Девятого марта 1862 года у берегов Вирги́нии, при спокойном море и ясном небе, была замечена на воде низкая чёрная площадка с башенкой, шедшая с большой скоростью по направлению к форту Мо́нро. По-видимому, этот «предмет» собирался прорвать блокаду.
У побережья мятежного штата Виргиния в 1862 году крейсировала эскадра северных штатов, блокировавшая берега восставшего Юга. Редкое судно могло пройти мимо этой эскадры незамеченным. Вахтенные-северяне научились распознавать суда по звуку, по цвету и даже, как они говорили, «по запаху дыма».
Но этот «предмет» вообще не был похож на судно. Он сидел в воде так низко, что напоминал сказочное морское чудовище. На нём не было мачт. В ответ на сигнальный выстрел он поднял звёздно-полосатый флаг и остановился.
У вахтенного офицера на фрегате «Небра́ска» мелькнула мысль о больших полых цилиндрах, плавающих под водой. В эти годы все журналы были полны фантастических историй. Где-то в северных морях, по слухам, появился «подводный пират», нападавший на суда всех наций. Судно этого легендарного «пирата» якобы напоминало формой глубоководную рыбу и называлось «На́утилус». Говорили, что изобрёл его секретно ещё при Наполеоне I не кто иной, как создатель парохода Фу́лтон.
На палубе таинственного «предмета» появился человек в форме лейтенанта северного флота. На вопрос вахтенного офицера он отвечал по всем правилам:
— «Монитор» идёт из Нью-Йорка в Хэ́мптон-Родс по приказу военного министра. Командир лейтенант Уо́рден.
— Это панцирный фрегат? — полюбопытствовал вахтенный офицер.
— Это «Монитор», — ответил Уорден.
Капитан «Небраски» вышел на мостик и навёл на «предмет» подзорную трубу.
— А! — сказал он. — Я слышал об этом… Запишите в судовой журнал: «Встречена плавучая батарея Эриксона». Скажите им, чтоб отправлялись дальше. Где, бишь, у них труба? Ах вот она, сзади…
За кормой «Монитора» появился мощный водяной ров, обрамлённый пеной. Завыла сирена, заклубился лёгкий дымок.
«Монитор» врезался в волну, слегка накренился и исчез, угрожая всей морской дали своей круглой башней, обшитой толстой бронёй. Из бойниц башни торчали два коротких орудия.
Фрегат «Небраска» качнулся на волне, поднятой «Монитором». Фрегат был похож на деревянную птицу, опутанную множеством туго натянутых снастей, которые стремились в воздух.
Капитан «Небраски» долго смотрел вслед низкому, чёрному, стальному «Монитору».
— Какое безобразие! — грустно промолвил капитан. — Но скоро, кажется, люди начнут вертеться на этих полузатопленных штуках, как акулы.
«Монитор» шёл к берегам Виргинии по секретному приказанию министра. Дело заключалось в том, что мятежники в 1862 году спустили на воду обшитый панцирной бронёй корабль «Ме́рримак».
Этот корабль имел броню толщиной до двадцати пяти сантиметров. Зато он был тихоход — ему мешала собственная тяжесть.
Когда военному министру Стэ́нтону доложили о «Мерримаке», он отправился к своему коллеге, морскому министру Уэллесу.
— Ещё два-три таких чудовища, и блокада будет сорвана! — воскликнул он, тряся бородой.
— Не стоит преувеличивать, мистер Стэнтон, — сказал Уэллес. — Всё-таки наш флот…
— Ах, меня мало беспокоит флот, — перебил его Стэнтон, — но вы сами понимаете, что если такой броненосец выйдет в море, то через сутки он может появиться в Вашингтоне, на реке, против зданий правительства Соединённых Штатов. Вот здесь!
Стэнтон широким жестом указал в окно.
Морской министр подошёл к глухому дубовому шкафу, нажал пружину, отпер два замка и вынул модель странного сооружения в виде плоского катера с небольшой башенкой.
— Вот он, — сказал Уэллес.
— Что это?
— «Монитор».
— Да это ящик для сыра на плоту! — воскликнул Стэнтон.
— Это броненосная, непробиваемая, паровая, железная батарея по проекту Эриксона. Вращающаяся башня с двумя орудиями изобретена Теодором Ти́мби.
