А тем временем РУБОП через своих осведомителей получили наводку о перевозке партий наркотиков на московский склад Карелина. Где этот склад, в РУБОПе не знали, оставалось только ставить заслоны по большому кольцу. Операция проводилась масштабно, были задействованы силы ФСБ и московского спецназа.
Два грузовика «Шеви-Пикап», с фирменными знаками кока-колы на бортах, расстреляв останавливающий их усиленный наряд ГАИ, по Новорязанскому шоссе свернули на Волгоградский проспект, потом на улицу Скрябина, дальше шло Кузминское кладбище, а за ним — похоронная фирма. Возле склада досок и дешёвого материала для памятников, пикапы остановились. Оперативники потеряли их и метались по ночному шоссе, пока группа Медведева не получила приказ обследовать район кладбища. Пикапы они обнаружили сразу, увидев издалека загоревшие и снова потухшие в темноте фары. Два «Джипа» и «Форд» помчались туда.
Оперативники в бронежилетах, вооруженные укороченными автоматами, выскочили из резко затормозивших машин.
— Сдавайтесь! — закричал Медведев. — Вы окружены. Сопротивление бесполезно.
Пока он говорил это, те, кто был на складе, сориентировались и открыли стрельбу. Группа Медведева рассыпалась, окружая здание и очередями преграждая противникам путь к отступлению. Они лишь удерживали тех, не давая разбежаться, пока не пришло подкрепление. После двух часов бесполезной стрельбы, засевшие на складе сдались. Из двадцати двух человек боевиков убито было четверо, остальные: и раненые и невредимые, были отвезены в изолятор. В ту же ночь взяли Кухаревича, владельца склада и похоронной фирмы.
Кононову приказали передать дело в прокуратуру, и он сделал это с видимым облегчением. После смерти Кокорина, он стал удивительно покорным и только желал дожить до пенсии.
Медведев возвращался из прокуратуры на служебной машине, когда увидел в переулке на обочине стоявший с поднятым капотом «Опель-корса» Ксении Образцовой и склонившегося над мотором Радика. Медведев попросил водителя остановиться и вышел из машины, направляясь к ним. Кончалась холодная промозглая осень, моросил нудный дождь со снегом, носимые ветром колючие капли били в лицо. От них хотелось спрятаться, убежать, скрыться.
— Привет, — подошел к Радику Медведев и протянул руку.
— Володя? Здравствуй. Вот, заглохли.
— Помочь?
— Разве толкнуть? Ксюша, попробуй, заведи машину.
— Здравствуйте, Ксень, — заглянул в дверцу Медведев.
— Здравствуйте. Хорошо, что ты появился. Мы тут застряли.
— Давай, мы будем толкать, — наклонился и Радик. — А ты потихоньку газуй.
— Попробую.
Володя и Радик обошли машину, уперлись в бампер и напряглись. Машина стронулась с места, легко покатилась, заурчала и заглохла. Из служебной машины вышел Панфилов, но «Опель» снова заурчал, и мотор заработал ровно и монотонно.
— Ура! — крикнула в открытую дверь Ксения. — Получилось!
— Ты куда сейчас, Володя? — спросил Радик, оставляя машину и выпрямляясь.
— В управление. А что?
— Рабочий день уже кончился.
Медведев посмотрел на часы.
— Вообще-то да.
— Поехали с нами. Мы с Ксюшей хотим поужинать в Лужниках. Правда, Ксюш?
Та, выйдя из машины, присоединилась к мужчинам.
— Конечно, правда. Володя, поехали. Мы чудесно проведем время втроем.
— Но лучше — вдвоем.
— Вы совершенно напрасно боитесь помешать нам. Вы вписываетесь в нашу компанию, маленькую, но тесную.
— Поехали, Володя. Мы так редко стали видеться.
— Уговорили, — Володя подошел к Панфилову, сказал ему несколько слов и вернулся.
Панфилов сел за руль служебной машины, и «Форд» тронулся.
