора, гипс у которого уже сняли, оформлять в детский дом. У мальчика дрожали губы, и он смотрел на взрослого, как на предателя. Виктор тоже был против этого, но по другому было нельзя.

— Ты бросишь меня, — глухо бубнил Егор, когда ехали в машине. — Забудешь и скажешь, что мы не знакомы.

— Нет, Егор, я же тебе объяснил. Чтобы оформить опеку, нужно, чтобы ты пожил в детдоме.

— Тогда усынови меня.

— Да ты же не сирота. Погоди, вот в субботу заберу тебя, пойдем мать твою искать.

— А если найдешь, бросишь меня? Забудешь, как и звали, да?

— Нет. Я же тебе обещал.

— Тогда зачем хочешь искать? Все равно же на ней не женишься. Ты вон какой. А она… Это когда мы дома жили, она красивая была, тогда бы ты наверное, женился. А теперь… Нет, не женишься. Теперь она страшная, как атомная бомба.

Была среда. Егор стоял возле двери и крепился изо всех сил. Медведев простился с ним и ушел, мальчика повели по коридору, и, вырвавшись, он подбежал к окну, но увидел только бежевые «Жигули», уже вырулившие на правую крайнюю полосу движения. Тут он разрыдался в голос.

Два дня прошли для него в кошмаре, а в субботу он ждал с раннего утра и часом к десяти, устав от ожидания, увлекся игрой в морской бой. И тут его позвали. К Медведеву он вышел надутый и недовольный.

— А где твоя тачку? — спросил он, оглядываясь с крыльца.

— Сегодня я без машины. Давай походим немного по метро и вокзалам.

Егор промолчал. Был он тихий и держался отчужденно. А в электричке, сидя на параллельном стене сидении, он стал внимательно разглядывать сумки и карманы стоявших и проходивших мимо людей. И когда его взгляд остановился на сумочке ближайшей к нему девушки и рука сама стала подниматься, Медведев тронул его за плечо. Мальчик вздрогнул, уронил руку и едва удержался, чтобы не удрать. Застыв так на минуту, он посмотрел на взрослого. Медведев покачал головой и отвернулся с деланным равнодушием. Егор вздохнул и остался сидеть, привалившись к его плечу. Медведев обнял его, и ребенок начал фантазировать, считают ли пассажиры их отцом и сыном, и фантазировал до тех пор, пока рука взрослого не побудила его подняться.

Обойдя Павелецкий вокзал на Ленинградской, Егор начал ныть и проситься домой. Медведев согласился, и они пошли было к подземному переходу, когда женский голос прокричал:

— Володя… Медведев!

Медведев оглянулся. Алина Роднина стояла возле своей машины. Медведев, обняв Егора, подошел к ней.

— Здравствуйте, Володя. Привет, Егор.

— Здрасьте.

Алина внимательно посмотрела на мальчика. Хорошо одетый, умятый, с едва отросшими волосами, он все равно оставался шпанененком, уличным мальчишкой с лупившейся кожей, грубым лицом и бывалым видом. Голос у него был сиплый, ногти сбитые. Между тем в Медведеве, не смотря на шрамы и нарочитую грубость, чувствовалась порода.

— Что вы тут делаете? — спросила Алина.

— Так, гуляем, — ответил уклончиво Медведев.

— Да ничего не гуляем. Мать мою ищем, — проговорил Егор.

И голос его и манеры страшно не нравились Алине.

— А ты ведь не хочешь ее найти? — спросила девушка глядя на мальчика с профессиональным интересом.

— Так не нашли же, чего говорить, — серьезно ответил Егор и взял Медведева за руку, заглянув ему в глаза.

Тот сжал маленькую руку и недовольно посмотрел на Алину.

— Вот видите, Володя, никогда не следует делать никому не нужных вещей. За них все равно никто не заплатит. Подвезти вас?

— Подвезти, — быстро ответил мальчик.

— А тебе, Егор, следует научиться правилам хорошего тона. Нельзя отвечать на вопрос, заданный другому.

Но мальчик уже отпер дверцу и усаживался на заднее сидение.

— Что я вам, дырку протру, что ли? — буркнул он.