— Кружок мечтателей! — взорвался Стэнтон.
— О нет, сэр! Мы уже давно знаем, что южане строят броненосец. И мы строим свой «Монитор». Если южане действительно спустили на воду броненосец, то они опередили нас на день-два.
— Эти день-два могут обойтись нам очень дорого, — сказал Стэнтон. — Судьба нашего правительства зависит от игрушки Эриксона! Ужасно!
— Президент видел эту модель, — отозвался Уэллес, запирая «игрушку» в шкаф, — и сказал: «Я могу лишь повторить слова девушки, впервые сунувшей ногу в чулок, — мне кажется, что в этом что-то есть…»
— Я прикажу завалить реку Потомак баржами с камнями, — сказал Стэнтон, — это будет, пожалуй, надёжнее, чем ваш «Монитор».
Оба министра покачали бородами. Затем взъерошенная борода Стэнтона вихрем удалилась из кабинета.
— Невыносимый характер, — отметил морской министр.
…В субботу, восьмого марта 1862 года, северная эскадра рейде Хэмптон-Родс была пробуждена тревогой. На борту фрегата «Ке́мберленд» били барабаны. С борта «Конгресса» ударила пушка, и на всех судах эскадры заиграли рожки.
С палубы «Кемберленда» в утренней полумгле заметили чудовище, напоминающее огромного, наполовину погружённого в воду крокодила с крутой кровлей и длинным стальным тараном. Чудовище подползало к эскадре, выбрасывая струю дыма.
«Кемберленд» дал бортовой залп, но чудовище даже не вздрогнуло. Оно остановилось перед фрегатом, как бы собирая силы. Затем раздался удар, от которого вздрогнула вся эскадра.
«Кемберленд» покачнулся и накренился. Тёмная железная масса медленно отступила и снова накинулась на фрегат. Раздался второй удар, потом третий и четвёртый. Всё это происходило под грохот и звон металлических листов, треск ломающегося дерева, крики утопающих и грозное рокотание огня. «Кемберленд» горел и погружался в воду.
— Знаете, я думаю, что оно непробиваемое, — сказал бледный капитан «Конгресса», не отрываясь от подзорной трубы. — За двадцать лет службы я ещё такого не видал.
— Оно идёт на нас, — ответил старший офицер. — Левый борт, к залпу!
Все орудия левого борта рявкнули одновременно, но чудовище не ответило. Оно направило свой таран на «Конгресс».
Тогда только опомнились остальные суда эскадры и открыли бешеную пальбу. Рейд закутался густым дымом. В дыму видно было, как «Конгресс» спустил звёздно-полосатое знамя и поднял белый флаг. И тогда чудовище бросилось на фрегат «Миннесота».
…Начальник нью-йоркского военного порта бежал по пирсу с таким видом, словно за ним гналась свора охотничьих собак.
— Где Эриксон? — кричал он. — Сию минуту разыщите Эриксона!
«Монитор» был спущен на воду утром и сейчас на нём звонко били молотки, закрепляя последние детали.
Главный инженер Эриксон не уходил с верфи вторые сутки. Работа шла и днём и ночью, при фонарях.
Джон Эриксон был шведом по происхождению и изобретателем по призванию. Двенадцати лет от роду он уже проектировал в Швеции каналы. Двадцати шести лет он сконструировал паровоз для конкурса в Англии, но премия была присуждена Сте́фенсону. Эриксон тридцати трёх лет от роду изобрёл гребной винт для паровых судов, но авторство его оспаривалось.
Тогда он придумал судовую машину, расположенную ниже ватерлинии, но на эту выдумку никто не обратил внимания. В 1854 году он создал «Монитор» и послал свой проект во Францию, но получил отказ.
Прошло много лет. Эриксон был уже пожилым человеком. В его пышных каштановых бакенбардах стала пробиваться седина, когда ему наконец заказали «Монитор» для военного флота США.
Заказ был срочный. Южане строили броненосец «Мерримак», который угрожал всему деревянному флоту Севера. Соперник «Мерримака» — «Монитор» строился всего сто дней.
Эриксон никогда не расставался с доской, на которой был закреплён лист плотной бумаги. К доске был привязан шнурком карандаш.