— Давай, садись, — Радик ждал возле передней дверцы.
— Куда?
— Я сяду назад, — сказала Ксения. — А вы располагайтесь рядом с Радиком. Вам наверное есть о чем поговорить.
Радик улыбнулся, садясь на сидение водителя, Медведев обошел машину, садясь рядом, а Ксения устроилась сзади: свободно и независимо.
— Вы когда поженитесь, ребята, — спросил Медведев, захлопывая дверцу.
— Спросите у него. Я — хоть сейчас.
— Да деньги, деньги, все упирается в деньги, — заговорил Радик, выезжая на дорогу.
— Я согласна на тайный брак, — Ксения смеялась: глазами, губами, всем своим милым детским лицом. — Вон Сергей с Диной — молодцы, и потратили-то совсем немного.
— Нет уж, Ксюш, я не хочу, чтобы родня твоя меня упрекала.
— Ну, мы же не зависимые взрослые люди.
— Давай-ка, Радик, не тяни, — проговорил и Медведев. — Вы нашли друг друга.
— Слушай, Володь, а ты сам как? Тут у нас на груди уже рыдали от безответной любви.
— Не будем об этом.
— Вот это новости.
— Почему, Володя? — проговорила и Ксения, подаваясь вперед. — Алина любит вас. Почему вы молчите?
— А что мне сказать? Я — опер. Дома бываю одну ночь в неделю. Спросите у Радика.
— Ну, с такой женой, как Алина, вы изменитесь.
— Не выйдет. Я же не нарочно.
— Мы найдем вам другую работу.
— Зачем. Мне моя нравится.
— Нравится быть ментом? Как еще вас называют? Мусор?
— По всякому.
— Но это же унизительно.
— Унизительно, что у нас в Москве, в России, гибнут люди. Гибнут от пули и ножа, и это после пятидесяти лет мирной спокойной жизни. Унизительно вечером бояться выйти на улицу, унизительно носить в женской сумочке газовый баллончик. Автоматные очереди, бандитские разборки прямо в черте города — вот это унизительно и недопустимо.
— Извините.
— Все нормально. Просто меня сегодня уже завели. Мы взяли «быков» Карелы, а они выпустили семерых из восемнадцати под залог.
— Может они не так уже и виноваты?
— Мы их взяли на перевозке наркотиков при активном сопротивлении, с оружием в руках. Трое наших ранено. И все напрасно.
— Ты очень-то сам не суй голову в пекло, — задумчиво проговорил Радик.
— Рад бы сунуть, да не дают.
— Будь осторожнее, ладно? — сказал Радик уже твердо.
— Да ладно…
В общем зале ресторана свободных мест было много. Радик, Ксения и Володя сели за угловой столик, подальше от эстрады, и стали ждать.
— Как официантов теперь зовут на жаргоне? — спросила Ксения, оглядываясь. — Халдеи?
— По всякому: гарсоны, кошары.
— А откуда эти слова берутся?
— Не знаю. Чаще всего из зоны, наверное.
— А вы их понимаете?
— Приходится.
Официант: молодой, гладко выбритый и красивый, быстро подошел к ним от соседнего столика, протянул меню, достал из кармана блокнот и спросил очень вежливо:
— Что закажите, господа?
Радик передал меню Ксении, она выбрала и передала меню Володе.
— Мне все равно, — сказал он. — Что вам, то и мне.
Ксения посмотрела на Радика.
— И мне то же.
— Тогда три фирменных горшочка, салат из омаров и… что будем пить?
— Что-нибудь легкое — я за рулем, — сказал Радик.
— Бутылку белого вина.
— Могу предложить «Аперитив».
— Пойдет. А вы, Володя?
— Я особенно не пью.
— Водку будете?
— Лучше с вами.
— Тогда две бутылки.
— Хорошо.
Официант ушел.
— Володя, давайте, перейдем на «ты», — предложила Ксения, пока ожидали заказанное. — Постольку, поскольку вы — друг моего мужа.
— Можно.