И Володя, чтобы прекратить спор, спросил.

— А вы что здесь делаете?

— Провожала подругу. У той просто фобия на авиацию. Вы сегодня свободны?

— Ну да. — опять ответил Егор. — Конкретная тачка. Не хуже Витиной.

— Дяди Витиной, — поправила Алина, садясь за руль. Она ожидала, что Володя сядет с ней, но он сел сзади, рядом с мальчиком.

— Вы как училка из приюта.

— Из детдома?

— Все равно — приют.

— Ладно, хватит, — сказал Медведев.

— Наконец-то вы его остановили.

— Я имел в виду обоих.

— Ага, — Егор показал язык зеркалу заднего обзора, и Медведев опять покачал головой, обняв худенькие плечи мальчика.

— Довезите нас тогда до Третьяковки, там мы сядем в автобус.

— А не хотите навестить Радика. Я собираюсь к Ксюше, мы можем поехать вместе.

— Ну, если ненадолго.

— Это уже как захотите. Слушайте, а как вы подружились с Радиком?

— С ним Сергей дружит. Он нас познакомил.

— А это правда, что у него была травма и он ослеп?

— Да.

— А правда, что это случилось во время боя с Сергеем Сидоренко?

— Кто вам сказал?

— Сергей Сидоренко. Помните, они с Диной ездили нас провожать.

— Раз Сергей сказал, значит так и есть. Ему виднее.

— А вы не знали этого?

— Знал.

— А зачем скрывали.

— Да ну вас. Вы — журналисты, вечно придумываете какую-нибудь пакость.

— Всю жизнь мечтала вам лично напакостить.

— Вот я вас завел.

— Извините. А почему вы тогда от меня удрали, прямо с площадки. Я думала, что вы в гости зайдете. Матвея, что ли, напугались?

— Какай чушь. Я проводил вас до двери и уехал.

— А почему до двери?

— Чтобы быть уверенным, что вы благополучно пришли домой.

— Какая забота. И главное — что бесплатно.

— Да, плохо тому придется, кто попадется вам на язык.

— Это самозащита. У мужчины — мускула, у женщины — красноречие.

— Вы вполне защищены.

Володя уважал Радика Ганиева, он даже восхищался им и с удовольствием находился в его обществе. И сейчас, конечное, желал ему счастья с хорошей девушкой. Поэтому, в доме Ксении Образцовой, он с самым живым интересом наблюдал за теми мелочами, которые выдают истинное положение вещей, как бы искусно человек не притворялся. Но нет: и Ксения и Радик были действительно счастливы и рады гостям. И Радик, испытывающий к Медведеву те же чувства, что и Медведев — к нему, тоже наблюдал за другом. Все же он считал Алину слишком легкомысленной и избалованной, а Ксения — наоборот, думала, что такая девушка, как Алина, может только осчастливить любого мужчину.

Алина ушла с Ксенией на кухню, а Радик, Володя и Егор — сели в зале. Радик не курил, поэтому Медведев вышел на балкон, и Радик пошел на ним, оставив мальчика смотреть телевизор.

— Сергей говорил, что поймали тех рокеров, — тихо сказал он, облокачиваясь на перила.

— Точно не знаю. Рокеров в Москве много. Если хочешь, я постараюсь раскрутить. Просто я не хотел тебя вмешивать.

— Так, наверное, лучше. Ты прав. Просто я до сих пор не могу этого понять. В голове как-то не укладывается. До этого мне не приходилось быть слабым и беззащитным.

— Каждый из нас может быть таким, если нападают кучей.

— Да, конечно. Только, понимаешь, меня были за то, что я слепой. Калека. Лишний.

— Ладно, Радик, все кончилось хорошо.

— Правда. Только я теперь боюсь. Боюсь темных переулков, боюсь крутых ребят. И уже ничего не могу с собой поделать.

— Старайся обходить такие места.

— А ты?

— Что — я?

— Ты их обходишь?

— Как повезет.

— Знаешь, Володя, я иногда думаю, что права моя тетя, когда говорит, что раньше жить было лучше: никто никого не боялся. Можно было ночью идти по городу и никто никого не трогал.