— Я слушаю вас, сэр, — сказал он начальнику порта, — только, прошу вас, поскорей…
— Вашу штуку надо отправить в Хэмптон-Родс немедленно! — сказал начальник. — Секретный приказ морского министра.
— Я очень рад, — откликнулся Эриксон, — но эта, как вы выражаетесь, «штука» ещё не принята министерством.
— Её не будут принимать! Команда составлена. Лейтенант Уорден получил приказание поднять флаг немедленно, если тут есть на чем его поднять.
— Есть, — сказал Эриксон.
— Может ваш «Монитор» вступить в бой завтра?
— Он может вступить в бой сегодня, — отвечал Эриксон.
Начальник порта посмотрел на Эриксона почти возмущённо.
— Сколько времени нужно команде для того, чтобы овладеть машинами? — спросил он.
— Я надеюсь, что они сделают это в пути, — ответил Эриксон.
Таким образом, ночью на «Мониторе» никто не спал. Машина глухо шумела внизу, а наверху, в рубке, поминутно заливаемой высокими волнами, вахтенный начальник следил за картой и компасом и справлялся по трубе, хорошо ли идёт откачка воды из корпуса корабля. Потому что «Монитор» едва возвышался над уровнем моря, и большие волны захлёстывали его целиком.
«Игрушка Эриксона» отличалась от других судов тем, что на ней матросов было не больше трети. Все остальные были механики и инженеры. Когда старший инженер прошёл по машинному отделению, собственноручно пробуя медные краны и не замечая, что его белые перчатки вымазаны машинным маслом старший машинист Сэм Грегори выглянул из-за трапа и произнёс понимающим голосом:
— Она готова к опыту, шеф. Наш швед не осрамится. Я ему сочувствую, ведь он всю жизнь ждал этой минуты.
— Спасибо, Грегори! — сказал инженер, и голос его дрогнул, — Вы, конечно, соображаете, что всё дело в машинном отделении. Мы спорим уже вторую неделю. Тимби утверждает, что рубка помещена неправильно и что весь «Монитор» плохо сбалансирован.
— Мы докажем обратное, — сказал Сэм. — И вообще, я думаю, что нет никакого чуда в том, чтоб обшить корпус дважды железом, как это сделали южане на своём «Мерррмаке».
Инженер кивнул головой.
— Весь вопрос в манёвренных возможностях машины, Грегори. Понимаете?
— Понимаю, шеф. Мы будем вертеться, как собака с факелом на хвосте. Я ручаюсь за это. Я, Сэм Грегори, механик!
Инженер ушёл, а Сэм поднялся на мостки, соединяющие машинное отделение с котельной.
— Эл Кимбс! — крикнул он. — Что у вас с водой?
Эл выглянул из кочегарки, с лицом, выпачканным угольной пылью, мокрый до пояса.
— Ох, масса Сэм, всё было бы первый сорт, если б эту посудину не качало бы, как пьяного грузчика после получки. Помпа еле успевает откачивать воду.
— Это потому, что мы попали в море после шторма. Завтра её не будет так качать.
— Завтра её будет трясти от снарядов, масса Сэм. Что ни говорите, на «Ниагаре» было спокойнее.
— Не напоминай мне про «Ниагару»! Её всучил правительству Корни Вандербильт, эта зараза двух материков! Ты забыл, Эл, как на этой гнилушке при спокойной погоде начали выпадать бортовые доски?.. Послушай, Эл, ты знаешь, что сказал зараза Корни, когда его на суде спросили, как он осмелился взять деньги за эту старую галошу?
— Я полагаю, что он сказал «эге-м-м», — предположил Эл.
— Нет, на этот раз его прорвало. «Джентльмены, — сказал он, — я ничего не знаю. Когда мои агенты приобретали этот корабль, я играл в вист, а в этой игре, как вы сами знаете, необходимо полное внимание». Его оправдали, и прибыль осталась у него в кармане.
— Знаете, масса Сэм, я думаю, недурно было бы после войны стукнуть его по челюсти в любом подходящем месте, кроме церкви?