— А то не справедливо. Вите я говорю «ты», а с тобой приходится соблюдать дистанцию. Радик с Сергеем мне много о тебе рассказывали.
— Хорошего или плохого?
— Конечно, хорошего. Они же твои друзья.
Официант принес поднос с салатом, вино и бокалы. Ксения начала первой накладывать еду себе в тарелку. И заметив, что Медведев смотрит в сторону входной двери, тоже посмотрела туда.
Красивая стройная блондинка из тех, кого замечают сразу, входила в зал в сопровождении приземистого, коротко остриженного мужчины.
— Ты знаешь их? — спросила Ксения.
— Да.
— Кто они? — уже заинтересовался и Радик.
— Он — Алексей Чешко, Чех — правая рука одного из крупнейших в Москве преступников.
— А она? — цепляя на вилку салат, спросила Ксения.
— Моя бывшая жена.
— Володя…
Медведев с усилием повернулся к ней.
— Я понимаю, как это не приятно.
— Я привык, — Медведев хотел обернуться снова, но только опустил голову.
Радик, протянув руку, сжал его запястье.
— Плюнь, ладно? Не бери в голову.
Медведев вяло кивнул.
— Скажи, Володя, — начала Ксения, кладя в рот немного салату. — Вот ты знаешь, что это бандит. А почему же не арестовываешь его?
— Нет доказательств его причастности. И вообще — сейчас их власть.
— Это точно, — Радик старался не глядеть в сторону кабинки, где скрылась эта парочка. Он низко наклонился к тарелке, то и дело поправляя очки.
— Давайте сменим тему, — проговорила Ксения. — Ну, например поговорим о нашей телепрограмме. Мое мнение такое, что лицо ее именно Радик.
— Да конечно уж, — откликнулся тот. — Им нужен был спортсмен моего возраста. Любой бы подошел. Хотя бы Серега.
— Сергея бы не взяли ни в коем случае. Тут нужен был человек со спортивной фигурой и интеллигентным лицом. А у Сергея, между нами, лицо бандита.
— Это просто мои очки.
— Ничуть. У тебя лоб Сократа, чувственный рот и тонкая линия подбородка.
— А кто такой Сократ? — спросил Володя.
— А главное — какой у него лоб? — рассмеялся Радик.
Тут из кабинки, где скрылись Лина и Чех, раздался пронзительный женский визг. Володя моментально вскочил и бросился туда, но бернулся и увидел, что Радик следует за ним.
— Сядь, не дергайся, — быстро проговорил он и побежал, подстегнутый новым криком.
Ксения, тоже вскочив, вцепилась в руку Радика, почти повиснув на нем.
— Радик, только не ты, — заговорила она испуганно. — Не смей бросать меня.
Медведев был уже возле двери кабинки. Он ударил в нее ногой, вбежал и увидел Чеха, поворачивающегося с колен к нему. Лина лежала под ним широко расставив согнутые ноги в колготках с большими белыми затяжками.
— Помогите, — видя вошедшего человека, но не вглядываясь, закричала они.
А Чешко стал подниматься с разбитым горлышком бутылки в руке.
— Чего тебе, мужик? Вали, пока я добренький.
— Он резал меня стеклом! — закричала Лина.
— Я купил ее. Рваный?
Чех вскочил с колен, продолжая сжимать в руке горлышко.
— Вот теперь тебе крышка, Рваный, заказывай ящик, — Чех быстрым движением вскинул руку и бросился на Медведева. Но тот встретил его ударом ноги в грудь. Пошатнувшись, Чех устоял. Тогда Медведев ударил ногой в лицо, и Чех, отлетев в сторону общего зала, упал на пустой столик, опрокинул его, потерял стекло и грохнулся на пол под ноги официанту. Тот отскочил, а Чех, матерясь и приподнимаясь на локте, сунул руку в карман.
Тут Радик, оторвавшись от Ксении, встал рядом с Медведевым. Чех посмотрел на них, обливаясь кровью из носа, из губ, изо рта и прохрипел, едва двигая челюстью:
— Нагнал легавых. Ладно, Рваный, твоя взяла. Мы еще встретимся.