— Не знаю. Мне трудно судить. Я застал только конец Горбачева. Я пацаном еще был, когда бегал с Витей защищать Белый Дом.

— Герои?

— Дураки. Многих из этих защитников я потом посадил. А за одним вот, Аграновым, до сих пор гоняюсь.

— А как ты пошел в милицию?

— В армии я получил травму позвоночника, спортом уже заниматься не мог. А тут набор был в милицейскую школу. Я и пошел туда. Сначала попал в МУР. Потом уже, когда я стал лейтенантом, меня забрал Кононов. В 96-ом. Тогда нас еще называли РУОП. Без «Б». Но подчинялись мы уже ГУОП МВД.

— Что это значит?

— Централизованность. Так намного легче было работать.

— А жена?

— Жена загуляла. И мы разошлись. Почти два года назад.

Радик, не зная, как проявить свое сочувствие, положил руку ему на плечо. Володя похлопал его по спине.

— Такой парень, как ты, достоин лучшей женщины, — проговорил Радик.

— Не знаю, кто тут прав. Ладно, прошло.

— Прошло. Ты, Володя, удивительный человек.

— Кто бы говорил. Я в банку осенью не прыгал.

— Что за банка? — на балкон вышли Алина и Ксения.

Мужчины повернулись к ним, и Радик стал поправлять очки, чтобы скрыть смущение.

— Нет, все-таки, что за банка? — требовала Алина. — Ну, Медведев? Радик?

— Да ничего, — буркнул Володя, отворачиваясь.

И Егор, просунув голову под его руку, пролез между ограждением и Медведевым, прижавшись к нему и обняв за спину. Медведев тоже обнял мальчика, похлопывая его по плечу.

— Ну, мальчики, расскажите, — Ксения обняла Радика. — Ну? Не то ваши дамы дружно умрут от любопытства.

— Да расскажи, — сказал Медведев другу. — А то не отстанут.

— Вот именно, — Алина встала возле Володи и взяла его под руку, прижимаясь к его плечу.

— Да что рассказывать. Прыгнул в омут и выплыл. И все.

— На спор, что ли?

— Ребенка он вытаскивал, — глядя на Радика, тихо и мягко сказал Володя. — Восьмилетнего мальчика. А сам слепой тогда был.

— Радик? — Ксения посмотрела в опущенные глаза, скрытые дымчатыми очками.

— Было дело, — пробормотал тот, качая головой.

— Да ты герой, — сказала Алина.

— Добрый и сильный? — Ксения посмотрела на нее весело. — Нет уж, Алиночка, этот мой, и я его тебе не уступлю.

— Правильно, Ксюша, — наблюдая за ним, проговорил Медведев. — Держись за такого парня крепче. Сейчас таких нет.

— Навалом, — буркнул Радик. — Просто мы их не знаем.

— Ага. Затаились и ждут своего часа. Нет уж, дорогой, тебе от меня не отвертеться.

— Я и не собираюсь.

— Даже и не мечтай.

— Мне интересно, Радик, — проговорила Алина, — как родители этого мальчика отблагодарили тебя? Я бы отдала все, что имею. Или тебе не повезло, они оказались бедные?

— Мне повезло, — проговорил Радик, опуская голову еще ниже и прижимая Ксению теснее. — Отец этого мальчика практически вернул мне зрение. Он — Колкер.

— Колкер? Тогда тебе действительно повезло. У него очень дорогая клиника. Зато эффективная.

Медведев переступил с ноги на ногу.

— Ничего, Радик, что мы с Егором пойдем?

— Если тебе нужно…

— Да. Дома уже ждут.

— Заходи, Володь.

— Вы тоже не забывайте нас.

— Да мы с Ксенией хотели завтра к вам прийти.

— Приходите. Мы будем рады. Если не я, то остальные целый день будут дома.

Медведев пошел с балкона, продолжая обнимать мальчика, и Радик с Ксенией, а потом — Алина, последовали за ними.

— Сергей будет свободен?

— Да. Только Дина, по-моему, дежурит.

— Жалко.

— Как с дядей?

— Кажется подтаял.

— Только подтаял?

— Ну, для него и это уже подвиг. Он у меня гордый татарин.