— Мы поговорим с ним после войны, — величественно заявил Сэм, — и он ответит за всё! Кстати и за то, что мы воюем, а он и его родственники набивают карманы, сидя в Нью-Йорке. Заметь, мой друг Эл, что это не просто война. Это народная война. И уж если говорить о будущем…
Тут весь железный корпус «Монитора» зазвенел от боцманских свистков.
— Кончай разговоры! — крикнул старший механик, свешиваясь в люк. — Все по местам! Тревога!
— Ну, — сказал Эл Кимбс, почёсывая переносицу, — кажется, началось. Посмотрим, что это за «ящик для сыра на плоту…»
Утром 9 марта южане на борту «Мерримака» заметили гладкую железную черепаху, плывшую по воде. На этой черепахе не было ни парусов, ни колёс.
Из черепахи сверкнул огонь, и тяжёлое ядро поколебало «Мерримак» до самого киля в ту минуту, когда он собирался направить свой таран на «Миннесоту».
— Задний ход! — скомандовал капитан «Мерримака».
— Капитан, — сказал артиллерийский начальник, в ужасе округляя глаза. — Башня вращается!
— Полный вперёд! Лево на борт! Ещё лево на борт!
«Мерримак» получил ещё два ядра, одно за другим. После небольшого промежутка последовали ещё четыре ядра.
«Мерримак» оставил эскадру северян и описал большую дугу по бухте. «Монитор» следовал за ним, стреляя с неслыханной быстротой. «Мерримак» ударил противника тараном, но «Монитор» быстро переменил положение, и таран только скользнул по гладким железным бортам черепахи. Раздался пронзительный визг металла.
«Монитор» буквально плевался тяжёлыми снарядами. Облако дыма потянулось к тусклому утреннему небу, а в зареве горящей «Миннесоты» стал виден маленький «Монитор», стремительно вертящийся вокруг неповоротливого врага.
В сущности, главным оружием «Мерримака» был стальной таран. Но настигнуть и ударить «Монитор» было почти невозможно, а попасть в него ядром трудно, потому что батарея Эриксона очень низко сидела в воде.
«Мерримак» тяжело крякнул под градом ядер, отошёл назад и обрушил на неприятеля всю тяжесть своего бортового залпа. Один из снарядов попал в рубку «Монитора». Лейтенанту Уордену засыпало глаза порохом, и он ничего не видел. Но артиллеристы продолжали заряжать и стрелять.
«Монитор», весь в огненном столбе, был похож на дракона из старинных легенд. Вспышка за вспышкой освещали стальные стены, плавающие во взбаламученной воде. «Мерримак» с погнувшимся тараном и сильно пострадавшей кормой уходил на свою базу.
Когда «Монитор» прошёл мимо эскадры, на уцелевших судах оркестры заиграли гимн. На «Миннесоте» тушили пожар.
— Ура, Эриксон! — донеслось оттуда. — Ура, плавучая батарея!
Вечером того же дня Стэнтон ворвался в кабинет Линкольна. Президент возвышался у окна, разглядывая темнеющий Потомак.
В кабинете царило молчание. Несколько министров устало развалились на диванах и в креслах в ожидании известий из Хэмптон-Родса.
Стэнтон размахивал телеграммой. Борода его воинственно развевалась.
— Господин президент! Военный телеграф сообщает, что «Мерримак» отбит и бежал с места сражения.
— А подробности? — спросил Линкольн.
— Пока нет, сэр. Ожидают к утру.
Линкольн помолчал.
— Хвала нашему великому народу и его истинной любви к свободе! — сказал он. — Джентльмены, перейдём к делам.
Старший инженер вбежал в машинное отделение и схватил Сэма Грегори за руку. Разорванный воротничок царапал ему уши, лицо его было в саже.
— Отлично, старина, отлично! — закричал он. — Работа высшего качества. Будущее за броненосцами, ребята!
— Нет, — сказал Сэм, вытирая со лба копоть.
Сэм был без куртки. Рубашка на нём висела клочьями, волосы были растрёпаны. Эл Кимбс высунул из котельной своё мокрое чёрное лицо и улыбался во весь рот.
— Нет, сэр, — повторил Сэм, значительно глядя на главного инженера, — будущее за сельскохозяйственными машинами!
— Вы неисправимый чудак, Грегори, — сказал инженер. — Спасибо всем. Ночная смена может идти спать.