Медведев, видя застывшую руку, не шевелился, сжав одной рукой спинку ближайшего стала.
С трудом, все время срываясь, Чех поднялся, достал из кармана носовой платок и, зажав лицо, пошел к выходу. И только тогда Медведев повернулся к другу.
— Я же велел тебе сидеть на месте, — тихо сказал он. — Теперь бери Ксюшу и дуй отсюда.
— С тобой, Володя.
— Езжай, я сказал.
— Он очень опасен?
— Пока — нет. Он без быков, поэтому и свалил. Так что уезжай со спокойной душой, тебя он принял за мента.
— А мне плевать, за кого он меня принял. Ты прав, страх — это унижение, и мне надоело унижаться. В конце концов по-настоящему умереть можно только один раз, а от страха приходится умирать каждый день.
— Бери Ксению.
— А я?
Медведев обернулся. Лина стояла в двери кабинки и, придерживая одной рукой воротник блузки, другой — прижимала к себе оборванную сумочку.
— Меня-то ты не бросишь. Все-таки я — твоя жена.
— Пошли. Иди к выходу, я возьму тебе такси.
— Только-то? Я думала…
— Иди!
Медведев отвернулся от нее, едва скрывая раздражение и посмотрел на подходившую к ним Ксению.
— Может мы поедем домой? — проговорила жалобно Ксения, глядя то на одно мужчину, то на другого.
— Езжайте с Радиком, а я отвезу Лину.
— Но мы сами могли бы ее отвезти.
— Перебьётся. Идемте.
К ним подошел официант.
— Отменить заказ можно? — спросила Ксения.
— Не думаю. Если хотите…
— Хорошо, — Ксения достала из сумочки большой мужской бумажник. — Тогда я заплачу вам, — покорилась девушка.
Медведев дождался, пока «Опель-корса» благополучно отъехала и пошел к ближайшему такси.
— И что у вас такое намечалось? — говорила Лина, стараясь не отставать от бывшего мужа. — Коллективный секс, что ли?
Медведев, взбешенный, повернулся к женщине.
— А что такого? — проговорила та, останавливаясь, словно от преграды. — Друг друга возбуждают. Только и всего.
— Если не заткнешься, я тебя верну твоему Чеху, — зло проговорил Медведев. — Подходящая тебе пара.
— Какому такому чеху? — удивленно спросила Лина.
— Тот, с кем ты была в ресторане.
— Но он вовсе не чех. Он русский. Андрей Сергеевич Ушков. Он сам назвался.
— Садись в машину.
Дождавшись, пока женщина сядет на последнее сидение, Медведев сел к шоферу и обернулся:
— Ты живешь там же? — спросил он.
— А где же еще мне жить, бедной и бездомной.
Медведев сказал шоферу адрес.
— Володя, я с тобой давно хочу поговорить, — начала она так, словно они по-прежнему оставались семейной парой.
— Ну?
— Может быть Настя переедет ко мне?
— Это еще зачем?
— Ну, девочка уже большая, ей необходимо женское влияние.
— На нее влияет Валя.
— Володя, у тебя нет на нее никаких прав. Ты отказался от нее.
— И что из этого следует?
— А то, Володечка, что любой суд присудит дочь мне, матери, а вовсе не тебе.
— Хорошо. Приезжай и забирай ее. А за одно и Никиту.
— Это как?
— Ну, ты же сама сказала.
— Я просто думала, Володя, что ты займешь мне денег, чтобы я могла оплачивать нашу квартиру.
— Ты, оказывается, еще паршивее, чем я думал.
— Володя, мы не одни.
— Останови здесь, шеф, — велел Медведев возле подземного перехода, доставая из кармана деньги.
— Ты куда, Володя? Стой!
Но Медведев уже расплатился, выскочил и бросился вниз, в метро.
Приехав в управление, Медведев быстро прошел в кабинет и достал справку из налоговой инспекции:
«Похоронная фирма „Последний приют“. Владельцы: Кухаревич Б.Г. и Ушков А.С.»
— Так, — проговорил он, хлопнув ладонью по справке. — Вот теперь ты у меня сел и крепко.
Медведев проверил все данные по Ушкову А.С., совладельцу «Последнего приюта», получил в прокуратуре ордер на обыск в доме Чешко А.С., нашел у него паспорт на имя Ушкова с его фотографией и арестовал по обвинению в предъявлении фальшивого документа.
Через 5 дней Чешко был освобожден под залог, так и не признавшись ни в чем.
И через неделю Медведеву позвонили по служебному телефону. Голос, явно измененный, сказал быстро и порой невнятно:
— Рваный, забудь вою подстилку, не то нарвешься на жакан.
— Кто это? — спросил Медведев.
— Не важно. Забудь, если не хочешь сыграть в ящик.
— Алло…
Но в трубке раздались гудки. Медведев включил определитель: телефон принадлежал кафе «Янтарь» с Цветного бульвара. По опыту зная, что искать случайного посетителя бесполезно и не раз уже получая такие то ли угрозы, то ли предупреждения, Медведев заставил себя махнуть на все рукой.
На Трехгорный вал он ездил теперь раза два в неделю, и Наташа смеялась, что он ей почти что гражданский муж и каждый раз обещала скидку. Медведев деньги отдавал сразу и, если мог, даже добавлял, помня о детском костюмчике в целлофановом пакете.
Приехав на этот раз, он почему-то медлил, согласился на кофе и вел себя так необычно и потерянно, что Наташа осмелела:
— А ты изменился что-то, — сказала она. — Поправился вроде бы, лучше выглядишь.
— Наверное перед смертью, — вырвалось у него, и он смутился неудачной шутки.
— Брось, ты же еще совсем молодой.
— Слушай, а тебе никто не угрожал?
— Нет. А что?
— Так, ничего. Ладно, пошли, а то мне уже скоро уезжать.
Зайдя в спальню, Медведев снял куртку и, бросив ее на стул, стал расстегивать джинсы.
Сергей Сидоренко оставил Андрея Дорожинского в машине, а сам пошел в кафе «Рапсодия» и зашел в третью кабинку, где у него была встреча с осведомителем.
Переговорив с ним, Сергей уже собрался уходить, когда тот остановил его.
— Еще Карела послал «быков» Грана, что бы завалили одного вашего, Рваного. Кто он у вас?
— Что?
— Он ездит на Трехгорный Вал к одной телке, зовут Наташа. Там его ждет Гран. Он сам мне это сказал.
Сергей выбежал из кафе, как сумасшедший. Подскочив к машине, он крикнул Андрею:
— Сдвинься, — и сам упал за руль, заводя машину и выруливая на дорогу. — Возьми рацию, свяжись через управление с Медведевым.
— Хорошо. А куда мы едем?
— На Трехгорный Вал.
— Сейчас же обед.
— Вот именно.
Сергей точно не знал, но подозревал, что у Медведева есть женщина, и именно в обед тот часто исчезал, не участвуя в складчине, и не ходя в кафе.
— Они спрашивают, что сказать? — спросил Андрей, связавшись с диспетчером.
— Возможность покушения. Пусть возвращается в управление, или скажет, где он находится.
— Он не отвечает.
— Пусть звонят. Все время. Всегда. Он отзовется.
— А куда мы едем? — спрашивал Андрей, видя, что Сидоренко запутался в жилых кварталах, выруливая из лабиринта узких улиц и переулков.
— Вот он! — воскликнул Сергей, увидев бежевые «Жигули» Медведева.
— Капитан? Что он тут делает? — Андрей выглянул в открытое окошко. — Левей, левей, выруливай.
Приближаясь к машине, служебный «Форт» резко затормозил, едва не врезавшись в бок «Джипа Чероки». «Джип» рвался напролом, протаранил синие «Жигули» и застыл перед асфальтированной дорожкой из подъезда. Двое парней во всем черном и в черных масках, скрывающих лица, выскочили из дверей подъезда и бросились к машине, держа на изготовке укороченные автоматы.
Сергей, бросив руль, выхватил пистолет и, тормозя, выскочил, прикрываясь дверцей и стреляя по отходящим боевикам. Те, не огрызаясь, попадали в «Джип». Машина стала разворачиваться, протаранив снова «Жигули» и выезжая на придомовую проездную дорожку.
Двор вмиг опустел и только одна женщина тащила под мышки перепуганного ребенка, прикрывая его собой.
— Преследуем? — переставая стрелять, прокричал Андрей.
Но Сидоренко, ничего не ответив, бросился к подъезду. Проскочив площадку, он стал прыжками подниматься по лестнице, глядя на все двери и ища распахнутую…
Медведев был еще жив, он лежал, опрокинутый очередью двух автоматов, раздавленный, прижатый к полу собственным весом. А кровь хлестала из его ран и впитывалась рубашкой, делая черную джинсовую ткань мокрой. Кровь просачивалась на палас, на линолеум. Он лежал, не в силах пошевелиться и чувствуя, что жизнь уходит с каждым толчком сердца.
Наташа, вылезая из-под кровати, остановила на нем испуганный взгляд и быстро, на четвереньках поползла к прихожей, задела бессильно откинутую руку и почувствовала, как та слабо сжала ее запястье.
Быстро обернувшись, насмерть перепуганная, она увидела, что серые глаза Володи смотрят прями на нее.
— Жив?
— Не ходи, — слабо шевеля губами, выдохнул тот и судорожно вдохнул. — Они могут быть там. Посмотри в окно. Если…
Медведев осекся на полуслове и вытянулся. Свистящие хрипы перестали вырываться из его груди. А Наташа, вскочив, бросилась к окну.
Секундой позже в комнату вбежал Сергей.
— Володя! — он замер и тут же бросился на колени перед распростертым телом.
Но глаза того уже начали стекленеть, и на лице застыло безразличное выражение, а из уголка губ вытекала струйка черной крови. Сергей лихорадочно схватил руку, перехваченную черным манжетом и начал искать пульс на еще теплом живом запястье.
Вбежал Андрей, упал с другой стороны от тела.
— Капитан! Жив? Умер?
Сергей не отвечал, не видел, не слышал, продолжая сжимать неподвижную руку и чувствуя, как та холодеет в ладонях. А может быть холодел он сам, потому что дикий страх закостенел его, покрыл испариной и сдавил грудь режущей болью.
— Капитан, — наконец выговорил он, словно чужими губами, пришел в себя и увидел тело, вытянувшееся перед ним. — Как же так, капитан?
— Я позвоню в управление? — спросил Андрей, рвясь дальше отсюда, от этой комнаты, от дома, от смерти, которая нависла над ним, и которую он чувствовал болью во всем теле.
— Прости, капитан, — говорил Сергей, не видя и не слыша ничего вокруг. — Мы не успели. Володя, ты слышишь? Мы спешили и не успели. Как же так?
Голос его сорвался, но он справился с собой и наконец увидел все: и расстегнутый до середины ворот рубашки и торчавшие в обе стороны жесткие углы ширинки с поднятой собачкой бегунка, и то, что пояс джинсов находится гораздо ниже, чем ему положено быть. Капитана Медведева не только убили, его опозорили, осмеяли, выставили на показ то, что прячет любой человек. Желтая пресса найдет, чем тут смешить публику до конца года.
Сергей вспыхнул, выпрямился на коленях и, так и не выпуская мертвой руки, обернулся. Андрей спешно набирал номер.
— Стой! — заорал Сергей, и Андрей от неожиданности выронил трубку. — Принеси куртку.
— Какую? — закрутился на месте Андрей.
— Его. Вон она, на стуле.
Сам Сергей, как мог, подтянул джинсы на мертвом, словно отяжелевшем теле, с усилием застегнул молнию и пуговицу и потянулся к залитой кровью, развороченной очередью груди. Только взяв себя в руки, он смог застегнуть пуговицу воротничка.
Андрей присел над капитаном с черной курткой. Сергей на коленях подался вперед, с силой поднял за плечи мертвого друга, и сам застонал, когда голова того откинулась и обвисла, упав на грудь.
— Надевай куртку, — с придыханием проговорил Сергей. — Что замерз!
Андрей неумело и медленно стал вставлять безвольные руки в узкие рукава. Сергей молчал, дыша, как после быстрого бега и сжимая плечи под джинсовой тканью так крепко, словно это могло вернуть только что ушедшую жизнь.
— Что дальше? — шёпотом проговорил Андрей.
Сергей, не отвечая, стал натягивать куртку на плечи, чувствуя, что его ладони клеятся. Андрей помогал ему, больше мешая, но Сергей молчал и, наконец, застегнул полы до горла, действуя одной рукой. Потом он прижал к своему плечу тело Медведева, повернул к себе его голову с упавшими на лоб волосами и заглянул в лицо с кровавой пеной на губах и на подбородке, потом на свою ладонь и вымазанную в крови белую щеку Володи.
Сам такой же белый, он повернулся к Андрею.
— Звони Кононову, — чужим севшим голосом проговорил он. — Теперь все.
И осторожно, словно боясь потревожить, он опустил тело Медведева на окровавленный палас. Порыв ветра из открытого окна прошелся по полу, поднял дыбом светлые волосы умершего над белым лбом, и Сергей, наклонившись над другом, закрыл ладонью его открытые невидящие глаза, прижимая веки и чувствуя холод, мягкие брови и ресницы, колющие кожу.
— Вот так, капитан, — проговорил он, вторую руку кладя на холодную кожу черной куртки. — Мы сделали все, что могли. Только как теперь без тебя…
Он убрал руку, медленно выпрямляясь, но серые мертвые глаза упрямо смотрели в дальнюю стенку, помимо руки Сергея. И тот не выдержал, отвернулся.
— Серега, телефон не работает, — как сквозь вату, дошел до него голос Андрея.
Не отвечая ему, Сергей протянул руку и достал из бокового кармана черной кожаной куртки мобильный телефон, стараясь не смотреть в белое вымазанное кровью лицо. Его уже не интересовал голос Андрея, машины, проезжающие мимо и порывы ветра, путающие волосы, шум, звук — ничего.
— Да, Михаил Степанович. Это Сидоренко. Капитан Медведев убит. Множество огнестрельных. Да. Трехгорный Вал… Все, — и Сергей уронил руку с телефоном. — Телефон был отключен. Вот в чем дело. Он отключил телефон.
И Сергей перевалился назад, вбок и сел, согнув ноги в коленях и опершись о них руками, да так и застыл, забыв даже время.
Он сидел и смотрел, как в комнату вбежал полковник Кононов, упал на колени с другой стороны тела, торопливо расстегнул куртку, раскрывал и закрывал рот, качал головой, вставал, приседал рядом, исчезал, появлялся вновь. Потом Сергея стали окружать еще люди: прокурор города, врач, еще кто-то. Кто-то взял Сергея под руку, под вторую. Его принудили встать. Он отошел. И тут защелкал фотоаппарат: вспышка, вспышка, вспышка. В комнате словно заполыхала молния.
Сергею предложили закурить. Он отказался, потом забыл про это, полез в карман за сигаретами. Кононов распорядился отвезти его домой и Сергей очнулся только в машине и удивился, увидев за рулем Андрея.
— Ты знаешь, я все рассказал Кононову. Он прикроет нас. В протоколе уже записали, что Володя снимал свидетельские показания. Хороший мужик наш полковник, с понятием, — говорил Андрей.
И тут Сергей почувствовал, что он дышит, шумно, полной грудью и осознал, что Володя умер и жить надо без него. Он опустил голову, потер виски и зажал глаза обоими руками.